– Вы предлагаете мне свою помощь? – так же тихо спросил Жарди.

Из-за стеллажа появился Мэлвин, худющий парень, по виду студент.

– Да.

— Взгляни на эту штуковину, капитан, — сказал Дэвид, доставая из кармана сложенную распечатку.

– Я согласен!

— Салют, Лайтмен, — произнес Мэлвин. — Как там твой компьютер — ловит на живца? Что это ты приволок?

В Париже Фома Фомич пробыл еще несколько дней, хозяйка «Трех мушкетеров» видела его только рано утром и поздно вечером, он постоянно спешил и вежливо уклонялся от всяких праздных разговоров. На вопросы, чем он так занят, что не может переброситься даже парой слов, только отмахивался и говорил, что расскажет, но потом. Она провожала его до дверей разочарованным взглядом уставшей от обещаний женщины.

Он взял распечатку.

— Погоди, я хочу, чтобы посмотрел Джим.

Фон Шпинне все эти дни проводил в компании инспектора Жарди. И надо заметить, что за столь короткий срок они проделали колоссальную работу. Француз, а мы помним, как Фома Фомич к ним относился, оказался очень дельным полицейским и неплохим человеком. С помощью инспектора полковник выяснил, когда Протасов прибыл в Париж и когда покинул его. Что жил он в уже известной Фоме Фомичу гостинице «Утренние азалии». Хозяин «Азалий» ничего нового о фабриканте не сказал, только то, что господин Протасов щедрый человек и любит жизнь во всех ее проявлениях, а вот сопровождавший миллионера Новоароновский интересовался якобы каким-то ремесленником. Хозяин гостиницы, конечно же, не помнил имени этого мастерового, но сказал, что отправил Новоароновского в гильдию обойщиков, которая, к слову, находилась на соседней улице.

— Откуда ты это взял? — выпучил глаза Мэлвин.

Фома Фомич вместе с французским инспектором побывали и там. После некоторых проволочек и хождений от одного ответственного лица ремесленного союза к другому в конце концов было установлено, что Новоароновский интересовался именно месье Клейманом, человеком, погибшим от лап механической игрушки. Зачем? На этот вопрос никто в ремесленном союзе ответить не смог.

— Попытался пролезть в «Протовижн». У них готовы программы новых игр, хотел добыть.

Стинг потянулся за бумагой, но Мэлвин убрал ее.

Также не без труда сыщики выяснили, что господин Протасов и сопровождавший его Новоароновский имели две или три встречи с родственниками Клеймана. Все разговоры проходили в доме обойщика на улице Монтеня. О чем были эти разговоры, выяснить не удалось. На вопросы о Протасове родственники Клеймана только удивленно таращили глаза и заявляли, что слышат о таком человеке впервые. Жарди, как истинный француз, выходил из себя, грозился, стращал Клейманов судебным разбирательством и повторным расследованием, но все было тщетно, родственники обойщика ничего не боялись. Похоже, они понимали, что у инспектора Жарди руки коротки. Да он и сам это понимал, но не отчаивался. Вновь открывшиеся обстоятельства придали ему уверенности, и он почти клятвенно заверил фон Шпинне, что доведет расследование до конца и виновные будут наказаны. Фома Фомич для себя понял, что в деле о смерти Протасова Новоароновский играет далеко не последнюю роль, и по приезде в Татаяр нужно будет с удвоенной силой приняться за протасовского приказчика. Вскрыть его второе, а если понадобится, и третье дно.

— Сейчас, я еще не прочел.

Пришло время уезжать. Хозяйка гостиницы – Фома Фомич так и не нашел момента поинтересоваться, как ее зовут, – провожала своего постояльца со слезами на глазах, ей тяжело было расставаться. Нет, не с полковником, с ежедневным в несколько франков доходом. Она говорила, что если мосье фон Шпинне будет в Париже, то ему нужно остановиться только у нее: во-первых, это хорошая примета, а во-вторых, им надобно будет завершить неоконченный разговор о том, какие все-таки женщины ему нравятся. Фома Фомич заверил – если случится такая оказия, то непременно он поселится в «Трех мушкетерах», и они доведут до конца то, что не довели. Формулировка была туманна и расплывчата, но хозяйку гостиницы она удовлетворила.

