Настройки шрифта

| |

Фон

| | | |

 



От издателя

… Повесть названа фантастической, но оказалось, что почти всё здесь истинная правда. Недавно газеты напечатали сведения, очень долгое время бывшие строго закрытыми, о существовании специальных «школ» и у нас, и в США, готовящих дельфинов для военных целей. Наших меньших братьев использовали в экспериментах по сбору разведывательных данных, прикрепляя к ним специальные приборы, для разминирования морских глубин, по подрыву плотин и других объектов.

Список работ, которые делали «подводные береты», был строго секретным. А сколько дельфинов гибло, участвуя в этих экспериментах, подрывалось на минах, сколько их гибло при варварском отлове?!

А ведь современная наука доказывает, что у дельфинов очень высоко развит мозг — справедливо ли держать их в неволе, дрессировать и заставлять работать на такие негуманные цели.

Школьники в Америке стали организовывать митинги протеста против дельфиньих цирков. Они говорят, что нечестно даже смотреть, как дрессируют таких разумных существ.

Прочтя газеты, рассказавшие о дельфинах, служащих подводными «солдатами», мы удивились — невероятная история, придуманная Успенским, обернулась действительными событиями. Таковы сказочники: сочиняют небылицы, а получается чистая правда.

Жаль дельфинов!

Как великодушны они и добры — об этом расскажет вам эта книга.

Они до сих пор терпят жестокое обращение и молчат.

Как хочется, чтобы они считали нас людьми, а не человекообразными.

ПОДВОДНЫЕ БЕРЕТЫ

Глава первая

НАБОР В ДИВЕРСИОННУЮ ШКОЛУ

О том, что в одной тихой бухте Тихого океана открывается новая особая диверсионно-подводная школа, мало кто знал из презренных сухопутных душ. Потому что объявление об этой школе было помещено под водой.

Диверсионная школа из своих курсантов, в основном дельфинов, должна была готовить особые подводные войска с таким затуманенным названием «Подводные береты». В задачу «беретов» входило: ликвидация, уничтожение, захват, потопление и поиск. Для такой опасной и сложной работы нужны были ребята с железными нервами, ластами и мозгами.

Дохленький дельфин Генри не имел ничего подобного. Но он имел надежного друга Тристана. Оба они работали второй сезон в дельфиньем цирке «Глобус» на курортном побережье Тихого океана. Игра в баскетбол, прыжки через горящее кольцо, езда в упряжке и другая выступательная дурь….

— Рискнем? — спросил Тристан.

— Рискнем, — ответил Генри.

В программу экзаменов входило:


1) ориентировка на местности;
2) умение пользоваться биолокатором;
3) представка медицинской справки;
4) сдача экзаменов за четвертый класс средней школы (т. е. умение читать и считать до ста);
5) разное.


Вот это «разное» больше всего беспокоило Генри. Что-то неизвестное скрывалось за ним.

Что касается Тристана, его ничего не беспокоило. У них двоих думание и беспокойство входило в обязанности Генри.

Прошедшие вступительные испытания получали звание рядового государственной армии ШСА и зарплату, соответствующую зарплате лейтенанта той же армии на берегу.



Все дело было в том, что к этому времени русские, продолжая неустанную борьбу за мир, изобрели новое секретное оружие — подводную лодку, переходящую в самолет. И из генерального штаба немедленно в главное управление морского флота поступило указание: «Лодку взорвать, а потом сфотографировать, т. е. наоборот».

Так как в армии ШСА тогда не было военнослужащих, способных выполнить такой приказ, пришлось срочно организовать школу подводных диверсантов.



К сожалению, в это время в штат морской разведки армии ШСА, куда-то в верхние эшелоны, внедрился первоклассный русский разведчик. И не успели еще чернила высохнуть на первом варианте приказа, как текст его уже лег на стол главнокомандующему военно-морскими силами СССР генералу Сухому Власу Афигенычу (Афиногенычу).

— Та шо они вже совсим с ума посходили? — закричал генерал Афиногеныч. — Они ж нас разорить хочут. Нам тильки дельфинов не хватае.

И он тоже подписал приказ о наборе курсантов в школу подводно-диверсионной работы с условным названием «Белочка».

Сначала он хотел назвать эту школу «Дельфиний питомник „Красная звезда“», но его заместитель по подводной работе по крымскому побережью генерал Мокрый А. В. сказал:

— У нас есть собачий питомник «Красная звезда», театр «Красная звезда», духи «Красная звезда» и даже газета «Красная звезда». Надо придумать более романтическое название. Например — «Амфибия».

