— Когда ты испробуешь на себе действие Чу-Зи, ты разом поймешь все, но, боюсь, тогда будет уже поздно! Эта штука отравит и осквернит нас — сначала душу, потом и тело! Мир обратится в кромешный маразм, из которого не будет выхода! — Лео закашлялся. «Чертов кашель. Наверное, я слишком много курю». Он пристально посмотрел на Барни. — Этот тип дал мне всего одни сутки. Ты понимаешь? Если я не признаю себя проигравшим, он сделает со мной… — Лео щелкнул пальцами.

— Но я ведь не смогу тебе помочь! — удивленно воскликнул Барни. — До Марса не успею долететь.

— Я все это понимаю, — в голосе Лео зазвучали металлические нотки. — Но ты зря думаешь, что ему удастся быстро расправиться со мною. Это может занять у него и недели, и даже месяцы! Времени вполне достаточно, чтобы найти человека, который сможет выступить на суде против них. То, что я тебе скажу, возможно, покажется чепухой…

— Свяжись со мной, когда я буду уже на Марсе.

— Всенепременно, Барни! Я знал, что ты не подведешь! — воскликнул Лео и тут же тихим голосом добавил: — И жизнь твоя вновь исполнится смысла…

— Что-что?

— Ничего, Барни, это я так.

— Нет уж, ты мне объясни!

Лео пожал плечами.

— Бог с тобой, слушай. Я прекрасно представляю твое нынешнее положение. Естественно, Рони заняла твое место.

Я следил за тобой и потому в курсе всех твоих дальнейших перемещений. Оказавшись не у дел, ты тут же помчался к своей бывшей супруге. Ты любишь ее до сих пор, чего, увы, нельзя сказать о ней. Ты хотел прихватить ее с собой. Так? Не поражайся моей осведомленности, просто я знаю тебя лучше, чем ты сам! Скажем, мне ведома подлинная причина твоего нежелания вызволить меня от Палмера Элдрича. Всю свою сознательную жизнь ты стремился только к одному — сесть в мое кресло! И вот теперь все надежды рухнули, приходится начинать жизнь практически сызнова. Ничего хорошего в этом, разумеется, нет, но в случившемся повинен только один-единственный человек — ты сам! Ты возжелал слишком многого. Уровень твоих претензий превысил уровень твоей компетенции. Ты хороший скопер, и только. Ты слишком мелочен, для того чтобы быть начальником. Отклонив вазочки Ричарда Хнатта, ты выдал себя с головой. Ты жалкий, мелочный человечишка, Барни. Прости меня за эти слова, но ничего иного сказать тебе я не могу!

— О\'кей, — кивнул Барни мрачно. — Скорее всего, ты прав.

— О! Я смотрю, ты делаешь успехи! Ты ведь действительно можешь начать все сначала! Пусть даже в такой дыре, как Файнберг-Кресчент! — Лео похлопал Барни по плечу. — Ты станешь руководителем своего отсека, выведешь его в лучшие отсеки района, и пошло-поехало! Мало того, при этом ты будешь личным агентом Феликса Блау!

— А я ведь и на самом деле мог перейти к Элдричу, — сказал Барни.

— Я в курсе. Ты поступил правильно, отказавшись! И вообще, Барни, кого волнует, что ты мог? Главное не это — главное то, что ты сделал!

— Ты считаешь, что, записавшись в добровольцы, я поступил правильно?

— Разве у тебя были какие-то альтернативы, дружище? — тихо спросил Лео.

Барни покачал головой. Он не мог ответить на этот вопрос. И Лео прекрасно понимал это.

— Когда тебе вдруг станет жалко самого себя, вспомни о том, что Палмер Элдрич хочет убить Лео… Я думаю, сама мысль об этом должна подействовать на тебя отрезвляюще. Мое положение куда хуже твоего. Разве не так?

— Да, да, конечно, — поспешил согласиться Барни, осознав вдруг одну простую истину.

Как только он начнет тяжбу с Палмером Элдричем, его собственная ситуация ничем не будет отличаться от ситуации Лео Булеро.

Перспектива ничуть не обрадовала.

* * *

Ночью он уже был на борту транспортного корабля ООН, летевшего на Марс. В соседнем кресле сидела хорошенькая, чрезвычайно испуганная брюнетка, отчаянно пытавшаяся скрыть испуг под маской деланного равнодушия. Черты ее лица были настолько правильными, что казалось, будто она сошла со страниц какого-нибудь журнала мод. Как только корабль набрал маршевую скорость, соседка представилась. Звали ее Энн Готорн. Разумеется, она могла бы уклониться от призыва, но решила не делать этого, ибо считала службу в колониях почетной обязанностью всех подлинных патриотов.

— И как же вы смогли бы уклониться? — полюбопытствовал Барни.

— Шумы в сердце, — ответила Энн. — Шумы в сердце, аритмия и пароксизмальная тахикардия.

— А как насчет тахикардии аурикулярной и вентрикулярной, не говоря уже о стенозе? — неожиданно заинтересовался Барни. В свое время он пытался обнаружить у себя хоть один из названных симптомов.

— Я могла бы представить результаты медицинских обследований, заверенные не только врачами, но и страховой компанией! — Она с интересом посмотрела на Барни. — Я смотрю, вы тоже могли отвертеться от призыва, мистер Пайерсон!

— Мистер Майерсон, — поправил ее Барни. — Все правильно. Но я отправился на Марс по своей собственной воле, мисс Готорн.

— Говорят, что все колонисты очень религиозны. Вы, вероятно, тоже слышали об этом? Кстати, к какому вероисповеданию вы принадлежите?

Барни сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Думаю, вам следует решить проблему веры прямо сейчас. Там ведь спрашивают… Они ожидают, что мы будем принимать участие в совместных службах, — она немного помолчала и добавила: — Именно для этого им и нужен наркотик Кэн-Ди. Вы, должно быть, о нем уже слышали. Он привлекает в ряды верующих массу людей. Пусть некоторые из них и создают какие-то свои культы, главной святыней в которых становятся само Кэн-Ди или эти пошлые комплекты… Но, как говорится, каждому свое. Мне подробно все описали мои марсианские родственники. Да, если не секрет, в какое место вы направляетесь? Я должна сойти в Файнберг-Кресчент, а вы?

«Вот те на!» — подумал Барни, немало удивившись.

— Там же, — сказал он вслух.

