Эдуард Успенский

Стихи

Предисловие

Эдуард Николаевич Успенский — создатель «Радионяни», «АБВГДейки», автор Чебурашки, старухи Шапокляк, кота Матроскина, почтальона Печкина, Пластилиновой Вороны, «Колобков», гарантийных человечков и многих других добрых знакомых практически всего населения нашей необъятной Родины. Так вот, Эдуард Николаевич совершенно не вписывается в образ милого детского писателя с тихой, доброй улыбкой. Это страшный человек и, говорю не шутя, безумно опасный. Ox, не советую вам столкнуться с ним, особенно если вы чиновник от литературы, прежде всего озабоченный, как бы не взволновать начальство какой-нибудь нестандартной книгой.

Сколько раз бросал Успенский все свои дела и начинал личную беспощадную войну с таким чиновником. Но воевал он не за себя, а за литературу, за маленьких читателей. Никакой чиновник не выдерживал яростной схватки и слетал со своего насиженного места.



А система оставалась, и на месте срубленного кресла из каждой ножки вырастало по новому, чиновники смыкали нередеющие ряды, и по пять, по восемь лет не издавались новые книги Успенского. Тогда он писал сценарии мультфильмов, пьесы, находил брешь в чиновничьих укрепрайонах и прорывался к читателю.

— Ну, ты, брат, совсем озлобился, прямо остервенел, — говорили писателю коллеги-гуманисты. — Ну, чего ты этим достигнешь?

А ведь достиг. Вот повзрослело первое поколение детей, начитавшихся Успенского, и сразу — гляньте, что делается: перестройка началась.

