Софья Леонидовна Прокофьева

Тайна железного дерева

Глава 1

С чего началась вся эта удивительная история

— Ну обыскалась. Нет очков, и всё тут, — огорчённо сказала бабушка. — Поленька Пришей Пуговку, ты глазастенькая, поищи, родная!

Поля терпеливо поискала на полках, под диваном, даже загнула угол ковра — очков нигде не было.

— Уж если ты их не нашла… — безнадёжно вздохнула бабушка.

Когда Поля была маленькой, она любила пришивать пуговицы. Неважно куда. Лишь бы пришить. Поэтому её так и прозвали: Поля Пришей Пуговку. И взрослые часто находили пришитую пуговицу в самых неподходящих местах: сзади на брюках, красную пуговицу на синей юбке или три пуговицы прямо на скатерти.

— Не иначе как я эти очки в деревне забыла, — сокрушённо сказала бабушка. Даже не скинув тапочки, она легла на диван в своём домашнем синем платье в горошек, в переднике с большими карманами, от которого всегда пахло лекарствами и чем-то вкусным. — Все торопились, торопились как сумасшедшие. И вот вам результат. А я без очков как без рук.

Поля пошла к Альке. Удобно, соседняя квартира, и учатся в одном классе. И вообще дружат.

Дверь открыл Алька.

— А я в Петушки собралась. Представляешь, бабушка на даче очки забыла. А она без них как без рук, — сказала Поля.

— Одна собралась? — спросил Алька, не снимая руки с замка. — Совсем обалдела?

— А я бабушке не скажу. Я потихоньку. — Поля оглянулась на свою дверь. — Электричка в одиннадцать сорок. Я как раз успею. И к обеду вернусь.

— Там же пусто. Все разъехались. Кто живёт на даче в ноябре? — Алька неодобрительно посмотрел на Полю.

— Так бабушка без очков как без рук, — снова повторила Поля.

— Если человек решил сойти с ума, по-моему, не надо ему мешать. — Алька всё трогал пальцем дверной замок.

— Ладно, я пошла, — сказала Поля, стараясь скрыть своё разочарование. Хотя на что она надеялась? Что Алька с ней поедет? Да нет. Но ей почему-то захотелось плакать.

— Подожди, — проговорил Алька и резко захлопнул дверь.

Минуты через три он вышел в джинсовой куртке и в кедах.

— Денег на билет хватит, туда и обратно? — недовольно, как показалось Поле, спросил Алька.

— Ещё и на мороженое! — заулыбалась Поля.

На углу возле продуктового они встретили тётю Галю из семнадцатой квартиры.

— Куда это вы такие деловые? — спросила тётя Галя. Руки ей оттягивали сумки с продуктами, и она поставила их на землю.

— Да так… — неопределённо протянул Алька и отвернулся.

— Мы за очками. Бабуля их на даче оставила, — не удержалась Поля. — Она без них как без… ну вы понимаете. Только вы ей ничего не говорите, а то она разволнуется. Самое её любимое занятие.

— Наверняка, это Алька придумал, — сердито сказала тётя Галя. — Вечно он… — Тётя Галя не договорила, подхватила сумки и пошла к подъезду.

— Чего ты разболталась — куда да зачем? — недовольно укорил её Алька. — Вот трепло. Все вы девчонки одинаковые.

Поля обиделась. Вовсе она не одинаковая. Так они и сели молча в электричку.







Осень золотом и багрянцем надвигалась на окна электрички. Мелькали пустые станции и опять пёстрые деревья, ещё зелёные просеки.

Поля долго молчать не могла. И правда, чего обижаться? Ведь поехал с ней Алька, это главное.

