— Вы впустили его?

Келли смущенно пожала плечами:

— Он спросил, может ли подождать вас в подъезде, так как шел дождь. Мне очень, очень жаль, если я сделала что-то не так.

— Все в порядке. Не волнуйтесь. Как он выглядел?

— Он был одет в комбинезон и тяжелые ботинки. И я совершенно уверена, что у него был ящик с инструментами. В общем, я решила, что все законно.

— А какого он возраста и телосложения?

Она нахмурилась, вспоминая.

— Невысокий, худощавый, лет примерно двадцати, волосы черные, коротко подстриженные, смуглая кожа.

Ева подумала — не тот ли это человек, которого Купер накануне вечером спугнул у себя в офисе?

— Что-нибудь еще вы помните?

— Он хорошо говорит по-английски, но все-таки с акцентом.

— Вы имеете в виду иностранный акцент?

Келли кивнула:

— Может быть, он из Восточной Европы, хотя я не очень хорошо в этом разбираюсь. В подъезде он пробыл недолго… по-моему, минут десять, не больше. Я потом слышала, как за ним захлопнулась входная дверь. Она у нас всегда с грохотом закрывается. Мне, правда, жаль, Ева, я не подумала…

— Не волнуйтесь. Ничего не пропало. Но если кто-нибудь из вас увидит его снова, сразу же позвоните мне, хорошо?

Глава 33

Ева въехала на пустую парковку в Эйвбери, напротив сувенирного магазина, где работала Энни Шепард. Они договорились встретиться в десять, но Ева приехала раньше, и магазин был еще закрыт. В то утро она на поезде добралась до Суиндона, а затем взяла такси до коттеджа. Надеясь никого не встретить, вбежала в дом, торопливо собрала немногие оставленные ею вещи и бросила их в багажник. При этом она заметила, что папка с делом Шона Фаррелла исчезла. Может быть, теперь они оставят ее в покое?

Ветер гнал дождевые тучи над пропитанными водой полями, а холмы в тумане казались призрачными великанами. Она сидела с включенным двигателем, слушая, как дождь барабанит по крыше. Звук, который всегда вносил мир в ее душу, теперь до крайности раздражал. Включила радио, чтобы не слышать его, и сразу же на нее обрушились бормочущие голоса.

Мысли ее все время обращались к флэшке Мики. Что в ней было такого важного? Она получила утром пару сообщений, одно — от Алена Питерса, в котором говорилось, что Дюран интересуется последними новостями. Уже достаточно плохо быть хоть в чем-то подотчетной такому человеку, как Дюран; еще хуже, что ей нечего было сказать. Другое сообщение было от солиситора, который хотел как можно скорее назначить еще одну встречу с ее барристером[15] в рамках подготовки к дисциплинарному слушанию.

Ей удалось на время выбросить все это из головы, но время для нее, как и для Шона Фаррелла, истекало. Что касается Фаррелла, в лучшем случае у нее была неделя. Вновь всплыли старые сомнения. Может ли она доверять Дюрану? Действительно ли у него есть доказательства того, что ее подставили, и что не менее важно — сдаст ли он ей имена, если она не сможет выполнить свою часть договора? Хуже того, она ни на шаг не продвинулась в поисках того, кто и зачем ее изнасиловал.

Слабость в сердце, нарастающий поток эмоций, который она так старалась сдержать, давили на нее, как никогда. Ева закрыла глаза, запрокинула голову и сжала пальцами переносицу, чтобы остановить слезы. Нельзя поддаваться этому. Она должна продержаться, хотя бы еще немного.

Послышался звук подъезжающего автомобиля. Выключив двигатель и фары, из него выскочила женщина и, низко пригнув голову, чтобы уберечься от дождя, подбежала открывать магазин. Через полминуты в окнах поднялись жалюзи и зажегся свет. Ева подождала еще немного, чтобы еще раз разложить по полочкам все вопросы, затем вышла из машины и перебежала через дорогу.

Когда она открыла дверь, звякнули колокольчики. Внутри было холодно, в воздухе витал затхлый запах благовоний. Ей мгновенно вспомнилось детство. Мать всегда жгла палочки из джуса и ароматические свечи, вероятно, чтобы перебить запах наркотиков, без которых никогда не обходилось, стоило в их квартирке поселиться кому-то из бойфрендов матери.

— Мы еще не открылись, — раздался пронзительный женский голос из глубины магазина.

— Энни, это Ева.

После паузы Энни крикнула:

— Да, хорошо. Выйду к вам через секунду.

