Кит Ломер
Мирный посредник
— На этот раз, джентльмены, мы имеем дело с полномасштабным бедствием! — торжественно произнес заместитель министра иностранных дел Кранкхэндл. Он решительно отодвинул назад свое мощное кресло (такие специально изготавливаются для больших начальников и ставятся во главе конференц-столов), оборудованное подъемным устройством, записывающим устройством, небольшим баром с освежающими напитками и прочими штуками для полного удобства, и поднялся во весь свой солидный — шестьдесят четыре дюйма — рост, выставив вперед хорошо упитанную грудь и живот. Его значительный взгляд пробежался по рядам напряженных бюрократических физиономий. Дипломаты дышать боялись — ждали деталей относительно бедствия, слухи о котором уже перевернули с ног на голову весь Центральный Сектор Земного Дипломатического Корпуса.
— О, небеса, Ретиф, — прошептал глава департамента по вопросам Гроа Маньян своему более широкоплечему и более молодому соседу слева. — Похоже, все оборачивается намного серьезнее, чем указывалось даже в моих как всегда надежных источниках. Как вы, несомненно, сумели отметить сами, выражение лица Его Превосходительства претерпело метаморфозы. Начал он с того, что поприветствовал полковника Андернакла, который сидит рядом с ним, при помощи 458-б (Мягкий Упрек при Знании о Наличии Смягчающих Обстоятельств). Потом мы с вами увидели 65-с (Истощающееся Терпение) и наконец на нас… вернее, на меня, он посмотрел полновесным 99-х (Начальная Стадия Потери Самоконтроля)… Вас пронесло ввиду того, что я принял на себя всю тяжесть этих взглядов.
— Боюсь, в данном случае вы могли ошибиться в определении смысла его взглядов, господин Маньян, — ответил Ретиф. — Не исключено, что просто приступ какого-то недуга заставил его сморщиться столь явно.
— А теперь… — словно удар гильотины обрушился голос заместителя министра на несчастного Маньяна. Ретиф сумел верно опознать в этом тоне 97-д (Оправданный Гнев, Сдерживаемый в Рамках Благодаря Завидной Силе Воли). — Если вы, Бэн, уже закончили свою милую беседу с Ретифом, может быть позволите мне продолжить совещание?
— О, сэр, право… Прошу вас, продолжайте, господин министр, — воскликнул смущенно Маньян тоном 12-б (Горячего Поздравления). — Я и Ретиф… Мы просто обменивались своими наблюдениями относительно высказанных вами мыслей по обсуждаемой проблеме.
— До сих пор мне удалось высказать лишь одну мысль. О том, что на нас обрушилось настоящее бедствие. И ввиду того, что я еще не раскрыл сути вопроса, не могу понять, каким же это таким чудесным образом вам удается столь оживленно обсуждать проблему?
— О, сэр, видите ли… как всегда надежные источники… — начал несмело Маньян.
— Ба! Я, разумеется, далек от мысли оскорблять обслуживающий персонал, но слухи, распространяемые уборщицами, вряд ли смогут лечь в основание обсуждения проблемы на дипломатическом совещании!
— Совершенно с вами согласен, сэр, но, во-первых, речь идет не об уборщице, а об уборщике, а во-вторых, Джордж уверял меня, что извлек секретную информацию непосредственно из корзины для бумаг в кабинете мисс Линчпин.
— Там бывает серьезная документация, — признал Кранкхэндл. — И тем не менее я терпеливо жду, пока мне будет высочайше позволено официально огласить сообщение, на поприще выведения которого вы лишний раз поупражняли свои таланты, Бэн… Так почему бы мне в самом деле не дать закончить выступление? И вообще ваше поведение на совещании выглядит довольно странно, если, конечно, это не… способ драматично закончить свою дипломатическую карьеру. Если вы, Бэн, имеете такое намерение, тогда никто, конечно же, не будет…
— О, что вы, сэр, ничего подобного! И в мыслях не держу! — воскликнул, вскакивая со своего места, Маньян. — Наоборот, я надеюсь, что мое усердие в скором времени принесет настолько эффективные результаты, что это никак не сможет остаться незамеченным у членов комиссии по аттестации и повышению, заседание которой уже не за горами.
— Прошу прощения, господин министр, что отрываю вас от интересной беседы, — вмешался человек с пухлым лицом и в военной форме. — Но кто-нибудь наконец соизволит рассказать нам, темным крестьянам, в чем, собственно, проблемы? Вы говорите, бедствие. Так, может, нам следует предпринимать какие-то меры, идти на какие-то шаги, вместо того, чтобы сидеть вот тут и без толку варежки разевать?
— Успокойтесь, Фрэд, — сказал заместитель министра, глядя свысока на полковника. — Я, честно говоря, думал, что, после того как Бэну удалось вскрыть серьезные упущения в системе безопасности в случае с корзиной для бумаг Друсилы Линчпин, вы посчитаете благоразумным не особенно-то выделяться некоторое время. Потому что безопасность находится под вашей персональной ответственностью.
— Это мне прекрасно известно, не сомневайтесь. Но сейчас ведь речь о другом: на нас наступает какая-то беда. Чего лишний раз поминать привычки старухи Друси выкидывать к чертовой матери все важные документы? Мы все отлично знаем, что за ней такое водится. Мы все также отлично знаем, что ее уже давно бы уволили отсюда, если бы она не была такой шишкой в Женском Освободительном Движении.
— Но все же, возвращаясь к вопросу о подстерегающем нас бедствии… — заискивающим тоном замурлыкал Маньян. — Если мы имеем дело с нависшей над какими-то там неопределенными массами земных низов бедой, пусть даже резней, в пограничном мире… название которого все время ускользает из моей памяти…
— Мир, которому угрожает опасность, является не чем иным, как планетой Фезерон, Маньян, — строго сказал с другого конца стола тоненький, с белесыми волосами моложавый человек. — И я удивлен, что вы не можете вспомнить название планеты, которая занимает такое важное место в истории мирной земной колонизации! Фезерон — показательный пример просвещенной земной колониальной практики. Вы помните, должно быть, что это был абсолютно необитаемый мир с природными условиями, на девять десятых соответствующими земным стандартам. Землянам почти не требовалось привыкать к этой планете, не было никакой необходимости уплотнять туземное население, что вызвало бы негативное отношение к предкам из потомков во втором же поколении!
— Разумеется, Перри. Вам нет никакой необходимости читать нам здесь вводную лекцию по истории колонизации за пределами Солнечной системы, — сурово заметил Кранкхэндл. — Даже Бэну, видимо, известно, что Фезерон олицетворяет в себе все то, что чрезвычайно дорого каждому коренному землянину вне зависимости от его политической ориентации. Теперь эта планета подвергается опасности и против этого в одном ряду выступит как коммунист, так и джентльмен, придерживающийся либеральных взглядов. — С этими словами Кранкхэндл метнул свой холодный министерский взгляд в сторону сотрудника информационного агентства, который беспокойно ерзал в своем кресле с высокой спинкой.
— Ну что вы, ей-богу! — воскликнул Маньян. — Разумеется, мне хорошо известна великая история Фезерона. И ее родословная тоже. Но Джордж не особенно-то распространялся передо мной об общих проблемах, он просто упомянул о земных низах и больше ничего.
— Послушайте, ребята, — с каким-то принужденным чистосердечием заговорил полковник Андернакл, поднявшись из-за стола с несколькими ручками в одной руке и блокнотом в другой. — У меня сейчас срочное совещание по безопасности, так что я лучше смоюсь.
