Виктор Островский

Лев пустыни

1

28 ноября, время: 17.00 – Лейпциг



Карл прижал к щеке «парабеллум» калибра 9 миллиметров. В этой душной комнате приятно было ощутить на лице холодок стали. В камине еще вспыхивали красные язычки пламени, а от нескольких глотков шнапса Карлу стало еще жарче.

Карлу Рейнхарду было чуть за сорок, и он был еще в хорошей форме, высокий, сухопарый, подтянутый. Он вытер ладонью пот со лба и взъерошил свои светлые, коротко остриженные волосы. Затем он подошел к окну и посмотрел на стоявшее напротив здание.

Это был типичный особняк девятнадцатого века; взгляд Карла привычно выхватывал из темноты его знакомые очертания. В этом доме, утратившем теперь былое великолепие и постепенно приходившем в упадок, было до недавнего времени его королевство. Теперь же здание стало всего лишь опечатанным и обезлюдевшим обломком восточногерманской империи, таким же унылым, как и осеннее небо над ним.

Но Карл, как, впрочем, и его коллеги из Министерства безопасности ГДР, известного всем как Штази, не мог смотреть на этот дом равнодушными глазами. В этом старом особняке прошли двадцать лет его жизни, а собранные в подвалах архивы заложили фундамент его, Карла, неограниченной власти.

У Рейнхарда была просторная, превосходно оборудованная и обставленная квартира, расположенная неподалеку от Дома советско-германской дружбы. Класс квартиры соответствовал и рангу хозяина – руководителя отдела С5, отвечавшего за «координацию деятельности освободительных движений», что на практике означало поддержку террористов в разных точках земного шара.

Карл прикрыл глаза. Холодное стекло запотело от его горячего дыхания, и предметы за окном приобрели причудливые очертания. Надо признать, что он все еще не мог избавиться от изумления, вызванного столь стремительным развитием событий.

Еще несколько дней назад он и его коллеги крепко держали власть в своих руках – и вдруг все кончилось.

Демонстранты, или, как они себя называли, члены гражданских комитетов, захватили их особняк. Теперь Карлу, лишенному власти, работы, положения, привилегий, оставался лишь один «достойный» выход – поступок чести. Возврата к прошлому уже не было…

Никто по нему не заплачет, а такой выход казался ему удачным способом проститься со своим рушившимся на глазах миром. Известие, которого он ждал, передали ему по телефону несколько часов назад.

Старый приятель сообщил, что сегодня Карла должны вызвать на допрос. Его, полковника Штази, Карла Рейнхарда. Это не оставляло ни тени сомнения в том, что упоительному владычеству Штази пришел конец.

Он отвернулся от окна и окинул внимательным взглядом комнату. Все выглядело именно так, как он задумал. Неподалеку, на столике со столешницей из дымчатого стекла стояла почти пустая бутылка шнапса. За диваном виднелась картонная коробка, доверху набитая документами, на которых выделялся ярко-красный гриф «Совершенно секретно».

Карл предвидел такой конец еще несколько месяцев назад, когда демонстрации не вызывали никакого противодействия со стороны властей. Руководитель ГДР Эрих Хонеккер наложил в штаны от страха. Несколько недель в штаб-квартире Штази сотрудники жгли документы, которые могли скомпрометировать не только их, но и тысячи агентов во всем мире. Всех словно охватила лихорадка уничтожения. Кроме того, в Москву тоннами безоглядно отсылались ценнейшие архивы, которые собирались годами.

Громкий стук в дверь вернул Карла к действительности.

– Moment, maR Счас, один момент! – крикнул он, прикидываясь пьяным.

В эту минуту нога Иоганна с глухим стуком соскользнула с дивана на пол. Второй человек, находившийся в комнате, явно не отдавал себе отчета в том, что творилось вокруг.

– Polizei МеЛ Откройте! Полиция! – послышалось за дверью.

– Убирайтесь к черту! – крикнул в ответ Карл. Теперь в дверь уже не стучали, а колотили изо всех сил. Полицейские нервничали и все никак не могли взять в толк, что они имеют дело со специально укрепленной дверью.

Карл знал: на то, чтобы ее высадить, потребуется немало времени, а когда им это все же удастся, он будет уже мертв.

Рейнхард подошел к двери и крикнул:

– Да здравствует Германская Демократическая Республика!

В дверь продолжали ломиться; в ход уже пошли сапоги.

Карл шагнул к дивану, снял «парабеллум» с предохранителя и повернулся лицом к двери:

– Пошли вы все на хуй! – заорал он и нажал на курок.

После выстрела на мгновение наступила тишина, а затем удары в дверь возобновились с новой силой.

Самоубийство – это не такая простая штука, особенно если после него собираешься начать новую жизнь, подумал Карл.

Во всех документах, разложенных на тумбочке в спальне, была указана его фамилия, но фотографии принадлежали мужчине, который сейчас лежал на диване и которого можно было бы принять за спящего, если бы у него не был начисто снесен затылок, а стену за диваном не покрывали бы брызги крови и ошметки мозгов. Он, собственно, и спал в тот миг, когда Карл засунул дуло пистолета ему в рот и нажал на курок.

Бродяга, Auslander, иностранец, которого на улице звали Иоганном, фигурой и общим внешним видом очень походил на Карла. Незаметно привести этого человека в дом, жильцы которого, бывшие сотрудники Штази, в поисках убежища рассеялись по бескрайним просторам Евразии от Москвы до Пекина, оказалось еще проще, чем Карл предполагал.

Польстившись на богатые запасы спиртного, Иотанн вскоре стал здесь частым гостем.

Все было предусмотрено. На документах в спальне Карла красовались фотографии Иоганна, они же были вклеены в личную карточку Карла и другие его бумаги, хранившиеся в доме напротив.

Когда полицейские попадут наконец в квартиру, им останется лишь однб – констатировать несомненное самоубийство. Дело будет закрыто и сдано в архив.

Карл был очень дотошным и педантичным человеком. Подробнейшая разработка, подготовка и реализация этого плана заняли у него не одну неделю.

