Виктор Островски
Белле, моей любимой жене и другу, и нашим дорогим детям Шарону и Лиоре.
Глава1
Выпив несколько глотков шнапса, Карл прижал к щеке свой «люгер». Отличная штука девятимиллиметрового калибра. А прикосновение холодной стали в душной комнате не только приятно, но и успокаивает.
В камине все еще дотлевала большая головешка, от нее струился сильный жар.
Карл Рейнхарт был высоким, подтянутым мужчиной только-только за сорок. Он стоял у окна, вытирая пот тыльной стороной руки и ероша свои аккуратно причесанные светлые волосы. Напротив него, через улицу, высился красивый дворец девятнадцатого столетия. Еще совсем недавно это обветшалое здание с величественным фасадом было его царством. Теперь это запечатанный, всеми покинутый реликт бывшей Восточной Германии такой же серый, как и осеннее небо над ним, но для него и его коллег по восточно-германскому министерству безопасности Штази он представляет собой нечто близко знакомое. Почти двадцать лет проработал он в этом здании; здесь, в его подвалах, где хранились бесчисленные досье, он черпал свою почти безграничную власть. Вместе с назначением главой отдела Ц5, функцией которого официально считалась координация освободительных движений разных стран, а фактически была поддержка террористических организаций по всему миру, он получил и свою роскошную квартиру, рядом с Домом немецко-советской дружбы. Когда от его дыхания затуманилось холодное оконное стекло, за которым лежал невидимый теперь городской пейзаж, Карл прищурился. Он до сих пор не пришел в себя после всего так внезапно случившегося. Еще несколько дней назад он и его товарищи держали все в своих руках и вдруг потеряли власть. Демонстранты, или гражданские комитеты, как они себя называли, захватили здание. И Карлу пришлось перекроить всю свою жизнь. Отступать, во всяком случае, было некуда. Карл надеялся, что его исчезновения никто не заметит, и, пожалуй, это было самое подходящее время, чтобы покинуть рушащийся мир. Несколько часов назад последовал долгожданный звонок. Один из прежних коллег уведомил его, что вечером за ним придут, чтобы отвести на допрос. Его полковника Штази Карла Рейнхарта. Сомнений не оставалось: славное некогда царство Штази закончилось. Отвернувшись от окна, он внимательно осмотрел комнату. Все так, как он задумал. Возле него, на столешнице из матового стекла, стоит почти пустая бутылка шнапса. За диваном картонный ящик, набитый документами с яркокрасным штампом «совершенно секретно». Еще несколько месяцев назад, когда начались массовые демонстрации, не получившие должного отпора, Карл предвидел, что события приведут именно к такому концу. Эрих Хоннекер проявил постыдное малодушие. Вот уже много недель, как у себя в Штази они сжигали досье, которые могли разоблачить не только их самих, но и тысячи агентов по всему миру. В каком-то безумном отчаянии они уничтожали или целыми грузовиками отправляли в Москву ценнейшие документы, настоящие сокровища, которые собирались долгими десятилетиями. Из глубокой задумчивости Карла вывел громкий стук в дверь.
— Moment mal! — ответил он, подделываясь под голос подвыпившего человека.
В это мгновение нога Йохана с тяжелым стуком упала на пол.
— Polizei hier! Катитесь к чертовой матери! завопил в ответ Карл. В дверь громко забарабанили. Полицейские все еще не понимали, что перед ними сверхпрочная дверь. Карл знал, что пройдет еще некоторое время, прежде чем они ворвутся наконец внутрь и обнаружат его труп.
Он подошел к двери и громко выкрикнул:
— Да здравствует Германская Демократическая Республика!
Полицейские продолжали дубасить в дверь, и под этот шум Карл подошел к дивану. Взвел курок «люгера» и, повернувшись к двери, громко выругался: «Мать вашу так-перетак!», и нажал на спусковой крючок.
За оглушительным выстрелом последовала короткая, в несколько секунд, тишина, затем стук в дверь возобновился с новой силой. Совершить самоубийство не такое уж простое дело, подумал Карл, особенно если хочешь начать новую жизнь. На всех личных документах, разложенных на комоде в спальне, на самом виду, значились его имя и фамилия, только на фотографиях был не он, а тот, кто сейчас крепко спит на диване, если только слово «спит» применимо к тому, у кого снесена половина затылка, а мозги разбрызганы по всей комнате.
Впрочем, Йохан и в самом деле спал, когда Карл вложил дуло «люгера» ему в рот и выстрелил. Этот бездомный Auslander, или иностранец, известный лишь нескольким уличным бродягам под именем Йохана, был такого же сложения, как и сам Карл. Заманить его в почти покинутое здание, обитатели которого, прежние офицеры Штази, разъехались в поисках убежища от Москвы до Пекина, оказалось делом куда более простым, чем предполагал Карл. А уж после того, как он напробовался вина из богатой коллекции Карла и стал частым посетителем, все остальное получилось как бы само собой. Фотографии Йохана красовались не только на личных документах Карла, но и были вклеены во его досье с его именем, которые хранились в здании через улицу, где некогда помещалась его штаб-квартира. Когда полиция наконец взломает дверь, она, конечно же, решит, что это совершенно очевидный случай самоубийства, и не будет проводить дальнейшее расследование.
Карл был человеком основательным и дотошным до педантичности. В течение нескольких недель он тщательно разрабатывал и осуществлял свой план. Надев толстые рукавицы, чтобы не обжечь руки, Карл потянул на себя рычаг, спрятанный в камине. Задняя стенка камина раздалась, открыв веревочную лестницу, которая спускалась в глубокую шахту. Стоя на лестнице, Карл нажал на второй рычаг, чтобы вернуть стенку камина в ее изначальное положение. О существовании этой шахты ему сообщил его предшественник, бывший начальник Ц5. Он также не имел понятия, кто и зачем соорудил этот тайный ход, но сказал, что в один прекрасный день этот ход может понадобиться. И оказался совершенно прав. Менее чем за три минуты Карл достиг дна шахты.
Оттуда по узкой лестнице поднялся к двери, выводящей в аллею заднего двора. Выйдя на улицу, он увидел несколько полицейских автомобилей, припаркованных вдоль тротуара. На старой пожарной машине прикатили пожарные с топорами, они сразу же ринулись в здание. За всей этой суматохой наблюдали прохожие, но никто не обратил внимания на Карла, который мгновенно растаял в толпе.
