Злотников Олег
Бутлегеры
Злотников Олег
Бутлегеры
К реальным событиям и лицам настоящее повествование не имеет абсолютно никакого отношения.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОХОТНИКА ЗА КИДАЛАМИ
Гранитный Ильич стоял на своем привычном месте и указывал рукой в светлое будущее, словно говоря: \"Правильным путем двигаетесь, товарищи!\". Яркое солнце радостно играло бликами на шпиле главной башни городской мэрии, на циферблате больших часов на ней и куполах ближайших недавно восстановленных храмов. Пестрыми красками была расцвечена праздничная площадь, по которой под громкие попсовые мотивы нестройными колоннами шли демонстранты.
- С праздником 17 августа, дорогие члены партии \"Наш дурдом Россия\"! - донеслось звучное приветствие губернатора из мощных динамиков, и колонна проходящих под трибуной разразилась ликующими криками \"Ура!\".
Все происходящее очень сильно напоминало старые, милые и пьяные первомайские демонстрации. Однако коммунистов, превративших рядовую драку чикагских пролетариев с полицией в культовый праздник Первомай, и их знаменитых красных полотнищ на горизонте не наблюдалось. Теперь 17 августа они собирались на Каменных палатках в районе озера Шарташ, где подпольно проводили свой персональный митинг.
Впрочем, отсутствие коммунистов только добавляло радости всем остальным участникам праздничного шествия. Они весело помахивали флажками и дружно скандировали лозунги своих партий.
Самые бравые парни находились в колонне \"ЛТПиР\". Четко печатая шаг, они громко горланили: \"Каждой женщине по мужу! Каждой даме по господину! Каждой бабе по мужику!\" Впереди этой процессии пяток чернорубашечников толкал установленную на каталке огромную бутылку водки, на которой красовалась этикетка с изображением их сурового вождя. На фоне столь военизированной колонны, двигающиеся следом, интеллигентные очкастые дяденьки из партии Любителей фруктов смотрелись просто толпой гуляющих.
Вслед за представителями общероссийских политических объединений на брусчатку мостовой перед площадью ступили члены местных движений. Параллельными курсами, демонстративно отворачиваясь друг от друга, двигались приверженцы губернатора под стягами \"Изображения Хурала\" и сторонники мэра под транспарантом с аббревиатурой \"НД-НГ\", которую любой желающий мог расшифровывать как угодно, в меру личной испорченности. Сами первые лица города и области в это время с трибуны тепло приветствовали свою паству. И вдруг, оба они были оттеснены на второй план. Несколько мужчин, стоявших на возвышении рядом с ними, вылезли вперед, загородив руководителей широкими спинами, распустили веером пальцы и замахали руками.
В отдалении показалась большая широкая колонна, превышающая численностью все, уже продефилировавшие под трибуной. Она надвигалась на площадь, словно темная грозовая туча, и мощью своей давала понять кому принадлежит настоящая власть в этом городе. Вскоре в приближающейся массе людей стали различимы лица. Любая армия мира с удовольствием поместила бы на своих рекламных плакатах таких молодцов: с короткими стрижками, широкими отъеденными ряхами на накаченных туловищах и с суровыми, не выражающими никаких мыслей, глазами. Персонально для новой колонны демонстрантов вместо попсы из динамиков грянуло: \"Таганка, зачем сгубила ты меня?\" Братва довольно заухмылялась и веселей захиляла по брусчатке, насмешливо-презрительно поглядывая и поплевывая в сторону, где в оцеплении стояла цепочка милиции. Я с интересом принялся читать лозунги, которые несли короткостриженные парни с мозолистыми кулаками: \"Россия облита кровью зеков и слезами матерей\", \"Привет анархистам, позор активистам\", \"Пусть ненавидят, лишь бы боялись\", \"Кто не был лишен свободы, тот не знает ее цены\", \"Вору отдышка, легавым крышка\".
Я так увлекся созерцанием лозунгов, что невольно вздрогнул, услышав над ухом начальственный окрик Петровича:
- Игорь! Почему у тебя через веревку люди лезут?!
В этот момент я проснулся. Обнаружив себя в своей родной милой постели, рядом с женой, в окружении привычного до мелочей интерьера спальни, успокоился и облегченно вздохнул. Столь отчетливо и ярко запечатлевшаяся картина праздничной демонстрации 17 августа оказалась лишь сновидением. Привидится же такое!
Однако сон был безнадежно испорчен. Бог Гипнос улетел к кому-то другому и явно не торопился возвращаться ко мне, считая роскошью махать своими волшебными крылами по два раза за ночь над обыкновенным опером. И ведь не проверишь какие цифры по обслуживанию населения он там, на Олимпе проставляет себе в табель.
В общем, осознав, что бессонница до утра мне обеспечена, я, с завистью глянув на мирно посапывающую жену, поднялся с постели и отправился на кухню. Налил кофе, закурил сигаретку и принялся размышлять об увиденном сне.
Древние говорили, что сон - это предупреждение богов. Небожители не любят открывать свой облик людям, поэтому, желая сообщить им нечто важное, являются к спящим и крутят для них, своего рода, элитное кино, тем самым в аллегорической форме показывая будущее. Чтобы заглянуть в зеркало Судьбы, древние греки почивали в храмах, древние китайцы возжигали в кумирне перед идолом курительные свечи, падали ниц и старались заснуть. Если уж боги по собственному почину решили послать предупреждение свыше именно мне, то стоило пораскинуть мозгами, чтобы расшифровать его.
Занимаясь анализом сновидения, я пришел к выводу, что с демонстрацией все ясно - нужно меньше смотреть телевизор. С голубых экранов денно и ночно на подсознание людей идет подача материалов о политических раскладах и баталиях. Каждое, невзначай брошенное слово каким-нибудь известным партийным деятелем многократно обсасывается по большинству телеканалов и влечет за собой массу гипотез и прогнозов развития ситуации в стране. И хотя в политических игрищах участвует сравнительно небольшая часть населения, но этот информационный пресс действует на всех, вне зависимости от принадлежности к партийным спискам. И даже на таких, совершенно аполитичных людей, как я.
С привидевшейся колонной жуликов тоже все понятно. Это можно считать предупреждением свыше о надвигающейся криминализации высших ярусов власти. Впрочем, и без предупреждений все в городе знают, что жулики давно контролируют здесь не только нелегальные сферы деятельности, но и значительную часть экономики. А годовой бюджет одного лишь \"заводского\" преступного сообщества едва ли меньше бюджета всей области. Не так давно жулики получили статус политического движения, и теперь рекламный щит их ОПС - то ли общественно-политического союза, то ли организованного преступного сообщества красуется возле здания Облсуда, обещая всем \"Спокойствие и процветание\".
А вот над такой деталью, как веревка, стоило поразмыслить. С одной стороны веревка - это банальный атрибут пресловутой ментовской системы. В те годы, когда майские и ноябрьские многотысячные демонстрации были привычной традицией для народа, все милицейские силы задействовались для поддержания правопорядка в ходе их проведения. В задачу нашего отделения по борьбе с экономическими преступлениями на данных мероприятиях входила одна единственная обязанность - растянуть веревку вдоль дороги, по которой шествовали колонны демонстрантов, и никого через нее не пропускать. Веревку мы охраняли, словно государственную границу, и любую попытку граждан преодолеть ее снизу или сверху пресекали самым решительным образом. Исключения не делалось ни для кого. Установка \"Не пущать!\" распространялась на ветеранов войны и труда, на опаздывающих на поезд и живущих в соседнем доме. Не действовали ни сладкоголосые увещевания молоденьких девчонок, ни мольбы мужиков со ссылкой на разрывающийся мочевой пузырь. Нельзя за веревку, и баста! За нашими спинами расхаживало строгое начальство и бдило, чтобы данная им установка неукоснительно соблюдалась, а каждого мента, проявившего жалость, ждал суровый нагоняй. Впрочем, наше начальство тоже выполняло установку высокого руководства, которая заключалась в том, что каждый гражданин, вставший в колонну демонстрантов, обязан пройти через главную площадь, дабы выразить солидарность с трудящимися всего мира. Таким образом наша веревка должна была помешать отдельным несознательным гражданам увильнуть от обязанности продемонстрировать единение трудового народа всех стран.
В общем, в голове моей начали возникать некие туманные теории относительно аллегории, связанной с образом привидевшейся во сне веревки. Если люди часами могут рассказывать о том, что видят в \"Черном квадрате\" Малевича, то уж в данном случае имелись все основания для полета фантазии. Наиболее подходящим толкованием сновидения мне показалось следующее: политики настолько погрязли в своих меж и внутрипартийных разборках и интригах, что оказались бессильны перед криминалитетом, уверенной поступью шествующим к высшим ступеням власти, и только менты посредством жалкой своей веревочки, подчеркивающей скромность их законодательного арсенала, пытаются оградить общество от этого процесса.
Так, за размышлениями я встретил рассвет. Поскольку времени до сборов на работу оставалось предостаточно, то я наделал для всей семьи бутербродов и кофе. Домашние от моей заботы просто обалдели, так как обычно я просыпаюсь позже всех и в отвратительном расположении духа. Супруга, потягивая маленькими глоточками горячий \"Якобс\", заметила, что это ее лучшее начало дня за весь период брака со мной. Искренняя признательность близких тронула меня, поэтому, несмотря на недосыпание, настроение было отличное и хотелось делать людям добро.
На работу, против обыкновения, я не опоздал, а наоборот приехал необычайно рано. На крыльце РОВД встретился со своим непосредственным начальником, Петровичем, который всегда являлся на службу раньше всех в нашем отделении, и удостоился похвалы за приход вовремя. А когда поведал ему, что видел его во сне, то доставил своему шефу огромное удовольствие. По виду Петровича было заметно, что появление его персоны в снах подчиненных сотрудников - бальзам на душу.
Едва подойдя к своему кабинету, услышал за закрытой дверью телефонный звонок. Я давно пришел к выводу, что телефон - это главный источник получения плохих известий и дополнительных забот, поэтому не стал торопиться отзываться на его призывный глас. Однако аппарат назойливо надрывался, пока я неспеша открывал дверь и шел к нему, и успокоено замолк только, когда с него сняли трубку.
