Он быстро прозондировал мозг Картрайта, и на его лице появилось озадаченное выражение.

— Вы уже знали. Заранее знали.

— Да.

— Это невозможно! Мы прибыли, как только это произошло. Даже Веррик еще не в курсе. Вы первый человек, не считая Корпуса телепатов, кто об этом узнал. — Он придвинулся к Картрайту. — Здесь что-то не так. Откуда вы узнали, что это должно произойти?

— Теленок с двумя головами, — туманно ответил тот. Озадаченный чиновник продолжал читать мысли Картрайта. Внезапно он прервал свое занятие:

— Теперь это не важно. Видимо, у вас есть какие-то дополнительные каналы информации. Я мог бы найти их при тщательном обследовании вашего мозга. — Он протянул Картрайту руку. — Мои поздравления. Если вы не против, то мы возьмем это место под охрану. Через несколько минут Веррик будет проинформирован. Мы должны подготовиться к этому. — Он вернул Картрайту правовую карточку. — Берегите ее. Это единственное доказательство вашего нынешнего положения.

— Догадываюсь, — согласился Картрайт, начиная снова дышать. — Думаю, я могу на вас рассчитывать. — Он спрятал карточку поглубже в карман.

— Думаю, можете. — Шеффер задумчиво облизал губы. — Как странно... Теперь вы наш руководитель, а Веррик — никто. Нам потребуется время для психологической перестройки. Некоторые молодые сотрудники Корпуса не помнят другого верховного крупье... — Он повел плечом. — Предлагаю вам первое время побыть поближе к Корпусу. Мы не можем оставаться здесь, многие люди в Батавии присягали на верность именно Веррику, а не его должности. Нам придется всех прозондировать и отсеять подозрительных. Веррик использовал этих людей для контроля над Холмами.

— Меня это нисколько не удивляет.

— Веррик довольно прозорлив. — Шеффер окинул Картрайта оценивающим взглядом. — В то время, когда он занимал должность верховного крупье, на него несколько раз готовились покушения. Но у нас всегда кто-то был внедрен в организацию. Пришлось повозиться, но полагаю, что мы для этого и существуем.

— Я рад, что вы прибыли, — признался Картрайт. — Когда я услышал шум, то подумал, что это Веррик.

— Это вполне мог быть он, если бы мы его заблаговременно предупредили. — Глаза Шеффера зловеще блеснули. — Если бы не старшие телепаты, то, вполне возможно, мы сначала сообщили бы эту новость ему, а потом уж направились сюда. В этом большая заслуга Питера Вейкмана. Он напомнил нам об ответственности и долге.

Картрайт взял на заметку это имя. Надо будет взглянуть на этого Питера Вейкмана.

— Направляясь сюда, — медленно продолжал Шеффер, — мы перехватили мысли большой группы людей, очевидно вышедших из этого здания. Они думали о вас и об этом месте.

Картрайт мгновенно насторожился:

— И что?

— Они удалялись от нас, поэтому мы не смогли узнать побольше. Они думали что-то о космическом корабле. Что-то о долгом перелете.

— Вы говорите как правительственный предсказатель.

— Их окружало плотное облако возбуждения и страха.

— Не могу вам ничего по этому поводу сказать, — с нажимом произнес Картрайт. — Я ничего об этом не знаю. И с легкой иронией добавил: — Наверное, какие-нибудь кредиторы.



А во дворе Общества ходила кругами Рита О’Нейл. Она чувствовала какую-то опустошенность. Великий момент настал и прошел, сразу же став историей.

Рита посмотрела на небольшой простенький склеп с останками Джона Престона. Темное уродливое тельце лежало в пожелтевшем, засиженном мухами пластиковом саркофаге. Маленькие, изувеченные артритом ручки сложены на птичьей груди, на закрытых глазах — теперь уже ненужные очки. Тщедушный горбатый человечек... Склеп был покрыт пылью, вокруг валялся мусор. Затхлый ветерок перегонял его с места на место. Никто не навещал останки Престона. Склеп был забытым одиноким памятником, заброшенным глиняным сооружением...

А в полумиле отсюда, у летного поля, из старых автомобилей выходили люди. На стартовой площадке стоял потрепанный грузовой корабль. Люди неуклюже поднимались по узкому металлическому трапу и исчезали внутри.

Фанатики отправлялись в путь. Они собирались найти в глубинах космоса мифическую десятую планету Солнечной системы, легендарный Пламенный Диск, мир Джона Престона, затерявшийся в пустоте.

Глава 3

Картрайт не успел еще добраться до здания Директората в Батавии, а новость уже вырвалась на волю. Пока скоростная межконтинентальная ракета переносила его через южную часть Тихого океана, он сидел, не отрывая взгляда от телевизионного экрана. Под ним раскинулся голубой океан с бесконечным множеством черных точек: это были плавучие домики из пластика и металла, в которых жили семьи азиатов. Эта хрупкая цепочка протянулась от Гавайев до Цейлона.

Экран телевизора жил сенсационной новостью. Мелькали лица, кадры сменялись с головокружительной быстротой. Вспоминалась история десятилетнего правления Веррика: записи, показывавшие массивного, с густыми бровями бывшего верховного крупье, сопровождались текстом, повествующим о его деятельности. О Картрайте говорили мало и неопределенно.

