Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 

Юрий Бурносов

Хакеры. Книга 3. Эндшпиль

О Лис, будь ввергнут в злое пламя! Как много раз душил ты нас, Подстерегал, калечил, тряс, И в клочья наши рвал наряды, И гнал до самой до ограды! «Роман о Лисе»
Они ловки, жирны и грязны, И все плетут, плетут, плетут… И страшен их однообразный Непрерывающийся труд. Зинаида Гиппиус. «Пауки»
ПРОЛОГ

Сингапур, 8 августа 2008 года



С колеса обозрения «Сингапур Флаер» видно много интересного. К примеру, индонезийские острова Батам и Бинтан, а также малайский султанат Джохор, не говоря уж о проливе. Но я смотрю только на человека, который сидит напротив.

— Ты ведь пришел сюда, чтобы начать войну? — говорю я. — Ты…

— Нет, — перебивает он меня, — я пришел, чтобы понять, ты управляешь Фрамом или Фрам — тобой.

Я снова испытываю приступ необъяснимой паники, и даже чертова лиса, висящая у меня на шее, не может помочь установить причину этого. Мне приходится крепиться изо всех сил. Молчу, он ждет ответа, а я с высоты сорока двух этажей каким-то чудесным образом слышу, как где-то внизу, в кафе, играет музыка. Я даже ее узнаю — это «Rehab» Эми Уайнхаус. Странная девушка. Такие долго не живут — ну, или наоборот, всех переживают.

— Я не слышу ответа на поставленный мною вопрос, — как-то равнодушно говорит он.

— А ты ничего и не спрашивал. Ты сказал, зачем сюда пришел. Чтобы понять, я управляю Фрамом или Фрам — мной.

— И?

— Да ничего, — я посмотрел на пролив, забитый судами, среди которых выделялась огромная ярко-красная туша танкера. — С тем же успехом я мог бы спросить об этом у тебя.

— Ты прекрасно знаешь мой ответ.

— Что ж, ты тоже прекрасно знаешь мой ответ.

Мои сербы и его дашнаки, кажется, полностью поглощены созерцанием окрестностей. Они даже друг на друга не смотрят, как было вначале. Один из дашнаков вообще насвистывает, что удивительно. Причем насвистывает мотив вслед за Эми. Другой легонько толкает его в бок локтем.

Идиллия, что еще сказать. Если бы не он.

Я открываю рот, но он меня опережает:

— Ну «нэт так нэт», как в том старом анекдоте про Гиви и коньяк. Это, кстати, лишь подтверждает мои подозрения…

— Да плевать мне на твои подозрения! — говорю я. — Мы оба знаем, для чего ты здесь. Ты знал, что увидишь здесь меня. И ты пришел не договариваться, как хотят того твои друзья, а наоборот, сделать все для того, чтобы мы не договорились.

Ты все еще хочешь отомстить мне, хотя я давно тебя простил за твои гнусные дела. Тебе нужна война.

Он смотрит на меня с неприятной улыбкой, как на редкую гадину, которая заползла в дом, но, прежде чем ее раздавить и выбросить, желательно рассмотреть повнимательнее, она же редкая…

— Да нет, я не собирался с тобой договариваться, Ник. Зачем? Мы готовы к войне, так почему бы, в самом деле, и не повоевать? В истории человечества есть масса примеров, когда именно война спасала экономики государств. Так что, как говорили Труляля и Траляля: «Вздуем друг дружку»?!

Сволочь такая, он улыбался. Автоматически ухмыльнулся и один из дашнаков, тот, что насвистывал «Rehab». Второй снова толкнул его локтем. Гарант, по-прежнему сидевший в наушниках, покосился на них и еле слышно кашлянул. То ли негодовал таким образом, то ли просто в горле запершило. Интересно, можно ли перекупить гаранта?

Чтобы он вытащил сейчас пистолет и всадил по пуле в голову мне и моим сербам из Армады, тем самым завершив переговоры. Наверное, да. Купить можно всех, вопрос только в цене.

Однако ничего не произошло.

Кабинка приближалась к земле.

— Let it rock, — говорю я как можно безразличнее. — Война так война, браза.

Судя по тому, как он дернулся, я попал в точку.

— Не зови меня так.

Он не говорит, он шипит.

— Прости, — мне надо произнести все беззаботно. — Прости, забылся. Ну, раз мы решили все наши дела, может, пойдем и выпьем по молочному коктейлю? Я буду клубничный, а ты?

На сей раз гарант укоризненно косится уже на меня.

Земля все ближе, скоро выходить, потому что второй круг (в буквальном и переносном смысле) наших переговоров никакого смысла не имеет.

— Таракан может прожить без головы трое суток, — говорит Лекс, глядя мне в глаза.

— Знаменитый Безголовый Цыпленок Майк из Колорадо прожил полтора года; правда, у него оставалась часть ствола головного мозга. Но ты всем им дашь фору. Ты живешь без башни уже много, много лет, Ник. Но боюсь, все идет к закономерному финалу.

А что, может, он и прав, старина кровник. Но мне нужно сделать последний ход, ведь, как говорил Мюллер в незабвенных «Семнадцати мгновениях», лучше всего запоминается последняя фраза.

Поэтому, когда мы уже покидаем кабинку, я задерживаюсь у выхода и бросаю:

— Привет от Фрама!

ГЛАВА 1

ЗАЛЕЧЬ НА ДНО В КВИНСЕ

Квинс, Нью-Йорк, 27 декабря 2007 года



Америка — на редкость скучная страна.

