Дуг Бримсон



Бешеная армия

ВВЕДЕНИЕ

Несколько лет назад в соавторстве с моим младшим братом я написал книгу. Она не была первой или единственной в своем роде, но, к счастью, достаточно неплохо продавалась. И до сих пор продается. Мне хотелось бы верить, что ее успех вызван тем, что это чертовски хорошая книга, но справедливости ради следует отметить одно немаловажное обстоятельство — она вышла в нужное время. И в этом заключалась едва ли не половина дела. Та книга, получившая название «Мы идем», была посвящена футбольному насилию. Она вышла в свет в марте 1996 года. Всего лишь через год с небольшим после того, как организованные английскими фанами беспорядки привели к срыву международного товарищеского матча в Дублине. Когда до начала чемпионата Европы — первого международного первенства по футболу, которое Англия принимала после чемпионата мира 1966 года — оставалось несколько месяцев.

Время было выбрано неслучайно. Пока правительство пребывало в ужасе от того, что Евро-96 запомнится всем не столько футболом, сколько беспорядками вокруг него, а пресса делала все возможное, чтобы эти беспорядки спровоцировать, «Мы идем» приковала к себе всеобщее внимание сразу же после выхода в свет. Реакция на книгу была неоднозначной: оценки разнились от «вероятно, лучшее из написанного о футбольном насилии» (Daily Mail) вплоть до категоричного «полное дерьмо» (Time Out). В интересах продвижения книги мы стали появляться везде, где только можно, — начиная с утренних телепрограмм и заканчивая местными радиостанциями. Любой издатель подтвердит, что такое внимание поистине бесценно, а большинство авторов удавилось бы и за половину внимания, обрушившегося на нашу книгу.

Одной из уникальных особенностей «Мы идем» был сам подход к исследованию проблемы. В отличие от всего написанного полоумными научными работниками, «изучавшими» (!) феномен хулиганизма, в нашей книге не было ни капли словесного поноса, мы ничего не приукрашивали, не преувеличивали и не теоретизировали. Мы просто задействовали все аспекты проблемы и, если это было необходимо, использовали факты из личного опыта. Высказывая свое мнение, мы не забывали и о присланных нам сообщениях. Мы ничего не утаивали, не опускали и не игнорировали. Если что-то имело отношение к нашей теме, то мы об этом «чём-то» обязательно говорили — честно и без обиняков, насколько это вообще возможно. И тот факт, что мы успели хорошо подготовиться к «засветке» в средствах массовой информации, готовые не только признать, что участвовали в хулиганских деяниях в прошлом, но и объяснить почему-все это стало мощным подспорьем для будущего успеха книги. Короче говоря, мы использовали малейшую возможность для ее «раскрутки».

Однако реакция прессы — это одно, а реакция читателя — совсем другое. И эта читательская реакция была потрясающей. Лично для меня одной из задач этой книги было просто рассказать на доступном языке «как это было». Точнее, как «это было» с моей точки зрения. А поскольку я сильно отличался от стереотипного образа головореза (по крайней мере, так я тогда думал), у меня была надежда развеять мифы и разрушить многие стереотипы, окружающие футбольное хулиганство, выставив напоказ их очевидную нелепость. Но есть только один-единственный способ убедиться в том, что цель книги достигнута — предложить читателям высказаться напрямую. Для этого мы и поместили на последней странице почтовый адрес и просьбу направлять нам свою корреспонденцию.

Через несколько недель письма посыпались как из рога изобилия. Некоторые содержали слова одобрения, некоторые были поистине удивительными. И лишь какая-то пара писем дышала неприкрытой злобой. Но больше всего меня поразило то, что мой личный опыт оказался… типичным. В самом деле, высказанные в книге взгляды и суждения, будь они о хулиганстве или о чем-то ином — о полиции, например, или о влиянии на футбол ультраправых политических течений, — оказались очень схожими с мнением большинства написавших нам читателей. Как ничто другое, именно это обстоятельство вызывало у меня приятное ощущение достижения результата. С другой стороны, оно укрепило наше убеждение, что мы с братом — всего лишь пара обычных футбольных фанатов, написавших книжку.

Но книга «Мы идем» была не только размышлением о причинах существования такого явления, как футбольное хулиганство, но и попыткой рассказать об окружающей его культуре, стремлением понять, почему люди становятся хулиганами. И, что еще важнее, объяснить, как, на наш взгляд, это можно остановить. В итоге больше всего досталось от нас прессе, полиции и футбольным чиновникам в связи с их недостаточной ролью в деле борьбы с околофутбольным насилием, существующим уже свыше ста лет и практически поставившим игру на колени. А тот факт, что правительство собиралось потратить на обеспечение порядка во время проведения Евро-96 от десяти до двадцати миллионов фунтов, только подтверждал нашу правоту.

Я наивно полагал, что раз наши предложения по разрешению проблемы основаны на личном опыте, а не на «академических разработках», то власти непременно захотят нас выслушать. В конце концов, разве бывший угонщик — не самый лучший советчик в борьбе с угонами автомобилей? И если кто-то пишет книгу о том, что причиняет тебе массу головной боли и эта книга не одну неделю держится в списке бестселлеров, то вполне возможно, что с этими авторами стоит перекинуться парой слов. Но я ошибался. И хотя рядовые читатели восприняли книгу на ура, люди, от которых мы ждали ответа в первую очередь, хранили молчание. Впрочем, проблема заключалась не только в этом. В связи с приближением Евро-96 таблоиды все больше и больше пестрели статьями об организованных футбольных «бандах» и неизбежных беспорядках.

Вот тогда ход событий и принял оборот, к которому я не был готов.

Начиная со дня выхода книги в свет некоторые журналисты непрерывно подвергали ее жесткой критике. В этом нет ничего удивительного: если ты пишешь книгу и ты — противоречивая личность, то вполне очевидно, что далеко не все согласятся с тем, что ты говоришь или как ты это говоришь. Однако львиная доля критики касалась не книги как таковой, а ее авторов. Нас обвиняли в том, что мы используем свое хулиганское прошлое, что зарабатываем деньги на насилии — в этом, если честно, есть доля истины, потому что деньги мы действительно зарабатывали. Утверждалось также, что мы пропагандируем насилие и даже (в нескольких случаях) провоцируем его, а один журнал и вовсе обвинил нас в том, что мы — подставные фигуры, являющиеся чьим-то прикрытием. Подобного рода вещи причиняют сильную боль, но вскоре я осознал, что многие из этих «критиков» либо не читали «Мы идем» вообще, либо попросту завидовали нашему успеху. По той лишь причине, что не они сами додумались до этого первыми. Время показало, что в нашем случае сработала старая избитая истина «плохого паблисити не бывает», еще раз доказав свою актуальность. Каждое новое обличение только подогревало интерес к книге, увеличивая продажи, и если бы заработать деньги было единственной моей целью, то я бы и сам с радостью распускал как можно больше всевозможных слухов. Впрочем, зарабатывание денег моей единственной целью не являлось. Но так как критика не ослабевала, наши надежды на то, что мы непременно будем услышаны, быстро улетучились.

По иронии судьбы, пока мы изо всех сил пытались добиться встречи с представителями власти, они воспылали к тому, чем мы занимаемся, каким-то нездоровым интересом. Иногда в телефонной трубке слышались треск и какие-то щелчки, причем настолько часто, что время от времени я был готов пуститься в пляс под эти треск и щелчки. А с помощью простого трюка — отправления нескольких писем самим себе — мы установили следующее: либо на Королевской почте дела идут из рук вон плохо, либо адресованную нам корреспонденцию кто-то перехватывает. Я также стал замечать, когда ездил на метро по Лондону, что в разных частях города видел одних и тех же людей среднего возраста, появляющихся буквально из ниоткуда. А наши машины из раза в раз оказывались открытыми, хотя мы всегда ставили их на сигнализацию. Остается заметить, что это была абсолютно бесполезная трата чьего-то времени и сил.

К счастью, угроза широкомасштабных беспорядков, вызывавшая всеобщий страх, на Евро-96 так и не материализовалась, и несколько месяцев спустя в целях привлечения еще большего внимания прессы мы выпустили продолжение нашей книги, получившее название «Англия, моя Англия». Однако время шло, были написаны еще две книги, рассматривающие проблему футбольного хулиганства в самых разных аспектах, но только одна вещь стала абсолютно ясной. Несмотря на огромные траты (как времени, так и денег), а также на не поддающееся исчислению количество писем, наши шансы инициировать серьезную антихулиганскую кампанию равняются нулю. За последние несколько лет я только дважды встречался с представителями власти — и обе эти встречи не были продуктивными. Ни по своей форме, ни по сути.

Я, конечно, могу понять, почему так происходит. Как занимавшийся, пусть и недолго, хулиганством и выглядящий как типичный футбольный головорез, я, наверное, не вызову у вас симпатии, если сяду напротив, и нет никакой гарантии в том, что мои слова несут в себе нечто полезное. Стало быть, зачем беспокоиться? Когда многие далекие от футбола (и даже некоторые близкие к нему) люди уверены, что хулиганство испарилось со стадионов, зачем им выслушивать человека, продолжающего раздувать эту проблему? С этим вопросом я сталкивался множество раз, и ответ мой прост. Это также и ответ на вопрос, зачем я написал эту книгу и о чем она.

Даже слепому видно: футбольные хулиганы всегда опережают действия властей. Так и должно быть, иначе проблема давно бы разрешилась. Чем больше законов будет принято, чем больше усилий примет полиция, тем изощреннее станут действия хулиганов. Тем больше лазеек они найдут. Так они поступали всегда, и многих из них это только подстегивает. Еще совсем недавно, рассказывая о подготовке к Евро-96 во всех подробностях, я невольно поразился тому, как сильно развилось футбольное хулиганство за эти несколько недолгих лет. Растущее использование современных технологий при планировании хулиганских акций является одной из самых заметных и пугающих черт, но больше всего меня обеспокоило другое. Есть некая ирония в том, что самое опасное новшество можно обнаружить на полках любого крупного книжного магазина страны.

До появления «Мы идем» было написано очень мало книг о футбольном насилии. По большей части это были научные исследования либо ностальгические, пропагандистские или литературные опыты. Либо то и другое, в зависимости от вашего предпочтения. Книга Колина Уорда «Прыжок» остается, на мой взгляд, лучшим образцом подобной литературы, на второе место можно поставить книгу «Чертовы кэшлс»* Джея Аллана. Еще одна книга тех лет, которую я сразу вспоминаю, — это «Английская болезнь»** Билла Буфорда, которой, на мой взгляд, место не в спортивной секции, где она была выставлена, а в отделе художественной литературы. Как бы то ни было, все три книги имели огромный успех, но если отставить в сторону индивидуальные особенности, их объединяло одно — эти книги были призваны развлекать. Ни больше ни меньше. И хотя в нашей первой книге мы также ставили подобную цель, она не была нашей первоочередной задачей. Если бы дело обстояло именно так, то мы просто описали бы сто одно серьезное побоище, а потом повели речь о еще сто одном. Гораздо более крупном. Но мы так не сделали, потому что хотели не развлекать читателя описаниями хулиганских выходок, мы хотели его информировать и просвещать.

* Кэшлс (casuals) — элитная группа футбольных хулиганов, придерживающаяся выработанных ими правил поведения не только в дни футбольных матчей, но и в повседневности.

** Вольный российский перевод оригинального названия книги Among the Thugs («Среди головорезов»).

Поэтому в «Мы идем» нет места разговорам типа «мы сделали то», а «они сделали это», там сказано «мы поступили так, потому что…» и, что более важно, «это могло бы нас остановить». Таким образом, можно говорить о новом и уникальном подходе, использованном в рамках подобного жанра. Поверьте, это не просто субъективное мнение автора, водрузившего на нос розовые очки. Журнал Four Four Two (4-4-2), в частности, обозревая в 1998 году «Дни дерби»*, четвертую книгу нашей серии, писал: «”Мы идем” остается ключевым, переломным моментом».

* Dougie Eddie Brimson. Derby Days. The Games We Love to Hate.

В то же время появление нашей книги на прилавках книжных магазинов и превращение ее в бестселлер вызвали последствия, к которым я не был готов. Откуда ни возьмись появилось множество людей, которым ни с того ни с сего пришла в голову «хорошая» мысль поведать читателям о своем собственном опыте. Справедливости ради стоит отметить, что прямым результатом успеха «Мы идем» стал самый настоящий взрыв «хулиганского» жанра. Если раньше книг о хулиганах почти не было, то теперь полки книжных магазинов были наводнены ими. Футбольное насилие стало товаром, у которого появилась неплохая рыночная перспектива. Здесь я, конечно, готов принять часть критики на себя. В конце концов, после «Мы идем» вышло еще три книги, на обложках которых значилось мое имя. Но если все они содержали объективный, критический взгляд на проблему, то такие, как «Номер один в Англии», «Губернаторы»* и «Хулифэн», ничем подобным отмечены не были. На мой взгляд, авторы этих книг руководствовались довольно сомнительными мотивами, и я даже позволю себе утверждение, что здесь мы имеем дело с поклонением хулиганству. Я же считаю обвинения в «прославлении футбольного насилия», которые постоянно раздаются в мой адрес, не столько смешными, сколько оскорбительными. Они звучали и звучат на фоне раскрутки вышеуказанных сочинений, основанных на преступных наклонностях их авторов.

* Guv’nors. Рассказывает о хулиганских группах поддержки клуба «Манчестер Сити». Некоторые русскоязычные интернет-сайты опубликовали главы из этой книги.

Я не могу принять не только прославление насилия. Еще одна проблема, связанная с появлением подобных книг, заключается не в том, что они очень плохие, а в том, что они бессмысленны. Они не способны предложить ничего ценного для обсуждения проблемы футбольного насилия, и только в редчайших случаях на их страницах вы сможете встретить какие-либо размышления, рассуждения и объяснения. Если вообще когда-нибудь встретите. Одни только драки, драки и снова драки, от которых, что самое смешное, практически никогда не страдали эти «писатели». Более того, они воссоздают прошлое в самом опасном виде, представляя как забаву избиение лежащего на земле человека. Но это, конечно, не так. И не только для тех, кто когда-то лежал на земле. Это было самое мерзкое, что могло случиться. Впрочем, неизвестно, насколько эти истории соответствуют действительности, участвовали ли в описываемых событиях рассказчики или они в курсе дела исключительно понаслышке, если, конечно, все это имело место вообще.

Если честно, то обвинение в «прославлении насилия» может быть адресовано моей книге «Команда», поскольку там в достаточно хорошем свете преподносятся некоторые аспекты футбольного хулиганства, равно как и в великолепном романе Джона Кинга «Фабрика футбола», а также в книге «На выезде» Кевина Сэмпсона. Принципиальная разница здесь в том, что и «Команда», и «Фабрика футбола», и «На выезде» — это художественные произведения. А вот «Мы идем», написанная мной в соавторстве с братом, основана только на фактах. Художественное произведение — это одно, документальное — другое, а художественное, маскирующееся под документальное, — нечто совсем иное. В то же время «Фабрику футбола» гораздо чаще можно встретить в спортивных секциях книжных магазинов, чем в отделах художественной литературы, и это говорит о многом, если не обо всем, в плане маркетинговой политики издательств, равно как и о содержании самой книги.

Тот факт, что подобные автобиографические книги пишутся и публикуются, — своего рода знак, иллюстрирующий изменение отношения к футбольному насилию. Сегодня люди зачитываются этими ностальгическими, розовыми сказками о сражениях на трибунах стадионов и разгромленных поездах эпохи 1970-1980-х, преподносимыми в качестве иллюстрации сцен из «старых добрых времен». И чем больше людей придерживаются такого мнения, тем быстрее развивается культура футбольного хулиганства сегодня. Даже Национальная служба криминальных расследований* это признает. И чем крупнее становится проблема, тем более привлекательной она начинает выглядеть. Соблазн стать членом «банды» заставляет людей совершать все более и более жестокие поступки, разрастаются «мобы» — крупные фанатские группировки, и полиции требуется все больше усилий, чтобы усмирять их. Но чем больше полиции, чем опаснее игра, тем интереснее становится хулиганам. Вот такой вечный двигатель, вот такой замкнутый круг.

* NCIS- National Criminal Intelligence Service.

Все это действительно пугает меня, поэтому я и пишу о меняющемся облике футбольного насилия. В этой книге я расскажу, как и почему произошли эти изменения, представив свежий взгляд на проблему футбольного хулиганства, которое сильно изменилось за последние годы. И, что еще более важно, изложу свои взгляды на то, как данную проблему можно разрешить. В отношении как тех, кто дерется на стадионах, так и тех, кто отказывается признавать, что такие люди все еще существуют (на мой взгляд, обе эти составные части равнозначны). Помимо этого на страницах книги будет задано множество вопросов правительству и футбольным чиновникам, сопровождаемых обвинениями в халатности и некомпетентности.

Повторюсь: я пишу эту книгу в надежде на то, что люди задумаются о проблеме хулиганства, причем в таком ракурсе, о существовании которого они могли даже не подозревать. И если у меня это получится, то, возможно, нам удастся спасти великую игру от волны насилия, захлестнувшей ее. Мы попытаемся что-то сделать — ведь сейчас, похоже, никто до конца не осознает, что означают эти печальные изменения, и никто пока не собирается что-то предпринимать. Забудьте бред полицейских и политиков о новых расследованиях и новом законодательстве, все это бессмысленно. Правда заключается в том, что никто из власть предержащих, кто якобы борется с хулиганством, не знает, насколько глубоко пустила корни эта проблема. На это у них нет ни соответствующего опыта, ни должного понимания. Да и как им понять, если даже меня, проведшего в качестве фаната множество сезонов, написавшего шесть книг и потратившего не один год на исследования, поражают и даже шокируют некоторые вещи, о которых я узнаю.

Но для начала я хотел бы сделать акцент на двух следующих моментах. Во-первых, эта книга — не «Мы идем — 2». Это совсем другая книга, названная «Спятившей армией» по специальным причинам, на которых я остановлюсь в дальнейшем. Во-вторых, кое-что из приведенного здесь может показаться вам знакомым не только по моим предыдущим книгам, но и по тем, что написали другие авторы. Причина этого проста: чтобы объяснить суть проблемы, необходимо понимать историю этой проблемы. А история неизменна-разве что взгляды разных людей на нее могут не совпадать.

Особо же подчеркнуть мне бы хотелось вот что: все, написанное в этой книге, было тщательнейшим образом проверено, причем не раз и не два.

Были задействованы все мои личные возможности и ресурсы. Я отдаю себе отчет в том, что многие люди могут прийти к выводу, что я был в лучшем случае неискренен, в худшем — написал полную чушь. На это я могу возразить лишь тем, что ничто не было мною сфабриковано и если я привожу какой-то курьезный случай, то это чистая правда. В моем офисе хранятся магнитофонные записи и письма конкретных людей, присланные ими по электронной и обычной почте.

Кто-то, возможно, удивится, что некоторые мои взгляды и мнения в той или иной мере изменились или, в крайнем случае, были пересмотрены. Например, когда я в свое время анализировал различные проявления деятельности хулиганских групп, то моя позиция выражалась следующим тезисом: «раз они такое вытворяют, то остановите же их, наконец!». Придется отметить, что при этом я упускал один важный момент или, по крайней мере, недостаточно решительно заявлял, что именно хулиганы несут ответственность за происходящее. Если бы они не продолжали создавать проблемы на стадионах, то не было бы необходимости отделять их от других зрителей, окружая полицейскими кордонами, переносить время начала матчей, проводить специальные операции и устанавливать камеры скрытого наблюдения. Клубам не пришлось бы платить огромные деньги за обеспечение безопасности на матчах, а когда сборная Англия играла бы в гостях, телевизионщики не облизывались бы, предвкушая серьезные беспорядки на улицах того заграничного города, где должен состояться матч. Так что не стоит забывать, что вина за все это (и не только это) лежит на плечах тех, кто носит Stone Island и Burberry*.

* До последнего времени самые престижные в хулиганской среде компании по производству одежды.

Впрочем, существует одно мое мнение, которое совсем не изменилось. Я считаю, что в конечном счете ответственность за решение проблемы хулиганства лежит не только на представителях закона, но и на тех, кто управляет игрой. Футбольная ассоциация Англии совместно с клубами обязаны принять участие в решении проблемы, которую они столь долго игнорировали. Это им по силам, но они не желают выполнять эту обязанность, не хотят использовать свои возможности. До настоящего времени все это было похоже на заметание пыли под ковер, но дальше так продолжаться не может. Если и дальше бездействовать, то рано или поздно мы станем свидетелями второго Дублина или чего-нибудь похуже. Мне кажется, что в происходящем есть доля и моей вины. И я хочу сбросить этот камень с души.

Потому что это действительно моя вина. Точнее, моя и таких людей, как я — ведь я уже признавался в том, что принимал участие в футбольных беспорядках. Пусть и далеко не самое активное, но я был частью той проблемы, о которой рассказываю. Но еще до того, как мы начнем погружаться в ее суть, для меня будет очень важно поведать читателю о своей хулиганской «судьбе». Чтобы не осталось никаких вопросов относительно легитимности моих заявлений. Мне следовало поступить таким образом еще и потому, что именно об этом меня чаще всего спрашивали.