Он мысленно рассмеялся, чем всполошил сопровождавшего его телепата. Кроме того что он каким-то боком связан с Обществом Престона, о нем никто ничего не знал. Стали рассказывать о самом Обществе, но материалов было мало. Показали фрагменты из жизни Джона Престона: вот маленький хрупкий человечек плетется из Информационной библиотеки в обсерваторию, пишет книгу, собирает бесконечные факты, тщетно спорит, теряет свою ненадежную классификацию и в конечном итоге опускается на дно и умирает в безвестности. Появляется скромный склеп. Проходит первое собрание Общества. Начинают издаваться полубредовые-полупророческие произведения Престона.

Картрайт надеялся, что это все, что они сумели пронюхать об Обществе. Он мысленно молился, чтобы его надежды сбылись, и не отрывал взгляда от экрана телевизора.

Теперь он стал высшей властью в системе девяти планет. Он был верховным крупье, его охранял Корпус телепатов, в его распоряжении находились большая армия, флот и полиция. Он оказался полноправным администратором системы случайностей — Колеса Фортуны, огромного аппарата классификации, всех игр, лотерей и образовательных учреждений.

А еще существовали пять Холмов, пять индустриальных центров, которые поддерживали социальную и политическую системы.

— Как далеко зашел Веррик? — спросил он майора Шеффера.

Шеффер заглянул к нему в мозг, чтобы понять, что именно интересует Картрайта.

— О! Он действовал довольно успешно. К августу он бы уже устранил случайный выбор и разрушил всю структуру М-игры.

— А где он сейчас?

— Он вылетел из Батавии на Холм Фарбен, там его позиции наиболее сильны. Он будет действовать оттуда. Мы уже кое-что знаем о его планах.

— Я вижу, что вы — ценное приобретение.

— Корпус телепатов был создан сто шестьдесят лет тому назад. За это время мы оберегали пятьдесят девять верховных крупье. Из этого числа одиннадцать человек мы спасли от Отбора.

— Как долго они находились у власти?

— Одни — всего несколько минут, другие — несколько лет. Веррик продержался почти больше всех, но рекорд у старика Мак-Рея: тот занимал должность целых тринадцать лет, до семьдесят восьмого года. В его времена Корпус задержал свыше трехсот убийц, но без его помощи нам бы это не удалось. Это была хитрая лисица. Иногда мне кажется, что он и сам был телепатом.

— Корпус телепатов, чтобы меня охранять, — задумчиво пробормотал Картрайт, — и выбранные убийцы, чтобы меня убить.

— За один раз один убийца. Конечно, вы можете пасть от руки не санкционированного Конвентом убийцы-любителя. Какой-нибудь псих с личной обидой. Но такое случается редко. Кроме утраты правовой карточки, он ничего не добьется. Он будет нейтрализован политически, ему будет запрещено становиться верховным крупье. Ну, а дальше — очередной поворот Колеса Фортуны. И ваше время кончится.

— Как долго я смогу продержаться?

— Думаю, недели две.

Две недели, а Веррик весьма силен... Конвент Отбора не соберется так сразу по желанию одного человека, жаждущего власти. Веррик должен прежде все как следует организовать. И этот эффективный и согласованный механизм примется засылать в Батавию одного убийцу за другим до тех пор, пока он, Леон Картрайт, не будет уничтожен.

— В вашей голове какая-то странная мешанина, — сказал Шеффер. — Обычный страх переплетается с неким чувством, в котором я не могу разобраться. Что-то связанное с космическим кораблем.

— Вам разрешено зондировать мозг в любой момент, когда вы захотите?

— Я ничего не могу с этим поделать. Когда я сижу, болтая с вами, то не могу не слышать всего того, что происходит у вас в голове. Когда вокруг находится много людей, ваши мысли становятся расплывчатыми, как бормотание в хоре голосов. Но сейчас мы с вами сидим вдвоем.

— Корабль уже в пути, — сказал Картрайт.

— Он далеко не уйдет. Как только он сядет на первой же планете, на Марсе, Юпитере или Ганимеде...

— Корабль полетит дальше. Мы не собираемся создавать еще одну колонию.

— Вы слишком многого хотите от этого древнего потрепанного рудовоза.

— Все, что у нас было, мы вложили в него.

— Думаете, вы сможете продержаться достаточно долго?

— Надеюсь.

— Я тоже, — бесстрастно произнес Шеффер. — Кстати, — он показал на цветущий остров прямо по курсу, — когда мы приземлимся, вас будет ждать агент Веррика.

— Уже? — простонал Картрайт.

— Это не убийца. Конвент Отбора еще не собирался. Этот человек присягал на верность лично Веррику, он из его личного персонала. Его имя Герб Мур. Его обыскали, но никакого оружия не нашли. Он хочет просто поговорить с вами.

— Как вы об этом узнали?

— В течение нескольких последних минут я связывался со штаб-квартирой Корпуса телепатов. Информация переходит от одного телепата к другому, получается этакая цепочка. Вам не о чем беспокоиться, по крайней мере двое из нас будут рядом с вами во время разговора.

— А если я не хочу разговаривать с ним?

— Ваше право.

Когда корабль начал опускаться на магнитные захваты, Картрайт выключил телевизор.

— Что бы вы мне порекомендовали?

— Поговорите с ним. Выслушайте, что он вам скажет. Возможно, это подскажет вам, с чем придется столкнуться.



Герб Мур оказался симпатичным блондином лет тридцати с небольшим. Когда Картрайт, Шеффер и еще два телепата из Корпуса вошли в большой холл Директората, он грациозно поднялся со своего места и громко сказал:

— Приветствую.

