Перст господень [= Рукою владыки]

Robert Silverberg. The Overlord\'s Thumb. – _



В своих межгалактических полетах Земляне столкнутся с новыми мирами неразвитых существ – примитивными цивилизациями, которые будут смотреть на нас с благоговением и суеверным почтением. У этих примитивных существ, живущих на краю света, существуют свои законы и обычаи, которые они будут яростно отстаивать перед лицом людей, прибывших с Земли. В результате произойдут разнообразные конфликты с нашим будущим Кодексом о правах Человека. Пойманные в ловушку между этическим устройством общества Землян и желанием проявить уважение к населению других планет, люди столкнутся с дилеммой, подобной этой…



Прошлым вечером закат был кроваво-красным, и полковник Джон Девал из-за этого отвратительно спал. Обычно атмосфера Маркина не образовывала кроваво-красных закатов, но все же иногда они случались по вечерам, когда рассеивалась лазурь солнечного света. Обитатели Маркина связывали красные закаты с приближающимся несчастьем. Полковник Девал, возглавлявший Земную культурную и военную миссию на Маркине, был более образован, чем обычный военный, и поэтому старался принять веру здешних жителей в то, что подобный закат являлся предчувствием конфликта.

Это был высокий, ладно скроенный мужчина с острыми глазами и выправкой военного. Он старался производить впечатление авторитетного офицера, и его подчиненные уважали и побаивались его.

Он получил степень по антропологии, а военное образование позже и по расчету: оно позволило ему стать командиром отряда на Маркине. Департамент Внеземных Дел настаивал на том, чтобы все миссии на примитивных чужих мирах возглавлялись военными. Девал рассудил, что пока он сможет создавать внешний вид твердого солдата, никто не узнает, что в душе он совсем иной.

Жители Маркина были спокойными и мирными. Они умны, хорошо развиты, если не в техническом, то в культурном смысле, с ними легко было иметь дело.

Вот почему в вечер красного заката Девол плохо спал. Несмотря на свою военную выправку, сам он смотрел на себя, как на человека гражданского, а вовсе не военного. Были у него некоторые сомнения относительно собственного возможного поведения во время непредвиденных кризисов. Ложная оболочка офицерства могла треснуть под внешними ударами, и он это знал.

Наконец, уже под утро, он задремал, сбросив одеяло на пол и сбив простыню в измятый комок. Ночь была теплейшая, как и большинство ночей на Маркине, но его бил нервный озноб.

Проснувшись поздно, всего за несколько минут до общего завтрака офицеров, он поспешно оделся, чтобы явиться вовремя. Как старший командир, он имел привилегию спать сколько хочет, но этот подъем вместе с остальными тоже был частью придуманного им самим ритуала. Натянув светлую летнюю форму, он быстро скользнул по лицу депилятором, застегнул ремень и, прицепив к нему форменный бластер, дал сигнал ординарцу, что он встал и уже готов.

Территория Миссии занимала десять акров и находилась в получасе езды от крупнейшего маркианского поселения. У маленького домика Девола, его уже поджидал джип. Он влез в него, кивнув ординарцу.

– Доброе утро, Харрис.

– Доброе утро, сэр. Как спали?

Они соблюдали обычный ритуал.

– Отлично, – автоматически ответил Девол.

Взревел мотор джипа и легкая машина понеслась к зданию столовой. К соседнему с Деволом сиденью был прикреплен лист с программой на день, составленной дежурным. Сегодняшний листок подписал Дадли, невообразимо исполнительный мастер своего дела. Он уже служил в Космической Службе и Военно-воздушных силах. Девол пробежал глазами назначения на сегодня, аккуратно выведенные четким почерком Дадли.



\"Колли, Дорфман, Меллорс, Стебер – лингвистические исследования. То же назначение, что и вчера – город.

Хаскель – медицинские обязанности. Анализы крови, мочи.

Мацуоко – техническое обслуживание (до пятницы).

Джоли – исследование животного мира.

Монардс, Митер, Родригес – ботанические исследования (два дня). Для сбора коллекций выделить дополнительный джип\".



Девол просмотрел оставшийся список. Как и следовало ожидать, Дадли проделал великолепную работу, назначая людей туда, где они были бы наиболее полезными и в то же время довольными. Девол задумался о Леонардсе, назначенном на ботанические исследования. В этом двухдневном путешествии ему необходимо пересечь дождевой лес на юге. Девол почувствовал смутное беспокойство. Парень был его племянником, сыном сестры – вполне компетентный ботаник с еще незапятнанным послужным списком. Это было первое поручение парня. Его случайно назначили в команду Девола как новичка. Девол скрывал от других свое родство с Леонардсом, зная, что парню может быть неловко, но все же прикрывал его своими родственными крыльями.