— Вы «смоетесь», дорогой полковник, только тогда, когда я вам позволю это сделать и не раньше, — ледяным голосом проговорил заместитель министра. — И по крайней мере я надеюсь, что вы не имеете осознанного стремления похитить собственность Дипломатического Корпуса для нужд Флота!
— С этими словами он выразительно посмотрел на ручки, зажатые в полковничьей руке.
— Хорошо, шеф, — хрипло и недовольно произнес полковник и, швырнув ручки обратно на стол, снова занял свое место. — Но, на мой взгляд, было бы уместно наконец перестать вертеться на одном месте и рассказать нам, что же все-таки стряслось на Фезероне.
— В отличие от военных, — угрюмо заговорил Кранкхэндл. — Мы, сотрудники дипломатических служб, всегда знаем, как достойно оформить выступление, прежде чем его произнести. Умение делать это — вещь, напрямую связанная с успехами на службе. В частности, при прямом обращении в мой адрес, следовало бы употреблять такие выражения, как «Ваше Превосходительство» или «господин министр». Это более к месту, чем ваше странное и неподходящее «шеф». Разве можно обращаться подобным образом к дипломату высшего ранга. Да хотя бы просто к человеку, который будет подавать на всех вас характеристики в ближайшую комиссию по аттестации?
— О, разумеется, Ваше Превосходительство! Как всегда нажали на нужную кнопку! — с рвением во взгляде выпалил Андернакл. — Все же давайте перейдем к делу, если, конечно, нет принципиальных возражений. У меня уже появилась кое-какая мыслишка, хоть я и не знаком с деталями происшедшего на Фезероне. — В его взгляде сквозило большое напряжение, вызванное, может быть, косвенной угрозой со стороны заместителя министра, а, может, появившейся в голове у полковника мыслью. Он весь так и ерзал в своем кресле. — Ну… раз здесь сидит Бэн, который является главой департамента по вопросам Гроа, и раз он уже в курсе дела… Значит, ясно как день, что в жизнь Фезерона впутались гроасцы! — предположил он нетвердо. — Что же? Пытаются захапать у нас самую лучшую планету? Ах эти вшивые пятиглазые воришки с липкими пальцами!.. Что скажете, если я сейчас же, отодвинув в сторону все запреты и договоренности, нанесу мощный удар по Гроа Сити? Нет, ничего серьезного не будет. Их вонючую планетку раскалывать не будем. Пальнем двумя-тремя старыми добрыми ракетами просто для того, чтобы показать им, в чьих руках настоящая сила, а?
— Вот это да!
— Я хотел сказать как раз то же самое!
— Так из, полковник!
Хор поздравлений, разносившийся вдоль длинного конференц-стола, был резко прерван заместителем министра:
— Результат типично военного мышления. Нет, не скажу, что совсем не подходит к данной ситуации… Просто хотелось бы уточнить одно обстоятельство. Дело в том, что на этот раз гроасцы ни при чем. Они не имеют никакого отношения к кризису на Фезероне.
— Плохо.
— Все равно долбануть по ним! Чтоб знали!
— Если пока туда не сунулись, это не значит, что вообще не сунутся…
— А я согласен с полковником…
— Джентльмены, джентльмены! — Кранкхэндл поднял вверх руки, успокаивая разгоряченных подчиненных. — Давайте все-таки успокоимся. Хотя я прекрасно понимаю тех из вас, которые продолжают настаивать на наказании гроасцев, — в профилактическом плане, — все же не будем делать того, что потом сделает нас беззащитными перед нашими критиками, которые не преминут обвинить нас в превышении и злоупотреблении силой.
— А почему бы и нет? — резко возразил полковник Андернакл, которому была очень по душе поддержка части коллег. — Какая нам разница, что о нас будет болтать какой-нибудь большеголовый и с трясущимися ножками историк через сотню-другую лет? Хороший гроасец — это несуществующий гроасец.
— Именно так, Фрэд, — мягко согласился Кранкхэндл. — Все же мы не можем приносить в жертву мимолетным желаниям крупнейшие — в пределах всей Галактики — программы нашего Корпуса, в частности, программу построения и закрепления у иных цивилизаций нашего благородного имиджа и миротворческого авторитета.
— Понятно, но если это не гроасцы нагадили на Фезероне, то кто же? — спросил Андернакл и почесал у себя в затылке. Хруст, с которым длинный ноготь скреб по сухому черепу, облетел весь стол и посеял у всех смущение.
— Банда базуранцев, Фрэд. Раса хорошо известная и причастная ко многим делам, которые не делают честь истории нашей галактики.
— А, знаю! Это те обжоры, которые чуть не сожрали свою собственную планету вплоть до слоя магмы? — воскликнул сотрудник политотдела с изможденным лицом.
— Пытались вырвать у нас из рук райский сад под названием Делисия, — вставил экономист.
— Они задали тоща работку Галактической региональной Организации по Защите Окружающей Среды, — заговорил какой-то дипломат с круглым, как блин, лицом. — В течение многих дней мы в ГРОЗОС едва на уши не вставали от отчаяния. И все же достойный выход из кризиса был найден. Вы тогда здорово все устроили, Маньян. — Он подмигнул своему коллеге.
— Да, конечно. Но что нам делать сейчас. Джордж не упоминал…
— Возможно Джорджу просто не удалось многое понять из документов, которые он отыскал в мусоре мисс Линчпин. Возможно, все было бы по-другому, если бы Джордж был сотрудником отдела официальной информации,
— заметил задумчиво Кранкхэндл.
— Да… в самом деле. Но давайте исходить из того, что у нас есть. Мы знаем, что на Фезерон вторглись базуранцы. Я знаю их, можете мне поверить,
— Маньян самодовольно оглядел весь стол. — Уверен, что корень возникшей проблемы на Фезероне опять кроется в чудовищных аппетитах этих ребят.
— Именно так. Они ступили на Континент Один, в нескольких милях от столицы, и открыто атаковали несчастных фермеров-землян. В настоящее время развивают наступление как в городе, так и в пустынной сельской местности. Они ни с чем не церемонятся. Имеют твердое намерение захватить всю планету силой и пока успешно выполняют задуманное. А вы знаете, что будет с Фезероном, если контроль над ней возьмут базуранцы. Они сожрут ее дотла! Они будут грызть скалы и землю с таким же аппетитом, как некоторые из нас в свое время жевали личинки-грибль.
— О, боже правый! Прошу вас, не упоминайте о личинках-грибль, Ваше Превосходительство! — взмолился громогласно Маньян. У него был несчастный вид. — Простите меня, но даже само произнесение этого-слова в моем присутствии вызывает во мне страшную дурноту.
— Простите меня, Бэн. Все мы знаем о том тяжком периоде вашей жизни, который вы провели на Гроа в наказание за то, что спровоцировали у них неурожай дынь культуры «Хуб». Я поступил бездумно, напомнив вам о личинках.
— Слава богу, это давно кончилось, — приходя в себя, ответил Маньян.
— Вы сказали, что базуранцы планируют опустошить Фезерон, — заговорил молодой человек с узким деловым лицом и жидкими усиками. — Что вы конкретно имеете ввиду под этими словами, сэр? Они что же, открыто заявили о своем намерении грабить урожаи, так что ли?
— Базур в настоящее время является наглядным образцом прожорливости базуранцев, Элмер, — мрачно проговорил Кранкхэндл. — Планета объедена вплоть до внутренних слоев почвы, а в некоторых местах и глубже. Теперь они хотят то же самое сотворить и с Фезероном.
— О, Господи, это отвратительно, ужасно, дико! — вскричал юноша с поседевшими волосами, имя которого было, кажется, Мелвин.