Через несколько минут, пройдя два квартала на север, Карл оказался в отеле «Крантц», где накануне зарегистрировался под именем Франца Толлера. Прежний обладатель этого имени покоился на дне реки Мульде, недалеко от Вурцена, и его труп если и обнаружат, то не раньше чем через несколько дней, а за это время Карл будет уже далеко.
— Я хотел бы выписаться. Меня зовут Франц Толлер, — сказал он дежурному администратору, кладя ключи на стойку.
Нехотя сложив газету, где читал отдел спортивных новостей, администратор посмотрел поверх очков на Карла. Затем встал, открыл большой ящик, быстро пролистал пачку заполненных регистрационных бланков и вытащил нужный.
— Но ведь вы собирались выехать завтра, герр Толлер? — спросил он, снова взглянув на Карла.
— Ну и что? Я хочу выписаться. Приготовьте счет и пошлите кого-нибудь за моим багажом. А я пока посижу в вестибюле, пропущу рюмочку-другую.
Повелительный тон Карла не допускал никаких новых вопросов.
Через несколько часов он уже сидел за рулем темно-синего «мерседеса», принадлежавшего Толлеру. На манжете рубашки он вдруг заметил крошечные капли крови. Посмотрев на себя в зеркальце заднего вида, он увидел несколько таких капель и на лице, они выглядели как следы порезов от бритья. Значит, этот подонок забрызгал не только диван, подумалд он, вытирая лицо рукой.
На следующее утро, в семь тридцать, Карл был уже в Гамбурге. Он припарковал машину на пустыре на Домштрассе, за три квартала от рынка Ратхаус. Стер отпечатки пальцев с рулевого колеса и, оставив в машине все вещи и документы Толлера, взяв с собой лишь свое пальто, направился к рынку.
Теперь уже невозможно установить связь между ним, машиной Толлера и обнаженным голым трупом, который, возможно, выудят позднее из Мульде. Последний причальный канат перерублен, отныне Карл свободен. Пользуясь своими новыми документами, он нанял автомобиль и подъехал к отелю «Кемпински», где заранее зарезервировал себе номер на одну ночь. Его новая личность была неизвестна даже его соотечественникам. Теперь он американский гражданин, владелец шикарной квартиры на Пятой авеню, квартиры, выходящей окнами на Центральный парк в Манхэттене. Эта квартира была куплена Штази, но он полностью уничтожил все следы этой сделки. В одном из американских банков на его счету лежит кругленькая сумма, есть у него вложения и во Франции. Но самое ценное сокровище ожидает его в ньюйоркском почтовом ящике.
Когда Карл и его коллеги уничтожали досье Штази в Лейпциге, он сумел выкрасть большинство досье своих агентов, выбирая среди них лишь тех, которые не имели ни малейшего понятия, на кого работают, и таким образом никак не были затронуты падением Восточной Германии. Обладать сетью тщательно подобранных агентов, которых можно задействовать в любое время в дополнение к международной террористической сети, созданной при его активном участии, значит держать в руках поистине бесценное богатство.
Первую свою остановку Карл планировал сделать в Париже, а затем намеревался перелететь в Нью-Йорк.
На несколько месяцев надо затаиться, хорошенько проанализировать новую расстановку сил и определить свою стоимость в так называемом «Новом мировом порядке». Он станет капиталистом, непременно станет.
И как хороший профессионал, сумеет нажить большое состояние.
Глава 2
Был жаркий сентябрьский день. Из здания, где размещалось верховное командование сирийских войск, вышел Шаби Тарик Талаат, приземистый, одутловатый мужчина под пятьдесят. Его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось неестественно бледным. У него не было никаких сомнений в важности полученной им информации, хотя на этом закрытом совещании он оказался совершенно случайно. Вот уже несколько дней, как Ахмед Дайеб, шеф отдела национальной безопасности, болен; его заместитель, он же босс Шаби, выехал по неотложному делу в Хассеке в Восточной Сирии; таким образом Шаби и оказался единственным представителем весьма могущественного отдела во всей службе безопасности на сугубо секретном совещании.
К нему отнеслись с большим уважением и сообщили информацию, которую он никогда не узнал бы при обычных обстоятельствах. С самого начала совещания Шаби стало ясно, что ему удалось раздобыть сведения исключительной ценности, и он сразу же решил продать их как можно дороже. Самое выгодное распродавать их в розницу. Сперва он только даст понять своим кураторам, каким сокровищем обладает, а затем заставит их выложить кругленькую сумму за каждое из сведений, по такой счастливой случайности оказавшихся в его руках. Когда совещание окончилось, он первым поспешил выйти из конференцзала.
Сбежав по лестнице, он покинул пышно изукрашенное здание в колониальном стиле и ринулся к своему черному «пежо-504», стоявшему на отведенном для него месте. Когда он выезжал из ворот, вооруженный часовой отдал ему салют. Дамаск с его узкими улочками мало подходящий город для стремительной езды, здесь прежде всего требуется искусное маневрирование. Хотя Шаби и очень торопился домой, он ехал на умеренной ровной скорости. Проехал через крытый базар Мидхатпаша в Аль-Малек, затем мимо правительственных зданий и министерства просвещения к бульвару Фарук аль-Аваль. Жара все не спадала, хотя температура была и ниже, чем обычно в это время года. Шаби весь вспотел, тонкая белая хлопковая рубашка приклеилась к телу. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что передача секретных сведений преступление, караемое смертью. Только необузданная страсть к обогащению помогла ему побороть страх, который он испытывал при одной мысли о том, что ему предстоит сделать.
Углубившись в свои мысли, рассчитывая, прикидывая, оценивая, Шаби даже не услышал, как высоко на минаретах, вознесшихся в пыльное желтое небо, муэдзины призвали правоверных к предвечерней молитве. В воздухе висел тяжелый запах мяса, поджариваемого на жаровнях. Однако сосредоточиться было очень трудно. Самым заветным его желанием было уехать из ненавистной ему Сирии, где он невыносимо скучал, скучал и тосковал по европейскому шику и лоску и особенно по европейским женщинам.
