Филип К. Дик

«Драгоценный артефакт»

Под вертолетом Милта Бискла простирались вновь возделанные земли. Он хорошо поработал с своем регионе Марса, снова зазеленевшем, когда он реконструировал древнюю гидросистему. Весна, две весны ежегодно были привнесены в этот осенний мир песка и прыгающих лягушек, пустынный, засыпанный пылью древних времен, мрачный и безводный.

Жертва недавнего конфликта Проксимы с Террой. Скоро появятся первые эмигранты с Земли, утвердят свои заявки на участки и будут ими владеть. А он сможет уйти на пенсию. Возможно даже, вернется на Землю, чтобы забрать сюда свою семью — получив приоритет в приобретении земли — он это заслужил как инженер-реконструктор. Желтый регион прогрессировал намного быстрее, чем участки других инженеров. Он заслужил эту награду.

Наклонившись вперед, Милт Бискл нажал кнопку своего передатчика дальнего действия.

— Говорит инженер-реконструктор Желтой, — произнес он в микрофон. — Я хотел бы встретиться с психиатром. С любым, лишь бы побыстрее.

Когда Милт Бискл вошел в офис, доктор де Винтер поднялся ему навстречу и подал руку.

— Я наслышан о том, — начал де Винтер, — что вы самая творческая личность среди всех предыдущих сорока реконструкторов. Не удивительно, что вы устали. Даже Бог должен был отдыхать после шести дней подобной работы, а вы ею занимаетесь уже годы. Пока я ждал вашего прихода, я получил с Земли сводку новостей, которые могут вас заинтересовать.

И он взял со своего письменного стола лист бумаги.

— Первый транспорт с переселенцами на борту скоро прибывает на Марс… и они направляются прямо в ваш район. Примите мои поздравления, мистер Бискл.

— А что если я вернусь на Землю?

— Ну, если вы собираетесь вызвать вашу семью сюда…

— Я хочу, чтобы вы помогли мне, — сказал Бискл. — Я чувствую, что слишком устал… — Он махнул рукой. — Или, возможно, это депрессия. Как бы там ни было, мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне перебросить мои вещи, в том числе и мой кактус, на борт транспортного корабля, возвращающегося на Землю.

— Шесть лет работы, — произнес доктор де Винтер. — И теперь вы хотите отказаться от своей заслуженной награды. Недавно я посетил Землю, и она все такая же, какой вы ее помните…

— Откуда вы знаете, какой я ее помню?

— Вернее, — слегка поправил себя де Винтер, — я хотел сказать, что она такая же, как и прежде. Перенаселена. Крошечные коммунальные квартиры на семь семей с одной переполненной кухней. Автобаны так забиты, что можно ездить лишь после одиннадцати утра.

— Для меня, — ответил Милт Бискл, — перенаселенность будет благом после шести лет работы с управляемыми роботами и прочим оборудованием.

Он твердо стоял на своем. Несмотря на то, что он здесь долго и успешно работал, а возможно, именно из-за этого, он и собирался вернуться домой, невзирая на аргументы психиатра.

— А что если ваши жена и дети, Милт, — промурлыкал де Винтер, — находятся среди пассажиров этого первого транспорта?

Как бы невзначай он извлек какой-то список из своего ладного письменного стола и зачитал:

— Миссис Фэй Бискл, Лаура С. Джун. Женщина и две девочки. Ваша семья?

— Да, — признал Милт Бискл невозмутимо; он смотрел прямо перед собой.

— Итак, вы понимаете, что не можете вернуться на Землю. Оденьте парик и приготовьтесь встретить их на третьей полосе. И замените свои зубы, тогда вам достались зубы из нержавеющей стали.

Огорченный Бискл кивнул. Как и все земляне, он потерял все волосы и зубы вследствие радиоактивных осадков во время войны. Во время будничной работы по реконструкции Желтого района Марса он не пользовался дорогим париком, который привез с Земли, а что касается зубов, то он находил стальные зубы более удобными, чем пластиковые, пусть и более натурального цвета. Это показывало, как далеко он ушел от общества взаимодействия.

Смутно Бискл чувствовал себя без вины виноватым. Чувство вины не покидало его со времен разгрома проксимян. Уже сама война огорчала.

Казалось несправедливым, что одна из двух соперничающих культур должна страдать, так как нужды обоих были законными. А Марс стал ареной соперничества. Обе цивилизации нуждались в нем как в колонии, чтобы таким образом избавиться от проблемы перенаселения. Слава Богу, что Земля использовала лучшую тактику во время последней войны… и, в результате, земляне, подобные ему, заселяют Марс, а не проксимяне.

