– Привет! – проговорила я, когда смолк гудок. – Я заказывала сэндвичи. Они нужны мне немедленно. Приезжайте так быстро, как только сможете. Спасибо.

Разумеется, все это бесполезно. Им ни за что не поспеть вовремя. А Гейгеры ждут.

Отчаяние придало мне решительности. Я справлюсь. Я сама приготовлю несколько сэндвичей.

Я схватила два наиболее приглядных ломтя, взяла хлебный нож и принялась срезать края. Наконец остались кусочки размером не больше дюйма, но вполне аккуратные. Потом я подцепила ножом масло из масленки и стала намазывать на один из кусочков. Тот немедленно развалился надвое. Вот дрянь!

Сложу вместе, никто и не заметит. Я распахнула дверцы буфета. Так, что тут у нас? Горчица… Мятный соус… Клубничный джем… Сэндвичи будут с джемом. Английская классика. Я поспешно намазала джемом половинку развалившегося куска хлеба, добавила на вторую масла и притиснула обе половинки друг к другу. Затем отошла в сторону и посмотрела на произведение своих рук.

Жуть. Джем стекал на стол. И легли куски как-то неровно…

В жизни не видела более омерзительного сэндвича. Нет, это я Гейгерам подать не могу. Я медленно опустила нож, признавая свое поражение. Что ж, пора подавать в отставку. Разглядывая размазню на столе, я вдруг поймала себя на том, что испытываю странное разочарование. Я была уверена, что уж утро-то протяну…

Стук в окно вырвал меня из тоскливых дум. Я обернулась и увидела незнакомую девушку с волосами, перехваченными голубой лентой.

– Привет! – сказала она. – Это вы заказывали сэндвичи на двадцать человек?



Все произошло мгновенно. Только что я с тоской смотрела на своего масляно-клубничного урода – и вот уже две девушки в зеленых фартуках заполняют кухню профессионально приготовленными сэндвичами.

Аккуратные, как на подбор, такие симпатичные, украшенные зеленью и дольками лимона. И к каждому прилагается крохотная бумажка с описанием начинки.

«Тунец, мята, огурец». «Копченый лосось, сливочный сыр, икра». «Цыпленок по-тайски с зеленью». Все написано от руки.

– Извините за путаницу, – проговорила девушка с голубой лентой в волосах, когда я подписывала чек. – Честно, похоже было, что на двадцать человек. У нас редко заказывают сэндвичи на двоих…

– Все в порядке! – уверила я, провожая ее к двери. – Правда. Меня все устраивает.

Дверь наконец закрылась, и я в полном ошалении оглядела кухню. Никогда не видела столько сэндвичей разом. Повсюду, куда ни посмотри. На каждой поверхности. Пришлось даже положить несколько штук на плиту.

– Саманта! – окликнула меня Триш.

– Э… Минуточку! – Я подбежала к двери, намереваясь не впускать хозяйку внутрь.

– Уже половина второго! – В голосе Триш слышалось недовольство. – Я же ясно сказала…

Она смолкла, оказавшись у двери, ее лицо вытянулось от крайнего изумления. Я обернулась и вместе с ней воззрилась на бесчисленные сэндвичи.

– Боже мой! – К Триш вернулся дар речи. – Это… это впечатляет!..

– Я не была уверена, какую начинку вы предпочитаете, – сказала я. – В следующий раз сделаю меньше…

– О! – Триш, двигаясь словно сомнамбула, взяла одну бумажку и прочла вслух: – Говядина, латук, хрен. – Она вскинула голову. – Я не покупала говядину несколько недель! Где вы ее взяли?

– Ну… в холодильнике.

Я заглядывала в холодильник. Он был набит битком; еды хватило бы, чтобы неделю кормить население какой-нибудь африканской страны.

– Ну конечно! – Триш прицокнула языком. – В уме вам не откажешь.

– Выберите, что вам нравится, – предложила я. – И я принесу сэндвичи в сад.

– Великолепно! Натаниель! – Триш постучала в кухонное окно. – Идите сюда, съешьте сэндвич.

Я замерла. Нет! Только не он.

– Мы же не хотим, чтобы они испортились. – Триш выгнула бровь. – Позволю себе заметить, Саманта, что вы немного расточительны. Это вовсе не значит, что мы бедны, – неожиданно прибавила она. – Вовсе нет.

– Э… Да, мадам.

