Предисловие

Когда мне предложили прочесть в Вестминстерской богословской семинарии серию лекций по любому аспекту служения, я решил остановиться на теме «Проповедь и проповедники». Много раз меня просили прочесть хотя бы одну лекцию о «Разъяснительном проповедовании», но я всегда отвечал, что для изложения этой темы требуется целый цикл лекций, ибо не существует некой волшебной формулы, которую можно было бы передать другим.

Кроме того, я не решался браться за такую серьезную тему. Меня всегда поражала готовность некоторых молодых служителей давать советы своим братьям по вопросам проповедования и пасторских дел. «Кто способен к сему?»

И сейчас я неохотно отдаю эти лекции в печать и делаю это только потому, что данный материал основан на многолетнем опыте. В течение более сорока лет я нес служение пастора и проповедника: одиннадцать с половиной лет в церкви Южного Уэльса и тридцать лет в Вестминстерской часовне в Лондоне. Кроме того, мне постоянно приходилось посещать другие церкви. В Южном Уэльсе я обычно проповедовал по вторникам и четвергам, остальные же дни проводил в разъездах. Будучи пастором Вестминстерской часовни, я выезжал за пределы Лондона по вторникам и средам, стараясь, по возможности, вернуться домой в среду вечером, чтобы к выходным дням успеть подготовить три проповеди.

Опыт, приобретенный мною в результате многолетнего служения, — единственное, что дает мне право попытаться выполнить поставленную задачу.

За это время я прочел массу книг о проповедовании. Не могу сказать, что они меня многому научили, но, определенно, они доставили мне большое удовольствие, а некоторые даже позабавили. Особенно мне нравилось читать о жизни великих людей. Готовясь к лекциям, я не обращался ни к одной из этих книг, так как решил, что лучше изложить свою позицию и поделиться личным опытом с теми, кому это интересно.

Я стремился с разных сторон рассмотреть проблемы и вопросы, волнующие как проповедников, так и слушателей. Я совершенно не одобряю, в чем вы скоро убедитесь, теоретический или абстрактный подход к проповедованию, и этим объясняется мой стиль изложения. Данные лекции — это доверительный разговор со студентами, готовящимися к пасторскому служению, и с рукоположенными служителями. В каком-то смысле это рассуждения вслух. Они адресованы проповедникам и всем, кто интересуется проповедованием, поэтому я не пытался изменить разговорный и откровенный стиль изложения. Лекции публикуются с незначительными изменениями.

Проповедуя, я редко ссылаюсь на свой опыт, однако в данном случае я счел необходимым включить в лекции много эпизодов и иллюстраций из личной жизни, которые, думаю, помогут понять излагаемые принципы.

Кому-то, возможно, мои догматические убеждения не понравятся, но меня это вовсе не смущает. Каждому проповеднику нужно верить в свой собственный метод. Быть может, мне не удастся убедить всех в своей правоте, но, по крайней мере, эти лекции послужат поводом к размышлению и рассмотрению иных подходов. Могу откровенно признаться, что я критично отношусь к своим способностям. Многие уважаемые мною проповедники пользуются преимущественно другими методами и стилями проповедования. Но моя задача заключается не в том, чтобы рассказать о них, а в том, чтобы изложить собственный метод и собственные принципы. Несмотря на несовершенство моего проповедования, я все же надеюсь, что данные лекции будут полезны, особенно молодым проповедникам, призванным к этому величайшему служению, и особенно если учесть, что мы живем в такое трудное и неблагоприятное время. Как и многие другие, я молюсь о том, чтобы «Господин жатвы» выслал многих способных проповедников для провозглашения «неисследимого богатства Христова».

Мне хотелось бы поблагодарить профессора Клауни, членов факультета Вестминстерской семинарии, а также всех студентов за их доброжелательность и благоприятную атмосферу, в которой я излагал данные лекции в течение полутора месяцев весной 1969 года.

Я приношу благодарность г-ну Э. Берни, сделавшему аудиозапись данных лекций и подготовившему их машинописный текст, а также я неизменно благодарен моей жене, которой на протяжении многих лет приходилось терпеть мои проповеди и с которой я постоянно обсуждал различные аспекты этой увлекательной и важной темы.

Июль 1971

Д-р Мартин Ллойд-Джонс

1. Приоритетность проповеди

Почему я согласился читать лекции о проповедовании?

На то есть целый ряд причин. Это труд всей моей жизни. Я посвятил ему сорок два года. Это было мое основное, хотя и не единственное, служение, и я постоянно работал над его совершенствованием. Я сознаю просчеты и неудачи, постигавшие меня на протяжении всех этих лет. Естественно, они послужили стимулом к углубленному изучению служения проповедника. Но главная причина моей готовности излагать данный цикл лекций заключается в том, что я считаю проповедование самым высоким, прекрасным и славным призванием из всех возможных. Если к этому требуется что-либо добавить, то я без колебания скажу, что наиболее острой нуждой сегодняшней христианской Церкви является истинное проповедование. А поскольку в нем наиболее остро нуждается Церковь, то, без сомнения, в нем больше всего нуждается и мир.

Итак, утверждение, что истинное проповедование является сегодня наиболее острой нуждой, приводит к первому вопросу, который нам предстоит вместе обсудить: существует ли потребность в проповедовании? Есть ли ему место в современной Церкви и в современном мире или оно утратило свое значение? Сам факт того, что необходимо поднимать и рассматривать данный вопрос, является, на мой взгляд, наиболее ярким показателем состояния Церкви в настоящее время. Думаю, он служит главным объяснением ее критического состояния и потери влияния в современном мире. В настоящее время широко обсуждается вопрос о значении и месте проповедования в служении Церкви, и нам необходимо начать именно с него. Очень часто люди, которым предложили высказать свое мнение о проповедовании, тут же принимаются обсуждать методы, способы, средства и приемы. Думаю, это в корне неправильно. Мы должны начинать с предпосылок, с исходных данных и основных принципов, так как, если я не ошибаюсь, главная проблема заключается в том, что люди не имеют четкого понятия об истинном проповедовании. Поэтому прежде чем останавливаться на деталях, я рассмотрю данный вопрос в общих чертах.

Итак, нам предстоит ответить на важный вопрос: можем ли мы обосновать необходимость проповедования? Нуждается ли в нем современный мир вообще? Это только часть вопроса. Мы живем в такое время, когда подвергается сомнению необходимость не только проповедования, но и самой Церкви. Вам известны рассуждения о «нерелигиозном христианстве», а также, наверняка, приходилось слышать мнение, что Церковь является сегодня наибольшей преградой на пути христианской веры и что, если мы действительно желаем быть свидетелями обращений людей и так называемой «христианизации» мира, нам следует избавиться от Церкви, препятствующей людям познать истину во Христе Иисусе.

С большей частью этой критики приходится, к сожалению, согласиться. В Церкви слишком много недостатков — традиционализм, формализм, безжизненность и так далее, — и было бы бесполезно и глупо отрицать это. Состояние некоторых собраний и общин побуждает задать вопрос: имеют ли они вообще право называться Церковью? Церковь очень легко может превратиться в организацию или даже в своеобразный клуб, так что необходимо поднимать вопрос и о ней самой. Однако это не является целью данных лекций, и мы не будем подробно останавливаться на нем. Но вопрос проповедования, без сомнения, должен рассматриваться как часть общего подхода к Церкви, и это та тема, которую мне предстоит раскрыть.

Какова причина негативного отношения к проповедованию? Почему сегодня проповедование утратило ту позицию, которую оно некогда занимало в жизни Церкви? Почему оно утратило свой авторитет в глазах людей? Читая историю Церкви, нельзя не заметить, что проповедование всегда занимало центральное и доминирующее место в жизни Церкви, особенно протестантской. В чем же причина ослабления его позиции и силы? И почему, вообще, возник вопрос о необходимости проповедования?

Я бы разделил свой ответ на два основных подпункта. Прежде всего назовем некоторые общие причины этого, а затем — частные, которые нужно искать внутри самой Церкви. Под словом «общие» я подразумеваю определенные взгляды, широко распространенные в современном мире за пределами Церкви. Позвольте мне проиллюстрировать свою мысль. К примеру, упадок проповедования в Великобритании я связываю с болдвинизмом. Что означает этот термин? В двадцатые и тридцатые годы должность премьер-министра Великобритании занимал Стэнли Болдвин. Этот человек ничем особенным не отличался, и имя его сегодня никому ни о чем не говорит, однако он оказал немалое влияние на отношение людей к публичному выступлению и ораторскому искусству. Он пришел к власти и приступил к исполнению служебных обязанностей после эпохи коалиционного правительства, возглавляемого такими людьми, как Ллойд Джордж, Уинстон Черчилль, лорд Биркенхед и др. Эти люди были прекрасными ораторами, и Стэнли Болдвин, не обладающий таким даром, понимал, что для победы в политической борьбе ему необходимо свести на нет роль публичного выступления. Его соперниками были выдающиеся люди с блестящими ораторскими способностями, и он стал разыгрывать из себя простого, честного, рядового англичанина. Болдвин признавался в отсутствии ораторских способностей и провозглашал, что если человек является блестящим оратором, то ему нельзя доверять, так как он не вполне искренен. Эти аргументы он выдвигал в качестве антитезиса. Болдвин стремился доказать другим, что он — простой англичанин, который не может похвастать высоким полетом фантазии и особым красноречием, но зато говорит открыто и доступно. В этом заключалась его тактика.

Вполне понятно, что такое отношение к ораторскому мастерству и силе слова стало в Великобритании модным, особенно среди политических деятелей. К сожалению, оно повлияло и на Церковь. Об этом отношении к ораторскому мастерству, красноречию и публичному выступлению стоит поговорить особо. Оно выражается в недоверии к оратору. Следствием этого явилось чрезмерное преувеличение роли чтения в богослужении. Сторонники такой позиции утверждают, что люди стали более культурными и образованными. В прошлом они читали гораздо меньше и полностью доверяли ораторам, сейчас же все по-другому: у нас есть книги, библиотеки и масса печатной продукции. Кроме того, у нас есть радио и телевидение, так что необходимая информация приходит к нам прямо домой. Все эти взгляды, думаю, оказали влияние на Церковь и на отношение к ней, а также на отношение к христианам и к проповедуемому слову.

Но я не стану тратить слишком много времени на критику этих враждебных проповедованию взглядов. Достаточно сказать, что некоторые из выдающихся политических деятелей с мировым именем были прекрасными ораторами. Думаю, не случайно в период двух мировых войн нашего столетия оба великих лидера Великобритании отличались выдающимися ораторскими способностями. Некоторые считают, что человек, обладающий даром красноречия, — просто болтун и бездельник, однако это мнение не выдерживает никакой критики. Величайшие государственные деятели, оставившие свой след в истории, были незаурядными ораторами, и, несомненно, одним из главных качеств лидера является умение воодушевить людей, расшевелить их и повести за собой. На память приходят имена Перикла, Демосфена и др. Мировая история свидетельствует о том, что ее творили люди, умеющие ярко и убедительно излагать свои мысли и способные побудить своих слушателей к действию.

Итак, мы назвали общие причины упадка проповедования, но для нас более важно остановиться на частных причинах и рассмотреть обстановку, сложившуюся внутри Церкви. Думаю, в этом плане можно выделить несколько основных факторов, и первым из них я бы без колебания назвал потерю веры в авторитет Писания и недоверие Истине. Это самый главный, на мой взгляд, фактор, и поэтому я ставлю его на первое место. Если вы не обладаете авторитетом, вы не сможете убедить людей и, следовательно, проповедовать. Успех проповедования зависит от актуальности темы. Волнующие темы порождают волнующие речи в любой сфере, особенно в религиозной. Пока люди верили, что Писание является авторитетным Словом Божьим, проповедование занимало достойное место. Но когда они стали строить теории, выдвигать гипотезы и тому подобное, произносимое слово начало терять силу и выразительность. К предположениям и гипотезам нельзя относиться так же, как к великим истинам Писания. Когда вера в великие доктрины Библии начала оскудевать и на смену проповедям пришли выступления на морально-этические и общественно-политические темы, это, естественно, не могло не сказаться на проповедовании. Такова, на мой взгляд, первая и наиболее веская причина его упадка.

Но будем честными до конца и назовем еще одну причину. Мне кажется, что отрицательное отношение к проповедованию было своего рода протестом против так называемых «великих кафедралистов». Особенно ярко оно проявилось во второй половине девятнадцатого века. (Слово «кафедралист» образовано от англ. «pulpit», что значит «кафедра». — Прим. пер.) В Англии, как и в США, кафедралистов было очень много. Я всегда считал наиболее типичным их представителем в США Генри Уорда Бичера. Термин «кафедралист» сам по себе очень интересен и, на мой взгляд, очень точен. На самом деле кафедралисты были профессионалами, а не проповедниками. Они умели производить эффект и искусно манипулировали членами общины, играя на их чувствах. В конечном итоге они почти всегда добивались того, чего хотели.

Поэтому неудивительно, что проповедование стало вызывать всеобщий протест. Кафедрализм, на мой взгляд, представлял собой отвратительное явление, и именно он во многих отношениях ответственен за этот протест. Очень интересно отметить, что в прошлом подобное происходило не только в области проповедования Евангелия, Слова Божьего, но также и в других областях. Книга Эдвина Хэтча о влиянии греческих понятий на христианскую Церковь содержит интересное утверждение, которое, на мой взгляд, подтверждает вышесказанное. Его суть в том, что философия приобрела дурную славу и перестала влиять на жизнь Греции по вине риторики. Позвольте мне процитировать слова Хэтча:


«Глубоко исследуя историю, вы обнаружите, что риторика убила философию. Философия прекратила свое существование, ибо для подавляющего большинства она стала бесполезной; от размышлений над вопросами бытия она перешла к описанию и литературе. Проповедники проповедовали не потому, что не могли молчать об истине, а потому, что они были мастерами красивых фраз, которые очень ценились в ту эпоху. Короче говоря, философия превратилась в софистику, а софистика не ограничена рамками определенной эпохи или страны и присуща любой литературе. Как только гением великого писателя создается новый литературный стиль, тут же находится категория людей, культивирующих этот стиль ради самого стиля. Аналогично, как только философия или религия обретает новую форму, тут же находятся желающие скопировать эту форму, игнорируя содержание и пытаясь эхо прошлого выдать за голос настоящего. Так произошло и с христианством».


Это необычайно важный момент, и, думаю, он имеет самое прямое отношение к кафедрализму, о пагубном влиянии которого мы уже говорили. Когда форма стала важнее содержания, а ораторское мастерство и красноречие превратились в самоцель, проповедование перестало быть проповедованием в подлинном смысле слова. Об Истине все еще говорили, ей продолжали уделять некоторое внимание, но на передний план выступила форма. Думаю, мы переживаем эпоху протеста против такого положения. В нашем столетии повсеместно распространено так называемое популярное проповедование, делающее особый акцент на форме и внешних эффектах. Оно нанесло огромный ущерб истинному проповедованию и со временем приобрело черты явления, обозначенного мною как профессионализм.

И, наконец, я хочу назвать еще один фактор — неправильное понимание роли проповеди и, следовательно, проповедования. Данный вопрос, хотя и косвенно, снова касается формы. Я считаю, что публикация проповедей отрицательно сказалась на проповедовании. Особенно это касается периода, начавшегося примерно с 1890-го года, и, осмелюсь сказать, у меня сложилось мнение, что более всего в этом виновна шотландская школа проповедников. Объясню почему. Эти люди, наделенные подлинным литературным талантом, незаметно сместили акцент с истины послания на ее литературное оформление. Они уделяли большое внимание литературным приемам, ссылкам на историю, цитатам и т.п. Иными словами, их скорее можно назвать эссеистами, чем проповедниками. Но поскольку они публиковали свои сочинения под видом проповедей, их и принимали за проповеди. Это, без сомнения, повлияло на сознание многих членов церквей и сформировало у них определенный стереотип проповеди и проповедования. Таким образом, упадок проповедования, который мы наблюдаем в настоящее время, я бы связал и с этими литературными опытами, получившими название проповедей.

Все это привело к появлению новых форм проповедования. На богослужениях большой популярностью стали пользоваться «выступления», пришедшие на смену проповедям, и это уже само по себе указывало на начало перемен. Выступления или лекции вытеснили проповеди. Позже мы рассмотрим различия между ними. Один человек в США опубликовал серию книг под названием «Дружеские беседы». В нее вошли такие книги, как «Дружеские беседы о молитве», «Дружеские беседы о силе» и так далее. Само название серии говорит о том, что автор не ставил перед собой цель проповедовать. Проповедование, по его мнению, — это нечто плотское, лишенное духовности, а вот задушевный разговор, дружеская беседа и тому подобное — это то, в чем действительно нуждается человек. И данная идея прижилась.

Кроме того, автор по-новому подошел к вопросу богослужения, которое часто называют «элементом поклонения». Сегодня эти понятия весьма размыты. Один человек однажды на конференции сказал: «Мы в своих епископальных церквах уделяем поклонению больше внимания, чем вы в свободных». Мне удалось понять смысл его слов. Он хотел сказать, что, в отличие от нашего, их богослужение проходит в форме литургии. Но он приравнял чтение литургии к поклонению.

Так возникают заблуждения. И это не единичный случай. Здесь прослеживается четкая закономерность: по мере того как проповедование теряет силу, свободная церковь все больше использует элементы епископального богослужения. По мнению ее членов, люди должны играть в богослужении большую роль. В результате появилось так называемое «поочередное чтение», больше времени стали уделять музыке, пению и прославлению. Сбор пожертвований во многих церквах осуществляется по тщательно продуманной схеме; служитель и хор часто входят в помещение для богослужений процессией. Наблюдая за подобными вещами, можно многое понять. Когда проповедование утрачивает свое подлинное значение, второстепенные детали выступают на первый план, больше внимания уделяется церемониалу, форме и ритуалу. И все это делается вполне сознательно. Это часть общественной реакции на проповедование.

Еще больший вред проповедованию нанесло усиление развлекательного элемента в богослужении. Я имею в виду использование фильмов, музыки и пения. Чтение Слова и молитва резко сократились, пению же, напротив, стали отводить намного больше времени. Появилась новая церковная должность — регент, в обязанности которого входит руководить пением и заботиться о создании соответствующей атмосферы. Но зачастую на это уходит так много времени, что его не остается для проповедования! Итак, мы рассмотрели еще одну причину обесценивания проповеди.

Сюда же можно добавить свидетельства людей о том, как они пришли к Богу. Интересно отметить, что по мере того как проповедование теряет свои позиции, находится все больше людей, известных в какой-нибудь области, готовых рассказать о своем обращении. Говорят, что такого рода свидетельства помогают понять Евангелие. Если о своей вере засвидетельствует, к примеру, адмирал, генерал, известный спортсмен, кинозвезда, популярный певец и т.п., то это якобы больше повлияет на людей, чем проповедование и изложение Евангелия. Заметили ли вы, что обо всем этом я говорю как о «развлечении»? Трудно подобрать более точное определение. Это то, к чему приходит Церковь, когда она поворачивается спиной к проповедованию.

В связи с этим я назвал бы еще одну причину его обесценивания. Она заключается в том, что сегодня во многих церквах делается акцент на «работе с душами», то есть на душепопечительстве. И в этом случае весьма полезно обратить внимание на график. Он показывает строгую закономерность: если линия проповедования идет вниз, то линия душепопечительства, напротив, стремится вверх. В нашем столетии, особенно после окончания Первой мировой войны, душепопечительство стало очень популярным. Это объясняют стрессами и трудностями, сопровождающими жизнь людей в современном мире. Сегодня люди намного больше нуждаются в личном внимании. Как считают сторонники данной теории, необходимо узнать конкретную нужду человека и отдельно с ней работать. Нам говорят, что психологическая помощь требует индивидуального подхода и что только при таком условии можно помочь людям разрешить свои проблемы, преодолеть трудности и начать жить полноценной и плодотворной жизнью. В дальнейшем я надеюсь рассмотреть некоторые из этих моментов более подробно, а сейчас я только привожу общие причины упадка проповедования и того, что оно занимает сегодня далеко не передовые позиции в христианской Церкви.

Чтобы дополнить этот список, я должен включить в него еще один, неприемлемый, на мой взгляд, метод — запись проповедей на магнитофонную пленку.

Следует упомянуть также определенные перемены, происшедшие внутри самой церкви. За них несут ответственность люди, которые признают церковь и посещают ее. Среди этих перемен можно выделить нарушение представлений о месте и значении проповедования. Иногда это проявляется даже чисто внешне. Я заметил, что в большинстве церквей, построенных в нашем столетии, кафедра уже не занимает центрального места, как раньше. Она отодвинута в сторону и больше напоминает алтарь. Все это весьма показательно.

