Гарри Гаррисон
К ЗВЕЗДАМ
Книга первая
Мир Родины
1
— Это убогое, чудовищное сооружение, собранное из древнего трубопровода, ветхих клапанов и современной электроники следовало бы взорвать и собрать заново из обломков.
— Все не так уж плохо, Ваша честь. Думаю, все и в самом деле обстоит не так плохо. — Рэдклиф потер покрасневший нос тыльной стороной ладони, мельком глянул на нее и украдкой вытер руку о штанину. — Она действует, мы производим отличный спирт…
— Действуют, но еле дышит. — Ян Кулозик устал, и в голосе его звучали резкие нотки. — Все прокладки сальников нужно немедленно заменить, иначе они разлетятся даже без чьей-либо помощи. Сплошные протечки. Прокладки никуда не годятся.
— Я все прочищу, Ваша честь.
— Я не об этом. Прежде всего — прекратить утечку. Предпримите что-нибудь конструктивное, дружок. Это приказ.
— Как скажете, так и будет сделано.
Дрожащий Рэдклиф в знак повиновения опустил голову. Ян взглянул на его лысеющее темя с налетом перхоти на замасленной челке и не почувствовал ничего, кроме отвращения. Эти люди никогда ничему не научатся. Сами они думать не умеют, и даже если все им разжуешь, все равно затратят уйму времени на бесполезную возню. Управляющий был полезен не более, чем вот эта коллекция древних колонн, чанов с ферментами и ржавых труб, поглощающая овощи. Попытки наладить автоматическое управление были пустой тратой времени.
Тусклый свет, с трудом пробивавшийся сквозь высокие окна, лишь очерчивал контуры механизмов; прожектора высвечивали на полу желтые полосы. В полосу света забрел один из рабочих, остановился и стал рыться в карманах. Движения его привлекли внимание Яна.
— Эй вы, стойте!
Команда была внезапной, пугающей. Рабочий не видел инженера. Он выронил спичку, успев все-таки зажечь ее. Она упала в лужу жидкости у него под ногами. Синее пламя взметнулось вверх.
Ян плечом вытолкнул его из пламени, бросился к огнетушителю, сорвал его со скобы и побежал обратно, разбивая на бегу капсулу. Рабочий бешено топтал лужу горящего спирта, от чего пламя лишь разгоралось еще больше.
Из зева огнетушителя с кашлем вырвалась пена, и Ян направил ее вниз, по кругу. Пламя погасло мгновенно, но у рабочего успели загореться брюки. Ян хлестнул пеной по его ногам, затем, в припадке гнева — вверх, по груди. Вот уже лицо рабочего оказалось словно закрыто белым одеялом.
— Идиот! Абсолютный идиот! — Ян закрутил вентиль и отшвырнул огнетушитель. Рабочий судорожно дышал и протирал глаза. Ян холодно взглянул на него.
— Ты знал, что курить здесь запрещено. Тебе должны были напоминать об этом достаточно часто. Кроме того, ты стоишь как раз под надписью «Не курить».
— Я… малограмотен, Ваша честь. — Рабочий кашлянул и сплюнул горькую жидкость.
— Не малограмотен, а вообще безграмотен. Ты уволен, убирайся отсюда!
— Ваша честь, прошу вас, не говорите так! — Человек заплакал, забыв о боли; губы его скривились. — Я усердно работаю… семья… много лет в нужде… столько времени не везет…
— Тебе всю жизнь не везет, — холодно сказал Ян; гнев его улетучился при виде человека, стоящего по колено в пене. — Скажи спасибо, что не я ответственный за пресечение саботажа.
Ситуация была почти безвыходной. Ян побрел прочь, не обращая внимания на пристальные взгляды управляющего и безмолвных рабочих. Ужасное положение. Но в комнате управления обстановка была получше. Намного лучше. Яну даже удалось несколько расслабиться, и он улыбнулся, оглядев сияющие чистотой стены. Порядок установленный здесь им лично. Кабели змеились во все стороны и соединялись в блоке управления. Он поочередно надавил на клавиши цифрового замка, и крышка распахнулась. Безмолвный, умный, совершенный микрокомпьютер с абсолютной точностью производил все расчеты в сердце завода. Терминал висел в чехле у него на поясе… Ян отстегнул терминал, присоединил его к компьютеру и набрал на клавиатуре текст. Мгновенно вспыхнул экран, ответ был готов. Никаких проблем. Во всяком случае, здесь. А вот о заводе в целом этого, увы не скажешь. Когда он затребовал доклад об условиях работы, побежали строчки:
КЛАПАН БЛОКА 376-Л-9 ПРОТЕКАЕТ
КЛАПАН БЛОКА 389-П-6 НУЖДАЕТСЯ В ЗАМЕНЕ
КЛАПАН БЛОКА 429-П-8 ПРОТЕКАЕТ
Картина складывалась безрадостная. Он дал короткую команду, и экран очистился. Дверь за спиной осторожно приоткрылась, почтительно прозвучал голос Рэдклифа.
— Прошу простить меня, инженер Кулозик, но я по поводу Симмонса, которого вы уволили. Он хороший рабочий.
— Не думаю, что он так уж хорош. — Гнев исчез, и Яну хотелось быть объективным, но мягким. — Найдутся многие, кому его работа придется по душе. И любой из них справится с ней не хуже.
— Он учился многие годы, ваша честь. Годы. Чтобы выйти из нужды. Это кое о чем говорит.
— Зажженная спичка говорит о большем. Сожалею, но я думаю о вас и об остальных, работающих здесь. Что бы вы делали, если бы он дотла спалил предприятие? Вы управляющий, Рэдклиф, и вам надлежит рассуждать ответственно. Может, со стороны это выглядит сурово, но иначе никак нельзя. Вы согласны, не правда ли?
Очень недолгая пауза, затем последовал ответ:
— Конечно. Вы правы. Я сожалею, что отвлек вас. Таким, как он, здесь не место.
— Только так. И никак иначе.
Внимание Яна привлекло тихое гудение и вспышка красной лампочки на блоке управления. Рэдклиф задержался в дверях. Компьютер обнаружил какую-то неполадку и пожелал сообщить о ней. КЛАПАН БЛОКА 928-Р-9 БЕЗДЕЙСТВУЕТ. НАХОДИТСЯ В ОТКРЫТОМ ПОЛОЖЕНИИ. ЕГО НАДЛЕЖИТ ИЗОЛИРОВАТЬ ДЛЯ ЗАМЕНЫ.
— 928-Р. Что-то знакомое. — Ян набрал информацию на персональном компьютере и кивнул. — Я так и думал. Эту штуку следовало заменить на прошлой неделе. Работа сделана?
