Нора РОБЕРТС

ЗИМНЯЯ РОЗА

Трем розам, Рут, Марианне и Дженн, которые сделали все это забавным
Глава 1

Мир был обжигающе холодным…

Он был настолько изможден, что едва держался в седле и мог только надеяться, что конь будет по-прежнему устало брести вперед. Все время вперед… Он знал, что, когда вокруг завывает такой беспощадный ледяной ветер, любая остановка, пусть даже на несколько коротких мгновений, означает верную смерть.

Если бы не обжигающая боль в боку, он давно потерял бы сознание. Давно заблудился бы в этой бескрайней белой земле, потеряв счет бесконечным милям холмов, лесов и неба, оказавшихся в плену морозного ада, где метель носила тучи снега вперемешку с осколками льда. Но, несмотря на то что даже медленные, монотонные движения коня причиняли ему страдания, он не сдавался.

После яркого желтого солнца холод принес облегчение. Он ослабил лихорадку, причиной которой была рана в боку. Безупречная белизна простиравшегося перед ним пейзажа усыпила его разум, и он больше не видел крови, заливающей поле боя, не чувствовал зловонного дыхания смерти.

Со временем, когда силы стали покидать его, уходя вместе с кровью, струящейся из раны, в набирающем силу ветре он услышал голоса. Эти голоса шептали его имя. Два имени — его собственное и еще одно. «Это бред», — говорил он себе потому, что не верил, что ветер умеет говорить.

Он потерял чувство времени и не знал, как долго он едет. Часы, дни, недели? Сначала он надеялся, что вскоре наткнется на какую-нибудь деревню, где сможет отдохнуть и найти того, кто позаботится о его ране. Сейчас же ему хотелось только найти место, где он встретит свою смерть.

Но может быть, он уже мертв, а эта бесконечная зима и есть ад?

Он больше не чувствовал голода, хотя в последний раз поел еще перед сражением. «Битва, — смутно вспомнил он, — из которой я вышел победителем, не получив ни единой царапины. И как глупо, как безрассудно и глупо с моей стороны было отправиться домой в одиночестве!» Он был уверен, что трое вражеских солдат, на которых он наткнулся на лесной дороге, хотели только одного — вернуться домой. Его первой мыслью было дать им уйти. Сражение было выиграно, вторжение остановлено. Но в их глазах еще горели смерть и война, и, когда они набросились на него, меч мгновенно оказался у него в руке.

Они уже никогда не вернутся домой. Скорее всего, то же самое можно сказать и о нем. И теперь конь устало бредет вперед, а он тратит последние силы на то, чтобы оставаться в сознании. Стараясь разогнать туман перед глазами, он вяло отметил, что попал в другой лес. Но как он мог заблудиться в собственном королевстве, знакомом до мельчайших деталей, словно лицо любимой? Это оставалось для него загадкой.

Никогда раньше он не бывал в этих местах. Серые ломкие ветви деревьев казались мертвыми. Не было слышно ни птичьих голосов, ни журчания ручьев — только мерное поскрипывание снега под лошадиными копытами. Наверняка это была земля мертвых или тех, кто уже прощается с жизнью.

Когда он увидел оленя, ему понадобилось время, чтобы понять, что впервые с тех пор, как хлопья снега начали падать на землю, он видит живое существо. Зверь смотрел на него без страха. «Почему бы и нет? — эта мысль вызвала у него слабую улыбку. — Все равно у меня не хватит силы, чтобы натянуть тетиву».

Когда олень метнулся прочь, Кайлер из рода Мрайдонов, принц и воин, потерял сознание и обмяк, упав на шею своего коня.

Когда он пришел в себя, лес уже остался позади и прямо перед ним простиралось белоснежное море. По крайней мере, это белое пространство казалось морем. А посередине этого моря сверкал серебристый остров. Сквозь пелену, стоящую перед глазами, он смутно различил очертания крепостных стен и башен. Над одной из башен под резкими порывами ветра трепетал флаг. Алая роза в бескрайнем белом поле…

Он обратился к богам, моля послать ему сил. Там, где развевается знамя, должны быть люди. Там будет тепло. Сейчас он отдал бы половину своего королевства за возможность провести последние часы своей жизни возле теплого очага.

Сознание начало меркнуть, все поплыло перед глазами. На Кайлера разом нахлынули усталость и слабость, и ему показалось, что он видит розу, алую как кровь, плывущую к нему по этому белому морю. Сжав зубы, он направил коня к ней навстречу. И если ему не суждено ощутить тепло очага, то перед смертью он хотя бы вдохнет сладкий аромат прекрасного цветка. У него не было даже сил посетовать на проклятую, жестокую судьбу, когда он почувствовал, что снова теряет сознание и падает в снег.

Резкая боль при падении привела Кайлера в чувство, и он изо всех сил рванулся из тьмы забытья назад к поверхности, как утопающий стремится к затянутой тонким льдом полынье. И сквозь этот лед он увидел лицо женщины, склонившейся над ним. Прекрасные зеленые, словно мох его родных лесов, глаза в обрамлении длинных ресниц… Гладкая молочно-белая кожа с легким румянцем… Мягкие, словно припухшие, губы. Он видел, как эти прелестные губы двигаются, но из-за шума в ушах не слышал ее слов. Капюшон алого плаща прикрывал ее волосы, и он протянул руку, чтобы коснуться ткани.

— Значит, ты все-таки не цветок.

— Нет, мой господин. Я всего лишь женщина.

— Что ж, лучше умереть согретым поцелуем, чем теплом очага, — он потянул за капюшон, почувствовал, как эти пухлые, сладкие губы коснулись его губ и… потерял сознание.

