Орсон Скотт Кард
После очередного продолжительного периода сна Мкликлулн очнулся в столь же подавленном расположении духа, в каком и заснул девяносто семь лет назад. Хотя он отлично знал, что от этого душевная боль только усилится, но все же не удержался — просканировал звездное небо за кормой. Новой или сверхновой там не обнаружилось, но из этого следовало только то, что звездолет опять обогнал свет от взрыва звезды, служившей некогда Мкликлулну и всем представителям его расы солнцем. Тем не менее Мкликлулн словно воочию увидел, как от нестерпимого жара плавятся прекрасные ледяные утесы, как бескрайние снежные равнины превращаются в моря с горячей мутной водой, как затем эти моря вскипают и пар вместе с клочьями раскаленной атмосферы рвется в космос — прочь от его родной, разлетевшейся на части планеты…
И все же сородичи Мкликлулна уцелели. Вернее, уцелели лишь их души, разум, которые теперь где-то в глубинах космоса ждут от Мкликлулна весточки о том, что наконец-то найдена планета с пригодными для заселения телами. Но чуда не произойдет — ему во веки вечные не отыскать такие же прекрасные, симметричные, шестиугольные тела, какие сгорели в огне разбушевавшегося светила.
Разумеется, сам Мкликлулн сохранил свое прежнее тело, но лишь на время миссии.
Но пора было приниматься за дело, и Мкликлулн с тяжелым сердцем приступил к изучению очередной звездной системы.
Интерес представляли лишь две планеты — третья и четвертая от желтой звезды. После беглого изучения оказалось, что четвертая, красная, планета безжизненна, но зато третья, зелено-голубая, сулит немалые надежды, поскольку на ней явно присутствует жизнь. И не просто жизнь, а разум! Об этом красноречиво свидетельствовало сильнейшее излучение, идущее от планеты в инфракрасном, ультрафиолетовом — и даже радио — диапазонах.
После долгих, изнурительных маневров в пределах неизвестной звездной системы Мкликлулн наконец вывел свой космический корабль на стационарную орбиту вокруг зелено-голубой планеты и приступил к изучению радиосообщений. Сразу же выяснилось: здесь используют более сотни языков, что, конечно же, было крайне удивительно, поскольку значительно затрудняло общение между представителями разума. Сам Мкликлулн без особого труда выучил несколько наиболее распространенных языков, хотя, разумеется, произносить слова он не мог.
Мкликлулн подумал было поселить своих сородичей в тела доминирующей на планете двуногой расы, но вовремя опомнился. Такое решение привело бы к массовым самоубийствам сразу же после того, как сородичи поняли бы, что обрели новую жизнь, истребив целую расу разумных существ.
На планете обитали похожие на людей двуногие, обладающие лишь зачатками мыслительной деятельности, но популяция их была невелика, да к тому же многие из них оказались запуганы. Другие виды животных хотя и были достаточно многочисленны, но их тела явно не подходили для разума: некоторые не сумели бы выжить без помощи человека, у других был слишком короткий жизненный цикл либо тела их имели слишком низкую организацию для разумной жизнедеятельности.
В конце концов Мкликлулн оказался перед выбором двух видов четвероногих млекопитающих: оба жили в непосредственной близости от людей, оба обладали подходящими для поддержания разума телами, оба располагали вполне приемлемым потенциалом для общения, как между себе подобными, так и с людьми, оба насчитывали почти достаточное количество особей для переселения в их тела всех сородичей Мкликлулна.
Окончательное решение Мкликлулн возложил на волю случая — совершил действие, эквивалентное подбрасыванию монетки у людей, хотя, разумеется, в его распоряжении не было ни монетки, ни даже рук, чтобы ее подбросить.
В итоге выбор пал на животное, пользующееся наибольшей любовью среди представителей господствующей расы на зелено-голубой планете, или, как они сами ее называли, Земле, и для Мкликлулна настало время переходить к решительным действиям.
Жить Абу оставалось лишь двадцать минут, но он об этом не ведал, и потому мысли его текли совсем в другом русле.
– Почему мне платят меньше, чем Фазилю? — бурчал он себе под нос. — Ведь он дни напролет сидит у ворот, а мне приходится вышагивать взад-вперед перед камерами. Разве я менее ревностный мусульманин? Или я глупее его? Или кто-то сомневается в моей преданности Партии?
Вдруг затерянную в пустыне тюрьму сотряс чудовищный грохот, а по коридорам пронесся порыв обжигающе горячего, сухого ветра. Абу вскрикнул, но закрыть глаза догадался лишь после того, как в них набился песок. Именно поэтому он не заметил дыры в стене двадцать третьей камеры, где в ожидании утренней казни томился политзаключенный. Не видел Абу и того, как к нему подбежал старший надзиратель и, обнаружив, что двадцать третья камера пуста, вскинул автомат. И даже умирая, Абу так и не понял, что же случилось.