— Вполне возможно, что мы с вами попадем в один и тот же отсек, — задумчиво проговорила Энн Готорн. — Значит, так. Я принадлежу к реформаторскому направлению Неоамериканской Церкви, или, как ее еще называют, Неохристианской Церкви Соединенных Штатов Америки и Канады. Наша церковь отличается особенной древностью — уже в 300 году новой эры епископы наших праотцов принимали участие в поместных соборах, которые проходили где-то во Франции. Считать, что мы откололись от других церквей достаточно поздно, — неправда, наша церковь с самого момента своего возникновения шла своим особым путем. Таким образом, она восходит непосредственно к апостолам! — Энн важно улыбнулась.

— Я вам верю, — кивнул Барни. — Честное слово!

— В Файнберг-Кресчент есть церковь, принадлежащая нашей миссии. Соответственно, там есть и викарий, или, если угодно, священник. Надеюсь, я смогу причащаться хотя бы раз в месяц. Исповедываться по заведенным у нас правилам достаточно два раза в году. Наша церковь признает все семь таинств. Кстати, вы крещеный или нет?

Барни окончательно растерялся.

— Господь заповедал нам соблюдать два таинства, — стала объяснять Энн Готорн. — Крещение водой и Святое Причастие. Последнее совершается в память о Нем — вы должны были слышать. Тайная Вечеря…

— Да, да, конечно, я слышал об этом. Хлеб и вино, которые…

— Отведав Кэн-Ди, вы переноситесь в иной мир. Однако названный мир на деле является слабым подобием этого грубого мира, в котором мы сейчас находимся. Если же мы говорим о причастии…

— Вы меня простите, мисс Готорн, — перебил ее Барни, — но я, честно говоря, не верю в пресуществление. Для меня это слишком уж мудрено. — «Слишком многое приходится принимать на веру», — добавил он уже про себя. В чем Энн действительно была права, так это в том, что на Марсе ему так или иначе придется столкнуться с религиозными фанатиками. Их там — хоть пруд пруди, и повинно в этом все то же Кэн-Ди — старое доброе Кэн-Ди…

— Вы что, собираетесь попробовать Кэн-Ди? — спросила его Энн.

— Вы попали в точку.

— Как странно… Люди склонны верить тому, чего в действительности нет, отвергая при этом вещи совершенно очевидные! — Энн нахмурилась. — Должна предупредить вас, что эта так называемая Истинная Земля, по сути дела, является обманом чувств, и не более того!

— Я не хочу с вами спорить, — ответил ей Барни. — Тем более что метафизика меня нисколько не интересует.

— Но ведь галлюцинации ничем не отличаются от обычных снов!

— Здесь вы ошибаетесь, — возразил Барни. — Они куда ярче! Ярче и чище! — Он хотел было сравнить процесс приема наркотика с причастием, но тут же понял, что этого делать не стоит. — Кэн-Ди принимается обычно целой группой, при этом коллективными становятся и переживания. Так что это далеко не сон, мисс Готорн! Реальность сна абсолютно субъективна, именно поэтому мы и относимся к ней как к иллюзии. Крошка Пэт, в свою очередь…

— Хотелось бы мне узнать, что думают по этому поводу люди, занимающиеся производством Пэт-комплектов! — фыркнула Энн.

— Я могу ответить и за них. Для них это самый обычный бизнес. Люди, занимающиеся производством вина и просвирок, вряд ли испытывают…

— Давайте не будем об этом! — перебила его Энн. — Лучше договоримся о следующем. Я вижу, все ваши надежды так или иначе связаны с Кэн-Ди. В любом случае вы поступите так, как вам заблагорассудится. Я не пытаюсь ограничить вашу свободу. Но пообещайте мне, что вы креститесь и примете причастие в Неоамериканской Христианской Церкви! Вы можете вступить и в другую церковь — я говорю о Первохристианской Всеевропейской Церкви, которая, конечно же, тоже совершает таинства. Единожды поучаствовав в причастии…

— Делать мне больше нечего! — оборвал ее Барни. — Я буду принимать Кэн-Ди или, на худой случай, Чу-Зи. Вот и вся моя вера. Ты склонна верить тому, что идет от века, я же предпочитаю старому новое. И чем новей, тем лучше.

— Если уж быть до конца откровенной, мистер Майерсон, — нахмурилась мисс Готорн — то основная причина, побудившая меня сокрыть результаты медицинских обследований, состоит в том, что я собираюсь заняться миссионерской деятельностью. Я хочу вернуть в лоно церкви души заблудших, хочу отвлечь их от иллюзорных ценностей, вызванных к жизни Кэн-Ди, и склонить к исполнению церковных заповедей. — Она одарила Барни такой нежной улыбкой, что он не мог не улыбнуться в ответ. — Вы считаете меня глупой? Я могу сказать вам еще одну важную вещь: я нисколько не сомневаюсь, что тяга людей к Кэн-Ди связана с тем, что некогда они лишились благодати, даруемой церковью, остающейся…

— На вашем месте я оставил бы людей в покое, — сказал Барни мягко.

«И меня в том числе, — добавил он про себя. — У меня проблем и без того предостаточно. Только религиозного фанатизма и не хватает».

Впрочем, на фанатика Энн нисколько не походила, скорее наоборот — в ней было что-то на удивление мягкое и привлекательное. И в лице, и в манерах, и в речи. Барни был заметно удивлен этим обстоятельством. Удивляло его и то, что всему этому Энн научилась не где-нибудь в колониях, но именно на Терре, где люди могли думать о чем угодно, но только не о вере.

Феномен этот невозможно было объяснить ни Кэн-Ди, ни коллективными трансами. Вероятно, вера таких людей, как Энн Готорн, каким-то неведомым образом связана со всепроникающим ощущением приближающегося конца света. Страх перед будущим заставлял их искать утешение в религии. Бренности и бессмысленности своего нынешнего существования эти люди противопоставляли жизнь вечную…

«Что касается меня самого, — с грустью размышлял он, — то я, Барни Майерсон, бывший сотрудник компании „Пэт-Комплект“, до недавнего времени проживавший в невероятно престижном доме номер тридцать три, уже умер. Меня больше нет… И все же…»

Все же нечто возродилось вновь. Нравится мне это или нет.

— Жизнь марсианских колонистов вряд ли похожа на жизнь терранцев, — проговорил Барни. — Кто знает, возможно, попав туда, я… — Фразы он не закончил. Не хотелось подводить мысль к тому, что его отношение к церкви со временем могло измениться.

