На другом краю посёлка, почти у самой Вилановской, стоит особняк Ларчиковой. Баба богатая, живёт одна. Прекрасный объект для возбуждения ревности, любую жену из их посёлка без особого труда удастся убедить, что её муж ухлёстывает за Ларчиковой. И не обязательно при этом врать, наверняка как минимум двадцать женатых мужиков в той или иной степени увлечены миловидной дантисткой. У неё частный стоматологический кабинет, она сказочно богата, о чем всем известно, и при этом столь же неимоверно алчна. Но есть в ней нечто такое, из-за чего мужики тянутся к ней, как осы к сладкому. Некоторых, в том числе и Кароля, сдерживает именно жадность прекрасной дантистки, её благосклонность слишком дорогого стоит, так что за Кароля можно не беспокоиться. А вот другие идиоты так и вьются вокруг зубной врачихи. И что все они в ней находят? Ну, правда, фигура в норме, талия имеется, задница на месте, а бюст — как отсюда до Австралии. И ноги ничего, ну да у неё, Марины, ножки были куда лучше. Вот разве что Ларчикова будет повыше Марины, так что, соответственно, и ног побольше… А ведь конопатая, ну прямо как индюшачье яйцо, так, надо полагать, этими веснушками и берет. Говорят, глаза у неё необыкновенные, так и светятся, когда она улыбается. Это Марине доводилось видеть несколько раз собственными глазами. Особенно запомнился случай, когда эта ослица черт знает как припарковала свою машину и на неё было набросились два стража порядка, так она им только улыбнулась — и разъярённые стражи превратились в покорных рабов. Не только штраф не влепили, но даже вещички помогли уложить в багажник и долго таращились вслед, когда эта сирена укатила. Да, никаких сомнений, как приманка Ларчикова годится. Только вот чью жену науськать на неё?

Череда знакомых жён промчалась перед мысленным взором Марины с быстротой молнии. С мужьями было хуже. Как уже говорилось, Ларчикова была не замужем. Постоянный хахаль не станет ломать двери или крушить её машину. Какой-нибудь отвергнутый юнец в порыве буйных чувств, не сознавая, что делает? Или сознавая, скажем, в стремлении заставить соперника выскочить из дома обольстительницы или даже из её постели… Они там… а тут стекла в доме вылетают со звоном, гудит, как набатный колокол, под ударами монтировки машина. А можно задействовать и простых взломщиков, Ларчикова же чудовищно богата, не могут окрестные грабители не знать об этом! Жаль, что на ярмарке она не прокричала и о Ларчиковой, хватило бы пары слов…

И Марина забыла обо всем на свете, с головой погрузившись в творческие диверсионные планы.

* * *

Юстина оторвалась от книги, посвящённой следам, оставленным преступником, и их значению для расследования. Книга научная, следы рассматривались в историческом плане. Но вот что-то отвлекло девушку от увлекательного чтения. Нет, не физическое явление, а некая мысль. Мысль о пользе чтения… но не книг, а периодической печати… Газеты, журналы…

А, вот оно! Дядя как-то излишне многозначительно произнёс своё замечание о прессе. Даже язвительно. Наверняка намекал на недавнюю историю с несчастной «Газетой выборчей», тётка же не отреагировала, словно и не слышала. А ведь должна была смутиться, возможно, даже поперхнуться тефтелькой, она же носилась с этой газетой как дурень с писаной торбой. Прятала её, а до того забыла в кабинете дяди, и тот устроил ей разнос. Для тёти газета явно была важна, а тут она словно и позабыла о ней. Это наверняка что-то значит. Но что? С чего вдруг она утратила интерес к прессе? Похоже, дядя о чем-то догадывается, вот и намекнул, а тётке хоть бы хны.

Девушке не пришёл в голову простой ответ: заполучив телефонные номера, Марина напрочь забыла о злополучной газете, и племянница продолжала думать, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Юстинку беспокоило поведение… вот именно, кого? Дяди, который о чем-то догадывается? Нет, все же скорее тёти, которая явно что-то замышляет.

И будущая юристка принялась отбирать факты. Факты, только факты. Странное поведение тётки в последнее время. Только и знает, что уверяет в своей безоглядной любви к мужу, и в то же время не может сдержать раздражения. Это так очевидно! Старается изо всех сил подавить злость, да не получается. Подчёркнутое газетное объявление, частное детективное агентство. Внезапная поездка в магазин, где она приобрела лак для ногтей, — на что он ей? Прозрачный, бесцветный. Раньше она таким не пользовалась. Сломанные ворота…

Стоп! Связь между лаком и испортившимися воротами предстала вдруг во всей очевидности. Неужели тётя умудрилась разбить пузырёк с лаком прямо в воротах и теперь боится признаться в этом?

Нет, что-то не так. Думай, думай. Если бы тётя это сделала нечаянно, то, по своему обыкновению, сразу бы запаниковала и попыталась как можно быстрее ворота починить. Не сама, ясное дело, вызвала бы мастера. Прямо сейчас, не постояв за ценой. А её явно обрадовало обещание прислать специалиста лишь на следующий день. Неужели не соображает, что дядя из себя выйдет, если не сможет завести машину в гараж?

Гараж… Минутку, а гаражные ворота в порядке?

Не придя пока ни к какому выводу, девушка решила это проверить. Хотя бы для того, чтобы избавиться от глупого предположения, все настырнее толкавшегося в голову.

Тётя сидела в гостиной, уставясь в окно невидящим взглядом. Юстина проскользнула в тёткину спальню, взяла пульт, вышла во двор и щёлкнула на ворота.

Те даже не дрогнули. Пульт не действует? Или ворота?

Это уже совсем интересно. Значит, она на правильном пути, тут дело нечисто. Вернувшись в дом и положив пульт на место, Юстина заглянула в гостиную. Её внимание привлёк Пуфик, возившийся на своей подушке за камином. Кот чем-то отчаянно шуршал. О пристрастии кота к бумаге знали все домашние, из-за этого Юстина всегда помнила о необходимости держать закрытыми двери своей комнаты. Правда, Пуфик обычно утаскивал игрушку из кабинета хозяина, но никогда не упускал случая поживиться любым листом.

Подойдя к коту, Юстина вытащила из-под его лап разорванные, смятые обрывки газетных страниц. Он не стал протестовать, когда игрушку отняли, даже потёрся о Юстинкину руку и повертелся с мурлыканьем у её ног, пока девушка внимательно разглядывала находку.

Вот кусок компьютерной распечатки, наверняка дядина, какие-то цифры и подсчёты. Надо положить ему на стол, чтобы знал виновника, а документ распечатал снова, если надо. С обрывком газеты было сложнее, совсем маленький клочок, тоже какие-то цифры… Господи, да это же объявление детективного агентства! Пуфик утащил его у тётки, точно — шрифт «Газеты выборчей». А вот почти совсем не пострадавший лист отличной бумаги, только сильно помятый. Развернув его, Юстина увидела чистую страницу, посередине которой был записан телефонный номер, судя по количеству цифр — сотовый.