— Нам необходимо остановить их! — вторил ему другой дипломат-бюрократ.
— Чего же мы тут дожидаемся?! — спросил молодой дипломат. — Они же обдерут весь урожай!
— Что там ваш урожай! — негодующе воскликнул человек с одутловатым лицом. — Они сожрут урожай, потом примутся за пахотный слой почвы, постройки, домашний скот, наконец они сожрут и самих фермеров вместе с их семьями! Планета будет уничтожена, а не какой-то там вшивый урожай! Планета!
— Если только мне не будет здесь позволено сказать базуранцам пару ласковых на военном языке, — поднимаясь из-за стола во второй раз, заговорил полковник Андернакл. Он сгреб со стола множество ручек, включая ручку Маньяна, и стал уже было засовывать их в карман своих брюк в золотую полоску, как вдруг натолкнулся на суровый министерский взгляд. Со вздохом выложив на стол ручки, он продолжил: — Вы только позвольте мне, а я уж…
— Он отвел глаза в дальний угол комнаты.
— Возьми их, тигр! — кто-то жестко произнес в наступившей тишине.
— Правильно, давно уже пришло время действовать! — подтвердил поддержку полковнику другой голос.
— Эти поганые базуранцы сами напрашиваются…
— Им не удастся обвести землян вокруг пальца…
— Джентльмены! — воскликнул Кранкхэндл, призывая своих подчиненных к порядку. — Рискну напомнить вам, господа, что мы с вами находимся в данную минуту на дипломатическом совещании, а вовсе не на военном совете!
— Да, но…
— А я сказал, достаточно, Кларенс! — резко повысив голос, заместитель министра обернулся к маленькому человечку, сидевшему в самом дальнем конце стола, который хотел было заявить свое несогласие. — Поверьте мне, господа, нам не следует настаивать на проведении решительных практических мер там, где достаточно было бы плодотворного разговора.
— Давайте-ка подытожим, — подал голос сотрудник политотдела пенсионного возраста. — С одной стороны мы имеем базуранцев, вторгнувшихся в земное пространство, захвативших земную собственность и занимающихся прочими грабежами, если не убийствами земных подданных. С другой стороны у нас есть Земля, или если точнее. Земной Дипломатический Корпус, который… как бы это сказать?..
— Смотрит, — предложил кто-то в середине стола.
— Сидит и ковыряется пальцем в носу, — последовало другое предложение.
— Ничего не делает для того, чтобы урегулировать ситуацию, — жестко отозвался Андернакл.
— Ничего не делает, Фрэд? Так вы, кажется, сказали? — воскликнул Кранкхэндл, употребив для такого случая 41-с (Жесткий, но Мягкий Упрек). — Мы оживленно обсуждаем сложившуюся там обстановку. Вряд ли это можно назвать «ничего».
— Ммм, — подал заявку на реплику сотрудник информационного агентства, сцепив руки замком и подавшись в своем кресле вперед. — И все же это едва ли можно назвать эффективным способом повлиять на ход базуранской агрессии, господин министр.
— Я бы от всей души посоветовал вам, Уолли, сдерживать свою язвительность. А то неизвестно что еще может просочиться случайно в ваши пресс-релизы.
— Язвительность, вы говорите, сэр? Я всего-то и хотел напомнить, что базуранцы не захотят прекратить свои грабежи, услышав о том, что мы сидим здесь и обсуждаем эту проблему.
— Вы полагаете, что не прекратят? Значит, у вас нет никакой веры в чтимые нами аксиомы просвещенной дипломатии?
— Совершенно верно, нет. Ни вот на столько, — твердо ответил Уолли.
Наступила нервная тишина. Все, как по команде, стали прокашливаться. Уолли спокойно достал из кармана рубашки зубочистку, энергично поковырялся ею в своих передних зубах, тщательно исследовал результаты и так же спокойно убрал зубочистку назад.
— Итак, джентльмены, высказывайте свои конструктивные предложения, — проговорил Кранкхэндл с большим оттенком 29-ф (Стоически Переносимая Мука). — Только прошу вас: не надо горячиться. Не говорите того, чем бы вы не гордились на ближайшей комиссии по аттестации. Все протоколируется.
— Давайте перекинем эту проблему ребятам на Землю, — предложил кто-то радостно.
— А лучше отфутболить всю эту историю в ведение Специального Совета по Реабилитации и Пересмотру Экономики Неразвитых Рас! — вставил Кларенс.
— В самом деле? Вы это серьезно предложили? — проговорил Кранкхэндл то ли тоном 238-х (Глубокая Заинтересованность Выступлением Подчиненного), то ли 1104-б (Зловещий Сарказм). Маньяну не удалось точно определить. — И каким же это образом военная интервенция подпадает под компетенцию ССРПЭНР? — Теперь Маньяк понял, что звучит чистой воды 1104. Возможно даже с литерой «в» (С Намеком на Объявление Выговора в Письменном Виде).
— А что? — беззаботно отозвался Кларенс. Он был еще молод, не очень разбирался в тонкостях дипломатического кодекса и поэтому совершенно не разгадал смысла упрека, выраженного начальством. — Мы можем все дело представить так, что весь корень проблемы кроется в экономическом кризисе на самом Базуре… Так что если они смогут помочь обустроить жизнь на Базуре, базуранцы больше не будут шататься на своих военных развалинах по всей галактике и наводить ужас на порядочные цивилизации. И мы без поощрения не останемся. О\'кей?
— Нет уж! — мрачно проговорил Кранкхэндл с тяжким выдохом, которым давал понять, что с трудом до конца выслушал бредни Кларенса. — Если хотите знать, в чем наша главная ошибка, так это в том, что нам не удалось наладить четкое взаимопонимание с этими созданиями при первой нашей встрече.
— Ага, вы имеете в виду тот случай, когда они набросились на один из наших инспекторских конвоев и вырезали там всех до последнего человека? — осведомился сотрудник информационного агентства. — По-моему, при подобных обстоятельствах завязать хорошее взаимопонимание было несколько трудновато.
— Трудновато — да, но не невозможно, Уолли, — мягко и снисходительно заметил Кранкхэндл. — Умелый посредник вполне мог бы быстро принести официальные извинения и намекнуть на возможность материального возмещения ущерба.
— Вы имеете в виду базуранскго посредника?
— Разумеется, нет! Упаси меня господи, когда-либо строить какие-либо — даже теоретические — размышления относительно их дипломатии. Это их суверенное дело и право.
— Хорошо, но нам-то за что было извиняться? Ведь это они на нас напали!
— Конечно, — тонко улыбаясь, проговорил Кранкхэндл. — Но тем самым мы бы извинились за то, что команда и оборудование нашего конвоя были не совсем вкусными.
— Ретиф, — прошептал Маньян. — Мы имеем редкий случай и честь слышать речь настоящего дипломата. На наших глазах свершается чудо дипломатии! Конечно, у него чересчур развита манерность, но какой он мыслитель! Там где вы, и даже я, руководствовались бы исключительно обидой и резкостью, он плетет тончайшую нить дипломатической сети. Искренно и с легкой улыбкой. Но не прямо, а витиевато.
— Никогда не понимал, чем витиеватость отличается от лицемерия, господин Маньян, — сказал Ретиф.
