— Вот именно. Ты будешь ему докладывать о том, что мы взломали спутник?

Наступила тишина. Все понимали, что Словен имеет в виду. То, что у них получилось, — стоило много денег. Куда больше, чем платит Эйзентрегер.

Соблазн велик.

— Сначала надо проверить… — Лекс осекся, услышав приближающиеся к комнате шаги.

На пороге показался охранник со спутниковым телефоном в руке. Знаками показал, что на связи главный босс и ответить ему надо как можно быстрее.

— О дьяволе вспомнишь… — пробормотал Индевять.

— Протестируйте спутник, каждый пусть одновременно его запросами грузит. И выясните, что он там про антивирус говорил, — негромко сказал Лекс и вышел из помещения.

На улице начинало темнеть. От промозглого ветра не спасала даже пуховая куртка. Адовая погода, менявшаяся в последние дни чуть ли не каждые несколько часов, вызывала омерзение и стойкое желание не выходить на улицу. Но, как и другие девайсы, спутниковый телефон работал неидеально — для того чтобы вместо хрипа и треска в трубке звучал голос собеседника, надо было выйти из помещения.

Набросив на голову капюшон, Лекс прижал к трубке переходник от наушников и отошел в сторону от тамбура, где с фонариком и винчестером в ожидании замер охранник.

— Да?

— Как продвигается работа со спутником? — спросил Эйзентрегер.

— Изучаем ошибку, — ответил Лекс. — Подозреваем, что ее вызвала Алина. Ждем, когда она вернется, чтобы продолжить изучение в более полном объеме.

Почему-то ему показалось, что Эйзентрегера в данный момент не очень волновали результаты работы хакеров.

И это предположение оказалось верным. Выслушав где-то там у себя перевод этой казенной фразы, Эйзентрегер спросил:

— Эта девушка, Алина… ты раньше никогда не встречался с ней? До того как поселился в соседней квартире?

— Нет, — ответил Лекс. — Никогда.

— Может быть, с ее тетей?

— И с тетей не встречался. А что?

Ответ Эйзентрегера был неожиданным.

— Они въехали в эту квартиру за несколько дней до того, как в ней поселился ты. Мне кажется, для тебя это новость.

Для Лекса это действительно было новостью.

— Я думал, они там жили по меньшей мере шесть лет. После того как случился пожар, в котором Алина пострадала.

— Девушка пострадала не от пожара.

— Да, я знаю. От пожара только ожоги, а еще была взрывная волна, угарный газ, шок от гибели родителей…

— И нейротропные вещества.

— Что? — переспросил Лекс.

— Химические соединения, влияющие на психику человека. Организм человека вырабатывает такие вещества, но наши специалисты не исключают, что их ввели девушке искусственно и в очень большом количестве.

Лекс стоял неподалеку от блока и заметил, как в окне появилось лицо Жана. Он смотрел в сторону Лекса, через пару секунд рядом с ним возникло лицо Андерса. Лекс махнул им, чтобы они отвалили и не раздражали своим любопытством, после чего спросил у Эйзентрегера:

— Вы про наркотики говорите, что ли?

— Нет, я говорю не про наркотики, — ответил тот. — Пептиды. Адренокортикотропные гормоны, например. Эндорфины. Некоторые соединения обладают свойствами затормаживать развитие человека, погружая его разум в летаргический сон. Некоторые воздействуют на центральную нервную систему. Если пожар был, то в это время Алина получила одну или несколько доз подобных веществ.

— Что значит, если пожар был? — не понял Лекс.

— Возможно, никакого пожара не было. Мои люди не нашли никаких упоминаний о нем, хотя искали очень тщательно.

— Плохо искали ваши люди, — ответил Лекс с некоторой долей злорадства. — Дачный поселок Полушкино под Москвой. В пожаре погибли ее родители. Несчастный случай, взорвался баллон с газом. Можете проверить.

— Ты купил эту информацию у «Синдиката Д»? — спросил Эйзентрегер.

— Да.

Несколько секунд в трубке была тишина. Лекс даже заподозрил сначала, что связь разорвалась, но штурмбанфюрер снова заговорил:

— Те, кто торгует информацией, рано или поздно начнут ее подделывать. Скажи, Алексей, это ведь их агенты посоветовали тебе эту квартиру?

— Ну да. — Лекс кивнул, хотя Эйзентрегер этого не мог видеть. — И что? В чем дело?

— Дело в том, что последние шесть лет Алина находилась в одной швейцарской клинике недалеко от Женевы. Она выписалась оттуда незадолго до твоего приезда в Москву. Клиника, к слову говоря, очень дорогая. И мы подозреваем, что один из ее владельцев, возможно, имеет непосредственное отношение к высшему руководству «Синдиката Д».

Для Лекса, убежденного, что девушка была просто соседкой, которой не повезло в жизни, услышанное показалось абсурдным. Выдумкой Эйзентрегера, внезапно решившего подшутить над одним из своих работников.