Григорий Остер

ОДНАЖДЫ ДОКТОР ЛЕВЕНСОН



Однажды доктор Левенсон
Купил сервиз на шесть персон.
Нет, не так
Однажды известнейший
Врач Левенсон
Сервиз приобрел
На двенадцать персон.
Так лучше
— Я принесу домой сервиз:
Вот будет для друзей сюрприз.
Куплю конфеты и халву
И непременно позову
Поэта Остера с женой.
Смирнова — это мой больной.
Его придется угощать,
Но не придется навещать.
Соседа выше этажом,
Который жил за рубежом.
Чтоб рассказал про зарубеж -
Париж, Памир и Бангладеш.
Мужа соседки
По лестничной клетке.
Он музыкант, скрипач, альтист
И превосходный шахматист.
И мы за сладким чаем
С ним партию сыграем.
Еще позвать бы здорово
Палваса Никанорова.
Он человек толковый,
Хотя и участковый.
Он приемчики покажет
И про мафию расскажет.
Кто сидит, на сколько лет,
И даст потрогать пистолет.
А кто же будет главный гость,
Который всей программы гвоздь?…
Да Хабибулин Николай
С его огромной балалай…
Большущей балалайкой,
Скрепленной медной гайкой.
Он работает дворником,
Выходной у него по вторникам.
Не беда, что сегодня среда,
Пять минут он отыщет всегда.
— Итак, — подумал Левенсон, -
Почти готов комплект персон.
Немного жен добавим,
И все… и точку ставим.
И вот с улыбкой на губах
Он шел себе и вдруг ба-бах:
Летит один прохожий,
На круглый шар похожий,
Он летел таким шайтаном
С преогромным чемоданом…
Удар! Еще один удар!
Прохожий бряк на тротуар!
Целый час потом, ворча
Он ругался на врача.
И видит доктор Левинсон:
Сервиз стал на десять персон.
Придется план перерешить
И кое с кем повременить
Он решает очень скоро:
— Обойдемся без Остера.
Он в медицине ни гу-гу,
А сочинять и я могу
И вот, сервизом грохоча,
Он шел, тихонько бормоча:
— Никаноров — раз,
Хабибулин — два,
Для того кефир,
Для того халва!
Для того конфетки,
А этому таблетки.
Но вот подземный переход,
А в нем подземный пешеход,
Бежит такой прохожий,
На легкий танк похожий!
В одной руке его арбуз,
В другой — спортивный карапуз.
Прохожий в сторону скакнул
И там киоск перевернул.
Наш доктор тоже сделал скок,
Причем сервиз, конечно, — кок!
И понял доктор Левенсон -
Сервиз теперь на шесть персон.
Он час стоял,
Он час решал,
Гостей все больше уменьшал.
Потом он снова заспешил,
Поскольку наконец решил:
— Пусть каждый будет без жены.
Для чая жены не нужны.
Варенье и печенье…
Ликер для развлеченья
И умная беседа
Высокого соседа.
А жены дома посидят
И телевизор поглядят!
Он добежал в один присест…
И вот уже родной подъезд
С дубовыми дверями,
А также с фонарями.
И там стоит поэт Остер.
В его руках журнал «Костер»,
В его губах улыбка,
Как маленькая рыбка.
— Привет! — он говорит врачу.-
Я прочитать тебе хочу
Последние сонеты
Про вредные советы.
Врач произнес:
— Здорово, друг! -
И сверток выронил из рук!
И так подумал: — Шлема!
Сидел бы лучше дома!
И он понес в кошелке
Домой одни осколки:
Носики и ручки
И всяческие штучки.
Он стоит, вздыхает тяжко
И печально смотрит вниз:
Только блюдечко и чашка
А ведь был такой сервиз!
— Кого же мне теперь позвать
Чтоб хоть чуть-чуть попировать?
Кто ум имеет ясный
И собеседник классный?
— Да Хабибулин Николай
С его веселом балалай…
Огромной балалайкой
И ярко-желтой майкой.
Он в русской музыке гигант
И заодно починит крант.
Нет, кажется, не не крант, а кран,
Тогда он в музыке титан.
И начал доктор Левенсон
Стол накрывать для двух персон.
И вот звонок,
И входит гость,
Который всей программы гвоздь.
Он в промасленной спецовке
И с бутылочкой перцовки
А перед ним на полке
Лежат одни осколки:
Носики и ручки
И всяческие штучки.
— Что случилось?
Как же так?
Там на вас наехал танк?
Или, может, в гололед
Вы ударились об лед?
Но долой печаль и грусть,
Заучите наизусть:
В пять минут как минимум
Это мы починимум.
Он кисточки берет и клей…
И вот он нового целей.
Стоит сверкающий сервиз
И гордо смотрит сверху вниз!
Вот новость так
Из новостей!!!
Скорей, бегом созвать гостей!
— Соседа выше этажом,
Который жил за рубежом.
Смирнова
(Он хоть и больной,
Но для меня почти родной).
Поэта Остера с детьми,
Чтоб наконец-то, черт возьми,
Мы с ним могли закончить спор:
Он Остер или же Остёр?
И уж, конечно, здорово -
Майора Никанорова
К себе домой позвать,
Чтоб с ним повоевать
На тему бандитизма
В эпоху коммунизма.
Он придет с большим букетом
И, конечно, с пистолетом.
И счастлив доктор Левенсон,
Как будто видит сладкий сон.
Как будто видит
Сладкий сон:
Вокруг друзья, а в центре ОН.
Вокруг друзья, а в центре ОН -
Прекрасный доктор Левенсон.





ТРИ ТИПА И СКРИПАЧ



Он мальчик слабый был
И хлипкий,
Но хорошо играл на скрипке.
И вот,
Когда с концерта он
Шагал, махая скрипкой,
К нему три типа подошли
С бандитскою улыбкой.
Такие очень страшные,
Ужасно рукопашные.
И сказали хулиганы:
— Выворачивай карманы.
Все вытаскивай подряд -
Деньги, жвачку, шоколад…
Должны иметь таланты
Меха и бриллианты.
Но в карманах у него
Не оказалось ничего,
Лишь на метро два пятачка
И конский волос для смычка.
Тогда бандиты,
Вынув нож,
Сказали:
— Милый наш,
Сейчас ты сам домой пойдешь,
А скрипку нам отдашь.
У тебя, понимаешь,
Счастливое детство.
А у нас, понимаешь,
Окончились средства.
Поэтому в этот тяжелый момент
Ты просто обязан отдать инструмент.
— Чтобы я отдал вам скрипку? -
Он едва сдержал улыбку.
— Чтобы я отдал смычок?
Я совсем не дурачок!
Тогда ему сердито
Сказали три бандита:
— Раз ты нам скрипку не даешь,
Грубишь и возражаешь,
То, может, что-нибудь споешь,
А может, и сыграешь?
И он тогда открыл футляр
И встал, как перпендикуляр.