— Я сверюсь с записями. — Рэдклиф был бледен.
— Не трудитесь. Мы оба знаем, что ничего не сделано. Поэтому ступайте и немедленно займитесь клапаном. Я сейчас подойду.
Ян сам отделил узел механического двигателя, воспользовавшись массивным ключом, чтобы провернуть заклинившие гайки. Они густо заросли ржавчиной. Типичная картина. Еще бы — ведь капнуть маслом, прежде чем они сели намертво, стоило бы огромных усилий. Он стоял и смотрел, как потеющие пролы сражаются со старым клапаном, как струи жидкости из разобранных труб разбиваются об их тела. Когда под его внимательным взглядом был подогнан и закреплен новый узел (на сей раз это была работа не на секунду), он завернул болты мотора.
Дело было сделано хорошо, без лишней болтовни, и рабочие, закончив работу, сразу собрали инструменты и ушли. Ян вернулся в управление, чтобы открыть заблокированную секцию и вновь привести конструкцию в действие. Он еще раз запросил общий доклад, затем заказал распечатку. Когда она вылезла из принтера, он рухнул в кресло и внимательно просмотрел ее, отмечая данные, которые требовали особого внимания.
Это был высокий человек с тонким, нервным лицом, лет около тридцати. Женщинам он нравился, и многие говорили ему об этом, но он не придавал значения их словам. Женщины были красивы, но, безусловно, играли второстепенную роль по сравнению с конструированием микросхем. При чтении он так хмурился, что на переносице пролегла почти никогда не исчезающая складка. Сейчас, пробегая глазами список во второй раз, он хмурился еще больше — и вдруг на лице его появилась широкая ухмылка.
— Готово. Почти готово!
Работа на заводе Валсокена, которая поначалу выглядела довольно простой, с каждым днем все усложнялась. Было очень трудно, когда он прибыл сюда вместе с Бучананом, специалистом по гидравлике, чтобы оборудовать систему контроля. Но Бучанану не повезло (а на самом деле повезло, да еще как!) он слег с приступом аппендицита и был унесен вертолетом скорой помощи, чтобы больше не вернуться. Яну, в придачу к своей электронике, пришлось взять под опеку текущий ремонт механических конструкций. Осень сменилась зимой, а конца этому было не видно.
Теперь конец близился. Главное смонтировано, основной ремонт позади; завод почти реконструирован. И Ян собрался уезжать. Управляющий дальше уже справится самостоятельно.
— Рэдклиф, зайдите, у меня есть для вас интересные новости.
Слова с треском вырывались из громкоговорителей установленных в здании, катились по помещениям, рождая эхо. Через какие-то секунды послышался звук бегущих ног, и управляющий, тяжело дыша, влетел в комнату.
— Да… Ваша честь?
— Я уезжаю. Сегодня. Не делайте вид, что удивлены, приятель. Думаю, эта перспектива придется вам по душе. Производство старинной водки поставлено на поток, и она будет выпускаться, если вы станете следовать моим инструкциям. Я подключил к компьютеру всю цепь производства вплоть до топливного концентратора, где будет установлен монитор слежения за операциями. В случае возникновения проблем, здесь немедленно появится кто-нибудь из специалистов. Но я не жду никаких проблем… а, Рэдклиф?
— Разумеется, сэр, разумеется. Сделаем все возможное. Спасибо, сэр.
— Надеюсь. И пусть это ваше «все возможное» делается намного лучше, чем до сих пор. Я вернусь, как только смогу, чтобы проверить ход процесса и посмотрю перечень ваших действий по завершении. А сейчас, если у вас больше нет ко мне вопросов, собираюсь покинуть завод.
— Нет, сэр.
— Хорошо. Смотрите, чтобы так же было и впредь.
Ян кивком головы отпустил управляющего и, отсоединив терминал от компьютера, уложил его в футляр. Нетерпеливо (пожалуй, в первый раз за все время), он натянул пальто, отороченное овчиной, и водительские перчатки. Одна остановка в отеле, чтобы уложить чемодан — и все. Насвистывая сквозь зубы, он с лязгом распахнул дверь в предвечерний сумрак. Земля от мороза была тверда, как камень, и воздух пах снегом. Его автомобиль, красный, блестящий, казался единственным цветным мазком на фоне однообразного, унылого ландшафта, безмолвно простершегося под унылым серым небом. Отопление включилось, как только он повернул ключ, и порыв теплого воздуха хлынул в кабину. Ян медленно тронулся по замерзшим кол ям двора и выехал на мощеную дорогу.
Раньше это была страна болот, впоследствии осушенных и распаханных. Но некоторые из старых каналов уцелели. Уизбич все еще оставался внутренним портом. Яну доставляло удовольствие смотреть на эти реликты. Сборы заняли десять минут — он предпочитал путешествовать налегке. Придержав парадную дверь, администратор поклонился и пожелал ему благополучного путешествия.
Сразу за городом начиналась автострада. На въезде полиций отсалютовала ему, и он помахал в ответ рукой. Сразу же на автоматизированной дорожной сети он включил автоводитель, указал цель — ЛОНДОН, ВЫЕЗД 74. Эту информацию выдал передатчик под машиной. По кабелю, зарытому под полотном, она прошла на сетевой компьютер, который разработал маршрут и почти мгновенно выдал команду автомобильному компьютеру. Электромоторы на колесах постепенно нарастили скорость до стандартной — 240 км/ч — и ландшафт превратился в размытую полосу на фоне сгущающихся сумерек. Ян не испытывал желания глядеть в окно. Он развернул кресло лицом к задней стене. Здесь, в небольшом баре, наготове были виски и содовая — стоило лишь нажать кнопку. Телевизор передавал красочное и звучное шоу Питера Граймса. Некоторое время Ян наслаждался, отдавая должное приятному сопрано, и пытаясь понять, кого ему напоминает певица. Ну, конечно же, Эйлин Петтин! Теплое свечение в памяти.
— Хорошо, если она сейчас свободна. Она мало что предприняла со времени своего развода, чтобы увидеться с Яном. Ей следовало бы использовать малейшую возможность для встреч с ним. Он потянулся к телефону и быстро набрал на клавиатуре ее номер. Телефон успел дать лишь два гудка, и она ответила.
— Ян! Как чудесно, что ты звонишь!
— Как чудесно, что ты отвечаешь. У тебя что, камера барахлит? — Он глядел на свой темный экран.
— Нет, я всего лишь вытираюсь. Ты застал меня в сауне. Экран ожил, и она рассмеялась, увидев его лицо.
— Ты что, никогда не видел голых женщин?
— Если и видел, то успел забыть. Там, где я был, женщин не держат. Во всяком случае, таких, как ты — блестящих и мокрых. Честно говоря, Эйлин, я чуть не плачу от радости. Ты самое прекрасное зрелище на свете.