«Мужчины, — подумала Дейрдре, выпрямляясь, — такие странные существа…»

Думать в такой момент о поцелуе — поистине верх глупости. Покачав головой, она встала и взяла в руки висевший на поясе рог. Протрубив сигнал о помощи, девушка сняла плащ и укутала им незнакомца. Снова сев на снег, она обхватила его руками и при-Жала к груди, пытаясь хоть немного согреть в ожидании тех, кто поможет ей отнести нежданного гостя в замок.

Холод спас ему жизнь, но лихорадка могла снова привести его на порог смерти. На его стороне в этой битве были молодость и сила.

«И я, — подумала Дейрдре. — Я сделаю все, что смогу, чтобы вылечить его».

Незнакомец дважды приходил в сознание, пока его несли в спальню. И все время он пытался сопротивляться. Его попытки привели к тому, что рана снова начала кровоточить. В своей суровой, даже несколько жесткой манере Дейрдре приказала мужчинам крепко держать раненого и заставила его выпить снотворное. Незнакомцу будет очень больно, если он придет в себя, когда она будет промывать и перевязывать его рану. Не в характере Дейрдре было совершать глупости, но и видеть чьи-то страдания ей тоже не хотелось.

Она разложила лекарства и травы и закатала рукава своей простой рубашки. Незнакомец лежал на постели, освещенный лучами бледно-золотистого солнца, проникающими через узкое окно. Она и раньше видела мужчин без одежды. Достаточно она насмотрелась и на то, что может сделать меч с человеческим телом.

— Какой он красивый! — вздохнула Корделия, служанка, которую Дейрдре позвала себе в помощь.

— Каким бы он ни был красивым, он умирает, — сухо бросила Дейрдре. — Затяни повязку потуже. Я не хочу, чтобы он истек кровью в моем доме.

Она выбрала необходимые лекарства и подошла к кровати. Все мысли девушки были заняты раной, зиявшей в его боку. Длинный глубокий порез протянулся от подмышки до бедра. Не замечая выступившего на лбу пота, Дейрдре полностью сосредоточилась на лежащем перед ней теле, стараясь оценить нанесенные ему увечья.

Ее лицо побледнело от усталости, но движения оставались быстрыми и точными.

«Так много крови, — думала она, тяжело дыша, — так много боли… Как он смог выжить? Даже несмотря на то, что холод приостановил кровотечение, он уже давно должен был умереть».

Дейрдре отошла от постели больного, чтобы смыть с рук кровь и вытереть их полотенцем. Но когда она взяла иглу, Корделия побледнела.

— Госпожа…

Дейрдре невидящим взглядом посмотрела на нее. Она почти забыла о девушке.

— Можешь идти. Ты хорошо поработала.

Корделия быстро выбежала из комнаты. Дейрдре улыбнулась: обычно служанка не проявляла такой прыти. Потом она снова повернулась к своему пациенту и начала быстро и искусно зашивать рану.

«Останется шрам, — думала она, — но у него есть и другие шрамы. У него тело воина — крепкое и сильное, покрытое следами многочисленных битв. Отчего мужчинам так нравится сражаться и убивать? Что живет внутри них, заставляя гордиться этим? Этот уж точно из таких. Только сила, железная воля и неуемная гордость помогли ему оставаться в седле и прожить достаточно долго, чтобы добраться до острова. Но как он сюда попал, этот темноволосый воин? И почему?»

Она смазала шов бальзамом собственного изобретения и наложила повязку. Затем, позаботившись о самой тяжелой ране, девушка осмотрела его в поисках других повреждений. На коже обнаружилось несколько небольших порезов и царапин, еще одна глубокая рана сзади на плече уже закрылась и начала зарубцовываться. «Что бы с ним ни случилось, — мысленно подсчитала Дейрдре, — это произошло два, а может быть, и три дня назад».

Если ему удалось столько прожить с такими тяжелыми ранениями, пройти сквозь Забытый лес и найти помощь, у него очень сильная воля к жизни. Это хорошо. Она ему понадобится. Закончив осмотр, Дейрдре взяла чистый кусок ткани и положила раненому на лоб холодный компресс.

Он был красив. Теперь она позволила себе рассмотреть его повнимательнее. Мужчина был высок, строен и мускулист. Его черные, как полночь, волосы разметались по подушке, открывая суровое, словно вырезанное из камня, лицо.

«Лицо настоящего воина, — подумала Дейрдре. — Удлиненное, с резко очерченными скулами и впалыми щеками…»

У него были черные брови и длинный прямой нос, у рта залегли жесткие складки. Пробивающаяся щетина придавала его лицу жестокий и грозный вид даже сейчас, когда он был без сознания. Дейрдре запомнила, что глаза незнакомца были синими. Даже затуманенные болью, лихорадкой и усталостью, они были дерзкими и невероятно синими.

И если на то будет воля богов, он снова их откроет.

Дейрдре укутала раненого одеялом и подбросила еще одно полено в огонь. Она останется здесь, чтобы ухаживать за ним.

Два дня и две ночи раненого трясло в лихорадке. Иногда он метался в горячечном бреду и его приходилось удерживать, чтобы от неосторожного движения вновь не открылись раны. Иногда мужчина спал как мертвый, и Дейрдре боялась, что он уже не проснется. Даже ее таланта врачевателя не хватало, чтобы победить сжигавший его огонь.

Когда могла, она спала на стуле возле его кровати. Однажды, когда раненого бил озноб, она забралась к нему под одеяло, стараясь согреть его своим теплом. Мужчина открыл глаза, но взгляд его был невидящим и диким. Жалость, которую она пыталась подавить в себе, когда занималась его ранами, проснулась вновь. Этой темной ночью, когда мороз костлявыми пальцами скребся в окна, она держала в руках ладонь незнакомца и горевала о нем. Жизнь — самый ценный дар, и как горько, что он зашел так далеко от дома только для того, чтобы потерять ее!

Чтобы занять себя чем-то, Дейрдре вышивала или пела. Когда ей казалось, что раненый успокоился, она оставляла его на попечении кого-нибудь из женщин и шла заниматься делами замка и своего народа.