Поставив машину в подземный гараж, под домом, где он жил, Шаби сел в маленький скрипучий лифт, который тащился вверх на девятый этаж так нестерпимо медленно, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец задрожал и остановился. Шаби стремительно вылетел из него, как если бы знал, что в следующий миг лифт провалится вниз, в темную шахту.
На девятом этаже находились четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного, тускло освещенного коридора. Подойдя к двери своей квартиры, он встревоженно оглянулся. Теперь надо проверить, на месте ли небольшой кусочек резины, засунутый в щель между дверью и косяком. Убедившись, что никто за ним не следит, Шаби вытащил визитную карточку из кармана рубашки.
«Если кусочка резины нет на месте, значит, кто-то открывал дверь в твое отсутствие. Стало быть, надо немедленно смываться», — учил его Брэд, чьей функцией было поддерживать с ним связь. — «Если резинка на месте, значит, никто не обыскивал твою квартиру». Каждый день Шаби ожидал наихудшего. Затаив дыхание, он провел карточкой вдоль щели. Резинка на месте, Шаби облегченно вздохнул: непосредственной опасности пока нет. Быстро сунул карточку обратно в карман и отпер дверь ключом. Уловив краешком глаза какое-то движение в комнате, он замер у порога. Но в следующий миг понял, что это жаркий уличный ветерок колышет занавески. Нервным движением он задвинул засов и запер дверь на цепочку. Тревога все еще не покидала его. Черной тучей висела над ним тень неминуемого разоблачения. Первые несколько месяцев он надеялся, что привыкнет к подпольной деятельности, привыкнет к сопряженной с ней опасности. Но эта надежда не оправдалась.
И вот теперь его обуревал страх, каждый вдох и выдох отдавались в груди острой болью. Он решил, что в этот день он выйдет на связь раньше обусловленного срока. Такого он еще никогда себе не позволял. Брэд всегда внушал ему, что нарушать график можно только в чрезвычайных обстоятельствах. Шаби был убежден, что это именно тот самый случай. Сеанс радиосвязи следовало проводить как можно быстрее. Шаби вошел в спальню, убрал лампу с прикроватного столика красного дерева и положил его кверху ножками на кровать. Затем вытащил из бумажника небольшую, в два дюйма булавку и вставил ее в крошечное отверстие у основания одной из ножек.
«Если не знаешь, где находится это отверстие», — предупредил его Брэд, — «увидеть его невозможно».
При нажатии большим пальцем на головку булавки послышался слабый щелчок и нижняя часть стола открылась. Под ней, каждый в своем гнезде, лежали три небольших черных аппарата. Один из них, передатчик, походил на калькулятор с небольшой клавиатурой, несколькими дополнительными красными и желтыми клавишами и одной голубой, расположенной отдельно. Два других аппарата также были величиной с калькулятор. Несколько секунд Шаби сидел, собираясь с мыслями.
«Это самая опасная часть операции», — предостерегал Брэд. — «Поэтому проводи ее как можно быстрее. Спрятал аппаратуру в стол считай, ты в безопасности». Эти слова отдавались в его ушах так громко, как будто Брэд стоял рядом и, склонившись над плечом, сурово наставлял его. Он быстро взял в руки передатчик и повернул небольшую ручку с обратной его стороны. Это было необходимо делать каждый раз при передаче.
Ручка имела какое-то отношение к смене частоты, но Шаби весьма смутно представлял, как она функционирует. Он только помнил предупреждение Брэда о том что при каждой передаче надо поворачивать ее направо, на одно деление. Затем он отстучал свое послание. Аппарат обладал одним удивительным свойством: радист мог послать радиограмму в двести слов, и маленький черный аппарат конденсировал эту радиограмму и буквально выстреливал ею в эфир, исключая всякую возможность перехвата. Его послание было таково:
\"От Шаби
1. В Европе создается новая террористическая группа.
2. Возглавляет ее просирийски настроенный палестинский офицер по прозвищу Лис.
3. Группа рассчитывает в скором времени приступить к деятельности.
4. В ее операциях будет принимать участие бывший восточно-германский офицер Штази (имеющий своего «крота» в Моссад).
5. Через несколько дней поступит дополнительная информация.
6. Источник сведений намерен вскоре выехать в Европу. По этому поводу будет передано дополнительное сообщение.
7. Источник хочет знать сумму вознаграждения.
8. Конец\".
Он нажал голубую клавишу, и слова побежали по небольшому экранчику, установленному над клавиатурой.
Удовлетворенный ясностью и полнотой своего сообщения, он убрал передатчик в гнездо, затем соединил его тонким черным проводом со вторым аппаратом и нажал желтую клавишу. Этот аппарат должен был зашифровать и сконденсировать радиограмму, приготовив ее для передачи. Затем он взял небольшой моток проволоки, прикрепленный к третьему аппарату, и, разматывая его, вышел через застекленные двери на небольшой полукруглый балкон. Конец проволоки он прикрутил к узорному решетчатому ограждению, которое должно было служить антенной. Стоя на балконе, он видел почти весь Дамаск, окутанный полдневным маревом. Далеко на западе лежали мягкие желтоватые тени хребта Антиливан, над которым маячила гора Хермон, увенчанная белой короной и походившая на огромную застывшую пенную волну. Заглянув в комнату, Шаби увидел, что на аппарате мигает зеленый огонек, означающий, что все уже готово к передаче, и тут же вернулся и нажал на красную клавишу. Передача спрессованной радиограммы длилась менее секунды.
Теперь надо было подождать две долгих минуты, пока зеленый огонек зажжется снова, подавая сигнал, что он должен повторить передачу. «Для полной гарантии», — объяснял Брэд. Шаби ждал.
Вдруг раздался громкий стук, и все его тело, каждую клеточку, захлестнул неудержимый страх. Он опять весь вспотел. Не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он все еще трясся от страха, когда понял, что это затворили соседнюю дверь. Он нажал красную клавишу, и, не успев начаться, вторая передача тут же закончилась. Не теряя времени, он убрал соединительные шнуры, антенну и аппараты на место. Слабый щелчок возвестил, что все надежно спрятано. Водворив столик на прежнее место, он повалился на кровать, точно марионетка, не управляемая нитями. Его мысли перенеслись в другое место, в другое время, еще совсем недавнее. Казалось, то была совершенно иная жизнь. Рим. Он дорого заплатил бы за то, чтобы очутиться вновь там. Он вспомнил о Каролине с ее мягкой молочной кожей и длинными, медового цвета волосами. Когда он представил себе ее удивительно стройное, податливое тело, у него заныло в паху. Кажется, все две недели они ни разу не покидали комнаты. Даже постели.