— Лесть не доведет тебя до добра.
— Куда бы она меня ни вела, ты ведь отправишься со мной, правда? Ты сейчас свободна?
— Я всегда свободна, милый, но это будет зависеть от того, что у тебя на уме.
— Немного воздуха. А еще — горячее солнце, теплый океан, хорошая еда, ящик шампанского и ты. Что скажешь?
— Скажу, что выглядит заманчиво. Мой банковский счет или твой?
— Угощаю я. За эту зиму в захолустье я кое-что заработал. Я знаю один маленький отель, как раз в пустыне на берегу Красного моря. Если отправимся утром, мы сможем туда добраться…
— Никаких подробностей, милый. Я собираюсь нырнуть в сауну и ждать тебя здесь. Не задерживайся слишком долго.
Она прервала связь на последнем слове, и Ян от души рассмеялся. Да, жизнь кажется шла на лад. Он осушил бокал скотча и налил новый.
Замерзшая болотистая страна почти совсем забылась.
Он не знал, что человек, которого он уволил, Симмонс, не захочет вновь оказаться в нищете. К тому времени, когда Ян добрался до Лондона, он уже покончил с собой.
2
Круглая тень огромного воздушного корабля медленно плыла над далекой голубой поверхностью Средиземного моря. Электрические моторы работали бесшумно, слышно было лишь шуршание пропеллеров. Они были крошечными, почти незаметными на фоне огромного «Бичи-Хед», и вся их работа сводилась к тому, чтобы толкать вперед блюдцеобразный корпус… Подъемную силу обеспечивали мешки с гелием, скрытые под туго натянутой оболочкой обшивки. Дирижабль был самым экономичным видом транспорта.
Груз состоял из огромных связок тяжелых черных труб, уложенных в чреве. Их там были тонны. Но «Бичи-Хед» перевозил также и пассажиров — в носовых каютах.
— Зрелище неописуемое. — Эйлин сидела у наклонного окна, которым служила вся передняя стена их каюты, и глядела, как внизу проплывает пустыня. Ян, вытянувшись на постели, кивал в молчаливом согласии. Но смотрел он не на пустыню. Эйлин укладывала медно-рыжие, до плеч, волосы — поднятые руки поддерживали обнаженные груди, а спина была выгнута и очень изящна.
— Неописуемое, — подтвердил он, и она засмеялась, затем, оставив прическу в покое, подошла, села рядом и поцеловала его.
— Выйдешь за меня замуж? — спросил Ян.
— Спасибо, нет. Моему разводу еще и месяца не исполнилось. Хочу немного порадоваться свободе.
— Я спрошу тебя через месяц.
— Спроси… — Звон колокольчика оборвал ее, а затем голос стюарда нарушил тишину каюты:
— Всем пассажирам. Через тридцать минут мы приземлимся в Суэце. Пожалуйста, подготовьте ваши чемоданы для носильщиков. Осталось тридцать минут. Мы были счастливы видеть вас на борту, и от имени капитана «Бичи-Хед» Уэзерби и экипажа я хочу поблагодарить всех вас, летающих «Британскими Аэрорейсами».
— Полчаса… погляди на мои волосы! И я еще не начала собирать вещи.
— Спешить незачем. Никто не выгонит тебя из каюты. Помни: это отпуск. Я оденусь и присмотрю за багажом. Встретимся на земле.
— Ты разве не подождешь меня?
— Я буду ждать, но снаружи. Хочу взглянуть на трубы буровых установок, которые они будут разгружать.
— Тебя больше интересуют эти противные трубы, чем я.
— Совершенно верно! И как ты только догадалась? Но это уникальный случай. Если технология термальной экстракции будет действовать, мы снова сможем качать нефть. Впервые за двести лет.
— Нефть? Откуда? — голос Эйлин был далеким, ее больше интересовало, как натянуть через голову синюю блузку.
— Из земли. Она всегда была там. Ее было много. Всю ее досуха выкачали Вредители, окислили, разбазарили, как и все остальное. Воистину чудесный источник углеводородов, которые они попросту сожгли.
— Я совершенно ничего не понимаю из того, что ты говоришь. История мне никогда не давалась.
— Увидимся на земле.
Ян, выйдя из лифта у основания причальной башни, почувствовал себя так, будто шагнул в открытую дверцу печи. Даже посреди зимы солнца на севере почти не знали. После заточения на стылых болотах это было чудесно.
Связки труб опускали на тросах лебедок. Они медленно плыли, покачиваясь под днищем пришвартованного воздушного корабля, и с металлическим звоном укладывались на плоское днище поджидающего грузовика. В течение секунды Ян думал, не попросить ли разрешения посетить буровую, но затем отказался от этой мысли. Нет. Прежде всего — отпуск. Может быть, на обратном пути. Сначала пусть из головы выветрится прелести науки и техники, а затем заняться исследованием восхитительных прелестей Эйлин Петтин.
Когда она вышла из лифта, они рука об руку направились на таможню, наслаждаясь ощущением прикосновения солнца к телу.
На страже таможенного прилавка стоял угрюмый темнокожий полицейский и наблюдал, как Ян вставляет удостоверение в прорезь.
— Добро пожаловать в Египет, — произнесла машина низким контральто. — Мы надеемся, что визит будет приятен для вас… мистер Кулозик. Не могли бы вы оказать любезность — прижать большой палец к пластине? Благодарю. Прошу вас пройти к четвертому выходу — там вас встретят. Благодарю. Следующий, пожалуйста.
Столь же быстро компьютер разобрался и с Эйлин. Произнося ритуальное приветствие, он идентифицировал ее личность. Затем прозвучали пожелания приятного путешествия. На выходе их встретил потный загорелый мужчина в темно-синей форме.
— Мистер Кулозик и его спутница? Я из дворца Магни, Ваша честь. Ваши чемоданы на борту, и мы можем отправляться, как только вы будете готовы. — Его английский был неплох, но в нем присутствовал трудноопределимый акцент.
— Мы отправимся сейчас.
Аэропорт был построен у берега. В конце полосы лежал на днище небольшой катер на воздушной подушке. Водитель открыл люк, они вошли в салон с кондиционером. Там было с дюжину кресел, но пассажирами она оказались единственными. Корабль мгновенно приподнялся на воздушных струях, спустился к воде и понесся над ней, постепенно набирая скорость.
— Сейчас мы движемся к югу Суэцкого Залива, — пояснил водитель. — Слева вы можете видеть Синайский полуостров. Впереди и справа вам вскоре откроется вершина горы Гариб, высота которой составляет тысячу семьсот двадцать три метра…
— Я был здесь раньше, — сказал Ян. — Можете не утруждать себя описанием достопримечательностей.