Шеффер распахнул дверь в личные апартаменты верховного крупье и отступил в сторону, пропуская Картрайта. Новый верховный крупье впервые осматривал то, что досталось ему в наследство. Он застыл на пороге с перекинутым через руку плащом, завороженный открывшимся ему видом.

— Да, это не то, что мой прежний офис, — наконец вымолвил он.

Медленно обходя кабинет, он осторожно притронулся к полированной поверхности письменного стола из красного дерева:

— Странно... Я размышлял о том, что власть может то, может это. Однако все мои мысли были довольно абстрактными, но вид этих ковров, этого стола...

— Это не ваш стол, — заметил майор Шеффер. — Это стол вашей секретарши, Элеоноры Стивенc. Бывшей телепатки.

— О! — Картрайт покраснел. — Ну и где же она сама?

— Уехала вместе с Верриком. Интересная ситуация. — Шеффер закрыл за собой дверь, оставив Герба Мура ожидать в роскошном холле. — Она была новичком в Корпусе, пришла туда после того, как Веррик стал верховным крупье. Ей только что исполнилось семнадцать, и Веррик был первым человеком, на которого она начала работать. Через пару лет она поменяла, как мы говорим, должностную присягу на личную. Когда Веррик перестал быть верховным крупье, она собрала свои вещички и последовала за ним.

— Значит, у Веррика есть свой телепат.

— В соответствии с законом ее лишили этой способности. Интересно, как можно было добиться такой преданности? Насколько мне известно, интимной связи у них не было. На самом деле она была любовницей Мура, молодого человека, ожидающего за дверью.

Картрайт принялся бродить по помещению, рассматривая шкафы с документами, массивные устройства случайного выбора, стулья, письменные столы, непрерывно меняющиеся узоры на стенах.

— А где мой кабинет?

Шеффер толчком открыл тяжелую дверь. Он вместе с двумя другими телепатами из Корпуса провел Картрайта через несколько контрольных устройств и защитных блоков в ничем не примечательную комнату со стенами из прочного рексероида.

— Большой, но не роскошный, — сказал Шеффер. — Веррик мыслил трезво. Когда он сюда пришел, здесь была сплошная восточная эротика: кругом возлежали девочки для развлечений, уйма выпивки, диванчики, постоянная музыка и меняющееся цветовое оформление. Веррик вымел все это, отправил девочек в марсианские рабочие лагеря, сорвал всю мишуру и построил это. — Шеффер постучал по стене, и она издала глухой звук. — Добрых двадцать футов рексероида. Не боится бомбежки, не поддается режущим инструментам, защищает от радиации. Здесь есть своя вентиляция, автономная система контроля за влажностью и температурой, запас продовольствия. — Он открыл стенной шкаф. — Взгляните.

В шкафу оказался настоящий небольшой арсенал.

— Веррик умел обращаться с любым видом оружия. Раз в неделю мы отправлялись в джунгли и палили по всему, что попадалось на глаза. Посторонний может войти в кабинет только через ту дверь, через которую мы вошли. Или... — Шеффер пробежал рукой по одной из стен. — В хитрости Веррику не откажешь. Он сам спроектировал все это и строго следил за исполнением. Когда перестройка была закончена, он всех рабочих отправил в лагеря. Это чем-то напоминает времена фараонов. В последние часы строительства люди из Корпуса телепатов сюда не допускались.

— Почему?

— Веррик устроил тут кое-что, чем не собирался пользоваться, пока был верховным крупье. Однако мы сумели прощупать мозг нескольких рабочих, пока их грузили на транспорт. Телепаты становятся очень любопытны, когда от них что-то скрывают. — Он отодвинул в сторону панель на стене. — Это тайный ход для Веррика. Ведет наружу. Но по нему можно пройти и сюда.

Картрайта прошиб пот. Проход открывался позади большого стального письменного стола; нетрудно было представить, как убийца появляется прямо за спиной нового верховного крупье.

— Что вы предлагаете? — спросил он. — Замуровать его?

— Мы устранили опасность, — заверил Шеффер. — Усыпали весь пол в проходе капсулами с ядовитым газом. Убийца погибнет еще до того, как доберется до двери. — Шеффер повел плечом. — Об этом можно не беспокоиться.

— Хорошо, я так и сделаю, — сумел выдавить из себя Картрайт. — Есть еще что-нибудь, что мне было бы полезно узнать?

— Вам бы следовало выслушать Мура. Он высококлассный биохимик, своего рода гений. Руководит научными исследованиями в лабораториях Фарбена. Появился здесь впервые за много лет. Мы попытались прозондировать его мозг, чтобы узнать побольше о его работах, но его мысли для нас оказались слишком сложны с точки зрения технических терминов.

Один из телепатов, невысокий мужчина с усиками и редеющими волосами, включился в разговор:

— Интересно было бы узнать, Мур умышленно использует профессиональный жаргон, чтобы запутать нас?

— Это Питер Вейкман, — представил его Шеффер. Картрайт и Вейкман пожали друг другу руки. Рука телепата была хрупкой и вялой, в ней не чувствовалось той силы, с которой Картрайт привык сталкиваться у неклассифицированных рабочих. Трудно было поверить, что именно этот человек взял на себя руководство Корпусом телепатов и вовремя лишил Веррика поддержки.

— Спасибо вам за помощь, — сказал Картрайт.