Но слово «Амфибия» слишком демаскировало. Любой шпион, прочитав телеграмму-приказ «о выделении трех тонн рыбы для военной части № 5478-47 „Амфибия“», все сразу раскусил бы. А если рыбу выделили военной части № 5478-47 «Белочка», поди догадайся, что это такое. Скорее всего пионерский лагерь для детей военных типа «Артек».

Итак, началось. Одна школа — на Филиппинах, другая — между Ялтой и Севастополем. В ялтинскую школу, помимо дельфинов, набрали еще морских львов для несения военно-охранной морской службы и мелких морских котиков для мелких подсобных военно-подводных работ: погрузка, разгрузка, доставка почты и легкие водолазные работы типа спасения утопающих.

Набор в советскую диверсионную школу проходил без всяких там демократических сложностей. Вывели в море два катера с огромной японской сетью, загребли ближайшую стаю дельфиньего молодняка — вот тебе и весь набор.

Ближайший рыболовецкий колхоз обнесли колючей проволокой и объявили военной частью. Председателю колхоза присвоили воинское звание полковника, всем остальным, его замам, соответственно, дали звания пониже. Каждому колхознику выдали воинское обмундирование и запретили ходить в самоволку за колючую проволоку. Колхоз должен был снабжать дивбазу (диверсионную базу) «Белочку» рыбой.

Из уголка Дурова выписали несколько дрессировщиков и срочно их засекретили.



Ранним майским утром над Крымским полуостровом летел небольшой военный вертолет, а в нем размещалась целая бригада из разведштаба во главе с двумя генералами. Один генерал был местный, другой — из Москвы, один Мокрый, другой Сухой.

Вертолет подлетел к морской базе и стал делать над ней круг.

— А шо, — сказал московский генерал, — местность для морской базы выбрана чрезвычайно умно: горы, лес и, главное, море.

— Так точно, — согласился крымский генерал, — без моря дельфинам было бы трудно. А особенно кораблям.

Вертолет снаружи был зеленым и суровым. А внутри него кабина была обита бархатом и заставлена мягкими креслами. До полного комфорта только паркета, картин на стене да люстры на лонжероне не хватало.

— Как вы думаете, — спросил Сухой московский генерал местного генерала Мокрого, — не ошиблись мы с Моржовым? Потянет вин таку работу?

— Он очень опытный, — ответил Мокрый генерал. — Раньше он суворовскую школу возглавлял. Потом торпедный склад. А дельфины — они же где-то похожи.

— Значит, справится. Я думал, вы его из-за фамилии выбрали. Уж больно морская.

— Начали-то мы с фамилии…

Руководящая армейская молодежь в лице полковников и майоров, затаив дыхание, слушала беседу руководящего состава и училась стратегическому мышлению.

— А как вы с дельфинами говорите? Они, шо, знают чоловичью мову?

— Некоторые с трудом говорят. А другим выдаем преобразователь речи. Он с дельфиньего переводит на любой.

— Это интересно, — задумался Сухой командующий. — А не бувает у вас такого, чтобы с русского на английский преобразовывал. Мне тут поездочка светит в ШСА.

— Я думаю, его можно перенастроить… — ответил Мокрый.



А в главной клетке ялтинского дельфинария выходила из себя красавица дельфиниха Павлова:

— Они еще говорят о свободе личности! О любви к природе! Забрали всех сюда, никого не спросив, и думают, что человек — царь природы.

— Слушай, Павлова, не бесись, — успокаивал ее огромный и спокойный дельфин Сидоров. — Ты же ведь здесь из любопытства. Ты же прекрасно знаешь: кто не хочет быть здесь — не будет здесь. Неужели ты не можешь взять зубами руку тренера и немножечко прижать, чтобы он открыл тебе дверь наружу. Или этот низенький заборчик для тебя преграда? Тебя изучают люди, а ты изучаешь людей.

— Я уже один закон открыла, — сказала Павлова. — Вон видишь железка висит. Когда матрос стукнет железкой об железку, вон тот дядька в плаще понесет нам рыбу в ведре. Это явление я назвала «железковая память».

— Этот дядька в плаще очень добрый. Его зовут дядя Яша.



Оба генерала, московский и крымский, не торопясь шли по бетонной стреле, направленной в море, и заглядывали в клетки-вольеры.