Мкликлулн с удовольствием потянулся и обошел крошечную кабину звездолета. Ощущать себя внутри нового тела с четырьмя конечностями было и ново, и интересно. Но в то же время было жаль свое прежнее тело, обреченное расплавиться снаружи, как только температура воздуха там под утро поднимется выше точки плавления льда.
Мкликлулн понимал, что нарушил закон и непременно будет обвинен соплеменниками и приговорен к казни. Не важно, что иного пути для достижения цели не оставалось, да и тело Мкликлулн украл у человека, обреченного на смерть через считанные часы, все равно за столь серьезное преступление, как лишение жизни разумного существа, полагалась смерть.
Но это потом, после выполнения миссии, а пока Мкликлулн смаковал свежие ощущения. Обживаясь в новом теле, он провел языком по зубам. Затем издал несколько звуков. Попробовал произнести отдельные слова, но прежний владелец тела при жизни пользовался лишь арабской речью, и потому внятно заговорить на английском, доминирующем на планете языке, Мкликлулну удалось лишь после почти целого часа напряженных упражнений.
Звездолет был прозрачен почти во всем диапазоне электромагнитных волн, но существовала вероятность, пусть и незначительная, что на корабль кто-нибудь случайно наткнется, и потому Мкликлулн принял меры предосторожности. Выйдя наружу, он подождал, пока послужившее ему верой и правдой транспортное средство расплылось бесформенной лужей среди травы, и только после этого, тяжело вздохнув, зашагал к ближайшему городу.
Английский Мкликлулна оказался сносным. Настолько, что, изъясняясь на нем, Мкликлулн сумел продать пригоршню бриллиантов, подписать контракт с компанией «Канзас Сити Дивелопмент Корпорэйшн» на производство изобретенной им машины (воспользовавшись для этого фамилией и именем, выбранными наугад из тысяч упомянутых в радионовостях), поручил посреднической фирме «Фабер, Фабер и Мейнард» запатентовать все сколько-нибудь значимые узлы и детали своего изобретения, разместил заказ на деревообрабатывающем предприятии «Сидней» на две тысячи собачьих будок и, наконец, зарегистрировал на свое новое имя торгово-производственную фирму. И все это — за один день!
К вечеру, напевая услышанный по радио рок-н-ролл, Мкликлулн направился прочь из города и к закату добрался до непримечательного мотеля на окраине городишка Манхэттен, штат Канзас.
– Номер на одного? — спросил его клерк за стойкой.
– Да.
– Ваше имя?
– Роберт, — уже не задумываясь ни секунды, назвался Мкликлулн. — Роберт Редфорд1.
– Вам, поди, с таким-то имечком скучать не приходится, — предположил клерк.
– Да уж, — согласился Мкликлулн. — Но зато мое имя помогает мне быстро знакомиться с людьми.
Клерк рассмеялся. Мкликлулн улыбнулся. Разговаривать с людьми было забавно. И все благодаря их удивительной способности лгать. Этому искусству Мкликлулн уже успел научиться, хотя среди его сородичей о лжи никто прежде даже и не слыхивал.
– Ваша профессия? — задал следующий вопрос клерк.
– Коммивояжер.
– Правда, мистер Редфорд? — удивился клерк. — И что же вы продаете?
– Собачьи будки.
Ройс Джекобсен рывком распахнул входную дверь и вздохнул, ибо на пороге стоял коммивояжер.
– Мне ничего не нужно, — твердо заявил Ройс.
– Нет, нужно, — с улыбкой возразил гость.
Ройс удивился. Обычно коммивояжеры не спорят с потенциальными покупателями, а если и спорят, то делают это неназойливо. Оторопевший Ройс бросил взгляд на чемоданчик с образцами: на нем было крупно выведено: «Компания Собачьи Будки».
– У меня даже собаки нет! — возмутился Ройс.
– Зато у вас в доме очень жарко, — невпопад заметил коммивояжер.
– Да уж, жара неимоверная, — согласился Ройс. И опомнился: — А какое это имеет отношение…
– Но у вас же есть кондиционер, — не дал закончить коммивояжер.
– А что толку! — взъярился Ройс. — Проклятая энергокомпания установила лимит: электроэнергия — лишь на сто баксов в месяц и ни цента больше. И если я включу кондиционер более чем на сутки за месяц, то останусь без холодильника или электроплиты.
Коммивояжер придал лицу выражение, красноречиво свидетельствующее о том, что он тронут до глубины души.
– Ребятам вроде меня всегда достается пустой лотерейный билет, — продолжал ободренный Ройс. — Можете биться об заклад на свои последние башмаки, что наш мэр пользуется кондиционером, когда ему вздумается, и столько, сколько ему вздумается. А президент чертовой энергокомпании наверняка принимает горячий душ не меньше трех раз в день и к тому же оставляет зимой открытыми окна. Да, можете смело держать пари с кем угодно.