Сама не зная почему, Юстина решила проверить, чей это номер. В памяти вдруг промелькнула сцена: тётка рыдает у камина, что-то потеряв. Вот что она потеряла! Этот листок с телефоном. Смешно. Из-за такой ерунды рыдать, словно бог весть какая беда стряслась. Ведь номер телефона всегда можно узнать.

Наведя порядок в кошачьем логове, девушка дала Пуфику новый, чистый, большой лист бумаги. Что теперь? Тётка по-прежнему сидит окаменев, ничего не видит и не слышит; вывести её из этого состояния или лучше так оставить? Жаль, Хелена ушла, должно быть, уже до утра, с ней всегда можно посоветоваться. А тут дядюшка того и гляди вернётся на тефтельки, и опять в доме разразится скандал, ведь тётка вроде как отсутствует, а ворота стоят как были…

Юстина побренчала в кухне стаканами, с грохотом поставила на газ чайник, от души хлопнула входной дверью — все напрасно. Тогда девушка решительно направилась к тётке, стараясь топать как можно громче.

— Тётечка, не заварить ли чай? — почти крикнула она.

— Нет! — автоматически отозвалась Марина, не шевельнувшись, не сводя с окна невидящего взора. — Дай мне вина. Красного, знаешь, где стоит. Муминек уже дома?

Юстина почувствовала, как у неё голова пошла кругом.

— Понятия не имею.

— Так узнай. Посмотри, нет ли его машины перед воротами. Если не перед домом, так на стоянке.

Послушно исполнив поручение тётки, племянница вернулась с откупоренной бутылкой вина и бокалом. Поставила на столик рядом с креслом, в котором сидела Марина.

— Машины нет, — доложила она. — Так что, должно быть, сосед ещё не вернулся.

— А его жена?

— Наверное, дома. Окно открыто.

Кивнув, Марина налила себе вина. Сосед Вольских, разумеется, вовсе не звался Мумми-Троллем, так его прозвал Кароль. И прозвище прижилось, причём до такой степени, что все соседи стали называть Голембевских Муминками, на польский лад переделав Мумми-Тролля. Сосед и в самом деле напоминал добродушного героя популярного мультфильма, но только внешне. Человек с сильным характером, он прославился как завзятый бабник, о чем знали все в посёлке — за исключением жены, понятное дело. Её-то Марина и выбрала в жертвы.

О том, что Кароль вернётся к ужину, Марина забыла напрочь и сейчас размышляла, как бы заполучить соседку в гости. Или лучше самой напроситься в гости? Так она и сделает.

Со стенанием выкарабкавшись из кресла, Марина прихватила початую бутылку вина, набросила на плечи шаль и, не обращая никакого внимания на изумлённую Юстинку, направилась к двери.

* * *

Хелена появилась за две минуты до возвращения хозяина, она просто выходила в магазин за лимонами. Как-то они неожиданно кончились, эти лимоны, последний пришлось выбросить из-за плесени, а без лимонов в доме никак невозможно. Вот Хелена и поспешила в магазин, не поставив в известность хозяйку, а на обратном пути заглянула домой, проведать дочку. Ничего, успела, хозяина ещё нет.

Войдя, глянула на часы — время есть. Узнав, что хозяйка куда-то ушла, Хелена принялась неспешно накрывать стол к ужину.

Кароль приехал в тот момент, когда она решала проблему: подавать тефтельки холодными или подогреть. Раздумывая, смотрела в окно, наблюдая, как хозяин остановился у ворот и по привычке щёлкнул пультом.

Ворота дрогнули, со скрежетом продвинулись на какой-то сантиметр и замерли. Хозяин тоже замер.

Ясное дело, эта идиотка ничего не предприняла. Главное, въехать во двор не может, а то запер бы «ягуар» в гараже — и порядок. Положиться на охранников и оставить «ягуар» за воротами? Ведь именно эта марка пользуется особым вниманием угонщиков.

И Кароль Вольский впал в ярость. Этому способствовал и голод. Ещё памятуя о вкусных изделиях из куриного фарша, которыми наслаждался за обедом, он отказался от ужина в казино, и вот пожалуйста! Никакие вкусности не стоят его любимой машины. Хотя… вон охранники крутятся, противоугонное устройство в порядке, вряд ли угонщики притаились за кустами. А он, поужинав, что-то придумает. Не успеют они за это время украсть.

И, отъехав от ворот, Вольский припарковал машину на стоянке.

Хелена, конечно же, поняла, что хозяин впал в бешенство, и нисколько этому не удивилась. Совсем новенькая машина… Это ведь подумать страшно, сколько денежек в неё вбухано, кому приятно оставлять такую ценность на произвол судьбы? А она своими ушами слышала, как хозяйка согласилась подождать мастера до утра. Ох, напрасно… Надо бы поставить на стол ещё что-нибудь вкусненькое, из того, что любит хозяин.

Хеленка вытащила из холодильника маринованную тыкву и бруснику, вскрыла банки, выложила их содержимое на тарелки и поспешила в столовую.

Входя, Кароль так грохнул дверью, что Юстина услышала в своей комнате наверху. К этому времени девушка успела опять погрузиться в чтение, и опять её оторвали от этого занятия. Кто хлопнул дверью? Вернулась тётка или приехал дядя? О господи, проклятые ворота! Наверняка дядя увидел их и разъярился. Что за люди, когда же они наконец образумятся?

Потихоньку выскользнув на лестницу, она глянула вниз. Дядя вышел из кухни и скрылся в кабинете. Юстинка немного постояла, прислушиваясь. Из кабинета доносилась музыка, как всегда чуть слышная. Ага, включил приёмник. И девушка вернулась к себе.

Хозяин же, заглянув в кухню, не застал там ни одной живой души, ибо кухарка в столовой торопливо заканчивала накрывать на стол. Хуже того, в кухне хозяин не заметил никаких признаков подготовки к ужину. Сочтя все это очередной демонстрацией, которые супруга то и дело устраивала ему в последнее время, он скрылся в кабинете, захлопнув дверь. Однако вскоре голод погнал его обратно. Хозяин прошёл в столовую и склонился над наполовину накрытым столом. То, что он там увидел, никак не могло улучшить его настроения. Брусника, маринованная тыква… да это просто издевательство какое-то! При его аппетите и чётком указании относительно тефтелек. Хеленки хозяин не видел. Поставив на стол лакомые закуски, кухарка отправилась за тефтелями и в данный момент, вынув их из холодильника, все решала главную задачу: в холодном виде или разогреть? В холодном они очень вкусны, к тому же хозяин сегодня горячие уже ел. Или, может, все-таки разогреть?

Раздражённый хлопок двери кабинета заставил Хелену молниеносно принять решение, поистине Соломоново: половину тефтелек прямо сейчас понесёт на стол холодными, а потом, не торопясь, разогреет остальные.