Он натянул на руку толстую перчатку и сунул металлический штырь в камин. Часть задней стенки камина отошла назад, и стала видна толстая веревочная лестница, спускавшаяся в вентиляционную шахту. Когда Карл был уже на лестнице, другим штырем он вернул стенку в первоначальное положение. О существовании шахты и тайного устройства в камине он узнал от своего предшественника из С5. Тот понятия не имел, кто и с какой целью соорудил этот ход, но Карл сразу подумал, что в один прекрасный день все это может ему пригодиться. И он не ошибся.

Спуск вниз занял минуты три, не больше. По узкой лестнице Карл выбрался из подвала и, пройдя через черный ход, оказался в переулке за домом. Когда он вышел на улицу, к дому подъехали еще несколько полицейских машин – видно, на подмогу. Тут же появились и пожарные на каком-то допотопном автомобиле. Вооружившись топорами, они бросились в подъезд.

Заинтригованные прохожие пытались угадать, чем вызван весь этот переполох, но никто не обратил внимания на Карла, который быстро растворился в толпе.

Через несколько минут, оказавшись в двух кварталах от своего дома, Карл вошел в гостиницу «Крантц», где накануне снял номер на имя Франца Толлера. Сам Толлер покоился теперь на дне реки Мульде, сразу же за Вурценом, однако в ближайшие дни тело его вряд ли обнаружат, да и вообще сомнительно, что это когда-нибудь произойдет. Во всяком случае Карл тогда будет уже далеко.

– Я хочу освободить номер, – заявил он портье, положив на стойку ключ от комнаты. – Моя фамилия Толлер, Франц Толлер.

Портье был явно недоволен, что его оторвали от чтения спортивного раздела в ежедневной газете. Он медленно сложил газету, глянул из-под очков на Карла, после чего встал, открыл большой ящик, просмотрел сложенные там карточки и извлек одну из них.

– Вы ведь собирались уезжать завтра, не так ли, герр Толлер?. – спросил он и вновь посмотрел на Карла.

– Ну и что из этого? Я же сказал, что уезжаю сейчас. Подготовьте, пожалуйста, счет и пошлите за моим багажом. Я буду ждать в холле, – распорядился Карл тоном, не терпящим возражений.

Через несколько часов, сидя за рулем темно-синего «мерседеса» Толлера, Карл заметил на манжете рубашки малюсенькие красные пятнышки – следы крови. Он более внимательно изучил собственное отражение в зеркальце автомобиля и обнаружил на лице несколько капелек, но их можно было принять за следы пореза при бритье. Вытирая лицо рукой, Карл подумал, что в этом бездомном мерзавце было слишком много крови.

До Гамбурга Рейнхард добрался на следующий день в 7.30 утра. Он запарковал машину на До-мштрассе, за три квартала от ратушной площади. Документы и все личные вещи Толлера он оставил в «мерседесе». Затем тщательно стер все отпечатки пальцев с руля и других предметов, к которым прикасался. Взяв с собой только плащ, Карл двинулся в сторону ратуши.

С этой минуты никто не установит никакой связи между ним, машиной Толлера и нагим трупом без лица, который, может, и обнаружат когда-нибудь на дне реки Мульде. Все ниточки оборваны. Карл был свободен.

Он взял напрокат машину, назвавшись уже своим новым именем, и поехал в отель «Кемпин-ски», где заранее зарезервировал номер на одни сутки. Свою нынешнюю фамилию, которую он себе выбрал, Карл держал в строжайшей тайне даже от своих самых близких друзей и коллег. Теперь он был американским гражданином, владельцем роскошной квартиры на Пятой авеню в Нью-Йорке с видом на Центральный парк в Манхэтте-не. Квартира была приобретена Штази, но Карл постарался, чтобы все следы этой сделки исчезли. В одном из американских банков его ждал счет на кругленькую сумму, а во Франции немного ценных бумаг.

Однако настоящее сокровище хранилось в почтовом абонентном ящике в Нью-Йорке.

Когда они с коллегами занимались уничтожением документов Штази в Лейпциге, ему удалось утаить досье почти всех своих агентов. Он выбирал только тех, кто и понятия не имел, на кого в действительности работает; этих людей не слишком взволновало падение ГДР. С такой отборной группой агентов, которые были разбросаны по всему миру и которых он мог задействовать в любую минуту, да с террористической сетью, созданной при его активнейшем участии, Карл становился обладателем поистине бесценного сокровища.

Следующим этапом его путешествия будет Париж, потом Нью-Йорк.

Карл решил, что на ближайшие несколько месяцев нужно затаиться, проанализировать политическую ситуацию и определить ценность своего капитала при этом, как его теперь называли, новом мировом порядке.

Перед Карлом открывалась перспектива стать бизнесменом, причем очень богатым. Так ему, во всяком случае, подсказывала интуиция профессионала.

2

5 сентября, время: 17.00 – Дамаск



Шейби Тарик Талаат, низенький полнеющий мужчина лет пятидесяти, вышел из здания, где размещался генштаб вооруженных сил Сирии, на раскаленную сентябрьским солнцем улицу. Лицо Шейби, изборожденное глубокими морщинами, было сейчас неестественно бледным. Он нисколько не сомневался в достоверности только что полученной информации, хотя на этом совещании оказался совершенно случайно.

Ахмед Дайеб, шеф бюро национальной безопасности, уже несколько дней был болен, а его заместителя, непосредственного начальника Шейби, срочно вызвали в Аль-Хасаках, что в Восточной Сирии. И поэтому Шейби пришлось представлять свою организацию, самую могущественную из национальных структур безопасности, на совещании небывалого ранга и значения. К нему отнеслись с должным уважением и ознакомили с информацией, к которой он никогда не получил бы доступа при обычных обстоятельствах.

Шейби сразу сообразил, что напал на золотую жилу, и решил, что использует ее на все сто процентов, до конца. Он будет продавать информацию маленькими порциями. Таким материалом он не располагал никогда. Шейби отлично знал, что такие сведения стоят целое состояние. Сначала он пошлет покупателям что-нибудь для затравки, чтобы дать понять, какое сокровище у него в руках, а потом за каждый новый факт будет драть с них по три шкуры.

Когда совещание закончилось, он первым покинул конференц-зал.

Теперь же Шейби быстрым шагом спускался по наружной лестнице роскошного особняка в колониальном стиле, торопясь к своему «пежо-504», за-паркованному на правительственной стоянке. Когда он выезжал за ворота, охранники отдали ему честь.

