Нора РОБЕРТС

ЗАПАДНЯ ДЛЯ ЕВЫ

ПРОЛОГ

Убить его было бы мало.

Ведь смерть — это конец, своего рода освобождение. Разумеется, он отправится в ад, в этом у нее сомнений не было, и там его душа будет обречена на вечные муки. Но это дело будущего. А пока пусть помучается на этом свете — да так, чтобы она могла на это посмотреть.

Лживый, двуличный сукин сын! Она хотела видеть, как он будет хныкать, молить о пощаде, пресмыкаться и ползать на брюхе, как и положено крысе из сточной канавы. Она хотела, чтобы кровь текла у него из ушей, чтобы он визжал, как девчонка. Она хотела завязать узлом его подлый член, и пусть он плачет и умоляет простить его. Не дождется, изменник!

Она хотела измолотить кулаками это красивое и гнусное лицо лжеца, превратить его в кровавое месиво. А уж потом — только потом! — пусть оскопленный и оставшийся без лица ублюдок сдохнет. Пусть корчится, пусть умрет самой медленной, самой мучительной смертью.

Никто, никто не смеет обманывать Риву Юинг!

Ей пришлось затормозить и поставить машину на аварийной полосе моста Квинсборо, чтобы отдышаться и хоть немного успокоиться: иначе она просто не справилась бы с управлением. Он посмел обмануть Риву Юинг. Она его любила, вышла за него замуж, доверяла ему безраздельно, и что же? Вот сейчас, в эту самую минуту, он занимается любовью с другой женщиной. Целует своим искусным лживым ртом, ласкает своими ловкими лживыми пальцами, доводит до исступления другую женщину!

И не просто какую-то там другую женщину, а ее подругу. Ближайшую подругу, которой она привыкла доверять, любила ее, рассчитывала на нее.

Все это не просто приводило Риву в ярость. Это было не просто больно — узнать, что ее муж завел роман с ее лучшей подругой прямо у нее под носом, а она и не заметила. Это было унизительно — собственным примером подтвердить справедливость поговорки: «Жена обо всем узнает последней». Она оказалась типичной обманутой женой, ни о чем не подозревающей блаженной идиоткой, слепо принимающей на веру любое слово изменника. Он говорил, что задержится на работе, или должен поужинать с коллегой, или отъехать из города на пару дней для получения нового заказа, а она верила.

«А самое обидное, — думала Рива, пока другие машины проносились мимо ее замершего на аварийной островке автомобиля, — что именно я, а не какая-нибудь простушка, так легко попалась на обман. Черт побери, я же эксперт по безопасности! Я пять лет проработала в Секретной службе и охраняла президента! Где же были мои глаза, уши, интуиция?»

Как это могло случиться, что Блэр чуть ли не каждый вечер возвращался домой от другой женщины, а она ничего не заподозрила?

«Потому что я любила его, — признала Рива. — Потому что я была счастлива, счастлива до безумия».

Она поверила в чудо, поверила, что такой человек, как Блэр — с его утонченными, изысканными вкусами, с его внешностью, наконец! — мог влюбиться в нее. Такой красивый, талантливый, блестящий! Свободный художник, элегантный представитель богемы с мягкими темными волосами и изумрудно-зелеными глазами. Теперь-то Рива понимала, что пошла ко дну в тот самый миг, когда впервые встретилась с ним взглядом, когда он послал ей эту свою убийственную улыбку. Через полгода они поженились и переехали в большой уединенный особняк в Квинсе.

Два года она отдавала ему всю себя целиком, каждую частичку своей души и тела. И все это время он водил ее за нос, как последнюю дурочку. Что ж, теперь он ей за все заплатит.

Рива стерла слезы со щек и глубоко вздохнула раздувая в душе гнев. Скоро Блэр Биссел узнает, какова она на самом деле!

Она вновь влилась в поток движения и погнала машину в северо-западную часть Манхзттена.

«Сука, ворующая чужих мужей» — только так Рива теперь мысленно называла свою бывшую подругу Фелисити Кейд — жила в очаровательном кирпичном особняке на северной окраине Центрального парка. Рива решительно выбросила из головы всякие воспоминания о том, как приятно проводила время в этом доме на званых обедах, импровизированных вечеринках, на знаменитых воскресных утренниках Фелисити, — и сосредоточилась на охранной системе.

Система была надежной. Фелисити коллекционировала предметы искусства и оберегала свою коллекцию, как пес с боем взятую сахарную косточку. Рива и познакомилась-то с ней три года назад как раз на этой почве именно она помогала проектировать и устанавливать в доме Фелисити систему охраны и сигнализации. Нужно было быть настоящим экспертом, чтобы проникнуть внутрь, или уж представителем элиты воровского мира, лучшим из лучших взломщиков.

Но когда женщина зарабатывает себе на жизнь — и весьма даже неплохо зарабатывает! — поисками уязвимых мест в охранных системах, лазейку она всегда найдет. Рива пришла не с пустыми руками. У нее были с собой два дистанционных пульта для декодирования и блокировки сигнализации, умещающийся на ладони мини-компьютер усиленной мощности, добытая незаконным путем универсальная полицейская отмычка, а также парализатор, который она намеревалась воткнуть прямо в яйца Блэру.

Что будет дальше, она еще не решила. Придется действовать по ситуации.

Рива вытащила из машины увесистую сумку с инструментами, сунула парализатор в задний карман брюк и решительным шагом направилась к парадному входу. Первый пульт она включила на ходу, зная, что после контакта с внешней панелью у нее будет всего тридцать секунд. На пульте замигали светодиоды. Сердце Ривы отчаянно колотилось, пока она отсчитывала время.