* * *

А теперь давайте рассмотрим точку зрения, согласно которой Церковь сама по себе может быть препятствием, и ее необходимо упразднить, если мы действительно стремимся распространять Евангелие. Сторонники этой позиции заявляют, что церковная традиция себя изжила. Чтобы сделать людей христианами, нужно просто жить среди них, разделять с ними все их жизненные невзгоды, являть им любовь Божью, носить их бремена и быть такими, как они.

Я слышал подобные рассуждения даже от проповедников. Видя, что люди, и особенно британцы, все неохотнее посещают церковь, они вывели свою теорию. По их мнению, пока в церкви будут проповедоваться Библия и христианские доктрины, положение не изменится. Людям, видите ли, неинтересно это слушать. Они интересуются политикой, их занимают социально-экономические вопросы, природа несправедливости, от которой страдают люди в разных частях земного шара, проблемы войны и мира. Поэтому, утверждают они, если вы хотите, чтобы люди обратились к христианству, вы должны не только говорить о политике и экономике, но и действовать. Проповедники и другие видные деятели церкви принесли бы больше пользы, если бы они не стояли за кафедрой и не проповедовали в своей традиционной манере, а занялись бы политикой, общественной деятельностью и благотворительностью. Около десяти лет назад один знаменитый проповедник высказал фактически ту же мысль. Он заявил, что идея посылать иностранных миссионеров в Северную Африку и учить их проповедовать аборигенам — совершенно нелепа и что пришло время от нее отказаться. Он был убежден, что в такие регионы нужно посылать христиан, чтобы они жили среди аборигенов, вели тот же образ жизни, выполняли ту же работу, и, главное, участвовали в их политической и социальной жизни. По его словам, только при таком условии есть некоторая надежда на то, что внуки нынешнего поколения людей станут христианами. Нужно не проповедовать, не использовать устаревшие методы, а жить среди людей, проявляя к ним интерес и сочувствие, разделяя все их заботы и переживания.

Такой взгляд на христианство находит большую поддержку во многих странах, а подобная практика считается средством распространения христианской веры, причем гораздо более эффективным, чем проповедование.

Естественно, возникает вопрос: как нам относиться к подобным взглядам? Я утверждаю, что все перечисленные методы являются в большинстве своем неприемлемыми. Главная задача христианской Церкви и ее служителей — проповедовать Слово Божье.

Конечно же, я должен обосновать данное утверждение. Прежде всего, что говорит по этому поводу Библия? Откроем Новый Завет и обратим внимание на служение нашего Господа, хотя можно было бы обратиться и к Ветхому Завету и посмотреть на служение пророков. Итак, в служении Иисуса можно выделить два направления, два аспекта, и это, без сомнения, наиболее интересная его особенность. Наш Господь творил чудеса, но они не были Его главным занятием. Иоанн, как вы знаете, постоянно говорит о чудесах как о «знамениях», и они действительно были знамениями. Сын Божий пришел в этот мир не для того, чтобы исцелять больных, хромых и слепых, и не для того, чтобы укрощать бури на море. Он часто совершал подобные чудеса, но они не были Его главной целью. Так ради чего Он пришел в этот мир? Какова цель Его прихода? Сами выражения, которые Он употреблял, помогают ответить на этот вопрос. Господь говорил, что Он есть «свет мира». Он призывал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». «Это все» необходимо, но в то же время имеет второстепенное значение и является лишь следствием, результатом. Вспомните знаменитый ответ Иисуса, данный людям, которые пришли спросить Его: «Позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» Наш Господь ответил: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Вот на чем Он делает особое ударение. Большинство людей заботятся о том, чтобы «отдавать кесарево кесарю», но они, как утверждает Господь, забывают «отдавать Божие Богу».

Поступки Иисуса также представляют огромный интерес и проливают дополнительный свет на этот вопрос. Как вы помните, после чудесного насыщения пятитысячной толпы люди были настолько поражены, что захотели сделать Иисуса Царем. Они рассуждали так: «Ведь это именно то, что нам нужно. Он может разрешить конкретную проблему, накормить голодных, дать пищу. Кого, как не Его, следует сделать

Царем? У Него есть сила и все необходимое для этого». Но мы читаем, что Господь отверг их предложение и «удалился на гору один». Он счел это искушением, чем-то таким, что может отвлечь Его от истинной цели. В Луки 4 описано подобное событие, произошедшее в пустыне во время искушения. Дьявол предлагал Господу все царства мира, но Он отверг и это. Все земные «блага» являются второстепенными, они не играют решающей роли, не являются главной жизненной целью.

Или возьмем другой очень интересный пример, записанный в Луки 12:14. Наш Господь, посылая Своих учеников проповедовать и учить, наставлял их, как нужно относиться к Богу и к своим противникам. Вероятно, Он на мгновенье замолчал, и некто из народа тут же обратился к нему с необдуманной просьбой: «Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство». Ответ нашего Господа, без сомнения, помогает нам понять суть данного вопроса. Он повернулся и сказал: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» Иначе говоря, Он дал понять, что цель Его прихода в мир совсем другая. Это вовсе не означает, что подобные вопросы не нужно решать. Бесспорно, нужно честно и справедливо разрешать жизненные проблемы, но Господь пришел в этот мир с другой целью. Его слова нужно понимать следующим образом: «Я оставил небо и сошел на землю не для того, чтобы заниматься подобными делами; они не являются Моей главной задачей». Таким образом, Он упрекнул того человека. Действительно, люди, оказавшись свидетелями поразительных чудес, много раз пытались удержать Иисуса в надежде, что Он совершит нечто большее, но Он покидал их и удалялся в другое место, где продолжал учить и проповедовать. Он есть «свет мира» — вот в чем суть. Слова Господа «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» указывают на Его главную миссию. Все остальное имеет второстепенное значение. Он посылает Своих учеников «учить и изгонять бесов». Заметьте, учение стоит на первом месте. При этом Господь напоминает, что ученики так же, как и Он, должны быть светом миру. Он говорит: «Не может укрыться город, стоящий на верху горы…» На мой взгляд, жизнь и служение нашего Господа предельно ясно указывают на первостепенное значение проповедования и учения.

После воскресения Он сказал Своим избранным ученикам, что им прежде всего надлежит быть Его «свидетелями». Это была их первая и важнейшая задача, хотя Он намеревался наделить их и другими полномочиями. Интересно отметить, что эти люди, исполнившись Духа Святого в день Пятидесятницы, сразу же начали проповедовать. Петр излагал, изъяснял Истину людям, находящимся в Иерусалиме. Что же произошло, и что произвело такую перемену в учениках? Только одно — проповедование, и поэтому в последней части второй главы книги Деяний Апостолов содержится проповедь.

О приоритетности проповедования свидетельствует также третья глава Деяний. Петр и Иоанн, к всеобщему изумлению, исцеляют человека, сидящего у Красных дверей храма. Принимая Петра и Иоанна за чудотворцев, люди надеются получить от них большую выгоду, однако Петр начинает проповедовать и переключает их внимание с только что совершенного чуда на великую истину о Христе и Его спасении, которая несравненно важнее. Апостолы всегда делают на этом ударение.

И то же самое можно сказать о четвертой главе Деяний. Я остановлюсь на ней подробнее, так как она повествует о рождении Церкви и ее первых шагах. Получив поручение проповедовать и учить, Церковь приступила к его выполнению. Мы читаем, что первые христиане «говорили с дерзновением». Власти пытались запретить им учить и проповедовать, так как их это беспокоило намного больше, чем чудеса. Проповедование и учение об «имени Иисуса» постоянно приводило их в ярость. Апостолы же отвечали: «Мы не можем не говорить того, что видели и слышали». Вот почему они не могли молчать. Они полностью сознавали возложенную на них ответственность.

Всякий раз, когда я размышляю над этой темой, я обращаю внимание на очень интересное утверждение, записанное в шестой главе книги Деяний. Мы читаем, что ранняя Церковь подверглась серьезным испытаниям. На мой взгляд, эта глава Деяний как нельзя лучше описывает состояние современной Церкви. Главная идея данного отрывка содержится в первых двух стихах: «В эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах».

Это, несомненно, очень интересное, важное и, можно сказать, ключевое утверждение. Церковь должна была решить проблему: вдовицы Еллинистов нуждались в пище. Безусловно, это была очень острая социальная, а отчасти, наверное, и политическая проблема. Разве не должна христианская Церковь и ее лидеры ответить на такую вопиющую нужду? Как можно заниматься проповедованием, когда люди голодают, испытывают лишения и страдают? Молодую Церковь постигло огромное искушение, но Апостолы, следуя водительству Духа Святого и памятуя о принятом ими учении и поручении Господа, сказали: «Нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах». «Мы здесь для того, — как бы говорили они, — чтобы проповедовать Слово. Это наша главная цель, и мы никогда не отступим от нее».

Таким образом, приоритеты были расставлены раз и навсегда. Первостепенной задачей Церкви и ее служителей — людей, занимающих руководящее положение, является проповедь, и мы не должны отдавать предпочтение чему-то другому, какими бы ни были наши мотивы и какой бы ни была наша нужда. Без сомнения, это прямой ответ на многочисленные ошибочные взгляды и доводы, с которыми сталкивается современная Церковь.

И в книге Деяний святых Апостолов, и в других книгах Нового Завета вы найдете те же самые утверждения. Я мог бы показать их почти в каждой главе, но позвольте ограничиться только одним примером. В 8-й главе Деяний говорится о великом гонении в Иерусалиме. Все члены Церкви, за исключением апостолов, рассеялись. Чем же они занимались? «Между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово» (ст. 4). Они не проповедовали за кафедрой, а, как говорится в одном из переводов, «передавали» слово. Самым горячим их желанием было рассказывать людям о Слове. «Так, Филипп пришел в город Самарийский и проповедовал им Христа» (ст. 5). В этом стихе используется другой глагол, и мы можем представить себе проповедника, который обращается к людям с кафедры или, по крайней мере, проповедует в общественном месте. Подобные стихи встречаются на протяжении всей книги.

Апостол Павел провозглашает, что Церковь есть «столп и утверждение истины». Она не является ни социальной организацией, ни политическим обществом, ни культурным центром. Она есть «столп и утверждение истины». Во Втором послании к Тимофею Павел пишет об этом так: «И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить» (2 Тим. 2:2). А в четвертой главе того же послания он дает предельно четкие и ясные указания: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием».

Итак, я попытался обосновать свое утверждение с помощью Нового Завета. Все сказанное полностью подтверждается историей Церкви. Разве она не доказывает, что декадентские периоды и эпохи всегда были следствием упадка проповедования? Что же всегда предшествует реформации или возрождению? Обновленное проповедование. Я подразумеваю под этим не только новый интерес к проповедованию, но и его полное преобразование. Возрождение истинного проповедования всегда предшествует великим духовным подъемам. Реформация и возрождение, в свою очередь, рождают величайших проповедников. И, конечно, периоды реформации и возрождения неизменно сопровождаются самыми великими периодами проповедования, которые когда-либо знала Церковь. Так было в самом начале ее истории, и об этом повествует книга Деяний, так было и после протестантской Реформации. Лютер, Кальвин, Нокс, Латимер, Ридли — все они были выдающимися проповедниками эпохи Реформации. Семнадцатое столетие также ознаменовалось появлением знаменитых проповедников, в частности пуританских. Великие проповедники восемнадцатое столетия — Джонатан Эдварде, Уайтфилд, Уэсли, Роулэнд, Гаррис и другие. То была эпоха великого проповедования, неразрывно связанного с реформацией и возрождением.

Таким образом, мое утверждение, что проповедование является главной задачей Церкви, подтверждается Священным Писанием и фактами из истории Церкви.

Мы еще продолжим обсуждение и обоснование этого утверждения.

2. Проповедь незаменима 

На первой лекции мы говорили о том, что проповедование — это главная задача Церкви и, следовательно, ее служителей, а все остальное имеет второстепенное значение и может использоваться лишь как вспомогательное средство. Моя цель — доказать истинность этого утверждения и противостоять всевозможным современным теориям, недооценивающим проповедование и преувеличивающим роль других видов служения. В качестве доказательства я уже приводил факты из Нового Завета и истории Церкви.

Теперь мне хотелось бы продолжить эту тему и подчеркнуть, что сами факты Нового Завета, подкрепленные и проиллюстрированные историей Церкви, указывают на теологический характер утверждения о приоритетности проповедования. Другими словами, все послание Библии подтверждает его и приводит нас к такому выводу. Что под этим следует понимать? По сути, я имею в виду следующее: когда вы сталкиваетесь с реальной нуждой человека и когда вам открывается сущность спасения, провозглашенного в Писании, вы приходите к заключению, что главная задача Церкви — проповедовать о спасении, указывать на истинную нужду человека и единственный источник ее удовлетворения.

Позвольте мне немного пояснить это утверждение, ибо в нем заключается суть моей аргументации. Я считаю, что из-за ошибочной трактовки данных вопросов люди перестали понимать истинное значение проповедования. К примеру, о какой нужде идет речь? Это не обязательно болезнь. Принято считать, что главная проблема человека заключается в том, что он болен. Имеется в виду не физическое недомогание, хотя и оно не исключено, а некое умственное, нравственное и духовное расстройство. Однако это вовсе не является действительной проблемой и истинной нуждой человека. Не являются ею и страдания или несчастья человека.

Вот что выступает сегодня на первый план. Очень многие, пытаясь оценить состояние человека, приходят к выводу, что он болен и является жертвой обстоятельств. Следовательно, он прежде всего нуждается в лечении и разрешении житейских проблем. Но я считаю, что такой диагноз состояния человека поверхностен. Корень всех его проблем нужно искать в том, что он не покоряется Богу и, таким образом, находится под гневом Божьим. Не физические или умственные расстройства являются первопричиной его несчастий, а неправильные отношения с Богом. Таков библейский взгляд на человека и его природу. Человек «мертв по преступлениям и грехам», то есть мертв духовно. Он мертв для жизни Божьей, для духовной сферы и лишен всякого благотворного влияния этой сферы. Писание также говорит, что он «слеп». «Если же и закрыто благовествование наше, — пишет Павел во Втором послании к Коринфянам, — то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы…» (2 Кор. 4:3–4). Проблема людей, утверждает он в Послании к Ефесянам 4:18, заключается в том, что они «помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божией, по причине их невежества и ожесточения сердца их». Состояние человека в Библии также очень часто описывается с помощью слова «тьма». В Иоанна 3:19 мы читаем: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы». Та же мысль прослеживается и в Первом послании Иоанна. Обращаясь к христианам, апостол говорит, что «тьма проходит и истинный свет уже светит». То же самое утверждает Павел в Ефесянам 5: «Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе…» Так определяет Библия истинную проблему человека. Все вышесказанное можно обобщить одним словом — невежество. «Слепота» и «тьма» свидетельствуют о духовном невежестве человека. Согласно этому взгляду, все прочее — неудовлетворенность, страдания, физические болезни и все то, что причиняет нам столько беспокойств, является результатом и следствием первородного греха и падения Адама. Все это лишь следствия или симптомы, если хотите, главной, изначальной болезни человека.

Поэтому неудивительно, что библейское определение спасения, как вы можете убедиться, логически связано с таким определением нужды человека. Апостол Павел называет спасение достижением познания истины (1 Тим. 2:4). Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины». Итак, спасение — это познание истины. Во 2 Коринфянам 5:19–20 апостол пишет, что проповедники, являясь «посланниками от имени Христова», должны призывать людей «примириться с Богом». Он сам выполнял эту миссию. В Деяниях 17 мы читаем о том, как он проповедовал в Афинах и говорил: «…Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам…» Хотя жители Афин и называли себя философами, они были невеждами, и только Павел мог научить их и открыть им истину.

Я хочу сказать, что библейское учение представляет спасение как результат «достижения познания» и освобождения от невежества. Павел пишет о «возвещении всей воли Божией», и Петр, говоря, что христиане — это люди, призванные «из тьмы в чудный… свет» Божий, имеет в виду то же самое. Таковы библейские определения, и все они, как мне кажется, указывают на приоритетность и первостепенное значение проповедования. Если главной нуждой человека является нечто, связанное с его невежеством, которое, в свою очередь, является результатом неповиновения Богу, тогда самое важное для человека — узнать об этом, услышать истину о себе и увидеть, что у него есть единственный выход. Итак, я утверждаю, что особая миссия Церкви и проповедников заключается в том, чтобы открыть людям эту истину.

Я хотел бы подчеркнуть слово «особая», хотя вы можете использовать слово «исключительная» или «специальная», если хотите. Только проповедник может ответить на величайшую нужду всего мира. Павел в 1 Коринфянам 9:17 пишет о себе так: «…исполняю только вверенное мне служение». Под служением он подразумевает проповедь Евангелия. Эту же мысль высказывает Павел в третьей главе Послания к Ефесянам: «Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия — благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово…» (ст. 8-10). Это его призвание, его поручение. Выше, в стихе 5, мы читаем, что эта тайна «не была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам Духом Святым». Суть послания заключается в том, чтобы «открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом, дабы ныне соделалась известною через Церковь начальствам и властям на небесах многоразличная премудрость Божия». Я настаиваю на том, что только Церковь может донести это послание, и она может сделать это только через проповедников. Я собираюсь показать, что проповедники избираются Церковью для выполнения этой особой функции, особого поручения. Проповедование считается самым главным и важным служением, и иначе быть не должно. Как только мы начинаем осознавать истинную проблему человека и видеть единственный выход из нее, нам становится понятно, что только имеющие такое понимание могут передать это послание тем, кто в нем нуждается.

Позвольте мне немного пояснить свою мысль. Существуют другие учреждения и структуры, занимающиеся многими проблемами человечества. Я имею в виду медицину, государственный аппарат и даже религии, культы, психологию, различные учения и политические объединения. Все это направлено на то, чтобы улучшить и в какой-то степени облегчить положение человека, помочь ему разрешить свои проблемы, создать условия для благополучной и более счастливой жизни. И, надо сказать, все это приносит определенные плоды. Мы должны взглянуть на факты и признать, что в этих областях делается много такого, что реально помогает людям и облегчает их жизнь. Но ничто из перечисленного не в состоянии решить главную проблему человечества, о которой идет речь. Даже если эти структуры сделают все от них зависящее, проблема останется неразрешенной. И даже если Церковь возьмет на себя их функции и приложит максимум усилий, все останется по-прежнему. Вот почему главная задача

Церкви заключается не в том, чтобы воспитывать человека, не в том, чтобы заботиться о его физическом и душевном благополучии, и даже не в том, чтобы совершенствовать его. Все это сопутствует спасению. Другими словами, Церковь, выполняя свою первостепенную задачу, воспитывает людей, дает им знания и расширяет их кругозор, делает их лучше и счастливее. Но я хочу сказать, что все это не имеет решающего значения. Главная цель Церкви — примирить человека с Богом, помочь ему восстановить правильные взаимоотношения со своим Творцом. Именно об этом следует сегодня помнить в первую очередь, так как представление о том, что задача Церкви — сделать людей счастливыми и облегчить их жизнь, является, по своей сути, главным заблуждением, проникшим в Церковь и воздействующим на сознание многих верующих. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что Церковь, идущая по такому пути, лишь смягчает симптомы болезни и приводит к временному облегчению, но не более того.

Я ничего не имею против борьбы с симптомами — ею можно и нужно заниматься. Однако я должен сказать, что с точки зрения библейского понимания человека и его нужды такая борьба может иметь отрицательные последствия. Она таит в себе опасность, потому что, смягчая симптомы, мы можем скрыть настоящую болезнь. Об этом следует помнить, так как, на мой взгляд, в этом заключается одна из важнейших причин нашей сегодняшней трагедии.

Позвольте привести пример из области медицины. Представьте себе человека, скорчившегося от боли в животе. К нему подходит доктор, очень хороший и полный сочувствия человек, который не может спокойно смотреть на страдания и мучения людей. Он хочет и может избавить своего пациента от боли. Достаточно, к примеру, сделать инъекцию морфия или какого-либо другого лекарственного препарата, и человек почти сразу же почувствует облегчение. «Что ж, — скажете вы, — в этом, определенно, нет ничего плохого. Это хороший и благородный поступок. Больной стал чувствовать себя лучше. Он перестал страдать». Однако такие действия доктора почти преступны, потому что устранить симптом без установления его причины — значит навредить больному. Ведь симптомы являются внешними признаками болезни, и в этом плане они очень важны. Проследив их динамику, можно определить болезнь. Поэтому, если доктор устраняет только симптомы, не установив прежде их причину, он причиняет пациенту вред. Он дает ему лишь временное облегчение, а болезнь продолжает развиваться. При остром аппендиците, например, необходимо оперативное вмешательство, и если доктор просто снимет боль, не предприняв необходимых мер, может произойти трагедия.

