Филип К. Дик

«Там Вуб…»

Они почти закончили погрузку. Мрачный, сложив руки на груди, снаружи стоял Оптус. К нему, улыбаясь, спускался капитан Франко.

— В чем дело? — непринужденно спросил он. — Вам за все это заплатят. Оптус не ответил. Отвернувшись, он подобрал подол мантии. Капитан наступил ногой на край подола.

— Погоди минуточку. Я еще не закончил.

— Да? — с достоинством повернулся Оптус. — Я возвращаюсь в деревню. Он глянул в сторону зверей и птиц, которых по пандусу поднимали на борт. Мне нужно организовать новую охоту.

— Почему бы и нет? — ответил Франко, прикуривая. — Вы в любой момент можете отправиться в вельд и выследить добычу снова. Мы же, на полдороги между Марсом и Землей… Оптус ушел, не проронив ни слова. Франко подошел к первому помощнику, стоявшему у начала пандуса.

— Как идет погрузка? — спросил он, глядя на часы. — Удачно мы провернули здесь дело. Помощник одарил его кислым взглядом.

— Интересно, как вы собираетесь объясниться?

— Что с тобой? Нам все это нужно больше, чем им.

— Увидимся позже, капитан. — Помощник поднялся на корабль, минуя длинноногих марсианских нелетающих птиц. Франко молча проводил его взглядом. Он все еще смотрел в сторону шлюза, когда увидел это.

— О, господи! — Руки в бока, он смотрел не отрываясь. По тропе шел Петерсон, лицо его покраснело, на веревке он вел это.

— Прошу прощения, капитан. — Он потянул за веревку. Франко пошел на него.

— Что это?

Вуб начал устраиваться, его крупное тело медленно осело. Он садился, полуприкрыв глаза. Над ним жужжали мухи, и он отмахивался хвостом. Он сел. Наступила тишина.

— Это — Вуб, — объяснился Петерсон. — Я приобрел его у аборигена за пятьдесят центов. Он утверждал, что это очень необычное животное. Очень уважаемое.

— Это? — Франко пнул ногой крутой бок Вуба. — Это — свинья! Большая грязная свинья!

— Да, сэр, это свинья. Аборигены зовут ее Вуб.

— Большая свинья. Она должна весить не менее четырехсот фунтов.

Франко вцепился пятерней в гриву жестких волос. Вуб взвизгнул и открыл свои маленькие и влажные глазки. Затем его большой рот скривился. Слеза покатилась по щеке Вуба и капнула на пол.

— Быть может, у него вкусное мясо, — нервничая, предположил Петерсон.

— Мы скоро это узнаем, — пообещал Франко.



Вуб, пережив взлет, громко храпел в багажном отсеке корабля. Выйдя в открытый космос и убедившись, что все системы корабля работают нормально, капитан Франко приказал своим людям пригнать Вуба наверх, чтобы определить к какой породе животных он относится.

Поднимаясь. Вуб похрюкивал и взвизгивал.

— Пошевеливайся, — таща за веревку, понукал его Джонс. Вуб упирался, почесывая спину о хромированные стены. Он ворвался в прихожую, свали всех в кучу. Затем люди вскочили на ноги.

— Боже милостивый, — произнес Френч. — Что это?

— Петерсон утверждает, что это Вуб, — сообщил Джонс. — Он принадлежит ему.

Он пнул Вуба ногой. Тот стоял, шатаясь и тяжело дыша.

— Что с ним такое, — поинтересовался Френч. — Он собирается вырвать?

Все заинтересованно посмотрели на Вуба. Тот печально вращал глазами, осматривая присутствующих.

— Я думаю, он хочет пить, — решил Петерсон и вышел, чтобы принести немного воды. Френч покачал головой.

— Не удивительно, что у нас было столько хлопот со взлетом. Мне пришлось заново пересчитать весь балласт.

Петерсон принес воды. Вуб начал жадно хлебать, обливая окружающих.

В дверях появился капитан Франко.

— А ну-ка глянем, что это тут у нас такое, — оценивая осмотрел он Вуба. — Так ты отдал за него пятьдесят центов?

— Да, сэр, ответил Петерсон. — И он почти ничего не ест. Я дал ему немного зерна, и он охотно сожрал все. Затем картофель, пойло из отрубей, объедки со стола, молоко. Все сожрал с видимым удовольствием. Затем лег и уснул.