За три секунды до запланированного включения тревоги ей удалось просканировать первый код своим пультом. Рива перевела дух и бросила взгляд на темные окна.

— Не отвлекайтесь, делайте свое грязное дело, парочка слизней, — пробормотала она, включая второй пульт. — Мне тут понадобится еще несколько минут. А потом мы устроим настоящую вечеринку!

Внезапно за ее спиной раздался визг тормозов. Стремительно оглянувшись, она увидела такси у тротуара. Из машины вылезла смеющаяся подвыпившая парочка. Рива прижалась к двери, стараясь как можно глубже уйти в тень, и пустила в ход миниатюрную дрель, чтобы отвинтить боковую панель сканера ладони. К счастью, ее никто не заметил. С помощью тонкой как волос проволочки она подключила к панели свой мини-компьютер и шунтом обошла код. Пришлось выждать еще несколько секунд, пока механизм не сработал. Рива педантично привинтила панель на прежнее место, затем включила второй пульт для декодирования голосового устройства.

На это ушло больше времени — целых две минуту — но она ощутила покалывающие иголочки возбуждения, когда механизм включился и выдал последний голосовой ввод:

— Огюст Рембрандт.

Губы Ривы искривились в злорадной усмешке, когда голос ее лживой подруги прошептал пароль. Теперь ей оставалось лишь ввести скопированный цифровой код, а потом при помощи инструментов взломать последний, механический замок.

Рива проскользнула в дом, закрыла дверь и, повинуясь привычке, вновь включила сигнализацию. В доме было тихо, до нее доносился запах роз. Фели-сити всегда держала розы на столе в холле и меняла их еженедельно. Рядом с вазой неярким светом горела лампа, но Рива не нуждалась в свете. Она хорошо знала дорогу и, взяв парализатор на изготовку, решительно направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. В спальню.

Добравшись до площадки, она увидела именно то, что требовалось, чтобы довести ее гнев до точки кипения: тонкую кожаную куртку Блэра, небрежно переброшенную через перила. Эту самую куртку она подарила ему на день рождения прошлой весной. Эту самую куртку он небрежным жестом перебросил через плечо нынешним утром, когда целовал свою любимую жену перед отъездом и говорил, как сильно ему будет ее не хватать, как он ненавидит даже кратковременные отлучки из города. И шутливо потерся носом о ее шею.

Рива поднесла куртку к лицу, почувствовала его запах, и этот запах вызвал в ее душе острый приступ боли, чуть было не заглушивший гнев.

Но она не могла позволить себе такую слабость. Рива снова вытащила из сумки мини-дрель и методично рассверлила кожаную куртку в клочья. Потом она швырнула то, что осталось от куртки, на пол и потоптала каблуком.

Теперь ее лицо полыхало яростью. Подходя к спальне, она заметила мелькающий за неплотно прикрытыми дверями свет. «Свечи», — догадалась Рива. Она даже различала запах каких-то пряных женских духов. И еще до нее доносились приглушенные звуки музыки — нечто классическое, как и розы, и ароматические свечки.

«Как все это похоже на Фелисити! — с яростью подумала Рива. — Все так женственно, так утонченно, так идеально». Сама она предпочла бы в качестве фона для своего эффектного появления что-нибудь более современное, сегодняшнее, грубовато-низменное. Например, музыкальные вопли Мэвис Фристоун, шокирующие некоторые чувствительные души.

А впрочем, все это не имеет значения. Эту мелодию нетрудно заглушить, вытеснить из сознания. В голове у Ривы звенела куда более громкая музыка: неистовая, яростная музыка негодования. Носком ноги она распахнула дверь пошире и проскользнула внутрь.

Ее взору предстали две фигуры, прильнувшие друг к другу под шелковым покрывалом с кружевной отделкой. «Уснули, — с горечью подумала Рива. — Согрелись, устроились поудобнее, насладившись сексом, и уснули».

Их скомканная одежда валялась рядом с кроватью. Судя по всему, им не терпелось начать. Рива смотрела на них, на второпях брошенную одежду, и ее сердце разрывалось на части. Усилием воли она отбросила переживания и подошла к кровати, крепко сжимая в руке парализатор.

— Подъем, куски дерьма!

С этими словами Рива сдернула шелковое с кружевом покрывало — и увидела кровь.

…О господи, сколько крови! Тела, простыни — все было залито кровью. У нее закружилась голова. В нос ей ударил запах смерти, смешивающийся с нежным ароматом роз и свечей. Ее замутило, она закашлялась и отшатнулась от кровати.

— Блэр! — крикнула Рива и бросилась вперед, набирая воздух в легкие для нового крика.

В следующее мгновение какая-то тень выскользнула из темноты. Краем глаза она уловила движение, краем сознания ощутила запах — резкий медицинский запах, сразу заполнивший ее горло и легкие. Рива повернулась, сама не зная, что собирается делать — бежать или бороться, — и поплыла по воде, в которую вдруг превратился воздух вокруг нее. Руки и ноги онемели секундой раньше, чем закатились глаза.

Она бессильно опустилась на пол рядом с мертвецами, которые ее предали.

Глава 1

Лейтенант Ева Даллас, один из лучших детективов нью-йоркской полиции, лежала голая на постели. Кровь шумела у нее в ушах, сердце стучало, как отбойный молоток, она никак не могла восстановить дыхание. Впрочем, кому нужен воздух, когда весь организм сотрясается, приходя в себя после фантастически прекрасного секса?