— Знаешь, у нашей деревни дурная слава, — не выдержала она. — Не плохая, а все так и говорят — дурная. Понимаешь, у нас колдунья жила. Честное слово. Настоящая. Только, говорят, она не сразу колдуньей стала. А сперва была просто девушка, зато красавица обалденная, как в сказке, ну как мисс Вселенная. Конечно, это давно было, лет сто, а то и двести назад, точно не скажу, не буду врать. Был у неё жених. И вот беда, уехал он в город на заработки, а там влюбился в другую девушку, женился и, главное, обвенчался с ней в церкви. Вот тут-то эта красавица с горя и подалась в колдуньи. Правда! Решила его обратно приворожить. А он, обвенчанный в церкви, никак назад не привораживается. Зато стал он с того времени болеть, чахнуть и скоро вообще умер. Это у неё получилось. И вот, говорят, в день его смерти такое началось! Люди из домов выходить боялись. Ураган деревья выворачивал, ветер выл как зарезанный. А красавица эта с тех пор куда-то сгинула.

— Чепуха всё это, — зевнул Алька. — Вы, девчонки, всякой чепухе верите.

— И вовсе нет, — обиделась Поля. Она уже жалела, что рассказала всё это Альке. — Бабушка говорит, очень даже может быть! Ещё как!

Алька ничего не ответил, только пожал плечами. Не то презрительно, не то с насмешкой, как показалось Поле.

«Какой же Алька иногда вредный, — с досадой подумала Поля. — Ну и пусть не верит, его дело».

— Вот мы и приехали! — Поля вскочила и бросилась к выходу. — Давай скорее! Петушки!

Глава 2

Старый сундук

Деревня стояла пустая, притихшая, дороги засыпаны шуршащими листьями. Перед калиткой полыхал клён из чистого золота.

Калитка, как всегда, распахнута. Ребята, разбрасывая ногами опавшие звонкие листья, подошли к крыльцу. Поля достала ключи на колечке и задумалась. Но Алька забрал у неё всю связку и сразу нашёл подходящий ключ. Пахнуло сыростью, плесенью. Чем-то кислым. В доме было промозгло и холодно.

Бабушкины очки нашлись на диво легко. Лежали себе в тумбочке в верхнем ящике.

Алька спрятал их в карман и молнию застегнул.

— Туг летом в доме хорошо. Не жарко, — словно оправдываясь, сказала Поля.

— Уж точно, — усмехнулся Алька.

— Здесь мамина комната, потом кухня. А туг я с бабушкой, — объяснила Поля. — Нам хватает.

— А эта лестница куда? — спросил Алька, указывая на старую полусгнившую лестницу из потемневших досок.

— Вообще-то на чердак, — небрежно махнула рукой Поля. — Только мы туда никогда не ходим. Я раз стала на ступеньку и тут же провалилась.

— Уж так сразу и провалилась. Люблю чердаки. Там всегда так чудно. Всякий хлам старый. — Алька запрокинул голову. — Давай слазим.

— Охота была, — возразила Поля. — Соображаешь, какая там пылища?

— Подумаешь, пылища! Там, наверно, окошко… кошачий глаз.

— Да ладно тебе! Я не полезу.

Но Алька уже подтолкнул Полю к лестнице.

— Смотри, вон ступенька совсем целая. Ставь ногу, я тебя поддержу.

У Альки были крепкие надёжные руки, и это почему-то было приятно. Цепляясь за сохранившиеся обломки ступенек, Поля кое-как вскарабкалась наверх. Потом Алька приподнял её…

— Упаду! — крикнула Поля и рухнула коленками на чердачный пол.

Её окружило облако пыли. Свет тускло просачивался через полукруглое оконце.

Скоро рядом очутился Алька, отряхивая джинсы.

— Я здесь никогда не была, — оглядываясь, сказала Поля.

Все углы были забиты старой рухлядью, каким-то забытым хламом. Золотом отсвечивал медный самовар без ручек и крышки. Рядом — позеленевший от старости таз.

Поля уселась в продавленное кресло. От бархатной обивки остались только выцветшие лохмотья.

— Когда-то это было красное дерево, — сказал Алька.

— Оно и сейчас красное. — Поля провела по деревяшке рукой, набрала целую ладошку пыли.

— Ого, какой сундук! Старина-матушка! — воскликнул Алька. — Целый дом.

И правда, посреди чердака стоял здоровенный сундук. На крышке резьба, какие-то узоры, лак облез.