— Ты не в читальне! — Стинг вырвал бумагу и поправил сползающие очки. Он почесал всклокоченную бороду. — «Мировая термоядерная война». Такого у «Протовижн» не может быть.

— Конечно, нет, — проворчал Мэлвин. — Спроси, где он это откопал.

Инспектор Жарди проводил полковника на вокзал и посадил на поезд. Обещал держать последнего в курсе расследования смерти обойщика Клеймана. Выражал надежду, что Фома Фомич, со своей стороны, будет сообщать ему о прогрессе в расследовании убийства Протасова. Фон Шпинне соглашался, что именно так и будет, приветливо улыбался, махал рукой из окна, но мыслями своими был уже далеко-далеко, в губернском городе Татаяре, где его ожидало много работы.

— Я же сказал где.

— Военная информация, — продолжал Мэлвин. — Точно тебе говорю. — Он с подозрением уставился на Лайтмена. — Возможно, секретная.

Глава 29. Возвращение фон Шпинне

— Да, — согласился Дэвид. — Я тоже подумал об этом. Но если она военная, почему идет вслед за шашками и шахматами?

Фон Шпинне с сожалением смотрел на проплывающие за окном поезда пейзажи. Его сосед по купе, господин средних лет в добротном костюме из английского сукна, тоже посматривал в окно, хотя чаще его взгляд падал на лицо фон Шпинне. После долгого молчания попутчик наконец проговорил:

— Может, это игры для обучения основам стратегии? — предположил Джим Стинг.

– Вижу, Россия навевает вам тоску! Долго жили в Европе?

Тут Мэлвин заметил Дженифер, наблюдавшую за ними из коридора.

– Нет, я ездил всего лишь на несколько дней! – ответил Фома Фомич. – Но тоска есть, это правда! Но поделать с этим ничего нельзя, вряд ли мы сможем выстроить свою жизнь так же, как в Европе!

— Кто это? — спросил он. Его тонкие губы слегка дрогнули.

– Раньше я с вами поспорил бы, а теперь, пожалуй, соглашусь! Тоже, как и вы, разочаровался в русском народе…

— Она со мной.

– Погодите! – резко повернулся к соседу Фома Фомич. – Я разве сказал, что разочарован в русском народе?

— А чего подслушивает? — нахмурился Мэлвин.

– Ну… – господин в добротном костюме замялся, – мне так показалось…

— Она не подслушивает. Она привезла меня сюда, — объяснил Дэвид. — Дженифер, заходи. Познакомься с моими друзьями.

– Бывает! – бросил полковник и снова уставился в окно. Разговор был окончен, не успев начаться. Фома Фомич не был расположен к беседе, которая грозила превратиться в долгие и нудные споры о достоинствах и недостатках русских. И разговоры эти сводились к тому, что у прочих народов сплошь достоинства, а вот русские – это только ущербность и более ничего. И самое обидное заключалось в том, что говорили об этом русские люди. На одной из станций, кажется это был Гомель, попутчик сошел. Начальник сыскной был этому несказанно рад. Попросил проводника принести чаю, поудобнее устроился на диване и принялся вспоминать Париж, а также расследование убийства господина Клеймана – обойщика.

Дженифер неуверенно вошла в помещение. Дэвид представил молодых людей. Стинг и Мэлвин были несколько сбиты с толку появлением особы другого пола. Мэлвин нервно заулыбался, а Стинг старательно отвел глаза. Как будто, мелькнуло у Дэвида, девушка знала о них какую-то страшную тайну.



Дженифер села в кресло и стала терпеливо ждать.

На вокзале Татаяра Фому Фомича встретил Кочкин. Вел он себя как обычно, однако что-то в его поведении насторожило полковника.

— Скажу честно, Джим, мне жутко хочется влезть в их систему. Игры должны быть потрясные. Я всегда мечтал поиграть в подобную штуку. Никогда не встречал такого!

Мэлвин заправил в брюки вылезший край рубашки.