Эта иллюстрация прекрасно отражает состояния современного мира и указывает на одну из проблем, с которыми сталкивается сегодня христианская Церковь. Благополучие усыпляет людей и заставляет их думать, что с ними все в порядке. У них большая зарплата, хорошие дома и машины, прекрасные бытовые условия. Они довольны жизнью, и, по их мнению, все идет неплохо. Таким образом, люди перестают думать и видеть настоящую проблему. Они довольствуются материальными благами, которые мешают им осознать свое истинное состояние, и это положение усугубляется многими другими факторами. Люди гоняются за удовольствиями. У себя дома они подвергаются влиянию радио и телевидения. Они испытывают чувство удовлетворения, уверенности в себе, в том, что с ними все в порядке и им не о чем беспокоиться, и в итоге перестают задумываться о своем истинном состоянии.

К этому необходимо также добавить применение транквилизаторов, стимуляторов и снотворных. С помощью этих средств люди маскируют не только физические проблемы, но и, что более серьезно, духовные. Довольствуясь временным облегчением, они продолжают думать, что с ними все в порядке, и в итоге оказываются на краю гибели. Многие из них впадают в наркотическую зависимость и не могут нормально жить без приема стимуляторов и снотворных или транквилизаторов. Я считаю, что многие виды деятельности, которыми занимается сегодня Церковь вместо того, чтобы выполнять свою главную задачу проповедования, приводят к таким же последствиям. Несмотря на то, что сами по себе эти виды деятельности полезны, в данном случае они могут причинить вред и оказать пагубное воздействие на людей, так как они скрывают их действительную нужду.

Задача Церкви и проповедования, к которому призвана только Церковь, — выявлять основные проблемы и разрешать их радикальным образом. Это особая и очень важная задача. Церковь не относится к политическим или общественным организациям, не состязается с культами, религиями, психологией и другими науками, но является особым, специализированным институтом. Только она одна может справиться с данной задачей.

Мне бы хотелось подтвердить эту точку зрения с помощью других утверждений. Вот, к примеру, одно из них. На мой взгляд, оно даже несколько забавно. Предложение меньше проповедовать, чтобы больше времени оставалось для других видов служения, конечно, вовсе не ново. Люди, похоже, не знают об этом и считают его признаком современности, однако они глубоко заблуждаются. Возможно, сегодня это предложение имеет иную форму, но сам его принцип давно известен, и в нашем столетии на нем делается особый акцент.

Возьмите, к примеру, идею социальной направленности Евангелия. Ее сторонники призывают жить интересами людей, говорить с ними о политике, вникать в их общественные дела и так далее. Достаточно сказать, что до Первой мировой войны эта идея получила широкое распространение в большинстве западных стран. Так называемое «социальное Евангелие» было очень популярным. Считалось, что традиционное Евангелие носит слишком личный и упрощенный характер, что оно не решает социальных проблем и не способно изменить жизнь человека к лучшему. То же самое наблюдается и сегодня. Такой взгляд, несомненно, характерен для либерального, модернистского и крайне критического взгляда на Писание. Нашего Господа считали просто совершенным человеком, великим учителем, политическим деятелем и реформатором — одним словом, великим примером для подражания. Согласно этой теории, Он пришел, чтобы творить добро, а Его Нагорную проповедь вполне можно было бы внести в парламентские акты, принять в качестве закона и таким образом усовершенствовать мир. Так выглядел старый либерализм довоенного периода. То, что сегодня считается новым и выдается за главную задачу Церкви, уже было испытано самым тщательным образом в начале нашего века.

То же самое касается многих других структур, вмешивающихся в жизнь и деятельность Церкви. То, что пропагандируется сегодня как новый подход, уже практиковалось так называемой институциональной Церковью, и делалось это, опять же, очень основательно. В церквах организовывались разнообразные клубы по интересам, проводились развлекательные мероприятия, и таким образом они становились центром общественной жизни. Все это подверглось серьезному испытанию в период до 1914 года.

Но мы, конечно, вправе задать вопрос: насколько эффективной была такая практика и к чему она привела? Вот ответ: она оказалась несостоятельной. Я не знаю, как складывалась ситуация в США (насколько мне известно, она несколько отличалась от ситуации в Великобритании), но могу с уверенностью сказать, что большую долю ответственности за опустошение церквей в Великобритании несет институциональная Церковь с ее «социальным Евангелием». В этом ее главная вина. Люди справедливо говорили, что если задачей Церкви является только пропаганда определенной политической и социальной реформы, то Церковь, по сути, не нужна, так как всем этим могут заниматься политические организации. Поэтому люди оставляли церкви, вступали в политические партии, и их действия были вполне логичными. Все это оказало чрезвычайно пагубное влияние на церкви.

Такой взгляд существует и в наше время. Два известных мне лондонских проповедника являются его ревностными защитниками. Они утверждают, что Церковь, если она желает завоевать человека из мира, оказать ему помощь и сделать его христианином, должна проявлять интерес к общественно-политической сфере жизни. Очень интересно отметить тот факт, что у этих проповедников, весьма преданных своему принципу, воскресные собрания очень немногочисленны, хотя их церкви находятся в самом центре, в наиболее доступной части Лондона. И это вовсе не удивительно. Для того, чтобы узнать новости, необязательно идти в церковь. Для этого существуют газеты и другие средства массовой информации. Одному из этих двух проповедников, взгляды которого пользуются большой популярностью, пришлось вообще отменить в своей церкви воскресные вечерние богослужения и проводить их совместно с другой церковью, расположенной неподалеку.

Но вот что очень интересно и важно. Если проповедник отступает от своей главной задачи и начинает заниматься другими делами, пусть даже полезными и благородными, результат неизменно будет плачевным. Я не оспариваю и не критикую его мотивы; я только показываю, что данная теория на практике производит совершенно противоположный эффект. Я настаиваю на том, что причина жалкого состояния современного общества кроется в том, что Церковь уклоняется от проповедования. Она пытается проповедовать моральные и этические принципы, не основывая их на Евангелии. Она проповедует нравственность без благочестия, а это никогда не имело и не может иметь силы. Таким образом, Церковь, отказавшись от своей основной задачи, в конечном итоге предоставила человечество самому себе.

Я хотел бы привести в этой связи еще один аргумент. Как только проповедник оставляет проповедование и начинает заниматься другой деятельностью, в нем самом происходят перемены. Одним из преимуществ пожилого возраста является жизненный опыт. Когда общество будоражит нечто новое и интригующее, пожилые люди припоминают, что подобное уже происходило, возможно, сорок лет назад. Таким образом, можно проследить, как различные новшества, модные теории и подделки проникают в Церковь. Каждый раз они вызывают новый всплеск возбуждения и энтузиазма, и их представляют как панацею от всех проблем. Но проходит несколько лет, и о них полностью забывают, увлекаясь какой-либо очередной новинкой. Кто-то вдруг «находит ключ» к пониманию психологии современного человека. Новые идеи тут же находят сторонников, но вскоре они теряют актуальность и на смену им приходят другие идеи.

Такое состояние современной христианской Церкви очень печально и заслуживает сожаления. Ей недостает стабильности, твердости и целостности, которые всегда отличали и возвышали над изменчивым, непостоянным и вечно колеблющимся миром истинную Церковь Божью. Мой протест против замены проповедования Евангелия общественно-политической пропагандой можно сформулировать еще более категорично. Социальные и политические вопросы решаются эффективно, когда в христианской Церкви наступают периоды реформации и возрождения, когда проповедование занимает свое законное место. Я бы даже сказал, что именно христианская Церковь на протяжении веков более всего способствовала решению данных вопросов. Современный человек несведущ в истории и не знает, что больницы появились благодаря Церкви. Именно христиане первыми стали помогать страждущим и больным. То же самое можно сказать и о просвещении: Церковь первой увидела в нем нужду и начала предпринимать конкретные меры. Борьба с бедностью также началась по инициативе Церкви. Если вы проследите историю возникновения профсоюзов и других подобных объединений, то наверняка обнаружите их связь с христианством.

Итак, я повторяю, если Церковь выполняет свою главную задачу, это служит всеобщему благу. Протестантская Реформация, к примеру, оказала огромное влияние на мировоззрение человека и всю его деятельность. Достаточно сказать хотя бы то, что она дала мощный толчок к развитию науки, культуры, образования и т.д. Иначе говоря, когда человек приходит к Богу, он начинает осознавать свои дарования и способности и применять их. Таким образом, величайшим периодам и эпохам мировой истории неизменно предшествовали периоды великих реформации и духовных пробуждений. Некоторые люди много рассуждают о политических и социальных проблемах, но очень мало делают для их разрешения. Церковь же, в отличие от таких любителей поговорить, занимается практическими делами, которые приводят к долговременным и надежным результатам. Поэтому даже с практической точки зрения легко доказать, что проповедование должно занимать главное, центральное место.

А теперь коснемся области личных проблем. Как я уже говорил, сегодня очень распространен следующий аргумент. Люди утверждают, что проповеди, которые произносятся с кафедры, носят абстрактный характер и не рассчитаны на конкретного человека с его конкретными нуждами и проблемами. Отсюда возникло убеждение, что нужно меньше проповедовать, а больше времени уделять индивидуальной работе, душепопечительству и личным беседам. В ответ я могу только повторить, что проповедование должно стоять на первом месте. Почему? Потому что истинное проповедование ведет к успешному разрешению личных проблем и позволяет, как показывает мой сорокалетний опыт, сэкономить массу времени. Что это значит? Позвольте мне пояснить. Пуритане заслужено славятся своим пасторским проповедованием. В своих проповедях они обращались, как они сами говорили, к «вопросам совести» и тем самым оказывали реальную помощь своим слушателям. Я на собственном опыте многократно убеждался в эффективности такой практики. Евангелие, проповедуемое с кафедры, применяемое Святым Духом к каждому слушателю, помогало разрешать личные проблемы, о которых я, как проповедник, ничего не знал. Люди подходили ко мне после собрания и говорили примерно такие слова: «Я хочу поблагодарить вас за проповедь. Если бы вы знали мою проблему и обращались лично ко мне, то и тогда не могли бы более совершенно ответить на мои вопросы. Я много раз хотел поговорить с вами, но теперь в этом нет необходимости». Проповедование ведет к разрешению личных проблем. Не поймите меня превратно: я вовсе не утверждаю, что проповедник вообще не должен работать с душами. Конечно же должен, но я настаиваю на том, что проповедование стоит на первом месте и не может быть заменено ничем другим.

Я часто привожу в качестве иллюстрации один замечательный случай. Много лет назад меня вместе с доктором и пастором попросили осмотреть молодую женщину, у которой, как мне сказали, восемь лет назад парализовало ноги. Мы пошли к ней домой, и, к своему изумлению, я заметил, что время от времени они у нее особым образом подергиваются. У меня возникло предположение, что у этой женщины истерия, и впоследствии мой диагноз подтвердился. Функциональное расстройство — мнимый паралич — появилось у нее в результате разочарования в личной жизни. Я не мог ей помочь, так как она проявляла беспокойство и не позволяла ни мне, ни доктору внимательно осмотреть себя. События, однако, развивались следующим образом. У этой женщины было две сестры. Старшая сестра после моего визита начала посещать нашу церковь и через несколько месяцев обратилась и стала ревностной христианкой. Спустя некоторое время ее примеру последовала вторая сестра. И вот однажды, в воскресенье вечером, я, наконец, увидел их третью, «парализованную» сестру, которую они почти на руках вносили в церковь. Она стала посещать собрания и в свое время также обратилась к Богу. Но я хочу подчеркнуть следующее: хотя мы больше ни разу не говорили с ней о ее так называемом параличе, ни разу не упомянули о нем, от него не осталось и следа. Что же помогло ей? Проповедование Евангелия. Когда эта женщина стала христианкой, Святой Дух исцелил ее посредством применения Истины. Не понадобились ни лечение, ни душепопечительство, ни психоанализ.

Конечно, так происходит не всегда. Но я хочу сказать, что через истинную проповедь Евангелия Дух Святой может подействовать в каждом отдельном случае и разрешить каждую отдельную проблему, и проповедник не будет даже знать об этом. Я мог бы привести множество примеров, иллюстрирующих этот факт. Иногда даже маленькое замечание проповедника помогает человеку найти выход из сложившейся ситуации.

Или же, как часто бывает, проповедование Евангелия побуждает людей подходить к проповеднику и открывать ему свои нужды. Это лучший способ познакомиться и установить контакт. Люди убеждаются в том, что проповеднику небезразличны их проблемы и что он лучше других может в них разобраться. Именно проповедование убеждает людей обращаться за помощью к проповеднику.

Кроме того, проповедь могут слышать десятки и даже сотни людей одновременно. Поразительно то, что проповедник, излагающий Писание, может ответить на вопросы всех собравшихся. Именно это я имел в виду, когда говорил, что проповедование экономит время пастора. Если бы ему пришлось принимать всех этих людей по очереди, его жизнь превратилась бы в каторгу. Он не смог бы справиться с таким бременем. Но всего лишь одна его проповедь может разрешить целый ряд проблем.

В любом случае, и мне это кажется очень важным доводом, именно проповедование устанавливает основополагающие принципы оказания личной помощи. Давайте возьмем конкретную ситуацию. Некий человек приходит к пастору в кабинет, чтобы обсудить с ним свою проблему. Сначала нужно выяснить характер проблемы. Пастор должен узнать, является ли человек христианином, так как это определяет его дальнейшие действия. Если перед ним необращенный человек, он не может оказать ему духовную помощь. Первое, что необходимо сделать, — помочь этому человеку стать христианином. Бессмысленно с помощью духовного учения разрешать проблемы неверующих людей. Пастор, как служитель Евангелия, в этом случае напрасно потратит время, и я считаю, что его долг — направить человека к профессиональному консультанту. Христианский служитель призван решать духовные проблемы, поэтому ему прежде всего необходимо оценить состояние человека. Нет смысла разговаривать с людьми о духовном, если у них отсутствует духовное понимание, которое приходит в результате духовного возрождения и проповедования Евангелия (1 Кор. 2:10–16; 1 Петр. 1:23). Если ваша проповедь побудила людей обратиться ко Христу, они придут к вам, и вы сможете объяснить им, что их конкретная нужда является следствием неправильных взаимоотношений с Богом. Таким образом, вы сможете наставить их, помочь им и указать путь к спасению. Если после этого проблема не решится, вы сможете проанализировать ее на духовном уровне. Я настаиваю на том, что, в конечном счете, единственно верным основанием для работы с душами, если только она не сводится к чисто психологическому лечению, является истинное и действенное проповедование Евангелия.

Я уверен, что душепопечительство, как и любое другое служение, призвано дополнять, а не подменять проповедование, которое всегда должно стоять на первом месте. У служителя, нарушающего этот порядок, возникают личные трудности. Более того, я уверен, что он неверно понимает само поручение

Церкви. Итак, подводя итог, я хочу сказать, что только проповедование может донести до людей Истину и открыть им главную их нужду и единственный способ ее удовлетворения. Обряды и ритуалы, пение и развлекательные мероприятия, политические и социальные реформы и т.п. не способны это сделать. Я не отрицаю, что они могут приносить определенную пользу, и именно в этом иногда кроется опасность. В чем нуждаются люди более всего? В познании Истины. Если проповедник упускает это из виду, он лишь на какое-то время смягчает симптомы и касается лишь верхушки проблем. Во всяком случае, он не выполняет великое поручение, данное Богом Церкви и ее служителям.

Но позвольте мне рассмотреть некоторые возражения против такой точки зрения. Кто-то может сказать: «Разве времена не изменились? Все, что вы говорите, было уместно, скажем, двадцать и тем более сто лет назад, но разве вы забыли, в каком веке мы живем? Разве ваш подход можно назвать современным?» А кто-то, наверняка, скажет: «Что ж, все, что вы говорите, возможно, хорошо для Лондона и Великобритании, но никак не для Америки. У нас совсем другие условия: другая история, другая культура, другая обстановка и т.д.». Как ответить на это? Очень просто. Бог не изменился, как не изменился и человек. Мы можем по-новому одеваться, пользоваться новыми технологиями, передвигаться со скоростью семьсот, а не семь километров час, но по сути своей мы не изменились, и наши потребности остались точно такими же, какими они были всегда. Более того, в истории Церкви и раньше были застойные и безжизненные периоды, о чем мы говорили на первой лекции.

Наш мир совсем не изменился. Точка зрения, согласно которой проблема людей, живущих в середине двадцатого века, имеет принципиально новый характер, относится к одному из основных заблуждений нашего времени. Оно, наряду со всеми толками о послевоенном мире, научно-техническом прогрессе, атомном веке, постхристианской эпохе и т.д., проникает даже в Церковь. Но это вздор. Проблема человека отнюдь не нова. Бог не изменился. Кто-то сказал: «Время не оставляет морщин на челе Вечности». Человек также не изменился.

Он точно таков, каким был всегда, с момента своего падения, и сегодня у него те же проблемы, что были вчера. Я бы даже сказал, что никогда еще не было таких благоприятных условий для проповедования, как сегодня, потому что мы живем в эпоху разочарования. Викторианская эпоха вошла в историю как эпоха оптимизма. Многие были увлечены теорией эволюции и развития; поэты воспевали мечту о скором появлении «всеобщего парламента и всемирной федерации». Люди думали, что войны прекратятся, будет наведен порядок и мир станет одним большим государством. Они действительно верили в подобные иллюзии. Сейчас уже никто не верит в это, если не считать редких представителей «народного евангелия» довоенной эпохи. Со временем ошибочность оптимистичного либерализма стала очевидной, и тогда наступила эпоха разочарования. Сегодня многие люди находятся в состоянии отчаяния. Вот почему они протестуют и принимают наркотики. Вспомните, к примеру, протест студентов. Мы видим результаты оптимизма либералов, и они вполне закономерны, так как его основные концепции и принципы, в чем мы сегодня убеждаемся, были ложными. Разве наше время не является самым благоприятным для проповедования Евангелия? Век, в котором мы живем, во многих отношениях похож на первое столетие. Древний мир исчерпал себя. Период расцвета греческой философии закончился. Рим, переживший эпоху расцвета, погрузился в апатию и скуку, а позднее предался излишествам и развлечениям. То же самое происходит и сегодня. И в противовес утверждениям, что мы должны меньше проповедовать и больше прибегать к другим методам и средствам, скажу, что возможность проповедования послана нам самим небом.

Теперь давайте рассмотрим второе возражение. Люди могут сказать: «Принимая во внимание высокий уровень развития и степень образованности современного человека, разве нельзя разрешить его проблемы с помощью книг и журналов, с помощью радио и телевидения, с помощью дискуссий?» Конечно, чтение и все перечисленное приносит определенную пользу, но самое время задать вопрос: насколько она действенна? Думаю, ответ будет крайне неутешительным, и могу сказать почему. Во-первых, неверен сам подход, так как он слишком индивидуалистичный. Человек сам выбирает себе книгу для чтения. Это чисто интеллектуальный, чисто теоретический подход. Следующий пункт мне трудно сформулировать, но я считаю его очень важным: у такого человека слишком много свободы. Если он не согласен с автором книги, он может ее отложить, если ему не нравится телепрограмма, он может выключить телевизор. Человек действует независимо и сам управляет ситуацией. Если выразиться более категорично, такой подход не оставляет места для Церкви.

Но Церковь призвана к благовестию, и мы должны сознавать, что она сама является живым свидетельством о Евангелии и евангельских истинах. Поэтому очень важно, чтобы люди собирались и слушали проповедь в церкви. Это само по себе имеет огромное значение, ведь проповедник говорит для них, а не для себя. Он объясняет, что собой представляет Церковь Божия, из каких людей она состоит и почему они такие, какие они есть. Апостол Павел, как вы, наверное, помните, подчеркивает это в Первом послании к Фессалоникийцам, но мы сегодня слишком часто пренебрегаем его словами. Павел говорит фессалоникийцам, что они, как церковь, оказали ему большую помощь в проповедовании. В Первом послании к Фессалоникийцам 1:6–9 мы читаем:


«И вы сделались подражателями нам и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святого, так что вы стали образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии. Ибо от вас пронеслось слово Господне не только в Македонии и Ахаии, но и во всяком месте прошла слава о вере вашей в Бога, так что нам ни о чем не нужно рассказывать. Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам…»


Само собрание людей является элементом проповедования, и как только человек попадает на служение, он сразу же ощущает особую атмосферу. Я уверен, что она оказывает гораздо большее влияние, чем чисто интеллектуальные доводы.