— Вы уж договаривайте до конца, мистер Майерсон — улыбнулась Энн.

— Давайте поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — предложил Барни. — Сначала я должен там пожить. И я, и вы. Мы начнем совершенно новую жизнь. Разумеется, если можно назвать жизнью жалкое существование колонистов. — Слова эти он произнес с такой тоскою в голосе, что ему даже стало стыдно.

— Вот и прекрасно, — невозмутимо ответила Энн Готорн. — Тогда и поговорим.

Наступила долгожданная тишина. Барни стал просматривать свежий выпуск газеты, соседка погрузилась в чтение книги. Барни склонил голову набок и посмотрел на обложку. Это был знаменитый опус Эрика Ледермана «Беспутный пилигрим», посвященный жизни колонистов. Книгу давно запретила ООН, и потому достать ее весьма непросто, тем более она стоила бешеных денег. Читать литературу такого рода на борту корабля, принадлежащего ООН, мог только по-настоящему отважный человек. Барни почувствовал невольное уважение к своей соседке.

Он еще раз взглянул на нее и тут же решил, что Энн Готорн — самая привлекательная и обаятельная из всех виденных им доселе женщин. Пусть она излишне худа, пусть на лице нет и следа косметики, пускай одета по меньшей мере странно. Впрочем, одежда сейчас ничего не значила. В конце концов, и он, и она летели навстречу неведомой новой жизни… Интересно, удастся ли им встретиться на Марсе?

Барни очень надеялся на это. Ему хотелось поскорее вкусить Кэн-Ди не с кем-нибудь, но именно с Энн. Намерения при этом он имел вполне определенные.

Глава 8

Норм Шайн протянул Барни руку.

— Привет, Майерсон! Мне поручено от имени нашего замечательного отсека встретить вас. Так сказать, добро пожаловать на Марс!

— Меня зовут Фрэн Шайн, — представилась супруга Норма, пожимая Майерсону руку. — Надеюсь, наша нора придется вам по вкусу. Ничего особенно хорошего у нас нет, но, как говорится, чем богаты, тем и рады!

Она улыбнулась, но Майерсон этого словно и не заметил. Он был мрачен, зол и подавлен, как и большинство колонистов, начинавших новую, трудную и совершенно бессмысленную жизнь.

— Только не подумайте, что мы начнем расписывать наши красоты, — усмехнулась Фрэн, — пусть это делает ООН. Мы — такие же жертвы системы, как и вы. Единственная разница в том, что мы попали сюда чуть-чуть раньше.

— Тебя послушаешь — повесишься с тоски, — угрюмо буркнул Норм.

— Разве я в чем-то соврала? — пожала плечами Фрэн. — Какой смысл было вешать лапшу на уши, тем более — новичку? Мистер Майерсон и так все понимает. Верно, мистер Майерсон?

— Так-то оно так, — согласился Барни. — Но отказываться от всех иллюзий разом мне, признаться, как-то не хочется. — Он присел на металлическую скамью, стоявшую у входа в отсек. Пескоход, доставивший его сюда, сейчас занят разгрузкой багажа.

— Простите, если чем-то обидели! — извинилась Фрэн.

— Здесь курить можно? — Барни достал из кармана пачку терранских сигарет и, заметив выражение, с которым на него посмотрели Шайны, предложил каждому из них по сигарете.

— Вы прибыли к нам в непростое время, — сказал Норм Шайн. — У нас идет обсуждение одного очень серьезного вопроса. Дебаты, как говорится, в полном разгаре. — Он выразительно посмотрел на соседей по отсеку. — Поскольку вы теперь будете жить вместе с нами, вас эта проблема не обойдет стороной. Думаю, имеет смысл ознакомить вас с ней прямо сейчас.

— Может быть, он того… Ну ты понимаешь, Норм. Скажи ему! — прошипел Тод Моррис.

— Мы можем взять с него слово, — подал голос Сэм Риган. — Видите ли, мистер Гейзерсон. Наше обсуждение касается…

— Майерсон, — поправил Барни.

— Не важно. Мы тут мозгуем над одной сложной задачей. Надо сделать выбор: либо старый добрый транслятор Кэн-Ди, либо новый, никому не ведомый Чу-Зи. Либо мы раз и навсегда распрощаемся с Кэн-Ди, либо…

— Ты подождал бы, пока мы спустимся вниз, Сэм! — прохрипел, озираясь по сторонам, Норм Шайн.

Тод Моррис придвинулся к Барни и зашептал ему на ухо:

— Кэн-Ди накрылось! Его и достать непросто, и стоит оно слишком дорого! Помимо прочего, я устал от Крошки Пэт. Она такая искусственная, такая поверхностная! У нее на уме одни шмотки! Не зря же говорится: не хлебом единым, и все такое прочее. Верно? А она? Ей бы только на каком-нибудь шикарном лимузине покататься да на пляже позагорать! Понимаете, о чем я толкую, а, Майерсон?

— Ты все правильно сказал, Тод, — согласился Норм Шайн. — Но не забывай — Майерсон пока ничего не знает. Может быть, ему самому больше ничего не надо!

— Ему придется через это пройти, — сказала Фрэн Шайн. — Мы пока не голосовали. Стало быть, должны дать Майерсону и того и другого. Выбор, соответственно, останется за ним. Впрочем, минуточку! Может быть, вы уже пробовали Кэн-Ди, мистер Майерсон?

— Один-единственный раз, — ответил Барни. — Правда, очень давно. Честно говоря, я уже ничего толком и не помню.

Тогда Кэн-Ди его угощал не кто иной, как Лео. Он обещал Майерсону дать столько Кэн-Ди, сколько тот захочет. Майерсон, однако, отказался — наркотик ему очень не понравился.

Норм Шайн покачал головой.

— Мне очень жаль, что вместо нормального разговора мы устроили балаган. Майерсон, войдите в наше положение. Кэн-Ди у нас кончилось. И теперь перед нами стоит очень непростой вопрос: что мы должны сделать — перейти на Чу-Зи или пополнить запасы Кэн-Ди? Импи Уайт, которая все это время продавала нам Кэн-Ди, пытается убедить нас, что старый друг лучше новых двух. Странно, если б она заговорила по-другому… Короче, к утру надо что-то решить. Или — или.

— Видите, как хорошо, что вы приехали именно сегодня, — улыбнулась Фрэн. — Завтра все было бы уже решено! — Она пыталась хоть немного подбодрить Барни. В мире песка, ветра и холода все держалось только на взаимовыручке.

