Грегори машинально проследил за взглядом Грендона. Впервые он увидел, каких размеров достигли свиньи. Их широкие черные спины возвышались над загородками — они были ростом с молодых бычков.

— Это ферма смерти, — прошептал Грегори.

— Смерть — один конец для всех нас: и для свиней, и для коров, и для человека.

— Ладно, мистер Грендон, можете думать как хотите. Я ваших мыслей не разделяю, и не желаю, чтобы от вашего безумия страдали ваши близкие. Мистер Грендон... сэр, я прошу руки вашей дочери.

– Так чему ты так радовался, пока я не появилась в поле твоего зрения?

– Помнишь, как Игнат забивал в планшет координаты натовского склада? Гипотетически вот эта точка на карте должна быть складом. Логично? Логично. Вот только я знаю это место – это кинотеатр «Мир» в Шаховской. Самое сердце Зоны. Никаких натовцев там не могло быть по определению, они исключительно по окраинам работают.

– И зачем же Игнат ввел эти координаты? – недоуменно нахмурила Вера прелестный лобик.

– Я могу лишь догадываться. Но практически уверен, что догадка моя верна. Мы ведь в тот момент говорили о местонахождении еще одного предмета…

– Об артефакте, появление которого почуял его брат-близнец! – возбужденно выпалила девушка.

– Именно! Об артефакте, который служит противовесом мутанту из мутантов и чисто теоретически может нейтрализовать его силу. Братья не могли прямо озвучить свою просьбу: поиски артефакта в центре запретной территории – штука слишком опасная, чтобы просить о такой услуге человека, которого они считают своим другом. А они боятся, ужасно боятся этой новой угрозы. Если неведомое существо сумело запросто подчинить себе целую толпу мутантов, а Макар – тоже мутант…

– …То рано или поздно существо подчинит себе и Макара, – воодушевленно закончила за меня Вера.

– Умница! Короче говоря, попросить они не могли, а вот сунуть под нос информацию о местонахождении – почему бы нет? В этом случае мое решение отправиться на поиски стало бы целиком и полностью моим решением, и никакой ответственности близнецы уже, вроде как, не несут. Ни передо мной, ни перед самими собой, ни перед тем драконом, с которым они пытаются стравить товарища, назначенного ими на роль благородного рыцаря.

– Кру-уууто! – Вера поерзала на мешке, потерлась щекой о мое плечо. – И как доблестный Алгоритм планирует поступить с этим знанием?

Я взглянул на время в уголке экрана – условно говоря, вертолеты вернутся через полчаса. Значит, у меня есть еще минут двадцать, чтобы побыть с Верой. Заслышу рокот – исчезну, будучи уверен, что ее подберут. Ситуация изменилась. Еще три минуты назад я не сомневался, что доставлю девушку в город, и только после этого отправлюсь в Шаховскую. Возможно, даже с группой, если удастся собрать надежных парней. Но теперь, проговорив вслух все свои догадки, я понял, что тянуть с походом не стоит. Пацаны ведь не просто так боятся, наверняка Макар что-то чувствует. Ну и потом – тренировка на одном блокпосту закончилась, неведомая тварь научилась не только осаждать и захватывать укрепленные объекты, но и наверняка извлекла выводы из сокрушительного поражения своей армии. Ошибки будут учтены, и в следующий раз легионы тварей пойдут в бой, подчиняясь подправленной тактике. Стало быть, нужно спешить. Предприятие, которое я намеревался осуществить, попахивало авантюрой, и я хотел бы просчитать возможные издержки и риски, да только двадцати минут для этого маловато. Ну, значит, будем действовать по обстановке.

Вера что-то почувствовала (ох уж эта женская интуиция!), отстранилась от меня, заглянула в глаза.

– Эй! Даже не думай! Я так просто не отстану!

Я прикусил губу. Да, да, мне нужен кто-то, кому можно доверить спину. Штырь бы идеально подошел, несмотря на то что был стукнутым на всю голову. Подошел бы Паша-Интернет или сосед Генка, даже полицейский Глеб сгодился бы – но уж никак не девчонка. Пусть она дважды разрядница и трижды чемпионка.

Еще утром я считал иначе. Ну, то есть я и утром знал, что такая спутница станет мне помехой, знал, что буду переживать, если по моей вине с ней случится непоправимое. А теперь я даже думать не хотел о том, что…

– Слушай, – наконец не выдержал я молчания, – ну зачем тебе это? До Шаховской – полсотни километров. Втрое больше, чем от города до блокпоста. И это не такие пятьдесят километров, которые за полчаса можно с ветерком на машине преодолеть. Ты же понимаешь, что там, куда я пойду, не просто опасно, а смертельно опасно?

– А где сейчас не опасно? – спокойно, с легкостью опытного дипломата парировала мой аргумент Вера. – Сегодня Зона пришла в город. Где гарантия, что завтра она не придет в воинскую часть или в лагерь беженцев? Где гарантия, что завтра бесы и упыри не ворвутся в Рязань или Самару, в Париж или Берлин? Куда предлагаешь бежать, где прятаться? Пока нечистью управляет эта дважды мутировавшая тварь, нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. И я хочу помочь тебе эту тварь уничтожить. Не забывай, она убила моего отца. И я намерена с ней поквитаться.

Бац-бац – и в дамки. Возразить нечего. Не могу сказать, что я сильно огорчился, когда понял, что уговоры на девушку не подействуют.

– Ну, тогда вооружайся, подруга. Время уже поджимает, скоро появятся наши винтокрылые спасатели.

Пока Вера переходила от ящика к ящику, лязгая металлом, я решил проверить, что за сообщение пришло недавно, в самый неподходящий момент, едва не став спусковым крючком для расправы над нами.

«Портал в балотах окало диревни Карабузино».

Я взоржал. Вот негодяи! Да они каждый мой шаг просчитывают!

Глава 6

Путь в логово

Я даже не сомневался, что в окрестностях блокпоста никакой живности не осталось. Рев барражирующего соосного «Аллигатора» и сам-то по себе внушает, а уж когда «Ка-52» весь имеющийся арсенал задействует – никакие нервы не выдержат, одни лишь инстинкты останутся. А инстинкты в таких случаях велят бежать без оглядки и прятаться в самых глубоких норах. Поэтому я не боялся пересекать поляну, заваленную трупами монстров; меня не пугали и те три километра по лесу, которые нам предстояло пройти до Карабузино. А вот спуститься с крыши административного корпуса оказалось задачей на порядок более сложной. Те твари, которые во время штурма успели заскочить в корпус и хозяйничали на этажах, пока мы отсиживались на крыше в ожидании подмоги, вряд ли слаженно покинули здание. В кромешной тьме каждый шаг по лестнице мог стать последним, поскольку в любом закутке могло трястись от страха или зализывать раны какое-нибудь порождение Преисподней.