Более того, когда человек приходит в церковь, на собрание верующих, он начинает осознавать, что они являются народом Божьим, преемниками чего-то такого, что прошло через многие века и поколения. Уже одно это воздействует на него.

Он не просто размышляет над новой теорией, новым учением или новой идеей, но соприкасается с феноменом, уходящим корнями в древнюю историю. Я бы сказал так: человек, который стремится познать Истину посредством чтения или просмотра телепередач, упускает нечто сокровенное, касающееся жизни Церкви. Что я имею в виду? Вы помните слова нашего Господа: «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»? Речь идет не просто о собрании людей, а о том, что среди них присутствует Христос. Это великое таинство Церкви. Есть нечто особенное в том, что христиане собираются вместе поклониться Богу и послушать проповедь Евангелия.

Позвольте рассказать вам одну историю, иллюстрирующую только что сказанное мною. Я знал женщину, которая занималась спиритизмом и даже была платным медиумом в обществе спиритов. Как правило, каждый воскресный вечер она ходила на их собрания и, выступая в качестве медиума, получала три гинеи. В тридцатые годы для женщины низкого сословия это были довольно большие деньги. Как-то в воскресенье она не смогла пойти на назначенную встречу из-за плохого самочувствия. Сидя дома, эта женщина смотрела в окно на прохожих, направляющихся в церковь, где я в то время нес служение. Внезапно у нее возникло желание узнать, что там делают эти люди, и она решила пойти на богослужение. С того дня она уже не покидала церковь в Южном Уэльсе и впоследствии стала очень ревностной христианкой. Однажды я спросил у нее, что она почувствовала, придя на богослужение в первый раз, и вот что она мне ответила: «Как только я вошла в церковь и села на скамью рядом с другими людьми, я сразу же ощутила силу. По своей мощи она была равна той, к которой я привыкла на наших спиритических сеансах. Но эта сила была чистой, что я чувствовала совершенно ясно». Женщина ощутила Божью силу. Это и есть элемент таинственности, с которым соприкасается всякий человек, присутствующий на богослужении. Это то, чего невозможно достичь при самостоятельном чтении книги. Безусловно, Дух может использовать и книгу, но, учитывая природу человека, его общественный характер, способность осознанно или неосознанно влиять на других людей, я со всей ответственностью заявляю, что собрание верующих людей имеет ни с чем не сравнимое значение, особенно если учесть, что среди них присутствует Дух Святой. Я вовсе не пропагандирую групповую или массовую психотерапию, которую, кстати, считаю чрезвычайно опасной, особенно если она действует эффективно. Я лишь утверждаю, что в церкви, где собран народ Божий, царит особая атмосфера. Она начинает воздействовать на человека сразу же, как только он переступает порог церкви, и усиливает действие Слова, произносимого с кафедры. Вот почему проповедование ни в коем случае не может быть заменено чтением, просмотром телепередач или чем-либо еще.

3. Послание и его изложение 

Итак, мы продолжаем рассуждать о том, что проповедование является главной задачей Церкви и ее служителей. В пользу этого утверждения мы привели доказательства из истории Церкви, попытались обосновать его теологически и обсудили некоторые возражения против него. Первое из них звучит так: «Разве времена не изменились?» Второе можно сформулировать следующим образом: «Разве нельзя достичь познания Истины при помощи книг, радио и телевидения?» Отсюда вытекает третье возражение: «Не лучше ли использовать метод групповой дискуссии? Зачем настаивать на проповедовании? Почему выбрана именно эта форма передачи Истины? Нельзя ли заменить проповедование обменом мнений, к примеру, или, как сегодня говорят, диалогом? Не лучше ли просто отвечать на вопросы людей — разумеется, в церкви!»

Кроме того, некоторые предлагают проводить телевизионные дискуссии с участием как верующих, так и неверующих людей и считают этот современный метод евангелизации и распространения послания Библии более эффективным, чем проповедование.

Поскольку в большинстве стран он пользуется сегодня солидной поддержкой и явной популярностью, нам следует рассмотреть его подробнее. Чтобы лучше объяснить свою позицию, я вновь хочу обратиться к воспоминаниям. Примерно в 1942 году мне предложили принять участие в публичном споре на религиозную тему с ныне покойным д-ром Джодом.

В то время он был необычайно популярным оратором, придерживающимся, я бы сказал, атеистических взглядов. Широкую известность и даже славу ему принесло участие в радиопрограмме под названием «Мозговой трест». Итак, меня пригласили дискутировать с ним о религии в дискуссионный клуб Оксфордского университета. Не стану утомлять вас предысторией этого приглашения, скажу лишь, что причиной его были мои проповеди. Я участвовал в работе миссии университета, и приглашение пришло мне сразу после моей воскресной вечерней проповеди. Однако я отказался от дискуссии. Правильно ли я поступил? Многие считали, что мне представилась чудесная возможность проповедовать и провозглашать Евангелие, что дискуссия со знаменитым д-ром Джодом привлечет внимание большой аудитории, что она будет широко освещена в прессе и т.п., и поэтому нельзя упускать такой случай.

Но я настаивал и продолжаю настаивать на том, что мое решение было правильным. Даже не учитывая всех тех обстоятельных доводов, которые нам еще предстоит рассмотреть, мы можем смело утверждать, что метод дискуссий в корне ошибочен. На мой взгляд, в дискуссиях очень редко выясняется истина. Зачастую они ни к чему не приводят. Они являются скорее развлечением и, насколько я знаю из собственного опыта, очень редко помогают людям принять христианскую веру.

Но есть и более серьезные доводы. Первый из них убедителен сам по себе. Он заключается в том, что Бог не может быть предметом обсуждений или дискуссий. Мы не должны забывать о том, Кто Он есть. Нам говорят, что неверующий человек, конечно же, не понимает этого, но какое это имеет значение? Главное, что мы знаем, Кто есть Бог, и поэтому мы отказываемся дискутировать о Нем. Наша вера не позволяет нам делать Бога предметом обсуждения, диспута или исследования. Мой довод основан на словах, с которыми Сам Бог обратился к Моисею из горящего куста (Исх. 3:1–6). Увидев удивительное явление — горящий куст, Моисей захотел подойти поближе и рассмотреть его, но услышал строгий голос: «Не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Вот основной принцип, из которого мы должны исходить. Наше отношение к Богу важнее любых конкретных действий, и, как напоминает Павел в Послании к Евреям, к Богу всегда нужно подходить «с благоговением и страхом, потому что Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:28–29).

На мой взгляд, это чрезвычайно важный вопрос. Недопустимо обсуждать Личность Бога забавы ради, раскинувшись в кресле с трубкой, сигаретой или сигарой в руке. Ведь Бог, как я уже говорил, — это не какая-нибудь философская категория X или философское понятие. Мы верим во всемогущего, славного, живого Бога, и как бы ни поступали другие, мы никогда не должны дискутировать о Нем как о каком-то абстрактном явлении или философской категории. На мой взгляд, это предельно важное, не нуждающееся в доказательствах утверждение, и из него неизбежно вытекают другие доводы.

Далее, во-вторых, я хочу подчеркнуть, что мы имеем дело с чрезвычайно серьезным и важным вопросом. Он касается не только жизни людей в этом мире, но и их вечной участи. Иначе говоря, сам характер данного вопроса таков, что о нем можно рассуждать только в предельно серьезной атмосфере. К нему нельзя подходить легкомысленно, только лишь с целью обсуждения. И уж тем более к нему нельзя относиться как к развлечению.

Мне кажется, что так называемые дискуссии или полемики о религии, устраиваемые на радио и телевидении, не содержат в себе рационального зерна. Они больше напоминают развлечение. Неверующие люди участвуют в них наравне с верующими, в ходе дискуссий можно услышать колкие замечания, шутки и смех, да и само их построение не предполагает глубокого исследования темы. Я настаиваю на том, что данный вопрос настолько серьезен, важен и актуален, что совершенно не допускает такого подхода.

Для большей убедительности хочу привести следующую аналогию. Предположим, вы внезапно серьезно заболели. У вас сильные боли и высокая температура. Доктор внимательно вас осматривает и затем обращается к другому, более опытному специалисту. Что бы вы сказали, если бы они принялись легко и непринужденно рассуждать о разных способах и методах лечения? Вы бы с негодованием заявили, что ваша жизнь в опасности и сейчас не время для обсуждения и полемики. Сейчас вам нужна ясность, ответственный подход и надежда на выздоровление. Вы были бы справедливо возмущены беззаботностью и жестокосердием врачей. Если же мы настолько серьезно относимся к физическому здоровью и самочувствию человека, то насколько серьезнее мы должны относиться к его душе и вечной участи!

Я подчеркиваю исключительную важность этого утверждения. Оно должно послужить упреком всем людям, и боюсь, что нам, христианам, нужно напоминать его ничуть не меньше, чем нехристианам. Очень часто мы крайне легкомысленно подходим к обсуждению теологических вопросов, как будто от них вовсе не зависят наше благоденствие, наша жизнь и вечная участь. Но это в корне неправильно. На повестке дня стоит вопрос жизни и смерти, и его нельзя рассматривать в атмосфере полемик и дискуссий. Он слишком серьезен. Речь идет о нашей жизни в этом мире и в вечности.

И, в-третьих, такие диалоги и полемики недопустимы по причине духовного невежества неверующих людей. Я настаиваю на том, что человек, не являющийся христианином, не имеет права участвовать в обсуждении богословских вопросов по одной важной причине: он духовно слеп и пребывает во тьме. Апостол Павел пишет в Первом послании к Коринфянам 2:14: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно». Он полностью лишен духовного понимания. Основная мысль второй главы Первого послания к Коринфянам заключается в том, что о таких вещах необходимо «судить духовно». Духовные истины изложены духовным языком, и они могут быть поняты только духовным разумом. Нехристианин, «душевный человек», подчеркивает Павел, не может их уразуметь. Отсюда следует, что с ним нет смысла дискутировать. Иными словами, не существует какой-то нейтральной полосы, на которой могли бы сойтись христианин и нехристианин. У них, как говорится, нет общей точки соприкосновения. Позиция христиан диаметрально противоположна позиции необращенных людей и полностью исключает ее. Поэтому участвовать в дискуссии или в обсуждении подобных вопросов совершенно бесполезно.

Четвертый аргумент, к которому я сейчас перехожу, подтверждает предыдущий. Он заключается в том, что для принятия евангельской вести необходимо прежде всего смирение. Главной проблемой душевного человека является гордость. Об этом говорится во второй части первой главы Первого послания Павла к Коринфянам: «Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего?» Апостол утверждает, что Бог, отказываясь участвовать в дискуссии с неверующим человеком, показывает его безумство. У него нет смирения, поскольку он хвалится собой, отвергая христианский принцип «Хвалящийся хвались Господом». Человек, не принимающий христианскую веру, нуждается в смирении. В первую очередь его нужно смирить. «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» Сам Господь говорит: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Матф. 18:3). Это важное, основополагающее утверждение относится ко всем без исключения. Все люди должны обратиться и стать «как дети». Все их знания и способности, достижения и положение в обществе не имеют никакого значения. У них нет надежды, пока они не осознают свое полное бессилие и не станут «как дети». Поэтому совершенно ясно, что мы не должны дискутировать или обсуждать с ними на равных подобные вопросы. Это основополагающий христианский постулат. Наш Господь выражается еще более категорично:


«Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение. Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Матф. 11:25–27).


Истина открывается нам в Писании только посредством Духа Святого. Поэтому я утверждаю, что использование в данном случае таких методов, как диспут, дискуссия или обмен мнениями противоречит характеру и сущности Евангелия. Одним словом, я не признаю все эти сегодняшние суррогаты проповедования и заявляю, что есть только один метод, и к нему прибегал в Афинах сам Апостол Павел. Я уже приводил его слова: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». Это очень важное, основополагающее заявление. Никакого результативного обмена мнениями не может быть до тех пор, пока люди не получат необходимой информации. Это «заявление» может сделать только Церковь, только проповедники, и это наша самая первая и важная задача.

Итак, мы рассмотрели все доводы, за исключением одного, последнего. Его можно сформулировать в виде вопроса: что делать, если люди отказываются слушать проповедь? Им просто неинтересно. Они хотят, чтобы считались с их мнением и предоставляли им возможность высказывать собственные соображения. Я остановлюсь на этом вопросе немного позже, когда мы будем говорить о поместной церкви, а сейчас позвольте сказать следующее. Истинное проповедование всегда привлекает слушателей. Я уже приводил доказательства из истории: люди всегда шли слушать истинную проповедь, и, можете не сомневаться, ситуация не изменилась, ибо Бог всегда и вовеки Тот же. Не изменился и человек. Кто не верует в это, недооценивает роль Духа Святого в проповеди Евангелия.

Результаты Его работы могут проявиться не сразу. Зачастую Он использует долговременную стратегию, и я глубоко убежден в ее эффективности, так как действует сам Бог. Он призывает и побуждает нас к проповедованию. Он всегда благословлял и продолжает благословлять этот труд. Испробовав другие методы и подходы, вы убедитесь в их бесплодности и вернетесь к проповедованию. Это истинно Божий метод, и его применение ведет к образованию новых церквей. Вы можете найти подтверждение этому в Новом Завете, в последующей истории Церкви и в современном мире.

* * *

Итак, я утверждаю, что истинное проповедование обязательно привлечет слушателей. В связи с этим нам необходимо обсудить вопрос: «Что такое проповедование?». Он, безусловно, имеет огромное значение. Я убежден, что источником большинства проблем, сложных ситуаций и трудностей, вызывающих вполне естественную тревогу членов церкви, является, в конечном счете, искаженный взгляд на проповедование и, следовательно, искаженное проповедование. Не думаю, что проповедник здесь ни при чем. Я убежден, что он несет главную ответственность за то, что люди не посещают места поклонения. Многие, конечно, пытаются найти этому другое объяснение. Наиболее часто ссылаются на две мировые войны. Было время, когда упадок проповедования связывали с нищетой: вряд ли люди, испытывающие недостаток в еде и в одежде, придут слушать проповедь. Но сегодня приводятся совсем другие аргументы. Согласно современным теориям, не нищета, а богатство препятствует людям обратиться к Богу. Они живут так хорошо и имеют так много, что не видят своей нужды в Евангелии. Но, объясняя такое отношение к проповедованию обстоятельствами, вы ставите себя в нелепое положение.

Я убежден, что главная ответственность лежит на проповеднике. Если он придерживается правильных взглядов, если его проповедование истинно, оно будет привлекать слушателей. Я снова повторяю, что, на мой взгляд, в мировой истории еще не было таких благоприятных условий для проповедования и такой острой необходимости в нем, как сегодня.

Итак, что же такое проповедование? Что я понимаю под этим словом? Давайте представим себе следующую картину. За кафедрой стоит человек и обращается к людям, сидящим на церковных скамьях и внимательно слушающим его. Что происходит? Что все это значит? Почему этот человек стоит за кафедрой? Какова его цель? Зачем церковь поручила ему это служение? Что движет людьми, которые приходят послушать его? Какова миссия этого человека? Что он пытается сделать и что он должен делать? На мой взгляд, это очень важные вопросы. Из-за пренебрежения ими люди уклоняются от верного курса и теряются во второстепенных деталях. Какова миссия человека за кафедрой? Это самый главный вопрос, и единственно правильный ответ на него таков: проповедник призван передавать людям Божье послание. Говоря словами апостола Павла, он — «посланник от имени Христова». Он послан Богом. Получив поручение, он поднялся на кафедру провозглашать Божью и Христову волю. Другими словами, его цель — не просто общаться с ними, не развлекать их, а, подчеркиваю, делать для них что-то конкретное, оказывать на них влияние. Проповедник воздействует не только на разум, на чувства или на волю человека, но на всю его личность. Истинное проповедование производит глубочайшие изменения в людях, которые не позволяют им вернуться в прежнее состояние. Другими словами, проповедование — это взаимодействие проповедника со слушателями. Оно полностью изменяет и преображает человека.

Я помню замечание, сделанное мне несколько лет назад по поводу некоторых моих очерков о Нагорной проповеди. Они были специально опубликованы в форме проповедей, хотя многие убеждали меня не делать этого. Времена проповедей, говорили мне, прошли, и лучше представить их, например, в форме эссе. Поэтому я был весьма удивлен, когда один христианский проповедник, очень известный в Великобритании, признался: «Мне нравятся ваши очерки о Нагорной проповеди. Они касаются моего сердца». Затем он добавил: «Мне рекомендовали много книг проповедников-ученых и профессоров, но у меня всегда складывалось впечатление, что все они написаны профессорами для профессоров, а не для меня. Ваши же проповеди обращены ко мне». Таким был отзыв этого одаренного и пользующегося признанием человека. Думаю, в его словах много правды. Он отлично понимал, что книги, рекомендованные ему для чтения, очень содержательны и полезны, но, по его словам, они «написаны профессорами для профессоров». Мне кажется, это очень важный момент, который нужно учитывать при чтении проповедей. Мы уже упоминали об опасности чрезмерного увлечения литературным стилем. Пять или шесть лет назад я прочел в одном литературном журнале статью. Ее автор поднимал эту же проблему. По его мнению, вместо настоящей литературы, людям слишком часто предлагают книги, написанные «рецензентами для рецензентов». Литературные критики, рецензируя книги, в первую очередь думают об их авторах, а не о читателях. Та же самая пагубная тенденция наблюдается и в проповедовании, которое должна отличать живая связь между проповедником и слушателем. Проповедование — нечто несравненно большее, чем просто передача знаний. Это двусторонний процесс, в котором участвуют как проповедник, так и слушатели, и если мы не поймем этого, наше проповедование не принесет плода.

Позвольте мне подтвердить данный принцип словами языческого философа, прекрасно осознававшего его важность. Однажды к Эпиктету пришел за советом молодой философ. Ответ Эпиктета очень полезен и для проповедников. Вот что он сказал: «Лекционный зал философа — это операционная. Выходя из него, люди испытывают скорее боль, чем удовольствие, так как они приходят сюда с какой-то проблемой: кто-то вывихнул руку, у кого-то абсцесс или головные боли. Кто назовет меня хорошим хирургом, если я сяду и начну произносить красивые фразы, рисуясь перед своими пациентами? Разве в этом они нуждаются? Разве для того молодые люди покидают свои дома, своих родителей и близких, оставляют свое имущество, чтобы сказать: „Браво! Ваши нравоучения просто великолепны!\"? Разве так поступали Сократ, Зенон и Клеант?»

Вот о чем должен помнить проповедник. Эпиктет считал, что об этом должны помнить и философы, поскольку они занимаются конкретными проблемами и вопросами. Даже философия должна интересоваться человеком и его насущными потребностями. По его словам, люди обращаются к философам, когда их что-то беспокоит. У одного человека, образно говоря, болит плечо, другого мучает нарыв, третьего — головная боль. То же самое можно сказать и о поместной церкви. На богослужения приходят не умы или интеллекты, а живые люди. Они живут в реальном мире со всеми его условностями, испытаниями и трудностями, и задача проповедника — не только помнить об этом, но и учитывать это в своих проповедях. Он имеет дело с людьми, испытывающими нужду, и он должен им помочь осознать эту нужду и найти выход. Вот что такое живое взаимодействие проповедника и слушателей.

Или возьмем другое высказывание Эпиктета. «Скажите мне, кого тронула ваша лекция и кого она заставила задуматься о жизни?» — вопрошает он философов. Этот же вопрос можно адресовать и проповедникам. Это тест. Если наша речь не волнует слушателей и не побуждает их задуматься о себе, значит, она не имеет ничего общего с проповедованием. «Или кто, — продолжает Эпиктет, — выходя из лекционного зала, может сказать: „Философ указал на меня пальцем. Я должен измениться\"?»

Слова Эпиктета как нельзя лучше выражают мое представление о проповедовании и его предназначении. Проповедь касается совести человека. Он чувствует, что речь идет о его жизни, и уходит со словами: «Я не могу больше так жить. Во мне произошла какая-то перемена, и теперь я стал другим человеком». Эпиктет добавляет, что, если вы не сможете глубоко затронуть слушателей, вам придется довольствоваться репликами типа:

— Отрывок о Ксерксе был прекрасным!

— Нет, лучшим было повествование о сражении в Фермопилах.

Как видите, проповедь никак не подействовала на этих людей. Они просто сидели, обсуждая и оценивая проповедника. Одному понравилась цитата, другому — историческая ссылка. Для них это было всего лишь развлечением — очень интересным, захватывающим, будоражащим ум. Проповедь ничего им не дала, и они ушли в таком же состоянии, в каком пришли.