Лекс знал это и раньше, но понял окончательно, лишь когда наступил День благодарения и стартовали рождественские распродажи. Человеческое стадо сладострастно скупало все, что попадалось под руку. Американцы ничем не отличались от соотечественников Лекса, ожесточенно штурмуя супермаркеты и мегамоллы…

Апофеоз американской скуки наступил к Рождеству. В зубах и ушах навязли звон колокольчиков, бесконечные сладко-приторные песенки, безвкусные ленточки и елочки, шарики и фонарики, вездесущие Санты в красных костюмах… Вот и сейчас один бородач маячил на Рузвельт-авеню, закинув за плечо мешок и поглядывая по сторонам. Когда Лекс подошел к Санте, тот дружелюбно сказал:

— Хо-хо-хо!

— И тебе того же, — буркнул Лекс и собирался уже проскочить мимо, когда Санта неожиданно придержал его за плечо.

— Нужно поговорить, — сказал он по-русски с непонятным акцентом.

Лекс стряхнул руку и двинулся дальше, но Санта не отставал.

— Тебе привет от Мусорщика.

— Я не знаю никаких мусорщиков, — сказал Лекс, прикидывая, что делать дальше. — Вы что-то напутали, любезный. У меня нет знакомых в санитарном управлении Нью-Йорка.

— Напрасно упрямишься, друг.

Санта обогнал его и встал, загораживая дорогу. Он был выше и крупнее Лекса, в руках — мешок, а в мешке — все, что угодно. Прохожие равнодушно обтекали образовавшийся затор из двух человек.

Лекс проклял себя за то, что не взял такси и решил прогуляться до Джексон-Хайтс пешком. Здоровый образ жизни, блин… Хотя если Санта поймал его прямо на улице, то, скорее всего, он знает, где живет Лекс… Или не знает? Стоп, а к чему вообще все эти игры? Мусорщик, так или иначе, связан с Армадой, даже если ее российским отделением уже и не руководит (что, кстати, еще под вопросом). Мусорщик не может быть не в курсе происходящего, тогда для чего конспирация?

Лекс прекрасно помнил слова тогда еще безымянного серба-наемника, сказанные после того, как тот дотла сжег базу в Гренландии: «Армада не может официально прикрывать вас. Поэтому все сделки будут проходить через меня. Я для тебя Армада».

И вот теперь появляется человек якобы от Мусорщика.

Подстава?

Засада?

— Если у вас возникнут сомнения, мне велено показать вам это, — продолжал тем временем Санта, перейдя «на вы», и запустил руку в свой мешок.

Все.

Сейчас.

Санта вытащил из мешка пластиковый пакетик. Простой, с застежкой, в каких частенько хранят травку. Но сейчас внутри пакетика лежало уже почерневшее надкусанное яблоко. И к логотипу Apple покойный фрукт явно никакого отношения не имел.

— Раз такое дело, идемте вон в то кафе, — устало произнес Лекс. — Не стоять же тут на улице. Тем более снег пошел.

— Я буду через десять минут, — сказал Санта, быстро взглянув на дешевенький «таймекс». — Закажите мне что-нибудь попить, согреться.

Кафе оказалось итальянским. Лекс сел за свободный столик у окна и заказал себе бутылку пива, а Санте — кофе и граппу. Черт его знает, что Санта имел в виду под «попить, согреться». Зима все-таки, декабрь на дворе.

Посетителей было мало, в основном молодежь, с завидным аппетитом поглощавшая пиццу и пасту. По телевизору шли новости. Цена февральского фьючерсного контракта на нефть марки WTI в электронной системе Нью-йоркской товарной биржи в понедельник поднялась на 0,82 доллара относительно уровня закрытия торгов 21 декабря и составила 94,13 доллара за баррель. Котировки превышают прошлогодний уровень на 51 процент.

«Мне бы ваши проблемы», — кисло подумал Лекс и сделал глоток пива.

За стеклом сыпался мелкий снег, сияли неоновые украшения. Толстый негр в ярко-оранжевом пуховике и вязаной шапочке с помпоном остановился прямо возле окна, жуя буррито. Он дружелюбно подмигнул Лексу, Лекс кивнул в ответ. Негр засунул в рот остатки лепешки, облизал с пальцев соус и пошел дальше.

Санта опаздывал. Прошло пятнадцать минут, двадцать… Лекс решительно допил пиво, покосился на остывший кофе и стаканчик с граппой, положил рядом деньги и вышел.

Санту он увидел сразу. Впрочем, тот ли это Санта, Лекс вначале не понял — белобородые старики в красном кишели повсюду в рождественском городе, словно осы вокруг банки варенья. И лишь когда Санта подошел совсем близко, пошатываясь и спотыкаясь, словно пьяный, Лекс понял, что это он.

— Я… — начал было Лекс свою гневную отповедь, но Санта остановился в нескольких шагах и медленно опустился на колени. Только сейчас Лекс заметил, что руки тот прижимает к животу.

— Беги… — пробормотал Санта и протянул к Лексу ладонь. В мигающих огнях она становилась то черной, то глянцевито-красной. Через мгновение Лекс сообразил, что это кровь.

Он не стал следовать совету Санты. На бегущего человека всегда обращается повышенное внимание. Даже здесь, в Нью-Йорке. Его фиксируют десятки камер, его замечает полицейский патруль, его может попытаться остановить какой-нибудь добрый самаритянин. Поэтому Лекс поспешно сделал несколько шагов в сторону и смешался с толпой, которая обходила странного Санту, решившего помолиться прямо посередине тротуара.