На наше счастье, рядом с оружейными ящиками обнаружилась бухта крепкой веревки, длины и толщины которой с избытком хватило для того, чтобы мы покинули крышу, минуя лестничные пролеты и коридоры. Я съехал по канату первым, а затем контролировал провалы окон, пока Вера, осторожно перебирая руками-ногами, спускалась вдоль торцовой стены.

Первые три дня, проведенные вне дома, Нэнси Грендон лежала в своей комнате в «Путнике»; жизнь, казалось, вот-вот оставит ее. Казалось, любая обычная пища была для нее ядом. Но постепенно, под наблюдением доктора Кроучхорна — возможно, напуганная тем гневом, который, как она полагала, доктор обрушит на нее, если она не будет выздоравливать, — силы начали возвращаться к девушке.

— Сегодня ты выглядишь намного лучше! — сказал Грегори, поглаживая ее по руке. — Скоро ты снова будешь совсем здорова, как только твой организм окончательно избавится от этой дряни с фермы.

— Грег, милый, обещай мне, что не поедешь больше на ферму. Теперь, когда я здесь, тебе там нечего делать.

Грегори опустил глаза и сказал:

— Тогда тебе незачем требовать от меня обещаний, правда?

— Я просто хочу быть уверена, что никто из нас больше не поедет туда. Надеюсь, отец чувствует себя прекрасно. Но я... мне кажется, что я пробудилась от кошмарного сна!

— Не думай об этом! Посмотри, я принес тебе цветы!

Он протянул Нэнси глиняный горшок, в котором стояли цветы с огромными бутонами.

Она улыбнулась и сказала:

— Какие большие! Грег... они... они с фермы, правда? Они невероятно большие!

— Я думал, тебе доставит удовольствие подарок из родного дома.

Нэнси изо всех сил швырнула горшок через комнату; он ударился о дверь и разбился. Сломанные цветы рассыпались среди комьев земли.

— Как ты мог принести сюда эту гадость! И это означает, Грег, что ты снова побывал на ферме — после того, как мы вместе уехали оттуда!

Грегори кивнул, вызывающе глядя на нее.

— Я должен был узнать, что там происходит.

— Пожалуйста, Грег, не надо больше туда ездить! Сейчас я, кажется, начинаю приходить в себя — но я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Представь себе, что эти существа, ауриганцы, могут последовать за нами сюда, в Коттерсолл!

— Знаешь, Нэнси, я много раз думал о том, почему они не покидают ферму. Ведь, поняв, что с человеком им справиться нетрудно, они могли бы нападать на всех подряд, или вызвать подкрепление и попытаться завоевать нас. Однако их, кажется, вполне устраивает то место, где они сейчас находятся.

Нэнси улыбнулась.

— Может быть, я и не такая умная, как ты, но я, кажется, знаю ответ на твой вопрос. Им просто не хочется отправляться куда-то еще. Я думаю, их всего двое; они прилетели на нашу маленькую планету в своей космической машине на отдых — так же, как мы можем поехать в Грейт-Ярмут, чтобы провести там медовый месяц. Предположим, у них тоже медовый месяц.

— Медовый месяц! Ничего себе!

— Ну, значит, они просто отдыхают. Это идея отца — он говорит, что их всего двое, и Земля для них — тихий, спокойный уголок. А когда люди отдыхают, они любят хорошо поесть, верно?

Грегори в ужасе уставился на Нэнси.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравятся ауриганцы?

— Конечно, нет, глупый! Но я полагаю, они нравятся друг другу.

— Я все-таки предпочитаю думать о них как о врагах.

— Тем более стоит держаться от них подальше.

Но мысли об ауриганцах и о том, что происходит на ферме, не оставляли Грегори. Он получил еще одно письмо от доктора Хадсон-Уорда, доброе и ободряющее, однако не стал отвечать. Грегори чувствовал, что не в состоянии уехать из этих мест, хотя необходимость в работе, учитывая его матримониальные планы, становилась все более очевидной; скромных средств, которые посылал ему отец, на двоих в любом случае не хватит. Однако он не мог заставить себя думать о подобных проблемах. Его мысли были заняты ужасами фермы и другим письмом, которого он ждал. А ночью ему снова приснилось слюнное дерево.

Днем он набрался смелости и рассказал об этом Фоксу и Нэнси. Они сидели у камина, в обтянутых красным бархатом креслах. Нэнси чувствовала себя хорошо и в полдень даже вышла на прогулку.

— Люди сами хотели отдаться слюнному дереву, — говорил Грегори. — И, хотя я сам этого не видел, у меня было такое чувство, что они на самом деле не столько умирали, сколько превращались в неких иных существ вероятно, не похожих на людей. И на этот раз я понял, что дерево сделано из металла; с помощью насосов оно становится все выше и выше — внутри него видны какие-то устройства, клапаны, а из ветвей идет пар.

Фокс мрачно усмехнулся.

— Таким я и вижу облик грядущего — когда даже деревья будут расти с помощью машин... Эта ферма совсем замучила тебя, Грег! Послушай, завтра моя сестра едет в Норидж. Почему бы вам вдвоем не поехать с ней? Она собирается купить украшения к своему свадебному наряду, так что вас, Нэнси, это могло бы заинтересовать. Можете пожить несколько дней у дяди Грега. Честное слово, я немедленно сообщу, как только начнется вторжение ауриганцев в Коттерсолл, вы ничего не пропустите.

Нэнси схватила Грегори за руку.

— Грег, может быть, так и сделаем? Я сто лет не была в Норидже, это чудесный городок!

— В общем-то, неплохая мысль, — с сомнением сказал Грегори.

Фокс и Нэнси продолжали уговаривать, пока наконец Грегори не был вынужден уступить. Как только представился подходящий момент, он попрощался, поцеловал Нэнси, пожелал ей спокойной ночи и поспешил обратно к дому пекаря. Он был уверен в одном: если ему придется уехать, даже ненадолго, до этого он должен увидеть, что происходит на ферме.



Потом был активный марш-бросок длиной в километр: я не сомневался, что вертолеты, вернувшиеся за телами погибших и оставленным оружием-боеприпасами, попытаются найти нас. Ну ладно, не нас – я им на фиг не сдался. А вот исчезновение Веры точно незамеченным не осталось. Так что нам нужно было максимально быстро покинуть первичный район поиска.

Мутить от запаха крови и требухи мутантов перестало примерно через полчаса пути. Как бы ни пытались мы с Верой найти более подходящие темы для разговоров, мысли постоянно сворачивали к убийствам и смерти. Ну да, вот такая вот романтика. Прогулки по Зоне после жестокой схватки – они располагают.

– Погибнуть при некоторых обстоятельствах – благо. Самое страшное, что может случиться, это когда ты еще жив, а от твоего тела хищники отрывают куски мяса. Причем ты еще находишься в здравом уме, все осознаешь, а тело тебе уже не подчиняется.

– Ох! – Вера остановилась и вгляделась в мое лицо. – Ты это серьезно или просто меня пугаешь?

