– Инга! – окликнули ее.

Она держала в обеих руках огромные пакеты с покупками, да еще Дуняша крепко вцепилась в ее запястье. Более дурацкой ситуации нельзя было себе представить.

Парни окружили их, встав вплотную, чтобы не мешать прохожим.

– Вас хочет видеть Юрий Анатольевич.

– Прямо сейчас? Дайте мне хотя бы отвести девочку домой. Тут совсем рядом.

– Садитесь в машину!

Это было сказано жестким, не терпящим возражений голосом, и Аида решила уступить. Она вдруг поняла, что прижавшаяся к ней девочка, которую еще вчера она не признавала своей сестрой, сегодня ей не безразлична. Теперь она видела в Дуняше частичку старой Аиды и потому готова была стоять за нее насмерть.

Парни держались с достоинством – молча усадили их в автомобиль и уложили покупки в багажник. Дуняша тоже вела себя молодцом. Ни о чем не спрашивала, не хныкала, а смотрела на происходящее глазами взрослого человека.

Первой нарушила молчание Аида, когда на Невском «шевроле» свернул не в сторону Фонтанки, а к площади Восстания.

– А куда вы нас везете?

– Господин Нечаев ждет вас в загородном доме, – коротко ответили ей.

По спине пробежал холодок. В загородном доме Нечаева ее уже один раз расстреляли. Приговорили, не выслушав речь защитника. Не дали даже выйти из машины. Игра, в которую она играет, не предполагает скидок. И никто не будет брать в расчет маленькую девочку, ее обновки, ее мягкие игрушки. Какое им дело до всего этого? Они все трясутся лишь за собственные задницы и за собственных детей, за их обновки, за их мягкие игрушки.

Девушка ничем не выказала своих дурных предчувствий и принялась показывать Дуняше достопримечательности Санкт-Петербурга. А когда достопримечательности кончились и начались серые жилые кварталы окраин, сестренка неожиданно призналась:

– Папа привез меня сюда, чтобы оставить насовсем…

– А как же твоя мама?

– Мама давно уже не живет с нами. Она ушла вместе с Ромкой к Ромкиному папе.

– Вот как! – Аида вдруг рассмеялась зловещим смехом, и парни с тревогой посмотрели на девушку.

– Папа сказал, что ты богатая и мне будет у тебя хорошо, – продолжала Дуняша. – И он хотел, чтобы мы подружились. А я думала, ты злая-презлая и дружить со мной не захочешь.

– Ты зря так думала, – обняла девочку Аида. – Вот мы и дружим, правда?

Вскоре Дуняша задремала, положив ей голову на колени.

Дом Нечаева Аида узнала издалека, хотя вокруг возвышались не менее броские строения. Нечаевский особняк сохранил первозданный вид, и внешняя запущенность только украшала его.

Перед ними открылись ворота, и «шевроле» въехал на территорию дачи.

Нотариус стоял на крыльце с женой, и это обстоятельство порадовало Аиду Она взяла спящую девочку на руки, и Соня выбежала ей навстречу – Я позабочусь о вашей девочке, Инга. – Она протянула руки к ребенку Аида почувствовала, как пальцы Сони втискивают ей в ладонь клочок бумаги. Она зажала его в кулаке и передала сестренку жене нотариуса.

Дуняша тут же открыла глаза и капризно пролепетала:

– Я хочу с тобой…

– Поспи немного, а я поговорю с дядей.

«Дядя» был настроен вполне дружелюбно, он улыбался и старался не выдавать своего страха, но Аида чувствовала, что нотариус ее боится. Шоу в «Амбассадоре» не прошло для него даром.

– Где у вас туалет? – вместо приветствия спросила она.

– Где ваш акцент, дорогая Инга? – в свою очередь удивился он.

– Без акцента вы меня не пустите пописать? Или боитесь, что убегу?

Надеюсь, ваши охранники не будут меня сопровождать?

В туалете она первым делом прочитала записку от Софьи: «Если вас спросят о Марке, скажите, что вы его любовница». Аида порвала бумажку на мелкие клочки и утопила их в унитазе.

С одной стороны как-то обнадеживало то обстоятельство, что в этом зверином логове у нее теперь есть союзница, с другой – настораживало, что Марк до такой степени откровенен с женой нотариуса.

Разговор с Нечаевым состоялся тет-а-тет. Отсутствие Борзого вселяло в нее уверенность, отсутствие Гедиминаса – тревогу. Она не забыла, как Нечаев жаловался ей на своего литовского коллегу. Она даже заработала на их недружелюбных отношениях, о чем нотариус так ни разу и не вспомнил. Видно, десять тысяч для него не деньги, а отношения с литовцем так и не улучшились.

– Надеюсь, вы не очень обиделись на моих ребят? Они обошлись с вами вежливо? – Они не дали мне отвести домой сестру, и это я рассматриваю как угрозу с вашей стороны.

