– Она сделала ход, – продолжила Тамара. – И почти выиграла. Если бы ей удалось убить Эри, у нее появился бы и повод развязать войну, и возможность хорошо обыграть свой план покушения на тебя.

– Нам было бы чертовски нелегко, если бы пришлось объяснять все произошедшее как есть, – добавила Зоя. – Как бы мы объяснили смерти восьми важных заключенных, находившихся на нашем попечении?

– Эри видела, что произошло, – спокойно сказал Толя. – И от нее зависит, скажет ли она правду. Всю правду.

– Всю, – повторила Тамара.

Надя положила ручку на стол и взяла жену за руку.

– Вы полагаете, что королева Макхи действительно прибудет на свадьбу?

– Прибудет, – заверила Тамара. – Но я бы не стала исключать возможности того, что она использует этот визит для какой-нибудь провокации. Она коварный тактик.

– Хорошая королева, – заявила Зоя.

– Да, – не стала спорить Тамара. – Или, лучше сказать, решительная. Ее мать проводила политику запретов в отношении экспериментов над гришами и даже начала наделять их определенными правами в обмен на согласие служить в армии или работать на государство.

– Как в Равке, – сказал Николай.

Толя кивнул.

– Пусть гришам по-прежнему не разрешалось владеть никакой собственностью или занимать государственные посты, но начало было весьма неплохим.

– Там нас никогда не считали неправильными, – продолжила Тамара, – просто опасными. Но не все поддержали реформы. Некоторым шуханцам не по вкусу пришлась идея, что гриши могут считаться обычными людьми.

– Так Макхи тоже не нравилась политика ее матери? – спросил Николай.

Теперь Тамара нахмурилась. Она взяла свою и Надину чашки и направилась к сервировочному столику, чтобы наполнить их.

– Еще до того, как получила корону, Макхи высказывала собственные идеи того, как укрепить Шухан. Когда изобрели юрда-парем, у нее был выбор. Она могла бы попытаться сохранить все в секрете, уничтожив Бо Юл-Баюра. Вместо этого Макхи решила восстановить старые лаборатории и начать использовать парем как оружие.

– Именно это привело к появлению кергудов, – подхватил Толя, и голос его был полон скорби, как у человека, указывавшего на пробоину в судне, а затем ставшего свидетелем кораблекрушения. Вот когда все пошло не так.

Кергуды были самым смертоносным оружием Шухана, хотя правительство никогда и не признавало их существования официально. Они были перекроены портными-гришами под воздействием парема, получив в процессе обострение всех чувств, а также укрепленный и отчасти измененный скелет. Некоторые даже могли летать. Зоя вздрогнула, вспомнив, как ее оторвали от земли, как сомкнулись на ней стальными обручами руки кергуда.

Тамара поставила полные чашки на стол, но садиться не стала. Она возглавляла разведывательную службу Николая. И знала лучше, чем кто-либо из присутствующих, что творили с гришами под руководством и с благословения Макхи.

– Создание кергудов… – Она замялась. – Это процесс проб и ошибок. Гриши, которых приводят в лаборатории, считаются добровольцами, но…

– Нам-то лучше знать, – прорычал Толя.

– Именно, – согласилась Тамара. – Выбор, предоставляемый этим гришам, в основном иллюзорный. Власть, которой наделено правительство Табан, слишком близка к абсолютной.

– Так, значит, это и не выбор вовсе, – подытожила Женя.

Толя пожал плечами.

– Именно таким образом Дарклинг собрал свою Вторую армию.

Услышав это, Зоя ощетинилась.

– Вторая армия была убежищем.

– Может, для кого-то и так, – не стал спорить Толя. – Дарклинг забирал гришей у родителей, когда они были еще совсем детьми. Они учились забывать родные места и тех, кого когда-то знали. Они служили короне, чтобы не пострадали их семьи. Разве это выбор?

– Но экспериментов на нас не ставили, – возразила Зоя. «А некоторые из нас были просто счастливы забыть родителей».

– Нет, – подтвердил Толя, устраивая свои огромные ладони на коленях. – Вас просто сделали солдатами и отправили сражаться в чужих войнах.

– Не скажу, что он не прав, – сказала Женя, вглядываясь в свой бокал. – Разве вы никогда не задумывались, какой была бы наша жизнь, не окажись мы в Малом дворце?

Зоя откинула голову на шелковую спинку дивана. Да, она задумывалась. Когда она была маленькой, эти мысли преследовали ее в кошмарных снах, заставляя просыпаться с криком. Она закрывала глаза и видела себя, идущую между рядами скамей. Видела тетушку, истекающую кровью на полу. А еще в этих снах всегда была ее мать, подталкивающая Зою вперед, озабоченная тем, чтобы дочь не наступила на подол своего маленького подвенечного платья золотого цвета, и отец, молча сидящий на скамье. Он тогда опустил голову, вспомнила Зоя. Но не сказал ни слова в ее защиту. И лишь Лилиана осмелилась возразить. Но Лилиана уже давно умерла. Была убита Каньоном и непомерными амбициями Дарклинга.

