Захаров Дмитрий
Фантастика, как литература влияющая на умы, ушла навсегда (Интервью с А Лазарчуком)
Дмитрий Захаров
\"ФАНТАСТИКА, КАК ЛИТЕРАТУРА ВЛИЯЮЩАЯ НА УМЫ, УШЛА НАВСЕГДА\"
интервью с А.Лазарчуком
Медик по образованию и писатель по профессии, редактор литературного журнала \"День и ночь\" и руководитель семинара молодых писателей, Андрей Геннадиевич Лазарчук один из самых известных красноярских авторов.
В 1983 году он опубликовал первый рассказ, а в 84 уже получил первую литературную премию, причем, международную. С тех пор Лазарчук успел стать кавалером \"Странника\" и \"Бронзовой улитки\", \"Интерпресскона\" и \"Лунного меча\", \"Великого кольца\" и \"Золотого Остапа\".
Энциклопедия фантастики пишет, что он, как писатель-фантаст, разрабатывает социально-философскую проблематику, а также известен произведениями других жанров. На это Андрей Геннадиевич только улыбается. Он не знает, что это за \"произведения\".
Впрочем, и с тем, что он - писатель-фантаст, тоже не согласен.
Говорит, что не склонен к раскладыванию литературы по течениям и направлениям.
Создатель \"Опоздавшие к лету\", \"Всех способных держать оружие\", \"Транквилиума\", с 96 года работает в паре с не менее известным красноярским автором Михаилом Успенским. В сентябре должна увидеть свет их новая работа \"Гиперборейская чума\". Сотрудничество это Лазарчук считает плодотворным, но и от сольного творчества не отказывается.
Железногорск же Андрей Геннадиевич посещает довольно часто и даже в повести \"Там вдали за рекой\" вывел маленький закрытый город с Комплексом в горе. Во время последнего визита писателя он и был допрошен с возможным беспристрастием.
ОБ ОПТИМИСТИЧЕСКИХ ПРОГНОЗАХ И \"ПРАВОМ ДЕЛЕ\"
- Андрей Геннадиевич, говорят, что вас готовится опубликовать одно из авторитетнейших российских издательств - \"Вагриус\". Это так?
- В принципе да. Я заключил с ними договор. Пока правда дело не пошло дальше выплаты аванса. Но должны выйти две книги: сборник повестей и рассказов и \"Все способные держать оружие\". Это начало.
Первые два тома собрания сочинений.
- Я знаю, что после памятных событий 17 августа издательский рынок сильно лихорадило. Каковы ваши прогнозы на будущее?
- Все образуется. Не в первый же раз: Все идет скачками.
- И куда оно идет?
- Пока, к сожалению, по кругу:
- Наверное, любимый вопрос всех корреспондентов: \"Ваше отношение к последним событиям в стране\"?
- А что понимается под последними событиями?
- Всевозможные политические альянсы, назначения, перестановки, нездоровье Ельцина, наконец.
- Ну болеет мужик, что тут сделаешь? Не только он один: Да никакого у меня нет отношения ко всем этим событиям. Не эпохально все это.
- А ждет нас что-нибудь эпохальное в ближайшее время?
- Нет. Надеюсь, что нет. А я, пожалуй, всего один раз провалился в прогнозах, и то, наверное, по причине какой-то эйфории начала девяностых годов. Я предполагал, что в 1999-2000 годах начнется серьезный экономический подъем. Ну, думаю, на пару лет промахнулся.
- Все равно считаете, что экономический подъем не за горами?
- Это неизбежно. Как смена времен года.
- Хорошо. Политикой вы не увлекаетесь, но за ней все же следите.
Говорят, что еще до объединения правых партий, вы в шутку предлагали название коалиции - \"Правое дело\". А потом совпало, что и чубайсовское объединение выбрало именно его.
- Нет никакого совпадения. Мой вариант названия действительно передали Чубайсу. Без шуток.
О \"КЕСАРЕВНЕ ОТРАДЕ\"
- Андрей Геннадиевич, не так давно вышел ваш роман \"Кесаревна Отрада\". Чуть позже выяснилось, что это только первая часть. Второй части читатель не дождался до сих пор. В чем тут дело?
- Дело в том, что был запланирован двухтомник, но из-за всех денежных переживаний он задержался. Очень жаль, что первый том был издан без каких-либо указаний на то, что он именно первый. Это вызвало множество нареканий; ругают, естественно, меня, а не издательство. Видимо, теперь в одном \"кирпичике\" выйдут сразу обе части.
- А вы, Андрей Геннадиевич, как оцениваете свою работу? Вы как-то называли три своих самых значимых работы. На первом месте \"Транквилиум\", на втором - \"Посмотри в глаза чудовищ\" и \"Опоздавшие к лету\" - на третьем.
- Это не то, что наиболее значимо, а просто вещи, которые я поставил в ряд самых удачных работ.
- А удачные - не означает, значимые?
- Конечно, совсем необязательно. Иногда гордишься каким-нибудь пустячком.