«Я думаю, малыш сможет и сам позаботиться о себе», – думал Девол и, расписавшись внизу листка, прикрепил его на место. Ему необходимо выехать очень рано, когда весь лагерь убирает свои квартиры, а офицеры едят. К 9:00 каждый приступит к исполнению своих обязанностей согласно сегодняшним назначениям. «Как много нужно сделать, – думал Девол, – и как мало на это времени. Так много миров…» Он выскочил из джипа и вошел в столовую. Офицерская столовая помещалась в алькове, слева от главного зала. Когда Девол вошел, семеро людей замерли вытянувшись в ожидании его приветствия. Они вытянулись по стойке смирно, когда их командир – вероятно лейтенант Леонарде, самый младший из офицеров, – предупредил о его приближении. «Что же, – подумал он, – это ни о чем не говорит. До сих пор внешние приличия сохраняются». Формальность.

– Доброе утро, джентльмены, – звонко приветствовал их Девол и занял свое место в центре стола.

Какое-то время казалось, что день может пройти без особых происшествий.

В безоблачном небе светило солнце, и термометр, установленный на флагштоке Миссии, показывал 93 градуса. Девол уже знал, что к полудню, можно ожидать 110 градусов в тени, а затем медленное, ровное понижение до 80 к полуночи.

Команда ботаников отправилась согласно расписанию, проехав через лагерь на двух джипах, и Девол минутку постоял на ступеньках столовой, наблюдая их отъезд и приготовления остальных к исполнению своих сегодняшних назначений. Небритый сержант Джоли приветствовал его, протрусив мимо к зверинцу ухаживать за представителями фауны Маркина, предназначенными по окончанию работ для отправки на Землю. Протащил плотницкое снаряжение маленький жилистый Мацуоко. Команда лингвистов забралась в джип и улетучилась в город, где продолжала исследования языка жителей Маркина.

Все были заняты. Экспедиция прибыла на Маркин четыре месяца назад и для исследований оставалось еще восемь. Когда закончится срок пребывания здесь, весь лагерь на полгода вернется на Землю для отчета, а затем будет снова назначение на один год на какую-нибудь другую планету.

Девол не испытывал особенного желания покинуть Маркин. Этот мир был довольно приятным, хотя и немного жарким, но кто знает, каким будет следующий. Возможно, они проведут год на холодном шаре замороженного метана, закованные в скафандры, в попытках наладить контакт с разумными моллюсками, дышащими аммиаком.

Маркин – его одиннадцатый мир, и еще множество миров впереди. На Земле не хватает квалифицированных исследовательских команд, чтобы охватить, хотя бы и неполно, десять тысяч миров, а жизнь обнаружена на десяти миллионах. Он останется во главе этой команды, удовлетворяющей его добросовестным выполнением своих обязанностей, заменит неподходящих, и спустя восемь месяцев отправится к следующему месту работы.

Индикатор засветился мягким красным светом. Девол начал:

– Четвертое апреля 2705. Запись полковника Джона Ф. Девола. Сто девятнадцатый день пребывания на Маркине, седьмом мире 1106-суб-а системы.

Температура 93 градуса в 9:00, ветер слабый, южного направления…

Он продолжил обычный утренний доклад с обязательным указанием всех мелких происшествий. Закончив его, он взял подборку отчетов, оставленных для него прошлым вечером и начал заносить в бортжурнал выдержки из них.

Печатающее устройство весело постукивало, а машина где-то в здании Департамента Внеземных дел в Рио-де-Жанейро воспроизводила его слова, передаваемые по субрадио.

Работа была весьма нудной и Девол частенько спрашивал себя, не интереснее ли делать простую полевую работу по антропологии, которую он выполнял прежде, чем тащить на себе всю эту рутину, которую его обязывал делать занимаемый им пост.

«Но кто-то же должен нести и эту ношу» – думал он. – Ношу землянина. Мы – самая развитая раса, мы помогаем другим. Но никто не принуждает нас приходить в другие миры и делать то, что мы делаем. Назовем это внутренним принуждением\".

Он собирался работать до полудня, а после полудня его навестит Высший священнослужитель Маркина. Переговоры с ним могут продлиться до заката. В одиннадцать часов его работу неожиданно прервал звук въехавших в поселок джипов, и он услышал гул голосов – и земных, и чужих.

Казалось, там нарастал ужасный спор, но группа говоривших была слишком далеко, а знание Девола в области языка этого мира не настолько хорошим, чтобы он смог на таком расстоянии разобраться, в чем причина споров. С некоторым раздражением, он оторвался от принтера, встал со стула и выглянул из окна.

Он увидел два джипа команды ботаников, уехавшей менее двух часов назад.

Четверо местных жителей окружили троих землян. Двое из них были вооружены копьями, третья – женщина, четвертый – старик. Все они горячо протестовали против чего-то.

Девол нахмурился. По бледным и напряженным несчастным лицам людей в джипе, он понял, что произошло что-то очень неприятное. «Этот кровавый закат предсказывает точно», – подумал он, спускаясь из своей конторки.

Когда он появился перед группой, на него устремились взгляды спорщиков.

– Что здесь происходит? – требовательно спросил Девол.