— Всегда к вашим услугам. Но я это делал не ради вас именно. — Телепат с интересом взглянул на собеседника. — А как становятся престонитами? Я не читал его книг. Их, кажется, три?

— Четыре.

— Престон был довольно странным астрономом, который использовал обсерваторию только для того, чтобы найти свою планету, правильно? После него ее долго искали, но так и не нашли. Престон отправился на ее поиски на своем корабле и погиб. Да, я однажды пролистал «Пламенный Диск». Человек, который дал мне эту книгу, был настоящим сумасшедшим. Я попробовал прозондировать его мозг и обнаружил там только хаотический сгусток эмоций.

— А у меня? — в упор спросил Картрайт.

На какое-то время установилась полнейшая тишина. Все три телепата пытались прозондировать мозг Картрайта; он же попробовал сконцентрироваться на стоящем в углу телевизоре и не обращать на них внимания.

— Почти то же самое, — наконец сказал Вейкман. — Вы словно помешаны на вашем Обществе. В М-игре важно придерживаться «золотой середины» Аристотеля. А вы все поставили на этот космический корабль. Все или ничего, и если с кораблем что-то случится, вы погибли.

— С ним ничего не случится, — резко ответил Картрайт. Такая уверенность удивила всех трех телепатов.

— Во вселенной случайностей ничего нельзя предвидеть, — сухо заметил Шеффер. — Возможно, корабль погибнет. А возможно, и дойдет до своей цели.

— Интересно, останется ли у вас уверенность в успехе после разговора с Муром? — добавил Вейкман.



Когда Картрайт и Вейкман вышли в холл, Герб Мур легко вскочил на ноги.

— Садитесь, — предложил Картрайт. — Мы поговорим здесь. Мур продолжал стоять.

— Я не отниму у вас много времени, мистер Картрайт, — сказал он. — Я знаю, что у вас еще очень много дел.

Вейкман хмыкнул.

— Что вам нужно? — спросил Картрайт.

— Обрисуем ситуацию. Вы здесь, Веррик в отставке. Теперь бразды правления системой в ваших руках. Правильно?

— Его стратегия, — задумчиво сказал Вейкман, — заключается в том, чтобы убедить вас, что вы любитель. Это мы выяснили вполне точно. Он хочет заставить вас думать, что вы всего лишь уборщик, забравшийся в кресло босса, пока тот отлучился.

Мур начал расхаживать по холлу. Его щеки пылали от возбуждения, из него полился поток слов, который сопровождался оживленной жестикуляцией:

— Риз Веррик был верховным крупье десять лет. Каждый день на него покушались, но он сумел уцелеть. Главное — Веррик грамотный лидер. Он выполнял работу намного более эффективно и умело, чем все предыдущие верховные крупье, вместе взятые.

— За исключением Мак-Рея, — заметил Шеффер, входя в холл. — Не забывайте и о нем. — Глаза Шеффера заметно потеплели. — Старый добрый Мак-Рей...

Картрайт почувствовал внезапную слабость. Он опустился в кресло, которое тотчас приняло форму, соответствующую его фигуре. Спор продолжался без него; словесная перепалка двух телепатов и защитника Веррика казалась отдаленной и нереальной. Как Картрайт ни пытался, он не мог уловить суть разговора.

Во многих отношениях Герб Мур был прав. Он, Картрайт, ввалился в чужой кабинет, ввязался в чужие проблемы, занял чужое место. У него проскочила смутная мысль о корабле. Где он сейчас находится? Если все идет как задумано, то он уже должен быть где-то между Марсом и поясом астероидов. Прошли ли они таможню? Он посмотрел на часы. В этот момент корабль должен был уже пойти на ускорение.

Резкий голос Мура вернул его к действительности. Картрайт выпрямился и открыл глаза.

— Хорошо! — возбужденно сказал Мур. — Новость уже разнеслась. Конвент, вероятнее всего, соберется на Холме Вестингауз; там достаточно гостиниц, чтобы разместить всех.

— Да, — согласился Вейкман. — Это обычное место для сбора убийц. Там уйма дешевых номеров.

Вейкман и Мур принялись обсуждать Конвент Отбора. Картрайт неуверенно встал.

— Я хочу поговорить с Муром, — сказал он, обращаясь к телепатам. — Оставьте нас на время.

Те молча посовещались, затем направились к двери.

— Будьте спокойней, — предупредил его Вейкман. — Сегодня у вас было слишком много эмоций. Ваш таламический индекс довольно высок.

Картрайт закрыл за ними дверь и повернулся к Муру:

— А теперь давайте расставим все точки над «i».

— Как скажете, мистер Картрайт, — усмехнулся Мур. — Вы — босс.

— Я не ваш босс.

— Да, это так. Некоторые из нас остались верны Ризу. Некоторые из нас не дадут ему упасть.

— Вы очень заботитесь о нем.

Выражение лица Мура показало, что так оно и есть.

— Риз Веррик — великий человек, мистер Картрайт. Он совершил много великих дел. У него большой размах. — Мур расплылся в улыбке. — И он исключительно рационален.

— Чего вы от меня хотите? Желаете, чтобы я вернул ему его место? — Голос Картрайта дрожал от эмоций. — Я не собираюсь сдаваться! И мне плевать, рационально это или нет! Я пришел сюда, и я здесь и останусь. Вам не удастся запугать меня! И вы не сумеете выставить меня на посмешище!

Картрайт сорвался на крик и тут же попытался взять себя в руки. Герб Мур широко улыбался.