Самое смешное — я никогда не считал себя хулиганом. Просто фанатом. В крайнем случае, во мне есть немного от саппортера*. Конечно, мои «заслуги» в области околофутбольного «творчества» выглядят смехотворными в сравнении с действиями настоящих хулиганов, я никогда не был «топ-боем» своего клуба, да и не стремился к этому. Я рад, что моя роль во всем этом была невелика, и должен подчеркнуть, что мне не приходится стыдиться и жалеть о когда-то содеянном. Я ничем не горжусь, но и не могу отрицать того, что мне было приятно бежать в толпе. Быть частью всего этого — удивительно захватывающее чувство. Это заявление может показаться парадоксальным, если учесть, что я пишу о том, насколько серьезна проблема футбольного насилия, но такие уж у меня тогда были ощущения. В том, частью чего я стал, нет ничего хорошего — я признаю это, — и если бы я мог повернуть время вспять, то повел бы себя иначе. Но прошлое не изменить, можно лишь учиться на совершенных ошибках и попробовать уберечь других от повторения твоих ошибок.

Мое первое воспоминание о футболе как профессиональном спорте относится, пожалуй, к 1964 году. Мой отец, пребывавший после войны в статусе беженца, эвакуированного из лондонского Тоттен-хэма, болел за «Шпор»**, и я отчетливо помню, как я стоял во дворе дома его родителей на Уолтофавеню, 17, слушая гул толпы, возвращавшейся с «УайтХарт Лэйн»*** субботним вечером. Но, несмотря на все мои просьбы, он никогда не брал меня на матчи, и это упущение серьезнейшим образом повлияло на мою болельщицкую судьбу.

* Саппортеры (от англ. support — поддержка) — наиболее активная, шумная, пестрая по составу, как правило многочисленная когорта болельщиков, обращающая на себя внимание как на стадионе, так и вне его.

** Укоренившееся в футбольной среде сокращенное название клуба Tottenham Hotspur.

*** Стадион клуба «Тоттенхэм».



Я начал ходить на футбол, когда мне было лет девять. В первый раз я увидел матч вживую в сезоне 1968/69 года, когда «Уотфорд» принимал «Бристоль Ровере» на «Викарейдж Роуд»*. Я помню, что «Шершни»** выиграли со счетом 1:0, погода была ужасно промозглой, а игра отвратительной. В итоге я на некоторое время отошел от футбола и увлекся автомобильными гонками, каждую неделю путешествуя с соседями на юго-восток Англии, чтобы посмотреть очередное состязание. Но после финала Кубка Футбольной ассоциации 1970 года я, как и множество моих сверстников, влюбился в «Челси». Гол Питера Осгуда головой в падении показал мне, насколько увлекательным может быть футбол, а когда Дэйв Уэбб поставил победную точку, я уже знал, что просто обязан увидеть их игру своими глазами. В результате я стал тем, кого мы сегодня называем «шарфистами»***. И хотя я время от времени заходил на «Викарейдж Роуд», сердце мое тогда было с Оззи на «Стэмфорд Бридж»****. К концу 1973 года я перестал разрываться между двумя клубами и вместе со своим школьным приятелем, также болевшим за «Челси», прочно обосновался на левой стороне «Шед»*****.

* Стадион клуба «Уотфорд».

** Обиходное название клуба «Уотфорд».

*** «Шарфист» — от англ. scarfer. В большинстве своем безобидная часть болельщиков, показным образом использующая клубную атрибутику, игнорируемую хулиганами.

**** Стадион клуба «Челси».

***** Овеянная недоброй хулиганской славой трибуна стадиона «Стэмфорд Бридж». Ныне не существует.

Это произошло в те времена, когда запасная форма «Челси» была зелено-красно-белой. Не реже раза в месяц мы выбирались в Западный Лондон и глазели на творившийся там хаос. И если на трибунах происходило «нечто ужасное», то за пределами стадиона — «нечто неописуемое»! Мы даже пару раз съездили на выездные матчи: один раз на игру с «Чарльтоном», другой — с «Куинз Парк Рейнджере». Каждый раз, когда мы отправлялись на «Стэмфорд Бридж», нам казалось, что может произойти что-нибудь такое, что испугает нас до смерти, но в то же время вызовет желание испытать это снова. На самом деле проблема заключалась в ином: чем больше мы ходили на футбол, тем смелее становились. Закончилось все это тем, что нашей следующей целью стало проникновение в самый центр «Шеда».

Сейчас я уже не помню, с кем в тот день играл «Челси». Не помню, удалось ли болельщикам противника просочиться на нашу трибуну. Я помню лишь одно: как я стоял на «Шеде» и думал о чем-то своем, а вокруг творилось безумие. Люди били друг друга цепями, палками, а полиция время от времени травила их собаками. Но и это никого не остановило — в воздухе засверкали ножи, причем в каких-то сантиметрах от нас. После этого мой друг больше не появлялся на «Стэмфорд Бридж». Было действительно очень страшно. К тому же я добирался до дома один. На Юстонском вокзале фанаты «Арсенала» устроили на меня настоящую охоту, и после этого на «Стэмфорд Бридж» я больше не появлялся. На матчах «Челси» я был всего лишь пятнадцатилетним мальчишкой.

После этого «Викарейдж Роуд» и особенно его фанатский сектор «Рукери» стали моим вторым домом. Я довольно часто ходил на матчи, но завсегдатаем стал не сразу. В то время беспорядки на «Вике» были редким явлением — главным образом потому, что «Уотфорд» играл в низших лигах. Поэтому большое спасибо выпускам новостей, регулярно сообщавшим о событиях, происходивших в Западном Лондоне. После того как я покинул отчий дом в 1975 году, вступив в ряды Королевских ВВС, я смирился с тем, что поездки на домашние игры «Уотфорда» стали практически невозможными. К счастью, через год я был направлен на службу в Эйлсбери и опять взялся за старое. К тому моменту футбольное насилие стало нормой, даже у нас в Уотфорде. Каждую неделю газеты пестрели рассказами о беспорядках, и начинало казаться, что все, кто приезжал на «Викарейдж Роуд», заранее планировали какую-то акцию. Как представитель Вооруженных сил Ее Величества я чувствовал необходимость держаться на известном расстоянии от футбольных драк, опасаясь, что меня могут вышвырнуть из ВВС, будь я хоть раз арестован. Я по-прежнему ходил на стадион, с увлечением наблюдал за драками, и мне все нравилось, но если поблизости начиналась какая-то заварушка, я тут же отходил в сторону. Один такой случай произошел в 1979 году, когда к нам впервые за всю историю «Уотфорда» приехал «Вест Хэм». Чтобы показать, кто здесь крутой, фанаты гостей проникли на все сектора «Викарейдж Роуд» и сразу же, как только команды вышли на поле, заявили о своем присутствии традиционном способом. Я оказался в самой гуще компании, состоявшей из пятидесяти сап-портеров «ВестХэма», причем с другом, у которого, наверное, был самый заметный бристольский акцент в мире, и двумя девушками (одна из них — из Йоркшира), пришедшими на футбол впервые. В общем, не самая лучшая для таких дел компания.

Как вы догадываетесь, неприятностей было не избежать. Проблемы начались из-за какой-то мелочи и довольно неожиданно. В армии меня научили многим нужным вещам, в том числе и различным способам, как можно помочь другу и при этом успеть убежать. В первый раз мне пришлось применить эти умения в гостевом секторе «Лофтус Роуд»*, причем никакого отношения к «Уотфорду» это не имело. Уже и не припомню почему, но я не поехал на игру «Шершней», а присоединился к друзьям, направлявшимся на машине в сторону «Аптон Парка»**. К несчастью, машина по дороге сломалась, и когда мы ее починили, то успевали только к одному-единственному матчу: «Куинз Парк Рейнджере» — «Ливерпуль». Поскольку один из нас был скаузером***, а я терпеть не мог «рейнджеров» с тех пор, как начал ездить на матчи «Челси», мы отправились на ливерпульский сектор. И об этом скоропалительном решении нам пришлось пожалеть. С нами был один черный парень, и хотя никто ничего поначалу не сказал, было совершенно ясно, что его появление никого не обрадовало.

* Стадион лондонского клуба «Куинз Парк Рейнджере».

** Стадион лондонского клуба «Вест Хэм Юнайтед».

*** Scouser (англ.). Это старинное и вышедшее из употребления обозначение жителей Ливерпуля благодаря футбольным хулиганам было реанимировано и получило ныне дополнительный оскорбительный оттенок.

В перерыве мы с ним зашли в туалет, а когда вышли оттуда, нас тут же окружила стайка скаузеровских карланов*, начавших вымогать у моего знакомого деньги. Его жесткий отказ последовал незамедлительно, однако, к нашему несчастью, они не только стали упорствовать, но и постепенно перешли к толчкам. Сейчас я, конечно, растолстел, но тогда был не толще скрипки. Мой спутник занимался тяжелой атлетикой, да и природа одарила его телосложением, напоминавшим груду кирпичей. Если честно, то на его фоне юные ливерпульцы выглядели просто жалко. Буквально пары ударов хватило, чтобы эти ребята разбежались кто куда, но им на смену пришли парни постарше. Оценив комплекцию новых противников, а также их возраставшее количество, мы решили немедленно убраться оттуда. В итоге нам только чудом удалось пробиться к заграждениям и выскочить на поле, чтобы полиция препроводила нас в сектор болельщиков КПР. Но все равно было чертовски страшно.

* Карланы (от слова «карлик») — юные, неорганизованные и не ведающие страха фанаты, стремящиеся обрести репутацию хулиганов для последующего вступления в группировку.

Следующая история приключилась несколько недель спустя. На сей раз моими противниками были фанаты «Фулхэма», а происходило это, как ни странно, на кладбище в центре Уотфорда. Возвращаясь с игры, я решил укоротить путь до вокзала, пройдя через кладбище. Я спокойно шел мимо надгробий, когда на кладбище влетел небольшой моб, крушащий все, что попадется под руку. Я был довольно далеко от них и собирался ретироваться с места происшествия, пока не увидел, как один из них начал избивать сбитого с ног старика. Я пришел в такую ярость, что бросился вперед со скоростью локомотива.

К моменту появления на кладбище Старого Билла* я удерживал этого парня на земле с заломанными за спину руками, однако полицейские предпочли скрутить именно меня и попытались вытолкать вон, позволив хулигану тем самым спокойно подняться и убраться восвояси. К счастью, тому пожилому мужчине, на которого напали, удалось привлечь их внимание и все объяснить. Как оказалось, мне нужно было всего лишь показать паспорт (штука, которая со временем все сильнее и сильнее мне помогала), чтобы меня отпустили.

В начале 1980-х, когда моя военная карьера разворачивалась в Германии, я на какое-то время отдалился от английского футбола, хотя, когда возвращался на время отпуска домой, ходил на столько матчей, сколько было возможно, и каждый раз в компании одних и тех же парней. Но, прожив два года за границей, в Начале 1982 года я вернулся в Англию. Именно тогда произошло несколько событий, которые серьезнейшим образом повлияли на мою болельщицкую жизнь.

* Ироничное прозвище полицейских.

Во-первых, по возвращении из Германии меня перевели в военную часть в графстве Оксфордшир. Судьбе было угодно, чтобы там оказалось довольно много болельщиков «Шершней», так что в день матча я становился частью большого исхода на «Викарейдж Роуд». Во-вторых, в апреле того же года Аргентина захватила Фолклендские острова, а я был специалистом по ремонту самолетов после аварии и к тому же имел опыт работы с истребителями «Харриер». Поэтому был немедленно переведен в состояние повышенной боевой готовности. В-третьих (что самое главное), я ухватил за хвост один из лучших сезонов в истории «Уотфорда». Грэм Тэйлор сумел превратить команду в отлаженный механизм, работающий без сбоев, хотя никто из нас и не догадывался об этом. Но, в любом случае, мы были на пороге великих свершений. Выход в первый дивизион был обеспечен в домашней игре с «Рэксхэмом», и после последней домашней игры с «Лестером» на выездной матч с «Дерби Каунти» отправилось небывалое число болельщиков, уверенных в том, что «Уотфорд» завершит сезон на втором месте и что впервые в нашей истории мы будем выступать в первом дивизионе.

Мы не собирались распрощаться со вторым дивизионом, не хлопнув при этом дверью. Но если для нас сезон на тот момент уже закончился, то для «Дерби Каунти» эта игра была решающей. Им надо было побеждать во что бы то ни стало, чтобы остаться в Лиге, и было понятно, что отношение к нам на их стадионе «Бейсбол Граунд» будет враждебным. В первый раз, или, по крайней мере, в первый раз на моей памяти, «Уотфорд» сопровождал на выезде столь внушительный моб, целью которого была атака, а не оборона. Но пока орды «Шершней» еще только готовились к широкомасштабному побоищу, масло в огонь начали подливать полицейские, чье поведение я могу назвать не иначе, как позорным. Сопровождая нас от вокзала до стадиона, они вели себя подчеркнуто грубо и непрофессионально. Когда они загнали нас на стадион, сап портеры «Дерби», словно по команде, принялись оскорблять гостей, причем не только с помощью слов — если кто-то держался за ограждения, их били дубинками по пальцам. Полицейские же, дежурившие по периметру стадиона, бросали камго в головы и лица (!) людей, выделявшихся на трибунах благодаря клубной атрибутике «Уотфорда» К концу первого тайма поклонники «Уотфорда» при шли в состояние бешенства. Кое-где были снесены заграждения, взмыли петарды, начался камнепад А после игры, за пределами стадиона, когда беспорядки вылились на городские улицы, полетело уже все, что попадалось под руку. Самый ужасный эпизод произошел, когда лошадь одного из полицейских, мешавшая продвижению моба «Уотфорда», встала на дыбы и сбросила всадника на землю. Одна нога у него запуталась в стременах, лошадь понеслась по улице, волоча несчастного по земле, а обезумевшая толпа пинала его ногами. Я был в шоке, когда увидел, какой ущерб способны принести болельщики моего клуба. Как людям, так и частной собственности.

Три дня спустя я оказался на борту самолета, который вез на юг по заданию Железной Мэгги оперативную группу. К счастью, аргентосы смылись с Фолклендов довольно быстро, так что я успел вернуться как раз к началу сезона, который стал для «Уотфорда» историческим. Я выбросил из головы все происшедшее в Южной Атлантике, не говоря уже о событиях на «Бейсбол Граунд», и поклялся посетить все — и домашние, и выездные матчи «Уотфорда». Любой болельщик вам скажет, что эту благую цель было трудно осуществить даже в старые добрые времена, а для военнослужащего, которого в любой момент могут отправить на двухнедельное дежурство, она становится практически невыполнимой. Но я надеялся на снисходительность своего командира и на возможность поменяться дежурствами. Мне хотелось верить, что задуманное удастся, и когда расписание игр чемпионата было наконец-то опубликовано, я сгорал от нетерпения. А кто бы не сгорал на моем месте, получи он возможность съездить на матчи самых великих клубов страны?

Но когда сезон начался, все мы стали улавливать неодобрительный гул в наш адрес, исходивший от болельщиков других клубов, настроенных далеко не дружелюбно. Мой родной город наводнили фанаты «Челси», «Шпор», «ВестХэма» и «Арсенала». Причем речь идет не только о простых фанатах, но и о членах самых зловещих мобов. Если раньше они воспринимали Уотфорд как провинциальное захолустье, то теперь они мыслили в противоположном направлении и многие были полны решимости указать нам наше место. Таким образом, тихий Уотфорд неожиданно превратился в место для «реальных дел».

Сезон начался удивительно. «Уотфорд» сразу же наделал много шума, а затем нагло устроился в верхней половине турнирной таблицы. За исключением нескольких инцидентов, произошедших на выезде, никаких по-настоящему серьезных проблем не возникало. Но все могло перевернуться с ног на голову в октябре, когда мы отправились в Болтон на матч Кубка Лиги. В тот вечер лил проливной дождь, а местные хулиганы повытаскивали столько ножей, сколько я за всю свою жизнь не видел. Вот тогда-то мы и испугались до смерти. Причем болтонские полицейские были ничуть не лучше местных фанатов. Когда же мы начали возмущаться, то получили простой ответ: «А нечего было сюда приезжать, кокни ублюдочные». Мы многому тогда научились, однако лучше всего усвоили то, что за «Болтон» болеют не люди, а настоящие животные!

Пару недель спустя фанаты «Уотфорда» столкнулись с первым серьезным испытанием. Это была игра, которую мы ждали несколько десятков лет — со «Шпорами» на «Уайт Харт Лейн». Нас заранее предупредили, что «Шпоры» собираются отбить у нас охоту к выездам, но мы сумели собрать около тысячи человек, а вместо их моба я заметил лишь несколько человек, волочившихся за нами, пока мы шли под конвоем с вокзала. И никого более. Так что все дышали свободно. Но через три недели мы отправились на «Хайбери»*, где впервые получили боевое крещение уровня первого дивизиона. Именно эта игра беспокоила меня больше всего, поскольку бойцы одного из самых серьезных мобов нашего города клялись, что фанаты «Арсенала» и мокрого места от нас не оставят. Я не был одинок в своих опасениях, и в результате мы решили ехать на автобусах, вычислить которые было куда труднее, чем поезда. Появившись на «Клок Энде» (гостевой трибуне «Хайбери») где-то в начале третьего, мы обнаружили, что уже почти все места были заняты болельщиками. Без пятнадцати три стадион почтил своим визитом гигантский моб «Арсенала», некоторые члены которого с трудом стояли на ногах, то и дело заваливаясь назад. Это не могло не вызывать беспокойства, но было очевидно, что парни «Уотфорда» готовы к любому повороту событий. В конце концов, именно для этого мы и приехали.

* Стадион лондонского клуба «Арсенал».

Я стоял на некотором отдалении от остальных, прислонившись к заграждениям с пончиком в одной руке и стаканчиком кофе в другой, когда началась заваруха. Не знаю, кто был ее зачинщиком, но верх вскоре взяли фанаты «Уотфорда». То ли числом, то ли умением, но они погнали противника к выходам. В этот момент кто-то вцепился в мою руку. Обернувшись, я увидел средних лет женщину, которая заорала, что мне было бы лучше помочь своим парням, чем торчать здесь без дела. Какое-то мгновение я пребывал в шоке и просто смотрел на нее, после чего протянул ей кофе, запихал в рот остатки пончика, пролез под ограждением и уже было бросился бежать к своим. Но как только я выпрямился, то увидел перед собой полицейского, изо всей силы заехавшего мне дубинкой по подбородку. Перед глазами у меня засверкали звезды, но я все же расслышал, как он прокричал: «Ни с места, ублюдок, я еще вернусь за тобой!» Потом он исчез. Но я был не в состоянии двигаться, даже если бы очень того хотел. Я просто откинулся на ограждение и попытался вспомнить, где нахожусь. Когда я более-менее пришел в себя, заваруха уже кончилась и фанатов «Арсенала» прогнали с нашего сектора. Результат был впечатляющий. Несмотря на то что мы ожидали появления противника за пределами стадиона, после игры все куда-то подевались, и ни одной стычки в тот день больше не произошло.

Время шло, команда оправдывала самые смелые ожидания, мы путешествовали за ней по стране и буквально повсюду доставляли неприятности местным фанатам. На «Энфилд Роуд»*, к примеру, несколько скаузеров проникло в наш сектор, полагая, что мы разбежимся от одного их вида, но вместо этого они огребли по полной программе. Однако не всегда все складывалось по нашему сценарию, и иногда мы тоже получали по ушам. Ничего серьезного, но достаточно и того, что мне приходилось придумывать оправдание синякам, когда я выходил на работу в понедельник. К Рождеству 1982 года судьба приготовила мне еще один сюрприз, на этот раз в виде женщины. Наши отношения не сразу стали серьезными, но достаточно скоро я понял, что в один прекрасный день женюсь на ней. Буквально нескольких недель хватило, чтобы она кардинальным образом изменила мою жизнь.

* Стадион клуба «Ливерпуль».

К началу 1983 года наш маленький моб, состоящий примерно из двадцати парней, еще не сталкивался с достаточно серьезным противником, и нам стало казаться, что мы гораздо круче, чем были на самом деле. Такая самоуверенность не принесла нам ничего хорошего, и в феврале мы очень серьезно и болезненно за нее поплатились. Особенно я.

Этот эпизод подробно описан в «Мы идем», поэтому я не стану детально на нем останавливаться. Достаточно будет сказать, что вместо того, чтобы отправиться на поезде или на автобусе в компании своих парней, я предпочел поехать в Суонси на очередную игру «Уотфорда» на машине — и там меня избили. Причем настолько сильно, что на работе в понедельник мне пришлось рассказать, будто я попал в автомобильную катастрофу. Через два дня я узнал, что у меня сломано три ребра. Но, несмотря на это, в следующий уикенд мы сколотили приличный моб и отправились на выезд к «Шпорам», с которыми должен был играть «Суонси», чтобы одержать убедительный реванш. Однако нам было не суждено найти тех, кого мы хотели. В итоге пришлось довольно рано покинуть Лондон, чтобы избежать неприятностей с местными. Самое же большое расстройство после поездки к «Шпорам» ожидало меня утром в понедельник, когда моя девушка нашла кровь на пассажирском сиденье, достаточно быстро вычислив, откуда она взялась. Ее это не слишком обрадовало, и, хотя она никогда не запрещала мне ходить на футбол, я знал, что она беспокоится каждый раз, когда я отправляюсь на стадион. Сегодня я все чаще и чаще задумываюсь о том, чем рисковал каждый раз, когда ходил на матч и испытывал судьбу. Но в том-то все и дело, что тогда дела у клуба шли настолько хорошо, что я просто не мог остановиться. В марте мы поехали в Ковентри — и многие из тех, кто там был, уверены, что это был наш звездный час.

