Ближе к рассвету прошел дождь, и тогда выяснилось, что в крыше пещеры имеется достаточное количество отверстий, чтобы впустить воду внутрь. Почувствовав холодные струйки на лице и спине, он перевернулся на другой бок, буркнул что-то во сне и натянул шкуру на голову. Шкура была большая, ее вполне хватало, чтобы носить на бедрах или на плечах, но укрываться ею полностью не получалось — ноги все равно торчали наружу. Через час он озяб и выбрался из пещеры под последние ленивые капли дождя. Костер давно погас. Медведь сидел шагах в ста, под одиноким раскидистым дубом, хмуро глядя на захватчика. Он кинул в медведя камнем.

Было еще довольно темно, но он знал, что Эос уже поднялась со своего ложа. В разрывах туч он видел нежно-розовые лучики, пальчики богини, как их называл старик Хирон.

— Все просыпается, все встает навстречу тебе, розовощекая, — сказал он богине, почесываясь под набедренной повязкой. — Извини, я сейчас…

Он встал спиной к востоку, чтоб не смущать лица богини, и отлил в потухший костер. Затем вернулся в пещеру, развязал мешок и позавтракал остатками хлеба и сыра. В кувшине оставались жалкие капли, и он отдал их богине, вылив вино прямо на камень, лежавший у входа. Не ахти какое подношение, но все же. Потом обернул шкуру вокруг талии и спереди связал короткой веревкой лапы, чтобы шкура не сваливалась. Подпоясавшись бронзовым мечом и закинув дубинку на плечо, он вышел на тропу. Проходя мимо медведя, прятавшегося в кустах, он сказал ему:

— Можешь возвращаться, я ухожу.

Медведь ничего не ответил, только сопел и переминался с лапы на лапу, отчего громко шуршала листва и трещали ветки.

До озера оставалось миль восемь-девять. К полудню легко можно добраться. Алкид оглянулся последний раз на свое временное пристанище и бодро зашагал по тропе.

Тропа была старая, не хоженая уже много лет — с тех самых пор, как у озера поселилась Гидра. Алкид свернул на нее вчера утром сразу за маленькой невзрачной деревенькой. Старик-пахарь объяснил ему, что туда никто не отваживается зайти лет девять, а то и побольше, «потому как боязно».

— Раньше то, слышь, парень, ходили мы туда, там в озере вода-то лечебная. Бабам от бесплодия поили. А потом эта погань облюбовала себе это место. Вот и не стали ходить. А раньше, видишь, ходили, тропу вон натоптали — деды еще мои топтали, да. Сейчас-то небось заросла вся. Да у меня и старуха из тех мест, деревенька там была, Лерна, вот она оттуда и есть…

Алкид не стал его слушать. Свернул с дороги на Аргос и пошел по тропе, протоптанной старикашкиными дедами, на восток, к озеру. Тропа за те несколько лет, что на нее не ступали человеческие ноги, успела основательно зарасти бурьяном и стать едва заметной лесной тропкой вроде тех, что протаптывают лисы. Несколько раз Алкид терял тропу и ему приходилось возвращаться назад и отыскивать ее снова. Когда солнце уже клонилось к закату, лес внезапно кончился и Алкид вышел на неровную каменистую равнину, усеянную валунами и поросшую бурой травой. Здесь тропу было видно лучше, и Алкид пошел быстрее, но вскоре понял, что ему все равно не успеть к озеру до темноты, и вот тогда-то он и нашел пещеру с дырявым потолком, в которой заночевал.

После ночного дождя идти было свежо, хотя и немного прохладно. Тропу было отчетливо видно между камней и пучков травы, и Алкид двигался быстро, чувствуя, что близок к концу пути. Вскоре тропа спустилась в узкое ущелье, крутившееся и петлявшее, словно змея на песке. Кустарник исчез, а затем исчезла даже бурая трава — остался только беловато-серый камень вокруг. А затем за очередным поворотом Алкиду открылось озеро.

Озеро было небольшим, похожим на боб — стадии четыре в длину и две в ширину, не более того. Вдоль берегов раскинулась пышная растительность, с одной стороны озера даже росла небольшая платановая рощица. На дальнем, высоком берегу озера, Алкид заметил несколько построек. Вероятно, это и была та Лерна, о которой говорил старик.