Выяснилось, что на том конце провода меня домогалась Жанна Васькова.
- Игорь, привет. У меня к тебе дело, - сообщила она.
- Уголовное? - спросил я.
- Что? - не врубилась она.
- Ну, дело, спрашиваю, какое - уголовное?
- Нет - гражданское. Тьфу, запутал меня совсем со своими юридическими терминами. Короче, у меня важное дело. И это будет приятный сюрприз для тебя. Ты сможешь сейчас приехать ко мне домой?
Приехать я мог. А из любопытства к обещанному приятному сюрпризу пообещал сделать это немедленно.
С Жанной я познакомился около года назад. Мой друг и бывший коллега Виталий Вязов провел блестящую оперативную комбинацию, в результате которой мы фактически сумели задержать Жанну с поличным и доказать хищение ею путем мошенничества полмиллиона деноминированных рублей. Дело получилось большое и красивое. Увы, в России уже давно в сфере борьбы с экономическими преступлениями сложилась ненормальная ситуация. Укради сто рублей, и правоохранительная система мигом перемелет тебя в своих жерновах. Укради сто миллионов, и можешь спокойно гулять на свободе. Большие дела просто вязнут в этой системе, а потом отторгаются, не доходя до конечной стадии. Не стало исключением и дело в отношении Жанны. Чтобы вывести эту даму на чистую воду, все наше отделение несколько дней пахало, не жалея сил. Мы организовали контролируемую поставку, наружное наблюдение, несколько ребят не спали ночь, отрабатывая маршруты перевозки на реализацию похищенного товара. Потом провели больше десятка выемок и массу других следственных действий, в общем, сделали все, что могли и что надлежало сделать. Однако уже на стадии следствия начались проблемы. Сначала суд по ходатайству адвоката изменил Жанне меру пресечения и выпустил ее из-под стражи. Затем, когда она дала показания, что все похищенные средства передавала известному в городе предпринимателю и депутату Асланову, дело в отношении Жанны соединили с его делом. А, в связи с тем, что Асланов определился на лечение в психушку, их общее дело приостановили и с тех пор оно тихо-мирно лежит без движения. Печально, но такова участь большинства самых значительных уголовных дел экономической направленности. В отношении них свято блюдется бюрократическое правило, гласящее, что делу надо вылежаться. Вот они и лежат годами. Следствие по ним тянется долго и нудно, приостанавливается по любому поводу и часто заканчивается ничем. А если такие дела и дотягивают до суда, то только тогда, когда уже потеряли изрядную толику своей значимости, когда потерпевшие, устав ждать, мало интересуются его исходом, а похищенные деньги обесценились. Показательный пример в этом плане уголовные дела в отношении финансовых пирамид. Большинство из них рухнули лет пять назад. Тогда обманутые вкладчики готовы были линчевать строителей этих пирамид и разорвать на части, а теперь потеря денег, отданных мошенникам возможно, уже представлялась им не трагедией, а досадным происшествием. По крайней мере никаких манифестаций по поводу мягкости приговоров суда в отношении строителей пирамид и необходимости заменить им лишение свободы публичным четвертованием на площади, они не устраивали.
Ожидание государственного возмездия за свои прегрешения не мешало Жанне Васьковой дружить со мной, человеком, причастным к ее разоблачению. А с Вязовым, который фактически вывел ее на чистую воду и отправил в СИЗО, у них вообще был непродолжительный, но бурный любовный роман.
Некоторые мировые светила душевных наук давно развивают теорию о тесном психологическом контакте, неизбежно возникающем между палачом и жертвой, террористом и заложником, следователем и обвиняемым. Как практик, ответственно заявляю, что никакой закономерности в установлении доверительных отношений между опером и человеком, которого он намеревается посадить, - нет. Но все же между полицейскими и ворами существует не один голимый антагонизм, а целая палитра чувств, среди которых немаловажное уважение. Профессиональное выполнение работы ценится как у ментов, так и жуликов. Жанна красиво кидала коммерсантов, мы ее красиво поймали, поэтому еще год назад сумели оценить способности друг друга.
Теперь наша с ней дружба зиждилась на деловой основе. Дамочка она была разбитная, легко сходящаяся с людьми, а потому, казалось, знающая все и всех. Покинув мрачные стены СИЗО, Васькова активно занялась коммерческой деятельностью. Для бизнесменов в России три беды: налоги, чиновники, дающие разрешения, и жулики. Как Жанна обходила налоги и разруливала вопросы с жуликами, сие мне неведомо. Но как она боролась с недобросовестными чиновниками, знаю не понаслышке. Поскольку сам помогал ей в этом. Разного рода мздоимцев она сдавала нам за милую душу. Благодаря ей показатели нашего отделения по борьбе с коррупцией и взяточничеством значительно выросли, а я даже удостоился похвалы вышестоящего руководства за успехи по данной линии, хотя, если честно, то хвалить нужно было не меня, а Жанну. Она настолько блестяще освоила роль взяткодательницы, что нам оставалось лишь, как на конвейере, оформлять тех, кто получал от нее деньги. Поскольку лицо, добровольно сообщившее о даче взятки, освобождается от уголовной ответственности, то за эти фокусы ей ничего не грозило со стороны Закона.
Когда я услышал по телефону от Васьковой, о наличии у нее ко мне дела, то не усомнился, что оно касается очередного чиновника, решившего поправить свое материальное положение за счет Жанны, и с готовностью вызвался приехать.
В квартире Жанны по обыкновению царил бардак. Аккуратность не входила в число, присущих ей качеств. В комнату я даже не стал заходить, так как там вечно все кресла были завалены платьями и предметами женского обихода, даже сесть некуда, поэтому сразу направился на кухню, где и разрабатывались обычно наши с ней планы по поимке очередного взяточника. Усевшись за стол, достал сигареты, а хозяйка поставила передо мной пепельницу. Я заметил, что в пепельнице валяется несколько окурков от сигарет \"Мальборо\", но не придал этому значения. Сама Жанна не курила, но зато ее квартира представляла собой настоящий проходной двор, а она со своим наплевательским отношением к порядку могла не вытряхивать пепельницу неделями. В общем, я проявил халатность, а тем самым скомпрометировал в своем лице славную когорту сыщиков, детективов и оперов. Лучшие представители этой братии по окуркам вычисляют убийцу, а я даже не сумел определить присутствие в квартире постороннего человека.
Закурив, я с блаженством вытянул ноги и, сразу приступив к делу, поинтересовался у хозяйки:
- Ну, рассказывай: кому хочешь дать?
Жанна смущенно запахнула халат, расшитый драконами с высунутыми языками, и, потупив взор, сообщила:
- Кому хотела, тому уже дала.
Я укоризненно покачал головой и произнес:
- К чему такая спешка? Нужно было сначала посоветоваться, обговорить все детали.
- Он сказал, что не может ждать, и я не устояла, - не поднимая глаз, сказала она.
- Надеюсь, хотя бы все грамотно сделала, как учили?
- Я старалась, - смущенно улыбнулась хозяйка.
- Слушай, в чем дело? Я тебя сегодня совершенно не понимаю. Расскажи все толком. Во-первых, кому ты дала?
Жанна не дала мне досказать, что я хотел выяснить у нее \"во-вторых\" и \"в-третьих\", а сразу ответила на первый вопрос. Указав подбородком куда-то поверх моего плеча, она сказала:
- Ему.
Я машинально обернулся. И застыл на месте в немой позе, словно пораженный громом небесным. В дверном проеме стоял и широко улыбался Вязов.
Эффект, произведенный на меня его неожиданным появлением, был столь велик, что я, подобно рыбе, выброшенной на песок, лупил глаза и беззвучно открывал-закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. С тех пор, как Виталий сжег здесь за собой мосты и ломанулся в Голландию, чтобы завершить свои счеты с вором в законе Джавдетом, утекло немало воды, и я был уверен, что в наш город он уже никогда не вернется.
Наконец, мне удалось овладеть собой. Мы с Вязовым обнялись, похлопали друг друга по спине, после чего я окончательно понял, что передо мной не бесплотный фантом, а нормальный живой Виталий. Такое дело непременно следовало отметить. Жанна быстро подсуетилась - на столе появилась бутылка шампанского и три фужера. Громкий хлопок пробки и мелодичный звон соприкоснувшегося хрусталя вместо слов выразили радость от нашей встречи.
Осушив фужер, Вязов улыбнулся и спросил:
- Игорь, извини, конечно, но раз уж я стал невольным свидетелем вашего разговора с Жанной, объясни, пожалуйста, чего ты ее так пытал: кому она дала, да зачем?
И тут до меня дошел весь комизм нашей предыдущей беседы с хозяйкой дома. Я засмеялся. А потом объяснил:
- Видишь ли, Виталий, за время твоего отсутствия Жанна у нас стала непримиримым борцом с коррупцией. Она дает взятки, а мы потом ловим тех, кто их получил. Когда она позвонила мне и попросила приехать, я был уверен, что какой-то чиновник опять вымогает у нее взятку, поэтому здесь и спрашивал, кому она хочет ее дать. Жанночка, вторгаться в твою личную сексуальную жизнь я совсем не хотел.
Но хозяйка квартиры уже не слушала меня, а оглушительно хохотала. Вязов тоже посмеялся, а потом рассказал подходящий по случаю анекдот про то, как муж, решив пилить дрова, спрашивает у жены: \"Где пила? Кому дала?\", а та честно отвечает, что пила у соседа и дала соседу. При всей своей непритязательности анекдот пришелся в тему, и мы дружно над ним посмеялись. В общем, встреча прошла очень весело.
После второй бутылки шампанского Жанна вспомнила, что у нее назначено важное деловое свидание, быстро собралась и уехала. Мы с Виталием остались одни, и пришла пора поговорить серьезно.
- Ты надолго к нам? - поинтересовался я.
- Надолго,- кивнул Вязов.
- А как же бизнес, заграница, семья? - спросил я. - Кажется, у тебя все складывалось там идилистически счастливо.