И так получилось, что, когда хозяин, стараясь не шуметь, тайком, назло этой дуре покидал дом, Хелена опять оказалась в столовой и не видела, как он уходил. И не только она, никто не видел. Кроме, разумеется, бдительного детектива Конрада Гжесицкого.

Тем временем Марине пришлось прервать интриги в доме соседки, так как вернулся с работы сам Муминек. Очень некстати вернулся. Марина почти убедила его легковерную супругу, что муж в данный момент любезничает со злой разлучницей зубной врачихой. Соседка уже раскалилась добела, и оставалось совсем немного, чтобы с дубинкой кинулась крушить всех — мужа, разлучницу, а также дом и машину последней. А он тут как тут! И вдобавок при виде Марины задаёт той вроде бы невинный вопрос:

— А почему ваш «ягуар» на стоянке? Что случилось? Храбрый человек пан Вольский, ничего не скажешь, не боится, что угонят.

Не отвечая, Марина развернулась, и её словно ветром сдуло. Нет, не подходит тут сравнение с ветром, с такой тяжестью разве что ураган справится, но все же она проявила редкую для себя прыть. И все равно Кароля не застала, равно как и его машины. Но на всякий случай в дом вошла на цыпочках.

Хелена сообщила хозяйке, что пан Кароль вернулся, а она не знает, в каком виде подавать тефтели, никаких указаний на сей счёт не получала.

— Дак я решила подать напополам и холодные поставила на стол. А хозяин заперся в кабинете и сидит.

Хозяйка одобрила «напополам» и автоматически подкрутила газ под большой сковородой с крышкой.

— Все время так сидит? — поинтересовалась она.

— Один раз выходил и опять заперся.

— Говорил что-нибудь?

— Ни словечка. Молчит!

Ситуацию Марина оценила двояко. Нет, даже трояко. С одной стороны, ужасно, когда Кароль упорно молчит, верный знак, что он в бешенстве. С другой — прекрасно, раз «ягуар» оставлен на стоянке. Похитители извещены, охранники приступают к своим обязанностям лишь с десяти вечера. Будучи в таком состоянии, муж не сможет сдержать ярости и ринется в драку. С третьей стороны, к сожалению, не до конца удалось обработать соседку, поэтому никакого инцидента на другом конце посёлка не произойдёт, а жаль. Угонщикам на все про все остаётся полтора часа, успеют ли обернуться? Достаточно ли они оперативны?

Все так же крадучись, Марина закончила накрывать на стол и деликатно постучала в дверь кабинета.

— Ужин на столе, — сообщила она дрожащим от волнения голосом.

Ответом было молчание. Плохо дело, хуже, чем она думала. Постучала ещё раз, после чего нажала на ручку.

Дверь оказалась запертой.

Это уже сулило сущий катаклизм. Заперся в кабинете, отказывается от ужина, упорно молчит… Столь ужасные симптомы означали нечто из ряда вон выходящее, и у Марины затряслись поджилки. Что теперь будет? Вышвырнет её из дома? Уедет на месяц, оставив без гроша? Начнёт крушить все вокруг, особое внимание уделяя любимым вещам жены? Помчится в суд с заявлением о разводе? И конечно, подкупит судей, чтобы признали развод по её вине. А может, как выскочит сейчас и передушит всех в доме?

Был уже раз случай со сходными симптомами, тогда обиженный Кароль разогнал её гостей, а потом целых два месяца ей не удавалось с ним и словом перемолвиться. На содержание дома она не получала ни гроша, к тому же вышла из строя её машина — почему-то полетела правая фара. Хелена работала в кредит, в доме нечего было есть, сам же муж питался в городе. Она тогда задолжала всем, кому можно, — косметичке, парикмахерше, в продовольственном магазине. Ужас!

Недвижной массивной статуей торчала несчастная женщина под дверью кабинета, не осмеливаясь постучать ещё раз: вдруг дверь распахнётся и изверг набросится на неё с кулаками! Спасительная мысль о том, что, возможно, угонщики уже близко и этому подлецу придётся прекратить свой демарш, придала Марине сил. На цыпочках отойдя от двери кабинета, она поднялась к племяннице.

— Не знаю, что и делать, — нервно начала она. — Может, сядем за стол? Кароль заперся в кабинете.

Юстина уже давно отложила книгу, чувствуя, что в доме что-то происходит.

— На запахи дядя всегда реагирует, — попыталась она утешить тётку, спускаясь вслед за ней по лестнице.

И они сели за стол. Юстина без аппетита ковырялась в тарелке, Марина, напротив, от волнения поглощала еду, точно оголодавшая гиена. Вдруг с улицы донёсся какой-то шум. Взвыла противоугонная сигнализация, скоро уже выли три машины, им вторили крики людей, шум моторов. Какофонию перекрыла сирена «скорой помощи». Поскольку окна столовой выходили на другую сторону, на шум с улицы Марина и её племянница долго не реагировали, пока он не достиг критического уровня.

— Там что-то творится, — крикнула Хелена из кухни. — Слышите, как машины развылись?

Женщины мигом заинтересовались, Марину даже в жар кинуло. Чудом не подавившись, она вскочила, опрокинув стул.

Меж тем события на стоянке уже пережили свой апогей. «Скорая помощь» уехала, вдали мерцали её габаритные огни. Автомобили сбились в кучу, вокруг суетились их владельцы. Ни Кароля, ни его «ягуара» нигде не было видно.

Надежды так переполняли Марину, что она почти задыхалась. Из разговоров стало ясно, что произошла авария, кто-то разбился на машине, потом какие-то люди устроили драку и «скорая» даже кого-то увезла. Кого именно, никто толком не знал — все прибежали уже позже. Автомобили же сгрудились в кучу, чтобы освободить место для «скорой помощи», аварийки, дорожной инспекции, пожарной машины и мебельного фургона.

Надежды Марины перерастали в уверенность. Ясно, «ягуар» угнали, а в больницу отвезли изувеченного Кароля, пытавшегося отстоять свою собственность. Говорят, в очень тяжёлом состоянии, может, и живым не довезут…

Ни о чем не спрашивая, Марина развернулась и, стиснув зубы, потопала к дому. Племянница бросилась за ней.

— А где дядя? — тревожно допытывалась она. — И «ягуара» нет.

В ответ Марина пробурчала что-то невнятное, не разжимая губ, боясь, что радость вырвется наружу.

— А пан Кароль так и не вышли, — едва поспевая за ними, удивлялась Хелена. — Не могли ведь не слышать, вон, окно у них открытое. Неужто даже не выглянули?

Марина подняла голову. И в самом деле, окно хозяйского кабинета нараспашку, занавеска отодвинута. И если это не мужа забрали в больницу, может, он у себя в кабинете лежит бездыханный? Кондрашка хватил при виде кражи любимого «ягуара».

— Должно быть, дядюшка в спешке выбежал из дому, — говорила Юстина. — Но тогда куда он подевался? А вдруг уже вернулся и ужинает без нас?

