Гарри Гаррисон

Пришельцы и К

Всю ночь шел дождь. Он очистил воздух от пыли и грязи, и теперь огромная гладь Гибралтарского пролива сверкала во всей своей красе под непередаваемо голубым небом. Оно было того цвета, какой никогда не удается получить на палитре; я пробовал черт знает сколько раз и ничего не получалось. Итак — вот он, Гибралтар, — красивый, как на почтовой открытке, — и вот он я, сидящий на ржавой палубе «Прекрасной Марии». Я плыву домой. Настроение препаршивое. Лето кончилось, и — прощай, Европа!

Я сплюнул в океан.

Меня зовут Энди Дэвис. Бывший студент, бывший художник. Дома, в Штатах, меня ждут одни неприятности. Служба в армии, работа, какие-то обязанности. Жена, дети — это уж точно. Прощай, свобода!

Слева по борту началась суета. Переместившись туда, я обнаружил, что к пароходу причалила какая-то посудина. Новый пассажир? Хорошо бы! А то моим единственным товарищем по путешествию оказался старый французский священник с трясущейся головой и красными глазами: не очень-то веселая компания. К тому же он ни слова ни говорил по-английски… Правда, на невероятном английском пытался изъясняться капитан Себастьяно, однако я его плохо понимал.

В катере и впрямь оказался новый пассажир, вернее, пассажирка. Однако мне от этого не стало легче. Это была женщина, арабка, с ног до головы закутанная в черное, в черных туфлях и перчатках, да еще и в чадре. Говорит, наверняка, только по-арабски, подумал я. Ну, может, еще по-французски… Интересно, сколько ей лет? Может, под сотню? Надо было мне все-таки накупить перед поездкой побольше книг…

И вот, проходя мимо, она взглянула на меня. Черт! Я никогда не видел таких прекрасных глаз. То, что на мгновение показалось из-под чадры ровная, бархатистая кожа, красивые брови и бездонные черные глаза — произвело на меня впечатление разорвавшейся бомбы. Надо же, как обманчиво бывает первое впечатление!

Я пошел в свою каюту, достал бутылку граппы и налил себе стаканчик, чтобы успокоиться. А потом принялся мечтать.

Конечно, под этой черной одеждой могло быть что угодно. Но уж поскольку я. не знал, что именно, то мог позволить себе пофантазировать. Итак, самая прекрасная из женщин, загадочная мусульманка, а впереди еще десять дней путешествия, и…

Так, предаваясь весьма сладостным мечтаниям, я заснул. Разбудил меня звон стакана, выпавшего из моей руки и вдребезги разлетевшегося. «Прекрасную Марию» сильно раскачивало.

Вскоре раздался мелодичный звук гонга, зовущий к ужину. Кок на этом корабле был отменный, но требовал, чтобы его уважали, отчего опоздавшим всегда доставалось подгоревшее мясо или переваренные спагетти. Поэтому я поспешил вниз, надев в предвкушении встречи с прекрасной незнакомкой последнюю чистую рубашку и повязав галстук.

Она вошла, когда я уже доедал суп, и грациозно уселась на свободное место за длинным столом. Глаза ее были еще прекраснее, чем днем.

— Буона сера, — пробормотал по-итальянски Алессандро, второй помощник капитана.

— Буона сера, — мелодично ответила она.

— Э-э-э… синьора… Синьорина, — начал я, лихорадочно вспоминая итальянские фразы. — Алессандро, как это будет, что мы рады видеть ее?

— Я говорить по-английски, — сказала она, мило коверкая слова.

— Уфф… Мы очень рады вам, — произнес я.

Она кивнула. А у меня, как назло, мозги перестали работать. Что бы еще такого сказать? Хлебнув для храбрости вина, я с нетерпением ждал, когда же ей принесут суп. Ведь тогда она будет вынуждена снять эту чертову чадру…

И она сняла ее. Святая Мария! Я еще не видывал таких красоток. Вот бы нарисовать ее!

— Меня зовут Энди Дэвис, — брякнул я. — Ваш, так сказать, попутчик.

Рука с ложкой застыла на мгновение на полпути к очаровательно очерченному рту. Не поняла?

— Я есть ваш попутчик также. Имя есть Таму Сафари.

— Прекрасное имя, — сказал, я, чтобы что-нибудь сказать.

— Так назвал мой отец меня. — Построение фраз у нее было невероятное.

— Ну да? — сказал я. — Мое имя тоже придумал мой папаша. — Это было неправдой. Меня назвали в честь дяди моей матери, а отец звал меня не иначе, как недоноском.

