Роберт Силверберг

КОСМИЧЕСКИЙ БРОДЯГА

1

Чужеземец подошел к площади для аукционов на Варлааме в то время, когда там продавали протея. Чужеземца звали Барр Харадон. Это был высокий мужчина с гордым лицом одинокого человека.

День был теплым, и немало праздных зевак остановилось поглядеть предстоящий спектакль. Харадон, работая руками, проложил себе путь через толпу. Аукционист, маленький и толстый агозлиц, кричал, будто ревел бык. В вытянутой руке он держал извивающегося протея и время от времени тискал его, заставляя принимать различные формы.

— Смотрите, леди и джентельмены, смотрите, какие формы! Какие необычные и захватывающие образы!

В этот момент протей превратился в лучевую звезду, сердцевина которой окрасилась в голубовато-зеленый цвет, а каждая о конечность — в огненно-красный. От тычков безжалостного торговца он постепенно изменялся: молекулы его тела теряли сцепление друг с другом и складывались в новую устойчивую структуру.

— Смотрите, леди и джентельмены, какие очаровательные образы змеи, дерева, а вот — и могильного червя!

Агозлиц торжествующе улыбался, оскаливая все свои пятьдесят четыре желтых зуба длиной до четверти метра.

— Кто сколько даст? — выкрикнул он на гортанном языке Варлаама. — Кто пожелает купить это создание из далекой солнечной системы?

— Пять стелларов, — сказала ярко накрашенная аристократка, стоявшая возле самого торговца.

— Пять стелларов?! Ну, что вы, миледи! Я думаю, первая цена должна быть не меньше пятидесяти! А, может быть, начнем со ста?

Барр Харадон внимательно рассматривал протея. Он уже много раз встречался с подобными существами и имел о них кое-какое представление. Это были необычные создания: как только они покидают родной мир, их сразу охватывает мучительная агония. Их плоть бесконечно меняет формы, и каждое изменение — будто отрываются конечности на дыбе.

— Пятьдесят стелларов! — прокудахтал один из придворных Властителя Креллига — абсолютного властителя планеты Варлаам. — Предлагаю пятьдесят стелларов за этого протея!

— Кто назовет семьдесят пять? — обратился к собравшимся агозлиц. — Я доставил сюда это существо ценою трех жизней, а раб сейчас стоит не меньше сотни. Неужели вы хотите, чтобы я остался в убытке? Непременно…

— Восемьдесят! — последовал незамедлительный ответ.

— Сто! — выкрикнула аристократка из первого ряда.

С повышением цены все больше и больше смягчалось зубастое лицо агозлица. А протей извивался, пытаясь вырваться, принимая то страшные, то трогательные формы. Харадон плотно сжал губы: он знал, что такое страдание.

— Двести! — сказал он.

— Новый голос! — ликующе закричал аукционист. — Голос из задних рядов! Вы сказали: пятьсот?

— Двести! — сдержанно повторил Харадон.

— Двести пятьдесят! — поспешил стоящий рядом с Барром аристократ.

— И еще двадцать пять, — сказал молчавший до этого господин.

Харадон нахмурился. Нет, как бы то ни было, он не даст замучить протея до смерти!

— Четыреста! — крикнул он.

На мгновение над площадью нависла тишина. Послышался смех, напоминающий крик устремляющейся вниз морской птицы. Затем спокойный голос из переднего ряда произнес:

— Четыреста пятьдесят!

— Пятьсот! — не сдавался Харадон.

— Пятьсот пятьдесят!

Барр ответил не сразу, и аукционист агозлиц вытянул вперед свою полную, короткую шею, высматривая: не набавит ли кто.

— Я слыхал — пятьсот пятьдесят, — тягуче произнес он. — Неплохо, но все еще недостаточно.

— Шестьсот, — произнес Харадон.

— Шестьсот двадцать пять!

Харадон с трудом подавил желание вытащить иглопистолет и пристрелить своего противника. Он процедил сквозь зубы:

— Шестьсот пятьдесят!

Протей извернулся и принял форму изогнувшегося кота. Толпа была в диком восторге.

Теперь торги превратились в состязание двух человек, остальные были болельщиками, нетерпеливо ожидающими, кто первый уступит. Харадон присмотрелся к своему сопернику: это был рыжебородый придворный с маленькими сверкающими глазками; на его камзоле переливался двойной ряд бриллиантов. Пожалуй, он выглядел чересчур богатым для Барра: перешибить его будет очень трудно.

— Семьсот стелларов, — произнес Харадон. Он поспешно осмотрелся вокруг, увидел стоящего неподалеку мальчишку и подозвал его к себе.

— Семьсот двадцать пять, — спокойно ответил аристократ.

Харадон зашептал:

— Видишь того человека, который только что говорил? Подбеги к нему и скажи, что госпожа послала за ним и с нетерпением ждет.

Он дал мальчишке золотую монету в пять стелларов. Мальчик вытаращил глаза на такой подарок, затем усмехнулся, понимающе кивнул и начал протискиваться между зеваками к аристократу.

— Девятьсот, — сказал Харадон.

Это было намного больше, чем рассчитывал агозлиц, и даже больше, чем мог себе позволить истратить состоятельный аристократ. Харадон понимал, что у аристократа нет другого выхода, как отступить, и поэтому предлагал отсупить без позора.