Однако проповедование предназначено не для этого. Его цель — воздействовать на человека. Слушая проповедь, человек осознает, что через проповедника к нему обращается Сам Бог и что отныне он уже не сможет жить по-старому.

Таково общее определение проповедования. Что же делает человек за кафедрой? У него есть тема и определенная цель, но чем конкретно он занимается? Здесь, я думаю, нам необходимо разграничить два элемента проповедования: проповедь или послание, то есть содержание речи, и процесс проповедования или, если хотите, изложения. Очень жаль, что слово «проповедование» подразумевает не только изложение послания.

На мой взгляд, очень важно подчеркнуть явное различие между этими двумя элементами. Позвольте мне пояснить, что я имею в виду. Я помню утверждение, сделанное ныне покойным д-ром Дж. Д. Джонсом Борнмутским. Однажды он проповедовал в одной из английских церквей. После вечерней проповеди несколько местных служителей были приглашены для встречи с ним, и один из них попросил гостя назвать самого выдающегося, на его взгляд, проповедника. Ответ доктора был очень глубоким. Он сказал: «Я не могу назвать самого выдающегося проповедника, но могу с полной уверенностью сказать, что самое выдающееся проповедование, которое я когда-либо слышал, — это проповедование Джона Хаттона».

Данное высказывание прекрасно показывает важность этого различия. Понимаете, Дж. Д. Джонс Борнмутский посчитал понятие «выдающийся проповедник» слишком общим. Оно включает в себя личность проповедника, его характер, речь и тому подобное. Поэтому он затруднялся назвать какого-то одного человека. Но в отношении проповедования, как он выразился, в отношении самого процесса передачи послания у него не было никаких сомнений. Он однозначно указал на д-ра Джона А. Хаттона, бывшего служителя Вестминстерской часовни в Лондоне.

Или возьмем другой пример. Однажды я прочел высказывание Дэвида Джонса, знаменитого уэльсского служителя конца восемнадцатого столетия. Он сравнивал двух выдающихся евангельских проповедников того времени. Один из них — Джордж Уайтфилд, величайший проповедник всех эпох, известный как в Великобритании, так и в США. Другой — уэльсский служитель по имени Даниель Роулэндс, современник Уайтфилда, переживший его примерно на двадцать лет. Он также вошел в историю как выдающийся проповедник и оратор. Итак, Дэвид Джонс, сравнивая Уайтфилда и Даниеля Роулэндса, писал: «Что касается ораторского мастерства, изложения, процесса проповедования, способности подниматься к высотам и возносить собрание до небес, я не могу выделить кого-то из них — они оба были великолепны. Однако между ними существовала одна большая разница. Вы могли не сомневаться, что непременно услышите хорошую проповедь от Роулэндса, чего нельзя было сказать об Уайтфилде».

И здесь, как мы видим, речь идет о том же самом различии. Проповедование может быть очень хорошим, даже если проповедь не совсем удачна. Мы еще вернемся к данному вопросу несколько позже, а сейчас я только хочу подчеркнуть, что не следует отождествлять проповедь с процессом ее изложения. Можно привести следующую иллюстрацию. Один человек (если мне не изменяет память, дело было в Филадельфии) пришел к знаменитому Джорджу Уайтфиду и попросил у него разрешения напечатать его проповедь. Уайтфилд сказал в ответ: «Что ж, лично я не возражаю, но вы не сможете передать на печатной странице гром и молнию». Вот в чем суть. Для Уайтфилда это было необычайно важно, и это должно быть так же важно для всех проповедников. Вы можете передать на бумаге содержание проповеди, но не «гром и молнию». Их можно наблюдать во время проповедования, но невозможно отразить на бездушном листе бумаги. Это практически невыполнимая задача для самых лучших журналистов.

* * *

Таковы основные пункты данного вопроса, и мы начнем с рассуждения о проповеди. Эту тему также необходимо разделить на две части. В проповеди можно выделить содержание или послание, во-первых, и форму, в которую они облечены, во-вторых.

Начнем с содержания послания или проповеди. Что оно собой представляет? Прекрасным библейским ответом на этот вопрос является, на мой взгляд, знаменитое утверждение, сделанное Петром. Идя с Иоанном в храм в час молитвы, они увидели хромого человека, сидящего при Красных дверях. Этот калека пристально смотрел на апостолов, надеясь что-нибудь получить от них. Многие бросали ему милостыню. Больше миру нечего было предложить. Он не мог исцелить этого несчастного человека; он мог только немного облегчить его участь и дать ему некоторое утешение. Поэтому хромой глядел на этих двух людей, ожидая от них подаяния. Но он получил совсем не то, что ожидал. Петр обратился к нему со словами: «Серебра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи» (Д. Ап. 3:1–6).

Что это значит? Слова Петра напоминают нам о том, чего мы не должны делать, и о том, что мы не способны сделать.

Но есть одно особое поручение, которое мы можем и должны выполнять.

На мой взгляд, эта яркая иллюстрация поможет нам усвоить данную истину. Каковы же наши принципы? Первый и главный из них заключается в том, что послание или проповедь не должны состоять из одних только комментариев на злобу дня. Другими словами, мы не должны говорить с людьми о событиях недели, о газетных статьях, о политике и т.п. Некоторые проповедники постоянно берут материал для воскресных проповедей из газет и попросту комментируют происшедшие события. Это так называемое актуальное проповедование. Другие основывают свои проповеди на книгах. К примеру, они рассказывают сюжет недавно прочитанного романа, передают его основную идею и в конце пытаются вывести мораль или какой-то принцип. В этой связи я вспоминаю журналистку, которая часто писала для одной еженедельной религиозной газеты. Однажды она рассказала в статье о своем любимом проповеднике. Ее привлекало в нем то, что «он всегда делится впечатлениями о прочитанном».

Есть и такие проповедники, которые, кажется, считают проповедь нравоучительным эссе или сводом определенных этических норм. А кое-кто утверждает, что проповедь должна вести к духовному подъему, выступать неким психотерапевтическим средством. Они могут использовать христианскую терминологию, но лишь для того, чтобы оказать психологическое воздействие на людей, заставить их почувствовать себя счастливыми и более успешными, научить справляться с жизненными проблемами, то есть научить «позитивно мыслить» и т.д. В нашем столетии такое «проповедование» стало необычайно популярным.

Сюда же можно отнести более интеллектуальные занятия: умозрительные рассуждения, философствование, выдвижение и оценку гипотез, попытки на соответствующем уровне установить контакт с современным человеком и подобрать послание, «подходящее для людей атомного века», и т.д.

Я утверждаю, что все вышеперечисленное в корне неправильно и не является задачей человека, стоящего за кафедрой. Почему? Потому что и мир может делать то же самое.

Здесь нет ничего особенного, и я отнес бы все это к категории «серебра и золота». Бог нам вверил совершенно другое послание. Я вовсе не утверждаю, что проповедование не должно делать людей счастливее. Напротив, как я уже подчеркивал, оно положительно воздействует на все сферы жизни человека, однако это воздействие не является его главной целью.

Когда мы перейдем непосредственно к вопросу построения проповеди, я постараюсь доказать, что мы всегда должны говорить о ее важности. Но показывать важность послания Слова Божьего и произносить злободневную проповедь — это далеко не одно и то же. Разрешение жизненных проблем не является главной задачей проповедования. Этим может заниматься и мир с помощью этики и философии, общественных и политических организаций, но у проповедника другое призвание.

К чему же он призван? Теперь мы переходим к положительным утверждениям. Какова суть разговора Петра и Иоанна с человеком, сидящим у Красных дверей храма. Она заключается в словах «что имею». Петр как бы говорил: «Мне не все подвластно. Однако я нечто получил. У меня есть некое поручение. Что имею, то даю тебе».

Также апостол Павел пишет: «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял…» (1 Кор. 15:3). Вот что определяет послание или проповедь как таковую. Она дается проповеднику. Очень ясно раскрывает данную идею термин «посланник», используемый Петром. Под этим словом вовсе не подразумевается человек, высказывающий собственные мысли, мнения, точки зрения или желания. Миссия посланника заключается в том, чтобы говорить от имени правительства или главы государства (президента, короля, императора и т.д.). Он «послан» для этой цели. Он не высказывает, поразмыслив, собственные взгляды и идеи. Он передает послание, и в этом заключается его поручение и обязанность.

Другими словами, содержание проповеди — это то, что в Новом Завете названо «Словом». Под выражениями «проповедовать Слово», «проповедовать Евангелие» или «проповедовать всю волю Божью» подразумевается передача послания Библии, послания Священного Писания.

В чем же заключается суть послания? Она сводится к словам «что имею». Это нечто принятое или полученное проповедником. Он не высказывает собственные мысли и идеи, не делится своими предположениями, а излагает то, что было ему дано. Он лишь представитель, проводник, канал или инструмент, если хотите.

Вот что такое послание. В послании Библии можно выделить два основных аспекта, имеющих существенное различие. Первый — ке^та — можно назвать вестью о спасении, и он определяет евангельское проповедование. Второй — аЧа\'ас-Ие — предполагает духовное наставление уверовавших людей, назидание святых. Мы всегда должны иметь в виду эти два аспекта и учитывать их при подготовке проповедей.

Что я понимаю под евангельским проповедованием? В Первом послании Павла к Фессалоникийцам содержится прекрасный ответ на этот вопрос. Павел напоминает, о чем он проповедовал, придя к ним в первый раз. Именно благодаря его проповеди в Фессалониках возникла церковь. Он пишет: «Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к вам, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному и ожидать с небес Сына Его, Которого Он воскресил из мертвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес. 1: 9-10). Это прекрасное определение евангельского послания.

Еще одно определение Павел приводит в прощальном обращении к пресвитерам Ефесской церкви, пришедшим на берег моря встретиться с ним и проводить его в Иерусалим. В Деяниях 20 содержится чудесное описание этого события. Павел напоминает пресвитерам о характере своего проповедования. Он проповедовал «всенародно и по домам», «со многими слезами», возвещал «покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 17–21). Вот как определил апостол суть своего послания.

Можно сказать, что данный вид проповедования является прежде всего провозглашением бытия Бога: «…как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному». Настоящее евангельское проповедование начинается с Бога и с провозглашения Его бытия, силы и славы, о чем постоянно напоминает Новый Завет. Как раз об этом Павел говорил в Афинах: «Сего-то… я проповедую вам». Проповедуя о Боге, он противопоставляет Его идолам и показывает их пустоту, бессодержательность и бесполезность.

Это, в свою очередь, ведет к проповедованию Закона. Сущность Бога определяет Закон Божий — Его отношение к миру и человеку. Предназначение Закона — привести людей к осознанию греха и покаянию, что, в свою очередь, ведет к вере в Господа Иисуса Христа как в единственного Спасителя. Таково евангельское проповедование. Его суть прекрасно изложена в Иоанна 3:16: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную».

Но есть еще и вторая сторона, второй аспект проповедования, предполагающий учение, «созидание святых». Я бы также разделил его на две части: теоретическую (назидательную) и практическую. Мы будем исследовать этот вопрос подробнее, когда перейдем к более практической части данной темы. Главное, чтобы проповедник помнил об этом двойном делении и имел в виду, что второй аспект проповедования, назидательный, также имеет две стороны — теоретическую и практическую.

Другими словами, истинный проповедник сочетает в себе по меньшей мере три типа проповедника, так как существует три типа проповедования — евангелизационное, практическое с элементами назидания и преимущественно назидательное. Проповеди первого типа должны звучать в церкви не менее одного раза в неделю. Практические проповеди с элементами назидания я читал, как правило, в воскресенье утром, а назидательные — в воскресенье вечером.

Я хочу подчеркнуть, что данная классификация носит условный характер, но ее следует учитывать при подготовке проповеди в качестве общего руководства. В дальнейшем нам предстоит рассмотреть соотношение основного послания Библии и этих конкретных видов изложения.

4. Построение проповеди 

Итак, мы рассмотрели три основных типа проповедей.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что эта классификация носит условный, а не абсолютный характер. Ее полезно помнить и учитывать при подготовке проповедей. Нельзя уделять внимание только евангелизационным проповедям, но недопустимо и полностью пренебрегать ими. Знание этих типов проповедей имеет практическое значение для проповедника, и я хочу подчеркнуть, что все они взаимосвязаны.

Таким образом, возникает очень важный вопрос: как сохранить эту взаимосвязь? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять отношение между теологией и проповедованием. Истинное проповедование всегда имеет теологическое основание. Это общее правило. Нам следует быть особенно внимательными, когда мы строим свою проповедь на отдельных, вырванных из контекста стихах, чтобы не допустить противоречий. Проповедуя на не связанные между собой отрывки, мы можем высказывать взаимоисключающие и противоречащие истине суждения. Чтобы избежать этого и сохранить взаимосвязь между различными типами проповедования, необходимо основывать их на теологии. Нетеологического типа проповедования просто не существует.

Очень часто в наше время евангелизационное проповедование считают нетеологическим. Я хорошо помню, как во время евангелизационной кампании, проводимой в Лондоне несколько лет тому назад, один либеральный религиозный еженедельник призывал «установить теологическое перемирие», а позже все «расставить по своим местам». Идея состояла в том, что евангелизм якобы не имеет никакого отношения к теологии. Сначала, как утверждают сторонники этой концепции, нужно «привести людей ко Христу», научить их истине, а затем уже заниматься теологией.

Я считаю такой подход совершенно неправильным и, более того, чудовищным. Я готов доказать, что во многих отношениях евангелизационное проповедование должно основываться на теологии более, чем всякое другое, и на то есть веские причины. Для чего вы призываете людей к покаянию? Почему вы призываете их верить в Евангелие? Вы не можете подходить к вопросу покаяния, не касаясь доктрин о человеке, о грехопадении, о грехе и о гневе Божьем. Как вы можете призывать людей прийти ко Христу, если вы не знаете, кто Он и что дает нам право обращаться к Нему? Другими словами, это в высшей степени теологический вопрос. Евангелизм, если он не имеет под собой теологического фундамента, не является таковым вообще. Это может быть призыв принять решение, обратиться к религии и изменить свою жизнь к лучшему или обещание своего рода психологической помощи, но ни в коем случае не христианский евангелизм, потому что все это не имеет смысла вне великих теологических принципов. Поэтому я настаиваю на том, что любой вид проповедования, включая евангельское, должен основываться на теологии.

В то же время для нас очень важно понять, что проповедование — это не чтение лекций по теологии и не исследование какого-либо теологического вопроса. Я намереваюсь обсудить этот вопрос позднее, а сейчас мы рассматриваем только общие определения.

Но если проповедование должно иметь теологический характер, но при этом не превращаться в теологические лекции, то какова же взаимосвязь между проповедованием и теологией? Я бы сказал, что проповедник должен обладать глубоким пониманием всего библейского послания, которое, конечно же, представляет собой единое целое. Иначе говоря, проповедник должен быть знатоком библейской теологии, которая, в свою очередь, ведет к систематической теологии. На мой взгляд, для проповедника нет ничего важнее знания систематической теологии и умения в ней разбираться. Систематическая теология — средоточие истин Писания — должна быть основой и направляющей силой проповедования. Каждое послание, вытекающее из конкретного текста или утверждения Писания, должно быть частью или аспектом всей истины. Оно ни в коем случае не является чем-то обособленным, отдельным или самостоятельным. Следует всегда помнить, что доктрина, содержащаяся в конкретном тексте, является частицей одной Истины, одной Веры. Вот что значит «сопоставление Писания с Писанием». Ни один стих Библии нельзя рассматривать в отрыве от контекста. Готовясь к проповеди, мы должны опираться на систематическую теологию.

Однако я хочу вас предупредить. Нельзя злоупотреблять системным подходом, применяя его к каждому конкретному тексту, но в то же время необходимо следить, чтобы толкование этого текста не расходилось с системой доктрин и истин Писания. Некоторые проповедники ошибочно применяют систематическую теологию к отдельным отрывкам и в результате искажают их смысл. Другими словами, они выводят доктрину из текста, не имеющего к ней никакого отношения. Сама доктрина может быть правильной, однако мы обязаны следить и за текстуальной точностью. Вот что я имею в виду, когда говорю, что нельзя применять свою систему к каждому конкретному тексту или утверждению. Вы правильно используете систематическую теологию, если, обнаружив в тексте конкретную доктрину, проверяете ее и сопоставляете с общей библейской доктриной. Это очень важно и необходимо.

Иначе говоря, я убежден, что мы призваны излагать целостное послание, «всю волю Божью», что намного важнее, чем останавливаться на деталях и отдельных элементах.

Наверное, нам следует вспомнить, что в новозаветные времена и в первые годы христианской Церкви проповедовали совсем не так, как сегодня. Тогда еще не было Нового Завета и неоткуда было взять текст, проанализировать его, истолковать и затем применить в жизни. Что же тогда проповедовалось? Великое послание Бога, вверенное людям, великая истина, великое учение о спасении. Такой наша проповедь должна быть всегда, какой бы мы текст ни рассматривали. На мой взгляд, это главное, что можно сказать об отношении между теологией и проповедованием.

Прежде чем мы закончим рассуждения о содержании проповеди, мне хотелось бы обратить внимание на еще один общий момент: мы должны проповедовать Евангелие, а не о Евангелии. Это различие нелегко объяснить словами, однако о нем очень важно помнить. Некоторые служители полагают, что они проповедуют Евангелие, тогда как в действительности они просто рассказывают о нем. Я всегда считал это характерной особенностью и, более того, ловушкой бартианцев. Они все время говорят или свидетельствуют «о Слове». Но это не то, к чему мы призваны. Наше призвание — проповедовать, излагать и передавать само Слово. Мы являемся каналами или проводниками, через которые Слово должно доходить до людей.

Другими словами, мы призваны не к тому, чтобы просто рассказывать о Евангелии. Я вспоминаю, как проповедовали лет пятьдесят назад. Манеру проповедования того времени часто называли «восхвалением Евангелия». В своей проповеди проповедник произносил высокие слова о Евангелии и старался показать его красоту. Я считаю такой подход неверным. Евангелие прекрасно, его нужно восхвалять, но это не является главной задачей проповедника. Он должен передавать или возвещать евангельскую весть.

Позвольте мне выразить свою мысль так: задача проповедника заключается не в том, чтобы чисто теоретически излагать Евангелие. Однако же это очень часто практикуется. Проповедник может анализировать Евангелие, исследовать его структуру и рассказывать о его красоте, однако его призвание не в этом. Его задача — проповедовать Евангелие, передавать его и доносить до сознания людей. Таким образом, давайте уясним, что мы не должны говорить о Евангелии как о чем-то внешнем по отношению к нам, использовать как тему для обсуждения. Мы покорены им, и оно само действует через нас и оказывает влияние на слушателей.

Здесь необходимо еще раз подчеркнуть, что мы должны возвещать Евангелие во всей его полноте. Существует личный аспект Евангелия, и мы должны начинать именно с него. Однако на нем нельзя останавливаться. Помимо личного, есть еще социальный, а также вселенский аспекты. Мы должны представлять весь план спасения так, как он изложен в Писании. Нам нужно показывать, что конечная цель, как говорит апостол Павел в Ефесянам 1:10, — «все небесное и земное соединить под главою Христом». Вот к чему мы призваны, и вот почему я настаиваю на том, что в нашем проповедовании и в нашем служении Слова мы должны учитывать эти три аспекта. Безусловно, сказанное относится к третьему типу проповедования, которое, как я говорил, является преимущественно назидательным. Вы не призываете людей к покаянию, не решаете их проблемы, а всячески стараетесь показать им, что они являются частью одного целого. Вы подчеркиваете, что спасение — это не субъективное ощущение, не чувство радости и мира и не что-либо такое, что нужно лично им. Все это очень важно, но есть нечто более важное, к чему причастна вся вселенная. Мы должны показать людям масштабы и величие Евангелия.

Иначе говоря, каждая его часть является частью единого целого, и очень важно, чтобы мы всегда давали людям почувствовать это. Меня всегда восхищает ясность, с которой во всех своих посланиях апостол Павел отображает данную сторону проповедования. Позвольте мне, опираясь на них, объяснить, что я имею в виду. Каждое из его посланий можно условно разделить на две основные части. Павел начинает с приветствия, после чего напоминает читателям великие библейские доктрины, в которые они уверовали. Затем, примерно в середине послания, появляется его знаменитое «итак» и далее говорится о практическом применении доктрин. Он как бы говорит: «Так как вы утверждаете, что уверовали во все это, то…». А дальше идет объяснение, как они должны жить и поступать. Таким образом, почти всегда первая половина его посланий является доктринальной, а вторая — практической. Также хочу отметить поразительную и, на мой взгляд, захватывающую и волнующую особенность: даже в практической части послания он продолжает излагать доктрину. Таков общий метод апостола Павла, но нам не обязательно придерживаться его слишком строго; данный порядок не является абсолютным. Все эти аспекты настолько взаимосвязаны, что мы не можем рассматривать их изолированно друг от друга.