Ей очень хотелось поговорить, я это чувствовал. И, самое интересное, с каждой новой фразой она говорила все лучше. Девушка рассказала мне про свой городишко, не помню уж, как его там, и как ее отец открыл большое дело, которое принесло им много денег, а теперь вот она едет в Штаты повидать родственников. Я тоже поведал ей историю о том, как закончил колледж и устроился на работу, а потом скопил немного денег и подался в Европу, и что мой отец — президент целой корпорации, может, она слышала о такой? Нет, она не слышала. Собственно, почти все это было правдой, за исключением того, что из колледжа меня выперли, а в Европу я уехал, чтобы не служить в армии.

Потом она извинилась и ушла в свою каюту, а я пошел в свою и допил граппу, и даже в темноте перед моими глазами все стояло ее лицо…

На следующее утро я нашел ее на палубе, где она сидела и с интересом читала Библию. Чадры на ней уже не было, однако мерзкая черная одежда оставалась.

— Вы читали эту книгу? — спросила она.

— Ну да, конечно. Это же бестселлер…

— Мне дал ее священник во время завтрака. Он сказал, что мне это понравится. И правда, интересно! Местами она очень похожа на Коран.

Погода была отличная, и мне вовсе не хотелось вступать в религиозные беседы.

— Почему бы нам не позагорать? — с невинным видом спросил я.

Заметив на ее лице вопросительное выражение, я прочитал маленькую лекцию по сравнительной цивилизованности. Библия тут же была забыта.

— Вы у себя на Востоке, — втолковывал я ей, — носите массу ненужной одежды, вроде бы для того, чтобы не было жарко. Мы же делаем наоборот. — Я сбросил рубашку. — Смотрите-ка, как устроены эти кресла. На них можно полежать… Короче, мы носим одежду зимой. Летом мы раздеваемся, чтобы позагорать.

— Совсем раздеваетесь?

— Ну… Не совсем. Мы носим плавки или купальник.

— Что такое купальник?

— Гм… — Я был в затруднении. Вдруг мне в голову пришла идея. — Минутку, я сейчас вернусь.

Через минуту она уже с интересом листала потрепанный экземпляр «Лайфа», где были помещены коллекции модной одежды.

— Теперь понятно, — сказала она. — Материалы разные, но принцип один: вы закрываете определенные части тела…

— Точно. Хотите кофе?

Она отказалась. Пока я ходил за кофе, Таму исчезла. И не появлялась до самого ленча. Я грыз ногти от нетерпения. Потом пересчитал свои деньги — их, конечно, не прибавилось. Какого черта, подумал я, в Нью-Йорке эти семь долларов меня все равно не спасут. Успокоившись на этот счет, я купил еще одну бутылку граппы и снова поднялся на палубу… Она уже была там.

На этот раз на ней был отличный черный купальник с весьма рискованным вырезом.

— Что-нибудь не так? — спросила она, увидев удивленное выражение моего лица.

— Н-нет, все путем, — ответил я, слегка заикаясь. — Просто я думал, что эта одежда вам не по душе.

— А я подумала, что сделала что-то неправильно! Не так-то просто сшить подобное в походных условиях.

— Ну да! — брякнул я, валясь в соседний шезлонг.

— Просто я подумала, что если уж еду в Штаты, надо привыкать и надевать то, что носят там. Теперь мы можем загорать, и вы расскажете мне о том, как живете.

И я рассказал. Клянусь честью, я не встречал столь благодарную слушательницу! Все шло отлично, но как раз в тот момент, когда я взял ее за руку, чтобы наглядно объяснить, что такое маникюр, на палубе появился юнга и сказал, что пора обедать.

Когда я проходил мимо каюты капитана, он выскочил оттуда взъерошенный, со сверкающими глазами и ухватил меня за руку.

— Я смотрел тебя и эта женщина, — прошипел он на своем ломаном английском.

— Ну и что? — легкомысленно спросил я. — Не надо ревновать. Такие женщины не для вас.

— Не смеяться надо мной! — завопил он. — Она очень плохой арабский женщина, без одежда и чадра! И как она говорит! Сначала плохой английский, потом совсем сразу хороший. Как американец!

— У нее хороший слух, она способная девочка.

— Она есть шпион!

— У вас слишком богатое воображение, капитан, — сказал я и вырвал свою руку.

Впрочем, может быть, он прав? Действительно, Таму теперь прекрасно говорила по-английски, гораздо лучше, чем вчера. А, чепуха, подумал, я. Просто она все схватывает на лету.

После обеда мы уселись в кают-компании в потертые кожаные кресла, и она углубилась в чтение Библии. Я нашел старый журнал с кроссвордом, и, поскольку девушка не проявляла желания поговорить со мной, стал его разгадывать.

— М… Ми… — даже зная первую букву, слово не так-то легко отгадать.