То, как Санта мягко повалился набок, и как вскрикнула маленькая китаянка, пробегавшая мимо лужи крови, Лекс уже не видел и не слышал. Быстро пройдя чуть дальше по Рузвельт-авеню, он свернул в проулок, вышел на параллельную улицу и остановил такси, хотя до Джексон-Хайтс было совсем недалеко. Впрочем, водитель, усатый и носатый араб, не протестовал. Довез до места и даже пожелал счастливого Рождества. Нахватался…

Апартаменты были еще довоенными, реликтом одного из первых американских примеров воплощения концепции города-сада. Пройдя мимо дремлющего консьержа Рикки, Лекс вошел в лифт. Рассказывать о случившемся остальным он не собирался — прежде всего потому, что и сам не понял, что же, собственно, случилось. И вряд ли кому-то было дело до его сомнительного приключения.

С тех пор как под опекой серба Данко они прибыли в Квинс, компания успела друг другу изрядно надоесть. Жили они рядом, но по двое — Андерс с Жаном, Индевять — со Словеном, а Лекс… Лекс жил с Лиской. А ведь зарекался когда-то не путать личное с работой… Никакого отношения к любви, по крайней мере со стороны Лекса, это не имело. Просто так было спокойнее и легче. Что будет дальше — он старался не думать, как не думал, к примеру, о Нике.

Вообще не думал.

Данко они со времени прибытия больше не видели, и все сношения с внешним миром в первое время осуществлялись через Драгана. Это был тот самый черноволосый цыганистый тип, что сказал Лексу в Гренландии: «Если спросишь, как меня зовут, или что-нибудь в этом духе, я выбью тебе прикладом пару зубов».

Разумеется, Лекс спросил. Уже здесь, в Квинсе.

Зубы остались целы, а Драган оказался в целом неплохим человеком — если слово «неплохой» вообще подходит к наемникам.

Весь октябрь они вообще не выходили из здания. Драган или другой серб, одноглазый и вечно небритый Желько, приносили продукты, выпивку, расходные материалы типа туалетной бумаги, зубной пасты и тому подобного. С ними были и другие, но разговаривали с Лексом и компанией только Драган и Желько. Причем одноглазый — неохотно, лишь в пределах необходимых вопросов и ответов, а вот Драган любил поболтать и даже несколько раз заходил просто так, безо всякой нужды, не забыв прихватить пару бутылок виски или несколько упаковок баночного канадского пива.

Лиски дома не было. Лекс разделся, бросив куртку на диван, прошел на небольшую кухню и жадно выпил стакан холодной воды прямо из-под крана. Край стакана несколько раз стукнулся о зубы, и Лекс понял, что у него дрожат руки.

Он вернулся в комнату и сел на диван. Взял со столика свежий выпуск журнала Time. С обложки на Лекса и прочих читателей снисходительно смотрел Владимир Путин.

Над портретом было написано: «Человек года», а рядом мелким шрифтом упоминались те, кого обошел российский президент: Эл Гор, Ху Цзиньтао и Джоан Роулинг. «Обладая неустанным упорством, четким видением курса развития России и ощущением того, что он воплощает дух России, Путин вернул свою страну на карту мира», — писалось в начале соответствующей статьи.

Плюнуть на все и вернуться домой, подумал Лекс. Кто бы ни был Санта, имеет он отношение к Мусорщику и Армаде, или же не имеет, — здесь находиться бессмысленно.

Рано или поздно все равно произойдет утечка информации, после чего их накроют.

Неважно кто — боевики Четвертого Рейха или, скажем, Агентство национальной безопасности США. И кончится это плохо.

Для Санты уже плохо кончилось. А значит, кто-то шел за ним по следу. Конечно, есть вероятность, что смерть Санты никак с Лексом не связана — мало ли какие поручения он мог выполнять в Нью-Йорке параллельно, мало ли кому перешел дорогу… Но когда рядом появляется труп, осторожность в любом случае следует утроить.

Лекс прекрасно знал, что сделает Армада с его антивирусом к «Стаксу». Однако пока все было тихо — в Интернете не всплывали новости о сделках с компаниями, производящими антивирусы, коих расплодилось великое множество, начиная с того же «Касперского» или «Авиры». Армада, не афишируя, собиралась получать доллар с каждого проданного обновления — как гарант сделки и прикрытие.

Лекс подозревал, что, когда процесс пойдет, он быстро станет долларовым миллионером, даже мультимиллионером. Но при этом он все еще продолжал сидеть в этих чертовых апартаментах Джексон-Хайтс и выбираться на прогулку раз в пару дней.

Это невероятно раздражало, и сегодняшнее происшествие поставило точку.

Смысла здесь прятаться больше не было. И если он легализуется — разумеется, в разумных пределах, — то Армада будет по-прежнему оберегать и Лекса, и его команду. А если он вдруг по каким-то причинам не нужен Армаде, тогда…

— Тогда и посмотрим, — сказал Лекс, аккуратно положил журнал с Путиным обратно на столик и пошел взглянуть, кто из «друзей и соратников» есть на месте.

На месте были все, кроме, как уже говорилось, Лиски.

Сидели у Жана с Андерсом. В динамиках стереосистемы грохотал Linkin Park, на полу валялись открытые плоские коробки с растерзанными пиццами, тут же — пустые банки от пива и прохладительных напитков, смятые салфетки, пластиковые стаканчики.

