Игнар Йонсруд

Братство

Ingar Johnsrud

WIENERBRORSKAPET



Печатается с разрешения литературного агентства Salomonsson Agency

Перевод с норвежского Марии Назаровой



Серия «Триллер по-скандинавски»



© Ingar Johnsrud 2015

©Назарова М., перевод, 2021

Филип К.Дик

© ООО «Издательство АСТ», 2021

«Чужой разум»

* * *

Будучи неподвижным в своей тэта-камере, он услышал слабый тон, а потом механический голос: «Пять минут».


В любой сложной популяции, такой, как, например, человеческое общество, отбор — селекция — играет определяющую роль. Чем жестче селекция, тем лучше сохраняется вид. Этот отбор среди лучших, самых жизнеспособных представителей вида изначально обеспечивался самой природой и людьми, пока они действовали в согласии с ней. Первые человеческие «вмешательства» совершались отнюдь не против природы, а наоборот, чтобы помочь ее работе. Другое дело, что использовавшиеся для этого средства были грубыми, отчасти, по нашим понятиям, жестокими. Вопрос в том, не допускает ли наше время, способствующее всему слабому и немощному и уходящее тем самым в другую крайность, новую жестокость, которая может сравниться в варварстве со старой.
Из введения в «Расовую гигиену» Йона Альфреда Мьёэна
Издательство Якоба Дюбвада,
1938 г.


«Хорошо», подумал он и вынырнул из глубокого сна. У него было пять минут на то, чтобы перепроверить курс корабля; автоматическое управление почему-то не работало. Его ошибка? Вряд ли: он никогда не делал ошибок. Чтобы Джейсон Бедфорд допустил ошибку? Никогда.

* * *

Йон Альфред Мьёэн умер в 1939 г.

Когда он неуверенно шел к контрольному модулю, он увидел, что Норман, которого отправили с ним, чтобы его развлекать, тоже не спал. Кот медленно летал кругами, толкая когда-то утерянную ручку. «Странно, — подумал Бедфорд, — я думал, ты был без сознания, как и я». Он изучил сведения о курсе корабля. Невозможно! Он был за пять парсеков в направлении Сириуса, это плюс неделя к его полету. Мрачно, но все же аккуратно, он переустановил директивы, а потом послал сигнал на Мекнос III, его пункт назначения.

— У вас проблемы? — ответил мекносийский оператор. У него был один из тех сухих холодных расчетливых голосов, чья монотонность всегда наводила Бедфорда на мысль о змеях.

Часть 1

Он объяснил свое положение.

Глава 1

— Нам нужна вакцина, — сказал мекносиец, — постарайтесь придерживаться курса.

Кот Норман величественно влетел в контрольный модуль, вытянул лапу и начал нажимать наугад; две активированные кнопки слабо зажужжали, и корабль изменил курс.

В полумраке стюардесса убрала поднос с нетронутой едой: копченым лососем, босфорским морским окунем и венским яблочным штруделем. Ее движения были ловкими, настолько отработанными, что она совершала их не глядя. Обслуживая пассажира, она украдкой взглянула на него и заметила то самое выражение лица, которое приводит в замешательство, если увидишь его вблизи. Оно было как на нечетком изображении монитора, но что именно в нем было не так, она уловить не могла. Когда стюардесса потянулась за бокалом с шампанским, мужчина положил свою ладонь на ее. Девушка резко отдернула руку.

— Так это был ты! — сказал Бедфорд. — Ты унизил меня перед чужаками! Ты вынудил меня к этому идиотскому визави с чужым разумом!

Он аккуратно убрал откидной столик. Пассажиры на соседних местах спали. Тусклые отблески навигационного фонаря, мигавшего на крыле самолета, отражались в иллюминаторе. Далеко внизу, над землей светились гирлянды золотых огней. Европа. С тех пор прошло много времени. Закрыв глаза, он просунул указательные пальцы между кожей и маской и подумал о том, что осталось в прошлом.

Он схватил кота и сильно сжал.

* * *

— Что это было? Странный звук, — спросил мекносийский оператор, — какой-то визг.

Частицы пыли плавно оседали в воздухе. Палящее солнце было затянуто бледно-жемчужной пеленой. На высоте тысяча метров над уровнем моря простиралась степь. Воздух был разреженным. Его сопротивление при выстреле будет низким. Нельзя было представить условий лучше.

Бедфорд тихо ответил:

Они лежали неподвижно на каменной лестнице перед бойницей на самом верху старого минарета. Снаружи было почти сорок градусов. В башне было прохладнее, но все равно воздух плавился от жары.