– Да, – сказала Зоя. – Я думаю об этом.

Тамара пробежала рукой по своим коротким волосам.

– Наш отец пообещал матери, что у нас будет выбор. Поэтому после ее смерти он отвез нас в Новый Зем.

Был бы этот путь лучше? Может быть, и Лилиане стоило посадить ее на корабль, чтобы пересечь Истиноморе, вместо того чтобы приводить ее к воротам дворца, где обучали гришей. Николай положил конец обычаю разлучать маленьких гришей с родителями. Не существовало никаких правил, обязывающих забирать детей из их домов. Но для гришей, у которых не было дома, для тех, кто никогда не чувствовал себя в безопасности там, где всегда должно быть безопасно, Малый дворец всегда был убежищем, местом, где можно укрыться. И Зоя должна была уберечь это место, что бы ни устраивали фьерданцы, шуханцы или керчийцы. И, возможно, когда завершится эта нескончаемая война, наступит будущее, в котором гришам не нужно будет жить в страхе, в котором они сами перестанут вызывать страх, в котором «солдат» станет для них лишь одним из возможных путей.

Она поднялась и встряхнула свои браслеты. Хотелось и дальше сидеть у огня, спорить с Толей, рассматривать Женины наброски и наблюдать, как Николай хмуро всматривается в свой чай. И именно поэтому пришла пора уходить. Времени на отдых не было. По крайней мере, пока ее страна и народ не будут в безопасности.

– Ваше величество? – позвала она. – Мы и так слишком долго откладывали.

Николай поднялся на ноги.

– По крайней мере, не придется больше пить чай.

– Нужна компания? – спросила Женя.

Зое она была нужна. Ей бы хотелось, чтоб за спиной стояла целая армия. Но она видела, как Женя сжала в руках свои наброски, как Давид кинул на нее встревоженный взгляд, ведь лишь желание защитить жену могло оторвать его от работы.

– Когда ты будешь готова, – спокойно ответила Зоя. – Не раньше. – Она хрустнула костяшками пальцев. – Кроме того, – добавила она, уже выплывая из комнаты, – этому платью необходим подобающий шлейф. Мы же не хотим, чтобы королева Шухана сочла нас деревенщинами.

– Это был правильный поступок, – сказал Николай, когда они шли по дворцовому парку в сторону старого зверинца. Поднималась полная луна.

Зоя комплимент проигнорировала.

– Почему здесь все не может быть так же просто, как на войне? Противники встречаются в честном поединке. Но нет, наш противник – какая-то чудовищная зараза.

– Равка заставляет оставаться в тонусе, – сказал Николай. – Разве тебя не радуют новые испытания?

– Меня радует возможность вздремнуть, – отрезала Зоя. – Я уже и не помню, когда в последний раз мне позволяли выспаться.

– Ни в коем случае. Целая ночь крепкого сна приведет тебя в благодушное настроение, а ты нужна мне в сильнейшем раздражении.

– Продолжай молоть чепуху и сможешь увидеть его собственными глазами.

– Святые угодники, так ты утверждаешь, что сильнейшей степени твоего раздражения я до сих пор не видел?

Зоя перекинула волосы на спину.

– Не видел, иначе сидел бы тихонько под одеялом, бормоча молитвы.

– Неординарный способ затащить меня в постель, но кто я такой, чтобы оспаривать твои методы.

Зоя демонстративно закатила глаза, но на самом деле была благодарна за этот отвлекающий обмен колкостями. Это было безопаснее, проще, ничуть не напоминало тишину его спальни и их соединенные руки. А что она станет делать, когда Николай женится и между ними стеной встанут приличия?

Она выпрямила спину и потуже затянула ленту в волосах. С этим она справится, как всегда. В конце концов, она боевой генерал, а не жеманная девчонка, чахнущая от недостатка внимания.



Старый зверинец расположился в небольшой рощице в западной части дворцовых владений. Его забросили много поколений назад, но почему-то здесь до сих пор пахло зверями, которых держали в неволе. Зоя как-то разглядывала ветхие иллюстрации: леопарда в драгоценном ошейнике, лемура в бархатном жилете, показывающего трюки, белого медведя, привезенного из Цибеи и покалечившего трех смотрителей, прежде чем ему удалось сбежать. Его так и не поймали, и Зоя надеялась, что он смог добраться до дома.

Шестой дворец

Зверинец был построен в форме гигантского круга, состоящего из клеток решетками наружу, которые практически целиком заросли ежевикой. В центре возвышалась башня, на вершине которой когда-то располагался вольер для хищных птиц. Теперь он стал домом для другого хищника.

Взбираясь по лестнице следом за Николаем, Зоя чувствовала, как внутри пробуждается древняя сущность – размышляя, рассчитывая. Казалось, к жизни ее всякий раз пробуждает Зоин гнев или страх.