— Спасибо, ваша честь.
— Ян, я хочу послушать. Я даже не знаю, где мы.
— Видимо, география не давалась тебе точно так же, как история.
— Не ехидничай.
— Извини. Скоро мы выйдем в Красное море и резко повернем влево, в Аравийский залив, где всегда светит солнце и где оно всегда жаркое, кроме разве что лета, когда оно еще горячее. И как раз между этими замечательными солнцем и водой находится Дворец Магни, куда мы и держим путь. Водитель, вы не британец?
— Нет, Ваша честь, я из Южной Африки.
— Далековато от дома забрались.
— За целый континент, сэр.
— Очень пить хочется, — сказала Эйлин.
— Я возьму из бара что-нибудь.
— Я к вашим услугам, Ваша честь, — водитель включил автоматику и поднялся. — Что бы вы хотели?
— Что предложите… Не знаю, как вас зовут.
— Пит, сэр. Есть холодное пиво и…
— В самый раз. Тебе тоже, Эйлин?
— Да, спасибо.
Ян опорожнил пенный бокал наполовину и вздохнул. Наконец-то к нему приходило отпускное настроение.
— Налейте себе тоже, Пит.
— Спасибо. Вы очень добры, сэр.
Эйлин внимательно посмотрела на водителя, на его светлые волосы и красноватую кожу. Ей показалось, что в нем есть нечто таинственное. Хотя этот человек держался вежливо, его манеры были не такими примитивными, как у пролов.
— Мне стыдно признаться, Пит, — сказала она, — но я никогда не слышала о Южной Африке.
— О ней мало кто слышал, — подтвердил он. — Город Южная Африка невелик, — всего несколько тысяч белых в море черных. Мы — крепость, возведенная на алмазных копях. Мне было не по душе работать в копях, а больше там делать нечего — вот я и уехал. Здесь мне нравится и работа, и возможность путешествовать. — Послышался прерывистый сигнал, он отставил бокал и поспешил к панели управления.
Был уже ранний вечер, когда на горизонте появился Магни — вначале лишь пятнышко в том месте, где встречались океан и пески пустыни. Вскоре оно превратилось в сияющие стеклянные башни комплекса для отдыха. Море перед ними пестрело лодками под яркими парусами.
— Думаю, здесь понравится, — рассмеялась Эйлин.
Катер на воздушной подушке аккуратно проскользнул между купальщиками и лодками, к самым подножьям кривых земляных лачуг, из которых состоял туземный город. Они заметили несколько носатых арабов., но те исчезли прежде, чем открылся люк катера. Их уже поджидала открытая коляска с осликом в упряжке. Увидев ее, Эйлин захлопала в ладоши от радости. Она во все глаза смотрела на темнокожего кучера в тюрбане и наслаждалась каждым мгновением короткой поездки в гостинцу. Управляющий поспешил навстречу, придержал дверь и приветствовал их; носильщики ушли вперед с чемоданами.
Комната им досталась просторная, с широким балконом, выходящим на море. На столе дожидалась корзина с фруктами. Управляющий лично вскрыл бутылку шампанского и наполнил бокалы.
— Еще раз приветствую вас, — сказал он, ухитряясь одновременно кланяться и протягивать бокалы.
— Мне очень нравится, — сказала Эйлин, громко целуя Яна, как только они остались одни. — И я умираю от желания забраться в этот океан.
— Почему бы нет?
Океан оправдал все их мечты. Несмотря на сезон, вода была приятная, солнце пекло плечи. Англия и зима казались дурным сном, очень далеким сном. Они купались, пока не выбились из сил, затем уселись под высокими пальмами в красном зареве заката и стали потягивать коктейли. Обед был накрыт на террасе, и они не стали ничего менять в меню. Довершая картину вечера, над пустыней поднялась полная яркая луна.
— Не могу в это поверить, вздохнула Эйлин. — Наверно ты все под строил.
— Так и есть. Луна должна была взойти двумя часами позже, но я поторопил ее специально ради тебя.
— Очень любезно с твоей стороны. Ян, смотри, что это они делают?
От берега в море удалялись темные тени; они росли и менялись на глазах.
— Ночные прогулки на яхтах. Сейчас ставят паруса.
— А можно и нам? Ты умеешь?
— Конечно, умею, — важно сказал Ян, пытаясь вспомнить то немногое, что узнал о хождении под парусом во время первого своего визита. — Пойдем, покажу.
Конечно, задачка оказалась непосильной, и они смеялись, путаясь в веревочных узлах, и, наконец, стали кричать, призывая кого-нибудь на помощь. Один из арабов-лодочников подплыл на ялике и привел тросы в порядок. Подул легкий бриз, и они плавно заскользили по тихому морю под главным парусом. Лунный свет ясно показывал, куда плыть; звезды пылали от горизонта к горизонту. Ян одной рукой держал штурвал, другой обнимал Эйлин, которая прижималась и целовала его. Кожа ее была теплой под тонким купальным костюмом.
— Это чересчур, — прошептала она.
— Ерунда! Чересчур не бывает.
Они не лавировали, и ветер уносил их все дальше от берега, пока он не исчез из вида, и сама земля не растворилась во тьме воды.
— Мы не слишком далеко заплыли? — спросила Эйлин.
— Не очень. Я подумал, что было бы хорошо оказаться одним. Я умею ориентироваться по луне, к тому же мы всегда можем убрать парус и воспользоваться вспомогательным двигателем.
— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, но верю тебе.
Через полчаса стало холодать, и Ян решил поворачивать. Он ухитрился сделать полный разворот, парус вновь наполнился ветром, и они, увидели огни отеля на горизонте. Было очень тихо, единственный звук — слабый шелест воды под носом и поскрипывание паруса, поэтому они отчетливо услышали вдали урчание моторов. Звук быстро нарастал.
— Кто-то спешит. — Ян вгляделся во тьму.
— Откуда?
— Не имею представления. Но, похоже, идут сюда. Видимо, два мотора. Прекрасное время для гонок.
Все произошло быстро. Стук выхлопов стал громче, появился первый корабль. Темный корпус над маревом белого моря. Он чудовищно рос, двигаясь прямиком на них. Эйлин закричала, когда он навис над ними. Яхту встряхнуло, волна перехлестнула через борт.
— Боже, как близко! — охнул Ян, одной рукой держась за мачту, другой притягивая к себе Эйлин.
Они повернулись, глядя на первый корабль, поэтому не смогли увидеть второй, пока не оказалось слишком поздно. Ян лишь мельком успел заметить врезающийся в них нос, ломающий бушприт; он успел вцепиться в Эйлин, и яхта опрокинулась. Что-то ударило его по ноге, она онемела. Над Эйлин сомкнулось море, но он держал ее крепко, обеими руками, пока они снова не оказались на поверхности Она кричала и откашливалась, а он держал ее изо всех сил.