Маркианцы зашлись в громкой болтовне, словно квартет белок. Девол никогда прежде не видел их в таком возбужденном состоянии.

– Тихо! – прокричал он.

В наступившей тишине, он очень спокойно сказал:

– Лейтенант Леонарде, четко объясните, в чем дело?

Парень казался очень испуганным: челюсти крепко сжаты, губы без кровинки.

– Д-д-да, сэр, – запинаясь, сказал он. – Простите, сэр. – Я, кажется, убил чужака.



В знакомом уединении офиса Девол снова вгляделся в лицо Леонардса, сидевшего очень тихо, уставившегося на свои блестящие ботинки, Мейера и Родригеса, сопровождавшего его в этой неудачной поездке. Чужие остались снаружи. Позже придет время успокоить их.

– О кей, – сказал Девол. – Леонардс, я хочу, чтобы ты повторил свой рассказ точно так, как сейчас его рассказал, и я запишу твои слова на принтер. Начинай говорить по моему сигналу.

Он включил печатающее устройство и сказал:

– Показания Второго Лейтенанта Пола Леонардса, ботаника, сделанные в присутствии старшего офицера 4 апреля 2705 года.

Он подал сигнал Леонардсу начинать свой рассказ.

Лицо парня казалось восковым: бледный лоб испещрили капельки пота, а светлые волосы были взъерошены и спутаны. Он сжал губы, почесал рукой затылок и наконец произнес:

– Мы покинули поселение около девяти часов сегодня утром и направились к юго-западу от лагеря для проведения исследований. Нашей целью был сбор ботанических объектов. Я возглавлял группу, в которую входили сержанты Мейер и Родригес. – Он сделал паузу. – Мы… мы немного успели сделать за первые полчаса – этот район был уже ранее тщательно осмотрен нами. Около 9:45 Мейер заметил густо заросший район недалеко от главной дороги и обратил на него мое внимание. Я предложил остановиться и исследовать его.

На наших джипах невозможно проникнуть в лесные зоны, поэтому мы отправились туда пешком. Родригеса я оставил присматривать за машиной.

Мы прошли сквозь заросли деревьев уже известного нам вида и оказались в уединенной зоне. Мы нашли некоторые виды растений, которые еще не были занесены в каталог. Особенно поразило нас одно – куст, состоящий из единственного толстого сочного зеленого стебля, около четырех футов высотой с громадными золотым и зеленым цветком на макушке. Мы детально засняли его, взяли образцы аромата и сорвали несколько листьев.

Внезапно вступил Девол:

– Говорит Девол. Вы не сорвали сам цветок?

– Конечно, нет. Это был единственный представитель этого вида, а срывать для коллекции такие растения не в нашей практике. Но я отщипнул от ствола несколько листьев. И в этот самый момент из-за купы папоротника выскочил абориген. Он был вооружен копьем, с отточенным камнем. Мейер увидел его первым и закричал. Я успел отпрыгнуть в тот момент, когда тот Попытался поразить меня копьем. Мне удалось отразить удар. Абориген отступил на несколько футов и что-то прокричал на своем языке, который я еще не очень понимаю. При себе у меня был стандартный радиальный бластер.

Я вытащил его и приказал ему опустить копье, говоря, что мы не хотим зла.

Он игнорировал мои слова и напал снова. Я открыл огонь для самозащиты, стараясь стрелять в копье или, в худшем случае, ранить его в руку, но он развернулся, попал в зону поражения бластера и тут же погиб. – Леонарде пожал плечами. – Вот и все, сэр. Мы сейчас же вернулись обратно.

– Ммм. Говорит Девол. Сержант Мейер, признаете ли вы, что это правда?

Мейер, тонколицый, темноволосый, улыбчивый парень, сейчас не улыбался.

– Это сержант Мейер. Я подтверждаю, что лейтенант Леонарде точно пересказал все происшедшее. Кроме, разве, того, что мне показалось, что чужак не так уж яростно нападал, он скорее пугал нас, и я удивился, когда лейтенант Леонарде выстрелил в него. Вот и все, сэр.

Нахмурившись, полковник сказал:

– Говорит Девол. Это были показания по делу убитого лейтенантом Леонардсом маркианца.

Он выключил принтер, встал и, наклонившись над столом, сурово разглядывал лица трех молодых ботаников.

– Сержант Родригес, поскольку вы не присутствовали во время происшествия, я считаю вас свободным от ответственности в этом деле и не требую ваших показаний. Обратитесь к майору Дадли за заданиями на остаток этой недели.

– Благодарю вас, сэр.

Родригес отдал честь, благодарно улыбнулся и удалился.

– Что же касается вас двоих, – тяжеловесно сказал Девол, – вы оба должны находиться на базе, пока идет расследование дела. Нет нужды говорить вам, насколько это может быть серьезным, независимо от того, совершено убийство с целью самозащиты или нет. Многие не понимают суть самозащиты. – Он облизнул внезапно пересохшие губы. – Мне не нравится также и то, что этот случай может привести ко многим осложнениям. Это чужие люди на чужой планете, и их поведение нам неизвестно.