Robert Silverberg. The Sixth Palace (1966).

«Каньон разрастается. Николай произнес это так буднично, словно говорил о погоде. Я слышал, на завтра обещают дождь.

Роберт Силверберг. Шестой дворец [= Вот сокровище…] Пер. с английского Н. Яковлевн

Каллы снова в цвету.



Ничто медленно поглощает наш мир, и мы должны найти способ остановить это. Еще чаю?»

____________________

Но так было всегда. Мир вокруг мог рушиться на куски, а Николай Ланцов, придерживая потолок одной рукой, другой небрежно стряхнет пылинку с лацкана, когда все пойдет прахом.



Они с Зоей тщательно строили эту тюрьму, оставив от птичника лишь каркас. Стены здесь теперь были полностью стеклянными, позволяющими солнечным лучам освещать камеру целый день. А по ночам свет поддерживали солнечные солдаты, наследники Алины Старковой, многие из которых сражались с Дарклингом в Каньоне. Со всех них взяли клятву неразглашения, и Зоя надеялась, что они ее не нарушат. Дарклинг воскрес в новой жизни без прежних своих сил – или так казалось на первый взгляд. Они не хотели рисковать.

Бен Азаи был признан достойным и стоял у врат шестого дворца и видел неземное очарование чистых мраморных плит. Он отверз уста и повторил дважды: «Воды! Воды!» В мгновение ока они обезглавили его и сбросили на него одиннадцать тысяч железных балок. Да будет это знаком для всех поколений, что никто не должен ошибаться у врат шестого дворца.

Малый Гекалот

Когда дверь открылась, пленник поднялся со своего места на полу, двигаясь с таким изяществом, которого в Юрии Веденине никогда не было. Юрий, молодой монах, проповедовавший Евангелие от Беззвездного святого, возглавил культ, который славил Дарклинга. Они верили в то, что Беззвездный принял мученическую смерть в Каньоне и что он воскреснет. И к величайшему удивлению Зои, Юрий и его помешанные фанатики в черных хламидах, восхвалявшие мертвого диктатора, оказались правы: Дарклинг воскрес. Его сила наполнила тело самого Юрия, и теперь… Зоя не знала, кем или чем является этот человек. На узком лице с бледной гладкой кожей мерцали серые глаза под темными бровями. Длинные черные волосы отросли почти до ключиц. Он был одет лишь в темные брюки, грудь и ступни оставались голыми. Тщеславен, как всегда.



– Визит королевских особ. – Дарклинг изобразил едва заметный поклон. – Польщен.

Было сокровище и был страж сокровища. И были выбеленные временем кости тех, кто когда-то тщился присвоить это сокровище. Кости давно уже стали частью пейзажа у дверей сокровищницы под под сверкающим куполом небес. Сокровище передавало свою красоту всему, чего касались его чары даже грудам костей, даже безжалостному стражу. Место это было малой планеткой в системе красного Вальзар – почти лишенная атмосферы крохотная мертвая луна совершала свой бег в пространстве, отделенная миллиардами километров от своего медленно остывающего светила.

Когда-то здесь остановился космический скиталец. Откуда и куда он шел – никто не знает. Но он выдолбил в скале сокровищницу и спрятал в ней вечные и нетленные, ускользающие от самого буйного воображения ценности и поставил у дверей стального человека, лишенного лица, который с терпением мертвого металла с тех пор ожидал возвращения своего господина.

А на другой планете, вальсирующей вокруг Вальзара, ждали своего часа те, кого не устрашила судьба предшественников, те, кто мечтал о легендарном сокровище и строил бесконечные планы, как его добыть. Одним из них был Липеску. Фигура Геракла, борода цвета спелой ржи, кулаки, такие же тяжелые, как и его характер, луженая глотка и торс, мощный, как ствол двухсотлетнего дерева. Вторым был Больцано: сверкающий взор, ловкие пальцы, изящная фигура и манеры, деликатные, как янтарь.

– Надень рубашку, – потребовала Зоя.

Но отдать за сокровище жизнь не хотел ни тот, ни другой.



– Тысяча извинений. Здесь жарковато из-за постоянного солнечного света. – Он накинул на плечи домотканую рубашку, которую Юрий носил под монашеской рясой. – Я бы предложил вам присесть, но… – Он обвел рукой пустую комнату.

В голосе Липеску гремел отзвук сталкивающихся галактик. Опрокинув в глотку пинту старого доброго эля, он сказал:

Мебели здесь не было. Не было книг, которые помогли бы убить время. Был лишь проход в соседнюю камеру, где он мог помыться и справить нужду. Между лестницей и уборной расположились еще две двери, запертые на мощные замки.

– Завтра выступаем, Больцано!

– Компьютер уже готов?