- Складывалось, да не сложилось, - развел руками Виталий. - Характер моей работы там, за бугром, совсем не подходил для семейной жизни. Ты знаешь, я занимался оформлением и доставкой \"карго\". Сплошные разъезды, перелеты, аэропорта, гостиницы, поэтому какая-либо тихая, оседлая семейная жизнь была просто невозможна. С женой и дочкой мы провели две чудесные недели в Европе и снова расстались до лучших времен. В принципе я готов был пожертвовать работой, чтобы быть с ними, но возникло еще одно препятствие. Как у некоторых супругов несовместимость характеров, так у нас с женой несовместимость мест обитания. Я не захотел отправиться на землю обетованную и жить там вместе с ее набожными родственниками, а она наотрез отказалась возвращаться со мной в Россию.
- М-да, тяжелый случай, - сочувственно покачал я головой. - Но, наверное, не все так плохо. Помниться, ты обещал в письме, что вернешься, когда разбогатеешь. Раз ты здесь, надо полагать, что в финансовом плане тебе улыбнулась удача.
- Удача скорчила мне козью морду. Можно сказать, я вернулся еще более бедным, чем уехал отсюда. Во всяком случае, долгов у меня стало больше.
- Как же так? А мы здесь все считали, что ты там деньги гребешь лопатой!
- Нет. Лопатой я там деньги, конечно, не греб, но зарабатывал по нашим российским меркам вполне прилично. Правда, и вкалывать приходилось, как папе Карло. Бывало неделями спал урывками где придется: в самолете, в аэропорту, в машине. Конечно, после ментовской закалки трудности переносились легко, да и упираться было за что. После каждой операции шли нормальные живые деньги. Но все мои труды пошли насмарку в один прекрасный день. В принципе, в этот день в России много чего пошло насмарку. Я говорю про 17 августа.
- Тебя-то наш кризис каким боком задел? - удивился я. - Ты же за границей работал, получал деньги в устойчивой валюте. Когда обвал рубля произошел, очень многие ребята в райотделе тебя поминали. Мол, очень вовремя Вязов из конторы ушел, успел и за границу перебраться, и бизнес там свой наладить.
- Дело в том, что там за бугром я работал в основном с российскими фирмами и \"челноками\". И кризис задел меня не меньше, чем вас. Во-первых, сразу резко упал товарооборот. Закупать что-либо за границей и продавать в России стало просто невыгодно. Я уже подумывал не свернуть ли мне свою деятельность, перестать работать с \"карго\" и переключиться на другое занятие, но тут подвернулась неплохая сделка. Совершенно неожиданно на меня вышел один парень, который сказал, что слышал обо мне лестные отзывы фирм, которым я осуществлял доставку грузов, и, что хочет предложить выгодный заказ. Он свел меня с представителями одного отечественного авиазавода, которым нужно было переправить в Либерию запчасти для самолетов. Дело в том, что эта страна арендовала несколько наших грузовых воздушных судов с экипажами. Российская фирма, предоставившая самолеты, платила летчикам только командировочные, а окончательный расчет те должны были получить по истечении полугодичного контракта. Честно отлетав свои шесть месяцев, пилоты вернулись на Родину, но тут их ожидал неприятный сюрприз - расчет они получили в рублях по курсу доллара около 6 рублей. А поскольку дело было уже после 17 август, то фактически они получили в четыре раза меньше, нежели предполагали. В контракте вопрос: какой курс доллара брать за основу - на момент заключения или завершения, отражался весьма туманно. Фирма соблюла свой интерес, а возмущенные до крайности летчики отправились обивать пороги инстанций с жалобами на ее произвол. Однако сейчас даже сухие голодовки трудящихся стали обыденным явлением и перестали быть эффективным рычагом для выплаты денег. Заниматься запутанной ситуацией с недовольными пилотами никто не хотел, летчиков гоняли по бюрократическим лабиринтам и элементарно ждали, пока они плюнут на все и отвяжутся. Правда, один из командиров экипажей по фамилии Веригин сразу зарекомендовал себя, как ренегат. Он единственный не подписывал никаких жалоб и не обивал пороги начальственных кабинетов в поисках справедливости. Руководство фирмы оценило его лояльность и предложило работенку. Нужно было доставить в Либерию запчасти для оставшихся там российских самолетов. Сопровождением груза и его таможенным оформлением занимался я. Дело обычное, привычное. Только в Либерию сам не полетел. Туда отправился Валера, тот самый парень, что предложил мне эту сделку и свел с руководством авиакомпании. В данной коммерческой операции по доставке запчастей мы были с ним деловыми партнерами. А через сутки он позвонил мне оттуда и огорошил известием, что самолет украли вместе с находившимся в нем грузом. Я сначала даже не поверил, что такое возможно. Но вскоре выяснилось, что в этой жизни возможно все. Веригин сляпал фиктивную полетную карту, согласовал вылет с сотрудниками либерийского аэропорта, не иначе за взятку, потом поднял самолет в воздух и отбыл в неизвестном направлении, пока Валера и представитель нашей авиакомпании пьянствовали в отеле. Узнав о случившемся, я первое время пребывал в уверенности, что вскоре все образуется. В конце концов, украсть самолет - это не кошелек из кармана вытащить. Однако пришлось убедиться, что система международного права так же не любит пострадавших за границей россиян, как мы у себя в райотделе - терпил по безнадежному кидалову. Самолет, правда, удалось отыскать, но запчасти, находившиеся в нем, исчезли. В довершение моих невзгод, страховая компания, в которой был застрахован груз, объявила себя банкротом и отказалась платить. В общем, как известная пушкинская старуха, оказался я у разбитого корыта. И накатила на меня непреодолимая тоска. Обрыдла и коммерция, и заграница. Я не стал продлять визу и решил вернуться сюда. Говорят, большое видится на расстоянии. Так и мне пора, проведенная в этом городе, со временем стала казаться счастливейшим периодом в жизни. Как вспомнишь про наши дела здесь, слеза прошибает. А какой коллектив был у нас в отделении! Красиво работали, красиво отдыхали, а, главное, все друг за дружку стояли горой.
Я в этом коллективе варился каждый день и не имел возможности взглянуть на нашу жизнь со стороны, чтобы испытать подобный восторг, поэтому не без доли иронии заметил:
- Знаешь, Виталий, я не волшебник, но у меня есть рецепт, как сделать тебя вновь счастливым. В нашем отделении есть одна вакансия, и при желании ты мог бы ее занять.
Вязов хмыкнул и произнес:
- Вряд ли Петрович одобрит мою кандидатуру. Когда мы с ним виделись последний раз, то малость повздорили.
- С тех пор много воды утекло, - пожал плечами я. - Петрович - мужик не злопамятный. И к тому же реально смотрит на вещи. Ему гораздо лучше взять готового опытного опера, чем мальчишку со стороны и потом обучать его всем азам.
- Ну, от Петровича тоже не все зависит. Кадры могут упереться. Как увидят, что я уже дважды из органов увольнялся, могут отказать в восстановлении.
- Ты Петровича недооцениваешь. Не смотри, что он просто начальник отделения. Петрович, если бы захотел, давно на повышение ушел. Связи у него сильные. С кадрами он запросто все вопросы разрулит.
- А что, может, и правда снова погоны надеть? Тряхнем стариной, повоюем еще за правое дело! - воодушевленно воскликнул Вязов и расправил широкие плечи.
Я салютовал принятому Виталием решению выстрелом пробки шампанского в потолок. После чего, обильно полив этим газированным напитком стол, наполнил фужеры.
При всей своей безалаберности и пренебрежительном отношении к порядку, Жанна очень строго следила, чтобы спиртное в ее доме не переводилось, и всегда имела солидный запас. Ни одна спонтанная пирушка не застала бы ее врасплох. Теперь стратегические запасы хозяйки пришлись нам с Вязовым весьма кстати.
В том, чтобы напиться одним шампанским, есть нечто благородное, напоминающее застолья синих гусар голубых кровей, когда скинуты ментики, свечи оплывают в канделябрах и друзья вспоминают минувшие дни, как вместе рубились они. Мы с Виталием также предались воспоминаниям, как вместе сидели (в кабинете), о боях, товарищах и жуликах, с которыми приходилось иметь дела (уголовные). В таких случая память обычно услужливо подсказывает наиболее веселые \"прикольные\" случаи, и мы вдоволь насмеялись. За этим приятным занятием время и шампанское текли незаметно. К счастью, организм человека - самая совершенная машина, в которой изначально заложены тормоза. У некоторых людей, правда, они со временем ломаются и выходят из строя, но мои, благодаря государственной службе и семье, только усовершенствовались. Сначала где-то в подсознании у меня сработал датчик, сигнализирующий, что пить хватит. И тут же запиликал другой, подсказывающий, что рабочий день подходит к концу и надо бы показаться в конторе. Я слегка заплетающимся языком объяснил Вязову ситуацию и хотел было уже подняться из-за стола, но он остановил меня и протянул:
- Не-е-е-ет, Игорь, так резко заканчивать встречу со старым другом некрасиво. Давай по последней.
Минимальный резерв на последнюю - отходную у меня еще оставался, и я согласился. В завершение такой душевной посиделки хотелось сказать что-нибудь хорошее. Я поднял фужер с шампанским и, перефразируя Николая Асеева, провозгласил:
- Нальем и осушим. И станем трезвей. За оперское братство и лучших друзей!
Мы чокнулись, выпили, после чего я все же встал из-за стола. Почему-то сразу стало казаться, что квартира Жанны превратилась в корабельную каюту. Во всяком случае, в ней начала явственно ощущаться качка. Мне пришлось дважды опереться о переборку, то бишь о стену, прежде чем смог добраться до ванной. Там я сунул голову под холодную воду. Это не особо приятная, но порой полезная медицинская процедура. Вроде, как шоковая терапия от опьянения. Во всяком случае, мне она помогла, и я почувствовал, что палуба, то бишь пол, под моими ногами перестала качаться. Однако, видок у меня, надо полагать, был после процедуры был не из лучших, и Вязов сочувственно сказал:
- Игорь, может быть, тебе не стоит сейчас ехать на работу. Петрович наверняка определит, что ты под шафэ, и устроит нагоняй.