- Чем же гордится Андрей Лазарчук?
- Да так, какие-то отдельные фразы, отдельные страницы, даже пара глав в \"Солдатах Вавилона\". - Смеется. - До сих пор от них торчу. И непонятно как оно написалось: А так, чтобы чем-то целым:наверное, нет.
- И все же, на ваш взгляд, \"Кесаревна\" - удачная работа?
- Нет, она в эту тройку все равно не войдет. Несмотря на то, что вещь огромна, в ней очень много несказанного. Туда просится очень многое: Но я не зарекаюсь, может быть, еще поработаю над этим. Даже в пику издателям, которые попросили сокращения.
- Многие ваши поклонники, спрашивают, почему после того, как вы, в общем-то, неким образом открестились от фантастики, решили работать в жанре фэнтэзи?
- Ну тут несколько соображений. Во-первых, мне почему-то захотелось это сделать - бывает такое. Во-вторых, \"Кесаревна\" - не совсем фэнтэзи. В большей степени это все же типичный лазарчуковский роман, но с немножко необычными декорациями.
- А сами бы вы к какому жанру отнесли \"Кесаревну\"? Или не стали бы этого делать вообще?
- Я ничего не отношу ни к каким жанрам. У меня нет привычки к классификации. В хороших интересных произведениях всегда удается найти признаки различных жанров. Я уже пытался японцам объяснить, что мое произведение - это смесь героической фэнтэзи, криминального романа и космологического эссе.
- Значит и в Японии есть ваши поклонники, читавшие произведения Андрея Лазарчука?
- Боюсь, последние произведения они еще не читали. Переведены некоторые рассказы и \"Все способные держать оружие\":
- Мне приходилось сталкиваться с таким мнением, что в \"Кесаревне\"
много моментов, совпадающих, к примеру, с \"Хрониками Амбера\"
Желязны. Есть такое, Андрей Геннадиевич?
- Есть. Это не было сделано сознательно, я понял, что сходство есть, только когда все уже сложилось.
- Случайность?
- Может случайность, может одинаковый ход мысли, хотя сказать, что я когда-то фанател от \"Хроник Амбера\", ну никак нельзя: Скорее, внешнее сходство.
Столько написано всего, всегда можно найти сходство с чем-то. Был вообще скандальный случай, правда, в обратном порядке. Совершенно полное текстуальное совпадение с моей \"Монеткой\", которая уже сто лет назад вышла. \"Химия и жизнь\" опубликовала американский рассказ - один к одному. Другие имена, но все остальное то же. \"Карен на краю вечности\", по-моему.
О РАБОТЕ, ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И БОГЕ - Какое произведение писалось легче, быстрее всего?
- Легче? Хм: Нет, ну когда молодой был, то писал очень легко. Тогда все писалось для себя, по вдохновению. Накопилось, быстренько сел и быстренько написал. А вот когда превратилось в работу, то стало монотонным занятием, не добавляющим эмоций.
- И какая же работа была продуктивней, по вдохновению или работа-работа?
- Работа-работа.
- Почему? Ведь расхожее мнение гласит, что написанное по вдохновению от Бога.
- Это очень ленивое рассуждение ленивого человека. А повседневная работа требует контроля над подсознанием и сохранения притом внешнего спокойствия. Дается сложнее, но когда концентрацией овладеваешь, все получается гораздо лучше. Так что самая идеальная работа - ежедневная и монотонная, с минимумом внешних раздражителей.
- На вас каким-либо образом влияет институт литературной критики?
- Для меня критика - штука вторичная. Я не знаю, зачем она нужна, равно как литературоведы... или лягушки, например.
- Но они нужны?
- Не знаю, не знаю. Раз они в природе существуют, значит, для чего-то нужны. А вот как они входят в экологическую цепочку я не очень хорошо понимаю. Но даже лягушка более конкретна, чем литературный критик.
- Как говаривал Сергей Доренко в ответ на заявления Макашова: \"Раз Бог в неизъяснимой мудрости своей создал красных, значит это зачем-нибудь нужно\".
- Ну если на Бога все валить: Может быть его самого для того создали, чтобы оправдывать свои грехи.
- Я вижу у вас особенный взгляд на само понятие Бога. Кстати, а он для вас существует?
- Скажем так: любое явление, в которое верит большое количество людей, действительно существует. Вне зависимости от того, существует ли оно в отрыве от них.
- И оно способно совершать некие действия?
- Разумеется.
- Андрей Геннадиевич, вот вы говорите, что Бог существует, когда в него верит достаточное количество людей. Я понял, себя вы к ним не относите. Ну а для тех, кто не разделяет веру остального населения, он все равно является реальной силой?
- Конечно. Здесь осознанная вера или неверие мало на что влияет. Тем более, что часто неверие - обратная сторона той же самой веры.
Пример - истовый атеизм. Еще в школе помню на стихотворении \"Смерть пионерки\" меня что-то как стукнуло: истово верующей была девочка. А у матери - суеверия, маленькая вера на всякий случай: не помешает же тебе на шее крестик.