Они барахтались среди плавающих обломков. Яхта исчезла. И оба корабля тоже; звуки двигателей затихли вдали.
Глубокой ночью, в черном океане, они были одни.
3
Поначалу Ян не смог в полной мере оценить опасность их положения. Эйлин в отчаянии барахталась, кашляла, и было весьма трудно поддерживать ее. Обломки вокруг них казались черными. Разгребая и разбрасывая свободной рукой массу реек и канатов, он наткнулся на резиновую подушку. Она была явно предназначена для плавания. Увидев, что Эйлин чуть-чуть опомнилась и лучше держится на воде, он отпустил ее и стал искать вторую подушку.
— Вернись! — закричала она в панике.
— Подушка надежная. Мне нужно найти еще что-нибудь плавучее, для себя.
Он без труда обнаружил другую подушку и поплыл обратно, ориентируясь на ее голос.
— Я здесь. Все хорошо.
— Что хорошо? Мы погибнем, утонем, я знаю!
Он не сразу смог найти слова, чтобы подбодрить ее.
— Нас найдут, — сказал он, наконец. — Корабли вернутся или радируют о помощи. Вот увидишь. А пока, поплыли к берегу. Он недалеко.
— Но куда нам плыть?
Хороший вопрос. Ян далеко не был уверен, что сумеет ответить правильно. Луна поднялась уже высоко и висела под вуалью высоких облаков. С того места, где они находились, да еще по горло в воде, огни отеля были не видны.
— Туда. — Он толкнул ее вперед и пытаясь держаться уверенно.
Корабли не вернулись; даже если они плыли в верном направлении до берега было несколько миль. Они постепенно замерзали. И уставали. Эйлин была в полуобморочном состоянии; он чувствовал, что она вот-вот уронит голову, и вскоре остановился, чтобы повыше поднять ее на по душку.
Неужели им не продержаться до утра. — Эта мысль не давала ему покоя. До берега не доплыть. Сколько сейчас времени? Возможно, еще полночь не минула. А ночи зимой долгие. Вода не такая уж теплая. Он вновь стал бить по воде ногой, чтобы разогнать кровь и хоть немного согреться. Кожа Эйлин под его ладонью становилась все холоднее, а дыхание слабело. Если она умрет, это будет его вина, ведь он привез ее сюда, подверг жизнь опасности. Но и он тоже заплатит за свою ошибку. И даже если доживет до рассвета, смогут ли его найти спасатели?
Мрачные мысли теснились в голове, Ян все больше впадал в отчаяние. Может, лучше сдаться, пойти ко дну, положить всему конец? Но когда эта мысль появилась, он в гневе заработал ногами, отгоняя ее во тьму. Погибнуть он может — но не путем самоубийства. Однако уставали все больше, и он перестал плыть, позволив ногам опуститься под воду. Придерживая Эйлин за холодные плечи, он прижался лицом к ее лицу. Не смерть ли это близится?
Что-то толкнуло его снизу, и он с ужасом поджал колени. Мысль о невидимом существе в глубине испугала как ночной кошмар. Акула? Водятся ли здесь акулы? Этого он не знал.
Что-то прижалось к нему, какое-то большое тело, неуклонно выталкивало его вверх.
В приступе ужаса Ян ударил кулаком и разбил костяшки о металл.
Затем они оказались над водой, на какой-то площадке, и ветер хлестнул холодом по мокрой коже. Вдруг он понял и потрясенный закричал во весь голос:
— Субмарина!
Кораблекрушение было замечено, никаких сомнений. Субмарины не имеют привычки подниматься из-под ног по ночам, просто благодаря случайности. Их засек инфракрасный датчик, или, возможно, микроволновой радар. Ян осторожно уложил Эйлин на мокрый настил, подсунув ей под голову подушку.
— Эгей! — позвал он, стуча кулаком по конической надстройке. Люк, возможно, находился с другой стороны. Он начал медленно обходить надстройку, и вдруг заметил черное отверстие, из которого выбирались люди. Один из них склонился над Эйлин и вонзил в ее ногу что-то блестящее.
— Что вы делаете, черт бы вас побрал? — заорал Ян, бросаясь к ним. В одно мгновение облегчение сменилось яростью. Ближайший человек повернулся и, зажав что-то в кулаке, занес руку для удара.
Ян подался назад, схватил руку незнакомца и сильно сжал. Человек удивленно вскрикнул, теряя равновесие, и вдруг глаза его расширились. Он сделал попытку освободиться, затем обмяк. Ян оттолкнул его и повернулся к остальным, сжав кулаки, готовый к бою. Они окружили его.
— А черт, — вдруг сказал один из них, выпрямляясь и оттесняя остальных. — Хватит драк, их у нас было достаточно.
— Но не можем же мы…
— Можем. Остыньте. — Он повернулся к Яну. — Вы тоже.
— Что вы с ней сделали?
— Ничего особенного. Укол снотворного. У бедняги Ота и для вас был шприц, но вы ухитрилась вкатить свою дозу.
— Вы не заставите меня идти.
— Не валяйте дурака, — разозлился человек. — Мы могли оставить вас тонуть, но поднялись, чтобы спасти. Каждую секунду на поверхности мы подвергаемся опасности. Оставайтесь здесь, если хотите.
Он повернулся и последовал за остальными в люк, помогая нести Эйлин. Ян помедлил лишь мгновение, затем пошел за ними. Самоубийства ему по-прежнему не хотелось.
В отсеке он заморгал от яркого красного света; фигуры, похожие на красных дьяволов, окружили его. Несколько секунд, пока задраивали люк, на него не обращали внимания — звучали приказы, палуба резко вздрагивала. Когда они благополучно погрузились, человек, говоривший с ним наверху, оторвался от перископа и махнул рукой, указывая Яну на дверь в конце отсека.
— Отправляйтесь в мою каюту. Возьмите там сухую одежду и выпейте что-нибудь согревающее. О девушке тоже позаботятся, не тревожьтесь.
Ян сидел на краю опрятно заправленной койки, радуясь теплу, набросив на плечи одеяло, но все еще сильно дрожа. В руках он держал чашку, из которой с наслаждением прихлебывал сладкий чай. Спасший — или пленивший? — его человек, сидя в кресле напротив, раскуривал трубку. Ему было за пятьдесят. Русые волосы, загорелая кожа. Одет в форму Цвета хаки, с эполетами.
— Я капитан Тэчьюр, — представился он, выпуская облако дыма. — Могу я узнать ваше имя?