Их сопровождал полковник Моржов. Другая командная мелочь была оставлена на берегу ввиду секретности разговора.

— Ничего, вид у них здоровый! — говорил московский генерал.

— Еще бы, стараемся, — отвечал крымский. — Мы им столько рыбы скармливаем, два районных города можно прокормить.

— А если их перевести на комбикорм? — задал вопрос старший генерал. — Или там на сено?

— Это мысль, — подхватил младший. — Как вы на это смотрите, полковник Моржов?

— Передохнут, — ответил Моржов.

— Да, дорогонько они нам обходятся, — загрустил старший начальник.

— Вместо одного дельфина можно два танка содержать! — подхватил младший.

— Ну да ладно, все це есть лирика, — сказал старший. — Товарищ Моржов, доложите главные идеи вашего проекта. Чертежи мы вже видели, объяснительную записку читали. Привяжите все к местности.

— Чего тут привязывать. Вот эту горку позади нас видите? Внутри нее будет главный командный пункт, катера и самолеты. Там будет подводный гараж.

— А какие меры приняты против аквалангистов и других плавсредств?

— Синий луч.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Вход в бухту будет перерезать синий луч. Если кто-то его пересечет, по лучу немедленно вылетит торпеда и вдарит по пересеканту. Ни один нарушитель не пройдет.

— А если, к примеру, это не пересекант, а свой захочет выйти в море на учения? По нему тоже вдарит торпеда? — спросил московский генерал.

— Все свои будут снабжены бликующим знаком-отражателем. Он отменит выстрел.

— Неплохо, — согласились генералы. — И сколько времени вам требуется на реализацию проекта?

— Не больше трех месяцев, товарищи главнокомандующие, — ответил полковник Моржов. — И два полных морских строительных подразделения. С экскаваторами, подрывниками, землечерпалками и гидропомпами.

На этом визит на дельфиний мол закончился.



— Что такое гидропопы? — спросил Сухой генерал у Мокрого вечером.

— Мокрые задницы, — ответил тот.

— А что это значит?

— Я думаю, так зовут морских чиновников-интендантов. Без них ведь тоже ни одно строительство не обойдется.

Глава вторая

«ТРИСТАН, НА ВЫХОД!»

Прошло три месяца…

В кабинете полковника Еллоу на другом краю света, в дельфинарии конкурирующей с Россией державы ШСА, происходил интересный разговор между самим полковником и его шефами и боссами.

Из кабинета открывался потрясающий вид на бухту, океан и горные берега. Солнце просто плевалось своими лучами во все стороны, в том числе и в окно. Райский уголок.

Кабинет был наполовину залит водой. Шефы и боссы сидели вокруг стола в длинных резиновых сапогах и чувствовали себя не очень уютно. Сам полковник был в плавках, но при погонах и фуражке. Он чувствовал себя здесь как рыба в воде.

— По нашим сведениям, в самое ближайшее время Россия приступит к серийному производству подводных лодок, переходящих в самолет. Наматываете? — сказал один босс.

— Наматываю, — отвечал полковник Еллоу (Желтов по-нашему).

— А мы до сих пор не имеем даже фотографии этой летающей амфибии.

— Летающих амфибий не бывает, — возразил дерзкий полковник Еллоу.

— Бывают, — сказал его заместитель подполковник Рэд (значит Красный). — Наматываем.

— Так вот, нам необходимо иметь это фото.

— Намек понял, — взял под козырек полковник Еллоу.

— Это не намек. Это приказ, — сказал пожилой седой бригадный адмирал. — И выполняйте его как можно скорее. Не забывайте: армия — это такой дом отдыха, где все делается по команде «Бегом».

Полковник Еллоу поднялся, нажал кнопку на столе и прокричал громким полковничьим голосом:

— Старского немедленно ко мне! Тристана на выход!



В отделе дальних командировок и спецзаданий на Тристане примеряли оборудование.

— Слушай, сынок, — говорил зав. техническим отделом морской технолог Юджин Старский, — ласты вверх до самого-самого упора — это выпуск ракеты. Ласты вниз до самого-самого упора — это фотосъемка. Только не перепутай.

Тристан вертелся в хомутах технических устройств.

— И что, я так и попрусь к русским с этими кандалами через весь окей-ан? — спросил Тристан.

— Да нет, конечно, — ответил Старский. — Тебя добросят до нейтральных вод на самолете. А уже дальше сам. Это каких-то двести миль.