– Напрасно, дорогая Инга. Я вовсе не собирался вам угрожать. Наоборот, все предпринято в Целях вашей безопасности. Не смейтесь! Так оно и есть! У меня появилась информация, что сегодня в город приехали люди Борзого, и именно по вашу душу.

– Что это вы так заботитесь обо мне? Могли бы просто предупредить по телефону, если моя судьба вам не безразлична.

– О, милая моя! С недавних пор вы у нас на первых ролях! Хотите верьте, хотите нет, но от вашей судьбы, как вы изволили выразиться, теперь зависит и моя судьба. Вы, сами того не сознавая, замешаны в высокую политику. Борзому выгодно поссорить меня с Гедиминасом, и поэтому он жаждет вашей смерти. И не где-нибудь, а в Петербурге. Чтобы потом все свалить на меня. Поэтому отныне я буду вас беречь как зеницу ока.

– Почему вы, а не Гедиминас?

– Он далеко.

Нечаев не упомянул об ожидающемся визите Гедиминаса в Питер. Или ничего не знал об этом, или специально скрыл от нее.

– Вам придется немного пожить в этом доме.

– Сколько?

– Может, неделю, а может, две. Все будет зависеть от обстоятельств.

– Я не люблю зависеть от обстоятельств, я привыкла подчинять обстоятельства себе.

– Ну, милая моя, я насмотрелся на ваши художества!

– На мои? Я только оборонялась.

– Будем считать, что Дон поступил не умно, за что сам и поплатился в конце концов. Но вы все забываете, что в городе Петербурге, впрочем, как и в других городах России, еще существует милиция. И художества могут выйти боком.

Мне стоило большого труда уладить последствия вашего шоу в «Амбассадоре». Я уж не говорю о деньгах! Поэтому не будем подчинять себе обстоятельства, как вы изволили выразиться, а постараемся жить мирно и спокойно…

– В этом доме?

– Я же сказал недельку, от силы – две.

– Вы думаете, я смогу здесь жить спокойно? Здесь, где расстреляли мою подругу!

– Ах, вот вы о чем! – Нотариус достал из кармана брюк носовой платок и протер им вспотевшую лысину. – Инга, я должен принести вам свои соболезнования, но я тут совсем ни при чем. Вы прекрасно знаете, что в это время я находился в Испании. Здесь жил Борзой. Он и раньше приезжал ко мне в гости, а тут они решили пойти на мировую с Донатасом. Я не мог ему отказать. В общем, Донатас распорядился вашей жизнью. Это было одно из условий их договора. Если бы я знал, что они затеяли на моей даче! В смерти вашей подруги повинны только Дон и Борзой. Я бы никогда не принял в этом участия.

– Где трупы?

Нечаев поморщился, будто трупный запах ударил ему в нос.

– Трупы – это улика, дорогая Инга. И об этом никто не расскажет. Я понятия не имею, где их закопали. Надеюсь, не на моем участке. Хотя от Дона с Борзым можно ожидать любой подлости.

– Какая роль сейчас отводится Гедиминасу? – Незаметно для себя Аида увлеклась допросом.

– Большая роль. Вы ему здорово подсобили. Парню просто повезло. У них с Доном давняя вражда. А вы взяли и убрали Дона с его пути.

– Значит, он мне должен кругленькую сумму? – сообразила она. – Я не люблю убивать бесплатно.

– Если так рассуждать, то мы все вам должны, и Борзой в том числе. Не представляете, чего нам стоило сесть вчетвером за стол переговоров. Донатас был вредным мужиком. И очень жадным. Я долго уговаривал его пойти на этот договор.

– И что теперь?

– Да все то же самое. Снова вражда.

– У Гедиминаса оказался самый жирный кусок? – догадалась девушка. – И все благодаря моим стараниям? А вы хотите заставить его поделиться с вами, так?

И поэтому взяли меня в заложницы? На этой неделе вы снова сядете за стол переговоров. Уже втроем. И, наверное, не в «Амбассадоре». И там разыграете меня в вашей грязной игре. И если Гедиминас не согласится на ваши условия, меня закопают рядом с моей подругой.

– Я просто потрясен вашей фантазией! – Теперь он вытирал носовым платком не только лысину, но и лицо и шею, хотя в гостиной, где они сидели за рюмкой коньяка, вовсе не было душно. – Тяжело говорить, когда тебе не верят.

– Ничего больше не говорите. Я согласна подождать, но только держите меня в курсе ваших переговоров, черт возьми! Я не желаю оказаться в ловушке, какую устроил мне Донатас!

– Обещаю поставить вас в известность о любых изменениях в наших судьбах. – Он произнес это, скривив рот. – А теперь и мне позвольте задать вам вопрос. Давно ли вы знакомы с человеком по имени Марк Майринг?

– О, это вопрос сугубо личный!

– Разве? – Еще бы! Вы спрашиваете меня о моем любовнике, а ведь он человек женатый, и разглашение тайны нежелательно для нас обоих.