Если исключить часы, потраченные на обучение у Брэда, это была сплошная круговерть наслаждений.
Странно, подумал он, что в минуты такого напряжения мысли переключаются на другое и картины прошлого воскресают с поразительной ясностью. Теперь оставалось только ждать. Он еше не уехал из этой страны. Страх по-прежнему стискивал грудь, и на затылке он ощущал дыхание смерти.
Глава 3
— Ничего нового? — спросил Арик, высокий, в шесть футов и два дюйма, дородный мужчина. Светлый цвет его лица резко контрастировал с курчавыми черными волосами и окладистой черной бородой. Он и его молодой спутник только что вошли в шифровальный кабинет на четвертом этаже пятиэтажного, построенного в виде пятиугольника здания, где размещалась штабквартира Моссад. Это здание стояло среди небольшой осиновой рощи, за крупным торговым центром, недалеко от шоссе, соединяющего Тель-Авив с Хайфой, хотя с шоссе его и не видно. Шифровальный кабинет попахивал свежей краской, кофе и сигаретным дымом. Лампы дневного света, казалось, обесцвечивали все, что там находилось. Место было очень мрачное.
— Ничего особенного, обычная мура, — ответил лысоватый человек лет сорока, обрадованный тем, что пришел его сменщик. — А как там на улице?
— Как в общественной сральне. Духота, сырость и вонь. Ненавижу такую погоду. Из всего этого здесь только вонь.
— А кто этот парень с тобой?
— Наш новый сотрудник, — сказал Арик, кладя свою ручищу на плечо худощавого спутника. Они выглядели как отец и сын. — После того как подучится и освоится, заменит Ави.
— Откуда ты? — спросил лысоватый, собирая перед уходом свои вещи.
— Из десантников, — безучастно отозвался парень.
Беседа его мало интересовала, он загляделся на компьютерное оборудование, занимавшее всю стену.
— Что стало с нашей страной? — пожаловался лысоватый. — Ты спрашиваешь у какого-нибудь парня, откуда он, а тот отвечает, из какого он рода войск. — Он повернулся к новичку. — Я, например, из Петах-Тиквы. Там и живу. А теперь подумай, прежде чем ответить. — Он чеканил каждый слог, как будто разговаривал с малым ребенком: — Откуда ты?
— Оставь парня в покое, — сказал Арик. — Я помню, как вел себя ты, когда пришел в первый день, только-только после ознакомительного курса. — Он широко раскрыл рот и глаза, изображая предельное удивление.
Оба расхохотались, и Арик повернулся к новичку.
— Не слушай это старое мурло. У него только вид интеллигентный.
— Я из Натании, — сказал молодой человек, как будто только что проснулся.
— Откуда? — все еще смеясь, переспросил лысоватый.
— Из Натании.
— Вот теперь все понятно. Молодец, я знал, что ты сможешь ответить на мой вопрос. — Он повернулся к Арику с комической гримасой и сказал: — Какой умный парень. С такими мозгами он сумеет великолепно заменить Ави… ну, скажем, через два года. Правда, для этого он должен иметь медный член, не то от его члена ничего не останется, весь изотрется. — Оба ветерана вновь захохотали, и даже новичок улыбнулся, хотя и не вполне понял шутку.
— Кофе у тебя есть? — спросил, Арик, становясь на колени около столика в углу. На нем стоял большой хромированный кофейник в окружении цветных кофейных чашечек; это было единственное, что говорило о человеческом присутствии. — Когда мы в шифровальном кабинете, смотри не притрагивайся ни к одному из этих аппаратов, — строго предупредил он своего молодого спутника.
— И никуда не отходи от меня, только в нужник. Понятно?
Захваченный врасплох этим внезапным потоком наставлений, новичок отрубил повоенному:
— Так точно, господин.
— У нас тут нет господ, — пробасил Арик. — Но мне нравится твоя лаконичная манера говорить. Он все еще никак не мог найти кофе. — В этот кабинет стекается зашифрованная информация от агентов Моссад во всех враждебных странах. Ты, конечно, знаешь, какие страны относятся к враждебным? — саркастически спросил лысоватый.
— Конечно, — ответил парень, слегка оскорбленный его тоном.
— Враждебные страны арабские. — И он посмотрел на Арика, ожидая его одобрения.
— Так ты уходишь или нет? — спросил Арик у лысоватого, который стоял возле двери. Затем он посмотрел на новичка. — Да, ты прав. — И в поисках кофе засунул голову в маленький буфет.
— Неужели кофе совсем не осталось?
— Не знаю. Я пью чай.
— Придется, видно, позвонить, чтобы принесли.
— Желаю удачи, — сказал лысоватый и хотел было, идти, но в последний миг заметил, что его сменщик не расписался в графике дежурств. — Подпишись, пожалуйста, — попросил он Арика. — Уже поздно, и я спешу.
И он сделал комический жест.
Арик расписался, официально приняв таким образом смену. Затем он позвонил в так называемый кафетерий, небольшую комнату с телевизором и большим кофейником. В ожидании ответа он закурил.
Когда наконец трубку сняли, он услышал громкую музыку и смех.
— Букингемский дворец, — сказал голос.
— Эй, Ави, — сказал Арик. — Оторви свою жопу от стула и принеси мне кофе. Эти ублюдки все вылакали, а у меня совсем пересохло горло.
— Не мог бы ты подождать пару минут? Я тут договариваюсь о свидании с цыпочками из компьютерного отдела. И для тебя тоже, между прочим.
— О\'кей, подожду, — нехотя согласился Арик. Он положил трубку. — Ладно, парень, — обратился он к новичку. — В таком случае мы могли бы немного поработать. — Он перекатил кресло поближе и набрал свой личный код, который открывал ему доступ к компьютеру. — Какие новости для меня из «страны мертвецов» — сказал он, обращаясь к компьютеру.