- Все нормально! - заверил я и похлопал Виталия по плечу.- Петрович душа человек. Он к своим парням завсегда с пониманием относится. За это его и уважают. К то же я ему с утра настроение поднял, сказал, что видел его во сне. Шефу это здорово польстило.
Пожав на прощание Вязову руку, я действительно отправился в райотдел.
Оперативная работа предоставляет сотрудникам большую свободу действий. Им не нужно просиживать выделенный государством стул от сих и до сих с перерывом на обед. Достаточно уведомить начальство туманной фразой, что отбыл \"на объект\" или \"на встречу\", и можно отправиться домой поспать или в кино с девушкой, или домой поспать с девушкой. В общем, для любителей сачкануть в этой профессии, на первый взгляд, открывается огромное поле деятельности. Однако данная система оперативной работы существует не один десяток лет и давно доказала свою нетерпимость к \"сачкам\". Они выявляются и выживаются ею быстро и просто. Дело в том, что на оперов возлагается очень большое количество обязанностей, справляться с которыми помогает только предоставляемая им свобода действий. В принципе, если райотдельскому оперу не заниматься ничем другим кроме рассмотрения писем и заявлений граждан, он уже будет занят с утра до вечера. Причем, на их рассмотрение установлены жесткие сроки, превышение которых сурово называется нарушением законности и чревато серьезными неприятностями. Но проверки по заявлениям граждан и организаций, запросам других органов внутренних дел для сотрудников ОУР и ОБЭП носят лишь побочный характер. Данные подразделения потому и называются оперативными, так как должны выполнять оперативную работу. Но и эта деятельность не является для них самой главной. Основная задача оперов это выявление, пресечение и раскрытие преступлений. Таким образом, представителям данной профессии приходится выполнять по существу работу трех видов и втройне получать нагоняи и выговоры. В такой ситуации не до послеобеденного сна и походов в кино. Операм, чтобы осилить ложащуюся на их плечи нагрузку, приходиться крутиться, как белкам в колесе. Причем, система, в которой они работают, устроена настолько продуманно, что в нужный момент может заставить их крутиться быстрее. Для этого в ней предусмотрены специальные рычаги, посредством которых начальство имеет возможность подгонять своих подчиненных.
В последнее время результаты нашего отделения БЭП в сравнении с аналогичным периодом прошлого года пошли \"на минус\". Высокое руководство, разглядывая статистические таблицы, красным фломастером обвело эти минусы кружочками и поставило на полях жирные вопросительные знаки. Но Петрович, благодаря своему опыту, уже предвосхитил появление этих знаков вопроса, которые относились к нему, и принял меры, чтобы было чем ответить, когда их облекут в словесную форму. Принятие мер в ментовке понятие растяжимое, но однозначно связано с приведением в действие рычагов по усилению активности личного состава, достигающейся обычно увеличением продолжительности рабочего времени и ужесточением контроля за его использованием.
Петрович не стал нарушать правила системы. На ближайшей оперативке он с горечью поведал нам, что ошибся в сотрудниках своего отделения. Поверил, будто бы они сознательные взрослые люди, а они оказались лоботрясами и бездельниками, позорным образом снизив результаты работы подразделения, тем самым портя статистику по борьбе с экономической преступностью управлению и министерству.
Эта проклятая сухая статистика игнорирует любые оправдания. И то, что наше отделение работало с некомплектом, и то, что следствие под различными предлогами часто отказывалось возбуждать уголовные дела по нашим материалам из-за их сложности. Поэтому нам оставалось лишь внимать Петровичу, понуря головы и делая вид, что очень стыдно. Между тем, голос начальника крепчал и \"матерел\". Он заявил, что раз мы не оправдали его доверия, то с этого дня он прекращает либеральничать и переходит на жесткий стиль руководства. Пока в статистике минусы не изменятся на плюсы, не видать никому ни выходных, ни отпусков. А еще Петрович объявил, что теперь у нас будет не одна оперативка в неделю, а две в день. С утра опера будут рассказывать, чем каждый из них намерен заниматься днем, а вечером докладывать насколько удалось воплотить планы в жизнь.
Когда в самый разгар периода жесткого контроля, я неизвестно где болтался целый день и под вечер заявился на работу выпивший и веселый, это было сродни бунту на корабле. Ребята смотрели на меня словно на каскадера, отважившегося на смертельный трюк, и давали различные советы, как избежать начальственного гнева. Велико было их удивление, когда вместо того, чтобы сидеть тише воды, ниже травы, я решительно поднялся и отправился в кабинет к шефу.
Петрович передавал по телефону сведения в Управление, поэтому, скользнув по мне взглядом, махнул рукой в сторону стула, предлагая сесть и обождать. Я терпеливо дождался пока он не закончит и не повесит трубку, после чего заявил:
- Владимир Петрович, так дальше продолжаться не может! Ребята уже вымотались до крайности, а улучшения результатов это не принесло. Ваша потогонная система себя не оправдала!
У начальника брови поползли вверх. Такой наглости от своего сотрудника он не ожидал. Но, приглядевшись и принюхавшись, Петрович понял причину моей смелости и холодно произнес:
- Игорь Владимирович, вы сегодня отсутствовали на рабочем месте весь день. Прежде чем наводить критику, не хотите ли дать отчет о своих действиях: чем вы занимались и почему позволяете себе находиться на службе в нетрезвом состоянии?!
- Эх, Владимир Петрович,...... Так я и знал ......., - скорбно покачал головой я.
Заинтригованный начальник поинтересовался:
- Что знал?
- Знал, что так получится. Хотя эта проклятая работа и так все соки высосала, но пришлось ради нашего общего дела пожертвовать последним здоровьем. Вы, наверное, думаете, что для меня пьянка в кайф?! А вот и нет. Одни неприятности от нее: вечером жена ругаться будет, утром голова болеть станет. И вообще, медициной давно доказано, что от выпивки один вред и она значительно сокращает жизнь человеку. Значит, я, как последний враг собственному здоровью, укорачиваю свой век ради грядущих успехов нашего отделения, и что получаю взамен? А то, что начальник меня после этого отчитывает, словно нашкодившего пацана. Несправедливо, Владимир Петрович, и очень обидно, знаете ли.
Шеф явно растерялся. Уже примирительным тоном он произнес:
- Игорь, да ты подожди обижаться. Объясни все толком.
- Объясняю,- кивнул я.- Вождь всех времен и народов, товарищ Сталин, считал, что кадры решают все. И это очень мудрая мысль, должен заметить. Вот, к примеру, ведущие европейские футбольные клубы тратят десятки миллионов долларов на покупку игроков. Что им деньги девать некуда? Нет. Во всем мире давно поняли - на настоящих профессионалах, специалистах своего дела экономить нельзя. Лучше купить одну \"звезду\", чем взять из дубля десять новичков и сделать из них посредственных игроков. И только у нас в ментовке этого никак не могут понять и продолжают действовать по старинке. Сколько у нас сейчас составляет средний стаж работы опера в райотделе? Года три, ну от силы - пять. То есть, едва человек освоит азы, разберется что к чему, научится работать, его переманивают в Управление или он сам подается в коммерцию. И вы, Владимир Петрович, тоже этой порочной практике поддались. Сколько вы молодняка выпестовали за последние годы для Управления и частных охранных предприятий?! Да вам уже давно пора вторую ставку платить за преподавательскую деятельность и ученую степень присваивать! И какой результат всего этого? Третий месяц мы работаем в неполном составе, а при подведении итогов учитывается штатная численность. И то, что мы, пользуясь спортивной терминологией, играли в меньшинстве, никого не волнует. Допустим, примете вы очередного неопытного мальчишку, пока он стажировку пройдет, пока допуск к оперативной работе получит, нам так же придется делать \"палки\" за себя и за этого парня. А через годик-другой, когда ему надоест много работать и мало получать, он подаст рапорт на увольнение. И весь ваш труд, вложенный в его обучение, снова пойдет прахом. Давно пора искать подходы к уже сложившимся профессионалам и уговаривать их, чтобы они согласились работать здесь. Так вот, сегодня мне удалось уговорить оформиться на работу в наше отделение настоящего опера. Лучшего из лучших. Который все умеет и все знает. Его учить не надо, он сам кого хочешь научит. Признаюсь честно, нелегко мне это далось. Пришлось пить - здоровью вредить. И что я получаю за свои труды? Вместо благодарности, вы меня отчитываете. Обидно, однако.
- Ладно, Игорь, на счет пьянки замнем для ясности. Но ты скажешь или нет кого ты нам сосватал?!
- Вязова.
- Кого?!
- Вязова Виталия Ивановича.
- Не может быть! А как же его заграничный бизнес? Похоже, он там за кордоном неплохо устроился. Преуспевает.
- Ну вот, теперь вы понимаете каких трудов мне стоило уговорить Виталия променять все блага буржуазной цивилизации и красивую жизнь загнивающего капиталиста на нашу собачью работу и нищенскую зарплату?!
- Действительно интересно. И как же это тебе удалось?
- О, это было трудно, очень трудно. Я сыграл на его чувствах. На патриотизме. Объяснил, как страну уже вконец разворовали. На жалости. Рассказал, как нас совсем загоняли. А еще на романтизме и на ностальгии по родине. В общем, прошелся по каждой клавише его души. И конечно, пришлось выпить. Крепко выпить. Но я добился своего! Он дал согласие.
- М-да. Интересно, - почесал затылок Петрович. - Но очень странно как-то. Игорь, может быть, ты не договариваешь чего?
Наш начальник - сугубо практичный человек, и вся эта лирика, типа эфемерных чувств романтики и ностальгии, представляется ему малозначительной чепухой.
- Да, есть еще один нюанс, - замялся я.
- Ну говори, говори, - подбодрил меня шеф.
- Владимир Петрович, я взял на себя смелость и пообещал Виталию, что, если он вытянет наше отделение с последнего места на первое, то вы похлопочете в районной администрации о выделении ему однокомнатной квартирки. А то у парня своего угла в России нет. Он сейчас определился на постой к одной старой знакомой, но это ведь не дело, сами понимаете.