В последнюю ночь, когда раненый метался в бреду, надежда покинула Дейрдре. Обессиленная, она скорбела о его жене и матери — о тех, кого он оставил, о тех, кто никогда не узнает о постигшей его участи. И здесь, в тишине спальни, она воспользовалась остатками своей силы и дара. Дейрдре положила ладони ему на грудь.

— Первое и наиболее важное правило — не навредить. Я не причиню тебе вреда. То, что я сейчас сделаю, изменит эту ситуацию. Так или иначе. Вылечит или убьет. Если бы я знала твое имя, — она погладила его по горящему лбу, — твои мысли и твое сердце, нам обоим было бы намного легче. Соберись! И борись!

Она взобралась на постель и опустилась на колени возле раненого. Накрыв одной ладонью рану, с которой она сняла повязку, а другой — его сердце, Дейрдре позволила своей жизненной энергии струиться сквозь свое тело, течь вместе с кровью. В него.

Незнакомец застонал. Она не обратила на это внимания. Им обоим будет больно. Их тела выгнулись одновременно. От хлынувших в сознание образов у нее перехватило дыхание: величественный замок, размытые цвета, усыпанная драгоценными камнями корона…

Она чувствовала силу. Его силу. И доброту. Свет, внезапно вспыхнувший в ее душе, едва не заставил ее прервать контакт. Мягкий и теплый, он манил ее к себе, звал ее, и она еще глубже погружалась в недра сознания незнакомца…

Несмотря на большой опыт врачевания, Дейрдре впервые удалось заглянуть в чью-то душу так глубоко, что она почувствовала, как чужая душа коснулась ее собственной. Потом она совершенно ясно увидела женское лицо и синие глаза, полные гордости, а может быть, и страха.

— Возвращайся, сын мой. Возвращайся домой целым и невредимым!

Затем была музыка, гром барабанов, смех и приветственные крики толпы. Потом вспышка, когда солнечный луч отразился от стали, — и она задохнулась от запаха крови и битвы. Образы, мелькавшие в сознании, заставили Дейрдре вскрикнуть от ужаса. Лязг мечей, резкий запах пота, смерти и страха…

Он метался по постели, пытаясь сопротивляться, когда девушка проникала все глубже в его сознание. Дейрдре потом позаботится о тех синяках, что они оставляли на телах друг друга в этой последней, решающей схватке за жизнь. У нее дрожали все мышцы, и какая-то частичка ее души кричала, что нужно остановиться, нужно вернуться назад. Для нее он был никем. Но, несмотря на усталость, сводившую мускулы, Дейрдре весь свой внутренний свет бросила против лихорадки, сжигавшей его. А потом вражеский меч из его воспоминаний полоснул по ним обоим.

Дейрдре почувствовала резкую боль, когда сталь вонзилась в ее плоть. Она закричала в агонии, видя идущую за ней по пятам смерть. Его сердце колотилось под ее пальцами как сумасшедшее, а рана на боку жгла ей ладонь как раскаленный уголь. Но теперь девушка видела его душу и боролась, пытаясь превозмочь боль. Она использовала то, что ей было даровано, и то, что она взяла сама, чтобы спасти его.

Его бледное как смерть лицо, широко открытые, остекленевшие от шока глаза…

— Кайлер из рода Мрайдонов! — Дейрдре говорила твердо, несмотря на то, что каждый вздох был для нее мукой. — Возьми то, что тебе нужно — огонь или исцеление. И живи.

Его тело расслабилось. Взгляд затуманился, и глаза медленно закрылись. Дейрдре почувствовала, как он глубоко вздохнул, погружаясь в сон.

Но свет продолжал гореть в ее душе.

— Что это такое? — пробормотала она, прижав к своему сердцу дрожащую руку. — Неважно. Теперь уже неважно. Я больше ничем не смогу тебе помочь. Живи, — еще раз повторила Дейрдре. Затем она наклонилась и коснулась губами его лба. — Или умри без мучений.

Дейрдре попыталась спуститься с кровати, но у нее потемнело в глазах. Теряя сознание, она уронила голову ему на грудь.

Глава 2

Он то возвращался к реальности, то вновь грезил. Временами Кайлеру казалось, что он снова на поле боя и отдает приказы своим людям, что его конь вертится на месте как сумасшедший, а меч вновь пронзает тех, кто осмелился вторгнуться в его земли.

Затем он снова оказался в том странном обледеневшем лесу. Было так холодно, и мороз пробирал, казалось, до самых костей. Потом холод сменился огнем, и та его часть, которая все еще сохраняла рассудок, молила о смерти.

Какая-то холодная сладковатая жидкость полилась в его пересохшее горло — и принц снова погрузился в спокойный сон. Ему снилось, что он дома и встречает рассвет в постели с желанной женщиной. Ее теплая мягкая кожа пахла розами. Ему казалось, что он слышит музыку: звуки арфы и низкий приятный голос, вплетающий слова в перезвон струн.

Иногда он видел женское лицо. Зеленые, как лесной мох, глаза. Прелестные пухлые губки. Волосы цвета темного густого меда, обрамлявшие лицо, ослепительно прекрасное и невыразимо печальное одновременно. И каждый раз, когда боль, жар или холод становились невыносимыми, это лицо и эти глаза всегда были рядом.

Однажды принцу приснилось, что она зовет его по имени и в голосе ее звенит приказ, а в потемневших от боли глазах светится сила. Ее похожие на шелк волосы рассыпались по груди принца, и, ощущая их аромат, он снова погрузился в глубокий и спокойный сон.

Когда Кайлер проснулся, запах все еще витал в воздухе, лаская его, как прохладная вода ручья в жаркий день. Над головой принц увидел балдахин из темного пурпурного бархата. Он смотрел на него, пытаясь привести в порядок мысли. Одно Кайлер знал точно: он не дома и он жив.