— Смотри, вроде не заперт! — Алька поднапрягся и откинул тяжёлую крышку. Ударил по сундуку ногой. Поднялось серое облако пыли, смутно рисуя в тусклом свете странную фигуру. Туманная голова, как будто в короне, длинные одежды. Но вдруг из окошка брызнул свет, всё смешалось, пыль осела. Поля и Алька с разных сторон наклонились над сундуком.

— Старые тряпки, — разочарованно протянул Алька.

— Не старые вовсе, а старинные, — обиделась Поля и чихнула.

Она вынула из сундука вышитый у ворота шёлком пёстрый сарафан. Но ткань прямо-таки расползалась под пальцами. Повесила его на ручку кресла.

А это что? Поля осторожно достала из сундука подвенечную фату. Совсем прозрачная, как белая дымка. И веночек из цветов, а листья из атласа. Поля потёрла один листик пальцами, и он блеснул живой зеленью.

— Красота! Смотри, и платье белое из шёлка, только вот рукав еле держится.

И вдруг, повинуясь какому-то неосознанному чувству, Поля быстро надела на себя белое платье. Оправила его, одёрнула, словно охорашиваясь перед призрачным зеркалом.

— Так, шутка… — прошептала она. Хотела рассмеяться, но не смогла.

Платье было ей велико, но она стянула его на талии серебряным поясом. И, преодолевая внезапную дрожь в руках, надела на голову фату. Поправила венок. Спустила край прозрачной фаты, чтобы прикрыть держащийся на одной нитке рукав, выпрямилась и посмотрела на Альку.

При свете погасшего, залитого долгими дождями окна её лицо вдруг показалось Альке каким-то незнакомым, взрослыми и очень бледным, почти прозрачным. Из-под длинных ресниц таинственно блеснули глубокой синевой глаза.

— Поль, это… ты? — оторопело прошептал Алька.

Она не улыбнулась, эта бледная невеста, глядя странным устремленным куда-то в пустоту взглядом.

«Что это? Будто и не она вовсе. — Алька потрясённо глядел на неё. — Да она красавица просто. Как я раньше не видел, не соображал?..»

Вдруг Поля пошатнулась, протянула руки, словно хотела за что-то ухватиться.

Алька поспешно шагнул к ней, чтобы поддержать, обхватил её за плечи, прижал к себе… Он сам не знал, как это получилось, но вдруг он поцеловал её прямо в губы. Она не оттолкнула его. Её тёплые мягкие губы отдавали сладкой нежностью, медовым соком.

Внезапно невнятный, полный тоски и злобы стон пронёсся по всему чердаку и стих.

Поля испуганно вздрогнула, и тогда Алька ещё крепче прижал её к себе, чувствуя под руками её тонкое хрупкое тело.

Она покорно запрокинула голову, закрыла глаза, и Алька снова поцеловал её.

Он хотел сейчас только одного: чтобы это длилось долго, может быть, всегда.

В это время пучок косых лучей, найдя в разбитом окне случайную щель, брызнул на чердак.

Поля упёрлась Альке руками в грудь и оттолкнула его. Фата соскользнула с её головы. Но когда она посмотрела на него, взгляд её был какой-то другой, глубокий, и ещё в нём была тайна, тайна, которая теперь соединила их.

— Дурак, какой же ты дурак… — прошептала она и с трудом перевела дыхание. Но видно было, что она ничуть не сердится, и взрослая лукавая улыбка мелькнула у неё на губах.

Она аккуратно сняла фату, чтобы не помять бледные цветы. Через голову стянула прозрачное платье. Всё сложила на кресле. Потом тихо, словно про себя, посмеиваясь, иногда косо из-под длинных ресниц поглядывая на Альку, принялась вытаскивать из сундука ещё какие-то старинные платья. Кружева рвались и таяли под её пальцами. Алька помогал ей. А дна сундука всё ещё было не видно.

— А это что? — Поля перегнулась через край, так что кеды оторвались от пола.

Из-под полусгнившего шёлка виднелся утл старинной книги. А рядом… Ай! Чёрная рука. Да нет, это тонкая кружевная перчатка.

Алька придержал крышку, и Поля с ногами залезла в сундук.

— Алька, я что нашла! Книга какая! Лезь сюда, ко мне.