– Серьезно, серьезно. Есть такие мутанты, которые парализуют жертву, прежде чем напасть. – Я тоже остановился, настороженно следя за тем, как расположившаяся неподалеку аномалия заинтересовалась Верой. Господи, неужели Вера ее не видит, не чувствует мурашек и легкого покалывания на коже? Или настолько уверена в моей компетентности, что совсем не беспокоится по поводу личной безопасности? Нет, так не пойдет. Есть у тебя проводник или нет – ты ни на секунду не должен терять концентрации. Значит, нужен урок, который запомнится.

– Ой, а меня что-то тянет! – испуганно хихикнув, прошептала Вера.

Ей бы упереться, а то и плюхнуться на землю – все-таки расстояние не позволяло аномалии всерьез взяться за глупого человечка. Но вместо этого девушка покачнулась и позволила себе переступить с ноги на ногу – разумеется, в сторону эпицентра аномальной гравитации.

– Алгоритм! – В ее глазах мелькнул ужас. – Я не могу пошевелиться! Меня кто-то парализовал! И тянет!

Я быстро снял с пояса моток веревки – излишки того самого «каната», по которому мы спустились с крыши – мгновенно соорудил петлю и на манер лассо накинул на Веру. Второй конец я крепко обмотал вокруг своего правого предплечья.

– Держу, – спокойно сказал я. – А теперь успокойся и почувствуй, что происходит с тобой на самом деле. Не надо ничего придумывать – ты не парализована, и никакая зверюга не собирается вцепиться тебе в мягкое место. Да, ты попала в зону действия аномалии, и теперь она мягко тянет тебя к своему эпицентру. Но пока ты на самой границе гравитационной ловушки, и в данный момент тебе ничего не угрожает. Если, конечно, не начнешь паниковать и дергаться. Пошевели левой рукой. Теперь правой. Молодец. Помаши мне ладошкой. Задери футболку… Да тьфу ты, Вера, не надо ничего задирать! Шучу я, шучу! Как видишь, тело тебя слушается. Переходим к следующему этапу. Чтобы выбраться из такой ловушки, нужно лечь на землю и потихоньку продвигаться ползком. Давай, аккуратненько ложись, я тебя страхую. Вот, отлично, площадь соприкосновения твоего тела с поверхностью земли увеличилась, теперь сила трения стала куда больше той силы, что тянула тебя к аномалии. Перемести автомат за спину, чтобы не мешал. Теперь ползи. Потихоньку. Ты – маленький червячок, а не здоровенная анаконда, ты должна ползти медленно и не забывать смотреть по сторонам: вдруг рядом расположена еще одна аномалия, и ты движешься прямиком к ней?

Я бросил девушке свой нож с крепким и толстым лезвием, посоветовав ей втыкать его в землю и использовать как упор. Теперь дело пошло как нельзя лучше. Я подсвечивал сухую траву фонариком и вполсилы тянул веревку, обозначая свое присутствие, Вера ужиком извивалась в пяти шагах от меня, помогая себе ножом. Аномалия потихоньку выпускала из своих объятий несостоявшуюся жертву, и теперь девушке каждый сантиметр давался все легче и легче. Она благополучно добралась до тонкого ствола березки, зацепилась за ее ствол, подтянула свое тело и наконец-то полностью избавилась от влияния. Аномалия разочарованно втянула обратно свои гравитационные щупальца и с громким хлопком разрядилась, заставив и без того напуганную Веру снова приникнуть к земле.

Через полминуты, придя в себя, девушка поднялась на ноги, с возмущением посмотрела на меня и заявила:

– Ты ведь видел аномалию и даже не предупредил меня об опасности! А если бы я погибла?

– Тогда бы я приступил к поискам нового ученика, – пошутил я.

– Зачем ты так со мной поступаешь? – оскорбилась девушка. – По-твоему, я мало сегодня пережила? Нужно было добавить?

Я стушевался. Обвинение-то вполне по делу. Если бы не один момент.

– Усталость, личные драмы, расшатанные нервы, а заодно болезнь или тяжелое ранение – все это не должно стать поводом вести себя беспечно. Зона не прощает тех, кто свои проблемы ставит выше обстоятельств. У нее нет ни одной причины пожалеть тебя, сделать скидку на настроение или физическое состояние. Второго шанса она тебе не предоставит. Плачь, смейся, ругайся, ори от боли или экстаза, люби и ненавидь – но занимаясь этим в Зоне, оставайся бдительной.

Вера отвернулась в сторону и через секунду выдавила:

– Ладно. Проехали. Была неправа, больше не повторится.

– Вот теперь хорошо! – похвалил я и посветил ей в лицо фонариком, пытаясь сообразить, прощен ли. – Кстати, после всех волнений у тебя на щечках такой привлекательный румянец, что впору мне самому потерять концентрацию.

– Да? – Девушка еще больше зарделась и стала удивительно хороша.

* * *

Карабузино явилось нашим взорам примерно через час. На фоне темного неба виднелись еще более темные бревенчатые срубы под двускатными крышами. Некоторые дома выглядели разрушенными, но другая часть вполне подходила для ночевки. Мы не спали почти сутки и были изрядно вымотаны; искать в таком состоянии портал ночью посреди болота – занятие для идиотов и самоубийц.

Посадив Веру в палисаднике под разлапистый куст, подозрительно напоминающий морковную ботву полутораметровой высоты, я наказал ей следить за окнами и открывать огонь из автомата в ответ на любой шорох. В течение десяти минут я обследовал неказистый домишко от подпола до чердака. В чулане обнаружилась куча высохшего дерьма, на печке – окаменевшие конечности беса, передняя и задняя. Я так и не понял, были это трофеи, забытые сталкером, или припрятанный каким-нибудь хищником на черный день запас еды. В остальном все было нормально. Пыльно, правда, ну да мне не привыкать, а Вере как раз наоборот – следует привыкнуть к местным реалиям.

Условным сигналом я пригласил ее в «апартаменты», а сам еще постоял на крыльце, прислушиваясь и принюхиваясь.

Вернувшись в дом, запер с виду крепкую дверь на приличный засов, прошел в комнату и скинул наконец-таки с плеч бронежилет. Устало расправил плечи. Вера сидела на полу у стены, привалившись к ней спиной; ее подбородок безжизненно свесился, касаясь груди, автомат она положила на колени.

– Эй! Ты хоть живая? – как можно мягче спросил я у нее, ласково погладив по плечу.

Вера, не открывая глаз, едва мотнула головой. Тогда я присел на корточки, вынул из тонких ручек автомат и снял с нее куртку.

В лучах заходящего солнца ферма представляла собой непривычное зрелище. Массивные деревянные заграждения в девять футов высотой, наспех вымазанные креозотом, были беспорядочно расставлены вокруг фермы очевидно, с целью уберечь от посторонних взглядов то, что творится не только во дворе, но и вдоль границ территории; заграждения виднелись среди фруктовых деревьев, в зарослях папоротника, и даже — совершенно не к месту — посреди болота. Тяжелые удары молотка, сопровождающиеся мычанием и визгом животных, говорили о том, что сооружаются все новые заграждения.