— Кстати, — добавил доктор де Винтер. — Мне известны ваши намерения относительно ваших коллег, инженеров.

Милт Бискл поднял взгляд.

— Фактически, — продолжал де Винтер, — мы знаем, что они в настоящий момент собираются в Красном районе, чтобы послушать ваш отчет.

Открыв ящик письменного стола, он извлек оттуда йо-йо, встал и начал устало манипулировать с ней, делая прогуливание собаки.

— Вашу пронизанную страхом речь о том, что все ошибочно, хотя вы, кажется, не объясняете, что можно предпринять в качестве альтернативы.

Наблюдая за йо-йо, Бискл сказал:

— Эта игрушка популярна в системе Проксимы. По крайней мере, я как-то читал об этом в статье, посвященной гомеопатии.

— Гмм, насколько мне известно, появилась она на Филиппинах.

Поглощенный манипуляциями, доктор де Винтер бродил теперь вокруг мира. Делал он это мастерски.

— Я взял на себя смелость послать предупреждение инженерам, насчет вашей умственной перенагрузки. Оно будет зачитано на встрече… извините за прямоту.

— Я все равно выступлю, — вспыхнул Бискл.

— Хорошо, тогда, как мне кажется, мы можем достигнуть компромисса.

Встретьте свою семейку, когда она прибудет на Марс, а мы устроим для вас путешествие на Землю. За наш счет. За это вы откажетесь от выступления перед собранием инженеров-реконструкторов или по крайней мере не будете отягощать их самочувствие своими иллюзорными предчувствиями. — Де Винтер пристально взглянул на него. — После всего пережитого сейчас наступает критический момент. Прибывают первые эмигранты. Нам не нужны неприятности.

Мы не хотим, чтобы кто-либо испытывал дискомфорт.

— Не окажете ли вы мне услугу? — спросил Бискл. — Покажите мне, что у вас настоящий парик и вставные зубы. Только тогда я смогу убедиться, что вы землянин.

Доктор де Винтер поднял парик и вытащил изо рта вставную челюсть.

— Я принимаю предложение, — сдался Милт Бискл. — Если вы убедите меня, что моя жена получит участок земли, который я оставил для нее.

Кивнув, де Винтер бросил ему белый конвертик.

— Вот вам билет. Туда и обратно, конечно, так как вы вернетесь назад.

Надеюсь, подумал Бискл, беря билет. Но это будет зависеть от того, что я увижу на Земле. Или, вернее, что они позволят мне увидеть.

У него было ощущение, что увидеть ему позволят очень мало. Насколько будет возможно мало.

Когда его корабль приземлился, женщина-гид в шикарной униформе уже ждала его.

— Мистер Бискл? — Стройная, привлекательная и очень сдержанная, несмотря на юность, она ступила вперед. — Меня зовут Мэри Эйблсет, я ваш компаньон по туристическому круизу. За время вашей недолгой остановки я покажу вам планету.

Она лучезарно улыбнулась профессиональной улыбкой. Он был ошеломлен.

— Я буду с вами постоянно, днем и ночью.

— И ночью тоже? — только и смог вымолвить он.

— Да, мистер Бискл. Это моя работа. Мы ожидали, что вы будете дезориентированы из-за вашего многолетнего труда на Марсе… которому мы на Земле аплодируем.

Она уже шла рядом с ним, ведя его к поджидавшему вертолету.

— Куда хотите поначалу попасть? Город Нью-Йорк? Бродвей? В ночные клубы, театры, рестораны…

— Нет, в Центральный парк. Посидеть на скамейке.

— Но мистер Бискл, парка больше нет. Он превращен в автостоянку для правительственных служащих, пока вы жили на Марсе.

— Понимаю, — кивнул Милт Бискл. — Ладно, тогда направимся в во Фриско на Портсмут-сквер.

Он открыл дверцу вертолета.

— Он также превращен в автостоянку, — печально призналась мисс Эйблсет, тряхнув своими длинными светящимися рыжими волосами. — Мы чертовски перенаселены. Попытайтесь снова, мистер Бискл, осталось несколько парков, один из них в Канзасе, я думаю, и два в Юте, Сент-Джорджии.

— Плохие вести, — пробормотал Милт. — Можно остановиться у этого амфетаминового автомата и опустить свои десять центов? Мне нужен стимулятор, подбодриться.

— Конечно, — грациозно кивнув, разрешила мисс Эйблсет.

Милт Бискл подошел к ближайшему автомату со стимуляторами, порылся в кармане и, найдя десятицентовик, опустил его в щель.

Монета проскочила сквозь автомат и упала на тротуар.

— Странно, — произнес Бискл в недоумении.