Помещение с низким потолком сверху донизу было заставлено сувенирами в кельтском стиле. Тут были рулоны оберточной бумаги, открытки, книги о лошадях Уилтшира, местные путеводители, гороскопы и карты Таро. В высоких стеклянных шкафах на полках лежали декоративные кинжалы и ножи для открывания писем, что-то похожее на резные посохи колдунов, серебряные украшения и разные безделушки.

Вскоре из подсобного помещения вышла Энни с большой кружкой чего-то горячего. Она была в джинсах, объемном изумрудно-зеленом кардигане с огромными перламутровыми пуговицами и шалевым воротником и в тяжелых коричневых сапогах на резиновой подошве.

— Хотите кофе? — спросила она, осторожно поставив кружку на прилавок рядом с кассой.

— Нет, спасибо, — ответила Ева.

Вид и запах жидкости в кружке вызывали сомнения. К тому же она не хотела терять время.

Энни подошла к входной двери, перевернула табличку с «закрыто» на «открыто», вернулась к прилавку и зажгла большую розовую свечу. На вид ей было чуть больше сорока — на несколько лет старше Джейн Макнейл, если бы та была жива. Темно-каштановые волосы с сединой собраны в свободный узел. Из-под края рукава на тыльной стороне руки проглядывала какая-то татуировка, что соответствовало описанию Стива Уилби.

Они уселись на стулья, и Ева рассказала Энни об апелляции Шона Фаррелла в Комиссию по пересмотру уголовных дел.

— Не знаю, чем я могу помочь, — сказала женщина, когда Ева закончила. — Я говорила с полицией, когда это случилось, и мало что могу добавить.

Характерный для Западной Англии говор, который Ева слышала по телефону, вживую звучал еще отчетливее.

— Но вы же знали Джейн. — Уловив нотки настороженности в тоне Энни, Ева успокаивающе качнула головой. — Я просто пытаюсь понять, что она была за человек.

Энни пожала плечами:

— Я знала ее только по работе.

Ева решила начать с самого простого:

— Кто еще тогда работал в офисе?

— Только я, Джейн, Салли Майклс… это жена Тима. Она занималась делами клиентов до его смерти.

— Кто-нибудь еще?

— Время от времени заходили Мелисса и Хелен.

— Это кто?

— Хелен помогала Тиму с заявками, но она ушла примерно за месяц до того, как пропала Джейн. Потом еще Сьюзен…

— Сьюзен Райт?

— Ага. Она приходила раз в неделю заниматься бухгалтерией.

— Она вроде бы видела Шона Фаррелла рядом с коттеджем Джейн в ночь, когда была вечеринка.

Энни выпила глоток кофе:

— Так она сказала.

Ева с интересом взглянула на нее:

— Она его не видела?

— Не сомневаюсь, что она видела кого-то. Просто, по-моему, ей не стоило говорить так уверенно насчет того, что это был Шон.

— Почему вы так думаете?

— Ну, глаза-то у бедняжки были не очень.

— Если она не была уверена, почему же она сказала полиции, что это был Шон? — спросила Ева, удивляясь, что Купер не обратил внимания на эту деталь.

— Ну, вероятно, потому, что она думала, что это был он. Как по мне, так она сама себя уговорила. Как только она сказала, что видела Шона, они набросились на нее, как свора собак. Как ей было сказать им, что она могла ошибиться?

— Но в этом не было злого умысла? Она ничего не имела против Шона?

— Не-а. Но как бы то ни было, у них же были другие улики против него, как мне рассказывали. А может, она и впрямь его видела. — Энни округлила глаза и снова пожала плечами.

Сьюзен Райт — не первый и не последний ненадежный свидетель, которого под давлением заставили дать полиции те показания, какие, по их мнению, укладывались в разрабатываемую версию. Жаль, что адвокат Фаррелла не подверг женщину более жесткому перекрестному допросу и не потрудился навести справки насчет ее зрения.

— Вы знаете, где найти Сьюзен?

— Боюсь, опоздали вы, — вздохнула Энни. — Она отдала концы несколько лет назад. Сердечный приступ у нее был.

Ева с трудом скрыла разочарование. Теперь уже невозможно заставить эту Сьюзен отказаться от своего заявления, хотя все равно одного этого было бы недостаточно, чтобы убедить Комиссию заняться делом Фаррелла.

— Как я поняла, вы проезжали мимо коттеджа незадолго до Сьюзен.

— Точно. Свет горел, так что я подумала, что Джейн дома.

— А вы никого не заметили поблизости?

Энни покачала головой.

— Вам приходилось видеть Джейн вне работы?

— Пару раз, наверное, видела с кем-то из ребят с ипподрома, но мы с ней не особо общались.