Совершенно неестественный вид ферме придавало освещение. В дополнение к столбу с электрическим фонарем, который Грегори уже видел, появилось еще пять — у ворот, у пруда, за домом, возле механической мастерской и около свинарника. В желтом свете фонарей перед глазами вставала мистическая картина, будто неожиданно возникшая посреди вечной ночи египетской гробницы.

Грегори был не настолько глуп, чтобы пытаться войти через ворота. Он привязал Дэйзи к нижним ветвям вяза и, обойдя ферму, проник во владения Грендона со стороны южного луга. Бесшумно приближаясь к дому, он видел, насколько растительность на ферме отличается от той, что была за ее пределами. Постоянный шум зарослей исполинской кукурузы в темноте нагонял страх. На клубничных грядках ягоды были размером с грушу. Лоснились гигантские кабачки. Деревья в саду трещали под тяжестью яблок величиной с футбольный мяч; одно яблоко с глухим звуком упало на землю. Повсюду чувствовались какие-то движение и шум; Грегори остановился и прислушался.

Поднимался ветер. Со скрипом, напоминающим крик чайки, начали вращаться крылья старой мельницы. В механической мастерской слышался гул работающей паровой машины. Громко лаяли собаки, и этому лаю вторили беспокойные голоса животных. Грегори вспомнил слюнное дерево; как и в том сне, казалось, что сельское хозяйство превратилось в промышленность, и новый Бог Науки поглощает все создаваемое Природой. Под корой деревьев ощущалась темная, неведомая сила.

Заставив себя двигаться, он осторожно пересек колеблющуюся границу света и тени от заграждений и подошел к задней двери дома. В окне кухни светился огонек. Пока Грегори нерешительно стоял на пороге, послышался звон разбитого стекла.

Грегори осторожно пробрался мимо окна и заглянул в дверной проем. Из гостиной доносился голос Грендона, звучащий несколько приглушенно, как будто тот разговаривал сам с собой:

— Лежи теперь здесь! Ты мне не нужен. О Господи, спаси меня, дай мне испытать свои силы! До сих пор Ты лишал мою землю плодородия — позволь же мне теперь собрать урожай! Мне неведомы помыслы Твои. Эта ферма — моя жизнь. Прокляни их, прокляни их всех! Все они — мои недруги.

Он бормотал что-то еще, точно спьяну. Как зачарованный, Грегори пересек кухню и остановился на пороге гостиной. Заглянув в приоткрытую дверь, он увидел фермера, стоящего в полумраке посреди комнаты.

Мерцающее пламя свечи на камине отражалось в стеклянных ящиках с чучелами животных. Видимо, электричество в доме было отключено, чтобы получить дополнительную мощность для наружного освещения.

Грендон стоял спиной к Грегори. Свеча освещала небритую щеку фермера; казалось, он еще больше сгорбился под тяжестью непомерного бремени, которое сам на себя взвалил, и, глядя на него, Грегори снова ощутил к нему уважение. Все еще бормоча себе под нос, Грендон вышел через переднюю дверь, оставив ее широко распахнутой, свернул за угол дома и скрылся из виду, а лай собак заглушил его голос.

Лай, однако, не помешал Грегори услышать раздавшийся совсем рядом стон. В полутьме он увидел лежащего под столом человека. Человек повернулся на бок, давя битое стекло, и приглушенно вскрикнул. Еще не видя его лица, Грегори понял, что это Некланд. Он склонился над ним и, отшвырнув в сторону чучело рыбы, приподнял его голову.

— Не убивайте меня, хозяин! Я просто хотел уйти отсюда, только уйти!

— Берт? Это я, Грег. Берт, что с тобой?

На спине парня, под разорванной рубашкой, было множество порезов от битого стекла. Большая ссадина на плече все сильнее наливалась красным. В доме явно произошла ссора. Под столом валялась еще одна рыба — с раскрытым, будто в удушье, ртом — и отдаленное подобие козы, стеклянный глаз которой выкатился из глазницы. Пол был усыпан осколками стеклянных ящиков.

Вытерев лицо и немного успокоившись, Некланд сказал:

— Грегори? Я думал, ты в Коттерсолле. Что ты здесь делаешь? Он убьет тебя!

— Что случилось, Берт? Ты можешь встать?

Некланд уже пришел в себя. Он схватил Грегори за руку и умоляюще прошептал:

— Ради Бога, тише, иначе он услышит нас, вернется и разделается со мной! Он совсем свихнулся, говорит, что эти твари здесь на отдыхе! Он чуть голову мне не снес своей палкой! Хорошо, что у меня череп крепкий!

– Извини, подруга, но придется тебе еще немного потерпеть. Кивни, если понимаешь.

Она приоткрыла один глаз, спросила сонно:

– Опять помахать ладошкой и задрать футболку?

Я улыбнулся. Ладно, один – один.

Свернув крышку, я поднес к ее губам фляжку, до краев наполненную водкой. Мой стратегический запас, нужный как раз в таких случаев, когда человек полностью энергетически опустошен. Ну и про радиацию забывать не стоит. Пусть артефакт на поясе у девушки исправно выполняет свою работу, а проверенное средство все-таки не повредит. Постанывающая от усталости Вера приложилась губами к узкому горлышку, сделала глоток, закашлялась, поперхнувшись, отерла губы рукавом и еще раз глотнула.

– Вот и молодец. А теперь поднимайся. Вон там стоит кровать, на ней – пара подушек. Внутри них, конечно, уже не пух и перья, а какая-то труха, но если застелить куртками – вполне сойдут за царскую перину.

Она утвердилась на четвереньках, попыталась встать на ноги, покачнулась…

– Как же быстро я опьянела… – пробормотала Вера, вцепилась в меня, прижалась всем телом и неожиданно потянулась к моим губам. – Ты пахнешь пылью. Скажи, ты меня специально напоил?

– Эммм… Слушай, а давай не сейчас, а? – уже охваченный желанием, прошептал я, а потом подумал – какого черта? Разве не за этим я повел ее в Зону?

И я ответил на прикосновение ее мягких, но, в то же время, настойчивых губ. Поцелуй вышел такой сладкий и долгий, что уже и дышать-то нечем, но и оторваться нет сил. Мои руки непроизвольно потянулись к ее футболке, задрали ее и стали гладить горячее и подрагивающее от возбуждения тело, а потом переместились на роскошную грудь…

Со всей возможной нежностью и деликатностью я вошел в нее. Вера извивалась подо мной всем телом, стонала от наслаждения и тянулась ненасытными губами к моим губам. В голове у меня все перепуталось, я уже не помнил, где я и с кем, но эта девушка дарила мне самое настоящее блаженство, и выпустить ее из своих объятий – все равно что предать самого себя.

Мы завалились спать прямо на полу. Мне еще хватило сил стянуть подушки с кровати, но вот забраться на кровать – это уже из разряда невыполнимых миссий. Верина куртка куда-то запропастилась, так что я укрыл ее своей. Как только я проделал это, веки мои сами собой сомкнулись, и я провалился в глубокий сон. Хотя на самом деле собирался дежурить до рассвета.