– Надо же! Как повезло этому Майрингу! – Это говорите мне вы? А я думала вы равнодушны к женскому полу! – Аида позволила себе расхохотаться. – А я думал, что вы равнодушны к мужскому, – не остался он в долгу. – Может, выпьем за однополую любовь? – кокетливо подмигнула она. – Не морочьте мне голову! Я вас конкретно спросил, давно ли вы знакомы с Майрингом?

– Недавно. Он когда-то учился в одном институте с моим братом. И мой брат всегда высоко ценил его как врача.

– Как врача? Да он всего лишь аптекарь.

– Фармацевт, – поправила Аида. – Так это бизнес. Вы ведь тоже бизнесмен, а не нотариус.

– И в какой же области он врач?

– Гинеколог.

– Умеют же некоторые устроиться! – протянул Нечаев. – А теперь ответьте, что нужно вашему любовнику, аптекарю-гинекологу, от моей супруги?

– Оп-ля! Я вам что, маг-прорицатель или машина для ответов на все вопросы? Спросите у своей супруги.

– Спрашивал. Она говорит, что не знает такого. А у меня имеется вот что. Думаю вам как любовнице Майринга будет любопытно взглянуть.

Он протянул ей фотоснимок, на котором был изображен дом на Фонтанке. На балконе стояли Марк и Софья. Оба курили. Сбоку высвечивалась дата и время.

Снимок сделан на прошлой неделе в тринадцать часов пятнадцать минут. Обеденный перерыв в нотариальной конторе.

– Их засняли с реки? – сообразила она.

– По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.

– Вы так говорите, будто не знаете фотографа.

– Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.

– А негатив?

– Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.

– Разумеется. Но не надо придавать этому такое значение. После гибели Дона я – безработная. Я А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…

– Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!

– Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, почему вас так заинтересовал этот снимок? И что вы хотите услышать от меня?

– От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.

– Я просто потрясена вашей фантазией! – передразнила его Аида. – Я одалживаю любовника другой женщине ради какой-то паршивой информации!

– Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.

– Не надо всех мерить одной мерой! – возмутилась девушка. – Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам.

Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова появится. Извините. – Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.

Нечаев с интересом наблюдал за ней, но слезы его несколько обескуражили. Слезы – это было слишком, перехлест.

– Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может доставить вам страдания. – Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.

Им с Дуняшей отвели спальню наверху. В их распоряжении находились также ванная, туалет, гостиная с камином, кухарка, два охранника и две немецкие овчарки. Нотариус с женой в тот же день уехали в город. Нечаев предупредительно запер несколько комнат, в том числе и ту, где находился телефон. Она служила ему кабинетом и располагалась на втором этаже, через два окна от Аидиной спальни. Попасть туда не было никакой возможности. На окне кабинета была решетка, а кроме того, собаки постоянно бродили по двору Овчарок звали Магда и Макс, и Аида решила в первую очередь найти с ними контакт. У нее всегда получалась дружба с собаками, но тут ситуация осложнялась тем, что Магда и Макс получили команду стеречь девушку. Именно девушку.

Конкретный объект. И они не подпускали ее близко. Зато сразу же полюбили девочку. Дуняша оказалась не из трусливых. Она целые дни напролет играла с собаками, и Магда ночью приходила под дверь спальни стеречь свою любимицу.

Дуняше нравилась жизнь в богатом доме, ее не напугала перемена обстановки. Она не поняла, что они находятся в заключении, и даже однажды поинтересовалась, не придет ли к ним в гости отец. Об отце она вспоминала изредка, но сразу начинала грустить.

Аида гадала, вернулся отец домой или сдал билет на поезд. Хоть он и собирался сбагрить дочку, но их внезапное исчезновение не могло не задеть его.

Возможно, он решил, что «цыганское отродье» похитило Дуняшу, чтобы приобщить к своей цыганской вольнице? Больше всего она переживала за Патимат и очень надеялась на Марка, что он свяжется с мачехой и как-то ее поддержит. Скорее всего, Майринг тоже не в курсе происходящих событий, потому что нотариус теперь установил строгий контроль за женой. И вряд ли «аптекарь», как окрестил его Нечаев, способен что-то исправить в создавшейся ситуации. А вот напортачить – сколько угодно. Нельзя же быть таким неосторожным! Подставился среди бела дня!

(Она всегда поражалась, как могут люди настолько расслабляться и терять контроль. Даже напиваясь в кабаке, она всегда контролировала обстановку. Она считала, что мир враждебен по отношению к людям и только ждет момента, чтобы застать человека врасплох. Так было, когда она ушла из антикварного, очарованная сухарницей в стиле «модерн», и ее тут же сцапали парни Борзого. И то же самое вышло в «Кошкином Доме». Они с Дуняшей ели мусс и мороженое и радовались жизни, а «враждебный мир» уже готовил. Беспомощность доводила до отчаяния. Собаки следили за ней пуще охранников. Она не могла бороться с собаками. Слишком любила этих тварей. В гостиной, в шкафу, Аида нашла несколько книг. Нотариус хотел пустить кому-то пыль в глаза. Подборка состояла сплошь из античных авторов. А между тем книги, изданные двадцать-тридцать лет назад, оказались совершенно нечитаными, так что ей приходилось расклеивать страницы, Ее увлек Еврипид. В характере Медеи она обнаружила много близких себе черт. Эта женщина пленила ее своей страстью, решительностью, смелостью. Правда, она считала себя не такой смелой и намного более холодной.

