Дуги Бримсон Эдди Бримсон

Мы идем!

За кулисами футбольного насилия

СПАСИБО: Тине за ее терпение и за кофе, матери, отцу, Иану Маршаллу за ланч (!), всем, кто помогал нам в создании этой книги, а также всем футбольным фанам, кроме тех, о ком ниже.
Мы ненавидим Л*т*н мы ненавидим Л*т*н мы ненавидим Л*т*н мы ненавидим Л*т*н мы ненавидим Л*т*н мы ненавидим Л*т*н мы просто ненавидим Л*т*н.
Мы идем; люди хотят знать, кто мы такие, так давайте скажем им. Мы из Уотфорда, наши цвета — черно-золотые, и если ты чего-то хочешь, то давай посмотрим!
WARNING (от переводчиков): данная книга не является пропагандой насилия. Данная книга не является пособием по созданию организованной футбольной фирмы и управлению ею а также пособием по борьбе с организованными футбольными фирмами. Это просто книга о футбольном насилии.
Предисловие

Много лет назад, в начале семидесятых, я отправился смотреть матч «Челси» на Стэмфорд Бридж[1]. Для тринадцатилетнего паренька из Хартфордшира это было почти путешествие, так как я поехал один, движимый желанием увидеть игру Питера Осгуда, человека, бывшего моим кумиром, даже несмотря на то, что я видел его раньше только в The Big Match и Match of the Day[2].

Я бывал раньше на матчах, конечно; в городе, где мы жили, было полно людей, переехавших из Северного Лондона после Второй Мировой Войны, а клубные привязанности живут долго. Даже сейчас здесь полно «комнатных» болельщиков Шпор[3] и Канониров [4], но мы отдали свои симпатии другому клубу, нашей местной команде, клубу «Уотфорд», и это было еще до Элтона Джона и Грэма Тэйлора[5]. Однако хотя Шершни[6] были (и остаются) моей первой любовью и я регулярно бываю на Викарэйдж Роуд[7], меня влекло к Оззи как мотылька к лампе мощностью в 100 Вт. Он был гением; при упоминании об одном из наиболее известных мастеров игры головой всех времен у меня до сих пор по спине бегут мурашки. Я просто хотел посмотреть на его игру, и по пути на матч, на станции метро Фулхэм Бродуэй, чтобы быть точным, произошло то, что оказало определяющее влияние на мою жизнь на долгие годы. Там шла драка. Непросто драка: тогда, в бурные семидесятые, голубые цвета «Челси» сами по себе чуть ли не отождествлялись с беспорядками. Я стоял как вкопанный, наблюдая, как волна за волной длинноволосые парни в развевающейся одежде пробегали мимо меня и набрасывались на своих невезучих оппонентов, оказавшихся в неподходящем месте в неподходящее время. Конечно, я читал о футбольном насилии, а будучи школьником, участвовал в небольших уличных потасовках (хотя мы никогда не видели ничего подобного в те дни на Викарэйдж Роуд), но там я просто остолбенел, так это было клево. Я гордился, что видел людей, защищающих честь клуба моего героического Оззи от каких-то подонков, которые к тому же допустили такое унижение своей репутации. Во всяком случае, эта картина стала для меня таким откровением, что как только толпа рассеялась, я пулей вылетел из метро, поехал на Истонский вокзал и первым же поездом отправился к себе в город. В четыре часа я уже был дома.

Несколько месяцев я находился под впечатлением этой истории, особенно ее последней части. Моя программка и билет на поезд служили мне доказательством того. что в ту субботу я был на «Челси» и видел эту драку. Чем больше я рассказывал о ней, тем больше приукрашивал, так что в конце концов меня уже не слушали. Так или иначе, я был поражен в самое сердце. Для тринадцатилетнего паренька футбольное насилие было слишком интересной темой для разговора, и с тех пор я усвоил типичную привычку суппортеров наблюдать за толпой, выискивая в ней поклонников команды-противника, особенно если те забивали гол. Если мы замечали их на нашем секторе, то пробирались к ним и били и пинали до тех пор, пока не вмешивалась полиция. Я уже не мог просто смотреть футбол, как раньше.

С того времени я сохранил интерес к футбольному насилию, и даже служба в армии и участие в Фолклендском конфликте и конфликте в Персидском заливе не излечили меня от удовольствия, которое я испытываю, слушая или читая рассказы о всевозможных происшествиях на матчах, и я солгал бы. если бы сказал, что сам никогда не участвовал в подобных инцидентах, дома и на выезде. Мой младший брат. вместе с которым мы написали эту книгу, также занимался этим, и хотя он начал позже меня, увлечен он был еще сильнее.

Однако эта книга не о нас, великих, и даже не о «Уотфорде»; это было бы неплохой темой для бульварных сочинителей. Эта книга, проще простого, о футбольном насилии. Мы написали ее потому, что на трибунах, в автобусах и поездах в течении бесчисленного множества сезонов мы не раз встречали людей, хотевших написать нечто подобное, чтобы рассказать, как все это выглядит изнутри, но почему-либо не сделавших этого. Мы, в конце концов, сделали. Эта книга о тех, кто является причиной насилия; почему, как и когда они занимаются этим; кто и как может попытаться остановить насилие; и почему, наконец, оно никогда не будет остановлено. Мы основывались не только на собственном опыте, но также на информации, собранной нами из интервью и рассказов, присланных суппортерами со всех концов страны — настоящих суппортеров, которых тошнит от прочтения патетического бреда, сочинением которого псевдоинтеллектуалы пытаются отработать свою зарплату, говоря то, что хочет слышать футбольный истеблишмент: что все мы — выходцы из рабочего класса, неинтеллигентные, малообразованные, выросшие в несчастливых семьях. Во время наших исследований мы говорили с жертвами насилия, с его виновниками, очевидцами и представителями истеблишмента, и включили в книгу многое из этих интервью. В любом случае, все эти рассказы воспроизводят реальный взгляд на поведение футбольных суппортеров и то, почему оно таково.

Мы не имели своей целью воспроизвести здесь все величайшие футбольные беспорядки от А до Я Этот путь казался заманчивым, но мы хотели говорить только правду. Всем известно, что произошло в Стамбуле [8] и на матче «Миллуолла» на Кенилуорт Роуд [9], и повторять подобное не имело смысла. Каждый, кто участвовал в описанных здесь инцидентах, знает, что описаны они правдиво; мы отбирали только лучшие из рассказов. Мы не сомневаемся, что написанное нами кому-то не понравится, и обвинения в необъективности посыплются на нас со всех сторон. Однако позволю себе ответить избитой фразой: мы сами видели подобные вещи и сами занимались ими, сами носили клубные цвета, так что можно сказать, что все приведенное ниже отражает точку зрения подавляющего большинства суппортеров. И этого достаточно Тот факт, что что-либо из написанного нами будет прочтено с недоверием разбирающимися в предмете людьми, только лишний раз докажет, почему вещи являются такими, какие они есть.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Мы идём

Глава 1. Никто нас не любит



Футбольные суппортеры — странное племя. Нас называют и относятся к нам как к животным, а мы еще платим заоблачные деньги за эту привилегию; кто еще способен на это? В наше время почти модно быть футбольным фаном, модно говорить на футбольные темы — господи, даже женщины играют в Fantasy Footbail [10] на ТВ, а высшие полицейские чины рассказывают, чем футбол является для «нас». Сегодня смотреть футбол — семейное занятие, типа похода в кино или поездки на пляж, только более дорогое. Это оказывает определенное влияние на поведение типичного мужчины-болельщика на трибунах, и хотя бы поэтому многие, и я в том числе, уверены, что женщины и дети на матче должны быть отделены от мужчин; без сомнения, в смешанном окружении наше поведение гораздо пристойней. Высококвалифицированная полиция и скрытые камеры не могут добиться, этого. Если женщина говорит мне. чтобы я заткнулся, я, конечно, замолчу; вряд ли вы будете чувствовать себя комфортно, отпуская крепкое англосаксонское ругательство, если рядом находится создание восьми лет от роду. В совокупности с уменьшением количества «стоячих» трибун это привело к исчезновению чисто мужского общества на стадионах, в котором мы выросли и которое любили.

Когда я начал ходить на футбол, женщины на трибунах были «вне закона» — я их на матчах-то и не видел — поэтому такие чисто мужские атрибуты, как ругань, выпивка и драки не просто имели место быть, а были неизбежны. Находиться среди тысяч парней, по крайней мере в течение 90 минут думающих только об одном — значит быть частью того, что американцы называют «процессом всеобщей мужской солидарности». Не имеет значения, кто ты — школьник, рабочий, бизнесмен, владелец магазина, богат ты или беден, потому что на 90 минут все мы — футбольные суппортеры, и ничего больше. Защита чести клуба через пение гимнов и участие в драках — это все, о чем мы думаем в это время; это то, что мы и тысячи других людей по всей стране делаем в день любого матча.

Социологи и антропологи уверяют, что футбольные хулиганы — продукт подворотен, выходцы из рабочего класса и разбитых семей, отбрасывая за ненадобностью наши древние обычаи и традиции. Когда Маргарет Тэтчер [11] была в силе, она обвиняла нас во всех смертных грехах; для нее это было весьма выгодно причислять нас к низшим классам общества. Все, что говорилось о нас, высосано из пальца средствами массовой информации и футбольным истеблишментом (так происходит по-прежнему, случись на какой-нибудь игре крупный инцидент), потому что их теории позволяют им самим уйти от ответственности. Но теории имеют один фатальный недостаток: все они — полная чушь. Всем на трибунах это давным-давно известно, и ничего, кроме смеха, не вызывает.

Чего «интеллектуалы» не могут понять, или не хотят принять, так это того, что футбольные хулиганы происходят из всех слоев общества; футбол помогает спастись от постоянного пресса работы и домашних проблем. Бредни, изрекаемые «экспертами», помогали многим из нас — тем, кто не вписывался в стандартный образ хулигана. В случае неприятностей мы выходили сухими из воды — разве такие люди, как мы, могут быть в чем-то замешаны (Могу также сказать, что военное удостоверение вполне заменяет адвоката при попадании в участок.) В свое время я был знаком со многими людьми, получившими высшее образование и получавшими большие деньги, которые активно занимались как организацией, так и непосредственно участием в футбольном насилии, и они отнюдь не исключения. В наши дни редко встретишь на футболе безработного, потому что билеты слишком дороги, особенно с тех пор, как клубы отказались от многих концессий, которые использовали для своей популяризации, когда вместимость трибун была больше, а посещаемость меньше.

Таким образом, теория «социального лишения» яйца выеденного не стоит, однако есть и другие, регулярно всплывающие в печати, и столь же далекие от истины. Это предположение, что футбольные фаны устраивают беспорядки, будучи недовольными все большим вмешательством в игру крупного бизнеса. Интересно, как это? Неужели эти люди искренне считают, что суппортеры хотят помешать финансовому благополучию клуба, заляпав его имя грязью и лишив его возможности получать инвестиции? Где они откопали подобный бред? Самое печальное для них — то, что если бы они задавали людям, занимающимся футбольным насилием, всего лишь один вопрос, то получали бы на него один и тот же ответ. Люди дерутся потому, что они любят драться. Футбол — это щит, который используется для трактовки насилия как защиты клуба, города и своей репутации. Они видят свою роль в том же, в чем и команда: разбить противника. Через СМИ клубы и истеблишмент клеймят траблмейкеров: мол, они не фанаты футбола, они фанаты насилия. Однако эти люди путешествуют по стране, чтобы, стоя под проливным дождем, продуваемые всеми ветрами, поддерживать свою команду; этого не дано понять обывателям и владельцам клубов. Что это, как не проявление любви к клубу, только более сильной, чем ваша? Футбольное насилие — как курение; если вы попробовали и вам не понравилось, вы никогда не будете делать этого во второй раз, но если понравилось, то оно войдет в вашу жизнь надолго.

Бессмысленно спрашивать людей, почему они оправдывают этот вид насилия. Спросите игрока в карты, почему он играет, или любителя выпить, почему он пьет, они ответят вам просто: потому что им это нравится. Любители подраться на футболе ничем не отличаются от них. Если драки или что-то в этом роде происходят «среди своих» (как в 90 % случаев и бывает), то это мало кого заботит. Драки происходят в пабах и клубах каждый субботний вечер, и никто не видит в этом большой проблемы, однако если это случается на футболе, особенно непосредственно на трибунах, общественное мнение негодует, так как могут пострадать ни в чем не замешанные граждане. Лично я не вижу проблемы в том, что люди защищают свой клуб таким экстремальным образом. Однако многим приходится это объяснять (не будьте слишком самоуверенными и попробуйте честно ответить: приходилось ли вам видеть суппортеров вашего клуба, сражавшихся и одержавших победу? Если да, то по крайней мере в этот момент вы можете понять, зачем все это нужно).

Прежде чем начать, необходимо ответить на вопрос: «Почему вы любите футбол?» Конечно, можно пойти по проторенному пути и ответить что-нибудь вроде «это прекрасная игра, она дает выход эмоциям» и т. д., но для типичного любителя футбола это нечто большее — своего рода «трамплин» в жизнь, поскольку это часть процесса перехода из юности в зрелость. Часто повторяемые слова «я вырос на этой/этих трибунах» говорят сами за себя, потому что в любой точке земного шара поход на футбол становится, по достижении определенного этапа, для молодых людей моментом, когда они впервые опознают себя как нечто независимое — Осознание того, что каждую субботу вы можете ускользать от внимания родителей и делать нечто свое, — важный этап в жизни (мои родители до сих пор уверены, что мы никогда не были ни в чем замешаны на футболе). Сколько подростков выкурили свою первую сигарету, напились впервые, впервые выругались или подрались на футболе? Хотя кто-то, возможно, и не согласится, тем не менее это важные составляющие процесса взросления. Вы встречаетесь с приятелями, перекидываетесь шутками и отправляетесь в существующий только для вас и независимо от остальных мир. в котором все возможно в течение 90 минут. Это как наркотик; отказаться невозможно, и в то же время вы не можете дождаться следующего матча. Так это начинается, и отныне вы планируете свою жизнь, исходя из футбольного календаря, и это кажется вам вполне обоснованным. На этой стадии вы можете повести себя по-разному. Можно удовлетвориться достигнутым, а можно увеличить дозу.

Заметим, что речь идет о мужчинах, а не женщинах, так как женщины не дерутся на футболе («Линкольн» и «Ньюпорт Каунти» не в счет), и, я уверен, причина проста. Женщинам нравится футбол. Они не любят его и не поклоняются ему, он им нравится, а это разные вещи. Все мужчины знают, что если бы жизнь сложилась чуть по другому, они вполне могли бы быть рядом с Райтом и Ширером на Сент-Джеймс Парк [12] или Уэмбли. Поэтому мы с таким пылом реагируем на действия игроков на поле. Женщины не могут делать этого, потому что никогда не смогут играть в футбол на высоком уровне. Для них игра — одно из ряда событий, в то время как для мужчин — воплощение несбывшейся мечты.

Итак, вы требуете большего; обычное субботнее времяпрепровождение вас уже не устраивает. Следующая фаза — вовлечение в основную среду суппортеров, в то, что называется «сектор» или «трибуна», будь то Коп [13], Северная Трибуна или что угодно еще. Это сообщество суппортеров, всегда внимательно отслеживающее появление новых людей, примет, после определенного периода времени, вас в свои ряды, и отныне вы принадлежите к нему, вы — часть «моба». Теперь вас окружают люди одних взглядов, и ход событий принимает другое направление, поскольку вы ставите себя уже на порядок выше обычных болельщиков. Теперь это ваша роль — защищать честь и репутацию клуба как свою собственную, когда оппоненты что-то затевают. Отныне вы имеете свою персональную шкалу ценностей; результаты матчей отходят на второй план. Это значит, что вы должны «перепеть» приезжих фанов или, если они достаточно смелы для проникновения на ваш сектор, сражаться с ними и победить. Это ваша победа, вы сделали это; это ощущение окрыляет. Основной инстинкт всех молодых людей — доказать, что ты чего-то стоишь, и не только окружающим, но и самому себе, и для многих футбол — единственно возможное для этого место.

Однако рано или поздно вы столкнетесь с ситуацией, когда либо сами серьезно пострадаете, либо нанесете кому-нибудь тяжелую травму. Я знавал людей, которые так тяжело переживали свое участие в футбольных столкновениях, что после уже не могли ходить на футбол, и я отлично понимаю такую реакцию. Насилие — ужасная вещь. это совсем не то. что можно увидеть в фильмах. Серьезно пострадав хотя бы раз. вы ощутите это в полной мере. Было бы очень интересно знать (хотя это, конечно, невозможно), сколько людей из активно действующих футбольных хулиганов во время своего первого раза были на проигравшей стороне. Я не имею в виду — бежали или что-то в этом роде; я говорю о серьезных травмах. Я полагаю, не так много. Вообще поражения в футболе огорчают, но если к тому же пинают в пах…

Другим важным для понимания проблемы фактором является то, что люди, занимающиеся футбольным насилием, не видят в этом собственно криминальный акт. В своей повседневной жизни они совсем не думают о нападении на людей (скажем, во время прогулки), в то время как на футболе они постоянно готовы к этому. Итак, вы — часть моба; вы уже несколько раз проявили себя, и люди знают, что вы будете стоять и не побежите. Хотя вы по-прежнему одержимы футболом, ваши собственные результаты тем не менее так же важны для вас. Когда вы дома, вы защищаете (свою репутацию), а когда вы на выезде, вы атакуете (их репутацию). Однако, и мы еще коснемся этого, часто не замечают, что преданность футбольного хулигана клубу — нечто другое, чем преданность игрока или тренера. Для игрока или тренера клуб — просто место работы, и в случае трансфера преданность исчезнет вместе с подписью на контракте (хотя есть очевидные исключения из этого правила. Тони Адаме и Стив Балл [14], например/и такие люди есть в каждом клубе). Для суппортеров же все иначе. Это на всю жизнь; они часть своего клуба, а клуб — часть их самих. Они могут весь матч поливать грязью своих игроков, но если болельщик гостей скажет хоть слово, ему не поздоровится. Он не имеет права на критику; его слова — личное оскорбление, и расцениваются соответственно.

Еще один фактор, связанный с насилием на трибунах — феномен «как все», когда индивидуум теряет контроль над своими поступками и в результате вовлекается в беспорядки. Волнения по поводу введения подушного налога в восьмидесятых являются классическим примером. Насилие просто засасывало людей, и они делали вещи, которые в другое время и другой обстановке посчитали бы невозможными. Мой отец, фанат Шпор, рассказал мне о том, как он однажды присутствовал на матче. который проходил довольно жестко; болельщики «Тоттенхэма» уже были сильно возбуждены, когда последний защитник команды-соперника срубил одного из их игроков. Суппортеры, включая моего папашу, просто взбесились, требуя удаления. В этот момент он выронил сигарету и нагнулся за ней, на мгновение позабыв о футболе. В те несколько секунд, за которые он поднялся, невидимая нить, связывавшая его с остальными фанами, оборвалась. Он обнаружил себя окруженным ордой беснующихся животных. Он сказал, что это было ужасно — стоять одному посреди разгневанной толпы, буквально осязая ее ненависть и готовность к насильственным действиям. Эта массовая истерия может проявляться по-разному, конечно, и я не раз замечал по отношению к себе самому, что совершал поступки, причины которых впоследствии казались мне малопонятными.