…Я проснулся, когда тусклый рассвет еще только начинал пробираться в комнату. Открыл глаза, прислушался к тихому дыханию спящей девушки. Счастливая и глупая улыбка появилась на моих губах. Как у нас вчера так получилось, ума не приложу. Хотя чего там прикладывать? В Зоне от постоянного ощущения опасности чувства всегда обостряются. Люди начинали испытывать друг к другу необъяснимую привязанность или, наоборот, абсолютную нетерпимость. Вера устала, была эмоционально выхолощена и немножко пьяна, а с другой стороны – я был ей симпатичен, она была признательна мне, мы вместе пережили опасные события. Короче, ничего удивительного, что двое молодых людей совершили то, чем им в силу возраста, здоровья и потребностей организма следует заниматься регулярно и с удовольствием.

Глава 7

Телепорт

– Гудит что-то, – с удивлением сказала Вера.

– Аномалия гудит. Хотелось бы надеяться, что это и есть наш телепорт, – воодушевленно сказал я.

– И где же он?

Внимательно посмотрев на детектор аномальных образований и не обнаружив поблизости ни одного из них, я, раздвигая заросли ивняка, двинулся вперед. Под ногами чавкало, грунт ощутимо проседал под весом моего тела.

Вера последовала за мной, но я посоветовал ей остаться на берегу и продолжать следить за окрестностями. Она пристроилась на толстом стволе поваленного дерева, с беспокойством посматривая по сторонам.

Густой ивняк прямо по курсу совершенно не позволял что-либо обнаружить, и я был вынужден вернуться на берег.

– Ничего? – спросила девушка.

Я усмехнулся, понимая ее возбужденное состояние, приправленное разочарованием. В бытность хождения с группой сталкеров я тоже сгорал от нетерпения и досады, когда в течение дня не удавалось найти хоть что-то, годящееся на продажу.

Правда, сейчас речь шла не о хабаре.

– Телепорт где-то здесь, – уверенно сказал я. – Нам надо просто пройти вдоль берега. По ослаблению или, наоборот, по усилению гула, мы вычислим его местонахождение.

Мы прошли вдоль болота от силы сотню шагов. Теперь помимо гула слышалось шипение и электрическое потрескивание. Правда, аномалия все еще не была видна; похоже, нам все-таки придется сворачивать в трясину.

Достав нож, я выстрогал две слеги.

– Ходила когда-нибудь по болоту?

— Из-за чего вы поссорились?

— Скажу тебе прямо, Грег, я хочу смыться с этой фермы. Эти твари, в пруду, сожрут меня, высосут, как Грабби, если я здесь останусь. Так что я решил сбежать, когда Джо Грендон не видит... пришел сюда — собрать пожитки и смыться. Это проклятое место, это рассадник зла, его нужно уничтожить! В аду не может быть хуже, чем на этой ферме!

— Так, значит, он поймал тебя здесь?

— Он ворвался сюда; я швырнул в него этой рыбиной, а потом козой. Но он все-таки до меня добрался!.. Теперь я ухожу, и тебе советую. Ты, наверное, совсем рехнулся, если решил вернуться сюда!

Продолжая говорить, он с помощью Грегори встал на ноги и со стоном начал взбираться по лестнице.

— Берт, — сказал Грегори, — предположим, мы набросимся на Грендона и скрутим его. Тогда мы сможем запихнуть его в повозку и уехать. Все вместе.

Некланд повернулся и уставился на него, потирая плечо. Лица его не было видно.

— Сам попробуй! — буркнул он и, спотыкаясь, потащился наверх.

Грегори остался внизу, глядя в окно. Он приехал на ферму без определенных намерений, но теперь у него возникла идея — попытаться увезти Грендона с фермы. Он чувствовал себя обязанным сделать это, хотя уже и не относился к Грендону так хорошо, как прежде, — он не мог оставить человека, тем более в таком состоянии, наедине с жуткими пришельцами. Можно было бы попросить помощи на ферме в Дерхэме, если бы только удалось каким-то образом изолировать Грендона, чтобы тот не встретил прибывших выстрелами.

Здание механической мастерской было сложено из кирпича, и прочная дверь запиралась снаружи. Единственное окно, к тому же зарешеченное, находилось под потолком. Если заманить туда Грендона и поехать за помощь ю...

Не без опасений Грегори подошел к открытой двери и выглянул наружу. Он с беспокойством посмотрел на землю в поисках следов, более зловещих, чем следы фермера; но никаких признаков ауриганцев видно не было. Грегори вышел во двор.

Не успел он сделать и двух шагов, как послышался женский крик. От этого крика Грегори похолодел — перед его мысленным взором возникла обезумевшая миссис Грендон. Но потом он узнал голос Нэнси. Крик еще не успел смолкнуть, а он уже со всех ног мчался вдоль темной стены дома.

Только потом он услышал громкий галдеж свиней и понял, что бежит в свинарник, мимо гигантских заграждений, на которые лился сверху тусклый желтый свет фонарей.

Шум в свинарнике оглушил его. Свиньи отчаянно били копытами по стенам своих загонов. Фонарь под потолком качнулся, и в его свете Грегори увидел, сколь невероятные перемены произошли со времени его последнего визита. Свиньи выросли до чудовищных размеров, их огромные уши с глухим звуком ударялись о бока. Косматые спины возвышались над загородками.

Грендон стоял у дальнего входа, держа на руках безжизненное тело дочери, у его ног валялся мешок с кормом для свиней. Приоткрыв одну из загородок, он попытался пробраться между стеной и боком свиньи, которая в холке почти доставала ему до плеча. Фермер повернулся и уставился на Грегори; мертвенная бледность его лица была более ужасна, чем гримаса ярости.

Но в свинарнике был кто-то еще. Загородка рядом с Грегори внезапно распахнулась. Две свиньи, застрявшие в узком загоне, дико завизжали, явно ощущая присутствие безжалостного голодного существа, и начали вслепую отбиваться ногами. Страх охватил всех животных, но борьба была бесполезна. Здесь находился ауриганец; самой смерти, с ее незатупляющейся косой и неизменной улыбкой черепа, столь же трудно было избежать, как и этой невидимой ядовитой твари. Спина одной из свиней внезапно покраснела, и почти тотчас же ее громадная туша начала оседать; мгновение спустя все было кончено.

Этого тошнотворного зрелища Грегори уже не видел. Он бежал к фермеру, который продолжал протискиваться мимо свиньи; теперь было ясно, что он собирается делать. Фермер зашел в крайний загон и бросил свою дочь в металлическую кормушку. Свиньи, чавкая, сразу же повернулись к новому корму. Освободив руки, Грендон повернулся к стене, где висело ружье.