Время шло. Нотариус дважды навестил свою пленницу. Рассказывал какие-то несмешные анекдоты из жизни нотариальной конторы и просил потерпеть еще немного. О делах ни разу не обмолвился. Оба раза он приезжал один, без Софьи и ее подмывало спросить, с кем он оставил супругу, надежна ли охрана.

Кухарка, женщина в годах, строгая, не умеющая улыбаться, пожаловалась хозяину, что в последние дни недомогает, и ей хотелось бы обратиться к врачу. И что припасов достаточно, и «молодая особа» могла бы сама приготовить себе и девочке, Вместо того чтобы целыми днями валяться с книжкой на диване. Это немного обескуражило Юрия Анатольевича, но Аида успокоила его. Она действительно сама может приготовить пищу.

Старая грымза следила за каждым ее шагом. Одним тюремщиком будет меньше.

Он пожелал ей приятного отдыха, пообещал навестить через день и, посадив в машину кухарку, уехал.

Шел пятый день заключения. Она стояла у окна спальни и смотрела, как «шевроле» нотариуса выезжает за ворота. Этот визит внес корректировку в ее унылое время препровождение. Теперь она завладеет кухней. Что это даст? Пока ничего. Кухня находится прямо под кабинетом нотариуса. В ней имеется дверь, ведущая в кухаркину комнату, И которую та наверняка заперла. Опять же, пока & ничего. Трудно расшевелить дремлющий мозг. В этом старом гадюшнике она скоро вся покроется паутиной!

Старый гадюшник. Кухаркина комната. Что-то странное она заметила у него в кабинете.

Аида воспользовалась случаем и заглянула в кабинет, когда нотариус шелестел там какими-то бумагами.

– Не помешаю?

– Что вы! Что вы, дорогая Инга! О чем-то хотели спросить?

Она вошла и уселась в кресло. Телефон стоял прямо перед ним, на столе.

– Мне совсем нечего читать, – пожала она плечами, – в гостиной у вас только античная литература, а здесь полно книг.

Замок на двери кабинета изнутри открывался совсем просто, без помощи ключа. К сожалению, она мало что понимала в замках.

– А здесь, в основном, книги по юриспруденции. Это еще скучнее, чем Гомер. Хотя было и что-то художественное, надо только поискать.

В проеме двери показалась Магда. Она легла на пороге. Аида поняла, что собака недовольна ее присутствием в кабинете хозяина. Может, она и мысли умеет читать?

– Чего тебе? – обратился он к собаке, и та зарычала на девушку. – Иди на место! Здесь все свои!

Магда нехотя повиновалась. А в коридоре раздался звонкий голосок Дуняши: «Магда, как тебе не стыдно рычать? Здесь все свои!» – Забавная у вас сестренка. Сколько ей лет?

– Шесть.

– Скоро в школу А вот, кажется, то, что нам надо! – Нечаев стоял на стремянке и копался в какой-то рухляди. – Правда, без обложки. Так она здесь с древних времен. «Дневник горничной», некоего месье Октава Мирбо. Читали?

– Нет, – соврала она. Родион еще год назад хвастался перед ней этой книгой. «Купил всего за сто рублей, а удовольствия на сто тысяч!»

Аида поблагодарила нотариуса за находку и уже собиралась покинуть кабинет, но он ни с того ни с сего предложил:

– А не желаете коньячку?

– Когда я отказывалась от коньячка?

– Вот и прекрасно! А у меня есть повод похвастаться своим баром.

И тогда она увидела нечто странное, на что до сих пор не обращала внимания. Вроде бар как бар. Деревянный, полированный. Из напитков, правда, одни коньяки. Видно, Юрий Анатольевич предпочитал их всему остальному. Но что-то необычное было подведено к бару, какая-то квадратная труба, заклеенная обоями. Она хотела полюбопытствовать, что это за диковинное сооружение, но вовремя остановилась. Уже знакомый внутренний голос шепнул: «Это ключ».

Аида отошла от окна спальни и опустилась в кресло.

«Что бы это могло быть? Похоже на вентиляционную трубу. В вентиляционной трубе бар? Нечаев не похож на психа. Эта штука тянется от самого пола. Возможно, что она ведет вниз, в кухню».

Она приказала себе оставаться на месте.

Слишком резкое передвижение по дому сразу после отъезда хозяина может вызвать подозрение у охранников, не говоря уже о собаках.

Раньше ей приходилось пару раз заглядывать на кухню, когда там копошилась кухарка. Никакой трубы она не видела. Может, труба в кухаркиной комнате? По всей видимости, это совсем крохотная конура. Зачем же там лишнее нагромождение в виде трубы?