– Я не люблю разговоров о деньгах, Саманта. – Триш слегка понизила голос. – Это вульгарно. Однако…

– Миссис Гейгер?

Натаниель снова появился в дверном проеме, на сей раз с грязной лопатой в руках.

– Съешьте один из чудесных сэндвичей Саманты, – предложила Триш, обводя рукой кухню. – Вы только посмотрите! Ну разве она не молодец?

Натаниель молча оглядел гору сэндвичей. Я не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Лицо горело. Мне казалось, я утрачиваю связь с реальностью. Стою себе посреди кухни неизвестно где. В голубом форменном платье. Притворяюсь экономкой, способной чудесным образом творить сэндвичи из воздуха.

– Невероятно, – изрек Натаниель.

Я наконец осмелилась поднять голову. Он глядел на меня, наморщив лоб, будто пытался сообразить, кто же я такая.

– Не много вам времени понадобилось, – прибавил он. В его словах прозвучал невысказанный вопрос.

– Когда нужно, я работаю быстро. – Я холодно улыбнулась.

– Саманта замечательная! – заявила Триш и вгрызлась в сэндвич. – И такая чистюля! Только посмотрите на эту безупречно чистую кухню!

– Школа кулинарного мастерства, – скромно заметила я.

– О! – Триш уже приступила к следующему сэндвичу и буквально пускала слюнки. – Этот цыпленок по-тайски просто божественный!

Я осторожно взяла себе один сэндвич. И правда вкусно. Чертовски вкусно! Жаль, что не сама приготовила.



К половине третьего кухня опустела. Триш с Эдди слопали половину сэндвичей и куда-то укатили. Натаниель вернулся в сад. Я вновь расхаживала по кухне, поигрывая ложкой и каждые тридцать секунд поглядывая на часы.

Арнольд скоро позвонит. Скоро-скоро…

Я не могла думать ни о чем другом. Мир словно сузился до размерив туннеля, и меня заботило лишь то, что ждет в его конце. Я поглядела в окно на крохотную пичужку, копавшуюся в земле, потом повернулась, опустилась на стул и уставилась на стол, бездумно водя пальцем вдоль полированной поверхности.

Одна-единственная ошибка! Всего одна! Каждый может совершить одну ошибку. Таковы правила. Или нет? Не знаю…

Внезапно мобильник завибрировал, и грудь сдавило в приступе паники. Я выхватила телефон из кармана. Рука дрожала.

На экране высветился номер Гая. Я глубоко вдохнула и нажала на кнопку ответа.

– Да, Гай? – Я старалась говорить деловито, но мне самой собственный голос показался тонким и напуганным.

– Саманта?! Это ты? – выпалил Гай. – Где тебя носит, черт подери? Почему ты не здесь? Ты не получала моих писем?

– Я не взяла с собой наладонник, – объяснила я. – Почему ты не перезвонил?

– Я звонил! Ты не брала трубку! Потом начались совещания, но я все утро слал тебе письма… Саманта, где ты? Ты должна быть здесь, в офисе! Ради всего святого, почему ты прячешься?

Прячусь? Меня пробрала дрожь.

– Но… Но Арнольд велел мне не показываться. Он сказал, что так будет лучше. Он сказал, чтобы я не приезжала, а он сделает, что сможет…

– Ты хоть представляешь, как это выглядело?! – сначала ты валяешь дурака, потом исчезаешь. Идут разговоры о твоей неуравновешенности, о том, что у тебя срыв… Пошел слух, что ты бежала из страны… Услышав это, я едва усидела на стуле. Не могу поверить, что так промахнулась. Не могу поверить собственной глупости. Что я делаю на чужой кухне, в десятках миль от Лондона?

– Скажи им, что я выезжаю, – пробормотала я. – Скажи Кеттерману, что я сейчас буду… сяду на поезди…

– Слишком поздно, – мрачно проговорил Гай. – Саманта, тут рассказывают всякие истории…

– Истории? – Сердце колотилось так громко, что я едва разбирала слова Гая. – Какие… какие истории?

Голова отказывалась воспринимать происходящее. Я чувствовала себя так, словно моя машина слетела с дороги. А я-то считала, что все под контролем, что я поступаю абсолютно правильно, оставаясь здесь и позволив Арнольду защищать меня…

– Ну, говорят, что тебе нельзя доверять, – сказал Гай. – Что это не впервые. Что ты и раньше допускала ошибки…

– Ошибки? – Я вскочила, голос мой неожиданно обрел силу. – Кто это говорит? Я никогда не совершала ошибок! О чем они болтают?!