Конечно же, Лекс понимал, что Эйзентрегер не из тех людей, кто тратит свое время на глупые розыгрыши.

— Вы считаете, что Синдикат специально подсунул ее мне?

— Возможно, не тебе, — ответил Эйзентрегер. — Так или иначе, она сейчас там, где и должна находиться. Ты когда-нибудь слышал о веществе под названием меланин?

— Который на цвет глаз влияет?

— Не только. Суть в том, что у Алины очень низкий уровень меланина. Такой обычно бывает у альбиносов, но она не альбинос.

— И что это значит?

— Ничего. — Эйзентрегер осекся и вдруг резко сменил тему. — Что с той ошибкой спутника, про которую ты говорил? Удастся ее как-то использовать?

Если Лекс и сомневался до этого разговора, стоит ли рапортовать о возможных успехах, то теперь у него не было никаких сомнений в том, что спешить не стоит. Черт его знает, что за игру ведет Эйзентрегер… лучше повременить с признаниями.

— Пока нет. Возможно, в ближайшее время что-то разъяснится.

— Хорошо. Завтра увидимся, расскажешь лично.

Лекс вздрогнул.

— Вы завтра будете здесь?

— Да, ближе к вечеру. Со мной приедут еще несколько специалистов, работавших над спутником… в другом проекте. Возможно, вместе у вас получится быстрее. Конец связи.

Лекс отдал телефон охраннику, поджидавшему неподалеку, потом вернулся к друзьям.

Все сидели в тишине, никто и не собирался заниматься тестированием. Ждали его.

— Ты ему сказал? — услышал Лекс с порога.

Похоже, всех волновал этот вопрос, озвученный французом.

— Нет, — ответил Лекс. — Но он завтра прибывает сюда лично. Так что в любом случае узнает. Прибудет не один, а с какими-то специалистами по спутникам.

— Значит, мы до завтра должны решить. — сказал Индевять.

— Что решить? — не понял Лекс. — Говорить ему или нет, что мы хакнули спутник?

Все переглянулись. Несомненно, в группе наблюдался сговор, и только один Лекс не совсем понимал, о чем идет речь.

— Ну, давайте, объясняйте, — буркнул Лекс. — Как можно утаить это от Эйзентрегера?

Андерс кивком показал на дверь.

— То есть? Убираться отсюда?

Андерс кивнул, подтверждая правильность хода мысли.

— Вы хоть представляете себе, кто он такой?

— Пофиг, кто он такой, — сказал Андерс. — Я представляю другое. Один спутник на рынке стоит от трехсот до полумиллиона. И настраивают их не всем, поэтому спрос превышает предложение. А у нас этих спутников… — Андерс рукой нарисовал в воздухе перевернутую восьмерку. — Эйзентрегер платит хорошо, но несоизмеримо меньше.

А если он получит копию взломанного спутника, то, прежде чем мы опомнимся, их будут продавать по доллару в «Эппл Сторе», и нашей доли там не будет.

— Такой шанс выпадает раз в жизни, — сказал Жан. — Надо отсюда уходить.

— Как? По камням и льдам на двух неработающих вездеходах?

А с охраной что делать? — Лекс скептически покачал головой. — Думаете, Эйзентрегер нас отпустит?

— У меня есть связи в «Армаде», — сказал Индевять. — Дадим координаты этой базы, через несколько часов здесь будет отряд элитных головорезов, которые разорвут любого, кто попробует нас остановить. Инсценируем, как будто снова напали дашнаки, пока Эйзентрегер поймет, что тут произошло, мы уже выберемся отсюда. А когда выберемся, у нас будет столько денег, что мы любую корпорацию нагнем.

— Эйзентрегеру это не понравится.

— Конечно, — сказал Индевять. — Мне бы это тоже не понравилось. Но в этой жизни всегда кто-то теряет, а кто-то находит, и я предпочитаю находить. А ты, Лекс?

Колебался Лекс недолго. Аргументы были более чем убедительные. Такой шанс действительно выпадает только раз, и если его не использовать, то остаток жизни превратится в вечное воспоминание и сожаление.

— Я с вами, — кивнул Лекс. — Только не тормозим, делаем все быстро, четко и оперативно.

Индевять не обманул, он действительно знал резидента «Армады», одного из трех, решавших вопросы организации в США. С его помощью наемников нашли очень быстро. Отряд из трех десятков человек за пятьсот тысяч должен был прибыть на метеорологическую станцию и поступить в распоряжение богатых заказчиков.

— На рассвете будут, — сказал Индевять, закончив переговоры. — Вывезут нас на американскую авиабазу под названием Туле, тут недалеко. Оттуда военным самолетом перекинут на базу Эндрюс в США. Доберемся до Нью-Йорка, осядем в Квинсе, а там нас никакой Эйзентрегер не достанет.