— Последняя цена — девятьсот! — закричал аукционист. — Лорд Моаркс, вы хотели еще добавить?

— Конечно, — сказал тот, — но меня вызывают, и я должен уйти.

Лорд был рассержен, однако он не усомнился в правдивости слов мальчишки. Харадон решил взять это на заметку: может придется еще раз воспользоваться доверчивостью аристократа. Да, он здорово догадался, что лорд Моаркс, придворный Властителя, побежит, как только его потребует супруга.

— Цена — девятьсот! — повторил агозлиц. — Что-то я не слышу о набавке! За такого прекрасного протея! Да это же просто смешно! Кто даст тысячу?

Прошли положенные секунды, других голосов не было слышно. Харадон напряженно ждал, пока аукционист монотонно тянул:

— Девятьсот — раз, девятьсот — два, девятьсот — три, девятьсот и не больше… Ваш за девятьсот, дружище. Подойдите ко мне с наличными. И прошу всех вернуться сюда через десять минут: мы предложим вам несколько прекрасных розовощеких девушек с планеты Биллидон.

Его руки описали в воздухе очертание женской фигуры весьма непристойными жестами.

Толпа начала расходиться, и внутреннее кольцо опустело, когда Харадон приблизился к торговцу. Протей сидел, собравшись в бесформенную массу, как пластилиновый ком, и вдруг принял форму лягушки.

Барр встретился взглядом с мерзко пахнущим агозлицом и сказал:

— Протея купил я. Кому отдать деньги?

— Мне, — задребезжал аукционист. — Девятьсот стелларов золотом плюс тридцать стелларов чаевых — и тварь ваша.

Харадон дотронулся до вставки на своем поясе, и связка из стелларовых звеньев выскочила наружу. Он отсчитал девятьсот звеньев, отцепил их и положил на стол перед агозлицем. Затем Барр вытащил из кармана шесть монет и небрежно швырнул их туда же.

— О, назовите свое имя для регистрации, — сказал аукционист после того, как пересчитал деньги и с помощью небольшого прибора, измеряющего плотность, проверил, не фальшивые ли они.

— Барр Харадон.

— С какой планеты?

Харадон на мгновенье задумался:

— С Варлаама.

Агозлиц поднял глаза:

— Вы, что-то, мне кажется, не очень похожи на варлаамца, а, приятель? А, может, честно?

— А разве для вас это имеет какое-либо значение? Вы слышали о материке Зоннигог? Так вот, я из речной местности этого материка. Но если мои деньги вам не подходят…

Агозлиц замахал руками и начал старательно вписывать имя покупателя в регистрационную книгу. Затем он нагло посмотрел на чужеземца:

— Очень хорошо, Барр Харадон из Зоннигога. Вы теперь владеете протеем. Вам будет приятно узнать, что он уже обучен и покорен — он смирился со статусом раба.

— Это меня очень радует, — решительно сказал Барр.

Агозлиц вручил Харадону сверкающий диск из полированной меди с выбитым девятизначным числом:

— Это кодовый ключ.

Затем торговец вытащил из кармана крохотный излучатель и небрежно передвинул его через весь стол:

— А это ваш резонатор. Он настроен в резонанс с ячейками специальной клетки, внедренной в тело протея на субмолекулярном уровне. Вам, допустим, не понравилось, как ведет себя это создание, — просто дерните за этот рычажок. Очень важно, чтобы у рабов была надлежащая дисциплина.

Харадон взял резонатор и сказал:

— Протей, наверно, и без прибора испытывает немалые муки. Но я все же возьму этот инстумент.

Аукционист скинул протея со стола к ногам Харадона:

— Забирайте его, он теперь ваш всецело!

Место вокруг них опустело. Толпа собралась на противоположной стороне площади, где шел аукцион бриллиантов. Харадон осмотрелся вокруг и отыскал переулок, который может вывести к набережной.

Барр отошел на несколько шагов от столика аукциониста, когда к тому привели трех испуганных обнаженных девиц с Биллидона.

Даже не заинтересовавшись столь пикантным зрелищем, он направился в сторону моря.

В двухстах метрах от набережной начинался ярко-зеленый простор Сияющего Океана. Барр посмотрел вдаль, где должен быть материк Зоннигог — его родина. Затем он стал внимательно разглядывать страдающего маленького протея, начавшего изменять свою форму.

Девятьсот тридцать пять стелларов за такого протея! Харадон горько усмехнулся. Это была огромная сумма, намного больше, чем он мог себе позволить вышвырнуть за одну минуту, в особенности в первый день возвращения на Варлаам после столь долгого отсутствия.

Но ничего уже изменить было нельзя. Он позволил вовлечь себя в эту игру, и у него не было дурной привычки сходить с полпути. \"Больше такого не повторится\", — подумал Барри и вспомнил о деревне в Зоннигоге, разграбленной и сожженной мародерами из армии Властителя Креллига.

— Иди к парапету набережной, — приказал он протею.

Наполовину сформировавшийся рот существа нелепо произнес:

— Хозяин?

— Ты понимаешь меня, не так ли? Тогда иди к стенке. Иди, не останавливайся и не поворачивайся.