«Что за место! — подумал с тоской Майерсон. — И это на всю жизнь…» Странный у них, однако, спор. Решение, отменить которое уже нельзя…

Устав Колониального Департамента ООН не предполагал увольнения со службы. Значит, люди, которых Барни видел сейчас, должны стать для него всем человечеством — другим в его новой Вселенной места просто нет. Впрочем, могло быть и хуже. Две женщины из трех достаточно интересные. Барни чувствовал, что интерес взаимен. Он уловил это влечение, эту тончайшую вибрацию, робкое прикосновение ауры трепетных обитательниц отсека, по-дурацки названного «Чумным Бараком». И все же…

— Выйти отсюда в принципе можно — сказала, усаживаясь на скамью, Мэри Риган, — но для этого надо принять один из наркотиков-трансляторов, мистер Майерсон. В противном случае… — Она вдруг положила руку ему на плечо. — В противном случае вам станет так тошно, что вы без лишних слов сведете счеты с жизнью.

— Да, — кивнул Барни. — Я вас понимаю. — Он слышал об этом и раньше. Соблазн покончить с собой в колониях так велик, что большинство колонистов уходило на тот свет именно таким образом.

Не случайно терранцы пытались избежать призыва любой ценой. Тем самым они боролись за собственную жизнь.

— Сегодня ночью мы должны сделать выбор — или Кэн-Ди, или Чу-Зи, — напомнила ему Мэри Риган. — Импи появится здесь в семь часов по местному времени.

— Я полагаю, теперь мы можем проголосовать, — сказал Норм Шайн. — Мне кажется, что мистер Майерсон к этому уже готов. Я не ошибся, мистер Майерсон?

— Вы правы, — согласился Барни. Пескоход к этому времени уже закончил разгрузку. Его пожитки постепенно заносило марсианской пылью… «Если не убрать сейчас, — хмуро размышлял Барни, — их поглотят хищные марсианские пески… Наверное, это даже хорошо. Тем самым прервется последняя связь с прошлым…»

Не успел он подумать об этом, как обитатели отсека разом поднялись со скамьи и стали переносить его чемоданы на транспортер, уносивший их куда-то под землю. Барни овладела странная апатия, ему было глубоко наплевать на убогое тряпье. Колонисты же относились к вещам едва ли не с трогательной заботой.

— Здесь надо жить настоящим, — с улыбкой обратился с нему Сэм Риган. — Обед, ужин, сон и так далее. Ничего не планируйте наперед, иначе долго не протянете.

Барни бросил сигарету и взял в руки один из чемоданов.

— Спасибо за совет.

— Пардон, — сказал вдруг Сэм Риган и, наклонившись, поднял окурок.

* * *

Расположившись в своеобразной кают-компании отсека или норы, как называли отсек сами его обитатели, они приступили к процедуре голосования. На часах было шесть. Общий ужин уже закончился, теперь за дело взялась посудомоечная машина.

Норм Шайн сосчитал голоса и объявил:

— Четверо — за Чу-Зи! Трое — за Кэн-Ди! Результат ясен. Остается определить, кто возьмет на себя труд сообщить об этом Импи Уайт? — Он обвел присутствующих взглядом. — Мы должны быть готовы к чему угодно. Импи наше решение вряд ли понравится.

— Давайте это сделаю я — предложил Барни.

Три супружеские четы изумленно уставились на него.

— Но ведь вы даже не знаете ее! — сказала Фрэн Шайн.

— Я скажу, что в происшедшем повинен прежде всего я, — ответил Барни. — Ведь именно я склонил чашу весов в пользу Чу-Зи. — Барни ни минуты не сомневался в том, что спорить с ним обитатели Чумного Барака не станут. Задача, за выполнение которой он взялся, была, мягко говоря, неблагодарной.

Через полчаса он уже сидел у входа в барак, покуривая и настороженно прислушиваясь к таинственным звукам марсианской ночи.

По небу, прямо над головой, пронеслось что-то сверкающее. В следующее мгновение он услышал рев тормозных двигателей. Барни сложил руки на груди, приосанился и стал готовиться к приходу гостей.

Через минуту-другую перед ним появилась невысокая коренастая женщина, одетая в просторный комбинезон из плотной ткани.

— Шайн? Моррис? Или это ты, Риган? — Она сощурилась, пытаясь получше разглядеть встречающего. В одной руке она держала инфракрасный фонарик, в другой — лазерный пистолет. — Я тебя не знаю. Говори, что все это значит!

— Давай для начала отойдем подальше от норы. Я не хочу, чтобы наш разговор кто-то слышал.

Импейшнс Уайт кивнула и пошла вслед за Барни, ни на минуту не выпуская пистолет из рук. Барни достал из кармана пиджака удостоверение личности и подал его Импи. Та какое-то время молча рассматривала его, затем, хмыкнув, вернула.

— Вон оно что. Ты и у Булеро успел поработать!

— Слушай, что я тебе скажу, Импи, — тихо начал Барни. — Чумной Барак решил перейти на Чу-Зи!

— Это еще почему?

— Не горячись. Просто прими к сведению то, что я сказал. Можешь сообщить об этом Лео — хоть напрямую, хоть через Коннера Фримэна с Венеры. В твоих услугах здесь больше не нуждаются!

— Я это обязательно сделаю! — пробормотала Импейшнс. — Чу-Зи — жуткая дрянь. Оно вызывает привыкание, токсинов в нем выше крыши и, что хуже всего, ведет куда-то не туда… — Она провела стволом пистолета перед собой. — Это совсем не Терра, это что-то уродливое и ужасное — мир-выродок, фантазия идиота! Неужели вы этого не понимаете?

В ответ Барни только пожал плечами. Что его немало удивило и позабавило, так это преданность Импи старой наркоте. После беседы с христианкой на борту корабля любые проявления фанатизма казались ему чем-то по-настоящему отвратительным. Он и прежде не особенно жаловал таких людей, теперь же, когда он познакомился с мягчайшей и тишайшей Энн Готорн, они и вовсе казались существами ущербными. При этом предмет фанатизма совершенно не важен — Барни понял это только сейчас.