Другими словами, хотя и существует аспект проповедования, предполагающий нравственные и этические принципы и их применение в жизни, его никогда не нужно выделять и выносить на первый план. Возьмем, к примеру, слова, которыми Павел начинает двенадцатую главу Послания к Римлянам: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши…» Это призыв, а не просто нравоучение. Он становится возможным благодаря тому, что мы уже познали и во что уверовали. Таким образом, разграничение учения и применения необходимо, но на нем не нужно слишком заострять внимание. Оно имеет практическое значение, однако эти элементы не следует рассматривать изолированно. Проповедник должен излагать истину во всей ее полноте и многообразии, даже если он делает ударение на каких-то конкретных вопросах.

Кроме того, иногда вы будете сталкиваться с неожиданными ситуациями. Я имею в виду следующее. Люди, слушая вашу евангелизационную проповедь, могут не ощутить ее силы и остаться равнодушными, однако они могут обратиться, прослушав назидательную проповедь, предназначенную для наставления святых. Иногда бывают и такие неожиданности, и это, как я надеюсь дальше показать, Божья милость. В этом, в частности, заключается великая романтика проповедования. Перед собранием вы говорите себе: «Сегодня будет евангелизационное богослужение, а в следующий раз я займусь назиданием святых и созиданием их в вере». Но бывает, что люди обращаются к Богу во время второго, назидательного, служения. «Дух дышит, где хочет…» Он нам неподвластен, и мы должны помнить этот Божий принцип.

Итак, до сих пор мы рассуждали о содержании проповеди, а теперь остановимся на ее форме. Я готов признать эту тему наиболее сложной из всех, которые нам предстоит рассмотреть, и в то же время я хочу отметить, что она является и одной из самых важных.

Начнем с отрицательных утверждений. Проповедь — это не эссе. Об этом необходимо постоянно напоминать, так как очень многие не видят между ними никакой разницы. Мы уже останавливались на этом, когда рассуждали об опасности публикации и чтения проповедей. Почему я утверждаю, что проповедь — это не эссе? Прежде всего потому, что, согласно определению, они совершенно отличаются по стилю. Эссе предназначено для чтения, проповедь же, как правило, воспринимается на слух. При написании эссе вы заботитесь об изяществе слога и особой форме, что не обязательно для проповеди. Существуют и другие отличия. Например, в эссе не допускаются повторения, а в проповеди они играют важную роль. Все учение строится на повторении основных библейских истин, что помогает донести истину до сознания слушающих и сделать ее понятной. Кроме того, в эссе, как правило, развивается, подробно анализируется и рассматривается с разных сторон конкретная тема, идея или мысль. Не зная этих различий, проповедник может взять из какого-то текста только идею и, увлекшись ею, попрощаться с текстом и контекстом и приступить к написанию эссе. После этого он выходит к кафедре и либо читает, либо рассказывает подготовленное таким образом произведение. Но я утверждаю, что данный подход имеет мало общего с проповедованием, если имеет вообще. И это большей частью потому, что в эссе отсутствует элемент резкой критики, в противном случае его вряд ли можно назвать хорошим. Эссе характеризуется игрой слов, легкостью и изяществом. Произведения, написанные в этом жанре, интересны и увлекательны, однако это вовсе не проповедование.

Во-вторых, я утверждаю, что изложение проповеди нельзя путать с чтением лекции. Это совершенно разные вещи, и я объясню почему. Лекция начинается с темы и предназначена для того, чтобы передать определенные знания. Она обращена главным образом к разуму, и ее цель — дать указания и изложить факты. Поэтому в лекции также отсутствует элемент критики. Лектор, в отличие от проповедника, не ставит перед собой задачу произвести в слушателе перемену. Но самая большая разница между лекцией и проповедью заключается, на мой взгляд, в том, что истинная проповедь не начинается с темы и всегда носит разъяснительный характер. В проповеди тема и доктрина вытекают из текста и контекста и иллюстрируются ими. Поэтому проповедь должна начинаться с отрывка Писания, в свете которого и рассматривается определенная доктрина или тема. Итак, я утверждаю, что проповедь всегда должна носить разъяснительный характер. Но здесь следует отметить чрезвычайно важный момент. Проповедь — это не подстрочный комментарий и не простое разъяснение значения стиха, отрывка или параграфа. Я обращаю на это внимание, поскольку многие сегодня увлекаются, как они говорят, разъяснительным проповедованием, демонстрируя тем самым свое полное незнание данного предмета. В их понимании, проповедь — это просто цикл комментариев или подстрочный комментарий к параграфу, отрывку или утверждению. Они читают отрывок и объясняют по порядку каждый его стих. Дойдя таким образом до конца отрывка, они воображают, что прочли проповедь, хотя на самом деле они всего-навсего сделали комментарий или, я бы сказал, вступление к проповеди.

В связи с этим встает вопрос о том, какое место в проповеди занимает разъяснение. Я настаиваю на том, что важнейшей особенностью проповеди является определенная форма, которая и делает ее проповедью. В ее основе лежит разъяснение. Именно оно, преобразованное и переделанное в послание, обладает этой характерной формой. В Ветхом Завете есть выражение, которое помогает понять данный принцип. Мы читаем о «бремени от Господа». Под словом «бремя» подразумевается послание. Пророки получали от Господа целостное послание («бремя») и передавали его. Это, на мой взгляд, совершенно не присуще эссе, лекции и даже серии комментариев к ряду стихов. Я настаиваю на том, что проповедь, подобно музыкальной симфонии, должна иметь форму. Симфония состоит из нескольких частей, каждая из которых имеет свой неповторимый характер, однако вы воспринимаете ее как единое целое, которое не сводится к простой сумме этих частей. То же самое можно сказать и о строении проповеди. Она представляет собой не просто разъяснение ряда стихов или серию прекрасных утверждений и замечаний, а нечто несравненно большее. Определенная форма — вот что делает проповедь проповедью и является ее характерной чертой.

* * *

Здесь я вынужден ненадолго отклониться от темы, чтобы рассмотреть один глубоко волнующий меня вопрос. Эдвин Хэтч в своих Хиббертских лекциях 1888 года — я уже приводил из них цитаты — придает большое значение тому факту, что самое раннее христианское проповедование было полностью пророческим. Он утверждает, что христиане получали послания через Святого Духа, а затем шли и излагали их без предварительного осмысления и подготовки. В таких проповедях отсутствовала форма, они состояли из отдельных высказываний. «Изрекали… святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым». Они неожиданно получали послание и произносили его. Мы находим подтверждение этому в 1 Коринфянам: 14 и других отрывках Писания. Более того, Хэтч заявляет, что наша трактовка проповедования, в частности моя, идет вразрез с Новым Заветом. Он утверждает, что такое понимание проникло в христианство и отразилось на проповедовании вследствие влияния Греции на раннюю Церковь, которое было особенно сильным во втором столетии. Греки, конечно, придавали большое значение форме, причем любой — форме тела, форме строений и т.д., — и поэтому они стали обращать внимание на форму своих выступлений и речей. Они делали на ней особый акцент. Человек, желавший оказать влияние на людей, придавал особое значение способу изложения своего материала. Таким образом, греки выработали свой метод или форму, и эта форма была присуща проповеди на протяжении долгой истории христианской Церкви.

Я очень коротко остановлюсь на этом. Сразу же следует сказать, что в словах Хэтча есть большая доля истины. Богодухновенный, пророческий аспект проповеди ясно прослеживается в Новом Завете. Тем не менее, я возражаю против выводов Хэтча и считаю, что его точка зрения несколько противоречит содержанию Нового Завета. Я согласен с главным положением его учения, согласно которому нельзя ставить форму на первое место и интересоваться ею больше, нежели содержанием. Сегодня это очень актуально. Всякий раз, когда мы придерживаемся какой-то формы — литературной или любой другой, мы рискуем стать ее рабами и больше заботиться о том, как мы говорим, а не о том, что мы говорим. Безусловно, все это правильно, однако даже с точки зрения Нового Завета Хэтч заходит слишком далеко. Нельзя не заметить, что проповедь Петра, сказанная в день Пятидесятницы, имела определенную форму. Это не был набор не связанных между собой утверждений (Д. Ап. 2). Если мы внимательно прочтем защитную речь Стефана перед синедрионом (Д. Ап. 7), мы убедимся, что она также имела определенную форму, и я бы назвал ее проповедью. В ней явно прослеживается план, которому в точности следовал Стефан. Он с самого начала знал, как закончит свою речь, и не отступал от своего плана. Невозможно читать это знаменитое выступление, не восторгаясь его формой и композицией. Безусловно, то же самое можно сказать о речи Павла в Антиохии Писидийской, записанной в Деяниях 13. Павел придерживался определенного плана или, если хотите, наброска, схемы. Его обращение, бесспорно, имело форму.

Итак, мы рассмотрели некоторые замечания в защиту проповеди и некоторые возражения против критики Хэтча, и все-таки я советую сохранять гибкость в подобных вопросах. История Церкви и история проповедования ясно показывает, что, толкуя их, можно впасть в крайность и таким образом натолкнуться на противодействие. Церковь в этом отношении, как и во многих других, проявляла ревность не по рассуждению вместо того, чтобы придерживаться образца Нового Завета.

Какую же форму должна иметь проповедь? Я считаю, что проповедь нужно начинать с разъяснения выбранного отрывка или стиха. Это очень важно. Как я уже сказал, всякое проповедование должно быть разъяснительным. Не стоит начинать с главной мысли, даже если она интересная и правильная, иначе вам придется снова и снова к ней возвращаться. Вы обнаружите, что без конца повторяете одно и то же. Если бы не существовало других аргументов в пользу разъяснительного проповедования, думаю, было бы достаточно одного этого. Его знание поможет обеспечить и сохранить разнообразие вашего проповедования. Это важно как для слушателей, так и для вас самих!

Итак, вы должны разъяснять. Очень важно, чтобы люди понимали, что ваши рассуждения основываются на Библии. Вы представляете Библию и ее послание. Вот почему я отношусь к тем людям, которые предпочитают, чтобы Библия постоянно лежала на кафедре. Она должна быть всегда открытой, и люди должны видеть, что проповедник проповедует из нее. Я знаю людей, которые брали Библию только для того, чтобы прочитать текст, а затем закрывали ее, откладывали в сторону и начинали проповедовать. С точки зрения истинного проповедования я считаю это неправильным. Мы должны показывать (и это, наверное, важнее любых слов), что наша проповедь основана на Библии, и только на Библии. Мы передаем ее послание.

Итак, необходимо начинать с разъяснения и только потом переходить к основной мысли. Если вы правильно поняли стих или отрывок, вы поймете конкретную доктрину, составляющую часть послания Библии. Ваша задача — постоянный поиск доктрины. Исследуя текст, вы должны прежде всего ответить на следующие вопросы: Что означает данный стих? Какое учение содержится в нем? Какая его главная идея? При подготовке проповеди нет ничего более важного.

Найдя таким образом доктрину и хорошо разобравшись в ней, вы приступаете к рассуждению о ее значении для слушателей. Это очень важный момент. Как я уже сказал, вы излагаете не лекцию и не эссе, а проповедь, способную повлиять на людей, на их жизнь и мировоззрение. Поэтому вы обязаны говорить о практическом значении библейских доктрин. Вы не археолог, читающий лекцию по истории древнего мира, древних цивилизаций и т.п., а проповедник, обращающийся к реальным людям, имеющим реальные проблемы. Ваша задача — открыть им, что библейские доктрины — это не какое-нибудь отвлеченное или абстрактное учение, интересующее только специалистов. Вы должны показать своим слушателям, что послание Библии им жизненно необходимо и что оно способно преобразить их жизнь. Вот почему они должны внимать ему всем своим существом.

Далее содержание проповеди необходимо разбить на тезисы, разделы или пункты, — как вам больше нравится, — чтобы облегчить понимание главной доктрины или главного положения. Но при этом нужно соблюдать определенную форму. Как композитор во вступлении к симфонии или в увертюре посвящает нас в тайну сюжета, который он намеревается раскрыть, так и проповедник должен обозначить во вступительной части проповеди ее основную тему и разделы, а затем последовательно и подробно изложить их. Итак, содержание необходимо разбить на тезисы.

Последовательность этих тезисов или подзаголовков имеет огромное значение. После того как вы разделите тему на несколько частей, вы должны рассмотреть их в определенном порядке. У вас есть доктрина, идея или утверждение, которые вы хотите обосновать и разъяснить слушателям, поэтому нужно расположить свои тезисы и подразделы так, чтобы из первого пункта логически вытекал второй, из второго — третий и т.д. Каждый последующий пункт должен быть логическим продолжением предыдущего и заканчиваться определенным выводом. Все должно быть направлено на то, чтобы раскрыть суть конкретной доктрины.

Я подчеркиваю, что проповеднику необходимо следить за развитием мысли. Каждый из тезисов проповеди зависит и в то же время отличается от всех остальных. Каждый из них представляет собой часть целого и должен раскрывать новые аспекты темы. Вы не просто повторяете одно и то же несколько раз, а подводите слушателей к главному выводу. Таким образом, говоря о форме проповеди, мы в первую очередь должны обратить внимание на последовательность изложения, аргументацию и развитие темы. Все это помогает проповеднику подойти к кульминации и так представить великую истину, чтобы она надолго запечатлелась в памяти слушателей.

Излагая библейское послание, очень важно обращать внимание на его применение. Это можно делать с помощью вопросов и ответов и любым другим способом. Слушатели должны видеть, что вы касаетесь действительно важных жизненных вопросов, а не читаете лекцию или рассматриваете какую-то абстрактную тему. Итак, вы должны говорить о связи проповедуемых истин с реальной жизнью и, подойдя к кульминации, еще раз напомнить об этом. Можно сделать это в форме наставления, которое также может быть представлено серией вопросов или кратких утверждений. Главное, чтобы проповедь всегда заканчивалась практическими рекомендациями или наставлением.

Вот что я подразумеваю под проповедью и формой проповеди. Вы не просто толкуете текст. Разумеется, вы должны это делать и делаете, но основная ваша задача — передать послание. Иными словами, проповедь представляет собой целостное, законченное послание, и проповедник должен следить за сохранением этой целостности. Особенно важно обращать на это внимание при чтении цикла проповедей. Вы можете несколько проповедей посвятить объяснению одного и того же текста или отрывка. При этом может случиться так, что вы не уложитесь в отведенное время и не успеете прочесть какую-то конкретную проповедь. Избегайте говорить: «Ну что ж, продолжим эту тему в следующий раз».

На мой взгляд, это недопустимо. Мы должны следить за тем, чтобы каждая проповедь характеризовалась целостностью и логической завершенностью. Если же вы хотите продолжить изложение какой-то темы, вы должны вначале напомнить основные тезисы предыдущей проповеди и позаботиться о том, чтобы излагаемая проповедь была логически завершенной.

Я считаю, что это очень важно по многим причинам. Одна из них, несомненно, заключается в том, что некоторые слушатели не смогут прийти в следующее воскресенье, и им, конечно, хотелось бы знать, о чем вы будете говорить дальше. Или, возможно, кто-то из них отсутствовал в предыдущее воскресенье, и поэтому им трудно сориентироваться. Вот почему так важно, чтобы каждая проповедь отличалась целостностью и определенной формой.

В проповеди также должен присутствовать художественный элемент, что требует особой подготовки. Материалу необходимо придать форму. Я представляю, как работает над этим композитор или поэт. Поэт, чтобы написать стихотворение, должен облачить свои идеи и мысли в определенную форму. Когда мы подойдем к вопросу практической подготовке проповеди, я подробно остановлюсь на характерных особенностях этого нелегкого и кропотливого труда, на некоторых проблемах и на том, как иногда они неожиданно и непредсказуемо разрешаются. А сейчас я лишь хочу отметить, что задача проповедника — придать имеющемуся материалу форму проповеди.

Кто-то спросит: «Но почему это так необходимо?» Потому что в этом нуждаются люди, которые приходят послушать проповедь. Я считаю, что греки совершенно правильно подметили, что людям легче усваивать, запоминать, понимать и применять истину, изложенную таким образом. Другими словами, забота о форме проповеди — это не просто «искусство ради искусства». Мы используем художественный элемент ради людей, ибо он способствует распространению Истины и прославлению Евангелия. Думаю, об этом ярко свидетельствует долгая история христианской Церкви. На протяжении многих столетий Бог посредством Духа Своего особо благословлял проповедование, основанное на великих проповедях. Великие проповедники — это люди, которые составляли великие проповеди.

Возможно, кто-нибудь спросит: «А как насчет такого-то проповедника? Он редко готовил проповеди, но, без сомнения, Бог его особенно благословлял!» Я отвечу: «Да! Это исключение, подтверждающее правило». Никто не строит теорию на исключениях. Бог силен использовать любого человека так, как Ему угодно. Он может использовать даже молчание. Но проповедник призван передавать Истину. Прочтите о великих проповедниках прошлого, и вы убедитесь, что их проповеди были исполнены Духа и что Бог использовал их для обращения грешников и назидания святых.

Итак, подведем итоги. Подготовка проповеди требует упорного и кропотливого труда. Иногда чрезвычайно сложно придать определенную форму материалу, взятому из Писания. Проповедника можно сравнить с горшечником, изготавливающим какой-то сосуд, или с кузнецом, делающим подковы для лошадей. Кузнец раскаляет металл на огне, кладет его на наковальню и начинает бить по нему молотом. С каждым ударом кусок металла все больше и больше напоминает подкову. Кузнец трудится до тех пор, пока не добьется желаемого результата. То же самое можно сказать о работе над проповедью. Это изнурительный и в то же время захватывающий и увлекательный процесс. Могу вас уверить, что, составив проповедь, вы испытаете одно из самых прекрасных человеческих чувств. Вы осознаете, что совершили «творческий акт», как назвал свою книгу Артур Костлер, и вам станет понятнее место Писания, где говорится о том, что Бог, увидев свое творение, произнес: «Хорошо весьма». Итак, проповедник всегда должен начинать с подготовки проповеди. Мы еще будем рассуждать о том, как она осуществляется, и о различных ее методах. Но как бы ни была подготовлена проповедь, она должна обладать логической завершенностью. Позвольте мне, однако, напомнить, что это только начало, только половина дела. Что же еще нужно сделать? Прочесть готовую проповедь. В дальнейшем я надеюсь показать, что, даже если проповедник выходит на кафедру с почти совершенной, на его взгляд, проповедью, он никогда не знает, каким будет ее изложение. Конечно, это касается истинного проповедования!

5. Изложение проповеди 

Сегодня мы будем говорить об изложении проповеди или, другими словами, об акте проповедования. Это второй важный аспект нашей темы.

Еще раз напоминаю, что на данном этапе я хочу сделать только общий обзор. Вначале мы выясним, что такое проповедование вообще, а затем перейдем к более детальному обсуждению. Прежде чем говорить о деталях, полезно представить себе общую картину.

Опять же, очень сложно определить, что такое изложение проповеди или, другими словами, проповедование. Это не вопрос правил или предписаний, и основная проблема, думаю, заключается в том, что люди ожидают конкретных указаний, как им поступать в том или ином случае. Проповедованию трудно дать определение. Это нечто такое, что мы воспринимаем на слух. Самое большее, что мы можем сделать, — сказать о нем несколько слов. В подобном положении оказался апостол Павел, пытаясь объяснить в тринадцатой главе Первого послания к Коринфянам, что такое любовь. Любовь не поддается описанию. Можно только перечислить ее свойства, сказать, чем она является и чем не является. То же самое относится и к проповедованию. Рассуждая о нем, мы должны обозначить его характерные особенности.