Барр стоял и ждал. У протея сформировались ноги, и он нетвердо, пошатываясь, побрел по истертым булыжникам мостовой. \"Девятьсот тридцать пять стелларов\", — с горечью подумал Барр. Он вытащил свой иглопистолет. Протей продолжал идти через базарную площадь к морю. Кто-то закричал:

— Эй, эта штука собирается искупаться? Может быть, ее лучше остановить, хозяин?

— Протей принадлежит мне, — холодно отозвался Харадон, — и держитесь от него подальше, если вам дорога собственная жизнь.

Несколько любопытных ошарашенно посмотрели на него, но никто не посмел пошевелиться.

Протей подошел к парапету и нерешительно остановился: и для самых низших форм жизни смерть не была желанной, даже если она должна принести избавление от страданий.

— Залезай на стенку! — приказал Харадон.

Протей быстро повиновался. Палец Харадона осторожно поглаживал спусковой крючок иглопистолета. Он посмотрел на протея, который забрался на невысокую стену и теперь глядел вниз, на мутную воду бухты. Харадон начал громко считать и, когда дошел до трех, выстрелил. Тонкая иглообразная пуля молнией пролетела над булыжниками. Смерть должна наступить мгновенно: игла содержала нервно-паралитический яд, действующий на все формы жизни. Пораженное в момент очередного изменения несчастное существо на секунду замерло, а потом стало медленно падать вниз, в воду. Харадон кивнул и спрятал оружие в кобуру. Он посмотрел вокруг и увидел недоумевающие лица людей. Кто-то сказал:

— Должно быть, какой-то дурень! Это надо же, заплатить за раба тысячу стелларов и сразу застрелить его!

Харадон в душе согласился с этим. Пожалуй, так мог поступить только человек, у которого что-то случилось с головой. \"Кажется, утро было слишком дорогое\", — подумал он и хотел было уходить, но путь ему преградил маленький человек с морщинистым лицом. Тело его казалось высушенным и сплющенным. Одет он был в весьма обшарпанную куртку. Наверное, незнакомец вышел из толпы, наблюдавшей за распродажей бриллиантов.

— Меня зовут Боллар Безджин, — произнес этот человечек, будто прокаркал. — Я видел, как вы только что поступили со своей собственностью!

— Ну и что из этого? Разве уничтожение рабов в общественном месте является нарушением закона? — изобразил изумление Харадон.

— Не все люди могут позволить себе подобное, не так ли? — спросил Боллар Безджин. — Или очень жестокие, или безрассудно смелые! К какому типу вы относите себя, сэр?

— К обоим! — отрезал Харадон. — А теперь разрешите мне пройти…

— Позвольте мне еще одну минуту! — каркающий голос стал неожиданно напоминать щелканье бича. — Поговорим одну минуту, сэр! Если вы можете не пожалеть тысячу стелларов на то, чтобы купить раба и тут же убить его, так не пожалейте мне несколько слов!

— Что вам от меня нужно?

— Ваших услуг, сэр! — маленький человек твердо посмотрел в глаза Барра. — Думаю, что я бы мог воспользоваться услугами такого человека, как вы. Вы свободны или уже с кем-то связаны?

Харадон подумал о тысяче стелларов — почти половине своих денег, которую он только что выбросил на ветер. Он подумал о Властеле Креллиге, которого ненавидел и поклялся убить во что бы то ни стало. И о неожиданно появившемся морщинистом человечке.

— Я не связан никакими обязательствами, — медленно проговорил он. — Но моя цена высокая. Что вы хотите и что вы можете мне предложить?

Безджин криво ухмыльнулся и стал копаться во внутренних карманах куртки. Когда он вытащил руку, на ладони ее сверкали полыхающие солнцем бриллианты.

— Я занимаюсь ими, — сказал он. — И могу очень хорошо платить за услуги.

Бриллианты исчезли в кармане.

— Если вы заинтересовались, — заметил Безджин, — то можете пойти со мной.

Харадон кивнул:

— Да. Я думаю, что ваше предложение меня привлечет.

2

Харадон покинул Варлаам ровно год назад. А годом раньше — в семнадцатый год правления Властителя Креллига — банда мародеров ворвалась в его родной голод, посеяв смерть и разрушение. Семья Харадонов не избежала общей участи: отец и мать были убиты сразу, младшего брата угнали в рабство, сестру изнасиловали и в конце концов довели до самоубийства.

Город был сожжен. И только Барр Харадон сумел избежать смерти. Перед тем как уйти из разрушенного города, он убил восемь офицеров армии Властителя.

Взяв с собой двенадцать тысяч стелларов из денег семьи, Харадон покинул свою планетную систему и отправился в Федерацию Нельдов, состоящую из девятнадцати планет. На планете Нельд-17 ему и сделали новое лицо: широкое, старое, смуглое, с близко расположенными глазами, гордым с горбинкой носом, совершенно не похожим ни на один из носов Зеннигога. Он вернулся, маскируясь под космического бродягу, вольного стрелка, безработного наемника, готового заключить контракт по самой высокой таксе.

Хирурги с Нельда изменили его лицо, но не изменили его сердце. Харадон пылал желанием отомстить Креллигу — Креллигу Неумолимому, Креллигу Неуязвимому, скрывающемуся за огромными каменными стенами, страшась возмездия.

Сейчас Хардон с Болларом Безджином стоял на узкой улочке, вливающейся в Бронасовое авеню, самую извилистую из улиц, образующих древний квартал Варлаам-сити. Столица планеты имела то же название. Затем они молча пересекли всю центральную часть города; Барр ни о чем не спрашивал своего похожего на гнома компаньона: его одолели тяжелые воспоминания.