— Сейчас, скорее всего, полдень, — решил он. Проникающий в окно слабый свет был тусклым. Наверное, только-только рассвело. Принц попытался сесть — и в его боку зажегся огонь боли. Он заскрипел зубами. И вдруг понял, что она рядом.

— Осторожно, — Дейрдре приподняла его голову и поднесла к губам чашку. — Выпейте это.

Ему ничего не оставалось как повиноваться. Сил пока не хватало даже на то, чтобы поднять руку и отвести чашку в сторону.

— Что… — его голос был настолько хриплым, что принцу казалось, будто он царапает горло. — Что это за место?

— Пейте бульон, принц Кайлер. Вы еще слишком слабы.

Он хотел было возразить, но, к своей досаде, был вынужден признать, что девушка права. Он был слаб. В отличие от нее. У девушки были сильные, привычные к работе руки. Принц продолжал разглядывать ее, пока она помогала ему пить бульон.

Ее медового цвета прямые, как струи дождя, волосы спускались до пояса простого серого платья. На девушке не было ни драгоценностей, ни лент, но при этом она все равно была прекрасна и невероятно женственна.

«Служанка, — подумал принц. — Служанка, знающая толк во врачевании».

Он найдет способ оплатить свой долг ей и ее хозяину.

— Как тебя зовут, милая?

«Воистину мужчины — странные существа, — подумала Дейрдре, вскинув бровь. — Он еще толком не пришел в сознание, а уже пытается флиртовать».

— Дейрдре.

— Я благодарен тебе, Дейрдре. Пожалуйста, помоги мне встать.

— Не сегодня, милорд. Может быть, завтра, — она отставила в сторону опустевшую чашку. — Но вы можете посидеть, пока я обработаю вашу рану.

— Ты мне снилась.

«Да, я слаб, — думал принц, — но чувствую себя намного лучше. Достаточно хорошо, чтобы пофлиртовать с хорошенькой служанкой».

— Ты пела мне?

— Я пела, чтобы убить время. Вы здесь уже три дня.

— Три дня… — принц невольно стиснул зубы, когда она помогала ему сесть. — Я ничего не помню.

— Ничего удивительного. А теперь не двигайтесь.

Принц нахмурился, глядя, как она, склонившись над раной, снимает повязку. Кайлер был великодушен, но подчиняться чужим приказам не привык. И уж конечно, не привык, чтобы им командовала горничная.

— Я хотел бы поблагодарить твоего хозяина за гостеприимство.

— Здесь нет хозяина. Хорошо заживает, — пробормотала Дейрдре и легонько коснулась раны кончиком пальца. — И она больше не горит. А вы сможете добавить к своей коллекции отличный шрам.

Быстрыми и уверенными движениями девушка смазала рану бальзамом.

— Я знаю, это больно. Вы сможете потерпеть? Я предпочла бы больше не давать вам снотворного.

— Хорошо. Я и так спал слишком долго.

Дейрдре занялась раной. Пока она накладывала повязку, их тела то и дело соприкасались.

«Аппетитная малышка, — думал принц. — Приятно сознавать, что у меня уже достаточно сил, чтобы интересоваться девушками». Пока она работала, он погладил ее прекрасные волосы и намотал прядь на палец.

— У меня никогда еще не было более прелестного врача.

— Поберегите силы, милорд, — ответила она сухо. Ее холодный тон заставил принца нахмуриться. — Я не хочу, чтобы все мои труды пошли прахом только из-за того, что вам вдруг захотелось женской ласки.

Девушка отступила на шаг и спокойно взглянула на него.

— Но если у вас так много энергии, то вы, возможно, сможете выпить еще немного бульона и съесть кусок хлеба.

— Я бы с большей охотой съел мяса…

— Не сомневаюсь, но пока вы его не получите. Вы умеете читать, Кайлер из рода Мрайдонов?

— Конечно, я… Ты назвала меня по имени? — насторожился принц. — Откуда ты узнала, как меня зовут?

Она подумала о том, как глубоко ей удалось проникнуть в его душу. О том, что она там увидела, что почувствовала… Дейрдре была уверена, что ни он, ни она сама пока не были готовы говорить об этом.

— Вы много рассказали мне, когда лежали в горячке, — ответила она. И это не было ложью. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли книги. Лежать в постели скучно, и чтение вам поможет.

Она взяла пустую чашку из-под бульона и направилась к двери.

— Подожди! Скажи мне, где я?

Дейрдре обернулась.

— В замке Розы, стоящем на Острове Зимы в Море Льда.

У принца похолодело внутри, но он не сводил с нее глаз.

— Это всего лишь сказка! История, которую выдумали люди.

— Она так же реальна, как жизнь или смерть. Вы, милорд Кайлер, здесь первый гость за двадцать с лишним лет. И когда вы отдохнете и будете чувствовать себя лучше, мы поговорим о том, как вы сюда попали.

— Подожди! — он протянул руку, пытаясь остановить девушку, которая успела открыть толстую, украшенную резьбой дверь. — Ты ведь не служанка!

Теперь он удивлялся тому, как вообще мог принять ее за прислугу. Ни простое платье, ни отсутствие драгоценностей и искусной прически не могли скрыть ее манеру держаться. Она говорила сама за себя.

— Но я служу, — возразила она. — И служила всю свою жизнь. Я Дейрдре, королева Моря Льда.

Принц все еще смотрел на закрывшуюся за девушкой дверь. В детстве он часто слышал легенду о замке Розы — замке, стоящем на острове посреди озера, когда-то тихого и прекрасного, которое окружали пышные леса и плодородные поля. Предательство, ревность, месть и колдовство обрекли его на вечную зиму. Говорилось в легенде и о розе, застывшей в глыбе льда, но подробностей принц вспомнить не мог. Конечно же, все это чепуха. Одна из увлекательных историй, которые детям рассказывают перед сном.