— А какое у вас о ней осталось впечатление?

Энни колебалась, видимо, стараясь тщательно подбирать слова.

— Она просто делала свою работу и по большей части держалась особняком.

— Она вам нравилась?

— Мне жаль, что так случилось, если вы это имеете в виду.

— Но на самом деле она вам не нравилась? — не отступала Ева.

Энни какое-то время молчала, выпятив губу.

— Я не принимала ее, если честно. Она считала себя выше всех нас, по крайней мере, так это выглядело. Мне, правда, жаль, что ее убили, но она была хитрая штучка.

— Хитрая?

— Скрытная.

— Можете объяснить?

— Ну, мы и понятия не имели, что у нее что-то было с Шоном. Потом он стал слоняться рядом с офисом, как заблудившийся теленок, и кто-то сказал, что она его бросила. Я обалдела! Ведь я и не знала, что они встречались.

Всматриваясь в бледное лицо Энни, Ева подумала, что не стала бы винить Джейн за стремление скрывать личную жизнь от посторонних глаз, особенно в замкнутом пространстве крошечного офиса. Ей также вспомнились слова Грейс о том, что Джейн время от времени исчезала, чтобы встретиться с неизвестным мужчиной. Возможно, она просто хотела уединиться от посторонних глаз, но, может быть, за этим кроется нечто большее…

— Вы знали их обоих, пусть и поверхностно. Как вы думаете, почему Джейн вообще встречалась с Фарреллом?

— Секс, деньги, время провести, я так думаю.

С точки зрения Энни, это было совершенно нормально. Мысль о том, что Джейн могла быть одинока, просто не приходила ей в голову.

— После того как она порвала с Шоном, она встречалась с кем-нибудь, о ком вам было бы известно?

— Со мной она точно этим не делилась.

— Но вы познакомили ее с человеком по имени Стив Уилби, он работал в компании «Хонда».

— Мы просто пошли посидеть в бар, вот и все.

Она замкнулась.

Уилби считал, что Энни «бесилась», потому что он предпочел ей Джейн. Не ревность ли все еще влияет на ее оценку, хотя прошло столько лет? Любопытно, знает ли Энни, что Джейн несколько раз встречалась с Уилби после того вечера? Вряд ли. Скорее всего, и эти отношения Джейн благоразумно скрывала от других.

— Но вы рассказали о нем полиции, правда?

Энни вызывающе посмотрела на Еву:

— Я должна была, скажете нет? Но они проверили его, и на этом дело кончилось.

— Вас удивило, что Шона сочли виновным в убийстве Джейн?

— Полиция и суд сделали свою работу, я так понимаю.

— То есть у вас не возникло никаких сомнений?

— Тогда нет. — Она задумчиво склонила голову набок. — Но теперь, когда все задают вопросы, начинаешь думать об этом, правда?

— А что там с двумя девушками, с которыми Джейн жила в коттедже? Она дружила с ними?

— Вы хотите сказать, с Грейс и Холли? — Она покачала головой. — Они не ладили.

— Есть какая-то конкретная причина?

— Обычные женские штучки. Вокруг девчонок вечно околачивается какой-нибудь глупый тип и создает проблемы.

— Что-нибудь еще можете сказать? Пусть даже какой-нибудь пустяк?

Энни вздохнула и отхлебнула еще кофе:

— Ну что сказать? Джейн вечно жаловалась на беспорядок, который устраивали две другие. У нее это была вроде как навязчивая идея. Она и нам всем не давала покоя, когда мы оставляли грязные кофейные чашки в раковине или вешали пальто не на тот крючок.

— С Грейс я говорила, поэтому расскажите мне о Холли. Насколько я понимаю, ее уволили за два дня до того, как Джейн исчезла.

— Так она сама напрашивалась. Постоянно опаздывала или звонила и говорила, что больна, когда у нее было похмелье и она просто не могла встать с постели. Вы же знаете, что такое молодые девушки. — Энни бросила на Еву многозначительный взгляд. — Думала, что может прямо всех очаровать, но слишком далеко зашла.

— Да? А я решила, что дело в чем-то другом.

— Ну, некоторые говорили, что она была не в ладах с Гарри и еще с одним из молодых парней. Я никогда особо не вникала во все эти сплетни с ипподрома, к тому же, когда сидишь весь день в офисе, всегда получаешь информацию из четвертых или пятых рук, но в то утро страсти точно разыгрались не ну шутку.

— Продолжайте, — сказала Ева. — Десять лет прошло. Теперь никто вас не упрекнет.