Конечно, по мере того как суппортеры становятся старше, вещи меняются. Скорость современной жизни и путь, по которому сейчас развивается футбол, привели к тому, что многое воспринимается совершенно иначе, чем когда мне было 18. Футбол сегодня не привлекает столько молодых людей — слишком много других видов развлечений для активной молодежи, в том числе и связанных с путешествиями. Моб-культура, ранее господствовавшая на стадионах, ныне сменилась совершенно иной, семейно-дружеской обстановкой; конечно, обстановка эта сама по себе — вещь неплохая. Однако если кто-то думает, что проблема футбольного насилия исчезла — прошу прощения, подумайте еще раз. Да, на трибунах сегодня происходят лишь небольшие стычки, обычно очень непродолжительные, в которых участвуют, как правило, лишь несколько идиотов, но мобы никуда не исчезли и все так же опасны. В настоящее время немодны драки на трибунах, они переместились на прилегающие территории, что в свою очередь сделало их гораздо более жестокими, стало больше летальных исходов. Молодые люди, организовавшие акты насилия в семидесятых и восьмидесятых, сменились новым поколением; «игры» изменились, с развитием технологий стали более организованными. Столкновения происходят в другой обстановке; возможно, даже сами драки стали несколько иными, но люди, в них участвующие, их действия и причины действий ничуть не изменились.

Здесь мы сталкиваемся с необходимостью исследовать вопрос, часто возникающий в дискуссиях по поводу футбольных хулиганов: «почему футбол, а не регби?» Господи, как часто мы слышали это после всевозможных беспорядков? Вероятно, каждый раз — и если вы похожи на меня, этот вопрос всегда поражал вас. так что давайте разберемся раз и навсегда. Многие играли в регби в школе; по какой-то непонятной причине многие школы предпочитают его футболу, который обычно остается на втором плане. Я сам неплохо играл в регби, а во время службы в армии даже участвовал в нескольких турнирах. Как большинство англичан, я рад успехам нашей регбийной сборной, желая при этом, чтобы «наша» сборная была хотя бы вполовину так же хороша. но как большинство футбольных суппортеров, я с легкостью отдам выигранный Англией Кубок мира. по регби за победу «Уотфорда» в рядовом матче (поставьте здесь название своей команды — я не думаю, что/многие разделяют наши вкусы). Если мне предложат такой выбор, колебаний не будет, так как по большому счету регби меня не волнует, и по одной простой причине: это не моя игра. Я помню только один матч по регби, и то только потому, что сам в нем участвовал и получил тяжелую травму, в то время как я помню множество футбольных матчей, и в этом кроется основное различие этих видов спорта. В детстве после школы или в выходные я не играл в регби, я играл в футбол. Я могу взять свой любимый мяч и часами отрабатывать штрафные удары, но вы не сможете один играть в регби, теннис или крикет, тогда как футбол — прост, и поэтому это — моя игра. То же самое могут сказать почти все футбольные суппортеры Британии. Как много людей имеют свой собственный регбийный мяч? Как много ваших знакомых воскресным утром отправляются поиграть в регби во дворе? Как много ведущих регбийных клубов вы можете назвать, не говоря уж о том, на каких стадионах они играют? Мы снимаем этот вопрос с повестки дня.

Самое привлекательное в футболе то, что в него может играть каждый в любое время и в любом месте; это массовая игра, в нее играют и взрослые и дети, и она может дать вам все — от заряда бодрости на весь день до инфаркта. Любители регби скажут: «Ладно, попробуйте достать билет на матч сборной, а потом скажите, что этот вид спорта не популярен». Отлично, я не говорю, что он не популярен, но взгляните на тех, кто битком забивает Туикенхэм [15] и скажите, как много из них в уик-энд отправляются на матч своей местной команды или погонять регбийный мяч со своими детьми? То же самое может быть сказано и о крикете. Опять же, не достать билета на матч сборной, но многие ли играют в него. не считая тех моментов, когда нечего делать во время летнего отпуска на побережье? Про футбол этого не скажешь. Кто не испытывает ностальгии при взгляде на старые фотографии, где пацаны в Ист-Энде гоняют мяч по булыжной мостовой? Разве не захватывает вас поток воспоминаний, когда вы просматриваете записи давно сыгранных матчей? Великие игры, в которых мы (вы, я, кто угодно) делали такое, что Джимми Гривз или даже Ромарио только рты бы раскрыли. Безумные удары головой и попадания в девятку с 40 ярдов, удаления и зубодробительные подкаты; эти воспоминания живут с нами, скрашивая жизнь в ее нелегкие моменты.

Для тех же. кто сам не играет, вследствие возраста, состояния здоровья, лени или всего вместе, эти воспоминания отходят на второй план по сравнению с матчами, свидетелями которых мы были, в которых наши парни рвали всех и вся (или, что лучше, наших врагов) или выигрывали там, где победа и близко не лежала. Победа 2–1 на Олд Траффорд [16], разгром 8–0 «Сандерленда», такие матчи, в которых мечты становятся явью, с лихвой окупают долгие поездки и запитые дождями «стоячие» трибуны. Мы знаем, что любой матч может стать таким, и ничто другое не даст таких ощущений, потому что — и мне наплевать, кто что говорит — ни один вид спорта не значит для своих поклонников столько, сколько футбол для футбольных фанатов. Поэтому мы такие, поэтому мы ходим на футбол, и, проще простого, поэтому иногда устраиваем беспорядки на футболе, а не на регби.

Глава 2. Дорога в…

Эта глава — своего рода отчет, присланный нам анонимом, наглядно объясняющий, как люди вовлекаются в футбольное насилие. Мы уверены, что данный случай вполне типичен. Мы воспроизводим письмо полностью, чтобы продемонстрировать, как человек продвигается по пути футбольного хулиганизма, и что им при этом движет.

Это рассказ о том, как я стал членом одной из наиболее уважаемых группировок в стране и вообще о том, как я пришел в футбольное насилие.

Я родился и вырос в маленьком городке неподалеку от Лондона, работаю в данный момент менеджером и живу с подругой и двумя детьми. Мой отец был потомственным джентльменом и вел собственный бизнес, так что мы с младшей сестрой выросли в прекрасном доме и никогда по-настоящему ни в чем не нуждались. Я вел спокойную жизнь вдали от уличных разборок, сотрясавших одно время наш город, и поскольку в них не участвовал и меня мало кто вообще знал, мог свободно разгуливать где угодно без каких-либо проблем.

Когда мне исполнилось 11, отец и дядя стали время от времени брать меня с собой на матчи «Уотфорда», нашей местной команды, и я полюбил ее. Однако это случалось не чаще пяти раз в году, а я хотел большего. И вот в одну субботу (мне было уже 14, кажется) я сделал то, что делало большинство мальчишек — самостоятельно отправился на Викарэйдж Роуд, не сказав матери, куда я пошел. Ощущения того дня до сих пор со мной — мысль, что меня могут заметить, и мои родители обо всем узнают, не давала мне покоя, но когда я вернулся домой, никто даже не спросил, где я был.

С тех пор я начал регулярно ходить почти на все домашние матчи; мать была довольна, что я чем-то занят, и только удивлялась иногда, что не видит моих «новых друзей». После шести или семи матчей я стал узнавать некоторые лица по пути к стадиону, и однажды один парень примерно моего возраста подошел ко мне и спросил, собираюсь ли я на игру. Когда я ответил «да», он спросил, не хочу ли я пойти вместе с ним и его приятелями — все они жили в моем городе и ходили на матчи каждую неделю. Это было здорово. Теперь уже я был не один, я был частью группы ребят. Я знал их совсем немного, но тем не менее они изменили мою жизнь.

Когда мы пришли на стадион, мы зашли на трибуну, противоположную той, на которой я обычно находился, и я впервые обнаружил себя стоящим неподалеку от приезжих суппортеров. Я никогда не забуду того ощущения, когда я обернулся и увидел около 150 суппортеров «Ньюпорт Каунти», певших свои гимны. Парни, с которыми я пришел, знали, казалось, всех вокруг, они познакомили меня с некоторыми; все выглядело так, будто я становлюсь частью чего-то. Четырнадцатилетнего паренька этого не могло не привести в восторг. Атмосфера была совершенно иной, чем та, в которой я привык находиться раньше — все пели, кричали, а когда мы забили гол, здесь были не рафинированные аплодисменты, как у моего отца и дяди, здесь был настоящий хаос, и это было здорово!

В перерыве один из парией сказал мне. что они собираются перебраться на трибуну рядом с приезжими фанами вместе с парнями постарше. Он сказал, что это происходит на каждой игре. Ближе к концу матча более старшие парни стали перемещаться один за другим, пока их не собралось достаточно рядом с той частью трибуны, которую они собирались атаковать. Я не верил тому, что услышал, мне все это казалось каким-то далеким. «Зачем это нужно?», — задавал я себе вопрос. В своей жизни я ни разу не участвовал в драках.

Я вспоминал этот момент много раз, так как он оказался отправной точкой для всей моей последующей жизни. Я часто удивлялся, думая о том. что могло бы случиться со мной, если бы я не пошел на тот матч с ними, но я не хотел выглядеть слабаком и принял приглашение. Все фаны «Ньюпорт Каунти» казались мне огромными; я думаю, любой из них убил бы меня одним ударом, а тут еще остальные наши начали выкрикивать оскорбления в их адрес, и они стали вести себя все более агрессивно Я был близок к тому. чтобы сделать ноги. когда наверху раздались крики, означавшие, что наши парни там принялись за дело. В одну секунду все смешалось; разные люди бежали в разных направлениях. Откуда ни возьмись, появились полисы, и тут я понял, что мы стоим на месте, где минутой раньше находились фаны «Ньюпорта», в то время как они сами были ниже нас, ближе к угловому флажку. Полисы окружили нас и повели на прежнее место, а остальная толпа аплодировала, как будто мы одержали великую победу. И мы были частью этой победы. Непередаваемое ощущение!

Подобные вещи происходили вновь и вновь на домашних играх. Нас ни разу не погнали, я ни разу не получил чего-либо более серьезного, чем несколько синяков, но на моем первом выезде все обернулось совсем по-другому (это была игра против «Брентфорда» в будний день). У нас всегда были проблемы с ними дома, так что было понятно, чего ожидать и в этот раз, но шанс нельзя было упускать. В те времена в моде были шелковые шарфы, которые мы обматывали вокруг шеи, чтобы показать всем, кто мы; в тот раз мы быстро поняли, что это не такая уж хорошая идея, так как местные изрядно превосходили нас числом. Мы свернули с главной улицы и обнаружили группу наших парней постарше, которые бухали у паба. Мы сразу почувствовали себя гораздо более уверенно и спокойно. Это было уже лучше.

Они были в хорошей форме после порядочного количества пива; разговор вертелся вокруг суппортеров «Бренфорда и прошлых столкновений с ними; потом кто-то сказал, что якобы сюда прибыл моб «Челси» [17] на помощь местным. Это были стандартные слухи в те дни, и я в них не очень-то верил. Но когда мы покинули этот паб и направились к центру, мы услышали какой-то шум. Мы обернулись и увидели, что люди с кирпичами и бутылками атакуют паб, и часть наших уже завалена, а остальные бегут. Я услышал заряд «Челси!» и тоже втопил, спасая свою шкуру. Это были уже другие игры. Тут легко не отделаешься, подумал я, и, скажу честно, испугался.

На игре атмосфера сильно отличалась от той, в которой я привык находиться дома, была гораздо более напряженной, но наш моб был даже больше обычного, и на нашей трибуне численный перевес вообще был на нашей стороне. Всю игру мы атаковали их фанов, а в конце игры они сами прыгнули на нас. Одному нашему неплохо досталось кирпичом, так что кровь хлестала ручьем, но когда санитары повели его вдоль поля, он вырвался, добежал до места, где стояли местные, и один прыгнул на них. Когда он вылез оттуда, он прошел-поперек поля и помахал нам рукой. Просто герой!

По окончании игры суппортеры «Брентфорда» с противоположной трибуны высыпали на поле и двинулись по направлению к нам. Кто-то скомандовал, чтобы мы отступали к выходам, делая вид, будто мы уходим. Как только первые суппортеры «Брентфорда» перелезли стену, мы с криком ломанулись вниз на них. Мы смяли их первый ряд, остальные побежали — это клево смотрелось. Когда мы вышли со стадиона, мы были здорово возбуждены. Повернув за угол, мы обнаружили здоровенную толпу местных — это были те, с нашей трибуны, с которыми мы дрались во время игры. Я быстро сорвал шарф и спрятал в штаны, постаравшись спрятаться за машиной. Тут снова раздался массовый вопль, и местные обратились в бегство; мы увидели знакомые лица среди их преследователей. Мы их погнали! Я вытащил шарф и побежал вместе со всеми, не зная, чем все это кончится, и что будет дальше; это была просто чума. В конце концов полисы остановили нас и эскортировали назад к станции метро. Мы были в чужом городе и чувствовали свободу; ощущение собственной силы было непередаваемым — в этот вечер нам все было нипочем. Я был сражен наповал.

Позднее в том же сезоне мы вышли в Кубке на «Вест Хэм». Нам предстояло играть на Аптон Парк [18], и мы знали, что это будет для нас самым большим испытанием. Конечно, мы ждали этого дня, но в глубине души мы понимали, что они не станут тратить времени на нас. Тем не менее все было очень стремно, так как мы сделали ошибку, поехав на метро, запалившись таким образом задолго до прибытия в Восточный Лондон. Дорога в тот день от метро до стадиона стала одним из самых стремных моментов в моей жизни. Из окна одного кафе вдруг высунулся какой-то чел и сказал, что через это окно сегодня они уже выкинули одного фана «Уотфорда», и что он хотел бы посмотреть на меня после игры, потому что есть еще много окон. По его мнению, нам вообще лучше было бы остаться ночевать на трибуне, чем выходить на улицу после матча.

Во время игры постоянно что-то происходило, но я не покривлю душой, если скажу, что мы все сделали правильно. Мы буквально ощутили, как растет наша репутация, так как мы прибыли в гости к «Вест Хэму» хорошим составом и благополучно убыли к себе.

Мы сфокусировали свое внимание на выездных матчах. Прорывы на поле в Торкуэйе, Сканторпе и Борнмуте; заходы на сектора противника в Нортхэмптоне и Крю, где обрушилась стена и матч был остановлен на 20 минут — все это помогло заработать ту репутацию, которой впоследствии мы могли похвастать. В том сезоне мы вышли в следующий дивизион; это значило, что к нам будут относиться как к новичкам, поэтому мы продолжали ездить и повсюду пытались что-нибудь замутить. Запомнилась победа 2–1 на Олд Траффорд в Кубке Лиги и прогон местных на обратном пути к вокзалу. В Карлайле, куда мы собрали 400 рыл, мы отметились сожжением палатки, в которой продавались программки; также мы выступали против крупных группировок таких клубов, как «Блэкпул»; которые тогда были более чем в силе, и «Плимут».

Настоящей точкой отсчета для нас стала поездка на выезд к «Шеффилд Уэнсдей». Это был важный матч сезон был близок к завершению, и мы и они боролись за выход в следующий дивизион, так что по приблизительным оценкам нас там ожидалось около 6000. «Уэнсдей» мы надолго запомнили. Как только мы въехали в Шеффилд, мы встретили группу наших суппортеров, которые двигались в обратном направлении. Когда мы остановились у светофора, из одной машины вылез какой-то мужик и подошел к нам. Он сказал, что он болельщик «Уотфорда».. и что местные суппортеры настроены очень агрессивно. Они переворачивают машины приезжих, разбили клубные автобусы и всех, кто. по их мнению, является болельщиком «Уотфорда», забрасывают специально приготовленными железными обрезками. Мы приехали на нескольких миниавтобусах с другими людьми из нашего города, большинство из которых никогда не участвовали ни в каких столкновениях, так что мы остановились, чтобы решить, что делать. Было решено, что один автобус поедет назад и заберет тех, кто хочет вернуться, а остальные отправятся на игру. но до последнего момента будут находиться на этом месте. Когда мы зашли на трибуну, то обнаружили там не более 700 наших. Настроение было подавленным — наша репутация была вдребезги разбита за одну игру. На выходе со стадиона я увидел автобусы — там места живого не было. Это было тяжелое поражение.

Тем же летом я все-таки отомстил «Уэнсдей». Мы с приятелем, также присутствовавшим на той игре. отдыхали в Грэйт Ярмуте, и однажды отправились в один ночной клуб. Там была большая группа суппортеров «Вест Хэма» и также группа фанов «Уэнсдей». Когда мы собрались уходить, то встретили у выхода парней «Вест Хэма». Они поняли, что мы южане, и предложили нам вместе с ними прыгнуть на «Уэнсдей». Прекрасно. Когда суппортеры «Уэнсдей» вышли, они прошли мимо нас, и мы пошли следом. Но когда мы дошли до угла улицы, они развернулись и бросились на нас-Молотобойцы[19] скрылись со скоростью ракеты. оставив нас двоих лицом к лицу с примерно двенадцатью йоркширцами, собравшимися дать нам изрядных тумаков. Сейчас, в общем-то, у меня нет претензий к фанам «Вест Хэма», мы и сами сделали ноги, но загвоздка была в том, что «Уэнсдей», как казалось, интересовались нами двумя гораздо больше, чем остальными. До сих пор помню того жирного северного ублюдка, который гнался за мной. Из-за своей комплекции он вынужден был остановиться, пыхтя, так как я на бегу постоянно обзывал его.

Мы здорово облажались с этими молотобойцами, и решили сами устроить шоу. «Уэнсдей» собирались разъезжаться, но пока еще были вместе, о чем мы могли судить по производимому ими шуму. Мы быстренько прошлись по окрестным садам, набрав бутылок из-под молока. Мы вышли неподалеку от них на дорогу и зарядили «Уотфорд!». Они увидели нас и двинулись навстречу. Когда они достаточно приблизились, мы закидали их бутылками; может быть, не все полетели в нужном направлении, но тому жирному одна попала прямо по заднице и разбилась об нее. Пора было сваливать, но мы чувствовали, что немного отплатили им за этот сезон.

С тех пор и по сей день наш клуб делает все, что убрать нас подальше. Трибуны разделили на сектора, и шансы проникнуть на гостевой сектор практически свелись к нулю. После инцидента в Шеффилде многие парни ушли из группировки, и хотя у нас все еще была большая банда, это был уже не тот уровень. Я же хотел действовать, и так я начал ездить за сборной.

По-настоящему глаза мне открыла поездка на Уэмбли. Первым матчем сборной, на котором я присутствовал, была игра против Болгарии в 1979 году в отборочном турнире чемпионата Европы, который должен был состояться в Италии в следующем году. Я помню, как я ходил вокруг Уэмбли и думал о том, что мне еще не приходилось видеть такого стечения народа (не много же там было болгар!), и чувство гордости, что я англичанин, переполняло меня. Англия вышла в финальный турнир, и мы с друзьями решили отдохнуть в Италии и поддержать команду. Все в полной мере были осведомлены о репутации, которую имели англичане, но лично меня это только еще больше возбуждало. Мы собирались в Италию с намерением хорошенько навешать им в, их собственной стране.

По приезде мы разместились в одном из кемпингов, предложенных принимающей стороной; он располагался рядом с мостом. Ночи не проходило, чтобы местные не кинули в нас сверху кирпич или бутылку. Так как полиция даже и не собиралась ничего предпринимать, то английские фаны, собираясь на первую игру в Турин, решили действовать сами. На матче полисы свирепствовали, в то время как местные постоянно стреляли в нас из ракетниц. Когда полисы в Очередной раз зашли в толпу, чтобы повязать кого-то, мы решили, что с нас хватит, и начали валить всех, кто не был англичанином. Полисам пришлось отступить, а когда они поняли, что не в состоянии держать ситуацию под контролем, они применили слезоточивый газ. Но больше всего меня поразило то, что все английские суппортеры объединились и дрались буквально насмерть. Мы незамедлительно были ославлены как подонки по всей Европе, но конечно же, никого не интересовало, какой прием нам устроили с самого начала. Мы — животные, а остальное им всем неинтересно. Следующие несколько дней мы тусовались с несколькими другими группами суппортеров. в первую очередь в целях безопасности, и почти все они были из моба одного из крупнейших лондонских клубов, группировки, с которой я вновь повстречался несколько лет спустя [20].