— А пока у нас есть время выяснить, что там за программы у нас установились, — сказал Лекс. — Спутник, расскажи поподробнее про комплекс программ, которые ты установил. Это действительно антивирус для «Стакса»?

Оказалось, что этот комплекс действительно был антивирусом. Для той модификации «Стакса», которую сделал Лекс и которая содержала угрозу для абстрактного носителя, использовавшегося спутником. Антивирус распознавал те части «Стакса», которые прописывались на жестком диске, и стирал их.

Оставалось только расширить базу и прикрутить к ней анализатор. Для их команды дело нескольких дней, может, недели.

— Кажется, мы сорвали куш, парни, — объявил Индевять. — Теперь главное — его не упустить.

— Почему мы едем в Нью-Йорк? — спросил Словен.

— Потому что там «Армада» прикроет, это раз, — начал перечислять Индевять. — У меня там есть знакомые федералы, которые помогут с документами, это два. Там находятся все деньги мира, и там мы отыщем любых покупателей, это три. В Квинсе, а точнее в Джексон-Хайтсе, нас вообще никто не найдет, если мы сами этого не захотим, это четыре.

— Я ни разу не был в Нью-Йорке, это пять, — добавил Жан.

— Ждем до рассвета, когда приходят наемники, скидываем винты в воду, уходим со своими носителями, — распорядился Лекс.

— Что-то охрана суетится, — задумчиво заметил Андерс, глядя в окно. — Бегают, словно в задницу ужаленные.

Но никто не обратил на эти слова внимания.

На рассвете возле базы появились три вертолета — два британских «Уэссекса» и один «Ми-8». «Уэссексы» приземлились метрах в тридцати от крайнего блока, в котором жили охранники. «Ми-8» хищной птицей кружил неподалеку от прибрежной полосы.

Отряд военных, высадившийся из многоцелевых «Уэссексов», проследовал на территорию базы, не встретив никакого сопротивления. Охранники базы, завидев вооруженных гостей, сделали вид, что никого не видят и не слышат. Один из них только подошел к ним, для того чтобы показать на блок, в котором обосновались хакеры.

Это была первая странность, на которую обратили внимание хакеры.

Вторая странность случилась, когда несколько наемников вошли в комнату, где сидели их заказчики, — и направили на них оружие.

Далее странности закончились и начались закономерности. Один из наемников, по всей видимости, старший, поставил перед хакерами ноутбук с двумя миниатюрными камерами и включил видеомессенджер.

Когда прошло соединение, на экране появилось лицо Эйзентрегера. Сначала он вглядывался в свой монитор, видимо, рассматривая лица хакеров, потом сказал:

— «Армада» — один из давних и надежных союзников Четвертого рейха. Поэтому ваш контракт с ними выполнен не будет. У меня появилось к вам очень много вопросов, и очень скоро я непременно задам их. Лично. А пока, как у вас говорят, ваши права администраторов аннулированы. Конец связи.

Наемник захлопнул крышку ноута, что-то тихо сказал своим напарникам и вышел из комнаты.

Жан попытался встать, в лоб ему тут же уткнулось дуло М-16, и он плюхнулся обратно в кресло.

Наемники, их было пятеро, рассредоточились по комнате, держа хакеров под прицелами автоматов.

— Слышь, братан! — спросил Индевять у одного из наемников. — Ты в Тора-Бора был? У меня там брат уже год…

— Заткнись, — посоветовал ему наемник на ломаном английском.

Вернулся старший, вместе с ним какой-то черноволосый тип, похожий на цыгана. Оба пробежались глазами по хакерам и почти одновременно уставились на Лекса.

— Ты, — сказал брюнет по-русски и ткнул в Лекса пальцем. — Пошли со мной.

— Куда?

— Пошли!

Брюнет сорвал с его уха наушник и дернул Лекса за рукав. Андерс, извиняясь, развел руками — ему явно не хотелось корчить из себя героя.

Лекса отвели в соседний блок, в комнату, где еще вчера жили Алина и ее немецкая няня. Здесь он остался под наблюдением брюнета и еще двух наемников. В окно он увидел, как наемники вывели из блока Индевять, Словена и еще двух хакеров и сопроводили их в спальный блок. Разделяли команду. Грамотно.

Блондин плюхнулся на кровать, достал сигареты, закурил, с наслаждением выпуская дым в потолок. Другие наемники вели себя более дисциплинированно — один сел у входа, второй напротив Лекса, рядом с окном.

— Ты русский? — спросил Лекс у брюнета, стараясь говорить как можно дружелюбнее.

— Серб, — ответил тот.

— Хорошо по-русски говоришь. С нами был серб. Его убили.

— Мне плевать, — равнодушно произнес брюнет. — Если спросишь, как меня зовут или что-нибудь в этом духе, я выбью тебе прикладом пару зубов.

Наладить дружеское общение не получилось. И Лекс решил идти ва-банк.

— Если вы выполните наш контракт, вы получите сто миллионов.