Тропа, подходя к озеру, резко забирала вправо с явным намерением обойти его стороной.

— В Лерну, наверное, — сказал сам себе Алкид и переложил дубинку с левого плеча на правый. Потом почесал в затылке.

Озеро он нашел, а вот как найти Гидру? Пройтись по берегу и покричать?

Он сошел с тропы и вышел к самому берегу. Берег здесь был низким, усыпанным крупными камнями. Алкид наклонился к воде и напился из ладони.

Когда он встал, за плечом раздался низкий женский голос:

— Эй, осторожнее, не наступи.

Машинально Алкид посмотрел вниз, но не увидел ничего, кроме стремительно удиравшей из-под его ног маленькой изумрудной ящерки. Потом до него дошло, что людей здесь давным-давно нет, и разговаривать с ним в общем-то некому. Он оглянулся.

За спиной сидела Гидра.

Была она похожа на огромного черного угря, которому кто-то приделал четыре короткие перепончатые лапы поближе к хвосту и научил стоять, как собачку, на задних лапах, скрестив передние на груди. Голову на длинной блестящей шее Гидра склонила немного набок, разглядывая Алкида большими желтыми глазами с вертикальными зрачками.

Алкид отпрыгнул назад, одновременно выхватывая из-за пояса меч. Дубинка и мешок полетели на землю — Алкид услышал, как жалобно звякнул кувшин, разбившись в мешке, но даже не оглянулся. Ноздри его раздувались, глаза неотрывно смотрели на Гидру.

Гидра не двигалась и не предпринимала попыток напасть.

Несколько минут человек и чудовище стояли друг против друга, разглядывая друг друга — Алкид настороженно, а Гидра скорее с интересом. Наконец Гидра прервала молчание.

— Опусти меч-то, — сказала она. — Не обижу я тебя.

— Я пришел убить тебя, — сказал Алкид, не опуская меча.

— Да ладно, — поморщилась Гидра, насколько вообще возможно поморщиться, когда у тебя вместо лица — морда не то рыбы, не то змеи. — Мы же вроде даже не знакомы?

Ирония находилась в том звуковом диапазоне, который уши Алкида не воспринимали.

— Я Алкид из рода Персеидов. Я пришел, чтобы убить тебя.

Гидра насупилась.

— Ну и чем же я тебе не угодила?

Прежде у Алкида никогда не возникала необходимость найти причины, по которым чудовища должны быть безжалостно истреблены. Вопрос поставил его в тупик.

— Ты уродливый монстр. Чудовище, — несколько неуверенно произнес Алкид. — Ты должна быть уничтожена.

К удивлению Алкида чешуйчатая нижняя губа Гидры заметно задрожала, а змеиные глаза наполнились слезами. Гидра заморгала, а потом и вовсе склонила голову на длинной шее вниз (иначе короткие лапки не доставали до морды) и закрыла глаза кулачками. Из зубастой пасти донеслись мокрые всхлипы.

— Я знаю, что я некрасивая, — прохныкала Гидра. — Ну и что? Вот сам бы родил и выкормил стольких детей — посмотрела бы я на твою фигуру!

Какая низкая уловка, подумал Алкид. И какая жалкая. Женщина, пожалуй, могла бы его обмануть, но змееголовое чудище?..

— Прекрати! — сказал он Гидре. — Прекрати сейчас же и сражайся со мной, как подобает.

Но Гидра не прекратила всхлипывать, а вместо этого разрыдалась — в точности, как какая-нибудь девчонка, которую только что отругали за недостаточно чисто постиранный хитон.

Алкид терял время. С одной стороны, момент для нападения был вроде бы удачным. Гидра стояла, опустив голову и закрыв морду — самое время сделать резкий бросок и распороть чешуйчатое брюхо. С другой стороны, монстр явно затевает какую-то хитрость. Кто знает, может эти жалобные хлюпанья – часть ее стратегии? Он почти ничего не знал о Гидре. Трудно бороться с неизвестным врагом. Алкид предпочел бы быть сейчас под стенами Афин, с небольшим отрядом солдат противостоя всем защитникам города — там хоть живые люди, понятные и простые, такие слабые, умирающие от малейшей раны. А тут…

Алкид помотал головой, отгоняя привлекательную мысль о захвате Афин. Он давно предлагал царю захватить Аттику — да только Арголиде достался трусоватый царь. Даром что тоже Персеид. Вот и бродит Алкид по всей Арголиде, от Коринфа до Микен, от Микен до Гермионы, в поисках чудовищ, которых так боится царь.