На счет квартирки никакого разговора у нас с Вязовым не было. Это с моей стороны являлось чистой импровизацией. Зато для Петровича такая причина была ясной и понятной. Впрочем, он решил уточнить:
- Но говорят, что Вязов разбогател за бугром. Неужели он на свою валюту здесь жилплощадь себе не может купить?
- Одно дело купить, Владимир Петрович, а совсем другое - получить от государства. Халява, она и в Африке халява!
- Оно, конечно, так, - согласился начальник. - Ладно, Игорь, я подумаю на счет Вязова. Можешь ехать домой, от присутствия на вечерней оперативки я тебя освобождаю. Признаю, что ты сегодня хорошо потрудился.
ЕГО ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ
Еще до появления Вязова в райотделе весть о его возвращении на работу в ОБЭП облетела кабинеты. Большинство сотрудников находились в недоумении. В красивой сказочке об удачливом коллеге, который поймал птицу счастья за хвост и унесся из нашего болота в светлую даль, получился весьма неожиданный финал. Счастливчик прилетел обратно с намерением снова плюхнуться в то же болото. Такая развязка была нехарактерна для сказок. Но, что самое удивительное, никто откровенно не злорадствовал.
Петровичу, каким-то неизвестным мне образом, удалось решить все вопросы с кадрами, чтобы они не чинили препонов к зачислению Виталия на службу. Правда, Вязову пришлось снова проходить медкомиссию и психологическое тестирование. Но это не стало для него серьезным испытанием. Врачи при виде 190-сантиметрового атлета одобрительно кивали и без лишних проверок ставили штампы \"Здоров\". Психологи тоже построили диаграмму, подтверждающую, что с головой у него все в порядке. В общем, не прошло много времени, как медицинская комиссия вынесла вердикт, что Вязов годен к прохождению службы в органах внутренних дел, кадры подготовили необходимый приказ о его зачислении в штат, и настал первый рабочий день Виталия после возвращения.
Явление Вязова райотдельскому народу получилось весьма эффектным. Он совсем не стремился к этому, однако вмешался его величество Случай.
Увы, наши улицы полны неожиданностей с криминальным уклоном. Едва выйдя утром из дома, чтобы отправиться в РОВД, Виталий увидел, как из соседнего подъезда четверо подростков вытаскивают большую бухту провода. Вспомнив, что с этого дня он из обыкновенного гражданина превратился в стража порядка и борца с преступностью, Вязов решил проявить бдительность и разобраться. Подошел к подросткам и громко сказал:
- Здорово, пацаны! Откуда провод сперли?
Парни остановились, хмуро оглядели любопытного дядьку, а самый большой из них, надо полагать и самый главный, цикнул слюной ему под ноги и с приблатненной интонацией произнес:
- Мужик, канал бы ты отсюда, пока перо в бок не получил.
Вязов увидел, как в руке подростка блеснула узкое лезвие стали. Ситуация получалась дурацкая. Виталий уже как бы и мент, а у него ни удостоверения, ни табельного пистолета. С одной стороны отступить перед наглостью подростков не солидно, а с другой - эти молодые волчата, сбиваясь в стаю, умеют больно кусаться и не боятся крови.
Вязов огляделся по сторонам. Утром двор был пуст, и на чью-либо помощь надеяться не приходилось. Впрочем, Виталий и не рассчитывал на подмогу, а оглядывался, чтобы определить, все ли силы противника находятся перед ним.
- Ну ты чо, в натуре, мужик, не понял что ли?! А ну живо свалил отсюда! Смойся!- угрожающе прошипел главарь, поигрывая ножом.
И доигрался. Его кореша-приятели не успели ничего понять, и только с удивлением смотрели, как их вождь, издав булькающий всхлип, словно подкошенный, рухнул на землю. Вязов наступил ему на руку, держащую нож, после чего противник заскулил от боли и разжал пальцы. Виталий поднял его оружие и сунул к себе в карман. Самый мелкий из пацанов оказался самым сообразительным. Он смекнул, что пришла пора делать ноги. И попытался их сделать. Однако Виталий был начеку и на сей раз. Он подножкой упредил рывок \"мелкого\", и тот, вспоров носом землю, затих, как подбитый самолет. Оставшиеся двое застыли на месте с кабелем в руках. Воспользовавшись их замешательством, Вязов быстро подхватил свободный конец провода и намотал его на стоящих парней. Потом за волосы поочередно поднял с земли большого и маленького, и привязал их тоже. Пока пацаны безуспешно пытались освободиться от кабеля, словно сыновья Лакоона - от опутавших их змей, он охлопал их карманы. После чего стал обладателем полного комплекта их ножичков в количестве четырех. Затем приступил к построению подростков. Конвоировать одному четырех быстроногих юнцов, да еще при этом обеспечивать сохранность, похищенных ими цветных металлов,- задача не из легких. Но Виталий успешно ее разрешил, применив способ конвоирования чернокожих рабов в период освоения Америки, увиденный им на картинке в учебнике истории.
Пленникам были накинуты петли на шеи, руки связаны, а сами они соединены друг с другом в цепочку. Способ довольно варварский, но, надо полагать, эффективный, раз с его помощью удалось переправить огромное количество негров из Африки в Америку. Процессия получилась на загляденье. Прохожие останавливались и, открыв рты, провожали ее взорами. Сам Вязов был не рад, что вляпался в эту историю, поскольку в роли надсмотрщика чувствовал себя неуютно. Он решил доставить подростков не в наш райотдел, а в соседний, Калининский, который находился ближе. Уже на подходе к нему странная процессия привлекла внимание патруля. Двое милиционеров преградили ей дорогу и решили выяснить в чем дело.
- Все нормально, парни, - успокоил их Виталий. - Мы сдаваться идем в райотдел.
Патруль удивился, но отступил в сторону, давая дорогу. А потом пристроился в хвост процессии. В таком порядке они и прошествовали оставшееся расстояние: впереди четыре связанных подростка, за ними, держа в руках конец кабеля, Вязов и, в качестве замыкающих, два милиционера ППС.
Возле самого райотдела арьегардная группа неожиданно активизировалась. Милиционеры резко выдвинулись в голову колонны, и, ни с того, ни с сего, принялись давать указания, как и куда нужно идти. А когда все оказались в помещении дежурной части, и вовсе раскомандовались:
- Стоять! Всем повернуться лицом к стене! Руки поднять, ноги на ширину плеч!
Связанным парням довольно трудно было выполнять все эти команды, так как любая несинхронность в их действиях приводила к тому, что они еще больше запутывались в проводе. Вязов попытался убедить патрульных милиционеров, что подростки и так никуда не убегут. Но стражи правопорядка почему-то посчитали, что он также входит в число задержанных и попытались построить и его. Виталий заявил, что является офицером милиции, а коллеги из ППС в данном случае могут быть свободными. Его попросили предъявить удостоверение. По причине отсутствия оного, выполнить это он не смог. Страсти распалились не на шутку. После ожесточенной словесной перепалки один из милиционеров выхватил пистолет и наставил на Вязова. Тот отреагировал мгновенно, и упер нож в живот пэпээснику.
В то время, когда происходила эта сцена, дежурный отсутствовал. Он ушел с журналами и поступившими телетайпами к начальнику РОВД. Поэтому единственным свидетелем происходящего был помощник дежурного. Но вмешаться у него не имелось никакой возможности, поскольку разрывался между телефонами. Держа две трубки сразу, он одновременно отвечал на звонки по телефонам: на пульте и \"02\" К счастью, в дежурку заглянул начальник криминальной милиции, который погасил разгоревшиеся страсти и быстро разобрался в ситуации.
По причине принципиального подхода к борьбе с преступностью Вязов задержался и опоздал утром на оперативку. Все ребята знали, что он сегодня должен выйти на работу и недоумевали по поводу его отсутствия, которое выглядело очень странным. Опаздывать было не в характере Виталия, тем более в свой первый рабочий день.
Петрович уже закончил свою вступительную дежурную речь о необходимости активизации работы по всем направлениям для выправления сложившегося положения с показателями, когда раздался зуммер его телефона. Звонил дежурный нашего РОВД, который интересовался, есть ли у нас в ОБЭП сотрудник по фамилии Вязов.
Петрович ответил:
- Да как тебе сказать. В штат он уже зачислен и сегодня должен выйти на работу, но на оперативке почему-то отсутствует. Таким образом, формально Вязов есть, а фактически его пока нет.
Наш начальник сделал паузу, выслушивая пояснения дежурного, при этом явственно меняясь в лице, после чего растерянно произнес:
- Да ты что?! Не может быть?! Ерунда какя-то. Скажи мне телефон их дежурки. Я сам позвоню и все выясню.
Положив трубку, Петрович пожал плечами и сказал:
- Ничего не понимаю. В нашу дежурку позвонили из Калининского РОВД, интересовались, работает ли у нас Вязов? Говорят, они задержали его вместе с группой пацанов, укравших медный кабель со стройки. Якобы он является главарем этой группы и оказал сопротивление сотрудникам милиции, а одного из них даже чуть не зарезал ножом.
- Глупость какая! - возмутился я. - Владимир Петрович, дайте машину. Я быстренько сгоняю в Калининский и на месте все выясню.
- Подожди, попробуем выяснить по телефону, - сказал Петрович и снова снял трубку.
Он позвонил в дежурную часть Калининского РОВД, но там его переадресовали к начальнику КМ и сказали, что Вязов находится у него. Петрович набрал другой номер.
- Здравия желаю, Павел Максимович. Начальник ОБЭП соседнего РОВД беспокоит. Говорят, у вас находится наш сотрудник Вязов. Можно узнать, что с ним случилось?
Мы с напряженным вниманием следили за их разговором. Слов начальника КМ мы не слышали, поэтому приходилось только довольствоваться репликами нашего шефа. Однако, понять по ним что-либо представлялось проблематичным.