Под ней простерлось тело ее мужа — неподвижное, теплое и сильное. Потом одна из его волшебных рук поднялась, и он провел ладонью по ее позвоночнику — от затылка к пояснице.

— Если хочешь, чтобы я сдвинулась, — пробормотала Ева, — считай, тебе не повезло.

— Я как раз считаю, что мне очень даже повезло. Радушный прием в родном доме. Хотя отлучка была не такой уж долгой, меньше двух суток.

Ева улыбнулась в темноте. Она любила его голос с напевным ирландским акцентом.

— Я не спросила: ты заезжал на обратном пути в Ирландию повидаться с… — Ева запнулась, не в силах привыкнуть к мысли, что у Рорка есть семья, — с родственниками?

— Да, заезжал. Душевно провел несколько часов. — Он продолжал водить ладонью вверх-вниз по ее спине, пока глаза у нее не начали слипаться. — Странно, правда?

— Да, к этому надо привыкнуть.

— А как поживает новый детектив?

Ева уютно устроилась у него на груди, вспоминая свою бывшую помощницу, недавно получившую офицерское звание.

— Пибоди — молодец. Правда, еще не вошла в ритм. У нас тут была одна семейная разборка. Два брата не поделили унаследованную собственность. Выколотили друг из друга все дерьмо, а потом один возьми да и кувырнись вниз головой с лестницы. Так и сломал свою глупую шею. Ну, а второй братец попытался замаскировать семейную ссору под неудавшуюся кражу со взломом. Побросал все это барахло, что они не поделили, в одеяло, узлом увязал, стащил вниз к своей машине и затолкал в багажник. Как будто мы туда не заглянем!

Рорк тихонько рассмеялся, слушая ее рассказ. Ева легла рядом с ним и потянулась.

— Ну, словом, требовалось просто соединить пунктирной линией указанные точки. Я отдала это дело в ведение Пибоди, и она неплохо справилась. «Чистильщики» еще подбирали вещественные доказательства, а она уже отвела этого недоумка в кухню, села с ним, вся такая участливая, полная сочувствия — у нее есть подход в таких делах. Десяти минут не прошло, как она вытянула из него признание. Сошлись на непредумышленном.

— Да, она молодец.

— Это поможет ей обрести веру в себя. — Ева снова потянулась. — У нас с ней было такое лето, что еще пара «прогулок по лугу» вроде этой нам бы обеим не помешала.

— А почему бы тебе не взять отгул на несколько дней? Мы могли бы прогуляться по настоящему лугу.

— Дай мне пару недель. Надо еще поработать с Пибоди. Хочу быть уверена, что она освоилась, а уж потом пускать ее в свободное плавание.

— Договорились. Считай, что у нас свидание. Ах, да!.. Ты устроила мне такую горячую встречу… нет, я тебе благодарен, но у меня совершенно вылетело из головы.

Рорк встал с постели и включил ночник. В этом приглушенном свете Ева наблюдала, как он сходит с широкого возвышения, на котором стояла кровать, и направляется к креслу, где оставил дорожную сумку. Ей нравилось наблюдать за ним; Он двигался грациозно и бесшумно, как крупный хищник кошачьей породы.

«Интересно, это врожденная грация или он научился так двигаться, уворачиваясь от копов и шаря по карманам на улицах Дублина?» Как бы то ни было, эта ловкость сослужила ему добрую службу в юности — и после, когда он с беспримерным мужеством, упорством и каким-то гениальным плутовством создал свою империю.

Когда Рорк повернулся и Ева увидела его лицо в неярком свете, любовь захлестнула ее. Она задохнулась, не в силах поверить, что он принадлежит ей, что ей может принадлежать нечто столь прекрасное.

Он казался произведением искусства, созданным ворожбой некоего чародея. Точеные черты лица, щедрый, чувственный рот, глаза сумасшедшей кельтской синевы, от которых у нее перехватывало дыхание, когда она смотрела на него. И это прекрасное лицо представало в раме черного шелка. Ее пальцы сами собой тянулись коснуться его густых волос, достающих почти до плеч. Они были женаты больше года, но до сих пор бывали моменты, когда у нее замирало сердце при одном взгляде на него.

Рорк вернулся к постели, сел рядом с ней и привычным жестом погладил большим пальцем ямочку на ее подбородке.

— Дорогая Ева… ты тут притаилась в темноте, тихая, как мышка, а между тем я привез тебе подарок. — Он прижался губами к ее лбу.

Ева заморгала и инстинктивно подалась назад, бросив настороженный взгляд на узкую длинную коробку у него в руке. Эта привычная реакция на подарки вызвала у него улыбку.

— Он не кусается, — заверил ее Рорк.

— Тебя не было всего двое суток. Надо бы договориться, сколько должно пройти времени, чтобы можно было дарить подарки.

— Я начал тосковать по тебе уже через две минуты.

— Ты все это говоришь, просто чтобы меня задобрить.

— Тем не менее это правда. Открой коробку, Ева, и скажи: «Спасибо, Рорк».

Она мученически возвела глаза к потолку, но коробку открыла.

Это был браслет, что-то вроде манжеты с рисунком, выложенным крохотными бриллиантами, врезанными в золото. В середине помещался камень — поскольку он был кроваво-красным, Ева предположила, что это рубин, — величиной с ноготь большого пальца и гладкий на ощупь.

Даже на первый взгляд было видно, что браслет старинный. У нее такие вещи вызывали беспокойный трепет где-то под ложечкой.

— Рорк…

— Ты забыла, что надо сказать «спасибо».