— Ага! Вот здесь-то как раз и проходит тончайшая черта различия, Ретиф, которая далеко не всякому видима. Пока наши враги набираются ярости и пытаются поймать нас на провокации, мы бьем по ним массированной иностранной помощью, культурным обменом слева и справа, сверху и снизу, в грудь и в спину и — пожалуйста! Прежде чем наши критики смогут завопить: «Ах вы дураки!», мы уже сидим в их столице и преспокойненько и самым мирным способом осуществляем с ними самые тесные взаимоотношения, в частности, торговые. Торговлю я подчеркнул не случайно. Как только угнетенные базуранцами крестьяне получат возможность иметь знаменитые апонские камеры или хобоканские шерстяные одеяла — можно считать, что конфликт исчерпан, и нам остается только праздновать победу.
— Прекрасно понимаю, Бэн, — мягко проговорил Кранкхэндл, — что демонстративно выражаемое вами презрение к формуле и регламенту проведения официальных совещаний — это не более чем желание привлечь к себе внимание. Ну что ж, вы добились своей цели. Мы поверили в то, что у вас или у Ретифа появилась какая-то идея, которая достойна нашего внимания. И подчеркну: идея, непосредственно связанная с обсуждаемой в данную минуту проблемой.
— У кого, у меня?.. То есть у Ретифа?.. О, что вы, господин министр, мы просто комментировали ваше умение быть лидером в дипломатии и, может быть, зашли в этом слишком далеко.
Собравшиеся дипломаты все изъерзались на своих креслах, выражая этим моральную поддержку бедняге Маньяну, но молчали. И только какие-то неопределенные глухие звуки доносились откуда-то с середины стола, сопровождаемые тонким, действующим на нервы скрежетом, который хорошо известен под термином «кошки на душе скребутся».
— Ну и что теперь? — риторически вопросил Кранкхэндл. — Неужели наше совещание кто-то собрался скомпрометировать производством каких-то невнятных звуков. Кто-то как несмышленый малыш решил поиграться. Но напомню вам, господа, вы находитесь в величественных стенах Центрального Сектора!
— Сэр, если мне будет позволено высказать предложение… — дрожащим голосом проговорил Маньян.
В эту минуту стало ясно, что звуки поступают не из комнаты, а в комнату. Из коридора, через запертую дверь. Все дипломаты, как по команде, повернули свои головы к двери.
— Ну раз кроме вас некому что-то сказать… — дозволил Кранкхэндл.
— Я так понимаю, что… Джордж упоминал о том, что сегодня с визитом в Сектор прибывает базуранский посол… По времени как раз сходится. Я бы предложил… Как вы полагаете, не было бы плохо пригласить Его Превосходительство поучаствовать в нашей дискуссии?
— Я как раз хотел обязать кого-нибудь из вас немедленно отправиться к базуранской делегации и официально сделать им такое приглашение.
— Да, сэр, разумеется, вы этого хотели, просто я… Я только имел в виду…
— Достаточно, Бэн.
— Но…
— Садитесь лучше, — тихо проговорил Ретиф.
Маньян сел.
В ту же секунду со своих кресел вздернулась вверх целая дюжина дипломатов, которые выпячивая вперед грудь безмолвно предлагали свою кандидатуру для выполнения столь ответственного поручения.
— Сэр, я как раз собирался сейчас сбегать в сортир. По дороге я вполне бы мог… — подал реплику младший вице-консул, не успевший подняться вместе со всеми.
— Мне просто необходимо поупражняться в дипломатии, босс, — залихватски произнес Кларенс.
— С другой же стороны, — тихо сказал заместитель министра. Его голос, будто ножом подрезал шум, поднявшийся за столом, и все стихло, — мне пришло в голову, что приглашение представителя расы, совершившей агрессию, присоединиться к обсуждению на нашем сверхсекретном галактическом совещании, — а ведь мы рассматриваем как раз вопрос о мерах, которые должны быть приняты для воздействия на агрессора, — некоторыми непосвященными может быть расценено как своего рода прокол в системе безопасности, упущение в нашей с вами работе или что-нибудь еще в подобном роде. Так или иначе, а я был вооружен строжайшими инструкциями, одно из положений которых гласит, что в наших совещаниях не должен участвовать никто из посторонних, вне зависимости от причины и конкретных обстоятельств. Вот такие пироги.
— О, босс, ясно, что никому здесь будет не по силам кроме меня… Короче, я предлагаю провести его к нам такими нехожеными тропками, что никто и не заметит, о\'кей? — подал голос Перри, средних лет и среднего чина дипломат-бюрократ, все еще не утерявший надежды попасть когда-нибудь в высшие эшелоны.
— Я считаю, Перри, что уже достаточно внятно объяснил причину того, что никто из базуранцев никоим образом не должен быть допущен к участию в сверхсекретном галактическом совещании!
Кранкхэндл вместе со словами метнул в сторону нерадивого подчиненного такой строгий взгляд, что тот как-то весь осунулся, сгорбился, повалился в свое кресло и что-то замычал в оправдание.
— Да, но вы говорили… а потом вы сказали…
— Не утруждайте себя припоминанием каких-либо вырванных из контекста цитат, Перри. Не сомневайтесь: я прекрасно знаю, что говорил пять минут назад.
— Да, конечно, сэр, я только хотел сказать…
— Садитесь, — предложил тихо Маньян.
Перри повиновался.
— И кстати, — сказал Кранкхэндл, подняв вверх указательный палец правой руки. — Если я до сих пор не обратил на это внимания. Мне страшно не нравится, когда ко мне обращаются вульгарно: «босс» или «шеф». Зовите меня просто: «господин министр» или «Ваше Превосходительство».
— О, конечно, шеф. Как скажете. То есть, господин министр.
В дверь конференц-зала кто-то слабо зацарапал.
— Маньян, будьте добры, посмотрите, что там такое, — хмуро сказал заместитель министра.
Маньян резво вскочил со своего места и бросился открывать дверь.
— И все же, сэр, к вопросу о том базуранском после, — воскликнул непонятно зачем маленький человечек с узкими плечиками и наметившимся брюшком. — Может, мне все-таки покрутиться по округе и заловить его, а?
— Гектор, вам это будет сделать очень трудно, ибо это будет связано с игнорированием распоряжений вышестоящего начальника. — Я-то ведь уже процитировал вам инструкции, которые обязательны к исполнению. А вы опять начинаете. Что вы, спали что ли? — устало проговорил Кранкхэндл.
— Нет, сэр. Я никогда и не думал об игнорировании распоряжений… Забудьте. Просто у меня была идея.
— Плохая идея была у вас, Гектор. Когда комиссия по аттестации будет читать протоколы настоящего совещания, я постараюсь как-нибудь загладить перед ней ваш конфуз.
— О, сэр, как это великодушно с вашей стороны!
— А он действительно прибыл, господин заместитель министра? — спросил от двери Маньян.
— «Господин министр» будет лучше, Бэн, — чуть поморщившись, проговорил Кранкхэндл. — Нет смысла добавлять эту громоздкую приставку, значение которой, как вы, надеюсь, понимаете, практически нулевое.
— Я только хотел… Я совсем не имел в виду… То есть я…
— Разумеется, Бэн. Мы все понимаем, — сказал Кранкхэндл, мягко улыбаясь. Так мог бы улыбаться крокодил, если бы у него были человеческие зубы, двойной подбородок и пенсне на носу.
— Ну, может, я все-таки в конце концов разыщу этого чертова базуранского посла, а? — сказал Гектор, решительно продвигаясь к двери. — О, здорово, Джордж! — крикнул он толкавшемуся там человеку. — Где сейчас базуранский Чрезвычайный и Полномочный посол, а?
— Я не знаю. Подождите, пока я пороюсь в корзине для бумаг мисс Линчпин, — сказал Джордж и тут же удалился для выполнения задуманного.