Он бросил взгляд на Леонардса:

– Лейтенант, для вашей же собственной безопасности, я должен просить вас не покидать свою квартиру без моего распоряжения.

– Есть, сэр. Это арест?

– Пока нет, – ответил Девол. – Мейер, а вы займитесь сегодня техническим обслуживанием. Нам, вероятно, еще потребуются ваши показания.

Можете идти.

Когда подчиненные вышли, Девол снова погрузился в свое кресло и стал в раздумьи рассматривать кончики пальцев. Руки его дрожали, словно жили собственной жизнью.

\"Джон Ф. Девол, доктор антропологии, Коламбия 82, вступил на службу в Космическую Службу Военно-воздушных сил в 87-м и впервые попал в переплет.

Что ты собираешься предпринять, Джек? – спросил он самого себя. – Можешь ли ты доказать, что имеешь право занимать свой пост?\" Он обливался потом и чувствовал жуткую усталость. На секунду прикрыл глаза, открыл их и сказал в переговорное устройство:

– Пришлите маркианцев.

Они вошли уже впятером и, отвесив церемонный поклон, нервничая, выстроились вдоль стены, словно приговоренные к расстрелу. Их сопровождал Стебер из команды лингвистов. Его срочно вызвали из города в качестве переводчика. Знание полковником языка было не плохим, но все же недостаточным, поэтому он хотел, чтобы Стебер был под рукой в случае непонимания им деталей возникшей проблемы.

Маркианцы были гуманоидами, им бы следовало быть более похожими на землян по физиологическому устройству. Но они были не похожи. Кожа их была грубой и жесткой, словно галька, темного тона, стремящегося к грязно-бурому и иногда глубокому лиловому. Челюсти в процессе эволюции приобрели сходство со ртом рептилий, что практически лишало их подбородка, зато они могли заглатывать пищу крупными кусками, которыми землянин просто подавился бы. Их глаза цвета расплавленного золота были широко поставлены и давали ненормальный обзор. Носы, словно приплюснутые пуговки, иногда превращались в едва заметные бугорки над ноздрями.

Девол увидел двух молодых людей, очевидно, воинов. Оружие они оставили снаружи, но их челюсти выпирали весьма агрессивно. Женщина выглядела как все маркианские женщины и была одета в потрепанный меховой плащ Оставшаяся пара – священники: один – старый, а другой – совсем старый. Последнему старцу и адресовал Девол свои первые слова.

– Мне очень жаль, что наша сегодняшняя встреча явилась встречей скорби.

Я с нетерпением ждал приятной беседы. Но не всегда можно предугадать, что может случиться.

– Для убитого уже ничего не случится, – сказал старый священник сухим высоким голосом, который выражал гнев и презрение.

Внезапно защебетала женщина, полдюжина слов прозвучала так слитно и быстро, что Девол не смог их разобрать.

– Что она сказала? – спросил он Стебера.

Переводчик в раздумьи сложил ладони вместе.

– Она женщина убитого. Она… требует мести, – сказал он по-английски.

Ясно. Значит два молодых воина – друзья покойного. Глаза Девола пробежали по пяти чужим враждебным лицам:

– Это очень прискорбное происшествие, – сказал он по-маркиански, – но я верю, что оно не повлияет на теплые отношения между землянами и маркианцами. Это непонимание…

– Кровь должна быть искуплена, – произнес меньший и менее возбужденный из священников. «Возможно, это местный священник, – подумал Девол, – и он доволен, что рядом с ним старший по должности».

Полковник смахнул пот со лба.

– Молодой человек, совершивший проступок, несомненно будет наказан. Вы, конечно, понимаете, что убийство в целях самозащиты, не является убийством как таковым, но я признаю, что молодой человек поступил неразумно и понесет показание.

Слова прозвучали неубедительно даже для него самого и вряд ли произвели впечатление на маркианцев.

Высший священник издал два коротких, резких возгласа. Таких слов не было в словаре Девола и он призывно посмотрел в сторону Стебера.

– Он сказал, что Леонарде посягнул на священную землю. Он сказал, что преступление, за которое они на него рассердились, не убийство, а богохульство.

Несмотря на жару Девола зазнобило от холода. Не убийство? «Похоже, дело осложняется», – мрачно подумал он, а священнику ответил:

– Разве это меняет суть дела? Он ведь понесет наказание за свои непростительные действия.

– Если вы так решили, вы можете наказать его за убийство, – высший священник говорил медленно и Девол различал каждое слово.

Вдова сдерживала рыдания, звучавшие очень по-земному, а молодые войны спокойно внимали.

– Убийство – не наше дело, – продолжал священник. – Он взял жизнь; жизнь принадлежит Им, и Они берут ее, когда считают нужным. Но он осквернил священный цветок на священной земле. Для нас это серьезное преступление. Вдобавок ко всему он пролил кровь стражника на священной земле. Мы требуем выдать его нам. Мы будем судить его церковным судом за это двойное богохульство. Впоследствии, вы сможете судить его по вашим законам, если они нарушены.