— Рорк, — повторила Ева, — если ты сейчас скажешь, что он когда-то принадлежал итальянской графине или…

— Принцессе, — поправил он и застегнул браслет у нее на запястье. — Шестнадцатый век. Зато теперь он принадлежит королеве.

— Ой, я тебя умоляю!

— Ну ладно, тут я, пожалуй, немного переборщил. Но браслет тебе идет.

— Да его хоть на сучок нацепи, он и сучку пойдет.

Ева не увлекалась блестящими камешками, хотя муж осыпал ее драгоценностями при каждой возможности. Но в этом браслете было что-то такое… Она поднесла руку к лицу и повернула запястье так, что рубин и бриллианты засверкали, разбрасывая искры света.

— А вдруг я его потеряю или сломаю?

— Будет очень жаль. Но пока ты его еще не потеряла, мне нравится видеть его на тебе. Если тебе от этого станет хоть чуточку легче, могу сказать, что моя тетя точно так же смутилась, когда я подарил ей ожерелье.

— Ну еще бы! Она произвела на меня впечатление весьма разумной женщины.

Рорк схватил прядь ее волос и легонько дернул.

— Все женщины в моей жизни достаточно разумны, чтобы принимать от меня подарки и тем самым доставлять мне радость.

— Да, умеешь ты преподнести товар в надлежащей упаковке, — усмехнулась Ева, в глубине души она не могла не признать, что ей нравится, как мягко браслет скользит по ее коже. — Он очень красивый. Но я едва ли смогу носить его на работе.

— Я этого и не ждал. Но мне нравится, как он смотрится на тебе сейчас, когда нас ничто не отвлекает.

Этот блеск в его глазах был ей хорошо знаком, поэтому она грозно прищурилась, но дежурный протест по поводу того, что спать осталось всего пять часов, так и не сорвался с ее губ, прерванный телефонным звонком. Ева перевернулась, вскочила с постели и взглянула на аппарат.

— Это твоя линия. Одно хорошо: когда тебе звонят в два часа ночи, это не значит, что кто-то умер.

С этими словами она направилась в ванную, а когда вернулась, увидела, что Рорк встал с кровати и подошел к своему гардеробу.

— Кто это был?

— Каро.

Он произнес всего лишь имя своей секретарши, но что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

— Тебе придется уйти? Прямо сейчас? В два часа ночи? А что случилось?

— Ева. — Рорк вытащил из шкафа рубашку, подходящую к брюкам, которые уже успел натянуть. — Можешь оказать мне услугу? Мне очень нужна твоя помощь.

«Он просит помощи не у жены, — догадалась Ева. — У своего копа».

— В чем дело?

— Одна из моих сотрудниц. — Рорк натянул рубашку, не сводя глаз с Евы. — Она попала в беду. У нее большие неприятности. Кое-кто все-таки умер, хотя звонили мне.

— Одна из твоих сотрудниц кого-то убила, Рорк?

— Нет. — Поскольку Ева так и не сдвинулась с места, он подошел к ее гардеробу и достал брюки и рубашку. — Она в панике, сознание спутанное. Каро говорит, что речь у нее бессвязная. На Риву это не похоже. Она работает в отделе разработки охранных систем. Главным образом проектирование и установка. Надежна, как скала. Несколько лет проработала в Секретной службе. Ее нелегко выбить из колеи.

— Ты так и не сказал мне, что случилось.

— Она обнаружила своего мужа в постели с подругой, в ее доме. Она нашла их мертвыми. Уже мертвыми, Ева.

— И, обнаружив двух мертвецов, она связалась с твоей секретаршей, вместо того чтобы вызвать полицию?

— Нет. — Рорк сунул охапку одежды в руки Еве. — Она связалась со своей матерью. Каро не только моя секретарша, она — мать Ривы.

Ева взглянула на него, тихонько выругалась и начала одеваться.

— Мне в любом случае придется об этом доложить.

— Я прошу тебя только подождать, пока ты сама все не увидишь, пока не поговоришь с Ривой. — Он взял ее за руки и заставил посмотреть ему в глаза. — Ева, я прошу тебя, я тебя очень прошу: не торопись. Ты не обязана докладывать о том, чего не видела собственными глазами. Я знаю эту женщину. Я знаю ее мать уже лет пятнадцать и доверяю ей, как мало кому еще. Они нуждаются в твоей помощи. Я в ней нуждаюсь.

Ева подхватила свою кобуру, застегнула ее.

— Тогда чего мы ждем? Поехали.

Стояла ясная ночь. Жара и духота, преследовавшие Нью-Йорк все лето, сменились свежестью наступающей осени. Движение было редким, так что короткая поездка не потребовала от Рорка никаких усилий. Жена его замкнулась в себе — не задавала вопросов, не требовала разъяснений. Очевидно, не хотела, чтобы лишняя информация повлияла на ее собственные впечатления, на то, что она увидит, услышит и почувствует.

Ее узкое угловатое лицо было сосредоточенно, в золотисто-карих глазах появилось непроницаемое выражение. Широкий, щедрый рот, еще недавно такой горячий и нежный под его губами, теперь был крепко сжат. Она превратилась в полицейского.

Рорк оставил машину в запрещенном месте и, опередив Еву, включил сигнал «На дежурстве», так как это была ее полицейская машина. Она ничего не сказала, молча вышла на тротуар и остановилась — высокая, стройная, с небрежно подстриженными волосами, все еще взлохмаченными после ночи любви.

Он подошел к ней и осторожно поправил, как мог, ее прическу.

— Спасибо тебе.

— Благодарить пока не за что. Шикарная берлога, — заметила она, кивнув на дом.