— А теперь, джентльмены, давайте обсудим, как мы будем себя вести в продолжение визита этого выскочки базуранского посла, — предложил заместитель министра тоном 4-г (Команда в Мягкой Форме). — Наша твердая позиция, на мой взгляд, должна заключаться в признании того, что если мы каким-либо способом оскорбим Базур, если какая-либо акция, предпринятая Землей или отдельными землянами, войдет в противоречие и конфликт с законными желаниями базуранцев…
— Как вы определили бы выражение «законные желания»? — мягким голосом спросил Перри.
— Ну как… Разумеется, так, как это принято традиционно. Когда мы имеем дело с негодяями, любое желание, которое они пожелают принять как руководство к действию, — особенно к действию против нас с вами, — является их законным желанием.
— Ага, понял, — хмыкая, сказал сотрудник информационного агентства. — Это шутка. Забавно.
— Для шуток у нас нет времени, — холодно возразил Кранкхэндл. — Если вы хоть немного начитаны в истории, молодой человек, то сразу признаете этот освященный веками принцип.
— Но тогда… — Перри проговорил, заикаясь. — На чьей мы стороне? — Он тупо уставился на свою пепельницу, затем кинул туда свою ручку.
— Мы на своей собственной стороне, — нараспев произнес Кранкхэндл. — Чиновник, как адвокат, должен быть выше субъективных привязанностей. Но вернемся к делу. Давайте четко осознаем все, что мы не будем принимать сейчас ту позицию, которая в один прекрасный миг оставит нас открытыми для самой огульной критики. Мы должны быть в высшей степени безупречными.
— Но кто нас может критиковать? На кого вы намекаете? — спросил моложавый чиновник, недавно переведенный в Земной Дипломатический Корпус из Земной Гражданской Службы.
— Вы у нас здесь новичок, Харлой, — печально оглядев подавшего реплику с ног до головы, произнес Кранкхэндл. — В самом деле, кто? Традиционно в Корпусе по всем тонким вопросам занимается категорически правильная позиция, которая исключает всякую критику. А равно и носителей самой критики.
— Ну да, конечно, я все это уже знаю, — ответил небрежно моложавый. — Я просто не пойму, неужели найдется хоть один здравомыслящий человек, который будет критиковать нас за то, что мы стоим на своем и действуем в своих собственных интересах? А если даже и найдется такой подлец, то неужели нам будет до него какое-то дело? «Сила с нами…»
— Ценю ваши познания в классике, Харлой, мой мальчик, но слова… Это немного не совсем то, что обычные ракеты. Тонкая материя.
— О\'кей, сэр, принято.
— Великолепно. Но вернемся к разбираемому вопросу. Наша позиция, джентльмены, ясна, как белый день. Мы не будем принимать поспешных практических решений в отношении базуранцев, какими бы провокационными их действия не показались любителям в дипломатии.
— Вы намекаете на то, что они получают от нас зеленую улицу, и пусть делают что хотят, а мы будем сидеть здесь молча и сложа ручки, так что ли, шеф? — риторически спросил Уолли.
— Слишком пространно излагаете, Уолли.
— О, в таком случае я полагаю, нам всем пора отправляться по домам, — прокомментировал создавшееся положение сотрудник финансово-бюджетного подразделения с одутловатым лицом.
— Мы разойдемся только после того, как снабдим подходящим материалом, на основе которого он составит свою депешу в агентство, — поправил подчиненного Кранкхэндл. — В конце концов мы не должны с вами допустить, чтобы нас завтра же обвинили в бездеятельности.
— Да, шеф, но это будет справедливое обвинение. Вы только что сами сказали…
— Послушайте, Боб, я все-таки попросил бы избавить нас от выслушивания грубейших семантических ошибок. Да я говорил о своего рода бездействии. Но хорошо продуманном и тщательно обоснованном бездействии! Но я вовсе не хочу, чтобы пошли разговоры об обычной, тривиальной бездеятельности. Это поставило бы под угрозу репутацию дипломатических процедур и поставило бы под сомнение необходимость самой профессии дипломата. Вы понимаете, чем это может обернуться ну хотя бы лично для вас?
— Понял, Босс! Я совершил промашку. Больше не повторится, — пробурчал Боб растерянно и плюхнулся обратно в свое кресло.
— Но мы обязаны все же что-то сделать! — слабым голосом воскликнул полковник Андернакл. Он оскалил зубы, что, по-видимому, означало, что его переполняет тревога и волнение. — Даже если наша акция будет неправильной… Какой она скорее всего и будет…
В дверь раздался тяжелый удар.
— Что такое?! — резко встрепенулся Кранкхэндл, оглядываясь на мелко подрагивающую дверь.
— Это стук, — высказал предположение Маньян.
— Стук? Насколько я помню, Бэн, раса с таким названием не имеет своего представительства в Секторе.
— У вас что рентген-зрение, что ли, или что-нибудь в этом роде? — спросил Кларенс. Он встал из-за стола, подошел к двери и открыл ее на несколько дюймов.
— Ага, это не стук, это Джордж, — сказал он.
— Да, входи же, Джордж, — сказал Кранкхэндл, употребив для этого, по догадке Маньяна, полновесный 87-б (Несдержанная в Приличных Рамках Сердечность).
— О, э-э… господин Кранкхэндл… То есть э-э, господин заместитель министра… — как-то смущенно начал Джордж, толкаясь в дверях.
— Вот видите, Джордж тоже говорит «заместитель министра», — тихо прошептал Маньян.
— Короче, сэр, э-э… Я имел в виду, что… Словом, тут со мной этот инопланетянин… Он хочет поговорить с вами, ребята.
С этими словами Джордж отступил в сторону и проем двери заняло существо, внешний вид которого напоминал карикатурное изображение широкоплечего коротышки, облепленного со всех сторон кусками покореженного металла. Он ввалился в конференц-зал, оттеснив Джорджа и производя металлическое скрежетанье и грохот, что еще больше усилило иллюзию.
— Э! — воскликнул пришедший в себя Кранкхэндл. Он поднялся из-за стола.
— Кто… или вернее, что это?!
— Я У-Д-В Хонк, — на языке землян с невообразимым акцентом и безразличным тоном объявил незнакомец.
Он неспешно вытащил откуда-то толстую длиной в восемнадцать дюймов палочку, свернутую, очевидно, из материала растительного происхождения, прикурил, затянулся и выпустил в сторону землян клуб желтоватого дыма, по запаху очень схожего с атмосферой, которая характерна для местности, где сжигается мусор, свозимый со всех концов большого города.
— Вы… кто? — вскричал Кранкхэндл. — И вообще, о чем вы думаете, приятель, когда вламываетесь в зал, где проходит совещание высшего дипломатического ранга?!
— Умерь свой пыл, парень. Я вполне ясно и к тому же на вашем варварском языке объяснил, что мое имя и звание — У-Д-В Хонк. Так что обращайся ко мне соответственно. Или тебе не знакома дипломатическая процедура?
— Просветите меня. Фрэд, — прошипел Кранкхэндл, не поворачивая головы, в сторону полковника Андернакла. — Вы как свои пять пальцев знаете все эти инопланетные регалии. Черт возьми, что означает эта дикая аббревиатура?!
— Это базуранское воинское звание, — ответил Фрэд. — Означает следующее: Устрашитель Дерзких Выскочек. Выше на одну строчку Производителя Ритуальных Гримас, насколько я помню.
— Как это перевести в наши звания?
— О, это где-то между младшим капралом и крупным генералом. Я бы так ответил на ваш вопрос, сэр.