— Из «страны мертвецов»? — переспросил озадаченный новичок.
— Так мы называем враждебные страны. Люди, передающие нам свою информацию, гораздо ближе к смерти, чем мы. Я знаю, в академии вас этому не учили.
— Нет, — ответил парень, придвигая кресло к Арику и закуривая.
— Все поступающие сюда сообщения переводятся раздельно.
— Как это так?
— Переводчик переводит лишь отдельные слова, не зная общего смысла. Затем компьютер подбирает слова по смыслу и передает нам. Все полученные здесь сообщения передаются вот так: разрозненными, беспорядочно перемешанными словами и с большой скоростью. Понял?
— Понял.
— Только помни, — сказал Арик, глядя в упор на новичка, — чтобы добыть эту информацию, люди рискуют своими жизнями. Поэтому никаких ошибок. Понял?
Парень кивнул с широко раскрытыми глазами. Запустив пальцы в густую бороду, Арик продолжал:
— Если одновременно поступает несколько сообщений, чье сообщение мы принимаем в первую очередь?
Новичок пожал плечами.
— Тут вступает в действие умная машина компьютер. — Арик улыбался. — Агенты классифицируются по их ценности и получают соответствующий код.
— И кто же их классифицирует? — заинтересовался новичок.
— И чему вас только учат в академии? Они классифицируются научно-исследовательским отделом в зависимости от ценности поставляемой ими информации. Компьютер идентифицирует агента по имени и классифицирует по его ценности. Он подает сообщения на экран с учетом ценности агента, а также времени, прошедшего с момента подачи информации.
Арик не был уверен, что новичок все понял, но с объяснениями придется подождать, подумал Арик, потому что стали поступать первые донесения. Прочитав их, Арик показал на экран.
— Это сообщение от бейрутского агента о местонахождении директора нефтедобывающего комплекса.
Арик обработал сообщение прямо на экране, пользуясь специальным пером-корректором. Экран был голубой, буквы белые. Он выделил особо важные разделы, затем, направляя корректор на специальные значки на экране, переадресовал разделы в различные отделения Моссад. Затем прочитал информацию от ливийского агента, из Триполи, о военных кораблях. В восемнадцать двадцать экран внезапно окрасился в два пульсирующих, цвета: черный и красный, и на нем появилась надпись большими желтыми бук вами: «КОД ЧЕРНЫЙ. СТРОЖАЙШАЯ СЕКРЕТНОСТЬ».
Новичок замер с сигаретой в руке.
— Эй ты, — Арик повернулся к нему. — Не задавай никаких вопросов. Делай то, что я тебе говорю. Компьютер издавал высокий прерывистый звук. — Спускайся в кафетерий и сиди там. Я позову тебя и скажу, что делать, а теперь вали отсюда!
Новичок поднялся на ноги.
— Но…
— У тебя еще нет допуска к секретной работе. Поэтому выматывайся ко всем чертям. У меня срочная работа. — Действуя почти инстинктивно, он впечатал свой код. И как только он нажал возвратную клавишу, принтер принялся подавать сообщение. Оно было из Дамаска. Внизу экрана появился мерцающий квадрат. В нем была маленькая звезда, означавшая, что это экстренная передача. Тут же можно было видеть и обычное время, запланированное для его передач: от 20.00 до 21.00. Он вышел в эфир почти на два часа раньше срока. Арик внимательно вглядывался в экран.
— Собачье дерьмо, — пробурчал он. — Ненавижу, когда нарушают расписание. Почему он не мог подождать?
Он подошел к принтеру, открыл крышку и вытащил отпечатанное сообщение. С первого же взгляда он понял, что сообщение чрезвычайной важности. Надо действовать строго в соответствии с инструкциями.
Арик поднял трубку внутреннего телефона со специальным приспособлением для изменения голосов. Все в нем звучало с одинаковым металлическим призвуком.
— Да? — спросил хриплый голос, которого Арик не мог узнать.
— Активизируй красную вспышку и уведоми плавник.
— И… — спокойно спросил голос.
Арик был в неподходящем настроении для словесных игр.
— Пошел ты в задницу.
— Желаю тебе того же самого, но мне нужен код.
Арик сразу осознал свою ошибку.
— Извини, код два три пять девять один три.
Повесив трубку, он протянул руку к трубке другого телефона. Надо было оповестить всех, кого это касается.
Для одного человека это была непосильная задача. Очень скоро комната, примыкающая к шифровальному кабинету, предназначенная для экстренных совещаний, наполнится высшим начальством. Связное отделение, которое он задействовал звонком по особо секретному телефону, уже наверняка сзывало всех, кто должен был отреагировать на эту бомбу, только что прибывшую из Дамаска. Ави так до сих пор и не появился, хотя вот-вот мог понадобиться. Арик позвонил в кафетерий. Трубку сняли лишь после нескольких длинных звонков.
— Да? — пробормотал сонный голос.
— Где Ави? — крикнул Арик в микрофон.
— Откуда мне знать? Я что, его няня? Но этот новый парень, который должен заменить Ави, только что пришел.
— Послушай! — сурово произнес Арик. — Пришли Ави ко мне на четвертый этаж. Срочно. Понимаешь? А этому новому парню скажи, чтобы отправлялся домой.
— Что, черт побери, происходит?
— Объясню позднее. А теперь поищи Ави, он должен быть в здании. Возможно, с какой-нибудь проблядью. Немедленно найди его.
— Постараюсь, не беспокойся.
— Если в ближайшие десять минут не найдешь, поднимись сам. Мне нужен помощник. Чтобы обрабатывать входящие сообщения. А это может быть нелегко, даже и с Ави, если случится запарка.
— Иду.
Через десять минут в шифровальный кабинет, на несколько шагов опередив Марка, босса Арика, вошел высокий стройный молодой человек под тридцать. Он кивнул Арику и прошептал: «Я не смог найти Ави». И повернулся, чтобы приветствовать Марка. Хотя Марк и был начальником отделения, как и все в Моссад, они называли друг друга просто по имени. Марк направился прямо к подносу с кофе.
— Я пришел, — сказал он. — Что случилось, землетрясение?
Арик вручил ему отпечатанное на принтере сообщение. Марк стоя прочитал его..