Не успели они взойти на крыльцо, как дверь распахнулась, и на пороге показалась Каро. Если бы не серебристая копна волос, Ева, пожалуй, и не узнала бы солидную и деловитую ассистентку Рорка в бледной перепуганной женщине, набросившей элегантный красный жакет прямо поверх голубой трикотажной пижамы.

— Слава богу. Слава богу. Спасибо, что так быстро приехали. — Она ухватилась за руку Рорка. — Я просто не знала, что мне делать. Примчалась сюда, даже переодеться не успела.

— Вы все сделали правильно, — заверил ее Рорк и повел обратно в дом.

До Евы донеслось сдавленное рыдание, перешедшее в судорожный вздох.

— Рива… ей нехорошо. По правде говоря, ей очень плохо. Я оставила ее в гостиной. Я не ходила наверх. — Каро выпустила руку Рорка и расправила плечи. — Мне показалось, что не следует туда ходить. Я ни к чему не прикасалась, только взяла для Ривы стакан воды на кухне, но ничего не трогала, кроме стакана и бутылки. Ах да, и еще ручку холодильника. Я…

— Все в порядке, — поспешила вмешаться Ева. — Почему бы вам не посидеть с дочерью? Рорк, останься с ними.

— Пожалуй, лучше пойду с лейтенантом. — Не обращая внимания на гневный взгляд, брошенный на него Евой, он ободряюще погладил Каро по плечу. — Я скоро вернусь.

— Она говорила… Рива сказала, что это ужасно. А теперь она просто сидит там и молчит. Ничего не говорит.

— Пусть молчит. И пусть сидит там. Не пускайте ее наверх. — Ева начала подниматься по лестнице и заметила разодранную на клочки кожаную куртку, валявшуюся на полу. — Она сказала вам, какая комната?

— Нет. Сказала только, что нашла их в постели.

Ева заглянула в комнату направо, потом в другую — налево. А потом до нее донесся запах крови. Она дошла до конца коридора и остановилась в дверях.

Два тела лежали на боку лицом друг к другу, как будто обменивались секретами. Кровь пропитала простыни, подушки, отделанное кружевом покрывало, сброшенное на пол.

Кровью были покрыты лезвие и рукоятка ножа, с размаху воткнутого в матрац.

У двери Ева увидела черный саквояж; на полу, слева от постели, лежал мощный парализатор, рядом высилась горка небрежно брошенной одежды. Свечи все еще горели и испускали аромат. Играла тихая, чувственная музыка.

— Да, это не прогулка по лугу, — пробормотала Ева. — Двойное убийство. Мне придется доложить.

— Тебя назначат ведущим следователем?

— Я сама себя назначу. Но если это сделала твоя приятельница, одолжений не жди.

— Она этого не делала.

Ева вытащила телефон, и Рорк отошел в сторону.

— Уведи Каро в другую комнату, — сказала она, закончив разговор. — Только не на кухню. Тут наверняка есть кабинет или библиотека, что-то в этом роде. Старайся ни к чему не прикасаться. Мне нужно допросить… Как ее? Рива?

— Да, ее зовут Рива Юинг.

— Мне надо ее допросить, и я не хочу, чтобы ты или ее мать были рядом. Если хочешь ей помочь, — перебила она Рорка, не дав ему вставить слово, — давай с этой минуты как можно строже придерживаться правил. Ты сказал, что она работает в охранном отделе.

— Да.

— Раз она работает на тебя, не стану спрашивать, хороший ли она специалист.

— Хороший. Очень хороший.

— А он был ее мужем? — Ева кивнула на кровать. Рорк проследил за ее взглядом и нахмурился.

— Да, был. Блэр Биссел. Художник весьма спорного таланта. Работает, вернее, работал по металлу. По-моему, вон одна из его работ. — Он указал на беспорядочное нагромождение металлических трубок и блоков, заполнявшее угол комнаты.

— И люди за это платят? — Ева покачала головой. — Ладно, о вкусах не спорят. Я тебя потом расспрошу подробнее, но сначала мне надо самой поговорить с ней и как следует осмотреться на месте. Давно у них начались семейные проблемы? — спросила она уже в коридоре, на обратном пути.

— Я не знал, что у них проблемы.

— Ну, теперь они в любом случае закончились. Уведи Каро куда-нибудь подальше, — приказала Ева и прошла в гостиную, чтобы познакомиться с Ривой Юинг.

Каро сидела, обхватив за плечи женщину лет тридцати с небольшим. Темные волосы женщины были коротко подстрижены и небрежностью стиля напоминали прическу самой Евы. Невысокая, крепко сбитая, спортивного вида, она, казалось, была создана для джинсов и черной футболки, отлично сидевших на ней.

Сразу было видно, что она в шоке: тонкие губы обескровлены, темно-серые глаза кажутся черными бездонными колодцами на мертвенно-бледном лице. Когда Ева подошла к ней, эти глаза даже не дрогнули и слепо уставились на нее. Они опухли от слез, в них не было заметно ни искры того острого ума, которым Рива, судя по всему, была наделена от природы.

— Мисс Юинг, я лейтенант Даллас.

Рива продолжала смотреть прямо перед собой, но Ева заметила легкое движение головы: не то кивок, не то просто дрожь.

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Ваша мать побудет с Рорком, пока мы беседуем.

— О, нельзя ли мне остаться с ней? — Каро крепче сжала плечи Ривы. — Я не помешаю, клянусь вам, но…

— Каро, так будет лучше. — Рорк подошел к ней, помог подняться и бережно повел из комнаты. — Лучше для Ривы. Еве вы можете доверять.