— Великолепно. О, ну тоща я его выше по званию. Если по чести, то я выше по званию даже адмирала флота, хотя мне и не нужно носить много медалей…
— Земляне, надеюсь, у вас хватит разума на то, чтобы принять меня с честью, соответственно моему высокому статусу, — грубо прервал Кранкхэндла Хонк. — Во избежание дипломатического конфликта.
— Что скажете, Глен? — обратился Кранкхэндл к руководителю протокольного отдела. — Каких почестей заслуживает Устрашитель Дерзких Выскочек по нашим правилам?
— Насколько я могу судить по его замашкам… — ответил Глен, еще и еще раз оглядывая базуранца. — Где-то… Словом… Э, да что там! Он, разумеется, большая шишка, господин министр.
Глен был приятным молодым человеком с хорошо загорелым лицом и маленькими аккуратными усиками. Вообще он походил на древний манекен, наподобие тех, что выставлялись в пошивочных ателье, и всегда ходил в помятой кепочке яхтсмена, которая была лихо заломлена на его уже начавшей плешиветь голове.
— О, шишка?.. — недоуменно воскликнул Хонк, с подозрением глядя на Глена. — Но насколько я понимаю…
— О, не волнуйтесь, дражайший господин Устрашитель, это всего лишь формула протокола! — поспешил заверить базуранца Кранкхэндл. — Кстати, что вы, собственно, хотите?
— Что я хочу? Я, к вашему сведению, земляне, являюсь личным представителем субъекта дипломатического права — планеты и расы Базур! Я аккредитован со всеми правами при Земном Дипломатическом Корпусе в качестве Чрезвычайного и Полномочного посла Базура. А вот, кто вы такие, я не знаю, потому и задаю вопрос: к кому я имею весьма сомнительное удовольствие в данный момент обращаться?
— О, господин посол, вы смело можете вручить свой мандат мне лично в руки! Я, как здесь все могут подтвердить, являюсь заместителем министра иностранных дел по чрезвычайным делам. Вы, думаю, согласитесь, что базуро-земные отношения носят в настоящем характер именно чрезвычайный?
— Положим, что так. Но будет лучше, если ты первым покажешь мне свое удостоверение личности. В конце концов, будучи также и командующим базуранской миссией, я никому не обязан предъявлять свой мандат! Если уж все делать совсем официально, то я должен был бы потребовать личного разговора с вашим самым большим начальником, императором, шефом или как вы там его еще называете. Но я не буду утруждать себя этим. Я очень либерален, что видно и из моего звания — Устрашитель Дерзких Выскочек, но и только.
— Очень великодушно с вашей стороны. Ваше Превосходительство. Кстати, как вы узнали, что меня можно застать именно здесь?
— Элементарно, мой дорогой землянин. Как всегда надежные источники информации…
— О, Джордж! — Кранкхэндл в связи с последней репликой базуранца вспомнил об уборщике, который все еще топтался в проеме полуоткрытой двери. — Ты что же, одновременно хочешь присутствовать на сверхсекретном дипломатическом совещании и здороваться со всеми проходящими по коридору?! Кстати, как ты посмел работать на два фронта?!
— Вы это мне, шеф? Просто я сопровождал эту жестяную развалину от самого входа, почистил там его слегка… Он мне дал на чай, а что тут такого? Разве я не заслуживаю этого? Моя работа еще почище будет, чем у таксиста. Ну, я и решил отблагодарить его… По-моему, тут все справедливо.
— Разумеется, — согласился Кранкхэндл. — Я-то тебя понимаю, но у нас здесь много неискушенных в тонкостях дипломатической службы субъектов ходит. Им твоя практика разделенной лояльности может показаться сомнительной.
— Лояльность? Это не ко мне, сэр. Я достаточно уже проработал в Центре и успел просечь, что замены мне для этой работы не найти. Я бы и сам ушел отсюда. Меня зовет к себе миссис Смотер работать у нее боем при дверях. Но я остаюсь здесь, на этой каторге.
— Мы сделаем из тебя настоящего дипломата, Джордж. Вижу, что не зря я тебе всегда доверял.
— Оно конечно, это приятно слышать, только что мне от комплиментов? Их ведь на хлеб не намажешь и с маслом не съешь, правильно? Вот если бы вы мне дали в каком-нибудь старом рваном конвертике эдак…
— На мой взгляд, предоставленная нам всем возможность ведения прямых переговоров, старых добрых переговоров, — заговорил Кранкхэндл, тут же забыв о Джордже и вновь занимая свое место во главе стола, — греет нам всем душу и сердце. — Он оглядел всех присутствующих в зале. — Я верю всем вам, младшие чины, что вы будете внимательно наблюдать за всем, что тут будет происходить.
— Хватит попусту брехать-то! — скомандовал Хонк, выбрав себе понравившийся стул и выгнав того, кто на нем сидел. — Я здесь вовсе не для того, чтобы читать лекции или вести практические занятия перед неопытными земными дипломатами. То, что я на самом деле хочу, так это узнать, — с этими словами он треснул по столу кулаком, от чего подлетели в воздух все пепельницы, — что вы собираетесь предпринять в связи с возмутительным нарушением закона на Фезероне?
— О, право же, какое совпадение! — радостно воскликнул Кранкхэндл. — А мы как раз об этом и говорим, не правда ли, друзья мои? — Начальник обвел взглядом всех своих подчиненных, требуя от них таким образом кивка головы.
— Именно, сэр!
— Клянусь, это так, сэр!
— Разумеется, но… — это заговорил Харлой. — Я хочу сказать, — он икнул, но продолжил, — то что мы решили… то есть то, что вы решили, господин министр, это… ничего не делать, так ведь?
— Как раз наоборот, мой мальчик, — мягко оскалился в улыбке Кранкхэндл.
— Мы договорились о том, что для урегулирования ситуации достаточно предметного и серьезного разговора.
— Минуточку! — вмешался Хонк. — Должен ли я понимать, что посредством глупейшего и грубого разговора вы все тут пытаетесь добиться подчинения себе достойнейшей расы?!
— Ну вот, я так и знал. Вы извращенно поняли мою мысль, мой дорогой Устрашитель. Я только имел в виду…
— Берегись, приятель! А ты просчитал, какое воздействие на галактическое общественное мнение окажет твое бесцеремонное обращение с бедным, но гордым народом Базура?! О, это гордая раса, гордая цивилизация, и тебе придется с этим считаться!
— Кстати, — вдруг подал от двери голос Джордж. — Быстро же он преобразился. Пришел как несчастный паренек, которого все дразнят, а тут смотрите-ка, что с ним стало… Таким обернулся, что — не подходи близко!.. Ишь ты!
— Да, он, несомненно, проворен, — восхищенно пробормотал какой-то толстый дипломат. — Но ты посмотри на Кранки. Уж он-то себя в обиду не даст. Словом, как дубиной, может огреть. Вот гляди.
— Прошу вас, господин Устрашитель, успокойтесь, — настоятельно просил Кранкхэндл. — Давайте не будем раньше времени перепрыгивать сразу к выводам и заключениям. Без предварительного серьезного разговора они в лучшем случае могут быть незрелыми. Печальные выводы пока ничем не подкреплены.
— Ты намекаешь на то, что позже они будут выглядеть обоснованными? — сказал Хонк. — Печальные выводы?
— Разумеется. Позже. Намного позже.
— Для нас сейчас каждая минута дорога! — вскричал Хонк неожиданно. — В это самое время подданные Базура сносят тяжкие лишения, переживают опасности и все такое подобное! Эту ситуацию больше нет сил переносить! Я требую принятия с вашей стороны немедленных и решительных мер, которые бы положили конец этой дикой несправедливости и облегчили бы положение базуранцев!