Дамаск с его узкими улочками – не лучшее место для автогонок; напротив, он требует от водителя большого опыта, сосредоточенности и умения маневрировать. Вот почему Шейби, хотя и очень спешил домой, ехал по запруженным людьми и транспортом улицам медленно и осторожно, пробираясь кратчайшим путем через крытый базар Мидхат-Паша к Эль Малек. Затем, миновав кварталы правительственных учреждений и новое здание министерства образования, он вырулил на проспект Фарука Эль Аваля, где попал в солидную пробку.

Жара не спадала, хотя это время года было обычно более прохладным, чем остальные. Шейби обливался потом. Тонкий хлопок рубашки прилипал к спине. Шейби прекрасно понимал, что попасться на передаче секретной информации – это верная смерть. И совсем не обязательно – мгновенная. Но ненасытная жажда шикарной жизни оказалась сильнее страха перед возможным наказанием за то, что Шейби собирался совершить.

Он вел машину почти автоматически, мысли его в этот момент были далеко. Он не слышал муэдзинов, которые призывали правоверных на вечернюю молитву с крыш минаретов, чьи тонкие силуэты вырисовывались на фоне затянутого желтой дымкой неба.

В воздухе стоял удушливый запах мяса, которое уличные торговцы жарили над ямами, наполненными древесным углем, и, громко расхваливая свой товар, предлагали его многочисленным прохожим.

Шейби никак не удавалось сосредоточиться. Он мечтал выбраться из Сирии раз и навсегда. Он ненавидел эту скучную, жаркую страну с ее монотонной, тоскливой жизнью. Его манили блеск Европы, ее звуки, ароматы, женщины. Да, в первую очередь – женщины.

Он запарковал машину на стоянке перед домом. Время ползло, как черепаха. Шейби Зашел в подъезд своего дома.

Казалось, прошли годы, прежде чем маленькая кабина лифта остановилась на девятом этаже. Он выскочил из нее так стремительно, словно испугался, что лифт вот-вот сорвется и рухнет в мрачную глубину шахты.

На этаже было четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного темного коридора. Шейби подошел к своей двери и нервно оглядедся. Сейчас он проверит, на месте ли маленький кусочек резинки, который он вложил между дверью и косяком. Убедившись, что в коридоре больше никого нет, Шейби вынул визитную карточку и дрожащей рукой просунул ее в щель.

«Если резинка исчезнет, значит, тебя навестили незваные гости. И стало быть, пора смываться. – Так говорил Брэд, офицер, который инструктировал Шейби. – Если же резинка на месте, то твоя конура в порядке».

Каждый день Шейби с замиранием сердца ждал самого страшного. И сегодня он тоже затаил дыхание, пока медленно пропихивал белый картонный квадратик в щель между дверью и косяком.

Нащупав резинку, Шейби облегченно вздохнул. Он может поздравить себя – у него есть еще один день жизни. Поспешно спрятав визитку в карман, Шейби открыл дверь своим ключом. Краем глаза он уловил какое-то движение и замер. И вновь последовал вздох облегчения: оказалось, что это просто горячая струя воздуха, вливавшегося через балконную дверь в комнату, колышет шторы.

Шейби поспешно запер дверь на замок, а потом добавил еще и цепочку. Но беспокойство и неуверенность так и не покидали его. Предчувствие грядущей катастрофы вползало в его душу, словно грозовая туча.

Несколько первых месяцев он надеялся, что привыкнет к своей тайной деятельности и она станет его второй натурой, превратившись в нечто такое, с чем можно жить. Но все получилось иначе. Теперь ужас сковывал его по рукам и ногам; появлялась тяжесть в груди и становилось трудно дышать.

Сегодня он собирался сесть за передатчик раньше, чем обычно. Этого Шейби не делал еще никогда. Брэд постоянно твердил, что поступать так следует лишь в исключительных случаях. Но Шейби посчитал, что сегодняшний случай – исключительный во всех отношениях.

Надо было действовать очень быстро. Шейби вошел в спальню и снял с прикроватного столика ночник, потом перевернул столик и положил его на кровать кверху ножками. Затем он вынул из бумажника пятисантиметровой длины шпильку и вставил ее в маленькое отверстие, находившееся в нижней части одной из ножек столика.

«Этот тайник невозможно обнаружить, если не знать, где его искать», – уверял Брэд, и в его голосе звучали хвастливые нотки.

Когда шпилька вошла глубоко в отверстие, Шейби надавил на нее большим пальцем. Раздался глухой щелчок, и нижняя доска столешницы откинулась, как крышка. Под ней лежало три черных прямоугольных предмета – каждый в своем отделении. Один из них, передатчик, напоминал калькулятор с маленькой клавиатурой, оснащенной дополнительными кнопками: несколькими красными и желтыми и одной голубой. Два других предмета были того же размера, что и «калькулятор»: около десяти сантиметров в длину и шести в ширину. Толщина каждого приборчика не превышала сантиметра.

Несколько минут Шейби сидел молча и неподвижно, пытаясь собраться с мыслями и унять дрожь.

«Это самая опасная фаза операции – все оборудование на виду. Не теряй времени. Сконцентрируйся! – учил Брэд. – Разделайся с этим как можно быстрее. Когда приборы опять окажутся в тайнике, ты снова будешь в безопасности, поэтому не расслабляйся!» Слова инструктора звучали у Шейби в ушах так, словно Брэд был тут, рядом с ним, заглядывал через плечо и строгим голосом давал указания.

Шейби поспешно схватил «калькулятор» и щелкнул рычажком на нижней панели. Так всегда нужно было делать перед тем, как выйти на связь. Этот рычажок имел какое-то отношение к смене частоты, но Шейби не очень разбирался в таких вещах. Он знал только то, что сказал Брэд: ни в коем случае не забывать перед началом передачи передвигать эту пипочку на одно деление вправо. Потом Шейби составил шифровку. Это занятие тоже казалось ему ужасно таинственным. Он мог закодировать сообщение объемом до двухсот слов, а черный ящичек превращал текст в один-единственный импульс и посылал туда, где его ждали. Поэтому засечь передатчик было практически невозможно.