Картрайту внезапно пришло в голову, что этот парень годится ему в сыновья.

«Ему не более тридцати, а мне уже шестьдесят три. Он всего лишь мальчишка, одаренный мальчишка...»

Картрайт попытался унять дрожь в руках, но так и не смог этого сделать. Он был возбужден, слишком уж возбужден. И еще ему было страшно.

— Вам не справиться со всем этим, — спокойно сказал Мур. — Это не ваша стихия. Кто вы такой? Я просмотрел записи в архивах. Вы родились пятого октября две тысячи сто сорокового года неподалеку от Имперского Холма. Там и прошла вся ваша жизнь. Сейчас вы впервые оказались на этом полушарии, в одиночестве, словно брошенный на чужой планете. Вы десять лет получали весьма условное образование с помощью департамента благотворительности Имперского Холма. Вы никогда ни в чем не блистали. В высшей школе вы бросили курс символизации и перешли на отделение ручного труда. Вы занялись настройкой и ремонтом электронной аппаратуры и прочей техники. Какое-то время вы пробовали заняться печатным делом. Работали на орудийном заводе механиком. Пробовали внести усовершенствования в схему отображения случайных процессов, но Директорат отклонил ваши предложения как тривиальные.

— Несколькими годами позже эти предложения были применены в самом Колесе Фортуны, — с трудом возразил Картрайт.

— Но о вашем авторстве никто и не вспомнил. Вы обслуживали Колесо Фортуны в Женеве и видели свои усовершенствования в действии. Более пяти тысяч раз вы пытались выиграть классификацию, но вам недоставало теоретических знаний. В сорок девять лет вы бросили это занятие. А когда вам исполнилось пятьдесят, присоединились к этой сумасшедшей команде, Обществу Престона.

— Я посещал их собрания в течение шести лет.

— В те времена Общество было немногочисленным, и в конце концов вы были избраны его президентом. Все ваше время и все ваши деньги были брошены на этот бред. Это стало вашим движущим мотивом, вашей манией. — Лицо Мура так просияло, словно он решил запутанное уравнение. — И вот вы ухватились за новое место! Верховный крупье, стоящий над всем человечеством, над миллиардами людей... Бесконечные возможности распоряжаться людьми и вещами единственной, может быть, цивилизации во Вселенной. И вы на все это смотрите лишь как на возможность расширить ваше Общество.

У Картрайта перехватило дыхание.

— Что вы собираетесь делать? — нажимал Мур. — Издавать миллиардными тиражами трактаты Престона? Развесить по всей системе его объемные портреты? Поставить статуи? Открыть музеи, полные его одежды, вставных зубов, ботинок, обрезков ногтей, пуговиц и прочих реликвий? У вас уже есть один памятник: его бесценные останки в заброшенном склепе в трущобах Имперского Холма. Выставленные кости, мощи святого, которые можно потрогать и которым можно молиться.

Вы это планируете: новую религию и нового бога для поклонения? Вы хотите создать целый флот и отправить бесчисленную армаду кораблей на поиски его мифической планеты? — Мур заметил, что Картрайт вздрогнул и побледнел, и продолжил наступление: — Мы все должны будем проводить время, перепахивая космос в поисках его Пламенного Диска, или как вы там его называете? Вспомните Робина Питта, верховного крупье номер тридцать четыре. Девятнадцатилетнего гомосексуалиста и психопата. Он всю жизнь прожил с матерью и сестрой. Он читал древние книги, малевал картины и записывал поток собственного психопатического сознания.

— Это были стихи.

— Он пробыл верховным крупье всего одну неделю, затем, слава богу, Конвент Отбора достал его. Он бродил по окрестным зарослям, собирал цветы и писал сонеты. Вы об этом читали. А может, это было уже при вас, ведь вы достаточно стары.

— Мне было тринадцать, когда его убили.

— Помните, что он планировал для человечества? Вспомните. Почему существует процесс Отбора? Вся система Колеса Фортуны защищает нас; она по случайному принципу поднимает и низвергает людей, выбирает случайных людей через случайные интервалы времени. Никто не может получить власть и удержать ее: никто не знает, каков будет его статус в следующем году, даже на следующей неделе. Никто не может планировать стать диктатором: все приходит и уходит в соответствии со случайными событиями. Отбор защищает нас еще кое от чего. Он защищает нас от некомпетентности, дураков и сумасшедших. Мы в полной безопасности: никаких деспотов и никаких придурков.

— Я не придурок, — прохрипел Картрайт.

Его удивил звук собственного голоса. Он был слабым и жалким, в нем не было и тени уверенности. Улыбка Мура расплылась еще шире; он чувствовал себя хозяином положения.

— Мне потребуется время, чтобы освоиться, — неуверенно закончил Картрайт. — Мне просто нужно время.

— Думаете, что вы сможете освоиться? — поинтересовался Мур.

— Конечно!

— А я вот в этом не уверен. У вас есть примерно двадцать четыре часа. Столько нужно, чтобы Конвент собрался и определил подходящего претендента. А уж выбор у них будет.

— Почему? — вздрогнул всем своим тщедушным телом Картрайт.

— Веррик пообещал тому, кто вас убьет, миллион долларов золотом. Обещание остается в силе до тех пор, пока не будет достигнута цель, то есть пока вас не убьют.

Картрайт слышал еще какие-то слова, но их значение уже не доходило до его сознания. Он едва заметил, что в холле появился Вейкман и направился к Муру. Тихо переговариваясь, они вышли.