— Думаю, что смогу объяснить это, — ответила мисс Эйблсет. — Ваши десять центов — марсианские, сделанные для меньшей силы тяжести.

— Гммм, — протянул Милт Бискл, подбирая монетку.

Как и предупреждала мисс Эйблсет, он чувствовал себя дезориентированным. Молча он наблюдал, как она опускает свои десять центов и получает упаковочку со стимуляторами для него. Конечно, ее объяснение казалось адекватным. Но…

— Сейчас восемь вечера по местному времени, — пояснила мисс Эйблсет.

— А я еще не ужинала. Вы, конечно, пообедали на борту вашего корабля, но почему бы вам не пригласить меня поужинать? Мы можем поговорить за бутылкой черного пино и вы расскажете мне о смутных предчувствиях, приведших вас на Землю. О предчувствии, что происходит что-то ужасное и что вся ваша чудесная восстановительная работа не имеет смысла. Я с интересом выслушаю вас.

Она повела его к вертолету, и они вместе втиснулись на его заднее сиденье. Ее тело было теплым и податливым, явно земным. Он смутился и почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Прошло немало времени с тех пор, как он находился в такой близости от женщины.

— Послушай, — начал он, когда автопилот поднял вертолет со стоянки у космодрома. — Я женат, у меня двое детей и я здесь в командировке. Я прибыл на Землю, чтобы убедиться, что на самом деле проксимяне победили и что мы, несколько оставшихся в живых на Марсе землян, являемся всего лишь рабами властей Проксимы… и трудимся на них.

Он замолчал. Объяснять было бесполезно. Мисс Эйблсет еще теснее прижалась к нему.

— Вы действительно думаете, — спросила она в тот момент, когда вертолет пролетал над Нью-Йорком, — что я агент проксов?

— Нет, — ответил Милт Бискл. — Думаю, нет.

При данных обстоятельствах это казалось невероятным.

— Послушайте, — произнесла мисс Эйблсет, — зачем вам останавливаться в шумном и переполненном отеле? Не лучше ли остановиться у меня, в моей квартире в Нью-Джерси? Там много комнат, и мне будет приятно принять вас.

— Хорошо, — согласился Бискл, чувствуя, что спорить бесполезно.

— Отлично. — Мисс Эйблсет отдала приказ автопилоту и вертолет повернул на север. — Там мы и пообедаем. Это сбережет вам деньги, и к тому же, у всех приличных ресторанов стоят двухчасовые очереди в это время, так что заказать столик почти невозможно. Вы, вероятно, забыли. Как будет чудесно, когда половина нашего населения сможет эмигрировать!

— Да, — напряженно ответил Бискл. — Им понравится Марс; мы там хорошо поработали.

Он почувствовал, как к нему возвращается энтузиазм, чувство гордости за проделанное им и его товарищами.

— Погодите, скоро и вы увидите это, мисс Эйблсет.

— Зовите меня Мэри, — попросила мисс Эйблсет, поправляя свой тяжелый рыжий парик — он слегка сбился за последние несколько минут в тесной кабине вертолета.

— Хорошо, — согласился Бискл и, вытеснив из своего сознания мысль о нечестности по отношению к Фэй, почувствовал себя вполне комфортно.

— На Земле все быстро меняется, — объясняла Мэри Эйблсет. — Из-за ужасного перенаселения. — Она поставила свои зубы на место — они также слегка сместились.

— Вижу, — поддакнул Милт Бискл, также поправив парик и зубы.

Не мог ли я ошибиться? — подумал он. Кроме того, он видел внизу огни Нью-Йорка. Земля совершенно не превратилась в руины, а ее население не пострадало за годы войны. Или все это иллюзия, наложенная на его систему восприятия психиатрической техникой проксимян, неизвестной ему? Ведь это же факт, что его десятицентовик провалился сквозь автомат. Не говорит ли это о хорошо продуманной западне? Возможно, автомата на самом деле и не было.

На следующий день они с Мэри Эйблсет посетили один из немногих оставшихся парков — в южной части Юты, в предгорье. Парк, хотя и небольшой, был ярко-зеленым и привлекательным.

Милт Бискл нежился на траве, наблюдая за белкой, прыгавшей на дереве.

Ее хвост был похож на серый ручеек.

— На Марсе белок нет, — сонно вымолвил Милт Бискл.

Одетая в легкое летнее платье, Мэри Эйблсет вытянулась на спине, закрыв глаза.

— Здесь чудесно, Милт. Думаю, Марс все же похож на этот парк.

Издалека слышался гул моторов машин, проносившихся по шоссе. Этот шум напоминал Милту прибой Тихого океана. Он убаюкивал его. Все выглядело нормальным. Он бросил белке арахис. Белка, распушив хвост, запрыгала к орешку, ее смышленая мордочка сморщилась от удовольствия.