Сообщение звучало следующим образом:

«От Шейби:

1. В Европе организуется новая террористическая группа;

2. Ее возглавляет палестинский офицер просирий-ской ориентации, псевдоним – Фокс;

3. Акция планируется в ближайшее время;

4. К деятельности террористов подключился бывший сотрудник восточногерманской Штази (который, весьма вероятно, имеет своего агента в Мос-саде);

5. Дальнейшая информация – через несколько дней;

6. В ближайшее время буду в Европе. Пришлю подтверждение;

7. Ожидаю сообщения о гонораре за информацию;

8. Конец х конец.»

Шейби нажал другую кнопку, и на жидкокристаллическом экране, расположенном над миниатюрной клавиатурой, стали появляться слова. Убедившись, что сообщение получилось ясным, четким и полным, Шейби уложил «калькулятор» обратно в предназначенную для него ячейку тайничка и соединил черным проводом с другой панелью, после чего нажал желтую кнопку. Маленький «калькулятор» начал кодировать и конденсировать текст, готовя его к передаче. Затем Шейби вынул из третьего отделения миниатюрную спираль. Раскручивая ее, он вышел на небольшой полукруглый балкон. Здесь Шейби прикрепил расправленную проволоку к железной кованой балюстраде, которая вместе с проволокой должна была выполнить функцию антенны.

Он на минуту задержался на балконе, глядя на раскинувшийся-перед ним Дамаск, тонувший в дрожащем мареве знойного сентябрьского вечера. Вдали, на западе, виднелись изящные очертания гор Ливана; над ними возвышался пик Маунт-Хер-мон, увенчанный белой короной снега и напоминающий застывшую волну с пенным гребнем. От всей этой картины веяло прохладой и умиротворением.

Шейби бросил взгляд в глубь комнаты. На одной из панелей передатчика замигал зеленый огонек. Это был сигнал, что можно выходить на связь. Шейби быстро вернулся в комнату, нагнулся и нажал на красную кнопку. Сама передача длилась менее секунды.

Первая часть сеанса связи закончилась. Теперь надо было ждать две бесконечно долгие минуты, пока вновь не загорится зеленая лампочка, а потом повторить передачу.

«Нужно быть уверенным, что сообщение принято», – объяснял Брэд.

Шейби ждал.

Звук громко хлопнувшей двери подействовал на его уже и так переполненный адреналином организм как ледяной душ. Шейби с головы до ног покрылся холодным потом. Он был не в состоянии пошевелиться. Перепуганный и дрожащий, как мышь, он не сразу осознал, что это захлопнулась дверь соседней квартиры, а из-за тонких, словно картонных стен казалось, будто шум доносится из его собственной прихожей.

Шейби поспешно нажал на красную кнопку, и через секунду передача была закончена. Шейби быстро смотал проволоку и спрятал все части передатчика в тайничок. Тихий щелчок возвестил, что Шейби снова в безопасности.

Поставив столик на место, Шейби рухнул на кровать, словно марионетка, у которой внезапно перерезали все нитки. Лежа навзничь, он мысленно перенесся в другую страну и другое время, не такое уж далекое, хотя все, что случилось тогда с Шейби, происходило как будто в какой-то совершенно иной жизни.

Рим.

Шейби отдал бы все на свете, чтобы вернуться в этот город. Сириец думал о Кэролайн, о ее гладкой молочно-белой коже и длинных пушистых волосах цвета липового меда. При воспоминании о ее великолепных, возбуждающих формах у него даже появилась резь в паху. В течение тех двух недель они практически ни на минуту не покидали своего гостиничного номера, а уж если быть совсем точным – находившейся в этом номере постели. Ну, за исключением тех часов, которые Шейби проводил, занимаясь с Брэдом. Во всем остальном это было время непрерывных наслаждений и восхитительных, ни с чем не сравнимых переживаний.

Странные вещи происходят с нашим мозгом в минуты сверхчеловеческого напряжения… С какой точностью он способен воссоздавать фрагменты прошлого!..

Шейби провел рукой по лицу, вытирая выступившие на лбу капли пота. Сирийцу оставалось только одно – ждать. Страх не выпускал его из своих леденящих объятий, а дыхание смерти ласково щекотало ему шею.

3

5 сентября, время: 17.45 – штаб-квартира Моссада, к северу от Тель-Авива



– Есть что-нибудь новенькое? – спросил Арик, молодой гигайт с великолепной мускулатурой и лицом ребенка. Черные вьющиеся волосы и такого же цвета курчавая борода подчеркивали нежность его кожи.

Он вошел со своим младшим коллегой в комнату шифровальщиков, которая находилась на предпоследнем этаже шестиэтажного бетонного здания, своими очертаниями напоминающего Пентагон.

Здание, где размещалась штаб-квартира~Мосса-да, скрывалось в осиновой роще позади большого торгового центра и было совершенно незаметно с проходившей мимо автострады, которая связывала Тель-Авив с Хайфой.

В комнате шифровальщиков пахло свежей краской, выдохшимся кофе и сигаретным дымом. Резкий свет флюоресцентных ламп, казалось, лишал это помещение даже намека на какие-нибудь цвета. Надо сказать, что место это производило довольно гнетущее впечатление.

– Ничего нового, все та же белиберда, – отозвался лысеющий мужчина, всем своим видом выражая удовольствие: наконец-то появился его сменщик! – А как там снаружи?

– Как в общественном сортире. Жарища, вонища, духота. Как я ненавижу эту погоду! – вздох-нул Арик.

– Ну, здесь у нас только вонь, – успокоил его собеседник. – А это кто? Твоя тень?

– Это новый член нашей группы, – ответил Арик и положил громадную руку на плечо своему более щуплому коллеге. Можно было подумать, что это отец и сын. – Он будет сменщиком Ави, когда как следует освоится.

– Ты откуда? – спросил лысоватый, складывая свои вещи и собираясь уходить.

– Воздушно-десантные войска, – ответил новичок.

Его совсем не занимала эта беседа. Все внимание молодого человека было поглощено суперсовременным компьютерным оборудованием, расставленным по всему помещению.

– В какой стране мы живем, черт возьми! – вдруг взорвался лысоватый. – Стоит спросить че-човека, откуда он, и тебе сразу выдадут номер военной части. – И обращаясь к новичку, шифровальщик уже спокойно продолжил: – Слушай, сынок, и запоминай. Я из Петах-Тиква. Там я и живу. А теперь медленно и четко, – заговорил он с новеньким, как с маленьким ребенком, – не волнуйся и не спеши. Откуда ты?