— Кулозик. Ян Кулозик. Кто вы, и что здесь делаете? И почему вы пытались нас усыпить?
— Идея вполне разумная. Никто не хотел оставить вас тонуть. Мы не убийцы. Хотя ваше спасение может повлечь за собой нежелательные для нас последствия. В конце концов, было решено сделать вам уколы снотворного. А что еще вставилось делать? Но, видимо, в таких делах мы не профессионалы. Ота сам получил укол, и теперь ему представилась возможность хорошенько вздремнуть.
— Кто вы? — вновь спросил Ян, глядя на незнакомую форму, на рады книг вдоль стен с названиями на непонятном языке. Капитан Тэчьюр тяжело вздохнул.
— Израильские ВМС, — сказал он, — приветствую вас на борту.
— Спасибо. И спасибо за спасение. Мне только неясно, почему вас так беспокоило, что мы вас увидим. Если вы состоите на службе Безопасности ООН, я буду держать рот на замке. Я знаю, что такое Безопасность.
— Остановитесь, мистер Кулозик. — Капитан Тэчьюр поднял руку. — Вы говорите, не учитывая политической ситуации.
— Не учитывая? Я не прол. У меня две степени образования.
Брови капитана одобрительно приподнялись, когда он услышал о степенях, хотя непохоже было, что его это слишком тронуло.
— Я не имею в виду технический опыт, которого у вас конечно, достаточно. Я говорю о некоторых изъянах в вашем знании мировой истории, обусловленных искажением фактов в ваших учебниках.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, капитан Тэчьюр. В образовательной системе Британии отсутствует цензура. В Советском Союзе, она, возможно, есть, но не у нас. Я обладаю полной свободой выбора любых книг в библиотеках и компьютерных банках. И в любом количестве.
— Очень убедительно, — согласился капитан, хотя видно было, что он отнюдь не убежден. — Но мне не хотелось бы спорить с вами о политике ночью и в этой обстановке. Я хочу сообщить вам лишь тот непреложный факт, что Израиль не входит в ооновский конклав держав, как вас тому учат в школах. Это свободна?. независимая нация — пожалуй, она одна такая осталась на земном шаре. Но мы можем хранить независимость до тех пор, пока живем в своей стране или пока о нашем существовании не узнает кто-либо, кроме правящих сил вашего мира. Вот какова опасность, с которой мы сталкиваемся, спасая вас. То, что вы знаете о нашем существовании, а особенно о том, что мы используя подводные лодки, перемещаемся по миру, может причинить нам огромный ущерб Огласка этого может привести даже к ядерному уничтожению нашей страны. Наше существование никогда не доставляло радости вашим правителям. Знай они, что останутся безнаказанными, они уже завтра стерли бы нас с лица Земли…
Зазвонил телефон, и капитан Тэчьюр снял трубку. Выслушал и что-то сказал в ответ.
— Меня вызывают. — Он встал. — Устраивайтесь поудобнее. В термосе есть еще чай.
Господи, что происходит? — Ян пил крепкий чай, бессознательно поглаживая синяки, уже проступавшие на ноге. Учебники истории не могли лгать. Но он на субмарине, и действия команды очень загадочны, люди явно чем-то встревожены. Он пожалел, что так сильно устал, мысли словно заволокло пеленой.
— Вам уже лучше? — из-за портьеры, закрывавшей дверь в капитанское кресло скользнула девушка. Светлые волосы, зеленые глаза — она была очень привлекательна. На ней были рубашка и шорты цвета хаки, ноги — загорелые и гладкие, и Ян с некоторым смущением оторвал от них взгляд. Она улыбнулась.
— Меня зовут Сара, а вас — Ян Кулозик. Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Нет, нет, спасибо. Хотя погодите. Вы можете помочь мне с информацией. Что за корабли потопили нашу яхту? Я намерен потребовать ответа за это преступление.
— Я не знаю.
Она больше ничего не добавила. Лишь сидела и спокойно смотрела на него. Молчание длилось до тех пор, пока он не понял, что больше она не намерена ничего говорить.
— Вы что, не хотите говорить об этом? — спросил он.
— Нет. Для вашей же пользы. Если вы кому-нибудь нечаянно сообщите об этом, Служба Безопасности немедленно внесет вас в список подозреваемых, и за вами установят наблюдение. И не видать вам больше ни карьеры, ни продвижения — до конца ваших дней.
— Боюсь, Сара, что вам очень мало известно о моей стране. Да у нас есть Служба Безопасности, и мой деверь — офицер довольно высокого ранга. Но ничего такого, о чем вы говорите, у нас нет. Разве что для пролов, если они начинают причинять хлопоты… За ними нужен надзор. Но при моем положении… — А какое у вас положение?
— Я инженер, из хорошей семьи. У меня прекрасные связи.
— Понятно. Один из угнетателей. Рабовладелец.
— Мне оскорбительны эти домыслы…
— Это вовсе не домыслы, Ян. Лишь констатация факта. У вас свой тип общественного устройства, у нас — свой. Демократия. Быть может, этого слова вам никогда не доводилось слышать. Но это не существенно, поскольку у нас, вероятно, последняя демократия в мире. Мы сами правим собой, и мы все равны. В противоположность вашему рабовладельческому обществу, где все рождаются неравными, такими же живут и умирают, потому что ничего не могут изменить. С вашей точки зрения, я уверена, это выглядит не слишком плохо. Потому что вы среди тех, кто наверху. Но ваше личное положение может измениться очень быстро, если вы попадете под подозрение. В вашем обществе вертикальное движение существует только в одном направлении. Вниз.
Ян громко рассмеялся.
— Чепуха.
— Вы всерьез в этом уверены? Хорошо! Я расскажу вам о кораблях В Красном море весьма оживленно идет перевозка наркотиков. Товар традиционно поступает с востока. Героин в основном. Вывозится он из Египта или из Турции. Если есть спрос — а ваши пролы постоянно испытывают великую нужду в подобных средствах — всегда найдутся деньги и люди, которые их предоставляют. Через земли, которые мы контролируем, не пройдут никакие наркотики, мы следим за этим — это еще одна причина, по которой нам позволено существовать. Это субмарина — один из способов патрулирования. Пока контрабандисты держатся в сторон от нас, мы на них не обращаем внимания. Но ваши силы государственно? Безопасности тоже снаряжают патрули, и один из них гнался за контрабандистом, который вас едва не опрокинул. Врезался же в вас береговой охранник. Очевидно они не заметили вас в темноте. В любом случае им повезло. Мы видели вспышку взрыва, и проследили за сторожевиком который в одиночку вернулся в порт.
Ян покачал головой.