Ну и сундук! Да в нём жить можно. Ребята присели на корточки. Колени их почти соприкасались.

«А что, если я её снова поцелую?» — подумал Алька, но не решился.

Поля перебирала цветные лоскутки, букетики шёлковых фиалок. Отыскалась одна серьга с кроваво-красным камешком.

— Подвинься немного, я книгу хочу посмотреть! — сказал Алька. — Ей сто лет, наверно, а то и больше.

— Подожди! Здесь ещё свеча! — Поля достала обёрнутую в золотистый шёлк большую восковую свечу. Свечу обвивала тонкая лента.

— Похоже, не простая эта свеча, венчальная, — почему-то шёпотом сказала Поля. — Пусти, я тоже хочу книгу посмотреть.

Поля подтянула к себе книгу. А тяжеленная какая, не поднимешь! Переплёт из старой коричневой кожи, весь потрескался, да ещё две медные застежки.

Поля отстегнула застежки, открыла книгу. Бумага пожелтела, буквы старинные, но прочесть можно.

— Постой, — сказала Поля, — здесь какой-то стишок, или…

И Поля прочла:



Возле правого плеча
Пусть засветится свеча!
Буря, ветер и ненастье,
Нет у вас над нею власти!
Только кто свечу зажёг,
Тот погасит огонёк!



В тот же миг фитилёк свечи, которую Поля по-прежнему держала в правой руке, вдруг загорелся высоким чистым пламенем.

— Смотри, сама зажглась! Сама! Даже без спички, — ахнула Поля. — Обалдеть можно! Скажешь, нет?

— Наверно, какая-то искорка. Так просто свеча не зажжётся. — Алька склонился над книгой. — Туг вообще чепуха написана: Только кто свечу зажжёт,

Тот погасит огонёк!

Это что, выходит, только ты свечу погасить можешь? Вот смотри, я дуну и потушу!

Алька вытянул губы, раздул щёки, дунул… Огонёк свечи даже не качнулся — горел всё так же ровно и ясно.

— Здесь вообще всё какое-то чудное. — Голос Альки дрогнул. — Лучше отсюда убраться поскорее.

Только тут ребята заметили, что всё вокруг потемнело, будто наступил вечер или даже ночь. Поля встала, протянула руку, но стенок сундука не нащупала. Исчезли! Нет, правда, сундука больше не было. Свеча освещала только низко плывущие ленты синего тумана.

— Ну и влипли мы, — прошептал Алька.

Глава 3

Мостик над ручьём

— Уж точно влипли, — вглядываясь в густую темноту, повторила Поля.

Она подняла свечу повыше. Но и крыши чердака не было. Один туман.

Поля сделала робкий шаг вперёд. Зашуршали опавшие листья, нога ушла в мягкую, пропитанную влагой землю.

— Смотри, Поль, ничего нет, — прошептал Алька. — Ни чердака, ни дома. И деревни нет. Куда всё подевалось? Так же не бывает…

— Вроде какое-то дерево. У, громадина! — Поля вгляделась в низко плывущие полосы тумана. — У нас за домом ручеёк был. Перепрыгнуть пора пустяков. И старый дуб, только не такой.

— Да вон он ручей. Широкий. И мостик над ним, — сказал Алька.

— Ты что! Обалдел? Никогда тут мостика не было, — удивилась Поля. — Откуда он взялся? Вот чудеса!

— Как же его не было, если ты на нём стоишь, — проговорил Алька. — Мостик. Настоящий мостик. И перила.

Синий туман сгустился ещё больше. Ветви и верхушка могучего дерева утонули в тёмной туче. Виден был только необъятной толщины корявый ствол.

Ребята стояли на отсыревшем мостике, потемневшие доски которого кое-где обросли мхом. Внизу, покачиваясь, уплывали листья по журчащей воде.

— Туг глубина, — заметила Поля, перегибаясь через перила. — Дна не видно.

В этот миг гнилые перила затрещали, подломились и рухнули вниз в воду.

— Ай! — вскрикнула Поля. Она бы упала, но Алька успел подхватить её и удержать на скользких сырых досках. — Свеча! Моя свеча!