— Но, э-э… я не уверен… — запинаясь от изумления, пробормотал Кранкхэндл. — Что это за ситуация, на которую вы пытаетесь обратить наше внимание? И каким образом я должен приступать к действию?
— Что за ситуация? Да ты издеваешься! Свыше пятисот тысяч базуранцев в настоящее время терпят жесточайшие лишения на дикой и негостеприимной планете! А вы, представители надменной Земли, по вашему же собственному хвастливому и гадкому признанию, не собираетесь делать ничего практического для того, чтобы облегчить несчастным их положение!
— Да, но… — все еще запинаясь и спотыкаясь на каждом втором слове, продолжал Кранкхэндл. — Ведь в конце концов это ваши солдаты! Никто не приглашал их вторгаться на Фезерон и грабить урожаи благородных землян-колонистов! Они могут отправляться оттуда домой, никто их не держит!
— Что это ты тут мелешь про солдат? Какие могут быть солдаты?! Если ты ведешь речь о достойнейших базуранцах, то среди них есть только туристы, любители птиц и дикой природы, невинные обожатели веселых пикников, исследователи естественных процессов, таких, например, как созревание урожая, работа на золотых приисках, хождение по магазинам, заваленным потребительскими товарами. Потребление — это искусство, и мы, базуранцы, являемся не имеющими себе равных знатоками этого искусства! А что касается преждевременного возвращения домой, как ты только что столь бессердечно предложил, скажи на милость, что они будут дома есть, а? В настоящее время мы переживаем на Базуре годину страшного голода. Пора бы уж тебе открыть глаза на реальность! Базуранцы, о которых идет речь, страдают! Необходимо предпринять какие-нибудь эффективные меры! Немедленно!
— Мм, э-э… это, конечно, просто реплика, но ведь, если разобраться, никто не приглашал вас на Фезерон! И с вашей стороны это просто в некотором роде э-э… нахально намекать на то, что вторгнувшиеся на Фезерон базуранцы не являются солдатами… Они уже захватили половину территории всей планеты!
— Но, мой дорогой землянин, не упускай из виду важную деталь. Они не вооружены, они беззащитны! Если ты хочешь доказать, что они являются солдатами, тебе придется сначала доказать, что они носят с собой оружие. А я еще раз говорю тебе, что они безоружны и беззащитны перед лицом любого произвола!
— Вы это очень тонко подметили, господин посол. Действительно, над этой проблемой наша команда аналитиков может ломать голову целую неделю, но ведь в конце концов дело не в том, вооружены они или нет, солдаты они или туристы. Дело все в том, что их присутствие в данное время на Фезероне является вторжением на территорию, находящуюся под управлением Земли! Надеюсь, вы не будете оспаривать этот тезис?
— Не скажи! Любому непредвзятому наблюдателю не составит никакого труда установить, что планета Блиф, которую кто-то извращенно назвал Фезероном, всегда была и будет расположена в сфере базуранских интересов. Эта планета есть не что иное, как олицетворение базуранской души и базуранского предназначения! И я буду удивлен, если услышу, что кто-то позволит себе выразить в этом сомнение!
— В самом деле, сэр? Каким же это образом Фезерон может являться олицетворением базуранской души и лежать в сфере базуранских интересов, если солнце Фезерона отстоит от солнца Базура на пять световых лет?!
— Ох уж мне эти мертвые цифры! Само название планеты восходит к названию древнего города, воспетого в базуранских мифах! Правда, город назывался Боморлерфуф, но Блиф — это не что иное, как лексически обоснованное сокращение. На сладкозвучном базуранском языке это слово, означает «восхитительная часть рогатого»! Даже в древнейшие времена, когда мастер бригады собирателей булыжников отворачивался в сторону, рабочие ложились на землю лицом вверх, изучали звезды, горящие на небосклоне, любовались ярким светлячком Блифа и грезили о грядущих завоеваниях!
— Ага! Вот вы и проговорились! Так значит, о завоеваниях грезили! — счастливо воскликнул Кранкхэндл и потер руки.
— Разумеется, они грезили о завоеваниях другого рода.
— А, понимаю! Ну что ж, что им мешало и дальше охотиться за юбками и не трогать владения землян?
— Так значит, это весь твой ответ на призыв о помощи?! О, я уже предчувствую, как галактическая пресса отзовется на этот возмутительный акт пренебрежения к ближнему! Я уже вижу заголовки сенсационных статей, где все будет названо своими именами. Где вас, землян, наконец-то назовут эксплуататорами! То есть теми, кто вы есть на самом деле!
— Эксплуататоры? Это вряд ли подходящее определение, господин посол. Земля никоим образом не эксплуатировала вас, базуранцев. Наоборот! Это вы вторглись и разорили планету, которая вот уже длительное время населена мирными и честными тружениками с Земли!
— Ба! Свыше ста тысяч несчастных томятся в данную минуту на враждебной планете без пищи и снабжения, без оборудования и хоть сколько-нибудь приемлемых условий, а вы имеете наглость открыто заявлять о том, что не подадите им руку помощи?! Невероятно! Это невероятно!
— Невероятно как раз другое, дорогой господин посол. А именно то, что вы, похоже, всерьез рассчитывали на то, что мы будем всячески поддерживать войска агрессора, как будто это какая-нибудь группа туристов, попавшая в беду!
— Слова, слова, слова!!! — горячо вскричал базуранец. — Вы тут разводите бесполезные и даже вредные дискуссии, а в эти самые минуты там страдают несчастные! Я требую принятия решительных и немедленных действий по оказанию им всемерной помощи и поддержки!
— Послушайте, — устало сказал Кранкхэндл. — Насколько мне известно, вы, базуранцы, вполне можете употреблять в пищу горные породы и большинство почвенных слоев. Каким же это образом так получилось, что ваши солдаты сейчас страдают на Фезероне от голода, а?
— Ага, вот как раз это я сейчас и объясню тебе, надменный землянин! Да, всем известно, как устроен неприхотливый и выносливый базуранский организм! Да, наша система обмена веществ позволяет нам в чрезвычайных случаях довольствоваться примитивными субстанциями. Но в обычной жизни мы предпочитаем, как и все, хорошо приготовленные блюда растительного и животного происхождения! А вы отнимаете у нас эту пищу!
— Итак, вы не только рассчитывали на то, что мы морально поддержим ваше вторжение на нашу территорию, но еще и обеспечим каждому солдату комфорт и уют? Гениально!
Хонк поднялся из-за стола.
— Твой цинизм не делает тебе чести, землянин! Я пришел сюда, преисполненный искренней надежды получить помощь для моих несчастных соотечественников. Однако вместо поддержки, которую вам было нетрудно оказать, учитывая ваши обширнейшие ресурсы… вместо помощи я получил грубый и наглый отказ! Итак, совершенно очевидно, что судьба многих тысяч подданных Базура — это для вас ничто. Всего хорошего, земляне! Будьте уверены, что галактическая пресса получит из моих уст самую подробную информацию об этом!
— Один момент, сэр! — вскричал Кранкхэндл. — Прошу вас, не делайте поспешных заключений! Я со своими подчиненными… Мы и сейчас, как вы видите, обсуждаем вопрос о проведении в жизнь соответствующих действий!
— И сейчас обсуждаете?! — рявкнул Хонк. — Как будто нужные меры для облегчения тяжкого положения, в котором оказались тысячи несчастных базуранцев, требуют долгого обсуждения! Да ведь все и так лежит на поверхности! Я ожидаю немедленных и решительных действий! Ну, впрочем, я уже сказал вам всем: всего хорошего!