– Я и не спорю, — немедленно согласился коммивояжер. — Каждому известно, что энергетические компании владеют всей нашей страной. Да что там страной — всем миром! Думаете, в Англии дела обстоят иначе? Или в Японии? Держи карман шире! Компании распоряжаются газом, и следовательно, им принадлежит самая твердая валюта на свете.
– Вот именно! — подтвердил Ройс. — А вы, как я погляжу, парень с понятием.
Они сели на знававший лучшие времена диван, и Ройс в деталях описал, что он думает о чертовых энергокомпаниях и в какие именно части своих тел их директорам и управляющим следует запихнуть их проклятые квоты на электроэнергию, раздутые счета и поганые периоды максимального и минимального потребления энергии.
– Я вынужден принимать душ в два часа ночи, и сыт этим уже по горло! — заявил под конец своей пламенной речи Ройс.
– Так измените свою жизнь к лучшему, — предложил коммивояжер.
– Я бы не возражал… Да только как?
– Купите у меня собачью конуру.
Шутка показалась Ройсу столь забавной, что он хохотал над ней не меньше минуты, но как только наступила тишина, вновь заговорил коммивояжер, подкрепляя свои слова рисунками, диаграммами и листочками с заранее произведенными расчетами.
– Вмонтированный в собачью конуру утилизатор солнечной энергии способен обеспечивать весь ваш дом электричеством день и ночь круглый год. Электричества хватит на все включенные одновременно электроприборы. И это не будет стоить вам ни цента после того, как вы заплатите за собачью конуру.
Ройс печально покачал головой.
– Нет. Это незаконно. Ведь вы наверняка знаете, что еще в восемьдесят пятом или восемьдесят шестом году было принято решение, запрещающее использовать источники солнечной энергии без специальной лицензии, а ее, насколько мне известно, еще не удалось выбить никому.
– Закон протолкнули энергетические компании. И что, вы готовы с этим мириться?
– Но счетчик… если я перестану использовать их электроэнергию, то это очень скоро выяснится, компания проведет расследование, и…
– Мы подсоединим к конуре не все электроприборы в вашем доме, а лишь самые мощные. Кроме того, мы сделаем это постепенно, один за другим, с тем, чтобы в итоге к концу месяца вам приходил счет долларов, скажем, на пятьдесят. Только вместо того, чтобы за пятьдесят долларов готовить пищу на костре и изнывать от жары в доме, вы будете круглые сутки использовать кондиционер летом и обогревательную систему зимой; принимать душ, когда вам только заблагорассудится; открывать холодильник так часто, как это необходимо.
Ройс все еще сомневался. Коммивояжер укоризненно покачал головой:
– Чем, в конце концов, вы рискуете?
– Да, в общем-то, ничем, — признался Ройс.
– Кроме того, мы специально вмонтировали утилизатор солнечной энергии в собачью конуру, так что, будьте уверены, никто ничего не заподозрит.
– Что ж, по рукам, — сдался Ройс. — В конце концов, я даже не голосовал за того чертового конгрессмена, который поддержал этот глупый законопроект.
Ройс и его жена Джуни пригласили друзей в гостиную. Там работали кондиционер и телевизор, а из кухни доносилось урчание включенного холодильника. В довершении к этому Ройс зажег свет. Одна из женщин охнула, но ее тотчас шепотом урезонил муж. Ройс и его жена беззаботно ворковали… но входная дверь была распахнута настежь! Заметивший это мистер Дитвелер воскликнул «Эй!», вскочил с кресла, но был остановлен словами Ройса:
– Угощайтесь орешками. И не забывайте про выпивку.
Все гости с перекошенными лицами смотрели только на дверь, пока Ройс разносил им блюдечки с орешками и бокалы. Наконец он (слава Богу!) подошел к злосчастной двери.
– Отличный выдался денек, — заметил Ройс, любуясь закатом. Кто-то охарактеризовал ситуацию единственным, но зато весьма крепким словцом. Ройс счел, что поставленная цель достигнута, и неспешно затворил дверь.
– Кстати, — сказал он. — Представлю вам своего друга. Его зовут Роберт Редфорд.
Реакция гостей была именно такой, какая и предполагалась: «Ха-ха!», «Да ты шутишь!», «Подумать только, среди нас сам Роберт Редфорд!», «Вот смеху-то!», «Да уж, насмешил!».
– Моего друга действительно зовут Роберт Редфорд, но он, конечно же, не величайшая звезда сценических подмостков, голубого экрана и воскресного кино, как вы привыкли слышать. Короче говоря, он — продавец будок для собак.
В комнату вошел Мкликлулн и пожал руки всем гостям.
– Он похож на араба, — прошептала пухленькая женщина лет сорока.
Ройс, похлопав Мкликлулна по плечу, уверенно заявил:
– Редфорд — лучший торговец из всех, кого я встречал.