Безджин показал на черные металлические двери и сказал:

— Мы направляемся туда.

Он сильно нажал на дверь рукой. Дверь резко поднялась вверх и скрылась в карнизе под проемом, Безджин вошел во внутрь. Харадон последовал за ним и внезапно почувствовал, как будто чья-то гигантская рука охватила его и сжала в своей ладони. Не поняв в чем дело, Харадон начал отчаянно бороться с полем статиса.

— Черт возьми, Безджин, разверните меня!

Поле не ослабляло свою хватку. Карлик Безджин криво усмехнулся и стал обыскивать Харадона. Он забрал его иглопистолет, четырехкамерный бластер и кортик:

— Мне уже не нужно спрашивать вас: безоружны ли вы? Я отключаю поле!

Харадон рассвирипел:

— По крайней мере, вы могли предупредить меня! Кстати, когда я получу назад свое оружие?

— Позже, — ухмыльнулся карлик. — А сейчас я бы посоветовал вам немного сдерживать свой гнев. Ну что, идем?

Барра ввели в комнату, где за деревянным столом сидело трое мужчин и женщина. Харадон с любопытством осмотрел эту четверку. Мужчины показались ему довольно странными. Лицо одного из них говорило о благородном происхождении, лица двух других были весьма вульгарны: без всякого сомнения, они принадлежали простолюдинам. Что касается женщины, то она не заслуживала того, чтобы смотреть на нее дважды: неряшливая, с одутловатым лицом, с отвислыми крупными грудями — она, очевидно, была любовницей одного из присутствующих здесь мужчин или даже общей для всей группы.

Безджин подтолкнул Харадона к столу:

— Это Барр Харадон, — сказал он. — Вольный космический бродяга. Я повстречал его на рынке. Он только что купил на аукционе протея за тысячу стелларов. Я видел, как он велел своему рабу идти к морю, а затем всадил ему иглу в спину.

— Если он так свободно швыряет деньгами, — заметил густым басом, показавшийся благородным мужчина, — то какая необходимость у него наниматься к нам?

— Расскажите нам, почему вы убили своего раба? — не обращая внимание на вопрос благородного, спросил Безджин.

Харадон мрачно улыбнулся:

— Меня это позабавило!

Один из простолюдинов пожал плечами и сказал:

— Эти космические бродяги ведут себя совсем не так, как обычные люди. Безджин, я против того, чтобы нанимать его.

— Но мы нуждаемся в нем, — резко ответил карлик и, обратившись к Харадону спросил: — Возможно, это было что-то вроде рекламы, демонстрации вашей готовности убивать и вашего безразличия к моральным ценностям человечества?

— Да, — солгал Харадон.

Ему бы только повредило, если бы он начал объяснять истинную причину. Ведь он купил несчастного протея для того, чтобы, убив, избавить его от бесконечных страданий.

— Я развлекался, — оскалил зубы Барр. — Наверное, этим и привлек ваше внимание к своей скромной особе.

Безджин был доволен.

— Хорошо, позвольте тогда объяснить вам, Харадон, кто мы такие. Во-первых, наши имена: это Хайтман Сверок, младший брат лорда Моаркса.

Харадон взглянул на аристократа и подумал: \"Второй сын… Ах да, вспомнил. Вторые сыновья не наследуют имущество, однако они часто забредают в какие-то тайные союзы незаконных дельцов\".

— Я имел удовольствие перебить вашего брата на торгах сегодня утром, — заметил он вслух.

— Перещеголять Моаркса? Нет, это невозможно, — надменно скривился аристократ.

Харадон пожал плечами.

— Его в самом разгаре аукциона позвали к госпоже, он вынужден был уйти. В противном случае, протей принадлежал бы ему, а у меня в кармане было бы на девятьсот стелларов больше.

— Этих двоих, — продолжал Безджин, — зовут Доргель и Розамонд. У них полный голос в нашей организации. Это, — он сделал жест в сторону женской особы, — Мария. Она принадлежит Доргелю, но он не возражает, если кто-нибудь краткосрочно заменяет его.

Харадон пожал плечами:

— Я не собираюсь брать это сокровище в долг. Ну, а какое же мое участие в этом деле?

Высохший карлик прошипел:

— Розамонд, принеси нам один экземпляр.

Загорелый простолюдин поднялся со своего места и направился в самый темный угол тускло освещенной комнаты. Некоторое время он что-то искал на ощупь в ящике стола, а затем вернулся с драгоценным камнем, который ярко искрился даже сквозь сомкнутые пальцы. Он положил камень на стол, и тот начал тускло мерцать, резко уменьшив свое свечение. Харадон обратил внимание на то, что ни Хайтман Сверок, ни Доргель не задержали взгляда на самоцвете более чем на секунду, и поэтому он так же, как и они, отвел глаза в сторону.

— Возьмите его, — предложил Безджин.

Самоцвет был холоден, как лед. Харадон играючи перекатывал его на ладони и вопросительно смотрел на присутствующих.

— Ну что же вы? — усмехнулся Безджин. — Неужели вас не заинтересовал этот камень? Да рассмотрите же вы его повнимательнее. Загляните в его глубину! Поверьте мне, это действительно прекрасный экземпляр!