Позже мы должны были играть с итальянцами, и вы сами можете представить, какая стена злобы окружала нас. Многие английские болельщики решили вернуться домой или отправились в другие части Италии, чтобы смотреть игру по телевизору. Мы набрались смелости, так как это было бесценным опытом, а потом, мы не хотели, чтобы все выглядело так, будто мы испугались. Матч был чудовищным. Дорога на стадион была кошмаром, в воздухе постоянно носились слухи о том, что опять кого-то из наших пырнули ножом, в то время как полиция совершенно ясно давала понять, что ни в коем случае не будет нам помогать. Один из наших был атакован, потому что нес Юнион Джек на древке. Толпа итальянцев окружила его, пытаясь вырвать флаг; он снял его и повесил на шею, как майку. Толпа заграбастала древко и побежала за ним. один ублюдок успел ударить его по голове. Он упал, но успел, к счастью, быстро подняться и свалить. Так как у нашего парня все лицо уже было в крови, то наконец-то вмешались полисы, и провели его, а следом и нас, на трибуны как можно быстрее.

В течение игры оскорбления лились на нас рекой, сверху плевались в нас и кидали петарды, но самое ужасное произошло, когда кто-то кинул небольшую бомбу с бензином. К счастью, нас было не так много, и у нас было пространство для маневра, а если бы трибуна была заполнена, то многие просто загорелись бы. Италия выиграла игру, что немного разрядило обстановку, полисы в конце концов вспомнили о своих обязанностях, но Англия вылетела, и пора было возвращаться домой. Я был горд собой, но главное — приобретенный опыт изменил мой образ мышления. Если там, куда мы приедем, вы будете относиться к нам как к подонкам, то мы будем вести себя как подонки, и горе тем, кто приедет на Уэмбли, независимо от того, откуда. К такому выводу пришли все, кто был в той поездке.

Следующие несколько сезонов я продолжал сражаться за «Уотфорд». Мы были на подъеме и поддержка росла; на смену ушедшим пришло новое поколение. Выход в следующий дивизион завел людей — помимо прочего это означало больше дерби против лондонских клубов. Были классные махачи против «КПР» и «Кристал Пэлас», в Норвиче и Кардиффе, но особенно мне запомнилась выездная игра против «Дерби Каунти» в последнем туре. Мы уже обеспечили себе выход дальше, и Первый Дивизион впервые в истории улыбался нам широкой улыбкой. «Дерби» была необходима победа, чтобы не вылететь, так что вы можете представить атмосферу на стадионе. Нас было очень много, даже не могу вспомнить, где еще нас было столько — мы стали пытаться открыть ворота и прорваться на поле. Полисы были здорово напуганы — они кидали в нас гравием с дорожек, и как только кто-то показывался над ограждением, тут же начинали размахивать дубинками. Как известно, «Дерби» выиграли матч и по его окончании высыпали на поле в большом количестве. В конце концов нам удалось открыть ворота, около 100 прорвалось на поле, и «Дерби» сделали ноги.

Снаружи мы продолжали их гнать. Конная полиция атаковала нас и рассеяла по аллее, проходящей рядом с трибуной. Даже хотя она была закрытой с боков, полисы на лошадях перепрыгивали кусты и окучивали всех подряд. Один мужик просто был затоптан, и нам. как вы можете представить, приходилось несладко. Что-то заставило одну лошадь встать на дыбы, и полис вылетел из седла. Нога или чего-то в этом роде осталась в стремени, и лошадь волочила его за собой, так как отцепиться он не мог. Более пострадавших людей, чем он, я в жизни не видал. Несчастный ублюдок просто истекал кровью.

Со времени битв в Италии я поддерживал контакт со многими парнями из тех, с кем познакомился там. Мы даже вместе были на матче сборной, и они предложили мне отправиться с ними на матч лиги, чтобы посмотреть реальную группировку в действии. Преданность клубу заставила меня отклонить приглашение, но наш выход наверх означал, что мы в самом деле встретимся на трибунах — только будем уже по разные стороны баррикад. Мы знали, что они приедут к нам и устроят шоу-Это один из тех дней, о которых так мечтают в маленьком клубе, но которого боятся, когда он наступает. Мои приятели позвонили и рассказали мне, что они собираются предпринять; они сказали, что нам, в том числе и мне, не поздоровится. Когда этот большой день наступил. они перевернули вверх дном весь город; помню, я еще подумал, как здорово болеть за такой клуб, за. которым ездит столько народу. Они были в каждом пабе и на каждой улице, а фанов «Уотфорда» нигде не было видно — правда, в нашем случае это произошло потому, что мы решили рассеяться и идти к стадиону, чтобы подготовиться к отражению атаки на сектор, которая, как мы знали, не замедлит себя ждать.

Когда я пришел туда, стало ясно, что большинство думало о том же — мы собрали вполне приличный моб. Мы ждали их у турникетов; когда они показались, я увидел знакомые лица. Ясно было, что они собираются делать, но мы ни в коем случае не собирались этого допустить Когда один из них заметил меня, я решил встать в стойку, пока они не зашли на свой сектор. Я двинулся к нему, остальные последовали за мной, но полисы были начеку и отодвинули их за угол, из-за которого они вышли. Я посмотрел на своего приятеля и помахал рукой на прощанье. Он, похоже, не был сильно доволен, но когда я позвонил ему на следующий день и мы перетерли обо всем, его комментарии были уважительными. Во время игры они постоянно прыгали на всех, но они ожидали добиться большего перевеса и были удивлены размерами моба, который мы приготовили для них, так что обе стороны могли быть довольны.

Я продолжал встречаться с этими парнями на матчах сборной и в конце концов согласился на предложение отправиться вместе с ними на выездной матч лиги. Я всегда думал, как это (ездить с серьезной бандой), и был только один путь, чтобы узнать. Это открыло мне глаза. Мы приехали на поезде и остановились в первом пабе, который встретили. В 11.30 мы начали сейшн; в час в этом месте собралась вся основа. Настало время показать местным, что мы приехали. Ощущение было фантастическое — мне нравилось все больше и больше. Много времени прошло с тех пор, как «Уотфорд» последний раз атаковал на выездных играх (не считая дерби и матча против «Дерби»), и было интересно увидеть вещи с другой перспективы — быть, но не участвовать, вы понимаете, о чем я. Полисы появились немедленно, но ни для кого это ничего не значило. Мы шли туда, куда хотели, а они просто следовали за нами. Проходя по городу, мы увидели впереди местную банду. В наш адрес понеслись оскорбления, а затем и молочные бутылки, в то время как полисы блокировали нас.

Это было как в старые деньки, только лучше, по моим оценкам это было круче всего, что я видел раньше. Полисы думали, что остановили нас, но некоторые ускользнули, и по их сигналу мы бросились вперед. Прежде чем они поняли, что происходит, основная часть прорвалась и оказалась лицом к лицу с местной группировкой, После небольшой потасовки, полисы начали окружать нас и направили к стадиону и дальше на сектор. Матч прошел без каких-либо происшествий, но день на этом не закончился. Весь день шли разговоры об остановке на обратном пути на узловой станции и засаде для фанов «Лидса» — «Лидс» в тот день играл в Лондоне. Все мечтали об этом. Все это было ново для меня. Чума!

Когда мы приехали на эту станцию, мы вышли и рассредоточились по буфету и залам ожидания. Если поезд с фанами «Лидса» подойдет как обычно, то он должен стоять здесь около тридцати минут. Мы сидели и ждали, в то время как некоторые караулили снаружи. Всего нас там было около 150 человек. Когда поезд подошел, шум был оглушающий: мы обрушили на них все, что у нас было. Некоторые суппортеры «Лидса» вылезли и двинулись на нас. но у большинства и в мыслях этого не было, так они перепугались. Мы поднялись по лестнице, чтобы встретить их на мосту, но они развернулись и побежали, поскольку нас было значительно больше. Мы перемещались за ними по мосту, стараясь валить отставших, но не спускались на платформу, потому что в этом случае численное преимущество было бы уже на их стороне. После этого поезд отправился достаточно быстро; к счастью для них, все успели залезть в него до отправления. Примерно через 10 минут появилось приличное количество полисов, которые загнали нас в первый же поезд в сторону Лондона, так никого и не арестовав. Какой клевый день, и какое клевое начало моих поездок с ними.

В следующие несколько сезонов я ездил с этой группировкой все больше и больше, предпочитая игры, где, как мы знали, оппоненты имели серьезную репутацию. Я еще ходил на «Уотфорд», но стремление атаковать не отпускало меня, а здесь этого больше не было. С начала сезона 89–90 годов я уже занимался больше их делами, чем делами Шершней. Они представили меня членам одной из ведущих шотландских банд [21], и несколько раз мы ездили к северу от границы на большие дерби и матчи, где ожидались столкновения.

Многое в соединении с шотландскими клубами обусловлено политикой, и определенное количество членов нашей группировки придерживаются крайне правых убеждений. Но для меня политика никогда не имела значения: меня привлекают беспорядки, коротко и ясно. Многие парни из нашего моба посещают игры сборной и постоянно обвиняются в расизме и всем таком прочем, но я считаю это некорректным-Лично я считаю себя националистом, и я буду драться, защищая наш флаг — это я вынес из итальянского опыта — но я не буду отшивать черных игроков и отказываться аплодировать голам, забитым черными игроками («черные голы не считаются»). Есть немного расистов, но в наши дни их становится все меньше и меньше.

Последние годы мы продолжаем активную деятельность и сражаемся по всей стране на наших выездах. Мы также спланировали несколько хитовых акций — в частности, нападение на паб в Оксфорде, где одного из наших ранили вилкой — но не всегда все идет по плану. Мы запланировали вернуться посла матча в Лидс и разбить один из их пабов, но они просекли эту фишку, и когда мы вернулись, они были наготове и ждали нас. Фэйр-плэй, парни, они, действительно взяли нас в тот раз за задницу, но я уверен, что мы еще встретимся.

В ходе последнего сезона мне, да и остальным, стало ясно, что насилие все более отдаляется от игры, но как члену одной из наиболее опасных банд, мне ли сожалеть об этом? Матчи английских клубов за границей и события в Дублине — вот в каком, направлении надо двигаться, и скрытые камеры плюс полностью «сидячие» стадионы не дадут никакого эффекта. Все эти годы наш клуб (я все еще чувствую себя неуютно, говоря об этом) всячески пытался избавиться от ходатайствующих элементов, но это не работает, потому что есть тысячи таких, как я, кто живет ради этих вещей. Чувство, которое испытываешь, когда с группой парней отправляешься на поиски приключений, слишком много значит для нас. Для этого не обязательно ходить на футбол: просто спуститесь в метро в любую субботу, и вы примете это. Я даже был на стреле, забитой с двумя другими бандами на рок-концерте. Игра не остановит нас, пора бы уже понять это; может быть, нам станет сложнее, но мы изменим нашу тактику и будем нападать таким образом, что другие мобы и не сразу поймут, что происходит. Поверьте мне, мы останемся здесь, пока мы будем хотеть этого — и лично я не вижу, что нам может помешать в обозримом будущем.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Почему? Потому!

Глава 3. В дни дерби

Есть вещь, способная даже самого спокойного болельщика превратить в беснующегося дьявола — это дерби. Дистанция в географическом смысле здесь мало что значит; обстоятельства могут быть таковы, что от клуба, соперничающего с вашим, вас отделяют часы езды; тем не менее. Когда вы встречаетесь с ним-это местное дерби. В течение каждого сезона мы слышим бессчетное число раз (и говорим тоже), бессмертные слова: «Мне все равно, что будет дальше, если мы обыграем этих ублюдков!» Для среднестатистического болельщика дерби — наиболее эмоционально окрашенное событие, своего рода «мертвая петля» футбола, которого он всегда не может дождаться и в то же время втихую побаивается, так как оно заключает в себе наибольшие опасения. Конечно, настоящими дерби принято считать достаточно небольшое число Матчей: это игры в Мерсисайде и Манчестере, любая комбинация из «Тоттенхэм», «Арсенал», «Вест Хэм», «Челси» (не «КПР» или «Кристал Пэлас»: у этих клубов нет больших традиций, их матчи не вызывают большого накала страстей, наконец, поддерживать их всегда считалось уделом «тренди» [22]); и, конечно, матчи Old Firm [23]. Проницательный читатель не преминет отметить несколько пробелов в этом списке; это происходит потому, что за пределами Глазго и премьер-лиги местные дерби, как принято считать, являются чем-то вроде фольклора, не отличаются большим напряжением и не имеют реальной значимости. Но пусть болельщики клубов, борющихся между собой за высокие цели. относятся к нам с пренебрежением; мы-то знаем, что все не так просто. Попробуйте сказать суппортерам «Бристоль Роверс», что их матч против «Сити» — обычная игра. и они рассмеются вам в лицо, потому что для них, или, допустим, фанов «Кардифф» и «Суонси» или «Кэмбридж» и «Питерборо». эти игры — важнейшие в сезоне-Во время дерби между фанами существует самая настоящая ненависть, которая часто распространяется на повседневную жизнь, и если вы сомневаетесь в серьезности подобных вещей, то вспомните, чем закончилась попытка Максуэлла объединить «Оксфорд» и «Ридинг». То, что (на бумаге, по крайней мере) выглядело разумным и адекватным решением, на деле вызвало столь бурные протесты, сделавшие невозможным осуществление этого плана, и это доказывает, что мистер Максуэлл понимал психологию суппортеров так мало, как это вообще возможно. Типичный владелец клуба, в самом деле.

Конечно, мы разделяем подобную точку зрения, так как у нас (фанов «Уотфорда») есть свои враги, команда, именуемая нами не иначе как «Дерьмо Таун» [24] или «Скам» [25], -«Лутон Таун». После многих лет фанатения за Шершней, мы можем заключить, что каждый суппортер на земле испытывает по отношению к своим локальным врагам то же самое, что и мы (наши разговоры с людьми по всей стране подтверждают это). Мы ненавидим все. что напоминает нам о «Лутоне»: их эмблему на рюкзаках (к счастью, редкую в нашем городе), мысль об их идиотском стадионе, любое упоминание об их игроках или их идиоте-тренере (кто бы он ни был, он идиот). На дебилов, поддерживающих их, мы смотрим с отвращением, потому что если в конце каждой недели смотреть на игру скамья [26], можно в самом деле сойти с ума. Мы положительно отказываемся посещать спортшопы, сбывающие их атрибутику (к нашей радости, их мало и они далеко), и никогда не мечтаем о приобретении продукции фирмы, спонсирующей их. Торгаши, приезжающие к нам из их города, подвергаются нами осмеянию, и «Футбольная Лихорадка», великолепная книга Ника Хорнби, лежит недочитанной на книжной полке Дуга, потому что в ней он наткнулся на главу о фане «Дерьмо Тауна». В случаях (редких, к счастью), когда их игры показывают по ТВ, мы их не смотрим, против кого бы они ни играли, а результат узнаем по телетексту, и если он нас радует, то мы с удовольствием посмотрим фрагменты их позорного поражения. Конечно, мы не одни такие. Один наш друг организовал контору по выпуску флагов и банеров, и его маленькая империя процветала. Однажды в его конторе раздался звонок: какой-то опущенный ублюдок хотел заказать флаг сине-бело-оранжевых цветов [27]. Конечно, в ответ он услышал поток самых грязных ругательств, после чего наш приятель бросил трубку. Только одно мы хотим слышать о них: что они проиграли очередной матч и стоят ниже нас в Лиге (как чаще всего и бывает, к слову). В общем, заряды «Мы ненавидим Лутон» и «Мы погнали Лутон» есть отличное свидетельство наших истинных чувств. Иногда мы удивляемся, а знают ли в клубе о наших таких отношениях, и как они на них реагируют. Как мы уже говорили, для большинства игроков клуб — место работы, и когда контракт заканчивается, они уходят. С этим ничего не поделаешь, и мы с готовностью примем такую ситуацию, зная, что игроки делают все возможное для клуба и нас, т. е. тех, кто платит им деньги, но мы никогда не поймем и не простим кого бы то ни было, перешедшего к нашим врагам, простым росчерком пера перечеркнувшего свою преданность клубу. Как могут они так поступать? Недавно среди фанов «Уотфорда» распространился слух, что мы покупаем экс-«Дерьмо Таун» форварда, и клуб был осажден разгневанными фанами. Мы никогда не допустим этого, даже в миллион лет; мы никогда не будем поддерживать этого игрока, потому что мы не верим ему. Как может он делать максимум. возможного для нас, если он делал это для них? Верность клубу живет глубоко внутри футбольных суппортеров; ненависть к местным врагам живет глубже всего.

Самая некрасивая сторона дерби — это, конечно, насилие. Если даже и бывают дерби без насилия, то мы таких не помним; и на большинстве матчей, домашних и выездных, среди всех событий дня оно запоминалось лучше всего. Клубам и полиции хорошо известно обо всем этом, и перед игрой они обычно пытаются разрядить ситуацию через местную прессу и клубы болельщиков, но это никогда ничего не дает. так как для большинства фанов эти матчи слишком много значат. В Мерсисайде в наши дни красные и синие могут спокойно стоять рядом; но в нашем клубе, и большинстве других, имеющих локальных врагов, дерби — это просто ад, и ты можешь расслабиться только через долгое время после того, как все закончится. Футбол такая игра, где многое диктуют традиции — например, сборная играет на Уэмбли, и финал Кубка проходит там же — но ненависть, которую фаны испытывают к своим локальным врагам, самая древняя традиция из всех. Чувство, которое испытываешь, когда твои парни во время дерби забивают гол невозможно передать словами, и для очень многих оно является наилучшим способом расслабиться. Не самая приятная мысль, но это факт, который невозможно оспаривать. У нас в «Уотфорде» в этом смысле вообще ужасная ситуация, так как «Дерьмо Таун» — команда, с которой нам, наверное, чаще всего не везет. Казалось, мы никогда не сможем обыграть их, независимо от того, насколько выше их мы находимся в Лиге, и где — дома или на выезде — проходит матч, и это также было одной из причин того, что наши матчи всегда сопровождались серьезными вспышками насилия. Когда мы имели несчастье проигрывать им. это повергало нас в депрессию на весь сезон, и за это мы тоже ненавидим их.

Следующие два рассказа, отражающие типичную ненависть фанов «Уотфорда» к «Скам», мы извлекли из глубин своей памяти. Оба они смешные; конечно, мы могли похвастать серьезными вещами, но мы не хотим афишировать свое участие в них, так же как мы отказались включить в книгу факты, присланные нам фанами «Лутона». Если это их огорчило — тем лучше.

Гоп-стоп

Давным-давно, году так в 1983, кажется, у меня был подержанный «форд-зодиак», который был предметом моей гордости и счастья. В нем с комфортом могли разместиться 6 человек, и он был нашим выездным транспортом — мы повсюду ездили на нем. Я думаю, в том году мы пробили около 20 выездов таким образом — только в Лондон однажды поехали на поезде — и это было по — настоящему клевое время. Самая лучшая вещь, случившаяся в том году. это одна из тех историй, которые любят пересказывать на секторе или в пабе. Я никогда ее не забуду, потому что она очень прикольная.

Мы ехали смотреть наш матч против «Ноттс Каунти» и нас было только пятеро, так что было просторней, чем обычно. Когда мы выехали на М1 у Хэмел Хэмпстед, мы ожидали увидеть каких-нибудь голосующих наших парней, однако увидели фана «Дерьмо Таун» в розе и с поднятым большим пальцем. Мы не могли поверить в свое счастье. Это было как сон наяву! Мы остановились, и он спросил: «Вы едете в Лутон, парни?»

«Конечно», ответили мы. «Садись, и мы подбросим тебя до Арндэйла» (большой торговый центр неподалеку от сарая, который они называют своим стадионом).