Шум и рев в свинарнике стали невыносимы. Свинья, соседка которой столь быстро была съедена, вырвалась из загона и оказалась в центральном проходе. Какое-то мгновение она стояла неподвижно — к счастью, иначе Грегори был бы растоптан — как будто ошеломленная неожиданной свободой. Свинарник затрясся, когда ее примеру последовали другие свиньи. Крошился кирпич, ворота загонов прогибались. Грегори отскочил в сторону, увидев, как освободилась еще одна свинья, и мгновение спустя весь проход был полон чудовищных туш, пробивающих себе путь к свободе.

Грегори уже почти добрался до Грендона, но стадо свиней оказалось как раз между ними. На ступню Грендона опустилось копыто. Он со стоном наклонился вперед и тут же был сбит с ног. Грегори едва успел укрыться в ближайшем загоне, и свиньи пронеслись мимо.

Нэнси отчаянно пыталась выбраться из кормушки, пока двое животных, которым она была предназначена, пробивали себе дорогу на волю. Ничего не соображая, Грегори подскочил, ухватился за балку над головой, перевернулся, зацепился ногой и немыслимым усилием втащил Нэнси наверх.

Опасность, однако, еще не миновала. В грохоте и пыли было видно, что гигантские животные прочно застряли в обоих выходах. Посреди разгорелась самая настоящая битва, где свиньи сражались за то, чтобы выбраться на волю; они буквально раздирали друг друга на части.

— Где-то здесь ауриганец, — крикнул Грегори. — Он может добраться до нас.

— Зачем ты приехал сюда, Грег? — простонала Нэнси. — Я обнаружила, что тебя нет... и отправилась следом. Но отец... он, кажется, даже не узнал меня.

По крайней мере, подумал Грегори, она не видела, как погиб ее отец. Невольно взглянув вниз, он увидел, что ружье, до которого Грендон так и не добрался, все еще висит на стене. Если проползти по поперечной балке, до него можно дотянуться. Приказав Нэнси сидеть на месте, он, извиваясь, пополз по балке, всего лишь в одном или двух футах над спинами свиней. Ружье могло дать им некоторую защиту: ауриганец, хотя и мало походил на человека, вряд ли устоял бы против свинца.

Схватив ружье, Грегори внезапно испытал неумолимое желание убить одного из невидимых чудовищ. В то же мгновение он вспомнил, какие надежды когда-то питал в отношении них: это могут быть высокоразвитые существа, думал он раньше, обладающие мудростью и мощью, прибывшие из совершенного общества, действиями граждан которого руководят высшие моральные принципы. Он думал, что лишь такая цивилизация может владеть божественным даром путешествия в межпланетном пространстве. Но истина, вероятно, была прямо противоположной: видимо, достичь столь высокой цели могли лишь существа достаточно жестокие для того, чтобы пренебречь соображениями гуманизма. Стоило ему подумать об этом, как в его мозгу возникла мрачная картина Вселенной, где народы, живущие в доброте и любви, навсегда привязаны к своим жалким планеткам, в то время как вокруг бродят вселенские убийцы, отправляющиеся туда, где они могут удовлетворить свою жестокость и свои безмерные аппетиты.

Вера испуганно мотнула головой.

– Не бойся. Я пойду первым, а твоя задача – просто ступать след в след, никуда не сворачивать, даже на полшажочка не смещаться влево-вправо. Увидишь, что меня затягивает – не вздумай бросаться на помощь, просто протяни свою слегу. А начнет затягивать тебя – клади слегу плашмя и сама ложись поверх нее. Не паникуй, не дергайся. Ты ведь помнишь, как вчера отползала от аномалии? Вот и здесь принцип тот же: ты – маленький червячок, который медленно ползет подальше от опасности. Ферштейн?

И поначалу все шло хорошо, она исправно ступала след в след, помогая себе удерживать равновесие длинной палкой. А потом вдруг вскрикнула и, не успел я обернуться, с головой погрузилась в мутную воду, только слега на поверхности осталась. Я онемел от ужаса. К счастью, длилось это всего лишь мгновение. Потом болотная жижа забурлила, пошла пузырями, из-под тухлой воды показалась сначала рука, затем лицо девушки. Дико вращая глазами, она с всхлипом втянула в себя воздух.

– Алгоритм, спасай!

Животный страх заставил ее позабыть все, о чем мы говорили: она дергалась, барахталась, бессмысленно шлепала по поверхности ладонями – и все без проку.

В какой-то момент голова снова начала погружаться в трясину, Вера истошно завопила, и я, будто несмышленый новичок, рефлекторно рванулся к ней – и тут же сам увяз в чавкающей, испускающей пузыри жиже.

Глаза в глаза. В одних – мольба, в других – бессилие.

Неимоверным усилием воли мне все-таки удалось вернуть себе хладнокровие. Я скинул рюкзак. Стащил через голову бронежилет, плашмя положил перед собой. Да, он тяжелый, его непременно затянет, но все-таки на какое-то время он предоставит мне опору. Иногда и соломинки достаточно, чтобы вытащить утопающего. Затем я отстегнул от автомата ремень. Само оружие положил на медленно тонущий рюкзак, а ремень петлей обернул вокруг запястья, другой его конец привязав к своей слеге. Лег животом на уже покрывшийся жижей броник, который тут же просел под моим весом. Теперь всего лишь нужно без резких движений плавно переместить слегу по направлению к Вере. Длины слеги не хватит, но вместе с длиной автоматного ремня – должно. Вера перестала бессмысленно барахтаться и ухватилась за оструганную палку.

Нет, не выйдет. Ничего не выйдет. Она тянет так сильно, что скорее меня утащит вслед за собой, а не наоборот.

– Купаетесь? – спросил вдруг кто-то совсем рядом.

Вера взвизгнула и дернула слегу, я от неожиданности хлебнул жижи и закашлялся, затем извернулся и посмотрел на того, кто так вовремя появился. Или не вовремя?

В пяти метрах от нас, посреди торчащих из воды кочек на перекрученной непонятными силами коряге сидел зомби. Еще минуту назад его тут не было. Как и его импровизированного стула. Он прекрасно выглядел, практически как самый обычный человек, если не считать потухшего огонька в глазах. А еще его вместе с корягой окутывало марево, отчего контуры фигуры в военной форме колебались, дрожали и расплывались.

Мираж?

Может, и мираж. Но теперь я был абсолютно уверен, что гудение с электрическим потрескиванием исходят именно от него – или от того предмета, но котором он восседает.

Зомби безучастно смотрел на меня темными глазами, в которых не было ни единой искорки разума.

– Помоги, – прохрипел я, бросая отчаянные взгляды в сторону барахтающейся в жиже Веры; топь неумолимо поглощала последние надежды на ее спасение.

Зомби перевел отрешенный взгляд на девушку.

– Не хочет купаться, – произведя какие-то непостижимые расчеты, сделала вывод эта опустевшая человеческая оболочка.

Без тени опасения зомби поднялся и пошел по болоту – не контролируя шаги, не прощупывая почву слегой. Приблизился к Вере, наклонился, ухватился покрепче и одним движением вытянул ее за шкирку на высоту своего роста. Ноги девушки болтались в воздухе, лицо стремительно краснело от удушья.