Марина прибавила шагу, в дом почти вбежала. Заглянула в кухню и столовую, Юстина с Хеленой ни на шаг не отставали от неё. Хозяина нигде не было. Женщины в растерянности переглянулись.

— Что бы это значило? — чуть слышно пролепетала Марина.

— Через окно надо бы глянуть, — предложила домработница. — Ведь ежели на такой шум пан Кароль не выскочил, не иначе с ним чего приключилось. Давай ты, Юстинка!

Зная дядюшкин характер, племянница высказала опасение:

— Ну да, я в окно сунусь, а дядя в меня чем-нибудь запустит.

Марина, окончательно уверившись, что надежды не обманули её, сумела наконец совладать с голосом. С Каролем покончено, а раз так, ей следует продемонстрировать заботу о муже, нет, даже тревогу. Впрочем, притворяться взволнованной не пришлось, её и без того трясло от переживаний.

— Загляни, — велела она племяннице. — Прямо в окно не суйся, как-нибудь поосторожнее загляни, чтобы тебя не заметил. Может, он как раз будет смотреть в другую сторону.

— Если они ещё вообще могут смотреть, — мрачно пробормотала домработница.

Вздохнув, Юстина подчинилась. Подкравшись под окно кабинета, прижалась к стене и осторожно заглянула внутрь одним глазом. Обвела им помещение, осмелела, встала на цыпочки и сунула голову внутрь.

— Нет дяди, — сообщила она. — Пусто там. Похоже, и в самом деле выскочил в спешке, потому как по столу разбросаны бумаги и корзинка перевёрнута. А раз дверь заперта, значит, вылез в окно.

Представить, как Кароль со своими ста двадцатью кило сигает в окошко, было нелегко. Интересно, сколько сил и времени потребовала от него такая гимнастика? Намного легче, быстрее и вообще проще выйти через дверь.

Однако Кароля в кабинете не было, дверь заперта, и с этим не поспоришь.

Для Марины все было ясно. Кароль увидел, как эти милые, сообразительные, замечательные угонщики грузят на платформу его обожаемый «ягуар». В полной ярости муж ринулся к ворам кратчайшим путём — через окно. Но эти милые бандиты оказались парнями что надо, не оплошали и дали отпор, причём такой, что пострадавшего пришлось увозить на «скорой». И прекрасно! Все знают, как наша служба здравоохранения заботится о гражданах. Сначала ни одна больница не захочет его принять, потом та, что примет, для начала потребует от пострадавшего направление от врача, потом пострадавшего позабудут в каком-нибудь дальнем углу коридора, а когда наконец решат им заняться, будет уже поздно. Она же, Марина, может спокойно устроить истерику, потом долго приходить в себя, так что обзванивать больницы сил хватит ещё не скоро. Просто замечательно, как все получилось, лучше и быть не могло!

Мелькнула мысль о детективах, ведь они должны были защищать клиента, но эту неприятную мысль женщина поскорее отогнала. Потом подумает об этом, а сейчас ещё немножко понаслаждается грандиозным успехом.

Если бы Юстина знала, сколь важна для тётки информация о том, что же в действительности произошло, она без труда узнала бы все от соседей.

А виновником переполоха оказался некий Ковальчик, возвращавшийся домой из дальней поездки.

За Груйцем он попал в аварию. Сам виноват. По глупости, а может, из-за усталости врезался в зад телеги, которую не торопясь тащила крестьянская лошадка. Правда, телегу угораздило пересекать шоссе под самым носом Ковальчика, но такое уж у телег обыкновение. И как всегда бывает в таких случаях, ни мужик, ни лошадь не пострадали, досталось только телеге. А вот у Ковальчика была разбита фара, погнут капот и потёк радиатор. Все это он видел и осознал. А ещё у него оказалось сотрясение мозга, чего Ковальчик видеть не мог и осознал не до конца. Что с головой непорядок — сразу понял, но решил тянуть из последних сил, чтобы поскорее добраться до дома, не прибегая к помощи дорожной полиции. На то были основания. Во-первых, Ковальчик недавно выпил бутылку пива, о чем полицейские сразу бы догадались. Во-вторых, возвращался он от родственников, где получил причитающуюся ему часть наследства, весьма ценную, и не собирался информировать об этом соответствующие органы, чтобы не платить налога, а полицейские непременно бы до всего докопались. И в-третьих, вместе с ценным наследством в багажнике находилась четверть подаренного кузеном-охотником нелегально добытого кабана, за что тоже по головке бы не погладили.

Вот почему Ковальчик покинул удобное шоссе и стал пробираться к дому просёлочными дорогами. Машина подскакивала на некомфортабельных рытвинах, отчего радиатор тёк все сильнее, а голова иногда отказывалась работать. Тем не менее Ковальчик держался изо всех сил, временами теряя сознание и вновь приходя в себя после очередного толчка. В один из таких моментов просветления он по сотовому вызвал техпомощь на стоянку у дома, сообщил адрес и вид повреждения и ещё попросил приехать с платформой, понимая, что машину придётся везти в мастерскую.

Вот так и ехал он, и судьба его хранила, и никто не остановил, хоть побитый перед машины всем бросался в глаза.

Добравшись до стоянки у своего дома, Ковальчик из последних сил врубился в зад одной из припаркованных машин. Дав задний ход, он оторвал дверцу у другой машины. Отказавшись от попыток нормально припарковаться, Ковальчик попытался вылезти и тут потерял сознание. Он лежал под колёсами собственной машины, когда прибежали владельцы воющих машин, а дальше началось светопреставление. Кто-то вызвал «скорую», а поскольку радиатор Ковальчика отчаянно дымил, остальные автовладельцы принялись в панике отгонять свои машины подальше. Тут подоспела аварийка, и хорошо, что Ковальчик вызвал платформу, она могла забрать сразу две повреждённые машины. Приехала «скорая» и увезла Ковальчика, который, на мгновение очнувшись, ещё успел крикнуть склонившейся над ним насмерть перепуганной жене, чтобы та не позволяла увозить машину, пока не достанет кое-что из багажника. Жена с зятем в жуткой спешке кинулись извлекать из уже поднятой на платформу машины четверть браконьерского кабана, не давая грузовику уехать, соседи из любопытства принялись помогать, все друг другу мешали, и суматоха поднялась страшная.

А потом все на редкость быстро утихло. Ковальчик в больнице пришёл в себя и рассказал о своём неудачном вояже, а дежурная медсестра из жалости позвонила жене и повторила эту историю. Соседи, оставшиеся у Ковальчиков в надежде выяснить, что же произошло, тоже обо всем узнали и разбрелись по домам.

Но у Марины, конечно, было своё представление о случившемся: угонщики заслуженно радовались добыче, а Кароль помирал в одной из варшавских больниц. Так должно быть, и никто её не переубедит!