Первая из них заключается в том, что проповедование требует полной самоотдачи. Здесь уместно напомнить хорошо известное определение Филлипса Брукса, который назвал проповедование «истиной, опосредованной личностью». Думаю, это правильно. В проповедовании должны быть задействованы все способности человека, вся его личность и даже, осмелюсь сказать, его тело. Мне вспоминаются слова одного из моих предшественников в Вестминстерской часовне в Лондоне д-ра Джона А. Хаттона. Его проповедование и содержание его проповедей всегда четко различались. Его предшественником в Вестминстере был проповедник д-р Джон Генри Джоуэтт, известный как в США, так и в Великобритании. Джоуэтт был застенчивым, робким человеком, и большая кафедра Вестминстерской часовни казалась ему просто ужасной. Он часто повторял, что на кафедре, на виду у всей церкви, он чувствует себя так, как будто его нагого поставили посреди поля. Поэтому Джоуэтт попросил задрапировать перила вокруг кафедры тканью, чтобы по крайней мере большая часть его тела была скрыта. Затем, как я уже говорил, его сменил д-р Джон Хаттон. Я попал к нему на богослужение примерно в третье воскресенье после его приезда. Как и все остальные, я в первую очередь обратил внимание на то, что вокруг кафедры нет драпировки и что снова, как в прежние времена, видна вся фигура проповедника. Д-р Хаттон объяснил, что драпировку сняли по его просьбе, так как он уверен, что проповедник должен проповедовать и головой, и ногами. Так он и делал! Я не могу сказать, что это всегда содействовало его проповедованию. В некоторых случаях он явно перегибал палку: становился на цыпочки и ногами выписывал кренделя. Но я хочу также сказать, что в его словах, безусловно, есть доля истины. Он был всецело поглощен проповедованием. Он не стоял, как статуя, и не просто открывал уста, произнося слова, но жестикулировал, двигался и т.д.

Я не хочу слишком долго на этом останавливаться, напомню лишь следующую историю. Однажды Демосфена попросили назвать первый и самый главный элемент выступления, и он ответил: «Действие». Тогда его попросили назвать второй элемент, и он снова ответил: «Действие». Когда же у него спросили, какой третий важнейший элемент выступления, он все так же ответил: «Действие». С этим невозможно не согласиться. Успешное выступление предполагает действие. Именно поэтому я настаиваю, что в проповедовании должна участвовать вся личность проповедника.

Во-вторых, я хочу отметить, что проповедник должен обладать авторитетом, а также владеть собой и аудиторией. Ему непозволительно говорить извиняющимся тоном и робко высказывать свои суждения. У людей никогда не должно возникать чувства, что он проповедует с их разрешения. Проповедник поднимается на кафедру, чтобы провозглашать истину. Он имеет поручение и полномочия. Он — посланник и должен осознавать свое положение. Ему надлежит всегда помнить, что он поднимается на кафедру, чтобы передать послание. Разумеется, я не имею в виду самоуверенность, которая в проповеднике достойна порицания. Сам апостол Павел говорит о себе, что, отправляясь в Коринф, он был «в немощи, и в страхе, и в великом трепете». Подобные чувства должны испытывать и вы. Они свидетельствуют вовсе не о малодушии, а о том, что вы осознаете серьезность и важность своего служения. Не самоуверенность, а ваш авторитет и власть должны быть очевидными для всех. На мой взгляд, это чрезвычайно важно, и я подчеркиваю, что поместная церковь должна подчиняться проповеднику, а не подчинять его себе. Некоторые из этих моментов я подробно рассмотрю в следующих лекциях.

Продолжая наш разговор о личности проповедника и процессе проповедования, мы коснемся еще одного элемента — элемента свободы. Я придаю ему огромное значение. Даже если проповедь подготовлена надлежащим образом и очень тщательно, это не должно ограничивать свободу проповедника и ставить его в слишком строгие рамки. Этот чрезвычайно важный момент касается самой сути процесса проповедования. Я вовсе не имею в виду, что именно рукопись, взятая на кафедру, сковывает проповедника; он может быть связан по рукам и ногам и без нее. Но я лишь хочу сказать, что проповедник должен быть свободным и открытым для Божьего влияния. Вот в чем проявляется его свобода. Рассматривая проповедование как служение, вдохновляемое и направляемое Духом Святым, мы должны уделять ему особое внимание, поскольку оно не ограничивается подготовкой проповеди. Одна из удивительных особенностей проповедования заключается в том, что зачастую самые ценные мысли проповедник не продумывает заранее, во время подготовки. Они даются ему во время самой проповеди.

Еще одна важная особенность, на мой взгляд, заключается в том, что проповедник, читая проповедь, нечто получает от своих слушателей. В собрании присутствуют благочестивые, исполненные Духа люди, которые вносят свой вклад в служение. Истинное проповедование представляет собой двусторонний процесс. Это еще одно существенное различие между проповедью и эссе. Человек, читающий эссе или лекцию, не зависит от своей аудитории. Материал уже написан и лежит перед ним, всякий элемент творчества, как и взаимодействия, исключен. Проповедник же обладает духовной свободой, и поэтому, несмотря на основательную и всестороннюю подготовку, он может пользоваться и пользуется поддержкой собрания. Проповедование характеризуется обратной связью. Слово или действие вызывает ответную реакцию, и это очень важный момент.

Всякий истинный проповедник подтвердит это. Более того, настоящий оратор, даже если он касается светских вопросов — политических и т.п., — знает о том, что его успех зависит от активности аудитории, к которой он обращается. Однако это в большей мере относится к проповедованию. Если проповедник по какой-то причине не смог подготовиться к проповеди (возможно, у него не было времени, физической возможности и т.п.), нередко участие слушателей воодушевляет и подбадривает его, и слава Богу за это. Однако он должен быть готов к такому взаимодействию, чтобы не упустить одно из самых волнующих переживаний, доступное только проповедникам. Таким образом, элемент свободы является чрезвычайно важным.

Вот о чем я говорил в конце предыдущей лекции. Несмотря на тщательность и основательность подготовки, вы не можете предсказать, какой будет проповедь, пока не подниметесь на кафедру и не начнете проповедовать. Происходящее может вас удивить и чрезвычайно взволновать. Возможно, у вас появятся новые идеи или же вы потеряете нить рассуждений.

Вы вполне можете сказать то, что, возможно, осудят педанты и не одобрят литературные критики. Но все это составляет суть проповедования, цель которого — воздействовать на людей. И если проповедник осознает это и не уделяет чрезмерного внимания другим деталям, он может достичь большого успеха.

Итак, элемент свободы имеет огромное значение. Проповедование должно быть богодухновенным, исполненным силы Духа, поэтому вы не можете предусмотреть все заранее. Будьте же всегда свободны. Кому-то может показаться, что требования «тщательно готовиться к проповеди» и «быть свободными» противоречат друг другу. Но на самом деле между ними нет никакого противоречия, как нет его в словах Павла: «…со страхом и трепетом совершайте свое спасение, потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению» (Фил. 2:12–13). Вы убедитесь, что Дух, направлявший вас во время подготовки проповеди, может совершенно неожиданно помочь при ее чтении и открыть то, что ранее вы не замечали.

* * *

Следующий элемент — серьезность. Проповедник должен быть серьезным человеком. Его слушателям не должно казаться, что проповедование — это легкомысленное, поверхностное или банальное занятие. В дальнейшем мы будем рассматривать этот вопрос более подробно, а сейчас я хочу лишь сделать одно общее утверждение: долг проповедника — показать своим слушателям, что он касается самых важных для них вопросов.

Что это значит? То, что проповедник обращается к ним от имени Бога; он говорит им о Боге, об их истинном положении и о состоянии их душ. Он открывает им, что по природе они грешники, находящиеся под гневом Божьим, «чада гнева, как и прочие», что их образ жизни мерзок в глазах Бога и осуждается Им. Кроме того, проповедник предупреждает людей, что их может постигнуть ужасная вечная участь. Он, как никто иной, сознает быстротечность жизни в этом мире. Неверующие люди настолько увлечены мирскими делами и заботами, удовольствиями и прочей мишурой, что никогда не задумываются над этим. Таким образом, проповедник всегда должен подчеркивать всю серьезность происходящего. Вспомните знаменитые строки Ричарда Бакстера:


Как крик души, призыв мой с кафедры звучал,
Как умирающий, я к умирающим взывал.


Вряд ли можно сказать лучше. Вспомните, что говорили о святом Роберте Муррее Макчини, жившем в прошлом веке в Шотландии. Когда он поднимался на кафедру, у людей выступали слезы на глазах еще до того, как он начинал говорить. Почему? Сам вид этого человека говорил о том, что он пребывает в присутствии Божьем и собирается передать Его послание. Вот что производило впечатление на людей. Забывая об этом, мы наносим ущерб и себе, и своим слушателям.

Я хочу немного пояснить, чтобы вы правильно меня поняли. В проповеди должен присутствовать элемент живости. Серьезное отношение не следует отождествлять с грустью или унынием. Это очень важно. Проповедник должен быть жизнелюбивым и серьезным одновременно. Позвольте мне выразиться иначе: проповедник не должен быть унылым и скучным, он не должен навевать сон. Я обращаю на это внимание, поскольку крайне обеспокоен тем, о чем мне часто приходится слышать. Я принадлежу к реформатской традиции и на протяжении последних сорока лет замечаю пробуждающийся интерес к ней. Поэтому меня очень тревожит, когда о молодых реформистах говорят, что многие из них, при всей их образованности и начитанности, очень нудные и скучные проповедники. Причем, это говорят люди, которые сами придерживаются реформатских взглядов. На мой взгляд, это очень серьезная проблема. Истинное проповедование не может быть унылым и скучным. Как можно безрадостно проповедовать о спасении?! Я бы сказал, что унылый проповедник — это нонсенс. Какое может быть уныние, когда речь идет о великом послании Библии?! Нет более интересной, волнующей и захватывающей темы, и если проповедник излагает ее с унылым видом, я глубоко сомневаюсь в его искренности и вере в то, что он провозглашает. Наше поведение часто выдает нас.

Давайте теперь остановимся на таких качествах проповедника, как рвение и заботливость. Они, конечно же, тесно взаимосвязаны. Под рвением я подразумеваю воодушевление и увлеченность проповедника, очевидные для всех его слушателей. Он не сможет зажечь других, если не будет гореть сам. Таким образом, это совершенно необходимое качество. Проповедник должен производить впечатление человека, любящего свое дело. Он имеет послание от Бога и не может о нем молчать. Он настолько взволнован и увлечен им, что его волнение непроизвольно передается другим. Проповедник беспокоится о своих слушателях, и именно поэтому он проповедует им. Он искренне заботится о них, стремится помочь и открыть им Божью истину. И он делает это ревностно, с усердием. Другими словами, проповедник, бесстрастно произносящий даже самые правильные и прекрасные слова, не является проповедником вообще.

Хочу привести яркий пример этого. Не так давно я жил в одной английской деревне, и однажды, когда мое здоровье уже улучшилось, я посетил поместную церковь, расположенную как раз напротив моего дома. В тот вечер звучала проповедь на Книгу пророка Иеремии. Проповедник объявил собравшимся, что он начинает цикл проповедей, и зачитал замечательный текст. Это были слова Иеремии о том, что он не может больше удерживать Слово Божье, ибо оно подобно горящему огню, заключенному в костях его. Таким был текст. Что же последовало дальше? Я вышел с богослужения с чувством крайнего недоумения, потому что в проповеди не было главного — «огня». Проповедник говорил об огне так равнодушно и бесстрастно, как будто он сидел на айсберге. Своим видом он полностью перечеркивал все свои слова. Его проповедь была хорошо подготовлена и скомпонована. Без сомнения, он готовился к ней с большой тщательностью, записывая, судя по всему, каждое слово, однако ей не хватало одного — огня. В ней не было жизни, воодушевления и переживания о членах поместной церкви. Позиция проповедника казалась отвлеченной, теоретической и формальной.

Помню, я читал статью известного шотландского журналиста. Рассказывая об одном собрании, он употребил фразу, которую я никак не могу забыть. Она часто служит мне укором. Журналист послушал выступления двух людей, которых он охарактеризовал как очень способных и образованных, и затем написал: «Разница между двумя выступающими заключалась в том, что один говорил, как адвокат, а другой — как свидетель». Вот в чем суть. Проповедник никогда не должен быть адвокатом. Задача адвоката, атторнея — представлять человека в суде. Он может не испытывать никакого интереса к своему подзащитному и даже не знать его лично, но он обязан изучить материалы дела, подготовленные специально для него. Он должен знать все факты, подробности и юридические тонкости дела и опираться на них в своем выступлении. Это дело его лично не затрагивает и ничуть не беспокоит. Он занимает нейтральную позицию и действует беспристрастно.

Но так никогда не должно быть с проповедником, и это также отличает его от лектора. Проповедь требует полного посвящения, и поэтому проповедник нуждается в таком качестве, как рвение. Он не просто «представляет дело», хотя многим чрезвычайно трудно удержаться от этого, особенно обладателям воинственного характера. Проповедник, как мы видели, занят особым служением. Мы имеем систематическую теологию и знаем Истину, и это дает нам прекрасную возможность отстаивать, обосновывать и доказывать свою позицию, опровергать все возражения и контраргументы. Но если проповедник выступает только как адвокат, будьте уверены — он обязательно проиграет дело. Проповедник является свидетелем. Сам Господь говорит об этом: «…будете Мне свидетелями…». Вот к чему призван проповедник. Для него самое страшное — производить впечатление равнодушного человека.

Это неизбежно ведет к следующему элементу — сердечности. Выражаясь современным языком, проповедник не должен, как часто бывает, напоминать музейный экспонат. Он все говорит правильно, его проповедь почти безупречна, но она лишена жизни, бесстрастна и бездушна. Он не может увлечь слушателей, потому что он не увлечен сам. Но так не должно быть. Если проповедник действительно верит в то, о чем говорит, он не сможет оставаться безучастным, он будет вкладывать в проповедь всю свою душу. Апостол Павел пишет, что он проповедовал со слезами. Он напоминает об этом ефесским пресвитерам (Д. Ап. 20); он «со слезами» предупреждает филиппинцев об опасности лжепроповедников (Фил. 3).

Апостол Павел был человеком выдающегося ума, но он часто плакал, когда говорил или проповедовал, часто умилялся до слез. Откуда взялось понятие, что умный человек не должен проявлять эмоций? Это крайне нелепо и глупо! Я уверен, что проповедник, который проповедует без души, в действительности не понимает того, о чем говорит. Человек обладает не только интеллектом. У него есть не только голова, но и сердце. То, что он понимает разумом, обязательно касается и его сердца. Давайте вспомним, что говорит по этому поводу апостол Павел в Римлянам 6:17: «Благодарение Богу, что вы, быв прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя». Если сердце человека не откликается на Истину, то я позволю себе усомниться, что он осознал ее своим разумом. Без сомнения, у всех великих проповедников было горячее сердце. По лицу Уайтфилда, когда он проповедовал, почти всегда текли слезы. Думаю, каждый из нас в этом отношении заслуживает осуждения и порицания. Куда девалась та страстность, которая некогда отличала выдающееся проповедование? Почему у современных проповедников нет такого пыла и огня, как у многих великих проповедников прошлого? Истина не изменилась. Верим ли мы в нее, позволили ли мы ей увлечь, смирить и вознести нас так, чтобы мы «забылись в любви и хвале»?

Итак, проповедник — это человек, который по определенным причинам и определенным способом устанавливает контакт со своими слушателями. Он зависит от них. Между ними существует взаимосвязь. Голос проповедника, его поведение и манера говорить — все это указывает на тесную связь между ним и поместной церковью.

Далее мы скажем о чувстве неотложности. Мы уже упоминали о нем, однако оно заслуживает более тщательного рассмотрения. Проповедник должен спешить. Об этом Павел пишет Тимофею: «Настой во время и не во время». Причина такой спешности та же — наше положение. Именно поэтому проповедование является таким уникальным, ответственным и захватывающим занятием. Неудивительно, что апостол Павел вопрошает: «Кто способен к сему?» Человеку, который убежден, что у него достаточно знаний, чтобы быть «способным к сему», лучше начать свое образование сначала. Что же от нас требуется? Мы должны не просто передавать информацию. Мы имеем дело с душами, с людьми, направляющимися в вечность. Проповедник говорит о вопросах жизни и смерти в этом мире и о вечной участи. И это самые неотложные вопросы. Я вспоминаю слова Уильяма Чалмерса Бернса, много сделавшего для возрождения в Шотландии (приблизительно 1840 год). Они, между прочим, были сказаны в церкви Роберта Муррея Макчини, о котором я уже упоминал. Однажды Берне положил руку на плечо брата-служителя и сказал: «Брат, нам нужно спешить». Кто не изведал такого чувства неотложности, тот не знает, что такое истинное проповедование. Вы можете прочесть лекцию сегодня, завтра или через год — это не имеет решающего значения. То же самое можно сказать и о многом другом. Но послание Евангелия нельзя откладывать, поскольку ваша жизнь, как и жизнь любого другого человека, может прерваться в любой момент. «В водовороте жизни бренной ты лишь на миг от смерти отстоишь». Если проповедник не видит неотложности своего дела и не осознает, что он находится между Богом и людьми, между временем и вечностью, ему нечего делать за кафедрой. В таких вопросах нет места невозмутимости, хладнокровию и отвлеченной беспристрастности. Все эти качества могут быть полезными для философа, но отнюдь не для проповедника, имеющего особое призвание.

По той же причине проповедование должно отличаться убедительностью. «…От имени Христова просим: примиритесь с Богом», — пишет Павел (2 Кор. 5:20). Его главная цель — убедить людей. Истинный проповедник не скажет: «Мое дело проповедовать, а ваше — слушать или не слушать». Он стремится уверить людей в истинности своего послания, помочь им и повлиять на них. Он не занимается углубленным исследованием текста и не выставляет напоказ собственные познания; он имеет дело с живыми душами и желает пробудить их от духовного сна, увлечь за собой, привести к познанию Истины. Вот его главная цель. Поэтому неубедительное проповедование не может быть истинным и не соответствует своему назначению. Все перечисленные признаки отличают проповедь от лекции или эссе.

Следует особо остановиться на такой характеристике проповеди, как эмоциональность, хотя в каком-то смысле мы уже касались ее. Если бы меня попросили назвать самый большой минус в моем служении, мне пришлось бы признать недостаток эмоциональности, который, как правило, свидетельствует о недостатке любви к людям. Ричард Сэсил, англиканский проповедник конца восемнадцатого — начала девятнадцатого века, сказал по этому поводу слова, которые заставляют нас всех задуматься: «Любить проповедовать — это одно, а любить тех, кому мы проповедуем, — совершенно другое». Многие из нас любят проповедование, но порой забывают о людях, которым мы, собственно говоря, проповедуем. Если вы не испытываете к ним сострадания, ваши проповеди будут лишены эмоциональности — этого необычайно важного элемента истинного проповедования. Наш Господь, увидев множество людей, «сжалился над ними», потому что «они были как овцы, не имеющие пастыря», и если вам неведомо это чувство, вам не стоит подниматься на кафедру. Проповедование требует и ума, и сердца. Однако не только любовь к людям, но и само содержание проповеди смягчает наше сердце. Есть ли что-либо более трогательное, чем сознание того, что совершил для нас Бог во Христе?! Поэтому всякое стремление постичь, понять Его любовь должно вызывать у нас глубокие чувства. Обратите внимание на ход рассуждений величайшего из апостолов. Вначале он с дерзновением говорит о греховности, о падшем состоянии человека и о его полной зависимости от Христа. Но, назвав это Имя, он, кажется, забывает о своих доказательствах, и уста его наполняются хвалой. В глубоком волнении он пишет знаменитые строки, которые и нас должны тронуть до слез. Он говорит о том, что Бог сделал для нас во Христе, о глубине Его страданий и о величии Его любви к людям. «Ибо так возлюбил Бог мир…»

Эмоциональность была отличительной чертой проповедования Уайтфилда, одного из самых выдающихся проповедников всех времен. Дэвид Гэррик, знаменитый актер восемнадцатого века, сказал однажды, что ему хотелось бы научиться произносить слово «Месопотамия» так, как произносил его Уайтфилд! Еще он сказал, что с радостью отдал бы сто гиней только за то, чтобы воскликнуть «О!» с таким же пафосом, как Уайтфилд. Современным образованным людям это может показаться смешным, но я убежден, что мы станем настоящими проповедниками только тогда, когда научимся говорить с чувством. Конечно, человек, пытающийся изо всех сил произвести впечатление, превращается в актера и является гнусным самозванцем. Все дело в том, что, когда «любовь Божья изливается» в сердце человека, как это произошло с Уайтфилдом, чувства появляются сами собой.

Элемент пафоса и эмоций является, на мой взгляд, необычайно важным. Его явно недостает нашим современникам и особенно, пожалуй, протестантам. Мы делаем крен в сторону интеллекта и начинаем относиться к эмоциям и чувствам почти с презрением. Ведь мы — образованные люди, глубоко понимающие Истину. Разве уместны тут чувства? Эмоциональность и сентиментальность, на наш взгляд, — удел простых людей, лишенных понимания!