— Свинарник устроили, — проворчал Лекс, перешагивая через удобно разлегшегося среди мусора Жана.

— Так праздники же, — вяло отозвался Индевять, наряжавший пластиковую елку.

Она стояла в углу — неестественно пушистая и немного кривобокая. В качестве елочных игрушек использовались куски печатных плат, конденсаторы и прочая мишура, которую Словен извлекал из недр раскуроченного ноутбука Toshiba Satellite.

— Пиво будешь? — поинтересовался Андерс.

— Нет. Я хотел поговорить.

— Одно другому не мешает, — Андерс тут же швырнул Лексу банку «молсона», которую тот поймал и поставил на полку, сказав:

— Пора отсюда валить.



I bleed it out, digging deeper just to throw it away
I bleed it out, digging deeper just to throw it away
I bleed it out, digging deeper just to throw it away
Just to throw it away, just to throw it away, —



пели Linkin Park.

Жан ткнул пальцем в сенсорную кнопку, песня вырубилась на полуслове.

— Что-то случилось? — уточнил он. — Что-то, о чем мы не знаем?

— Да.

* * *

Историю о загадочном появлении и не менее загадочной гибели Санта Клауса четверка выслушала в задумчивом молчании. Когда Лекс закончил, за окном прогудели две сирены, полицейская и «скорой помощи». Они давно научились их различать. Видимо, это был своего рода намек, потому что Индевять тут же сказал:

— А что, пора валить. Лекс прав. Ловить здесь нечего, и потом, я очень не люблю, когда меня используют втемную.

— Три месяца тут сидим, — поддержал Жан. — Какая разница, ну, сидели бы точно так же у Эйзентрегера.

— Ты, помнится, очень мечтал посетить Нью-Йорк, — поддел его Индевять.

— Да фигня, — отмахнулся Жан. — Я же говорю: три месяца здесь, и что я видел? Я хочу ночные клубы, девок, а не эту чертову деревню, где кругом бродят латиносы.

— Это все хорошо и правильно, — сказал Андерс, — но как мы свалим? Соберем вещички и удерем? Куда? У нас даже документов нет.

— Я же говорил, у меня есть связи, — напомнил Индевять. — Знакомые федералы.

— Твои знакомые федералы могут тут же слить нас Армаде, — покачал головой Жан.

— А то и кому похуже. Хотя, если мы удерем от Армады, нам будет без разницы. Она умеет наказывать… — сказал Лекс. — Поэтому я хочу поговорить с Данко и расставить все точки над «ё». А там уже посмотрим, что он скажет. Вы готовы меня, так сказать, делегировать?

Хакеры переглянулись.

— Вперед, — подняв большой палец, воскликнул Словен.

Чтобы обо всём забыть, чтобы обо всём забыть.

ГЛАВА 2

ВЕЛИКИЙ ОБЛОМ

Квинс, Нью-Йорк, 28 декабря 2007 года



С Данко удалось встретиться только на следующий день.

Лексу пришлось долго объясняться по телефону с Драганом, изворачиваясь так и этак, пока он не плюнул и не выложил черноволосому сербу все прямым текстом.

Драган долго молчал, сопя в трубку.

— Хорошо, — сказал он, — я доложу. Но такие вопросы решает не Данко. Вернее, не один Данко.

— Значит, пусть он переговорит с теми, кто решает. А еще лучше — отвезите меня к ним, и я сам обо всем договорюсь.

И вот около девяти утра Драган прибыл в сопровождении двух незнакомых Лексу типов и одноглазого Желько.

— Собирайся, поехали, — мрачно сказал серб.

Лекс шустро оделся. Крепко спавшая Лиска, которая, оказывается, вчера со скуки была в кино и смотрела «Чужие против Хищника. Реквием», даже не проснулась. Может, и к лучшему — ей-то он ничего пока не объяснил насчет своих планов…

Внизу стоял бежевый фургон «шевроле» без окон. За руль сел Драган, а Лекс, Желько и один из незнакомцев забрались в грузовое отделение. Оно было отделено от водительской кабины черной непрозрачной перегородкой, тускло светили потолочные плафоны. Стало быть, дорогу Лекс видеть не должен. С одной стороны, пугает, с другой — напротив, ведь если от тебя что-то скрывают, значит, есть шанс остаться в живых. От покойника скрывать нечего.

Ехали они долго, но Лекс прекрасно представлял такие штуки: можно наматывать круги вокруг одного квартала, а потом остановиться в трехстах метрах от точки старта.

Если хотят играть в свои игры — на здоровье, пусть играют. Лекс даже готов подыгрывать.

Незнакомый тип ковырялся зубочисткой в пасти и молчал. Желько вообще задремал, прикрыв свой единственный глаз. Лекс поудобнее устроился на жестком сиденье и вспомнил, что не успел отлить с утра, потому что Драган слишком уж поторапливал. Это плохо, на серьезных переговорах ничего не должно отвлекать…

По прикидкам Лекса, прошло минут сорок, а то и час. Наконец фургон, прошуршав покрышками по гравию, переехал какую-то невысокую преграду и скрипнул тормозами. Лекс ожидал, что ему наденут на глаза повязку — если уж и дальше играть в конспирологию, — но ничего такого делать не стали.

Выбравшись наружу, Лекс увидел, что «шевроле» находится в большом гараже с высоким потолком. Тут же стояло еще несколько машин — «юкон» со снятым передним колесом, старый «бронко» с ужасающих размеров дорожным просветом и еще несколько неопознанных, накрытых брезентовыми чехлами. Драган показал на металлическую дверь:

— Туда.