Этот ублюдок был так счастлив. «Я простоял не больше пяти минут. Спасибо, парни. Вы ездите на каждый матч?» Он болтал без умолку, и мы поддакивали ему, согласно кивая головами. Мне кажется, этому челу был лет 17 или 18 и он конкретно не въезжал в ситуацию. Как мы сдерживались, чтобы не засмеяться, я и сам не понимаю. Мне кажется, он начал беспокоиться, когда мы на скорости около 70 миль проскочили поворот на Лутон, и понял, что здесь что-то не так, когда мы проехали два следующих поворота, потому что внезапно стал подозрительно молчаливым.

«Вы ведь собираетесь в Лутон, так ведь?», — спросил он. серьезно, похоже, беспокоясь насчет ответа. «Мы ездим в Лутон раз в году, сынок, когда «Уотфорд» играет там, а сегодня ты поедешь с нами смотреть игру Шершней, так что сиди спокойно и не дергайся». Его физиономия являла собой весьма красноречивую картину. Мало того, что он не попал на матч, так он еще едет черт знает куда с людьми, болеющими за врагов, и не может при этом ничего сделать! Примерно около часа ему пришлось просидеть так, слушая наши разговоры о том, как мы ненавидим его клуб, его стадион, их гребаных фанатов и их тренера.

Когда, мы приехали в Ноттингем, мы высадили его, забрав его шарф на память. «Вы не отвезете меня обратно в Хемел?» Идиотизм этого вопроса даже спустя десяток лет вызывает у меня улыбку. Мы выкинули его на окраине Ноттингема, и я даже не знаю, как он добрался домой — да в общем-то мне на это наплевать, честно говоря — но это было самое смешное, что я видел в связи с футболом Выражение лица этого типа, когда мы высадили его, — это просто классика.

Рассказ пожарника.

Если вы хотите послушать мою любимую футбольную историю, это как раз она. Я ходил на футбол с несколькими отличными парнями, все они имели хорошую работу — ведь если вы хотите ходить на футбол в наши дни. это чертовски дорогое удовольствие. Конечно, на матчах и на выездах разговоры сводились в основном к тому, как мы ненавидим «Дерьмо Таун», и мы старались навредить им как можно больше. Это стало проявляться и в обычной жизни: один наш чел, адвокат. отказывается вести дела фанов «Дерьмо Таун», потому что, как он говорит, «Я и так много дел проиграл». Совсем недавно, другой парень из нашей банды, пошел с женой за покупками, и когда они были в магазине спортивной одежды, он услышал, как какой-то хер спросил майку «Дерьмо Таун» для своего племянника. Тогда он обернулся и сказал что-то вроде «ты чего, не можешь научить жизни своего щенка?», после чего этот хер и жена моего приятеля были просто в шоке.

Самая клевая история случилась недавно, и в ней поучаствовал наш лидер, пожарник. Однажды ночью они поехали по вызову тушить горящий дом, и он, проникнув туда через переднюю дверь, стал заливать пламя. Когда ему удалось потушить огонь в холле, он с еще одним человеком поднялся по лестнице в одну из пылающих спален, и что же он там увидел? На стенах повсюду были постеры «Дерьмо Таун», и счастливое лицо Керри Диксона [28], глупо улыбаясь, пялилось на него со стены. Даже одеяло на кровати было «Дерьмо Таун»!

Он, конечно, вышел из себя, и то, что он сделал, я думаю, вряд ли ему полагалось делать по инструкции. Он просто смыл все это дерьмо со стены, и. по его словам, «когда я закончил свою работу, Керри Диксон и его парни и вся остальная дерьмо-таунская болтня была разметана по комнате». Его босс подумал, что он сумасшедший, но что он мог сделать? В конце концов комната горела, а он потушил огонь. Ее владелец, парень лет 14, был просто в шоке, и ему вряд ли помогли слова моего приятеля «нужно реально смотреть на вещи. так что не вешай носа, а лучше найди себе приличный клуб». Вряд ли он считает этот случай таким интересным, каким он кажется мне.

Следующий репортаж иллюстрирует чувства, обуревающие суппортеров маленьких клубов. Он был прислан нам джентльменом, желающим быть известным не иначе как «дворовый пес»!

«Бэт Сити».

Вчера мой любимый «Бэт Сити» играл на выезде против «Стэйлбридж Селтик» в последнем матче сезона. Вместо того, чтобы заниматься приличным делом, каким заняты все суппортеры, то есть отправиться на матч, я не сделал этого/так как я уже был на Стэйлбридж. Я просто лег спать, а с утра купил газету. Я не собираюсь оправдываться — каждый имеет право к чему угодно относиться пренебрежительно — но я достаточно часто раньше посещал матчи своей команды, а потом решил заняться «коллекционированием стадионов». Идеи для поездок я черпаю в Western Daily Press. Я не знаю, почему я поехал на матч «Сэйлсбери» — «Уилдстоун»; это значило проехать 88 миль, чтобы посмотреть футбол ужасного качества, но я никогда не бывал там и просто хотел увидеть людей на трибунах и команды на поле. Как всегда, мой желудок ныл, мечтая о хот-доге (хотя я вегетарианец), и я, как обычно, ушел в перерыве, так как игра действительно была невыносимой; время по пути домой я провел, занимаясь поиском по радио результата матча «Бэт Сити».

Я просто люблю футбольные стадионы; люблю их больше, чем секс, чем свою работу, чем что угодно. Когда жена сказала мне, что собирается уйти (после пяти лет совместной жизни), я ответил, что поеду смотреть «Челтенхэм Таун», так что ключи она может положить в почтовый ящик. Во время недавней поездки из Бэт в Корнуолл я взял напрокат машину и, чтобы не тратить время попусту, попросил прислать счет за бензин в офис. Была суббота, светило солнце, и я чувствовал себя как ребенок, забравшийся в магазин со сладостями. Меня всегда привлекала Западная Региональная Лига. так что в один день я увидел домашние арены «Уэллингтон», «Элмор», «Тивертон», «Гредитон», «Окхэмптон». «Тэвисток», «Плимут Аргайл» (где я смотрел их матч против «Кардифф», завершившийся вничью 0–0). «Солтэш», «Лискерд», «Сент-Блэйзи» и «Сент-Остелл». Даже не могу передать словами то удовлетворение, которое я ощущал к концу дня; было ощущение полного достижения цели. Я не маньяк — я просто люблю футбольные стадионы, и эта «коллекция» есть мой отдых от работы, которая меня выматывает, хотя получаю я очень неплохо, так что мне грех жаловаться на судьбу.

Даже когда я бываю заграницей, я занимаюсь тем же. В Швеции в прошлом году я провел день, изучая стадион клуба «Халтсфред», и я проделывал то же в Голландии, Греции, Бельгии, Ирландии и даже Японии. Я всегда знаю, что меня ожидает, но это притягивает меня слишком сильно. Я не видел ничего более прекрасного на свете, чем вид включенных осветительных мачт на горизонте, это почти порнография; мне просто необходимо увидеть поле, трибуны, рассмотреть угловые флажки. Мне безразлично, что это — Олд Траффорд (да, конечно, я был на всех стадионах Лиги) или Плэйн Хэм (клуб «Ларкхолл», Лига Ветеранов Сомерсет). Они чем-то напоминают храмы, только меньше и лучше. Я никогда не покупаю никаких буклетов и не делаю фотографий — мне достаточно просто знать, что я был там. Результаты я узнаю из спортивной полосы в Mail on Sunday, изучаю посещаемость, и если вижу (например), что на матче в Марлоу против «Парфлит» было 198 зрителей, в глубине души я жажду быть 199-м.

Да, это может показаться странным поведением, и это действительно так, но теперь я расскажу вам такую историю. Однажды днем я сидел дома, просматривал телетекст, разыскивая в нем футбольные новости (что я делаю десятки раз в день), и я увидел то, что изменило все мои представления о суппортерах. Мое любимое место на земле — Твертон Парк, Бэт — сгорело в результате поджога. В считанные секунды я был в машине и мчался на стадион так быстро, как мог. Приехав, я обнаружил группу пенсионеров, глазеющих на почерневшие останки трибун. Там были люди, помогавшие строить их (всего за 662 фунта в 1930 году) из материалов, изготовленных в выходные на местных фабриках, с помощью кранов фирмы Stothart & Pftt; люди. пребывавшие в шоке, для которых перестало существовать все — их офисы, квартиры, бары, все. Я чувствовал себя осиротевшим.

Короче, случилось вот что. Шестеро или около того фанов «Бристоль Сити», возвращаясь со своего выезда, облили бензином старые деревянные трибуны (там еще были служащие, так как горел свет) и подожгли. Трибуны занялись сразу же, и все было кончено в считанные минуты. Чуть позже их задержали полисы за вождение в нетрезвом состоянии. Причина поджога была проста: на нашем стадионе также играли «Бристоль Роверс».

Несколько недель спустя в магазине в Бристоле я заметил человека, у которого под ветровкой была надета майка, заинтересовавшая меня. Я попросил его показать ее, отпустив какую-то шутку. Там были изображены (в цвете) несколько парней, которых вели полисы. Это была реальная фотография, а под ней подпись: «Bristol City Fire Brigade» [29]. Я просто обалдел. Я обратился на Эштон Гэйт [30] с жалобой, но они отреклись от этого типа. Я спросил их, как они могут пускать на свой стадион людей в таких майках, но в ответ услышал обычные россказни — мол, эти люди вовсе не суппортеры, и прочую чушь.

Я знаю, что это фаны «Сити» — мы даже периодически встречали их на матчах «Бэт Сити» — и назвать их мудаками, по моему, слишком мягко. Не знаю, может быть это комплекс «спящего великана» (хотя, на мой взгляд, он больше годится для пребывающих в коматозе геронтов), или в Бристоле слишком много социальных проблем. Как бы то ни было, это определило мое отношение к их клубу. Хотя мы никогда особенно не любили «Роверс», по крайней мере наш стадион приносил им удачу. Может быть, мы слишком любили старый Твертон Парк и сроднились с ним, не знаю. Но зато я знаю, что те люди, бывшие там после пожара, уже не вернутся, и это трагедия. Лишить людей возможности смотреть футбол, украсть у них любовь к своей команде — это отвратительно. Я не понимаю, как кто-то может так поступать. Может быть, кто-то считает, что я слишком резок — Бог тому судья. Если таков менталитет, преобладающий сегодня на трибунах Лиги, то я лучше буду оставаться дома. Я просто получаю удовольствие от своего хобби, и насилие никогда не было частью моего увлечения футболом; на мой взгляд, оно просто глупо. Недавно я видел, как фаны «Кэнвей Айлэнд» громили логово фанов «Манготсфилд» — выглядело вполне современно…

Мы получили определенное количество писем от суппортеров, которые иногда, по разным причинам, присутствовали на матчах других клубов, и хотя лично мы находим это странным, в том случае, если это — финальная игра на Уэмбли, об этом можно подумать. Помещенное ниже письмо было прислано нам Стивом из Кройдона и отлично иллюстрирует приоритеты суппортеров (особенно из Лондона и прилегающих местностей) — клуб, Юг, Англия. Известное противостояние Север — Юг весьма живуче.

День с Умниками[31]

Хотя сейчас я живу в Южном Лондоне, я болею за клуб из центра страны. Однако когда «Уимблдон» играл на Уэмбли, я решил пойти на матч, и каждый, кто был на той игре, знает, что там было огромное количество лондонцев, ставших фанами Умников на один день, и я не вижу в этом ничего предосудительного. Для меня и парней, с которыми я вместе работал и выпивал, а мы поддерживаем разные клубы, это был шанс пойти на футбол вместе, да и просто весело провести время. Это было достаточно клево, так как мы всегда говорили о том, что неплохо бы нам собрать маленький моб и замутить что-нибудь, и сейчас мы собрались и были готовы к танцам.

В любом случае, перед игрой, как обычно, мы отправились выпить и встретились с группой Умников, которые вначале с подозрением косились на нас, но так как мы собирались поддерживать их клуб, то в конце концов приняли нас как своих. Поскольку мы были из разных клубов, различные истории посыпались одна за другой, и мы решили составить десятку наиболее ненавистных стадионов, клубов и игроков. Не было ничего удивительного в том, что лидировали у нас скоузерс [32], чем все были довольны, за исключением моего несчастного приятеля, который болел за «Эвертон». Примерно в 12.30 что-то около Т5 фанов «Ливерпуля» вошли в паб, и хотя для нас все равно как сигнал раздался — «чужие», фаны Умников встретили их так тепло, как будто просто собирались хорошо провести вместе время, и знать ничего не знали ни о каких неприятностях Итак — хотя, скажу я вам, это было против всех правил — мы также приняли их. Сейчас, как всем известно» финал Кубка обязательно сопровождается показом по ТВ, и вы можете смотреть его независимо от вашего места обитания, и Умникам всерьез грозила эта процедура, что выяснилось впоследствии. Атмосфера в пабе была фантастической, пока здесь не собралось порядочно скоузерс и они не начали распускать языки относительно «мудаков кокни» и все такое прочее, чего я просто не могу слышать. Справедливости ради нужно сказать, что их довольно быстро заткнули их приятели, и все оставалось как было.

Примерно в 1.30 мы отправились на стадион. Как только мы покинули паб, некоторые скоузерс снова начали распускать языки. Как я понял, у части этих ублюдков не было билетов, и они пошли за нами. Они думали, что Умники — легкая мишень, но среди примерно сорока суппортеров «Уимблдона» был наш моб из приблизительно десяти человек, настроенных весьма решительно. Ни один ливерпульский ублюдок не отнимет ни у кого билета, пока мы здесь. Когда мы спустились в метро, мы помяли, что скоузерс следуют за нами. Мы пропустили вперед Умников, а сами шли в хвосте, с тем чтобы принять на себя удар, когда все начнется. Так все и случилось. Мы услышали, как они ускорились, и развернулись прежде, чем они приблизились, так что у них не было ни единого шанса, потому что мы знали, что делать. Будучи скоузерс, то есть трусливыми ублюдками, они остановились, но мы сами прыгнули на них, и они здорово облажались. Мы догнали только двоих и завалили их. Они, вероятно, знали, что так может получиться, и что их приятели бросят их. лохи. Один из наших хотел забрать у них бумажники и ключи, как обычно делается в таких случаях, но Умники остановили нас. Они были шокированы произошедшим; они не ожидали, или не хотели, во всяком случае, никаких неприятностей. Трудно представить себе моб фанов «Уимблдона», не так ли? Тем не менее было заметно. что они довольны, что мы с ними.

Дорога на Уэмбли — одно из самых сильных ощущений, связанных с футболом. Даже хотя играла не моя команда, я был горд находиться там, и, сражавшись за этих парней, почувствовал себя одним из них. Мы встретили несколько знакомых парней из других клубов, которые, подобно нам, стали Умниками на один день, и вскоре выяснилось, что обычная ливерпульская практика быковать и отнимать билеты имела место еще ночью в пятницу. Так же как мы. они (другие случайные Умники) успели перемахнуться с фанами «Ливерпуля», но в отличие от нас они также отлавливали их и отбирали билеты назад. Мы даже разговорились с парочкой полисов неподалеку от стадиона, и они сказали, что знают о происходящем, но не могут ничего предпринять, так как нет ни времени, ни возможности опознать подонков. Несчастные ублюдки, потерявшие билеты, ходили, как в воду опущенные, и можно было видеть некоторых поблизости от Уэмбли буквально в слезах, потому что они пропускали величайший день в истории своего клуба. Спекулянты, конечно, встречали всех с распростертыми объятиями, и они должны благодарить судьбу за этот день, хотя мы видели, как некоторые спекулянты просто отдавали билеты пострадавшим Умникам.

Сама игра сейчас уже стала историей. Могу честно сказать, что я радовался голу так же, как любым другим, виденным мною в своей жизни, и все мы были в приподнятом настроении, когда покидали трибуны. Это был славный футбольный денек. Мы шли пешком, все наверху блаженства, но скоузерс были отнюдь не в радостном настроении. Хотя некоторые пожимали руки фанам Умников, те, кто был помоложе, выглядели не на шутку мрачно, и было ясно, что так просто домой они не уедут. Мы шли впереди группы из примерно пятнадцати скоузерс. и чем ближе к метро, тем чаще мы слышали их реплики в наш адрес. Мы немного разошлись в стороны, чтобы освободить пространство на тот случай, если они прыгнут на нас. До моих ушей снова донеслось «мудаки кокни» или что-то в этом роде; я остановился и обернулся, будучи уверен, что остальные наши сделают то же самое. «Давайте, парни», — сказал я. «Не надо так переживать, ладно?» Я шагнул вперед с протянутой рукой, и хотя они сначала попятились, один из них тоже протянул мне руку.

Сейчас сложно сказать, каковы были его действительные намерения, но я начал первым. Будучи левшой, я накатил ему в висок, а когда он начал падать, добавил коленом поддых, и он рухнул на землю. Остальные наши свирепо прыгнули на них, так что они не успели среагировать. Мой оппонент вышел из игры. и огляделся в поисках новой мишени, но те, кто мог, уже убежали, а остальные, так скажем, были заняты. Внезапно из бара на противоположной стороне улицы раздался шум, и когда я посмотрел туда, то увидел, что примерно раз в десять больше скоузерс высыпали из него и движутся на нас. Это было похоже на начало неприятностей. Тысячи людей проходили мимо, вовсе не собираясь нам помогать. Полисов поблизости тоже не было, так как мы проверили это, прежде чем начать.

Когда они приблизились, я прежде всего посмотрел, нет ли у них перьев, так как скоузерс известные любители пускать в ход ножи, а мне вовсе не улыбалось быть порезанным. Вроде все было в порядке, и мы развернулись к ним лицом к лицу. Сейчас кажется, будто это длилось долгие минуты, но на самом деле все произошло в течение нескольких секунд, за которые мы собрались и наметили себе мишени. Однако в отличие от тех, первых, эти знали, что делать Хотя я пригнулся, когда двинулся вперед, кто-то накатил мне с боку, и я не удержался на ногах. Я успел схватить одного из них и повалился вместе с ним на землю, держа его таким образом, что у него не было шансов подняться и начать махаться. Внезапно нас как бы накрыла серая масса. Черт знает откуда, появились полисы; они растащили нас и запихнули в свой микроавтобус, я даже не успел сообразить, что к чему. Буквально за минуту автобус заполнился как участниками махача, так и случайными прохожими, потому что полисы повязали каждого в радиусе тридцати футов.

В участке я прикинулся невинной жертвой, пользуясь тем, что фанаты «Уимблдона» славятся своим добродушием и тем. что редко попадают в переделки, так что вышло, что этот тип просто напал на меня, когда я хотел пожать ему руку. Полис, повязавший меня, подтвердил, что противник меня подмял, и это также сыграло в мою пользу, и спустя пару часов я уже прогуливался на свежем воздухе с незапятнанной репутацией и готовностью глотнуть пивка. Жаль, что не все наши так легко отделались, но это уже другая история, так сказать — неизбежный риск. Главное — это был клевый денек, вероятно, один из лучших в моей жизни.

Во время работы над книгой мы получили огромное количество писем и встретились с множеством людей, рассказавшим нам о многих эпизодах, иногда серьезных, иногда интересных, иногда ужасных, иногда незначительных, и иногда заставивших задуматься. Мы также собрали много в высшей степени забавных сообщений и наблюдений, так как, помимо прочего, футбол прежде всего доставляет людям радость. Но одно письмо должно быть помещено здесь просто непременно. Оно имеет мало общего с содержанием книги и этой главы в частности, но оно показывает, до какой степени доходит одержимость поклонников маленьких клубов, и к тому же оно просто веселое. Мы призываем всех прочитать его и постараться не истолковывать превратно. Оно было прислано нам анонимом, но мы полагаем, что никто не написал бы о подобном случае, не имей он места в действительности.