После выезда в Суонси я сделал надлежащие выводы и теперь ездил на автобусе с другими фанатами. Полиция почему-то направила наш автобус по другому маршруту высадив не у стадиона, а прямо на улице, запруженной местными, которые, естественно, не очень-то были рады нас видеть. По ходу игры фанаты «Ковентри» стали потихоньку стягиваться вокруг нашего сектора, и в конце концов мы были окружены целым мобом местных парней, которые не только выглядели довольно зловеще, но и численно превосходили нас раза в два. Такое положение привело к паре мелких стычек, но мы не двигались с места, а полицейские просто разделили нас и замерли, глядя, как накаляются страсти. Когда же «Уотфорд» забил и стало ясно, что он выиграет, мы начали сходить с ума от радости, резко ухудшая при этом настроение местных фанатов. Но если не считать словесной перепалки, ничего серьезного так и не произошло. Когда игра закончилась, полиция первым делом вывела местных, а нам приказала оставаться на стадионе в течение пятнадцати минут. Чтобы избежать болтанки без дела, мы предприняли удачную попытку прорваться сквозь оцепление. Но как только беглецы выскользнули на улицу, стюарды стадиона тут же закрыли ворота и нам стало ясно, что мы оказались в полном дерьме. Вокруг не было ни одного полицейского, а дорогу нам преграждали те же ребята, с которыми мы сцепились на секторе, да еще и с подмогой. Сказать, что обстоятельства были против нас — не сказать ничего. Когда они начали двигаться в нашу сторону, мы поняли, что если ничего не предпринять, то нас просто замесят. Поэтому мы приняли единственно возможно решение — броситься на них. Издав подобие рыка, мы все как один, в едином порыве, прыгнули на них. Я не знаю, что творилось у них в головах, но как только мы поравнялись с ними, многие местные бросились наутек, а остальным было суждено либо штурмовать кусты, либо оказаться на земле. Какое-то время мы их преследовали, а затем решили отправиться на автовокзал, но внезапно увидели, что та группа, сквозь которую мы пронеслись, как локомотив, перегруппировалась и опять встала у нас на пути. Мы были настолько взвинчены, что особого приглашения нам не требовалось. Последовала новая драка, принесшая нам очередную победу. Дорога к автовокзалу была расчищена, настала пора исполнять победные песни. Однако какие-то недобитки, прятавпшеся за ограждением, стали бросать в нас камни, но небольшого количества петард, выпущенных в их сторону, хватило, чтобы они исчезли.

Поездка домой тоже была особенной. Хотя у некоторых были синяки и кровоподтеки, большинство парней вышли из этой истории невредимыми, и атмосфера в автобусе была просто удивительной. Все мы были уверены, что добились своей главной цели. В конце концов, мы находились в чужом городе, нас было меньше, но в течение считанных минут мы дважды погнали «фирму» противника. Лучшего исхода для нас и быть не могло.

Вскоре мы стали еще более невыносимой головной болью для фанов других команд, чем были раньше, и лезли на рожон при первой возможности. Но когда дела у команды идут настолько хорошо, сложно не поддаться эйфории, и меня все больше и больше захватывало происходящее на поле, а не на трибунах или за пределами стадиона.

Примерно в то же время произошли и другие события, повлиявшие на мое поведение на футболе. Например, в ВВС мне представилась возможность перейти на работу, где я мог постоянно летать. Большинство парней в авиации мечтают о такой работе, и я не был исключением. Поэтому я не мог позволить себе рисковать безупречностью послужного списка и начал отходить от своей старой жизни. Я и так никогда не был в первых рядах, а теперь всегда был в последних, если вообще ввязывался в драки. Слухи о наших подвигах быстро распространялись в хулиганских кругах, и даже сами футбольные клубы стали предпринимать все больше и больше усилий, чтобы проучить нас. Накануне пасхальных выходных, когда нам предстояло сыграть две важнейшие игры в течение 48 часов, я принял решение отказаться в новом сезоне от выездов в пользу походов на домашние матчи в качестве обычного болельщика.

В субботу, несмотря ни на что, я все же взял с собой девушку на «Аптон Парк», и мы стояли на трибуне болельщиков «ВестХэма». Было не очень приятно смотреть в сторону чуть ли не плачущих фанатов «Уотфорда», собравшихся на противоположной стороне стадиона, и выслушивать обидные выкрики в адрес наших игроков, особенно Джона Барнса. И тот факт, что мне удалось вернуться домой целым и невредимым, настроения никак не улучшал, и я поклялся, что никогда больше не буду вести себя так трусливо. К счастью, уже через два дня у меня появился шанс искупить свою вину.

В те дни беспорядки на стадионах приводили в лучшем случае к арестам, в худшем — к открытому террору. Именно тогда я в первый и последний раз в жизни испытал настоящую жажду крови, которую я чуть позже переименовал в «зов низменных инстинктов». Естественно, это было связано с клубом, который я всей душой ненавидел — соседом и вечным соперником «Уотфорда» — «Лутоном».

Фанатский сектор на «Викарейдж Роуд» к тому времени переместился на «Красный лев» — огромную, широкую трибуну без козырька. Как-то раз там были вычислены фанаты «Лутона», слегка получившие по башке за такую наглость. Так что полиции ничего не оставалось, как задержать болельщиков гостей после игры. К тому времени многие клубы страны поддерживали мобы, получившие определенные названия, однако «Уотфорд» ничем подобным еще не располагал. Были небольшие группки из разных мест, таких как Гарстон, Чорли и Хэмел-Хемпстед, но, несмотря на то что все мы друг друга знали, редко собирались вместе на домашних матчах. Естественно, некоторые группы просто не ладили друг с другом. Однако когда игра закончилась, прошел слух, что мы пойдем в наступление сообща, и этот призыв действительно касался каждого. Через пять минут собралось человек 150, все они были на взводе и готовы к атаке. Внезапно кто-то закричал, и, ничего не успев понять, я оказался в толпе, бегущей на перекресток Вика-рейдж-роуд и Мертон-роуд, где предположительно должны были появиться фанаты «Лутона», возвращавшиеся со стадиона. Как только мы их увидели, мы настолько обезумели, что чертям стало бы тошно. Мы гнали их до Сент-Мэриз-роуд, но там они внезапно остановились, решив дать нам бой. После небольшой заминки мы бросились на них, хватая по пути все, что попадется под руку, устроив противнику настоящий артобстрел. Они тоже в долгу не остались, и через несколько минут завязалась масштабная драка. Вскоре прибыла полиция, которая для начала кое-как разъединила, а затем стала выдавливать фанатов «Лутона» в сторону центра города и вокзала. На этом история еще не закончилась, так как подобный финал нас не устраивал. Мы развернулись и быстро пробежали по Мертон-роуд до Маркет-стрит-улицы, идущей параллельно Сент-Мэриз-роуд, — чтобы снова напасть на них в центре города. Но на полпути столкнулись с полицейским кордоном, перегородившим улицу. Естественно, прорваться сквозь него мы не могли, и нам не оставалось ничего иного, как повернуть вспять. Развернувшись, мы обнаружили, что и путь к отступлению также перекрыт полицией. Вот так мы и оказались на Маркет-стрит в западне, не зная, куда деваться. Они продержали нас там чуть ли не вечность, выпустив только тогда, когда фанаты «Лутона» сели на поезд, а мы к тому времени окончательно остыли.

Пока мы медленно брели к моей машине, я постепенно начал осознавать, чем рисковал, после чего пришел к окончательному решению, что с меня хватит. Хотя я продолжал ходить на каждый матч вплоть до конца сезона и побывал на многих играх следующего, моя «хулиганская» жизнь на этом закончилась. Случалось, конечно, всякое, иногда драки было попросту не избежать, но это происходило очень редко, и если бы я только мог, то выпутывался бы из этих ситуаций при помощи слов, а не кулаков. Единственным исключением стало случившееся в 1987 году. К тому времени я успел жениться на своей девушке и опять оказался в Германии. Хотя я продолжать следить за «Уотфордом», прошел почти год, как я не был ни на одной его игре. Тут-то и подоспело известие, что сборной Англии предстоит провести товарищеский матч со сборной Германии в Дюссельдорфе. Более того, мне достался бесплатный билет. Начало европейских клубных турниров стремительно приближалось, а английские клубы были по-прежнему отстранены от участия в них из-за трагедии, произошедшей на брюссельском стадионе «Эйзель», когда агрессивное поведение скаузеров привело к гибели тридцати девяти болельщиков «Ювентуса». Поэтому все британские военнослужащие получили четкие разъяснения на предмет того, что их ждет, если они примут участие в каких-либо околофутбольных баталиях. Однако благодаря английской прессе, о которой мы поговорим позже, беспорядки вспыхнули после игры, за пределами стадиона, и как мне ни стыдно это признавать, я принимал в них участие. К счастью, мне удалось потом скрыться, и с тех пор я никогда не был связан с чем-то подобным.

Вместо этого, как и многие бывшие «хулиганы», я стал заинтересованным наблюдателем. Начал приглядываться к тому, кто и чем занимается. А еще я начал задавать себе вопросы — как и почему? Конечно, в этом плане мне существенно помогла служба в армии. По всей стране у меня были знакомые, большинство которых знало о хулиганстве не понаслышке. А когда тебя посылают на четыре месяца куда-нибудь вроде Фолклендских островов, то делать там особенно нечего — можно только пить и вспоминать.

В 1994 году, когда я ушел из армии, драки на стадионах в целом воспринимались как явление прошлого. События на шеффилдском стадионе «Хиллсборо» стали катализатором этих перемен, и в итоге мы получили совершенно иной футбол — полностью оборудованные креслами стадионы и корпоративное финансирование. На автозаправочных станциях фанатов теперь приветствовали, вместо того чтобы, по обыкновению, не пускать их на свою территорию, а английские улицы по субботам стали совершенно безопасными. Хулиганы, как полагало большинство, канули в прошлое.

Любой человек, кто был футбольным фанатом, скажет вам, что это полная чушь. Когда появлялась возможность, я ходил на матчи и могу сказать, что взрывов ненависти там хватало. Но если раньше мне нравились напряженная атмосфера конфронтации и ощущение тревоги, сопровождавшее тебя на протяжении всего выезда, то теперь меня от всего этого стало тошнить. Я наблюдал за тем, как полиция превращается в некое подобие армии, только без оружия, и понимал, что футбол достоин лучшего, чем все это. Он и так показывает, что может обойтись без такого количества полицейских, что нет особой нужды в принудительном разделении фанатов, что в день игры можно зайти в паб и что болельщики команды-противника способны тебя приветствовать, а не избивать только лишь потому, что ты болеешь за другую команду.

Я это понял еще тогда, в 1994-м, но никто и не думал палец о палец ударить, чтобы стало именно так, а не иначе. Поэтому в один солнечный бристольский день и родилась идея создания книги «Мы идем» в качестве попытки написать не только о том, что мы вкладываем в понятие «хулиган», но и что нужно сделать, чтобы помешать вовлечению массы людей в это явление. Все остальное, как говорится, — история.

Глава 1 ПОЧЕМУ?

Это, конечно, некорректный вопрос. Надо спрашивать не «Почему люди устраивают беспорядки на стадионах?», а «Почему они могут их устраивать?». Если со времени первого зарегистрированного инцидента на стадионе прошло больше века, если еще тридцать лет назад статьи о футбольном насилии попадали на первые полосы газет, то почему так мало было сделано, чтобы остановить хулиганов? Это серьезный вопрос, и мы к нему еще вернемся.

Начнем лучше с вопроса о причинах того, почему люди приходят на стадионы и устраивают беспорядки, так как за последние четыре года он задавался мне намного чаще, чем все остальные. Что ж, ответить на него можно, хотя и чертовски сложно — в первую очередь потому, что спрашивающие абсолютно уверены: речь идет лишь о нескольких парнях, что с криками носятся друг за другом и раздают пинки направо и налево. Конечно, все намного сложнее, и, если вы попытаетесь ответить на этот вопрос, обобщения в таком случае будет не избежать. То есть, когда на стадионе собираются двадцать тысяч человек, среди них всегда найдутся двое, которые не согласятся с решением арбитра, но только почему отдельно взятому человеку приходит в голову, что выбежать на поле и напасть на бокового судью — хорошая мысль? И почему люди срываются с места, едут в другой город с флагом своего клуба и ищут себе неприятностей? И как вам объяснить, не прибегая к личной встрече, такое поведение?

Прежде чем мы займемся всеми этими проблемами, необходимо задать еще один вопрос — что такое футбольное хулиганство? Точнее — кто такой футбольный хулиган?

Для некоторых хулиган вполне может представляться чем-нибудь простым и безобидным — мальчишкой в футболке, который идет по улице и распевает песни. Для других это будет парень, который бросает дымовую шашку в раскрытое окно. Восприятие хулиганства как явления каждым конкретным человеком формируется либо личным опытом, либо прессой. Надо сказать, что для многих людей, не интересующихся футболом и не имеющих личного опыта в этой области, образ бритоголового фашиствующего отморозка так тесно связан с понятием «футбольный фанат», что они практически неразделимы. Это очень печально, причем обидно не только за саму игру, но и за всех нормальных, законопослушных болельщиков в этой стране.

Что же касается тех, кто не понаслышке знает о жестокости хулиганов — и не важно, увлекаются эти люди футболом или нет, — то в их глазах данная проблема насилия даже слишком реальна. Любой, кто сталкивался с бегущей толпой, знает, как она может напугать, но если вы к этому не готовы, то вполне можете испытать настоящий ужас. Недавно я познакомился с человеком, который рассказал мне об одном инциденте, участником которого он стал несколько лет назад. По понятным причинам он пожелал остаться неизвестным, и даже недолгого разговора с ним мне хватило, чтобы осознать, насколько сильно на него повлияло происшедшее. Самое ужасное, что он совершенно безразличен к футболу.

Весь тот день я провел в Лондоне на совещании. Вечером клиент пригласил меня на ужин, и я выпил слишком много вина, чтобы садиться за руль, и потому решил поехать домой на поезде. Было поздно, около половины одиннадцатого, я сидел в вагоне один и ждал, когда поезд отправится, когда зашли они. Их было человек наверное, пятнадцать, всем лет по двадцать или чуть больше, и хотя на них не было никаких клубных шарфов, даже я сразу понял, что это футбольные фанаты. Потом в вагон зашло еще несколько человек, среди которых был паренек в футболке, лет четырнадцати. Когда поезд тронулся, они начали распевать песни — при этом никакой агрессии, разве что слова были несколько грубоваты Через несколько минут один из них подошел к тому пареньку и стал его вроде бы утешать. Скорее всего, это был болельщик соперника. Паренек встал и хотел было уйти, но его толкнули, отшвырнув обратно на сиденье — это было уже совсем грубо. Затем один из тех фанатов ударил его, и он начал плакать. Какой-то мужчина попросил, чтобы они оставили паренька в покое. И они действительно отстали, перекинувшись на того мужчину. В итоге он получил по лицу, в то время как остальные смеялись, глядя на это.

Далее они принялись оскорблять всех подряд, а то, что они говорили женщинам, и вовсе не поддается описанию. Да, я на все это глядел, но не сделал ничего, чтобы остановить их, и, когда они вышли, почувствовал себя не только смущенным, но и совершенно униженным. Взгляды, которые бросали на меня женщины в поезде, были полны презрения. Из вагона я вылетел пулей,

Я ненавижу запугивание, а это было именно запугивание. И хотя прошло уже много времени, мне до сих пор стыдно, что я не попытался их остановить. Эта история заставила меня заглянуть себе в душу, причем пристальным, тяжелым взглядом — это точно. Я уверен что теперь не смог бы спокойно сидеть и просто наблюдать за происходящим.

Если это для них и есть футбол, то пусть они им подавятся. Теперь я не могу следить за игрой, не вспоминая тот вечер.

Этот случай прекрасно иллюстрирует, как хулиганство отражается в общественном сознании. Те парни, что все это учинили, наверняка забыли о случившемся, как только вышли на платформу, а вот для пассажиров это происшествие могло оставить самый ужасный след, способный навсегда определить их мнение о футбольных фанатах.

Но надо признать, что подобные инциденты с участием футбольных хулиганов происходят все реже и реже. Одна из причин наметившегося спада состоит в том, что хулиганство стало «игрой» со своими особыми правилами или определенным кодексом чести. Хулиганы стараются избегать подобных столкновений с обыкновенными людьми, их интересуют только стычки друг с другом, поскольку репутацию невозможно завоевать, задирая простых людей и мирных болельщиков.

Но так было не всегда. В 1960-х, 1970-х и даже в начале 1980-х главной задачей фанатов на выезде было привести в ужас местное население. Пронестись в день матча по главной улице, круша все подряд и разбивая витрины, было обычным делом для многих мобов. Я хорошо помню, как в начале 1970-х все газеты наперебой кричали о том, как группа фанатов «Челси» схватила коляску с ребенком, стоявшую у магазина, и понеслась с ней по улице. Теперь главной целью является не местное население в целом, а конкретные фанатские группировки противника, так что зверь под названием «хулиганство» теперь обособился и залег в нору. Естественно, каждый член группировки сегодня иначе воспринимает свою роль в ней. Например, как уже было сказано, я мог участвовать в беспорядках на стадионах, но никогда не считал себя хулиганом. В моем понимании ими были те, кто искал повода подраться, кто рыскал по улицам в поисках фанатов противника и кто швырялся в нас чем попало, выглядывая из дверей паба. Но в том-то все и дело, что для местных жителей, глядевших сквозь тюлевую занавеску, как я несусь по их улице, я был именно таким хулиганом.

Если попытаться определить, что такое футбольное хулиганство, то сформированное понятие будет довольно простым: это общий термин, применимый к любому антисоциальному действию, которое негативно влияет на образ футбола, будь то грубое нарушение правил футболистом, распе-вание матерных песен или нападение пятидесяти фанатов с бейсбольными битами на паб. Как описание оно имеет ценность лишь для прессы и разглагольствующих членов парламента, но как обозначение специфической культуры важно для всех нас. Объяснением тому может стать следующее: если вы будете обвиняться судом в преступлении, связанном с футболом, будь то пьяная драка или нарушение общественного спокойствия, тот факт, что эта культура существует и вы являетесь ее частью, будет иметь для вас самые серьезные последствия и обязательно выразится в приговоре, который будет вам вынесен. Именно привлекательность хулиганской культуры является причиной того, что многие люди приобщаются к ней. В чудесных 1990-х она была едва ли не единственной культурой, позволявшей обычному мужчине вести себя совсем не так, как принято у обычных людей.

О том, почему и как становятся хулиганами, мы поговорим в следующей главе, а сейчас попробуем задуматься о том, какая футбольная составляющая вызывает настолько сильные эмоции, что некоторые люди готовы сознательно запугивать других, нападать на них и даже убивать. И еще один, не менее важный вопрос: почему только футбол, а не любой другой вид спорта? Ведь если наше видение проблемы верно, то хулиганство — явление чисто футбольное. Стало быть, остальная часть публики, увлекающейся другими видами спорта, спокойно смотрит соревнования, и никакой агрессии в ее среде нет. А правда, на самом деле, такова, что в любом популярном виде спорта есть проблемы со зрителями. Конечно, придется согласиться с тем, что проблемы эти минимальны и, в большинстве случаев, их природа принципиально отличается от природы футбольного хулиганства, но в то же время они не перестают быть проблемами. В последние годы возникали серьезные проблемы с публикой, ходившей на крикет, особенно на международные матчи. То же самое с боксом. Причина того, что эти инциденты практически никогда не получают огласки, проста — недостаточный информационный повод. А вот у проблем, связанных с футбольными болельщиками, как раз длинная и темная история. К тому же, давайте признаем очевидное, их намного больше. В то же время не стоит скрывать того, что и в других видах спорта также происходит подобное, хотя многие спортивные чиновники будут только рады, если мы будем продолжать это игнорировать.

Так что же в футболе такого, что все сходится именно на нем? Почему двадцать два человека, бегающих за мячом по полю, вызывают столько проблем? Чтобы это объяснить, придется задуматься над тем, каково быть болельщиком, потому что это часть ответа на интересующий нас вопрос.

Футбол — самый популярный вид спорта на планете. Мы с детства играем в него, нам показывают его по телевизору, о нем пишут газеты, о нем говорят родители, и многие из нас ходят на стадионы смотреть футбольные матчи. Став болельщиками, мы привязываемся к определенному клубу — будь то «Бат Сити» или «Манчестер Сити», клуб становится частью нас, причем привязываемся мы настолько, что многие болельщики, да и я в том числе, считают себя важной и неотъемлемой частью своего клуба. Если мы болеем за «Арсенал», то мы можем сказать: «Я — громила»* точно так же, как и «я — инженер», и мы предполагаем, что люди поймут, что это значит (естественно, так в большинстве случаев и происходит!). Мы всегда вместе с клубом, несмотря ни на что, принимаем даже его неудачи, надеясь, что когда-нибудь наступят и добрые времена. Мы поддерживаем его. Да, мы отдаем ему деньги, покупая билеты, но приносим с собой и нечто другое, что нельзя купить ни за какие деньги — мы приносим с собой страсть.

* Gooner (англ.) — производное от официального прозвища команды и болельщиков «Арсенала», звучащего как Gunners — «Канониры». Давно вошло в обиход и стало очень популярным в фанатской среде.