— Да, я знаю. Но только… — У двери она оглянулась. — Я буду рядом, Рива. Я буду здесь.

— Мисс Юинг. — Ева села напротив нее, поставила магнитофон на разделявший их столик и заметила, как взгляд Ривы устремился на него. — Мне придется записать наш разговор. Я зачитаю вам ваши права, а потом задам несколько вопросов. Вы понимаете?

— Блэр мертв. Я видела. Они оба мертвы. Блэр и Фелисити.

— Мисс Юинг, вы имеете право хранить молчание.

Ева зачитала формулу целиком, и Рива закрыла глаза.

— О господи, господи! Значит, это правда. Это не сон, не кошмар. Это правда.

— Расскажите мне, что здесь сегодня произошло.

— Я не знаю. — Слеза покатилась по ее щеке. — Я не знаю, что случилось.

— У вашего мужа были интимные отношения с Фелисити?

— Я этого не понимаю. Не понимаю. Я думала, он меня любит. — Ее взгляд скрестился со взглядом Евы. — Поначалу я этому не поверила. Как я могла поверить? Блэр и Фелисити! Мой муж и моя лучшая подруга! Но потом я увидела… увидела все признаки, которых раньше не замечала. Все улики, все ошибки… Они оба совершали небольшие промахи и оставляли улики.

—Давно вы узнали?

— Сегодня вечером. Только сегодня вечером! — Судорожно всхлипывая, она кулаком стерла слезы со щек. — Он сказал, что ему нужно уехать из города, обещал вернуться завтра. Клиент, новый заказ… Но он был здесь, с ней! Я приехала и увидела…

— Вы приехали сюда сегодня, чтобы выяснить с ними отношения?

— Я была в ярости. Они унизили меня, выставили полной идиоткой, и я страшно рассердилась. Они разбили мне сердце, и мне хотелось плакать. А потом оказалось, что они мертвы… Столько крови! Столько крови!

— Вы убили их, Рива?

— Нет! — Она дернулась всем телом, как от удара. — Нет, нет, нет! Я хотела причинить им боль. Я хотела заставить их заплатить. Но я… нет, я бы не смогла. Я не знаю, что здесь случилось.

— Расскажите мне, что вам известно.

— Я приехала сюда… У нас дом в Квинсе, Блэр не хотел жить на Манхэттене, где мы оба работаем. Уединенное место где-нибудь подальше от деловой суеты, где мы могли бы побыть вдвоем… Так он говорил. — Ее голос дрогнул и пресекся, она закрыла лицо руками. — Простите. У меня в голове не укладывается. Простите. Все это просто невероятно. Мне кажется, вот я сейчас проснусь — и выяснится, что ничего этого не было.

На ее футболке была кровь. Но на руках, на ладонях на лице крови не было. Еве это сразу бросилось в глаза. Она молча ждала, пока Рива успокоится и продолжит свой рассказ.

— Я была в ярости, но я точно знала, что буду делать. Именно я проектировала охранную систему в этом доме, и мне не составило труда сюда войти. — Она опять стерла слезу со щеки. — Я хотела застать их врасплох, чтобы они не успели подготовиться. Поэтому я сразу прошла наверх, в спальню.

— У вас было оружие?

— Нет… Нет, погодите, у меня был парализатор. Табельное оружие со времен Секретной службы. Переоснащенное. Выше минимального напряжения не поднимается, поэтому я имею право носить его с моей гражданской лицензией. Я… — Она судорожно вздохнула. — Я собиралась тряхнуть его током. По яйцам.

— Вы так и сделали?

— Нет! — Она закрыла лицо руками. — Я не помню. В мозгу как будто все смазано.

— Это вы разорвали кожаную куртку?

— Да. Я увидела ее… она висела на перилах. Это я подарила ему эту чертову куртку! Как увидела ее, прямо с ума сошла. Я вынула свою мини-дрель и разрезала куртку на клочки. Понимаю, это мелочно, но я была вне себя от ярости.

— Мне это не кажется мелочным, — мягко и сочувственно возразила Ева. — Муж изменяет вам с вашей же подругой — ясное дело, вам хочется поквитаться.

— Вот и я так подумала. А потом я увидела их вместе на кровати. Я увидела, что они… мертвые. Господи, я никогда не видела столько крови! Она закричала… Нет-нет, это я закричала. Должно быть, это я закричала. — Рива потерла рукой горло, словно чувствовала, как из него рвется этот крик. — А потом я потеряла сознание… так мне кажется. Был какой-то запах. Кровь… и еще что-то. Что-то еще… и я потеряла сознание. Не знаю, надолго ли я вырубилась. — Рива взяла стакан и с жадностью выпила до дна. — Когда я очнулась, у меня было такое странное чувство… меня мутило, я была как в тумане. И тут я увидела их на кровати. Я опять их увидела и выползла из комнаты. Я почему-то никак не могла встать на ноги, пришлось ползти. Я доползла до ванной, и меня вырвало. Я позвонила маме. Сама не знаю — почему. Надо было позвонить в полицию, но я позвонила маме. У меня все в голове путалось.

— Вы приехали сюда этой ночью, чтобы убить вашего мужа и вашу подругу?

— Нет. Я приехала, чтобы закатить грандиозный скандал. Лейтенант, меня опять тошнит! Мне надо…

Она схватилась за живот, вскочила на ноги и выбежала из комнаты. Ева последовала за ней. Рива бросилась в ванную, рухнула на колени возле унитаза, и ее буквально вывернуло наизнанку. Ева протянула ей смоченную салфетку.