– Еще бы! — изрек мистер Дитвелер — единственный из всех игроков местной лиги по боулингу, умеющий прилично бросать шары, и потому считающий себя докой во всех вопросах. — Ведь он умудрился продать тебе свой товар, хотя собак у тебя от роду не водилось.
– Тем не менее, как любила говаривать одна моя знакомая, прежде чем дать кавалеру от ворот поворот, не худо бы хотя бы мельком взглянуть на него.
И Ройс повел гостей через кухню, где горел свет, где стоял открытым работающий холодильник («Ройс, холодильник открыт!», «Наверно, кто-то из твоих детей забыл захлопнуть дверцу», «Если бы мой сын сделал такое, убить бы я его, пожалуй, не убил, но выпорол бы по первое число!»), где работали одновременно микроволновая печь и электродуховка и где из крана текла горячая вода. От увиденного одна женщина побледнела и едва не хлопнулась в обморок.
Стремясь по привычке сберечь прохладу в доме, а следовательно, и электроэнергию, гости попытались побыстрее проскочить наружу, и у двери, естественно, возникла сутолока.
– Спокойнее. Без паники. Дом не горит, — сказал Ройс, но впечатления его слова ни на кого не произвели.
По пути к заднему дворику, где стояла конура, Дитвелер, заговорщически подмигнув, тихо спросил у Ройса:
– Признавайся, приятель. С кем из боссов проклятой энергокомпании ты так крепко сошелся, что тебе подняли квоты на электричество?
Улыбнувшись, Ройс покачал головой.
– Мои квоты какими были, такими и остались. — Возвысив голос, чтобы слышали все, он добавил: — За электричество я теперь плачу только пятьдесят баксов в месяц и ни цента больше!
– Гав, гав, — пролаял из будки щенок на цепи.
– Откуда взялась собака? — шепотом спросил Ройс у Мкликлулна.
– Это для конспирации, — ответил тот. — Если конура пуста, то энергокомпания рано или поздно заподозрит неладное. А тут как раз подвернулся случай — твой сосед хотел избавиться от щенка.
– Отличная идея, Редфорд. Только вот я опасаюсь, что кто-нибудь из моих друзей проговорится.
– Не проговорится, — уверил Ройса Мкликлулн, а затем в подробностях разъяснил гостям достоинства конуры.
В итоге к концу вечера он обзавелся двадцатью тремя заказами на продукцию своей фирмы, чеками на общую сумму в 2210 доллар 23 цента и кучей новых друзей. Все остались довольны и распрощались с улыбками, включая мистера Дитвелера, которому щенок обмочил ботинок.
– Вот ваши комиссионные, — Мкликлулн протянул Ройсу чек на триста долларов. — Сумма несколько больше, чем мы договаривались, но вы заслужили эти деньги.
– Забавно, — проговорил Ройс, — я чувствую себя заговорщиком.
– Ерунда, — отмахнулся Мкликлулн. — Вы ведь не агент нашей фирмы.
– В общем-то, действительно, — согласился Ройс после минутного размышления. — Ведь на самом деле я ничего никому не продал.
– Вот именно, — поддержал его Мкликлулн.
Тем не менее всего лишь через неделю Ройс, Дитвелер и еще четверо жителей городишка Манхэттен, штат Канзас, разъехались по городам и весям Соединенных Штатов с фирменными чемоданчиками «Компания Собачьи Будки» в руках.
Еще через месяц штат этой компании насчитывал уже триста человек в семи штатах; каждый служащий занимался либо производством собачьих будок, либо их продажей, и к каждой конуре непременно прилагался щенок. По прикидкам Мкликлулна выходило, что если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, то вызвать на Землю свой народ он сможет приблизительно через год.
– Что случилось в Манхэттене? — спросил Билл Уилсон, молодой напористый шеф отдела анализа и статистики Канзасской центральной электрической компании, называемой в простонародье не иначе как «чертова энергокомпания».
– Потребление электричества снизилось, — ответила Кей Блок.
Билл фыркнул, как бы желая сказать: «Это мне известно и без тебя!», на что Кей ухмыльнулась, будто говоря: «Уж не полагаешь ли ты, паренек, что обзавелся извилиной в мозгах?»
Все же им удалось вполне плодотворно поработать вместе, и через час они пришли к выводу, что потребление электроэнергии в Манхэттене, штат Канзас, снизилось в общей сложности на 40 процентов.
– Каковы были показатели в предыдущем квартале? Оказалось, нормальные. Совершенно.
– Сорок процентов — это не шутка. Это вызывает подозрение, — прорычал Билл.
– Не орите на меня! — рассердилась Кей. — Кричите лучше на тех, кто вздумал вдруг посреди лета отключить свои холодильники от сети.
– Нет, кричать на них я не стану, а с этим делом разберетесь вы. И сдается мне, что виноваты тут вовсе не отключенные от сети холодильники. Скорее всего, клиенты приноровились скручивать счетчики в свою пользу. А может быть, наши служащие в Манхэттенском филиале прикарманивают деньги компании.
