Игорь Ревва

Сафари

Не люблю я работать с драббами, но клиентов выбирать не приходится. Как, впрочем, и им не приходится выбирать себе агентов. Наша фирма давно уже испытывает нехватку, как говорит шеф, «в хороших кадрах». А где их взять, кадры-то? Молодняк приходит, покрутится пару месяцев, побывает на двух-трех заданиях, а потом закусывает удила. Начинают думать, что все-то они могут, во всем разбираются. Ну и, натурально, влипают в дерьмо. Да причем в такое, что или вовек не отмоешься, или вообще — мыть уже нечего будет… Особенно если клиент попадется с норовом. Впрочем, в этом отношении драббы очень даже приличные клиенты — спокойные, послушные, без выкидонов. Хотя лично я все-таки предпочитаю сопровождать триллов. А с драббами просто-таки обожает работать Светка, но сегодня у нее выходной. На мое несчастье. Так что шеф запряг меня.

Драббов было двое. Вообще-то это не по правилам — на охоту положено выходить в одиночку. Но мало кто на эти правила внимание обращает. Двое, трое, пятеро — какая разница? Главное, чтобы охотником из них был один. К тому же второй драбб — молодой, можно сказать, пацан совсем, даже мех у него еще не посинел, — клятвенно пообещал, что не будет вмешиваться, а только рядом постоит, посмотрит, что и как. А первый — что постарше — робко так молчал. То ли отец он этому младшему, то ли брат старший — черт их разберет, драббов этих. Наверное, все-таки отец. Захотел сыночку развлечение устроить. Ну, у богатых свои причуды — я бы не рискнул на сафари кого-нибудь из близких брать. Опасно это. Хотя да, конечно, — защитные экраны, глушилки, паутины… Опять же — инструктор (я то есть). Но все равно опасно. Хотя мне-то какое дело? Желают вдвоем — пожалуйста. Мне — сорок процентов надбавки за сопровождение. Да и шеф не возражает — знает, что драббам доверять можно. Это вам не тиросиане, от которых вечно жди какой-нибудь гадости.

Два месяца назад водил я группу тиросиан, так не поверите, замучился с ними. Сам их убить был готов. Честное слово, всерьез уже обдумывал — кокнуть группу и на хищников свалить. Пойди разберись потом… Да и не разбирался бы никто, не в новинку такое. Потому что — сафари.

Группа тогдашних тиросиан состояла из пятерых… Особей? Гостей? Охотников? Не, из пятерых сволочей! Все нервы мне истрепали, зар-р-разы! Я так и ждал, что остальные вмешаются в охоту, — очень уж хотелось кляузу шефу настрочить. Но охотился все-таки только один из них. Правда, наследил он после себя хуже свиньи. А ведь убирать-то за клиентами мне приходится. Так что драббы — это еще не самое страшное в жизни. Хотя и не привык я с ними работать.

Сколько раз уже клялся себе, что уйду из фирмы на фиг! Слово давал, божился — все впустую. Не уйду я никуда. Нравится мне эта работа. Несмотря на все неприятности и проблемы, с ней связанные. А нравится она мне потому, что имеешь дело с хищниками. Настоящими хищниками, жестокими, беспощадными. Это вам не львов с автомобиля стрелять, это дело серьезное.

Я еще раз оглядел обоих драббов. Ничего, на вид очень даже приличные. Чем-то на людей похожи… Ну, на таких людей, которые могут при белой горячке привидеться… Я напустил на рожу сердито-озабоченное выражение, чтобы показать им, кто здесь в данный момент хозяин и от кого зависит, вернутся ли они домой. Драббы не возражали, покорно смотрели на меня, робко вздыхая.

— Оружие! — строго потребовал я.

Старший драбб торопливо выложил на стол нож с широким лезвием, кожаные перчатки и… бластер.