— Чего? — Серб приподнялся, его лицо выражало искренний интерес к словам хакера.

Напарники серба хоть и прислушивались к разговору, но явно не понимали, о чем идет речь.

— Свяжитесь с российским отделением «Армады», — уверенно сказал Лекс. — Меня знает Мусорщик, он подтвердит, что я отдам деньги. В течение нескольких дней. «Армада» получит сто миллионов долларов только за то, что выполнит свою работу и доставит нас в США.

— Откуда у тебя такие деньги? — недоверчиво спросил серб.

— Ты когда-нибудь слышал про вирусы серии «Стакс»? Я их разработчик. Я автор первых поисковых программ, на основе которых были сделаны спутники. У меня хватит денег, чтобы рассчитаться с «Армадой» и с тобой лично. Миллион тебе и сто «Армаде», если вы выполните свои обязательства.

Серб колебался, но пилюля оказалась достаточно сладкой для того, чтобы процесс колебаний не длился слишком долго.

Он поднялся, вышел из комнаты. Вскоре вернулся вместе со старшим. Лексу вернули наушник, едва он надел его и включил, как старший спросил:

— Как ты выплатишь деньги?

— Пять миллионов немедленно и остальные в течение нескольких дней, может быть, недели, — твердо ответил Лекс.

Серб перевел старшему слова хакера.

— Я спросил: как? Откуда ты возьмешь столько денег? — пояснил старший.

— Это мое дело.

— Нет. Это наше дело. Мое начальство хочет знать: где ты возьмешь сто миллионов?

Лекс постучал пальцем себе по голове.

— Отсюда. Я создал первый вирус серии «Стакс», а теперь я создал антивирус к нему. Я проведу сделку с компаниями, которые производят антивирусы. «Касперский», «Доктор Веб», «Нод»… Если «Армада» прикроет меня и выступит гарантом сделки, то она получит доллар с каждого проданного обновления, а я думаю, это больше, чем сто миллионов. Кроме того, я знаю, как взломать поисковую программу «Спутник», поэтому поверь, я стою гораздо больше, чем сто миллионов.

Пока Лекс это говорил, он внезапно ощутил приступ гордости за самого себя. ЧСВ — чувство собственной важности — на мгновение чуть ли не до небес взлетело.

Серб перевел все слова Лекса, и старший кивнул. Судя по его морде, решение начальство уже приняло. Не говоря ни слова, старший вышел.

— Ну так что? — спросил Лекс, заметно волнуясь.

— Сиди тихо и не дергайся, — буркнул серб.

А вскоре ответом на вопрос Лекса на базе зазвучали выстрелы.

Наемники не церемонились. Перестрелка длилась недолго, вся охрана метеорологической базы была перебита в течение какой-то пары минут.

— Все, пошли! — скомандовал серб, когда выстрелы стихли.

Во дворе к Лексу подошел старший, что-то сказал, одновременно показывая сербу знаки пальцами.

— Куда ты хочешь, чтобы вас отправили? — спросил серб.

— В США, как и договаривались.

Из блоков выводили остальных хакеров, которые пока не понимали, что происходит, и выглядели напуганными. Лекс махнул им ободряюще. Лиска, конечно же, завидев Лекса, сразу же рванула к нему. А Лекс, заметив Лиску, поспешил к старшему.

— Надо спалить тут все. Вон в том блоке слева в подсобке стоят канистры, там бензин для снегоходов. Сделаете?

Серб перевел. Старший кивнул, повернулся к своим помощникам, снова сделал несколько знаков.

Андерс, в это время спускавшийся с крыльца, заметил эти знаки.

— Они что, снова с нами? — спросил он у Лекса.

— Ага, — кивнул тот. — Сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться.

— Это хорошо, — прокомментировал Андерс и, заметив наемников, которые тащили канистры, поинтересовался: — Решил тут пожар устроить?

— Да, — ответил Лекс.

— Burn, motherfucker, burn[10], — пропел Индевять, видя, как наемники щедро обливают стены блоков бензином.

Когда они закончили, старший наемников протянул Лексу зажигалку. Обычную дешевую китайскую зажигалку.

— Нет, — сказал Лекс сербу. — Скажи ему, я хочу, чтобы он это сделал.

Серб перевел. Старший наемников выслушал фразу, засмеялся и кивнул. Потом подошел к ближайшему блоку и чиркнул зажигалкой.

Огонь быстро перекинулся на соседние блоки. К этому времени наемники уже вывели хакеров с базы и доставили к вертолетам.

Зашумели двигатели, вертолеты поднялись в воздух. Они пролетели над горящей метеорологической станцией, и Лекс, зажимая уши пуховым воротником куртки, думал о том, что Эйзентрегер обязательно будет недоволен и было бы забавно узнать степень его недовольства.

Через несколько часов вертолеты доставили их на американскую авиабазу Туле. Там их ждал самолет, который должен был отвезти их в Штаты.