– Не знаю. Я не был на собрании, Саманта. Подумай, пожалуйста. Ты не допускала других ошибок?

Подумать?

Я в ужасе уставилась на мобильник. Гай мне тоже не верит?

– Я никогда не допускала ошибок. – Мой голос дрогнул, как я ни старалась. – Никогда. Никаких. Я хороший юрист. Профессиональный. – К своему смятению я осознала, что по моим щекам бегут слезы. – Я достойна доверия. И ты, Гай, это знаешь!

Он молчал.

Несказанное повисло в воздухе. Как приговор. Одну ошибку я все-таки допустила.

– Гай, я понятия не имею, как прозевала эту документацию. – Слова слетали с моих губ все быстрее и быстрее. – Я не знаю, как это могло случиться. Бессмыслица какая-то! Да, мой стол вечно завален бумагами, но у меня своя система, видит Бог! Я не теряю таких документов! Я просто не…

– Саманта, успокойся.

– Как я могу успокоиться? – Я почти кричала. – Это моя жизнь. Моя жизнь, понимаешь? Я не умею ничего другого! – Я вытерла слезы со щек. – И я не собираюсь ее терять. Я еду. Прямо сейчас.

Я нажала на кнопку отбоя и постаралась обуздать эмоции. Мне необходимо вернуться в Лондон. Надо было возвращаться сразу, не проводить ночь неизвестно где. Расписание поездов – загадка, но ничего, разберемся. Нужно выбираться отсюда.

Я схватила листок бумаги и карандаш и нацарапала:


Уважаемая миссис Гейгер!

Боюсь, я должна отказаться от должности экономки. Мне было очень приятно…


Да брось! Сочинять некогда, пора бежать. Я положила листок на стол и двинулась к двери. И остановилась.

Не могу оставить письмо оборванным на середине фразы. Иначе оно будет грызть меня целый день.


Мне было очень приятно, однако я хочу испытать себя на новом месте. Спасибо за Вашу доброту.

Искренне Ваша,

Саманта Свитинг.


Я отложила карандаш, придвинула стул к столу и вновь направилась к двери. Тут завибрировал телефон.

Гай! Я торопливо откинула флип и только потом бросила взгляд на экран. Это был не Гай.

Кеттерман.

По спине пополз холодок. Глядя на имя на экране, я вся съежилась от настоящего смертельного страха. Внезапно мне стало ясно, что это такое – смертельный страх. Все инстинкты в унисон требовали не отвечать.

Увы, поздно. Флип уже откинут. Я медленно поднесла аппарат к уху.

– Алло?

– Саманта, это Джон Кеттерман.

– Слушаю, – прохрипела я, вне себя от ужаса.

Тишина. Я понимала, что сейчас моя очередь говорить. Но меня словно парализовало, в горле встал плотный комок. Слова казались лишними. Всем известно, что Кеттерман не терпит оправданий, извинений и объяснений.

– Саманта, я звоню, чтобы сообщить, что ваш контракт с компанией «Картер Спинк» расторгнут.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Вам направлено письмо с изложением причин. – Он говорил сугубо официальным тоном. – Серьезные упущения в работе, отягощенные последующим непрофессиональным поведением. Налоговый формуляр Р45 вам пришлют.

Ваш пропуск ликвидирован. Я не рассчитываю снова увидеть вас нашем в офисе…

Он излагал слишком быстро. Все происходило слишком быстро.

– Пожалуйста, не… – Мой голос сорвался. – Пожалуйста, дайте мне шанс. Я совершила одну ошибку. Одну-единственную.

– Юристы компании «Картер Спинк» не совершают ошибок, Саманта. И не убегают от своих ошибок.

– Я знаю, что была неправа, знаю! – Меня трясло. – Но я была в шоке. Не могла думать…

– Вы подорвали репутацию компании и свою собственную. – Голос Кеттермана сделался тверже, словно и ему разговор давался нелегко. – Ваша небрежность обошлась клиенту компании в пятьдесят миллионов фунтов. Затем вы исчезли без сколько-нибудь вразумительных объяснений. Саманта, вы вряд ли могли уповать на иной исход.

Снова пауза. Я прижала ладонь тыльной стороной ко лбу и постаралась сосредоточиться на дыхании. Вдох – выдох. Вдох – выдох.