— Я увижусь с тобой завтра в то же время, — заявила Импи Уайт. — Если ты сказал правду — хорошо. Если же ты вздумал вилять…

— Слушай, Импи, ты что — всучишь нам Кэн-Ди силой? Не забывай о том, что оно запрещено законом. Нам достаточно связаться с ООН, и от твоих…

— Да ты, я смотрю, еще ничего не понимаешь! — фыркнула она презрительно. — В этой части мира на Кэн-Ди держится все, и ООН это прекрасно знает! Я ведь им постоянно какую-то часть выручки отстегиваю! Если же они вздумают защищать этих проходимцев, занимающихся производством Чу-Зи…

— Ты просто-напросто перейдешь к ним, — закончил за нее Барни.

Ничего не сказав в ответ, она резко развернулась и пошла прочь. Маленькая фигурка тут же растворилась во мраке марсианской ночи. Постояв еще немного, Барни направился ко входу в нору, ориентируясь в темноте по огромной тени трактора, который, похоже, стоял тут уже целую вечность.

— Ну и как? — поинтересовался Норм Шайн, стоявший у самого входа. — А я, признаться, вылез посмотреть, сколько дырок она сделала в твоей черепушке!

— Она восприняла эту новость философски.

— Импи Уайт? — Норм захохотал. — Бизнес приносит ей миллионы скинов, приятель. Тут, знаешь, не до философии! Скажи честно, что она тебе сказала?

— Она вернется, как только получит указания из центра, — ответил Барни, спускаясь вниз.

— Да, да, это уже похоже на правду. Импи слишком мелко плавает, чтобы принимать серьезные решения самостоятельно. На самом деле все определяет один-единственный человек — Лео Булеро. Он обычно находится на Терре и…

— Я знаю.

Барни и не думал скрывать от новых соседей свое прошлое, тем более что в любую минуту они могли раскрыть пришедшее с ним дело, в котором обо всем сказано достаточно подробно.

— Я был руководителем Отдела Прогнозов «Пэт-Комплект».

— И ты, несмотря на это, проголосовал за Чу-Зи? — Норм Шайн не верил собственным ушам. — Наверное, ты с ним повздорил, так?

— Когда-нибудь я расскажу тебе все. — Он спустился вниз и вошел в кают-компанию, где дожидались обитатели Чумного Барака.

Фрэн Шайн облегченно вздохнула и проворковала:

— А я думала, она изжарит вас лазером! Наверное, вы ей приглянулись!

— Выходит, мы избавились от Импи! — улыбнулся Тод.

— Не спеши, дружище! — сказал Барни. — Это станет известно только завтра вечером.

— Вы очень смелый человек, мистер Майерсон! — воскликнула Мэри Риган. — Я буду называть вас Барни, можно? Вы подходите нам как нельзя лучше. А то у нас болото болотом!

— Ну, ну, милочка! — усмехнулась Элен Моррис. — Боюсь, мы переусердствуем. Вместо того чтобы произвести на нашего нового соседа благоприятное впечатление…

— Ничего такого у меня и в мыслях не было! — вспыхнула Мэри Риган.

— Значит, ты просто решила польстить гостю, — мягко вставила Фрэн Шайн.

— И ты туда же! — огрызнулась Мэри. — Ты, наверное, забыла о том, что первой накинулась на него не я, а ты! Представляю, как бы ты себя вела, будь вы здесь одни!

Норм Шайн кашлянул.

— Очень жаль, что мы не сможем напоследок свидеться с Крошкой Пэт! Я уверен в том, что Барни она понравилась бы. И еще. Он бы понял, что потерял, проголосовав против Кэн-Ди. — Норм внимательно оглядел колонистов. — А теперь мне хотелось бы послушать вас… Без сомнения, у некоторых из вас где-нибудь в трещине под окном или под баком с аварийным запасом воды спрятана хорошая доза Кэн-Ди. Прошу вас, друзья! Пусть наш новый, так сказать, гражданин попробует…

— Хорошо, — воскликнула Элен Моррис и тут же зарделась от смущения. — У меня немножко есть, минут на сорок — сорок пять. Но прежде чем принести, я хочу спросить: а вы уверены, что завтра мы получим это хваленое Чу-Зи? Поймите меня правильно, я принесу свою последнюю дозу, а потом придет утро…

— Тащи его сюда, все будет в порядке! — заверил Норм. Стоило Элен выйти, как он добавил: — Можете не беспокоиться, Чу-Зи уже на подходе! Сегодня днем, когда я забирал сверху мешок с солью, ко мне подошел их торговец. Вот его карточка! — Он показал присутствующим какую-то визитку и тут же спрятал в карман. — Надо только пульнуть в семь тридцать стронциевую ракету — и все дела! Они тут же спустятся к нам со своего спутника.

«Спутника!»

От неожиданности присутствующие даже повскакивали со своих мест.

— Если это так, — сказала Фрэн дрожащим голосом, — значит, они добились от ООН разрешения на свою деятельность. Интересно, может, у них и свои комплекты есть, и рекламные агенты на спутниках?

— Пока неизвестно, — ответил Норм. — Честно говоря, я и сам пока ничего не понимаю. Поживем — увидим. Вся эта пыль со временем осядет…

— Здесь, на Марсе, пыль никогда не оседает, — угрюмо заметил Сэм Риган.



Они сели в кружок. Перед ними был расставлен полный комплект Крошки Пэт, во всем своем многообразии и великолепии. Стало как-то немного грустно. Норм Шайн вздохнул и тяжело качнул головой. Они уже никогда не смогут вернуться туда… к Пэт… Хотя кто знает… Интересно, что будет при сочетании Пэт-комплекта и Чу-Зи?

И тут вдруг он ни с того ни с сего понял, что ничего хорошего не выйдет.

Скорее всего, опыт поверг бы их в смятение и уныние…

Норм снова вздохнул.

— Во время нашего путешествия мы собираемся поработать с новым приобретением Пэт. Это — книжный аниматор, — сказал Сэм Риган, обратившись к Барни Майерсону. — Эти штуки только-только начали выпускать там, на Терре. Честно сказать, мы толком и не представляем, что это такое. Может, вы нам, темным, объясните?

Барни на миг задумался и тут же стал отвечать:

— Вы должны опустить какую-нибудь книгу, например «Моби Дик», в приемное устройство. Затем поставьте переключатель «Долгое/Краткое» в одно из двух положений. Далее. Выбираете вариант версии. Их всего три: «смешная», «грустная» и «исходная». Следующий этап — выбор художника. В аниматорах среднего класса художников обычно десять-двенадцать. При покупке устройства вы можете заказать тот или иной набор. Обычно это: Дали, Пикассо, Ван Гог и тому подобное. Существуют и другие возможности, но я, признаться, как-то их подзабыл…

— Вот это блеск! — засмеялся Норм Шайн. — Этим же можно забавляться до бесконечности! Только представьте, грустная версия «Ярмарки тщеславия» в манере Джека Райта!