Харадон стал разглядывать камень. У самоцвета были широкие грани, внутри играли световые переливы, и внезапно у Барра перехватило дыхание: в глубине камня он увидел лицо, лицо женщины, томное, манящее, которое, казалось, выплывает к нему из морской пучины…

Его прошиб пот. С усилием он оторвал взгляд от камня и опустил ладонь. Секундой позже Барр с силой швырнул самоцвет в самый дальний угол комнаты. Повернувшись к Безджину, Харадон сквозь зубы процедил:

— За такие шутки тебя ждет смерть!

Его руки метнулись к горлу карлика, но тот неожиданно резко отпрянул назад, а Догель и Розамонд быстро вклинились между ними. Харадон какое-то мгновение смотрел на грузного, плотного Розамонда, затем отступил, содрогаясь от сильного волнения.

— По крайней мере, вы могли предупредить меня, — сказал он через некоторое время, немного успокоясь.

Безджин извиняюще улыбнулся:

— Мы должны были испытать вас. Нам нужны только сильные люди. Сверок, что вы теперь думаете?

— Он отбросил камень, — одобрительно произнес Хайтман Сверок. — Это добрый знак. Думаю, что он мне начинает нравиться.

— Розамонд?

Простолюдин издал хрип, расцененный Безджином как согласие со Сверком. Такой же звук издал и Доргель. Харадон постучал по столу и сказал:

— Значит, вы занимаетесь звездными камнями? И вы дали мне один из них без предупреждения? Что если бы я не устоял?

— Мы бы подарили вам этот камень и отпустили на все четыре стороны, — пожав плечами, ответил Безджин.

— Какого рода работу вы мне хотите поручить?

— Наше дело, — произнес Хайтман Сверок, — переправлять звездные камни сюда с внешнего Обода Галактики, где их добывают из-под земли, и продавать их тем, кто может себе это позволить. Самоцветы, между прочим, стоят очень дорого: пятьдесят тысяч стелларов и выше. Мы платим на Ободе по восемь тысяч за штуку, но сами финансируем их перевозку. Нам нужен инспектор, который проверял бы количество и качество вывезенных камней. Оплата высокая. Ваша зарплата будет пять тысяч стелларов в месяц плюс полный голос в организации.

Харадон задумался. Торговля звездными камнями была самым грязным ремеслом в Галактике. Гипнотические драгоценности быстро закабаляли своих владельцев. Если в течение года рассматривать один и тот же камень, то человек теряет разум и становится несущим чушь идиотом, способным только созерцать калейдоскопические чудеса самоцвета. Лишь очень сильный человек способен оторвать взгляд от звездного камня, пусть даже если он взглянул на него только мельком. Харадон доказал свою силу.

Он спросил:

— Какие предварительные условия?

— Полное подчинение! — писклявым, но твердым голосом ответил Безджин. — Включая и хирургическую имплантацию предохранительного устройства.

— Думаю, что это мне может не понравиться.

— У всех оно есть, — заметил Сверок, — даже у меня.

— Если вы все носите его, — сказал Барр, — то перед кем же вы несете ответственность?

— У нас полный взаимоконтроль. Все функции распределены. Я поддерживаю контакты с другими планетами. Сверок здесь ищет выгодных клиентов. Доргель и Розамонд — экспедиторы, занимаются вопросами транспортировки и охраны.

— Но должен быть кто-то, кто контролирует эти предохранительные устройства? — не унимался Харадон. — Кто же?

— Контроль переходит по очереди, ежемесячно, от одного к другому. В этом месяце контроль осуществляю я, — сказал карлик. — В следующем месяце настанет очередь Сверока.

Харадон возбужденно зашагал по затемненной комнате. Предложение было заманчивым. Пять тысяч в месяц позволили бы ему жить в достатке. И Сверок был братом лорда Моаркса, который известен как близкий доверенный Властителя.

А самого Лорда Моаркса держала под каблуком его жена. Харадон понимал, что такой расклад может помочь ему выйти на самого Властителя Креллига. Но ему совершенно не хотелось, чтобы в его теле было чужеродное предохранительное устройство. Ему известно его действие. Если возникнут подозрения, что он обманывает организацию или задумал покинуть ее, любой, кто контролирует в данный момент предохранительное устройство, может мгновенно низвести его до положения пресмыкающегося, раздираемого болью раба. Предохранительное устройство способен извлечь только тот хирург, который его установил, — этого нельзя забывать!

Принять такое предложение — значит надеть на себя ярмо контрабандиста, промышляющего звездными камнями. Но у Харадона была цель.

— Я принимаю ваше предложение, господа, — произнес он. — Только расскажите мне подробнее, в чем будут заключаться мои обязанности.

— Партия звездных камней, — начал Безджин, — уже откопана для нас. Мы хотим, чтобы вы отправились на эту планету и сопровождали груз через космос, сюда, на Варлаам. При каждой перевозке мы терпим большие убытки от воровства, и никак не можем найти способа положить этому конец.

— Мы знаем, кто там вор, — вставил Сверок. — Вам будет поручено поймать его на горячем и… избавиться от него.

— Не забывайте, что я не наемный убийца. — cпокойно произнес Харадон.

— Но на вас одеяние космического бродяги, а это говорит о не очень высоком моральном облике, — усмехнулся аристократ.