Когда она села, держа в лапах орешек, Милт Бискл бросил второй орешек чуть дальше. Белка услышала, как он упал среди опавших листьев клена, ее ушки встали торчком, и это напомнило Милту игру, в которую он как-то играл с кошкой, старой сонливой кошкой, принадлежавшей им с братом в те дни, когда Земля еще не была перенаселена и когда домашние животные еще не были вне закона. Он выжидал, когда Тыква — так звали кошку — почти засыпала и бросал небольшой предмет в угол комнаты. Тыква просыпалась. Ее глаза широко открывались, а уши вставали торчком, поворачивались, и она сидела минут пятнадцать, слушала и наблюдала, размышляя, что это был за шум. Это был самый безобидный способ подразнить кошку. Милт опечалился, размышляя, как много лет Тыква уже мертва — его последнее домашнее животное, разрешенное законом. Но на Марсе можно будет держать животных. Это приободрило его.

Фактически, на Марсе, во время его работы, у него тоже был любимец.

Марсианское растение. Он привез его с собой на Землю и теперь оно стояло в гостиной на кофейном столике Мэри Эйблсет. Веточки его довольно уныло свисали. В непривычной земной обстановке ему было неуютно.

— Странно, — сказал Милт, — что мой кактус не расцвел. Я полагал, что в такой влажной атмосфере…

— Это из-за гравитации, — сонно пробормотала Мэри, не открывая глаз, грудь ее равномерно вздымалась. — Она слишком сильна для него.

Милт рассматривал расслабившиеся формы женщины, и вспомнил Тыкву при таких же обстоятельствах. Гипнотическое состояние между сном и пробуждением, когда сознательное и бессознательное смешивается…

Потянувшись, он взял камешек и бросил его в кучу опавших листьев возле головы Мэри.

Она сразу же села, с испуганными глазами, купальник сполз с ее груди.

Ее уши встали торчком.

— А мы, земляне, — задумчиво произнес Милт, — потеряли контроль над мускулами наших ушей, Мэри.

— Что? — промурлыкала она, смущенно мигая и нащупывая спавший лифчик.

— Наша способность поднимать уши атрофировалась, — объяснил Милт. — А у собак и кошек она осталась. Хотя, если нас исследовать морфологически.

Это будет необъяснимым для вас, так как мускулы у нас остались. Поэтому вы и допустили ошибку.

— Не понимаю, о чем это ты, — заметила Мэри чуть раздраженно.

Она игнорировала его, полностью переключившись на детали своего туалета.

— Давай вернемся к тебе.

Милт поднялся. Он теперь не чувствовал себя уютно в парке, так как больше уже не мог верить в его реальность. Нереальная белка, нереальная трава… было ли все это в действительности? Покажут ли они ему когда-либо свою реальность, вместо иллюзий? В этом он уже сомневался.

Белка следовала за ними неподалеку, пока они шли к вертолету, а затем переключила свое внимание на семью с двумя маленькими мальчиками. Дети бросали белке орешки, и она с большим удовольствием их разгрызала.

— Убедительно, — произнес Милт.

Это было по-настоящему убедительно.

— Очень плохо, Милт, — сочувствующим голосом произнесла Мэри, — что вы не можете сейчас встретиться с доктором де Винтером. Он смог бы вам помочь.

Голос ее неожиданно стал твердым.

— В этом я не сомневаюсь, — согласился Милт Бискл, когда они были у вертолета.

Когда они вошли в квартиру Мэри, его марсианское растение было мертво. Очевидно, оно погибло от обезвоживания.

— Не пытайся объяснить это, — обратился он к Мэри, когда они вместе смотрели на высохшие, мертвые стебли еще недавно живого растения. — Ты знаешь, о чем это говорит. На Земле влаги больше, чем на Марсе, даже на реконструированном Марсе. Тем не менее, кактус полностью высох. Как я и предполагал, на Земле нет влаги. Взрывы проксов опустошили моря. Верно?

Мэри ничего не отвечала.

— Что мне непонятно, — продолжал Милт, — так это ваша цель. Зачем вы разыгрываете этот спектакль? Я завершил свою работу.

— А может, есть еще планеты, требующие реконструкции, Милт, — после некоторой паузы произнесла Мэри.

— Ваше население столь велико?

— Я думаю о Земле, — пояснила Мэри. — Реконструкция на ней займет многие поколения. Понадобятся все таланты и способности ваших специалистов… Я лишь следую твоей гипотезе, — спохватившись, добавила она.