Свеча булькнула и ушла под воду.

— Растяпа я! Дура! — горестно вскрикнула Поля. Она тесно прижалась к Альке, стараясь не разреветься.

Но тут ребята замерли, глядя на бегущую внизу глубокую воду. Что это? Да разве такое бывает?

Свеча продолжала всё так же ярко гореть на самом дне, под водой. Её огонёк осветил мелкие цветные камешки, кусок надколотого кирпича, хвостатые травы, извивающиеся по течению. Проплыла стайка мелкой рыбёшки. Свеча горела под водой.

— Не гаснет! — ахнула Поля. — Смотри, смотри!

— Надо её достать, — глухо сказал Алька.

— Я сама! — Поля перебежала по шатающимся доскам на другой берег. Встала на камень, выступающий из воды. Протянула руку, утопив рукав куртки. Одна нога соскользнула в ручей, но Поля всё-таки дотянулась до свечи, схватила её и достала из воды. Свеча, словно умывшись, разгорелась ещё лучистей и ярче.

Туман сгустился, скрыв от ребят горбатый мостик. Впрочем, похоже, мостика больше не было. Рухнул, уплыл по воде.





Ребят окружала темнота, осыпая лица холодными острыми каплями влаги.

Можно было разглядеть только нижнюю часть могучего дерева, всю в глубоких трещинах, в древних морщинах. Выше всё застилала клубящаяся туча.

— Я ноги промочила, — жалобно сказал Поля.

— У тебя и рукав мокрый, — мрачно добавил Алька. — Костёр, что ли, развести?

— А где станция? — Поля совсем упала духом. — Какой-то туман ненормальный. Куда идти? В какую сторону? Ещё заблудимся!

Но в это время…

Глава 4

Пирог с капустой

В это время в тёмном сыром стволе огромного дерева вдруг широко распахнулась дверь, а за ней открылась полная золотого света комната.

На пороге стояла пожилая женщина в длинном старомодном платье с оборками. На голове чепчик с лентами, плотно закрывавший уши и волосы.

— Ах вы, мои бедняжки! — ласково проговорила она, отступая в сторону, чтобы ребята могли войти. — Надо же, какая погода сегодня — ужас! Туман. Нос из дома не высунешь. А я как раз пирог испекла с капустой. С крутым яичком. Ещё тёплый. Заходите, обсушитесь, поедите. Только дверь закройте, не напустите сырости.





Полина свеча осветила могучий корень дерева, выпирающий из земли прямо перед дверью. Ребята обошли его и вошли.

Комната была просторная, стены из гладкого дерева, в глубине жарко пылал очаг. Вверх уходила широкая и крепкая лестница, обвиваясь вокруг могучего, словно отполированного, столба.

— Тётушка Анфиса я! Так и зовите меня попросту — тётушка Анфиса. Меня так все зовут, — посмеиваясь, проговорила женщина, хватая ребят мягкими руками и усаживая за стол, покрытый белой скатертью. — Такое тесто удалось — на диво!

Тётушка Анфиса поставила на стол круглый пирог на глиняном блюде.

— Ты, доченька, свою свечу поставь в сторонку, чтобы не мешала. — Она покосилась на свечу и тут же начала, ловко орудуя ножом, резать пирог. Отхватила по большому куску и поставила перед ребятами. От очага шло ровное тепло, пирог был ещё тёплый и на вид такой вкусный.

— Кушайте, не стесняйтесь, мои лапочки! — улыбалась тётушка Анфиса. Нарядный чепчик съехал набок, а она всё суетилась: налила две кружки молока, положила на тарелки ребятам ещё по куску пирога.

— А в какую сторону отсюда станция? — спросил Алька, с аппетитом доедая пирог. — Часто такой туман здесь?

— Станция? — медленно проговорила тётушка Анфиса, растягивая слова. — Не простое это дело — в тумане плутать. Станция? Направо пойдёшь, потом надо знать, где налево свернуть. А повернёшь налево, да соображай, где опять направо свернуть. Лучше мы не так сделаем. У меня тут знакомый есть один, он вас сам прямиком до станции проводит. Только вот, дитятко моё, лапочка, задуй ты эту свечу. Не любит мой знакомый такого огня яркого. А то одни отправитесь на станцию, уж точно пропадёте, заблудитесь. Жалко мне вас.