- Да. Нет. Ясно. Ничего себе! Да. Конечно. Хорошо, Павел Максимович. Сейчас-то он что делает? Кофе с лимоном пьет и рапорт пишет? Ясно. Ладно, как закончит, пусть едет сюда. Нам тоже надо \"палки\" делать.
Петрович опустил трубку на рычаг, ухмыльнулся и, понимая, что мы сгораем любопытства, в своей манере выдержал паузу, прежде чем посвятить нас в курс дела.
- Ну, Вязов, ну чудо! - начал он. - Не успел приступить к работе у нас, как уже сделал \"палку\" соседям. Представляете, по пути на службу задержал банду пацанов, своровавших кабель со стройки. Они на него с ножами кинулись, он их утихомирил, ножи отобрал и доставил в Калининский. Возле райотдела его два сержанта из ППС остановили. А у Вязова при себе никаких документов нет. Ну, пэпээсники решили все оформить, будто бы они эту группу задержали. Виталий возмутился. Слово за слово, они на него пистолет наставили, а он на них - нож. Начальник КМ, Павел Максимович, сказал, что, появись он в дежурке на несколько минут позже, те вполне бы могли друг дружку поубивать. В общем, он извинился за сотрудников своего райотдела и пообещал дать информацию в сводку, что воров задержал именно Вязов.
Недоразумения на этом не закончились. Наш дежурный после первого звонка из Калининского быстренько подсуетился и официально доложил о происшествии начальнику РОВД, а неофициально паре-тройке коллег. В результате половина райотдела вскоре была в курсе того, что Вязов организовал банду, промышлявшую кражами цветных металлов и был задержан пэпээсниками на месте преступления. При этом оказал ожесточенное сопротивление и пару милиционеров порезал. Все, кто узнал об этом, кляли Виталия на все лады, называли его подлым оборотнем в погонах, другими нехорошими словами и говорили, что он опозорил честь мундира и наш славный райотдел.
После оперативки Петрович официально поставил в известность об обстоятельствах происшествия с Вязовым начальника нашей криминальной милиции и неофициально сообщил о том, как отличился его сотрудник в свой первый рабочий день паре-тройке руководителей подразделений. В результате, вскоре вторая половина нашего РОВД знала, как Виталий героически задержал в одиночку злобную банду расхитителей цветных металлов и доставил ее в Калининский РОВД, где два милиционера решили присвоить плоды его победы и при этом даже применили по нему табельное оружие.
Прошло еще немного времени и обе половины нашего райотдела стали обмениваться ставшими им известными диаметрально противоположными историями. В результате возникла масса горячих споров, в ходе которых стороны обвиняли друг друга в некомпетентности и обменивались насмешками.
В общем, к приезду Виталия из Калининского РОВД, страсти в отношении его персоны разгорелись нешуточные, да еще и факт возвращения Вязова на службу вызвал большой ажиотаж. Когда он проходил по коридорам, люди указывали в его сторону пальцами, перемигивались и перешептывались. Впрочем, сам Виталий со слоновьим спокойствием воспринимал свою популярность, а скорей всего попросту не заметил ее.
Я был на месте, когда он приехал и зашел в кабинет, поэтому, после обмена приветствиями, не удержался и попросил:
- Расскажи, что с тобой утром приключилось?
- Да, ерунда. Ничего особенного, - отмахнулся он. - Петрович у себя? Надо ему доложиться, что прибыл и приступил к исполнению служебных обязанностей.
- Был у себя, - кивнул я. - Зайди.
Отсутствовал Вязов довольно долго.
- Ну, как прошла встреча с начальством? - поинтересовался я.
- На высшем уровне!- усмехнулся он. - Сначала я получил первый на новом месте нагоняй за проявленную утром инициативу. Потом рассказал свою одиссею по заграницам. Затем состоялся небольшой разговор по душам. Ну и в завершение получил напутствие отрабатывать ударным трудом оказанное мне доверие.
Начать отработку оказанного руководством доверия в этот день у Виталия не получилось. Наш кабинет вскоре стал местом настоящего паломничества. Постоянно кто-нибудь из коллег заходил поприветствовать Вязова и поздравить его с возвращением. Большинство из визитеров считали своим долгом немного посидеть, поговорить, выкурить сигаретку. В результате очень скоро в кабинете образовался густой смог, а Виталий устал отшучиваться относительно своего утреннего приключения и причин, побудивших его снова встать под знамена доблестной российской милиции. Но эти незначительные неудобства выглядели пустяками на фоне теплого приема, оказанного Вязову ребятами. Он в полной мере смог ощутить, что ему здесь рады, что его помнят и ценят. Однако коллектив настойчиво давал понять своему блудному товарищу, что тому следует проставиться по случаю возвращения. А когда известный \"прикольщик\" Паша Бородянский вместо дежурного розыгрыша неожиданно сказал чистую правду о причитающихся Вязову деньгах, несоблюдение традиции вливания в коллектив стало бы со стороны Виталия просто кощунством.
Знаменитая горбачевская перестройка, столь радостно одобренная всем миром, на практике для российских милиционеров означала, что работы им значительно прибавилось, а зарплата убавилась. Причем, выплата последней превратилась в настоящую лотерею. Дело в том, что, так называемое, денежное довольствие сотрудникам органов внутренних дел перестали выдавать полностью и в срок. Никто не знал, когда и в каком объеме оно поступит в кассу. В связи с тем, что предыдущая зарплата разлеталась со скоростью, выпущенной на волю стаи птиц, следующей ждали, как манны небесной. И все постоянно гадали когда ее будут давать, полностью или нет? Разгадку искали в газетных гороскопах, в кофейной гуще и снах, но самым надежным источником информации относительно денежного довольствия у нас в отделении считался Бородянский. Он регулярно флиртовал с девочками из бухгалтерии, поэтому получал информацию, если не из первых рук, то близко к ним. Паше беззастенчиво злоупотреблял своей репутацией знатока. Для его извращенной фантазии по части всевозможных розыгрышей открывалось богатейшее поле деятельности. Уже не один год все наше отделение с регулярностью поражений российских сборных на спортивных аренах попадалось на шутки Бородянского, связанные с выплатой денег.
Он мог с выпученными глазами пробежаться по кабинетам и оповестить, что секретарша сейчас будет выдавать пайковые за прошлый месяц, нужно идти занимать очередь. Или мог тихонечко шепнуть кому-нибудь персонально, что ему одному выписали санаторно-курортные за прошлый год, и нужно их получить, не вызывая зависти и раздражения остальных. Как правило, результат его сообщений был один: сначала сотрудники вприпрыжку бежали за деньгами, а потом, узнав, что их нет и не придвидится, понуро возвращались и долго материли смеющегося Пашку. Но те немногочисленные исключения из правила, когда Бородянский действительно давал верную информацию, поддерживали его репутацию сведущего человека и заставляли всех остальных попадаться на удочку вновь и вновь.
В этот день Пашка, поздравив Вязова с возвращением в органы, сообщил будто бы у него на депоненте лежат пайковые за прошлый год и он может хоть сейчас получить их в кассе. Виталий, отлично помня такие приколы, скептически усмехнулся и посоветовал Бородянскому сменить репертуар. Пашка в своем стиле начал надувать щеки, выпучивать глаза и бить себя в грудь, доказывая, что на сей раз он говорит только правду и ничего кроме правды. Несколько ребят, находившихся у нас в кабинете, с любопытством уставились на Вязова, ожидая его реакции. Положение у Виталия было дурацкое. Примерно, как в цирке, когда клоуны вытаскивают тебя на арену и начинают выставлять на посмешище. Что бы ты не сделал, над тобой все равно будет ржать весь зал. Но Вязов красиво сумел выйти из щекотливой ситуации. Он жестом остановил поток красноречия Бородянского и произнес:
- Павел, ты меня знаешь, я тебя знаю, чтобы у нас не возникло потом взаимных обид и претензий, договоримся на берегу. Если я получаю сегодня деньги с депонента, то все вместе пропиваем их. Если окажется, что это шутка и денег мне не выдадут, то я покупаю только выпивку, а закуска за твой счет.
Все присутствующие перевели свои взоры на Бородянского. Никто не сомневался, что тот угодил в вырытую им самим яму-ловушку, и было очень интересно, как он станет из нее выбираться. Не моргнув глазом, Бородянский заявил:
- Договорились!
Достигнутое соглашение было встречено всеобщим шумным одобрением. Но теперь, когда определились за чей счет будет банкет, оставалось еще получить санкцию на его проведение у начальника.
У Петровича с чувством юмора было все в порядке. Он и сам неоднократно попадался на пашкины шутки, поэтому с энтузиазмом воспринял известие, что тот сам может угореть при попытке разыграть Вязова. По такому случаю согласился на пьянку во вверенном подразделении и даже отменил вечернюю оперативку.
Таким образом, возвращение Вязова прошло по всем правилам. Если кадровые назначения, происходящие в верхах, получают законную силу лишь после утверждения Думой и Советом Федераций, то в низах - после процедуры обмытия. Мы постарались, чтобы ритуал был соблюден и по имеющемуся поводу крепко выпили и закусили. Решением общего собрания коллектива Вязова приняли в свои ряды, а Бородянского реабилитировали за все его розыгрыши. На сей раз его правдивая информация пришлась весьма кстати.
В общем, посидели душевно. Пошутили, посмеялись, сняли стресс и вывели радиацию из организма. Отдельные несознательные личности требовали продолжения банкета, но Петрович, памятуя о своем начальственном положении, пресек все поползновения на сей счет и строго-настрого предупредил, что все должны быть на завтрашней утренней оперативке. Таким авторитаризмом он малость подпортил окончание вечеринки, но зато компенсировал это организацией автотранспорта, который доставил каждого в лоно семьи еще до полуночи.
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
На утренней оперативке Петрович обвел взглядом наши опухшие хмурые физиономии и поинтересовался:
- Как головки? Болят?
- Вы которые головки имеете в виду, Владимир Петрович? - спросил Бородянский.