Хороший бластер, ЕН-2314сТ, производства Пермского завода космического оборудования. У меня самого такой есть — дома, в тумбочке.

— А это зачем? — нахмурился я.

— На ффсякий пожаркиный слутшай, — попытался сострить младший драбб. Но старший толкнул его локтем в бок и тихо сказал:

— Исфинимся, слушшайная вешш, болшше не-е-е буду… Я сверкнул глазами на младшего, и тот сразу стушевался.

— «Всякие пожарные случаи» происходят лишь тогда, когда охотники не выполняют распоряжений инструктора.

Драббы опустили глаза в пол.

— Не положено! — Я небрежно швырнул бластер в сейф, где уже лежали документы обоих драббов, и обернулся к молодому, вопросительно посмотрев на него. — Что еще у вас есть? На всякий пожарный случай…

— Нетту орушшия, — пропищал тот.

Я несколько секунд сверлил его взглядом, потом кивнул, захлопнул дверцу сейфа и загромыхал ключами. Черт его знает, есть у тебя оружие или нет? Не обыскивать же клиента, в конце-то концов. Но если есть и если ты его пустишь в ход, то вам, ребята, до смерти все наши штрафы не оплатить. Если, конечно, живы останетесь. Но уж я-то постараюсь, чтобы не остались. А если повезет вам, ребята, и удается после такой вот подлости обратно вернуться — платить вам и платить до скончания века. Те, кто пытался нарушить заведенные в фирме порядки, хорошо это знают — до сих пор на рудниках вкалывают. И долго еще вкалывать будут.

— Выходим через три часа, — строго предупредил я. — В вашей заявке указаны четыре хищника. Вы уверены, что справитесь со всеми ними?

Оба драбба послушно закивали головами в ответ, хотя я обращался только к старшему. Ох не понравилось мне это…

— В засаде сидеть тихо, — продолжал привычно говорить я. — Не шуметь, не разговаривать. Если не хотите превратиться из охотников в дичь. Вы впервые на нашем сафари?

— Ффторой расс, — ответил старший драбб и посмотрел на младшего.

— Фф перффый, — робко прошипел младший.

— Не высовываться! — строго сказал я. — Если что не так — знаете, что будет?..

Они знали. Могли бы и не кивать своими башками. Знали, уверен. И, похоже, старший станет зорко следить за тем, чтобы молодой не встревал, чтобы охота была честная. Охотник и зверь — один на один, без посредников… тьфу!., без помощников!

Это первое правило нашей конторы — борьба на равных. Чувствуешь в себе силы, готов выйти на зверя — вперед! Но — один на один. И с простым ножом, а не с бластером каким-нибудь. Чтобы шансы были равны. У обоих. И у хищника, и у охотника.

С вертолета или с автомобиля — это и дурак сможет. А ты попробуй оказаться перед зверем безо всех этих цивилизованных прибамбасов. Вот тогда-то и станет понятно, кто ты есть по жизни — охотник или дичь.

Наши — земляне то есть — тоже иногда к нам обращаются, любят кровь свою погорячить, а по деньгам у нас выходит гораздо дешевле, чем в других фирмах. Правда, мозгов у наших почему-то не хватает — не всегда умеют силы свои рассчитать. Только в прошлом месяце трое погибли. И в этом — уже двое. Лезут на рожон, не зная брода. Последний, если не ошибаюсь, сразу десятерых хищников заказал. Мишка его водил. Рассказывал, что минуты полторы тот клиент прожить успел. Нет, пришельцы — они аккуратнее. На моей памяти за восемь лет всего случаев шесть было, когда мы на космодром пластиковые мешки отвозили. Кстати, по большей части это тиросиане оказывались.

— Можете забрать. — Я кивнул на перчатки и нож, лежавшие на столе.

Старший драбб торопливо схватил их и засунул в карман. На фига ему перчатки?! Кто их разберет, драббов этих? Может быть, они только в перчатках и охотятся?.. Эх, Светку бы сюда!