В самолете к Лексу подошел старший наемников.

— Подготовь список тех компаний, с которыми ты будешь вести переговоры.

— Зачем тебе? Этим займутся ваши резиденты, или кто там у вас дипломатией занимается?

— «Армада» не может официально прикрывать вас. Поэтому все сделки будут проходить через меня. Я для тебя «Армада».

— Где-то я уже это слышал, — пробормотал Лекс, когда серб перевел ему слова старшего. — Хорошо, я подготовлю список.

Глава 27. Плохое настроение

Сингапур, Юго-Восточная Азия.

Офисное здание «Империал-плаза», 52-й этаж, осень 2007 года



— Здравствуйте, сэр. Проходите, пожалуйста, вас ждут.

Невысокий малаец в белом костюме открыл двойные двери из орехового дерева, впуская в кабинет седовласого мужчину лет сорока пяти. Последний был здесь частым и весьма уважаемым гостем, поскольку уверенно прошел путь от лифта до кабинета, ни на секунду не сбавляя шага.

Хозяин кабинета и всего 55-этажного небоскреба, до этого момента сидящий в кресле за столом, вскочил и устремился к двери, встречая своего гостя, словно самого близкого родственника.

Впрочем, гость не был ни родственником, ни даже другом хозяина кабинета. Всего лишь деловым партнером, но, наверное, самым важным. Или — самым могущественным.

— Господин Эйзентрегер.

— Господин Мао.

Оба свободно говорили на английском, хотя ни для одного из них этот язык не был родным.

— Какой неожиданный и очень приятный для меня визит. Выпьете что-нибудь?

— Нет.

— Кажется, вы чем-то расстроены, господин Эйзентрегер?

Лотар Эйзентрегер не был расстроен. Он был в бешенстве.

Только что его помощник Макс вернулся со встречи с представителями «Армады», где должен был выяснить, что произошло на метеорологической станции. Представители подтвердили версию, которую услышал Эйзентрегер: наемники вышли из-под контроля «Армады», расторгнув с ней контракт. Ведутся их поиски, но «Армада» не может себе позволить бросить все и заниматься поисками беглецов. Есть проблемы в Пакистане, нужны люди в Тора-Бора, недавно несколько отрядов отправились в Сомали, а ресурсы «Армады» не безграничны.

— Советник просил передать, что помнит о всех соглашениях, заключенных «Армадой» с Четвертым рейхом, и обязуется соблюдать их впредь, — сказал представитель. — Также советник просил напомнить, что «Армада» оказала немало услуг лично господину Эйзентрегеру и многим его друзьям. «Армада» надеется, что это недоразумение в Гренландии не нарушит устоявшихся связей организации с Четвертым рейхом.

Макс слово в слово передал это чересчур официальное послание Эйзентрегеру.

Эйзентрегеру очень хотелось пойти на конфликт с «Армадой» — этими заносчивыми дельцами, всего лишь поставлявшими наемников. Но…

Во-первых, «Армада» была самым большим поставщиком наемников для нужд корпораций, принадлежащих Четвертому рейху. Корпораций, которыми руководил не только Эйзентрегер, но и другие люди. Все, они, безусловно, служили Четвертому рейху и его интересам. Своим посланием советник ясно дал понять, что различает интересы Четвертого рейха и Лотара Эйзентрегера.

Во-вторых, проект с хакерами, который он затеял, был куда менее важным, чем интересы Четвертого рейха. А интересы требовали сосредоточить все ресурсы в другом месте.

Хакеры испугались, узнав, что люди Лотара убрали нескольких человек из тех, кто отказался сотрудничать с ними. Что ж, тем лучше. Проект давно следовало закрыть. После того как из-за него наемниками Синдиката была уничтожена румынская база, некоторые коллеги Эйзентрегера стали намекать на то, что проект бесперспективный. Дело, конечно, было не в деньгах, а в ресурсах.

Хакеров найдут. Не «Армада», так другие. Убийц у рейха достаточно, и возмездие рано или поздно настигнет всех предателей.

А с «Армадой» сейчас не время ссориться. Тем более что нет никаких доказательств того, что наемники решили выполнить заказ с разрешения своего руководства.

— У меня все в порядке. Знаете, господин Мао… я передумал и, пожалуй, составлю вам компанию.

Хозяин кабинета в этот момент стоял у барного столика и наливал в бокал виски стоимостью почти в три тысячи долларов за бутылку. Когда гость указал на столик, он несколько суетливо схватил второй бокал, и это не осталось незамеченным для Эйзентрегера.

Мао нервничает. Это не в первый раз. Можно сказать, это постоянное состояние китайца во время редких встреч его и Эйзентрегера. Человек, чье состояние оценивается в несколько миллиардов, известный своими связями с китайскими триадами, чьи интересы защищала каждая третья банда в Гонконге и Сингапуре, волнуется из-за внезапного визита своего партнера, словно нашкодивший ученик.