— Значит Земля — наш следующий объект. Так вот почему вы предоставили мне возможность прилететь сюда. Фактически, я собираюсь остаться здесь. — Он осознал это вдруг совершенно и отчетливо. — Я не смогу вернуться на Марс и не увижу Фэй. Ее заменишь ты.

— Хорошо, — криво улыбнулась Мэри, — скажем так, я попытаюсь сделать это.

Она вытянула вперед руку и, босиком, все еще в купальнике, медленно начала приближаться к нему. Испуганный Милт попятился от нее. Схватив мертвый кактус, он подошел к мусоропроводу и выбросил его хрупкие, сухие останки. Они сразу исчезли.

— А теперь, — деловито заявила Мэри, — мы посетим музей современного искусства в Нью-Йорке и затем, если у нас останется время, Смитсоновский институт в Вашингтоне, округ Колумбия. Они просили меня вас занять, чтобы вы не начали размышлять.

— Но я размышляю, — сказал Милт, наблюдая за тем, как она переодевается в серое шерстяное вязаное платье.

Ничто не сможет остановить это, подумал он. И ты сейчас знаешь об этом. И когда каждый инженер-реконструктор будет заканчивать работу в своем районе, он будет проходить через то, с чем сейчас сталкиваюсь я. Я всего лишь первый. И по меньшей мере, осознал он, я не одинок. Он почувствовал облегчение.

— Как я выгляжу? — спросила Мэри, подкрашивая губы помадой перед зеркалом в спальне.

— Прекрасно, — безучастно отозвался он и подумал: если Мэри будет встречать их всех по очереди, будет ли она любовницей каждого? Она не такая, какой кажется, подумал он, но я даже не в состоянии уловить отличие.

Мэри казалась немного загадочной, но с ней было легко. Она, подумал он, начинает ему нравиться. Мэри была живой, и это было реально, землянка она или нет. По крайней мере, они не проиграли войну теням, а были побеждены живыми аутентичными организмами. Он почувствовал себя несколько бодрее.

— Готова для музея современных искусств, — с веселой улыбкой отрапортовала Мэри.

Позже, в Смитсоновском институте, после осмотра духа святого Луи и невероятно древнего самолета братьев Райт — он был изобретен, по меньшей мере, миллион лет назад — он заметил экспонат, чрезвычайно заинтересовавший его. Ничего не говоря Мэри, поглощенной изучением полудрагоценных камней в природном состоянии, он ускользнул от нее и через мгновение стоял перед закрытой стеклом секцией с надписью: «Солдаты Проксимы в 2014 году».

Трое замороженных солдат-проксов, с запачканными и мрачными смуглыми лицами, с оружием в руках, стояли в макете убежища, изготовленного из останков одного из их транспортов. Кровавый проксиманский флаг уныло свисал. Это был разгромленный анклав врага; эти существа готовы были драться или быть убитыми.

Группа посетителей-землян остановилась перед экспонатом, глазея. Милт Бискл обратился к стоявшему рядом с ним мужчине:

— Убедительно, не так ли?

— Конечно, — согласился мужчина средних лет с седыми волосами и в очках. — А вы были на войне? — спросил он, взглянув на Милта.

— Я реконструктор, — пояснил Бискл. — Инженер Желтого района.

— О, — воскликнул он, пораженный. — Парень, эти проксы выглядят устрашающе. Кажется, что сейчас они сойдут со стенда и убьют нас. — Он оскалился. — Они храбро сражались, прежде чем проиграли войну. Надо отдать должное этим проксимянам.

Стоявшая поблизости его седая, строгая жена добавила:

— Их оружие заставляет меня содрогнуться. Слишком уж реалистично.

Неодобрительно покачав головой, она отошла.

— Вы совершенно правы, — подтвердил Милт Бискл. — Они выглядят пугающе реальными, так как они по-настоящему реальны.

Он перепрыгнул через барьер и, подскочив к прозрачной витрине, ударом ноги разбил стекло, брызнувшее во все стороны сотнями осколков. Мэри уже бежала к нему, но Милт выхватил винтовку у одного прокса на стенде и направил на нее. Она остановилась, прерывисто дыша и не отрывая глаз от него, но при этом не проронила ни слова.

— Я согласен с вами работать, — обратился к ней Милт, держа винтовку как настоящий солдат. — В конце концов, если моей собственной расы не существует, едва ли я смогу реконструировать для нее колониальный мир, даже если я ясно его себе представляю. Но я хочу знать правду. Покажите ее мне, и я снова вернусь к работе.

— Нет, Милт, — ответила Мэри, — если бы ты узнал правду, ты бы не вернулся. Ты бы направил винтовку себе в сердце.

Она говорила спокойно, даже с состраданием, но взгляд ее был тверд.