Какой-то миг все, что видел Девол, было неумолимое жесткое лицо старого священника, затем он повернулся и уловил на побледневшем лице Стебера выражение удивления и тревоги.

Прошло несколько секунд, прежде чем до сознания Девола дошел смысл сказанных священником слов и еще несколько секунд он осознавал их значение. Они хотят судить Землянина. По своим законам. Своим судом. И вынести свой приговор.

Внезапно из просто мелкого происшествия, которое следовало выяснить, записать в журнал и забыть, оно стало вопросом галактической важности, а Девол был человеком, который должен был принимать все решения.

Вечером, после ужина, он навестил Леонардса. К тому времени о случившимся знали уже все жители лагеря, хотя Девол приказал Стеберу молчать о том, что чужие хотят сами судить Леонардса.

Когда Девол вошел в комнату, парень взглянул на него снизу вверх и вяло отдал честь.

– Вольно, лейтенант, – Девол присел на краешек постели и покосился на Леонардса. – Сынок, у тебя большие неприятности.

– Сэр, я…

– Я знаю. Ты не хотел срывать листья со священного куста и не мог не выстрелить в аборигена, напавшего на тебя. И если бы дело было только в этом, я выговорил бы тебе за твою горячую голову и все шло бы своим чередом. Но…

– Что но, сэр?

Девол поморщился и заставил себя посмотреть парню прямо в лицо:

– Но чужие хотят сами судить тебя. Не столько за убийство, сколько за двойное богохульство. Этот старый колдун хочет, чтобы ты предстал перед их церковным судом.

– Вы ведь не позволите им этого, полковник? – Казалось Леонарде уверен, что не может произойти такая немыслимая вещь.

– Я не уверен. Пол, – тихо ответил Девол, невольно назвав парня по имени.

– Что, сэр?

– Ты явно совершил нечто очень серьезное. Высший священник созывает церковное собрание. Завтра в полдень они вернутся.

– Но вы же не выдадите меня им, сэр! В конце концов, я был на службе, я не знал, что совершаю правонарушение. Это не их дело!

– Заставь их понять это, – категорически оборвал его Девол. – Они чужие. Они не понимают правового кодекса Земли. Они не хотят слышать о наших законах. Для них, ты совершил богохульство, а богохульник должен быть наказан. На Маркине законопослушная раса. Они – этически развитое общество. Этически они на таком же уровне, что и мы.

Леонарде побледнел:

– Вы меня выдадите?

Девол пожал плечами:

– Я этого не сказал. Но взгляни на дело с моей стороны. Я – начальник культурной и военной миссии. Наша цель – жить среди этих людей, изучать их жизнь, направлять их насколько возможно во время нашего ограниченного срока пребывания здесь. Мы, по крайней мере, пытаемся сделать вид, что уважаем их права как личностей и как вида, понимаешь? Мы везде проводим такую политику. Кто мы? Друзья, живущие среди них и помогающие им, или господа, у которых они под башмаком?

– Сэр, мне кажется вы слишком все упрощаете, – нерешительно заметил Леонарде.

– Может и так. Но дело обстоит просто. Если мы отвергнем их притязания, это значит, между Землей и этими чужими возникнет пропасть превосходства, несмотря на то грандиозное шоу, в котором мы пытались выглядеть братьями.

И слух об этом распространится на другие планеты. Мы стараемся казаться друзьями, но наши действия в твоем деле обнажают нашу истинную окраску. Мы высокомерны, снисходительны и… в общем, понимаешь?

– Итак, вы собираетесь выдать меня, чтобы они судили меня по своим законам, – спокойно подытожил парень.

Девол покачал головой:

– Я не знаю. Я еще не решил. \"Если я тебя выдам, это конечно будет очень опасно. Но если нет, я не знаю, что может случиться. – Он пожал плечами. – Я хочу просить помощи у Земли. Я не в силах сам принять решение.

«На самом деле, – думал он, – это должно быть его решение». Покинув комнату парня, он отправился в радиорубку. Полковник был на месте происшествия и только он мог разобраться в хитросплетениях этого дела.

Земля, вероятнее всего, переложит ответственность принятия решения на него. Он испытывал благодарность за то, что Леонарде не призвал к нему, как к родственнику. Он чувствовал за него гордость и некоторое облегчение.

Тот факт, что парень был его племянником, он настойчиво изгонял из своего сознания, пока дело не будет завершено.

Сигнальщик работал в задней части рубки, ссутулившись над заваленным рабочим столом. Девол немного подождал, покашлял и негромко окликнул:

– Мистер Рори?

Рори обернулся:

– Да, полковник?

– Немедленно наладьте связь с Землей по субрадио. Мне нужен директор Торнтон из Департамента Внеземных дел. Когда будет контакт, позовите меня.