Всхлипывания Гидры стали реже. Она вытерла черным мокрым кулаком глаза и обиженно посмотрела на Алкида.

Алкид напрягся.

— Эх ты, — сказала Гидра и шмыгнула носом. — А еще мужчина.

Она отвернулась, встала на все четыре лапы и двинулась к озеру. Алкид понял, что время вышло — либо сейчас, либо никогда. Он подобрался и прыгнул к Гидре, одновременно взмахивая мечом…

И под ногу ему попался его собственный мешок с осколками кувшина. Один острый осколок, выпавший из мешка, прорвал тонкую кожаную сандалию и впился ему в ступню. Нога предательски дрогнула, и меч Алкида, вместо того, чтобы разрубить рептилию пополам, вонзился в песок в какой-то ладони от чешуйчатых ребер.

Гидра взвизгнула и отскочила в сторону.

— С ума сошел! — завопила она.

Нога болела. Осколок глубоко вошел под кожу, причиняя сильную боль. Алкид выдернул меч из песка, с трудом удерживая равновесие на здоровой ноге, выпрямился. Больную ногу он отставил в сторону, прикасаясь к земле одними пальцами, чтобы не наступать на рану.

Гидра опять поднялась на задние лапы — всего в каких-то четырех-пяти локтях от него — и яростно раздувала ноздри. В желтых прищуренных глазах горел огонь.

Хорошо бы вынуть осколок — тогда боль в ступне можно будет терпеть, подумал Алкид. Но сейчас это было невозможно. Ему придется принять бой прямо сейчас. Да, прямо вот так, стоя на одной ноге.

Ладно. Хорошо. Он сможет. Он правнук самого Персея. Он сумеет победить какую-то черную ящерку, не только стоя на одной ноге, но даже и с завязанными глазами. Сможет ведь, правда?

Кровь текла из разорванной ноги. Он чувствовал, как она бьется в осколок и стекает вниз по пальцам. Интересно, сильное ли кровотечение? И не истечет ли он кровью, пока будет дожидаться броска Гидры? Напасть первым он не может — ему остается только обороняться. Но почему же она не нападает?

— Ну же! — крикнул он. — Давай! Я тебя не боюсь! Нападай же!

Губы Гидры дрогнули. Она взглянула на его ногу.

— Дурак! — сказала она. — Дурак ты!

И, опустившись вновь на все четыре лапы, словно ящерица побежала к озеру. Через несколько мгновений она скрылась под водой — только ленивые волны пробежали по ровной глади.

Алкид несколько секунд глядел ей вслед — не появится ли снова? Потом уселся на песке, распустил ремешки сандалии и осмотрел ногу. Осколок, треугольный, острый и с кусочком орнамента в виде морской звезды, воткнулся глубоко, и кровь, пульсируя, стекала по нему из раны. Хорошо бы промыть рану… Но единственный источник чистой воды, озеро — приют Гидры. Не стоит искушать судьбу и лезть на рожон.

Алкид глубоко вздохнул, выдернул осколок и тотчас сжал ступню рукой. Свободной рукой дотянулся до мешка, помогая себе зубами, разорвал мешок на тряпицы, которыми замотал ногу. Затем обвязал веревкой — получилось вполне сносно. Ткань сразу намокла и покраснела.

— Проклятье, — пробормотал он.

Что ж, это сражение он проиграл, и теперь ему придется уходить. Сражаться прямо сейчас он не в состоянии, да и не с кем — Гидра сбежала. Да, бой он проиграл — но не войну. Он еще вернется сюда, через пару-тройку дней.

Конечно, теперь придется быть намного осторожнее. Теперь, когда Гидра знает, что он охотится на нее, придется изобретать какие-то ловушки или устраивать засаду… Но это все придется отложить до тех пор, пока он не поправится достаточно, чтобы возобновить охоту.