И все же… Все же он проехал по этому миру нестерпимой \' белизны и свирепого мороза. Он сражался и победил в битве в самый разгар лета, а потом каким-то образом очутился посреди зимы. Наверное, в беспамятстве он заехал далеко на север. Возможно, в Потерянные горы или еще дальше. Туда, где дикие племена охотились на гигантских белых медведей, а драконы все еще стерегли свои пещеры.

Он говорил с людьми, которые утверждали, что побывали там, и рассказывали о синем море, полном ледяных островов, и о воинах, высоких как деревья. Но никто из них ни разу не упомянул о замке.

Что же было правдой, а что он сам выдумал или увидел во сне? Твердо решив увидеть все своими глазами, принц отбросил одеяло. От усилия он весь взмок, мышцы дрожали — одна мысль о том, что простая попытка сесть на кровати почти исчерпала его силы, пугала принца и ранила его гордость. Он немного посидел, снова собираясь с силами.

Когда Кайлеру удалось встать, все поплыло у него перед глазами, как будто он смотрел на мир сквозь толщу воды. Колени внезапно подогнулись, но он успел схватиться за спинку кровати и удержался на ногах. Ожидая, пока пройдет приступ слабости, он осмотрел комнату, отметив, что она обставлена очень просто, но со вкусом. Даже со своеобразной элегантностью. Но если внимательно приглядеться к обивке мебели и шторам, то видно, что ткань кое-где уже успела обветшать. И в то же время деревянные сундуки и стулья были натерты до блеска. Хотя ковер кое-где начал протираться, до сих пор видно, что его изготовили искусные мастера. Подсвечники сияли серебром, огонь тихонько потрескивал в выложенном кусками лазурита камине.

Осторожно и медленно, как дряхлый дед, принц проковылял через комнату к окну. Вокруг, насколько хватало глаз, все было белым. Солнце казалось мутным пятном за белой завесой, закрывавшей небо, но нескольким лучам все же удалось сквозь нее пробиться, и лед, окружавший замок, слабо поблескивал в их золотистом свете. Вдалеке принц различил неясные очертания леса — пятна черного и серого цветов, размытые снегом. На севере, невероятно далеко, виднелись горные вершины. Белые на белом…

Земля вокруг замка была укутана толстым покрывалом снега. Ни движения, ни следов. Ни одного признака жизни.

«Может быть, мы здесь одни? — раздумывал он. — Я и женщина, назвавшая себя королевой?»

А потом он увидел ее — яркую вспышку красного на белом фоне. Она быстро шла длинными легкими шагами. Он подумал, что так женщина торопится на рынок в базарный день. Словно почувствовав его взгляд, она остановилась, обернулась, подняла глаза к окну его комнаты.

Принц не видел выражения ее лица, но вся поза девушки говорила, что она им недовольна. Потом она снова отвернулась. Яркий плащ взметнулся на ветру — Дейрдре шла по замерзшему морю в сторону леса.

Принцу хотелось броситься за ней, потребовать ответов и объяснений, но все его силы ушли на то, чтобы вернуться в постель. Дрожа от слабости, он забрался под одеяло и проспал до конца дня.

— Моя госпожа, он снова требует встречи с вами.

Дейрдре продолжала возиться в бесценной земле под широким куполом. У нее ныла спина, но девушка не обращала на это внимания. Здесь, в месте, которое она называла своим садом, в атмосфере искусственной весны, поддерживать которую помогали проходящие сквозь толстое стекло солнечные лучи, Дейрдре выращивала лекарственные травы, овощи и драгоценные цветы.

— У меня нет на это времени, Орна, — мотыгой Дейрдре сделала в земле бороздку. Этот цикл был бесконечным — замена старых растений новыми, уход, сбор урожая… Сад был душой ее мира, и одной из ее немногочисленных радостей. — Думаю, вы с Корделией обеспечиваете ему достойный уход.

Орна поджала губы. Она нянчила Дейрдре, когда та была ребенком, учила ее, заботилась о ней, а со дня смерти королевы Фионы как могла старалась заменить ей мать. В замке Розы она была одной из тех немногих, кто осмеливался задавать молодой королеве вопросы.

— Прошло уже три дня с тех пор, как принц пришел в себя. Он ведет себя очень беспокойно.

Дейрдре выпрямилась и оперлась на ручку мотыги.

— Его мучает боль?

На рано постаревшем из-за перенесенных невзгод лице Орны отразилось тщательно скрываемое раздражение.

— Он говорит, что нет, но, в конце концов, он считает, что мужчине не пристало жаловаться. Рана причиняет ему боль. Но, несмотря на это и на его слабость, вряд ли нам удастся и дальше удерживать его в комнате. Этот человек — принц, моя госпожа, и привык к тому, что люди повинуются его приказам.

— Здесь я отдаю распоряжения, — Дейрдре обвела взглядом свой сад. Саженцы, которые она недавно посадила, выглядели неплохо. Они, конечно, не могут обеспечить изобилие плодов, но самое необходимое у Дейрдре будет.

«И даже изредка смогу потакать своим слабостям», — думала королева, глядя на свои вытянувшиеся, изголодавшиеся по солнечному свету бледные маргаритки.

— Пусть один из поварят соберет капусту для обеда, — приказала она. — А повару скажи, чтобы приготовил двух кур. Нашему гостю нужно мясо.

— Почему вы отказываетесь встретиться с ним?

— Я не отказываюсь, — раздраженно встряхнув волосами, Дейрдре вернулась к работе. Она сама знала, что старательно избегает этой встречи. Странное чувство проникло в ее душу во время лечения, чувство, которому она не могла дать определения. Вот почему Дейрдре ощущала себя выбитой из колеи.

— Я просидела с ним три дня и три ночи, — напомнила она Орне. — И забросила все свои дела.

— Он очень красив.