– Оставь парня в покое, – вмешался Арик. – Я помню, как ты первый раз пришел сюда после вводного курса. – Великан разинул рот и вытаращил глаза, пытаясь изобразить полную растерянность. Оба засмеялись, а Арик сказал новичку: – Не обращай внимания на этого оболтуса. Он только выглядит как умный.

– Натания, – сказал молодой человек, словно только что проснулся.

– Что? – спросил лысоватый, все еще смеясь.

– Я из Натании, – пояснил новичок.

– Отлично. Браво. Очень разумный ответ. Я знал, что у тебя получится, – одобрительно кивнул шифровальщик и, повернувшись к Арику, состроил великану рожу. – Ну вот тебе и умненький мальчик. А вообще, если этому парню действительно придется работать с Ави посменно, то ему понадобятся не мозги в голове, а кое-что в штанах.

Ветераны отдела опять громко расхохотались. Новенький тоже рассмеялся, хотя и не вполне понял смысл последней шутки.

– Есть тут немного кофе? – спросил Арик, присев на корточки возле маленького углового столика.

Стоявшие на нем огромный блестящий чайник и разноцветные кружки были единственными предметами в этом помещении, которые свидетельствовали о том, что тут работают не только машины, но и люди.

Не дожидаясь ответа, великан повернулся к новичку:

– В этой комнате тебе нельзя ни к чему прикасаться. И не отходи от меня ни на шаг, разве что по нужде. Понял?

Молодой человек, застигнутый врасплох этим неожиданным внушением, поспешно ответил по-военному:

– Так точно.

– Мы здесь не требуем никаких «так точно», – ухмыльнулся Арик, – но мне нравится твое отношение к делу. – Он продолжал поиски кофе. – Ну так вот, именно здесь мы принимаем зашифрованные сообщения от агентов Моссада из интересующих нас стран.

– А ты знаешь, какие страны нас интересуют? – с легкой издевкой спросил лысоватый.

– А как же, – ответил слегка обиженный новичок. – Нас интересуют арабские страны. – Он посмотрел на Арика, ища поддержки и одобрения.

– Ты, кажется, собирался уходить? – покосился Арик на лысоватого, который задержался, уже стоя в дверях. Затем великан взглянул на новенького. – Да, ты прав, – кивнул он, одновременно продолжая рыться в маленьком шкафчике. – Что, уже совсем нет кофе, ну хотя бы чуть-чуть? – спросил он лысоватого.

– Понятия не имею. Я пью чай, – ехидно ответил тот.

– Ну что ж, судя по всему, мне придется поискать в другом месте… – с тяжелым вздохом проговорил Арик.

– Успеха тебе, – оптимистически воскликнул лысоватый и уже совсем было вышел, но тут заметил, что в висящем возле двери расписании дежурств зияют пустые графы.

– Не соизволишь ли ты оставить на этой бумажке свой бесценный автограф, чтобы я мог наконец свалить отсюда? Уже поздно, а мир, между прочим, все еще ждет меня, – обратился он к Арику.

Арик вписал в нужную клеточку свою фамилию, официально заступая на дежурство. Затем он позвонил в так называемый кафетерий, который был на самом деле обычной комнатой, где стоял телевизор и красовалась большая кофеварка. Закурив сигарету, гигант ждал, пока кто-нибудь в кафетерии не подойдет к телефону. Когда на другом конце провода сняли трубку, Арик услышал звуки громкой музыки и веселый смех.

– Букингемский дворец, – заявил голос в трубке.

– Эй, Ави, – сказал Арик, – хоть на минуту оторви свою задницу от стула и принеси мне сюда кофе. Эти мерзавцы вылакали все до последней капли, а у меня уже во рту пересохло.

– Ты можешь подождать две минуты? Тут как рао наклевывается кое-что для нас с тобой с двумя девицами из компьютерного.

– Ну ладно, подожду, – недовольно пробурчал Арик, – хорошо бы еще – не напрасно. – Он положил трубку. – Ну, мой мальчик, – обратился гигант к новичку, – может, мы немного поработаем? – По белому блестящему полу Арик подкатился на кресле к компьютеру и набрал свой личный код, чтобы получить доступ к банку данных. – А ну-ка, старая жестянка, покажи, что там у тебя, – обратился он к компьютеру. – Какими новостями из «страны смерти» ты нас порадуешь?

– Из «страны смерти»? – удивленно переспросил молодой человек. – Какое странное название!

– Интересующий нас регион, мой мальчик, мы называем «страной смерти», потому что люди, которые работают там на нас, могут встретиться со смертью каждую минуту. Они ближе к ней, чем все мы тут… Я понимаю, вы этого в академиях не проводили, – усмехнулся Арик.

– Ясно, – сказал новичок. Он пододвинул свой стул к Арику и закурил.

– Все сообщения, которые мы получаем, расшифровываются методом диффузии, – продолжал Арик тоном, не оставлявшим сомнений в том, сколь серьезно гигант относится к своей роли наставника.

– Что значит «методом диффузии»? – попросил разъяснить новый термин молодой человек.

– Это означает, что дешифровщик работает только со словами, изъятыми из контекста, причем из нескольких донесений сразу. Таким образом, он переводит на нормальный язык лишь отдельные слова, не имея возможности прочитать все сообщение целиком. Затем компьютер составляет текст и выдает его нам на экран. Все сообщения передаются в виде импульсов. Знаешь, что это такое? – поинтересовался Арик.

– Да, конечно, – кивнул новенький.

– Значит, пока тебе все ясно? – уточнил гигант.

– Да, вполне, – заверил его молодой человек.

– Хорошенько запомни одну вещь, – медленно проговорил Арик, глядя своему подопечному прямо в глаза. – Чтобы передать эти сообщения, люди рискуют жизнью. И поэтому мы не имеем права на ошибку. Ты меня понял? – строго спросил великан.

Молодой человек серьезно кивнул. Всем своим видом он показывал, что полностью осознает, какая огромная ответственность ложится на его плечи.

Арик продолжил, поглаживая свою густую бороду:

– Если приходит несколько сообщений сразу, то каким надо заняться в первую очередь?

Новичок пожал плечами.