Алька уже хотел сказать Поле, чтобы задула она эту свечу, на что она нужна? Но, вглядевшись в лицо тётушки Анфисы, испуган но вскрикнул. Из-под чепчика высовывалось пушистое и острое лисье ухо.

— А, догадался, паршивец! Всегда был умён, мерзавец! — злобно вскрикнула тётушка Анфиса, натягивая чепчик на ухо.

— Поль, бежим! — Алька схватил Полю за руку.

— Ты чего? — недовольно спросила Поля. Она вся разрумянилась, разомлела от тепла и вкусного пирога. Но, взглянув на тётушку Анфису, вскочила, опрокинув кружку с молоком. Лицо у тётушки Анфисы начало вытягиваться, обрастать густой рыжей шерстью. Маленькие глаза злобно сверкнули.

— Свечу хватай! — крикнул Алька.

— Нельзя свечу, нельзя! — пронзительно крикнула Лиса. — Вам денег дадут. Много! Не пожалеете!

Ребята бросились к двери. Но где она? Двери больше не было. Перед ними была глухая ровная стена — ни двери, ни дверной ручки.

Лиса ловко выскользнула из платья. И теперь это была просто Лиса, только очень большая, в рост человека. Пушистой когтистой лапой она схватила Полю за руку.

— Куда? — взвизгнула Лиса — Не велено. Ждите тут. К вам придут. Слышите? Сидеть смирно и ждать! Про вас знают. Придут. Скоро!

Но ребята уже взбежали вверх по крепким ступеням, окружавшим столб. Свеча в руке Поли горела ярко и ровно.

— Это мы внутри дерева, понимаешь, Поль? — еле выговорил Алька, прислушиваясь к доносившимся снизу истошным причитаниям Лисы.

Ребята поднялись на несколько витков по широкой лестнице.

Голос Лисы затих. Но что теперь делать?

И вдруг в наступившей тишине ребята услышали…

Глава 5

Что было за маленькой дверью

Они услышали мягкие вкрадчивые шаги. Кто-то спускался вниз по винтовой лестнице им навстречу. Шаги были еле слышны, но ступени поскрипывали, выдавая идущего.

Алька беспомощно оглянулся. А вот какая-то боковая лесенка. Кривая, узкая, ведущая в сторону от главной лестницы.

Алька рванул Полю за руку, прижимая палец к губам, чтобы она ненароком не вскрикнула. Хрупкая лесенка качалась, ступеньки пошатывались.

Едва ребята поднялись до конца боковой лесенки и спрятались за ненадёжный узкий выступ, как из-за поворота винтовой лестницы показался человек, уже немолодой, в тускло-зелёных бархатных одеждах. Лицо серое, словно неживое. Ну, как есть мертвец. Губы синие, что-то бормочет.

Ребята замерли за плоским выступом, прижавшись друг к другу. Поля прикрыла свечу рукой.





— Наша-то Королева, душенька, красавица, сколько лет эту свечу искала и всё понапрасну, понапрасну, — негромко бормотал человек в зелёном. — Наша красавица всё говорила: «Нет мне покоя, пока не найдётся эта проклятая свеча!» Да как её отыщешь, если нам к ней и прикоснуться нельзя? А какая-то дрянь, ничтожество, жалкая девчонка нашла её и зажгла к тому же…

Человек в зелёном бархате спустился на пару витков ниже. Теперь голос его доносился глуше и тише.

— Королева сказала: «Кто убьёт девчонку — награжу!» Лиса девчонку не отпустит — знаю! Но и делиться я с Лисой не намерен. Как бы не так! Всё самому пригодится, вот что. Шея у девчонки тоненькая. Да я её двумя пальцами: вот так, вот так!.. Задушу малышку, дело не хитрое. Одно удовольствие. Не иначе как быть мне первым министром. Королева, наша красавица, своё слово держит…

Страшный человек, спускаясь всё ниже, бормотал что-то ещё, но слов было уже не разобрать.