— Как и его конь, — шутливо парировала Дейрдре. — Надо признать, конь интересует меня куда больше.

— И силен, — продолжала Орна, подходя поближе. — Принц из внешнего мира! Он может оказаться тем, кого мы ждем.

— Мы никого не ждем! — Дейрдре гордо вскинула голову. Надежда не добавит ни хвороста в очаг, ни пищи в котел. Надежда на чью-то помощь была роскошью, которой она не могла себе позволить.

— Мне не нужен мужчина, Орна. Я могу рассчитывать только на себя. Именно женская глупость и беспомощность и мужская ложь навлекли на нас проклятье.

— Не только женская глупость, но и гордыня, — Орна накрыла ладонью сложенные на рукояти мотыги руки девушки. — Позволите ли вы своей гордыне отнять у себя шанс на освобождение?

— Я буду заботиться о своем народе. Когда придет время, я разделю ложе с мужчиной и дам жизнь ребенку. Я произведу на свет нового правителя и обучу его, как когда-то обучали меня.

— Вы полюбите этого ребенка, — прошептала Орна.

— Иногда мне кажется, что у меня такое холодное сердце, — Дейрдре устало закрыла глаза. — Боюсь, во мне нет ни капли; любви. Как я могу дать то, чего у меня нет?

— Вы ошибаетесь, — Орна мягко коснулась ее щеки. — Ваше сердце совсем не холодное. Просто оно находится в плену у холода, как роза, застывшая в глыбе льда.

— Должна ли я открыть его, Орна, чтобы его разбили так, как разбили сердце моей матери? — Дейрдре отрицательно покачала головой. — Это ничего не изменит. Нужно накрыть на стол и запастись дровами. Иди и скажи нашему гостю, что я поговорю с ним, как только у меня появится свободная минутка.

— А почему бы нам не сделать это прямо сейчас? — с этими словами Кайлер вошел в зал под куполом.

Глава 3

Он никогда не видел ничего похожего на этот сад. Но, если вдуматься, то за короткое время, проведенное в замке Розы, он увидел множество самых необычных вещей. Таких, например, как по-мужски одетая королева — в штанах и поношенной тунике. Выглядело это странно, но, тем не менее, необычайно привлекательно. Волосы она собрала сзади в хвост, но, конечно же, не стала украшать их яркой лентой. Вместо этого девушка перехватила волосы полоской кожи, как делал он сам, оттачивая на тренировках какое-нибудь быстрое движение.

От работы щеки девушки раскраснелись, и сейчас она была так же мила, как и цветок, за который принц принял ее при первой встрече. Однако она не особенно обрадовалась его приходу. Кайлер заметил, как мгновенно изменилось выражение ее лица, как холодно она на него посмотрела. «Да уж, Снежная Королева, — подумал принц. — Тот, кто попытается ее отогреть, рискует отморозить себе некоторые важные части тела».

— Я вижу, что вам стало лучше, милорд.

— Если бы вы уделили мне пять минут вашего драгоценного времени, то убедились бы в этом гораздо раньше.

— Орна, пожалуйста, оставь нас, — Дейрдре снова опустилась на колени, чтобы посадить рассортированные по числу глазков клубни недавно собранного картофеля. Это движение дало ей возможность отвести взгляд. Его присутствие вновь всколыхнуло в ее душе непонятное чувство.

— Вам придется простить меня, милорд, но у меня много работы.

— Здесь нет слуг, которые могли бы сделать это вместо вас?

— В замке Розы живут пятьдесят два человека, и у каждого здесь свое место и свои обязанности.

Он присел рядом с ней на корточки, и это движение отозвалось болью в боку. Взяв ее руку, принц перевернул ее ладонью вверх и внимательно осмотрел мозоли.

— В таком случае я бы сказал, моя госпожа, что у вас слишком много обязанностей.

— Не вам сомневаться в правильности нашего уклада жизни.

— Вы не хотите со мной говорить, поэтому мне придется задавать вопросы. Вы меня вылечили, так почему же теперь всячески избегаете встреч?

— Этого я не знаю. Но знаю точно, что для работы мне необходимы обе руки.

Принц отпустил ее руку, и девушка продолжила сажать картофель.

— Я не привыкла к компании незнакомых людей, — начала она. Наверное, все дело именно в этом. Ей никогда не доводилось видеть, а уж тем более лечить незнакомцев. Может быть, именно в этом крылась причина ее беспокойства? Может, ее влечет к этому мужчине потому, что она заглянула в его мысли и в его душу?

А еще она… боялась его.

— Вероятно, мои манеры далеки от совершенства, поэтому я приношу извинения за любые доставленные неудобства.

— Они совершенны, как грани сверкающего бриллианта. И о них так же легко порезаться.

Дейрдре едва заметно улыбнулась.

— Думаю, что вы привыкли общаться с более покладистыми женщинами. Думаю, Корделия — именно то, что вам нужно.

— Она и симпатична, и достаточно сговорчива. Так вот почему вы приставили к нам эту старую драконшу? Чтобы сохранить ее честь?

— Конечно! — на этот раз ее улыбка немного потеплела.

— Интересно, почему я предпочел бы вас любой из них?

— Вот этого я не знаю, — Дейрдре двинулась дальше вдоль грядки. Принц попытался подняться, чтобы последовать за ней, но задохнулся от боли. Девушка выругалась:

— Упрямец! — она встала, подошла и, к огромному удивлению принца, крепко обняла его. — Держитесь за меня. Я помогу вам вернуться в комнату.

Он зарылся лицом в ее волосы.

— Ваш запах, — пробормотал принц, — он повсюду преследует меня.

— Прекратите.

— Ваше лицо стоит у меня перед глазами, даже когда я сплю.

Ее сердце забилось как сумасшедшее. Страх охватил Дейрдре.

— Милорд, я не желаю играть с вами в такие игры!