— Тогда я убью тебя, — заявил он. — И уж потом себя.

— Погоди. — Она раздумывала. — Милт, это так трудно. Ты абсолютно ничего не знаешь и, тем не менее, так страдаешь. Как ты будешь чувствовать себя, когда сможешь увидеть свою планету такой, какой она есть? Для меня это тоже слишком и я…

Она заколебалась.

— Говори.

— Я только… — она выдохнула слово, — гость.

— Но я прав, — потребовал он. — Скажи. Признай это.

— Ты прав, Милт, — вздохнула она.

Появилось двое музейных охранников в униформе, сжимая пистолеты.

— Все в порядке, мисс Эйблсет?

— Пока, — ответила Мэри. Она не отрывала глаз от Милта и винтовки, которую он держал. — Подождите, — проинструктировала она охранников.

— Да, мэм.

Они ждали, не двигаясь.

После короткой паузы Мэри произнесла:

— Но, Милт, ведь мы, проксимяне, имеем те же самые гены, вы же это знаете. Мы можем скрещиваться. Не позволит ли это вам чувствовать себя лучше?

— Конечно, — ответил он. — Немного лучше.

Он почувствовал себя так, будто уже направил на себя дуло винтовки.

Все что он смог сделать, так это сопротивляться этому порыву. Итак, он был прав. И та женщина на третьей планете была не Фэй.

— Послушай, — сказал Милт. — Я хочу снова вернуться на Марс. Я прилетел сюда, чтобы хоть что-то узнать. Теперь же я все знаю и хочу назад. Может быть, я снова поговорю с доктором де Винтером, возможно, он поможет мне. Есть ли какие-либо возражения?

— Нет. — Казалось, она начинала понимать, что чувствует он. Ты же закончил там всю работу. И имеешь право вернуться. Но в конце концов ты начнешь здесь, на Земле. Мы подождем год-полтора, возможно, даже два. Марс будет заселен и нам понадобится пространство. Да и здесь будет намного тяжелее… когда ты раскроешь… — Он заметил, что она пытается улыбнуться, но улыбка не получилась. — Я очень огорчена, Милт.

— Я тоже, — сказал Милт Бискл. — Черт побери, я был огорчен, когда этот кактус погиб. Уже тогда я знал правду. Это уже была не догадка.

— Тебе будет интересно знать, что твой коллега, инженер Красного района Кливленд Эндрю, обратился к собранию вместо тебя. И передал твои сомнения им всем, вместе со своими собственными. Они проголосовали за то, чтобы послать на Землю официального представителя для расследования. Он уже в пути.

— Интересно, — ответил Милт. — Но это уже не столь важно. Едва ли это что-либо изменит.

Он положил винтовку на пол.

— Могу ли я вернуться на Марс? — Он почувствовал усталость. — Передайте доктору де Винтеру, я возвращаюсь.

Передай ему, подумал он, что мне понадобится весь арсенал психиатрической техники.

— А как насчет земных животных? — спросил он. — Хоть какая-то форма выжила из них? Кошки или собаки?

Мэри взглянула на музейных служащих, искорке взаимопонимания вспыхнула между ними, и она нерешительно сказала:

— Может быть, лучше для тебя будет после всего этого…

— Что лучше? — поинтересовался Милт Бискл.

— Увидеть. Но только несколько мгновений. Кажется, ты приспособлен к этому больше, чем мы ожидали. — И она добавила. — Да, Милт, собаки и кошки выжили, они живут среди руин. Идем, и ты увидишь.

Он последовал за ней, размышляя. Не была ли она права? Действительно ли я хочу увидеть? Могу ли перенести то, что существует в действительности — что они находили нужным скрывать от меня до сих пор?

У одной из эстакад музея Мэри остановилась.

— Выйди наружу, Милт. А я останусь здесь и буду тебя ждать.

Он медленно спустился по эстакаде.

И увидел.

Это были, конечно, как она сказала, руины. Город был уничтожен, над поверхностью возвышались лишь фундаменты зданий, стертых с лица земли, высотой не более трех футов. Дома стали пустыми площадями, похожими на бесконечные ряды бесполезных древних дворцов, раскопанных археологами.

Трудно было поверить, что здесь недавно жили люди — казалось, что эти руины заброшены миллионы лет назад.

Долго ли они будут оставаться в таком виде?

Справа сложная, хотя и небольшая, механическая система опускалась вниз к усеянным обломками улицам. Он смотрел, как она высовывала множество щупальцев, впивающихся в ближайшие фундаменты из стали и бетона, мгновенно превращая их в пыль. Пустынная земля становилась обнаженной и темно-коричневой.