— Мне нужно в туалет, — виновато произнес Лекс.

— Так сильно? — сощурился Драган.

— Не то слово.

Серб улыбнулся.

— По пути зайдем.

Сделав свои дела в довольно помпезном сортире, Лекс вымыл руки, побрызгал водой в лицо и выглянул в небольшое оконце. Был виден забор, а за ним — вершины хвойных деревьев. Значит, они за городом. Какой-то особнячок, что, собственно, и следовало ожидать. Лишь бы не Мотель Бейтса, — Лекс улыбнулся и подмигнул своему отражению в огромном зеркале.

Драган терпеливо ждал снаружи, остальные куда-то делись.

— Идем, — кивнул Лекс.

Они миновали пару коридоров, поднялись по лестнице с резными перилами и оказались в большой комнате, посередине которой стоял накрытый стол. Окна были завешены портьерами, но комната ярко освещалась старинными люстрами. В огромном камине уютно горел огонь. На стенах — картины, может быть, даже какие-нибудь подлинники, но разглядывать их было некогда, потому что человек, сидевший за столом, сказал по-английски:

— Добро пожаловать, мистер…

— Лекс, — не совсем учтиво перебил Лекс. — Пусть будет мистер Лекс.

— Да ради бога. Садитесь, я думаю, вы еще не завтракали…

Лекс сел, потом оглянулся и обнаружил, что Драган уже ретировался. Зато вошел Данко, не слишком дружелюбно покосился на Лекса и устроился по левую руку от того, кто, видимо, был здесь хозяином.

* * *

Этого человека Лекс никогда раньше не видел. Мужчина лет пятидесяти, волосы слишком черные для натуральных — наверное, подкрашивает, чтобы скрыть седину.

Небольшие аккуратные усики а-ля Кларк Гейбл — старомодно, но интригующе. Такое должно нравиться дамам. На пальце — массивный перстень со сложным вензелем; студенческое сообщество? Какая-нибудь Альфа-Гамма-Дельта, в Штатах это любят…

— Берите ветчину, отличная пармская ветчина, — радушно предложил «Кларк Гейбл». — Что будете пить? Кофе, чай или, может быть, что покрепче? Насколько я знаю, в России не считается дурным тоном пить в столь раннее время.

— Не везде, — покачал головой Лекс. — Спасибо, я предпочту чай. Если можно, обычный черный.

«Кларк Гейбл» щелкнул пальцами кому-то невидимому, кто, скорее всего, слышал слова Лекса.

— Данко передал мне вашу просьбу.

— Предложение, — уточнил Лекс.

— Что?! — поднял брови «Кларк Гейбл».

— Это была не просьба, а предложение. Видите ли, мистер…

— Пусть будет мистер Уайт.

— Видите ли, мистер Уайт, мне надоела эта жизнь подпольщика. Я прекрасно понимаю, что все мои разработки приносят вам немалые доходы. Я хочу работать и дальше, но, увы, не имею ни возможности, ни, что еще главнее, желания заниматься этим, сидя в унылой комнатке в Квинсе. К тому же вчера со мной случилось нечто странное…

— Вы про Санта Клауса? — с улыбкой осведомился мистер Уайт, изящно держа кофейную чашечку.

Лекс подождал, пока негр в белоснежном костюме нальет ему чаю, и сказал:

— Да, мне следовало догадаться, что вы за мной присматриваете. Так что, Санту прикончили ваши люди?

Данко нахмурился.

— Ни в коем случае, — заверил мистер Уайт. — Мне самому интересно, кто прислал этого человека. К сожалению, мы ненадолго его потеряли, а когда нашли, было уже слишком поздно для бесед… Что он вам сказал?

— Разве на мне нет ваших жучков?

— Нет.

— Допустим.

Лекс побарабанил пальцами по столу и сделал глоток прекрасного чая.

Сказать?

Или не говорить?

Да и черт с ним, решил он. В худшем случае он сольет Мусорщика — это если допустить, что Санта действительно пришел от Мусорщика. Откушенное загнившее яблоко ни о чем не говорило, о привычке Мусорщика знали многие. Поэтому Лекс пересказал практически дословно весь свой недолгий диалог с покойным Сантой.

В ходе рассказа он внимательно следил за реакцией мистера Уайта, но тот вел себя совершенно спокойно. Выслушав Лекса, мистер Уайт бесстрастным тоном резюмировал:

— Вот как. Что ж, любопытно. Но вернемся к предмету нашей встречи. Вы хотите свободы, охраны, работы и прочих благ для вас лично, вашей девушки и ваших товарищей по несчастью.

— Как-то так.

— Что ж, мы согласны. Хотя вы должны понимать, что это лишние хлопоты для нас…

А ведь их и без того достаточно. История в Гренландии доставила массу проблем, главная из которых — конфронтация с Эйзентрегером. Разумеется, официально гренландский инцидент считается недоразумением, по действующей до сих пор версии группа наемников просто вышла из-под контроля, будучи вами перекупленной. Но люди из Рейха прекрасно понимают, как все обстояло на самом деле. Доказательств у них нет, предъявить нечего, мы по-прежнему близко сотрудничаем по целому ряду проектов, но… — мистер Уайт сделал небольшую паузу. — Но мы потеряли одного из наших резидентов в Юго-Восточной Азии. Весьма важного и нужного человека. Его взяла сингапурская служба безопасности, хотя мы догадываемся, что за всем этим стоит Эйзентрегер.