Барнстоунуорт [33]

Одна из наиболее смешных историй, связанных с футболом, свидетелем которых я был, в то же время является, вероятно, одной из самых грустных. Это было в 1977 году, я тогда служил в RAF [34] в Линкольне во время известной забастовки пожарников. В течение двух дней на нашем участке ничего не произошло, пока наконец мы не получили сообщение о возгорании в камине. Для настоящих пожарников возгорание в камине — просто хлеб с маслом, но для нас — да. мы здорово перепугались. Я помню все, как будто это происходило вчера. Итак, мы помчались к этому дому с двумя полисами на байках в качестве сопровождения, и когда прибыли туда. то обнаружили типичное строение а-ля Coronation Street [35] (две комнаты сверху, две снизу) с дверьми, ведущими, сразу в переднюю комнату. Камин полыхал. Не только поэтому, но главным образом потому, что это был наш первый пожар, повсюду были представители местной прессы, и необходимость все сделать правильно здорово давила на нас. Пока парни быстро готовили снаряжение, я постучал в дверь; мне открыла женщина небольшого роста. «Вы приехали тушить огонь, да?», — спросила она. «Заходите, я поставлю чайник».

Зайдя внутрь, я обнаружил, что дом почти полностью завешан фотками игроков «Линкольн Сити». На обратной стороне двери висели красно-белые шарфы. над плитой — фотография стадиона. Хозяин, видимо недавно вернувшийся с работы, сидел за столом и ел картошку с рыбой, одновременно просматривая последнюю страницу местной газеты — хронику происшествий. Это было как известные эпизоды из одного телефильма, и я подумал, что эти люди в самом деле жалкие северные ублюдки, которых можно видеть по телевизору в занудных драмах о жизни рабочего класса. «Вы любите футбол, да?», — спросил я, просто чтобы сказать что-нибудь, после чего мне пришлось выслушать нескончаемую тираду примерно в том смысле, что «Сити» — величайшая вещь со времен сотворения мира, и т. д. и т. п.

Пока я был в доме и разговаривал с этими двумя людьми, которые вели себя так, будто и беспокоиться не о чем. наши парни влезли на крышу и просунули шланг в отверстие камина. Действия при подобном виде пожара заключаются в разбрызгивании воды и тушении огня паром, но вспомните, это был наш первый вызов и мы перестремались, так что парни открыли кран на полную. Стоя в комнате, я внезапно услышал, как шум работающего насоса перешел в визг и началось черт знает что, так как камин стал буквально извергать сажу, в него попало около 200 галлонов воды. Комната, хозяева, я и все фотки на стенах были покрыты черной грязью, но самое смешное, что этот чел продолжал есть как ни в чем не бывало.

Я не верил глазам своим. Их комната была в руинах, но этот мужик все еще ел, а женщина была настолько благодарна, что мы потушили огонь, что я подумал, что она согласилась бы иметь от меня детей, попроси я ее об этом. Я и остальные парни были порядком смущены, но она и слышать не захотела, когда мы предложили вернуться на следующий день и все очистить.

Я с удовольствием бы сейчас вернулся туда — просто посмотреть, изменилось ли что там с тех времен. Даже сейчас, когда наступает пять часов [36], я всегда ищу результат матча «Линкольн Сити», думаю об этой парочке и вспоминаю тот вечер.

Глава 4. Расизм

Почти каждый, читающий эту книгу, рано или поздно столкнется с людьми, «знающими все» о футбольных хулиганах, но тем не менее ни разу не бывавших ни на одной игре. Мы встречались с этим типом людей тысячи раз — на работе, в пабе, даже дома — и они как зубная боль. Они верят всему, что читают в прессе о «нашем» менталитете, и не хотят слышать ничего от нас самих, потому что уверены, что все мы поголовно — безграмотные дебилы, ультраправые, безработные подонки из разбитых семей с криминальных окраин. Это, как все мы знаем, полная чушь. Это примерно так же близко к истине, как утверждение, что типичный шотландец носит килт, играет на волынке и жмот, или что типичный ирландец — толстый трудяга, любитель «Гиннесса».

Факт существования подобного идиотского мифа целиком на совести средств массовой информации, ФА (Футбольной Ассоциации) и Футбольной Лиги, считающих, что футбольные суппортеры — бараны, и что относиться к ним нужно соответственно. Достаточно только взглянуть на то. как осуществляется контакт между клубами и их фанами, и на эволюцию, проделанную ФА в ее отношении к тем, кто ездит за сборной, со времен фарса, сопровождавшего Чемпионат Европы 1988 года. чтобы понять, что это действительно так. Однако, есть одна проблема, по поводу которой озабоченность этих прекраснодушных созданий превышает все мыслимые пределы, по поводу которой организуются кампания за кампанией. Но пока они пытаются уверить публику в том, что эта проблема — настоящая заноза в Британском клубном футболе, истина заключается в том, что на стадионах и среди тех, кто заполняет дешевые трибуны, она не существует на том уровне, о котором твердят футбольные авторитеты и лидеры традиционных политических движений. Эта проблема — расизм.

Утверждать, что среди футбольных фанов нет расистов, было бы чудовищно наивно, но на основании собственного опыта мы можем сказать, что расизм преобладает за пределами стадионов, а не внутри их, и по простой причине: мы, суппортеры, преклоняемся перед каждым, кто отдает все нашей команде. Дайте мне, или почти любому фану любого клуба страны, центрфорварда, рожденного с чувством гола, или защитника, который положит Ромарио в карман, и я позволю ему прийти ко мне домой, есть мою еду, пить мое пиво и разрешу жениться на моей единственной дочери независимо от того, откуда он и какого цвета.

Есть клубы, которые в своей истории имели фанов-расистов, но постоянно останавливаться на этой проблеме — значит заставить людей отказаться от посещения стадионов и наслаждения футболом. Вне всякого сомнения, множество суппортеров с этнических окраин были, и остаются, при убеждении, что эти кампании действительно вызваны расизмом на трибунах. Многие из тех цветных суппортеров, кто регулярно посещают матчи, однако, вовсе не рады тому, что их рассматривают как «особый случай», потому что это совсем не то, чего они хотят. Мы даже пойдем так далеко, что скажем, что футбол является примером того, как спорт может позитивно влиять на общество, потому что для многих, особенно детей, игроки — герои, не имеющие цвета. Если вы сомневаетесь в этом, взгляните на толпы белых, черных и азиатских ребятишек, с гордостью носящих майки с такими надписями, как «Коул», «Йебоа» или «Ширер» Вероятно, в их сознании нет места расизму.

Так почему же футбол постоянно подвергается атакам с этой стороны? На то есть две основные причины. Первая — это то, что наша игра не только занимает важное место в жизни общества, но и является легкой мишенью. Ни один «авторитет» не осмеливается рассматривать проблему так, как это делаем мы, потому что большинство людей приходят в ужас от одной мысли о том, что их могут назвать расистами. Мы хорошо понимаем эти страхи, так как расизм возведен в ранг дурной привычки, так же как, например, педофилия, но кто-то ведь должен сказать правду-Эта концепция разрушает футбол; и это далеко не здорово. Второй фактор, который говорит против нас — то, что песни, которые поют суппортеры во время игры, иногда расистского содержания (слова медиа, не мои). Ерунда.

Важно понять, почему мы кричим и поем на футболе, ведь у большинства из нас это происходит естественно. Футбол по своей природе очень эмоционален, и если что-то идет не так, толпа переключается на игроков, чужих и своих, пытаясь спровоцировать ответную реакцию. «Ты грязный северный/южный/жирный/черный/лысый/кокни ублюдок» (выберите по вкусу), «ты скоузерская мразь» или «ты шотландский мудак» — все это легко услышать, так же как «ты бесполезный козел», «ты дерьмо», и т. д. и т. п. Все эти комментарии — ругательства, ни одно из них не красиво, но почему одно слово из этого ряда более оскорбительно, чем другие? Неужели слово «черный» действительно кого-то задевает? Ниггер, паки [37], хонки [38], чинки [39] — оскорбления, но не черный. Во всех ругательствах, помещенных выше, фан фиксирует свое внимание на игроке. Называя его «грязным ублюдком», «жирным/черным» и т. д. он, очевидно, показывает, что игрок — мишень.

Однако, некоторые могут поспорить с тем, что между этими ругательствами нет разницы. Например, я толстый и лысый, и люди могут попытаться задеть меня, комментируя эти факты. Я могу избегать этого посредством диеты и ношения парика. Это невозможно для чернокожих, и поэтому, дескать, это хуже. Но это звучит дико — разве кто-то хочет изменить цвет кожи? Каждый цветной, которого я встречал, гордился тем, что он цветной, и я уверен, что подойди я к Лесу Фердинанду или Стэну Коллимору и спроси их, не хотят ли они стать белыми, они рассмеются мне в лицо (по крайней мере!).

Семидесятые и восьмидесятые были ужасным временем для цветных игроков на поле, особенно на некоторых стадионах, однако сейчас все изменилось. Такие игроки, как Клайд Бест, путем своего присутствия духа, настойчивости и мастерства заставили людей принимать их просто как великих игроков, а не как великих черных игроков. В наши дни, конечно, все по другому, потому что почти в каждой команде есть черные игроки. Цвет кожи футболиста — нечто нематериальное для подавляющего большинства суппортеров, и это говорит о прогрессе расовых отношений в игре и обществе. В чем футбол действительно нуждается, так это в выборе нового курса в отношении к этой проблеме, нужно взглянуть на то позитивное, что привносят черные и иностранные игроки в нашу игру. Например, Иан Райт демонстрирует позитивное отношение к любым формам оскорблений и показывает, как с этим бороться. Он — верхушка пирамиды, великолепный игрок, зарабатывающий огромные деньги (чему завидуют и несуппортеры) и также очевидный пример для подражания детям.

Когда Кантона потерял самообладание в матче против «Кристал Пэлас», я ждал затаив дыхание, когда же в этом деле будет разыграна расистская карта. Долго ждать не пришлось, потому что быстро стало понятно, что она привлечет общественное мнение на сторону Эрика. Сработало. Через несколько дней пресса и телевидение уже утверждали, что участвовавший в инциденте суппортер — член Национального Фронта, хотя это не было доказано. Nike использовали тот же трюк в своем рекламном ролике, где Кантона спрашивает, кого мы видим — футболиста или француза. Хотя после того случая он выглядит либо идиотом, либо хулиганом.

Мы уверены, что лучше больше внимания уделять позитивным сторонам игры, чем зацикливаться на негативных. Да, оскорбления игроков широко распространены в футболе, но это мало что значит помимо эмоций тех, кто смотрит игру. Для большинства суппортеров в наши дни игроки не имеют цвета, и если вы сомневаетесь в этом, задайте себе простой вопрос: когда последний раз вы были свидетелем действительно расистского инцидента на игре, не принимая во внимание тех случаев, когда отдельные языкастые граждане распускают языки о «таких-сяких черных»?

Могу честно сказать, что за все время, когда я хожу на матчи, не считая Дублин, о котором мы поговорим особо, я был свидетелем только одного эпизода, который я определил бы как в самом деле расистский. Для суппортеров «Уотфорда» визиты к «Вест Хэм» в золотые деньки Барнса и Блиссетта не всегда были удачны. Однажды я пошел на игру с женой. Так как она — поклонник Молотобойцев, я повел ее на домашнюю трибуну, где размещались любители футбола из Ист-Энда. Выход игроков на поле Аптон Парк сопровождался обычными изъявлениями любви в адрес Молотобойцев, но хуже всего было то. как один мужик разговаривал со своими маленькими детьми. Такие реплики, как «Смотри, сынок, это один из этих черных ублюдков» и «Смотри, парень, черномазый», вызвали у меня тошноту. Самым неприятным были не сами оскорбления — белые игроки и суппортеры «Уотфорда» также получили свою долю — а звучавшая в них неподдельная злоба. Было страшно видеть людей, ведущих себя таким образом, и это стало еще хуже, когда «Уотфорд» открыл счет. Этот эпизод я так и не забыл, но это был единственный раз, когда я был свидетелем подобных вещей. В очень немногих клубах еще остались расистские элементы, однако после упорной работы по их устранению они составляют мизерное меньшинство суппортеров. и они ни в коем случае не показатель для подавляющего большинства фанов нашей страны.

В то время как, без сомнения, любые проявления расизма абсолютно неприемлемы, будь то на работе или в спорте, футбольные суппортеры — это только футбольные суппортеры. Следовательно, не нужно постоянно подвергать игру нападкам и утверждать, что она является главным пристанищем этой заразы. Некоторые индивидуумы, приходящие на матчи, являются расистами, это неизбежно, однако вряд ли стоит из-за этого бросать тень на репутацию остальных и говорить, будто игра охвачена этой проблемой. Мы — суппортеры, любящие великую игру. и мы любим тех, кто в нее играет, какой бы национальности и цвета кожи они бы ни были. Кого мы, суппортеры, действительно ненавидим, так это людей, указывающих нам, кто мы и что мы, вот кого я действительно назвал бы расистом.

Оскорбления толпы — просто еще одна грань внимания. Почти каждую игру я смотрю из-за ворот, и выкрикивание оскорблений — вторая натура для меня и большинства суппортеров по одной причине: мы любим наши клубы и хотим, чтобы они выигрывали матчи — для нас. Когда они играют хорошо, все прекрасно и они получают только похвалу и лесть и купаются в лучах славы, но когда плохо… Однако противник не может рассчитывать на какое-либо уважение. Одна из причин, по которым это происходит — обычно пустая надежда повлиять на результат путем давления на противника. Игроки знают, что их будут оскорблять; это часть их работы. Если игрок слышит с трибун что-то ему неприятное, это. конечно, не есть хорошо. Но как насчет той боли. которую они приносят нам годами? Если они сыграли фигово, они покидают поле расстроенными, и. может быть, посидят в тишине в раздевалке какое-то время; но мы — фаны — покидаем трибуны, чувствуя себя опустошенными, униженными, уничтоженными. «Уотфорд» не раз разбивал наши сердца. следовательно, мы можем время от времени дать игрокам хлебнуть немного горя. Разве это не просто другая сторона любви? Игроки знают: в субботу днем мы поливаем их грязью, но если встретим в понедельник, то скажем «привет!» и потом будем рассказывать приятелям, кого встретили на улице.

И почему считают, что мишенью могут быть только игроки? В «Уотфорде» такой мишенью часто служил Элтон Джон [40], так же как все, в той или иной степени связанные с клубом. Как часто фаны «Манчестер Юнайтед» слышат тему Dambusters [41] со всеми ее подспудными значениями? Мы также слышали о том. как фанов «Брэдфорда» оскорбляли их противники, кидая на поле горящие листки бумаги [42], это просто другие формы оскорблений, также направленные на провоцирование реакции. Если вы хмуритесь каждый раз, слыша, как приезжий моб обвиняет вас в бегстве от ваших местных врагов, вы никогда не пойдете на игру вновь. Но вы знаете, что. в общем-то, здесь нет ничего личного, это ничего не значит. Большой вопрос, однако, в том, что дает нам право на оскорбления. По моему, на него легко ответить. Когда я плачу мои потом заработанные деньги и прохожу через турникеты, я попадаю туда, где все мои неприятности забываются. Здесь меня не интересуют карьера, здоровье и деньги; здесь есть только футбол, который дает нам противников, на которых мы можем выместить накопившуюся злость посредством криков, аплодисментов и пения. Человек, сидящий рядом со мной, или вами, может быть безработным или директором компании, это не значит ни йоты, потому что на девяносто минут мы все одинаковы, у нас общая цель, и мы забываем себя.

Игра знает это, и тем не менее продолжает сползать в трясину семейной атмосферы; заряды и песни зажимаются в тиски. Если вы идете в паб, вы ожидаете услышать, как кто-то заказывает выпивку; если вы идете на игру, то ожидаете услышать крики, песни и ругательства, и эти крики, песни и ругательства создают атмосферу, которую никогда не смогут создать семьи с их 2,4 детьми в среднем и похлопыванием в ладоши. Игра нуждается в нас, суппортерском хард — коре, чтобы быть тем, что мы любим, и пора принять это, пока еще не поздно.

Конечно, все, о чем мы здесь говорили, относится к клубному футболу. Если вы хотите дискутировать о расизме среди суппортеров, то матчи сборной совершенно иное поле для дебатов. Без сомнения, поездки заграницу со сборной Англии вызывают чувство национальной гордости. которое слишком часто проявляется ненавистью ко всем не-англичанам, независимо от их цвета. В этом контексте расизм приравнивается к национализму, защите флага и ненависти ко всему остальному. Радикальные ультраправые партии, выбирающие матчи сборной своей мишенью, знают, что многие суппортеры испытывают такие чувства. Нацистские жесты, столь печально часто наблюдаемые среди английских фанов, — тому свидетельство, хотя странно, почему они выбирают столь очевидный иностранный символ для демонстрации чувства национальной гордости. Методы, используемые местными службами безопасности, никогда не помогут в этой ситуации. Они осуждают англичан еще до их прибытия, и видят врага в каждом человеке с Юнион Джеком. Это может привести только к тому, что истинные суппортеры прекратят ездить за национальной командой, следовательно, увеличится концентрация траблмэйкеров. Обычные фаны боятся этого клейма, и никто не может винить их за это.

Глава 5. Ультраправые

Так как футбол — игра, заключающая в себе все элементы жизни общества, и хорошие и плохие, то неудивительно, что экстремистские крайне правые (а сейчас и крайне левые) политические партии используют футбол для вербовки людей в свои ряды. Когда английские фаны устроили беспорядки в Дублине, о чем рассказали выпуски новостей по всему миру. по поводу этой игры возникло очень много вопросов. Очень быстро стало ясно, что это было больше чем обычное проявление футбольного насилия, так как в данном случае участие принимали определенные политические группы. Мы попытались связаться с ними. обратившись с просьбой поучаствовать в написании данной главы. За одним исключением, все они отказались, что можно было предвидеть. После разговоров со многими людьми, бывшими в Дублине тем вечером, мы поняли, что этот рассказ ответит на те вопросы, которые, собственно, мы и собирались затронуть.

Дублин.

Я активный участник БНП (Британская Национальная Партия) и поклонник одного небольшого клуба с севера страны, славящегося хорошей выездной деятельностью своих фанов, а также сопутствующими ей беспредельными акциями, организуемыми нашим хард-кором. Как член БНП, я рассматриваю клуб как идеальное место для вербовки людей и распространения литературы на матчах, домашних и выездных. Наша партия со всей серьезностью относится к футболу, так как большинство людей, посещающих матчи — это белые британцы, рассматривающие жизнь как борьбу против существующей системы, которая, мы уверены, предает народ, пытающийся сделать страну такой, какой она была ранее, то есть великой. Наша цель — помешать этому, заставить людей думать о том, что происходит вокруг них; только так мы сможем снова сделать Британию великой. Мы продаем около 150 газет в месяц, и в настоящее время число членов партии постоянно растет (после некоторого периода застоя). Конечно, многим людям из клуба не нравится то, что мы распространяем свою литературу на трибунах, мне известно это хотя бы по тем письмам и звонкам, которые приходят в клуб и местную прессу; таким образом, многие не одобряют нас. Все. что я могу сказать по этому поводу — если вам не нравятся наши издания, не покупайте их — в конце концов, мы живем в свободной стране. В прошлом у нас также были некоторые проблемы с такими организациями, как Анти-Нацистская Лига (АНЛ) и Анти-Фашистское Действие (АФА), но парни из нашего моба, не разделяющие наших политических взглядов, всегда вместе с нами выступали против них, так как они рассматривают любые действия против нас как действия против моба и его репутации в целом.