— Понятно, — оборвал его капитан. — Но как он на вкус? Вот в чем вопрос. Я сомневаюсь, что есть особый смысл откармливать его дальше. Мне он кажется уже достаточно жирным. Где кок? Я хочу узнать…

Вуб перестал хлебать и посмотрел на капитана.

— Право, капитан, — сказал Вуб, — я думаю, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом.

В комнате воцарилась тишина.

— Что это было? — спросил капитан. — Только что?

— Вуб, сэр, — ответил Петерсон. — Он заговорил.

Все посмотрели на Вуба.

— Что оно сказало? Что оно сказало?

— Он предложил поговорить о чем-нибудь другом.

Франко подошел к Вубу. Он обошел его вокруг, рассматривая со всех сторон. Затем вернулся к людям и стал среди них.

— Интересно, может внутри спрятался абориген? Я предлагаю вскрыть и посмотреть.

— О боги! — воскликнул Вуб. — Неужели убивать и резать — это все, о, чем вы, люди, можете думать?

Франко сжал кулаки.

— Вылезай оттуда! Где бы ты ни был, вылезай!

Никакой реакции. Люди стояли, прижавшись друг к дружке, и бледные как мел, не сводили глаз с Вуба. Вуб пошевелил хвостом. Затем неожиданно для всех отрыгнул.

— Извините, пожалуйста!

— Я не думаю, что здесь есть кто-нибудь еще, — шепнул Джонс. Все посмотрели друг на друга.

Вошел кок.

— Вы меня вызывали, капитан? А это что за тварь?

— Думаю, нам надо поговорить, — сказал Вуб. — Мне бы хотелось обсудить это с вами, капитан, если можно. Я вижу, мы расходимся в некоторых основополагающих предпосылках.

Капитану понадобилась тьма времени, прежде, чем он собрался с ответом. Вуб терпеливо ждал, слизывая со щек капли воды.

— Пошли в мой кабинет, — наконец сказал капитан. Он повернулся и вышел из комнаты. Вуб поднялся и потопал за ним. Было слышно, как он поднимается по лестнице.

— Интересно, чем это кончится, — задумался кок. — Ладно, я буду на кухне. Дадите мне знать, как только услышите.

— Конечно, сказал Джонс, — конечно.



Вуб прилег в углу и зевнул.

— Вы уж простите меня, — извинился он. — Боюсь, что постоянное желание расслабиться и отдохнуть — одна из моих вредных привычек. Если ты такой грузный, как я…

Капитан кивнул с явным нетерпением. Он сел за свой стол и сложил руки на груди.

— Хорошо. Приступим к делу. Вы — Вуб, не так ли?

Вуб пожал плечами.

— Полагаю, да. Они нас так зовут. Я имею в виду аборигенов. Мы пользуемся другим определением.

— И вы владеете английским? Вам встречались англичане и раньше?

— Нет.

— Тогда откуда он вам известен?

— Вы имеете в виду английский? А я разве говорю по-английски? Я не думаю, что разговариваю на каком-то конкретном языке вообще. Я исследую ваши мысли…

— Понятно. Телепатия. Конечно.

— Мы очень древняя раса, — сообщил Вуб. — Очень древняя и очень грузная. Вы уже могли сообразить, что каждый индивидуум столь медленный и тяжелый будет отдан на милость более подвижных форм жизни. Нам бесполезно рассчитывать на физическую силу в целях самозащиты. Как нам победить? Мы слишком грузные — чтобы удрать, слишком мягкие — чтобы сражаться, слишком добродушные. — чтобы охотиться…

— Как же вы живете?

— Растения. Овощи. Мы можем есть почти все. У нас католический подход к жизни. Мы толерантны, эклектичны, со вселенскими взглядами. Мы живем и даем жить другим. Поэтому и смогли выжить.

Вуб уставился на капитана.

— Вот почему я так бурно отреагировал на эту идею сварить меня. Я видел картину в ваших мыслях, капитан. Большая моя часть заморожена в холодильнике, несколько кусков варятся в котле, кусочек уплетает кошка…

— Так вы читаете мысли? Как интересно. Что-нибудь еще? Я хотел сказать, можете ли вы что-то еще в том же духе?