Фраза о миллионе долларов леденящим кошмаром просачивалась в мозг и пропитывала его.

От желающих не будет отбоя. С такими деньгами любой бродяга может купить на черном рынке какую угодно классификацию. Лучшие умы системы сделают ставки на его жизнь или смерть, ведь это общество, которое живет постоянной игрой, в котором идет непрекращающаяся лотерея.

Вейкман вернулся, покачивая головой.

— Ну и баламут! У него в мозгу столько разных дикостей, что мы не все сумели уловить. Что-то про тела, бомбы, убийц, случайность. Он уже ушел. Мы отправили его восвояси.

— То, что он сказал, правда, — выдохнул Картрайт. — Он прав, мне здесь не место. Я не подхожу для этой роли.

— Его стратегия и заключалась в том, чтобы заставить вас думать именно так.

— Но это правда! Вейкман неохотно кивнул:

— Знаю. Поэтому-то его стратегия так хороша. Думаю, у нас тоже есть хорошая стратегия. Вы узнаете об этом в свое время. — Внезапно он схватил Картрайта за плечо. — Лучше присядьте. Я налью вам выпить. Веррик оставил здесь настоящее шотландское виски, целых два ящика.

Картрайт молча помотал головой.

— Успокойтесь. — Вейкман вынул из кармана носовой платок и промокнул лоб. Его руки дрожали. — А я бы выпил, если вы не против. После зондирования такого мощного патологического потока мне это необходимо.

Глава 4

Тед Бентли стоял у двери на кухню и вдыхал ароматы готовящейся еды. Дом Дэвиса был уютным и веселым. Сам Ал Дэвис, вполне всем довольный, сидел с босыми ногами на полу гостиной перед телевизором и с серьезным видом смотрел рекламу. Его жена, хорошенькая шатенка Лора, готовила ужин.

— Если это протин, — сказал ей Бентли, — то это лучшая маскировка, которую я когда-либо нюхал.

— Мы никогда не пользуемся протином! — воскликнула Лора. — Мы попробовали его в первый год, когда поженились, но он же чувствуется, чтобы они с ним ни делали. Конечно, натуральные продукты покупать безумно дорого, но они того стоят. Протин — для неклассифицированных.

— Если бы не протин, — вмешался Ал, услышав ее, — то неклы вымерли бы от голода еще в двадцатом веке. Вечно ты разносишь сомнительные сплетни. Позволь мне просветить тебя.

— Давай, — согласилась Лора.

— Протин — это вовсе не натуральная водоросль. Его начали выращивать в искусственных прудах на Ближнем Востоке, а потом он переселился в различные природные водоемы.

— Знаю. Думаешь, я не вижу эту гадость каждое утро, когда захожу в ванную? Она там повсюду: на раковине, на трубах, на ванне, даже на... унитазе.

— Он также покрыл все Великие Озера, — поучительно сказал Ал.

— Ну а это не протин, — сказала Лора Теду. — Это настоящий ростбиф, настоящая молодая картошка, зеленый горошек и булочки.

— С того времени, как я был тут в последний раз, вы стали жить значительно лучше, — заметил Бентли. — Что произошло?

Хорошенькое личико Лоры стало довольным.

— Разве ты ничего не слышал? Ал перепрыгнул сразу через класс. Он выиграл на правительственном Колесе Фортуны; мы с ним готовились каждый вечер, когда он возвращался с работы.

— Я никогда не слышал, чтобы кому-нибудь удалось обыграть Колесо Фортуны. Об этом говорили по телевизору?

— Вообще-то да, — обиженно нахмурилась Лора. — Этот ужасный Сэм Остер только об этом и говорил в течение всей своей программы. Это тот пустобрех, который имеет столько поклонников среди неклов.

— Не знаю такого, — признался Бентли.

На экране телевизора пожаром полыхали огни рекламы. Надписи застывали на какое-то время, потом медленно уплывали и сменялись новыми. Реклама считалась высшей формой искусства, ее делали первоклассные специалисты. Сюжеты поражали гармонией цвета, ритма, композиции и невероятной жизненностью, стирающей все барьеры между изображением и реальным миром. Сама неутомимая жизнь, пульсируя, перетекала с экрана в уютную гостиную Дэвиса. Из встроенных в стену высококачественных динамиков лились различные комбинации звуков, сопровождавших рекламу.

— Конвент, — объявил Дэвис, указывая на экран. — Приглашают претендентов и обещают приличный приз.

На экране вспыхнул водоворот огней и переплетение цветных нитей — эмблема Конвента Отбора. Узор рассыпался, обломки застыли, а потом образовали новую комбинацию. Затанцевали на экране разноцветные шары, сопровождаемые музыкой, добравшейся до самых высоких нот.

— Что там говорят? — поинтересовался Бентли.

— Могу переключить на первый канал, там тебе все подробно объяснят.

Вошла Лора, неся столовое серебро и фарфор.

— Не надо нам первого канала; его смотрят только неклы. Это им надо все разжевывать, а для нас существует вот этот.

— Ты не права, дорогая, — серьезно возразил Ал. — Первый канал существует для новостей и официальной информации. А этот — развлекательный. Мне он тоже нравится, но... — Он повел рукой, переключая телевизор. Яркие краски и громкая музыка исчезли. Вместо них появилось спокойное лицо диктора программы новостей. — Ну вот, а тут все то же.

Лора накрыла на стол и снова ушла на кухню.