— Тебе и не положено встречаться с такими вещами. Не сомневаюсь, кстати, что у системы новый алгоритм шифровки данных, и ты никогда не расколешь ее.

— Ни одна система полностью не застрахована, — угрюмо замотал головой Дэвид. — Уверен, Джим сумеет подключиться к ней.

Мэлвин взглянул на своего коллегу.

— Даже Джиму это не по зубам, друг мой.

Оба ждали ответа от толстяка Стинга, Мэлвин — с вызовом, Дэвид — с надеждой.

Джим поскреб облупившийся от загара нос.

— Через фронтальную защиту не пробьешься. Нечего и стараться.

Мэлвин фыркнул.

— Но, — продолжил Джим с хитрой усмешкой, — можно попробовать заглянуть с черного хода.

Узкие глазки Мэлвина округлились.

— Ты что, спятил? Здесь сидят посторонние, а ты толкуешь Лайтмену про черный ход!

— Не мороси, Мэлвин, — добродушно хохотнул Стинг. — Черный ход — не государственная тайна. — Его выпуклый живот заходил ходуном.

— Но ты выдаешь наши фирменные секреты, — не успокаивался Мэлвин.

— Какие секреты? Что за черный ход? — вцепился в них Дэвид.

Джим подтянул брюки — он делал это всякий раз, готовясь к объяснениям, — и скрестил руки на груди.

— Когда я конструирую систему, я всегда кодирую ее простым паролем — ключом, известным только мне. В дальнейшем, если мне надо войти в нее, я могу с его помощью обойти любую добавленную позже защиту.

«Невероятно! Потрясающе! — подумал Дэвид. — Это же ясно как дважды два, почему я не подумал о такой простой вещи!»

— Гм… Дженифер, пожалуйста, не трогайте эту штуку, — занервничал Мэлвин. — Это ленточный накопитель, а у меня уже и так достаточно возни с ним.

– Что-то случилось? – спросил он, отдавая своему помощнику саквояж.

— Извините, — прошептала Дженифер, невинно моргая.

– Нет, все по-прежнему! – ответил тот, не глядя на фон Шпинне.

— Давай дальше! — нетерпеливо потребовал Дэвид.

– По-прежнему? – Начальник сыскной ухватил за рукав пытавшегося уйти вперед Кочкина. – А мне кажется, тебя заставила прийти сюда какая-то неприятность…

— Если ты действительно решил влезть в эту систему, тебе надо собрать максимум сведений о парне, который ее сконструировал.

– Нет никаких неприятностей!

— Откуда я узнаю, кто ее делал? — сказал Дэвид упавшим голосом.

– Что с Новоароновским?

— Тогда… — развел руками Джим.

– Он куда-то пропал…

— Дай-ка взглянуть на бумагу, капитан, — нетерпеливо сказал Мэлвин. — До чего ж вы тупые, парни! Прямо не верится! Автора можно вычислить.

– То есть как? – Фон Шпинне остановился и сильным рывком развернул чиновника особых поручений к себе. – И это называется – никаких неприятностей? У нас пропадает главный подозреваемый, а ты говоришь – все хорошо!

«Старина Мэлвин держится прямо как Эдди Хаскелл, ведущий телевикторину», — подумал Дэвид.

– Главный подозреваемый? – Кочкин смотрел на своего начальника удивленно.

— Каким образом, Мэлвин? Не томи!

– Да, главный подозреваемый!

— Смотри название первой игры, тупица! — хитро сощурился Мэлвин. — «Лабиринт Фолкена».

– И когда же еврей им стал?

— Фолкен?

– В Париже!

— Конечно. Автограф мог оставить только малый, составивший программу для этой серии игр.

– Ах, в Париже! Но нам-то откуда это было знать?

— Похоже. Не исключено, что он хорошо известен, — согласился Стинг. — Вот так, Дэвид. Прежде чем тыркаться, надо узнать, что за птица этот Фолкен.

– Это я виноват, – кивнул фон Шпинне, – нужно было сообщить… А что сделано для поиска Новоароновского?

— А где?

– Ничего!

— Поройся в библиотеке, — предложил Мэлвин.