Племянница и домработница придерживались пока той же версии и потратили немало сил, чтобы заставить безутешную почти вдовицу сообщить властям о пропаже мужа и машины. Вдовица никак не могла сообразить, кому же надо сообщать. Ей разъяснили: полиции и страховой компании. А желательно ещё обзвонить больницы — возможно, начать со службы, занимающейся несчастными случаями.

Поскольку Марина лучшей тактикой избрала оцепенелое отчаяние, то на все уговоры не реагировала, тупо уставясь вдаль и время от времени поднося к губам бокал с коньяком. Осознав, что вывести тётку из такого состояния вряд ли удастся, ибо она быстрыми шагами продвигалась к полному алкогольному опьянению, Юстинка сама села за телефон.

Вскоре они с Хеленой уже знали, что Кароля Вольского нет ни в одной больнице и о его машине тоже никаких сведений не поступало. Когда же Юстина на свой страх и риск попыталась сделать заявление об угоне «ягуара», к нему отнеслись с недоверием, принимая во внимание факт, что одновременно с транспортным средством исчез и его владелец. В таких случаях естественно предположить, что владелец уехал на своём средстве добровольно и легально, зачем раньше времени тревогу поднимать? К тому же Юстина в волнении никак не могла вспомнить номер дядюшкиной машины, тётка же молчала, как каменная статуя.

В доме Вольских воцарилась похоронная атмосфера.

* * *

Первым делом Кароль Вольский хорошенько поужинал в ресторане. После этого его настроение значительно улучшилось, поскольку ужин оказался вполне приемлемым. Домой возвращаться не было ни малейшего желания, но он вспомнил, что вроде бы оставил окно кабинета распахнутым, зато запер дверь. Разумеется, эта кретинка не сумеет закрыть окно, но, может, догадается хоть как-то прикрыть его снаружи, чтобы не бросалось в глаза. Ведь надвигается ночь, а ворота так и не исправлены. Нет, не догадается, уж он знает свою супругу. Однако кроме неё в доме есть умная девушка и расторопная домработница, они-то уж сообразят. Так что черт с ним, с окном.

О беспорядке в кабинете хозяин не знал, беспорядок обеспечили кошки уже после его ухода. Прогуливаясь вечерней порой во дворе, Пуфик с сестрой в игривом настроении вскочили на подоконник и занялись делом. Пуфик старательно отбирал на столе понравившиеся бумажки и утаскивал их в своё логово, Пуська носилась по комнате. Это она перевернула корзину с бумагами, на которые с радостью набросился братец. Побезобразничав вволю, оба покинули помещение тем же путём, каким пришли, — через окно.

Кароль же выбросил из головы заботы о доме и поехал в казино.

* * *

У Иолы Гжесицкой была назначена встреча с братом. Инициатива исходила от Конрада. Позвонил и сказал, что забежит к ней после работы. Иола обрадовалась. Не так уж часто они виделись, а сегодня у неё будет повод отвлечься от скучнейшего перевода, над которым корпит уже несколько вечеров. А заодно попросит Конрада передвинуть шкафчик, набитый бумагами, одной ей не справиться.

Передав Кароля Вольского сменщику, Конрад поспешил к сестре.

Начал он со шкафчика, чтобы доставить удовольствие сестрёнке и соответственно её настроить, передвинул мебель запросто, а потом, по собственной инициативе, вынес мусор. После чего сбегал в соседний магазин за пивом. Именно там продавался тот сорт, который они с сестрой любили, хотя и пили умеренно. Доставив пиво, сменил перегоревшую лампочку в люстре.

С каждым новым его подвигом сестра смотрела на Конрада все подозрительнее. Наконец не выдержала:

— Интересно, чего это тебе от меня надо, раз так стараешься? Признавайся!

— Кофеёк заварим в термосе? — уклонился от ответа братец. Он очень боялся, как бы ненароком не вырвалось у него столь нелюбимое сестрой «И что?». Впрочем, неразговорчивым он был не только по этой причине.

— В термосе. Сама заварю; на твоё счастье, сегодня купила свежемолотый. Дай сюда термос и говори. В чем дело?

— Ну почему ты такая неделикатная? Я хотел подипломатичнее…

— Хорошо, как считаешь нужным. Откупорь пиво и налей. Вода уже кипит.

— Но ты хотя бы сядь. Крутишься в кухне, словно я важный гость, от тебя у меня в голове все смешалось. Хотя, кто знает, может, вот так, на бегу, лучше всего поговорить и есть шанс кофе получить. А то, как скажу, ты меня из дому вышвырнешь, и кофе не попробую…

— Ты женишься и собираешься поселиться у меня! — в ужасе вскричала Иола, стремительно поворачиваясь к брату с термосом в руках.

— Неужели я выгляжу таким идиотом? — оскорбился брат. — Вроде бы в нашей семье их не водилось.

— Один из прадедов был алкоголик, — напомнила ему сестра, сразу успокоившись. — Но спился ближе к старости, когда дети выросли, так что потомкам не должно бы передаться. Да говори же скорей, сколько можно терпеть! Кончай со своей дипломатией.

Брат с сестрой уселись за столик, на который Иола поставила пиво, кофейные чашечки и закрытый термос, ибо кофе должен был настояться.

Конрад обречённо вздохнул и начал:

— Ты знаешь, какая у меня работа?

— Понятия не имею. Знаю, что ты пишешь магистерский диплом, но ведь ты не его имеешь в виду?

— Вот именно, — опять вздохнул Конрад. — Ладно уж, скажу. Я работаю в детективном агентстве. Только без вопросов, закрой рот! Сиди и слушай. И учти: о том, что услышишь, никому ни слова.

Теперь обиделась сестра:

— За кого ты меня принимаешь? Я когда-нибудь болтала лишнее?

— Да я просто на всякий случай предупредил. Работа у меня интересная, платят хорошо, но отнимает, холера, дьявольски много времени. Ты могла бы мне помочь.

Иола была девушкой умной, и глупые предположения вроде того, что брат попросит её с лупой в руке рассматривать отпечатки пальцев или ползать по мокрой траве в поисках следов преступников, не пришли ей в голову. Зато она сразу подумала о служебных секретах фирм, с которыми сотрудничала, и встревожилась.

— Как? — только и спросила она.

Конрад молчал, и сестра поторопила:

— Раз уж начал, выкладывай.

— Можно, я сначала скажу почему?

— Как хочешь, порядок не играет роли.

— Во-первых, деньги, — решительно заявил Конрад. — В охранном агентстве я получаю как минимум вдвое больше, чем получал бы в любом другом месте. Во-вторых, не стану скрывать, девушка. Я ещё с ней не знаком, но она связана с этой комбинацией и нравится мне по-страшному. В-третьих, ты. Потерпи ещё немного, не перебивай, все поясню. Ты можешь оказать мне колоссальную помощь, я вообще не уверен, что справлюсь без тебя.

Он замолчал и принялся задумчиво отхлёбывать пиво.