– Пожалуйста, поставь ее на землю – туда, где ее снова не начнет затягивать в трясину.

Зомби задумался, посмотрел налево, потом направо. Видимо, поверхность справа показалась ему более надежной, потому что он, будто подъемный кран, развернулся всем корпусом и переместил туда девушку на вытянутой руке. Аккуратно опустил вниз. Вера тут же повалилась навзничь и закашлялась.

Я кое-как подтянул к себе слегу, оперся на нее, приподнялся. Так. Кажется, вон там я шел вполне спокойно – аккурат перед тем, как Вера начала тонуть. Броником придется пожертвовать, зато автомат и рюкзак вполне можно спасти.

На островке, куда зомби доставил девушку, было относительно сухо, я доковылял дотуда, лег на спину, раскинул руки. Зомби без интереса, но достаточно внимательно следил за моими действиями. Контуры его все так же расплывались, от коряги шел гул и ощутимая вибрация.

– Откуда ты взялся, спаситель?

Зомби вновь задумался, на сей раз надолго завис. Ну, чисто робот! Казалось, слышен звук крутящихся шестеренок в его мозгу. Ответа я не дождался – возможно, зомби ответа и не знал, оттого продолжал молчать.

– Как бы то ни было – спасибо тебе! – от души сказал я.

Веру рвало – наглоталась тухлой жижи. Я подтянул к себе намокший и потяжелевший рюкзак, с трудом ослабил тесемки и вынул аптечку. Там были таблетки для обеззараживания воды. Понимаю, что после драки кулаками не машут, но лучше принять их позже, чем никогда. Желудок придется промывать, а для этого нужна чистая вода. Не вижу ничего плохого в том, чтобы добавить во фляжку растолченный пантоцид. Часть этого раствора, разумеется, тут же выйдет наружу, но ведь что-то задержится в организме, правда? И пусть говорят, что большая концентрация активного вещества влияет на микрофлору желудка и кишечника, сейчас такое влияние даже необходимо.

Я подполз к страдающей от спазмов девушке, приподнял ее голову, влил в рот несколько глотков воды. Придержал ей волосы и отвернулся из деликатности, когда выпитое полезло обратно.

– Ничего, подруга, сейчас оклемаемся и найдем этот чертов портал.

– Портал! – оживился зомби.

– Портал, портал, – пробормотал я. – Ты ведь сидел на телепорте, верно? Вон та коряга и есть телепорт, так?

– Портал!

– Что нам нужно сделать, на какую кнопку нажать, чтобы он заработал? – слегка занервничал я.

– Я активатор телепорта.

– Че-го? – вытаращился я. – Это как? Типа машиниста электропоезда, только вместо поезда – аномальное явление Зоны? И какой же умник доверил тебе процесс переноса людей из точки А в точку Б?

Зомби совершенно человеческим жестом пожал плечами.

– Ладно, перефразирую: кто настраивал портал? Ты ведь знаешь, куда он ведет?

– Макар настроил портал. Макар сказал – встречать. Макар сказал – людям надо в Шаховскую. Я встретил. Вы купались. Я ждал.

Грегори пополз обратно к Нэнси, а внизу продолжалось кровавое побоище.

Нэнси молча показала в дальний конец свинарника, где свиньи выломали дверь и теперь рвались наружу. Одна свинья вдруг упала на бок, покраснела и бесформенным мешком опустилась на землю. Другую, пробегавшую через то же место, постигла та же участь.

Действовал ли ауриганец в гневе? Причинили ли ему свиньи какой-то вред? Грегори поднял ружье. Целясь, он увидел в воздухе туманный столб; ауриганец был в достаточной степени забрызган грязью и кровью, чтобы его можно было разглядеть. Грегори выстрелил.

Отдача чуть не сбросила его с балки. Он зажмурился, ошеломленный грохотом, с трудом осознавая, что Нэнси кричит ему:

— О, чудесно! Ты попал!

Грегори открыл глаза и вгляделся в облако дыма и пыли. Силуэт ауриганца шатался. Пришелец упал прямо на бесформенные останки убитых свиней, и по полу разлилась зловонная жидкость. Потом ауриганец поднялся, проковылял к выломанной двери и исчез.

С минуту они сидели, глядя друг на друга, и на их лицах застыло одновременно радостное и задумчивое выражение. Свиней в здании больше не было, если не считать одного раненого животного. Грегори спустился вниз и помог спуститься Нэнси. Они обошли стороной отвратительные останки и выбрались на свежий воздух.

Вдали, за садом, в задних окнах дома показался странный отсвет.

— Пожар! О, Грег, наш дом горит! Скорее, мы должны собрать все, что еще можно! Вещи отца...

Грегори с силой притянул девушку к себе и крикнул ей прямо в лицо:

— Это сделал Берт Некланд! Он сказал мне, что это место нужно уничтожить, и он это сделал!

— Так идем...

— Нет, нет, Нэнси, пусть дом сгорит! Послушай! Здесь где-то бродит раненый ауриганец. Мы его не убили. Если эти твари придут в ярость, они могут убить нас — не забудь, что он не один! Если мы хотим жить, мы не должны туда идти. Дэйзи здесь, на лугу, она отвезет нас обоих домой.

— Грег, милый, ведь это мой дом! — в отчаянии закричала Нэнси.

Над крышей выросли языки пламени. Окно кухни разлетелось на мелкие осколки. Грегори бежал с Нэнси к дороге, дико крича:

— Теперь твой дом у меня! Теперь твой дом у меня!

Нэнси больше не протестовала; они нырнули в высокую густую траву.

Добравшись до дороги, где их ожидала лошадь, они остановились, чтобы перевести дух, и взглянули назад.

Весь дом был объят огнем. Ничто уже не могло спасти его. Искры попали на мельницу, одно из крыльев запылало. Кроме пламени, сцену пожара освещал бледный свет электрических ламп на столбах. Мелькнул силуэт гигантского животного. Внезапно что-то вспыхнуло, как молния, и все электрические лампы погасли: одно из животных повалило столб; упав в пруд, он замкнул всю систему.

— Идем, — сказал Грегори и помог Нэнси забраться в седло. Когда он усаживался позади нее, послышался все нарастающий рев. Над прудом повисло большое облако пара, из которого возник космический корабль; он все поднимался, поднимался, поднимался, внушая необъяснимый страх. Корабль взмыл в спокойное ночное небо и тут же скрылся из виду; осталась лишь сверкающая точка, потом и она исчезла в невероятной дали.

Макар, Макар, и здесь Макар.

Если разобраться, то все мои действия исподволь были подчинены плану Макара. С того самого момента, когда мы обнаружили, что блокпост окружен сотнями тварей, и свернули в сторону заброшенной деревеньки, где жили близнецы. Мог он просчитать, куда мы пойдем, если убедимся, что подступы к блокпосту перекрыты? Да запросто!