– Почему?

— Точно. Верная мысль, — сказал Дэвид.

– А зачем его искать, мы ведь не знали, что он главный…

— Смотри в оба, — предупредил Мэлвин. — Это действительно может быть игра. Но играют в нее такие мастера, что ловкачи вроде тебя сразу попадут в ловушку.

– Что говорит Семенов?

– Он тоже куда-то запропастился…

— Если я подключусь, — засветился улыбкой Дэвид, — они меня не поймают. Они могли завести новые программы, которых никто еще не знает. Тогда я вставлю их в свои собственные игры. Ладно, сделаем все шито-крыто.

– Что значит «куда-то запропастился»? – Лицо начальника сыскной окаменело.

— Полный вперед, Лайтмен, — напутствовал его Джим Стинг. — А сейчас с позволения присутствующей здесь дамы я займусь делом. Работа не ждет.

– Исчез!

На обратном пути Дэвид спросил Дженифер:

— Поняла что-нибудь?

– Наш агент, которого мы определили в дом Протасовых, исчез?

— Не очень, — призналась она. — Кажется, ты собираешься сделать какую-то пакость.

– Да!

— Да нет. От этого никому не будет вреда, — возразил Дэвид. Мысли его были уже далеко. Впереди ждала захватывающая перспектива поломать голову над трудной задачей. — Просто хочу словить кайф.

– И ты молчишь?

– Почему молчу? Вот, рассказываю… Только вы ступили на перрон, я сразу вам доложил. Но Семенов и раньше, бывало… – Кочкин щелкнул пальцами по шее.

– Может, Семенова на этот раз уже и в живых нету!

– То есть как в живых нету? – Кочкин, испуганно глядя на Фому Фомича, почесал лоб. Похоже, это не приходило в голову чиновнику особых поручений.

– Ты дурачка не строй! – прикрикнул фон Шпинне. – Так, нету! Может, убили его!

5

– Кто?

— Может быть, когда-нибудь узнаешь, та-та-та, как я тебя люблю… — напевала Дженифер. Она трусцой бежала вдоль Парк-авеню, радуясь весеннему воздуху, особенно чистому в этот воскресный день.

– Ты или на самом деле ничего не понимаешь, или пытаешься выкрутиться, чтобы снять с себя ответственность. Семенов находился в доме Протасовых и вдруг пропал… Куда он пропал, ты задавался этим вопросом?

Утром ей позвонил Бобби Джейсон и сказал, что не сможет прийти вечером на свидание. Врун. «Неважно чувствую себя, Дженни. Наверное, грипп ходит вокруг». Знаем мы, кто ходит вокруг, — Барбара Макалистер по прозвищу Бацилла. Отрастила себе телеса, не обхватишь. Корова.

– Нет! – виновато переступил с ноги на ногу Кочкин. – Но зачем кому-то убивать этих двоих?

– А зачем было убивать дядю Евсея, какой в том прок?

Дженифер была одета в темно-коричневые шорты и топ на бретельках, на ногах — кроссовки; все вместе, она знала, выглядело неплохо. Ей нравился бег трусцой. Отец, заядлый спортсмен, активно поощрял занятия дочери. Дженифер вступила в отрочество довольно пухлым подростком, но благодаря бегу, теннису, лыжам зимой и аэробике спустила вес, так что теперь могла позволить себе такие излишества, как пицца и молочный коктейль. Никакого курева — на это у нее хватало ума. Мама ее курила, как паровоз, и кашляла без перерыва, так что у Дженифер перед глазами был постоянно живой отрицательный пример.

– Возможно, он что-то знал…

Дженифер Мак считала себя нормальной девушкой-подростком: у нее появлялись угри, но не выскакивали прыщи; пару раз обнималась с мальчиками и искренне недоумевала, почему вокруг секса столько разговоров.

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Возможно, что-то знал и Новоароновский, даже не возможно, а наверняка знал…

– А Семенов?