Будучи преследуемой организацией, группы БНП по всей стране поддерживают тесные контакты друг с другом, обмениваясь информацией, в том числе и о возможных готовящихся против нас акциях. Ультраправые партии имеют репутацию партий, активно использующих насильственные методы борьбы, поэтому если их задевают, они незамедлительно реагируют, привлекая к акциям большое количество участников, но по-настоящему элитной праворадикальной бригадой считается Combat 18 (С18), названная так в честь Адольфа Гитлера (по порядковым номерам букв алфавита — А=1, Н=8), которая имеет свои определенные принципы и установки. Повсюду они используют насилие и тактику террора против всех, кто, по их мнению, стоит на пути распространения правильных взглядов. Они являются устрашающим фактором для тех, кто хотел бы убрать нас подальше от клуба. Я думаю, что многие люди хотели бы выступить против нас, но не могут на это отважиться, и, наверное, никогда не смогут.

В феврале 1995 года наша банда вместе с другими членами БНП из другого северного клуба отправилась на матч сборной Англии в Дублин. Еще за несколько месяцев до этого мы получили директиву во что бы то ни стало попасть на этот матч — но мы в ней и не нуждались: мы хорошо знали, что такое Ирландия и какова была политическая ситуация на тот момент; мы предполагали, что полиция попытается остановить нас в аэропорту, чтобы воспрепятствовать поездке. Мы знали, что все будут против нас, так как знают, зачем мы едем. но мы были уверены, что у них не хватит сил остановить нас. Также ходили разговоры, что на матче будут люди, которые специально приедут наблюдать за нами. В то время лично я думал, что все это не более чем слухи, однако теперь, вспоминая произошедшее, я думаю, что это было правдой, и там действительно были люди. прибывшие вычислять нас.

Нашей целью было быстро и не привлекая внимания попасть в Дублин. возглавить поддержку на матче и, по возможности, сорвать матч таким образом, чтобы привлечь как можно большее внимание средств массовой информации. Нужно было дискредитировать британское правительство перед началом англо-ирландского мирного процесса. Матч, как известно, транслировался напрямую, так что лучшей возможности для демонстрации английского рэмпейджа и не требовалось, тем более что, как мы знали, другие группы сделают все возможное, чтобы устроить шоу на игре.

Английские фаны как фаны сборной отличаются от себя самих в своей клубной ипостаси. Как фаны сборной, они в первую очередь чувствуют необходимость в утверждении чувства национального самосознания и самоутверждения, для чего Дублин — идеальное место; что может быть лучше, чем играть против команды, набранной из игроков той же национальности и возглавляемой тренером, которого нельзя назвать иначе как «иуда» и предатель своей страны? Английские суппортеры гордятся тем, что они англичане, и хотя подавляющее большинство из них ни в коем случае не может быть причислено к расистам, в их любви к стране есть изрядная доля национализма. Они требуют, чтобы к ним относились с уважением, и если этого не происходит, тогда-то все и начинается. Это обстоятельство объясняет то, почему меры, принимаемые полицией иностранных государств, обычно оказываются недостаточными, и то, как легко англичане добиваются своего, если захотят.

Мы были удивлены тем. как легко мы попали в Дублин. В Англии в аэропорту мы не имели проблем, и то же самое можно сказать и о нашем прибытии в Ирландию. Мы уехали во вторник, вместе с несколькими другими бригадами, и хотя в пути произошло несколько мелких происшествий, они просто являлись отголоском состоявшейся ранее в том же сезоне кубковой игры. В любом случае, мы не собирались скрывать, что мы англичане. Когда мы прибыли в город, мы встретились с несколькими другими мобами, ознакомившись таким образом с обстановкой. Муссировались слухи, что якобы большое число членов С18 добралось а начале недели разными маршрутами (с целью избежания вычисления и депортации), и они активно налаживают связи с членами Ulster Freedom Fighters (Ольстерское Движение Сопротивления) [43], организации, с которой С18 поддерживает тесные контакты со времени провозглашения англо-ирландского соглашения. Ближе к ночи мы нашли подходящий паб и зависли в нем; время от времени наведывались небольшие группы фанов. Они рассказали нам о небольших стычках в городе, но в целом, по их рассказам, все было спокойно, и местные, похоже, не имеют намерений проявлять какую-либо активность.

В день матча мы увидели множество знакомых лиц; число английских суппортеров стремительно росло, и атмосфера накалялась с каждой минутой. Новости из пабов перемежались лоялистскими слоганами, в совокупности с несколькими замученными махачами это помогло всем проникнуться подобающим настроением. Активно распространялась литература БНП, и большинство разговоров было не о футболе, а о том, что произойдет на стадионе и в его окрестностях. Кто-то разузнавал, какие дальше планы, и каждый собирался принимать активное участие в их осуществлении.

Выйдя из паба, мы двинулись к стадиону, и шоу началось. Мы собрались в большой моб, и полиция хотела только, чтобы мы как можно быстрее прошли по улицам и оказались на трибунах. Меры безопасности были просто смешными. Не составило никакого труда попасть на стадион — мы просто прошли через них (полисов) и турникеты. В этот момент я понял, что мы можем замутить что-нибудь реальное.

На стадионе атмосфера была наэлектризована, полна ожидания чего-то, что вот-вот должно было произойти, и взаимной ненависти. Кругом знакомые лица; такого состава я никогда раньше не видел. Что еще меня удивило, в нашем секторе были также и ирландцы, на которых немедленно прыгнули. Не похоже было, что полиция могла это остановить, и многие ирландские болельщики стали покидать трибуну, спасаясь бегством. С приближением начала матча все громче звучали заряды «Не сдадимся ИРА» и «Ольстер — британский?», во главе всего этого стояли члены БНП (это может показаться странным кому-то, но я действительно считаю, что большинство англичан в целом разделяют наши взгляды, но нуждаются в ком-то, кто объединил бы их и подтолкнул к действию).

Некоторые из английских парней были в масках, что не совсем обычно для нас, но эти парни начали швырять специально приготовленные предметы в людей, сидевших в секторе под нами. Мы хорошо начали, и становилось ясно, что мы полностью контролируем обстановку в этой части трибуны. Было понятно, что так не может продолжаться долго, с другой стороны, все внимание журналистов было приковано к нам, и мы внезапно поняли, что вот он — шанс показать всему миру, как мы по-настоящему относимся к Северной Ирландии. Футбол дал нам шанс, но игра сама по себе была для нас только шагом на пути к достижению цели. Как я уже говорил, нашей изначальной целью был срыв матча, но в тот момент мы поверили, что действительно сможем сделать это.

Когда ирландцы начали с центра, мы зарядили «Зиг Хайль» и все такое; полиция позволяла нам делать все, что угодно. Один полис, либо очень храбрый, либо очень глупый, полез в толпу, пытаясь выцепить там кого-то. В этот момент люди стали ломать сиденья, вооружаясь ими, поскольку ожидали вмешательства спецназа, которое должно было послужить сигналом для начала кик-офф. Но события приняли другое направление, когда ирландцы открыли счет. Некоторые ломанулись вниз, и начался тотальный беспредел.

Я помню, что эту картину показывали напрямую в пабах и клубах по всей Британии, а также во многих местах Европы. Это было самое офигенное, что я когда-либо видел на футбольном матче. Народ внизу выскакивал на поле; между ними возникали махачи, поскольку Там были и англичане и ирландцы, но это уже не было так важно, так как нас больше интересовала политическая сторона дела. Полисы избрали своей мишенью на поле английских парней, но тут начали мы, и им пришлось переключаться на нас. Мы увидели, что игроки покидают поле; затем прозвучало сообщение, что игра прервана. Ощущение собственной силы было просто офигительным. Мы достигли большего, чем надеялись, потому что это попало в новости по всему миру. БНП была достаточно хорошо известна, и то, что мы могли организовать такое, было неплохим ответом нашим оппонентам. БНП больше не смогут игнорировать; на следующий день о нас говорили повсюду — и за обеденными столами, и на рабочих местах.

Тем временем стадион опустел, остались только мы и полисы. Было ясно, что они хотят вытеснить нас со стадиона как можно быстрее (ясное дело, подальше от глаз журналистов). Когда мы двинулись к выходу, они направили нас в сторону морского порта. Они были немного (совсем чуть-чуть) напуганы; им, наверное, не давала покоя мысль, что мы можем начать снова. По дороге все, кого мы встретили, подверглись «небольшой» обструкции. Так как мы прилетели на самолете, то мы попытались вырваться из оцепления, но полисы сказали, что мы попадем в аэропорт через морской терминал. Но когда мы прибыли в порт, они стали загонять всех на паром. Когда кто-то стал настаивать на варианте с аэропортом, полисы врубились в толпу и стали окучивать нас дубьем. Махач в сложившихся условиях не представлялся возможным, так как полисы просто сбивали людей с ног, так что мы решили возвращаться этим путем. Вспоминая это, я содрогаюсь при одной мысли о том, что могло бы произойти, попади мы в аэропорт. Когда мы отчалили, все было очень клево, потому что глумежка продолжалась, и многие группы БНП были на борту. Хотя многие люди были изрядно помяты, настроение у всех было офигительным. Когда мы прибыли в Холихед. там все было запружено журналистами, но мы постарались избежать их внимания. Всегда найдется кто-то, кто готов увидеть свою физиономию на телеэкране, но только не я.

На следующий день этот инцидент был на обложках всех британских изданий. Вначале повсюду пестрели статьи об участии БНП и С18 в случившемся, но через пару дней все вернулось к избитым клише насчет «подвыпивших футбольных фанов». Ни слова об ультраправых, наших целях и политической ситуации, которая послужила катализатором. Ни за что не поверю, что для журналистов на первом месте была спортивная сторона случившегося; я уверен, что просто правительство было озабочено тем, что могло бы произойти, допусти оно более-менее правдоподобную трактовку событий. По идее, полиции обеих стран должны были объединить свои усилия по предупреждению беспорядков, но вместо этого нам по сути дела было позволено делать что угодно. Так что, возможно, в этом и был весь смысл.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. За кулисами футбольного насилия

Глава 6. Группировки

Если вы постоянно посещаете матчи, то неминуемо обнаружите, что почти на каждой игре вас окружают одни и те же люди. В подавляющем большинстве случаев вы только общаетесь с ними на матчах, и ничего больше. Вы можете больше не встречаться с ними нигде за исключением футбола, но когда вы находитесь среди этой маленькой компании, дома или на выезде, или даже в пабе перед или после игры, эти люди так же важны для вас. как ваша собственная семья. Для многих фанов одной из наиболее клевых вещей в футболе является возможность встречаться с новыми людьми, интересующимися тем же, но которых они не видят в повседневной жизни. Это простая другая сторона жизни, и она называется футболом.

Этого достаточно для большинства людей, но что, если вы и ваша маленькая компания любите приключения? Что, если вы ходите на футбол со своими приятелями с малых лет и растете вместе; вы начинаете ездить на выезда и участвовать в махачах, и, рано или поздно, вам надоедает постоянно защищаться, и вы начинаете нападать сами и планируете эти нападения. Вы становитесь организацией, и прежде чем вы осознаете это, вы в свои двадцать лет уже обладаете определенной репутацией.

Давайте рассмотрим другой сценарий. Вы находитесь в пабе с группой других парней — вы бываете там перед каждой игрой в течение нескольких сезонов — и этот паб становится мишенью для фанов команды-соперника и некоторые из вас получают серьезные травмы. Когда ваш клуб в следующем сезоне играет с этой командой на выезде, вы с приятелями нападаете на их паб, чтобы отомстить. Но потом это повторяют они, и далее до бесконечности.

И еще один вариант: вы живете в маленьком городке, где нет своей футбольной команды, и вы ездите на матчи за несколько миль вместе с множеством людей, делающих то же самое; Каждую неделю вы ездите в общественном транспорте с одними и теми же людьми, знакомитесь с ними, и вот вы уже находитесь рядом на трибунах на каждой игре. Это место становится вашим. Через сезон-другой, когда вы становитесь старше, вы начинаете пробивать собственные автобусы на выезда, и соответственно, путешествуете вместе.

Все эти ситуации происходят у практически каждого клуба в Англии сейчас и являются тем основанием, на котором выросли все ранее организованные группировки в стране: Такие группы, подчас странным образом объединяющие совершенно разных людей, неизбежно становятся наиболее активными в плане насилия. Совсем не обязательно это ими организованные акции, но они никогда не пропускают махачей; так продолжается из раза в раз, они становятся известными среди остальных фанов, и, таким образом, первые семена репутации посеяны. Люди из такой группы постепенно осознают это и гордятся тем фактом, что из никому не известных людей, посещающих матчи, превращаются во вполне узнаваемую внутриклубную фракцию. Они всеми силами стремятся расти, так как прежде всего хотят развивать, свою репутацию. В результате махачи становятся все более жестокими, а акции все более дерзкими. Их может быть только десять человек, может быть пятьдесят, но они поддерживают свою репутацию, и страх, внушаемый ими другим людям — до, после и во время акций постепенно растет.

Так вы приобретаете славу и известность дома и имеете достаточное число человек в группировке. Вы знаете, что, по всей вероятности, меньше половины из вас являются теми, кого принято называть хард-кором. тогда как остальные — в лучшем случае вы можете на них положиться, а в худшем это просто. «попутчики» [44] или охотники за дешевой славой. Но вы хотите, чтобы банда росла; вы нуждаетесь в новых людях, так как все развивается дальше? Да, в некоторых клубах этого не происходит, потому что этого не хочет хард-кор. Они знают, что легче организовать 20 человек, чем 200, и они также хотят сохранить элитную ауру. Они знают также, что маленькие группы чаще причиняют большие проблемы. Но самый важный фактор — чем больше людей в группировке, тем больше вероятность того, что репутация пострадает или даже будет; безвозвратно утеряна, если кто-то дрогнет в экстремальной ситуации. Для большинства групп, тем не менее, набор новых членов неизбежен, потому что люди сами буквально «липнут»; людям нравится принадлежать к чему-либо.

Однако, никто, не может быть немедленно принятым, пару раз «прогулявшись» вместе с людьми из банды. Этого не происходит, так как во многих случаях это, полицейские агенты. Тот, кто хочет попасть в группировку, должен проделать нелегкий путь. Он должен заработать свою собственную репутацию и заслужить уважение для того, чтобы к нему. относились серьезно; может пройти много сезонов и много столкновений, прежде чем это случится. Репутация, группировки. наиболее важная вещь. находится в руках каждого из ее членов, и каждый должен максимально доверять друг другу и поддерживать один другого; если хард-кор не доверяет кому-то, этот «кто-то» скорее всего. будет исключен. Но есть и другие пути, чтобы попасть в группировку. Суппрртеры «Ньюпорт Каунти», например, однажды провели рекрутский набор путем расклеивания объявлений по городу (мы также знаем наверняка, что «Ньюпорт» имели группу, состоявшую исключительно из женщин, и членство [45] в ней было весьма ограниченным). Случается, что людей приглашают присоединиться к группировке (даже разные клубы) на основании их собственной индивидуальной репутации; их мы назовем «присоединившимися». Некоторые банды одного и того же клуба пробивают выезда и махачи совместно, некоторые выезда отдельно, но объединяются на махачи, но никогда банды не объединяются полностью, так как имеют свою собственную историю и репутацию. В общем, удобные для попадания в бригаду пути редки, и для большинства есть только один путь — заслужить это, что требует времени, нелегкого труда и отречения.

Когда ваша группировка приобретет определенную известность среди других клубов, другие группы неизбежно будут пытаться уничтожить то, чего вы добились. Ваши собственные результаты становятся для вас по крайней мере такими же важными, как команды, за которую вы болеете. Вы знаете, что если в город приезжают «Кардифф» или «Бирмингем», то вас ждет хорошее испытание на прочность, так же как и они надеются на хорошую проверку в вашем городе. Это своего рода игра. Среди поклонников любого клуба есть люди. организующие насилие, будь это большой клуб, как, например, «Миддлсбро», чьи фаны одни из наиболее активных в стране, или скромный «Уиган Атлетик», но его фаны постоянно готовы напасть на вас. Положение команд в турнирной таблице не имеет никакого значения для таких организованных групп. Любой суппортер скажет вам, что поездка в Лондонском метро или по северной железной дороге может быть очень опасной, поскольку вы не можете знать, кого вы там встретите — и банды маленьких клубов могут оказаться очень опасными.

Репутация, завоеванная среди суппортеров вашего клуба — это одно, но группировки хотят быть известными среди других клубов, они хотят, чтобы об их «подвигах» говорили. Только одна вещь помогает в этом: имя. Это совсем не бред: если группировка проявляет активность каждую неделю, то известность ее распространяется подобно лесному пожару. Если вы имели несчастье быть вовлеченным в инцидент, в котором вы закончили свою карьеру, и вас обнаружили лежащим с карточкой в руке, на которой написано что-нибудь вроде «Поздравляем, вы повстречались с Chelsea Headhunters», то будьте уверены, это название станет известным среди фанов вашего клуба в считанные часы. Подобные карточки используются большинством мобов в наши дни; возможности печатающих устройств в почтовых отделениях и на железнодорожных станциях делают их изготовление несложным и практически невычисляемым.

Следующий список названий был собран и прислан нам двумя людьми, которые помогали нам в наших исследованиях. Очевидно, что многие клубы имеют более одной группировки; список далеко не полный, поскольку постоянно создаются новые банды.

Ранг клуба совершенно не связан со статусом группировки, с которой вы можете повстречаться в ближайшем будущем. Например, тот же «Уиган Атлетик» имеет среднюю посещаемость домашних матчей около 2000 зрителей, а на стрелу в Блэкпул они собрали около 400 бойцов. А вы думали, мы шутим, что ли? [46]


ARSENAL Gooners
ASTON VILLA Steamers, Villa Youth
BARNSLEY Inter-City Tykes, Five-O
BIRMINGHAM CITY Zulu Warriors
BLACKBURN ROVERS Blackburn Youth
BLACKPOOL BRS (Bison Riot Squad), Seaside Mafia, BTS (Blackpool Tangerine
Service)
BOLTON WANDERERS Tonge Moon Slashers, Mongoose Cuckoo Boys, Billy Whizz
Fan Club BRADFORD CITY The Ointment
BRIGHTON&HOVE ALBION Headhunters
BRISTOL CITY Inter-City Robins
BURNLEY SS (Suicide Squad)
CAMBRIDGE UNITED Cambridge Casuals
CARDIFF CITY Soul Firm
CARLISLE UNITED BCF (Border City Firm)
CHELSEA Headhunters
CHESTERFIELD CBS (Chesterfield Bastard Squad)
DARLINGTON Darlington Casuals, Bank Top 200, The Gaffa
DERBY COUNTY DLF (Derby Lunatic Fringe)
DONCASTER ROVERS DDR (Doncaster Defense Regiment)
EXETER CITY Sly Crew
FULHAM Thames Valley Travellers
IMSBY TOWN CBP (Cleethorpes Beach Patrol)
HEREFORD UNITED ICF (Inter-City Firm)
HUDDERSFIELD TOWN HYC (Huddersfield Young Casuals)
HULL CITY City Psychos
LEEDS UNITED Service Crew
LEICESTER CITY Baby Squad, MMA (Mattew & Marks Alliance), BIF (Braunstone
Inter-City Firm), TRA (Thurnby Republican Army), ICHF (Inter-City Harry Firm)
LINCOLN CITY LTE (Lincoln Transit Elite)
MANCHESTER CITY Maine Line Service Crew. Guv\'nors
MANCHESTER UNITED Inter-City Jibbers, The Cockney Reds
MIDDLESBROUGH Frontline
MILLWALL Bushwackers, The Treatment
NEWCASTLE UNITED Bender Crew, NME (Newcastle Mainline Express)
NORTHAMPTON TOWN NAT (Northampton Affray Army)
NOTTINGHAM FOREST Red Dogs, Naughty Forty
OLDHAM ATHLETIC Fine Young Casuals
OXFORD UNITED Warlords
PETERBOROUGH UNITED PTC (Peterborough Terrace Crew)
PLYMOUTH ARGYLE Central Element
PORTSMOUTH 657 Crew
READING Berkshire Boot Boys
ROTHERHAM UNITED Rotherham Casuals
SHEFFIELD UNITED ВВС (Blades Business Crew)
SHEFFIELD WEDNESDAY OCS (Owls Crime Squad)
SHREWSBURY TOWN EBF (English Border Front)
SOUTHAMPTON Inside Crew, The Uglies, Suburban Casuals
STQCKPORT COUNTY The Company, Hit Squad
SUNDERLAND Vauxies, Seaburn Casuals, Boss Lads, The Redskins
SWANSEA CITY Swansea Jacks, Jacks Army
TOTTENHAM HOTSPUR Yiddos, N17s
TRANMERE ROVERS TSB (Tranmere Stanley Boys)
WEST BROMWICH ALBION Section Five
WEST HAM UNITED ICF (Inter-City Firm)
WOLVERHAMPTON WANDERERS Subway Army. Bridge Boys
WREXHAM Frontline
YORK CITY YNS (York Nomad Society)




Эта книга в основном о клубах английской лиги, но Шотландия также, несмотря на уверения средств массовой информации, вносит изрядную лепту в футбольное насилие. Каждый английский фан хорошо знает, на что способны шотландцы. До сих пор у меня вызывает чувство стыда та многим памятная картина, когда они заполонили Лондон и даже поле на Уэмбли, и визиты на предсезонные товарищеские игры «Рейнджерс» и «Селтик» оставили свои следы на многих стадионах страны. Связи между английскими и шотландскими бригадами («Манчестер Юнайтед»/Селтик» и «Челси»/Рейнджерс» наиболее известны) обусловлены скорее политикой или религией, чем футболом, но они в самом деле объединяются для махачей, если это необходимо. Ниже мы привели список наиболее активных на данный момент шотландских банд.