Пошлые шутки неизменно пользуются в ментовке успехом, и на лицах оперов появились слабые улыбки. Медики говорят, что когда люди улыбаются, у них в организме вырабатываются эндорфины, которые способствуют хорошему настроению на гормональном уровне. Однако по кислому виду ребят было заметно, что для поднятия настроения им нужны не эндорфины, а по бутылочке пивка или чего покрепче. Похоже, начальник тоже маялся с похмелья, но поскольку его первейшей необходимостью оставалось недопущение послаблений для личного состава, то завел свою привычную пластинку:
- Все, шутки в сторону, принимаемся за работу. Напоминаю, что времени у нас на раскачку нет. Результаты хуже некуда, отделение плетется в хвосте. Такое положение вещей не устраивает ни руководство управления, ни руководство райотдела, ни меня. Поэтому я вам ответственно заявляю, что никакого разгильдяйства в отделении не потерплю. Работать будем день и ночь без выходных, пока не выправим положение и не выйдем хотя бы на уровень прошлого года. Если это кого-то не устраивает, я никого не держу. Пишите рапорт и ищите счастье в других подразделениях или на гражданке. А в нашей службе нужно работать, работать и еще раз работать.
Все это мы выслушивали от начальника по нескольку раз за неделю, поэтому скучающе кивали в так рулад его голоса. Но тут Петрович сменил пластинку и неожиданно заговорил мягко и проникновенно:
- Парни, я вас прошу, поднатужьтесь. Поскребите по сусекам, поищите у кого чего есть перспективного. Я понимаю, что вы устали. Да только, парни, есть такое слово - \"надо\". Ну, очень надо! Навалимся всем миром, ликвидируем отставание и передохнем.
Ежели к нам с душой, то мы завсегда. Ребята мигом перестали мечтать о пиве и принялись заверять начальника, что костьми лягут, но показатели отделения выправят.
- Вот и славно, - улыбнулся Петрович. - Тогда на работу! Идите дерзайте, пока у вас рабочий настрой не закончился.
Шеф нашел психологически верный подход к личному составу. Вместо ежедневного взнуздания, возвал к сознательности. Прием удался. Опера под скрип стульев поднимались и направлялись к выходу с настроем оправдать оказанное доверие. Но сюрпризы Петровича на сегодня не закончились. Он, подобно папаше Мюллеру, задержал нас с Вязовым уже в дверях и попросил остаться.
Когда мы вернулись и уселись возле его стола, начальник пояснил, что ему намедни пришла в голову некая мысль, которую он хотел бы с нами обсудить. После чего начал рассказывать. Начал издалека:
- В то время, как у нас в стране в результате августовского финансового кризиса произошли необратимые негативные процессы в экономике, углубившиеся обострением криминогенной обстановки в обществе, Министр внутренних дел в своем недавнем выступлении по телевидению обозначил перед службой БЭП три стратегических направления деятельности. Это борьба с коррупцией, с незаконным оборотом алкогольной продукции и с преступлениями экономической направленности в портах. Морей и судоходных рек у нас нет, значит нам проще. Остаются только два направления. По взяткам у нас показатели превышают уровень прошлого года, поэтому борьба с коррупцией обстоит более или менее нормально. А вот с пресечением незаконного оборота алкогольной продукцией - завал. С момента выхода в свет Указа Президента РФ N 1199 за эту линию регулярно спрашивают на всех уровнях и столь же регулярно нас ругают. Так дальше продолжаться не может. Нужно менять организацию работы. И вот, что я надумал. В прошлом вы неплохо работали в паре. Полагаю, если вы вдвоем навалитесь на борьбу с паленой водкой у нас в районе, сумеете поправить положение. Ваш тандем идеально подходит для этой работы. У тебя, Виталий, хорошая хватка - никогда не отпустишь того, в кого вцепился. Хоть в Голландии достанешь и посадишь, как Джавдета. А у Игоря есть склонности к аналитической работе. Придется писать много бумаг, они и пригодятся.
- Владимир Петрович, у меня своя линия есть, материалы, наработки. Как же с этим быть? - спросил я.
- У нас все линии важные, Игорь, однако борьба с поддельными спиртными напитками - архиважная! Президент, понимаешь, министр ждут от нас решительных эффективных действий по наведению порядка в сфере оборота алкогольной продукции. Всю Рассею уже, понимаешь, самопалом залили! Нужно в кратчайшее время жуликам, производящим кустарное пойло, кислород перекрыть и сделать так, чтобы \"водочные\" деньги поступали не в их карман, а в бюджет, чтобы дети получали вовремя пособия, а старики - пенсию! Это ваша прямая, святая обязанность! Все ясно?
После такого патетического заявления, нам с Вязовым оставалось только вздохнуть и отправиться исполнять новую святую обязанность.
Мы вернулись к себе в кабинет, сели и закурили.
- Ну, с чего начнем? - поинтересовался Вязов.
- С завтрашнего утра, - хмуро отозвался я. - У меня по своей линии куча материалов накопилась, по всем сроки, по всем работать нужно. Попытаюсь закончить сегодня самые горящие.
- Помочь? - спросил Виталий.
- Не надо. Ты лучше принимайся за новую задачу. Раз Петрович поручил нам борьбу с бутлегерами, значит, будет за нее спрашивать. Причем, каждый день и не по разу. Когда Президентский Указ N 1199 вышел, у нас, как положено, создали штаб, рабочую группу, закрепили ответственных за этим направлением в каждом подразделении. Сначала все рьяно взялись за борьбу с \"паленкой\", но сейчас энтузиазм поутих. Мне кажется, имеет смысл начать с организации взаимодействия. Посмотреть какие в других службах есть наработки, информация.
Виталий ушел налаживать взаимодействие, а я достал из сейфа стопку материалов, разложил их, словно билеты на экзаменах, и принялся гадать за какой браться первым. От трудностей выбора меня избавил неожиданный визитер. В кабинет зашел молодой короткостриженный парень и хмуро спросил:
- Ты - Вязов?
Я видел гостя первый раз в жизни, но по типичной для грубой ментовской системы фамильярности сразу сообразил, что передо мной коллега, только, вероятно, из другой службы. И поинтересовался:
- С уголовки?
- Точно, - кивнул парень.
Не обратив никакого внимания на мои дедуктивные способности, он уселся на стул и произнес:
- Серега.
Я пожал протянутую руку и тоже представился:
- Игорь. Только я не Вязов. Вязов вышел. Скоро должен подойти.
- Ну, вышел и вышел. Мне, в принципе, без разницы кому информацию слить. Мое дело ее передать, а там уж вы, что хотите с ней делайте. Игорь, ты в курсах, что Вязов вчера пацанов с медным кабелем повязал и к нам в Калининский сдал?
- В курсах, - кивнул я.
- Короче, пацаны уже на 9 эпизодов раскололись. Оказывается, они уже полгода у нас в районе \"цветником\" промышляли. Провода тырили, катушки с лифтовых шахт.... И что интересно, сдавали все это добро в один и тот же приемный пункт. Мы сегодня по утряни в этот пункт нагрянули, прошерстили его и обнаружили в нем кучу каких-то алюминиевых колес. У нас в отделе парень один работает, он в армии в танковых войсках служил. Так вот, он сказал, что это не колеса, а катки для танков, и делают их на Машзаводе, который находится на вашей территории. Будете заниматься?
- Будем! - решительно заявил я.
Потом, уточнив детали и проводив гостя, отправился к Петровичу.
К возвращению Вязова подготовительная работа была мною завершена. Получено разрешение начальника взять на два часа служебную машину, собраны в папку бумага и авторучка.
- Ну, как успехи? - спросил я Виталия, имея в виду результаты его путешествия по кабинетам и службам.
- А, - пренебрежительно махнул рукой он. - Знаешь, как в застойное время было? Все на словах против войны, а взносы в Фонд Мира никто платить не хочет.
- Ясно, - кивнул я. - Зато у меня хорошие новости. Поговорка: \"долг платежом красен\" оправдывает себя. Только что сюда приезжал парень из Калининского ОУР, который дал ценную наводку по нашему Машзаводу. Ты вчера помог соседям, изловил и приволок им пацанов с ворованным кабелем, а сегодня они поделились интересной информацией.
Виталий улыбнулся и произнес:
- Я всегда говорил, что нужно делать добро людям, оно возвращается с торицей.
- Эх, хорошо бы все так думали, - вздохнул я. - Ладно, машина ждет у подъезда. Заедем сначала в пункт по приему цветных металлов, а потом на Машзавод. По пути все расскажу подробно.
- Послушай, Игорь, боюсь, что на Машзаводе я не смогу тебе помочь. Меня туда попросту не пустят. Я же еще удостоверение не получил.
И тут я сообразил, что меня тоже не пустят. На заводе понадобится не только удостоверение, но и вторая форма допуска. Пришлось по быстрому внести коррективы в план действий. Поехали мы не вдвоем, а втроем. Взяли еще Витьку Кузнецова, у которого есть соответствующий допуск, и изменили маршрут. Сначала заехали в Управление, чтобы Вязов получил то главное, что отличает мента от обычного человека - ксиву.
Ребята из ОУР соседнего РОВД в ходе своего визита в пункт по приему цветных металлов нагнали страха на приемщика и опечатали склад. Мы тоже внесли свою лепту: вскрыли склад, измяли для образца один каток, добавили жути приемщику и забрали его с собой. Сидя на заднем сидении автомашины между мной и Виталием, он заметно трепетал, переваривая наши предсказания, что дальнейшая судьба его сложится незавидно. Действительно, кто же не вздрогнет, когда узнает, что своими действиями нанес непоправимый ущерб бронетанковым войскам и подорвал обороноспособность страны. Желая хоть немного искупить вину, приемщик беспрекословно согласился опознать мужика, который по дешевке сдал ему алюминиевые танковые катки.
Лучшим пропуском на завод оказался, прихваченный нами с собой для образца, каток. Правда, даже не смотря на то, что он был алюминиевый, а не чугунный, таскать его с собой не доставляло большого удовольствия. А пришлось. Сначала к начальнику охраны, потом к начальнику спецотдела, затем к одному из заместителей директора. И везде объяснять, каким образом он у нас оказался. После прохождения каждого кабинета наша делегация увеличивалась. В результате, когда все формальности были завершены, в цех мы направились весьма большой и представительной компанией. Вязов, который очень не любил ходить строем или толпой, тихонько откололся от коллектива и отправился наводить мосты с девушками в бухгалтерии.