Двумя неделями позже Кей Блок сидела в офисе административного здания Университета штата Канзас. Расследование не выявило ничего. Абсолютно ничего. Доскональное обследование тридцати восьми взятых наугад счетчиков показало, что работают они исправно; аудиторская проверка местного отделения компании не выявила никаких нарушений. Комплексная инспекция Университета штата Канзас не пролила свет на происходящее: здесь не было заметных изменений в использовании электроприборов, как не было подчисток и в учете потребления электричества. Но тем не менее показания счетчиков упрямо свидетельствовали об обратном.
– Должно быть, уменьшение потребления электроэнергии носит локальный характер, — предположила Кей. — Ну, скажем, стадиону нужно не меньше света, чем обычно, следовательно, искать следует где-то в другом месте. Может, посмотрим в исследовательских лабораториях?
– Это противоречит фактам, — возразила седовласая администраторша университета, которую откомандировали к Кей на время изысканий.
Вздохнув, Кей взглянула в окно. Ничего путного, кроме крыши нового здания комплексных исследований факультета естественных наук, она не увидела…
На крыше стояла собачья будка.
– Откуда там конура? — удивилась Кей.
– Полагаю, в ней живет собака, — чопорно ответила администраторша.
– На крыше?
– Конечно, там больше свежего воздуха.
Кей вгляделась в конуру. Резкое снижение потребления электроэнергии в городе Манхэттен, штат Канзас, было явлением необычным, собачья будка на крыше выглядела еще более странно. Но какая между этим связь?
– Давайте пойдем и посмотрим, — предложила Кей.
– Зачем? — удивилась администраторша. — Неужели вы подозреваете, что в крошечной будке спрятан электрогенератор? Или источник солнечной энергии? Огромная конструкция величиной с целый корпус.
Кей, пристально оглядев администраторшу, решила, что протестует та ненатурально и чересчур горячо.
– Я требую осмотра, — произнесла Кей нетерпящим возражений тоном.
Администраторша улыбнулась.
– Как сочтете нужным, мисс Блок. Сейчас свяжусь со сторожем, и он проводит нас на крышу.
После телефонного звонка они спустились к центральному входу административного здания, пересекли лужайку и затем зашагали по лестнице здания комплексных исследований к верхнему этажу.
– У вас нет лифта? — спросила Кей, слегка задыхаясь от долгого подъема.
– К сожалению, теперь дома строят без лифтов, — промолвила седовласая. — Лифты потребляют слишком много энергии, и потому позволить себе такую роскошь в наши дни могут только энергетические компании.
Сторож на верхнем этаже сразу же принялся извиняться.
– Простите, мадам, если старина Ровер причинил вам неудобства. Я поселил его на крыше прошлой весной сразу после того, как сюда через чердачную дверь пытались влезть взломщики. С тех пор, слава Богу, ни единый непрошеный гость к нам не сунулся.
– Гав! — воскликнула помесь слона с Лабрадором, прыгая на посетителей.
– Ровер! — закричал сторож. — Это же наши гости.
– Гав! — отозвалось чудовище, пытаясь выскочить из собственной шкуры, и вид у него был такой, будто вот-вот ему это удастся. — Гр-рав!
После осмотра двери Кей изрекла:
– Не вижу следов взлома.
– Оно и немудрено, — изрек сторож. — Ведь взломщиков приметили из административного здания, так что повредить дверь они не успели.
– Да? — промолвила Кей. — Тогда зачем же вам здесь собака?
– А что если в следующий раз злодеи проскочат незамеченными\' сказал сторож таким тоном, будто его вынудили общаться с идиоткой.
Кей подвергла конуру тщательному обследованию. Ящик, как ящик, ничего особенного: дырка полуаркой, пропитанная смолой крыша, стенки… Для завершения картины не хватало разве что обглоданных костей, миски с водой и собачьего дерьма.
– Талантливая у вас собака, — отметила Кей. — Даже в туалет не ходит.
– Да, замечательный пес, — похвастал сторож. — Всегда терпеливо ждет минуты, когда я отведу его вниз на прогулку. Правда, Ровер?
– Он даже не оставляет царапин…
– Я же вам об этом и толкую. Необыкновенный пес.
– Гав! — радостно воскликнула собака и, задрав заднюю лапу, обмочила дверь, а затем положила аккуратную кучку у самых ног Кей. — Га-а-ав, га-а-ав! — добавил Ровер, явно гордясь собой.
– В жизни всякое случается, — философски заметила Кей.
Итак, собака здесь все-таки есть. Но коли так, то почему конура торчит на крыше здания комплексных исследований факультета естественных наук Университета штата Канзас?