Бесполезно было сидеть сложа руки и загадывать себе загадки без отгадок. Аида дождалась, когда Дуняша, наигравшись, попросила есть. Только тогда она спустилась вниз, и Магда тут же последовала за ней. Эта овчарка стала ее постоянным кошмаром.

Аида принялась хозяйничать. Заглянула в холодильник, изучила содержимое всех ящичков и шкафчиков буфета. Ничего сложного ей сегодня делать не понадобилось. В большой кастрюле были вчерашние голубцы и требовалось только разогреть их, но девушка хотела все тщательно исследовать. Первые результаты оказались плачевными. Трубы и в помине не было, а комната кухарки заперта. Она поставила кастрюлю на плиту и завела разговор с Магдой:

– Ну что ты все следишь за мной? Чем недовольна? Ты видишь, я не собираюсь никуда убегать. Видишь?

Собака зевнула и отвернулась к окну, не желая общаться. Однако уши ее подергивались, и она не пропустила ни одного слова, – Вместо того чтобы строить из себя курляндскую принцессу, помогла бы лучше отыскать эту чертову трубу, что ведет наверх!

В тот же миг Магда встала и медленно пошла по периметру кухни, приближаясь к девушке. Аида старалась не двигаться и по возможности не дышать.

Ни одно существо в мире не вызывало в ней такой страх, как эта овчарка.

Она зашла ей за спину, и там улеглась. Аида повернула голову. Магда теперь лежала возле двух неказистых дверок, на которых висел замок, а из замка торчал ключ. «Кладовка! – сразу сообразила девушка. – Труба в кладовке! Ну, спасибо, дорогуша, за подсказку!»

Она захотела проверить свою догадку, но не тут-то было. Магда оскалила зубы и залилась таким лаем, что прибежали оба охранника.

– Фу, Магда, фу! – кричала Дуняша, опередившая охранников. – Как тебе не стыдно? Здесь все свои!

– Уберите из дома собаку! – попросила парней Аида. – Она не дает мне шагу ступить. А я теперь должна сама готовить. Кроме того, хочу немного прибраться на кухне.

– Это еще зачем? – вытаращил глаза один из парней.

– Не понимаете? Чтобы не помереть со скуки, нужна какая-то деятельность.

– Включите лучше телевизор, – посоветовал второй.

– Меня уже тошнит от телевизора. – Тут она не кривила душой: телевизор терпеть не могла. А в доме нотариуса эти средства распространения информации стояли в каждой комнате и даже на кухне. Аида включала только детские фильмы и мультики для Дуняши. – Все равно иначе как через ворота я убежать не смогу. Да и куда я побегу с ребенком? Так зачем держать в доме собаку?

Ее доводы показались охранникам убедительными, и отныне Магда составила компанию Максу и была посажена на цепь во дворе, что явилось первой и довольно крупной победой затворницы.

Они ели на кухне, и Дуняша весь обед провздыхала.

– Что с тобой? – поинтересовалась старшая сестра.

– Без Магды теперь совсем скучно будет.

Очарование первых дней улетучилось, и огромный пустой дом казался тоскливым и заурядным местом, несмотря на свою красоту и богатство.

– Мы сейчас займемся уборкой, и тебе не будет скучно, – пообещала Аида.

– А когда мы уедем отсюда? – впервые спросила девочка. Она едва сдерживала слезы. Ей совсем не хотелось капризничать, но вышло как-то само собой. – Папа не говорил, что ты меня куда-то увезешь. Я с ним не попрощалась.

Я хочу к папе.

– Глупенькая, пицике, – грустно улыбнулась Аида. И Дуняша тоже улыбнулась сквозь слезы, услышав смешное слово. Сестра вытерла ей платком глаза и рот. – Ты думаешь, мы здесь по своей воле? Ты думаешь, я знала об этом заранее? Я даже не могу позвонить твоему отцу, а телефон…

– В кабинете у дяди, – быстро сообразила сестренка.

– Правильно. Но дядя злой и противный. Он не разрешил мне позвонить твоему папе и запер кабинет на ключ. Поэтому сегодня весь вечер будем заниматься уборкой, а на самом деле игран в шпионов.

– А как это?

– Мы должны добраться до телефона, так чтобы никто об этом не знал.

Аида налила в ведро воды и начала протирать плиту. Она включила телевизор, а Дуняшу усадила так, чтобы та могла наблюдать в окно за передвижением охранников.

Наконец настала очередь кладовки. Она была заставлена банками с вареньями и соленьями. Непонятно только, кто все это заготавливал?

– Варенье! Варенье! – закричала Дуняша и бросилась к сестре.

– Это так ты играешь в шпионов? – укоризненно произнесла Аида, но в ее голосе слышались веселые нотки. Долгожданная труба все-таки нашлась, она предстала перед ними в своем изначальном виде, жестяная, покрытая ржавчиной.

– Мама всегда давала мне варенье, если я хорошо себя вела, – недвусмысленно намекнула сестренка.