Господин Мао был для Лотара Эйзентрегера тем же, кем до недавнего времени Север. Один решал вопросы по России и бывшим республикам СССР, второй — в Восточной и Юго-Восточной Азии. И в отличие от своего русского коллеги, господин Мао не только сотрудничал с Эйзентрегером гораздо дольше, но и ни разу не давал повода усомниться в своей надежности. Он был чист как стеклышко, верен своим обязательствам и все же всякий раз при появлении Эйзентрегера волновался, хотя и старался этого не показывать.

Еще одно отличие господина Мао от убитого наемниками русского агента-предателя состояло в легальности. Китаец был полностью, стопроцентно легальным миллиардером, сколотившим свое состояние на недвижимости и не только. Впрочем, в Сингапуре, где в прошлом веке коррупцию почти полностью искоренили, по-другому и быть не могло. Поэтому господин Мао со своими легальными миллиардами был куда полезнее, чем жадный и глупый русский, разменявший свою жизнь на эфемерные бонусы от «Синдиката Д».

Виски у него всегда превосходный. Эйзентрегер сделал глоток, прищурился, чуть поднял бокал, показывая, что пьет за хозяина кабинета. Господин Мао ответил тем же, направляясь к своему месту за столом.

Пора было переходить к делу.

— Что насчет Фархада? — спросил Эйзентрегер. — Его слова правдивы?

В апреле этого года в поле зрения Эйзентрегера попало упоминание о некоей террористической организации под названием Братство Небесного Огня. Об этой группировке не было ничего известно, во всяком случае в тех источниках, откуда черпал информацию Эйзентрегер, и все же удалось найти одного человека, связанного с этой организацией. Его звали Фархад, и в апреле ему, а точнее, его клону, спешно выращенному в лабораториях Четвертого рейха, пришлось погибнуть в автокатастрофе.

Фархада по просьбе Эйзентрегера захватили доверенные люди Мао. Его очень долго допрашивали, не только прокачивая сыворотками правды, но и применяя некоторые средневековые методы воздействия. Фархад заговорил. Рассказал он немного, но достаточно для того, чтобы Эйзентрегер сразу же обозначил для своего азиатского партнера приоритеты — найти, проверить, доложить.

— Да, мы сейчас проверяем все его показания, но, несомненно, Братство Небесного Огня действительно существует, — ответил Мао, усаживаясь в свое кресло.

Он наконец успокоился и расслабился, поняв, что визит Эйзентрегера не внесет смуты в его планы.

— Похоже, это что-то вроде Черного интернационала. Свободные художники террора, только действуют с большим размахом, чем их предшественники.

— Кажется, вы упоминали, что Братство причастно к девять один один? — напомнил Эйзентрегер.

— Да, и не только к девять один один. По словам Фархада, тогда, в Нью-Йорке две тысячи первого, Братство выполняло заказ некоей группы американских нефтепромышленников из Техаса. К мажордому Братство никакого отношения не имеет.

Мажордомом еще на позапрошлой их встрече Эйзентрегер назвал Бен Ладена. Так и сказал с презрением: «Мажордом „Аль-Каиды“, не решающий никаких вопросов». Господин Мао запомнил эту фразу, что, несомненно, польстило Эйзентрегеру.

— Надо найти контакты с этим Братством, — сказал Эйзентрегер, делая еще глоток виски и чувствуя, как его вкус действует успокаивающе. — Как можно быстрее.

— У нас есть кое-какие ниточки, с помощью которых мы распутываем клубок Братства, — витиевато произнес Мао. — Сегодня вечером я получу досье на человека, который является представителем этой организации. Фактически это единственный контакт Братства.

— Кто он? — спросил Эйзентрегер. — Из ЦРУ?

— О нет, он также находится на нелегальном положении, — сказал Мао. — Пока все, что мне известно, — он мой соотечественник, и его зовут Чен.

— Чем быстрее вы найдете этого своего соотечественника, тем лучше. Когда это случится — я хотел бы лично с ним встретиться.

— Конечно, господин Эйзентрегер. — Поколебавшись, Мао спросил: — Могу я задать вам вопрос? Почему Братство вызывает у вас такой интерес?

— Если хотя бы половина из того, что я о них слышал, правда, то они профессионалы самого высшего уровня. Такие люди всегда нужны Четвертому рейху, — ответил Эйзентрегер.

Мао слабо улыбнулся, чуть заметно приподняв уголки губ. Эйзентрегер заметил эту скептическую улыбку, но говорить ничего не стал. Конечно же, азиат не поверил этому ответу, прекрасно понимая, что если Эйзентрегер кого-то ищет, то не просто так, с прицелом на перспективу. Мао догадывался, что у Эйзентрегера уже есть план, как использовать Братство в своих интересах, — а Лотар в свою очередь понимал, что Мао догадывался.