— Но вы тем не менее согласны, — напомнил Лекс, жуя ветчину. Он, в самом деле изрядно проголодался.

— Но мы тем не менее согласны. Однако не надейтесь, что Армада сделает для вас все возможное. Полноте, — улыбнулся мистер Уайт, — вы даже не уверены, представляю ли я Армаду. Или представляю, но руководство Армады ничего не знает о том, что я веду с вами переговоры. Для Рейха вы по-прежнему вне закона, и Армада по-прежнему вас ищет, дабы выполнить свои обязательства перед Эйзентрегером.

— И при малейшем движении с моей стороны вы именно это и сделаете.

— Вполне вероятно. А может, и не сделаем. Все будет зависеть от вас и от ситуации. Но держать вас и дальше взаперти, в самом деле, непродуктивно и глупо. Более того, мы не только даем вам свободу, мы даем поддержку. Люди Данко, — мистер Уайт довольно небрежно кивнул в сторону серба, — после гренландского инцидента находятся в том же положении, что и вы. Потому мы готовы отдать их в ваше распоряжение как боевую единицу.

Данко еле слышно хмыкнул.

— В полное распоряжение? — уточнил Лекс.

— Ну конечно же нет. Мы будем по-прежнему все контролировать, но, так сказать, с общих позиций. О финансах и прочем обеспечении не беспокойтесь, это наша забота. Не правда ли, так удобнее?

Лекс продолжал жевать ветчину. Отказываться не было смысла, все складывалось даже лучше, чем он мог надеяться. Слишком, слишком хорошо все складывалось…

Поэтому Лекс ничуть не удивился, когда за спиной послышались торопливые шаги, и растрепанный парень со сбившимся на сторону галстуком положил перед мистером Уайтом распечатку. Мистер Уайт медленно прочел ее, вздохнул и сказал:

— Похоже, господь отвернулся от вас.

— Что случилось?! — Лекс положил вилку. Тяжелое серебро глухо стукнуло о столешницу.

— Ваш антивирус сегодня утром стал секретом Полишинеля. Один русский, Гумилев, заключил сделку с рядом ведущих производителей антивирусов. Шах и мат.

Если бы кто-то после этих слов выстрелил Лексу в затылок, он бы не удивился.

Но ничего не случилось. Мистер Уайт аккуратно сложил листок вчетверо и бросил в мраморную пепельницу. Поджигать почему-то не стал. Данко сидел, сложив руки на груди, и смотрел в потолок. Потрескивали дрова в камине…

— Я не понимаю, как… как это могло произойти, — с трудом выдавил из себя Лекс. Его замутило, съеденная ветчина горьким комком поднялась из желудка к горлу. — Вы же не думаете, что я…

— Нет-нет, — сказал мистер Уайт. — Я не думаю, что это дело ваших рук. Иначе, зачем бы вы пришли ко мне с вашей просьбой… простите, предложением… в такой неподходящий момент. Дело в другом: наверное, вы были не единственным хранителем тайны. Разумеется, наши сотрудники в ближайшее время узнают, что случилось. А пока возвращайтесь домой, а мы решим, как поступить дальше.

Лекс поднялся, стараясь сохранять остатки достоинства.

— И еще одно, — остановил его мистер Уайт. — Пока ни слова вашим друзьям о том, что вы только что узнали.

ГЛАВА 3

У АРГОНАВТОВ

Кассиопи, остров Корфу, Греция, 4 июня 2008 года



Небольшой прогулочный катер покачивался на волнах Ионического моря.

Лекс сидел на корме, свесив ноги, и смотрел в сине-зеленую воду, на зыбкие тени Медуз у поверхности. Рядом расположился хозяин катера по имени Теофанис, мускулистый и загорелый парень лет двадцати, с большой разноцветной татуировкой в виде эмблемы футбольного клуба «Керкира» на спине.

На Корфу Лекс, Лиска и Жан болтались уже второй месяц. Хотя после кошмарной новости, которая застала Лекса в гостях у мистера Уайта в самый неподходящий момент, никто не мог о таком и подумать. Вернувшись домой (точнее, будучи привезен все в том же закрытом фургоне «шевроле»), Лекс нарушил данную установку и выложил все.

Провал потряс хакеров, но не уничтожил. К тому же на следующий день к ним прибыл Драган и привез того самого растрепанного парня в галстуке набок. Парня звали Боб, он работал кем-то вроде консультанта и поведал, что удалось раскопать утечку.

Утечки, строго говоря, никакой и не было.

Тот самый «русский Гумилев» каким-то образом получил выход на систему спутников. Кто был в этом виноват, выяснить пока не удалось, но подозрения с Лекса и его компании были сняты однозначно. Проще было поверить в происки Алины, но, как туманно сообщил Боб, «этим сейчас занимаются люди куда серьезнее нас».

Услышанное всех слегка успокоило, но оставалось неясным главное — что теперь будет с ними? Лекс часто просыпался ночами и слышал, как Лиска плачет в ванной. Он даже не шел ее утешать, потому что не знал, как это сделать…

Выходить им, естественно, запретили. Драган и Желько, как в первые дни «лежания на дне», привозили еду и прочие необходимые вещи, вспомнили даже про чисто русский праздник Старый Новый год, но все ходили, словно в воду опущенные.

Все чаще стали ссориться между собой. То Словен обвинял Индевять в его «дурацкой идее обратиться к Армаде за содействием». То оба набрасывались на Андерса, который первым предложил кинуть Эйзентрегера. Лекса, слава богу, не трогали.

