Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

ДиН стихи

ДиН юбилей

Анатолий Чмыхало

Самородки

Чтобы прошлое не погасло…

24 декабря 2009 года одному из крупнейших прозаиков России, автору исторических романов о сибиряках и Сибири, Анатолию Ивановичу Чмыхало исполняется 85 лет. Уроженец Алтая, современник парадоксальной, изобильной потрясениями эпохи, он мальчишкой стал солдатом Второй мировой, рано возмужал, закалился в её страшном горниле. Весь дальнейший опыт Чмыхало — беды, испытания, встречи с людьми, определяющие судьбу, — концентрировался в его душе творческим материалом. Таким, что, видимо, не исчерпан и по сей день.

Каждый год — в конце декабря — я обязательно (хотя бы мысленно, если уж по какой-то причине не получается натурально) поздравляю Анатолия Ивановича Чмыхало с днём рождения. Каждый год — вот уже тридцать пять лет… Весь мир изменился за это время, несколько раз перевернулся с ног на голову и обратно, изменились мы сами — я и Оля, моя ближайшая подруга студенческих лет, дочка Анатолия Ивановича, — изменился, должно быть, и сам Анатолий Иванович, но в его облике мне трудно заметить перемены. Говорят, злого человека годы уродуют, доброго и мудрого — красят: всё отчётливее и ярче проступают черты прекрасные, а случайное, несущественное отступает на задний план.

Вот фотография в альбоме — молодой красавец-актёр Чмыхало-Брасс: бледное выразительное лицо с тонкими чертами, огненными глазами, чёрными бровями, густой шевелюрой… Залюбуешься! А я ведь не знала его таким… Эти глаза я запомнила глубокими и печальными, с легко набегающей слезой — глаза много страдавшего и много знающего человека. Прекрасные глаза на прекрасном крупном лице… Сам Чмыхало, правда, шутит, что дожил «до бульдожьих лет», но именно таким, будто уже давно превысившим какие-то условные мерки, при помощи которых люди оценивают внешность друг друга, он кажется мне особенно красивым! Словно время над ним не властно.

Возможно, род занятий Анатолия Ивановича — тому причина. Писатель напрямую причастен к бессмертию: он воскрешает мир прошлого, наделяя его живыми чертами, воссоздать которые можно только чудом! Это и есть дар, талант, Богом отмеренный настолько, насколько способен человек поднять эту непомерную ношу. Писатель всю свою жизнь испытывается на соответствие собственному таланту. А это и есть — судьба.

Судьба Анатолия Чмыхало в разные годы то гнобила его, пригибала к земле, то подхватывала на крылья, приподымала над землёй, то с беспощадностью раненой птицы швыряла на камни, но писатель не умолк, не перестал исполнять свой долг перед ушедшими, но заслуживающими нашей памяти людьми. Хотя были, конечно, и времена мучительного молчания, забвения публикой, пренебрежения со стороны, так сказать, лидеров общественного мнения. Однако — и тут проявилась особая сила характера писателя — в эти времена, как никогда прежде, аккумулировалась творческая энергия, выплеснувшаяся в произведениях Чмыхало последних лет.

Его стезя — историческая проза. Герой — всегда на мучительном перепутье, как бы «зависший» между мирами, попавший в водоворот социальной катастрофы, поставленный в ситуацию выбора, когда выбор невозможен. Наверное, это странный для Анатолия Ивановича вывод, но я убеждена, что лирический герой его последних романов сконцентрировал в себе черты и Романа Завгороднего из «Половодья», и Ивана Соловьёва из «Отложенного выстрела», и других персонажей его предыдущих книг. А может, всё как раз наоборот: до поры до времени таимый (лишь точечно, спонтанно обнаруживающий себя в стихах) лирический герой разными гранями воплощался в художественных образах, так или иначе связанных с заветными мыслями автора. Я фантазирую иногда: так, наверное, Данте обнаруживал в аду своих героев и оживлял флюидами собственной души не меньше чем мастерством художника! Чтобы прошлое не погасло, чтобы — учило своей непреложностью, показывало правду упорствующим в заблуждении и неверии. А правда никогда сама собой не падает сверху, как яблоко на голову Ньютона, — её вырабатывают человеческие сердца, любя и страдая. Думаю, в этом и заключается нравственный пафос книг Чмыхало, их трагический и возвышенный оптимизм. Последние годы перо писателя всё чаще откликается на зов лирической музы. Пишутся стихи. По случаю — не случайные. Не хочется видеть в этом «замыкание кольца». Но факт есть факт. Совсем недавно увидела свет книга стихотворений сибирского прозаика, автора крупных исторических полотен. Накануне юбилея Анатолия Ивановича «ДиН» представляет читателю избранные странички его последней книги.



Марина Саввиных

Анатолий Чмыхало

Самородки




Ой, ходили люди сразу за три моря!
Привозили невидаль с дальней стороны.
А для них и горе вроде бы не горе,
И одна отрада — беспробудны сны.



* * *




Как мы ушами хлопали,
Когда расправлялись с нами:
Мы были у бар холопами,
Но всё-таки не рабами!



* * *




Я мудрость в сердце сберёг,
Исчерпав её до дна:
К неправде ведёт сто дорог,
А к правде — всего одна.



* * *




  — О, дайте, дайте мне награду!  —
Вопит взволнованный юнец.
А мне наград уже не надо,
Ведь я ответчик — не истец.



* * *




А жалеть тебя, однако,
У меня не хватит сил.
Если б ты была собакой,
Как бы я тебя любил!



* * *




По большой воде да по волокам
Приползёт рассвет, как ворюга.
Бухнет где-нибудь первый колокол  —
И в ответ поёт вся округа.