Новая резиденция Дарклинга была пуста, но вид из нее открывался отличный. Сквозь стеклянные стены Зоя могла разглядеть территорию дворца, крыши и сады верхнего города, огни на судах, плывущих по опоясывающей его реке, и лежащий дальше нижний город. Ос Альта. Столица стала ее домом с тех пор, как ей исполнилось девять, но Зое крайне редко удавалось взглянуть на нее с такого ракурса. Она почувствовала, как закружилась голова, и тут вспомнила. Конечно. Этот город был знаком ей, как и его окрестности. Она когда-то уже пролетала над ним.

– Он запрограммирован на все вопросы, какие только способен придумать этот бездельник! – прорычал колосс. – Задержку или ошибку мы можем даже не принимать в расчет.

Нет. Не она. Дракон. У него было имя, известное лишь ему самому и, когда-то очень давно, ему подобным, но сейчас оно не хотело всплывать в памяти. Хоть и вертелось прямо на кончике языка. Это злило.

– А если она все-таки случится? – промурлыкал Больцано, впиваясь взглядом в глаза товарища, бледно-голубые и неожиданно добродушные. – А если робот все-таки убьет тебя?

– Я всегда рад компании, – заявил Дарклинг.

– Ха! Я уже не раз имел дело с роботами. И жив, как видишь! – Липеску разразился оглушительным смехом.

Зоя ощутила внезапный всплеск его злобы, ярости из-за того, что его пленили, – гнев Дарклинга. Присутствие дракона в ее голове делало ее уязвимой. Она втянула в себя воздух, заставляя мысли вернуться сюда, в эту странную стеклянную тюрьму, ощутить каменный пол под своими ногами. «Что бы ты узнала, – голос Юриса или ее собственный? – чему бы смогла научиться, если бы только позволила себе открыть эту дверь?»

– Равнина перед сокровищницей усеяна костями. Мечтаешь к ним присоединиться? Внушительный будет скелетище! Прекрасно себе воображаю!

Еще один вдох. «Я – Зоя Назяленская, и меня начинает серьезно раздражать эта вечеринка в моей голове, ты, старая ящерица». Она могла поклясться, что в ответ раздался смешок Юриса.

Липеску перестал смеяться. Глаза его налились кровью.

Николай прислонился к стене.

– Не остри! – сказал он с угрозой в голосе. – Если бы ты был реалистом, то не ввязался бы в это дело со мной на пару. Такая работенка только для авантюристов и мечтателей.

– Прости, что не навещаем чаще. Идет война и, знаешь, ты никому не нравишься.

Огромная лапа Липеску сомкнулась на предплечье товарища. Маленький человечек болезненно сморщился.

Дарклинг приложил руку к груди.

– Псих! – пискнул он. – Отстань! Я сделаю все, что тебе обещал!

– Твои слова ранят меня.

– А не смоешься? Если я погибну, ты тоже испробуешь свое счастье?

– Всему свое время, – вмешалась Зоя.

– Да! Да! – крикнул, бледнея, маленький человечек. – Я тоже «испробую свое счастье»!

Дарклинг поднял бровь. Легкая улыбка коснулась его губ – вот в этом выражении лица она ясно увидела того человека, которого помнила.

– Врешь! – печально отозвался Липеску и разжал пальцы. – Ты трус, как и все хиляки… Увидишь, как меня прикончат и дашь деру – только пыль столбом! – Гигант отвернулся и принялся снова глотать пиво.

– Знаешь, она меня боится.

– Не бойся, крошка, – криво улыбнулся Больцано, растирая онемевшую руку. – Я с удовольствием поучусь на твоих ошибках. Ну… за успех! сказал он, поднимая кружку.

– А я нет.

– Что ж, за сокровище!

– Она не знает, что я стану делать. Или что я могу.

Николай махнул одному из солнечных солдат, чтобы принесли стулья.

– И за прекрасную жизнь с этим сокровищем! Иначе зачем оно нам! сомнения не отразились на его лице. Они точили его изнутри. Да, Липеску ловок, это правда. Он придумал хитрый план, однако риск все равно будет огромен. Если Липеску одолеет робота, Больцано не сомневался, что получит свою долю сокровищ – безо всякого риска со своей стороны. А если нет? Если на поле скелетов прибавится еще один? Рискнет ли Больцано продолжить дело товарища? Этого он не знал и сам. Одна треть добычи без риска или все за высший риск… Стоит ли игра свеч?

– Может, она боится того, что о ней в ее присутствии станут говорить так, словно ее тут нет.

Такому страстному игроку, каким был Больцано, имелось над чем поразмыслить. Нет, он не боялся смерти – он просто слишком любил жизнь.

Они все уселись. Каким-то образом Дарклинг, даже сидя на обшарпанном стуле, казался сидящим на троне.