Энни допила свой кофе и со стуком поставила кружку на прилавок. Натянула рукава кардигана до самых кончиков пальцев, сложила руки на груди и продолжила:

— Помню, Холли ворвалась в офис, наглая такая, спросила Тима и сказала, что не будет выполнять никаких приказов Мелиссы. Она орала и выражалась так, будто нас не было. Но Тим куда-то уехал на целый день, так что в конце концов нам пришлось позвать Гарри. Он ее рассчитал и выгнал вон…

— Я думала, это Мелисса ее рассчитала, — сказала Ева, вспоминая странный разговор между Гарри и Мелиссой за ужином.

Любопытно, что рассказ Энни отличался этой маленькой деталью от того, что рассказала Мелисса.

— Нет, я очень хорошо помню, что это был Гарри. Даже если между ними что-то и было, в тот день он велел ей отправляться восвояси. Это было последнее, что мы о ней слышали, пока какой-то бедолага тренер не позвонил и не попросил рекомендации. И разрази меня Господь, если Гарри их не дал. — Она многозначительно подняла ниточки бровей.

— Вы не знаете, как я могу связаться с Холли?

Энни покачала головой:

— Не имею ни малейшего понятия. Извините.

— А вы помните ту рождественскую вечеринку?

— А как же! Столько уж про нее проговорено было в полиции.

— Вы видели там Джейн?

— В самом начале, когда мы накрывали на стол. Но потом у меня не было времени следить за ней. Мы все занимались своими делами, и я не заметила, что она ушла, пока кто-то не сказал, что она заболела. Помню, я подумала, что это очень странно… — Энни оборвала фразу и с проницательным видом взглянула на Еву.

— В каком смысле?

— Ну, пока я ее видела, она все больше болтала с гостями, чем помогала с обслуживанием. Не сказать, чтобы она выглядела больной, это точно.

— А с кем она разговаривала?

— Этого я не помню. Но она пользовалась спросом у некоторых владельцев — у мужчин, если вы понимаете, о чем я.

— Двое владельцев звонили ей на мобильный за неделю до ее смерти.

— Ничуть не удивляюсь. Как я сказала, она была хитрющая. Я помню, как она частенько выходила из офиса, чтобы принять частный звонок, а в обеденный перерыв уходила на улицу с телефоном, как будто у нее что-то особенное происходило.

— Вы говорите так, как будто ипподром — это логово сексуальных утех и интриг.

Губы Энни расплылись в забавной кривоватой усмешке.

— Не слишком ошибетесь. Это мир, где слишком много тестостерона, да еще вокруг все эти пустоголовые молодые девицы.

«А еще алкоголь, наркотики и деньги», — подумала Ева. Пьянящая и, возможно, опасная смесь.

Дверь распахнулась, ударив о книжный шкаф позади. Колокольчики неистово зазвенели. В магазин вошли две пожилые женщины в непромокаемых плащах. Одна из них с трудом протащила мокрый зонтик через дверной проем. Зонт второй застрял, и, когда дама попыталась освободить его, в помещение ворвался порыв холодного ветра. Свеча рядом с кассой погасла, испустив облако приторно-сладкого дыма.

Ева встала:

— Я думаю, на сегодня все. Спасибо, что уделили мне время.

Энни поднялась на ноги и, дрожа, еще плотнее натянула кардиган на худые плечи:

— Мне уж пора деньги брать. Знаете, вы уже четвертая, кто спрашивает меня о Джейн меньше чем за год. От такого внимания я уже начинаю чувствовать себя знаменитостью.

Ева не сумела скрыть удивление:

— Четвертая? А кто же другие?

Энни начала загибать пальцы:

— Номер один был этот журналист… молодой парень из местной газеты. Номер два — какой-то частный детектив…

— Не этот? — Ева вытащила телефон и показала ей фотографию Мики.

Энни близоруко всмотрелась в экран:

— Нет. Это номер три. С ним я разговаривала всего несколько недель назад. Второй был кто-то другой, а что он детектив, было написано на его карточке.

— И когда это было?

— Примерно полгода назад.

— У вас осталась его карточка?

Энни развела руками.

— Вы не помните, как его звали? Или как он выглядел?

— Средних лет, с животиком, в костюме с галстуком. Когда он вошел в магазин, я решила, что он полицейский. Но больше я ничего не помню.

— Вы знаете, на кого он работал? Не могла его послать семья Фаррелла или его адвокат?