Базуранец со скрипом повернулся и грохоча своими железными ногами вышел из зала, громко хлопнув за собой дверью.
— Дубина неотесанная! — прокомментировал Маньян.
— О, Господи, — прошептал изящный экономист. — Если только он разыщет журналистов…
— Мы должны перехватить инициативу! — твердо заявил Кранкхэндл. — Бэн!
— Он уперся взглядом в Маньяка. — Идите вслед за ним и убедитесь в том, что он ушел. Если вам это не по силам, обеспечьте хотя бы, чтобы никто из писак не попался ему на пути! А сегодня вечером затащите его ко мне домой. Закружу ему голову солеными анекдотами, накачаю его пикантными слухами, короче, дам ему понять, что он вращается в высоких сферах. Уж я-то знаю, как потрясти гостя истинным земным гостеприимством! Он будет настолько ошарашен, что забудет о всяких интригах, это я вам обещаю.
— Хорошая идея, сэр!
— Так держать, босс!
— Должно сработать!
Кранкхэндл долго не прерывал хор поздравлений. А Маньян, зардевшийся от осознания своей значительности, — все-таки поручение дали ему, а не кому-нибудь другому, — поспешил из зала в погоню за Хонком.
— Что могу сказать, господин министр? Виноват! — запинаясь и беспомощно разводя руками, лепетал Маньян, спустя несколько часов после окончания совещания в конференц-зале. Стоя в полуоткрытых дверях квартиры Кранкхэндра, он с вожделением прислушивался к звукам веселой попойки, доносящимся изнутри. — Я приглашал его, настаивал на том, чтобы он пришел, но все напрасно! Он отбыл в порт и заявил, что его ждет там скоростной корабль, полностью готовый к отлету обратно на Фезерон.
— Интересно, почему ему было так необходимо сразу же вернуться? — проговорил Кранкхэндл, задумчиво отпивая из своего бокала на высокой ножке. — Знаете, Бэн, я с удовольствием пригласил бы вас к себе чего-нибудь перекусить и выпить, несмотря даже на ваш весьма скромный чин,
— продолжил заместитель министра. — Но я отлично знаю, что столь преданный делу дипломатии человек, как вы, не сможет веселиться в тот момент, когда миссия огромной важности еще не закончена.
— Вы хотите сказать… — в отчаянии вскричал Маньян. — Вы имеете в виду, что я не смогу даже прилечь на несколько минут, пока этот базуранский варвар не объявится на вашей вечеринке?!
— Вы проигнорировали мой вопрос, Бэн. Почему Его Превосходительство базуранский посол посчитал для себя столь важным и не терпящим отлагательств делом возвращение на столь пустынную и отдаленную от жизни планету, как Фезерон? — Заместитель министра вновь отпил из своего бокала.
— Кроме того, там ведь сейчас война, а поле боя — это место, которого опытный дипломат избегает обычно, как чумы…
— А, так вы не знаете, сэр? — воскликнул Маньян, нервно семеня ногами и жадно глядя на бокал начальника. — Устрашитель Хонк осуществляет непосредственное командование войсками агрессора на Фезероне. Если уж начистоту, то сама агрессия была изначально его идеей. Так что сейчас он поставил на кон свою военную карьеру. А поскольку Земля, по его словам, нагло отказалась поддержать базуранцев в деле совершения их грез, ему просто необходимо поскорее вернуться к войскам, чтобы иметь возможность лично руководить ходом операций и оперативно пресекать возможные провокации.
— О, вполне понятно. Если бы я знал, что Его Превосходительство так торопятся, я бы, разумеется, распорядился предоставить в его распоряжение надлежащий скоростной транспорт. Я не хочу участвовать в разрушении чьей-то карьеры.
— Разумеется, мне понятны ваши благородные устремления, сэр. Но с этим все в порядке. У него был свой собственный корабль, который наши службы подзаправили горючим и провели профилактический осмотр, пока Устрашитель Хонк пытался вырвать в Центре для себя победу.
— А, в таком случае, мне очень жаль, что я оказался инструментом в деле неудачного для этого дипломата раунда переговоров. Это я лишил его победы. Но я не был расположен возводить Хонка на пьедестал ценой не только моей собственной профессиональной репутации, но и ценой интересов Земли как таковых, надеюсь, вы понимаете меня, Бэн. И нельзя сказать, что я не присоединился к приговору посла Хонка относительно земной политики в отношении Фезерона из-за недостатка уважения к коллеге. Вот, подержите-ка, только не пейте! — Кранкхэндл подал Маньяну свой бокал и повернулся лицом к наполненной гостями комнате.
— О, сэр, у меня и в мыслях не может быть… — Маньян осторожно принял в руки хрупкое стекло и стал наблюдать за Кранкхэндлом, который суетился среди своих гостей. Когда спина начальника оказалась достаточно далеко, Маньян живо скользнул в комнату, поставил бокал на стойку бара, разбавил его несколькими каплями джина, взял в руки приготовленный коктейль и опрокинул его в рот одним глотком. Потом вновь повернулся к двери, бросив пустой стакан на заваленный посудой край стола.
— А, вот вы где, Бэн! — Елейный голос начальника пресек побег Маньяна.
— Все-таки вы зашли? Ну хорошо! Кстати, где вы последний раз видели этого базуранского выскочку?
— Вы меня, сэр? О, то есть, где я его видел в последний раз? Ммм… э-э… Я видел его в порту.
— В порту? Похоже, негодяй просто-напросто решил ускользнуть от нас… от меня. А мои требования так и оставил без ответа. Хорош! Кстати, а, может, вам удалось его задержать?
— Мм… Видите ли, сэр.
— Жаль. Неизвестно, на какую низкую интригу он решится теперь, когда снова находится на свободе. Но по крайней мере нам удалось сохранить его визит к нам в секрете.
— Эй, Кранки! — раздался крик из толпы гостей, и к заместителю министра заспешил тучный человек с затуманенными глазами и небрежно повязанным галстуком. На лице его светилась веселая ухмылка. — Где же обещанный тобой базуранский милитарист, черт бы его побрал!
— Увы, его превосходительство никак не могут прибыть, — печально сказал заместитель министра и повернулся вновь к Маньяну. — Верните мне мой бокал, Бэн, — нахмурившись, потребовал он.
Маньян как-то стушевался, что-то пробормотал невнятное, бросился к бару, увидел там чем-то недопитый бокал и, бегом вернувшись к начальнику, всучил ему это пойло.
— Эй, послушайте! — раздался вдруг женский возглас. Он-то и отвлек внимание Кранкхэндла от странных метаморфоз и передвижений Маньяна, связанных с его бокалом. Через плотный кружок людей, столпившихся вокруг заместителя министра, пробилась маленькая и тощая женщина с зачесанными назад и прилизанными волосами и тонким острым носиком. — Мы… То есть я, являясь президентом Движения Активных Граждан за Прекращение Экспансионизма, решительно требую положить немедленный конец позорному разворовыванию планеты Фезерон!
Она уперла свои крохотные кулачки в тощие бока и вызывающе взглянула на заместителя министра Кранкхэндла.
— Достойное похвалы требование, мадам, — мягко сказал он. — К несчастью, позорное разворовывание Фезерона осуществляется вовсе не нами, а иными господами, так что нам будет очень трудно положить этому конец так скоро, как вы этого желаете.
— Послушайте, вы! Я вам не мадам, учтите! — с угрозой в голосе произнесла женщина и покрутила указательным пальцем перед глазами заместителя министра. — Не забывайтесь и выражайтесь здесь культурно!