Первым попытает счастья гигант. Больцано, украв компьютер, вручил его Липеску, чтобы двойной интеллект человека и машины бросил вызов стражу сокровищ. Если Липеску одержит победу, то получит большую часть. Если погибнет – все будет принадлежать Больцано. Таким был их договор. Гигант или вернется с сокровищами или навсегда останется на той безымянной планетке. Третьего не дано.

– Ненавижу быть предсказуемым, – обратился к Зое Николай. – Может, нам сейчас уйти? Пусть понервничает?

Больцано провел сегодня тяжелую ночь. Его уютная квартира была расположена в одной из южных башен огромного здания, господствующего над сверкающими водами Эрис. Любивший роскошь, он искренне недоумевал, почему отнюдь не нищий Липеску предпочитал жить в грязных трущобах на западной окраине города. В тот вечер Больцано отказался от мысли взять на ночь какую-нибудь женщину, а ночью пожалел об этом. Не в состоянии сомкнуть глаз, он просидел всю ночь перед экраном телевизора, глядя в него невидящим взглядом.

– Он знает, что мы не уйдем. Знает, что нам что-то нужно.

Незадолго до рассвета он вставил в видеомагнитофон кассету с лентой о сокровище. Она была отснята почти век назад Октавом Мервином с высоты шестидесяти миль. Теперь кости Мервина белели на равнине, но контрабандные копии ленты продавались по баснословным ценам на черном рынке.

– Я это почувствовал, – поддержал Дарклинг. – Тень наступает. Каньон разрастается. И ты тоже это чувствуешь, правда, Ланцов? Эту силу, впитавшуюся в мои кости, силу, все еще просачивающуюся в твою кровь.

Сверхчувствительный объектив запечатлел множество интересных подробностей.

По лицу Николая скользнула тень.

Были двери и был страж. Сверкающий, неподвластный времени, великолепный. Трехметровая квадратная фигура его была увенчана блестящим куполом головы. Лица у стража не было. Двери позади робота были соблазнительно распахнуты и недостижимы, как человеческое счастье в этом мире. За ними громоздились груды сокровищ.

– А самое главное, это та сила, которая создала Каньон.

– Говорят, некоторые теперь называют это чудом.

Здесь не было ни самоцветов, ни благородных металлов – это были произведения искусства чужих миров и неизвестных рас: статуэтки из тканого железа выглядели живыми, гравировка на пластинах листового титана могла свести с ума любого эстета, искусные каменные изваяния, геммы и камеи из струящегося оникса и опала светились внутренним светом, который гений безымянного мастера замкнул в их плавных обводах. Вот деревянная спираль, словно инкрустированная радугой, вот костяные гирлянды, затейливо переплетенные, навевающие мысль об иных пространствах, вот ожерелье из раковин ослепительной красоты, вот металлическое, но несомненно живое дерево.

Зоя поджала губы.

– Не бери в голову. В наши дни чудесами зовут все подряд.

Невообразимое множество головокружительных чудес таилось за этими призывно распахнутыми дверями сокровищницы. Во всей вселенной не нашлось бы такого вандала, который пожелал бы превратить эти произведения искусства в слитки – их ценность была не в материале, а в них самих, в их неповторимой уникальности. Любой коллекционер заложил бы душу дьяволу за сотую часть этих сокровищ.

Дарклинг склонил голову набок, разглядывая их обоих. Под тяжестью его взгляда Зое захотелось с разбега пробить одну из стеклянных стен, но она не подала вида.

Задолго до окончания ленты желание обладать уже как острая горячка палило Больцано. Экран погас, а он все сидел в кресле, измученный, лишившийся последних сил.

– В этом месте у меня появилась масса времени, чтобы поразмышлять, чтобы вспомнить свою долгую жизнь. Я допустил множество ошибок, но всегда находил новый путь, новый способ двигаться к своей цели.

Наступало утро. За горы катились три серебряных луны. Красный Вальзар уже обрызгал кровью темно-синий небосвод. И только тогда Больцано позволил себе час сна.

Николай кивнул.



– Не считая этого маленького недоразумения с твоей смертью.

Из предосторожности они оставили звездолет на орбите, в пяти тысячах миль над мертвой планетой сокровищ. Они не могли доверять устаревшим расчетам, не могли точно назвать радиус действия робота. Если Липеску выиграет эту партию, Больцано приземлится, чтобы подобрать его и сокровища. Если он проиграет – Больцано сам попытает счастья.

Теперь помрачнел Дарклинг.

Тело гиганта под двойной скорлупой космического скафандра казалось еще более огромным. На спине его горбом выдавался реактивный ранец, а к груди он прижимал компьютер – свою вторую память, такую же утонченную, как чудеса сокровищницы. Страж задаст Липеску вопросы, на которые ему поможет ответить компьютер. А Больцано будет слушать. Если Липеску и ошибется, его товарищ при второй попытке сумеет исправить сделанную им ошибку и достичь успеха, переступив через его труп.