Пока.

А потом состоялось эпохальное событие — Лекса снова забрал бежевый фургон «шевроле» и снова отвез к мистеру Уайту. Который довольно торжественно заявил, что все предыдущие достигнутые соглашения остаются в силе, то есть «группа Лекса» отправляется в автономное плавание под негласной эгидой лично мистера Уайта и то ли стоящей, то ли не стоящей за ним Армады — в последнем Лекс так и не разобрался.

В течение нескольких дней им доставили новые документы на новые имена.

Насчет наемников предупредили, что они появятся позже в случае необходимости, а пока велели отдохнуть и развеяться. Этот приказ выглядел несколько странно, но после слякотного Нью-Йорка Лекс плюнул и с радостью улетел в Грецию. С ним отправились Лиска, Андерс и новоявленный мистер Смит. Жан и Словен отправились по своим делам, клятвенно пообещав быть на связи и не высовываться.

— Хотя Эйзентрегеру сейчас не до вас, — любезно поведал Уайт Лексу при их самой последней встрече, уже практически перед вылетом. — Наш общий знакомый занят проблемами совершенно иного уровня, и ваши поиски, насколько мне известно, свернуты.

Кем был мистер Уайт в армадовской иерархии, Лекс так и не узнал, а спрашивать поостерегся. Отдых так отдых, подумал он.

И вот теперь уже который месяц ловил саргоса и синагриду, болтая ногами в теплой соленой воде. Той же самой, по которой плыл к берегу «Арго» Ясона, чтобы аргонавты могли укрыться среди приветливых скал острова Корфу. Древние герои и боги когда-то шлялись тут, словно панки по Арбату, ссорились, дрались, мирились и пировали за здорово живешь… и, такое впечатление, с тех благословенных времен тут почти ничего не изменилось. Камни, скалы, деревья, солнце, песок и, как хранитель всего этого, величественная гора Пантрократор.

Словно нигде не существовало Эйзентрегера, Гумилева, Мусорщика, Армады, Синдиката, Рейха, вирусов, антивирусов, спутников…

И Ника.

— …И тут да Силва пробил выше ворот, представляешь?!

Лекс только сейчас сообразил, что молодой грек давно и увлеченно рассказывает ему о сражениях своего любимого футбольного клуба, полных драматизма — в прошлом сезоне он вылетел в низший дивизион.

— Но ничего, — с уверенностью продолжал грек, — наш президент Калояннис снова вытащит «Керкиру» из этого болота, второго дивизиона! А ты за кого болеешь, друг?!

Теофанис всех мужчин называл «друг», невзирая на возраст, социальное положение и их мнение об этом. К женщинам он обращался «леди», что очень нравилось Лиске. То, как она поглядывала порой на красивого загорелого атлета, даже настораживало Лекса, но потом он махнул рукой. Они ведь не муж и жена, в конце концов. Да и на Корфу долго не задержатся, потому не стоит забивать голову.

— Я вообще футбол не очень, — словно извиняясь, сказал Лекс. — Пойду возьму попить.

Лиска лежала на носу катера, расстелив полотенце и подставляя спину ласковому средиземноморскому солнцу. Ее не слишком увлекала ловля саргоса и синагриды, которые будут зажарены на гриле. Причем зажарены завтра — Теофанис уверял, что морскую рыбу можно жарить только так, выдержав сутки, иначе она получится «резиновой». Впрочем, после унылой нью-йоркской кухни вся компания и «резиновую» рыбу употребляла с завидным аппетитом.

— Поймали что-нибудь? — лениво спросила она, когда Лекс принялся рыться в переносном холодильнике, выискивая недиетическую колу.

— Крокодил не ловится, не растет кокос, — пробормотал тот.

— И фиг с ним. Купим у рыбаков. Или давай сходим сегодня в ресторанчик, тот, который на горе! Андерс с Ином постоянно по кабакам, а мы все дома сидим…

— Во-первых, Алексей и Крис, — поправил Лиску Лекс, откупорив банку и облившись брызнувшей ледяной колой. — Привыкай к их новым именам. Во-вторых, тебе в Москве кабаки не надоели? Они же везде одинаковые. Хотя этот твой ресторанчик хороший, тихий… Давай сходим, там сувлаки классные.

— И мусака… Только вино у них в основном поганое. Словно сосновую ветку погрыз… — Лиска перевернулась на спину так, что расстегнутый верх купальника едва не свалился. Лекс машинально поправил его и так же машинально оглянулся через плечо — не смотрит ли Теофанис. Но грек был занят удочками.

А в Москве сейчас, наверное, холодно, подумал Лекс… Хотя какого черта, июнь ведь! Вот так поболтаешься по заграницам и начинаешь помаленьку воспринимать родину как вечно холодную сумрачную страну. Скоро до медведей с балалайками дойдет. А на самом деле в Москве, скорее всего, уже жара. Асфальт тает, прилипая к подошвам. Автомобильные пробки в сизой дымке ядовитого выхлопа. Плавучий ресторан поперек фарватера Москвы-реки у Киевского вокзала…

— О’кей, мы еще часик порыбачим и на берег, — пообещал Лекс. — А вечером — мусака и сувлаки. А вместо вина возьмем благородное молоко шотландских коров.