У нее был старший брат, учившийся в колледже, и младшая сестричка, не отлипавшая от ее магнитофона. Короче, она вела заурядную скучне—е—ейшую жизнь американской девушки. Где любовь? Где романтические приключения? «Неужели это все, и другого не будет?» — как пела Пегги Ли; мама, кстати, любила слушать эту песню.

– Его мог кто-то узнать, что он никакой не однодворец, а агент сыскной полиции. Такое могло произойти?

Кроссовки мягко шлепали по асфальту. Она круто свернула в переулок. Ветер откинул назад волосы и обдал прохладой слегка взмокшее лицо. Какой-то мужчина, чинивший забор, положил молоток и проводил ее долгим взглядом.

– Могло! – в задумчивости проговорил Кочкин.

Дженифер потрусила еще пару кварталов и тут сообразила, что оказалась на улице, где живет Дэвид Лайтмен. Его уже два дня не было в школе. Интересно, что с ним стряслось? Наверняка терзает свой компьютер. Она рассказала маме о знакомом мальчике, одержимом компьютерами, не упомянув, правда, про историю с отметками. Мать покачала головой: «Твой отец в его возрасте был помешан на автомобилях. Сейчас, кажется, машины не в моде. Слава богу, отец не обзавелся этим кошмаром — персональным компьютером. Я слышала, из-за него люди разводятся».

– Что-то вспомнил? – спросил начальник сыскной.

— Мама, — ответила она, — если б Дэвид Лайтмен занимался машинами, как компьютерами, он бы гонял сейчас на автодроме в Дейтоне пятьсот миль по кругу!

– Да! Тут без вас к нам наведывался Алтуфьев…

– Зачем?

При всех своих странностях парень нравился Дженифер. Застенчивость очень шла ему, а мягкость манер придавала какую-то загадочность. Ему бы прибавить веса, загореть, одеться во что-нибудь приличное, и он бы выглядел хоть куда. Не стыдно было бы показаться с ним в дансинге. Во всяком случае, он не пытался лапать ее и не сопел в ухо, как те балбесы, которые ее провожали. Иногда она спрашивала себя — действительно ли им доставляет удовольствие так поступать или просто это у них в генах? Она живо представила, как мистер Лиггет разглагольствует о хромосомах и тяге к футболу американских подростков.

– Говорил, что просто по пути зашел. Все про вас расспрашивал, куда и зачем вы уехали…

Пожалуй, раз уж она оказалась в этом районе, надо зайти к Дэвиду Лайтмену. Не то чтобы она так уж интересовалась парнем, просто было любопытно. К тому же после того, как он исправил ей отметку, она чувствовала себя обязанной. Надо удостовериться, что с ним все в порядке. К ее чувствам это не имело никакого касательства.

– У тебя хватило ума не говорить правду?

Метрах в пятидесяти дальше по Вязовой улице показался дом Лайтменов. Она пробежала по тропинке и постучала в дверь.

– Хватило! Я сказал, что вы у больной тетушки в Кстове…

Ей открыл мужчина в очках. Он подозрительно уставился на нее, словно ожидая, что она попросит сейчас денег на мероприятие герлскаутов. Дженифер придала своему лицу выражение «Я — благонравная скромница, ваша соседка» и сказала:

– Это где?

— Здрасьте. Дэвид дома?

– А черт его знает, я первое, что на язык легло, сказал…

Мужчина продолжал разглядывать ее.

– Следователь поверил?

— Вы, очевидно, мистер Лайтмен?

– Не знаю, но больше не спрашивал. Меня же другое насторожило… – Кочкин переложил саквояж из одной руки в другую.

— Совершенно верно.

– Что именно? – Начальник сыскной двинулся к лестнице, которая вела с перрона на привокзальную площадь. Кочкин проследовал за ним.

— Я… гм, — она вспомнила про свой наряд и поняла, что далека от образа благонравной скромницы. Шорты открывали ноги почти до верха, лифчика она не носила, а топ плотно облегал бюст. — Я пробегала мимо.

– Алтуфьев сказал, что в доме Протасовых видел человека, похожего на одного из наших агентов, мол, просто поразительное сходство…

Мистер Лайтмен кашлянул и отвел взгляд.

– И что?