Чертова энергокомпания выдвинула официальное обвинение против города Манхэттен, штат Канзас, и суд постановил, что все собачьи будки должны быть незамедлительно отключены от источников энергии, то есть от бытовых электросетей. Город немедленно выдвинул встречное обвинение и подал апелляционную жалобу в высшую судебную инстанцию. Конфликт грозил затянуться на годы.
Тогда чертова энергокомпания прекратила электроснабжение города Манхэттен, штат Канзас.
Почти никто в городе Манхэттен, штат Канзас, этого не заметил, если не считать служащих самой чертовой энергокомпании, здание которой оказалось единственным лишенным света во всем городе и пригородах.
Так началась акция, названная впоследствии «Войной против собачьих будок». На страницах многих газет замелькали статьи о «Компании Собачьи Будки» и ее неуловимом основателе Роберте Редфорде. Все пять общенациональных телеканалов, стремясь опередить друг друга, выпустили в эфир специальные репортажи о доступном каждому источнике дармовой электроэнергии. Вскоре был собран обширный статистический материал, показавший, что почти семь процентов американцев уже обзавелись собачьими будками, а из оставшихся девяносто девять и восемь десятых процента желают приобрести этот товар (две десятых процента нежелающих являлись либо крупными держателями акций энергетических компаний, либо администраторами высшего звена тех же самых компаний).
Большинство политиков способны сделать простейшие умозаключения, а у тех, кто неспособен, обычно в распоряжении имеется целый штат одаренных помощников, а поскольку близились очередные выборы, то неудивительно, что вскоре было принято судьбоносное решение аннулировать закон, запрещающий нелицензированное использование источников солнечной энергии.
В тот же день на бирже обвалились акции всех энергетических компаний.
Разразился самый незаметный мировой экономический кризис.
Первыми пошли прахом отрасли экономики, базирующиеся на потреблении дорогостоящей энергии; следом развалился казавшийся многие годы незыблемым монолитом ОПЕК, и, поскольку единственными потребителями нефти оказались лишь немногочисленные химические предприятия, ее биржевая цена за пять месяцев упала до беспрецедентно низкой отметки в тридцать восемь центов за баррель.
Мировой экономический кризис оказался почти незаметным по той простой причине, что «Компания Собачьи Будки» полностью удовлетворяла непрерывно растущий спрос на свою продукцию. Почуяв, откуда дует ветер, правительство США ввело непомерно высокие таможенные пошлины на импорт собачьих будок. Тогда «Компания Собачьи Будки» разместила в ряде общедоступных печатных изданий подробные чертежи своей продукции и дала добро любым зарубежным фирмам на их производство.
Чиновники из госдепартамента вскорости пошли на попятную, отменив импортные пошлины, и «Компания Собачьи Будки» публично принесла извинения за то, что опубликованные чертежи были неполными, и, открывая один зарубежный филиал за другим, продолжила свое победоносное шествие по миру, а Роберт Редфорд стал более знаменит, чем его тезка.
В общем, не прошло после основания «Компании Собачьи Будки» и года, как каждый желающий во всем мире обзавелся источником дешевой электроэнергии. Люди были счастливы. Настолько счастливы, что стремились поделиться своим счастьем со всеми тварями Божьими: повсюду стало принято зимой подкармливать птиц, выставлять у порога миску с молоком для бездомных кошек и, конечно же, селить в конуре возле дома собаку.
Сидя в главном офисе «Компании Собачьи Будки» в Сан-Диего, служившим ему в последние дни убежищем от назойливых журналистов, Мкликлулн разговаривал со своими соплеменниками, хотя услышать его, конечно же, никто из них не мог.
– После вашего прихода человечество столкнется с расой, намного превосходящей его в умственном развитии. Не станет ли это причиной гибели людей? Не будут ли люди страдать от унижения, узнав, насколько мы опередили их? Еще бы, ведь мы способны: пересекать галактику на сверхсветовых скоростях, общаться между собой телепатически и даже вселяться в тела совершенно чуждых нам животных, предварительно отделив наши души от умирающих тел и поместив их среди звезд в капсулах разума!
Мкликлулн волновался за судьбу человечества, но прежде всего им двигал долг перед собственным народом. Если раса двуногих окажется настолько гордой, что не справится с открывшимися перед ней фактами, что ж, вины Мкликлулна в том нет.
Приняв окончательное решение, Мкликлулн открыл верхний ящик письменного стола, извлек оттуда крошечный прибор и нажал единственную кнопку.
Из приборчика вырвался мощный поток электромагнитного излучения и вмиг достиг всех восьмидесяти миллионов собачьих будок в Калифорнии. Каждая из будок в свою очередь ретранслировала сигнал, и тот от будки к будке разнесся по всем уголкам мира. Затем все разом испустили идентичный сигнал, который, почти мгновенно преодолев расстояние в сотни и сотни световых лет, разбудил души сородичей Мкликлулна, которые со скоростью, многократно превосходящей световую, понеслись к источнику сигнала. Собравшись вскоре в непосредственной близости от третьей планеты в системе желтого светила, они заслушали подробный доклад Мкликлулна. Его работа была высоко оценена. Он был обвинен в уничтожении разумного существа и получил приказ покончить с собой.