— Жжет, — с трудом проговорила Рива. — Горло жжет…

— Вы сегодня принимали наркотики, Рива?

— Я не употребляю наркотиков. — Рива обтерла лицо салфеткой. — Поверьте мне, если бы вас воспитывала Каро, проверяла Секретная служба, а потом Рорк, вы не стали бы связываться с наркотиками. — Она привалилась спиной к стене. Во всем ее теле, в каждом движении ощущалась предельная измученность. — Лейтенант, я никогда никого не убивала. Я носила оружие, когда защищала президента, и даже был случай, когда я заслонила его своим телом и приняла удар на себя. Мое терпение не безгранично, и, если я его потеряю, могу сгоряча наломать дров. Но тот, кто убил Блэра и Фелисити, не действовал сгоряча. Это был какой-то ненормальный. Полный псих! Я не могла этого сделать, не могла…

Ева присела на корточки, чтобы заглянуть в глаза Риве.

— Почему вы говорите так, словно пытаетесь убедить в этом не только меня, но и себя?

Губы Ривы задрожали, глаза вновь наполнились слезами.

— Потому что я не помню! Никак не могу вспомнить…

Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Ева решила, что на первый раз хватит, и отправилась за Каро.

— Посидите с ней, — попросила она. — Я сию же минуту приставлю к вам охрану. Таковы правила.

— Вы ее арестуете?

— Я еще не приняла решения и не отдала приказ. Она готова к сотрудничеству, и это говорит в ее пользу. Вам лучше бы привести ее сюда и побыть в этой комнате, пбка я не вернусь.

— Хорошо. Спасибо вам.

— Пойду принесу походный набор из машины.

— Я принесу, — предложил Рорк, выходя из кабинета вместе с ней. — Что ты думаешь?

— Я ничего не думаю, пока не опечатаю и не изучу место преступления.

— Лейтенант, вы думаете всегда!

—Не мешай мне делать мою работу. Если хочешь помочь, направь наверх мою напарницу и команду экспертов, когда они прибудут. А до тех пор не путайся под ногами, а то все испортишь.

— Скажи мне только одно: должен ли я посоветовать Риве связаться с адвокатом?

— Это ты меня спрашиваешь? Хорошенькое дельце! — Ева выхватила у него из рук походный набор. — Я коп, так дай мне возможность побыть копом. Остальное сам сообразишь. Черт знает, что такое!

На ходу распечатывая набор, Ева поднялась наверх, рывком вытащила баллон изолирующего спрея и обработала руки и башмаки. Затем она прицепила микрофон к лацкану и принялась за работу.

Она уже дошла непосредственно до тел, когда до нее донесся скрип половицы. Ева стремительно повернулась, готовая дать отпор любому вмешательству, но осеклась при виде Пибоди.

Ей еще предстояло привыкнуть к тому, что ее бывшая помощница больше не топает в форменных полицейских башмаках. Теперь Пибоди была в удобных кроссовках и передвигалась практически бесшумно. «Прямо как привидение», — с досадой подумала Ева.

Очевидно, она запаслась кроссовками всех цветов радуги, включая горчично-желтый, под стать жакету, надетому на ней сейчас. И тем не менее, несмотря на кроссовки и жакет, на черные брючки-дудочки и блузку с глубоким круглым вырезом, Пибоди сумела сохранить отглаженный и накрахмаленный вид, подобающий полицейскому. Ее квадратное лицо, обрамленное подстриженными «под пажа» темными волосами, было серьезным и встревоженным.

— Быть убитым в голом виде — вдвойне оскорбительно, — заметила Пибоди.

— А еще хуже — быть убитым в голом виде с чужим мужем или с любовницей.

— Так вот что тут, оказывается. Рапорт был скуп на детали.

— Я намеренно не сообщала деталей. Убитый — зять секретарши Рорка, а ее дочь в настоящий момент является главной подозреваемой.

Пибоди снова взглянула на постель и покачала головой.

— И без того скандальная ситуация только что стала еще более скандальной.

— Сперва осмотри место, потом я ознакомлю тебя с действующими лицами. У кровати мы нашли па-рализатор. — Ева показала Пибоди запечатанное в пластиковый пакет оружие. — Подозреваемая утверждает…

— Матерь божья!

— Что? В чем дело? — Свободной рукой Ева машинально схватилась за револьвер.

— Вот. — Пибоди протянула руку и нежно провела пальцами по браслету на запястье Евы. — Это балдеж! Это просто волшебство, Даллас.

Смутившись, Ева спрятала браслет под обшлаг жакета. Она совершенно забыла о нем.

— Не могли бы мы оставить в покое мои бирюльки и сосредоточиться на месте преступления?

— Да, конечно, но эта бирюлька — просто конец света. А большой красный камень — это рубин?

— Пибоди!

— Ладно, ладно. — Но мысленно Пибоди дала себе слово приглядеться к браслетику поближе, когда Даллас отвернется. — На чем мы остановились?

— Не знаю, как ты, а я тут развлекалась с вещественными доказательствами.

Пибоди закатила глаза.

— Ну, побейте меня палкой!

— При первой возможности, — согласилась Ева. — Продолжим. Подозреваемая утверждает, что у нее с собой был парализатор — переоснащенный, разрешенный для использования гражданскими лицами. Но здесь у нас не переоснащенный парализатор, а обычное боевое оружие со всеми мощностями.

— Угу.

— Коротко и ясно, как всегда!

— Это речь детектива, непостижимая для посторонних.