– Какое ты любишь?

– Вишневое, клубничное и абрикосовое. Она открыла ей банку с вишневым варен налила чаю и строго предупредила:

– Не забывай смотреть в окно!

Надежды на шестилетнюю шпионку, уплетающую варенье, было немного, но и в том, что они залезли в кладовку, пока еще не было ничего криминального.

Аида занялась изучением трубы. Она тянулась от потолка и не доходила до пола примерно метра полтора. Чтобы увидеть конец трубы, ей пришлось разобрать баррикады из банок, стоявших на специальных этажерках. И когда она сделала это, ей открылось истинное предназначение жестяного уродца. Труба заканчивалась окошком, а сбоку было привинчено колесо с ручкой, как на старых швейных машинках.

«Это бар-лифт! Я видела такой в каком-то французском или американском фильме. Действие разворачивалось как раз в начале века».

Затея представлялась безумной. Механизм наверняка уже не действовал. Не зря же лифт загнали в кладовку при поздней реконструкции. Она попробовала подвинуть колесо, но усилия оказались тщетными. Починить механизм вряд ли удастся, а сама она в трубу не пролезет. А вот сестренке это вполне по силам.

Но как поднять ее на высоту более чем три метра? И что там наверху? Бар, которым хвастался нотариус, не выглядел очень старым. Скорее всего, поздняя надстройка. Но лифт должен иметь вверху такое же окошко, как внизу! Где же окошко? Под обоями? А может, оно заделано кирпичной кладкой или забито фанерой?

И вообще, почему никто до сих пор не избавился от этого сооружения? Природная российская лень „ или надежда на то, что новый хозяин починит? Новый хозяин…

Когда Нечаев купил этот дом? В а Питер он приехал из Литвы семь лет назад. Обои в его кабинете не выглядят новыми. Знает ли он о существовании лифта? Похоже, что такие вещи о мало волнуют. Ей показалось, что и книги в кабинете остались от прежних хозяев. Как-то неуверенно он чувствовал себя среди книг. Тогда можно предположить, что окошко просто заклеено обоями. Это самый лучший, самый оптимистический вариант.

«Господи! – воскликнула про себя Аида. – Так ведь нет ничего проще! В кабинете нотариуса сейчас светло, и если окошко заклеили обоями, то внутри трубы, на самом верху, должен высвечиваться квадрат. Правда, при наличии стекла будет тот же эффект».

Она сунула голову в трубу, чтобы посмотреть наверх, но не тут-то было.

Над самой ее головой застрял железный поднос. Наверное, это произошло лет сто назад. Она попыталась сдвинуть поднос с места, но вышло то же самое, что и с колесом, – только перепачкалась в копоти и в жире. Труба оказалась крепким орешком, а главное, полная неизвестность, что там наверху. Стоит ли игра свеч?

Ведь она никогда не действовала наобум!

Аида вымыла руки и села рядом с Дуняшей, подперев кулаком подбородок.

– Не получается? – спросила сестренка.

– Не-а! Никудышные из нас шпионки!

– Ты смотри в окно! – приказала Дуняша. – А я попробую что-нибудь сделать!

Играть так играть. Девочка вошла в кладовку и тоже заглянула в трубу Аида поймала себя на мысли, что с удовольствием наблюдает за ней.

– Да-а! – протянула Дуняша. – Грязноватый червяк! Надо вымыть руки после него.

Повторив за Аидой процедуру умывания, она уселась напротив, точно так же подперев кулачком подбородок.

– Вот ведь мартышка!

– А Ромка говорит, что у червяка две головы. Это правда? И если его разрезать пополам, то подучится два червяка и оба будут жить…

Она умела почерпнуть полезное даже из детской болтовни. В мозгу высветились два слова «червяк» и «пополам». Труба состояла из звеньев. Звенья были привинчены шурупами к стене. Если убрать самое верхнее звено под потолком, появится еще одно окошко. И это самый короткий путь в кабинет нотариуса.

Останется всего около полутора метров трубы.

Выдался первый славный денек сентября. Начиналось бабье лето. Охранники сидели на веранде и, попивая пиво, резались в карты. Магда и Макс были равнодушны к картам и пиву, они лежали под воротами в ожидании подозрительных незнакомцев.

Кладовку пришлось полностью освободить от банок, чтобы поставить там стремянку. С инструментами проблем не возникло. В кладовке имелись отвертки на любой вкус. Сложности были с освещением, и Аида прибегла к помощи обыкновенных свечей, установив подсвечник из гостиной на одной из этажерок.

Шурупы на удивление легко поддались, потому что штукатурка наверху отсырела и отваливалась целыми кусками. Аида теперь не обращала внимания на пыль, а копоть и жир. Она заранее переоделась в халат, принадлежавший, по всей видимости, хозяйке. – Да простит меня Соня! – сказала она, оторвав от стены звено трубы, подождала, когда осядет пыль, и наконец заглянула внутрь.

Солнце клонилось к закату, а окна кабинета нотариуса смотрели на запад.