— Здесь нечему визжать. Забудьте о том, что слышали.

Он дал глазам отдохнуть. Поморгав, перевел взгляд в тень, прекрасно зная, что Кит наблюдает в подзорную трубу. Встреча длилась уже почти четыре часа. Если губернатор хочет успеть в свой укрепленный дом до наступления темноты, то скоро будет прощаться.

Он выключил радио, засунул тело кота в мусорный отсек и очистил его. Через мгновение он вернулся в свою тэта-камеру и опять уснул. На этот раз ничто не будет искажать курс. Сон его был спокойным.

Кит тронул соседа за плечо. Тот знал, что это значит, и передернул затвор. Он прицелился. Стена, которую он увидел, была некрашеной, красно-коричневой. Бритоголовый мужчина, одетый в темный жилет и светлый перахан тунбан — традиционную старинную одежду, которую предпочитают многие афганцы, — открыл балконную дверь. Это был Хассам, осведомитель, заманивший сюда губернатора.

Когда корабль вошел в док Мекноса III, старшие члены чужой медицинской бригады приветствовали его странной просьбой:

Хассам отошел в сторону, давая возможность пожилому человеку выбрать место на балконе с коваными перилами. Губернатор Усмаль Абдуллах Камаль. Перекрестие прицела скользнуло по его коричневому тюрбану. Вниз по пышной седой бороде. Двое мужчин стояли в напряженном молчании, устремив взгляд в даль маковых полей.

— Нам бы хотелось увидеть вашего питомца.

— У меня нет питомца, — ответил Бедфорд, и это, конечно же, была правда.

Из-за отдачи снайпер потерял цель из виду, но, опустив винтовку, увидел, что пуля «Лапуа Магнум» 338-го калибра попала почти на пять сантиметров правее середины груди. Будь выстрел менее точным, жертва все равно была бы убита. Тем не менее в висках запульсировало от досады. Вместо того чтобы проделать большую красную дыру размером с апельсин в белой одежде губернатора, он разнес его грудь почти надвое. Балкон, Хассама и стену залил фонтан светло-красной крови. Тело губернатора дернулось, натолкнувшись на дверь, затем задержалось на мгновение, неестественно выгнувшись. Хрупкая деревянная конструкция, не выдержав, обвалилась. Тело рухнуло на пол, подняв вокруг себя облако пыли.

— Согласно имеющимся у нас документам...

Снайпер передернул затвор. Было слышно, как на лестницу упала пустая гильза.

— Это вас не касается, — ответил Бедфорд, — вы получаете вашу вакцину, я улетаю.

У ног губернатора, обутых в сандалии, сидел, сжавшись в клубок, Хассам.

— Нас касается безопасность любой жизненной формы, — возразил мекносиец, — мы проверим ваш корабль.

То ли он молился, то ли им овладела паника, то ли он разыгрывал спектакль перед приближающимися телохранителями. Это не имело никакого значения. Снайпер отрегулировал прицел с поправкой на ветер и нажал на спусковой крючок. Мгновение — и тело Хассама завалилось на бок. На глиняной стене остался след в виде оранжево-красного нимба из месива мозгов, крови, волос и осколков черепа.

— На наличие кота, которого там нет, — продолжил Бедфорд.

Их поиск был тщетным. Бедфорд невозмутимо наблюдал, как чужаки внимательно рассматривали каждый ящик на складе и в проходах корабля. К сожалению, мекносийцы обнаружили десять мешков кошачьего корма. Они долго что-то обсуждали между собой на своем языке.

Убийца моргнул и подумал, что глаз — как фотокамера. Моргнув ещё раз, он не сразу открыл глаза, чтобы ощутить ту темноту, которая наступает, когда зеркало фотоаппарата опускается и время как будто замирает. Это был его момент, и он был запечатлен навсегда.

— Теперь я могу возвращаться на Землю? — грубо спросил Бедфорд, — У меня плотный график.

— Прощай, Хассам, — произнес Кит.

Ему было безразлично, что там думали и говорили чужаки; все, о чем он мечтал — это вернуться в свою тихую тэта-камеру и окунуться в глубокий сон.