— Я тут уже кое-что проверила. На упомянутом оружии имеются в большом количестве исключительно и только отпечатки подозреваемой, равно как и на орудии убийства. — Ева кивком головы указала на второй запечатанный пакет, в котором был окровавленный нож. — Вон в той сумке — пульты-блокираторы и орудия взлома. На них тоже отпечатки Ривы Юинг.

— Она знает толк в охранных системах?

— Работает на «Рорк индастриз» именно в этом качестве. Раньше работала в Секретной службе.

— Итак, судя по раскладу, подозреваемая вломилась в дом, застала мужа за игрой в четыре руки и зарезала обоих. — Пибоди подошла ближе к постели и внимательно посмотрела на трупы. — На телах жертв нет никаких следов борьбы. Обычно люди имеют привычку протестовать, хоть для проформы, когда их начинают резать.

— Трудно протестовать, когда тебя оглушили. — Ева указала на маленькие красные точки между лопаток Блэра и на такие же точки на груди Фелисити.

— Его сзади, ее спереди, — прокомментировала Пибоди.

— Именно. Я бы сказала, они были поглощены игрой в четыре руки. Убийца подходит сзади, сначала вырубает его, отодвигает в сторону и вырубает ее. Она даже пикнуть не успела. Они были без сознания или по крайней мере парализованы, когда в ход пустили нож.

— Убийца переусердствовал, — заметила Пибоди. — На каждом теле не меньше дюжины ран.

— Восемнадцать на нем, четырнадцать на ней.

— Как говорится, с запасом.

— Да уж. И что самое любопытное: ни одного удара в сердце. Как будто убийца хотел, чтобы было побольше крови. — Ева внимательно присмотрелась к разбросу брызг на простынях, на абажуре лампы, на столике у кровати. «Скверное дело, — подумала она. — Очень скверное и очень грязное». — И вот что еще любопытно: ни один из ударов не задел обожженных участков, оставленных парализатором. У подозреваемой на одежде осталась кровь — не слишком много, с учетом обстоятельств, но все-таки. А вот руки до самых плеч — чисты.

— Ну, она, наверно, захотела вымыться после такого дела.

— Да уж, наверно. Но надо думать, если бы она захотела вымыться, так уж заодно избавилась бы и от футболки с пятнами крови. Правда, люди часто ведут себя глупо, после того как зарежут парочку себе подобных.

— Ее мать здесь, — напомнила Пибоди.

— Да. Можно предположить, что мать помогла ей умыться, но Каро производит впечатление умной женщины. Время смерти — час двенадцать ночи. Мы попросим электронный отдел проверить сигнализацию, посмотрим, когда Рива Юинг проникла в дом. Пойди проверь кухню. Я хочу знать: орудие убийства было взято на месте или принесено с собой? — Ева минутку помолчала. — Видела на полу в коридоре, что осталось от кожаной куртки?

— Да. Хорошая была курточка. Когда-то.

— Упакуй ее как улику. Юинг говорит, что рассверлила ее дрелью. Посмотрим, так ли это.

— Угу. Только зачем ей пускать в ход Дрель, если у нее был нож? Ножом резать и легче и приятнее.

— Да, это хороший вопрос. Надо прокачать по компьютеру обоих покойников. Может, кто-то еще желал им смерти, помимо обманутой жены?

Втянув воздух сквозь зубы, Пибоди опять посмотрела на тела.

— Если то, что я вижу, соответствует сути, она запросто откосит на временном умопомешательстве.

— Вот давай проверим, соответствует ли сути то, что мы видим.

Глава 2

— Нет, я не помогала ей мыть лицо и руки. — Взгляд Каро был тверд, лицо спокойно. Но руки, лежащие на коленях, были стиснуты так крепко, словно она цеплялась ими за спасательный круг. — Я старалась по возможности ни к чему не прикасаться. Мне важно было только одно: успокоить ее, удержать на месте до вашего прихода.

Ева не отрывала глаз от лица пожилой женщины и всеми силами старалась игнорировать тот факт, что Рорк остался в комнате по просьбе Каро.

— Наверху есть хозяйская ванная. И, хотя раковина была вытерта, есть признаки, что кто-то смывал там кровь.

— Я не ходила наверх. Даю вам слово.

Ева ей поверила и одновременно отметила, что сама Каро не отдает себе отчета в том, какой скрытый смысл несут в себе ее слова. А вот Рорк все понял и оценил правильно: Ева сразу, заметила, как он насторожился. Но, поскольку он промолчал, раздражение ее несколько улеглось.

— На одежде Ривы есть кровь, —сказала Ева.

— Да, я знаю. Я видела… — Тут в глазах Каро наконец проступило понимание, мгновенно сменившееся едва сдерживаемой паникой.

— Лейтенант, если Рива… если она воспользовалась ванной, это было, пока она была в шоке. Она не пыталась что-то скрыть, она просто не сознавала, что делает. Вы должны ей поверить. Она была в шоке.

«Ей, безусловно, было дурно, — подумала Ева. — Ее отпечатки сохранились на раковине и на краях унитаза — как будто она держалась за него, пока ее рвало. Но только это было не в хозяйской ванной. Следы ее пребывания остались в ванной, расположенной дальше по коридору. А вот следы крови обнаружены в хозяйской ванной».

— Как вы попали в дом, Каро?

— Как я… Ах, да. — Каро провела рукой по лицу, словно снимая невидимую паутину; — Я вошла через дверь. Парадная дверь была не заперта. Она была чуть приоткрыта.

— Приоткрыта?

— Да. На замке горел зеленый огонек, а потом я увидела, что дверь приоткрыта. Я просто толкнула ее и вошла.