Идти было почти не больно. Алкид вернулся на тропу, по которой пришел к озеру и шел по ней, сколько хватило сил. Мили через полторы он почувствовал, что слабеет. Он выбросил дубинку и пожалел, что не догадался сделать это раньше. Без тяжелой дубины идти было гораздо легче. Жаль, что нельзя оставить и меч.

Пройдя еще полмили, он обернулся. В желтоватой пыли на тропе отпечатались красные пятна — его следы. Он потерял много крови, и Гидре ничего не будет стоить выследить его, если она, конечно, отходит так далеко от озера. И все же, идти дальше он не мог. Ему было необходимо отдохнуть.

Алкид свернул с тропы и взобрался по склону на довольно высокий каменистый холм, на вершине которого росли несколько хилых молодых дубков. Под ними он и упал на землю, тяжело дыша. Голова кружилась. Он перекатился на спину, улегся спиной на большой плоский камень, густо обросший мхом и похожий на панцирь огромной зеленой черепахи. Солнце просвечивало сквозь листву дубков, ветер шевелил листву. Хотелось есть и еще больше — пить. Вдалеке справа, зажатое коричневыми холмами, блестело озеро. Где-то в ветвях громко волновалась сойка.

«Наверное, где-то рядом ее гнездо», — подумал Алкид, и больше ни о чем не успел подумать. Мир завертелся и поплыл. Он дернул головой, пытаясь восстановить равновесие — уже не осознавая, что он лежит, и это ни к чему. Потом не стало ничего.

Алкид потерял сознание.



II

Сначала пришло ощущение тепла.

Рядом потрескивал огонь в очаге, волоски львиной шкуры легко щекотали подбородок. До него доносился запах жареной рыбы, сухой горячий воздух, нагретый живым огнем, касался ноздрей.

Он был дома и спал в своей постели. Солнце, наверное, уже встало и за окнами начинается день, и мальчишки гонят овец по улочке… Открывать глаза не хотелось.

— Мегара, — позвал он.

Ему вдруг очень захотелось прижаться к ней, маленькой, хрупкой девочке, ощутить бедром ее мягкие бедра, обнять… Он потянулся к ней, но рука уткнулась в камень, присыпанный песком.

Алкид резко вскочил и уселся на ложе.

Свет в пещеру проникал через узкую, вытянутую горизонтально расселину, в самом высоком месте едва ли достигавшую двух локтей, однако внутри было довольно просторно. Стены пещеры образовывали неправильной формы окружность локтей тридцати или сорока в диаметре, а потолок терялся в темноте — свет костра не достигал его. Его ложе, большая куча травы и тонких лавровых веток и листьев, в которых он своим телом продавил продолговатое углубление, было сложено в небольшом природном углублении в стене пещеры, естественном алькове из желто-коричневого камня. В пещере было сухо и тепло.

Рядом с альковом горел костер, у стены пещеры были свалены кучей обломанные ветки и сухой плавник, а в глубине пещеры…

— Кто такая Мегара? — поинтересовалась Гидра.

Алкид быстро осмотрелся, пытаясь отыскать взглядом свой меч, но не нашел. Что же, этого следовало ожидать.

Нога, потревоженная движениями, заныла, и он только теперь вспомнил, что поранил ее. Бросив на нее взгляд, Алкид увидел, что ступня была плотно обмотана чистой тряпицей, из-под которой торчали какие-то листья.

— Где мой меч? — спросил он, стараясь придать голосу твердость и уверенность, которых в данный момент совсем не ощущал.

— Мегара — это твоя жена? — полюбопытствовала Гидра. Она не предпринимала попыток приблизиться, только следила за Алкидом своими огромными желтыми глазищами, слабо светящимися в темноте пещеры.

— Где я? — резко спросил Алкид и попытался встать. Он был все еще чувствовал слабость, но все же ему это удалось. Опираться на ногу было больно — похоже, все вокруг раны распухло. Он почувствовал тупую дергающую боль в ране.

— Не вставай, — сказала Гидра. — Тебе еще рано ходить. И не волнуйся, ты в безопасности. Ты в моем доме.

— Где мой меч? — повторил он.