ABERDEEN ASC (Aberdeen Soccer Casuals)

ARBROATH Soccer Crew

CELTIC Celtic Casuals

DUNFERMLINE ATHLETIC CSS (Carnegie Soccer Crew)

HEART OF MIDLOTIAN CSF (Casual Soccer Firm)

HIBERNIAN CCS (Capital City Service)

MONTROSE No Casuals, Portland Bill Seaside Squad

MOTHERWELL SS (Saturday Service)

GLASGOW RANGERS ICF (Inter-City Firm)

ST JONSTONE FCF (Fair City Firm)

ST MIRREN Love Street Division

Группировки имеют свою собственную историю. Некоторые игры, в том числе и проходившие довольно давно, запечатлены в памяти каждого суппортера. Письмо, помещенное ниже. присланное нам Стюартом из Барнсли, рассказывает об одном таком событии.

The ICТ (Inter-City Tykes)

В этот день (10 сентября 1983 года) Jnter-City Tykes, банда из Барнсли (ныне известная как Five-O), приготовила хорошее число бойцов, так как ожидалась встреча с очень уважаемой группировкой Frontline («Миддлсбро»). В глазах большинства людей в Барнсли это было достаточно серьезным событием, поскольку джорди [47] изрядно набедокурили в городе в течение сезона 1981-82 годов. Ранее матчи против «Боро» приносили немного неприятностей, но тот сезон стал отправной точкой для того жестокого противостояния, которое наблюдается сейчас.

Люди из моба «Барнсли» условились встретиться в центре города около 11.30, но наши планы пришлось перестраивать, так как отдельные представители Frontline начали прибывать в город с 10.30. Около 11 часов, я и несколько моих друзей отклонили приглашение выяснить отношения группы из приблизительно 8 суппортеров «Боро», двое из которых размахивали бритвами; это было неподалеку от местного Woolworth\'a [48]. В середине дня группа из 40–50 наших собралась в пабе «Corner Pin», и так же как Мы, многие рассказывали о своих встречах в городе с парнями из «Боро». Настало время действовать. Один из наших Парней был послан проследить, где группируются «Боро», в то время как остальные двинулись на соединение с другой частью моба, которые тусовались на верхнем этаже «The Chennels». другого паба. Около 12.20 стало известно, что «Боро» находятся на Kennedy Street и мы двинулись им навстречу, ощущая некислый прилив адреналина и предвкушая то, что должно произойти. Игра началась, и все обещало быть серьезным.

В начале толпа, состоявшая из 100–120 бойцов, двигалась медленно, но на полпути мы пошли быстрее. Как только мы увидели оппонентов, которых было около 50, мы мощно зарядили; они, заметив нас, приняли стойку, развернувшись поперек дороги. «Вот оно», — все, что я успел подумать, и спустя несколько секунд оба моба уже обменивались пинками и ударами. Я пропустил несколько неплохих слэпов, вследствие чего голова гудела, а правый глаз заплыл; после этого с треском повалился на ограждение, которого даже не заметил «Боро» отстояли территорию и изрядно помяли нас, и хотя мы чувствовали унижение, мы должны были согласиться, что они — серьезная фирма.

Остаток дня прошел с их перевесом как в городе, так и на прилегающих к стадиону улицах. Около 100 из них разгромили The Mount public house и затем нагрянули в The Dove, который тоже пострадал. На трибунах они, очевидно, думали, что смогут добиться большего, но мы хорошо настроились и устроили настоящую охоту прямо на поле за теми примерно 30 из них, кто пытались пробиться на наш сектор. Это задержало начало матча на 5 минут.

Перед ответной игрой на Эйресом Парк [49] в том же сезоне мы распространили листовки в пабах в центре города, и в день матча собрали моб примерно в 250 рыл для поездки в Миддлсбро с целью возмездия. Однако они опять расстроили наши планы, атаковав в примерно 2 часа паб «The Wellington», где мы собирались, а пятеро наших были завалены прямо в дверях при помощи перьев, после чего они немедленно смылись. После этого случая «Барнсли» стали врагами «Миддлсбро», но если честно, мы никогда не имели весомого перевеса, хотя во время выездной игры в сезоне 89–90 мы устроили неплохое шоу на Эйресом Парк.

Многие противостояния длятся много сезонов и проистекают из разнообразных событий. В других случаях, насилие возникает из столкновения, произошедшего ранее в том же сезоне. Приведенное ниже сообщение прислано нам суппортером «Вест Хэм» Дэйвом Е., и рассказывает об одном таком эпизоде.

Zulu Army.

Если вы хотите послушать мою любимую историю, то это один из кандидатов — рассказ о двух матчах, сыгранных нами против «Бирмингем» в 1982 году. Как обычно, мы планировали всех замочить, и парни проделали отличную работу, выяснив, где будут их банды перед игрой и все такое. В то время (даже больше, чем сейчас) «Бирмингем» имел серьезную репутацию, но хотя мы были заинтригованы, мы тем не менее не сомневались в результате. Мы все продумали, но мы знали две вещи: это будет трудно, чертовски трудно; и мы будем хорошо вооружены.

Как всегда, мы приехали на поезде — первым классом, само собой, говно типа второго не для нас. Мы сделали это, потому что «Бирмингем» хитрожопые ублюдки, и всегда нетрудно остановить вас на шоссе до или после игры. Наконец, мы прибыли на Нью-Стрит [50], и начали вылезать из вагонов — а нас были сотни — и внезапно были атакованы; я думаю, что это длилось около двух минут. Как мы поняли, они устроили засаду, и все прошло по их плану. Это было неприятно, так как они начали слишком рано, и не все наши успели вылезти, оказавшись в ловушке. Но мы встретили их во всеоружии — камнями, болтами, монетами, всем, что мы захватили с собой — потом мы собрались с силами и смяли их.

Это продолжалось недолго, появились полисы и повязали нескольких наших парней, правда, потом они все равно появились на матче, но дальше мы не могли работать. Наши осторожные ребята хотели вылезти через окна с другой стороны, но полисы прилипли к нам, как банный лист к заднице, и эскортировали нас к стадиону как какое-то армейское подразделение или чего-то в этом роде. Когда мы очутились внутри, все началось по новой, и они снова получили свое. потому что у них не было по настоящему серьезных парней. Мы были слегка разочарованы тем, что они так облажались; я думал, что у них серьезная репутация.

После игры мы вернулись на Нью-Стрит. и все повторилось, только во много раз круче. Они появлялись отовсюду, и это действовало на нервы — раньше я не бывал в подобных переделках. Они действовали все вместе, закидывая нас камнями, болтами, гвоздями, чем ни попадя, и накатывались волна за волной. Не удивительно, что они называют себя Зулу! Полисы облажались — по сути дела, там были только мы и они — и мы в конце концов вроде погнали их. Только на следующий день я узнал. что мы кого-то там у них порезали. Если ты используешь перья, то вполне сам заслуживаешь того, чтобы пострадать от них. Все это говорило о том, что они непременно постараются отомстить, когда приедут на Аптон Парк, и мы не могли допустить этого. Никто не может быть спокоен у нас дома, никто.

Чтобы не соврать, они собрали большой моб, но мы были наготове, и все шло хорошо. У них было несколько коучей, но основная масса должна была прибыть поездом, и изрядное количество наших дежурило на Истонском вокзале. Так что им пришлось сражаться, чтобы попасть в Восточный Лондон. На стадионе часть наших была на их секторе, и все продолжалось. Из игры я мало чего запомнил, потому что она была довольно дерьмовой. После матча полисы не спускали с них глаз, так что мы беспрепятственно попали на Истон и устроили им хорошие проводы. Часть наших шла с ними, и по пути они тоже неплохо получили. Но когда они увидели нас на вокзале, началось нечто, особенно учитывая то, что там были факы других клубов, ждавшие свои поезда. К их мобу присоединились банды других северных клубов, а нам помогли другие лондонские банды, и все получилось действительно круто. Это был клевый день, и печально, что в наши дни такого уже не увидишь, потому что полисы уже не допускают этого. Это был неплохой махач!

Большинство суппортеров на домашних матчах осведомлены о репутации приезжих фанов и готовятся соответственно. Проблемы начинаются, когда неприятности исходят от тех, от кого этого совсем не ждут.

«Ридинг»

У меня паб приблизительно в 10 ярдах от турникетов стадиона, и это значит, что в дни матчей в нем собирается большая часть местных фанов. Я не очень люблю футбол, я люблю свой паб и свою лицензию! Теперь я хотел бы сообщить Вам относительно того дела, которое случилось недавно.

Это была обычная субботняя игра с «Ридинг»; при всем уважении к ним. они не были серьезным соперником, по крайней мере на мой взгляд, даже если их команда и преуспевала в Лиге в это время. Перед игрой паб был заполнен парнями, которые всегда собирались у меня; двое дежурили у двери, чтобы удостовериться, что никто лишний не войдет вовнутрь. Все было как обычно, с обычным пением и доматчевым гудежом. Приблизительно в 2.50 они все ушли на матч и дали мне пару часов подготовиться для регулярного, и, я должен сказать, выгодного, вечернего послематчевого пребывания их в пабе.

В течение игры были обычные визиты из местной полиции, которая дает мне разъяснения в затруднительных ситуациях. На этот раз они сообщили мне, что приезжие фаны стали немного «шалить» в городском центре. Фаны «Ридинг» перемещаются небольшими группами и серьезных проблем пока нет. Пока они (полисы) не сталкивались с ножевыми ранениями, но они предупредили меня, что все может стать намного серьезнее после игры, хотя они будут держать их под наблюдением дольше чем обычно, пока не удостоверятся, что наша банда сидит в пабе или рассеяна. Приблизительно в 4.00 этот инспектор вошел и сообщил мне, что фаны «Ридинг» разговаривают друг с другом по рациям и полисы фактически контролируют схемы их перемещения. Это значило только одно — все эти небольшие группы были на самом деле одной большой группой, и они планировали что-то серьезное после игры, и полиция не знала, что конкретно. Затем он сказал, что на всякий случай они будут использовать большее количество копперов для наведения порядка снаружи стадиона, и что он сообщит мне, если что-нибудь еще случится.

После этой информации я стал волноваться. Мой небольшой паб — это все, что было у меня, и хотя копперы попробовали бы предотвратить беспорядки, всегда имеется возможность, что что-нибудь, хотя бы одно окно будет разбито. Другой мыслью, пришедшей мне в голову, было то, что если фаны такого небольшого клуба, как «Ридинг», ведут себя так, то что было бы, если бы в наш город приехал бы какой-нибудь большой клуб? Мой паб находился на противоположной стороне от стадиона и был главной мишенью для них. Все, что я мог делать, это ждать и надеяться, что полиция предотвратит их замыслы.

После игры, которая закончилась вничью, все местные парни стали заходить выпить, и паб было заполнен довольно быстро. Приблизительно через десять минут вошел полицейский и попросил меня опустить заслон и никого не выпускать, поскольку фаны «Ридинг» собираются в мой паб. Полисы слышали их по их радио — планировалось войти в город, объединиться на обратном пути к стадиону и идти к моему пабу. Все наши парни пришли в ярость, услышав, что задумали эти ублюдки, и хотя полиция пыталась, она не могла успокоить их. Не было ни малейшего шанса, что наши парни будут спокойно наблюдать за тем, как кто-то будет крушить «их» паб, особенно если они будут сидеть запертыми внутри. Так что они все пошли в город, ища вражеские группы, которые, возможно, понятия не имели, что их план был уже известен, и они будут скоро стоять лицом к лицу приблизительно с семьюдесятью лучшими нашими бойцами.

Очевидно, полиция предвидела ситуацию. Они перекрыли дороги так, чтобы наши парни были задержаны в одном месте, пока их не удастся успокоить. Но тем временем полицейские потеряли контроль над фанами «Ридинг», и те ворвались в один из самых больших магазинов в городе. Владелец магазина, должно быть, задался вопросом, что случилось, когда приблизительно 100 футбольных фанов внезапно появились в его магазине. Если бы он знал о них раньше, как я, то мог бы предпринять что-нибудь, по крайней мере.

Во всяком случае, лидеры этой группы затем решили уйти из городского центра; никого не найдя на своем пути, они вошли в паб справа от железнодорожного вокзала. Мой друг, хозяин этого паба, сказал, что они неожиданно ворвались и избили всех, кто был в этот момент внутри, разбили там все почти за десять секунд и удалились прежде, чем он смог сделать что-нибудь. Потом, представляете, он вызвал полицию, прежде, чем они прибыли прошла куча времени, потому что они не следовали за этой группой, несмотря на то, что прекрасно знали, что что-нибудь будет после матча. Все, что полиция должна была сделать после матча, это посадить их всех на поезд и отправить из города настолько быстро, насколько это возможно.

Конечно, не каждый план осуществляется успешно, и рассказ, присланный нам суппортером «Лестер Сити», доказывает это.

Засада.

У нашего клуба, как и большинства остальных, я полагаю, есть враг, которого мы ненавидим больше других. Но это не наши соперники по дерби, а «Челси» — клуб, который ненавидят все наши, кто ездит за «Лестер Сити». Это происходит из-за того, что они («Челси») каждый раз (дома и на выезде) обращали нас в бегство и каждый раз, играя у нас, устраивали в городе черт знает что. Я точно не знаю, с чего все началось, но когда я начал ходить на матчи (а это было несколько лет назад), все были едины во мнении, что эта банда — настоящие ублюдки с юга.

Несколько сезонов назад, когда у нашего клуба была приличная банда на большинстве матчей и большие силы собирались на матчи с этими подонками, стало ясно, что у нас появился шанс завалить их. Но акцию было необходимо спланировать с военной точностью. Некоторые из нас, пьющих в пабе около стадиона, начали обсуждать различные пути и методы проведения этой акции, и было решено действовать сообща Вскоре мы собрали около 50 человек, которые были готовы к совершению данной акции.

Но организация была не на высоте, так как мы говорили о своих планах в пабе, и полисы легко могли узнать об этом. Но они не просекли эту фишку, и все было готово. В любом случае, обсудив все возможные варианты, как завалить этих грязных ублюдков, мы пришли ко мнению, что мы не можем драться с ними лицом к лицу, так как это были опытные ребята. В конце концов, было решено устроить засаду.

В день матча мы собрались очень рано и все еще раз обсудили. Наш план заключался в том, чтобы изматывать их с момента их въезда в город и до того момента, когда они окажутся под защитой полиции, которая всегда встречала приезжих фанов в одном и том же месте. Как только первые автобусы съехали с шоссе, один из наших задержал их и при проезде через перекресток первый автобус остановился Другой парень из нашей банды метнул в лобовое стекло коуча банку с краской, в то время как другой чел открыл дверь автобуса и забросил внутрь горящую канистру. Автобус загорелся и блокировал дорогу. Наши быстро смылись и рванули в город, чтобы встретится с остальной бандой.

Первая часть плана была выполнена — мы немного задержали автобусы, и теперь нужно было завершать дело. Мы знали, что большинство приезжих суппортеров пьют в одном и том же пабе на окраине города. Он и стал нашей следующей мишенью. Прибыв на место, мы встретили двух или трех наших, которые наблюдали за обстановкой и могли нам сообщить, сколько рыл их бухает в пабе, и, что более важно, вычислить их автобусы, что нам было и нужно. Все прекрасно знали, что вторая часть плана — проколоть шины их коучам, причинив при этом им максимальный ущерб. Это может показаться ребячеством, но это максимум, что мы могли им сделать. Как только мы начали продвижение по автостоянке, кто-то заметил нас и около 30 рыл южан вылезло из одного из автобусов. Нас было примерно столько же Так как наш план обломался, у нас оставалась возможность просто замочить их. Обычно мы так и делаем, но свирепые парни из «Челси» наводят страх на многих, и некоторые из наших, предварительно метнув во врага несколько батлов, ретировались, оставив нас вдвадцатером лицом к лицу с ними. Нас немного поколотили, и мы быстро сделали ноги.

Всем содеянным мы привлекли внимание полисов. Приближалось время матча, и мы направились к стадиону чтобы узнать о том, что начало игры отложено в связи с так называемыми пробками на дорогах, Которые на самом деле являлись результатом нашего непосредственного труда. В течение матча было несколько столкновении с приезжими, которые прорвались в район нашего сектора, но мы вроде бы выстояли. После игры все изменилось. Было ясно, что своими действиями мы навредили большому количеству людей, и песни. которые мы пели в ходе матча, ничему уже не помогут. Казалось, что каждый из приезжих суппортеров хочет проучить нас, и они подготовились к этому. Когда мы шли от стадиона, атмосфера была накалена до предела.

Вместо того. чтобы смыться от полисов, или, что хуже, от возмездия их банды, мы сделали большую глупость: начали собираться в четверти мили от стадиона, рядом с главной улицей города. Мы возбужденно глумились перед потоком машин, и засирали автобусы с уезжающими ублюдками. Мы понимали, что они не могут ничего сделать, так как не могли остановиться. Неожиданно раздался какой-то шум, мы сгруппировались и увидели рыл 30 «Челси», идущих прямо на нас. Наша бригада оказалась между ними и непрерывным потоком машин на улице. Мы были в шоке. Все, что мы могли сделать, это бежать: или на них, или сквозь поток машин. И второе казалось нам менее опасным. Мы развернули ряды и бросились на них в надежде прорвать их строй, но это нам не удалось. Все, чего мы этим добились, так это того, что они получили возможность завалить нас, что они с успехом и сделали.

Ни один из нас в тот день не вернулся домой целым и невредимым. Все получили повреждения различной степени тяжести. Что касается меня, то я не мог нормально ходить целую неделю, пока рамы не зажили. В тот день мы полностью достали полицию и прессу, а также наш клуб своими проделками, и уверили всех, что эти ублюдки будут приезжать к нам теперь все время. Но, в любом случае, все узнали о нашем существовании, а это уже что-то.