— Да так, то да се, — отстраненно молвил Вуб. — Славная у вас комната, капитан. Вы поддерживаете в ней идеальную чистоту. Я уважаю опрятные формы жизни. Отдельные породы птиц на Марсе очень опрятны. Они выбрасывают мусор из гнезда, убирают в них…

— Возможно, — согласился капитан. — Но вернемся к нашим… — Ах, да. Вы говорили об ужине из меня. На вкус я, должен отметить, хорош. Слегка жирноват, но нежен. Но как можно будет установить более или менее длительный контакт между вашим и моим народами, если вы привержены столь варварским обычаям? Съесть меня? Вместо того, чтобы обсудить со мной вопросы философии, искусства…

Капитан встал.

— Кстати, о философии. Может быть, вам будет интересно узнать, что в следующем месяце нам тяжело будет найти что-нибудь на обед. Испортились продукты, на беду…

— Знаю, — кивнул Вуб. — Но не будет ли больше соответствовать вашим принципам демократии, если мы все бросим жребий, или что-нибудь еще в этом духе? Во всяком случае, демократия и существует для защиты меньшинства от такого рода нарушений. Итак, если каждый из нас получит один голос и…

Капитан пошел к двери.

— У тебя не все дома, — сказал он и открыл дверь. И открыл рот. Он стоял неподвижно, вытаращив глаза, широко открыв рот, с рукой на ручке двери.

Вуб осмотрел его. Затем потопал из комнаты, обойдя капитана. Он опустился в холл в глубокой задумчивости.



В комнате было тихо.

— Вот видите, — продолжал Вуб, — у нас есть общий миф. В ваших мыслях я встречаю множество знакомых мифологических понятий. Иштар. Одиссей…

Петерсон сидел молча, уставившись глазами в пол. Поменял положение в кресле и попросил.

— Продолжай. Пожалуйста, продолжай.

— Я нахожу в вашем Одиссее лицо, типичное для мифологии большинства обретших самосознание племен. Как я понимаю, странствующий Одиссей — это личность, осознавшая себя как таковую. Воплощенная идея отделения — отделения человека от семьи и от родины. Процесса индивидуализации.

— Но Одиссей возвращается домой. — Петерсон посмотрел в иллюминатор, на звезды, неисчислимые звезды, нахально пылающие в пустой вселенной. — В конце концов он возвращается домой.

— Как и должно быть с каждым. Момент отделения — это непродолжительный период времени, краткое странствие души. У него есть начало и конец. Бродяга возвращается на родину к своему народу…

Открылась дверь. Вуб замолк на полуслове, повернул свою большую голову.

В комнату вошел капитан Франко, за ним люди. Они нерешительно затоптались у двери.

— С тобой все порядке? — спросил Френч.

— Ты имеешь в виду меня? А что со мной могло случиться?

Франко опустил срой пистолет.

— Иди сюда, — велел он Петерсону. — Встань и иди сюда.

Наступило тяжелое молчание.

— Иди, — посоветовал Вуб. — Это ничего не изменит.

— Зачем? — спросил Петерсон, поднимаясь с кресла.

— Это приказ.

Петерсон прошел к двери. Френч схватил его за руку. Петерсон вырвался.

— Вы можете мне сказать, что происходит? Какая муха вас укусила?

Капитан Франко пошел к Вубу. Тот смотрел на него снизу вверх из угла, где лежал, прижавшись к стене.

— Интересно, ты одержим идеей съесть меня. Хотел бы я знать — почему?

— Встань! — приказал Франко.

— Если тебе так хочется…

— Немедленно встать!

— Будь терпеливее. Мне тяжело.

Вуб поднялся, хрюкая.

Он стоял, тяжело дыша, глупо высунув язык.

— Теперь пристрели его, — сказал Френч.

— Ради бога! — закричал Петерсон. Джонс резко повернулся к нему. Глаза его казались серыми от слез.

— Ты не видел его, как он там стоял. Неподвижно, как статуя, рот открыт. Если бы мы не спустились вниз, он бы все еще был там.

— Кто? Капитан? — Петерсон огляделся. — Но сейчас он в порядке. Все уставились на стоящего посреди комнаты Вуба. Его широкая грудь вздымалась и опускалась.

— Уйдите, — приказал Франко. — Прочь с дороги.

Люди отошли подальше к двери.