– Это определяет наш великий и мудрый компьютер, – улыбнулся Арик. – Все агенты разделены на категории, и каждому присвоен тот или иной индекс значимости.

– А кто этим занимается? – заинтересовался молодой человек.

– Господи, чему вас только учат в академии?! – весело изумился Арик. – Агентов классифицирует аналитический отдел исходя из ценности поставляемой ими информации. Компьютер способен идентифицировать агента по имени и тут же определить, к какой категории тот относится. Решение о выдаче информации на экран компьютер принимает на основании индекса значимости агента и времени, в течение которого новое сообщение находится в системе.

Арик не был полностью уверен, все ли дошло до его питомца. Но теперь тот должен был подождать, поскольку по экрану побежали строчки текста. Арик прочитал несколько первых донесений. Указывая на экран, он объяснил:

– Это от агента из Бейрута. Он сообщает об изменении местопребывания офицера ООП.

Арик сразу же анализировал появлявшуюся на экране информацию, используя специальную подсветку. На фоне темно-синего экрана ярко выделялись белые буквы. Арик высвечивал интересовавшие его фрагменты текста, а затем вводил информацию в память компьютеров, установленных в тех подразделениях Моссада, которым эти сведения предназначались. Очередное сообщение, на этот раз о военно-морских силах, пришло от агента из Триполи.

В 18.20 экран неожиданно изменил цвет. На пульсирующем черно-красном фоне появилась надпись:



«КОД – ЧЕРНЫЙ

ТОЛЬКО ДЛЯ ИМЕЮЩИХ

ОСОБЫЙ ДОПУСК»



Новичок замер, не донеся сигареты до рта.

– А ну-ка, ты! – крикнул Арик, оборачиваясь к нему. – Не задавай никаких вопросов! И делай то, что я тебе скажу! – Компьютер начал издавать низкий сигнал тревоги. – Убирайся в кафетерий и сиди там. Я позвоню туда попозже и скажу, чем тебе заняться. Давай, двигай! – заторопил Арик новичка.

– Но… – Молодой человек поднялся со стула.

– Я же сказал, никаких вопросов… У тебя нет допуска, поэтому сматывайся отсюда. У меня работа. – И, прежде чем вскочивший было Арик успел снова сесть, новичок уже вылетел в дверь.

Великан автоматически набрал код, потом нажал клавишу подтверждения, и принтер начал печатать сообщение. Оно пришло из Дамаска. Арик смотрел на мигающий квадратик в нижней части экрана. Там замерцала маленькая звездочка; это означало, что передача велась вне графика. На экране появилось обычное время выхода агента на связь: с 20.00 до 21.00. Значит, он послал сообщение на два часа раньше срока.

Арик напряженно всматривался в экран.

– Вот черт! – пробормотал великан. – Ненавижу, когда они так делают! И почему нельзя соблюдать расписание?! – Он подошел к принтеру, откинул крышку и оторвал кусок широкой бумажной ленты с напечатанным текстом.

Арику хватило одного взгляда на четкие строчки, чтобы понять: дело это чрезвычайной важности и хорошо бы тут ничего не напартачить.

Арик поднял трубку прямой «горячей» линии и замер в ожидании ответа.

Все голоса на этой линии звучали искусственно и бесцветно.

– Слушаю, – отозвался незнакомый ему хриплый баритон.

– Объявить тревогу, включить красный сигнал и известить «дрифтеров», – выпалил Арик.

– И? – спокойно спросил голос. Арику было не до шуток.

– И пошли вы все… знаете куда?

– И ты тоже, дружок, но сначала назови код. Арик понял свою ошибку.

– Извини, код 2035913, – поспешно проговорил он.

Положив трубку «горячей» линии, гигант протянул руку к внутреннему телефону. Нужно было вызвать сюда остальных членов группы. В одиночку со всем этим не справиться.

Через комнату шифровальщиков можно было пройти в просторное помещение, которое использовалось в экстренных случаях как конференц-зал. В ближайшее время там наверняка соберутся крупные шишки. Отдел связи, задействованный Ариком по «горячей» линии, уже начал извещать людей, которых касалась эта «бомба» из Дамаска.

Ави все еще не появлялся, хотя Арику позарез нужна была его помощь. Великан позвонил в кафетерий. Там сняли трубку только после нескольких гудков.

– Да-а-а? – протянул заспанный голос.

– Где Ави? – заорал в трубку Арик.

– А почему, черт возьми, я должен это знать? Что я, нянька ему, что ли? А, вот как раз пришел этот новый парень, сменщик Ави.

– Слушай внимательно, – сурово проговорил Арик. – Разыщи Ави и немедленно гони его сюда. Да поживее, одна нога здесь, другая там. Понял?! А новенькому скажи, чтобы отправлялся домой.

– А в чем дело, чтоб вам всем провалиться? – Голос на том конце провода звучал все еще сонно.

– А вот это я тебе растолкую чуть позже. А теперь ищи Ави где-нибудь в тотмнатах отдыха. Он наверняка с бабой. И притащи его сюда – хоть силой, хоть как! – приказал Арик.

– Ладно, ладно, понял! Успокойся. Будет тебе Ави, – примирительно произнес голос из кафетерия.

– А если в течение ближайших десяти минут ты его так и не найдешь, то уж не поленись и явись сюда хотя бы сам. Ты мне понадобишься для сбора информации. Даже вместе с Ави нас будет слишком мало, когда станет по-настоящему жарко, – простонал Арик, охваченный самыми мрачными предчувствиями.

– Ну все, я пошел. – Заспанный голос оживился, и в трубке тут же раздались короткие гудки.

Через десять минут высокий стройный парень лет двадцати вбежал в комнату шифровальщиков, и сразу же вслед за ним вошел Марк – шеф Арика.

Парень кивнул Арику и прошептал:

– Я не нашел Ави, – а затем обернулся, чтобы поприветствовать Марка.

Марк был начальником департамента, но все, невзирая на должности и чины, обращались здесь друг к другу по имени.

– О\'кей, что это у вас тут происходит? – спросил Марк, направляясь прямиком к рабочему столу.

Арик схватил полоску бумаги, которую недавно оторвал от ленты принтера, и протянул листок Марку.

Стоя у стола, Марк прочитал сообщение.