— Без понятия. Он сказал, что расследует убийство Джейн и пытается отследить всех, кого она знала. Я слышала от своего друга, который до сих пор работает на Майклсов, что этот тип был на ипподроме и задавал всякие вопросы. Он зашел в офис внаглую, но тут откуда-то явился Гарри и выпроводил его. Такой сыр-бор разгорелся, и вроде как Гарри ему врезал.

Ева села в машину и набрала номер Купера. Она рассказала ему о еще одном частном детективе, но Купер понятия не имел, кто это может быть, и сказал, что свяжется с Фарреллом и спросит его.

Она уже собралась уезжать, как зазвонил телефон. Это был Гэвин.

— Ты, я думаю, будешь рада услышать, что мне удалось разыскать Лорни Андерсона, — сказал он торопливо. Судя по шуму машин и голосам на заднем плане, он был на улице, и Ева с трудом его слышала. — Лорни сегодня будет на ипподроме в Ньюбери. Он сказал, что готов поговорить с тобой там. У него две лошади участвуют в скачках, но после двух часов подойдет любое время.

— Как мне его найти?

— Лорни будет в одной из представительских лож на трибуне «Беркшир». Поднимись на четвертый ярус и назови его имя. Я дам тебе его номер телефона, на случай, если у тебя возникнут проблемы.

— Гэвин, я так тебе благодарна.

— Не стоит. У меня куча встреч, а то я бы пошел с тобой. Но, может, встретимся сегодня вечером, если ты свободна? Расскажешь мне, как все прошло. А мне нужно выпить чего-нибудь покрепче после всей возни с телефоном Лорни. Уж поверь, получить его было непросто.

Глава 34

Ветер гнал дождевые тучи на восток, и небо над ипподромом Ньюбери было свинцового цвета. «Неудачный день для спорта на открытом воздухе», — подумала Ева, проходя мимо манежа, по периметру которого под зонтиками ютились кучки зрителей, наблюдавших за тем, как с лошадей последнего заезда снимают седла. Из громкоговорителей бодро разносился голос ведущего, но все, кто был в здравом уме, собрались в баре, где можно было наблюдать за происходящим по телевизору. Вход на трибуну «Беркшир» находился напротив бара, и Ева поднялась в лифте на четвертый ярус, где, как сказал Гэвин, располагались представительские ложи. Персонал суетился, входя и выходя с подносами. Через открытые двери доносились голоса и веселый смех. Ева спросила Лорни Андерсона, и ей указали на дверь в середине коридора.

Ложа была большой и квадратной, раздвижные стеклянные двери вели на широкий балкон, с которого открывался отличный вид на ипподром. Гости пили кофе, бренди и портвейн. Несколько человек, сидевшие вокруг обеденного стола, болтали и смотрели повтор предыдущего забега на настенном мониторе.

Ева спросила у пожилого мужчины в твидовом костюме, сидевшего в кресле-каталке, где она может найти Лорни Андерсона.

— Вон он курит, — ответил мужчина, указывая в сторону балкона.

Она пробилась сквозь толпу гостей и толкнула раздвижную дверь. На балконе оживленно беседовали двое мужчин.

— Я ищу Лорни Андерсона, — сказала Ева, выглядывая наружу.

Мужчины обернулись, и тот, что пониже ростом, сказал:

— Лорни — это я. А вы, наверное, Ева. — Он затушил сигарету и прошел в ложу, увлекая Еву за собой. — Пойдемте найдем тихий уголок. Я так понимаю, вы давний друг Гэвина.

Коренастый, с широким, смешливым лицом, он был одет в отлично сшитый костюм коричневого цвета с шелковым галстуком-бабочкой. Хотя на вид ему было около пятидесяти, густые волосы уже поседели, и он в точности соответствовал описанию человека, которого Стив Уилби видел с Джейн на Беркли-сквер и который, как он предполагал, был ее отцом.

— Обед закончился, но, может быть, вы хотите кофе, чай или что-то покрепче? — Голос у него был приятный.

— Спасибо, ничего.

Андерсон пододвинул два стула, и они сели за стол.

— Гэвин говорит, что вы расследуете убийство Джейн, — начал он. — Он объяснил мне ситуацию с Комиссией по пересмотру уголовных дел и сказал, что у вас осталось мало времени. Буду рад помочь, чем могу. Видите ли, я хорошо знал Джейн.

Еву удивила мягкость его тона.

— Вы имеете в виду, знали по работе или как-то еще?

Он внимательно посмотрел на нее:

— И то и другое, я думаю. Нет ничего плохого в том, чтобы рассказать вам. Конечно, в то время мне пришлось обо всем рассказать полиции. У них были записи всех моих телефонных разговоров с ней. Слава богу, у меня было прочное алиби, иначе, я уверен, они попытались бы повесить это проклятое дело на меня.