Страсть болельщиков — это то, что вдыхает жизнь в футбольный клуб. Многие из них считают — и небезосновательно, — что именно они являются его сердцем и душой. Игроки и другие наемные работники приходят и в один прекрасный день уходят, но, как и болельщики, они впитывают в себя дух этого клуба. Если вы не фанат, то может показаться, что я излишне драматизирую, но так оно и есть на самом деле. Мы хотим, чтобы наши клубы были лучшими из лучших, и мечтаем о том, чтобы в один прекрасный день так и произошло. И вот что особенно важно: если это случится, мы потребуем нашу часть славы и непременно заявим, что тоже сделали многое для этого. Именно поэтому футбольные фанаты на дух не переносят тех, кто всегда встает на сторону победителя. Любой может появиться из ниоткуда, заявив, что он болеет за «Арсенал» или «Манчестер Юнайтед», но это не настоящий фанат. Такие люди паразитируют на преданности других, их привлекает сиюминутный успех. Не поймите меня неправильно: после бесцветной нулевой ничьей с каким-нибудь «Бьюри» или «Ротерэмом» я тоже частенько недоумевал, почему болею за «Уотфорд», а не за «Арсенал». Но я знаю, что нельзя менять клуб только из-за того, что для него настали плохие времена. Если вы так поступите, то у вас уже не будет права радоваться успехам. Если для вас, конечно, это звание что-то значит, быть настоящим болельщиком. Футбольный фанат — это не тот, кто просто наблюдает за великой игрой, это тот, кто отдает всего себя явлению, называемому «футбольным клубом». И этот клуб — не только зеленое поле и одиннадцать человек, это нечто большее, намного большее, включающее в себя историю и традиции. Именно поэтому люди ходят на матчи таких клубов, как «Барнет» и «Торки Юнайтед», именно поэтому болельщики со всех концов страны объединяются, когда их клуб находится в сложном положении. Конечно, мы можем не понимать, почему они болеют за другой клуб, но это наши братья по духу, и мы должны защищать друг друга, потому что никто другой не станет этого делать.

Но там, где есть страсть и гордость, неизбежно появляется соперничество. И если вы жаждете, чтобы ваш клуб стал лучшим, то ему придется побеждать других. В конце концов, футбол — соревновательный вид спорта. Так что болельщики будут непременно петь песни и скандировать, чтобы подхлестнуть свою команду. Надеясь на то, что игроки ответят на эти призывы и сделают свою часть дела. Кроме того, действия болельщиков действительно способны кардинальным образом повлиять на происходящее на поле. Трибуны могут в самом прямом смысле обеспечить команде нужный результат. Об этом рассказывает Мик из Бирмингема.

Пару сезонов назад мы играли с командой «Гран-мер», а, как известно, это сборище грязных ублюдков. Один из них на глазах у всех изобразил «нырок», а наш получил за это желтую карточку. Но, что самое отвратительное, когда тот поднялся, улыбка у него была от уха до уха. Мы все видели и просто слетели с катушек, устроив этому уроду веселую жизнь. Каждый раз, когда он прикасался к мячу, мы материли его на чем свет стоит, и в конце он не выдержал. Мячи с его навесов раз за разом улетали далеко за пределы поля, потом он и вовсе словил настоящий кошмар. В конце матча его заменили, и когда тот урод уходил с поля, мы устроили ему охренительные овации. В итоге наша команда выиграла, а Тревор Фрэнсис в интервью заявил, что болельщики сильно повлияли на ход игры. Блин, как мы гордились собой тогда!

А на противоположной трибуне сидят фанаты соперника, которые тоже хотят победить. И они, ясное дело, тоже будут петь и кричать — из этого и складывается атмосфера на стадионе. Обычно настроение у всех благожелательное, но иногда, как мы только что убедились, оно может смениться на враждебное или на нечто худшее. Если что-нибудь произойдет на поле — кто-то грубо нарушит правила или судья примет неправильное решение, — настроение может тут же перейти с радостного на агрессивное. Обычно эта агрессия проходит, как только звучит финальный свисток. Может случиться и так, что она выльется лишь в плохое настроение и жалобы. Когда ты выйдешь со стадиона, то незаметно начнешь улыбаться, а когда окажешься в пабе или в машине, то произошедшее будет почти забыто. В конце концов, его уже не изменить. Но иногда эта агрессия не исчезает, она остается — и об этом лучше всего расскажет Джей из Ипсвича.

Я никогда не участвовал в беспорядках на стадионе. Это не мое, и, если честно, я этого совершенно не понимаю. Но в конце прошлого сезона, после десяти лет, отданных «Ипсвич Таун», я сорвался.

Идя домой со стадиона после того, как мы были выбиты из плей-офф, а мы проигрывали третий сезон подряд, я ощущал полную опустошенность. И до сих пор ее чувствую. Что нам тогда еще оставалось делать? В общем, я просто хотел побыстрее попасть домой, так что, попрощавшись с друзьями, направился к машине, но в этот момент ко мне подошел некий «шарфист» «Болтона», вполне дружелюбно протянувший мне руку. Остановившись, я сказал ему, чтобы он проваливал — это совсем на меня не похоже, — а он сказал нечто вроде «Да ладно тебе, это всего лишь игра». Для него, возможно, так и было, но только не для меня, и тут я как с цепи сорвался До сих пор не могу понять почему. Разочарование, злость — кто знает? В итоге я повернулся и врезал ему. Мне тут же стало стыдно за себя, но я бы скорее сдох, чем извинился. Не знаю, какая сила порождает такие поступки, но я надеюсь, что подобное больше не повторится Хотя должен отметить, что, ударив его тогда, я почувствовал себя гораздо лучше.

Это не только иллюстрация того, что человек может запросто сорваться на футболе, сотворив нечто для него совершенно нехарактерное, но и иллюстрация принципиального различия между «нормальными» фанатами и хулиганами. В глазах последних вынесение соперничества и эмоций за пределы стадиона — не просто обычное дело, но и существенная часть жизни «правильного человека». Для них происходящее за пределами поля так же важно, как и происходящее на поле, поскольку они считают репутацию клуба намертво связанной с их собственной. И если кто-то изменяет положение вещей — будь то игрок соперничающего клуба или его фанаты, — они попробуют изменить расстановку сил единственным известным им способом. Именно выход за грань и превращает болельщиков в хулиганов, а то, чем они занимаются — в хулиганство.

Здесь важно понять одну важную вещь: футбольные хулиганы — производное от футбольных фанатов. Пресса и футбольные чиновники могут думать иначе, но это лишь доказывает, насколько плохо они понимают природу этой проблемы. Причина хулиганства — сам футбол, и сложно поверить в то, что те же люди продолжат вытворять нечто подобное, если перестанут ходить на футбол. Конечно, столкновения фанатских группировок и даже отдельных фанатов очень редко выходят (если вообще выходят) за рамки дня игры. А если это и произойдет, то обязательно будет связано с какой-нибудь глупостью: группа парней поехала куда-то отдыхать, сходила на матч фарм-клуба или вообще предпочла другой вид спорта, нарвавшись на то, что кто-то из числа зрителей оказался связанным с футбольными клубами. Самый удачный пример — бокс. У некоторых клубов (например, «Бирмингема», «Кардиффа», «Миллуола» и «Лутона») есть связи с определенными боксерами. И когда любимые бойцы сходятся на ринге, для фанатских группировок это зачастую становится поводом выяснить отношения.

Так каковы же причины хулиганства? Почему футбол привлекает значительное количество вроде бы нормальных людей, которые после матча не ограничиваются рукопожатиями, распитием пива и шутками, а переступают определенную черту, становятся частью движения, пропагандирующего культуру, напоминающую нам времена гангстерских войн? У ученых есть свои теории о социальной депривации, сопротивлении и т. д., но даже в том случае если бы я им поверил (а я им не верю), то это всего лишь оправдания, а не реальные причины. Я убежден, что в значительной мере сегодняшнее хулиганство основывается на истории и репутации — вещах взаимосвязанных. Истории конкретного противостояния или репутации конкретной фанатской группировки.

Упомяните название какого-нибудь футбольного клуба в присутствии человека, имеющего или имевшего отношение к хулиганам, и он тут же соотнесет его с репутацией болельщиков этого клуба или с каким-то конкретным инцидентом. Есть один клуб на юго-востоке Лондона, который может послужить превосходной иллюстрацией моего утверждения. И если имя какого-то клуба вызывает в памяти картины футбольного насилия, то имя это — «Миллуол». Даже сейчас, четьгрнадцать лет спустя, я могу легко вспомнить, как его фанаты выбегали на поле стадиона «Кенилуорт Роуд», размахивая пластиковыми стульями. Эти картины сформировали, точнее укрепили, репутацию, от которой клубу, несмотря на все усилия, так и не удалось избавиться. Что же получается в результате? Во-первых, многие далекие от футбола люди, а также некоторые близкие к нему продолжают думать, что «Миллуол» и хулиганство неразделимы, а это значит, что все фанаты «Миллуола» — и старые, и новые — несут на себе это клеймо. Во-вторых, когда «Миллуол» — или любой другой клуб с дурной репутацией — приезжает в другой город, то полиция обязательно будет настроена враждебно, а местные фанаты будут либо прятаться, либо лезть на рожон в надежде заработать себе репутацию. И меньше всего в этом случае везет обычным, законопослушным болельщикам «Миллуола», которые просто хотят посмотреть футбольный матч без того, чтобы их вели до стадиона и обратно под конвоем, как стадо, и без того, чтобы местные фанаты лезли к ним каждый раз, когда они приезжают в другой город.

И наоборот, если взглянуть на мой клуб, «Уотфорд», прозванный «семейным клубом», то сама мысль как-то связать его с футбольным насилием вызовет у многих людей недоумение. Приезжая на «Викарейдж Роуд», болельщики других команд не готовятся к дракам. Они точно так же расслаблены, когда болельщики «Уотфорда» приезжают к ним. Хочу подчеркнуть, что в большинстве случаев ничего из ряда вон выходящего с именем «Уотфорда» обычно не было связано. Но, несмотря на хороший имидж клуба, всегда найдется горстка людей, готовая учинить беспорядки, и за последнее время эти люди стали гораздо более жестокими. Может так получиться, что, путешествуя по стране и сталкиваясь с более активными фанатскими группировками (например, с фанатами «Бристоль Сити»), парни «Уотфорда» заработают себе такую репутацию, что уже фанаты других команд, отправляясь на игры с нами, будут готовы к драке и начнут ее первыми, когда приедут. И для групп поддержки клуба это будет иметь самые прямые последствия.

Конечно, самым ярким примером команды с дурной славой является сборная Англии. Имидж, сформировавшийся на улицах Люксембурга и Римини, продолжает преследовать английских фанатов, куда бы они ни отправились, причем имидж этот сам по себе может стать причиной еще большего количества проблем. Английские фанаты, вне зависимости от того, мало их или много, до сих воспринимаются за границей как потенциальная опасность, и в большинстве случаев обращаются с ними соответствующим образом. Но если вы ждете беспорядков и готовитесь к ним так, как это делается во многих странах, то беспорядков вам действительно не избежать. А зарубежные футбольные чиновники продолжают основываться на репутации нашей страны, в чем мы могли убедиться на чемпионате мира 1998 года, так что это очень похоже на ситуацию с такими клубами, как «Миллуол».

Однако не стоит забывать, что плохая репутация не может появиться у фанатской группировки просто так — она обязательно на чем-то основывается. К тому же найдутся люди, которые будут работать на такую репутацию, и ничего, таким образом, не изменится. Даже если фанатская группировка начинает переживать спокойные времена, время от времени ее члены все равно устраивают что-нибудь в доказательство того, что их еще рано списывать со счетов. Один из самых показательных примеров — недоигранный матч между сборными Ирландии и Англии в феврале 1995 года в Дублине. Матч был прерван из-за беспорядков, устроенных английскими фанатами на трибунах «Лэнсдаун Роуд». Значительная доля вины за этот инцидент лежит на политических экстремистах, заводивших толпу, и организаторах встречи — мне никогда не приходилось сталкиваться с настолько бездарной организацией футбольного матча. Этот эпизод только укрепил общее мнение, что английский фанат и беспорядки неразделимы.

Еще одним примером того, как фанаты напоминают о себе после значительного перерыва, может послужить один из матчей, проведенных с участием «Миллуола» в феврале 1999 года. Тогда, после относительно спокойного сезона, фанаты «Миллуола» снарядили целую армию на выездную игру второго дивизиона против «Манчестер Сити», вылетевшего в предыдущем сезоне из премьер-лиги. Встречи этих команд никогда не проходили спокойно. Оба клуба славились тем, что среди их бо-лелыциков есть множество хулиганов, и было очевидно, что одни непременно захотят взять верх над другими. Но лишь немногие могли догадаться, к каким ужасным последствиям это приведет.

История взаимоотношений этих клубов тоже оптимизма не прибавляла. Предыдущий матч с их участием состоялся на стадионе «Нью Ден»* в сентябре 1998 года, когда произошедшие там беспорядки привели к тому, что множество фанатов выбежало на поле. Тренер «Сити» Джо Ройл даже заявил, что его команда стала в тот день жертвой преследования. Ройл имел виду не удаление их игрока, а нечто большее. Он утверждал также, что фанаты «Миллуола» осыпали нападающего «Сити» Шона Гоутера ужасными расистскими оскорблениями. Незадолго до ответного матча в Манчестере Ройл пообещал болельщикам «Сити», что его команда обязательно расквитается с обидчиками на «Мэйн Роуд». Это заявление не порадовало ни полицию, ни руководство «Миллуола», но, несмотря на это (или, возможно, именно поэтому), манчестерская полиция отклонила просьбу «Миллуола» усилить меры безопасности. Было очевидно, что в день матча можно ждать неприятностей — точно так и произошло.

* Недавно построенный в южной части Лондона новый стадион «Миллуола», сменивший зловещий «Ден», снискавший себе едва ли не самую дурную славу.

Неприятности начались еще на вокзале манчестерского пригорода Стокпорта со стычек фанатов «Миллуола» с саппортерами «Сити» и невесть откуда взявшимися там болельщиками «Манчестер Юнайтед». И лишь тогда, когда дерущиеся переместились на прилегающие к вокзалу улицы, полиция стала прибирать к рукам возникшую ситуацию. К середине дня в центре Манчестера собралось около полутора тысяч фанатов «Миллуола», но главные беспорядки были еще впереди. Уже в самом начале матча атмосфера была накалена до предела, а во втором тайме, когда игрок «Сити» Пол Диков открыл счет, фанаты «Миллуола» принялись отрывать пластиковые стулья и бросать их в фанатов «Сити». Полицейские быстро восстановили порядок с помощью дубинок, но дурной пример уже был подан. Незадолго до финального свистка, когда счет вырос до 3: 0 в пользу «Сити», полиция объявила, что саппортеров «Миллуола» будут удерживать на стадионе до тех пор, пока не разойдутся местные фаны. Тридцать пять минут спустя фанаты «Миллуола» вышли со стадиона и обнаружили, что в трех автобусах из тех, на которых они приехали, выбиты все стекла, а водитель одного из них получил серьезную травму, когда в окно бросили дымовую шашку Когда же большую группу болельщиков «Миллуола» довели под конвоем до вокзала, фанаты «Сити» стали забрасывать их всем, что попадалось под руку но и соперники тоже в долгу не остались. В итоге витрины всех близлежащих магазинов были разбиты, но и на этом дело не закончилось. Вечером группа фанатов «Миллуола» пронеслась, круша витрины, по так называемой «карри-миле», расположенной в Расхолме, городском районе, кишащем ресторанами. И только после этого гости Манчестера направились обратно в Лондон. В итоге одиннадцать человек было задержано (из них восемь — фанаты «Миллуола»), а девять полицейских получили травмы (одному из них сломали руку). По словам представителя полиции Манчестера, это был «возврат к безрадостным дням прошлого», а «Миллуол» снова оказался под пристальным — и далеко не самым доброжелательным — взглядом со стороны прессы и Футбольной ассоциации.

Как я уже сказал, причину беспорядков, связанных с этим матчем, следует искать в истории взаимоотношений фанатских группировок. Но если рассматривать одно только это столкновение, то оно обязательно приведет к инцидентам на следующей встрече с участием этих команд. Соперничество между фанатами разгорится еще жарче, и так далее вплоть до бесконечности. Любая стычка всегда открывает новую главу в истории хулиганства.

Столкновения мобов — самый обычный пролог к началу соперничества между болельщиками, но есть и множество других поводов. Местное дерби или встреча команд из разных городов одного графства (например, между Лидсом и Манчестером) — это хорошо понятный повод. Но есть и не настолько явные. Ниже я привожу пример, иллюстрирующий один из «неочевидных» поводов. Эту историю мне прислал Мартин, фанат «Сток Сити» из Олдэма.

В октябре 1995 к нам должен был приехать «Ньюкасл» на матч Кубка «Кока-колы». Мы готовились к этому, и по всему городу были расставлены наши ребята, караулившие их банду. В итоге мы узнали, что они пьют в одном пабе в районе Фен-тон, но так и не смогли к ним подобраться потому что полиция следовала за нами по пятам. В конце концов мы бросили эту затею и отправились на стадион но, как только пришли туда, узнали, что эти больные ньюкаслские ублюдки безо всякой причины избили маленькую девочку. Но и этого им было мало — они еще полоснули ее ножом

В общем, эта новость разнеслась по стадиону со скоростью молнии, и после матча началась Третья мировая война. Фанаты «Сток Сити» нападали на них везде, начиная со стадиона и заканчивая вокзалом Это было настоящее безумие, и я даже слышал, что наши перевернули один из их автобусов. Поверьте, если нам еще доведется играть с «Ньюкаслом», все будет намного хуже. Одно дело — драться с парнями, но детей трогать нельзя это уж точно.

Еще одним поводом для начала фанатской войны может стать случившаяся в городе трагедия. Если произошло какое-то трагическое событие, то, как это ни печально, фанаты противника обязательно будут насмехаться над случившимся. Больше всего от этого пострадал «Манчестер Юнайтед» — песни о мюнхенской авиакатастрофе 1958 года, в которой погибло восемь игроков клуба, годами разносились над стадионами. В конце 1970-х — начале 1980-х годов болельщиков «Лидс Юнайтед» повсеместно изводили песнями о «Йоркширском потрошителе» — знаменитом серийном убийце, который «сделал местных проституток со счетом 12:0». Более того, фанатов «Тоттенхэма» много лет встречали нарочитым шипением и разными «шутками» о газовых камерах (не стану объяснять почему).

Подобное поведение никогда не добавляло привлекательности фанатам, но оно встречается все чаще и чаще. В ноябре 1998 года «Челси» приехал к «Лестеру», с которым у него сложилась очень непростая история отношений, но местные фанаты тут же затянули ерническую песню о бывшем президенте «Челси» Мэтью Хардинге, обожаемом едва ли не всеми болельщиками клуба. Кроме того, он трагически погиб в результате крушения вертолета. В результате спровоцированные этим пением люди просто обезумели от гнева, и уже за пределами стадиона начались серьезные беспорядки. Но, как бы то ни было, некоторые фанаты с обеих сторон будут обязательно продолжать в том же духе.

Еще один пример касается, как мне ни стыдно, моего клуба. В августе 1998 года на «Викарейдж Роуд» приехал «Брэдфорд». Рассказ о происшедшем мне прислал болельщик «Брэдфорда» Саймон.

Я иногда не понимаю, чем думают некоторые люди. Это кем же надо быть, чтобы поднять над собой зажигалку и начать извиваться, изображая, что ты горишь, и при этом думать, что это смешно? Если вы не против, я скажу, кем надо быть. Полным отморозком. Что касается тех, кто пел, то, скажем так, я надеюсь, мы проучили этих певцов.

Я сам не ангел, да и среди болельщиков «Брэдфорда» всяких людей хватает, но есть же какой-то предел. Над подобными трагедиями не насмехаются В брэдфордском пожаре погибло 56 человек, и среди них были чьи-то друзья и родственники. Такое быстро не забывается Ранее мы слышали подобные «шутки» только от фанатов трех клубов и меньше всего ожидали подобного поведения в Уотфорде. Какой же тогда это «семейный клуб»? Ни хрена же себе семейка…

Насколько я знаю, некоторые болельщики «Брэдфорда» выражали протест, но я не помню, чтобы на этот счет было хоть что-то сделано. Напоследок я могу лишь посоветовать вашим парням вести себя как можно тише, когда они приедут к нам Иначе они за все заплатят.

Еще один способ завести противника и спровоцировать беспорядки — напомнить ему о каком-нибудь событии из истории противостояния фанатов. Лучше всего это можно проиллюстрировать на двух клубах, история противостояния которых является одной из самых долгих и жестоких в истории английского футбола. По иронии судьбы ни один из них не имеет отношения к Англии. Речь идет о командах из Уэльса «Кардифф Сити» и «Суонси Сити». Большинство болельщиков знает, что история этого противостояния очень долгая и кровавая. Хотя за годы великой вражды произошло множество инцидентов, есть один случай, который прочнее других застрял в памяти болельщиков обоих клубов. Речь идет о так называемой «морской истории».

Если вы поговорите с представителями обеих сторон, то услышите сотни различных версий той истории. Хотя, судя по всему, она состояла из двух эпизодов. Первый произошел в 1970-х, в начале мая, когда вся страна отдыхала — тогда группа фанатов «Кардиффа» напала на фанатов «Суонси» на популярном валлийском курорте Барри. А второй — куда более существенный — произошел в Суонси в начале восьмидесятых.