— Никогда не слышал ни о чем подобном. У пролов есть любые таблетки, травка — все, в чем они нуждаются…
— Им нужны значительно более сильные наркотики, чтобы забыть о жалком существовании, которое они влачат. А теперь, пожалуйста, перестаньте меня ежеминутно прерывать и повторять, что никогда ничего подобного не слышали. Я это знаю, и вот почему пытаюсь втолковать вам, что происходит. Мир в действительности совсем не такой, каким вам его показывают. Но это не имеет значения для вас, правящего меньшинства, сытого и богатого в голодном мире. Просто вы пожелали узнать. И вот я объясняю вам, что Израиль — свободная и независимая страна. Когда была выкачана вся арабская нефть, мир повернулся спиной к Ближнему Востоку, радуясь, что, по крайней мере, сбросил с плеч бремя богатых шейхов. Но мы и арабы никуда не девались. Они вновь предприняли попытку вторжения, но без материальной помощи со стороны победить не смогли. Нам же с большим трудом удалюсь удержать свои позиции. Когда арабское население стабилизировалось, мы стали обучать их сельскохозяйственным ремеслам, которые они забыли за годы финансового изобилия. К тому времени, когда мир обратил на нас внимание, мы создали устойчивое земледелие, добились полного самообеспечения. Мы могли даже экспортировать фрукты и овощи. А потом мы продемонстрировали, что наши ядерные ракеты ничуть не уступают их ракетам, и если они хотят нас уничтожить, им придется смириться с немалыми потерями. Такое положение сохраняется до сего дня. Возможно, вся наша страна — это гетто, но мы привыкли к жизни в гетто… И за своими стенами мы свободны,
Ян вновь попытался возразить, затем задумался, отхлебнув чая. Сара одобрительно кивнула.
— Теперь вы знаете. И ради собственного благополучия не распространяйтесь об этом. Кроме того, я хочу вас попросить оказать нам одну услугу. Капитан не стал бы просить вас об этом, но я не признаю подобной щепетильности. Никому не говорите об этой субмарине. Ради вашей же безопасности. Через несколько минут мы высадим вас на берег, туда, куда вы могли бы выплыть после происшествия. Там они вас найдут. Девушка ничего на знает. Она была без сознания, когда ей сделали укол. С ней все будет в порядке, врач сказал, что она вне опасности. С вами тоже все будет в порядке, если будете молчать. Согласны?
— Да, конечно, я ничего не скажу. Вы спасли нам жизнь. Но все же я думаю, что большая часть того, что вы наговорили — неправда.
— Это очень мило. — Она наклонилась и похлопала его по руке. — Думайте, что хотите, ингилех, только держите на замке свой большой гойский рот.
Прежде чем он успел что-либо ответить, она уже вышла за дверь. Капитан не вернулся, и никто больше не разговаривал с ним до тех пор, пока его не пригласили на палубу. Эйлин тоже вынесли наверх — все это в страшной спешке, и вскоре их в шлюпке доставили на невидимый в непроглядной мгле берег.
Луна пряталась за облаками, но излучала достаточно света, чтобы они могли видеть берег и дальше пустыню. Эйлин осторожно положили на песок, с его плеч стащили одеяло и рядом бросили подушку с яхты. Затем все исчезли. Ян осторожно отнес Эйлин за линию прибоя — теперь на песке проступали лишь его следы. Шлюпка и субмарина ушли, растаяли, остались лишь в памяти. Воспоминание, которое с каждой минутой казалось все более нереальным.
4
— Идеальный звук. Поет, как скрипка, — сказал доктор, набирая текст на экране. — Взгляните на кровяное давление — хотел бы я иметь такое же. ЕКС, ЕЕС — все в полном порядке. Знаете, — я дам вам распечатку для вашего личного врача — ему пригодится. — Он прикоснулся к панели компьютера-диагноста, и выполз длинный лист бумаг.
— Я не о себе беспокоюсь, а о миссис Петтин.
— Прошу вас, не тревожьтесь, молодой человек. — Толстый доктор с симпатией похлопал Яна по колену, Ян убрал ноги и холодно взглянул на него. — Небольшое переохлаждение, наглоталась морской воды — ничего страшного. Вы можете повидаться с ней, когда захотите. Я бы, пожалуй, посоветовал ей денек полежать в больнице. Для отдыха, конечно, потому что медицинский уход ей не нужен. А вот и ваша распечатка.
— Она мне ни к чему. Пусть отправят в мою компанию, врачам.
— Это, пожалуй затруднительно.
— Почему? У вас есть спутниковая связь, вызов сделать не трудно. Я могу заплатить, если вы считаете, что это накладно для больничного бюджета.
— Ни в коем случае! Разумеется, я немедленно обо всем позабочусь. Вот только, ха-ха, распакую вас. — Доктор уверенными движениями снял присоски с груди Яна, вытянул иглу из вены и растер кожу спиртом.
Когда доктор вышел, и Ян натянул брюки, знакомый голос окликнул его: — Вот ты где, живой и здоровый! Заставил же ты меня поволноваться!
— Смитти! Что ты здесь делаешь?
Ян схватил руку деверя и с жаром пожал ее. Увидеть снова длинный, как клюв, нос, жесткие, вытянутые черты лица, — это было словно прикосновение к дому. Сергуд-Смит, похоже, был тоже очень рад его видеть.
— Ты меня просто ошарашил. Я был в Италии, на конференции, и тут мне сообщают! Потянул кое за какие нити, вытребовал армейский реактивный и, едва сел здесь, мне сразу сказали, где тебя найти. Не заметно, что ты выглядишь хуже, чем обычно.
— Посмотрел бы ты на меня ночью — когда я болтался с подушкой в одной руке, и с Эйлин в другой, дергая ногой. Не хотелось бы мне еще разок пережить такое.
— Весьма разумно, Надевай рубашку, выпьем чего-нибудь, и ты мне обо всем расскажешь. Ты видел корабль, который вас потопил?
Ян повернулся, чтобы взять рубашку, и просунул руки в рукава. В голове замелькали ночные предупреждения. Впрямь ли изменился голос Сергуд-Смита, когда он задал последний вопрос? Что ни говори, а он из Безопасности, и его положения вполне хватило ни то, чтобы среди ночи поднять реактивный самолет. Надо было решаться. Говорить правду — или лгать. Он натягивал рубашку через голову, и голос звучал слегка приглушенно.
— Не видел. Ночь была темной, хоть глаз выколи, и корабли не освещены. Первый прошел так близко, что нас едва не опрокинуло, а второй раздавил. Хотелось бы мне узнать, кто этот ублюдок. Есть тут и моя вина — шел без огней, но все же…
— Совершенно верно, старина. Сделаем запрос, и я тебе помогу выяснить. Два военных корабля на маневрах, причем далеко от тех мест, где им полагается быть — вычислить будет нетрудно. Как только они вернутся, их капитанам придется кое-что услышать, можешь мне поверить.