— У вас был с ней роман?

Андерсон поморщился:

— Я с тех пор развелся, позже снова женился, так что ко мне никаких претензий, но я бы не назвал это именно так. У нас не было романа в точном смысле слова, скорее легкие флирты, скажем так.

— И не более того? — Ева вопросительно посмотрела на него, и он пожал плечами:

— Послушайте, работа на ипподроме достаточно скучная. Джейн была новенькой, друзей у нее было мало. По-моему, те девушки, с которыми она жила в одном доме, были вполне себе стервозными. Кроме того, ей нравилось, когда ее время от времени куда-нибудь приглашали, угощали ужином. Я иногда покупал ей небольшие подарки, но ничего особенно дорогого, такого, что могло бы привлечь внимание.

— Вас видели с ней на Беркли-сквер.

— В самом деле? Ну что ж, вполне возможно. Мой офис как раз за углом. Мы иногда встречались, когда она была в городе, и вместе обедали. Мне было проще встречаться с ней не в Марлборо. Джейн была милой девушкой, но она знала, что я женат и заходить дальше не хочу.

До сих пор он не пытался ничего отрицать, но у Евы сложилось впечатление, что Андерсон приукрашивает историю. С его подачи все выглядело легко и безобидно, но такое беззаботное, взвешенное отношение к флирту редко бывает с обеих сторон.

Не зная Джейн, невозможно было сказать, льстило ли ей внимание такого человека, как Андерсон. Может быть, она была влюблена в него, а может, как он сказал, просто была довольна легким флиртом, что бы это ни значило. Лорни Андерсон производил впечатление человека, который привык к «флиртам», как он их назвал и, вероятно, умел держать ситуацию под контролем.

Интересно, почему он решил жениться? Может быть, совмещая одно с другим, он развлекался или получал острые ощущения? Но в данный момент это не имело значения. Если только полиция не проявила некомпетентность, они должны были очень тщательно проверить его алиби, учитывая звонки Джейн и его собственное признание их близости. Допустив, что отношения Джейн с Лорни Андерсоном развивались, что она питала надежды на что-то большее, это, вероятно, объясняет, почему она решила прекратить встречаться со Стивом Уилби.

— Как долго продолжались ваши отношения? — спросила Ева.

— О, месяца три примерно, вплоть до ее исчезновения.

Ей вспомнились слова Шона Фаррелла о том, что у Джейн было полно денег.

— Помимо обедов, ужинов и маленьких подарков, вы еще и платили ей, не так ли?

Андерсон поменял позу и впился в нее глазами, как будто хотел наконец рассмотреть ее как следует:

— Гэвин говорил мне, что вы проницательны. Откуда вы знаете про деньги? Я никогда не рассказывал об этом полиции.

— Почему же?

Он еще какое-то время смотрел на нее, как будто оценивая, потом вздохнул:

— Если честно, наверное, со стороны это выглядело не совсем чисто и привносило ненужные нюансы.

Любопытно, что ему было стыдно за деньги, но больше ни за что.

— Вы давали ей наличные, так? — сказала Ева. — Причем немало, судя по тому, что я слышала.

Он кивнул.

— За секс или за что-то еще?

Андерсон усмехнулся, обнажив щель между двумя верхними передними зубами. Небольшие карие глаза лучились удовольствием.

— Я ни разу в жизни не платил за секс, во всяком случае прямо. Нет, Джейн кое-что делала для меня. Это была деловая договоренность. Вот для чего я подружился с ней в первую очередь. — Он заколебался, потом наклонился к Еве, опираясь рукой на стол и плечами отгораживаясь от остальных гостей. — Я подозревал, что на ипподроме Уэстерби что-то происходит. И мне нужен был кто-то, кто отслеживал бы ситуацию, — понизив голос, произнес он.

— То есть вы использовали Джейн?

Андерсон склонил голову набок и насмешливо посмотрел на нее:

— Поскольку вы старый друг Гэвина, я не стану обижаться. Все, что я могу сказать, это что Джейн не была против нашей договоренности. Она была милая девушка, хорошенькая, но немного наивная и неопытная. Ей было трудно и одиноко. А мне нужна была информация. Это была выгодная сделка для обеих сторон.

И снова Ева задала себе вопрос, была ли Джейн так уж счастлива выполнять эту договоренность, хотя сейчас уже не узнать.

— О чем вообще идет речь?

— Скажем так, имели место очень странные результаты.

— Результаты скачек?