– Нет, – прошептала я наконец.

Все кончено. Все на самом деле кончено. Кеттерман произносил заранее заготовленную речь о необходимости явиться в кадровый отдел, но я уже не слушала. Все плыло перед глазами, дыхание сбилось.

Все кончено. Карьера. Жизнь. Я работала с двенадцати лет. Впустую. Со мной покончили в двадцать четыре часа.

Какое-то время спустя я сообразила, что Кеттерман отключился. Кое-как поднялась, добрела до громадного холодильника. Собственное отражение на его сверкающей дверце показалось мне серо-зеленым. Глаза – черные впадины…

Как быть? С чего начать?

Я долго сидела перед холодильником, разглядывая свое отражение, пока и оно не утратило смысл, пока черты не слились в нечто бесформенное.

Меня уволили. Фраза крутилась в сознании. Меня уволили. Впору податься на биржу. Эта мысль заставила меня поежиться. Я представила, как стою в очереди вместе с парнями из «Мужского стриптиза», шевелю бедрами в такт бодрой мелодии…

Внезапно во входной двери повернулся ключ. Зрение сфокусировалось, я отодвинулась от холодильника.

Нельзя, чтобы меня обнаружили в таком виде. Я не выдержу расспросов и сочувствия. В таком состоянии с меня станется удариться в слезы…

Я протянула руку, взяла тряпку и начала протирать и без того сверкающий стол. Потом заметила свое письмо Триш, скомкала листок и швырнула его в мусорную корзину. Потом. Все потом. Я чувствовала, что мне сейчас и двух слов не связать, не то что произносить прощальный спич.

– Вот вы где! – воскликнула Триш, врываясь в кухню в своих высоких сабо. – Саманта! – Она застыла с тремя пакетами в руках. – Что с вами? Снова голова разболелась?

– Я в порядке… – Мой голос дрожал разве что самую малость. – Спасибо.

– Вы выглядите ужасно! Боже мой! Примите еще таблетки.

– Ну…

– Не спорьте! Я тоже выпью. Почему бы и нет? – добавила она весело. – Присядьте, я налью вам чаю.

Она плюхнула пакеты с покупками на пол, включила чайник, затем принялась искать таблетки.

– Вам ведь понравились те зеленые, правда?

– Я бы предпочла аспирин, – поспешила вставить я. – Простой аспирин.

– Вы уверены? – Она подала мне стакан с водой и две таблетки аспирина. – Посидите, отдохните. Даже не думайте о делах. Пока не наступит время подавать ужин, – прибавила она, помолчав.

– Вы очень добры, – промямлила я.

Произнеся эти слова, я вдруг сообразила, что они – не простая формальность. Доброта Триш была своеобразной, но вполне искренней.

– Ага! – Триш поставила на стол кружку с чаем и внимательно посмотрела на меня. – Вы тоскуете по дому? – В ее голосе проскользнули торжествующие нотки, будто она разгадала загадку. – У нас работала девушка с Филиппин, она сильно тосковала по родным, но я ей всегда говорила: «Выше нос, Мануэла!» – Триш задумалась. – А потом выяснила, что ее звали Паула. Чудеса!

– Я вовсе не тоскую, – проговорила я, глотая чай.

Мысли бились, как бабочки в сачке. Что мне делать?

Отправляйся домой.

Но сама мысль о возвращении в квартиру по соседству с Кеттерманом наполняла меня ужасом. Я не могу встретиться с ним. Не могу.

Позвони Гаю. Он тебя приютит. У него большой дом в Излингтоне с кучей свободных комнат. Я там как-то ночевала. А свою квартиру продай. И найди работу.

Какую работу?

— Это вас приободрит. – Голос Триш нарушил мои размышления. Она с довольной усмешкой похлопала по пакетам. – После такого замечательного обеда мы решили устроить шоппинг. И я купила кое-что для вас. Кое-что очень интересное!

– Интересное? – Я недоуменно посмотрела на Триш, а она принялась доставать покупки из пакетов.

– Фуа-гра… турецкий горох… лопатка ягненка… – Она бросила на стол кусок мяса и выжидательно поглядела на меня. Потом прицокнула языком, явно наслаждаясь моим замешательством. – Это ингредиенты! Для вашего вечернего меню! Ужин в восемь, хорошо?

9

Все будет нормально. Если повторять это достаточно часто, так и получится.