— Вы что? — рассеянно спросила она.

— Важная часть клетки, восемь букв, — без особой надежды сказал я. Первая буква «м».

— Мембрана, — мгновенно ответила девушка. — Это из ботаники: стенка, разграничивающая клетки между собой. — После этого она снова уткнулась в Библию.

Черт возьми, подошло! Шпарит, как по словарю… Не она ли еще вчера двух слов не могла связать по-английски?

— Так, — я решил проверить ее еще раз. — Девятнадцать по вертикали: в феодальном обществе натуральная дань, которую крестьяне платили землевладельцу, — пять букв, первая «о»…

— Оброк. — Ответ был мгновенным. Я вспотел. Несмотря на колледж, никогда бы не догадался! Может, она и в самом деле шпионка?

— А вот, взгляните-ка, — сказал я, лихорадочно ведя подсчеты на полях журнала. — Вот… интересная задача… Девяносто два охотника пошли на охоту, и каждый из них ухлопал по четыреста тридцать уток. Сколько всего уток они убили? Надо подсчитать за одну минуту…

— Тридцать девять тысяч пятьсот шестьдесят. — ответила она, рассеянно переворачивая страницу. — Куда они денут такую прорву?

Что-то тут было нечисто. Еще вчера передо мной была полуобразованная мусульманка, которая не могла правильно связать двух слов. А сегодня? Мне все это очень не понравилось. Увидев в проеме двери проходящего кока, я извинился и бросился за ним.

— Эй, парень, дай-ка мне бутылочку граппы!

Он молча завернул на камбуз и достал бутылку.

— Шестьсот лир. Или один американский доллар.

Я похлопал по карманам и обнаружил, что забыл бумажник в каюте.

— Может, отпустишь в долг? — спросил я со слабой надеждой. — Бежать мне вроде некуда…

Бутылка исчезла в шкафу гораздо быстрее, чем появилась на свет. Я чертыхнулся и побрел в каюту, наказав коку не исчезать.

Дверь в мою каюту была слегка приоткрыта. Я встревожился, поскольку четко помнил, что запирал ее на ключ. А минутой позже сильно разозлился, обнаружив там Таму Сафари стоящей над моим разворошенным чемоданом и держащей в руках мой паспорт.

— Ты! Что ты тут делаешь? — От злости мне не хватало слов. — Ты хочешь украсть мой паспорт?

— Ты с ума сошел! — ответила она. — Ничего я не краду. Просто дверь была открыта…

— Зачем ты взяла мой паспорт?

— Я изучаю его. Очень любопытный документ. — Она была спокойна, как статуя.

— Положи его сейчас же!

— Мне бы очень хотелось рассмотреть его внимательнее. Не беспокойся, ничего с ним не случится!

— Ах, вот как? Ну что же, разглядывай. Только разглядывание стоит денег. Сто долларов в час, — брякнул я.

— Отлично, Вот тебе сто долларов.

И, черт меня подери, она тут же достала из сумочки деньги. После чего повернулась и вышла из каюты, оставив меня пялиться на дверь.

Что мне оставалось делать? Естественно, я тут же отправился к коку и купил бутылку лучшего виски из того, что у него было. К вечеру, когда виски кончилось, я, покачиваясь, побрел к каюте девушки. Дверь была приоткрыта, но света в каюте не было.

— Таму… Эй, Таму! — сказал я заплетающимся языком. — Ты взяла мой паспорт. Час уже прошел…

— Твой паспорт в твоей каюте, — ответила она из темноты мелодичным спокойным голосом.

— Паспорт… — Я пытался в кромешной тьме нащупать опору и неожиданно вместо твердой стены ощутил руку с восхитительно мягкой кожей.

— Таму…

— Тебе лучше вернуться к себе, Энди. Мы поговорим утром.

— Таму, милая… — Я притянул ее к себе.

— Энди… Это неразумно, Энди! Пойми, тут дело не в морали или как вы это называете. Ты не должен этого делать!

Должен, не должен… Какого черта? Кожа у нее была восхитительная, как и вся она. Мне было не до разговоров.

* * *

На следующий день я проснулся к обеду. Голова трещала неимоверно. Однако, проглотив несколько чашечек крепкого кофе, я почувствовал себя бодрее. Побрился, старательно оделся и направился к своей новой подруге. В конце концов, путешествие оказалось вовсе не скучным.

— Привет! — сказал я, открывая дверь ее каюты. Однако внутри никого не было. В каюте царил идеальный порядок, как будто и не было бурной ночи. А в самом центре стола лежал американский паспорт. Мой? Я открыл его, и с фотографии на меня глянула Таму Сафари собственной персоной. Все печати и подписи на месте. Правда… Фамилия. Тамми Савани. Место рождения Коннектикут, США. Черт побери!