Он кивнул:

— Две мои лошади должны были пробежать намного лучше в нескольких забегах, чем они пробежали. Я обратился к Тиму Майклсу по этому поводу. Он страшно рассердился, но я видел, что задел его за живое. Он прекрасно знал, о чем я говорю. Пытался объяснить это, обвиняя жокея или утверждая, что лошадь, должно быть, подцепила вирус или просто не в форме. Конечно, всякое случается. Лошади и жокеи — не роботы. Но я не единственный на ипподроме, кто заметил что-то подозрительное. Короче, я начал присматриваться к тому, что происходит, и какое-то время все шло как по маслу. А потом, когда я начал уже думать, что ошибся, это повторилось снова. На этот раз я обратился в Британское управление конного спорта, которое как раз стало официальным регулятором этого вида спорта.

— А что, по-вашему, происходило? На ипподроме практиковали договорные скачки?

Он кивнул.

— Полиция была задействована?

— Не знаю, дошло ли до этого. Неофициально говорили, что в том году Управление провело несколько расследований, но, хотя тренер, владелец и два жокея были в итоге отстранены, запрет на дальнейшую деятельность получили только тренер и один из жокеев. Интересно, что этот жокей раньше выступал за Тима Майклса.

— А Тим Майклс был под следствием?

— От Джейн я знал, что с ним разговаривали. Она сказала, что пару раз следователи из Управления приходили на ипподром, хотя Тим выставлял это как что-то обычное. Еще она подслушала однажды, как Тим и его жена Салли препирались на эту тему. Как-то вечером все ушли домой, но Джейн вернулась, чтобы забрать что-то. Она тогда рассказала, что Тим и Салли были у него в кабинете и между ними была настоящая распря. Даже через закрытую дверь она слышала, как Салли разносит Тима, предупреждая, что их ждет разорение, если кто-то из владельцев лошадей узнает, что в их отношении ведется расследование. Понятно, Тим утверждал, что ему нечего скрывать, но, похоже, Салли ему не верила. Вот вам и доверие между мужем и женой. Я не знаю, встречались ли вы когда-нибудь с Салли, но нрав у нее крутой. Говорит, что думает, и не стесняется в выражениях.

— Я знакома с ней, и мне понятно, что вы имеете в виду. А они знали, что Джейн подслушала их разговор?

— Она сказала, что улизнула из офиса, прежде чем они вышли, так что не думаю.

— Когда это было?

— За несколько недель до того, как Джейн исчезла. А потом Тим покончил с собой.

— Вы рассказали об этом полиции?

— Конечно. Но они не слишком заинтересовались, особенно когда я сказал, что у меня нет доказательств. Может быть, они и связались с Управлением, но я не в курсе. А вскоре арестовали кузнеца, и на том дело кончилось, я так думаю.

Еву не удивило, что полиция отвергла эту версию. Фаррелл — ревнующий, агрессивный бывший бойфренд — был гораздо более подходящим подозреваемым. Но и в этом случае, если кто-то узнал, что Джейн шпионила, а тем более на ипподроме происходило что-то криминальное, что следовало скрывать, это был подходящий мотив для убийства.

Вспомнив странную сцену между Гарри и Стейси Вудворд, свидетелем которой она стала, Ева хотела спросить Андерсона, что он теперь думает об ипподроме Уэстерби и считает ли, что сейчас там все чисто. Но она напомнила себе, что, даже если он что-то знает об этом и готов дать какие-то комментарии, к убийству Джейн это не имеет никакого отношения. Важны только события десятилетней давности.

— Что представлял собой Тим Майклс?

Андерсон задумчиво посмотрел на нее:

— Когда-то он был хорошим человеком, хотя, как я понимаю, в подметки не годился своему отцу. У меня никогда не было проблем с Тимом на личном уровне, пока я не начал задавать неудобные вопросы. Он так настойчиво убеждал меня в том, что я ошибаюсь, что я задумался: а не верны ли мои подозрения? Как говорится, нет дыма без огня.

— Что, если Джейн обнаружила что-то еще и Майклс понял, чем она занимается? Мог он убить ее, чтобы заставить замолчать?

Андерсон скрестил руки на широкой груди:

— В общем-то, все возможно. Люди способны на самые ужасные вещи, когда их загоняют в угол.

Некоторое время он смотрел в пол, изучая носки своих начищенных коричневых ботинок.

— Тим, конечно, был бы в бешенстве, если б поймал ее на шпионаже, — сказал он задумчиво. — Но скорее он бы просто уволил ее.

— А что, если она его шантажировала?