— Оставила на холме, — ответила Гидра и несколько раз моргнула. — Меч тебе не понадобится. Я не причиню тебе вреда. Если хочешь пить, вон там у изголовья кувшин… Знаешь, тебе лучше прилечь.

Не сводя глаз с Гидры, Алкид сел обратно на травяное ложе. Только сейчас он понял, как сильно ему хочется пить. Рукой нащупал кувшин, поднял и осторожно пригубил. И тотчас выплюнул.

— Отрава? — воскликнул он.

— Настойка травы ерондас, — ответила Гидра. — Знаешь, ее трудно найти здесь в это время года. Очень хорошо заживляет раны. Горные козы специально отыскивают ее и едят, если они ранены или больны.

Алкид поднял кувшин и понюхал настойку, однако отпить не решился.

— Если хочешь, могу принести тебе воды, — сказала Гидра. — А еще я зажарила тебе карпа. Он свежий, утром поймала. Вон там, на блюде.

Гидра засеменила к выходу из пещеры. Глядя на нее, можно было подумать, что она двигается не с помощью ног — или лап? — а течет, словно змея, мягко извиваясь, вдоль земли. Выглянув наружу, Гидра потянула ноздрями воздух.

— К вечеру будет дождь, — сообщила она, повернув свою змеиную морду к Алкиду.

Теми же скользящими движениями она вернулась к противоположной стене пещеры, где снова уселась на задние лапы, сложив передние на груди.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросил Алкид. — Зачем ты… — он помолчал, подыскивая слово, — зачем ты меня пленила?

Гидра наклонила голову набок и открыла свои глаза еще шире. Губы ее растянулись в кривой усмешке.

— Пленила? — переспросила она, и, не дождавшись ответа, продолжила: — Ты был ранен. Четыре дня пролежал в лихорадке, не приходя в сознание. Не могла же я бросить тебя там, на холме? Кстати, в следующий раз обязательно промывай раны, прежде чем…

— Я знаю, — огрызнулся Алкид. — Я воин и знаю, что делать с ранами.

— Оно и видно, — усмехнулась Гидра. — Чуть не помер от раны в пятке. Ну и герой!

Алкид не ответил. Ему по-прежнему хотелось пить, и еще, пожалуй, он не отказался бы от еды. Дотянувшись до блюда с карпом, он придвинул его к себе. Отщипнув кусочек от бока, положил в рот и медленно прожевал, стараясь определить, не отравлена ли рыба.

— И все-таки, кто такая эта Мегара? — спросила Гидра. В ее голосе звучало любопытство.

— Жена, — буркнул Алкид.

— А дети у вас есть? — спросила Гидра.

Алкид помолчал. Потом тихо ответил:

— Не твое дело.

Гидра вздохнула.

— Ну, не мое, так не мое, — сказала она. — Просто пыталась поддержать разговор.

— Мне не о чем с тобой говорить, — вспылил Алкид. — Зачем ты шла за мной? Зачем притащила сюда? Отвечай! Что ты собираешься со мной делать?

Гидра снова часто заморгала глазами, словно готовясь вновь разрыдаться, как тогда, на берегу озера. Потом ей удалось справиться с собой.

— Да ничего я не собираюсь с тобой делать, — обиженно сказала она. — Нужен ты мне. Вот и помогай вам после этого.

Она фыркнула и вытекла из пещеры, словно струйка черной ртути.

— А я не просил тебя помогать, — крикнул ей вслед Алкид.

Он доел карпа, разобрав до косточки даже голову, потом попытался встать и пройтись. Ногу дергало, но кровотечения, кажется, не было, и он нашел способ передвигаться, причиняя ноге минимальные неудобства — выворачивая ногу в сторону так, чтобы весь вес приходился на здоровую.

Он прошелся по пещере, осмотрев каждый угол, затем на корточках подобрался к выходу из пещеры и выглянул наружу.

Пещера находилась почти над самым озером, пологий склон спускался от входа к неширокому песчаному пляжу. На противоположном берегу зеленела платановая рощица. Гидры нигде не было видно. Возможно, она нырнула в воду, а возможно — затаилась где-то за камнями, поджидая, когда он выйдет.

Впрочем…

Почему она не убила его, пока он был в бессознательном состоянии?