— Вы совсем перепуганы, — сказал Вуб, — не так ли? Разве я сделал вам что-то плохое? Мне претит сама идея обидеть кого-то. Все, что я делаю, я делаю исключительно для того, чтобы защитить себя. Неужели вы считаете, что я должен стремиться к смерти? Я такое же разумное существо, как и вы. Мне из любопытства захотелось увидеть ваш корабль, узнать вас поближе. Я предложил аборигену…

Пистолет дернулся в руке Франко.

— Ясно. Так я и думал.

Вуб осел, тяжело дыша. Он протянул лапы и положил на них хвост.

— Здесь очень жарко. Я понимаю, что мы где-то рядом с дюзами. Атомная энергия. С ее помощью вы достигли во многом буквально чуда — с технической точки зрения. По всей вероятности, ваша научная иерархия не Оборудована для решения моральных, этических…

Франко повернулся к молчаливо стоящим за его спиной людям.

— Я сделаю это. Вы можете наблюдать.

Френч кивнул.

— Попытайся попасть ему в мозг. Он не годится в пищу. Не стреляй в грудь. Если грудная клетка разлетится, нам придется вытаскивать кости.

— Послушайте, — облизывая пересохшие губы, сказал Петерсон. Разве он вам что-нибудь сделал? Что в нем плохого? Я вас спрашиваю. Как бы то ни было, он все еще мой. Вы не имеете права убивать его. Он не ваш.

Франко поднял пистолет.

— Я ухожу, — сказал Джонс. Лицо его побелело. Его тошнило.

— Не хочу этого видеть.

— Я тоже, — присоединился Френч. Тихо переговариваясь, люди вышли. Петерсон задержался у двери.

— Он беседовал со мной о мифах. Он никому бы не причинил зла.

И вышел.

Франко подошел к Вубу. Вуб медленно взглянул на него, сглотнул.

— Очень глупо. Мне стыдно за то, что ты собираешься сделать. У вас есть притча о Спасителе, когда…

Он замолчал, глядя на пистолет.

— Сможешь ли ты сделать это, глядя мне в глаза? Сможешь?

Капитан посмотрел на него сверху вниз.

— Я могу смотреть тебе в глаза. Дома на ферме у нас были свиньи, грязные паршивые свиньи. Я могу это делать.

Глядя сверху вниз в блестящие влажные глаза Вуба, он нажал курок.



Вкус был изумительный.

Они сидели вокруг стола мрачные как ночь. Некоторым кусок в горло не лез. Единственный, кто, казалось, наслаждался едой, был капитан Франко.

— Еще? — спросил он, обводя взглядом стол. — Кому еще? И здесь осталось немного вина.

— Не мне, — ответил Френч. — Я, пожалуй, пойду в штурманскую.

— Я тоже, — поднялся Джонс, отодвигая ногою стул. — Увидимся позже.

Капитан проводил из взглядом. Еще несколько человек отказалось.

— Что, вы думаете, лежит перед вами?

Он повернулся к Петерсону. Тот сидел, уставившись в свою тарелку с картошкой, зеленым горошком и тоненьким ломтиком нежного, теплого мяса.

Петерсон открыл рот. Но звука не последовало.

Капитан положил руку ему на плечо.

— Теперь это только органика. Жизнь из нее ушла. — Он ел, черпая хлебом подливу. — Я, лично, люблю поесть. Это одно из величайших удовольствий, которыми могут наслаждаться живые. Еда, отдых, размышления, дискуссии.

Петерсон согласно кивнул. Еще двое встали из-за стола и вышли. Капитан выпил немного воды и зевнул.

— Ну, ладно. Должен сказать, что еда доставила мне огромное удовольствие. Все, что я слышал по этому вопросу раньше — о мясе Вуба — оказалось абсолютной правдой. Очень славно. Но я не мог наслаждаться им в былые времена. Он вытер губы салфеткой и откинулся назад в кресле. Петерсон уныло рассматривал крышку стола.

Капитан внимательно наблюдал за ним, пододвинулся ближе.

— Ну, будет. Выше нос! Давай поговорим.

Он улыбнулся.

— Как я сказал до того как меня прервали, роль Одиссея в мифологии…

Петерсон вздрогнул, посмотрел.

— Продолжим, — сказал капитан. — Одиссей, как я его понимаю…