Верхнее окошко лифта, заклеенное обоями, отбрасывало на стену розовый квадрат света. Оно казалось совсем близко, но пролезть в трубу мог только ребенок.

Девушка спустилась вниз.

– Как дела? – по-взрослому спросила Дуняша.

– У меня нормально. А у тебя как?

– Они ушли в свой домик.

Это означало, что охранники теперь находятся во флигеле.

– Мне скоро понадобится твоя помощь.

– Я должна залезть в этого червяка? Там страшно?

– Вовсе нет. Наверху окошко, а в окошке свет.

– Это такие стихи?

Аида и сама не поняла, как у нее получилось в рифму.

Следующим ухищрением шпионок стала швабра со штыком, то есть ножом-хлеборезом, примотанным к швабре изолентой. Порвать этим приспособлением обои оказалось делом нелегким, потому что они были наклеены в три слоя. Это еще раз подтверждало версию, что Нечаев не подозревает об уязвимом месте своего кабинета. – Эй, шпионка, ты готова? – вытирая пот со лба, спросила она малышку.

Но требовалось еще унять дрожь, ведь предстояло держать девочку на вытянутых руках, а это килограммов двадцать, не меньше. И еще, она заметила, что Магда во дворе напряглась, вытянулась в струнку и смотрела в сторону их окна.

– Черт! Она может все испортить!

– Я сейчас!

Дуняша сорвалась с места и побежала к дверям.

– Куда ты?

– Я ей все объясню! Скажу, что мы не воры, что нам надо только позвонить, потому что папа волнуется!

– Не смей!

Но было уже поздно. Девочка вышла во двор, и Магда тут же завиляла хвостом. Они шептались минут десять, а между тем солнце уходило и в трубе становилось темнее.

– За Магду не переживай, – успокоила сестренка, вернувшись в дом, – Она разрешила нам влезть наверх.

Дуняша легко преодолела все препятствия, была легка как пушинка и подвижна. Она нырнула в кабинет нотариуса и через секунду высунула из окошка свою довольную мордочку.

– Вот ведь мартышка! – Аида едва держалась на ногах. – А теперь открой мне дверь…

* * *

Первым делом она позвонила домой. Патимат расплакалась прямо в трубку.

Сказала, что отец уехал, как и намечал, еще в понедельник. Сильно матерился, называл случившееся «цыганскими штучками». – На самом деле ему на всех наплевать, а я себе места не находила все эти дни. Не знала, что и подумать, хотела в милицию заявить, но Марк меня успокоил. Сказал, что вы целы-невредимы и скоро вернетесь домой. Да, звонил какой-то мужчина. Очень плохо говорит по-русски. Спрашивал Ингу. Я потом поняла, что это ты. А ему ответила-\"Здесь такая не проживает\".

– Ты за нас не переживай, мама. Мы выпутаемся. Дунька – мировая девчонка. Мы с ней горы свернем. А папаша… Да пошел он!.. Жила десять лет без него и еще проживу!

С Марком ее постигла неудача. На квартире Виктора телефон не отвечал, а на Васильевском трубку взяла жена и недвусмысленно заявила: «Не надо больше сюда звонить, девушка!»

Получается, что все их с Дуняшкой труды оказались напрасными. Хотя из рассказа Патимат можно было сделать вывод, что Марк знает, где она. Неужели ему удалось связаться с Софьей? Все они знают о ней, но никто не может помочь.

Не успела она хорошенько это обдумать, как услышала шум мотора. За окном уже достаточно стемнело, но не настолько, чтобы не разглядеть «шевроле»

Нечаева.

– Черт возьми! Он ведь должен был завтра приехать!

Не очень-то приятно быть застигнутыми врасплох. Дыра в кабинете нотариуса, полный бардак на кухне и сестренка вся в копоти, как чертенок.

Они бросились вниз, в гостиную. – Дядя нас заругает! – испугалась Дуняша.

– Не бери в голову, – посоветовала старшая сестра.

Но вместо Нечаева в дом ворвалась Соня и, ничего не объясняя, крикнула Аиде:

– Быстро собирайтесь и в машину! Сама же побежала наверх, в кабинет мужа.

Им особо нечего было собирать, только вещи девочки, купленные в дорогом магазине, да игрушки, разбросанные по всей спальне. На пороге комнаты появилась Софья с толстой папкой под мышкой.

– Постарайтесь ничего не оставлять, – сказала она. – Завтра здесь может быть обыск.

Аида ни о чем не спрашивала. Главное – убраться подальше от этого проклятого дома.

Ошеломленные охранники пытались о чем-то расспросить хозяйку, но та только отмахивалась от них. Собаки заливались лаем. Их будоражила общая нервозность.

Аида бросила пакеты на заднее сиденье и услышала знакомый голос:

– С освобождением, девочки! – Шофер сидел в солнцезащитных очках.

– Марк?

– Тише! Я здесь инкогнито! Соня торопливо забралась на сиденье рядом с Майрингом и скомандовала:

– А теперь гони!