Очень гордый похвалой Мкликлулн прострелил себе голову, а души его соплеменников устремились к посылающим призывный сигнал собачьим будкам.
– Гр-ру-двор-рвував! — голосил пес Ройса, носясь по заднему двору. — Рвув-уфр!
– Он рехнулся, –— сказал Ройс, но оба его сына со смехом бросились за псом. Тот, нарезав не меньше дюжины кругов, в изнеможении остановился рядом с конурой.
– Грифф-вагрров-вав! — пробасил пес и, подбежав к Ройсу, ткнулся мордой ему в руку.
– Ну-ну, шельмец! — заметил Ройс.
Пес подошел к столу, где лежала пачка газет, стащил на землю зубами верхнюю и принялся ее рассматривать.
– Будь я проклят, — с улыбкой обратился Ройс к жене, вынесшей из дома продукты для пикника на открытом воздухе. — Пес делает вид, будто читает.
– Эй, Робби! — закричал старший сын Ройса, Джимми. — Сюда! Палка, Робби! Принеси палку!
Пес, научившийся уже с помощью газеты читать и писать, сбегал за палкой, принес ее в зубах обратно, но вместо того, чтобы отдать Джимми, принялся водить ею по земле.
«Приветствую тебя, человек, — неровными буквами вывел пес. — Полагаю, ты удивлен».
– Эй, Джуни! — закричал Ройс жене. — Ты только погляди, что он вытворяет! — Ройс потрепал пса по голове, уселся за стол и придвинул к себе бокал с мартини. — Жаль, что больше никто не видит, до чего умен наш Робби.
«Мы не причиним вреда вашей планете», — накарябал пес.
– Джимми, присмотри, чтобы собака не помяла петунии на клумбе, — велела Джуни, раскладывая по бумажным тарелкам салат с молодым картофелем.
– Ко мне, Робби! — приказал Джимми. — Пора на цепь.
– Ргав-в! — ответил слегка обеспокоенный пес и затрусил прочь от конуры.
– Па! — закричал Джимми. — Я его зову-зову, а он ни в какую. Дожевывая сэндвич с цыпленком, Ройс неохотно поднялся с шезлонга.
– Робби твой пес, Джим, но если ты с ним не справляешься, то придется от него избавиться.
Ройс схватил пса за ошейник и силком подтащил к конуре, где наготове с цепочкой в руке стоял Джимми. Щелкнул карабин, и дело было сделано.
– Научись подчиняться, пес, — велел Ройс. — А иначе я продам тебя, и тогда уж тебе не помогут все твои мудреные трюки.
– Гав!
– Вот именно. Заруби это на своем собачьем носу.
Пес с такой неподдельной печалью неотрывно глядел на обедающее семейство, что после пикника Ройс сжалился над ним и отдал все оставшееся на столе мясо.
Вечером Ройс и Джуни обсудили между собой, стоит ли говорить кому-либо о необычной способности их пса к письму, и сочли, что не стоит. В конце концов, пес — любимец сыновей, и делать из него цирковую собаку негоже.
Но на следующее утро выяснилось, что подобными трюками овладели чуть ли не все собаки в округе.
– Мой пес — самый талантливый на свете! — Бас Дитвелера перекрыл голоса всех игроков команды по боулингу, наперебой хвастающихся тем, что их собаки вдруг научились писать или отворачивать садовый шланг.
– А мой пес теперь ходит исключительно в туалет и даже смывает за собой воду! — воскликнул кто-то.
– А мой не только моет лапы в раковине, но и вытирает их полотенцем!
И так далее в том же духе.
Все газеты мира трубили о необычайных способностях четвероногих друзей человека. Большинство жителей Земли были рады переменам, произошедшим с их любимцами, за исключением, пожалуй, суеверных жителей Новой Гвинеи, которые, сочтя, что в их домашних животных вселились злые демоны, сожгли бедняг; да корейцев, предпочитавших видеть собак исключительно в тарелках у себя на столе.
– Я теперь стал вдвое счастливее, — похвалился Билл Уилсон, бывший некогда молодым и напористым шефом отдела анализа и статистики одной из чертовых энергокомпаний. — Мой пес теперь не только достает из воды подстреленную мною дичь, но ощипывает ее, потрошит и даже засовывает в духовку.
На это Кей Блок лишь улыбнулась и поспешила домой к своему мастиффу, в котором души не чаяла, хоть тот частенько обыгрывал ее в шахматы.