Не нравится мне, что драббы с бластером приперлись. Ох не нравится. Что-то перестал я им после этого доверять. И ведь зар-р-разы какие — знали же, что нельзя, старший-то не в первый раз ведь идет. А все равно взяли! Вот тебе и драббы. Нет, Светка бы сразу поняла, стоит их выпускать или нет.

Вообще у девчонок эта работа получается лучше. Ну, это-то понятно почему… Но вот Светка — просто гений своего дела. Жалко, что у нее выходной.

Мне вдруг страшно захотелось послать всю эту работу подальше, засесть в каком-нибудь баре, выпить водки, познакомиться с девушкой, потанцевать… Бывают у меня такие минуты хандры, что ж поделать…



…В баре царил полумрак. Это хорошо, потому что в такой обстановке толком не разглядеть было окружающих лиц. Точнее — морд.

Бар назывался «Корявая пустошь». Более дурацкого названия трудно было придумать. Пустошь? Корявая?! Мозги корявые, а не пустошь! У того, кто такое название родил.

Бар располагался на окраине города, в районе новой застройки. Заселенные уже дома соседствовали тут со строительными площадками, огороженными высокими заборами из бетонных плит. Асфальт имелся только чисто теоретически. Фонарей на улицах не было. Гнусное место, одним словом.

Да и в самом баре было не менее гнусно. Куча шпаны, какие-то размалеванные девки, духота, шум. И пиво гнусное, тепловатое. И бармен. И…

Я уставился на сидевшую возле стойки девушку. Эта-то откуда здесь взялась? Если по виду судить, то таким тут как раз не место…

И вдруг я понял, что это мой шанс. И упускать его нельзя.

Быстренько снимаюсь с места, беру курс на девушку. Подхожу. Смотрю.

Длинные светлые волосы — легкие, нежные. Кажется, подуй на них — облаком взлетят;

— Не подскажете, который сейчас час? — спрашиваю.

Ну, она, естественно, окидывает меня тоскливо-утомленным взглядом — еще бы, после такой банальности, — и тычет пальцем в стену, на которой висят часы.

— Ага, — удовлетворенно говорю я, — без пяти час. А это местное время? Или по Гринвичу?

Девушка удивленно приподнимает брови.

— А то я сам не местный, я из этого… как его?., из Гринвича, — продолжаю я. — Мы тут с ним в ресторане были, а он не рассчитал своих сил и теперь не знает, который час…

— Кто не знает?! — спросила девушка. Голос у нее был тихий, грудной, совершенно не вязавшийся с внешностью.

— Кто? — глупо переспросил я. — Гринвич. Я же говорю, что мы с ним вместе приехали.

Было заметно, что она пыталась сдержать улыбку. Но получилось это у нее не очень-то хорошо. Окрыленный эффектом, я уже хотел выдать следующую порцию белиберды, но меня осторожно похлопали по плечу.

Оборачиваюсь. Двое. Стоят. Морды — хуже не встречал.

— Приятель, валил бы ты отсюда на хрен, — миролюбиво говорит один.

— Ага, — киваю я, — щас! Только шнурки поглажу.

— Это чужая женщина, не твоя, — презрительно цедит второй. Видно, что слова ему удается подбирать с большим трудом.

— Пошел ты… — отвечаю я.

— Ну, сука!.. — мгновенно звереет тот.

Первый тоже звереет, но молча, без слов. Он протягивает свою волосатую лапищу, чтобы схватить меня за грудки. И тут я его бью. Сильно бью, некрасиво, два раза. Коленом в пах и тем же коленом по морде — когда он, охнув, сгибается.

Второму я успеваю только дать по шее ребром ладони, но очень неудачно — никакого эффекта. Тогда я толкаю на него согнувшегося приятеля, перепрыгиваю через столик и бегу к двери на улицу.