Иола гадала, что из перечисленного для брата самое главное. Девушка или деньги? Она бы выбрала первое, если бы не знала, что для брата никогда не было проблемой покорить девушку. Значит, деньги? Деньги всем нужны, ей тоже…

— Понятно. Так в чем же должна заключаться моя помощь?

— У тебя контакт с моим объектом, и ты все о нем знаешь.

— Кто же твой объект?

— Кароль Вольский.

Теперь надолго замолчала Иола, бизнесмен Кароль Вольский и для неё был проблемой. Конрад с беспокойством поглядывал на сестру.

В бизнесмене Вольском Иола была лично заинтересована, рассматривая его как возможный жизненный шанс, и действовать против него не собиралась. С другой стороны, благодаря специфике работы брата у неё появлялась реальная возможность побольше разузнать о бизнесмене и разобраться в своих шансах. Хотя… она же вовсе не была уверена, что так уж нацелилась на Вольского, он такой толстый… Зато какой богатый! Да, но при этом такой придирчивый…

— Ну?! — не вытерпел брат.

— Конкретнее! — холодно бросила сестра. — Что от меня требуется?

— Ничего особенного. Ты ведь у него работаешь, так? Он, если не ошибаюсь, очень пунктуальный?

— Патологически! — подтвердила сестра.

— Ну вот видишь! Предположим, ты с ним договорилась встретиться там-то в такое-то время и знаешь, сколько продлится встреча. Звонишь мне, и я тоже знаю, сколько времени в моем распоряжении. В моем личном, понимаешь? Могу заняться дипломом, а не торчать столбом у офиса и ждать у моря погоды. Или, скажем, вот закончилось… допустим, какое-то заседание, конференция или ещё что. Опять хватаешь телефон, и я тут как тут. Что тебе стоит?

— Но я же не работаю с ним круглые сутки! У него и без меня дел полно. Бывает, целыми днями его не вижу. Что тогда?

— А я и не прошу круглые сутки. С меня хватит знать, что, допустим, он где-то задерживается или, наоборот, к двум часам едет туда-то и пробудет там столько-то. Вот я и получаю свободу действий, а не сижу как прикованный. А если планы его нарушатся — опять звоночек…

— И это все?

— Ну да. А ты что думала? Небось испугалась, что буду выдирать из тебя секреты фирмы? На кой они мне?

У Иолы просто камень с сердца упал, она и в самом деле опасалась чего-то в этом роде. А сообщить, где в данный момент пребывает Вольский и надолго ли задержится… Что ж, пожалуй, в этом нет ничего плохого. Её обычно заранее предупреждают о встрече, так что она вполне в состоянии передавать брату эту невинную информацию. И если тем самым она поможет Конраду с дипломом…

— А ты можешь сказать, почему именно за Вольским так следишь?

— Как — почему? Такое задание получил.

— Не придуривайся. Почему тебе поручили следить именно за Вольским?

— Это уже наша служебная тайна, о таких вещах нельзя никому говорить. Разве что тебе и в общих чертах… Ну, скажем, есть основание предполагать, что ему что-то угрожает…

— Так на этот случай у него имеются гориллы, охрана…

— Не вешай мне лапшу на уши. Никаких горилл у него нет; во всяком случае, он не таскает их с собой, когда разъезжает по городу, уж это я лучше тебя знаю. И ещё… сдаётся мне, не все его любят.

Иола кивнула:

— Ты прав. Некоторые даже очень не любят.

— Ну вот видишь. А нам известно, что Вольский не выносит чересчур настырную опеку и будет рвать и метать, если узнает, что к нему приставили охрану. Так что заботиться о нем следует очень осторожно, не бросаясь в глаза, что мы и делаем. Клиент доволен.

— Не слишком-то расхваливай свою фирму, такую рекламу развернул… Ладно, дай подумать. Посмотри-ка, кофе, наверное, уже заварился.

Кофе оказался великолепным. Выпив полчашечки, Иола приняла решение:

— Согласна, но не за так. Я тебя нанимать не собираюсь, но мне бы тоже хотелось кое-что знать о твоём… как ты его называешь? Клиенте?

— Объекте. А именно?

— Вольский не болтлив, от него самого я мало что могу узнать, тем более что о себе он никогда и не говорит. Мне же хотелось бы знать…

И запнулась. А стоит ли посвящать братца в свои матримониальные планы? Конрад не дурак, ему двух слов хватит, догадается. И она тоже решила прибегнуть к дипломатии.

— Я с ним работаю. Можно сказать, моё благосостояние зависит от его бизнеса. Ты знаешь, с нашими бизнесменами я общаюсь не один год и в курсе, что это за публика. Вольский умный, осторожный, но рисковый. Причём зачастую рискует очень сильно, однако до сих пор все ему сходило с рук. Но как долго будет продолжаться везенье? А я от него во многом завишу, и мне не мешало бы знать заранее…

— Теперь я не понимаю, чего ты хочешь.

— Видишь ли, он очень азартный тип, увлекается скачками, игрой в казино. Там я с ним не бываю, а хотелось бы знать, часто ли он этим занимается и в каких масштабах? Контролирует себя или совсем голову теряет? И не крутятся ли там вокруг него какие девки? Вроде бы он не очень падок на них, во всяком случае, на службе ничего такого за ним не наблюдается, а вот не в служебное время? Однажды я видела, как он выходил из ювелирного магазина… Если он превращает деньги в золото и бриллианты — это одно, и совсем другое, если выбрасывает их на дорогие подарки девкам, правда? И ещё. Опять же, на работе он себе не позволяет пить, а в нерабочее время? Может, он алкоголик. Иногда приходит на работу такой… такой, что страшно с ним заговорить. Молчит, на людей не глядит, каждое слово приходится клещами вытягивать. С чего он такой? Может, с перепою? О его личной жизни знаю очень мало, иногда Беатка проговорится…

— Какая Беатка?

— Его личная секретарша. О делах фирмы с ней и не заговаривай, за неосторожное словечко сразу с места слетит, а она за это место зубами и когтями держится. О личной жизни иногда мне по дружбе кое-что обронит, но этого слишком мало, почти ничего. Жена ему в последнее время совсем не звонит, так что и у самой никаких сведений нет. А мне надо знать для собственной безопасности. Ну, что скажешь?

Теперь пришла очередь Конрада задуматься. Отхлебнул пивка, запил глотком кофе, действительно отличного, и решился.

— Недавно он играл в бридж в клубе, но, кажется, там и в покер играют, я на руки ему не смотрел. Похоже, выиграл, вышел вроде довольный.

— Как это «похоже»? — недоверчиво протянула Иола. — Разве по человеку не видно?

— Так мы же работаем посменно, в тот день за ним присматривал мой кореш. Его жена работает, поэтому он предпочитает брать ночные дежурства, тогда может днём сидеть с малышом…

— Не тот ли это маляр-штукатур? — небрежно поинтересовалась Иола.

— Какой маляр? — не понял Конрад.