Конструкция, подумал Милт Бискл, не очень отличается от тех, что я использовал на Марсе. Он знал из опыта своей работы, что за нею через две-три минуты, вероятно, последует не менее сложный механизм, закладывающий фундаменты для новых строений. А чуть поодаль стояли, наблюдая за ходом расчистки, две серые тоненькие фигурки. Два проксимянина с ястребиными носами. Их светлые, натуральные волосы уложены в высокие катушки, мочки ушей удлинены тяжелыми подвесками.

Победители, подумал он. Они испытывают сейчас ощущение удовлетворения от этого зрелища, свидетельствующего, как последние остатки разгромленной планеты предаются забвению. Скоро здесь возникнет чисто проксиманский город со свойственной проксам архитектурой, с необычайно широкими улицами, однообразными домами с многочисленными надземными этажами. И горожане, подобные этим, будут топтать эстакады, используя высокоскоростные колеи в своих будничных занятиях. А что будет с земными собаками и кошками, которые, как говорит Мэри, населяют эти руины? Исчезнут ли и они?

Вероятно, не полностью. Их оставят в музеях и зоопарках в качестве диковин, на которые будут глазеть. Выжившие экземпляры мира, которого уже нет. Если только это случилось.

И тем не менее, Мэри была права. У проксимян был те же самые гены. И они будут скрещиваться с оставшимися землянами, подумал он. Его собственные отношения с Мэри были предвестниками этого процесса. Как виды мы не столь уж далеки друг от друга. Потомство может оказаться вполне жизнеспособным.

Результатом, подумал он, возвращаясь в музей, может стать раса не совсем проксиманская и не совсем земная — что-то поистине новое, но возникшее на основе слияния двух культур. Земля будет восстановлена. Он видел небольшую, но реальную работу собственными глазами. Возможно, у людей Проксимы не было того умения, которым владели его коллеги инженеры… Но сейчас, когда Марс был фактически готов, они могли начать здесь.

Это не было абсолютно безнадежно. Не совсем.

Подходя к Мэри, он хрипло произнес:

— Окажи мне любезность. Найди мне котика, которого я мог бы взять с собой на Марс. Мне всегда нравились коты. Особенно оранжевые с полосками.

Один из музейных охранников, обменявшись взглядами с коллегой, сказал:

— Мы можем устроить это, мистер Бискл. Мы можем дать вам щенка — так это называется?

— Я полагаю, скорее котенка, — скорректировала Мэри.

Во время обратного путешествия на Марс Милт Бискл сидел с коробкой на коленях, в которой находился оранжевый котенок, и строил планы. Через пятнадцать минут корабль приземлится на Марсе, и доктор де Винтер — или тот, кто представился доктором де Винтером, — будет ждать с ним встречи.

Но будет уже поздно. С того места, где он сидел, Милт видел аварийный люк с красным предупреждающим огоньком. Его планы стали фокусироваться вокруг люка. Вариант не идеальный, но мог сработать.

Котенок в коробке выпустил когти и слегка поцарапал руку Милта. Он отдернул руку. Тебе все равно не понравится Марс, подумал он, и поднялся.

Держа коробку, Милт быстро направился к аварийному люку и раньше, чем стюардесса смогла его удержать, открыл его. Милт переступил высокий порожек, и люк за ним закрылся. Он оказался в тесном отсеке и начал открывать тяжелую входную дверь.

— Мистер Бискл! — донесся до него голос стюардессы, приглушенный закрытой дверцей.

Он слышал, как она пытается ее открыть. Когда ему удалось открыть внешнюю дверь, Милт услышал, как котенок в коробке замурлыкал.

И ты тоже? — подумал Милт Бискл и остановился.

Смерть, пустота и космический холод окутали его, ворвавшись через наполовину открытый выход. Он впитал все эти ощущения и где-то глубоко внутри у него, как у котенка, проснулся инстинкт самосохранения. Он стоял, держа коробку, не пытаясь открыть дверь полностью, и в этот момент стюардесса схватила его за руку.

— Мистер Бискл, — почти всхлипнула она. — Вы сошли с ума? Великий Боже, что вы делаете?

Она закрыла внешнюю дверь и закрутила болты аварийного выхода.

— Вы хорошо знаете, что я делаю, — ответил Милт Бискл, разрешая ей провести себя на место.

И не думайте, что вы остановили меня, подумал он. Потому что это были не вы. Я мог бы осуществить свой план до конца. Но решил не делать этого.

Хотелось бы знать, почему?

Позднее на третьей пристани Марса его встретил, как он и ожидал, доктор де Винтер.