Разглядывая спокойные озерные воды, он размышлял об этом. Чудовище могло запросто разорвать ему глотку, пока он лежал там, на мшистом камне, похожем на черепаху, и он не смог бы даже крикнуть…

А может быть, в этом все и дело? Может, Гидра, эта скользкая тварь, именно потому его и не убила? Вдруг она просто любит поиграть с жертвой, словно кошка, поймавшая мышь? Что ей за радость сожрать его, если он даже пикнуть не успеет?

Что-то плеснуло на поверхности озера. Алкид посмотрел в ту сторону, но ничего не заметил. Гидра? Возможно. А может, просто рыбина ухватила жука, упавшего на воду.

Она может залечить его раны, возможно, даже дать время встать на ноги, чтобы он мог хотя бы попытаться убежать от нее. Это, должно быть, в какой-то степени увлекательно — догнать свою жертву, прежде чем ее растерзать. Да, будь он на месте Гидры, вероятно, так и поступил бы.

Он вернулся в пещеру. Подбросил в костер несколько сучьев из кучи хвороста, сваленной у стены. Одну ветку — прочный дубовый сук в два локтя длиной — он внимательно осмотрел и затем сломал об колено на две неравные части. Ту, что покороче, кинул в огонь, а более длинный обломок взял в руки и принялся ворошить им в костре.

Итак, меча у него больше нет. Значит, надежда на спасение — только в хитрости. Нужно как следует все продумать.

Пока Гидра думает, что он слаб и не может ходить — он в безопасности… Ну, в сравнительной безопасности. Во всяком случае, не стоит беспокоиться о том, что она убьет его во сне. Или стоит?..

Он еще раз прикинул в уме. Нет, по всему выходило, что он прав, и пока он прикидывается больным и слабым, волноваться не о чем.

Он перевернул несколько угольев веткой, которую держал в руке. Конец ветки неторопливо разгорался, и Алкид внимательно следил за тем, как пузырится смола на чернеющей коре.

Поразмыслив еще несколько минут, Алкид пришел к выводу, что если дела обстоят именно так, как он думает, то бояться отравления тоже не имеет смысла. А следовательно, в кувшине действительно целебная настойка. Немного поколебавшись, он взял кувшин в руки и напился.

Вкус у напитка был необычный, отчетливо травяной и немного вяжущий. Он опустошил кувшин почти наполовину, а остаток выплеснул на пол между костром и стеной, туда, где влага будет незаметна.

Интересно, а откуда у Гидры кувшин и блюдо? Не сама же она лепит и обжигает посуду?..

Впрочем, тут же сказал он сам себе, рядом с озером брошенная деревенька, как ее?.. Ах да, Лерна, точно. Наверняка там полным-полно вещей, брошенных хозяевами, когда те спасались бегством от чудища.

Алкид поскреб веткой в костре, сбивая с кончика уголья. Затем снова сунул ее в костер.

Ему представилась дождливая ночь, и крики, и чей-то горящий дом, и женщины, бегущие прочь от озера, прижимающие к груди младенцев, кричащие… А позади них — жуткие медного цвета глаза, и невидимый ужас, текущий по берегу, словно черная ртуть. Догоняющий их… Играющий с напуганными людьми, словно с мышатами.

Он помотал головой. Откуда ему знать, как все было? Может, и не так. Наверное, стоило расспросить поподробнее старика-пахаря. Но тогда он так торопился попасть к озеру…

Тень мелькнула у входа в пещеру. Он оглянулся и увидел Гидру. Мягко и почти бесшумно переступая лапами, Гидра вошла в пещеру. В зубах у нее слабо трепыхалась крупная щука. Алкид проводил ее взглядом.

— Тебе сейчас был бы очень полезен рыбный суп, — сказала Гидра, усаживаясь на пол и взяв рыбину передними лапами. — Но у меня нет ни горшка, ни котелка, чтобы сварить ее. Придется снова запечь.

Алкид промолчал.

— Не хочешь говорить? — спросила Гидра. — Не очень-то вежливо с твоей стороны. Я как-никак тебе жизнь спасла. Ничего не хочешь мне сказать по этому поводу?

— Нет, — буркнул Алкид.

— Вот как? — Гидра положила щуку на плоский камень, а другим камнем ударила ее по голове. Щука утихла.