Снайпер завернул винтовку в полотенце. Пока Кит паковал подзорную трубу, убийца встал и поднялся на три ступени, отделявшие его от человека, лежавшего связанным в лестничном пролете. Несколько мух кружились у его лба с запекшейся кровью. Из-за повязки на глазах было невозможно определить, был ли пожилой имам в сознании. Он дышал учащенно и хрипло. Снайпер достал из кобуры пистолет. Кит покачал головой:

— Вы должны пройти обеззараживающую процедуру, — ответил старший офицер мекносийской медицинской бригады, — чтобы никакие споры или вирусы...

— В этом нет необходимости.

— Я понимаю, — сказал Бедфорд, — давайте побыстрее покончим с этим.

У минарета они пожали друг другу руки.

Позже, когда обеззараживание был завершено, и он разогревал двигатели своего корабля, включилось радио. Это был один из мекносийцев.

— Организация желает вам удачи в Норвегии, — сказал Кит.

— Как звали кота? — он спросил.

В ответ снайпер только прошипел.

— Норман, — ответил Бедфорд и включил кнопку зажигания. Его корабль стартовал, он улыбнулся.

Глава 2

Но он уже не улыбался, когда оказалось, что энергетический источник его тэта-камеры исчез. Он также не улыбался, когда обнаружил отсутствие запасного. «Неужели я забыл его занести? — подумал он. — Нет, я не мог. Это они его забрали».

— Фредрик Бейер. Через «й» после «е».

До прибытия на Землю оставалось два года; два года в сознании, лишенных тэта сна; два года сидения и полетов в невесомости корабля или... Он ведь видел во время военной подготовки голофильмы, вон они, свернуты в углу... Но это прямая дорога к психозу.

— Адрес?

Он запросил по радио разрешения вернуться на Мекнос III. Ответа не последовало, да он и не надеялся.

Сидя в своем контрольном модуле, он включил свой маленький бортовой компьютер и сказал:

— Соргенфригатен, дом шесть. Это район Майорстюен.

— Моя тэта-камера не работает, ее испортили. Что посоветуешь мне делать два года?

— В Хейнекегорен?

— Существуют развлекательные кассеты для экстренных случаев.

— Что?

— Точно, — сказал он, вспомнив. — Спасибо.

— Я предположил, что вы живете в Хейнекегорен. А родились вы в …?

Нажав нужную кнопку, он заставил дверцу кассетного отдела отъехать вбок. Кассет не было. Только кошачья игрушка — маленький набивной мешочек, принесенный на корабль специально для Нормана: у него так и не дошли руки отдать ее коту. Все остальное... голые полки. «Чужой разум, — подумал Бэдфорд, — непостижимый и коварный».

— Здесь, в Осло. Это имеет какое-то значение?

Включив аудиопроигрыватель, он спокойно, с полным признанием вины, произнес:

— Прошу прощения. Я имел в виду год рождения. Сколько вам лет?

— Похоже, следующие два года мне придется провести за обыденной работой. Во-первых, у меня есть еда. Я проведу столько времени, сколько смогу за обдумыванием, приготовлением, употреблением еды и наслаждением изысканными снадобьями. За то время, что у меня есть, я успею перепробовать все возможные комбинации имеющейся провизии.

— Сорок восемь. Мне сорок восемь.

Стоя и пялясь на ящик, плотно набитый рядами одинаковых мешочков, он подумал: «С другой стороны, не так уж и много получится сделать из двухлетнего запаса кошачьего корма. В смысле разнообразия. Они одинаковы на вкус?»

Расположившийся на кожаном диване главный инспектор полиции потянулся своей огромной рукой за ложкой в банке с растворимым кофе, взял ее, повертел в руках и заметил на металлической поверхности выпуклой части свое слабое отражение: пряди волос на висках с едва проступающей сединой. Зато его тонкие, хорошо подбритые усы выглядели так, будто кто-то нарисовал их ему, пока он находился в состоянии опьянения.

На вкус они были одинаковы.

Перед полицейским сидел штатный психолог. Над головой психолога висел постер с Эрнестом Хемингуэем с обнаженным торсом.

— Разве Хемингуэй не застрелился?

— Как и его отец.

— Не забавно ли, что психолог украшает кабинет портретом парня, снесшего себе башку?

— Думаю, не забавнее, чем то, что вы живете на Соргенфригатен[1], — ответил психолог, уверенным кивком головы указав на толстую папку пациента на столе между ними.

Следователь недружелюбно фыркнул. В лучшем случае адрес был выбран произвольно.

— Бывшая жена выбирала квартиру.

— Значит, вы были женаты. Дети есть?

— Трое… двое. Я имею в виду двое.

— Так трое или двое?

— Один из них умер.