Ниже я привожу основные факты, которые мне удалось установить. Фанаты «Кардиффа» приехали на игру с «Суонси» и, как всегда, устроили беспорядки в центре города. Кардиффская фанатская группировка МЧН* из Порт-Тэлбота играла в этом не последнюю роль, но по какой-то причине около десятка ее членов отделилось от остальных, и далее они действовали сами по себе, отправившись не в центр города, а к морю. На их беду, парни нарвались на большую группу фанатов «Суонси» и были атакованы. Продержавшись какое-то время, люди из ПВМ были вынуждены отступить к морю и в итоге оказались в нем. Они стояли по горло в воде, а местные саппортеры, отказавшись от преследования, стали забрасывать своих врагов камнями, пока не прибыла полиция и не спасла фанатов «Кардиффа».

* МЧН — «Моб чистого насилия» (Pure Violence Mob).

Несмотря на убеждение болелыциков «Кардиффа», что это был не более чем отдельный эпизод и дело заключалось лишь в значительном численном превосходстве фанатов «Суонси», эта история тут же стала частью фольклора, и даже сейчас, спустя десять лет, фанаты «Суонси» издеваются над своими противниками, делая вид, будто плывут кролем. Как правило, реакция болельщиков «Кардиффа» не заставляет себя ждать.

Очевидно, что во всех вышеописанных эпизодах есть один неизменный базовый элемент — история, и этот элемент практически всегда стоит за футбольным насилием. У футбольных фанатов долгая память, а у хулиганов — еще более долгая, и если в прошлом есть эпизод, который превратил два фанатских лагеря во вражеские, то кто-нибудь обязательно захочет отомстить. Именно поэтому я уверен, что история — самая важная причина беспорядков на футболе, и вся беда в том, что с ней практически ничего нельзя сделать. Невозможно изменить то, что уже произошло.

Но иногда события прошлого (по крайней мере, относящиеся к спорту) не играют ровным счетом никакой роли. Бывает и так, что хулиганы не руководствуются историей, а лишь пытаются ее создать. Следующий рассказ мне прислал мой хороший друг, который, будучи фанатом «Уотфорда», болел еще и за «Халл Сити». Эта история наглядно демонстрирует, какое серьезное влияние могут иногда оказывать фанаты на будущее их клуба.

Это была последняя игра сезона 1998/99, и «Суонси» была нужна победа, чтобы гарантировать себе место в плей-офф. Незадолго до этого они выиграли у «Кембриджа» и не попасть в плей-офф могли только каким-то чудом

Мне сказали, что из-за проливного дождя инспекторы сначала проверят состояние поля и лишь затем примут решение, состоится ли эта встреча вообще. Однако игра была настолько важной, что никто и не помышлял об отмене такого матча, поэтому я со спокойным сердцем пристроился к очереди в кассу гостевого сектора вместе с фанатами «Халл Сити». В три часа было объявлено, что матч состоится, подтверждением чему стал грохот открываемых ворот. Вот тогда и пришло известие, что все билеты проданы Я был в шоке, так как приехал в Суонси из Бристоля именно на игру, а не город посмотреть, и теперь у меня не было ни единого шанса это сделать. К счастью, в последний момент проблема разрешилась: как оказалось, организаторы матча просто-напросто ожидали слишком большого наплыва болельщиков «Халл Сити». Конечно, еще несколько сотен фанатов «Халл Сити» продолжали бродить вокруг да около, но в любом случае у входов на сектора «Суонси» было не протолкнуться. В итоге кто-то сунул мне в руку лишний детский билет, и, продавливаясь через турникет, я не дышал. Так я оказался на жалком подобии трибун местного стадиона. Сектор фанатов «Суонси» был заполнен за несколько минут, и сразу же стало ясно, что от местных фанов ничего хорошего ждать не приходится Несколько групп саппортеров «Суонси» собралось в углу сектора, поближе к гостям. И хотя там стояли рекламные щиты, которые служили заграждением, не позволяющим фанатам выбегать на поле, где-то в половине четвертого поднялся гул, и три группы фанов пробились через эти заслоны и побежали в сторону болельщиков «Халл Сити». Чуть ли не все рекламные щиты были разодраны в клочья а подпирающие их треугольники полетели в сторону фанатов гостей. Некоторые фанаты «Халл Сити» были готовы к такому повороту событий и понеслись в сторону заграждения но оно оказалось настолько крепким, что даже шанса показать себя у них не было. Кто-то с секторов «Суонси» метал зонтики, как копья но минут через десять наступило относительное спокойствие — полиция очистила поле от людей и ошметков рекламных щитов. Матч должен был вот-вот начаться

Таким образом, когда все остальные участники тура уходили на перерыв, игра в Суонси лишь стартовала. А это значило, что, когда остальные команды свои матчи уже сыграют, у нас еще только начнется второй тайм. Поэтому у «Суонси» было явное преимущество, поскольку они точно знали, какой результат им необходим. Обстановка накалялась, и когда на тридцатой минуте матча «Суонси» открыл счет, фанаты во второй раз выбежали на поле.

Все это выглядело заранее спланированным. Фанаты «Суонси» прекрасно знали, что они делают. Но если одни подготовили диверсию, то у других были несколько иные задачи. Один парень, к примеру, на протяжении всей игры снимал штаны и показывал нам свою задницу, чем в итоге привлек внимание полиции. Некоторым удавалось выскакивать на поле неизвестно откуда, хотя больше всего полиции было сосредоточено именно у фанатского сектора.

Минут за двадцать до финального свистка стало ясно, что с игрой покончено. Ближайший соперник за право выхода в плей-офф «Галифакс» проиграл, а «Суонси» выигрывал 2: 0. Больше ничего не должно было произойти, если не считать совершенно неизбежного третьего набега фанатов «Суонси» в самом конце игры, причем на этот раз было сложно предположить, чем это закончится зато стало яснее ясного, что на этот раз на поле окажется куда больше народу. Многие болельщики «Халл Сити» хотели уйти, но их не выпускали со стадиона «ради их собственной безопасности».

Незадолго до финального свистка я подошел к полицейскому и попросил выпустить меня, показав свою майку «Уотфорда», но в ответ был обвинен в том, что я накаляю страсти. В конце концов, что было делать фанату «Уотфорда» на игре «Халл Сити»? В конце концов меня все-таки вывели со стадиона.

Я добрался до своей машины и смылся оттуда за несколько мгновений до того, как прозвучал финальный свисток и фанаты бросились на поле. Однако больше всего меня поразило то, что если бы результаты других матчей не устраивали «Суонси» и команда не проходила в плей-офф, то матч совершенно точно не был бы доигран Случись подобное, судья прервал бы матч не задумываясь, чтобы окончательное решение принимала Футбольная ассоциация. Но он все сделал так, как было нужно «Суонси», причем настолько откровенно, что многие болельщики «Халл Сити» недоумевали почему у него на спине отсутствовал номер «12». Остается лишь поблагодарить Бога, что для «Халл Сити» результат не имел никакого значения потому что это было настоящее позорище, а не футбол.

Хотя инциденты, когда зрители напрямую влияют на результат матча, довольно редки в Англии, иногда они все же случаются. В октябре 1997 года «Уотфорд» ездил к своему извечному врагу «Лутону» и к окончанию первого тайма на табло красовались цифры 4: О в пользу гостей. Счет был по игре, мы даже могли забить еще больше, если бы не одно обстоятельство: ворота «Лутона» находились перед теми секторами, где сидели их фанаты. И чем больше мячей влетало в ворота, тем сильнее накалялись страсти на трибуне. После игры судья по сути дела признал, что не назначил очевидный пенальти в пользу «Уотфорда» из боязни, что это приведет в серьезным беспорядкам. К началу второго тайма у самого раскаленного сектора уже дежурила конная полиция, пытаясь охладить пыл фанатов. К счастью, через какое-то время страсти улеглись, однако болельщики «Уотфорда» продолжали всерьез опасаться, что местные фанаты все-таки учинят беспорядки, из-за которых матч будет прерван.

Одной из причин углубления подобной проблемы становится то, что фанатов открыто призывают создавать ее. Предстоит ли команде кубковая встреча, игра в плей-офф или просто важный матч чемпионата, тренеры обязательно выступят с заявлениями в местной прессе, заводя болельщиков. Они, как всегда, призовут создать на стадионе особенную атмосферу, чтобы противнику было не по себе, и таким образом излишне заведут зрителей. Они прекрасно знают, что агрессия будет исходить большей частью от хулиганов и непременно выльется в злобу и ненависть. На мой взгляд, подобные призывы граничат с подстрекательством, поскольку всем нравится только хорошая, страстная атмосфера на стадионах. Однако такие призывы обязательно приведут к неприятным последствиям. Если фанаты заведутся, то уже нет ни малейшего шанса, что они успокоятся, как только выйдут со стадиона. Увы, подобные заявления остаются безнаказанными, а тот факт, что они вообще звучат, лишний раз доказывает, что клубы хорошо понимают, каким влиянием могут обладать зрители.

Существует и такая опасность, что в один прекрасный день группа болельщиков сама решит выдвинуть требования к своему клубу, требуя награды за создание особенной атмосферы на стадионе. Попробуем заглянуть еще дальше. Интересно, как будет реагировать клуб, если лидер самой крупной фанатской группировки зайдет в кабинет председателя совета директоров и потребует, чтобы клуб предоставил им бесплатные билеты на матчи или оплатил дорогу выездным фанатам, а в обмен на это пообещает не устраивать беспорядков на определенном матче?

В Италии это в порядке вещей. Местные «ультрас» хорошо знают, что у них есть власть, и нередко ей пользуются — доходит до того, что никто не может даже развернуть транспарант без разрешения лидеров, или, как их называют в Италии, «кали». В прошлом они по-разному выражали свое недовольство. Могли все вместе повернуться спиной к полю в определенный момент или даже пассивно наблюдать за игрой в полной тишине. Временами дела принимают совсем дурной оборот. Несмотря на то что любые переговоры с «ультрас» незаконны, очень часто отказ клубов предоставлять им билеты выливался в форменный вандализм. Был целый ряд случаев, когда «ультрас» влияли на селекционную политику клуба и даже напрямую диктовали, кого клуб должен (а чаще — не должен) покупать. Один вопиющий случай произошел три сезона назад, когда «Верона» собралась приобрести чернокожего игрока. Через несколько дней после того, как об этом стало известно, около стадиона появилась наспех сбитая виселица, и в петле висела вырезанная из черного картона фигура в клубной майке. Понятно, что того игрока клуб не купил.

К счастью, у нас, в Англии, такой проблемы нет и многие считают, что никогда не будет. Хотя к болельщикам не слишком-то и прислушиваются, клубы не устают использовать их преданность в своих целях. Не стоит забывать, что футбол приносит деньги только в том случае, если на стадионе есть соответствующая атмосфера. Но сколько же времени должно истечь, пока группа фанатов не задумается о своей роли в создании этой атмосферы? Правда, я не думаю, что ждать придется слишком долго, поскольку у фанатов есть весьма серьезный предмет для торга — билеты.

Большинство клубов решает вопрос с билетами на домашние и выездные игры очень просто. Сезонные абонементы дают право на посещение домашних матчей, а если ты хочешь отправиться на выезд, то приходишь и снова отдаешь клубу свои кровные. Однако в английской премьер-лиге все не так просто. Распределение билетов с помощью жеребьевки — схема, получающая все большее распространение, особенно в крупных клубах, и это, надо признать, не самая лучшая награда болельщикам за преданность. Если вы привыкли ходить на матчи с двадцатью друзьями, то еще не факт, что вы все попадете на стадион, не говоря уже о том, чтобы сидеть вместе. Конечно, клубам не важно, кто покупает билеты: главное — получить деньги. Да и вас это не интересует: главное — достать билеты.

Но если хотя бы однажды попытаться сказать пару слов здесь да разок-другой пригрозить там… Кто знает, что из этого может выйти? Хулиганы и так используют насилие против других клубов, так почему бы не обернуть его против своего собственного? Особенно если любимый клуб (или, по крайней мере, люди, которые им заправляют) обманывает их при первом удобном случае. Но если этот наскок хотя бы раз сработает, может создаться очень тревожный и опасный прецедент. (Кстати, кто-нибудь готов поручиться, что такого прецедента не было?)

Если футбол все-таки позволит с собой так поступить, то у него возникнут по-настоящему серьезные проблемы. Это возвратит нас к моему изначальному утверждению: футбольное хулиганство существует потому, что может существовать. И пока ему позволено существовать, сама природа людей, вовлеченных в хулиганские действия, будет заставлять их идти все дальше и дальше, пока кто-нибудь наконец не решится их остановить. Поэтому не стоит удивляться тому, как далеко готовы пойти хулиганы.

Глава 2 КТО?

После беспорядков, устроенных болельщиками сборной Англии в Марселе на чемпионате мира 1998 года, пресса изумлялась тому факту, что у подавляющего большинства фанатов, задержанных во Франции, были «работа и семья». Эта наивность до сих пор меня удивляет. Футбольные хулиганы живут не в пещерах, а на лбу у них не вытатуировано слово «отморозок». Это нормальные парни, большинство из которых живут обычной средней, вполне приличной жизнью. Я встречался со многими связанными с хулиганством людьми, и за редким исключением это были спокойные, доброжелательные и более чем нормальные граждане. А если вы спросите, почему они решили принять эту культуру (хотя большинство изучающих проблему хулиганства почему-то не любят этого делать), то многие просто пожмут плечами. Другие могут сказать: «Это адреналин», а еще кто-нибудь ответит даже проще: «А почему бы и нет?» Естественно, все это совершенно не похоже на серьезный ответ.

Но если вы немного подумаете, то поймете, что это очередной неправильный вопрос. Потому что в большинстве случаев не люди принимают хулиганскую культуру, это она принимает их. Вам ведь ни с того ни с сего не придет в голову замечательная мысль пойти на футбол, чтобы устроить там беспорядки. Сначала вы просто посещаете матчи, а потом эта среда постепенно поглощает вас, и в один прекрасный момент вы становитесь ее частью, не понимая и не признавая этого. А если вы уже погрузились в нее, то уже очень сложно вернуться назад просто так, без особого на то повода — я это знаю по своему опыту.

Главная причина рассматриваемого нами превращения состоит в том, что футбольное насилие — удивительно увлекательная штука. Любого, кто не знает об этом по своему личному опыту, такое заявление может поразить, но это действительно так. Люди выбирают футбольное насилие потому, что оно позволяет за десять минут испытать все известные человеку эмоции, причем доведенные до предела. И в этом смысле, как я уже не раз утверждал, футбольное хулиганство — экстремальный вид спорта. И если суть катания на сноуборде или прыжков с парашютом состоит в том, чтобы намеренно оказаться в опасной ситуации и, преодолев свои страхи, испытать облегчение и эйфорию, то не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: это определение вполне применимо и к хулиганству. Не думаю, что скоростной спуск по крутому снежному склону на отполированном куске дерева дает столько же адреналина, как прогулка по улицам Кардиффа в день матча в компании десяти или двадцати парней. Любой, кто знает об этом не понаслышке, скажет, что кровь кипит не на шутку. Конечно, у хулиганства есть одно серьезное преимущество по сравнению с катанием на сноуборде, если вы ищете остроты эмоций. Если вы скатитесь с того склона несколько раз, то эмоций станет меньше и вы начнете искать еще более и длинный, и крутой спуск. А для хулиганов каждый день матча отличается от любого другого, потому что любой угол, за который ты поворачиваешь, может оказаться тем самым углом. В итоге уровень адреналина никогда не снижается, рискованная игра становится заманчивее и к ней привыкаешь. Можно не участвовать в драках, можно просто носиться туда-сюда с другими фанами, но тебя все равно посетит особое ощущение — смесь страха, злости, эйфории и ожидания. Данное состояние — ключевой момент в понимании природы хулиганства, и если вы осознаете это, сразу же станет ясно, почему некоторым людям нравится вести себя подобным образом. Это также объясняет, почему невозможно полностью забыть о своем участии в беспорядках, если ты хоть раз в них участвовал. Даже сейчас, спустя десять лет после своей последней драки, когда что-нибудь такое вспыхивает, я все равно вскакиваю и бегу смотреть, а не продолжаю сидеть, с отвращением покачивая головой. И я никогда не оказываюсь один, никогда. Многие ли могут сказать, что, когда на стадионе начинается заваруха, у них не начинает играть кровь? Кто-то мне в свое время сказал, что футбольное насилие позволяет им чувствовать пульс жизни, и я прекрасно понимаю этих людей. Откуда же у фаната может появиться желание отказаться от всего этого?

Но я все-таки вернусь к изначальному вопросу: как отдельный человек становится частью хулиганской среды и что превращает нормального, законопослушного парня в человека, который с удовольствием готов прибегать к насилию ради своего футбольного клуба? Вариантов может быть множество, но в большинстве случаев все сводится к давлению со стороны сверстников, будь оно реальным или только кажущимся. Ниже приведена история, которая представляется мне типичной для тех, кто стал хулиганом в первой половине 80-х. Эту историю прислал Патрик, фанат «Челси», живущий в Вустере.

Я с детства смотрел футбольные трансляции, и когда там показывали какую-нибудь заварушку на матчах с участием, скажем, «Манчестер Юнайтед», или «Челси», или какого-то другого клуба, я думал: «Наверное, весело вот так буянить, и никакой крови». А потом я посмотрел по телевизору, что устроили фанаты «Лидса» на «Парк-де-Пренс»* после поражения от «Баварии» в финале Кубка европейских чемпионов 1975 года. На следующий день в школе мы с друзьями проделали то же самое, притворяясь, будто мы там, на стадионе.

Наверное, мне стоит рассказать о распавшейся семье, жизни в городских трущобах, несчастливом детстве, но ничего такого излагать не стану, потому что это не так. У меня были замечательные родители, мы жили в достатке, я получил хорошее образование, и детство у меня было счастливое. К тому же наша жизнь протекала вне города, так что меня, наверное, можно было назвать «деревенщиной», хотя я себя таким не считаю.

* Главный стадион Франции до постройки новой арены «Стад-де-Франс».

Я болел за «Челси», потому что в этой команде было что-то аристократическое, и к тому же они выиграли Кубок кубков в 1971 году. Когда мне исполнилось тринадцать, мы, к сожалению, переехали из Нъюбери на запад Англии, в самый скучный городишко во всей Британии, который я называл «Сонным городом». Прижиться там было довольно легко, но меня паренька с южным акцентом, задирали первые несколько месяцев. Правда, я всегда мог за себя постоять. Стычки — самый лучший способ завоевать себе репутацию в таком возрасте.

Когда мне было лет пятнадцать, я дружил с одним парнем, у которого было четыре старших брата, один из которых был фанатом «Вест Брома»*. Сидя в баре, мы смотрели, как они готовятся к поездке на матч, и через несколько недель после начала сезона стали ездить с ними.

* «Вест Бромвич Альбион» — один из трех крупнейших футбольных клубов Бирмингема.

Один из них брал на себя организаторскую миссию: находил машину, придумывал, в каком пабе мы засядем, ну и тому подобное. Этот человек притягивал меня, как магнит. Он рассказывал о таких баталиях, что мы были просто в восторге от него, хотя впоследствии выяснили, что делать ноги он тоже мастак. Чем больше мы ездили на матчи «Вест Брома», тем серьезнее все становилось. Все началось с того, что мы стали рыскать по Брамми-роуд в поисках приключений. Дальше — больше, и через какое-то время мы получили свое первое боевое крещение. За ним последовало участие в драках чуть ли не каждую субботу.

На следующий день мы встречались и грелись в лучах славы, и каждый из нас был уверен, что был великолепен хотя приличия ради превозносил подвиги товарищей. Мне, например, очень нравилось то внимание, которое я привлекал, когда показывал всем разбитые губы, синяки под глазами и сколы на зубах, словно медали.

Все изменилось в 1985 году, когда мы все засели в баре, чтобы посмотреть документальный фильм про ICF* — крупнейшую фанатскую группировку «Вест Хэма». Ее история поражала, мы были в полном восторге от них. Эти ребята как бы играли совсем в другой лиге по сравнению с нами. А потом, несколько месяцев спустя, «Вест Хэм» приехал играть с «Вест Бромом», и мы, конечно, пойти на этот матч. Но только не для того, чтобы полезть в драку — мы не были настолько уверены в себе, — а лишь для того, чтобы полюбоваться на этих парней. События того дня выглядят сейчас нереальными, но они произошли на самом деле.

* ICF — Inter City Firm. Эта печально знаменитая группировка, не без оснований претендовавшая на роль английской «фирмы номер один» и долгое время являвшаяся примером для подражания в Европе, была использована Дуги Бримсоном как прототип Cockney Suicide Squad-коллективного героя его романа «Самый крутой».

Кто-то отправился на матч на машине, а мне пришлось ехать на автобусе. Мы договорились встретиться в пабе «Синие ворота», так что волей-неволей пришлось пройти мимо железнодорожной станции Сметвик, где высаживались фанаты «Вест Хэма». Полицейские, конечно, сопровождали их до стадиона, но все равно там их были тысячи. Пропустив пару кружек пива (исключительно ради нормального функционирования нервной системы), мы направились к выходу из па-ба, как вдруг кто-то запустил в меня картонной подставкой для бокала. Я обернулся и без особой злости сказал бросившему: «Отвали!» Однако стоявший рядом полицейский тут же вцепился в меня и потащил куда-то под хохот и улюлюканье. Ладно, подумал я, немного помурыжат и отпустят, но полисмен стал вызывать по рации машину, чтобы меня забрали Ну и что мне оставалось в такой ситуации, как не сделать ноги? Хотя, справедливости ради, надо сказать, что полицейский не особенно-то и пытался меня поймать.