— Я тебе не доверяю, — сказал Алкид.

Гидра вздохнула.

— И на том спасибо, — горько сказала она.

Она снова покинула пещеру и почти сразу вернулась, неся с собой несколько пучков травы. Обернув щуку травой, она уложила ее на блюдо. Взяв ветку, Гидра пошевелила угли в костре, разравнивая их в более-менее ровную поверхность.

— Знаешь, вы, люди, странные создания, — сказала Гидра, засовывая блюдо со щукой в огонь и веткой проталкивая его в самую середину костра. — Мне иногда кажется, что вы вообще не замечаете, что вокруг вас живут еще тысячи живых существ.

Она посмотрела поверх костра прямо в глаза Алкиду. Алкид выдержал ее взгляд. Гидра опустила глаза. Помолчав еще минуту, она спросила:

— Объясни мне, почему ты собирался убить меня. Разве я сделала что-то дурное?

Алкид едва сдержал усмешку. Прежде чем ответить, он еще раз поскреб горящей веткой в костре, счищая с обгорелого конца черный уголь.

Чудовище хочет знать, почему его нужно убить? Что же, пусть так. Необычное для чудовища пожелание, но тем не менее, почему бы и нет?

— Ты монстр, — наконец промолвил он. — Ты пожираешь людей.

— Я? — удивилась Гидра. — Кто — я пожираю?.. Кто сказал тебе эту глупость?

— Всем это известно, — рявкнул Алкид. — Все чудища охочи до человеческой крови. Видишь эту шкуру? — он потряс перед Гидрой тем, что прежде было львиной лапой. — Видишь? Он хотел меня убить и сожрать. И если бы я не убил его первым, там, на склонах Киферона, то он, он — убил бы меня.

Гидра грустно посмотрела на шкуру.

— И кто из вас жил на склонах Киферона? — спросила она.

— Что?..

— Я имею в виду, ведь это лев жил на Кифероне, а не ты, так ведь?

— Само собой, — подтвердил Алкид. — А при чем тут…

— И зачем ты пришел туда? — спросила Гидра. — Хотя, постой, не отвечай. Я сама угадаю. Чтобы убить этого льва?

Алкид хмыкнул.

— Ты не так глупа, как выглядишь, — сказал он. — Местные жители устали от этой твари, вот и позвали меня.

Гидра кинула на него быстрый взгляд и несколько раз моргнула своими желтыми глазами.

— Значит, и от меня кто-то устал? — спросила она. — Верно?

Алкид кивнул.

— И что тебе говорили обо мне?

— Рассчитываешь узнать о себе что-то новое? — усмехнулся Алкид.

— Возможно. Расскажешь?

Алкид пошевелил палкой в костре.

— Я мало знаю о тебе, — признался он. — Слышал только, что ты пожираешь случайных путников, забредающих к твоему озеру.

— Да вранье это всё! — возмутилась Гидра. — Никого я не пожираю!

— Думаешь, я поверю?

— А разве тебя я сожрала, когда у меня была возможность?

Алкид еще раз усмехнулся, пристально глядя на Гидру.

— А еще поговаривают, что тебя невозможно убить, — сказал он.

— Серьезно? — удивилась Гидра.

— Говорят, если отрубить тебе голову, то на ее месте вырастут еще две, — добавил Алкид.

Это был рискованный ход. Кто знает, как поведет себя чудовище, если поймет, что Алкиду известны все его секреты? Не исключено, что нападет немедленно. А может — кто знает? — ему удастся выведать что-то неизвестное о монстре, и это поможет ему. Стараясь сделать это движение как можно незаметным, он осмотрел обгорелый конец дубовой ветки, которую держал в руках.

Гидра ничего не заметила.

— Что?.. Вырастут две головы? — переспросила она.

— Да, — кивнул Алкид.

— Две?.. Слушай, посмотри на меня! Сколько у меня голов, как по-твоему? Ну?

— Одна.

— Стало быть, никто прежде не отрубал мне голову, верно? Так откуда взялась эта глупая сказка?

Алкид пожал плечами и ничего не ответил. Время разговоров закончилось.

— Я хочу пить, — сказал он. — Принеси мне воды.