— Вот черт! — выругался он. — Ты кого-нибудь известил об этом сообщении?
Марк был крепко сколоченным мужчиной, почти таким же высоким, как Арик, немного полнее, однако все еще атлетического сложения. Голос у него был низкий, с хрипотцой. В ожидании ответа Арика он вновь устремил взгляд на лист с донесением агента.
— Нет, сказал Арик. — Я велел активизировать красную вспышку и уведомить плавник. Сообщение так и не появлялось на экране. И прежде чем получить отпечаток, я отослал прочь новичка, который был со мной.
— Кто-нибудь пришел до меня?
— Нет, ты первый.
Марк схватил стоявшую на кофейном столике чашечку с узором из цветных воздушных шариков.
— А где же этот сраный кофе? — пролаял он, явно рассерженный столь немыслимым упущением.
— Я пошлю его за кофе, — сказал Арик, глядя на своего друга, уже направлявшегося к двери. — Эти придурки из предыдущей смены совсем не оставили кофе.
— Я буду в конференцзале, — еле слышно, почти про себя, пробормотал Марк. — К черту кофе! Его хорошо пить с сигаретами, женщинами и «Интернэшнл геральд трибюн».
Как только Марк вышел, Арик крикнул вдогонку своему другу:
— Послушай! Не ищи больше Ави. Раздобудь где-нибудь проклятый кофе, а уж потом мы поишем этого блядуна.
В конференцзале Марк прочитал донесение в шестой раз. Он сидел во главе большого овального стола, за которым могло удобно расположиться около двух десятков человек. Компьютерный терминал рядом с ним был соединен с большим экраном позади Марка. Под рукой у него стояло несколько телефонов и внутренний коммутатор. Марк как раз собирался включить компьютер, когда вошел Муса. Черноволосый, около пяти футов десяти дюймов роста и крепкий, как кирпичная стена. Заместитель директора Моссад, он обладал могуществом, уступающим только могуществу самого директора. Хотя он и начал свою карьеру в «конкурирующей фирме», общей службе безопасности, известной как Шабак, внутренней полицейской службе Израиля, Муса сумел к пятидесяти пяти годам, достичь почти самого высокого поста в Моссад, этом эквиваленте Центрального разведывательного управления. К тому же он был личным другом Аврахама, директора Моссад, что, естественно, способствовало его продвижению.
— Как ты умудрился добраться так быстро? — спросил Марк. — Ты ведь живешь в Рамат-Хащароне.
— Да, но я был здесь, в нашем иорданском секторе.
— Тогда почему ты приехал так поздно? — улыбаясь, пошутил Марк.
— Рад видеть, что ты в отличном расположении духа после красной вспышки. Могу я узнать, что произошло?
Марк вручил ему донесение. Муса прочитал его и сел рядом. Перечитал еще раз, несколько секунд смотрел на Марка, а затем стал читать в третий раз. Положив донесение на стол перед Марком, он спросил тихим голосом:
— Кто еще видел это?
— Кроме меня и Арика, никто.
— Слава Богу, — облегченно вздохнул Муса. — Пусть все это так и останется между нами.
— О чем ты говоришь? — запаниковал Марк. — Скоро зал наполнится спешно вызванными людьми, а ты хочешь, чтобы я сохранил это донесение в тайне. Что я им скажу? Извините, вышла ошибочка? Расходитесь по домам и забудьте обо всем этом?
— Успокойся. Я имею в виду другое, — сказал Муса, стараясь сохранять хладнокровие. — Я хочу, чтобы ты сообщил им все, кроме личности агента.
— А как насчет Амоса? Как я могу сохранить это в тайне от начальника отдела тайных операций?
— Ты меня будто не слушаешь, — сказал Муса, теряя терпение. Его густые брови сдвинулись в одну гневную линию. — Насрать я хотел на Амоса. Понимаешь меня? Это приказ. — Он посмотрел на часы. Его голос опять зазвучал спокойно: — Вызови Арика и вели ему помалкивать. И пусть он перепечатает донесение, опустив фамилию агента.
Марк немедленно вызвал Арика по внутреннему телефону. Спорить с Мусой не было смысла. Когда Арик вошел, Марк поднял отпечатанное донесение.
— Ты не должен обсуждать это ни с кем, кроме меня и Мусы. Ясно?
— Да.
— А теперь вали обратно в шифровальный кабинет и заново отпечатай последнее донесение, опустив фамилию агента.
— Я не могу изменять донесения. Это против правил, — возразил Арик. — Это не наше сообщение. Ты мне всегда говоришь, что…
— Выполняй, что приказано, — оборвал его Марк. — У нас нет времени на формальности. Я потом займусь этим делом. А ты просто выполняй приказ. Вперед!
— Ладно, ладно, — сказал Арик, покидая комнату.
— А теперь, — сказал Муса, кивая головой на экран, — я хочу посмотреть досье агента. Скажи мне, кто его завербовал.
Марк включил компьютер, набрал свой кодовый номер и, нажав несколько клавиш, сказал:
— Натан. Натан Стоун.
Нажав еще несколько клавиш, Марк повернулся к Мусе, озадаченный.
— Этот поганый компьютер не хочет сказать, где сейчас Натан.
— Это потому, — саркастически улыбнулся Муса, — что он работает в отделе Аль, а этот отдел строго засекречен, даже от тебя.
Марк откинулся на спинку кресла. Он знал отдел Аль, который осуществлял операции в таких придирчивых странах, как США, где к ошибкам не было ни малейшего снисхождения их не прощали. Там работают некоторые высшие офицеры разведки, и этот отдел находится в непосредственном подчинении у самого директора.
— Выключи этот блядский компьютер, — приказал Муса. — Я займусь этим делом потом. А пока надо провести совещание. Договорились?
Марк кивнул.
Глава 4
Совещание вот-вот должно было начаться. Марк, он все еще сидел во главе стола, поглядывал на экран компьютера слева. Справа от него был Амос, высокий, бледный, беспокойный человек за сорок, в очках с золотой оправой. Амос заместитель директора по оперативной работе. В его подчинении разведывательные отделы в израильских посольствах по всему миру, где работают тридцать пять катса, или офицеров разведки: они занимаются вербовкой агентов главным образом в Европе и преимущественно арабов, которые должны поставлять информацию из арабских стран, куда самим израильтянам доступ ограничен. Эти разведотделы управляются, в зависимости от географического расположения, соответствующими секторами штаб-квартиры Моссад, так что Амос возглавляет самый большой и, по всей вероятности, самый важный отдел Моссад. И все же Амос пользуется меньшим влиянием, чем Муса.