Затем мне предельно четко объяснили, кто виноват в сложившейся ситуации. Да, объяснял Игнат, но со слов Макара – ведь именно близнец-мутант якобы почувствовал появление в Зоне мутанта из мутантов.

Затем мне ненавязчиво намекнули про артефакт и тайком ввели в планшет координаты.

Затем нас проводили к блокпосту, позволили зайти внутрь – и сразу же начался штурм. Черт возьми! Может, не так уж и неправы были солдатики, когда предположили, что мы с Верой сработали для полчищ нечисти, как спусковой механизм. Братья понимали, что я ни за что не откажусь от выполнения задания и дойду до блокпоста, и потому помогли мне – а потом сразу же устроили так, чтобы мы не слишком долго там задерживались.

Сообщение на планшет в тот момент, когда я был на крыше… Дьявол, да ведь связи весь день не было! Она появилась только дважды – возле дома близнецов и как раз там, на крыше!

Грегори в отчаянии смотрел ему вслед, но корабль уже покинул призрачные границы земной атмосферы. Потрясенный до глубины души, он вслух выкрикнул возникшую у него страшную мысль:

— Может быть, они просто отдыхали здесь! Может быть, они здесь хорошо провели время и расскажут об этом своим друзьям у себя на планете! Может быть, в будущем Земля станет местом отдыха для миллионов ауриганцев!

Когда они подъехали к окраине Коттерсолла, часы на церкви пробили полночь.

— Сначала пойдем в гостиницу, — сказал Грегори. — Я не хочу беспокоить миссис Фенн в этот поздний час. Но, надеюсь, хозяин гостиницы даст нам ужин и горячей воды и поможет перевязать твои раны.

— Со мной все в порядке, милый, но мне будет приятно, если ты будешь рядом.

— Предупреждаю, с сегодняшнего дня я всегда буду рядом!

Дверь гостиницы была заперта, но внутри горел свет, и мгновение спустя сам хозяин открыл им, спеша сообщить постояльцам последние новости.

— Джентльмен из третьего номера хотел бы поговорить с вами завтра утром, — сказал он Грегори. — Очень приятный человек. Приехал на омнибусе всего час назад, прямо с вечернего поезда.

На лице Грегори появилась гримаса отвращения.

— Мой отец, как пить дать.

— О нет, сэр. Его фамилия Уиллс или Уэллс — я не уверен, что правильно разобрал его подпись.

— Уэллс! Мистер Уэллс! Значит, он приехал! — Грегори возбужденно схватил Нэнси за руки. — Нэнси, это один из величайших людей Англии! Наша история его наверняка заинтересует! Я должен поговорить с ним немедленно!

Легко поцеловав ее в щеку, Грегори взбежал наверх по лестнице и постучал в дверь третьего номера.

То ли я параноик, то ли Игнат с Макаром стоят вообще за всеми событиями минувших суток!

Макар умеет подчинять себе зомбированных солдат, Макар умеет ставить на человека такие метки, что мутанты начинают принимать человека за своего, Макар умеет навешивать ментальную защиту… А как бесы ластились к Игнату! Я ведь еще в тот момент заподозрил, что Игната подменил брат-близнец, который, выходит, с легкостью управляется не только с зомби, но и с мутантами.

Елки зеленые, да существует ли этот таинственный мутант из мутантов, качественно новая стадия развития порождений Зоны?! Или всё это – спектакль, разыгранный десятилетними мальчишками?!

Как заставить взрослого человека сходить за тридевять земель и принести оттуда то, что тебе нужно? Проще всего напугать взрослого человека – и тогда он сам с радостью побежит за неведомым артефактом, в полной уверенности, что спасает человечество, а не исполняет прихоть странного ребенка.

Напугать получилось, еще как!

Раздалась мелодия сигнала: на планшет пришло сообщение. Вот сукины дети! Ну, я вам покажу!

Дрожа от негодования, я все-таки заставил себя закончить процедуру с Верой и лишь потом вернулся к рюкзаку.

«Дядя Алгаритм Макар спрашиваит ты уже падумал пра то что это мы с ним устроили загавар? Мы с ним загавар не устраевали не думай пра нас плахое. Мы тваи друзя ты должен нам вереть. Убей зомби партал сразу аткроится».

Да я вас самих убью, когда доберусь до вашей гребаной деревни!

…А вдруг я ошибаюсь?

Я сел на задницу, обхватил голову руками. Каким бы жестоким и избалованным ни был ребенок, решится ли он на уничтожение сотен, а то и тысяч людей, ради того, чтобы заполучить игрушку?

В конце концов, чем я рискую? Если я нужен пацанам живым и здоровым (а ведь иначе они свою игрушку не получат!), то в портале со мной ничего не случится. Попаду в Шаховскую, доберусь до кинотеатра, осмотрюсь. А уж там видно будет.

– Ты как, подруга? – спросил я Веру.

– Дай мне еще пять минут, – жалобно попросила она. – Всего пять минут, и я буду в норме.

Я с сомнением покачал головой. Но какие варианты? Оставить ее здесь, посреди болота, совсем одну? А если я не вернусь? Она не то что до города – она даже до разгромленного блокпоста в трех километрах отсюда не доберется…

* * *

Ну, пять не пять, а через десять минут Вера сообщила, что в порядке.

«Убей зомби…» Паршивцы! Он нас спас вообще-то! Крайне сложно выстрелить в существо, которое вытащило тебя из настоящего дерьма.

Зомби без выражения смотрел, как я поднимаю ствол. Он даже не дернулся, когда раздался выстрел. Вера всхлипнула, но я все еще был настолько зол, что не собирался растрачиваться на сантименты.

Человеческая оболочка в военной форме рухнула на перекрученную аномальной энергией корягу. Та вспыхнула лиловым светом. Марево дрогнуло и распространилось на всю округу. Тусклое, затянутое серыми тучами небо постепенно стало разбавляться полосами темно-красных прожилок. Между ними буквально на наших глазах появились обширные пятна, испускающие малиновый свет. Далекий гул растревоженной земли сжал сердце. Пространство искривлялось.

– Потопали!

Моя рука крепко ухватила узкую ладонь девушки, и она доверчиво шагнула за мной в неизвестность.

Глава 8

Мертвый город

Сам переход через портал показался мне до обыденности простым. Будто стоял на пороге, сделал шаг и оказался в другом месте. Но ведь в жизни именно так и бывает, верно? Стоял в прихожей – оказался на улице, стоял в вагоне – оказался на платформе. Порог – он потому и порог, что является границей: между ощущениями, между средами, между мирами.

Совершенно непонятно, как работает эта аномалия, за плотное изучение которой при случае сразу же ухватились бы ученые. Перспективы – колоссальные! И скорее всего, глобальный кризис всех транспортных систем на земном шаре.

Несколько секунд назад мы с Верой находились на болотах неподалеку от Карабузино, а сейчас, после белой вспышки, очутились в пропыленных кустах на обочине асфальтированной дороги. Прямо по курсу я видел указатель «пгт. Шаховская 500 м».

Получилось!