Когда мы оказались на трибуне, я заметил, что фанаты «Вест Хэма» сидят хоть и близко, но только над нами, оккупировав верхний ярус. А ведь нам так хотелось как можно лучше рассмотреть этих парней! Во время игры наши кумиры забрасывали своих поклонников монетами и осыпали оскорблениями, но и мы, надо отметить, в долгу не остались. Моего приятеля арестовали за то, что он слишком часто показывал им средний палец а это значило, что в машине освободилось место, которое я и собирался занять.

После игры мы устремились за теми фанатами «Вест Хэма», что направились в сторону острова, через который пролегало шоссе. Остальные поклонники лондонского клуба пошли другой дорогой, но в какой-то момент повернули вспять, встретившись в итоге с первым потоком фанатов «Вест Хэма», за которым следовали мы. Один из них схватил меня за руку и стал оскорблять, но, к счастью, толпа раскидала нас в разные стороны, и они прошли мимо.

Когда же мы дошли до острова, то увидели, что фанаты «Вест Хэма» остановились, а один из них ходил кругами и размахивал ножом, крича при этом с сильным акцентом кокни: «Ну же, пусть получат то, что хотят!» Буквально через мгновение они уже неслись в нашу сторону, а у меня просто не было времени, чтобы сбежать. Просто к тому времени я успел получить сильнейший удар по лицу и упал на землю. Свернувшись в комок, я поджидал момент, когда они уйдут. Но как только уверовал, что их уже нет, и откинулся на спину, чей-то ботинок врезался мне в лицо, выбив при этом чуть ли не все зубы.

Когда я поднялся, брат моего друга сползал с перил. На некотором отдалении от нас сверкали лезвия ножей, и мы пришли к выводу, что еще легко отделались. Тем временем к нам подходили другие фанаты «ВестХэма», спрашивавшие, сколько сейчас времени. Мой друг посоветовал, чтобы мы не привлекали к себе их внимание, и они, к счастью, просто проходили мимо. Думаю, они видели, что я остался без зубов, и понимали что на сегодня с меня довольно.

Потом мы зашли в паб и стали придумывать историю, которую расскажем нашим друзьям. Я пил пиво через трубочку — отчасти потому, что у меня были выбиты передние зубы и нервы оголены, но в первую очередь потому, что это эффектно выглядело. Наверное, за тот день я понял больше, чем за любой другой. Мы думали что представляли какую-то силу, но парни из ICF оказались выше нас на голову. А еще я тогда понял, что мне нравится привлекать внимание. Не потому ли все это и затяну лось на долгие годы? К тому же после всего случившегося на том матче я начал болеть за «Челси», а это было куда серьезнее и опаснее. То есть гораздо серьезнее и опаснее.

Любой парень знает, насколько велико влияние друзей и знакомых фанатов. Довольно просто советовать тринадцатилетнему парнишке, что лучше убежать, когда начнется драка. Однако ему будет очень непросто это сделать, если он окажется на выездном матче со своими друзьями и там начнется заваруха. Раньше, в 1970-х и 1980-х, когда беспорядки на стадионах были самым обычным делом, регулярно ходивший на футбол с друзьями болельщик обязательно совершал что-нибудь такое, чего ему не стоило бы делать. Причины могли быть самые разные — и страх, и бравада, но главная причина всегда заключалась в другом: любой парень знал, что если он поведет себя неподобающим для фаната образом или подведет своих друзей, то это станет его клеймом на всю жизнь. И наоборот, если он поведет себя так, как должен, по общему мнению, вести себя фанат, то это всегда будут помнить.

Большинство из нас с легкостью вспомнит подобные примеры. Есть два фаната «Уотфорда», заметив которых, я невольно вспоминаю две очень давние истории. Первая связана с тем, как один из двух этих парней пытался дать деру, когда началась драка. Другая произошла с участием второго фаната, который во время выездного матча с «Лутоном» вклинился в пустое пространство, разделявшее нас и местных фанатов, рискнув прокричать им при этом пару ласковых. Спустя годы я не стал вспоминать об этом чаще или реже, я просто помню, и все. Это происходит невольно и машинально.

Сейчас хулиганство уже не такое яркое явление, но все равно очень легко попасть под влияние группы людей, которые громко распевают песни на футболе — ведь многих именно эта массовость и привлекает. В конце концов, многие из нас ходят на футбол отчасти потому, что это массовое действо. Если идти на футбол целой компанией, то это совсем другие ощущения, и тогда можно вместе дойти до стадиона, а перед этим посидеть в пабе — тоже дело хорошее и приятное. Если вы пойдете на матч в одиночестве и начнете что-нибудь там вытворять, то вас тут же арестуют, но если вы не один, то такое поведение не кажется удивительным для других. Помимо всего вышеперечисленного, это чертовски забавно, и, главное, если кто-то является частью группы фанатов, то у него появляется ощущение анонимности, и это воодушевляет — он ведет себя все грубее, в то время как другие и вовсе прибегают к насилию. И человек начинает вести себя прямо противоположно тому, как бы он стал поступать в «нормальной» жизни. Так что можете забыть про средний класс и семейные ценности, можете перестать кивать в сторону рабочего класса и правых радикалов — можете забыть обо всех этих стереотипах, столь любимых прессой и всякими учеными людьми. Подтверждение тому можно найти среди болельщиков любого клуба. Для человека со стороны все фанаты слеплены из одного теста. Некоторые разговаривают так же, как остальные, делают то же самое, даже могут одеваться так же. Но в большинстве случаев у них есть другая, не связанная с футболом жизнь, и это могут быть самые разные люди. Я не перестаю удивляться тому, какие разные люди были или остаются хулиганами: доктора, адвокаты, банковские служащие, рабочие, журналисты, полицейские, пожарные, бизнесмены, водители такси и так далее. Я видел, что вытворяют на стадионах представители всех этих уважаемых профессий, и слышал о многих других. В свое время по хулиганским кругам ходили упорные слухи, что целый ряд знаменитых людей был замечен в хулиганстве. Речь шла, например, об одном очень известном певце, который якобы не только был членом одной фанатской группировки, но и время от времени помогал им деньгами.

Если слухи не врут, это весьма убедительное доказательство того, что многим людям нравится быть частью группы, а футбол служит тому отличным оправданием. К тому же со стороны может показаться, что мобы окружены ореолом таинственности, и это очень привлекает различных людей. Они как будто получают своего рода подсказку, почему некоторым знаменитостям хочется, чтобы их считали членами какой-нибудь фанатской группировки, и почему они так любят появляться на публике в компании всем известных хулиганов.

Для многих людей настоящая привлекательность фанатских группировок заключается в том, что это позволяет им стать в каком-то смысле шизофреником и вести двойную жизнь, о которой будет знать только он сам и другие члены моба. Чаще всего взаимоотношения с другими членами группировки будут ограничены только футболом, и эти люди могут не стать даже приятелями. Когда я сам был частью фанатской среды, мои сослуживцы в армии даже не подозревали, чем я занимался на выходных. Конечно, я делал все возможное, чтобы замести следы — рассказывал всякие истории об автомобильных катастрофах и напавших на меня хулиганах, когда мне доставалось на футболе. Дело заключалось не только в том, что я был военнослужащим и не мог допустить, чтобы меня раскрыли. То, чем я занимался за пределами военной части, было моим личным делом и не имело ни малейшего отношения к армии (хотя я сомневаюсь, что военная полиция стала бы придерживаться подобного мнения, если бы я попался). Уже который год я слышу подобные истории от самых разных людей, но не устаю удивляться этому явлению.

Возможно, отчасти поэтому многие мобы придумывают себе названия. Если у группировки есть имя, то тогда она становится единым целым, и ее члены могут четко идентифицировать себя как ее часть, и чувство товарищества становится еще сильнее. Если вы напишете в резюме, что были далеко не последним человеком в такой группировке, как «Сентрал Элемент», то это вряд ли поможет вам устроиться на работу, но в фанатском мире за такой факт биографии вас будут уважать и, скажем прямо, бояться. Это еще один аспект хулиганства, который притягивает людей; ведь, по сути дела, речь идет о запугивании. Внушать страх другим людям — непередаваемое ощущение, ведь всем нравится ощущать свое превосходство.

Многие люди, даже далекие от футбола, слышали о таких мобах, как ICFn Headhunters, но в том-то все и дело, что Five-O, Soul Crew и Naughty Forty не менее опасны и в хулиганской среде не менее известны. Последние несколько лет я составлял список таких группировок — он приведен в конце этой книги. Это было довольно сложно и отняло очень много времени, так как мне приходилось прибегать к помощи множества людей. Однако самая главная сложность заключалась в том, чтобы отделить правду от вымысла. Некоторые названия, которые мне довелось услышать, настолько нелепы, что я до сих пор думаю, не являются ли они плодом чьего-нибудь разыгравшегося воображения. Поэтому в список я включил только те группировки, свидетельства о существовании которых я получил как минимум из двух независимых источников. Должен подчеркнуть, что далеко не все из этих группировок существуют по сей день. Некоторые стали историей уже очень давно, хотя надо заметить, что многие просто поменяли название, но их состав мог остаться практически тем же (это довольно обычная ситуация — такой прием используют для того, чтобы сбить с толку полицию, либо после унизительного поражения от фанатов противника). Иные слились с другими группировками, третьи — их, кстати, совсем немного — прекратили свое существование благодаря усилиям полиции. К тому же новые группировки рождаются постоянно — появятся они и после публикации этой книги.

Нельзя забывать, что у некоторых клубов есть сразу несколько активных мобов, хотя это явление больше характерно для начала восьмидесятых, чем для настоящего времени. Одна из основных причин заключается в том, что у крупных клубов болельщики разбросаны по всей стране и им легче объединиться в несколько группировок, чем в одну большую. Как я уже говорил, примером здесь может послужить «Уотфорд». У нас не было одного организованного моба, но было несколько небольших фанатских объединений. Мы все знали друг друга в лицо, но практически никогда не ездили вместе на выезды, не говоря уже о том, чтобы вместе драться.

Еще надо понять, что не каждый хулиган является или даже хочет стать членом группировки. Более того, насколько мне известно, у некоторых клубов вообще нет фанатских группировок с каким-то конкретным названием. Но это вовсе не значит, что у клубов, не попавших в мой список (таких, как «Джиллингем», «Борнмут» или «Уайкомб»), нет фанатов-хулиганов, совсем не значит. Это объясняется тем, что они просто недостаточно активны или до сих пор не объединены.

Итак, далеко не все хулиганы являются членами группировки, но и не каждый член группировки является хулиганом. Если вы взглянете на такой клуб, как «Бирмингем Сити», то увидите, что многие болельщики причисляют себя к «Армии зулусов» [Zulu Army), потому что это название, с которым они хотят ассоциироваться. В то же время у «Бирмингема» есть многочисленная и весьма активная хулиганская группировка, которая также носит название «Армия зулусов». При этом главные заводилы из числа «синих»* являются такими же футбольными хулиганами, как и моя мама. Похожая ситуация наблюдается и в «Арсенале», и в «Челси». «Челси» известен группировкой Headhunters («Охотники за головами»), хотя многие — в том числе и сами хулиганы — отрицают, что она вообще когда-либо существовала. Как бы то ни было, это название неразрывно связано с клубом и давным-давно стало синонимом футбольного насилия.

* Альтернативное название команды и болельщиков клуба «Бирмингем Сити».

Необходимо также отдавать себе отчет в том, что не все группировки хорошо организованы. По крайней мере, дело обстоит совсем не так, как убеждает нас пресса. Многие группировки — это набор отдельных групп фанатов, и вся их организованность заключается в том, что они совместно обсуждают, каким способом дешевле и веселее добраться до другого города и где они там будут пить. В иных случаях организованность проявляет себя в возможности обеспечить хорошую посещаемость матча — людям звонят и просят прийти. А вот для настоящих хулиганов она состоит совсем в другом: в продуманности каждого хода, в четкой разработке планов нападений, в определении лучшего способа выслеживания фанатов противника в день матча. На самом деле, конечно, «стратеги» составляют очень небольшую часть фанатов, но их влияние огромно. В конце концов, существование именно организованных группировок больше всего тревожит полицию и футбольных чиновников.

Не стоит забывать и о другом важном моменте: в любой группировке есть люди, которые с радостью ввяжутся в драку при первой возможности. Таких может набраться две тысячи, а может и всего двадцать, но если вы повернули за угол и там оказались они, не важно в каком количестве, то ничего хорошего от них ждать не стоит. Вред, наносимый ими, как правило, будет огромен. И когда ты, избитый, лежишь на тротуаре, истекая кровью, то уже абсолютно не важно, кто это сделал — боль есть боль.

Естественно, у любого названия группировки есть своя история. Такие имена просто так не появляются, их придумали не просто так, они обязательно с чем-то связаны — будь то событие, место или некая важная деталь. Например, группировка 657 Crew из Портсмута называется так потому, что ее члены ездили в другие города на поезде, который отправлялся в 6.57 утра. Еще один клуб с интересной историй — это «Норвич», который обычно не ассоциируется с хулиганством. Но если вы заглянете в список в конце книги, то увидите, что у этого небольшого клуба было сразу же несколько значительных группировок, об истории которых мне рассказал один фанат «Норвича». Прочитав его письмо, я посчитал изложенное в нем полным бредом, пока не встретился с этим чудаком и не убедился в обратном.

Первая группировка, о которой я узнал и в которую потом вступил, называлась The Steins — это было, наверное, в 1981 году.

Хорошо помню, как в 1982 году, через два дня после Рождества, мы пошли на матч против «Ипсрач Таун»*. Сначала помахали кулаками на улицах перед матчем потом на стадионе, да и после игры тоже порезвились. И все под выкрики: «Вам не спрятаться от армии психов „Норвича”». Ответный матч состоялся в апреле следующего года у нас, на «Кэрроу Роуд». Кто-то заблаговременно написал на стене стадиона: «The Steins всех порвут». Эту фразу затем подхватили, и к лету ее можно было обнаружить едва ли не на каждом здании в Норвиче. Даже сейчас ее можно встретить на какой-нибудь стене!

У меня был друг, постарше меня на пару лет, который болел за «Тоттенхэм». В 1981-м я сходил с ним на Суперкубок Англии, и это была просто фантастика Я даже говорю не про заварушки-хотя это завораживало и пугало одновременно, — там были совершенно потрясающие фанаты, которые поразили меня своими блестящими джемперами фирмы Pringle и шейными платками от Lacoste. В общем я просто заболел этим стилем

Они оделись так еще до того, как все стали перенимать казуальную** моду. В Норвиче к лету 1983 года чуть ли не все подростки понаодевали шмотки ШЛ, Tacchini, EUesse или Pringle, а хитрые греки каждое воскресенье торговали модными тряпками прямо с фур.

* Ipshit Town. Исковерканное название клуба «Ипсвич Таун» (Ipswich Town).

** О казуалах подробно рассказывается в главе 4.

И те немногие, кто одевался подобным образом до этого бума, сбились в небольшие группы. Насколько я помню, они назывались С Squad и С Firm, потому что их парни обычно пили в пабах, названия которых начинались с буквы «Си»; однако С Squad представляла непосредственно футбольных фанатов, а С Firm-скорее скинхедов, чем нашего брата. Другая наша группа получила название Little Chefs благодаря какой-то заварушке в забегаловке Little Chef — но меня там не было! Существовала и некая «Команда с траулера» (Trawlermen) из Грейт-Ярмута, о которой речь пойдет несколько позже.

В течение летнего периода 1983 и 1984 года фанаты «Норвича» почти каждые выходные ездили отдыхать в Хемсби (это следующая остановка после Ярмута), и каждый раз — да-да, именно каждый раз — это заканчивалось потасовкой в местной гостинице.

Что же касается наших «моряков», то их было больше всего в конце семидесятых- начале восьмидесятых. Я должен рассказать о «Команде с траулера», хотя никогда не был знаком ни с кем из их экипажа — они всегда стояли особняком. На самом деле, есть у меня такое подозрение, что большинство этих «моряков» переехало в Ярмут, чтобы заработать хоть какие-то деньги, и до «Норвича» им не было никакого дела. Они просто любили подраться. Это была далеко не самая заметная группировка хотя ни от кого не скрывавшаяся Все они были старше нас, да и состояла она преимущественно из докеров, нефтяников и, конечно, рыбаков. Они любили покрасоваться на стадионе — надеюсь, просто в шутку — в желтых непромокаемых плащах, а иногда даже в этих нелепых желтых головных уборах. Поговаривали, что иногда они использовали сложную систему сетей, чтобы поймать фанатов соперника, проходящих под железнодорожным мостом Признаюсь сразу: я никогда этого не видел но время от времени, на каком-нибудь особо важном матче, нет-нет да и промелькнет на трибунах такой желтый непромокаемый плащ из прошлого.

Другой пример того, как возникают названия, прислал мне фанат «Бристоль Ровере» с инициалами Си Би.

Все фанаты «Ровере» известны под именем «газовщики» (Gasheads). Но это не название какой-то фанатской группировки «Ровере», просто все вместе взятые болельщики «Ровере» — это The Gas.

Прозвищем этим мы, как ни странно, обязаны нашим вечным врагам — «Бристоль Сити». Еще с тех времен, когда мы играли на стадионе «Иствилл», рядом с которым располагался газовый завод. Довольно часто стадион окутывал пар, валивший из заводских труб. Пар был везде, да и запах у него был соответствующий. Этим запахом пропитывались волосы, одежда и даже кожа, но в том-то все и дело, что он был замечательным, и нам теперь его очень не хватает. Вот и прозвали нас фанаты «Сити» грязными, вонючими газовщиками. Обычно драки в пабах начинались с того, что какой-нибудь фанат «Сити» говорил: «Тебе не кажется, что тут газом воняет?» — и начинал принюхиваться. Так возникала не менее банальная прелюдия к драке, чем классическая, начинавшаяся с вопроса: «Не подскажешь ли, который час?»

Когда команда перестала играть на стадионе «Иствилл», а болельщики «Ровере», соответственно, сидеть на трибуне «Тоут Энд», нашим фанатам потребовалось новое прозвище взамен старого — «Пираты». И оно было невольно подсказано фанатами «Сити», перевернувшими все с ног на голову. В итоге оскорбление «вонючие газовщики», из-за которого было сломано столько копий, превратилось в наше официальное прозвище, И теперь «Газ» известен не меньше «Пиратов».

Входить в состав хулиганской группировки, конечно, намного престижнее, чем быть членом обычной банды. Вне зависимости от своего положения в хулиганском мире в группировках всегда существовала не слишком заметная, но вместе с тем довольно четкая иерархия. Очевидно, что в определенный момент должен появиться человек, который станет лидером, и зачастую, особенно в небольших группах, это будет либо самый красноречивый, либо тот, кто лучше всех дерется, либо самый уравновешенный, сохраняющий спокойствие в любой ситуации. Однако в самых серьезных мобах, как правило, структура гораздо более упорядоченная.

Настоящие лидеры формируются в среде обычных фанатов. Футбольная ассоциация может сколько угодно считать их врагами номер один, но среди других членов группировки они все равно будут пользоваться уважением. И рядом с ними всегда будут те, кто готов броситься в драку, равно как и те, кто готов спланировать беспорядки. Эти люди и составляют ядро группировки. За ними пойдет большинство рядовых членов моба: те, кто с удовольствием полезет в драку, если у противника нет численного превосходства или если дела складываются в их пользу — эти люди убежденно причисляют себя к важнейшей части лагеря. Последняя группа — это люди, у которых нет никакого желания лезть в драку, но которые готовы затеять все что угодно, если численный перевес будет на их стороне. Влияние и статус моба напрямую зависят от численности каждой из вышеперечисленных групп.

В хулиганской среде существует своеобразный кодекс чести, который проводит границу между дозволенным и недозволенным. Например, если на вас с друзьями напали фанаты другого клуба, то вы не идете в полицию, чтобы написать заявление, а просто ищете возможности отомстить в другой раз. Так все и происходит. И для многих сам факт наличия подобной границы заставляет людей подсознательно воспринимать хулиганство просто как некую игру. Насилие ради насилия нравится далеко не всем, но драться с группой хулиганов, которые подчиняются тем же самым правилам — это совсем другое, причем так думают и победители, и побежденные. Более того, многие фанаты не считают, что совершают нечто противозаконное, поскольку футбольное хулиганство никогда не было тесно связано с настоящим криминалом.

Можно привести простое сравнение хулиганства и вождения в нетрезвом состоянии. Едва ли не все мы хотя бы раз садились нетрезвыми за руль или знаем кого-то, кто это делал, отдавая себе отчет в том, что это противозаконно. Но разве мы бежим в полицию, если видим, что из паба выходит нетрезвый человек и садится за руль? Нет, мы этого не делаем, потому что вести машину в подпитии — это не «настоящее» преступление, и если кто-то в нетрезвом состоянии сядет за руль и его поймают, то мы скажем, что парню «не повезло». Хотя если он кого-то собьет, то мы вполне справедливо осудим его, потому что в этом случае он совершит преступление, которое всеми будет восприниматься как «настоящее». Так же и с хулиганством. С точки зрения многих, это тоже не «настоящее» преступление. Если мы знаем, что какой-то человек — хулиган, разве мы пойдем в полицию? Подавляющее большинство не пойдет. Хотя на самом деле футбольное хулиганство — это жестокое преднамеренное преступление, но благодаря безразличию со стороны многих футбольных болельщиков хулиганы вершат все что хотят, и в большинстве случаев это сходит им с рук. К тому же у них появляется возможность оправдать такое поведение в своих глазах, поскольку всем остальным нет до него дела. Для некоторых людей главная привлекательность хулиганства состоит как раз в безнаказанности. И только когда они оказываются в суде, утратив возможность наслаждаться своей анонимностью, до них наконец доходит, чем они на самом деле занимались, чем рисковали и каковы будут последствия. На деле же все обстоит весьма печально — очень немногие из тех, кто замешан в хулиганстве, когда-нибудь предстанут перед судом. Большинство из них будут продолжать в том же духе, пока не станут старше или пока им это не наскучит.