Мысль о том, зачем мне все это вообще было нужно, присутствует в моей башке очень недолго и вскоре сменяется более актуальной — что такого мудака, как я, еще поискать надо. Бегаю я хорошо, дерусь тоже неплохо, но, судя по звуку, за мной устремилось все гнилостное содержимое этого бара. Интересно, чья это девушка была? Шефа этой банды? Хозяина бара?

Нет, неинтересно. Вру я, неинтересно мне сейчас это. Мне сейчас интересно, догонят ли? Ведь если догонят, больше ничто уже меня интересовать в этой жизни не будет, разве что больничная койка, да и то не наверняка.

На ходу оглядываюсь через плечо — человек шесть бегут, а мне показалось, что сотни полторы… Что-то нервничаю я. От шестерых-то я смоюсь. Тем более что двое уже подают явные признаки усталости — не резво они как-то бегут.

Я прибавляю скорости. Узкий переулок, темно. Сворачиваю направо, краем глаза успевая заметить, что двое преследователей все-таки отстали. Делаю рывок вперед, сворачиваю еще раз…

Тупик.

Останавливаюсь. Оглядываюсь по сторонам. Серые стены, серый асфальт, серые фигуры позади. Только небо — угольно-черное с мерцающими блестками звезд.

Преследователи поняли, что мне теперь не уйти. Они останавливаются и начинают расходиться, перекрывая мне выход из тупика. Четверо. Двое что-то держат в руках. Ножи? Кастеты? Камни?

Они медленно приближаются. Мне кажется, что я различаю в темноте их наглые ухмылки. Ухмылки палачей, понимающих, что жертве теперь никуда не деться. Что теперь с ней (со мной) можно делать все, что захочется. Можно избить, искалечить, изуродовать, убить — медленно, неспешно, наслаждаясь каждым мигом доставляемого мучения.

Звери. Хищники.

Я лезу в карман и достаю пульт. Нажатием первой кнопки я включаю глушилку. Нажатием второй — защитный экран. Теперь никто не войдет в этот тупик. А заглянувший сюда случайный прохожий ничего интересного не заметит — пусто тут, нет никого.

Все четверо останавливаются. Радужная пленка защитного поля, возникшая вокруг меня, приводит их в недоумение. Ночь, тишина, стоящий перед тобой человек окутывается тончайшей, словно мыльный пузырь, радужной светящейся пеленой. Должно быть, это очень красиво выглядит, думаю я, нажимая еще одну кнопку и сбрасывая маскирующую паутину.

Освободившиеся от паутины драббы вызывают у преследователей не меньшее изумление, чем пелена защитного поля. Младший драбб остается возле стены, во все глаза наблюдая за вторым. А тот неспешно приближается к одному из преследователей и делает неуловимо быстрое движение рукой.

Тишина. Слышно даже, как брызги крови, сорвавшиеся с лезвия ножа, шлепаются о стену и мостовую.

Двое из преследователей испуганно пятятся. А третий — кидается обратно, натыкается на глушилку, начинает биться в ней, словно муха в паутине. Проходящий мимо драбб небрежным и плавным движением погружает нож в его шею, и тело неподвижно провисает в невидимых силовых лучах глушилки.

Один из оставшихся в живых понимает, что теперь, возможно, наступила его очередь. Он делает шаг вперед.

Взмах рукой — драбб отшатывается, лезвие едва не полоснуло его по лицу. Мех на его голове начинает искриться — признак страха. Хорошо, что нападающий этого не знает. Он делает второй выпад, драбб подныривает под нож и наносит сильный удар ему в живот. Мне кажется, что я слышу треск разрываемой лезвием плоти.

Последний из оставшихся в живых преследователей разворачивается, подпрыгивает и бьет драбба ногой. Удачно бьет — драбб отлетает метра на полтора и грохается на асфальт, словно мешок с песком. Похоже, этот парень неплохо владеет приемами рукопашного боя, думаю я, нащупывая в кармане рукоять бластера.