Дуняша все-таки успела высунуть наружу руку и помахать Магде. Овчарка умолкла и проводила уезжающих грустным взглядом.

Выехав на шоссе, Марк вздохнул:

– Кажется, пронесло!

Софья закурила.

– Почему кабинет мужа был открыт? – спросила она.

– Я звонила Марку, – пояснила Аида. – Только что.

– А дверь не взломана…

– Мы вошли через знаменитый бар Юрия Анатольевича.

Никто ничего не понял, а у девушки не осталось сил что-либо объяснять.

К тому же она сама ждала разъяснений.

– Юрия Анатольевича сегодня утром арестовали, – сказала Софья.

– За что?

– Для «хорошего» человека всегда найдется причина, – усмехнулась жена.

– У Сони имелись копии кое-каких бумаг, компрометирующих деятельность нотариуса, – инициатива рассказчика теперь перешла к Марку, – и она передала их мне еще неделю назад. А когда муж посадил ее под домашний арест, я передал эти бумаги в органы. Ситуация анекдотическая. Муж арестовал жену, а жена арестовала мужа.

– Да, неожиданный поворот! – засмеялась Аида. – Но, по-моему, Соня, вы слишком рискуете. Если дело дойдет до суда, до конфискации имущества, что тогда останется от вашего наследства?

– О чем вы говорите, Инга! До какого суда? Дружки его через неделю выкупят, и дело закроют. В первый раз, что ли?

– Тогда что он сделает с вами, когда выйдет на свободу?

– А я подам на развод, как советовал Марк.

– Ничего я не советовал, – нахмурился Майринг.

– У меня есть свидетельница. Инга, вы присутствовали при этом, так ведь? Кстати, куда делся ваш литовский акцент?

– Он всегда при мне, – сказала она с акцентом.

– И снимите этот черный парик! Ваши настоящие волосы вам больше к лицу!

У них было много поводов для смеха, но сердце отчего-то щемило. Сердце предчувствовало новые катаклизмы, и разум уже метался в поисках решения, как уберечь от беды близких людей.

Квартира на Фурштадтской становилась ненадежным убежищем. А еще она чувствовала ответственность за маленькую сестренку. Папа здорово удружил. Если бы он только знал, чем она занимается!

– Борзой в городе? – поинтересовалась Аида.

– Вчера наша троица заседала, – откликнулась Софья, – кроме насущных вопросов, должны были решить, что делать с вами. Целый день штаны протирали, но так ни до чего и не договорились. Насчет того, уехал Борзой или нет, ничего конкретного сообщить не могу. Думаю, сейчас, в отсутствие Нечаева, они с Гедиминасом начнут настоящую охоту за вами. Вы у них что-то вроде переходящего вымпела.

– Скорее, талисмана, – поправил Марк и на миг обернулся к Аиде. – Тебе опасно возвращаться домой. Может, поживешь у Виктора?

– Только не сегодня, – попросила она. – Хочу провести ночь в своей комнате.

Всю ночь она курила, пила водку и слушала «Пинк Флойд». Время, проведенное в заточении, выбило ее из колеи. За пять дней она устала больше, чем за пять лет. Больше ничего не хотелось от жизни. Было единственное желание уехать туда, где ее никто не знает. Желание, преследовавшее Аиду с детства и гнавшее из города в город. Было и еще кое-что. Ей вдруг до боли захотелось послушать литературную болтовню Родиона. Впервые она плакала о брате, снова и снова перечитывала его немецкое послание к ней.

Алена в тот день поехала на Волковское кладбище, а не в больницу к брату. Что ее вдруг потянуло туда? Это только упростило Аиде задачу. Кладбище – место тихое, укромное. Подходящее для злодейства.

Поэтесса никуда не торопилась, гуляла в свое удовольствие и что-то бормотала себе под нос. Она, наверное, хотела дождаться конца рабочего дня, чтобы встретить Родиона при выходе из больницы и пожаловаться ему на сестру. А перед этим выпросить у кого-нибудь деньги или жетон на метро. Как Аида ненавидела в этот момент эту нищебродку! Во время своего бродяжничества она никогда не опускалась до попрошайничества. Она научилась воровать, грабить, убивать. Она умела цепляться за жизнь каждой клеточкой, каждым нервом своего существа.

Все разрешилось очень просто. Алена вдруг наткнулась на могилу какого-то поэта. Присела на скамейку и принялась вслух читать стихи, то ли того самого поэта, то ли свои собственные. Аида подкралась к ней сзади. Та ничего не почувствовала. Слишком была занята собой. Ее вообще никогда не интересовало, что творится вокруг. Какой-то одуванчик, а не женщина. Аида выстрелила ей в затылок, не потревожив кладбищенскую тишину. Пистолет с глушителем – незаменимая вещь в таких случаях. Алена не шелохнулась. Только жестикулирующая рука безвольно упала на колено, а голова неестественно дернулась и уткнулась подбородком в грудь.