— Да твой приятель Януш. Я его иногда вижу у нашей фирмы.

— Он такой же маляр, как я примадонна, — улыбнулся брат. — Занимается машинами, знает в них толк, а по образованию инженер-электронщик. Не женат, разведён. И за Вольским не присматривает. Может, наоборот, за тобой, раз там его видишь? Мне всегда казалось, что бабы каким-то образом об этом сами догадываются.

И он не ошибался. Иола и в самом деле без труда поняла, что случайными эти встречи с Янушем не назовёшь. Ладно, поразмыслит об этом на досуге. Во всяком случае, из-за какого-то там Януша ставить крест на Вольском глупо.

— Так каким же будет твои ответ? — вернула она брата к теме беседы.

Брат кивнул:

— Идёт. Насчёт подозрительных увлечений своего шефа можешь на меня положиться. А что касается девок… крутится вокруг него одна, да и то не очень.

— Кто такая?

— Ты.

— Что?!

— Ты, говорю. Свою сестру я ещё в состоянии опознать, да и сменщик мой тебя видел и очень похоже описал. Вольский отвозил тебя домой в одиннадцать ночи из ресторана в «Мариотте», даже не вышел из машины, развернулся и поехал домой. Домой! Так что роман у него не получился. Или он у тебя с крючка сорвался?

— Во-первых, все правильно, — рассмеялась Иола. — Мы были на конференции со шведами, они все говорили по-английски, но Вольский любит знать больше, чем говорят, а у них на родном языке время от времени фраза-другая вырвется. А во-вторых, это опять дела служебные, меня же интересуют его личные. Кстати, домой он меня отвозил потому, что по дороге я ему пересказывала, о чем переговаривались между собой шведы. В-третьих, откуда ты знаешь, что видел твой сменщик? Разве он отчитывается перед тобой, а не перед вашим начальством?

— Ну вот, теперь ты станешь выпытывать у меня служебные тайны. Хотя в данном случае это не секрет. Тебе, во всяком случае, могу сказать. Наш клиент поставил условие, что общаться будет всего с одним человеком в нашем агентстве, именно со мной. Так что я просто обязан знать, что видел мой напарник.

— Выходит, ты знаешь все, а он лишь половину?

— Правильно сообразила.

— Налей мне ещё пива. Так мы с тобой договорились?

— Я на твои условия пошёл, от тебя же пока ответа не получил.

— Я тоже согласна. И вот тебе сразу же польза от нашего соглашения: завтра ты свободен с десяти до двух, а возможно, и до трех. До двух дня мы с ним посидим над бумагами… Ну вот, чуть не проговорилась. Этого я тебе не скажу.

— Чего не скажешь?

— Какими именно бумагами мы с ним займёмся. Бумаги бывают разные.

— Да мне что за дело? Пусть хоть стихи сочиняет.

— Тогда о-кей. А в два часа он собирает своих сотрудников на небольшое деловое совещание. Но больше ничего не скажу: каких людей, сколько человек, о чем пойдёт речь.

— Да плевать мне на все это. Значит, твой опыт подсказывает, что до трех он с места не сдвинется?

— Опыт подсказывает, что даже больше.

— Минутку, и он все это время ничего в рот не возьмёт? — спохватился сыщик.

— Почему не возьмёт, около полудня Беатке велено принести что-нибудь выпить и перекусить. Ага, вот об этом я имею право тебе сообщить: Вольский жрёт по-страшному. Даже малейшего голода не выносит, сразу делается раздражительным и злым. Да какой там голод, чуть проголодается — и кончено. Вот почему он постоянно «подкрепляется», никакого дела решить не может, если предварительно хоть немного не перекусит.

— А теперь вот ещё что, так, на всякий случай. Жена, знаю, у него есть. А кто ещё? Видел я какую-то молодую особу в его доме…

— Племянница, Юстинка.

— А дети? Маменька? Тёща?

— Детей у них нет. О старшем же поколении ничего не знаю. Может, умерли, может, проживают в Австралии. Есть домработница, зовут Хелена. Это мне от Беатки известно, а ей из телефонных разговоров. От неё же я узнала, что племянница не Вольского, а его жены.

— Раз племянница, должна быть и сестра жены Вольского, мать племянницы. И отец.

— Нет, родители Юстинки давно умерли, её воспитывали Вольские. Девушка спокойная, о ней ничего почти и не слышно.

— Ну вот видишь, сколько ценных сведений я от тебя получил. Ты оправдала мои ожидания, спасибо, сестричка. Если так и дальше пойдёт, глядишь, я с твоей помощью с дипломом и разделаюсь.

— Не забывай, я на тебя тоже надеюсь, — не преминула напомнить деловая женщина.

И брат с сестрой расстались, очень довольные друг другом.

* * *

Поздним вечером Юстина прокралась через окно в дядюшкин кабинет.

И Марина, и Хелена уже отправились спать, но девушка все же решила говорить по телефону, который нельзя подслушать. События развивались таким образом, что она уже не могла оставаться в стороне. И для начала Юстинка решила узнать, кому принадлежит столь дорогой сердцу тётки телефонный номер — тот самый, что был похищен котом.

Конрад уже выходил из дома сестры, когда зазвонил его сотовый. Приложив трубку к уху, сыщик услышал немного смущённый девичий голос:

— Прошу меня извинить, это говорит Юстина Тарняк. Я живу в доме пана Кароля Вольского, я его племянница, и это легко проверить…

Конрад не верил своим ушам. Он как раз раздумывал над тем, как бы подипломатичнее познакомиться с девушкой, не нарушая своих служебных обязанностей, а тут она сама ему звонит!

Юстину смутило молчание в трубке, и она поспешила оправдаться:

— Я ведь почему звоню! У нас тут происходит что-то непонятное, с телефонами полнейший беспорядок, спросить не у кого, а этот телефон ко мне попал случайно, и я не знаю, кто вы. Прошу извинить за глупый вопрос, но не могли бы вы сказать, чей это телефон?

Конрад лихорадочно соображал, как быть. Он сразу понял, что беспорядок в доме Вольского — дело рук этой идиотки, их клиентки. Опять небось потеряла свои записи и теперь свалила на племянницу обязанность разыскивать нужное ей агентство. Но если это не так, если он и теперь обязан соблюдать правила фирмы? Хотя… вопрос поставлен так — чей телефон. Сотовый принадлежит ему, так что он может в этом признаться, но не называя фамилии. У парня не было ни малейшего желания сообщать глупой бабе свои анкетные данные, но он охотно назвал бы их её племяннице. Вот только как это сделать, чтобы самому не выглядеть дураком?

Откашлявшись, Конрад наконец подал голос:

— Ваш вопрос вовсе не глупый, но тут, видите ли, есть определённая сложность… Пани интересуется для себя лично или для другого человека?

— Для себя, — честно призналась Юстина. — Но беспорядок с телефонами… тут я не виновата, это сделал кот.