Тем не менее штурмбанфюрер не собирался раньше времени посвящать в свои планы даже такого преданного сторонника, как Мао. Рано. Тем более что и сам Эйзентрегер еще не знал до конца, каким образом ему понадобится Братство Небесного Огня. Предполагал, планировал — но точно не знал. Поэтому он сменил тему разговора, спросив неожиданно:

— Господин Мао, что вы думаете об «Армаде»?

— Организация, торгующая специалистами разного профиля. — Мао пожал плечами. — Я никогда не пользовался их услугами. Привык решать вопросы напрямую, без посредников.

Мао замолчал, ожидая продолжения темы.

Эйзентрегер поднялся, подошел к панорамному окну. Вид отсюда был восхитительный. Перед штурмбанфюрером простирался ночной Сингапур, блистал огнями и великолепием. Один из самых богатых и красивых городов мира.

Даже не верится, что еще несколько десятков лет назад этот город был опутан паутиной преступности и коррупции. Всего-то и требовалось, чтобы к власти пришел не очередной жулик и вор, а человек, искренне переживавший за свою страну. Ли Куан Ю за тридцать лет превратил Сингапур из помойной ямы в поистине райское место, крупнейший мировой экономический центр. Многим современным правителям, живущим одним днем, стоило бы поучиться у этого человека, навсегда вписавшего свое имя в историю как талантливого политика и мудрого руководителя. Эйзентрегеру оставалось только пожалеть, что с этим человеком они, по сути, находятся по разные стороны баррикад. Новому порядку, который должен прийти вместе с Четвертым рейхом, очень бы пригодились такие люди.

Молчание затянулось, и Мао украдкой посмотрел на часы. Эйзентрегер заметил это движение в отражении стекла. Что ж, Мао также занятой человек, и каждая минута его времени стоит очень дорого. Тем не менее торопить своего гостя китаец не решался, поэтому просто молча пил виски и ждал, когда Эйзентрегер продолжит.

— В Сингапуре сейчас находится один из резидентов «Армады» по Юго-Восточной Азии, — сказал наконец Эйзентрегер, возвращаясь от окна обратно к столу. — По моим сведениям, он пробудет здесь около недели, он сейчас занимается вербовкой наемников для отправки в Пакистан и для этого встречается с некоторыми руководителями триад. Я дам вам его координаты. Вы можете через ваших знакомых в «Ай-Эс-Ди» устроить так, чтобы его арестовали?

— Арестовали резидента «Армады»? Но… — Мао выглядел изумленным. — Насколько я знаю, они ваши союзники… или уже нет?

— Союзники, — подтвердил Эйзентрегер. — Эта просьба моя личная, и я хотел бы, чтобы о ней никто не узнал. Я прошу вас о дружеской услуге. Мы ведь друзья?

— Разумеется, господин Эйзентрегер.

— Хорошо. Макс вышлет вам всю необходимую информацию. Сделайте так, чтобы арест был довольно громким. Пригласите прессу, будет неплохо, если на «Армаду» повесят несколько ярлыков, вроде терроризма… Вы понимаете?

— Да, конечно.

— Спасибо. Еще раз подчеркиваю, господин Мао: эта просьба личная. Никаких хвостов, никаких упоминаний, просто служба безопасности Сингапура выполняет свою работу.

Мао кивнул, он все прекрасно понял.

Кто сказал, что профессионалам чужды какие-либо эмоции? Любой профессионал должен испытывать удовлетворение от того, что делает.

Маленькая месть «Армаде» за предательство, несмотря на то что она еще не свершилась, уже доставила Эйзентрегеру удовольствие. Сколько они там получили от хакеров? Миллион? Два? Что ж, арест одного из их резидентов и небольшой скандал, с этим связанный, принесут «Армаде» убытков на порядок больше. Конечно же, эта неприятность для организации не будет смертельной, но щелчок по носу они получат весьма ощутимый.

Эйзентрегер поставил бокал на стол. Встреча была окончена.

Глава 28. Паутина

Форте-дей-Марми, Италия, октябрь 2007 года



Ник быстро привык к лисе и к ее «специфическим» особенностям.

Все было очень просто на самом деле. Если кто-то пытался кого-то обмануть, Ник видел у обманщика темное пятно на ауре. Чем больше ложь, чем она хитрее и изощреннее, тем больше было пятно.

Если же обмануть пытались самого Ника, то он понимал не только то, что его пытаются обмануть, но и как пытаются это сделать. Интрига разворачивала свою изнанку перед сознанием Ника и становилась похожей на выпотрошенную рыбу. Понимание приходило без визуальных эффектов. Просто в тот момент, когда Ник видел очередное пятно рядом с лжецом, разум вдруг осознавал, что попытка обмана касается именно его, а в следующую секунду понимал, как именно его пытаются обмануть.

Это было сродни озарению. Когда бьешься над математической задачкой, не понимая, как ее решать, потом вдруг на секунду закрываешь глаза, а когда открываешь — решение уже есть, и осталось его только записать.