Но так ли безобидно отвергать чувства? Ведь Сам Бог заложил в человека способность чувствовать и выражать свои эмоции. Мы понятия не имеем, что значит быть увлеченными, мы забыли, что значит быть глубоко тронутыми. Вы помните определение религии, сделанное Мэтью Арнольдом? Он сказал, что «религия — это нравственность с оттенком чувства». Это полнейшее заблуждение в стиле Мэтью Арнольда! «Оттенок чувства». Только «оттенок»! По его понятиям, стыдно иметь большое чувство. «Маленький джентльмен» никогда не показывает своих эмоций. Не забывайте, что Мэтью Арнольд был сыном Томаса Арнольда, директора знаменитой частной школы в г.Рагби. Он учил, что настоящий джентльмен никогда не показывает своих чувств и держит их под контролем. Такое мировоззрение, похоже, проникло в церкви и в сознание многих христиан. Эмоции считаются чем-то почти неприличным. Но в ответ я могу только повторить, что если великие истины, над которыми вы рассуждаете и которые вверены вам как проповедникам, не трогают вас, то ваше мировоззрение нуждается в коррекции.

Апостол Павел, как мы уже отмечали, никогда не мог говорить о них равнодушно. Они его трогали до глубины души. Позвольте мне привести иллюстрацию. В Римлянам 9, 10 и 11 он рассуждает об израильтянах. Где их корни, каково их положение в свете доктрины об оправдании через веру и так далее? Он всесторонне и скрупулезно исследовал эту тему и пришел к важному заключению. Вот что он пишет:


«О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его, ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь».


Вот возвышенные эмоции. Заметьте, эмоции, а не экзальтация, которой я не признаю. Нет ничего хуже и предосудительнее, чем сознательная игра на неглубоких, поверхностных чувствах людей. Я убежден, что человек, который действительно понимает провозглашаемую им истину, не сможет оставаться к ней равнодушным. В противном случае он не принадлежит к той группе или категории людей, к которой относил себя апостол Павел. Отрицать эмоции в наше время стало модно.

Помню, несколько лет назад, во время большой евангелизации в Лондоне, ко мне подошел один христианский лидер и спросил: «Вы уже были на евангелизации?» Я ответил: «Нет, еще не был». «Она проходит просто замечательно, — сказал он, — просто замечательно! Люди каются сотнями. Без всяких эмоций! Это просто замечательно!» Он беспрерывно повторял: «Без всяких эмоций!» Его приводило в восторг, что все люди, откликнувшиеся на призыв к покаянию, не проявляли никаких эмоций.

Что можно сказать о таком отношении? Я ограничусь тем, что задам несколько вопросов. Может ли человек равнодушно признать себя осужденным грешником? Может ли он заглянуть в ад и не испытать ужаса? Может ли он слышать гневные обличения Закона Божьего и ничего не чувствовать? И, напротив, может ли человек созерцать любовь Божью во Христе Иисусе и не испытывать радости? Все это крайне нелепо. Думаю, сегодня многие люди, пытаясь противостоять невоздержанности и чрезмерной эмоциональности, доходят до того, что фактически отрицают Истину. Евангелие Иисуса Христа касается всей личности человека, и если этого не происходит, то это подделка, а не Евангелие. Оно полностью преображает человека, ведет его к возрождению, и поэтому я заявляю, что элемент пафоса и эмоций является неотъемлемой частью проповедования.

В заключение мне хотелось бы сказать несколько слов о силе. Я не буду сейчас подробно останавливаться на этом важнейшем вопросе. Его исследованию стоит посвятить целый раздел, что мы и сделаем, но не на следующей лекции, а несколько позднее. Без силы не может быть проповедования, ведь в истинном проповедовании прежде всего действует Бог. Проповедник не от себя говорит. Он является орудием Божьим и находится под влиянием Духа Святого. В 1-м Коринфянам 2 Павел пишет, что его проповедь была в «явлении духа и силы». Также в Первом послании к Фессалоникийцам 1:5 мы читаем: «…наше благовествование у вас было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением…» Таким образом, сила — это важнейший элемент истинного проповедования.

Давайте подведем итоги. Истинное проповедование предполагает правильное соотношение двух элементов — проповеди и ее изложения. При этом ведущая роль принадлежит проповеди, однако оба элемента очень важны, и проповедник не должен пренебрегать ни одним из них. Я уже показывал разницу между ними, но хочу кое-что добавить. Если вы еще не уловили этой разницы, то очень скоро обнаружите ее на практике. Вероятнее всего, с вами произойдет то же самое, что не раз происходило со мной. Это может выглядеть следующим образом. Вы проповедуете в воскресенье в своей церкви. По какой-то причине вам необычайно легко говорить. Ваша речь плавно льется, и в словах явно чувствуется сила. Вы сами тронуты своей проповедью и вместе со своими слушателями осознаете, что получилось так называемое «хорошее богослужение». Все прекрасно, но в следующее воскресенье или среди недели вечером вам предстоит проповедовать в другой церкви, и вы говорите себе: «Почему бы мне не прочесть ту же самую проповедь? Она так хорошо прозвучала в прошлое воскресенье». Итак, вы поднимаетесь на кафедру, зачитываете знакомый текст и начинаете проповедовать. Но вдруг вы чувствуете, что у вас ничего не получается, и вам кажется, что все рушится. В чем же причина? Она может заключаться в следующем. В прошлое воскресенье, когда вы стояли за кафедрой, Дух сошел на вас или же на ваших слушателей, которые, как я уже могут духовно поддержать проповедника. Ваша незначительная проповедь приобрела силу и вам необыкновенным образом были даны особое помазание и власть. В результате вы провели исключительное богослужение. Но теперь вы находитесь в другой обстановке, в другом собрании, и ваше состояние может быть иным. Вам остается полагаться только на свою проповедь, и вы вдруг обнаруживаете, что она не ахти какая.

Данный пример помогает нам увидеть разницу между проповедью и процессом ее изложения. Эта тема полна загадок, и я надеюсь еще вернуться к ней. Сейчас же я только хочу подчеркнуть, что в истинном проповедовании всегда различаются эти два элемента. Они оба имеют огромное значение, и вы не должны отдавать предпочтение ни одному из них.

Позвольте мне в связи с этим рассказать забавную историю. В Уэльсе жил один старый проповедник, которого я очень хорошо знал. Он был одаренным человеком и превосходным богословом, однако, к сожалению, имел склонность к циничным суждениям и острой критике. Однажды он присутствовал на заключительном собрании в синоде, где проповедовали два профессора богословия. Выслушав первую проповедь, старый проповедник повернулся к своему соседу и критично заметил: «Свет без тепла». Затем проповедовал второй профессор. Он был старшим по возрасту, и его проповедь была несколько эмоциональнее. Когда же он закончил, мой знакомый снова повернулся к своему соседу и сказал: «Тепло без света». И в обоих случаях он был прав. Обе проповеди имели недостатки. От вас должны исходить и тепло, и свет; вы должны обращать внимания и на проповедь, и на ее изложение. Свет без тепла никого еще не согрел, но и тепло без света не имеет особой ценности. Оно может обеспечить кратковременный комфорт, но не может оказать действенную помощь, возродить и изменить человека.

Что же такое проповедование? Это зажигательная логика и убедительная аргументация! Есть ли здесь противоречие? Конечно, нет. Аргументы в пользу Истины должны быть самыми убедительными, как, например, у апостола Павла. Теология должна быть пламенной, в противном случае, я считаю, мы имеем дело с ущербной теологией или, по крайней мере, с неправильным ее пониманием. Проповедование — это теология, прошедшая через разум и сердце человека. Познав и приняв Истину, он не может молчать. И я вновь повторяю, что человек, который может бесстрастно говорить об Истине, не имеет никакого права подниматься на кафедру.

Какова конечная цель проповедования? Я бы ответил так: помочь людям ощутить Божье присутствие. Я уже говорил, что весь прошлый год я болел и поэтому имел возможность и привилегию слушать других проповедников. В это время мне больше всего хотелось почувствовать присутствие Бога. Я могу простить проповеднику плохую проповедь, если он даст мне этот целительный бальзам для души — ощущение присутствия Бога. Я могу простить ему почти все, если он убедит меня, что, несмотря на свое несовершенство, он передает нечто великое и славное, и даст мне представление о величии и славе Бога, о любви Христа, моего Спасителя, и о величии Евангелия. Если ему это удается, я — его должник. Проповедование — самое удивительное и захватывающее занятие, потому что оно предлагает всем нам счастье в этой жизни и удивительные, безграничные благословения в вечном будущем.

Позвольте мне в заключение привести две цитаты. Больше века назад в США жил известный и весьма красноречивый проповедник Джеймс Генри Торнвелл. Он был, наверное, самым выдающимся богословом Южной Пресвитерианской Церкви. Кое-кто утверждает, что после Сэмюеля Дэвиса это был самый красноречивый проповедник из всех, когда-либо живших на американском континенте. Некоторое представление о проповедовании дает нам биограф Торнвелла. Заметьте, его слова подтверждают и иллюстрируют мое определение, согласно которому истинное проповедование воспринимается и на слух, и зрительно, так как в нем участвует вся личность человека. Вот как он говорит об этом:


«Где найти слова, чтобы описать его пламенный взор, богатейшие интонации, выразительную осанку, красноречивые жесты, воодушевление, чувствующееся в каждом его движении?! Все это выдавало в нем талантливого автора. Насколько вспышка молнии, кудрявые облака и белый гребень морской волны превосходят мастерство художника, настолько речь его была неподражаема».


Вот какое впечатление производило проповедование Торнвелла. А теперь поразмыслите над тем, что сам Торнвелл говорит о проповедовании и о себе как проповеднике:


«Очень важно понимать, что значит быть проповедником и как нужно проповедовать. Благословенные проповеди — это результат обучения, дисциплины, молитвы и особенно помазания Святого Духа. Они должны сочетать в себе достоинства, присущие другим видам выступлений, и произноситься не только с глубокой верой, но и с небесной любовью. Они должны исходить из сердца, исполненного любовью ко Христу и к людям. Видя плачевное состояние проповедования и неспособность к нему многих служителей, не перестаешь удивляться благодати и Божественной силе, благодаря которым дело Божье продолжается в мире. О своем служении я могу только сокрушаться. Я еще не произнес и даже еще не составил настоящей проповеди и начинаю терять надежду, что когда-либо мне удастся это сделать. Пусть Господь даст вам больше откровений, благодати и целеустремленности».


К этому нечего добавить. Всякий, кто хоть сколько-нибудь познал, что значит проповедовать по-настоящему, неизбежно придет к выводу, что это ему еще никогда не удавалось. Но он будет стремиться к своей цели и надеяться, что однажды с Божьей помощью он ее достигнет.

6. Проповедник 

Еще раз напомню вам о характере подхода к предмету нашего разговора. Во время церковного собрания наше внимание сосредоточено на человеке, стоящем за кафедрой и обращающемся к аудитории. Мы выяснили, что проповедование является главнейшей обязанностью Церкви, и рассмотрели два его аспекта: проповедь и ее изложение. На мой взгляд, оба эти аспекта существенны и имеют огромное значение, и я надеюсь, что мне удалось доказать это. Они тесно взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга, если, конечно, проповедование является истинным.

А теперь, мне кажется, настало время рассмотреть следующий вопрос: кто должен это делать? Кто должен проповедовать? Или, выражаясь языком Священного Писания, «кто способен к сему»? Кто способен излагать послание Бога так, как Он Сам того требует? Это один из наиболее важных вопросов, и особенно сегодня, когда некоторые люди считают, что им вообще не нужна Церковь, и призывают к «христианству, лишенному религиозности». Но даже тем, кто все еще верит в Церковь, необходимо четко представлять, кто же должен проповедовать.

Прежде всего необходимо отметить, что проповедование не является универсальным служением. Даже не все мужчины-христиане могут проповедовать, не говоря уже о женщинах. Здесь, я думаю, нам нужно коснуться вопроса так называемого «общедоступного проповедования». Оно практикуется вот уже более ста лет. Если до этого оно было сравнительно редким явлением, то сейчас получило довольно широкое распространение. Было бы интересно проследить его историю, но ограниченность во времени не позволяет нам сделать этого. Любопытно отметить, что распространение такого рода проповедования опять-таки обусловлено преимущественно теологическими причинами. Толчком к этому послужил явный переход от кальвинистской к арминианской позиции, характеризующий теологию прошлого столетия. Ведь, по сути, арминианство не является теологическим вероучением. Поэтому и большинство современных деноминаций в итоге не являются таковыми. Вот почему сегодня так распространено мнение, что проповедование позволительно почти каждому мужчине, ставшему христианином, и даже женщине.

Я убежден, что данный взгляд на проповедование противоречит Писанию. Безусловно, существуют исключительные обстоятельства, но в любом случае я не стал бы называть проповедование «общедоступным». К примеру, церковь в силу определенных причин — недостаток средств и тому подобное — может оказаться неспособной материально поддерживать человека, отдающего все свое время служению и особенно проповедованию. Здесь необходимо сделать пояснение. Современный взгляд на «общедоступное проповедование», в значительной степени заимствованный из учения методистов и «Плимутской братии», заключается в том, что оно должно стать правилом, а не исключением, и что проповедник может совмещать профессиональную или коммерческую деятельность со служением, то есть проповедовать в свободное от работы время.

Я считаю исключением такую ситуацию, когда человек, чувствующий призыв ко служению и желающий посвятить ему все свое время, не может по указанным причинам сделать этого. Он с нетерпением ожидает того момента, когда церковь станет достаточно обеспеченной в финансовом и других отношениях, чтобы поддерживать его, и он сможет всецело посвятить себя служению. Но я бы не назвал такого человека «свободным проповедником» в строгом смысле слова. Он вынужден зарабатывать на жизнь, чтобы иметь возможность проповедовать. Я обеспокоен точкой зрения, согласно которой любой человек, являющийся христианином, может и должен проповедовать. В некоторых христианских церквах постоянно этому учат. Нередко можно услышать такой призыв: «Дайте какое-либо занятие новообращенным! Поручите им проповедовать и свидетельствовать о том, как они пришли к Богу» и т.п. Иначе говоря, людей просто вынуждают проповедовать. Во многом это можно объяснить влиянием Чарльза Г. Финнея, а также Д. Л. Муди, увлеченных идеей вовлекать новообращенных в какое-либо служение.

На каких основаниях мы подвергаем критике этот подход к проповедованию? Я полагаю, что люди не видят различия между обязанностью каждого христианина быть готовым, как говорит Петр, «дать отчет в своем уповании» (1 Петр. 3:15) и проповедованием Евангелия. Да, разумеется, каждый христианин должен уметь обосновать, почему он является христианином, но это вовсе не означает, что каждому христианину следует проповедовать.

Это различие интереснейшим образом открывается в 8-й главе Деяний. В первом стихе нам говорится, что Церковь в Иерусалиме подверглась великому гонению и что все ее члены, кроме апостолов, рассеялись. Далее, в 4-м и 5-м стихах, мы читаем: «Между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово. Так, Филипп пришел в город Самаринский и проповедовал им Христа». (В Библии короля Иакова в обоих случаях употреблен глагол «проповедовать» — «то ргеасh». В оригинале же в этих двух стихах использованы разные слова, что существенно меняет смысл. — Прим. пер). На основании одного из вариантов перевода можно предположить, что «рассеявшиеся» христиане говорили о Слове, беседовали о нем. Однако Филипп делал нечто иное: он «благовествовал» Евангелие. Это и есть, собственно говоря, то, что в моем понимании представляет собой проповедование. Очень важно, чтобы это различие подчеркивалось и в современных переводах.

Таким образом, каждый христианин должен благовествовать, как говорится в четвертом стихе, но лишь некоторые призваны к тому, о чем идет речь дальше, в пятом стихе. В Новом Завете это различие проводится весьма отчетливо. Только определенные люди отделены Богом на это служение и, так сказать, официально, от лица Церкви призваны проповедовать Его Слово. Это могут делать лишь пресвитеры, и только те из них, которые получили дар учительства — пасторы и учителя. На основании Нового Завета можно сделать однозначный вывод, что в первоапостольской Церкви никто, кроме апостолов, пророков, евангелистов и т.п., не проповедовал.

Почему я считаю это важным? Что в так называемом «общедоступном проповедовании» заслуживает наибольшей критики? То, что, на мой взгляд, в нем нет ничего такого, что соответствовало бы понятию «призыв». Есть и другие возражения против него. Мой главный довод заключается в том, что обязательным условием проповедования является Божий призыв к данному служению, а также посвящение ему всего своего времени. Отступление от этого правила возможно только в исключительных случаях. К проповедованию нельзя относиться, как к дополнительному занятию на досуге; такой подход является ошибочным и неверным.

Давайте для начала рассмотрим вопрос призыва. Кто такой проповедник? Безусловно, он такой же христианин, как и все другие христиане. И все же ему присуще нечто особенное. Речь идет о призыве. Проповедник — это не просто христианин, принявший решение проповедовать. От него не все зависит. Он не начинает проповедовать, даже если чувствует потребность в этом. Однако в наше время наблюдается противоположная тенденция. Многие христиане-мужчины охотно согласились бы стать служителями. Для многих такая перспектива кажется заманчивой: она предоставляет неограниченные возможности для изучения философии, теологии и т.д. К примеру, у тех, кто пишет стихи, эссе и романы, есть масса времени для занятия любимым делом, и часто у молодых людей складывается именно такое представление об образе жизни служителей. Многие из них начинают свое служение с подобными мыслями.

Нужно ли говорить, что все это абсолютно не соответствует той картине, которая предстает перед нами, когда мы исследуем Священное Писание или читаем о жизни великих проповедников разных эпох. В противовес этой ошибочной точке зрения можно сказать, что проповедование отнюдь не является выбором человека. Скорее оно является результатом осознания Божьего призыва. Вопрос о призыве не относится к категории легких. Он имеет огромное значение, и вполне естественно, что многие служители ломают над ним голову.

Призван ли человек стать проповедником или нет? Как это узнать? Мне кажется, что существуют некоторые признаки, по которым это можно определить. Обычно вначале появляется некое духовное осознание, ощущение какой-то силы, воздействующей на дух, некий внутренний дискомфорт. Постепенно идея проповедования полностью овладевает вашим разумом. Причем вы не думаете о проповедовании намеренно, не занимаетесь хладнокровной оценкой своих возможностей. Вовсе нет. То, что происходит с вами, невозможно объяснить словами. Это Бог касается вас Духом Своим. То, что с вами происходит, практически не зависит от вас. Вы не можете воспрепятствовать или отрешиться от этого.

Затем процесс, происходящий в вашей душе, подкрепляется и усиливается влиянием других людей, которые беседуют с вами, задают вам вопросы. Именно так чаще всего происходит с христианами, которых Бог призывает стать проповедниками. Во многих биографиях можно прочесть приблизительно такую историю. К одному молодому человеку, никогда не задумывавшемуся о служении проповедника, подошел пресвитер или кто-то из братьев и задал примерно такой вопрос: «Тебе не кажется, что, по всей видимости, твое призвание — проповедовать Евангелие?» Далее он пояснил, что побудило его так сказать. Наблюдая за молодым человеком, он почувствовал побуждение поговорить с ним. И, вполне вероятно, что благодаря именно этому разговору молодой человек впервые задумался о проповедовании. Я по опыту знаю, что осознание человеком своего призвания совпадает с оценкой других людей. Постепенно оно перерастает в нечто большее и побуждает человека переживать о других людях. Я утверждаю так вопреки чрезвычайно распространенному мнению, согласно которому к служению проповедника следует относиться как к работе или как к обязанности.

Истинный призыв обязательно предполагает заботу о людях, интерес к ним, понимание всей опасности их положения, желание что-то сделать для них, поделиться с ними Благой вестью и указать путь к спасению. Это важнейший признак призыва и, к тому же, прекрасная возможность проверить себя.

Одаренные молодые люди бывают порой просто очарованы каким-нибудь известным проповедником и, в частности, его манерой проповедовать. Он становится их кумиром, и они неосознанно стремятся быть похожими на него и подражать ему. С одной стороны, это похвально, но с другой — здесь кроется довольно серьезная опасность. Их может привлекать только необыкновенная сила проповеди и перспектива выступать перед аудиторией и влиять на нее. В сознание могут легко проникнуть ошибочные и ложные представления об этом служении. Чтобы избежать такой опасности, необходимо спросить себя: «Почему мне хочется проповедовать? Почему меня влечет к этому?» И если вы обнаружите, что вашим движущим мотивом отнюдь не является желание помочь людям, что вы не переживаете за них, за их состояние, то вам следует усомниться в правильности своего выбора.