Несмотря на сказанное, не стоит воспринимать хулиганство как занятие исключительно молодых людей. Да, очень многие из тех, кто устраивает всевозможные беспорядки, молоды. Но есть куда больше тех, кому под тридцать, сорок и даже пятьдесят — и зачастую эти хулиганы намного опаснее. Не только потому, что они знают, что к чему с точки зрения закона, и поэтому полиции сложнее с ними бороться, но и потому, что они старше и оттого не склонны (или не очень способны) к беготне. К тому же у них за спиной многолетний опыт уличных драк, и они нередко бывают намного более жестокими, чем молодежь.

Я могу привести два относительно свежих примера, доказывающих это утверждение. Первый — это заявление полиции по поводу ареста некоторых участников беспорядков на матче «Бьюри» — «Сток-порт» в июле 1999 года, в котором говорилось, что средний возраст задержанных составляет тридцать один год. Вторым я обязан одному молодому человеку, которому довелось столкнуться с группой фанатов «Миллуола» где-то на севере. Этот девятнадцатилетний парень сказал мне, что, когда началась заварушка, многие его друзья не стали драться и отступили, так как не могли драться с людьми, которые были старше их отцов.

Даже когда по той или иной причине люди перестают ходить на футбол каждую неделю, большинство из них все равно приходит на важные матчи, продолжая воспринимать себя частью фанатской группировки. Некоторые из них даже становятся легендами. В хулиганском мире есть множество имен, настолько же неотделимых от английского футбола, как имена легендарных игроков, и к таким людям все хулиганы относятся с огромным почтением.

Именно потому, что околофутбольное насилие не встречает практически никакого сопротивления и даже не подвергается осуждению, каждую субботу происходит одно и то же, придавая происходящему своеобразную легитимность. А в результате все больше и больше людей становятся хулиганами. Создается порочный круг.

Глава 3 ИСТОКИ

В августе 1999-го, когда фанаты «Кардиффа» и «Миллуола» начали сезон в своем неподражаемом стиле, многие были шокированы, узнав, что футбольные хулиганы, оказывается, не только пользовались мобильными телефонами, планируя свои действия, но даже обсуждали их в Интернете! Я никак не мог взять в толк, почему факт использования хулиганами современных технологий стал для многих откровением. Ведь если вы взглянете на историю того, как хулиганы координировали свои действия в прошлом, то станет ясно, что хулиганы — скорее явление в целом, а не какие-то отдельные члены группировок — всегда удерживали лидирующие позиции в противостоянии с полицией. В конце концов, закон может совершать только ответные действия — будь то на стадионе или уже в здании суда. И не важно, какое решение принимается и какие действия предпринимает полиция — в итоге хулиганы все равно найдут какой-нибудь обходной путь. Для них очень важно всегда быть на шаг впереди властей.

Эволюция хулиганства — интереснейшая тема. Как тот футбол, который мы видим сейчас в премьер-лиге, отличается от того, что смотрели наши отцы в 1950-х, так и природа беспорядков на стадионах сегодня принципиально отлична от начала 1970-х. Я говорю, конечно, не о драке как физическом акте (мне не кажется, что получить сапогом по заднице в 1972 году и сейчас — это принципиально различные ощущения), а о том, какой вид принимало футбольное насилие тогда и сейчас.

Я довольно сильно углубился в прошлое, чтобы воссоздать всю историю развития футбольного хулиганства и понять, что повлияло на его развитие. Я не претендую на абсолютную объективность, поскольку придерживаюсь только тех фактов, которые мне удалось узнать. Но то, что я раскопал, стало для меня настоящим открытием.

Беспорядки на трибунах во время футбольных матчей — явление далеко не новое. На самом деле, несмотря на то что футбол в современном понимании этого вида спорта появился в сороковых годах ХГХ века, первые свидетельства о подобных беспорядках датируются XIV веком. Средневековый вариант футбола, где игроки должны были пробиться с мячом, сделанным из шкур животных, на определенные территории, защищаемые соперником, был настолько жестоким видом спорта, что в 1365 году Эдуард III запретил эту игру. Он опасался, что конфликты на «футбольных» полях могут привести к массовым беспорядкам. Почти триста лет спустя похожее решение пришлось принять Оливеру Кромвелю — в центральных графствах Англии был введен запрет на игру. Но даже тогда бирмингемцы отказались следовать этому запрету.

К середине ХГХ века футбол оформился в известном нам виде и стал завоевывать популярность. В то время беспорядки среди зрителей были обычным делом. Упоминания о них стали все чаще и чаще появляться в прессе, хотя о насилии как таковом речь не шла-больше писали об оскорбительных выкриках и даже разгуле карманников. Природа любого инцидента тех лет принципиально отличалась от того, с чем мы начали сталкиваться с середины 1960-х. Ездить на матчи с другими командами было очень сложно даже игрокам, не говоря уже о болельщиках, так что в большинстве случаев «приезжих» фанатов на матчах не было, если только не встречались команды из недалеко расположенных друг от друга городов. К тому же, хотя Футбольная ассоциация была основана в 1863 году, английская футбольная лига появилась только в 1888 году. До этого времени не существовало четких требований, предъявляемых к командам, и многие клубы, ставшие затем профессиональными, играли в обычных парках. Именно в парке и произошел самый ранний эпизод, связанный с устроенными зрителями беспорядками — по крайней мере, один из тех, о которых мне удалось узнать.

30 сентября 1882 года крикетный клуб «Хотспурс», игроками которого были школьники из северного Лондона, провел первый футбольный матч. Эта команда стала добиваться неплохих результатов и тем самым привлекать на матчи большое количество зрителей, в том числе и местных мальчишек, которым нравилось устраивать беспорядки на матчах. По крайней мере, один раз игрокам пришлось дать отпор группе зрителей, пытавшихся прорваться на поле. Управлять клубом ребятам помогали взрослые. Они же впоследствии обеспечивали порядок на матчах, не пуская на них местных мальчишек. К 1887 году клуб получил название «Тоттенхэм Хотспурс», и на некоторых матчах с его участием количество зрителей доходило до четырех тысяч — и все это опять происходило в парке, где поле огораживалось натянутой по периметру веревкой. Проблемы начались тогда, когда некоторые зрители начали воровать овощи с прилегающих к парку участков и бросать их в соперников «Хотспурс». Футбольная ассоциация никак не отозвалась на подобные происшествия, зато отреагировали местные жители, крайне недовольные тем, что у них воруют овощи. В итоге клубу пришлось искать другое место для проведения домашних матчей, и, сменив несколько полей и пережив еще более серьезные беспорядки (в том числе и нападение на трех игроков «Лутон Тауна»), в 1899 году клуб обосновался на «Уайт Харт Лейн».

В примере со «Шпорами» нет ничего необычного для того времени. До начала Первой мировой войны профессиональный футбол ассоциировался в первую очередь с беспорядками, которые устраивали зрители. Зачастую жестокие противостояния между болельщиками двух местных команд становились нормой, равно как и ситуации, когда зрители выбегали на поле — эта тактика применялась ими для того, чтобы остановить игру, если их команда проигрывала. Иногда люди просто выходили на поле во время перерыва и отказывались покинуть его, так что игру приходилось прекращать. Еще одной проблемой стали участившиеся случаи нападения на игроков и судей — и это печальное обстоятельство сильнее других беспокоило Футбольную ассоциацию. Согласно имеющимся у меня данным, за период между 1894 и 1914 годом судьи представили в Футбольную ассоциацию двести тридцать восемь отчетов о серьезных беспорядках во время матчей. Но похоже, что это только верхушка огромного айсберга, поскольку судьи должны были докладывать только о беспорядках на самом футбольном поле, а не на трибунах.

С началом Первой мировой войны количество инцидентов на матчах резко сократилось и оставалось сравнительно небольшим вплоть до конца боевых действий. Но это не значит, что беспорядков не было совсем — случались и весьма неприятные истории. «Миллуол», например, сменил четыре стадиона за период между 1934 и 1950 годом, причем в последнем случае причиной стало нападение многочисленной группы фанатов (их было около двухсот человек) на судью после игры с «Эксетер Сити».

В послевоенный период Англия переживала футбольный бум. Посещаемость матчей достигла пика в 1948–1949 годах — тогда она составила более сорока одного миллиона человек. На трибунах появлялось все больше и больше женщин, а порядок обеспечивали немногочисленные полицейские. Время от времени, конечно, случались стычки между фанатами, и иногда весьма жестокие, но таких ярых болельщиков было очень немного, а сама драка оставалась большой редкостью. В целом основные проблемы были связаны с игроками, судьями и выпивкой. Однако в середине 1950-х ситуация начала меняться.

В те годы Британия столкнулась с серьезной психологической проблемой: общеевропейская эйфория от победы над Германией стала проходить, а Британская империя распадалась — количество английских колоний, которые хотели стать независимыми государствами, неуклонно росло. А от самой Англии все ждали экономического взлета, которого так и не произошло. К тому же в 1956-м страна неосмотрительно втянулась в унизительный конфликт вокруг Суэцкого канала. В 1957 году в прессе появились статьи о разочарованной молодежи, нереализованная энергия которой находит выход в насилии, в том числе и в футбольном. После выхода этих статей тема беспорядков вокруг стадионов стала широко освещаться в прессе — спортивные журналисты включали в отчеты о матчах рассказы о произошедших заварухах. Авторы именно этих заметок ввели в общее употребление слово, ставшее синонимом футбольного насилия. Оно получило широкое распространение в 1920-х годах и происходило от одной ирландской семьи, терроризировавшей в ХГХ веке лондонский Ист-Энд. Семейка эта носила фамилию Хулигэн или Хоулихэн, вошедшую тем самым в мировую историю.

Рок-н-ролл, завоевавший огромную популярность в 1950-х, обвиняли во всем — от призывов к революции до пропаганды анархизма. Как бы то ни было, совершенно бесспорно, что именно из этой культуры выросли так называемые «тедди-бойз» — одновременно пижоны и хулиганы. Впервые у молодежи появилась собственная субкультура, которая выражалась в первую очередь в особой манере одеваться, в оригинальных прическах и определенной музыке. И далеко не последнее место в этой культуре занимало насилие. Влияние «тедди-бойз» на футбол было действительно огромно. Очень многие из них приходили на матчи и устраивали беспорядки, именно на них лежит ответственность зато, что в конце 1950-х — начале 1960-х насилия на стадионах стало намного больше. Случаи, когда фанаты выбегали на поле, стали обычным делом. Зачастую это сопровождалось массовыми побоищами. Эти люди были самыми настоящими анархистами, что стало очень серьезной проблемой, особенно для полиции, которая пыталась как-то справиться с ситуацией. Больше всего пришлось потрудиться лондонским копам. Если раньше один только вид человека в полицейской форме мог успокоить страсти, то на «тедди-бойз» мундир уже не действовал, и к обеспечению порядка приходилось привлекать все больше и больше полицейских. Отдельной головной болью для властей стало то, что фанаты наносили огромный ущерб имуществу Теперь, когда они могли спокойно путешествовать за клубом по всей стране, больше всего начали страдать поезда.

Когда же «тедди-бойз» стали постепенно сходить на нет, вытесняемые стилягами и рокерами, футбольного насилия стало немного меньше, хотя его все равно было существенно больше, чем за десять лет до того. Стиляги и рокеры тоже устраивали беспорядки, но большей частью в прибрежных городах, на праздниках и на танцплощадках по всей стране. Однако это не помешало журналистам тут же связать их действия с действиями футбольных фанатов. Сегодня мне кажется, что соединять два этих явления не совсем уместно, поскольку рокеры и стиляги увлекались в первую очередь мотоциклами и музыкой (ну и одеждой, конечно, если говорить отдельно о стилягах), а не футболом. Во многом из-за подобных утверждений в прессе по всей стране стали разгуливать новоявленные футбольные фанаты. Медленно, но верно проблема стала разрастаться, и именно с этого момента начались важнейшие перемены.

Как ни странно, одним из важнейших эпизодов в истории развития английского хулиганства является трансляция матчей чемпионата мира 1962 года в Чили. Практически впервые английские фанаты могли посмотреть, как именно ведут себя их коллеги в других странах. Все были потрясены, узнав, что на стадионе можно распевать песни, и стало ясно, что фанаты способны сыграть гораздо более активную роль. Не прошло и нескольких недель, как разрозненные болельщики организовались во множество небольших объединений. Начался еще один важный процесс: отдельные группы собирались на определенных участках местного стадиона и объявляли их «своими». Почти всегда это были трибуны за воротами. Именно там собирались наиболее активные болельщики в день матча. Не только для того, чтобы распевать песни, но и для того, чтобы создавать общее настроение на стадионе. Когда же фанаты наконец смогли стать полноправными соучастниками игры, изменилась сама суть происходящего на стадионе.

Очень многие молодые люди хотели присоединиться к фанатскому движению, так что трибуны за воротами на матчах обычно были забиты под завязку. Но поскольку общее настроение на стадионе оставалось добродушным, настоящие беспорядки

пока еще были редкостью. Фанатов тогда практически не разделяли, в этом просто не было серьезной необходимости, но у «поющих» групп стали появляться лидеры, так что несложно догадаться, почему трибуны за воротами стали впоследствии главной целью фанатов противника.

В 1963 году произошло событие, имевшее важнейшие последствия не только для футбольных фанатов, но и для всех молодых людей Британии в целом. В этом году была отменена воинская повинность. Я даже не могу представить, какое облегчение испытали те, кто вот-вот должен был пойти в армию, но, главное, с отменой воинской повинности произошли важные перемены в британском обществе. То, что особенно ценилось раньше-уважительное отношение к другим, сострадательность, сдержанность, — стало второстепенным. Таким образом молодежь лишилась последней связи с прошлым, и в воздухе запахло революцией. И ярче всего это проявилось на футбольных матчах. У фанатов были деньги, поездки по стране не требовали больших затрат времени и средств, что привело к резкому увеличению числа саппортеров, следовавших за своим клубом в другие города. Фанатские группировки стали ездить по всей стране и устраивать беспорядки везде, где бы они ни появились. «Эвертон» стал первым клубом, чье руководство приняло решение поставить за воротами специальные заграждения — это произошло уже в ноябре того же 1963 года. Хотя насилия на трибунах становилось все больше, футбольных болельщиков все еще воспринимали как добропорядочных и законопослушных людей. Причем до такой степени, что в октябре 1965 года «Тайме» опубликовала статью, в которой английским клубам предлагалось не участвовать в европейских турнирах, пока в континентальной Европе не решат проблему с поведением зрителей на трибунах. Но уже через несколько дней эта статья вышла газете боком. Сначала возникли беспорядки на «Олд Траффорд»1 и в Хаддерсфилде, а через несколько недель произошел знаменитый инцидент в лондонском районе Брентфорд.

С момента своего основания в 1885 году футбольный клуб «Миллуол» начал зарабатывать себе репутацию «жесткой» команды, болельщики которой не отличаются добродушием. К 1965 году дурная слава окончательно закрепилась за фанатами «Миллуола», а от названия трибуны «Колд Блоу Лейн» у многих футбольных фанатов начинал пробегать по спине холодок. Вскоре она стала закрытой территорией, на которой мог оказаться либо ярый фанат «Миллуола», либо настоящий безумец. На выездах, особенно на матчах с другими лондонскими командами, саппортеры «Миллуола» ничего не боялись. И их действия в Лондоне против «Брентфорда» сильно повлияли на будущее футбола. Дело было 6 ноября 1965 года.

Я говорил со множеством людей об этом матче, читал многочисленные отчеты — и они зачастую противоречат друг другу К тому же если бы все люди, называющие себя очевидцами событий, действительно были на стадионе, то он должен был принять на порядок больше зрителей, чем мог на самом деле. Как бы то ни было, произошло следующее: с трибуны, где сидели фанаты «Миллуола», на поле вылетела граната. Тот факт, что она являлась муляжом, несущественен, да и игроки, не зная об этом, должно быть, обделались. После этого газеты словно с цепи сорвались и за год до начала чемпионата мира, который должен был проходить в Англии, резко изменили свое мнение о футбольных фанатах.

* Овеянный немеркнущей славой стадион клуба «Манчестер Юнайтед», расположенный на месте древнего городка, давным-давно слившегося с Манчестером.

В прессе поднялась невероятная шумиха, все кому не лень писали о всевозможных проблемах, которые обязательно возникнут следующим летом. И хотя этим опасениям не суждено было сбыться, действия прессы породили страх перед футбольными болельщиками, и, таким образом, начало было положено. С того времени журналисты стали освещать беспорядки не только на самих стадионах, но и за их пределами. Футбольное насилие начало поднимать газетам рейтинг (и поднимает до сих пор), и в результате в отчетах о матчах отводилось все больше места насилию, появлялось все больше эффектных фотографий, и каждая статья претендовала на сенсационность. Создавалось впечатление, что беспорядки происходили на всех футбольных матчах, что явно не соответствовало действительности. На некоторых играх, конечно, беспорядки действительно происходили, но чаще всего они сводились к тому, что группа фанатов носилась по улицам, производя больше шума, чем разрушений, а большинство встреч вообще проходило в спокойной обстановке. Однако фундамент уже был заложен, и началось поступательное движение вниз по наклонной. Поскольку футбольные чиновники не могли — или не хотели — разрешить проблему футбольного насилия, возникновение более серьезных проблем стало просто вопросом времени.

Существовал к тому же еще один момент, на который не обращали внимания: в то время как количество болельщиков, приходивших на домашние матчи, постоянно уменьшалось (причин тоже множество: от участившихся беспорядков до ставшего более доступным телевидения), количество хулиганов оставалось примерно на том же уровне. Таким образом, в процентном соотношении хулиганов на трибунах стало значительно больше.

До этого момента большинство беспорядков было связано с противостоянием клубов из одного города или близлежащих городов. Преодолевать большие расстояния, согласитесь, непросто, и даже на поезде путешествие с севера Англии в Лондон занимало не меньше суток. Если же вы ехали на машине — если, конечно, она у вас была, — то покрыть расстояние, превышающее сто миль, было еще более трудным делом. Но, несмотря на это, фанаты предпринимали все больше и больше усилий, чтобы все-таки добраться до других городов, и среди них было довольно много тех, кто намеренно искал приключений. Каждую неделю на стадионе фанаты оживленно обсуждали, кто куда ездил, что там произошло и чего ожидать в следующий раз. Хотя, надо признать, что болельщики не совершали тогда почти ничего экстраординарного (единственное возможное исключение — инцидент в Брентфорде). Драк, конечно, было достаточно, но тех самых беспорядков, о которых газеты трубили бы с первых полос, так и не происходило. Но все изменилось в мае 1967 года, когда произошло событие, поднявшее хулиганство на иной уровень.

В 1967 году больше всего шуму наделали фанаты «Миллуола», «ВестХэма» и «Челси». Поскольку все три клуба были из Лондона, местные дерби не были редкостью, и, следовательно, у фанатов появлялся лишний повод устроить беспорядки. К тому же приехать на матч из одного района Лондона в другой не составляло никакого труда. Но больше всего болельщиков было тогда у «Манчестер Юнайтед». Уже в те времена у них было немало фанатов на юге, и все игры этого клуба в Лондоне вызывали огромный зрительский интерес. Поскольку болельщиков МЮ было очень и очень много, они заполняли собой весь стадион и его окрестности, хотя конфликтов с другими фанатами практически не возникало. Когда же в конце сезона 1966/67 года МЮ приехал к «Вест Хэму», гостям нужно было побеждать, чтобы обеспечить себе чемпионство. На этот матч в Лондон приехало огромное количество фанатов, и они буквально наводнили восточные районы города. Перед началом игры произошли первые мелкие стычки — фанаты «Вест Хэма» пытались хотя бы как-то показать, кто в доме хозяин. МЮ победил в этом матче со счетом 6:1 и стал чемпионом, но вечер на этом не закончился. Высыпавшие на улицы болельщики начали отмечать победу, однако празднование это быстро утратило мирный характер — фанаты МЮ стали громить все подряд и нападать на болельщиков «Вест Хэма». Беспорядки продолжались несколько часов — саппортеры «Вест Хэма» надолго запомнили этот день своего сокрушительного, унизительного поражения. Слухи о тех происшествиях быстро облетели весь фанатский мир, и так получилось, что в глазах всех остальных болельщиков фанаты МЮ оказались самыми жестокими в Англии. Многие еще долго так считали, вплоть до сезона 1974/75, который МЮ провел во втором дивизионе. Перейдя на более низкую ступень, поклонники «Манчестер Юнайтед» устраивали беспорядки чуть ли не на каждом матче с участием своей команды. Наибольшую известность в те дни приобрела группа поддержки МЮ под названием «Кокни редз»*, которая отличалась особой жестокостью, в чем мог убедиться любой фанат, ока-завшийся в день матча на лондонском вокзале Юс-тон или в метро.