Предприятий, так сказать, общественного питания в старой рыбацкой деревушке Кассиопи имелось предостаточно. Но таверны на набережной, откуда открывался вид на галечные пляжи и бухту в форме подковы между двумя лесистыми мысами, Лексу не нравились. Там кишели туристы, было шумно и неинтересно. Поэтому они пешком стали взбираться по узким улочкам к тому самому любимому Лискину ресторанчику, который держал старый грек с красивым итальянским именем Микеланджело, похожий на отошедшего от дел пирата.

Попыхивая трубкой, пират Микеланджело принял заказ. По поводу виски он неодобрительно покачал головой, но тем не менее его пышная супруга, лет на тридцать моложе, принесла на столик бутылку «Катти Сарк Дискавери». Лекс весьма удивился, что в таком патриархальном кабачке обнаружился делюксовый скотч.

Намазывая на белый хлеб холодный тушеный лук с травами, Лекс услышал, как звякнул дверной колокольчик, и в ресторанчик вошла небольшая компания — пятеро азиатов. В отличие от европейцев и американцев они вели себя скромно — сели, сделали заказ и о чем-то принялись вполголоса лопотать.

Лекс и Лиска разместились так, чтобы видеть весь маленький зал кабачка и входную дверь. Толку от этого было мало, потому что никакого оружия у них не имелось. Однако Лекс прекрасно знал, что здесь есть второй выход через кухню — за занавеской, буквально в метре от их столика.

— Я по Москве соскучилась, — неожиданно сказала Лиска, медленно вращая стакан так, что плавающие в нем кубики льда глухо постукивали друг о друга.

— По Москве или по России? — уточнил Лекс.

— По Москве. Хочется пойти на Воробьевы, покататься на роликах… В метро спуститься… Ты замечал, какой в метро специфический запах? К нему быстро привыкаешь, зато если не был там месяца два, то сразу заметно. Запахи пещеры, земли и камня вперемешку с запахами горячего металла, смазки…

— …потных пассажиров, перегара, — с улыбкой продолжил Лекс.

Лиска надула губы.

— Не сердись. Я как раз сегодня вспоминал столицу, — примирительно сказал Лекс. — В самом деле, странно — вроде ничего хорошего, а ностальгия. Скоро по березкам плакать начнем…

— Кстати, в Греции есть березы, — сообщила Лиска. — В городе Эдесса, это единственное место тут, где они растут.

— Да ты прямо энциклопедия! — искренне восхитился Лекс.

— Я у экскурсовода на набережной подслушивала, он каким-то немцам это впаривал, — засмеялась девушка и сделала глоток.

— Немцам… Хорошо Андерсу с Ином, они, по-моему, не заморачиваются насчет всяких березок.

— Алексею и Крису, — ехидно поправила Лиска.

Хозяйка принесла горячее, и они начали есть. Но наслаждаться едой долго не пришлось, потому что снова звякнул колокольчик и в кабачок Микеланджело вошел Мусорщик.

С тех пор как Лекс видел его в последний раз, Мусорщик сильно изменился. Отпустил чахлую бородку на манер Льва Троцкого, заметно располнел. Ленноновские круглые очки с непроницаемо черными стеклами сидели на слегка искривленном, как бывает после хорошего удара, носу.

Одет Мусорщик был в ярко-желтую футболку с изображением Парфенона и цветастые шорты, из которых торчали бледные ноги, обутые в кожаные сандалии с обрезанными задниками.

— Калимера, — прогудел пират Микеланджело, поднимаясь с кресла, в котором обычно сидел.

— Калимера, — ответил Мусорщик и отрицательно помахал рукой, показывая, что не стоит беспокоиться, после чего показал в угол, где сидели Лекс и Лиска. — Фили. Синандиси.

Старый грек безразлично пожал плечами и опустился в кресло, попыхивая толстой самокруткой из самолично выращиваемого табака Смирна.

Мусорщик подошел к их столику и сел напротив Лекса.

— Здравствуйте, — приветливо произнес он. — Вы кушайте, кушайте. Не хотел вам мешать, но приходить без приглашения к вам домой как-то не комильфо, потому я и решил навестить вас здесь, в этом гостеприимном месте.

— Привет, — сказал Лекс. Почему-то он не ощущал сейчас той легкой зловещей атмосферы, которая раньше всегда исходила от Мусорщика. Вот только хорошо ли это, понять он не мог.

— Насколько я понимаю, мой человек в Квинсе связаться с тобой не успел, — продолжал Мусорщик, поправляя очки.

Вот так так, подумал Лекс. А ведь мистер Уайт был в курсе того, что Санта переговорил с ним и даже назначил встречу, на которую явиться, правда, не смог, потому что его убили. А Мусорщик об этом, получается, не знает… Уайт не поставил его в известность? Они не контачат? С другой стороны, а зачем бы ему ставить? Положение Мусорщика в структуре Армады давно уже неясно, более того, насчет мистера Уайта тоже есть некоторые подозрения…

Как же достали эти головоломки. Лекс сделал небольшой глоток, почти не ощутив божественного привкуса дыма и ячменя.

— Если ты про Санта Клауса, то все было не совсем так. Связаться он успел, но почти сразу его убили.

— Накладочка… — сокрушенно покачал головой Мусорщик. — Америка, дикари-с… Ну и ладно. Я же тебя все равно нашел. И, чтобы ты и твоя девушка не нервничали, сразу скажу, что пришел с самыми добрыми намерениями. Слушай, у этого Джона Сильвера есть яблоки?

Лекс поднял руку, привлекая внимание Микеланджело.

— Малон! — крикнул он. — Экси.