И там в ночи, где пустыри,
Он играл им до зари.
И слушали бандиты
Сонаты и сюиты.
И громко музыка лилась,
И звонко пела скрипка.
И поняли бандиты -
Произошла ошибка.
Они неверно жили.
Ах, тили-пили-тили!
Не так себя вели.
Тили-пили-тили!
Им захотелось рисовать
И музыке учиться,
Петь и в балете танцевать. -
А что, мы будем Про-бо-вать.
И может получиться.
И с этих пор,
Прошу вас, верьте,
Они у мальчишки на каждом концерте
Сидят, одетые чисто,
И слушают Баха и Листа.
Но все же хулиганы
Остались хулиганами.
Они интересуются
Концертом и карманами.
Но все, что похищают,
Обратно возвращают.
А все, что возвращают,
Опять же похищают.



РАЗНЫЕ СУДЬБЫ



На улице Хорошевской
Жил человек Плоховский,
И был человек Плоховский
Очень такой хорошовский.
Был он не очень длинный,
Примерно метр с половиной.
Собаку имел — спаниеля,
Они вместе спали и ели…
Очень читать любил
И стекол чужих не бил.







Он хорошо учился…
Врач из него получился.
Кроме Плоховского в школе,
Резвилось на вольной воле
Много других человеков.
Один — Ничегосибеков.
Мальчик такой один -
Ничегосибеков Вадим.
Он тоже неплохо учился,
Однажды он тем отличился,
Что в очень сжатые сроки
Выучил все уроки
И школу окончил в три года
На радость всего народа.
Но был в той компании школьной,
Шершавой и многоугольной,
Противоположный тип -
Оченьпрекраснов Филипп.
Учился он хуже тетки,
Которая выпила водки…
Побьет во дворе малышей
И светится — рот до ушей.
Был он не нашего круга:
Мог донести на друга…
Соврет — и ему нипочем…
Он вырос и стал стукачом.
На горе родным и родителям
Сделался осведомителем.
Донес он на папу и маму,
И их посадили в яму.
и я утверждаю смело,
Что не в фамилии дело.



ВОСПЕВАТЕЛЬНЫЕ СТИХИ ПРО БАБУШКУ ЛЕТЧИКОВУ



На улице летчика Бабушкина
Жила-была бабушка Летчикова.
Нет, она не летала,
Она у плиты хлопотала.
Ее блины потрясали,
О них в газетах писали.
Что это большое искусство
Не хуже картин Левитана,
Когда в середине капуста,
А по краям сметана.
В Милане был конкурс супа,
Туда полетела группа,
В ней было двое поваров
И четверо инструкторов.
И в этом самом Милане
Летчиковой Меланье
Сказал президент супов:
— Вот, дорогая бабуля,
Вам золотая кастрюля
И пять золотых зубов.
Вы скоро от нас уйдете,
Но память о вашей работе
Останется жить в веках.
И понял даже ребенок,
Что такое цыпленок,
Когда он в хороших руках.
На конкурсе рыбы под маринадом,
Который проводится под Ленинградом,
Все говорили с тоской:
— Нам ни за что не угнаться,
Мы даже не будем пытаться,
За этой прекрасной треской.
В южной Англии этим летом
Был симпозиум по котлетам,
Летчикова там была.
Она вышла веселой походкой
С начищенной сковородкой
И первое место взяла.
И я уверен, в Москве
Вместе с улицей летчика Бабушкина
Будет улица бабушки Летчиковой
С котлетой на белой доске.