После сокрушительного поражения, нанесенного «молотобойцам»** со стороны МЮ, поведение фанатов «Вест Хэма» сильно изменилось — они стали еще более жестокими и, что более важно, начали чаще разъезжать по стране. Беспорядки в Ист-Энде вызвали цепную реакцию — другим болельщикам также захотелось заработать репутацию подобными методами. На матчах с участием «Ливерпуля», «Лидса», «Портсмута» и даже куда более скромного «Олдершота» практически каждую неделю случались беспорядки. Значительную роль во всем этом сыграли так называемые «футбольные поезда». Сначала команды ездили на выездные матчи на автобусах, но потом расстояния, которые нужно было преодолевать, увеличились, да и за счет семей и друзей футболистов выросло количество людей, которых нужно было довезти до места проведения матча.

* Уникальное хулиганское объединение, состоящее из фанатов МЮ, проживающих большей частью в Лондоне и на юге Англии.

** Прозвище команды и болельщиков клуба «Вест Хэм Юнайтед».

Поэтому клубы стали арендовать вагоны в поездах, а потом, когда количество болельщиков еще более увеличилось, и целые составы. Изначально «футбольные поезда» были средством передвижения, но за годы их существования они превратились в явление, рассматриваемое многими фанатами как неотъемлемая часть их жизни. То, что путешествовать приходилось на старых поездах, было не важно. Билеты стоили сравнительно дешево, и даже старый поезд все-таки довозил до места назначения — а именно это болельщикам и было нужно. По иронии судьбы, «футбольные поезда» поначалу считались настоящим подарком для полиции, поскольку таким образом значительно упрощался контроль за передвижением фанатов по стране.

До поры до времени болельщиков на стадионах не разделяли, так как их поведение пока не потребовало такой меры. С другой стороны, приезжие фанаты стали все чаще и чаще совершать набеги на сектора местной публики, да и на прилегающих к стадионам территориях зачастую вспыхивали нешуточные драки, в которых принимало участие довольно много людей. Вследствие этого в группировках возникло некоторое (пока что весьма приблизительное) подобие иерархии. Затем стали появляться лидеры (особенно в Лондоне) — те, кто принимал важнейшие решения. По мере того как интерес прессы к хулиганам рос, а посещаемость матчей падала, стало возникать ощущение, что каждую неделю на футбольных матчах только и делали, что дрались. Тогда, наверное, сложно было представить, что все может оказаться еще хуже, так как процесс находился в начальной стадии. Дело в том, что в конце 1960-х следовало учесть еще одну силу — скинхедов.

О культуре скинхедов писали многие, и если спросить современного человека, что представляли собой бритоголовые в 1960-е, можно убедиться в специфическом отношении к ним, и при этом далеко не положительном. Однако в действительности дела со скинхедами обстояли не совсем так, как может показаться с первого взгляда. Их культура базировалась на определенной музыке, определенном стиле в одежде и определенном отношении к футболу, к тому же скинхеды поначалу не были расистами. Следует учитывать, что музыкальные направления ска и рэгги, которые были и остаются любимыми стилями скинхедов, возникли на Ямайке и получили распространение в Британии около 1968 года исключительно благодаря иммигрантам. В то время было много чернокожих скинхедов родом из стран Карибского бассейна, хотя надо сказать, что как «черные», так и «белые» скинхеды были настроены весьма враждебно по отношению к азиатам. Впоследствии, к сожалению, праворадикальные идеи практически полностью завладели умами бритоголовых. В 1969 году, оказавшемся «золотым» для этой культуры, футбол стал неотъемлемой ее частью, ведь скинхеды происходили главным образом из рабочего класса и были безотчетно преданы своему сообществу.

В итоге бритоголовые оказали на футбол огромное влияние. В 1970 году среди болельщиков практически всех клубов выделялись самые разные группы фанатов. У «Лидса», «Манчестер Юнайтед» и четырех крупнейших лондонских клубов была самая многочисленная хулиганская поддержка. Полицию все больше и больше беспокоил рост моды на футбольное насилие. Анархический подход к жизни и даже к манере одеваться, ставший визитной карточкой скинхедов, привлек внимание таблоидов, и вскоре их действия получили значительно более широкий отклик в прессе, нежели это было раньше. Именно в это время фанатские группы отчаянно хотели прославиться. Газеты не уставали наперебой рассказывать о беспорядках, и у редкого подростка не валялась под кроватью подшивка с подробным описанием всех деяний фанатов. А если вы попадали на страницы газет, то ваш авторитет взлетал до небес.

Примерно в то же время фанаты все чаще и чаще пытались «захватить» трибуну противника. Это, конечно, было не новое явление, но теперь оно стало делом чести, причем требовалось не только оккупировать чужую трибуну, но и отстоять свою. На разных стадионах это происходило по-разному, но один момент продолжал оставаться общим. Дело в том, что на многих аренах приезжие фанаты продолжали спокойно перемещаться по всему периметру стадиона, пока не оказывались у трибуны, на которой по обыкновению собирались местные фанаты. Если гости приходили раньше, то они просто ожидали появления местной братии, а если позже — то стояли у трибуны и ждали, пока что-нибудь не произойдет, и это «что-нибудь» обязательно происходило. Первым верным признаком намечающейся на трибуне драки было образование довольно большого зазора между противоборствующими фанатскими группировками, которые вставали друг напротив друга стеной. Время от времени одна из групп фанатов бросалась на другую, крича и размахивая кулаками. Отбив атаку, их противник переходил в контрнаступление. Сейчас это кажется глупым, но зачастую подобные стычки оказывались весьма жестокими, и если драка начиналась, требовалось вмешательство значительных сил полиции, чтобы разнять дерущихся. В начале 1970-х пределом мечтаний для гостей было захватить трибуну местных фанатов — поскольку это доказывало их превосходство, и подобные беспорядки на стадионах не могли не привлекать внимания прессы. Увы, ни в чем подобном футбол нужды не испытывал.

К тому времени бритоголовые уже прочно обосновались на многих стадионах, хотя и не были единственными, кто провоцировал беспорядки. Далеко не все хотели стать скинхедами, и далеко не все были ими. Ниже я привожу отрывок из письма, которое мне прислал Крис В., всю свою жизнь болеющий за «Бристоль Ровере»:

Тогда, в чудесную, сказочную эпоху 1970-х, у фанатов большинства клубов не было определенных прозвищ. Большинство хулиганов собиралось в секторах, расположенных за воротами, и название этой части арены зачастую переходило к группировке. Поэтому фанаты «Бирмингема» использовали название «Ист-Энд», «Арсенала»-«Норт Бэнк», и так далее. Фанаты «Ровере» позаимствовали название у той части стадиона, где можно было делать ставки — тогда на их стадионе еще проходили собачьи бега и под крышей висел огромный секундомер. Отсюда и название «Тоут Энд», или просто «Тоут».

Болельщики с «Тоут Энд» были самыми активными в конце 1960-х — начале 1970-х, и на этой трибуне было небезопасно. Интересная деталь: тогда фанаты «Ровере» представляли собой смешение всех возможных молодежных культурных течений. Конечно, больше всего было скинхедов (я тоже им был), но и довольно много байкеров. При всей диковинн-сти такой картины, почти не встречавшейся в других местах, именно она создавала потрясающую атмосферу, и поверьте, размахивающие цепями байкеры — это поистине незабываемое зрелище. За глаза мы называли их «бродягами», потому что взгляды этих людей не были столь радикальными, как у нас, но только за глаза.

В те времена насилие на стадионах не было организованным явлением оно выливалось на трибуны спонтанно. Оно было ничем иным, как неизбежностью, и все. Ты едешь с командой в другой город и отправляешься на трибуну меапньис фанатов ради того, чтобы ее захватить — это была честная игра. Она велась везде-от Плимута (там былиособо крутые ребята) и до Ньюкасла.

В то же время начали формироваться неписаные правила поведения, которым неукоснительно подчинялись все хулиганы. Уже тогда существовали вещи, которые нельзя было делать, а самое важное правило гласило: то, что происходит на футболе, не должно выходить за его рамки. Молодежь тогда находилась под сильным влиянием музыки своей эпохи — не только ска и рок-н-ролла, но и зарождавшегося в то время соула, — и драки на танцплощадках были бесполезным занятием. Если вы вдруг натыкались на противника, то надо было просто проигнорировать его, в противном случае добром бы не кончилось, а это было никому не нужно.

Однако в дни матчей подобные правила не действовали. Все больше беспорядков стало происходить на улицах, и полиция наконец-то начала действовать более жестко. После многочисленных случаев нападения на автобусы с фанатами их стали сопровождать полицейские на мотоциклах. Однако в некоторых городах полиция и не думала эскортировать приезжих фанатов. Даже от вокзала до стадиона. Зачастую всех участников выезда одновременно выпускали в город, и болельщикам гостей приходилось сносить оскорбления, а то и еще хуже. Чаще всего по дороге на вокзал. Если учитывать, что практически все фанаты тогда играли по правилам, а они были очень жесткими, несложно догадаться, к каким тяжелым последствиям это приводило.

В 1971 году проблема футбольного хулиганства снова оказалась на первых полосах газет. Поводом к тому стали беспорядки, устроенные фанатами «Лидса» на игре против «Вест Брома». Чтобы сохранить шансы на чемпионство, «Лидсу» нужно было побеждать, но при счете 1:1 судья засчитал сомнительный гол в его ворота, и игроки стали активно протестовать. Они окружили судью и даже начали его толкать, но после этого им уже пришлось защищать арбитра — на поле оказалось тридцать-сорок фанатов «Лидса», которые тоже хотели выразить ему свое недовольство. А боковому судье даже попали камнем по голове. Полиции потребовалось почти пять минут, чтобы восстановить порядок. «Лидс» тот матч проиграл, а через две недели «Арсенал» оформил чемпионство, опередив своего ближайшего соперника на одно очко.

После игры представители «Лидса» обрушились с критикой на судей, при этом чуть ли не оправдывая действия фанатов. Футбольная ассоциация отреагировала мгновенно — клуб оштрафовали, и первые четыре домашних матча в следующем сезоне он должен был провести при пустых трибунах. Этот прискорбный случай вызвал еще более негативное отношение к футболу со стороны прессы.

К этому моменту полиция наконец-то всерьез взялась за хулиганов, и большое количество стражей закона на стадионах стало нормой. Для фанатов день матча стал проходить по довольно однообразному сценарию. В то же время стычки и попытки захватить чужую трибуну были по-прежнему в порядке вещей, равно как и драки за пределами стадиона. На новый уровень вышла другая проблема. Фанаты и раньше забрасывали друг друга самыми разными предметами, однако начавшиеся изменения привели к ухудшению этой ситуации. Сашюртеры стали использовать монеты с заточенными ребрами и дротики, поскольку их было не только легко спрятать, но и докинуть до другой трибуны с обязательным попаданием в кого-нибудь. Полиции было очень сложно с этим бороться. Даже если бы им удалось поймать такого метателя с поличным — а это было очень трудно на запруженной людьми трибуне, — они должны были его вывести, но сделать это без последствий для полицейских было практически невозможно. Единственное, что могла предпринять полиция — начать обыскивать фанатов при входе, и это стало происходить повсеместно. Кстати, многие хулиганы считали применение такого метательного оружия проявлением трусости. Они оправдывали любую драку, но только не это.

Может создаться впечатление, что беспорядки на стадионах были явлением, характерным только для больших клубов, но это не так. Одним из малых, чьи фанаты стали делать себе имя на беспорядках, был «Норвич Сити». В феврале 1972 года «Норвич» принимал «Миллуол», и в результате беспорядков на вобравшем в себя тридцать четыре тысячи зрителей стадионе (равно как и за его пределами) трое человек получили колотые раны, а один фанат попал в больницу с серьезной черепно-мозговой травмой. Было арестовано восемнадцать человек, причем с преобладанием местных фанатов, нежели лондонских. Судя по отчетам о матче, тогда произошло великое множество стычек, и очень похоже, что поклонники «Норвича» намеренно лезли в драку с имеющими дурную репутацию парнями «Миллуола», чтобы сделать себе имя. И это у них, несомненно, получилось. В том же сезоне «Норвич» играл с «Ливерпулем», «Тоттенхэмом» и «Арсеналом», чьи фанаты были негласными лидерами в хулиганском мире, и на всех трех играх были отмечены серьезные беспорядки.

Еще одним клубом, фанаты которого всегда устраивали беспорядки в других городах, был «Бристоль Ровере». Нижеприведенный текст мне прислал Крис Б. Это отрывок из неопубликованной книги о футболе и бристольских фанатах 1970-х, в которой все очень точно описано. По просьбе автора я опустил все имена, но я все же надеюсь, что когда-нибудь эта книга будет опубликована.

На следующей неделе нам предстоял матч с «Бристоль Сити» на «Эштон Гейт». Это была игра Кубка Глостера-последний матч сезона, — и у фанатов оставался единственный шанс показать всем, кто здесь самый крутой. Кроме того, бристольское дерби всегда было битвой не на жизнь, а на смерть. Завершающийся сезон ничего особо выразительного не принес ни полю, ни стадиону, чего не скажешь о творившемся за пределами арены: стычки с фанатами КПР*, «Сток Сити» и «Лидсом» закалили нас. Поэтому мы очень хотели уйти в отпуск на мажорной ноте, и настроение у всех было что надо. Понимая, что впереди нас ждут три скучных месяца лета, мы жаждали оторваться по полной.

Прошел слух, что местом общего сбора станет паб «Стар» напротив стадиона и прийти туда надо было во всеоружии. Пришло время проучить этих ист-эндовских подонков. Показать, кто здесь главный.

* Известный лондонский клуб «Куинз Парк Рейнджере» (Queen’s Park Rangers).

Я вышел из школы, прихватив с собой боковую металлическую планку от стола. Длиной сантиметров в тридцать, она была идеальным оружием Я спрятал ее в рукав куртки и молился Богу, чтобы меня не вздумали обыскивать. Достал из шкафа мои любимые черные ботинки и отполировал их — они мне были как друзья, и, клянусь вам, они мне улыбались.

Когда я добрался до паба, он уже был забит битком — слухи дошли до каждого. Там оказались едва ли не все, и все эти люди были на взводе. Нервозность заполняла пространство, собравшиеся только и делали, что глядели в окна. Фанаты «Сити» еще только-только начали собираться в своих пабах, а мы уже были на их территории. Мы ждали сигнала к атаке и потому расставили мальчишек-дозорных по всей длине Эштон-роуд. Все были наготове.

И вдруг в паб влетел, запыхаясь, один из наших дозорных: «Они идут, их там до хрена!» Мы не успели сразу же выбежать из паба, потому что следовало захватить с собой пивные кружки и пепельницы. Когда же мы оказались на улице, раздался нечеловеческий рев, и стороны рванули вперед, стенка на стенку. Это была довольно мерзкая и жестокая картина, но к тому времени ничего нового для меня в ней не было. Уже не было так страшно, инстинкт самосохранения притупился спокойная жизнь обрыдла. Пришла жажда нового — выцепить ублюдка из толпы, врезать ему ногой, потом отметелить кулаками Я был чертовски уверен в себе, адреналин бил через край, пришла мания величия, хотя нет, только не мания, мы действительно были выше их на голову. Поначалу нам удалось показать себя причем очень даже неплохо, однако враги сильно превосходили нас в численности, что позволило им перейти в наступление. Чем больше ублюдков отправлялось мною в нокаут, тем больше их появлялось — казалось, этим козлам вообще нет числа; к тому же, как ни странно, на горизонте не было ни одного полицейского. Да, их было значительно больше, но в этом не было ничего удивительного. Оглядевшись, я убедился в том, что беспокоиться особо не стоило — мы прочно удерживали свои позиции. Как вдруг фанаты «Сити» стали с ярко выраженным беспокойством смотреть на то, что происходило за нашими спинами. Как оказалось, через Эштон-Парк нам на подмогу неслась огромная толпа других болельщиков «Ровере», заряжавших ласкающее слух «Мы — Тоут Энд!», «Мы — Тоут Энд!». Когда наше подкрепление прибыло, разборка была уже практически закончена. Фанаты «Сити» бросились спасаться бегством, а мы их с улюлюканьями преследовали. Забив такой «гол», мы повели в матче «Ровере» — «Сити» со счетом 1: 0.

Однако на этом все не закончилось. Спрятав клубные шарфы, мы сразу направились к трибуне «Ист Энд», где засели фанаты «Сити». Там уже стояли полицейские, готовые нас обыскивать. А в моем рукаве болталась та самая металлическая планка — я так и не смог ей воспользоваться на улице. Но остальные-то как раз успели воспользоваться своими, так что у некоторых моих спутников были серьезные травмы. Я уже не мог выбросить свое оружие, оставалось лишь просто затаить дыхание, позволив душе уйти в пятки. Но, похоже, у закона в тот день был выходной — они не только ничего не сделали, чтобы покончить с дракой на «Эштон Роуд», но и не проявляли никакого интереса к сотне весьма сомнительных ребят, выстраивающихся в очередь, чтобы пройти на трибуну фанатов «Сити». Так что мы спокойно проходили по одному или по двое, потихоньку скапливались, и никто из нас не начинал буянить раньше времени. Все дожидались момента, когда окончательно соберется наш боевой состав.

Мы четко выполняли команду лидера, переданную шепотом: «Всем сидеть тихо, чтоб я слова не слышал, пока полностью не проникнем на их трибуну». «Ист Энд», к слову сказать, была узкой и длинной, а козырек — не больше трех метров. Мы расположились в самом ее центре, за основной группой фанатов «Сити». Но если ты уже стоишь в центре, то выбить тебя оттуда очень сложно. Мы хорошо знали, что можем положиться друг на друга: колеблющихся и растерянных там попросту не было. Пока остальные занимали свои позиции, мы попытались смешаться с толпой, а кое-кто даже принялся скандировать ненавистное: «Си-ти! Си-ти!» Но я так не мог, потому что это слово обязательно застряло бы у меня комом в горле. Вот так мы и стояли, не сводя глаз с нашего главного. Никакого определенного сигнала выработано не было, оставалось просто дожидаться момента, когда что-нибудь произойдет. Ну да ничего, потерпим, ведь этих подонков ожидал такой шок, от которого они никогда не отойдут. Сами того не желая, фанаты «Сити» подлили масла в огонь, начав скандировать: «Ровере, Ровере, где же вы?» Они пытались насмехаться над фанатами «Ровере», собравшимися на противоположной трибуне, не ведая о том что враг уже среди них, дураков, прямо под носом Реакция последовала незамедлительно: «Тоут, Тоут, Тоут Энд! Тоут, Тоут, Тоут Энд!!!» Затем наступило мгновение тишины, чтобы их нижние челюсти отвалились, как трусы с проститутки. И когда они осознали что «Тоут Энд» в полном составе собрался на их трибуне, то страшно запаниковали, а затем началось форменное сумасшествие. Те, кто стоял к нам поближе, пытались убежать, но бежать было некуда — так что они метались, как бараны на скотобойне. Я видел, как одному несчастному заехали ботинком по лицу, после чего он повалился на землю, а это самое неудачное место в такой ситуации. Естественно, в ход пошли «аргументы»* — большей частью палки и арматура, хотя некоторые из нас носили с собой ножи применяемые в те времена очень редко.

* Фанатский термин, употребляемый в отношении предметов, которые хулиганы используют в ближнем бою.

Благодаря боковому зрению я внезапно увидел, что на нас надвигаются вооруженные дубинками полицейские. Поле битвы было залито кровью, повсюду валялись люди, шарфы, ботинки, а невесть откуда взявшаяся здесь малышня заливалась слезами. Было ли мне их жалко? Да ни хрена. Потому что не надо приходить на стадион в таких шарфах, пусть и со взрослыми. К тому же через несколько лет они все равно проделают с нами то же самое. Полиция наконец-то проснулась — собаки лаяли, повсюду свистели дубинки. Хватали и заваливали всех подряд, однако некоторые все-таки пробовали отбиваться когда полицейские пытались скрутить им руки. «Вот ты и попался!» — сколько раз мы это слышали интересно? Внезапно и мне самому заломили руку, а затем приказали:

— Давай пошел! Пошел, я сказал!

— За что? — попытался было протестовать я Меня уже арестовывали раньше, но только

в детстве, за вандализм и мелкую кражу. Когда же тебя прихватывает жирный ублюдок в полицейской форме, отрывающий тебе руку — это нечто совсем иное.

— Отпусти! Ай! Больно! Ты мне руку сломаешь! — кричал я.

— Я тебе сейчас шею сломаю, — ответил он, выводя меня с трибуны, вопящего и брыкающегося

На меня смотрели тогда сотни людей, и их взгляды были полны ненависти, злобы и… страха «Вот именно, — подумал я — Ведь мы все-таки захватили вашу гребаную трибуну!» И в этот момент мне стало намного лучше. Далее последовало препровождение в новенький полицейский участок, построенный прямо на территории стадиона — сплошное рифленое железо. Участок был забит до отказа, там царил хаос, полицейских было столько же, сколько и задержанных, и все кричали орали, вопили кто-то по обыкновению распускал сопли, а некоторые даже смеялись. Жирный полицейский усадил меня на стул и записал мои данные. Не настоящие, конечно. У меня всегда наготове были имя адрес и дата рождения причем каждый год я придумывал новые.

По какой-то причине полиция в тот день пребывала в благодушном настроении Возможно, сказалась победа «Ровере», за который кто-то из них болея или что-то там еще, но, как бы то ни было, обвинение мне так и не предъявили приказав просто сидеть и молчать.

В конце концов, когда уже не только матч завершился но и окрестности стадиона опустели, мне вынесли устное предупреждение и выставили вон Так что я еще легко отделался чего не скажешь о некоторых других. Но именно в этом для нас заключался весь смысл футбола. И, конечно, наши труды не пропали даром