Поначалу эта ловля людей на лжи забавляла.

Всякий раз, когда Хохол рассказывал очередную байку, его аура была усеяна мелкими темными пятнышками, словно шкура леопарда. В магазинах и ресторанах ауры продавцов и официантов были похожи на далматинцев. На улицах прохожие походили на кляксы Роршаха.

Они общались друг с другом, лгали друг другу, а Ник получал удовольствие, наблюдая за ними. Ему нравилось подмечать детали поведения, которые неосознанно проявлялись у людей, когда они лгут. Это как в покере, когда опытные игроки вычисляют элементы блефа противника: кто-то чешет нос, кто-то смотрит по сторонам или, наоборот, в одну точку. Но на такие вычисления обычно уходит довольно много времени, Ник же сразу видел обман. Кто-то чесал нос, кто-то отводил взгляд в сторону, кто-то поправлял очки.

— Костян, скажи…

— Меня зовут Карлито.

— Извини, Карлито. Многим людям ты встречи с папой устраивал?

— Слушай, Ник, ты встретился с серым кардиналом, а это гораздо круче, чем встреча…

— Карлито, прямой вопрос. Сколько человек с твоей помощью получили аудиенцию у папы римского?

Костян-Карлито, когда врал по мелочам, чуть прикусывал нижнюю губу. Когда ложь, по его мнению, была важной, он начинал жестикулировать и вообще много двигаться. Видимо, на подсознательном уровне ему казалось, что такие движения отвлекают внимание того, кого он пытался обмануть.

— Много, я даже не считал. И не только с папой. — Карлито начал ходить по квартире, размахивая руками. — Брат жены моего двоюродного брата встречался через меня с одним из замов Берлуса, а однажды сюда Вова приезжал, так я…

— Я запутался уже после первого брата. А знаешь почему, Костян? Потому что ты мне врешь. Начиная с первого брата.

Да, было забавно.

До тех пор, пока Ник не понял, что нет ни одного человека, у которого была бы чистая аура. Врали все.

— Хохол, так сколько тебе Синка должна была заплатить за то, чтобы ты меня убил?

— Я же тебе говорил, пятьдесят тысяч…

— А ты много вообще человек убил? — интересовался Ник.

— Ну… в девяностые пришлось пострелять… — уклончиво отвечал Хохол.

Большинство волновалось, некоторые держали себя в руках. Хохол начинал сразу бурчать что-то неразборчиво, менять тему разговора.

В большинстве случаев, стоило только слегка глубже копнуть, даже лиса не требовалась, чтобы понять, что он врет. Причем иногда — не получая от этого какой-либо экономической выгоды, а просто ради того, чтобы соврать. По привычке, что ли?

Периодически в беседах с Хохлом, кроме темных пятен ауры, появлялись новые ощущения. Словно тонкая липкая нить опускалась на кожу. Неприятное ощущение. Хотелось отряхнуться, но даже если Ник это делал, ощущение не проходило.

— А что, если я скажу тебе, что Синка не заказывала тебе убить меня? Что, если ты вообще не убивал никогда людей?

— Вот йопт! — искренне нервничал Хохол. — Это ты с помощью этой штуки узнаешь? Вот этой серебряной собаки?

— Это лиса, Хохол.

— У тебя, кстати, глаза такие же, как у нее… В смысле, не у собаки, а у Синки. Слушай, тут на днях турнир будет по холдему, не хочешь принять участие?

— Я не играю в карты.

— А играть и не надо. Надо поучаствовать и забрать приз за первое место. Кстати, а как эта штука работает?

— Никак, если ты попытаешься ее украсть у меня. Такие предметы работают только в одном случае — если предыдущие владельцы сами передают их, по доброй воле.

— А ты не сможешь…

— Я не отдам тебе лису по доброй воле.

— Нет, ну просто на один день, я бы в турнире поучаствовал…

Хохол начинал бормотать что-то неразборчивое и пытаться менять тему разговора. Лиса распознавала такие попытки как очередную ложь и не давала Нику запутаться в хитросплетениях разговора.

— Хохол! Так что тебе Синка насчет меня сказала?

Выбора у Хохла особо не было. Либо говорить правду, либо молчать.

— Сказала, что ты сладкий лох и если тебя напугать, то можно снять тысяч пятьдесят.

— И все?

— Сказала, что тебя потом еще можно подоить по мелочи. Но я тебя сейчас не дою… то есть ты мне платишь, но это же за мою работу, я ведь обеспечиваю тебе безопасность и все такое…

Итак, она не хотела убивать Ника, она всего лишь попросила Хохла напугать его и забрать все деньги. И она считала его лохом.

Неизвестно, что хуже.

Очень быстро Ник понял, что имел в виду Кирсан, когда предупреждал, что владение этим предметом — задача непростая. Видеть каждый день, ежечасно и ежеминутно нагромождения вранья, которым люди окружали себя и своих близких, не очень-то приятно.