Надо позвонить Гаю. Я несколько раз доставала телефон, но… Не могу унижаться. Он, конечно, мой друг, самый надежный мой источник в компании. Но ведь меня уволили. Выставили на посмешище. Меня, а не его.

В конце концов я уселась и принялась тереть щеки, пытаясь собраться с духом. Да брось, подруга. Это же Гай. Он ждет твоего звонка. Он хочет тебе помочь. Я снова откинула флип и набрала номер. Мгновение спустя за дверью в коридоре заскрипел деревянный пол. Триш.

Я беззвучно закрыла телефон, сунула его в карман и потянулась за кочаном брокколи.

– Как дела? – поинтересовалась Триш. – Продвигаются?

Судя по выражению ее лица, она несколько удивилась, застав меня в прежней позе.

– Все в порядке?

– Я… изучаю ингредиенты, – сымпровизировала я. – Стараюсь их… э… почувствовать.

Внезапно из-за спины Триш возникла еще одна блондинка, с солнцезащитными очками в оправе со стразами на лбу. Она окинула меня испытующим взглядом.

– Петула, – представилась она. – Как поживаете?

– Я угостила Петулу вашими сэндвичами, – пояснила Триш. – Ей очень понравилось.

– Я слышала насчет фуа-гра в абрикосовой глазури. – Петула выгнула бровь. – Звучит восхитительно.

– Саманта может приготовить что угодно! – похвасталась Триш, разрумянившаяся от гордости. – Она училась у Мишеля де ля Рю де ля Блана! У самого!

– И как же вы будете глазировать фуа-гра, Саманта? – полюбопытствовала Петула.

Отмолчаться не выйдет. Обе женщины глядели на меня, ожидая ответа.

– Ну… – Я многозначительно прокашлялась. – Полагаю, я воспользуюсь… э… традиционным способом. Слово «глазировать» очевидно подразумевает прозрачную природу… э… завершающей стадии и… м-м… придает законченность… гра. Фуа. – Я прочистила горло. – В смысле, де гра. Создается… комплексный вкус.

Я порола абсолютную ахинею, но ни Триш, ни Петула ничего не заподозрили. Более того, моя речь поразила их обеих до глубины души.

– Где ты ее нашла? – осведомилась у Триш Петула. Судя по всему, она искренно считала, что говорит шепотом. – Моя-то совершенно безнадежна. Готовить не умеет и не понимает ни слова из того, что я говорю.

– Она сама приехала! – гордо ответствовала Триш. – Кулинарная школа! Английский! До сих поверить не можем!

Они разглядывали меня с таким видом, будто я была неким редким животным с рогами на голове. Пора с этим кончать.

– Может быть, приготовить вам чай и принести на веранду? – спросила я.

– Нет, мы уже уезжаем на маникюр, – ответила Триш. – Увидимся, Саманта!

Но уходить она не спешила. Внезапно я поняла: Триш ожидает книксена. От смущения у меня одеревенело все тело. О чем я думала? О чем я только думала?!

– Очень хорошо, миссис Гейгер. – Я наклонила голову и неуклюже присела. Когда я выпрямилась, глаза у Петулы были размером с плошку.

Женщины вышли в коридор. До меня донеслось шипение Петулы:

– Она делает книксен? Перед тобой?

– Это обычный знак уважения, – небрежно ответила Триш. – Но весьма полезный. Знаешь, Петула, тебе стоит приучить к этому свою девушку…

О Господи! Еще цепная реакция начнется…

Я подождала, пока цокот каблуков не стих в отдалении. Потом укрылась в кладовой, чтобы меня не застали врасплох, достала телефон и набрала номер Гая. Он ответил после трех гудков.

– Саманта. – Его голос звучал настороженно. – Ты уже…

– Все о\'кей, Гай. – Я на мгновение зажмурилась. – Я разговаривала с Кеттерманом. Я все знаю.

– О! – Он шумно выдохнул. – Мне так жаль, Саманта! Мне так жаль…

Вот только жалости мне и не хватало. Если он выдаст что-нибудь еще в том же духе, я просто-напросто разрыдаюсь.

– Все в порядке, – перебила я. – Правда. Давай больше не будем об этом. Давай… заглянем в будущее. Мне нужно налаживать жизнь.

– Ты молодец! – с восхищением воскликнул он. – И правильно, жизнь-то продолжается, верно ?