– За пять лет, прошедшие после внезапного повышения умственных способностей собак, мы накопили множество новых фактов, касающихся интеллектуального развития животных вообще и, конечно же, собак в частности, что позволило нам иначе взглянуть на эволюционные процессы, — начал свою лекцию перед студентами выпускного курса профессор Вилрайт. — Очевидно, что мутации в процессе развития живых организмов представляют собой явление более сложное, более комплексное, чем это считалось прежде. Особенно это касается мутаций, связанных с деятельностью высшей нервной системы. Разумеется, детальному изучению интеллекта собак мы посвятим еще почти целый семестр, но для начала мне бы хотелось обрисовать вам в общих чертах суть вопроса. Итак, в настоящее время ни у кого не вызывает сомнений, что интеллектом собаки превосходят дельфинов, но вместе с тем до человека им далеко. Кроме того, дельфины почти бесполезны для нас, в то время как собак после непродолжительной дрессуры несложно превратить в незаменимых слуг и помощников по хозяйству. Но это еще не все. Самое главное, человек наконец-то не одинок на планете!
– А с чего вдруг собаки поумнели? — задал вопрос один из студентов.
– Вынужден сразу огорчить вас: современная наука не выработала единой общепринятой теории на этот счет. Вообще же, изучение внезапного повышения интеллекта у собак во многом сродни разработке теории Большого Взрыва. В обоих случаях мы можем лишь строить догадки по поводу причин возникновения феномена, однако повторить событие в лабораторных условиях пока не представляется возможным, и потому доказать или полностью опровергнуть любую из огромного числа рабочих гипотез крайне затруднительно. Тем не менее теория, с которой согласно наибольшее количество ученых, гласит: популяция собак достигла какого-то критического уровня, после чего произошел качественный скачок. Тот факт, что изменения коснулись не всех собак, а в основном лишь тех, которые жили в цивилизованных районах мира, приводит нас сразу к двум неоспоримым выводам. Первый: свою лепту в процесс повышения интеллекта у собак, безусловно, внесло их каждодневное общение с человеком. Второй напрочь отметает саму возможность того, что это был результат влияния космической радиации или иного внепланетарного воздействия.
– А могут ли умственные способности собак со временем достичь уровня людей или даже превзойти его? — раздался следующий вопрос.
– Современная наука категорически отрицает даже вероятность такого события, и виной тому отсутствие у собак самого необходимого для дальнейшего развития разума. Я говорю, конечно же, об артикуляционном аппарате, необходимом для оперативного, сиюминутного общения, и, естественно, о руках, без которых невозможно полноценное использование орудий труда. Нет, к сожалению, в настоящем собаки достигли пика в своей эволюции, и, следовательно, встретить расу, превосходящую или хотя бы равную нам по интеллекту, мы сможем лишь в глубинах космоса. — Профессор Вилрайт потрепал ухо своему псу и спросил: — Правильно я говорю, Скиннер?
– Рвавв! — пролаял Скиннер, хотя ответить ему хотелось приблизительно следующее: «Не беспокойтесь, профессор, никого умнее себя вам никогда не встретить, ибо люди настолько слепы в своей гордыне, что, случись это хоть сотни, хоть тысячи раз, вы и бровью не поведете».
Студенты громко рассмеялись, пес раздраженно подошел к миске в углу, сделал несколько глотков воды и угрюмо растянулся на полу, а профессор Вилрайт продолжил свою лекцию о развитии интеллекта у животных.
Сентябрь в штате Канзас выдался необычайно холодным.
Подросший и оттого активно протестующий против того, чтобы его звали Джимми, а не Джим, мальчишка играл со своим псом во дворе. Робби корчевал зубами и лапами сорняки, что всегда одобрялось его хозяевами, Ройсом и Джуни.
– Смотрите, первый снег! — вдруг закричал Джим.
Перед псом на траву опустилась снежинка. Пораженный Робби замер. Снежинка почти немедленно растаяла, но вслед за ней посыпались еще и еще. Робби, глядя на безукоризненно белые, шестигранные снежинки, вдруг заплакал.
– Ма, погляди! — позвал Джим. — Робби плачет!
– Ему просто попала вода в глаза, — отозвалась Джуни из кухни, где она мыла у раскрытого окна редис. — Собаки не плачут.
Этим вечером снег шел по всему городу, и повсюду собаки с тоской в глазах наблюдали за его падением с небес.
«Неужели ничего нельзя поделать?» — снова и снова звучала в их мозгах одна и та же мысль.
«Нет, нет, нет, — приходил безнадежный ответ. — Без рук, без пальцев нам вновь не построить машины, которые отделили бы наши души от тел и, заключив их в энергетическое поле, вознесли бы над планетой и поселили бы в привычные шестигранные тела».
И в миллионный раз они прокляли дурня Мкликлулна, обрекшего их на прозябание здесь.
«Смерть была слишком легким наказанием для негодяя», — согласились они и затем разошлись по своим будкам, где их с нетерпением поджидали щенки.
Щенкам на Земле было много легче: об отчем доме они знали только понаслышке, и потому снежинки представлялись им не более чем забавой, а зима — просто морозной порой.
Перевел с английского Александр ЖАВОРОНКОВ