— Да. Рад видеть такую пышущую здоровьем… гм… Да, Дэвид. Он наверху, в своей комнате. — С этими словами Лайтмен-старший шагнул назад, пропуская девушку в дом.

– Он интересовался, наш ли это агент и что он делает в доме Протасовых.

— Благодарю.

– Как этим интересом можно объяснить пропажу Семенова?

Видя, как она уверенно идет к лестнице, мистер Лайтмен не мог скрыть удивления.

– Алтуфьев мог кому-нибудь об этом сказать, без умысла, просто за беседой… Например, одному из сыновей покойного Протасова.

— Вы уже бывали у нас?

– Ты думаешь? – Фома Фомич увлек Кочкина к стоящей у стены вокзала лавочке, они сели.

— О да! — задорно ответила она. — Дэвид — замечательный мальчик.

– А почему нет? Алтуфьев нам не друг, скорее, наоборот. Чтобы помешать, может пойти на что угодно…

— Вы бывали у него в комнате?

– На что угодно? – Фон Шпинне насупил брови. – Это не похоже на Якова Семеновича, он осторожный.

— Гм… Угу.

– Согласен! – кивнул Кочкин. – Тогда могло быть так: он как бы между прочим, за обедом в протасовском доме сказал, что их новый работник похож на одного агента сыскной полиции. И еще подивился такому сходству.

— Как там у него?

– Нам нужно как можно скорее посетить Алтуфьева! – бросил, вставая, Фома Фомич.

Она вздохнула, закатив глаза:

– Вы думаете, он признается?

— Потрясно!

– Нет! Нам это и не нужно, достаточно будет посмотреть на его поведение после наших вопросов. Мы ведь хорошо его знаем, если спрашивать в лоб, он может дрогнуть и как-то себя выдать…

Мистер Лайтмен неловко разгладил зажатую в руке газету.

– Но что нам это даст? – поспевая за начальником, спросил Кочкин.

— Хорошо бы вам брать его с собой побегать. Он совсем не занимается спортом. Одичал.

– Направление, в котором нужно идти, чтобы отыскать Семенова! – бросил фон Шпинне.

— Обещаю заставить его делать зарядку, мистер Лайтмен, — весело произнесла она, взмахнув на прощание рукой.

Сыщики сели в полицейскую пролетку. Поприветствовав кучера, Фома Фомич велел править к себе домой. Там он бросил саквояж, наспех умылся, переоделся, и через двадцать минут они с Кочкиным уже поднимались по ступеням окружного суда.

Тот с удивлением смотрел ей вслед.

Алтуфьев встретил их настороженно, внимательно всматриваясь в лица своих нежданных визитеров.

На стук в дверь раздалось ворчливое: «Да?»

— Это я. Дженифер.

Глава 30. Разговор со следователем

— Дженифер? — послышались шаги, щелкнул замок, и Дэвид лайтмен высунулся из двери, словно крот из норы. — Привет. Ну, заходи.

– Чем обязан такой чести? – Алтуфьев поднялся навстречу сыщикам. Он не выглядел взволнованным, но прежней самоуверенности в глазах не было.

Девушка вошла в комнату.

– Да вот, ехали мимо. Дай, думаем, навестим старого приятеля, спросим, как дела… – проговорил начальник сыскной. – Тем более Меркурий Фролыч рассказал мне о вашем визите. Вот я и решил нанести ответный. Может, у вас есть какие-нибудь новости?

— Ого! — воскликнула она. — У тебя как после бомбежки.

– Нет никаких новостей! – помотал головой следователь. – Просто тогда был рядом и зашел, да я уже говорил об этом господину Кочкину.

Комната, и без того захламленная, сейчас напоминала поле боя: куда ни глянь — бумаги, журналы, кипы распечаток, груды грязного белья, банки из-под кока-колы, пакеты из-под хрустящего картофеля и прочие неопознанные объекты. Вся наличная аппаратура работала с полной нагрузкой: на дисководах хлопотливо мелькали огоньки, на экранах мониторов маячил интригующий список игр, телеприемник был подключен к видеомагнитофону. В комнате пахло, как в чулане библиотеки.