На противоположном конце стола сидел здоровенный человек с бычьей шеей, ночной дежурный из отдела планирования, который все называли между собой «отделом обеспечения», ибо «обеспеченцы» участвовали в решении всех проблем, связанных с операциями, и могли в любое время раздобыть все что угодно начиная от денег и кончая транспортными самолетами. Как правило, они удовлетворяли все требования и присутствовали на всех экстренных совещаниях, зная, что могут понадобиться. В ожидании, когда начнется совещание, Муса сидел со скучающим видом рядом с Амосом. Он занимался тем, что разрезал лист бумаги на маленькие квадратики, надеясь спровоцировать на какое-нибудь глупое замечание дежурного психиатра, его соседа по столу.
— Пожалуйста, зачитайте сообщение, — недовольно пробурчал Амос, раздавив кончик своей сигареты о пепельницу и тут же потянувшись за другой. Увидев, что его пачка пуста, он взял сигареты Марка, вытащил одну и бросил пачку обратно на стол. Прошло менее двадцати минут с начала созыва совещания, но конференцзал был уже наполнен густым дымом. Марк повернулся к Мусе.
— Мы прождали достаточно долго. Я предлагаю начать, не дожидаясь остальных, а затем введем их в курс дела.
Муса кивнул.
— Полученная нами радиограмма была тщательно проверена, — сухим, механическим голосом начал Марк, глядя на отпечатанное сообщение. — Она была принята без каких-либо помех, совершенно ясна и не вызывает сомнений в своей подлинности. А теперь…
Обычно бледное лицо Амоса покраснело.
— Марк, — перебил он, ты не на школьном собрании. — Его голос звучал резко и рассерженно. — Отбрось этот лишний треп и переходи к сути. Я не сомневаюсь, что ты произвел всю надлежащую проверку. Поэтому, повторяю, переходи к сути. Уже поздно.
Марк посмотрел на Амоса с явной антипатией. Прежде чем он успел ответить, вошел Арик, неся на подносе чашки с дымящимся кофе.
— Привет всем от отдела связи, — сказал он, улыбаясь, поставил чашки на стол и тут же удалился. Пока все разбирали чашки с кофе, Марк нагнулся и стал читать. Прочитав фразу: «В операциях будет принимать участие бывший восточногерманский офицер Штази (имеющий своего „крота“ в Моссад)», он хотел было перейти к следующему, пятому пункту, но тут поднялся сильный шум, все разом заговорили.
— Тихо! — прокричал Муса. — Тихо, я говорю! Какого дьявола вы все так расшумелись? Дайте закончить чтение.
— Ты сказал «крот»? — спросил Амос, морща свой красноватый лоб; его очки сползли на кончик носа, и он смотрел на Марка поверх них.
— Я только читаю радиограмму, — спокойно ответил Марк и продолжал чтение. Дочитав до конца, он бросил сообщение на стол перед Амосом, как бы предлагая: «На, прочитай сам».
Амос встал, изумленно воздев руки.
— Это все? Больше ничего?
Марк с нарочито простодушным видом ответил:
— Именно так.
— И кто этот «крот», Марк? Кто этот проклятый «крот»?
— Такой информацией я пока не располагаю, — ответил Марк.
Амос набросился на него, как почуявшая кровь акула.
— Когда вы созывали это совещание, вы объявили красную вспышку для плавника. Верно? — Его лицо искривила сардоническая усмешка.
Марк кивнул.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — продолжал Амос, — но красная вспышка объявляется в тех случаях, когда поступает информация о непосредственной угрозе террористического нападения. — Он пыхнул сигаретой. — А «плавник» означает, что агент был завербован нашим отделом римского посольства, в подчинении которого он и продолжает находиться, — сказал он, свирепо сверкая глазами на Марка, и ударил рукой по столу с такой силой, что чашки подпрыгнули. — А это в моей юрисдикции. — Он сделал глубокий вдох и понизил голос до свистящего шепота: — Пожалуйста, повтори то, что ты сказал о невозможности назвать имя агента, — медленно произнес он, не отводя глаз от Марка.
— Извини, — сказал тот. — Я не могу этого сделать.
— Надеюсь, у тебя хорошее прикрытие, Марк, потому что я намерен потребовать к ответу тебя лично. Прежде чем мы продолжим, я хочу предоставить тебе еще один шанс.
Он выпрямился и решительно добавил:
— Собираешься ли ты назвать имя агента? Если нет, назови причину, и это должна быть очень веская причина.
Марк взглянул на него с ненавистью.
— Я знаю, ты у нас важная шишка, — сказал он, и при желании можешь загнать меня в Милан, где я буду служить мелкой сошкой вплоть до выхода в отставку. Ты мне это уже много раз говорил. Но до тех пор, пока я остаюсь начальником отдела, ты не сможешь мне указывать, чего мне делать, а чего нет. Итак, мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.
— Ну и что же теперь? — сказал Амос, зло усмехаясь. — Ты уже что-нибудь предпринял? У меня нет времени играть в твои игры, Марк. Скажи, сообщение на арабском языке у тебя здесь?
— Нет, но я гарантирую точность перевода.
— Не сомневаюсь, но сообщение такой важности я хотел бы видеть своими глазами.
— Никаких проблем, — сказал Марк, нажимая кнопку на внутреннем телефоне. — Арик?
— Да.
— Принеси арабский подлинник донесения.
— Я должен взять его из отдела перевода на первом этаже, но я не уверен, что там кто-нибудь есть.
— Поди и принеси его.
— Иду, — отозвался Арик.
Через миг, с чашкой кофе в руке, в комнату вошел Ави. Он подошел к молодому человеку с большой черной книгой, тот с готовностью уступил ему свое место. Ави молча сел и кивком головы. Поздоровался с Амосом. Марк заметил этот кивок. Он знал, что Амос патрон Ави, это и было главной причиной, почему он избавился от Ави. Не глядя на Амоса, Марк взял чашечку кофе с подноса и стал понемногу прихлебывать, стараясь, чтобы в рот не попали плавающие в ней неразмолотые зерна.