– Оглядываясь назад в попытке понять, когда же все пошло не так, где мои планы были нарушены, я нахожу лишь одну причину, приведшую к катастрофе, – доверие, оказанное мной пирату по имени Штурмхонд.

– Ты меня слышишь? – спросил Липеску.

– Корсару, – поправил Николай. – И я, конечно, ничего не утверждаю, но если корсару, которого ты нанял, можно довериться полностью, то он, вероятно, не самый лучший корсар.

– Отлично. Можешь идти!

Но Зоя не могла говорить о прошлом в столь же шутливой манере.

– Не торопи! Насмотришься еще на мою агонию!

– И это причина? Не попытка манипулировать юной девушкой, чтобы лишить ее силы, не уничтожение половины города с невинными людьми, не истребление гришей и ослепление собственной матери? Ни один из этих поступков не стал толчком к размышлениям?

– Неужели ты до такой степени мне не доверяешь? – спросил Больцано. – Или хочешь запустить меня перед собой?

Но Дарклинг лишь пожал плечами и развел руками, словно демонстрируя, что у него нет тузов в рукаве.

– Дурак! Я просто не хочу, чтобы моя смерть осталась напрасной. Для тебя, дурак, стараюсь.

– Ты перечисляешь эти злодеяния, словно надеешься, что я устыжусь содеянного. Я бы, может, так и сделал, если бы не сотни подобных преступлений, совершенных ранее, и еще столько же после них. Одна человеческая жизнь ценна. А жизни многих людей? Они приходят и уходят безликой массой, не качнув чаши весов.

– Иными словами – хочешь меня посмертно облагодетельствовать…

– Какой замечательный расчет, – вставил Николай. – И очень удобный для массового убийцы.

Огромная фигура Липеску в ярости обернулась.

– Зоя понимает. Дракон знает, насколько людишки жалки, насколько утомительны. Они как мотыльки. Искры, гаснущие в ночи, в то время как мы продолжаем пылать.

– И не мечтай! – сказал он зло. – Я вернусь. Я обязательно вернусь. – И он вошел в шлюзовую камеру. Минутой позже его сгорбленная фигура появилась на экране наружного обзора, наискось опускаясь к поверхности планеты. Из реактивного ранца у него за спиной вылетали короткие плевки ракетного пламени, тормозившие его падение на планету.

Всех глубоких вздохов мира не хватило бы, чтобы сдержать вспыхнувший внутри Зои гнев. Как Николаю удается сохранять самообладание, да еще и болтать без умолку? И зачем они вообще тратят время на то, чтобы воззвать к рассудку Дарклинга? Ее тетя, ее друзья, люди, которых он поклялся защищать, ничего не значили в масштабах его чудовищно длинной жизни.

Чтобы следить за траекторией падения своего товарища, Больцано пересел в кресло пилота. Луч телевектора неотступно следовал за Липеску с того момента, как его тело отделилось от корпуса корабля. Вот во вспышке огня ноги авантюриста коснулись грунта в полутора километрах от сокровищницы. Гигант отстегнул и оставил на камнях свой ракетный двигатель и шагнул навстречу Стражу, немой глыбой возвышающемуся у дверей. Первый шаг-прыжок, второй, третий…

Она наклонилась вперед.

Больцано превратился в сплошные глаза и уши. Жадно припав к экрану, он наблюдал за происходящим. Телевектор передавал изображение и звуки с идеальной точностью. Он был гордостью своего создателя Дмитру Липеску, который с детским тщеславием хотел, чтобы Главное Приключение Его Жизни навсегда осталось запечатленным для потомков. В этот момент он уже стоял возле Стража сокровищ. На фоне этой сверкающей груды металла человек казался хрупким и маленьким. «Где же твоя стать и сила, друг?» – невольно подумал Больцано, принужденно улыбаясь.

– Ты – украденное пламя, и время твое взято взаймы. Не ищи у меня поддержки. – Она обратилась к Николаю: – Зачем мы здесь? Когда он рядом, мне хочется что-нибудь разбить. Давай отвезем его в Каньон и убьем там. Может, так мы все исправим.

– Отойди! – приказал Липеску роботу.

– Это не сработает, – сказал Дарклинг. – В твоем короле живет демон. Его тоже придется убить.

Бесстрастный голос ответил ему:

– Не подкидывай ей идеи, – попросил Николай.

– То, что хранится здесь, предназначено не для тебя, незнакомец!

– Единственный способ исцелить разрыв, появившийся в Каньоне, это закончить то, что вы начали, и провести обисбайю.

– У меня есть на это право! – заявил Липеску.

Толя предполагал то же самое. Обряд Тернового огня. Попробовать провести обряд их убедила Елизавета, которая надеялась использовать его для того, чтобы убить Николая и воскресить Дарклинга. Если бы им пришло в голову повторить обряд, сейчас, когда Дарклинг лишился своих сил, а фьерданцы убрались зализывать раны, было бы самое время. Но риск был слишком велик. И даже если бы они решились на него, у них не было средств.