Чтобы пересечь световые годы и отыскать земной приемник, импульсу понадобилось двадцать минут, еще десять минут пройти через ретранслятор и попасть в Рио. Когда Девол вернулся в рубку, зеленое поле экрана уже было настроено и ожидало его. Он подошел поближе и оказался в нескольких шагах от стола главы департамента. Изображение Торнтона было отчетливым, а стол по краям немного плыл из-за того, что крупные неорганические объекты всегда передавались плохо по субрадио.

Девол вкратце изложил создавшуюся ситуацию. Торитон во время доклада сидел спокойно и неподвижно. Руки его застыли, худое лицо не меняло выражения, он казался памятником. Наконец он произнес:

– Неприятное дело.

– Весьма.

– Вы говорите, что маркианцы вернутся завтра? Боюсь, этого времени недостаточно, чтобы провести собрание и обсудить проблему, полковник Девол.

– Возможно, я смогу оттянуть срок дня на два.

Тонкие губы Торитона слились в узкую бескровную линию. Через минуту он сказал:

– Нет. Делайте то, что считаете нужным, полковник. Если психологические особенности расы таковы, что отказ может привести к нежелательным последствиям, то вы, конечно, должны его выдать. Если же этого шага можно избежать, избегайте. В любом случае, этот человек должен быть наказан.

Директор слабо улыбнулся:

– Полковник, вы – один из лучших наших людей. Я убежден, что вы найдете наиболее удовлетворительное решение в данном инциденте.

– Благодарю вас, сэр, – выдавил Девол сухим, неуверенным голосом.

Он кивнул и вышел из поле действия прибора. Изображение Торитона замерцало. Девол уловил последнюю фразу:

– Доложите мне, как закончится дело.

Затем поле погасло. Он одиноко стоял в рубке, ослепший от внезапной темноты, которая нахлынула на него после яркого света солидофона. Через минуту, пробираясь между грудами оборудования, он вышел из здания.

Случилось то, чего он и ожидал. Торитон – неплохой человек, но он гражданский и находится под контролем правительства. Он терпеть не мог принимать решения на высшем уровне – особенно когда полковника, находящегося на расстоянии нескольких сотен световых лет можно было заставить принять их самому.

На следующее утро на 9:45 Девол назначил собрание командного состава.

Все работы на базе были приостановлены. Команда лингвистов осталась в лагере и Девол приказал охранять все входы. Даже среди самых мирных людей могла неожиданно возникнуть вспышка насилия. Невозможно предугадать момент, когда прекратит существование мирное сожительство и выплеснется яростная ненависть.

В полной тишине они прослушали запись показаний Леонардса, комментарий Мейера и краткое интервью Девола с пятью чужими. Девол быстро оглядел сидящих вокруг стола: два мастера, капитан и четыре лейтенанта составляли его штаб, один из лейтенантов находился под домашним арестом.

– Вот такая картина. Сегодня около полудня высший священник придет за ответом. Я решил, что сначала стоит посоветоваться с вами.

Слова попросил мастер Дадли. Это был невысокий, коренастый мужчина с темными блестящими глазами. В нескольких случаях в прошлом он уже яростно спорил с Деволом по процедурным вопросам. Несмотря на это, у них было позади уже четыре успешных поездки. Полковник уважал многообразие мнений, а кроме того, Дадли был потрясающим организатором.

– Мастер?

– Сэр, мне не кажется, что могут возникнуть различные мнения по вопросу, какие действия принять. Отдать им на суд Леонардса невозможно.

Это – негуманно и не по-человечески!

Девол нахмурился:

– Расскажите, пожалуйста, поподробнее, мастер.

– Это довольно просто. Мы – раса, путешествующая в космическом пространстве, мы – наиболее развитая в галактике раса. Я думаю, это не требует обсуждения.

– Конечно, – согласился Девол, – продолжайте.

Дадли продолжил довольно зло:

– Что бы вы ни думали, сэр, все чужие смотрят на нас, как на старших.

Не думаю, что это можно отрицать, а нужно просто принять это как факт. Ну, а если мы отдадим им на суд Леонардса, мы многое потеряем. Мы покажемся слабыми, бесхребетными. Мы…

– Значит, вы предлагаете, – перебил его Девол, – удерживать свое положение господ в галактике, а если будем уступать своим крепостным, мы можем утратить контроль над ними. Вы так полагаете, мастер?

Девол уставился на него.

Дадли спокойно встретил сердитый взгляд Девола.

– Это так. Черт побери, сэр, я старался заставить вас понять это еще со времени экспедиции на Хечу. Мы здесь, на звездах, не для того чтобы собирать бабочек и белок! Мы…

– Неверно, – отрезал Девол. – Наша миссия носит как военный, так и культурный характер, мастер, и пока я здесь командую, она в основном будет культурной.

Почувствовав, что теряет терпение, он отвернулся от Дадли и сказал:

– Мастер Грей, ваше мнение?

Грей был судовой астронавигатор. Его функции включали надзор за сохранностью конструкций и картографию. У этого жилистого, неулыбчивого маленького человека были острые скулы и румяные щеки.