Я откинула со лба волосы. На ощупь они казались сухими, грязными, безжизненными…

– Мне нужно… свыкнуться с обстоятельствами. – Я ухитрилась не всхлипнуть. – Нужно вернуться в Лондон. Но домой я поехать не могу. Кеттерман купил квартиру в моем доме. Он живет в моем доме!

– Да, я слышал. – По голосу чувствовалось, что Гай слегка озадачен. – Неудачно, конечно.

– Я не могу встречаться с ним, Гай! – Снова подступили слезы, я и поспешно сделала несколько быстрых вдохов, чтобы успокоиться. – Я вот что подумала. Могу я немного пожить у тебя? Несколько дней, не больше?

Пауза. Не сказать, чтобы обнадеживающая.

– Саманта, я готов тебе помогать, – произнес наконец Гай. – Но насчет этого… Мне надо посоветоваться с Шарлоттой.

– Конечно, – промямлила я.

– Подожди на линии. Я с ней сейчас свяжусь.

В следующий миг мой звонок поставили на удержание. Я сидела, слушая негромкую электронную музыку в трубке и стараясь не поддаваться эмоциям. Разумеется, глупо было ожидать, что он согласится сразу. Разумеется, ему нужно посоветоваться со своей девушкой.

В трубке щелкнуло, и раздался голос Гая.

– Саманта, я не уверен, что это возможно.

Что?

– Понятно. – Я криво усмехнулась. Надеюсь, мой голос не дрожит. – Что ж, извини. Я не хотела навязываться.

– Шарлотта… очень занята… В спальне идет ремонт… Понимаешь, в другое время…

Он говорил с запинками, словно придумывая способ закончить разговор. Вдруг мне все стало ясно. Дело не в Шарлотте. Это всего лишь благовидный предлог. Он просто не хочет связываться со мной. Такое впечатление, будто я заразна, будто оттого, что я окажусь с ним под одной крышей, и его карьера может рухнуть.

Вчера я была его лучшим другом. Вчера, когда мне светило партнерство, он увивался вокруг меня, улыбался и шутил. А сегодня не хочет меня знать.

Я понимала, что мне лучше промолчать и не позориться, но не смогла сдержаться.

– Не желаешь со мной знаться? – выпалила я.

– Саманта! – обиженно воскликнул он. – Не говори глупостей.

– Я ведь все та же, Гай. Я думала, ты мой друг.

– Я и есть твой друг! Но почему я должен… У меня Шарлотта… В доме мало места… Послушай, перезвони мне через пару дней, может, встретимся, выпьем…

– Не стоит, Гай. – Я прилагала немалые усилия к тому, чтобы мой голос звучал ровно. – Прости, что побеспокоила.

– Погоди! Не вешай трубку! Что ты собираешься делать?

– Перестань, Гай! – Я горько улыбнулась. – Можно подумать, тебе и вправду есть до этого дело.

Я закрыла флип и откинулась на спинку стула, недоверчиво качая головой. Все переменилось. Или нет? Может, Гай был таким всегда, а я не замечала – до поры?

На экране телефона мерцали цифры, отсчитывая убегающие секунды. В голове не осталось ни единой мысли. Внезапно аппарат завибрировал. От неожиданности я подскочила. На дисплее высветилось: «Теннисон».

Мама.

Волной накатили дурные предчувствия. Она наверняка уже слышала. И, естественно, решила позвонить. Может, переехать на время к ней? Как странно, что я до этой минуты о подобном даже не задумывалась. Я раскрыла телефон и глубоко вдохнула.

– Привет, мам. Саманта! – Ее голос буквально врезался мне в ухо. – Скажи на милость, как долго ты собиралась прятаться от меня? Почему я узнаю о позоре собственной дочери из интернета? – Последние слова она произнесла с нескрываемым отвращением.

– Из Интернета? – растерянно повторила я. – Не понимаю.

– Ты не знаешь? В юридических кругах появился новый термин. Сумму в пятьдесят миллионов фунтов теперь называют «Самантой». Вот так-то. Мне это смешным не кажется.

– Мама, извини, пожалуйста…

– По крайней мере, хорошо хоть то, что за пределы нашего круга эта шутка не вышла. Я разговаривала с «Картер Спинк», они пообещали мне, что не станут посвящать прессу в подробности. И на том спасибо им большое.

– Ну… да, конечно…

– Где ты? – Она не желала выслушивать мои оправдания. – Где ты находишься в данный момент?

В кладовке, окруженная пачками хлопьев.