— Черт с ними, Смитти, это был несчастный случай.
— Ты слишком добр к ним… но ты же джентльмен. Пойдем-ка, поглядим на Эйлин, а потом выпьем.
Эйлин звучно поцеловала обоих, затем поплакала, не без удовольствия, как она сказала, и потребовала, чтобы Сергуд-Смит узнал все подробности их ночного приключения. Ян ждал, старясь скрыть напряжение. Помнит ли она субмарину? Он сам теперь знает две совершенно различные версии. Контрабандисты и взрыв — или два военно-морских корабля. Кому верить?
— …Бац! И мы в море. Я захлебывалась и пускала пузыри, но этот старый мореход сумел удержать меня на воде. Уверена, что за его хлопоты я его же и расцарапала. Паника! Не думаю, что раньше понимала значение этого слова. Я ударилась головой, и все стало расплываться, уходить из фокуса. Помню только подушку, за которую нужно было держаться, и как мы плыли, и помню, как он пытался меня успокоить, а я ему не верила. И больше ничего.
— Ничего? — спросил Сергуд-Смит.
— Совершенно. Потом я оказалась в кровати, и мне все рассказали. — Она взяла Яна за руку. — И я никогда не смогу тебя отблагодарить. Не каждый день девушке спасают жизнь. А теперь пойдем отсюда, пока я окончательно не разревелась.
Они в молчании покинули больницу, и Сергуд-Смит указал на ближайшее кафе.
— Сюда, так сюда, — согласился Ян. — Ты говорил с Лиз?
— Прошлой ночью — нет. Не хотелось будить ее и пугать. Не было смысла устраивать ночь треволнений. Но утром, едва узнав, что тебе ничего не грозит, я позвонил ей. Она передает тебе самые лучшие сестринские пожелания. И просит не подходить больше к этим утлым лодчонкам.
— Спасибо. Значит, с Лиз все в порядке.
Они подняли бокалы и выпили. Бренди вспыхнуло, согрело желудок. Ян даже не заметил, что успел замерзнуть. Это близилось. И этого никак нельзя было миновать. Ян не мог совладать с желанием рассказать деверю обо всем, что случилось ночью. О подводной лодке, о спасении, о двух кораблях — обо всем. Лишь одно остановило его, не позволило выложить всю правду. Израильтяне спасли ему жизнь, и Сара сказала, что он окажет им медвежью услугу, проболтавшись о субмарине. Забыть. Нужно обо всем забыть.
— Я бы повторил, пожалуй, — сказал он.
— И я к тебе присоединюсь. Забудь о вчерашней ночи и продолжай отдыхать.
— Ты читаешь мои мысли.
Но воспоминание не ушло — оно трепетало в дальнем уголке мозга, готовое нахлынуть, как только он расслабится. Попрощавшись с зятем, Ян почувствовал легкое облегчение от того, что не придется пока беспокоиться из-за своей лжи.
Солнце, пища, вода — все было прекрасно. Хотя, следуя молчаливой договоренности, они не выходили на лодке. В постели Эйлин старалась отблагодарить его с такой страстностью, что оба были вскоре измотаны удовольствиями. И все же воспоминания не покидали его. Когда на рассвете он проснулся и почувствовал на щеке ее рыжие волосы, он подумал о Саре с субмарины и о ее словах. Неужели он живет в мире лжи? Это казалось невероятным.
Миновали две недели, и остались позади теплые воды моря. Обоим запомнится эта поездка. Они хорошо загорели — будет чем похвастаться в Англии завистливым друзьям — они уже с нетерпением ждали этого момента. К тому же хорошее мясо и картофель — дорогая и непривычная пища. Довольно вкусная, но нельзя же сидеть на ней постоянно. Последний долгий поцелуй в аэропорту Виктория, и они расстались. Ян вернулся в свою квартиру. Заварил крепкого чая и пошел в кабинет — поразительно, как он успокаивался, переступив порог под аккомпанемент мигающих лампочек на панелях. Стена была заставлена приборами, сверкающими хромированной поверхностью. Чистый верстак, и на нем ряды инструментов. В раме стоял навигационный прибор, над которым он работал до отъезда Ян уселся и включил его, затем взял ювелирную лупу и стал обследовать места спайки. Прибор был почти готов к работе — если только он вообще способен работать. Впрочем, наверное, способен — компьютерная модель работала. Да и сама идея проста.
Все большие океанские корабли пользуются для навигации данными спутников. В любом месте океана над горизонтом всегда находятся по меньшей мере два спутника. Бортовые навигационные приборы принимают сигналы из космоса. Эти сигналы дают азимуты направления и углы подъема спутников; поступают они в бортовой компьютер. Компьютер легко определяет местонахождение корабля с точностью до двух метров. Навигационные инструменты очень эффективны, но громоздки и чрезвычайно дороги. Для больших кораблей это несущественно, но как быть с малыми яхтами? Ян разработал упрощенную модель, пригодную для любого корабля независимо от размеров. Прибор был невелик и доступен любому желающему. Если он оправдает ожидания, Ян сможет даже запатентовать его, получив прибыль. Но это — в будущем. А пока предстояло довести дело до конца, миниатюризовать все детали.
Но сейчас он не отдыхал за работой, как это было прежде. Что-то не давало ему покоя. Он допил чай и снес посуду на кухню. Затем на обратном пути зашел в библиотеку, взял тринадцатый том Британской Энциклопедии и раскрыл на нужной странице.
ИЗРАИЛЬ. Мануфактурный и сельскохозяйственный анклав на берегах Средиземного моря. Изначально был населен израильтянами. Обезлюдел в годы чумы и заселен добровольцами ООН в 2065 году. Ныне осуществляет управление арабскими фермами на севере и юге и обязан сдавать всю производимую продукцию.
Вот оно — черным по белому в книге, которой можно верить. Исторические факты без тени эмоций. Одни лишь факты, факты…
Это неправда. Он был на субмарине и говорил с израильтянами. Или с некими людьми, выдававшими себя за израильтян. Действительно ли они израильтяне? А если нет, тогда кто? Во что его вовлекли?
Как говорил Т.Х.Хаксли? Он услышал эту фразу, когда впервые пришел в университет, записал ее и повесил у себя над столом. Что-то о «…великой трагедии науки — порабощении прекрасных гипотез нелицеприятными фактами». Он был верен этим словам и постигал науку через практику. Факты, дайте мне факты к пусть тогда гипотезы летят в тартарары.
Каковы факты? Он побывал на субмарине, которой не могло существовать в знакомом ему мире. Но субмарина существовала. Следовательно, образ мира был ложным.