– Те, другие, утверждали то же самое. Но их права не были законными.

– У нас нет тернового леса, – заметила Зоя. – Он превратился в пепел, когда погибли святые и пали границы Каньона.

Как и твое…

– Но мы можем найти новый, – заявил Дарклинг.

– Тогда подвергни меня испытанию! И ты увидишь, чего стоят мои права!

– Понятно. И где же?

– Только мой господин имеет право пройти в это хранилище.

– У монахов.

– Разуй глаза, ржавая железка! Это же и есть я – твой господин!…

Зоя вскинула руки.

– Тогда заостри свою мудрость и докажи, что имеешь право приказывать мне, существо!

– Ну почему всегда монахи?

– Я готов, – торжественно ответил Липеску.

– Из тернового леса, когда он был еще юн, вынесли плод. Его семена хранились в ордене Санкт-Феликса.

– Но помни, цена неудачи – смерть.

– И где же он находится?

– Я готов, – повторил человек.

Теперь Дарклинг уже не казался столь уверенным.

– Но сокровище принадлежит не тебе…

– Я точно не знаю. Меня он никогда не интересовал. Но я могу рассказать вам, как его найти.

– Подвергни меня испытанию и отойди!

– Чую в твоих словах намек на сделку, – сказал Николай, потирая руки. – И во что нам обойдется эта информация?

Больцано в безопасном уюте рубки с лихорадочным вниманием следил за каждым его словом, за каждым жестом. С этой минуты были возможны любые неожиданности. Две фигуры застыли на экране в немом молчании, как когда-то Сфинкс и Эдип, осмелившийся бросить вызов чудовищу греческих мифов. Какой будет загадка Сфинкса? Доказательство теоремы? Перевод фразы с незнакомого языка? Кучи костей на равнине красноречиво свидетельствовали о том, что какой бы ни была эта загадка – неправильный ответ на нее равносилен смертному приговору. Больцано и Липеску обыскали информотеки всей населенной Вселенной, собирая воедино бесценные кирпичики человеческих знаний. Хранилищем памяти человечества стал сверхмощный компьютер, который прижимал сейчас к груди Липеску. Для этого компьютера не было тайн, он мог ответь на любой вопрос.

В искусственном свете глаза Дарклинга сверкнули, как драгоценные камни.

Настала долгая тишина. Потом робот бесстрастно сказал:

– Приведите ко мне Алину Старкову, и я расскажу все, что вам нужно знать.

– Определение широты.

Дурашливое выражение разом исчезло с лица Николая.

– Речь идет о широте географической? – переспросил Липеску.

– Чего ты хочешь от Алины?

Больцано охватила паника. Кретин! Он воображает, что может узнать все подробности! Погибнет, даже не начав отвечать!

– Возможность извиниться. Шанс увидеть, что стало с девочкой, вонзившей нож в мое сердце.

Робот повторил:

Зоя покачала головой.

– Определение широты?…

– Я не верю ни одному слову, выходящему из твоих лживых уст.

– Это угловое расстояние данной точки на поверхности планеты, на север и юг от экватора, измеряемое от центра этой планеты.

Дарклинг пожал плечами.

– Какой из аккордов образует идеальный консонанс?

– Это взаимно. Но мои условия вам известны.

Липеску заколебался. Он не был музыкантом, но компьютер обеспечил ему ответ.

– А что, если мы не согласимся? – спросила она.

– Малая терция, – повторил человек вслед за компьютером.

– Тогда Каньон продолжит расти и поглотит весь мир. Наш юный король падет, а я навеки упокоюсь в этой клетке.

Робот тотчас приступил к следующему вопросу:

Зоя встала.

– Перечень простых чисел в промежутке от 5237 до 7641?

– Мне все это не нравится. Он что-то задумал. Даже если мы найдем монастырь и семена, что мы станем с ними делать? Нам нужен будет фабрикатор невиданной силы, чтобы вырастить из них лес, как это сделала Елизавета.

Больцано усмехнулся, когда Липеску без труда преодолел и этот этап испытаний. До сих пор все шло хорошо: робот не выходил из пределов конкретных вопросов, не создавал претенденту на обладание сокровищем настоящих трудностей. Запнувшись в самом начале на «широте», Липеску казался теперь более уверенным в себе, чем обычно. Отблеск сказочных сокровищ в темноте хранилища заставил Больцано еще ближе придвинуться к экрану. Он уже считал предметы, которые будут им принадлежать: две трети для Липеску, треть – для него.

Дарклинг улыбнулся.

– Семь трагических поэтов Элифера?

– Так, значит, ты не освоила все, чему Юрис тебя научил?

– Долифор, Галиенос, Слегг, Хорк-Секон…

Зоя ощутила, как дамба, сдерживающая ее гнев, дает трещину. Она бросилась к Дарклингу, но Николай успел схватить ее за руку и потянул назад.