Конрад озадаченно молчал, не представляя, как кот может перепутать номера телефонов. Но все же решил рискнуть.

— Ладно, это номер моего телефона. Зовут меня Конрад Гжесицкий, но я тут никакой роли не играю, просто я являюсь кем-то вроде посредника… да, посредника одной фирмы. Так что был бы очень признателен, если бы пани никому не называла моей фамилии, это очень нежелательно, я прошу…

Он окончательно запутался и замолчал.

— Разумеется! — поспешила заверить девушка, у которой голова пошла кругом от таких сложностей. — Я бы только хотела…

— Алло! — перебил незнакомый Конрад. — Алло! Куда вы подевались? Я вас не слышу. Пани ещё там?

— Здесь я! И хорошо вас слышу.

— Ваш голос теряется, — кричал Конрад, — а меня очень заинтересовал кот, и мне хотелось бы услышать подробности. Алло!

— Да, говорите, я хорошо слышу. Вы говорили о коте.

— Да, о коте. Алло! Слышите? Я случайно знаю, где проживает пан Вольский, и опять же случайно буду завтра в тех краях. Утром. Во сколько вы выходите из дому?

— В десять, — послушно информировала озадаченная Юстина.

— Я там буду, и вы мне расскажете о коте, — кричал Конрад. — Сейчас невозможно говорить, то и дело прерывают… Вы слышите?

— Слышу, но как мы узнаем друг друга?

— Алло! Холера, опять ничего не слышно. Ладно, до завтра.

Конечно, он беззастенчиво врал. Все было прекрасно слышно, но надо же как-то встретиться с девушкой, а тут подвернулась такая оказия. Этого кота сам бог ему послал. Правда, на следующий день сыщик Гжесицкий приступал к своим обязанностям при бизнесмене Вольском в восемь утра, но благодаря Иоле знал, что с десяти он свободен. Проводит подопечного до офиса, оставит его там и может заняться личными делами.

Положив трубку, Юстина вылезла в окно. Она медленно шла к входной двери, обдумывая только что состоявшийся разговор. Теперь она и вовсе ничего не понимала. Какая фирма? Что тётка опять отколола? Что за тайны мадридского двора?

За полураскрытыми воротами на улице маячила во мраке чья-то фигура. В свете фонаря Юстина узнала соседа, пана Голембевского. Он возвращался от Ковальчиков, куда жена посылала его за возможными новостями.

— О, вижу, вы тоже ещё не спите, — окликнул он девушку. — Добрый вечер. Ничего удивительного, ведь Ковальчик — ваш сосед. Это же надо, такой номер выкинул…

И Муминек с большим удовольствием рассказал о том, что же на самом деле произошло на их автостоянке. Рассказал обстоятельно, такой уж он был по природе степенный и аккуратный во всем, а тут ещё его вдохновлял нежданно-негаданно подвернувшийся благодарный, ни о чем не ведающий слушатель, к тому же молодая и привлекательная девушка.

Расставшись с соседом, Юстина пожалела, что не может успокоить тётку, которая уже спала мёртвым сном после выпитого.

Наполняя ванную, девушка думала, что завтра она, возможно, и ещё кое-что узнает.

* * *

Марина проснулась довольно рано, поскольку рядом с ней что-то храпело.

Накануне, в столь богатый событиями вечер, ей очень хотелось позвонить своему информатору, чтобы он рассказал ей в подробностях, как оно все происходило. И окончательно убедиться в своих выводах. Сыщик уж наверняка точно знает, что с Каролем. Может, тот уже лежит в морге. Какое значение имеет тот факт, что в статистике несчастных случаев он не фигурирует? Точными данными располагает лишь её агент.

Но позвонить Марина не могла. Единственный безопасный телефон оказался недоступным, не могла же она говорить на такую тему у всех на виду! И дело не в окне, уж она бы как-нибудь забралась в кабинет, табуретку подставила или стремянку, но ведь домработница с племянницей от неё ни на шаг не отходят. Глаз с неё не спускают!

Хелену и Юстинку и впрямь тревожило странное оцепенение Марины. Хелена даже предлагала вызвать врача, однако Юстина, глянув на опорожнённую коньячную бутылку, решила, что лекарства и без того принято достаточно.

И вот теперь Марину разбудил громкий храп, звуки совершенно непонятные, хотя и знакомые. Кто мог храпеть на соседнем ложе, если Кароль мёртв?!

С трудом приподнявшись, Марина повернула голову — и глазам не поверила. Рядом с ней храпел муж. Живой. Мёртвые так храпеть не могут!

Разочарование было столь велико, что женщина долго не могла прийти в себя. Она замерла, не сводя с мужа полных смертельного возмущения глаз, и наверняка пролежала бы так до его пробуждения, если бы не вспомнила о машине. Езус-Мария, так украли у мужа «ягуар» или нет?

Вскочив и судорожно накинув халат, Марина бросилась к выходу из дома, но вдруг круто развернулась и помчалась к кабинету мужа. Дверь была открыта. В распахнутое окно виднелась стоянка, но живая изгородь мешала рассмотреть машины. Машинально Марина схватила телефонную трубку, но тут же сообразила — нет необходимости интересоваться судьбой мужа, ведь только что она видела его в спальне живого и храпящего. Марина выскочила из дома и, не обращая внимания на грязь, прямо в тапках шлёпая по лужам, помчалась к стоянке. Первое, что она увидела, был их великолепный «ягуар». Стоял себе спокойно с краешку, у самой живой изгороди.

Все было напрасно…

Обратно она тащилась нога за ногу, повесив голову.

— И что пани себе думает! — укоризненно вздохнула домработница, выглядывая из кухни. — В таких туфлях и по такой грязище! Ночью шёл дождь, везде грязюка. Так пани беспокоится из-за машины? Спросили бы, я, как встала, уже сбегала поглядеть.

Схватившись за голову, хозяйка, ни слова не говоря, скрылась в ванной.

Прошло немало времени, прежде чем она появилась вновь, приведя себя в порядок и как-то примирившись с жестокой реальностью. Все уже собрались в столовой. Марина остановилась у двери, услышав голоса.

— …Уж так переживала, так переживала, что и себя не помнила. Никогда я такой хозяйку не видела. Мы уж и не знали, что делать, — жаловалась хозяину домработница.

Ей вторила племянница:

— Мне пришлось самой обзванивать все больницы, тётя была не в состоянии. Вас, дядя, ни в одной больнице не оказалось, так что, по крайней мере…

Хелена отважно набросилась на хозяина:

— Я там ничего не говорю, но пан мог бы хоть позвонить. Видел бы пан её, ровно труп омертвелый…

— И все говорило о том, что вы, дядя, выскочили в спешке. Признаюсь, я заглянула со двора в окно кабинета, и в нем все было перевёрнуто. Очень это нехорошо выглядело.

— Я там ничего не говорю, но так недолго и от сердца помереть. Ведь она, болезная, ну словно мумия какая, голоса из себя выдавить не могла.