— Не забудь вернуть, когда наглядишься вдоволь, — раздался позади меня ее звонкий голос.

— Так ты что, американка? — тупо спросил я.

— Нет.

— Тогда шпионка?

— Нет. Может, ты меня выслушаешь?

— Ну, валяй. — Я швырнул паспорт на стол и повалился в кресло. Ну и денек!

— Тебе не надо волноваться, — спокойно сказала она. — Я еду в Америку по делам. Обычная деловая поездка, ничего больше.

— Но ведь ты сказала, что ты мусульманка!

— Необходимая предосторожность.

— Так кто же ты, в конце концов?

— Ну, а если я скажу, что ты будешь делать?

— Что? Да ничего. Я не занимаюсь промышленным шпионажем. Если бы ты была из разведки — тогда другое дело. Но бизнес есть бизнес, так всегда говорил мой отец…

— У тебя отличный папаша, — сказала она. — Мне надо обязательно познакомиться с ним. Уверена, что это принесет пользу нам обоим.

— Итак, из какой ты страны?

— Ты даже представить себе не можешь. Моя родина далеко… Несколько световых лет…

— Ну да, конечно, — ухмыльнулся я. — Другие планеты, пришельцы и все такое, да?

— Да.

Что-то в ней заставило меня сменить тон. По крайней мере она не шутила, в этом я был уверен.

— Ты можешь это доказать?

— Конечно, — ответила она и достала из сумки маленький красный цилиндрик. — Вот это — термический утилизатор общего действия. Работает без дополнительных источников энергии в течение примерно ста ваших лет. Управлять им очень просто: вот это маленькое колечко дает пламя размером от небольшого, как у зажигалки, до такого, которое, плавит металл.

— Эй, эй, — воскликнул я. — Это же прекрасное оружие! — Ровный и сильный голубой огонек то вырастал, то уменьшался под ее пальцами.

— Да, можно и так его использовать. У меня к тебе деловое предложение. Она помолчала. — Я беру тебя на работу в качестве посредника между нашими цивилизациями.

— Послушай-ка, милая! — Я был слегка не в себе. — Наша цивилизация воспримет тебя… э-э… как начало вторжения, а?

— Очень примитивно, хотя и возможно. Вот это и будет твоей задачей убедить свое правительство в обратном. Мы заплатим тебе миллион долларов, а кроме того… гм… ты получишь одну миллионную долю процента от наших прибылей в течение, скажем, двадцати лет.

— Ты прямо как адвокат, Таму, — попытался пошутить я.

— Я и есть адвокат. Помимо всего прочего.

— Ну да. Помимо всего прочего, ты еще и женщина. Скажи-ка, это случайность, что вы так похожи на нас?

— Нет, не случайность. Вообще-то у нас много общего: мы прямоходящие, имеем парные конечности, двуполы, у нас по два глаза и по два уха… Однако, боюсь, различий больше.

— Но ты — совсем как человек!

— Хирургия. Наша медицина ушла далеко вперед по сравнению с вашей, и этими знаниями мы тоже будем торговать.

Я попытался представить, на кого же она может быть похожа в своем истинном обличье и содрогнулся. Уж лучше об этом не думать — особенно после проведенной с ней ночи. Ах, эта ночь!..

— Я… мне очень неловко из-за того, что произошло этой ночью. Боюсь, я был немного не в себе…

— Я это прекрасно поняла. От тебя за милю несло виски! Пришлось уступить тебе, иначе ты бы тут все разнес.

— В конце концов, я рад, что это случилось…

— Не обольщайся. Мне это не доставило никакого удовольствия. Однако я сделала одно ценное наблюдение. Мы, как и вы, раса двуполых. И для первого контакта наши экзобиологи посоветовали принять облик красивой женщины, что, по их мнению, должно было пробудить в ваших мужчинах комплекс покровительства…

— И не только, — хмыкнул я.

— Вот в этом и заключается мое наблюдение, о котором я немедленно доложу нашим специалистам. Однако, чтобы исключить недопонимание, я вновь обращаю твое внимание на тот факт, что облик женщины- это лишь маска для исполнения роли.

— Ты хочешь сказать… — до меня начало, наконец, доходить.

— Да. Я — мужчина, причем один из руководителей нашей корпорации. Мне бы не хотелось, чтобы в бизнесе, которым мы займемся, оставались неясности.

…Мой отец встретил эту… этого бизнесмена из другой Галактики с распростертыми объятиями. У них в характерах много общего. Во всяком случае, в деловом плане они мыслили почти одинаково и сработались. А я… Что ж, у меня есть миллион долларов и еще этот процент. Дела идут отлично.