И когда Гидра, мягко ступая лапами, подошла, чтобы взять кувшин, он прыгнул.

Когда все закончилось, он достал из костра блюдо, палочкой убрал обгорелую траву и съел щуку.



III

Он вернулся в Аргос вечером четвертого дня. Львиную шкуру он нес, перекинув ее через плечо и держа за все четыре лапы. Молва бежала впереди него.

Непостижимым образом весь город уже знал, что он одолел Гидру, в одиночку, раненый, не имея при себе никакого оружия, кроме заостренной в огне палки. Прихрамывая, он прошествовал по улицам, и люди узнавали его, кланялись и приветственно кричали ему, а мальчишки стайкой бежали за ним по пятам до самого дворца.

Стражники проводили его прямо к царю, где он вытряхнул из шкуры на пол у трона большую черную чешуйчатую голову, уже начинавшую смердеть, как лежавшая на солнце рыба, и четыре уродливых лапы с перепонками между пальцев.

Потом он вернулся домой и, едва коснувшись постели, уснул, даже не поужинав. Мегара сняла обтрепанную и грязную повязку с его ноги, выбросила в огонь тряпицу и странно пахнущие листья, выпавшие из-под повязки, и обнаружила на ступне мужа почти затянувшуюся рану. Она омыла и перевязала ее полоской льняной ткани, приложив к ране комочек чистой овечьей шерсти, а потом забралась к нему в постель. Алкид, не просыпаясь, пробормотал что-то и обнял ее, крепко прижав к себе.

Он не пожелал выпустить ее из своих объятий даже утром, когда она хотела встать и принести ему завтрак. Шепотом она дала указания девчонке-рабыне, и та принесла пищу прямо в спальню. Тогда Мегара разбудила его поцелуями и смотрела, как он ест. Потом он снова уснул.

Только когда солнце перевалило за полдень, Алкид открыл глаза и улыбнулся, увидев жену, сидевшую рядом с ним на ложе. Мегара была одета в красный праздничный хитон, вышитый по краю меандром, и от нее сладко пахло благовониями, а щеки и губы ее были натерты румянами из шелковицы. Она ждала его пробуждения.

— Здравствуй, — сказал он ей, протягивая руку, чтобы дотронуться до ее щеки.

— Здравствуй, — сказала она и сразу добавила с беспокойством: — Ты ранен…

— Пустяки, — отмахнулся Алкид. — Я в порядке. Я победил и выжил, а это главное.

— Я волновалась, — сказала Мегара. — Это существо… Оно было страшное?

Алкид хмыкнул.

— Я не боюсь чудовищ, — ответил он. — Ты же знаешь.

Тогда она улыбнулась.

— С тобой я тоже не боюсь чудовищ, — сказала она.

Он рассмеялся и обхватил ее за талию, привлекая к себе, заставляя ее лечь рядом с ним.

— Сейчас я покажу тебе чудовище, которого ты напугаешься! — воскликнул он, смеясь.

Маленькая рабыня, прявшая шерсть в углу, тихо встала и вышла из комнаты во двор, притворив за собою дверь, чтобы не мешать хозяевам.

Некоторое время спустя, когда они лежали, дыша, укрытые одеялом из овечьих шкур, он сказал:

— Вечером мне нужно быть во дворце. Царь сказал мне вчера, что для меня есть работа.

Она привстала на локте.

— Опять? Боги, но ты же только что вернулся домой!

— Не волнуйся так, — сказал он. — Я отдохну еще день или два.

— Но ты ранен!

Алкид вздохнул. Как объяснить такие вещи женщине?..

— Пойми, — начал он. — Где-то на свободе бродит монстр, чудовище… Кто еще остановит его, если не я?

Она молчала. На глазах у нее выступили слезы. Он вытер из пальцем.

— Не плачь, — сказал он. — Стыдно плакать, когда у тебя такой муж.

Она улыбнулась одними губами — глаза по-прежнему остались влажными.

— Не плачь, — повторил он. — Я вернусь, и принесу победу.

— Правда? — спросила она, всхлипнув.

Он пригладил ее волосы рукой и улыбнулся.

— Конечно правда, — ответил он.

Потом он крепко поцеловал ее в губы и добавил:

— Герои всегда побеждают чудовищ. Разве не так?..