– Я… в доме. Не в Лондоне.

– И какие у тебя планы?

– Не знаю. – Я потерла лоб. – Мне нужно… собраться с мыслями. И найти работу.

– Работу, – язвительно повторила она. – По-твоему, какая-либо из ведущих юридических компаний захочет иметь с тобой дело?

Ее тон ранил.

– Не знаю, мам… Мне всего лишь сообщили, что меня уволили. Я не…

– Да уж. По счастью, у тебя есть я. Что она имеет в виду?

– Ты…

– Я обзвонила всех своих знакомых. Должна признать, это было нелегко. Так или иначе, старший партнер «Фортескью» ждет тебе завтра в десять.

Я недоуменно уставилась на стену.

– Ты записала меня на собеседование?

– Если все пройдет нормально, ты получишь должность старшего помощника. – Она говорила резко, отрывисто. – Тебе предоставят это место исключительно из уважения ко мне. Как ты понимаешь, за тобой будут наблюдать. Поэтому, если ты хочешь чего-то добиться, Саманта, тебе придется потрудиться. Придется посвящать этой работе каждый час своей жизни.

– Ясно. – Я прикрыла глаза, чтобы унять сумятицу в мыслях. Собеседование. Новое начало. Избавление от кошмаров.

Почему я не чувствую облегчения? Не говоря уже о восторге?

– Работать придется еще больше, чем в «Картер Спинк», – продолжала мама. – Никакой лени! Никакой небрежности! Тебе нужно заново доказывать свою пригодность. Понимаешь?

– Да, – автоматически откликнулась я.

Больше работы. Больше времени. Больше ночных корпений над документами.

Я ощущала словно наяву, как на меня наваливают бетонные блоки. Один за другим. Тяжелее и тяжелее.

– В смысле – нет, – услышала я собственный голос. – Я не хочу этого. Не хочу! И не могу… Это чересчур…

Слова слетали с моих губ будто сами по себе. Я вовсе не собиралась произносить ничего такого. Даже не думала об этом. Впрочем, произнесенные слова, как ни удивительно, в принципе соответствовали истине.

– Что? – сурово переспросила мама. – Саманта, что ты мелешь?

– Не знаю. – Я вновь потерла лоб, будто это могло помочь. – Я подумала… Пожалуй, я передохну немного…

– Отдых покончит с твоей карьерой, – известила меня мама зловещим тоном. – Навсегда.

– Займусь чем-нибудь другим.

– Ты не продержишься и двух минут! – фыркнула она. – Саманта, ты же юрист! Тебя воспитывали как юриста!

– В мире достаточно других вещей! – воскликнула я. – И других профессий!

Наступила пауза.

– Саманта, – изрекла наконец мама, – если у тебя срыв…

– Нету меня никакого срыва! – Я почти сорвалась на крик. – Если я задумалась о своей жизни, не стоит записывать меня в сумасшедшие! Я не просила тебя искать мне новую работу! Я не знаю, чего мне хочется. Дай мне время… подумать…

– Ты придешь завтра на собеседование, Саманта. – Голос мамы хлестнул меня кнутом. – В десять часов утра.

– Не приду!

– Где ты находишься? Я пришлю за тобой машину.

– Оставь меня в покое!

Я нажала на кнопку отбоя, выскочила из кладовой и с размаха швырнула телефон на стол. Лицо горело.

Слезы жгли глаза. Телефон завибрировал, но я и не подумала его подобрать. Не желаю я ни с кем общаться! Не желаю, слышите?! Лучше выпью. А потом займусь этим проклятым ужином.

Я плеснула в бокал белого вина и выпила в несколько глотков. Затем повернулась к куче «ингредиентов», ожидающих на столе.

Я могу готовить. Я все приготовлю. Прежняя жизнь пошла псу под хвост, значит, пора начинать новую. У меня есть мозги. Я умею ими пользоваться. Следовательно, все получится.

Я сорвала упаковку с ягнятины. Это мы поставим в духовку. На какой-нибудь сковородке. Все просто. И добавим турецкий горох. Поджарить, потом сделать пюре. Чем не хумос?

Я открыла буфет, извлекла целую груду сверкающих форм и поддонов. Выбрала тот, что показался мне наиболее подходящим, рассыпала по нему горох. Несколько горошин упало на пол. Ну и черт с ними! Я схватила со стола бутылочку с растительным маслом и сбрызнула горох. Готовить еду – это просто.