Вдвоем они направились к ожидавшему их вертолету. Де Винтер озабоченно спросил:

— Меня только что проинформировали, что во время полета…

— Все верно. Я сделал попытку самоубийства. Но затем отказался от него. Может быть, вы знаете почему. Вы психолог, эксперт в подобных вещах, происходящих в нас.

Он вошел в вертолет, стараясь не уронить коробку с земным котенком.

— Вы собираетесь продолжать и заявить ваш земельный участок с Фэй? — спросил де Винтер, когда вертолет летел над зеленеющими орошаемыми полями высокопротеиновой пшеницы. — Несмотря на то… вы знаете?

— Да, — кивнул Бискл.

После всего, ему больше ничего не оставалось делать, насколько он понимал.

— Вы, земляне, — покачал головой де Винтер, — восхитительны.

Только теперь он заметил коробку на коленях у Милта Бискла.

— Что у вас там? Земное существо?

Он с интересом осмотрел его. Для него, очевидно, это было проявление чуждой формы жизни.

— Довольно своеобразный на вид… организм.

— Он составит мне компанию, — пояснил Милт Бискл. — Пока я буду на своей работе, или буду возделывать свой частный участок, или…

Или помогать вам, проксимянам… на Земле, подумал он.

— Не это ли зовется «гремучая змея», — отодвинулся доктор де Винтер, услышав скребущие звуки.

— Сейчас он будет мурлыкать.

Милт Бискл гладил котенка все время пока автопилот вел вертолет в уныло-красном небе Марса. Контакт с привычной земной жизнью, осознал он, спасет меня от безумия. Даст мне возможность продолжать работу.

Он испытал чувство облегчения.

Моя раса, может быть, разгромлена и уничтожена, но не все земные существа исчезли. Когда мы реконструируем Землю, возможно, нам удастся убедить власти создать заповедник для животных. Это мы сделаем своей задачей, думал он, слегка поглаживая котенка. По крайней мере, мы можем на это надеяться.

Сидя рядом с ним, доктор де Винтер тоже погрузился в раздумья. Он оценил по достоинству тонкую и сложную работу, проделанную инженерами третьей планеты, по созданию симулакрона, покоившегося в коробке на коленях у Милта Бискла. Техническое достижение было впечатляющим, даже для него, и он видел ясно — чего, конечно, не мог видеть Милт Бискл. Этот артефакт, принятый землянином за естественный организм из его знакомого прошлого, явится тем стержнем, при помощи которого человек будет приведен к душевному равновесию.

Но как быть с остальными инженерами-реконструкторами?

Что захочет взять с собой из того мира каждый из них после того как завершит свою работу и будет обязан — нравится ему это или нет — пробудиться? Очевидно у каждого землянина окажутся свои привязанности.

Для одного это будет собака, для другого, возможно, чернокожая женщина. В любом случае, каждый должен быть уверен, что ему посчастливилось обладать единственным выжившим существом из того, полностью исчезнувшего, дорогого ему мира. Конечно, на самом деле он будет обеспечен лишь изощренным подобием живого существа. Изучение прошлого каждого инженера даст ключ к изучению его пристрастий, как это было в случае с Бисклом: изготовление котенка-симулакрона было завершено за несколько недель до его внезапного панического путешествия домой, на Землю. В случае с Эндрю это будет подобие попугая — оно уже в работе и будет закончено к тому времени, когда Эндрю захочет полететь на Землю.

— Я назову его Громом, — объявил Милт Бискл.

— Хорошее имя, — отозвался, как он сам себя называл в эти дни, доктор де Винтер.

И подумал: Неужели он так и не догадался о реальном положении на Земле? Ведь в какой-то момент он должен был осознать, что в войне такого рода, которая велась между нами, выжить не в состоянии никто. Очевидно, он отчаянно хочет верить, что остатки земной цивилизации, хотя бы в виде животного мира, еще существуют. Это может помочь им адаптироваться в новых условиях, ведь они не реалисты, и им слишком трудно смириться со своим истинным положением.

— Этот кот, — заявил Милт Бискл, — будет величайшим охотником за марсианскими змеевидными мышами.

— Верно, — согласился доктор де Винтер, и подумал: так долго, насколько хватит его батарей.

Он тоже погладил котенка.

Контакт замкнулся, и котенок замурлыкал громче.

Инфо

Philip K. Dick Precious Artifact 12/9/63. Galaxy, Oct 1964.

Филип К. Дик «Драгоценный артефакт» // Пер. с англ. — Пер. Л. Сизой. сб. «Молот вулкана» Альтерпрес, Киев, 1994 г. Сер.: Зал славы зарубежной фантастики (Зал славы всемирной фантастики) Выпуск № 13, ISBN: 5-7707-3614-3