– Мне кажется, нам следует быть очень осторожными, сэр. Отдать им Леонардса значит нанести непоправимый ущерб престижу Земли.

– Ущерб? – воскликнул Дадли. – Да это нас покалечит! Мы никогда уже не сможем с честью держаться в галактике, если…

Девол спокойно перебил его:

– Мастер Дадли, вы нарушаете порядок. Покиньте собрание, мастер. С вами я разберусь позже.

Снова повернувшись к Грею и уже не глядя в сторону Дадли, он сказал:

– Вы не верите, мастер, что такие действия могут привести к благоприятному влиянию на наш престиж в глазах других миров?

– Это невообразимо трудно определить заранее, сэр.

– Ну ладно, – Девол поднялся. – Согласно правилам, я представил это дело на рассмотрение властям Земли, а также предложил его для открытого обсуждения офицерам. Благодарю вас, господа.

Капитан Мармал неуверенно произнес:

– Сэр, может проголосуем, что делать?

Девол холодно усмехнулся:

– Как командир базы, я возьму на себя всю ответственность за решение этого вопроса. Это может облегчить дело нам всем при дальнейшем расследовании в трибунале.

«Есть только один способ, – думал он, напряженно ожидая появления священника в своем офисе. – Офицеры кажется настроены весьма сурово против каких-либо примирительных действий, во имя престижа Земли. Вряд ли справедливо заставлять их принять ответственность за неприемлемое для них решение».

«А с Дадли очень скверно, – задумался Девол. – Несоблюдение субординации непростительно. В следующей экспедиции придется исключить Дадли из состава команды. Если у меня будет следующая экспедиция».

Засветился огонек переговорного устройства.

– Да?

– Прибыла делегация маркианцев, сэр, – сообщил ординарец.

– Не впускай их до моего сигнала.

Он шагнул к окну и выглянул во двор. На первый взгляд там было полно аборигенов. На самом деле их вряд ли было больше десятка, но они были снаряжены по полной форме в ярко-красные и безумно-зеленые платья, вооружены копьями и резными мечами. Полдюжины незанятых работой людей нервно разглядывали их издалека, их руки готовы были при необходимости моментально выхватить бластеры.

Он в последний раз взвесил свои возможности. Если он отдаст Леонардса, будет удовлетворен сиюминутный гнев чужих, но возможно надолго подорван престиж Земли. Девол давно считал себя в сущности слабым человеком с великолепной способностью камуфляжа, но не покажет ли его уступка чужим, что вся Земля слаба?

С другой стороны, предположим, что он откажется выдать Леонардса. Тогда он станет карающим перстом Господним, дающим всей Вселенной знать, что земляне отвечают только перед собой, а не перед народами миров, которые они посещают.

В таком случае, положение землян в галактике пострадает. В одном случае они окажутся уступчивыми слабаками, в другом – тиранами. Он вспомнил прочитанное однажды определение: «Мелодрама – это конфликт правильного и неправильного, а трагедия – конфликт правильного и правильного». Сейчас обе стороны правы. Какой бы путь он ни выбрал, везде ждут трудности.

А был еще и дополнительный фактор: парень. Что если они его казнят?

Соображения о том, что это его родственник, казались сейчас абсурдными, но все же отдать собственного племянника чужим… А если он будет ими казнен…

Он глубоко вздохнул, расправил плечи, придал остроту взгляду. Зеркало, куда он бросил взгляд, подсказало ему, что он командир до кончиков ногтей.

При взгляде на него не проглядывался даже намек на внутреннюю борьбу.

Он нажал кнопку селектора:

– Впустите верховного священника. А остальные пусть подождут.

Священник выглядел очень крохотным и морщинистым, гномом с фантастически изрытой и испещренной отметками лет кожей. Безволосую голову покрывал зеленый тюрбан – знак глубокой скорби.

Маленький чужак низко поклонился, соединив руки за спиной под острым углом – этим он выражал уважение. Когда священник выпрямился, его голова резко откинулась назад и маленькие круглые глаза уставились прямо на Девола.

– Судьи выбраны, суд готов к работе. Где молодой человек?

Деволу страстно хотелось воспользоваться в этой последней беседе услугами переводчика. Но это было невозможно. Он должен был сделать это один, без чужой помощи.

– Обвиняемый в казармах, – медленно ответил Девол. – Сначала я хочу задать вам несколько вопросов, старейший.

– Спрашивай.

– Если я отдам парня на ваш суд, будет ли у него шанс избежать смертной казни?

– Не исключено.

Девол нахмурился:

– Не можете ли вы сказать определеннее?

– Как можно знать приговор до суда?

– Оставим это, – сказал Девол, понимая, что не добьется конкретного ответа. – Где вы собираетесь его судить?

– Недалеко отсюда.

– Могу ли я присутствовать на суде?

– Нет.

Девол уже достаточно изучил маркианскую грамматику, чтобы понять, что отрицательная форма, которую употребил священник значила: Я-говорю-нет – и имею-в-виду-то-что-говорю.