Я запихнула поддон в духовку и включила ее на полную мощность. Затем плюхнула ягнятину на плоский противень и тоже отправила в духовку.

Пока ничего сложного. Теперь надо пролистать все кулинарные книги Триш и найти рецепт запеченного фуа-гра в абрикосовой глазури.

Точного рецепта не нашлось. Самое близкое что мне попалось, – рецепт абрикосово-клубничного флана. Думаю, сойдет.

«Втирайте жир в муку до появления хлебных крошек», – прочитала я.

Ничего не понимаю. Хлебные крошки? Из муки и жира?

Я невидящим взором уставилась на раскрытую страницу. Похоже, я только что утратила очередную иллюзию. И почему я отказалась от маминого предложения? Я же юрист. Была и есть. Что еще я умею делать? Что со мной происходит?

О Господи! Почему это из духовки валит дым?!



К семи я еще продолжала готовить.

Во всяком случае, я считала, что занимаюсь именно этим. Обе духовки раскалились докрасна. На плите булькали кастрюли. Деловито жужжал миксер. Я дважды обожгла правую руку, вытаскивая противни из духовки. На столе валялись восемь кулинарных книг, страницы одной были залиты растительным маслом, страницы другой – яичным желтком. Сама я совершенно упарилась, вспотела и то и дело совала обожженную руку под струю холодной воды.

Процесс продолжался четвертый час. И до сих пор мне не удалось приготовить ничего такого, что годилось бы в пищу. Я выбросила жалкую пародию на шоколадное суфле, две сковородки подгоревшего лука и кастрюлю замороженных абрикосов, от одного вида которых мне едва не стало дурно.

Не могу понять, что не так. У меня элементарно не было времени, чтобы разобраться. Никакого тебе пространства для анализа. После очередной катастрофы я выкидывала результат и принималась по-новой.

Гейгеры и не подозревали о моих мучениях. Они попивали шерри в гостиной в твердой уверенности, что все идет как надо. Триш полчаса назад пыталась прорваться в кухню, но я сумела ее не пустить.

Меньше чем через час они с Эдди усядутся за стол в предвкушении изысканного ужина. Расправят на коленях салфетки, нальют себе по стаканчику минеральной воды…

Мной овладело нечто вроде истерики. Я понимала, что не справлюсь. Но почему-то не могла остановиться. Продолжала надеяться на чудо. Все получится. Все сладится. Так или иначе…

Господи, подливка выкипает! Я распахнула духовку, схватила ложку и принялась помешивать подливку. Вид у нее был отвратительный – бурая жижа с уродливыми кусками мяса. Бросив ложку, я кинулась к буфету в поисках какой-нибудь добавки. Мука. Кукурузная мука. Да. В самый раз. Я вытрясла содержимое баночки на противень – поднялось облако белой пыли – и вытерла пот со лба. Ладно, что дальше?

Внезапно я вспомнила о белках, по-прежнему взбиваемых миксером. Взяла ближайшую кулинарную книгу, провела пальцем по странице. Мысль поменять десерт на торт со взбитыми сливками и фруктами пришла мне в голову после того, как я наткнулась на фразу: «Приготовить меренги очень просто».

Замечательно. Ну-ка, ну-ка. «Расположите твердые меренги кругом на пергаменте».

Я покосилась на кастрюлю. Твердые меренги? У меня-то сплошная лужа…

Все будет в порядке, уверила я себя. Иначе и быть не может. Я в точности следовала рецепту. Может, на деле они плотнее, чем на вид? Может, когда я начну переливать из кастрюли на поддон, меренги затвердеют по какому-нибудь диковинному кулинарному закону физики?

Я подняла кастрюлю и медленно вылила ее содержимое на поддон.

Не затвердело. Растеклось белым озером. С поддона закапало на пол – большими белыми кляксами.

Что-то подсказало мне, что торта со взбитыми сливками к восьми часам Гейгерам не видать.

Клякса упала мне на ногу, и я сдавленно вскрикнула. На глаза наворачивались слезы. Почему ничего не выходит? Я внимательно изучила рецепты. В душе вспыхнула ярость: я злилась на себя, на эти идиотские белки, на кулинарные книги, на кулинарию и на еду вообще… А больше всего – на тех, кто утверждает, что приготовить меренги очень просто.

– Нет! – завопила я. – Нет, не просто, черт возьми! – И швырнула книгу через кухню. Она врезалась в дверь.