– Вы, как мне стало известно, упоминали, будто видели в доме Протасовых человека, сильно похожего на агента сыскной полиции…

— Я очень занят, — буркнул Дэвид, усаживаясь перед клавиатурой.

– Да, да! – согласился следователь. – Однако Меркурий Фролыч уверил меня, что это никакой не агент, а, скорее всего, просто похожий на него человек. На том наш разговор и закончился…

— Вижу. А где ты был?

– Ответьте мне, господин Алтуфьев, а вы еще с кем-нибудь говорили об этом? – Начальник сыскной без приглашения сел на свободный стул. Кочкин остался стоять у двери.

Дэвид вперился в дисплей монитора.

– О чем? – сделал невинные глаза следователь.

— Что? — с отсутствующим видом переспросил он.

– О том, что в доме Протасовых работает человек, сильно похожий на агента сыскной полиции.

Ну и бирюк, даже не обратил внимания, как она выглядит. С ним и правда что-то не так. Отец верно заметил.

– Честно сказать, не припомню! Может, и говорил… – Алтуфьев развел руками.

— Ты куда пропал? — с упреком спросила Дженифер.

– А если я вас попрошу вспомнить, это очень важно…

— А? Да… О, извини, — вскочив, он смахнул с кровати несколько книг, чтобы она могла сесть.

– Да, я, кажется, упомянул это в доме Протасовых…

— Ты можешь ответить, чем ты был занят?

– Кто присутствовал при этом?

— Сидел в библиотеке.

– Все!

— Кроме шуток?

– Все? – Начальник сыскной поднял брови.

— Пытался отыскать материал об этом парне, который составил программы игр. Тогда можно вычислить его личный пароль.

– Это было во время обеда… – с неохотой в голосе ответил следователь.

— Правда?

– Вы ведете дело об убийстве Протасова и обедаете в его доме? – Лицо начальника сыскной сохраняло улыбку, но глаза были серьезными и холодными.

— Да. — Глаза Дэвида зажглись. — Дженифер… это оказалось просто. Я взял в каталоге научной библиотеки университета карточку с фамилией «Фолкен». — Он вытащил из-под груды бумаг толстый желтый блокнот, густо покрытый записями. — Его полное имя Стивен У.Фолкен. И представь, первая публикация, на которую я натолкнулся, называлась «Лабиринт Фолкена. Как обучить машину думать». Я взял оттуда кое-что и попробовал ввести в компьютер. Не сработало. Тогда я выписал все его публикации… и выяснил, что Фолкен умер в 1973 году. Теперь пробую разные варианты, ввел уже целую кучу, но…

– Ну, так получилось, меня пригласили, не мог же я отказаться? – заторопился, зачастил Алтуфьев и встал со своего места.

— Погоди. А ты узнал, кто он такой, твой Фолкен? Есть какие-нибудь сведения?

– Почему не могли? Вам очень хотелось есть или не желали обидеть хозяев?

— Конечно. Он англичанин, но почти все время работал по контракту с американским министерством обороны.

– Я поступил неправильно, согласен! Однако не вижу в этом ничего такого…

— Нет, Дэвид, честное слово, ты чокнулся. Ну что такого особенного в этих играх, из-за чего надо убиваться. Бред какой-то!

– А если я вам скажу, что работник в доме Протасовых действительно был нашим агентом. И теперь, после того как вы об этом рассказали, агент пропал…

— Это не просто игра, Дженифер. Неужели ты не понимаешь? Я столькому научусь, если смогу подключиться к их программе! Вот. Ты хотела узнать про Фолкена. — Он схватил кассету и сунул ее в видеомагнитофон. — Смотри! — Он нажал на кнопку «пуск».

– Как пропал? – Следователь медленно опустился на стул.

– А вот так! Нет его нигде! – ответил фон Шпинне и перевел взгляд на своего помощника. – Вот и Меркурий Фролыч не даст соврать.

На телеэкране показались изображения нескольких игр. Голос за кадром рассказывал что-то о стратегии игр, об электронных машинах. Изображение было черно-белым — старая запись. Затем появился человек.

– Точно, пропал! – подтвердил Кочкин.