– Вот черт! – воскликнул он. – Ты показывал этот текст кому-нибудь целиком, или передавал в другой форме? – спросил он, не спуская глаз с гиганта.

Марк был видным мужчиной, ростом почти с Арика. Он начинал слегка полнеть, но все еще сохранял хорошую форму. Голос у него был глубокий и с хрипотцой. Дожидаясь ответа Арика, он снова просмотрел поданную ему распечатку.

– Нет, – ответил Арик, – я объявил красный сигнал тревоги и поставил в известность «дрифтеров». Это единственная распечатка текста, – добавил он, указывая на лист в руках Марка. – Сообщение не было выведено на экран. Я выставил отсюда новичка, прежде чем принять информацию.

– Кто-нибудь уже сидит в конференц-зале? – поинтересовался Марк.

– Нет, там пока никого, ты первый.

Марк взял стоявший на столе фаянсовый бокал, на котором были нарисованы разноцветные воздушные шарики.

– Куда подевался этот чертов кофе? – рявкнул шеф департамента, явно возмущенный этим из ряда вон выходящим упущением своих сотрудников.

– Я сейчас за ним пошлю, – успокоил начальника Арик, кинув выразительный взгляд на приятеля, который собирался скрыться за дверью. – Эти идиоты из предыдущей смены ничего нам не оставили.

– Я буду в зале, – буркнул себе под нос Марк. – И чтобы этот чертов кофе был приличным! Ты знаешь, что кофе, сигареты, секс и «Интернэшнл геральд трибюн» должны быть только приличными!

После ухода Марка Арик обратился к младшему коллеге, который всё еще топтался возле двери:

– Подожди-ка. Не ищи больше Ави. Раздобудь этот чертов кофе, а уж потом мы разберемся с этим прохвостом. – И Арик без сил рухнул в кресло.

В конференц-зале Марк прочитал сообщение раз уже, наверное, в шестой. Он занял место председательствующего за большим овальным столом, за которым без труда могли разместиться человек двадцать, а то и больше. За спиной у Марка находился громадный экран, соединенный с компьютерным терминалом, который располагался рядом с креслом председательствующего. Там же стояло несколько телефонных аппаратов, один из которых обеспечивал внутреннюю связь.

Марк как раз собирался включить компьютер, когда вошел Муса – темноволосый, коренастый, почти квадратный мужчина.

Муса, заместитель директора по вопросам безопасности, был вторым лицом в Моссаде. И, хотя он начинал свою карьеру в конкурирующей организации – в Шабаке, то есть управлении общественной безопасности (израильской внутренней тайной полиции), в возрасте пятидесяти пяти лет, ему удалось взобраться на самый верх – войти в руководство Моссада, израильского ЦРУ. Близкая дружба с Авраамом, директором Моссада, явно не стала препятствием на пути восхождения Мусы к вершине власти.

– Откуда это ты здесь так быстро взялся? – с некоторым удивлением взглянул на него Марк. – Ведь ты живешь в Рамат-Хатарон?

– Все верно, но так уж получилось, что, когда зазвонил телефон, я случайно оказался здесь, в иорданском секторе аналитического отдела.

– Тогда мне непонятно, почему ты к нам так долго добирался? – теперь уже с улыбкой спросил Марк.

– Я очень рад, что красный сигнал тревоги привел тебя в столь прекрасное расположение духа, – пошутил Муса и сразу же спросил серьезным тоном: – Можно узнать, что случилось?

Марк протянул ему распечатку. Муса пробежал глазами по строчкам и опустился на стул рядом с Марком. Затем шеф отдела безопасности еще раз внимательно прочитал текст, покосился на Марка и вновь сосредоточил все свое внимание на бумаге. Наконец он положил распечатку на стол и тихо спросил:

– Кто еще это видел?

– Никто, кроме меня и Арика, – ответил Марк.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнув, сказал Муса. – И пусть так все и останется, – приказал он.

– О чем ты говоришь? – воскликнул Марк, совершенно сбитый с толку. – Сейчас здесь яблоку будет негде упасть – столько народу понабежит по красному сигналу, а ты мне заявляешь, чтобы я никому ничего не рассказывал. И как мне с ними, по-твоему, объясняться? Ошибочка, мол, вышла? Идите домой и обо всем забудьте? – Марк нервно сжал руками подлокотники кресла.

– Спокойно! Я имел в виду совсем не это, – ответил Муса, стараясь говорить ровным тоном. – Можешь сообщить им все, кроме псевдонима агента.

– А что с Амосом? Как я могу скрыть это от шефа оперативного отдела?

– Мне кажется, ты меня плохо понял, – процедил Муса сквозь зубы. Он постепенно терял терпение, и его черные густые брови угрожающе сошлись на переносице. Это было верным признаком того, что Муса вот-вот придет в бешенство. – Да плевать мне на твоего Амоса! Ясно?! Это приказ. – Он посмотрел на часы и продолжил уже более спокойным тоном: – Лучше вызови сюда Арика и вели ему держать язык за зубами. Пусть он еще раз распечатает сообщение – без псевдонима агента. Ну?! – заторопил Муса Марка.

Тот немедленно связался с Ариком по внутреннему телефону. Спорить с Мусой было бесполезно.

Когда Арик явился, Марк указал ему на лист с текстом.

– Ты ни с кем не должен обсуждать это сообщение, ни с кем, кроме меня и Мусы. Понятно? – предостерег он дежурного шифровальщика.

– Да, – заверил шефа Арик.

– А теперь возвращайся в комнату шифровальщиков и сделай новую распечатку, без псевдонима агента, – велел Марк.

– Я не могу менять содержание сообщения. Это грубейшее нарушение инструкции, – возразил Арик. – Это же не наше донесение. Ты сам мне постоянно твердишь…

– Ты обязан выполнять приказ непосредственного начальника! – рявкнул Марк. – У нас нет времени на споры. Заботиться о соблюдении инструкций предоставь мне. А сам делай, что тебе говорят! Давай, пошевеливайся, парень! – прикрикнул он на Арика.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал гигант, поспешно выходя из конференц-зала.

– А теперь, – заговорил Муса, кивая на экран компьютера, – покажи-ка мне данные агента и объясни, кто и как его завербовал.