Облизнув губы он сказал:

– Предположим я отказался бы выдать вам лейтенанта Леонардса. Какой реакции ваших людей мне следует ожидать?

Установилась тишина. Наконец старик сказал:

– Вы могли бы сделать такое?

– Я говорю гипотетически.

– Было бы очень плохо. Мы много месяцев не смогли бы очистить священный сад. А также… – он добавил целую фразу из незнакомых слов.

Девол безуспешно пытался угадать их значение почти минуту.

– Что это значит? – спросил он наконец. – Сформулируйте это другими словами.

– Это название ритуала. Мне пришлось бы предстать перед судом вместо землянина и я бы умер, – просто сказал священник. – А потом мой преемник попросил бы вас всех убраться.

В офисе стало очень тихо. Единственные звуки, которые слышал Девол, это хриплое дыхание старого священника да стрекотание какого-то похожего на сверчка насекомого в траве под окном.

«Умиротворение? – раздумывал он. – Или перст Господень?» И вдруг в его голове не осталось никаких сомнений и он не мог понять, как можно было так долго колебаться.

– Я прислушиваюсь и уважаю ваши желания, старейший, – произнес он ритуальную формулу, которой научил его Стебер. – Парень ваш. Но могу я просить об одолжении?

– Просите.

– Он не знал, что нарушает ваши законы. Он желал только добра и искренне сожалеет о случившемся. Он в ваших руках, но я хочу просить о пощаде от его имени.

– Суд рассмотрит все, – холодно ответил священник. – Если будет возможность пощадить его, то так и будет. Я не обещаю.

– Очень хорошо, – сказал Девол.

Он подошел к столу и нацарапал приказ о выдаче лейтенанта Пола Леонардса суду маркианцев и подписал его полным именем и званием.

– Вот. Отдайте это землянину, который впустил вас сюда. Он поймет, что парня нужно отдать вам.

– Ты мудрец, – произнес священник.

Он низко поклонился и направился к дверям.

– Минутку, – с отчаянием в голосе обратился к священнику Девол, когда тот уже открыл дверь. – Еще один вопрос.

– Спрашивай, – величественно произнес священник.

– Вы мне сказали, что если бы я отказался его выдать, то перед судом предстали бы вы. А как насчет другой замены? Предположим…

– Твоя кандидатура неприемлема для нас, – священник словно прочитал мысли Девола и вышел.

Через пять минут полковник выглянул во двор и увидел торжественную процессию чужих, выходящих через пост у ворот. В самом центре процессии, совершенно подавленный, шел Леонарде. Он не оглянулся, и Девол порадовался этому.

Полковник долго смотрел на ряд книг, на потрепанные тома, сопровождавшие его из мира в мир, из серого Данелона в штормовой Луррии, сухой Корвель, на Хегу, М\'Квалт и другие, и вот теперь на теплый Маркин с голубым небом. Покачав головой, он отвернулся от книг и тяжело рухнул в мягкое кресло.

Привычным жестом он включил принтер и продиктовал полный отчет о своих действиях, от самого начала до кульминационного решения, и горько улыбнулся. Через некоторое время факсимильная машина в Департаменте в Рио на Земле начнет выстукивать слова и Торитон узнает все, что сделал Девол.

Все свалят на Торитона, поскольку такова политика Департамента.

Девол включил селектор и сказал:

– Не беспокоить меня ни при каких обстоятельствах. Если возникнет что-то срочное, обратитесь к мастеру Грею. Пока я не отменю приказ, он командует базой. Если придут сообщения с Земли, пусть Грей примет и их.

Интересно, его сразу освободят от командования или дождутся, пока он вернется на Землю? Последнее более вероятно: у Торитона есть некая утонченность. Но расследование несомненно будет и кто-то должен подставить голову.

Девол пожал плечами и втянулся в кресло.

«Я поступил правильно, – твердо сказал он себе. – Это единственное, в чем я уверен. Но надеюсь, я никогда не посмотрю в глаза сестре».

Спустя какое-то время он задремал, его полуприкрытые веки сомкнулись.

Сон пришел к нему, и он приветствовал его, поскольку безумно устал.

Его разбудил неожиданный шум за окном. Ликующие крики множества глоток сразу раскололи послеполуденную тишину. Девол сразу не сообразил в чем дело, потом, стремительно очнувшись от сна, он бросился к окну и выглянул во двор.

В открытые ворота входил одинокий пеший человек. Он был одет в обычную форму, мокрую и порванную в нескольких местах. Светлые волосы прилипли к голове, словно он только что искупался. Он выглядел усталым.

Леонарде. Полковник был уже на полпути к входной двери, когда понял, что его форма не в порядке. Он заставил себя повернуть назад, привел в порядок одежду и с достоинством вышел во двор.

Леонардса окружила толпа улыбающихся людей, свободные от дежурства рядовые и офицеры. Парень устало улыбался.

– Смирно! – рявкнул Девол и мгновенно наступила тишина.

Он шагнул вперед.