Глава 7. Скауты

Для людей, неоднократно наблюдавших столкновения футбольных суппортеров, очевидно их сходство с военными маневрами, а как вы можете узнать из военной истории, любая армия хороша настолько, насколько хороша ее разведка. Полиция прилагает немалые усилия для сбора информации о футбольном насилии и пытается вести себя соответственно, а различные академические исследовательские группы собирают информацию и готовят отчеты, читать которые обычно просто смешно. Сбор информации для организованных футбольных группировок, между тем, работа скаута, который играет одну из наиболее уважаемых, и наиболее опасных, ролей в организации футбольного насилия. Человек, играющий эту роль, как правило, ничем не выделяется, но для них преимущество и состоит в том, чтобы выглядеть как типичный любитель футбола. Обычно они работают в паре, и хотя почти всегда это особи мужского пола, мы встречались с человеком, который регулярно занимался разведкой со своей подругой. Он уверял нас, что люди сразу переставали обращать на него внимание, как только видели, что с ним женщина. Их работа крайне важна, так как они намечают планы и рекогносцируют местность, что позволяет лидерам планировать нападения и устраивать засады во время выездов, и горе им. если их информация неверна, потому что банда может потерпеть тяжелое поражение и даже потерять с таким трудом завоеванную репутацию. История фирмы «Челси», которая покинула Лидс и вернулась ночью в ночной клуб, но только в неправильное место и угодила в засаду, отличный тому пример.

Хороший скаут ценится на вес золота, и он должен быть весь без остатка предан своему клубу — он крайне редко бывает на выездных матчах своей команды. Он всегда идет на один или два матча впереди, смотрит и замечает, где собираются мобы противника, где они пьют и как идут на стадион. Если он станет свидетелем засады или чего-нибудь в этом роде, тем лучше. Любой моб имеет свою излюбленную тактику, и если вы видели ее в действии, то вам легче спланировать контрмеры.

Мы говорили со многими скаутами, кто, без исключения, и по ясным причинам, пожелали остаться анонимами. Все они предоставили очень живые и интересные сообщения о том, что они делают и почему, и хотя кто-то может быть недоволен тем, что к таким людям относятся с уважением, самое ужасное, что никто из них не испытывал раскаяния или угрызений совести — часть этих людей ответственны, прямо или косвенно, за крупнейшие инциденты, связанные с футбольным насилием. Все они заняты на уважаемых работах, что весьма важно, потому что в части случаев они вынуждены тратить огромные деньги на посещение матчей, которые сами по себе их абсолютно не интересуют. Их мотивация зиждется на одной только любви к своей команде, вере в то, что они делают, и жестокой гордости за репутацию их уважаемых группировок.

Следующие репортажи достаточно типичны для тех вещей, о которых мы говорили, и дают представление, о том, чем сопровождается сбор и использование информации, часто с сильнейшим эффектом.

Выезд в Оксфорд.

Несколько сезонов назад я время от времени занимался разведкой для своего клуба, одного из крупнейших лондонских клубов. В Кубке нам выпало играть с «Оксфордом» на выезде, и так как парни не играли на Мэнор Граунд [51] уже несколько лет, в основном потому, что «Оксфорд» — голимая второсортная команда, я, получил задание съездить туда и посмотреть, что к чему. С моей работой (я работаю в одном из ведущих банков) мне было нетрудно найти знакомого в университете в Оксфорде. И вот однажды в пятницу днем я выехал на М40, один, чтобы остановиться у своего старого приятеля, который поддерживает другой лондонский клуб.

Наконец, около восьми часов мы были в городе и проводили время за выпивкой со студентами. Как обычно, разговор скоро зашел о футболе — или, лучше сказать, я направил его в эту сторону — и я начал выкачивать из пьяных студентов информацию, которая быстро заполняла ячейки моей памяти. Быстро стало ясно, что у «Оксфорда» довольно уважаемый маленький моб, состоящий из хард-кора численностью примерно в 100 человек и достаточно большого окружения, участвующего в особо важных случаях. Я быстро заучил, где встречаются все эти из Оксфорда, и где собираются фаны с окраин, прежде чем двинуться в город, чтобы выпить перед игрой. У них не было реальной организации среди фанов, что не удивительно: второсортный клуб означает второсортных фанатов, и если им что-то удавалось, это происходило обычно спонтанно. Хотя местные газеты пестрели статьями о нашем приезде, ожидавшемся через несколько недель, единственными, кто начал беспокоиться, была полиция, которая полагала, что все билеты на игру будут распроданы. Что я и хотел услышать.

На следующее утро, после успешной борьбы с похмельем, я опять заговорил о футболе и обнаружил, к своему вящему удивлению, что «Оксфорд» играет дома в этот день. Было нетрудно упросить моего приятеля и двух его соседей по квартире пойти на игру, однако перед этим я отправился в город под предлогом необходимости сделать несколько покупок. «Оксфорд» играл с другой второсортной командой, но уже в одиннадцать я увидел несколько маленьких мобов приезжего клуба численностью примерно в 15 человек каждый, перемещавшихся по центру города; я полагаю, в целях разведки. Однако нигде не было видно фанов «Оксфорда», и это начало интересовать меня, так как это означало, что они собираются где-то еще. Никто не может чувствовать себя здесь свободно, разве не так?

Я начал следовать по пятам за одной из этих групп, чтобы понять, где собираются они и где враги, по крайней мере по их мнению. Я уже начинал думать, что «Оксфорд» — полные лохи, когда эта группа подошла к одному пабу, и тут все началось. Из паба вылетели парни, прыгнули на этот маленький моб и прессанули их прежде чем они поняли, что происходит, и так же быстро свалили. Пока я смотрел на это, с уважительной дистанции, конечно, настроение у меня испортилось, потому что я, то есть тот, кто должен был смотреть за ними, не имел ни малейшего представления о том, где они были. Хорошенькое дело.

Оттуда я отправился на вокзал, который располагался на противоположном от стадиона конце города. Опять же, я не заметил никого, кроме прибывающих фанов противника. Это уже становилось скверным. Все совершенно отличалось от того, что я ожидал увидеть. Но судя по количеству полисов, ситуация, как обычно, была довольно тяжелой.

Настало время встретиться с моими приятелями в их излюбленном месте и отправляться на стадион. Когда я вошел, я испытал настоящий шок. Здесь был их моб — или, по крайней мере, его большая часть — и мои приятели сидели и пили с ними. Я тоже сел рядом, и, после стандартного «кокни ублюдок» был быстро принят и начал говорить о футболе. Я рассказал им, что видел некоторых их парней в действии, и они сказали, что это их обычная тактика: все произойдет после игры, так как суппортеры рассеяны по прилегающим территориям; они встретятся на стадионе и пойдут оттуда.

Так как значительная часть этой информации контрастировала с тем, что я услышал предыдущей ночью, то я убедился, что сделанный мной вывод об их почти полной дезорганизованности в целом верен, но что для своего уровня они выглядят неплохо Также ясно, что они не смотрят вперед и не думают о нашем приезде, потому что думают, что им нечего бояться, если их только не превзойдут численно.

Мы отправились на стадион около 1.30 и прибыли незадолго до двух. Большинство из них околачивались вокруг примерно до 2.30, а потом пошли на домашний сектор. Обычное дело, действительно, и после абсолютно неинтересной игры мы покинули трибуну, собравшись вместе со всеми парнями, которых я встретил в пабе, чтобы идти встречать фанов противника, когда они выйдут со своего сектора. Как обычно, полиция контролировала ситуацию в этом районе, и мобы были разведены в противоположных направлениях. Но я уже видел и слышал достаточно. Я знал, где их банды пьют, сколько их примерно, в какое время они выдвигаются на стадион, и представлял себе, как они будут действовать, если что-то произойдет. Все это. учитывая тот факт, что я видел их «бей-беги» шоу в действии, значило, что у меня было все, в чем я нуждался.

Когда в среду я встретился с парнями из своего настоящего клуба, я представил им подробный отчет. Было очевидно, что, поскольку это кубковая игра, парни хотят устроить шоу, то есть нечто такое, что Оксфорд бы запомнил, и я выдвинул несколько идей, пришедших мне на ум во время утренней субботней прогулки по их городу. Вооружившись картой, я наметил два-три наиболее желательных для посещения паба, но важнейшей точкой была автостанция на кольцевой дороге к северу от города. Перед игрой там встречались множество фанов, и они не будут ждать нас там, так как это место находится по другую сторону Оксфорда от Лондона. 50 или около того хард-кора плюс окружение отправятся туда, другой моб на железнодорожный вокзал, а остальная часть банды наведается в пабы, после чего все встречаются у стадиона в два часа. После игры все выдвигаются в центр города, чтобы хорошенько выпить и продолжить рэмпейдж. Проще простого. Все планы на выезд были согласованы и распространены среди нужных людей. Беспокоило лишь присутствие полиции, она специально готовилась к нашему приезду, но мы знали, что если кого-то повяжут, то все равно отпустят после игры или утром, как всегда.

Ну вот и все, на этом закончилось мое участие в данном инциденте. Я люблю слушать рассказы о матчах, для которых я осуществлял разведку, и обычно все, что достается на мою долю — это рассказ фронтлайнеров несколько дней спустя. Однако в тот раз мне позвонил мой приятель и рассказал, что наши парни приехали в город и перевернули Оксфорд вверх дном. Всюду, где собирались группы местных фанов, они были погнаны. «Это было чертовски неосторожно с их стороны», — сказал он. Он слышал, что местные попытались применить свое «бей-беги» из паба, когда заметили неподалеку маленький моб. который в действительности был только половиной банды, а остальные ждали в 20 метрах позади. Они выбежали из паба и угодили прямо в ловушку, где получили свое. Если бы только он знал — все это было как раз то, что я и ожидал услышать. Он также рассказал мне о большом махаче на автостанции на кольцевой дороге, где «ублюдки кокни» тоже погнали местных. Все это, ну конечно же, стало для меня полным сюрпризом, и по сей день ни он, ни кто-нибудь еще не догадался. Еще бы, поэтому я и есть один из лучших скаутов. Моя информация всегда попадает в точку, вы сами видели.

Запалились.

Я занимаюсь разведкой по двум причинам. Во-первых, нет ничего лучше, чем спланировать нападение, а потом слушать, как все прошло, а во-вторых, хотя я люблю драться, я не могу рисковать своим здоровьем из-за работы, и могу помочь парням, только будучи скаутом. Так как моя семья проживает в Мидлэнде [52], я обычно выполняю разведывательную миссию на играх в этом регионе, а это значит, что я не могу бывать на играх нашей команды поблизости от дома родителей. Также мне часто приходится бывать на совершенно неинтересных матчах, а в случае, о котором я хочу рассказать, меня вычислили, что привело к большим неприятностям.

Тогда все было хуже всего — я отправился на разведку на Сэнт-Эндрюс [53], так как мы должны были играть в ближайшем будущем с «Бирмингем», и парни хотели повеселиться. Мы с приятелем приехали примерно в одиннадцать часов и припарковались неподалеку от стадиона. Через примерно полчаса мы уже находились в пабе вместе с фанами Синих [54]. Для них с ног до головы мы были фанами «Бирмингем»: мы знали свою работу и были в курсе всех их последних результатов и состава, и на несколько вопросов, заданных нам, ответили быстро и правильно, как обычно. Неприятности начались, когда мой приятель в разговоре о драке на их матче сделал ошибку, сказав «они» («Бирмингем») вместо «мы». Хотя большая часть парней, сидевших с нами за столиком, ничего не заметили, тупые кретины, двое вдруг стали гораздо серьезнее и стали засыпать нас вопросами о других играх.

Когда ты родился в Мидлэнде, но живешь на юге, хотя болеешь за команду из Мидлэнда, сложно объяснить, почему тебя никто не знает и почему ты бываешь только на своем (их) стадионе. Чем больше мы пытались вывернуться, тем глубже увязали. В конце концов я попытался свести все к избитому «В общем-то, я не так уж часто бываю на матчах. Я просто повторяю то, что слышал от других», но ублюдки почуяли крысу, или, точнее, двух. Я понял, что у нас большие, большие неприятности. Внезапно один из них прямо спросил нас: «Вы скауты?»

Я посмотрел на него и ответил: «Да.»

«Откуда?»

В этот момент уже весь паб смотрел на нас с выражением беспредельной ненависти на лицах, и когда я ответил, это выражение усилилось в десятки раз. «Ну ладно, тогда поговорим по-другому.» Мало нам не показалось. Ублюдки даже забрали у нас бумажники и ключи, что было еще хуже, чем просто избиение. По крайней мере моя машина осталась цела, хотя несколько вмятин на ней я все же заметил.

Все это, конечно, дало хороший повод нашим парням для издевок надо мной, и если сегодня кто-то хочет побольнее уязвить меня, достаточно просто сказать: «Брамми, брамми!» [55]. Но все стало еще хуже, когда мы сыграли с ними, потому что парни попытались отомстить за наши неприятности и получили изрядных тумаков от их гребаной Zulu Army.

Одно дело — разведка, а когда вы сами являетесь мишенью для разведки — это совсем другое. Если кто-то наблюдает за вами, на это должна быть причина, и практически неизбежно недружественная. Это письмо было прислано нам Марком С. из Норфолка.

Встреча.

Как тысячи других фанов клубов со всех концов страны, я живу за несколько миль от нашего стадиона, но за те годы, что я хожу на матчи, я познакомился со многими парнями из моего родного городка и мы начали зависать в местном пабе и путешествовать на игры вместе, одной тусовкой. Начиналось это просто весело, но понемногу обернулось совсем другими вещами, и мы быстро стали известны как наглая маленькая фирма из примерно тридцати рыл, то есть более чем достаточно, чтобы держать себя на уровне где бы то ни было, и постоянно готовая к этому, и мы были вполне довольны такой репутацией. В нашей банде был один из самых безумных людей, которых я знаю — один из тех, кто ценятся на вес золота в махаче, потому что он был абсолютно безбашенный и показывал пример остальным. Не поймите меня неправильно: как подавляющее большинство фанов, он был клевым чуваком во всем, что не касалось футбола, но на играх, о господи, я его сам боялся. Он пользовался серьезной репутацией среди других мобов, был хорошо известен на матчах сборной и все такое прочее, но он умел ловко избегать встреч с полицией и не опасался постоянно быть повязанным во время полицейского рейда, как некоторые из нас.

Это было несколько сезонов назад, мы играли дома и, как обычно, планировали собраться в своем пабе и пропустить несколько кружек перед матчем. Некоторые, включая нашего топ-боя, не могли быть там, так как работали, и должны были присоединиться к нам на секторе. Я пришел рано и стоял за стойкой с пятью-шестью парнями, когда вошли те двое, заказали мягкую выпивку и сели. Сказать по правде, я не обратил на них особого внимания — они были слишком ординарными, в самом деле. Они уселись в углу, лицом к двери, и сосредоточились на разговоре друг с другом, и мы забыли о них. Но чем больше наших заходило, тем сильнее обычный суппортерский инстинкт заставлял нас заинтересоваться ими. Хотя они не могли причинить нам никаких неприятностей — численное соотношение говорило об этом — некоторые парни начали приглядываться к ним, а двое даже были уверены, что встречали этих типов где-то, только не могли вспомнить, где. Хозяин также недоумевал, кто это. Он сказал, что убежден, что видел их здесь раньше, но неужели мы должны были впадать в паранойю из-за двух каких-то типов, спокойно пьющих свою выпивку?

Внезапно один из наших подошел к ним и прямо спросил, кто они и что им нужно. Мы увидели, как он засмеялся, и, перекинувшись парой фраз. вернулся назад. «Они всего-навсего гребаные торговцы, просто зашли выпить. Они гребаные фанаты регби, не фига о них думать». Подошло время отправляться на стадион, но все-таки в глубине души оставались еще некоторые сомнения, а некоторых они не оставляли всю игру. Они не были теми, кого кокни называют «кошер» [56], если вы понимаете, что я имею в виду.

Когда после игры мы вернулись, меня подозвал хозяин. «Те двое, которыми вы интересовались, оставили вам это». Он протянул мне листок бумаги, на котором было написано что-то вроде «увидимся, мудачье». Это означало только одно: ублюдки выполняли разведывательную миссию, и мы были чьей-то мишенью. Парни были в шоке, они стали думать, кто бы это мог быть, но было ясно, что мы не сможем этого узнать. У нас не было ни малейшей зацепки. Вопрос «почему» смысла не имел — в этой игре вы всегда мишень для каких-нибудь уродов. Все, что мы могли делать — просто ждать. Когда наш лидер узнал об этом, он засмеялся. «По крайней мере это говорит о том, что у нас будет шанс весело провести время», — сказал он.

С этого дня на каждой игре мы оставляли кого-нибудь снаружи, чтобы успеть вовремя пропалить тех, кто захочет напасть на нас, но ничего не случилось ни на следующей игре, ни на следующей после нее. В конце концов, мы устали ждать их и вернулись к серой повседневности, забыв об этом случае. Все произошло примерно два месяца спустя — я не говорю, кто они были, потому что рано или поздно мы отплатим им.

Около пятнадцати из нас были в пабе, и мы ни о чем не беспокоились, когда вдруг все стекла вылетели; казалось, что снаружи около 100 рыл, хотя на самом деле их было, видимо, немногим более двадцати.

Эти парни были хорошо организованы и экстремально настроены. Они знали, что делали, и основательно прессанули нас и разнесли все в пабе. Это был тотальный беспредел, и у нас не было ни малейшего шанса; всех завалили. Когда они стали уходить, один из них закричал:

«Где ваш гребаный лидер? Где этот мудак? Мы думали, вы будете готовы, мудаки, а вы просто дерьмо!» В этот момент я понял, кто они. Другой вещью, которую мы осознали, особенно когда нашли визитки, оставленные нам, было то, что этот моб — из клуба другого дивизиона, и у нас не будет шанса отомстить, потому что мы никогда не сможем просто собрать моб и напасть на их паб, даже через миллион лет.

В общем, они свалили; паб понемногу стал заполняться нашими парнями, которые не знали, радоваться ли им. что они избежали этого, или плакать, оттого что они все пропустили. Хозяин, конечно, был в шоке, и винил нас во всем, к тому же этот идиот вызвал полицию, так что все, кто мог, быстро слиняли, в то время как остальные зализывали раны; это значило, помимо прочего, что мы и свою сегодняшнюю игру проиграли.

Когда приехал наш лидер и увидел, что произошло, он помчался к стадиону, чтобы организовать моб и отыграться на наших противниках. Хоть кто-то нам заплатит. Но повсюду были копперы, они контролировали ситуацию в окрестностях стадиона. Не было никаких признаков присутствия прыгнувших на нас подонков; позднее мы узнали, что это была ехавшая на свой выезд фирма. В том сезоне они совершили нападения на многие группировки типа нашей и приехали, как мы думали, специально из-за нашего лидера, который считал, что если ничего не произойдет, то они приедут еще.

После этого случая некоторые парни задумались о том, кто они и что. Мы в самом деле считали, что у нас большой и достаточно хорошо организованный моб, но тот факт, что эта группировка просто проезжала мимо и сделала это, подтолкнул их к выводу о нашей несостоятельности. Некоторые перестали ходить на матчи с нами, и я их отлично понимаю. Это не следствие боязни получения травм; это следствие того, что наша репутация была уничтожена в одном-единственном махаче и в душе у каждого остался глубокий след. Никому не приятно думать, что кто угодно может вас погнать. Даже наш лидер засомневался — не в том, что он делает, а в том, достаточно ли мы хороши для него. Он начал набирать парней в новую фирму. Лично я могу сказать, что, хотя мне и еще случалось попадать в переделки, но ни в чем подобном я больше не участвовал. Я боюсь, что такие вещи не для меня, меня к ним совсем не тянет.

Другой фигурой, имеющей похожий статус и дополняющей скаута, чью роль в организованных группировках также нельзя переоценить, является споттер. Споттеры собирают информацию непосредственно в день матча, вычисляют засады и места скопления противника задолго до того, как в эти районы прибудут их собственные мобы. Дома или на выезде, задача споттера — определить, каким образом противник перемещается, сколько их, где они встречаются, и, что наиболее важно, где они зависают, так как пабы — наиболее очевидная мишень. Потом они сообщают эту информацию мобу; в наше время, учитывая значительное снижение цен на мобильные средства связи, это легче.