Он посмотрел Еве в глаза:

— Джейн не была такой. Она любила хорошие вещи, хотела иметь немного денег, но я не думаю, что с моральной точки зрения она была таким человеком. Кроме того, вряд ли у нее хватило бы смелости.

— Но все-таки, если бы он узнал, как бы реагировал?

— Скачки были источником и смыслом его жизни, а репутация — это всё на его уровне. Он бы боролся до последнего, чтобы сохранить все в тайне. Но если он убил Джейн, почему так скоро после этого покончил с собой?

— Угрызения совести?

Андерсон покачал головой:

— Не тот он был человек. Тим не был наделен достаточным воображением или чувствительностью, чтобы иметь развитую совесть. Кроме того, даже если я прав в том, что происходило, вовсе не факт, что его признали бы виновным. Такие вещи редко бывают однозначными. Расследование Управления может затянуться на месяцы, а то и годы, а если в дело вмешивается полиция, то она обычно все разваливает. В последнее время было много случаев, когда людям, которые занимались всякими сомнительными делами, удавалось выкрутиться. Но если бы у Тима все пошло не так и ему запретили бы заниматься его бизнесом, я думаю, ему было бы очень трудно жить с этим позором. В такой момент, — Андерсон поднял указательный палец, — он запросто мог бы решить, что жизнь не стоит того, чтобы жить. Но зачем делать это после того, как он избавился от Джейн, когда все продолжается?

Ева кивнула. В его словах был смысл, и, насколько она могла судить, Лорни Андерсон хорошо разбирался в людях. Кого-то убить, чтобы заставить замолчать, а потом покончить с собой было совершенно бессмысленно.

— А Гарри Майклс был вовлечен в работу ипподрома в то время?

— Безусловно, хотя Тим все еще в значительной степени рулил делами. Я никогда не ладил с Гарри. Он самодовольный дурак. После смерти Тима, когда я сказал ему, что забираю лошадей, между нами произошла серьезная ссора.

— Как вы думаете, Гарри мог быть замешан во всем этом?

Он задумчиво посмотрел на нее:

— Я не знаю, честно. Они с Тимом не ладили какое-то время, у них произошло что-то вроде раскола. По слухам, Гарри носился с мыслью открыть свой собственный ипподром, что в семействе Майклсов было бы воспринято как кощунство… Самоубийство Тима, конечно, положило конец этим планам.

— А вам известно, почему они не ладили?

— Наверное, все то, что бывает между отцами и сыновьями. Тим был человек старой закалки, в то время как Гарри увлекался всякими новшествами, которые Тим, вероятно, не одобрял.

Ей хотелось еще поспрашивать о Гарри и сегодняшних делах, но это, хотя и было интересно с точки зрения понимания обстановки, уводило от того, что произошло с Джейн.

— Вы знали еще одного владельца, некоего Стюарта Уэйда? Он звонил Джейн раза два-три за неделю до ее исчезновения, да и раньше тоже.

— Я знаю, о ком идет речь, но о нем самом ничего не знаю, кроме того, что они с Гарри друзья водой не разольешь.

Ева поблагодарила Андерсона за то, что он уделил ей время, и спустилась в фойе. Она уже собралась выйти на улицу, когда услышала, как кто-то зовет ее по имени. Обернулась и увидела, как от бара к ней направляется Гарри. Она замерла.

— Ева, какой сюрприз! Что вы здесь делаете? Вот уж не думал, что вы любительница скачек.

Гарри улыбался искренне, как будто действительно был рад ее видеть.

На мгновение в ее памяти всплыла темная спальня в коттедже, неизвестный мужчина, навалившийся на нее, переворачивающий ее, как куклу, то в одну, то в другую сторону.

— Встречалась с Лорни Андерсоном, — ответила она.

Улыбка исчезла с его лица.

— Надеюсь, он не наплел вам какую-нибудь чушь. У этого человека буйное воображение. Надо было нам тогда привлечь его за клевету и отдать под суд, но отец не хотел шума.

Ева с отсутствующим видом посмотрела на него:

— Он звонил Джейн за неделю до ее исчезновения. Вот почему я здесь.

Выражение лица Гарри несколько смягчилось.

— Я помню, вы говорили. Лорни смог объяснить свои звонки?

— Да-да. Что-то обычное для него.

— Очень хорошо. Вы уже совсем выздоровели? Выглядите отлично, но мы очень волновались за вас.

— Простой вирус. Сейчас все в порядке.

— Замечательно. Может быть, снова поужинаем вместе? Я…

На плечо ему легла крупная рука. Позади него возвышался громадный, как башня, сын Стюарта Уэйда, Дэймон.

— Ты идешь, Гарри? Папа ждет на улице.