— С этого момента, — объявил Амос, — донесение уже не находится в юрисдикции совещания, созываемого по объявлении «красной вспышки». Это проблема моего отдела, мы соберемся вновь в моем кабинете через… скажем… десять минут.
Амос отодвинул кресло и, обращаясь к Марку, сказал:
— Вели своему парню, чтобы принес мне копию, как только вернется. И можешь идти домой. А ты, — он ткнул пальцем на ночного дежурного, — позови своего босса. У тебя нет необходимых полномочий, чтобы присутствовать.
— Погоди минутку, — тихо, отчеканивая каждый слог, заговорил Муса. — Я не согласен с тобой, что это дело целиком в юрисдикции твоего отдела. — Он откинулся на спинку стула, полностью расслабившись. — Создание новой террористической группы и прямое предупреждение о непосредственной угрозе террористического нападения, плюс упоминание о том, что среди нас, возможно, есть предатель, все эти проблемы касаются отнюдь не только тебя. Почему ты считаешь, что это твоя личная собственность, Амос? Пожалуйста, объясни. Я не понимаю.
— Донесение поступило от агента, — ответил Амос. — Он не ожидал вмешательства Мусы и был в некоторой растерянности. — А всякое донесение от агента находится в моей компетенции. Ты знаешь это правило так же хорошо, как и я.
— Прости, друг, но я не согласен с тобой, — упорствовал Муса. — Мы должны обсудить это со специалистами из отдела научных изысканий, которые занимаются терроризмом, чтобы найти правильный подход. Необходимо и присутствие контрразведки. Поэтому остынь и успокойся, хорошо? — Муса улыбнулся Амосу. — Пойми меня правильно. Если ты хочешь уйти, уходи. Как-никак у нас все же свободная страна. Но о том, что ты будешь заниматься этим один, не может быть и речи. На медведя лучше не ходить в одиночку. Все это должно быть обсуждено на совещании высшего командного состава.
— Это не тебе решать, Муса, — сказал Амос, направляясь к двери. — Это дело тебя не касается. Когда под угрозу поставлены наши операции, наш персонал и наше оборудование а все это, как я понимаю, сейчас находится под реальной угрозой, у меня есть, черт побери, все необходимые права, чтобы решать.
— Это тебе дорого обойдется, — бросил перед уходом Амос, глядя в упор на Марка.
— Из-за чего вся эта чертова свара? — спросил человек с бычьей шеей.
— Это, мой друг, игра в формалистику, — ответил Муса. — А теперь сходи позови своего босса. — Он повернулся к Марку. — Вели позвать начальника контрразведки. Введи его в курс дела, а затем пригласи начальника отдела научных изысканий. Их тоже необходимо привлечь к разработке решений. Я буду в моем кабинете. Как только информируешь их, сразу же позвони мне. Между тем созови совещание высшего командного состава.
— Может быть, это распоряжение должно исходить от директора? — в некоторой растерянности спросил Марк.
— Я поговорю с шефом и введу его в курс дела. Ты только обеспечь, чтобы присутствовали все, кому положено. Договорились?
— Да, конечно, — произнес Марк утомленным тоном. Стычка с Амосом совсем обессилила его. Не каждый день такой, как он, администратор, сталкивается со старшим офицером разведки.
Не говоря больше ни слова, Муса вышел, оставив Марка одного в конференцзале.
Позвав Ави, Марк велел ему собрать совещание высшего командного состава, а именно начальников всех отделов, в директорском кабинете. Сделав несколько телефонных звонков, он сел и вновь перечитал донесение.
Может, это уловка сирийской разведки? Он снова, просмотрел досье агента на большом экране, где все его данные были написаны большими яркими белыми буквами на голубоватом фоне.
На просмотр досье ушел почти целый час. Информация, которую этот сирийский ублюдок, зашифрованный под кличкой Нечистая Игра, дал за два года, поистине феноменальна, подумал он. Нагнувшись над клавиатурой, он запросил всю оперативную информацию, предоставленную агентом. Через несколько секунд экран приобрел красный цвет. В верхней его части по явилась надпись желтыми буквами: «ОПЕРАТИВНЫЕ ДАННЫЕ».
Марк прочитал: «Агент завербован офицером разведки Натаном Стоуном (Малышом)».
Марк знал Натана главным образом по его репутации. Он был приписан к брюссельскому посольству, но мог вербовать агентов где угодно. Вербовка Нечистой Игры началась в Лондоне и закончилась в Риме. Это было сделано очень умело. Не удивительно, если учесть репутацию Натана., Поскольку арабов вербуют чаще всего в европейских странах, а работают они у себя на родине, обслуживает обычно их тот пункт, где они завербованы. В этом случае римское посольство. Но поскольку завербовавший его разведчик там уже не работает; а никому другому он не передан, Марк знал, что у Мусы остается большой простор для маневра.
Муса снял трубку еше прежде, чем уселся за хвои большой дубовый стол в кабинете, помещавшемся под комнатой отдела связи. Этот телефон был напрямую соединен с оператором, который связывал его с нужным ему человеком.
— Соедини меня с Малышом, — приказал Муса, так он называл Натана Стоуна.
— Его нет в здании, — ответил голос на другом конце провода. — Придется его разыскивать. Сообщить ли вам, когда, я его найду? Или передать ему, чтобы он позвонил вам?
— Соедини его со мной, как только разыщешь. Дело срочнейшее.
— Хорошо, — сказал голос, и в трубке стало совершенно тихо.
Когда зазвонил телефон, Муса, перед тем как ответить, положил сигарету в пепельницу и, взяв трубку, удобно расположился в своем большом черном кожаном кресле.
— Алло!
— Муса? — сказал Натан.
— Здравствуй, мой друг, -произнес Муса, улыбаясь. — Ты мне нужен. Когда сможешь приехать?
— Что там случилось?
— Возникли кое-какие осложнения с одним из твоих людей.
— Его задержали за превышение скорости? — последовал встречный вопрос.
— Нет, не думаю. Когда ты сможешь быть здесь?