* * *




На уши не вешаю людям лапшу,
Когда, благодарный заранее,
Я нищих, но гордых поэтов прошу:
  — Примите в свою компанию.



* * *




Какое счастье гол забить!
Какое счастье славным быть,
Хоть слава кончится твоя,
Когда умрут твои друзья.



* * *




Что хата моя не с краю,
Известно мне с детских лет.
И только теперь понимаю,
Что не было хаты и нет.



* * *




Я наконец его спросил:
Зачем меня лишили сил?..
И мне ответил херувим:
  — Подвинься. Дай пожить другим.



* * *




Взгляни на мир
Глазами пса  —
И станешь псом
За полчаса.



* * *




Весна летит над полями
То ласточкой, то пчелой.
Мне весело, что я с вами,
И грустно, что вы не со мной.



* * *




Ехал грека через реку
В первом месяце весны.
Не сидится человеку
Возле собственной жены.



* * *




Не раз сгущались в небе тучи,
И грозам не было числа.
Я не искал судьбу покруче  —
Она сама меня нашла.



* * *




Поверьте, недаром
Воскликнул поэт:
  — Саха не Сахара,
В ней сахара нет.



* * *




О нём говорили:
  — Из грязи да в князи…
А может, то были
Целебные грязи?



* * *




  — Это что за синяк
У тебя на лице?
  — Это сущий пустяк.
Это муха цеце.



* * *




Я истину твёрдо усвоил такую
И сыну сказал, чтобы знал наперёд:
Противен чиновник, который ворует,
Но трижды противен, который не пьёт.



* * *




Всем известно: жить на свете трудно,
Но не стоит целый век ворчать.
И когда уходишь ты отсюда,
Очень важно дверью не стучать.



* * *




Мне истина всего дороже,
А Блок сказал — она в вине.
Спаси меня от рюмки, Боже,
Но дай бутылку в руки мне.



* * *




Над рекой прозрачный пар струился.
А кругом такая благодать!
Атаман в Форпост, в свою станицу,
Прискакал не жить, а умирать.
Атаман бесстрашно шёл на плаху.
И, худой не слушая молвы,
Скинул он в последний раз папаху
С непокорной, буйной головы.
  — Вы меня, станичники, простите,
Что искал я лучшей доли вам.
Только мне вы верить не хотите,
А своим поверили врагам!
Что же вы молчите? Отвечайте!..
Но раздался выстрел у реки.
И кричали в чистом небе чайки,
И стонали в поле кулики.



* * *




Мне подмигивает звезда:
Дескать, ты не умрёшь никогда,
Но ночами не спи — пиши
Не для славы, а для души.
Я уверен, бессмертья нет.
С ходу падаю на кровать.
Мне прожить бы хоть пару лет,
А для этого нужно спать.



* * *




В какой же смертельной обиде,
О чём бесконечно скорбя,
Ты русских возненавидел,
Не раз спасавших тебя?
Как мог ты предать Россию!
Каким ты дерьмом пропах
За рюмку, что подносили
Тебе в нерусских шинках!
И всё же… Да Бог с тобою!
Сто раз предавали нас.
Легко забывают плохое
Твои москали, Тарас.



* * *




А в жизни часто так бывает:
Рождённый ползать во власть взлетает.



* * *




Россию можно раздарить.
Россию можно не кормить.
В России всё бывало  —
Она не то видала.



* * *




Я тебе, залётный иностранец,
Объясняю новые слова:
Просто русский — это голодранец,
Новый русский — это буржуа.



* * *




Сколько раз ты меня обижала!
Сколько раз меня прогибала!
Сколько раз пыталась сломать,
Моя милая Родина-мать!
Но не ты ли меня сохранила?
Но не ты ли меня закалила
В неизбывной моей борьбе?
И за это спасибо тебе!



* * *




Друзья мои, историю не троньте!
Пусть остаётся нашей общей тайной
Как на забытом богом Южном фронте
С тем генералом встретились случайно.
И пусть он не был извергом отпетым,
Как нам могло сначала показаться,
В нём чётко обозначились приметы
И демагога, и мерзавца.



* * *




А Дума слушает да ест,
Когда скандалить надоест.



* * *




Когда меня кондрашка хватит
И я умру, о, Боже мой,
Ты прикажи небесной рати,
Чтоб ласковей была со мной.
И сам не будь таким уж строгим.
Не хочешь — в рай не отправляй.
И то сказать, дойдут ли ноги,
Коль далека дорога в рай.
Они ещё тогда устали,
Когда к Берлину я шагал.
Не раз их сам товарищ Сталин
В своих приказах отмечал.
Ты будто недоволен этим?
Потолковать бы нам вдвоём!
Ведь мы с тобой уже не дети  —
Друг друга как-нибудь поймём.



* * *




Торговец расхваливал тёрку,
Простой соблазняя народ:
  — И стоит всего-то пятёрку,
А как она, милая, трёт!..
И стало на сердце легко мне,
Что я, над рекламой смеясь,
Нежданно-негаданно вспомнил
Родную советскую власть.



* * *




Признаюсь, я кары небесной боюсь
И тяжесть грехов понимаю.
Но слишком люблю православную Русь
И пусть за неё пострадаю.
Хочу в суете того судного дня,
Который нам всем уготован,
Чтоб судьи решились послушать меня
И дали последнее слово.
Уж лучше вариться в кипящей смоле,
Не жалуясь Богу при этом,
Чем вновь оказаться на грешной земле
Философом или поэтом.



* * *




В нашем возрасте надо понять:
Если в жизни что-то не клеится,
Хорошо никого не ждать