Гостиная была опрятной и уютной, с прозрачной стеной. Внизу, расположившись вокруг Холма Фарбен, темного конуса на фоне ночного неба, раскинулся Берлин. В холодной темноте мелькали желтые огоньки автомобилей, исчезая внутри конуса, как раскаленные мотыльки в дымоходе.

— Сколько времени ты служишь Веррику? — спросил Бентли. Ал оторвался от телевизора, где рассказывали о каких-то новых экспериментах с реакторами.

— Ты о чем? А... Года три-четыре.

— Тебя это устраивает?

— Конечно. А почему нет? — Ал обвел рукой хорошо обставленную гостиную. — Кого бы это не устраивало?

— Я не об этом. На Лирохвосте у меня было то же самое. Большинство классифицированных все это имеют. Я говорю о Веррике.

Ал Дэвис пытался уловить, чего хочет Бентли.

— Я никогда не видел Веррика, — сказал он. — До сегодняшнего дня он все время находился в Батавии.

— Ты знаешь, что я присягнул Веррику?

— Ты мне это говорил еще днем. — У Дэвиса было добродушное и беззаботное лицо. — Надеюсь, это значит, что теперь ты переедешь сюда.

— Зачем?

— Ну... — заморгал Дэвис. — Тогда мы будем чаще видеть тебя и Джулию.

— Я не живу с Джулией уже полгода, — нетерпеливо оборвал его Бентли. — С этим все кончено. Она сейчас на Юпитере, какой-то служащей в рабочем лагере.

— Извини, не знал. Мы же с тобой не виделись уже пару лет. Я до чертиков удивился, когда увидел твое лицо на экране видео.

— Я прибыл вместе с Верриком и его командой. — Голос Бентли был пропитан иронией. — Когда меня уволили с Лирохвоста, я двинул прямиком в Батавию. Хотел навсегда порвать с системой Холмов. Вот и направился прямо к Ризу Веррику.

— И правильно сделал.

— Веррик надул меня! Он был уже снят, изгнан из Директората навсегда. Я знал, что кто-то накручивает цену Холмам, кто-то с огромными деньгами за спиной. Я не хотел иметь с этим ничего общего... И вот смотри, — негодование Бентли нарастало с каждым словом, — вместо того чтобы порвать со всем этим, я влип. Это самое последнее место на земле, куда бы я хотел попасть.

Лицо Дэвиса вспыхнуло.

— У меня есть много знакомых, которые тоже служат Веррику.

— Это те люди, которым наплевать, как и на чем они зарабатывают деньги.

— Ты что, набрасываешься на Веррика, потому что ему сопутствует успех? Веррик способствовал развитию этого Холма. Разве это его вина, что никто другой не может так, как он, поставить дело? Есть естественный отбор и эволюция. Те, кто не может выжить, отсеиваются.

— Это Веррик разогнал наши лаборатории.

— Наши? Слушай, ты сам теперь на стороне Веррика. — Дэвис уже начал закипать от негодования. — Ты черт знает что несешь! Веррик твой покровитель, а ты стоишь здесь и...

— Довольно, мальчики! — воскликнула Лора; ее щеки еще больше разрумянились от кухонной возни. — Ужин на столе, так что берите стулья и садитесь. Ал, сначала вымой руки и обуйся.

— Непременно, дорогая, — покорно ответил Дэвис и встал.

— Чем-нибудь помочь? — спросил Бентли у Лоры.

— Просто бери стул и усаживайся. У нас есть настоящий кофе. Я не помню, ты любишь со сливками?

— Да, спасибо, — ответил Бентли.

Он подтащил к столу два стула и угрюмо уселся на один из них.

— Да не будь таким мрачным, — сказала Лора. — Ты только посмотри, что я приготовила. Ты же больше не живешь с Джулией. Могу поклясться, что теперь ты все время питаешься в ресторанах, где подают эту ужасную пищу из протина.

Бентли вертел в руках нож и вилку.

— Ты отлично устроилась, — наконец сказал он. — Когда я видел тебя в последний раз, ты жила в общежитии Холма. Но ты тогда была еще не замужем.

— А помнишь, как мы с тобой жили вместе? — Лора начала нарезать булочки. — Насколько я помню, это длилось не больше месяца.

— Без малого месяц, — согласился Бентли, вспоминая прошлое. Запах вкусной еды, светлая уютная комната и сидящая напротив миловидная женщина несколько успокоили его. — Это было, когда ты еще служила на Лирохвосте, когда еще не лишилась классификации.

Появился Ал. Он уселся за стол, развернул салфетку и оживленно потер руки:

— Пахнет великолепно! Давайте начинать, я умираю с голоду.



Пока они ели, телевизор по-прежнему бормотал и бросал в комнату разноцветные блики. Бентли время от времени прислушивался к нему и не очень следил, о чем говорят Лора и Ал.

— Верховный крупье Картрайт объявил об увольнении двухсот служащих Директората, — сообщил диктор. — Основание: НБ.

— Низкая благонадежность, — пробормотала Лора, отпивая кофе. — Они всегда так говорят.

Диктор продолжал:

— ...подготовка Конвента идет полным ходом. Уже сотни тысяч заявок поступили в правление Конвента и его офис на Холме. Риз Веррик, бывший верховный крупье, согласился взять на себя руководство по технической подготовке того, что обещает стать самым волнующим и зрелищным событием последнего десятилетия...