Марк включил компьютер. Введя в него свой код и совершив еще несколько дополнительных операций, Марк наконец объявил:

– Натан. Натан Стоун. – Потом, пощелкав клавишами, Марк обернулся к Мусе и сказал, явно заинтригованный: – Эта проклятая машина отказывается сообщить мне, где сейчас находится Натан.

– Это потому, – саркастически усмехнулся Муса, – что он работает в AI, а деятельность AI не входит в рамки твоей компетенции.

Марк откинулся на спинку кресла. Он слышал об отделе AI, который занимался особо важными делами в таких странах, как, например, Соединенные Штаты, где промахов бы не потерпели. В этом отделе служили лишь избранные офицеры высоких чинов, подотчетные только самому директору Моссада.

– Выключи этот чертов ящик! – приказал Муса. – Я займусь этим агентом позже. Мне необходимо поговорить с Натаном, прежде чем что-то предпринимать. Ну, а теперь нужно отсидеть на этом дурацком совещании, о\'кей?

Марк молча кивнул головой.

4

5 сентября, время: 19.40 – штаб-квартира Моссада



До начала совещания оставалось несколько минут. Продолжая занимать место председательствующего, Марк наблюдал за экраном компьютера, расположенным слева от него. С правой стороны сидел Амос – высокий, бледный, нервный мужчина лет за пятьдесят. Очки с толстыми стеклами в металлической оправе скрывали выражение его глаз.

Амос был заместителем директора и курировал оперативный отдел. Он контролировал сеть разведывательных центров, действовавших по всему миру под крышей израильских посольств. Около тридцати пяти katsas, то есть офицеров-оперативников, вели там свою секретную работу, вербуя агентов – в основном в Европе и в первую очередь – арабов. Эти агенты и поставляли информацию из арабских стран, куда израильтянам доступ был практически закрыт. Так что следовало признать, Амос руководил крупнейшим, а может быть, и важнейшим подразделением Моссада. Но, несмотря на это, Амос был в «фирме» гораздо менее влиятельной фигурой, чем Муса.

Напротив Марка и Амоса сидел коренастый мужчина с яйцеобразной головой, посаженной, казалось, прямо на плечи, поскольку шеи почти не было видно. Это был дежурный офицер из ночной смены, работавший в отделе планирования, который часто называли еще «отделом доставки». В обязанности сотрудников этого отдела входило решение логических задач, возникавших в ходе разработки и проведения самых разных операций. Кроме того, все знали, что отделу можно поручить доставку чего угодно, когда угодно и куда угодно – начиная с денег и кончая тяжелыми транспортными самолетами. Проблемы, которые мудрецы из отдела планирования не смогли бы разрешить, возникали крайне редко. В чрезвычайных совещаниях эти ребята принимали участие всегда – на случай, если начальству срочно понадобятся их услуги.

Муса, который сидел рядом с Амосом, производил впечатление человека, которому смертельно надоело торчать тут и ждать, когда же начнется вся эта говорильня. Он принялся вырезать из бумаги квадратики – во-первых, чтобы чем-нибудь занять руки, а во-вторых, чтобы спровоцировать на какое-нибудь замечание сидевшего поблизости дежурного психолога.

– Не мог бы ты прочитать наконец это донесение? – заговорил раздраженным тоном Амос, гася сигарету и тут же протягивая руку к пачке за следующей. Обнаружив, что его пачка пуста, он вытащил сигарету из пачки Марка и небрежно бросил пачку обратно на стол.

Первые участники совещания стали собираться в конференц-зале не более двадцати минут назад, но здесь уже почти невозможно было дышать из-за густых клубов сигаретного дыма…

Марк повернулся к Мусе:

– Ну что ж, по-моему, мы достаточно долго ждали опаздывающих. Начнем без них, а потом, если надо будет, коротко изложим им суть дела и расскажем о ходе нашего совещания.

Муса кивком головы выразил согласие.

– Вызов и шифр подтверждены, – начал Марк бесстрастно, поглядывая на лежавший перед ним текст. – Передача чистая, без сигналов тревоги, характеристика стиля – подтверждена. Следовательно, документ можно считать подлинным. Ну что же, если…

Амос не дал ему договорить. Его обычно бледное лицо пылало.

– Марк, ты что, действительно считаешь, будто имеешь дело с наивными детишками? – резко спросил он. – Побереги свои голосовые связки и наши уши, не морочь нам голову этой чепухой и переходи к сути дела. Могу поспорить: вы проверили все, что полагается, прежде чем созвать нас сюда, поэтому давай по делу. Уже поздно, – сердито добавил Амос.

Марк взглянул на него с откровенной неприязнью. И уже собирался было ответить, но тут появился Арик с кофе.

– Отдел секретной связи приветствует вас, – пошутил великан, опустил поднос на стол и, не задерживаясь, вышел из конференц-зала.

Марк склонился над распечаткой и начал читать, а остальные тем временем потянулись к чашкам с кофе.

– Первое, – сказал Марк и откашлялся. – В Европе организуется новая террористическая группа. Второе. – Он остановился, ожидая, пока все замолчат. – Ее возглавляет палестинский офицер просирийской ориентации, псевдоним – Фокс. Третье. Акция планируется в ближайшее время. Какая – не сказано. – Марк перевел дух и оглядел людей, собравшихся за овальным столом. Все слушали очень внимательно. – Четвертое. К деятельности террористов подключился бывший сотрудник восточногерманской Штази (который, весьма вероятно, имеет своего агента в Моссаде). Это в скобках, – пояснил присутствующим Марк. – Пятое… – Люди вокруг стола задвигались и заговорили все разом.

– Тихо! – повысил голос Муса. – Тихо, я сказал! Что здесь, черт возьми, творится? Дайте человеку закончить.

– Ты сказал: «имеет своего агента»? – спросил Амос, пристально глядя на Марка и морща покрасневший лоб. Очки у Амоса сползли на самый кончик носа.

– Я просто читаю то, что тут написано, – спокойно ответил Марк и продолжил: – Пятое. Дальнейшая информация – через несколько дней.

Шестое. В ближайшее время буду в Европе. Пришлю «подтверждение. Потом он требует гонорар. И это все. – Марк пододвинул бумагу Амосу, словно говоря: пожалуйста, можешь удостовериться! Амос встал, с сомнением глядя, на Марка.

– Это действительно все? И ничего больше? – мрачно спросил он.