— К тому же никто не упомянул слово \"убийство\", — пропищал карлик. — Воспринимайте это просто как приведение в исполнение приговора за совершенное преступление. Представьте, что вы наказываете преступника.

Харадон сцепил руки впереди себя и сказал:

— Для аванса мне нужно двухмесячное жалованье. Я желаю воочию убедиться в том, что вы все имеете под кожей нейтронные клетки, только после этого я позволю вашему хирургу копаться в моем теле.

— Договорились, — кивнул Безджин, обменявшись взглядами с остальными членами компании.

— Кроме того, мне нужна в качестве единовременного дара сумма в размере девятисот тридцати пяти золотых стелларов. Сумму, которую я потратил сегодня на аукционе, чтобы привлечь внимание потенциального нанимателя, я должен вернуть себе в первую очередь.

Это было не совсем так, но имело смысл занять доминирующее положение и как можно быстрее. Тогда и о следующих уступках просить будет легче.

— Договорились, — снова повторил Безджин, но на этот раз неохотно.

— В таком случае, — сказал Барр, — я считаю себя на вашей службе. Я готов начать отрабатывать свои деньги хоть с сегодняшнего вечера. И как только будут выполнены все мои условия, я отдам свое тело в руки вашего хирурга.

3

В тот же день он был готов к операции. Деньги в сумме 10935 стелларов были депонированы в Центральный банк на его имя. Кроме того, он лично убедился, что в тело Безджина, Сверока, Доргеля и Розамонда имплантированы нейтронные ячейки. Пути назад уже не было. Больших гарантий взаимодоверия он никак уже не мог потребовать от членов организации, не рискуя потерять достигнутое.

Клиника хирурга размещалась на этой же улице, в полуразрушенном старинном здании, без сомнения, построенном еще во времена третьей империи. Сам хирург был жилистым, крепким парнем со сморщенным от лучевого ожога лицом — шрам пересекал всю щеку — и укороченной ногой. \"Отставной врач пиратского корабля\", — определил Харадон. Ему остается только надеяться, что этот хирург отлично знает свое дело.

Операция длилась час, в течение которого Харадон находился под полной анестезией. Он пришел в сознание, когда с него уже снимали медный операционный колпак. Он чувствовал себя так же, как и раньше, хотя знал, что в его тело на субмолекулярном уровне введена металлическая клетка.

— Ну что? Уже закончили? — были его первые слова.

— Закончил! — хирург кивнул головой и устало закрыл глаза.

Харадон взглянул на Безджина, находившегося тут же, рядом с врачом. Карлик держал в своей руке, ярко поблескивающий металлический предмет.

— Это аппарат контроля, Харадон. Разрешите мне продемонстрировать его действие. Пальцы коротышки сжались в кулак, и тотчас же Харадон почувствовал сильнейшую боль в лодыжке правой ноги. Изгиб пальца Безджина и раскаленная докрасна игла вонзилась в плечо Харадона. Еще один изгиб пальца. И липкая рука, казалось, сжала его сердце.

— Хватит! — вскричал он.

Он понял, что своим поступком навеки расписался под отказом от собственной свободы. Но сейчас это не сильно угнетало его. Он отказался от своей свободы ради того, чтобы быть свидетелем смерти Властителя Креллига.

* * *

Корабль назывался \"Лорд Насир\", великолепный суперлайнер, который отправлялся в рейс до звезд внешнего Обода, в путь на тысячи световых лет. Безджин устроил так, что бы Харадон летел на этом лайнере бесплатно. В судовом списке он числился человеком из окружения Лорда и Леди Моаркс. Сверок получил для него работу помощника распорядителя в свите знатной пары, которая отдыхала на одной из планет-курортов в районе Обода. Харадон не возражал, когда узнал, что будет путешествовать в обществе Лорда, в особенности прекрасной Леди Моаркс.

Корабль был самым большим и роскошным среди космических кораблей флота Варлаама. Харадону досталась комната с нормальной силой тяжести, с синтетическими занавесками и встроенным хромикром. Он никогда так не жил, даже в родительском доме, а родители его были в числе первых людей Зоннигога.

Обязанности Барра были несложными. Он должен организовывать вечера знати и притом так, чтобы его патрон выглядел более значительным, чем другие аристократы, находящиеся на борту. Чета Моаркс имела самое большое окружение — более сотни человек, включая слуг, стюардов, поваров и платных льстецов.

Во время старта он находился в своей каюте и от нечего делать принялся изучать собственные документы. Виза в Вайнор. Так вот откуда прибывают звездные камни. Вайнор, покрытая джунглями отдаленная планета, которой едва коснулась цивилизация. Неудивительно, что так трудно обеспечить сохранность этой сверкающей гадости.

Когда корабль благополучно поднялся и статис-генераторы с успехом перевели его в нуль-пространство, Харадон облачился в придворное черно-красное платье — одежду окружения Лорда Моаркса. Затем, пройдя по широкому коридору, он направился в главный зал, где Лорд Моаркс и его Леди собрали всех своих придворных. Танцевальный зал был украшен гирляндами из живых светящихся существ. Танцующий медведь с планеты Альбирес-12 неуклюже топтался у входа. Харадон вошел в зал и представился как помощник распорядителя. Варлаамцы в таких же костюмах, приветствуя, поклонились ему.