– Четырнадцать знаков Зодиака, видимых с Мерниз?

– Не смей произносить его имя. Попробуешь еще раз, и я вырежу твой язык, а потом сделаю из него брошь.

– Зубы Змеи, Листья, Каскад, Пятно…

– Не надо, – попросил Николай тихо, перехватив ее покрепче. – Он не достоин твоего гнева.

– Что такое педицелла?

Дарклинг смотрел на нее так же, как в те времена, когда она была ученицей, словно в ней было нечто, видимое только ему одному. И это его забавляло.

– Стебель одного из цветов, образующих скрытое соцветие.

– Они все умирают, Зоя. Рано или поздно. Все, кого ты любишь.

– Продолжительность века Лорринакса?

– Да неужели? – удивился Николай. – Как печально. Успокоилась, Зоя?

– Восемь лет.

Она стряхнула руки Николая.

– Какую жалобу произносит цветок в третьей песне «Голубых повозок»?

– Ненадолго.

– Терплю, плачу, воздыхаю! – загремел Липеску.

– Как она бьется, – восхитился Дарклинг, и в голосе его звучало нескрываемое веселье. – Как бабочка, пришпиленная к листу.

Разница между тычинкой и пестиком?

– Поэтично, – одобрил Николай. – У тебя что-то в бороде застряло.

– Цветочная тычинка является органом, производящим пыльцу. Пестик…

К изумлению Зои, Дарклинг поднял руку к своему гладкому подбородку и тут же уронил ее, словно обжегшись. Во взгляде его полыхнуло нечто, весьма похожее на ненависть.

И так далее. Робот не остановился на трех легендарных вопросах, он уже перешел за дюжину.

Теперь пришла очередь Николая улыбаться.

Липеску отвечал ему без запинки. Когда подводила память – в дело шел компьютер. Бешено сменялись вопросы. Уже семнадцатый. Ответ на него был безупречен. Не признает ли сфинкс себя побежденным? На этот вопрос не мог ответить никто.

– Так я и думал, – заявил король. – Юрий Веденин все еще там, внутри тебя. Поэтому твоя сила к тебе не вернулась?

Восемнадцатый вопрос был по-детски прост: теорема Пифагора. Для ответа на него человеку даже не пришлось задумываться, он пришел сразу, ясный и короткий. Больцано восхитился им. И в тот же самый момент робот убил Липеску.

Дарклинг окинул короля взглядом сузившихся глаз.



– Какой умник.

Это не заняло и секунды. Липеску как раз кончил говорить и ожидал следующего вопроса. Но девятнадцатого вопроса не было. На груди робота отъехала в сторону плита обшивки, из отверстия вырвалось что-то вроде сверкающего бича, который, щелкнув Липеску по корпусу, рассек его пополам.

– Вот почему ты хочешь, чтобы мы вырастили терновый лес и провели новый обряд обисбайи. Тебя ни капли не беспокоит, какой вред наносит Каньон. Ты хочешь избавиться от Юрия и стать хозяином моему демону. Хочешь вернуть себе власть.

Потом бич исчез.

– Я сказал вам, чего хочу. Приведите ко мне Алину Старкову. Это мое условие.

Торс Липеску покатился по камням. Массивные ноги несколько секунд нелепо стояли. Потом колени подогнулись, один из башмаков скафандра судорожно процарапал грунт. Больше огромное тело не двигалось.

– Нет, – отрезала Зоя.

В безмолвном звездолете дрожал прикованный ужасом к креслу Больцано.

Дарклинг повернулся к ним спиной и посмотрел вниз, на огни раскинувшегося под ними города.

Он чувствовал, как кровь стынет в его жилах. Но страшнее всего было непонимание. Что же произошло?

– Тогда я и дальше буду жить слабаком, а вы сможете собственными глазами увидеть гибель мира.

Липеску ответил правильно на все вопросы, но робот убил его. Почему?

Неужели тот запутался в теореме Пифагора? Нет… Больцано слышал: ответ был идеальный, как и семнадцать предыдущих. Или просто страж был плохим игроком? Он был разозлен своим проигрышем? Сошел с ума? Что за логика у этого робота?

Больцано сидел в полной прострации. Страх и голос здравого смысла звали его домой. Но был еще и зов сокровища, который толкал его навстречу опасности по следу Липеску. Словно песня сирен, этот зов притягивал его к мертвой планете.

10. Нина

\"Должен же существовать какой-то способ, чтобы принудить его к послушанию! – думал маленький человек, ведя звездолет над равниной. – Этот способ наверняка должен существовать. Компьютер не позволил Липеску одержать победу над Стражем. Каждый из тех, чьи останки лежали сейчас внизу под багровым солнцем, в свое время ошибся, отвечая на вопросы робота. Липеску погиб, дав правильные ответы. Он не совершил ни одной оплошности, но умер. Теорема Пифагора непреложна, едина для любой логики.