Укрывшись от пыли и грохота производства в кабинете начальника цеха, мы расположились на стульях, и Кузнецов в очередной раз начал объяснять для хозяина помещения цель нашего визита. Он рассказал, что в одном из приемных пунктов нами обнаружена большая партия алюминиевых танковых катков и, что у нас имеются подозрения о причастности к их хищению с Машзавода кого-либо из сотрудников предприятия. Далее Витя предложил начальнику цеха, чтобы тот провел нас по производственным помещениям и показал своих рабочих для опознания их на причастность к краже.
Я почувствовал, что кто-то сзади тычет мне в спину. Обернулся и встретился глазами с приемщиком. Он тихо шепнул:
- Это тот самый мужик!
- Какой мужик? - не врубился я.
- Который мне катки привез.
- Где?!
Когда до меня дошло о ком идет речь, я чуть не свалился со стула. Катки сдал в приемный пункт не кто иной, как начальник цеха! Пришлось второй раз за день по ходу пьесы вносить коррективы в план действий. Чтобы не оставлять опознающего и опознаваемого наедине, я предложил прогуляться по цеху коллегиально, дабы в интересах следствия на месте ознакомиться с технологическим процессом и условиями хранения материальных ценностей. Присутствующие не возражали. Мы, словно важная ответственная комиссия, прошествовали по цеху, придирчиво вглядываясь в чумазые лица работяг и внимательно осматривая поддоны с только что изготовленными катками. Наш свидетель, которому первоначально отводилась главная роль в данной экскурсии, скромно плелся в хвосте процессии, а я изводил начальника цеха дурацкими вопросами: \"А, это у вас кран, да?\", \"А, это станки такие?\", \"А, это что за штуковина?\". Представители завода, вероятно, приняли меня за полного идиота, но поскольку в народе ходят слухи, что в милиции все такие, тактично не вмешивались в мои действия. Кузнецов тоже помалкивал и делал вид, что все происходящее его не касается.
Постепенно мы дошли до выхода на улицу и тут я, обращаясь к начальнику цеха, сообщил:
- Вы знаете у нас уже есть подозреваемый в совершении данного преступления. Придется вам проехать с нами, чтобы помочь в установлении его личности и для выяснения обстоятельств хищения им катков с территории Машзавода.
Начальник цеха попытался было сослаться на большую загруженность по работе, но я настойчиво увлек его за локоток на свежий воздух и пообещал, что его миссия займет совсем немного времени.
По приезду в райотдел я предложил начальнику цеха обождать в кабинете, после чего попросил Кузнецова найти людей для процедуры опознания. Витя пожал плечами и отправился выполнять мою просьбу, а я присоединился к нашему гостю.
- Ну, и где же ваш подозреваемый? - встретил вопросом мое появление в кабинете начальник цеха.
Я подвел его к зеркалу на стене и, ткнув пальцем в амальгаму, заявил:
- Вот, перед вами! Узнаете?
- Что за шутки?! - возмутился он.
- Это не шутки, Илья Григорьевич. Это суровая сермяжная правда. Похититель танковых катков не кто иной, как вы!
Начальник цеха принялся возмущаться и обещать пожаловаться на ментовский произвол во все инстанции. Пока он сотрясал воздух громкими заявлениями, Кузнецов нашел двух подходящих по возрасту мужчин на опознание и понятых. После чего мы с ним по всем правилам, как положено, провели эту процедуру. Приемщик не подвел и, уверенно указав рукой на начальника цеха, сообщил, что данный гражданин сдал ему в приемный пункт алюминиевые катки. Илья Григорьевич еще громче заверещал на счет провокации, Декларации прав человека и снова обещал жаловаться во все инстанции. В протокол всю эту белиберду мы, конечно, вносить не стали и, подписав его у лиц, участвовавших в опознании, отпустили их. Естественно, за исключением начальника цеха.
Илья Григорьевич твердо стоял на своем. И нашего свидетеля, указавшего на него, как на преступника, в расчет принимать не хотел. Мы с Кузнецовым убеждали покаяться его и так и эдак, но он был из породы людей, не желающих слушать чужих благих советов.
- Ох, не хотите вы по-хорошему, Илья Григорьевич, - вздохнул я. Придется передать вас Вязову.
- Это кто такой? - насторожился начальник цеха.
- Один наш сотрудник. Настоящий зверь, кстати, когда дело касается военной техники. Он до того, как перейти на службы в милицию, был армейским офицером, командиром взвода средних танков. Его в Чечне контузило, с тех пор у него начались провалы в памяти, сопровождаемые буйными действиями. Армейское начальство по такому случаю решило от него избавиться. И не смогло найти лучшего повода, чем предложить ему выплатить деньги за танк, который 31 декабря 1994 года у него в Грозном сожгли. Он уволился и обозлился на весь мир. Если узнает, что вы в мирное время запчасти от военной техники разбазариваете, тогда, как его за машину, потерянную в бою, заставляли платить, так разлютуется, что ни приведи Господь! А главное, ему все с рук сходит. Контуженный, что с него возьмешь?
Виталий был легок на помине и, приехав с завода, появился в проеме двери.
- А вот и Вязов, - обреченно развел руками я.
Начальник цеха испуганно обернулся, но тут же облегченно выдохнул и произнес:
- Шутите? Какой же это танкист?! Двухметровых танкистов не бывает.
- Ну, положим, действительно не танкист, а десантник. Но контуженный - точно! - проронил я и подмигнул другу.
Виталий мгновенно оценил обстановку и понял, что я от него жду. Едва я закончил фразу, как он на самом деле повел себя, словно контуженный. Вместо \"здравствуйте\", Вязов с порога запустил через всю комнату свою папку. Как снаряд, она шлепнулась посредине составленных вместе столов, отчего подставки под календари и письменные приборы полетели в разные стороны. Нервно дергая головой и заикаясь, он громко спросил:
- К-кому сидим? П-почему молчим? Б-будем г-говорить или н-нет?!
Я опасливо поднялся и отошел в сторону. Виталий тут же плюхнулся на мое место. Достал из папки несколько пропусков на выезд автомашин с Машзавода, бросил их на стол перед Ильей Григорьевичем и грозно объявил:
- М-мы все з-знаем! Ш-шофффер уже раскололся! И ты колись, гад!
Бах! Раздался оглушительный удар вязовского кулака о столешницу, отчего задержанный, Витька и я вздрогнули. Илья Григорьевич был не робкого десятка мужик. Чтобы руководить суровыми работягами на заводе нужна сила воли. Но когда перед тобой натуральный псих, от которого неизвестно чего ждать, душа невольно уходит в пятки. В общем, Илья Григорьевич решил, что жизнь дороже свободы и чистосердечно повинился.
Увы, заработная плата на оборонных заводах уже давно оставляет желать лучшего. Директора имеют возможность поправить свое материальное положение за счет арендаторов и фирм-посредников, которые словно рыбы-прилипалы норовят присосаться к промышленным предприятиям, а руководителям среднего звена, не допущенным к кормушке, для получения левых доходов остается только путь банального воровства. Впрочем, в этом плане у них есть значительное преимущество перед рядовыми рабочими - служебное положение, которое позволяет утащить больше.
Илья Григорьевич в своей операции данный козырь использовал. Вкратце механизм осуществленного им хищения был таков: выписав накладную на отпуск в другой цех роликов, он дал указание загрузить и катки и ролики. Ролики действительно сдал, а катки, договорившись с водителем, отвез в приемный пункт. В протоколе, который писал Кузнецов, как наиболее сведущий в промышленности опер, описание этой операции заняло более трех страниц. Когда все точки над \"и\" были расставлены, Илья Григорьевич убедился, что расставлены правильно и подписал каждую страницу в отдельности, Вязов, перестав заикаться, нормальным человеческим голосом сказал Кузнецову:
- Вить, сгоняй на Машзавод. Допроси водилу, который в приемный пункт ездил.
Начальник цеха растерянно посмотрел на пропуска на выпуск автотранспорта с предприятия, все еще валявшиеся перед ним на столе, и с горечью произнес:
- Значит, обманули. Оказывается водитель вам ничего не рассказывал.
Вязов усмехнулся:
- Не расстраивайтесь, Илья Григорьевич, все равно никуда бы вы от нас не делись. И водителя бы мы нашли и вас уговорили покаяться. Просто так получилось быстрее и проще. Себе и вам сэкономили время, и нервы.
Уголовное дело по факту хищения танковых катков с Машзавода записали в актив Кузнецову, но Петрович на оперативке отметил наше активное участие в раскрытии преступления и похвалил. А Витька потом в неофициальной обстановке сказал, что с нами работать интересно, но он больше не станет, поскольку все время, пока мы занимались начальником цеха, он чувствовал себя круглым дураком. Кузнецов пришел к нам в отделение менее года назад и предыдущую эпопею Вязова здесь не застал, поэтому нестандартный стиль работы Виталия его малость шокировал.
- Ничего, Витек, - похлопал я его по плечу.- Потрудишься с наше в ментовке, тоже научишься играть роль контуженых идиотов. Такого блеска, как Вязов, конечно, не достигнешь, тут талант нужен, но, если будут сажать, сумеешь под дебила закосить.
- Спасибо, утешил, - кивнул он.
КОНСЕНСУС С ПРОФЕССОРОМ
Потрудившись в интересах отделения, в своей работе мы с Вязовым вновь оказались у исходной точки. Необходимость браться за выполнение задания Петровича и Указа Президента N 1199 висела над нами, подобно аварийному потолку.
- Надеяться не на кого! - решительно заявил Виталий. - Нужно все делать самим. От и до. Прежде всего, я думаю, нужно начать с подбора источников. Без хорошей информации ничего путного не получится.
- Эх, Миху бы сюда, - вздохнул я.
- Да, тот без мыла мог куда угодно внедриться, - тоже вздохнул Виталий.