- И какая позиция более близка вам? Вера пламенная или маленькая и спокойная?
- Трудно сказать. Это ведь не от сознания зависит, а от чего-то более глубокого. Я не знаю, как может повести себя человек на пороге смерти. Вот тогда - проверка, он более или менее узнает, кто он такой.
О ФАНТАСТИКЕ, ФАНТАСТАХ И ДОБРЫХ ГЕРОЯХ - В своей монографии \"Перекресток утопий\" исследователь фантастической литературы Всеволод Ревич пишет, что на смену эпохе братьев Стругацких так ничего и не пришло.
- Не пришло. Я не скажу, что нет авторов, сравнимых со Стругацкими по технике, но нет авторов, равных им по влиянию на читателя. Да и читатель стал другим. Стругацкие были очень сильно сплющены, искажены, деформированы. Не столько даже их готовые вещи, сколько сам способ мышления, способ создания. Ведь постоянно шла борьба с цензором, вообще с той реальностью. А реальность была диковатая, хотя и давала тот уровень сопротивления, который позволял накачивать мышцы. Сейчас сопротивление немножко другого рода: мягкое, кисельное, ватное. Через него надо долго муторно пробираться - скорее устаешь, чем накачиваешься. Вот и получается, что авторы с потенциалом, не меньшим, чем у Стругацких, пишут в десятую часть их силы.
- А что должно случиться, чтобы пришел новый писатель, новый читатель?
- Ничего. Я думаю, что фантастика, как литература влияющая на умы, ушла совсем: или надолго. Она стала перерождаться в развлекательную литературу. Раньше ведь были великие фантасты, преображавшие мир своими произведениями - Уэллс, Оруэлл, - они буквально взрывали все вокруг.
- Оруэлл - фантаст?
- Конечно. Просто у критиков-литературоведов есть тенденция: все хорошее из фантастики затаскивать в большую литературу.
- У Ревича есть своеобразный литературный водораздел - по одну сторону \"чернуха\", по другую - все остальное. Вас он отнес именно к \"чернухе\":
Лазарчук удивленно:
- А я всегда считал, что у меня очень оптимистические произведения.
- Критерием разграничения он сделал доброго героя. Он разбирает вашу повесть \"Там вдали за рекой\". И главный упрек - негуманность спасательных служб, которые долго размышляют об оплате за вызов, прежде чем придти на помощь. Ревич считает, что это - относительная гуманность. А если бы им не заплатили, - спрашивает он, - они бы что, не полетели?
- Не полетели бы. Видимо он просто не встречался с реально существующими спасателями.
- А вы согласны, что в произведении обязательно должен быть добрый герой?
- Не согласен. Это не признак хорошей литературы: Ревич, конечно, умный мужик, но литературовед.
О \"ГИПЕРБОРЕЙСКОЙ ЧУМЕ\" И ТВОРЧЕСКИХ ПЛАНАХ - Сразу после вашей первой совместной работы с Михаилом Успенским романа \"Посмотри в глаза чудовищ\" - последовало огромное количество отзывов, как простых читателей, так и коллег по цеху, надо признать, благожелательных было значительно больше. Вы сели писать продолжение, которое сначала называлось \"Пролетарская машина времени\", а потом сменило имя на \"Гиперборейскую чуму\". Что вы скажете об этой вещи?
- Всегда трудно писать продолжение. Хотя оно и не прямое: есть в этих двух книгах общие герои, но Гумилева уже нет.
- А кто-нибудь другой из известных личностей?
- Нет. Нельзя повторять такие вещи. Некрасиво просто. Да и книга теперь немножко о другом. Пусть даже используется тот же мир, а одно из основных действующих лиц - уже известный читателю великолепный ГРУ-шник Коломиец.
Во время работы мне казалось, что мы слишком подробно все продумали, мало импровизации. А работа - это одна сплошная импровизация. В идеале нужно абсолютно не знать, как закончишь свою вещь. Как бы на спор задается название и ты под него обязательно должен что-нибудь написать. А если добавить ограничение по времени, то это и получатся - идеальные условия творчества. Хотя я знаю и людей, которым нужно продумать все от начала до конца и только потом приступить к работе.
- А у вас с Успенским как?
- Успенский именно из таких людей.
- И что же у вас получается?
- Получается что-то среднее. Оба недовольны, конечно, но так и должно быть. Дуэт противоположностей.
- И напоследок вопрос о творческих планах. Увидим ли мы еще рассказы и небольшие повести Андрея Лазарчука? Продолжится ли ваша совместная работа с Михаилом Успенским?
- Недавно написан рассказ \"Сентиментальное путешествие на двухместной машине времени\", а еще есть повесть \"Семен по прозвищу Петр\", которая мне пока не очень нравится... в общем, пусть еще полежит. С Успенским же на пару собираемся написать средних размеров произведение \"Сага о Когане-варваре\".
А потом приступлю к давно задуманному \"готическому боевику\" под названием \"Штурмфогель\":