Фрэн вздохнула и, мечтательно закатив глаза, прошептала:

— Как сильно чувствуется, что новичок только прибыл с Терры! Твоя душа полна земного!

— Сейчас и наши души наполнятся тем же самым! — заверил Норм Шайн и взял со стола свою порцию Кэн-Ди. — Поехали! Я уже знаю, что мне делать с этим самым аниматором. Это будет полнометражный смешной мультик в манере Де Кирико, основанный на… труде Марка Аврелия «Наедине с собой»!

— Очень умно, ничего не скажешь! — фыркнула Элен Моррис. — Я предложила бы «Исповедь» Августина в стиле Лихтенштейна. Версия, разумеется, смешная!

— Я ведь серьезно! Только представьте: сюрреалистическая перспектива, полуразрушенные здания с дорическими колоннами, рухнувшими наземь. Земля, усыпанная черепами…

— Давайте не будем отвлекать друг друга, — поморщилась Фрэн. — Иначе мы окажемся там в разное время!

Барни взял свою дозу. «Конец старого мира, — подумал он, разжевывая горьковатую пластинку, — эта нора уже никогда не будет такой, как прежде. И эти люди тоже. Им придется стать другими. Если Лео сказал правду, то все изменится к худшему. Сладкие грезы сменятся беспросветным кошмаром. Впрочем. Лео явно лицо заинтересованное… Велемудрый Лео…»

Он узнал в предметах, расставленных на полу, миниатюрные копии тех образцов, которые сам лично когда-то отбирал. Еще немного — и он окажется в их мире. В отличие от колонистов ему есть с чем сравнить свои ощущения, ибо память о Земле была не просто свежа в нем — он до сих пор продолжал жить исключительно земным.

«Скоро мне придется проделать то же самое и с Чу-Зи».

Вдруг раздался радостный голос Норма Шайна.

— Барни, ты и не представляешь, насколько странное это ощущение! Ты окажешься в теле, в котором, кроме твоей собственной души, будут и души трех твоих товарищей! К чему бы ни относилась деятельность нашего тела, каждый раз нам нужно будет приходить к соглашению. Иначе тело попросту откажется повиноваться нам! Представляешь, как забавно!

— В половине случаев, — добавил Тод Моррис, — именно это и происходит.

Один за другим они заглатывали свои дозы. Барни в этом деле заметно отставал от остальных — челюсти двигались крайне вяло. Ни с того ни с сего он вдруг вскочил со своего места и, подбежав к раковине, сплюнул. «А пошли они все к черту!» — подумал он и выплюнул непрожеванную пластинку.

Этого никто не заметил. Все обитатели Чумного Барака уже находились в состоянии глубокой комы. Барни остался в полном одиночестве. В течение сорока минут нора должна принадлежать только ему.

Он принялся бесцельно бродить по комнатам.

«Я не могу сделать этого. Я не хочу глотать эту дрянь! Сейчас, во всяком случае. Что будет потом, я не знаю».

И тут в дверь позвонили.

Кто-то стоял у входа, кто-то хотел попасть в отсек. Решить, пускать или не пускать неведомого гостя вовнутрь, мог только Барни. Он поспешил наверх, надеясь, что это не сотрудники Отдела по борьбе с наркотиками. Те вмиг обнаружили бы его новых товарищей — застали бы их, как говорится, на месте преступления. Впрочем, тогда ему тоже несдобровать…

У входа стояла молодая женщина с фонарем в руке. Она была одета в мешковатый утепленный комбинезон, явно затруднявший движения.

— Здравствуйте, мистер Майерсон, — сказала она. — Вы меня помните? Я пришла к вам потому, что мне очень одиноко! Вы меня не пустите к себе? — Это была Энн Готорн. — Если я чем-то помешала вам, вы так и скажите. Тогда я зайду в другой раз — хорошо? — Голосок ее дрожал.

— Я смотрю, Марс вас потряс! — улыбнулся Барни.

— Я знаю, что это грех, — пробормотала Энн, — но я с первой же минуты прямо-таки возненавидела его! Я знаю, что лишения надо терпеть, и, поверьте, я пытаюсь смирять себя. Но у меня ничегошеньки не выходит! — Она подняла фонарь над головой. — Посмотрите вокруг! Вы видите?! Теперь у меня осталось одно-единственное желание — поскорее вернуться на Землю! Теперь я уже никого не хочу обращать в истинную веру. Я вижу, что здешним людям все это просто не нужно! Я хочу побыстрее улететь отсюда! Понимаете, мистер Майерсон, улететь! — С минуту помолчав, она печально добавила: — Понимаю всю нелепость мечты… Поэтому-то и пришла к вам.

Барни взял ее за руку и повел вниз, в ту комнату, которая с этого дня стала его новым домом.

— А где ваши соседи?

— Вышли.

— Наружу? — изумилась Энн, но в тот же миг Барни открыл дверь в кают-компанию, и девушка все поняла.

— Вон вы что имеете в виду! А почему же вы не отправились вместе со всеми? — Она закрыла дверь и наморщила свой лобик. — Вы меня просто поражаете. Я бы сделала это с радостью. Мне просто необходимо, иначе я сойду с ума! А вы вон каким непробиваемым оказались. Вам все нипочем!

— Думаю, на то существуют вполне определенные причины. Мое присутствие здесь куда более осмысленно.

— Ну да! В чем-чем, а уж в этом-то вы точно не правы! — Энн сняла неудобный комбинезон и, присев на диван, стала наблюдать, как Барни варит кофе. — Кстати говоря, в моей норе — а это всего в полумиле отсюда — весь народ отправился туда же, куда и ваши соседи. Скажите мне, мистер Майерсон, стали бы вы искать меня или нет?

— Разумеется, стал бы! — Он нашел в буфете безобразные пластиковые чашки и блюдца, поставил их на складной столик и придвинул складные стулья. — Вероятно, — задумчиво произнес он, — на Марсе Бога нет. Вместе с Террой мы оставили…

— Чушь! — воскликнула Энн, вскочив на ноги.