Какое-то время он стоял один на пороге танцевального зала, глядя на сверкающее великолепие публики. Корабль \"Лорд Насир\" был выставкой богатства: много богатейших варлаамцев соперничали здесь с высшей аристократической знатью, даже с самими Моарксами, роскошью нарядов и драгоценностей.

Харадон разозлился. Хоть он и вырос далеко за морем, по происхождению и привилегиям он принадлежал к самому высшему обществу планеты. Сейчас же он вынужден стоять в одежде стюарда и униженно кланяться.

Знатная чета сидела на возвышающихся креслах в дальнем конце танцевальной площадки — зоне со значительно уменьшенной силой тяжести. Танцоры, подобно сказочным персонажам, грациозно проплывали мимо них, изредка касаясь пола.

Харадон сразу узнал Лорда Моаркса. Это был мрачный, невысокий человек. Его бочкообразное туловище было одето в сверкающие великолепием одежду — одежду одного из первых придворных Властителя. На подбородке Лорда топорщилась маленькая бородка, выкрашенная по последней моде в ярко-красный цвет. Он восседал в своем высоком кресле, сжимая руками резные подлокотники, будто боясь воспарить к потолку. В воздухе вокруг него едва заметно светилось поле нейтрализации, защищающее от выстрелов наемных убийц.

Рядом с Моарксом сидела его прекрасная Леди — хладнокровная и недоступная. Харадон был поражен ее молодостью. Аристократки, конечно, умели пользоваться омолаживающими косметическими средствами, но лицо Леди Моаркс было действительно юным: ей не больше двадцати трех — двадцати пяти лет. Лорд был на несколько десятков лет старше жены, поэтому нисколько не удивительно, что он столь ревностно стережет ее.

Она смотрела на происходящее с приятной, довольной улыбкой. Харадон тоже улыбнулся ее красоте и мысли, что она может быть ему полезной. Ее кожа была нежно-розовой: служанка, с которой Барр познакомился на нижней палубе, рассказала ему, что госпожа дважды в день принимает ванну из особого крема, привозимого контрабандистами с далеких планет. У Леди Моаркс были чистые, широко расставленные глаза, красивый ровный нос, губы изгибались двумя плавными дугами. На ней надето платье, усеянное изумрудами. Глубокий вырез обнажал крутую грудь и сильные плечи. В своей маленькой ручке она держала инкрустированный бриллиантами скипетр.

Харадон осмотрелся, нашел какую-то придворную даму, которая в это время была свободной и пригласил ее на танец. Они вальсировали молча, время от времени входя в область пониженной гравитации. Возможно, в других обстоятельствах Харадон нашел бы весьма неприятными появляющееся при этом ощущения, но сейчас ему было не до того. Он соображал, как можно привлечь к себе внимание Леди Моаркс. И придумал. Благодаря своему росту Барр был самым заметным среди гостей. После того как Лорд и Леди покинули свои троны и начали танцевать, Харадон стал чаще менять партнерш и наконец оказался лицом к лицу с Леди Моаркс.

— Не хотите ли станцевать со мной? — спросила она. Слова ее обволакивали Харадона как легкая осенняя паутина.

Барр склонился в учтивом поклоне:

— Я посчитал бы за великую честь, миледи.

Вести ее было очень легко. Харадон с волнением ощутил ее близость, тепло ее тела. В глазах женщины он увидел такую затаенную боль, что подумал: \"Наверное, не все гладко между нею и Лордом\".

— Я не знаю вас, — сказала она. — Кто вы?

— Барр Харадон из Зоннигога, миледи.

— Что? Из Зоннигога? В самом деле? И ради чего вы пересекли океан шириной в полтора десятка тысяч километров? Чем привлекла вас наша столица?

Харадон улыбнулся и после нескольких изящных пируэтов ответил:

— Жажда славы и удачи, миледи. Жить в Зоннигоге хорошо и спокойно, но единственное место, где можно прославиться — это Варлаам-сити. Поэтому я и просил Хайтмана Сверка, чтобы он ввел меня в свиту своего брата.

— Значит, вы знакомы с братом Лорда, да?

— Не так уж близко, миледи. Я служил у него некоторое время, а затем попросился сюда.

— Так вы шагаете, взбираясь все выше и выше с помощью своих прежних хозяев, пока не окажитесь у ног Властителя? В этом состоит ваш план?

Она приветливо улыбнулась, показывая, что в ее словах нет ни злости, ни осуждения. Харадон кивнул и со всей уверенностью произнес:

— Признаюсь, именно в этом и заключается цель моей жизни.

Молодая женщина ободряюще кивнула, и Барр продолжал:

— Однако простите меня, если я скажу, что могут появиться обстоятельства, из-за которых мне придется остаться на службе у Лорда Моаркса дольше, чем я первоначально рассчитывал.

Румянец вспыхнул на ее лице. Она поняла намек. Шепотом Леди Моаркс произнесла:

— Вы дерзки. Я полагаю, что хорошая внешность является причиной этому.

— Благодарю вас, миледи.

— Я не имела намерений расхваливать вас, — сказала она, когда танец подошел к концу и оркестр замолк. — Я осуждаю вас. Но какое все это имеет значение! Я благодарю вас за танец.

— Могу ли я рассчитывать на общение с вами, миледи, когда-нибудь?