Поля невольно прижала руку к шее. Так запросто схватят и задушат.

Ребята стояли, боясь шевельнуться. В это время мимо них пронеслась стая крупных летучих мышей. В своём неровном полёте они переговаривались писклявыми голосами:

— Слышали, вы слышали?

— У нас лапки холодные, холодные!

— Мы слуги-воины!

— Девчонка там внизу, у Лисы. Там мы с ней и покончим.

— А заодно и с мальчишкой!

— Наша Королева-красавица нас наградит!..

Голоса летучих мышей стихли.

— Вниз нам идти нельзя, — прошептал Алька. — Там эти — как их? — слуги-воины.

Поля прижалась к стене, стараясь не расплакаться.

— Слышишь? — вдруг сказал она. — Приложи ухо к стенке.

В наступившей тишине ребята услышали за стеной множество горестно всхлипывающих голосов. Тонких и жалобных.

— Пощадите, господин! Мои крылышки! Мои розовые крылышки… Не отрезайте их. Уберите нож! Ваш страшный нож! Без крылышек я погибну! Пощадите!

Голоса не умолкали, переходя в отчаянный горестный плач.

— Что это? — прижимаясь к Альке, прошептала Поля. — Кому-то крылья режут. Жуть! Как это? Не пойму.

— Смотри — дверь! — тихо проговорил Алька. — Вот тут посвети!

Поля подняла свечу повыше. И правда, в стене была еле различимая узкая дверь.

Ребята переглянулись.

— Открыть, что ли? — неуверенно сказал Алька.

— Ты что, обалдел? — Поля невольно вздрогнула. — Там кто-то с ножом!

За дверью слышались тихие голоса, шорох, шелест.

— Они не отрастут, они не отрастут больше никогда, никогда! — рыдал кто-то, ударяясь слабым маленьким тельцем в дверь. — И никто не спасёт нас. Мы погибли…

— Открывай! — собравшись с духом, вдруг сказала Поля.





Алька толкнул дверь. Туман, синий туман… Но вот перед ними мелькнула дорога, освещённая тускло-серыми лучами, как бывает перед ранним рассветом. А вдали, посреди ровно подстриженного газона, — низкий приземистый дом, словно вросший в землю, чем-то похожий на берлогу. Вместо двери — круглая дыра, хотя по сторонам её высились колонны, увитые туманом.





Больше ребята ничего не успели разглядеть, потому что на них со всех сторон налетели какие-то разноцветные, суетливые стрекозы.

Они облепили их одежду, руки, лица, цепляясь за всё, даже за длинные Полины ресницы.

Ребята застыли на месте ослеплённые. Только в руке у Поли продолжала гореть свеча, уверенно и ясно, чуть потрескивая, когда на неё попадали капли тумана.

— Вы пришли! Вы спасёте нас! У вас свеча. Мы слышали о ней! Свеча! — лепетали сотни голосов. — Он не посмеет!

Поля осторожно смахнула стрекоз с лица и с изумлением увидела, что это вовсе не стрекозы, а крошечные крылатые человечки. У них были хорошенькие личики, словно выточенные из фарфора, пушистые кудри, маленькие ручки и ножки.

— Мы эльфы, полевые эльфы! — звенело со всех сторон. — На этой ветви нет цветов. А нам пора обедать, обедать. Мы хотели лететь на цветочную поляну. А он… он за это грозит обрезать наши крылышки!

— Кто он? — хотела спросить Поля, но тут из глубины клубящегося тумана показалась неуклюжая фигура в коричневом бархатном костюме. Незнакомец шёл, переваливаясь, тяжёлой медвежьей походкой. Густая борода и низко нависшие волосы закрывали всё лицо.

— Свеча! И вправду свеча. Вот так штука! — Голос его был похож на грубый медвежий рык. — А я то думал, это всё болтовня пустомели Лисы!

Он мигом сгрёб широкой волосатой рукой полную горсть эльфов.

— Давай махнёмся, девчонка! Я отпущу эту мелюзгу, а ты задуешь свечу. Сговорились, а?