— Успокойтесь, мисс Готорн. Просто мне вдруг захотелось немного позлить вас. И только. Кстати, что вы сами думаете по этому поводу?

— Он всюду, ибо Он вездесущ! Он существует даже здесь! — Она обвела взглядом груду чемоданов и коробок. — Я смотрю, вы взяли с собой только самое необходимое… Что до меня, то мой багаж все еще в пути. Я отправила его тихой скоростью — на грузовике.

Энн увидела на полу стопку книг и принялась с интересом изучать названия.

— О подражании Христу — пробормотала она изумленно. — Оказывается, вы, ко всему прочему, еще и Фому Кемпийского читаете! Я очень за вас рада — это великая книга!

— Я ее купил, — смущенно заметил Барни. — Но так ни разу еще и не открывал…

— А вы попробуйте!

Она открыла книгу наугад и прочла вслух: «Знай, и малое велико, ибо даровано Им; то же, что люди привыкли почитать презренным, знак особой Его благодати».

— Прямо о нас, верно? Эта жалкая жизнь в норах. Господи, почему все так? Почему через какое-то время мы не можем вернуться назад?

Барни покачал головой.

— Колония по определению должна быть чем-то постоянным. Вспомните об острове Роанок.[11] Помните?

— Да, я понимаю, о чем вы, — кивнула Энн Готорн. — И все же я предпочла бы, чтобы Марс был большим Роаноком, все население которого разошлось по домам.

— Только для того, чтобы изжариться на медленном огне.

— Разве мы не можем проэволюционировать, как это делают богатые люди? Можно охватить Э-терапией всех — от мала до велика! — Она решительно отложила книгу Фомы Кемпийского в сторону. — Честно говоря, мне совсем не хотелось бы покрываться хитиновым панцирем! По мне, так уж лучше умереть! Скажите, мистер Майерсон, есть ли из этой ситуации хоть какой-то выход? Вы, наверное, знаете, что в соответствии с учением неохристиан все мы являемся путниками в чужой, чуждой нам земле! Теперь мы видим это и воочию: Земля изменилась настолько, что назвать ее своей ни у кого язык не поворачивается. Об этом я вообще молчу. Марс нашим никогда не будет! Что из этого следует, спросите вы? А вот что! Мы утратили свой мир! У нас больше нет дома!

— Н-да… Но ведь помимо прочего существуют и наркотики, так сказать, трансляторы. Я говорю о Кэн-Ди и Чу-Зи.

— У вас они есть?

— Нет.

Она вздохнула.

— Делать нечего. Придется возвращаться к Фоме Кемпийскому.

Книгу, однако, Энн так и не взяла. Девушка стояла, погрузившись в тягостные раздумья.

— Мистер Майерсон, а хотите, я вам скажу, что будет дальше? Или лучше так: Барни. Я не обращу в христианство ни единого человека. Обращать буду совсем не я — обращать будут меня. Главным для меня станут все эти Чу-Зи и Кэн-Ди и вообще все то, что позволяет как-то уйти от реальности. Например, секс. Марсианские колонисты настолько неразборчивы в связях, что спят со всеми подряд. Вы представляете? Со временем я стану такой же. Да что там стану! Я готова к этому уже и сейчас! Единственное, что мне мешает, — брезгливость. Меня от всего прямо тошнит! Барни, скажите честно — вы видели, что представляет собой эта планета?

— Да.

Его здешние пейзажи ничуть не удручали. В свое время он пересмотрел массу учебных фильмов об освоении Аляски и Антарктиды, из которых, помимо прочего, вынес и зримый образ фронтира. Чертополох, кучи мусора, ржавеющая техника. Здесь то же самое — фронтир, ни дать ни взять.

Энн Готорн оглянулась на дверь и тихо сказала:

— Я хотела поговорить с вами о ваших соседях и об их комплекте. Что будет, если мы похитим у них фигурку Крошки Пэт и разобьем ее на мелкие кусочки?

— Ничего не будет. Они останутся там же, где лежат, — ответил Барни. Этот факт был установлен исследователями совсем недавно. После трансляции необходимость в опорном комплекте отпадала. — Но почему вы спрашиваете меня об этом? — Вопрос предполагал наличие у задававшей известных садистских наклонностей, что никак не сочеталось с образом милой юной христианки.

— Считайте, что я — иконоборец! Я борюсь с идолами, где бы и когда бы я их ни встречала! Я скажу вам сейчас одну серьезную вещь, вы только не смейтесь. Крошка Пэт и Уолт — идолы! Самые настоящие идолы! — Немного помолчав, она продолжила: — Честно говоря, я завидую им. Религиозные чувства здесь ни при чем. Самая обычная жестокость… если уж я не могу присоединиться к ним.

— Это временное явление. Пройдет совсем немного времени, и вы станете такими же, как все. И не только вы — я тоже.

Он поставил перед ней чашечку кофе. Только теперь Барни заметил, как она стройна. Ростом Энн была практически с него, и потому она казалась тонкой, словно соломинка. Он обратил внимание и на странную форму ее носа. Его округлый кончик почему-то ассоциировался у него с чем-то нормандским или валлийским. Ухоженные поля, крошечные аккуратные домики…

Недаром Марс так ненавистен ей. Теперь уж Барни не сомневался, что предки мисс Готорн жили именно на Земле. Они любовно возделывали ее, она же одаривала их своими щедрыми плодами. Родная почва являлась, по сути, разложившимися останками тысяч и тысяч существ, некогда топтавших прах своих предшественников… Нет, не утлый прах, но жирный гумус. Ну что ж, значит, ей и карты в руки. Пусть займется огородом. Кто знает, быть может, ей удастся сделать то, что не под силу остальным. Ведь в этом деле главное — память предков, гены… И все же… почему она так подавлена? Может быть, все новички так себя чувствуют? Но тогда почему спокоен он сам? Барни вздохнул. Где-то в глубине души он был абсолютно уверен в том, что рано или поздно обязательно вернется на Землю. Ненормальной была не Энн. Ненормальным был он сам.