Младший драбб испуганно пищит и делает движение броситься на помощь. Я выхватываю бластер, отключаю на секунду защитное поле и стреляю в землю прямо перед ним. Молодой драбб словно спотыкается перед вскипевшим асфальтовым озерцом. Нет, приятель, все должно быть честно. Один охотник. А дернешься еще раз — мозги вышибу.

Упавший драбб ворочается на земле, пытаясь подняться. А парень уже стоит перед ним в классической стойке. И едва инопланетянин оказывается на четвереньках, он с разворота бьет его ногой по голове. Драбб шипит и снова валится навзничь.

— А-а-а, падла! — хрипит парень. — Не нравится, да? Держи еще!!!

Прыжок обеими ногами на грудь драбба. Тот всхрапывает, словно смертельно раненный конь, изо рта его выплескивается зеленоватая светящаяся жидкость — странная у этих драббов кровь.

Парень нагибается, приподнимает голову драбба и с силой бьет ею об асфальт. Раз, второй… Третьего движения он сделать не успевает — драбб наносит ему ножом удар в нижнюю часть живота.

— Оуп!.. — выдыхает парень, приседая.

Драбб приподнимается — теперь они оба стоят на коленях, один напротив другого. И драбб быстрым движением перерезает парню горло, отталкивая от себя валящийся на него труп.

Я выключаю защитное поле и подхожу к драббу.

— Напрасно вы заказали четырех хищников, — сочувственно говорю я.

— Не ращ… ращщитал… — с трудом выдыхает драбб и заходится в кашле.

— Вам просто повезло, — спокойно говорю я. — И вам повезло дважды — ваш напарник пытался нарушить условия договора с фирмой. Он хотел вмешаться в охоту. Вы будете оштрафованы.

— Ш… Шс… Шсколько? — Драбб поднимает на меня глаза.

Я называю сумму штрафа. Сумма невелика, особенно для заказавшего сафари.

— Ххоррршо, — кивает драбб, поднимаясь с земли. — Я ссаплатить… У меня есссть…

Я тоже киваю и задаю вопрос:

— Трофеи?..

— Фо-о-от та хичних… — Драбб указывает на продолжающего висеть в лучах глушилки парня.

— Хорошо, — отвечаю я. — Тело будет доставлено в офис фирмы. Сейчас вам следует отправиться в гостиницу. Вам помочь?

— Не… — мотает головой драбб. — Шсам…

Ну, сам так сам, удовлетворенно думаю я. Мне же лучше. Мне еще тут за вами убирать предстоит. Ассенизационная работка, надо заметить. Приятного мало. Единственное, что греет душу, — мысль о зарплате.

Нет, хорошо все-таки, что я им ввернул про штраф! Мне больше обломится. А у них денег и так куры не клюют.

Интересно, сколько у меня сейчас на счету? Тысяч сорок, наверное, не меньше. Все-таки второй год собираю. Надо будет завтра в банк зайти, проверить. А то я давно уже что-то сам на сафари не отправлялся. В последний раз привез хороший трофей — тиросианина. Молодой, крепкий, злой… был. Сейчас-то он добрый, в виде чучела у меня в прихожей стоит, я на него иногда свою куртку вешаю. Ребята все удивляются, как это я его простым ножом взял. А вот так — уметь надо.

На этот раз хочу к драббам съездить. А что? Думаете, у них сафари не практикуется? Ошибаетесь! Хищники — они ведь повсюду есть, хоть на Земле у нас, хоть у драббов, хоть у остальных. Галактика — она ведь большая. И далеко не каждая раса умеет обуздать своих хищников. Потому и не возражают они ни против сафари, ни против фирм наподобие нашей.

Я оценивающе поглядел на драбба, возившегося со своим трофеем. Интересно, как будет смотреться у меня в прихожей чучело такого вот парня?..



Апрель, 2004