— Это Фолкен, — сказал Дэвид. — Демонстрирует прототип своего компьютера. Он был большой мастак не только по играм, но и по компьютерам. Составлял программы обучения ЭВМ. Они у него умели играть в шашки, шахматы.

– Но я ведь не знал, что это ваш агент! – воскликнул Алтуфьев. – Я для этого и приезжал в сыскную, чтобы подтвердить или опровергнуть свои предположения. Однако господин Кочкин сказал, что это не агент…

— Но теперь это умеют все машины, разве нет? — спросила Дженифер.

– А, так вы хотели, чтобы господин Кочкин подтвердил ваши подозрения. Вы хотели узнать, не ведет ли сыскная полиция параллельного расследования?

— В том-то и дело, что нет, — ответил Дэвид. — Он создал компьютеры, которые учились на своих ошибках и повышали мастерство с каждой партией. Самообучающиеся системы. Если удастся подобрать пароль, я смогу применить его метод для своих собственных программ…

– Ну а если это и так, то что?

— Да, видно, он был семи пядей во лбу, — протянула Дженифер, глядя на экран. — Жаль, умер. Иначе ты мог бы ему позвонить. Совсем молодым умер.

– А то, что по вашей вине нашего агента, возможно, уже нет в живых!

— Что ты — старик, — махнул рукой Дэвид. — Сорок один год или около того.

– Мне кажется, вы преувеличиваете. Этот ваш Семенов и раньше допускал…

— Неужели такой старый?

– Откуда вы знаете про Семенова? – Фома Фомич зло глянул на следователя.

— Да. Я нашел некролог, — Дэвид протянул ей распечатку.

– Вы же сказали, что в доме Протасова находился ваш агент…

Тем временем на телеэкране появился трехлетний мальчуган, нажимавший клавиши компьютера. Камера подъехала ближе, и стало видно, что он играет в крестики-нолики.

– Сказал, но не упомянул, кто он и как его фамилия!

— Его сын, — сказал Дэвид.

– Если я назвал фамилию, а я ее не мог знать, значит, вы только что мне ее и сказали… – сам не веря в свои слова, проговорил Алтуфьев. Он изворачивался как мог, не брезгуя даже враньем.

Дженифер просматривала некролог.

– Нет, Яков Семенович, ни я, ни Меркурий Фролыч ее не говорили. Тогда возникает вопрос – откуда вы ее знаете?

— Какой ужас, — сказала она. — У него жена и сын погибли в автомобильной катастрофе.

Алтуфьев молчал. Он понимал, что проговорился, и теперь будет трудно что-либо объяснить.

— Угу.

– Я жду пояснений! – вцепившись взглядом в лицо следователя, громко произнес фон Шпинне.

— Фолкен умер сорока одного года. А я сейчас вспомнила, что моему отцу сорок пять. Однажды, помню, он серьезно заболел, и мы так боялись, что он…

– Мне нечего сказать…

Дэвид вскочил, словно получил разряд электричества.

– А я думаю, есть! Откуда вы знаете фамилию агента?

— Как его звать? — вскричал он.

– Не помню…

— Моего отца?

– Хорошо! Я все понял! – Начальник сыскной резко поднялся со стула. – Перед тем как уйти, хочу предупредить, если выяснится, что вы знали о нашем агенте и рассказали о нем во время обеда в доме Протасовых, вам грозят большие неприятности. Вы это понимаете?

— Нет, фолкеновского сына. Как его звали?

– Я ничего не знал. А сказал это как шутку или занимательный факт. Вот, дескать, как бывает, принял вашего работника за агента сыскной полиции…

Дженифер заглянула в распечатку.



— Здесь сказано — Джошуа.

Когда вышли из здания окружного суда, Фома Фомич заметил:

Глаза Дэвида сверкнули.

– У Алтуфьева в сыскной есть свой человек! Он сообщает все, что происходит у нас, и передал, что агент Семенов работает в доме Протасовых.

— Сейчас попробую.

– Но это невозможно! – тихо проговорил чиновник особых поручений, следуя за начальником к пролетке.

— Попробуешь что?