В другой его руке ярко блеснул остро отточенный кривой нож.

— Ты добренькая! Послушай, как пищат. Жалко ведь!

— Отпустите их! — не выдержав, крикнула Поля.

Человек, похожий на медведя, сделал шаг вперёд, скаля в ухмылке длинные жёлтые зубы.

— Даром тут ничего не получишь, ясно тебе! Гаси свечу и считай, что мы сговорились.

— И не думай гасить свечу, — шепнул за плечом Алька.

— A-а, не хочешь?! Что ж, поторгуемся. — Страшный человек поднял свой кривой нож, — Сейчас увидишь, как эта мелочь посыплется на землю. Будут ползать у твоих ног, как черви. Думаешь, мало я их покалечил? Не сосчитать сколько!

Он занёс свой кривой нож. Послышался полный смертельного ужаса стон маленьких эльфов. Поля, даже не успев подумать, не отдавая себе отчета, что она делает, ударила свечой по волосатой оскаленной морде.

Человек-медведь дико взвыл. Часть его лица отвалилась вместе с челюстью и жёлтыми клыками.

Он выпустил эльфов, и они бросились к Поле, ничуть не боясь огонька её свечи.

Нож, который Поля тоже задела свечой, расплавился и тяжёлыми блестящими каплями пролился куда-то вниз, сжигая траву. Человек-медведь с хриплым воем отступил в туман, прикрывая лицо волосатой рукой.

Эльфы окружили ребят цветным облаком.

— Вы спасли нас! Чудесная свеча! Добрая девочка! Волшебная свеча!

— Никакая она не волшебная, — смутилась Поля. — Просто в сундуке лежала.

Поля почувствовала на лице множество поцелуев, лёгких, влажных, пахнущих цветами.

— Где моя тарелочка? Кружечка! Моя кружечка потерялась! — послышались тонкие голоса эльфов. — Летим на поляну, на цветочную поляну. Пора обедать! Суп остынет. Нет, мы успеем! Надо торопиться!

Яркое облако устремилось куда-то вниз. Похоже, эльфы уже забыли про ребят.

— А свеча-то, соображаешь? — хрипло проговорил Алька и откашлялся. — Не простая это свечечка!

Поля оглянулась.

— Аль, смотри. Дверь открыта. Уйдём отсюда поскорее.

Стараясь ступать неслышно, ребята направились к открытой двери.

Из тумана выступила яблоня, вся покрытая зелёными, недозрелыми яблоками.

— У, кислятина, — пробормотала Поля, — даже зубы сводит на эти яблоки глядеть.

— Туманы, синие туманы, — чирикнула совсем молоденькая серая птичка. — Пока Великая Звезда не оттает, яблоки так и не созреют!

— Молчи, — откликнулась другая птичка, чуть постарше, но такая же серенькая с бледно-зелёным хохолком. — Ты с ума сошла! Об этом нельзя чирикать…

— Говорят, за заколдованным зеркалом…

— Да замолчишь ли ты, болтушка! — пугливо оглядываясь, прервала её птичка постарше, с хохолком.

Волны синего тумана скрыли птичек и яблоню.

— Слыхал? Какая-то звезда! Да ещё за зеркалом там что-то… — начала было Поля.

— Нашла кого слушать — отмахнулся Алька. — Эти серые тебе ещё не такое наболтают. А вот твоя свеча! Будь здорова, свечечка! Как ты этого зверюгу славно по морде съездила. Чуть пол головы не снесла. И нож… Пропали бы эльфы.

Клочья тумана совсем затянули старинный приземистый дом, похожий на берлогу, обвились вокруг колонны.

Алька потянул Полю за руку, и они, чуть пригнувшись, прошли сквозь распахнутые деревянные двери и прикрыли их за собой.

— Вниз идти нельзя, — мрачно сказал Алька. — Там и Лиса, и этот в зелёном, да ещё летучие мыши.



Глава 6

Неожиданная встреча

— А вверх идти я боюсь, может, там ещё страшнее. — Поля была готова расплакаться.

Алька взял её за руку.

— Ну, ну, — сказал он, не то утешая, не то подбадривая.