— Уверен, Веррик все устроит как надо, — заявил Ал. — Он держит этот Холм в кулаке.

— А что, старик Воринг все еще председатель правления? — поинтересовалась у него Лора. — Ему ведь уже лет сто.

— Он все еще в правлении. Пока не умрет, в отставку не уйдет. Он уже как окаменелое ископаемое! Ему бы следовало уйти с дороги и уступить место молодым.

— Зато он знает об Отборе досконально, — заметила Лора. — Он заботится о поддержании моральных принципов на высоком уровне. Помню, я была еще маленькой девочкой и бегала в школу, когда убрали того верховного крупье, ну, который заикался. Появился такой симпатичный молодой человек, темноволосый убийца, и убрал такого замечательного крупье. А старик Воринг собрал тогда правление и руководил, как Иегова из старых христианских мифов.

— У него была борода, — вставил Бентли.

— Ага, длинная белая борода.

Картинка на экране телевизора сменилась. Теперь там возник огромный зал, в котором собрались участники Конвента Отбора. Почти все места были заполнены; на возвышении, в президиуме, сидели члены правления. По проходам взад и вперед сновали люди, в зале стояли шум и гам.

— Подумать только, — сказала Лора, — происходит такое важное событие, а мы здесь спокойно сидим и ужинаем.

— Это далеко отсюда, — равнодушно заметил Ал.

— ...Риз Веррик обещал выплатить миллион долларов золотом тому, кто выполнит решение Конвента. Статистики зарегистрировали рекордное количество заявок, а они все продолжают прибывать. Многие готовы попробовать свои силы в самой замечательной роли системы. Риск велик, но и ставка высока! Глаза шести миллиардов зрителей на девяти планетах прикованы к Конвенту. Кто первый выступит в роли убийцы? Кто из этого множества замечательных претендентов, представляющих все классы и Холмы, первым попытается получить за свое умение миллион долларов золотом и аплодисменты и восхищение всей цивилизации?

— А ты почему не попробуешь? — внезапно спросила Лора у Бентли. — Почему ты не подал заявку? У тебя же сейчас нет никакого занятия.

— Это не мое занятие.

Лора рассмеялась:

— Так сделай это своим занятием! Ал, у нас же есть эта большая запись, где рассказывается об успешных убийцах прошлого, об их жизни и вообще обо всем про них? Покажи ее Теду.

— Я видел, — коротко ответил Бентли.

— Разве когда ты был мальчишкой, то не мечтал вырасти и стать успешным убийцей? — Карие глаза Лоры затуманились от ностальгических воспоминаний. — Я помню, как ненавидела себя за то, что я девчонка и поэтому, когда вырасту, не смогу стать убийцей. Я тогда накупила массу разных талисманов, но они так и не превратили меня в мальчишку.

Ал Дэвис отодвинул тарелку и удовлетворенно рыгнул.

— Можно, я ослаблю ремень?

— Конечно, — сказала Лора.

Ал расстегнул ремень.

— Хороший ужин, дорогая. Я не прочь бы питаться так каждый день.

— Фактически так оно и есть. — Лора допила кофе и изящно промокнула губы салфеткой. — Еще кофе, Тед?

— ...эксперты предполагают, что для первого убийцы вероятность успеха, а соответственно, и получения миллиона долларов золотом, обещанного бывшим верховным крупье, ушедшим в отставку менее чем двадцать четыре часа назад в результате неожиданного поворота Колеса Фортуны, равна семидесяти процентам. Если первый убийца потерпит неудачу, то на второго ставки изменятся в соотношении шестьдесят к сорока. По мнению экспертов, к этому моменту Картрайт уже усилит свой контроль над армией и Корпусом телепатов, для этого ему отводят два дня. Для убийцы, особенно на первой стадии, скорость более важный фактор, чем умение. Впоследствии дело осложнится, поскольку...

— Уже, наверное, заключено множество пари, — заметила Лора. Она умиротворенно откинулась на спинку стула, держа между пальцев сигарету, и улыбнулась Бентли. — Здорово, что ты вернулся. Собираешься перевозить свои вещи сюда, на Фарбен? Пока будешь подыскивать себе подходящее жилье, можешь остановиться у нас.

— Сейчас много подходящего жилья занято неклами, — заметил Ал.

— Они теперь повсюду, — согласилась Лора. — Тед, ты помнишь то прелестное местечко неподалеку от лаборатории синтетических материалов? Такие приятные участочки с розовыми и зелеными домиками? Так вот там теперь поселились неклы, и, естественно, все запущено, грязно, повсюду стоит вонь. Это просто безобразие! Почему им не наняться на работу в рабочие лагеря? Им там самое место, а то болтаются где ни попадя.

Ал зевнул.

— Я засыпаю. — Он взял из стоящей на столе вазы финик. — Финик... Что такое, черт побери, эти финики? — Он медленно начал жевать. — Слишком сладкий. С какой это планеты? С Венеры? На вкус напоминает те сочные венерианские фрукты.

— Это из Малой Азии, — сказала Лора.

— Отсюда, с Земли? А кто занимался их мутацией?

— Никто. Это натуральный фрукт. Растет на пальмах.

— Чудны дела Твои, Господи, — с удивлением покачал головой Ал.

— А если бы кто-нибудь из твоих коллег услышал, что ты говоришь такое?! — ужаснулась Лора.

— И пусть слышат. — Ал потянулся и еще раз зевнул. — Меня это не волнует.

— Могут подумать, что ты христианин.