— Проклятье! Я слишком слаб для этого! — ненавидя свои подгибающиеся ноги, принц вынужден был тяжело опереться на нее. — Но вы красивы, а я еще не покойник.

Отдышавшись, он отстранился.

— Хотя должен был им стать, — он пристально взглянул девушке в глаза. — Я повидал на своем веку достаточно сражений, чтобы знать, когда рана смертельна. Моя была из таких. Как же мне удалось обмануть смерть, Дейрдре? Вы ведьма?

— Можно сказать и так, — девушке очень не нравился цвет его лица, и она крепко обхватила раненого рукой за талию, — Вам необходимо сесть, иначе вы упадете. Давайте вернемся в спальню.

— Только не в постель, иначе я сойду с ума! Она провела достаточно времени, ухаживая за больными и ранеными, чтобы почувствовать, что он говорит серьезно.

— Хорошо, я усажу вас на стул, и мы попьем чаю.

— Избави, Боже! Может, бренди?

Дейрдре подумала, что, пожалуй, он имеет на это право. Она провела его к двери, а потом дальше по слабо освещенному коридору. Прочь от кухни. Они прошли мимо главного зала и попали в следующий коридор.

В крохотной комнате, куда девушка привела принца, было холодно, а стены до самого потолка устилали книжные полки.

Она усадила его на стул перед давно погасшим камином и пошла открыть ставни, чтобы впустить в комнату немного света.

— Дни все еще длинные, — сказала Дейрдре, подходя к облицованному полированным зеленым мрамором камину. — Нужно закончить посадку, пока солнце в силах согреть семена.

Она склонилась над очагом и разожгла огонь.

— В вашем мире есть трава? Она растет на полях? — тихо спросила она.

—Да.

Дейрдре на мгновение закрыла глаза.

— И деревья, которые весной покрываются листьями?

Он почувствовал, как внутри шевельнулась тоска. Тоска по дому и… по ней.

—Да.

— Это, должно быть, настоящее чудо… — Дейрдре встала. Задумчивость исчезла из ее голоса: — Мне надо привести себя в порядок и распорядиться насчет бренди. Возле камина вам будет тепло. Я скоро вернусь.

— Моя госпожа, вы никогда не видели поля, поросшего травой?

— Только в книгах. И во сне, — Дейрдре открыла было рот, чтобы попросить его рассказать, как пахнет трава, но решила, что тогда ей будет еще тяжелее. — Я не заставлю вас долго ждать, милорд.

Она сдержала слово — не прошло и десяти минут, как девушка вернулась. Ее волосы снова были распущены и струились по темно-зеленому платью. Она сама принесла бренди.

— Когда-то в наших погребах было много вина. Говорят, мой дедушка был большим знатоком по этой части. И по этой тоже, — добавила Дейрдре, указав на полки с книгами. — Он любил посидеть с бокалом вина и хорошей книгой.

— А вы?

— С книгами — часто, с вином — все реже.

Когда она взглянула на дверь, принц впервые увидел на ее губах теплую, открытую улыбку. Он не мог отвести взгляда, чувствуя, что в горле внезапно пересохло, а сердце забилось быстрее.

— Спасибо, Магда. Я бы сама за ним пришла.

— У вас и так хватает дел, моя госпожа, чтобы еще и за подносами ходить.

Кайлеру женщина показалась очень дряхлой. Ее лицо было покрыто морщинами, как яблоко, пролежавшее всю зиму, а спина согнулась, словно старушка тащила на плечах тяжелый камень. Однако она поставила поднос на стол и присела в изящном реверансе.

— Налить вам чаю, моя госпожа?

— Я сама обо всем позабочусь. Как твои руки?

— Они почти не болят.

Дейрдре взяла ее ладони в свои. Узловатые пальцы были скрючены, а суставы опухли.

— Ты принимаешь лекарство, которое я тебе дала?

— Да, госпожа, дважды в день. Оно мне очень помогает.

Ласково глядя старушке в глаза, Дейрдре слегка поглаживала пальцами ее натруженные руки.

— Я дам тебе рецепт травяного чая, который обязательно поможет. Я покажу, как его заваривать, и ты будешь его пить по чашке три раза в день.

— Благодарю вас, моя госпожа, — Магда снова сделала реверанс.

Кайлер заметил, что, прежде чем взять чайник, Дейрдре потерла руки, словно пытаясь облегчить собственную боль.

— Я отвечу на ваши вопросы, принц Кайлер, и надеюсь, что вы в свою очередь расскажете мне о том, что интересует меня, — она поставила перед ним небольшой поднос с бисквитами и сыром, а потом с чашкой чая устроилась в кресле напротив.

— Как вам удается выжить?

«Прямо в точку», — подумала она.

— У нас есть сад. Немногочисленные куры и козы дают нам яйца и молоко, а когда это необходимо, то и мясо. Лес дает нам топливо, а если повезет, то и дичь. Вся молодежь владеет навыками, необходимыми для выживания. Мы живем очень просто, — рассказывала она, делая маленькие глоточки. — И довольно неплохо.

— Почему вы не уехали?

— Потому что это мой дом. А вы рисковали в сражении жизнью, чтобы защитить свой.

— Откуда вы знаете? Может быть, я рисковал ею, чтобы взять то, что мне не принадлежит.

Дейрдре рассматривала его поверх своей чашки. Да, он красив. Сейчас, когда к нему начинали возвращаться силы, внешность принца производила еще большее впечатление. Кто-то из слуг побрил его, и теперь, без щетины, он выглядел моложе.

— А дело было именно так?

— Вы знаете, что нет, — он испытывающе посмотрел ей в глаза, затем протянул руку и сжал ее ладонь. — Знаете. Вот только откуда, Дейрдре — Снежная Королева? Что вы со мной сделали, когда меня била лихорадка?

— Я исцелила тебя.

— С помощью колдовства?