— Возможно, но не очень скоро. — Она насупилась. — У Лорда Моаркса очень сильно развиты собственнические чувства. Он негодует, когда я дважды за вечер танцую с одним и тем же.

На мгновение лицо Харадона омрачила досада:

— Ничего не поделаешь, миледи. Пожалуй, я схожу на смотровую площадку \"А\" полюбоваться звездами. Если леди ищет друга, то она найдет его там.

Красивая женщина взглянула на Барра и, не ответив, упорхнула как порыв весеннего ветра. Но Харадон весь зарделся от удовольствия. Все начинало становиться на свои места.

4

Смотровая площадка \"А\", расположенная на самой верхней палубе обширного лайнера, предназначалась только для самых знатных пассажиров и членов их свиты. В огромном зале, погруженном в полумрак, был установлен смотровой экран, открытый чудесам мироздания. Он показывал гиперболически искривившееся пространство, причем от сверкающего причудливого калейдоскопа звезд, светового многоцветья захватывало дух даже у немало повидавших на своем веку космических бродяг. Здесь не существовало геометрии, все было искривлено.

Смотровой экран для пассажиров первого класса был известен как место свиданий. Здесь под покровом полумрака знатные леди могли встречаться с поварами и отдаваться лакеям, а их лорды обладать посудомойками. Какой-нибудь плут из желтой прессы с помощью инфракрасного экрана мог бы нажить целое состояние со снимков посетителей этого зала. Но сканирующее устройство, установленное у входа, не пропускало никакой аппаратуры. Здесь было царство плоти!

Харадон стоял у смотрового окна и смотрел на ослепительные золотые и зеленые световые переливы звездных лучей, когда услышал за своей спиной шепот:

— Барр Харадон?

Он обернулся. В темноте было трудно разглядеть говорящего. Но это точно была не Леди Моаркс, хотя такая же высокая. Однако скудного света было достаточно, чтобы не ошибиться. Волосы девушки были светло-соломенными, а у Леди — цвета червонного золота. Он увидел слишком открытую грудь, тогда как одежда Леди, хотя и с большим декольте, была несколько скромнее.

По всей вероятности, это одна из придворных дам, очарованная Харадоном, а может быть, даже подосланная Леди Моаркс с целью испытать его или что-то передать.

— Да, это я, — ответил он. — К вашим услугам, сударыня.

— Я пришла по поручению одной знатной дамы, — послышался шепот девушки.

Улыбаясь в темноте, Харадон спросил:

— Это ваша госпожа велела?

— Этого нельзя говорить. Обнимите меня, как будто мы влюбленные, и я передам вам одну вещь.

Пожав плечами, он с наигранной страстью сжал в своих объятиях прильнувшую к нему девушку. Они тесно прижались друг к другу, губы их встретились. Харадон почувствовал, что рука девушки ищет его руку и перекладывает что-то холодное, металлическое. Наконец девушка отняла губы и, поднявшись на носки, прошептала на ухо Барру:

— Это ее ключ. Будьте у нее через полчаса.

Они отошли друг от друга. Харадон кивнул на прощание и сосредоточил все свое внимание на радужные картины космоса. Он даже не взглянул на предмет в своей руке, а просто сунул его в карман.

Через пятнадцать минут Барр покинул смотровой зал и направился на главную палубу. Бал продолжался, но он узнал от дежурного охранника, что Лорд и Леди уже ушли спать и веселье скоро кончится. Харадон проскользнул в туалет и осмотрел ключ. Это был изотопный открыватель с выбитым на нем числом 1160.

В горле у него пересохло. Леди Моаркс пригласила его провести ночь в апартаментах, это либо ловушка, где Моаркс и придворные только и ждут, чтобы пристрелить его и доставить себе неожиданное удовольствие… либо? А что либо?! Пристрелить любовника — шутка вполне в духе придворных Варлаама.

Он вспомнил чистоту ее взгляда и благородную красоту ее лица. Ему не верилось, что она может стать соучастницей этой веселой расправы.

Барр выждал оставшиеся несколько минут и осторожно зашагал по устланному коврами коридору.

Возле комнаты номер 1160 он, затаив дыхание, прислушался. Сердце его учащенно билось, раздражая его. Это было начало, начало достижения цели. И страстное желание одинокого мужчины.

Он прикоснулся кончиком радиоактивного ключа к двери. Вещество, из которого сделана дверь, расплылось — временно был устранен энергетический барьер, связывающий молекулы друг с другом. Харадон быстро переступил порог. За его спиной дверь опять стала непроницаемой.

Невидимые светильники наполняли комнату мягким светом. Леди Моаркс ждала его в прозрачном пеньюаре. Она натянуто улыбалась. Казалось, молодая женщина чувствовала себя страшно неловко.

— Вот вы и пришли.

— А разве я мог поступить иначе?

— Я не была уверена в этом. У меня нет привычки к подобным вещам.

Харадон едва сдержал циничный смех. Такая невинность была трогательной, но абсолютно невероятной. Он ничего не ответил, она же продолжала:

— Меня смутило ваше лицо: что-то суровое и страшное в нем совершенно очаровало меня. И мне захотелось получше узнать вас…

— Я польщен, миледи, — не без иронии произнес Харадон. — Я никак не мог ожидать подобного снисхождения.

— Вы не ожидали, а получив такое предложение, подумали, что я распутна, не так ли? — жалобно произнесла женщина, как бы оправдываясь.