— Барни, а у меня есть немного Кэн-Ди! — заявила вдруг Энн. Она полезла в карман парусиновых брюк и извлекла оттуда небольшой пакетик. — Купила в своей норе. Кстати говоря, она называется Флакс Бэк-Спит. Продавец взял недорого. Он почему-то уверен, что с появлением Чу-Зи о Кэн-Ди люди забудут и думать. Я попыталась жевать, но потом, так же как и вы, выплюнула эту гадость. Реальность, как бы жалка она ни была, всегда лучше самой завлекательной иллюзии. Вы согласны со мной, Барни? Но возникает еще один вопрос. Может быть, иллюзией является как раз это? Я ничего не смыслю в философии и хочу, чтобы вы растолковали мне, что к чему. Я хочу понять, что же это такое — наркотики-трансляторы? — Она раскрыла пакет и дрожащими пальцами извлекла из него маленькую бурую пластинку. — Я больше не могу, Барни!

— Постой! — он, поставив чашку на стол, вскочил. Поздно! Девчонка проглотила наркоту. — А как же я? — спросил Барни с усмешкой. — Ты не боишься того, что там тебе будет скучно?

Он взял Энн за руку, вывел из комнаты и поспешил в кают-компанию. Там усадил девицу рядом с другими обитателями и сказал с сочувствием:

— Ты сможешь разделить свои переживания с этими ребятами. Иногда очень помогает.

— Спасибо, — промямлила Энн заплетающимся языком. Глаза ее закрылись, и тело тут же обмякло.

Барни понял, что христианочка превратилась в Крошку Пэт. Она перенеслась в мир, лишенный проблем.

Он наклонился к ней и поцеловал в губы.

— Я еще здесь, — прошептала Энн.

— В любом случае ты это забудешь.

— Постараюсь не забыть, — еле слышно пробормотала Энн Готорн и в тот же миг отчалила к берегам иного мира. Барни остался один. На полу у его ног лежало семь сброшенных физических оболочек.

Барни поспешил в комнату, где ждал горячий кофе.

«Я мог бы в нее влюбиться. Влюбиться так, как я не влюблялся еще никогда. А может быть, во всем повинно отчаяние? Оказавшись пред этой мрачной бездной, я ищу спасения в любви. Так же как другие ищут забвения в наркотиках, моя доза Кэн-Ди — это любовь. Не будь ее — и мрак сомкнется навсегда».



Барни в одиночестве попивал кофе, рассматривая свои скромные пожитки и предаваясь размышлениям, пока наконец соседи начали понемногу приходить в себя. Он поставил чашку на столик и поспешил в кают-компанию.

— Майерсон, ты что — испугался? — спросил Норм Шарп, потирая виски. — Черт! Голова аж раскалывается! — Он вдруг заметил Энн Готорн. Она лежала у стены, опустив голову на грудь.

— А это еще кто? — изумился Норм.

Фрэн с трудом поднялась на ноги.

— Она присоединилась к нам в самом конце. Подружка Барни. Они познакомились по дороге сюда — в звездолете. Она милая, но у нее есть один серьезный недостаток — шиза на почве религии! Скоро сами увидите! — Она стала рассматривать Энн. — Вроде и внешне миленькая. А я-то думала, что увижу какого-нибудь крокодила!

К Барни подошел Сэм Риган.

— Слушай, Майерсон, пусть она с тобой и живет, а? Мы с удовольствием примем ее в наши ряды! Места у нас предостаточно, вам же супругой обзавестись всяко придется. Чего тянуть с этим делом? Берите быка за рога, Барни!

Он посмотрел на Энн.

— Да она же прямо красавица! Волосы одни чего стоят!

— Что-то я тебя не пойму, Сэм. Тебе-то какая забота? — ехидно спросила Мэри Риган.

— Не твое дело! — огрызнулся Сэм.

— Я уже говорил с ней на эту тему — сказал Барни.

Присутствующие посмотрели на него с нескрываемым изумлением.

— Это очень странно — заметила Элен Моррис. — Мы только что были вместе, но она не сказала об этом ни слова. И вообще, насколько я понимаю, со времени вашего знакомства…

Фрэн Шайн перебила подругу:

— Неужели вы хотите жить с долбанутой неохристианкой, Барни? Вы просто не знаете, что это такое! У нас уже жила такая парочка. Мы вышибли их из нашей норы с год тому назад. С ними мороки столько, что и самому свихнуться впору! Этих фанатиков на Марсе полно. Вы только не подумайте, что я треплюсь. Только что я жила с ней в одном теле! Она действительно верующая. Она входит в какую-то там церковь, придерживается предписываемых правил и ритуалов, принимает таинства и все прочее… жуткая муть, доставшаяся нам в наследство от прошлого.

— Я знаю, — кивнул Барни.

Тод Моррис заметил словно невзначай:

— Поверь мне, Майерсон, Фрэн дело говорит. Мы живем слишком тесно, чтобы терпеть фанатиков. Такие вещи на Марсе не редкость. Не мы первые, не мы последние. Живи как знаешь, но не мешай жить другим — вот основа наших отношений. Иначе здесь просто невозможно. Если же появляется кто-то со своими задвигами, то пиши пропало! Для таких нора слишком мала. — Он закурил и посмотрел на Энн Готорн. — Одного не могу понять, как такая красивая девушка может стать фанатичкой!

— Как вы думаете, ей понравилось там? — спросил Барни у Элен Моррис.

— В известном смысле, да. Конечно, ее шокировало первое ощущение… Это случается со всеми. Привыкнуть к тому, что ты в теле не один, очень непросто. Приходится считаться и с другими. Впрочем, она была полна решимости научиться этому… Сейчас ей полегче — она осталась там одна.

Барни наклонился и поднял с пола маленькую куколку. На сей раз Крошка Пэт была одета в желтые шорты и красно-белую футболку. Он держал в руках Энн Готорн. Именно Энн Готорн, и никого другого. Ни один человек на свете не смог бы ответить ему, что означало на самом деле это преображение. Он знал только одно: жизнь Энн там теперь не связана с этой куклой.

— Я хочу жениться на ней — сказал он вдруг.

— На ком? — полюбопытствовал Тод. — На Крошке Пэт или на этой новой девице?

— Наверняка он имел в виду Крошку Пэт! — Норм Шайн мерзко ухмыльнулся.

— А я уверена в другом! — заявила Элен. — Ну что ж, так даже лучше. Теперь у нас будет четыре пары.

— Скажите — обратился к присутствующим Барни — где здесь можно выпить?

— Да где угодно — ответил Норм. — Джин у нас дерьмовый, зато крепкий, восемьдесят градусов.

— Я могу купить у вас бутылочку? — Барни полез в карман за бумажником.

— Мы выдаем его бесплатно. Снабженцы из ООН сбрасывают выпивку целыми цистернами. — Норм достал из кармана ключ и открыл буфет.