— У меня есть дар исцелять, — девушка говорила спокойно. — Как, по-вашему, следовало ли мне использовать его или я должна была позволить вам умереть? Моим даром я не обязана силам тьмы, и я не стану привязывать вас к себе в уплату за спасение.

— Тогда почему я чувствую, что связан с вами? Дейрдре чувствовала, как сердце ускоряет свой бег. Теперь его пальцы уже не сжимали ее ладонь. Они ласкали ее кожу.

— Я ничего не делала, чтобы приворожить вас. У меня нет для этого ни способностей, ни желания, — девушка осторожно высвободила руку. — Даю вам слово: когда вы поправитесь и будете в состоянии одолеть дорогу, никто не станет у вас на пути.

— Вот как? — спросил он с горькой усмешкой. — Куда я пойду?

Проснувшаяся жалость отразилась в глазах девушки. Она вспомнила лицо женщины, которое видела в его мыслях, и любовь, которая их связывала. «Мать, — подумала Дейрдре, — все еще ждет его возвращения. Даже сейчас».

— Это будет непросто, и риск велик. Но у вас есть конь, и мы дадим вам припасов в дорогу. Кто-нибудь из моих людей проводит вас настолько далеко, насколько это будет возможно. Больше я ничем не смогу помочь.

Принц решил отложить мысли об этом на потом. Когда придет время, он найдет дорогу домой.

— Расскажите мне, как это случилось. Как возникло это место? Я слышал легенду, в которой говорилось о предательстве, колдовстве. Правда, что заклятие вечного холода легло на землю, которая была когда-то мирной и плодородной?

— Мне рассказывали то же самое, — Дейрдре встала, чтобы помешать угли в камине. — Когда королем был мой дед, вокруг замка были фермы и поля. Земля была зеленой и щедрой, а озеро — голубым и кишело рыбой. Вы когда-нибудь видели голубую воду?

— Да, видел.

— Как она может быть голубой? — вопросительно вскинула на него глаза Дейрдре. На ее лице явно читалось недоумение.

«И еще что-то, чего там раньше не было, — подумал принц. — Оживление. Так она выглядит совсем юной».

— Я никогда не задумывался об этом, — признался Кайлер. — Она кажется то голубой, то зеленой. Или серой. Ее цвет меняется вместе с цветом неба.

— Мое небо всегда одинаковое, — оживление пропало, когда королева подошла к окну. — Итак, — она выпрямилась и расправила плечи, — у моего дедушки были дочери-двойняшки. Его жена умерла во время родов, и говорят, что он тосковал по ней до конца своих дней. Ту из девочек, которая приходится мне теткой, назвали Энией, а мою мать — Фионой. Отец их обожал и баловал. Большинство родителей так поступают, верно, милорд?

— Конечно, — улыбнулся принц.

— Мой дед очень любил своих дочерей. Как и их мать, они были красавицами, и, как и у нее, у каждой из девочек был дар. Эния могла призывать солнце, дождь и ветер. Фиона понимала язык птиц и зверей. Как мне рассказывали, они постоянно соперничали, оспаривая друг у друга отцовское внимание, хотя он любил обеих одинаково. У вас есть сестры или братья, милорд?

— И брат, и сестра. Оба младшие.

Дейрдре снова взглянула на него. «У принца глаза матери, — подумала она. — Но у нее светлые волосы. Наверное, от отца он унаследовал эти черные как вороново крыло волосы, которые кажутся такими шелковистыми».

— Вы любите их, своих брата и сестру?

— Очень.

— Так и должно быть. А вот Эния и Фиона терпеть друг друга не могли. Возможно, так случилось из-за того, что у них были одинаковые лица, а каждая хотела иметь свое собственное. Кто знает? Из девочек они превратились в девушек, а их отец стал совсем старым и больным. Он хотел перед смертью успеть выдать дочерей замуж и обеспечить их будущее. Руку Энии он отдал королю, чья земля лежала за Эльфийскими холмами, а мою мать пообещал выдать замуж за соседа, земли которого граничили с нашими на востоке. Замок Розы должен был перейти к моей матери, а замок Печали, стоявший на границе Эльфийских холмов, — к моей тетке. Таким образом, дедушка поровну разделил между ними свою землю и богатство, поскольку, как говорят, он был благородным, мудрым правителем и любящим отцом. Дейрдре снова села и отхлебнула уже остывшего чаю.

— За неделю до свадебных торжеств в замок прибыл путник. Его приняли тепло, как и любого гостя в те дни. Он был красив, умен, боек на язык и производил исключительно благоприятное впечатление. Он был менестрелем и, говорят, пел как ангел. Но красивое лицо еще не означает, что у человека чистое сердце, не так ли?

— Привлекательная внешность — это всего лишь внешность, — Кайлер пожал плечами. — Мужчину видно по его поступкам.

— Как и женщину, — кивнула Дейрдре. — Я тоже так думаю. И вот: красавчик ухаживал за обеими сестрами, соблазнил их и обе девушки влюбились в него без памяти. Он приходил в постель к моей матери и ее сестре с красной розой и обещаниями, которые даже не собирался выполнять. Почему мужчины лгут влюбленным в них женщинам?

Вопрос ошеломил принца.

— Моя госпожа, не все мужчины обманщики.

— Возможно…

Однако ему едва ли удалось ее переубедить.

— Но этот оказался обманщиком. Однажды вечером сестрам пришла в голову одна и та же мысль и каждая пошла в розарий. Обе хотели сорвать для своего любимого красную розу. Тут и открылась правда. Но вместо того чтобы утешить друг друга и разозлиться на того, кто изменил им обеим, они сцепились из-за этого негодяя, как две волчицы из-за паршивого барсука. Гнев Энии призвал на замок ветер и град, звери Фионы вышли из леса, чтобы выть и рычать под стенами.

— Ревность — это неверное и смертельно опасное оружие.