Разумеется, вокруг Тристана крутился Генри. Никто и никогда не помнил, чтобы эти два дельфина плавали порознь.

— Слушай, Юджин, а нельзя послать нас на пару? — спросил Генри.

— Была бы моя воля, — ответил Старский, — я бы так и сделал. Но они говорят — опасно! Нельзя рисковать двумя боевыми единицами. Я им говорю, что вас отправить вдвоем — это стопроцентная удача. По одному хуже. Да мозги у них кленовые. У них все извилины в звездочки ушли.

— Ладно, — сказал Тристан Генри. — Не навязывайся. Я и один справлюсь. А теперь все встаньте в обнимку, я, пожалуй, фото на память сделаю.

Юджин Старский, поколебавшись, встал в центре. Два подсобных матроса, взяв Генри на руки, встали впереди. Так они стояли по пояс в воде на цементном полу в отделе дальних командировок и спецзаданий.

— Ласты вверх до самого упора, — сам себе сказал Тристан, — это фотографирование.

Юджин Старский проявил какую-то невиданную реакцию. Он разметал всю фотогруппу в сотую долю секунды и сам успел скрыться под водой. Поэтому ракета, выпущенная Тристаном, не принесла особого вреда. Она только вылетела в огромное окно отдела и снесла к чертовой матери два складских помещения, в которых хранились канаты.

Долго по всему побережью, к радости туземцев, шел веревочный дождь.



Через некоторое время гидроплан с дельфином Тристаном на борту взял курс с Филиппин на Крым. Он держал путь в район Ялта — Форос — Симферополь.



Ох, как красиво вертится земной шар под самолетом!

Ох, как красиво бултыхнулся Тристан с высоты шестиэтажного дома прямо в волны!



На радаре у пограничников Крыма гидроплан был виден достаточно ясно. А вот что он сбросил в море за двести километров от берега, вызывало сомнения.

Одни пограничники думали, что был сброшен диверсант, другие — что подводная радиомина, а третьи… третьи ничего не думали, они играли в домино.

О сброске было немедленно доложено полковнику Моржову. Полковник бегом помчался на шифровальный пункт, чтобы отправить шифрограмму генералу Сухому.

«Самолет неизвестной национальности сбросил в территориальные воды СССР в районе Ялта — Форос неизвестный предмет», — диктовал он матросу-шифровальщику и телеграмма медленно заползала в аппарат.

Моржов подумал, что как-то невежливо получается. Надо было бы сначала поздороваться с генералом. И он решил закончить телеграмму словами: «Здравия желаю».

Но тогда еще хуже получилось бы:


«Самолет неизвестной национальности сбросил в территориальные воды СССР неизвестный предмет. Здравия желаю».


Поэтому полковник закончил так — сухо и по-домашнему:


«Обнимаю, полковник Моржов».




У главнокомандующего Сухого от такой шифрограммы глаза полезли на лоб:

— Чего это он разобнимался? Тоже мне родственник нашелся! У него там диверсия, а он обнимается!

Раздраженный Влас Афиногенович дал такой ответ:


«Предмет отыскать, сфотографировать, обезвредить и доставить. В случае сопротивления уничтожить. Об исполнении доложить. Запретить выход в море всем гражданским судам».


На территории плавбазы «Белочка» поднялась предвыплывная суетня. К Моржову срочно был вызван начальник военных кадров тов. Стукач С. С.

— Сергей Сергеевич, кто там у вас самый надежный?

— По анкетным данным — Сидоров.

— Это как понимать?

— А так. Родители работали в цирке на воде. Срывов не имели. За рубеж не выезжали. Пропагандой не отравлены.

— При чем тут родители? Стреляет-то он как? Как по карте ориентируется?

— Плоховато ориентируется. И стреляет неважно, особенно в цель. Но анкетные данные! Посылать-то надо за двести километров в сторону противника. Это почти уже зарубежная командировка!

Тогда полковник Моржов нажал кнопку усилителя у себя на столе и заорал громовым радиоголосом на всю секретную базу и ее окрестности:

— Павлову на выход!

Глава третья

«ПАВЛОВА, НА ВЫХОД!»

Как описать солнечную теплую погоду в середине лета в районе Ялта — Форос в середине моря? Когда уже не видно берега и его красок, а только вода, вода, вода, вода… небо, небо, небо, небо… да солнце. Только синяя вода, только синее небо, только пылающее солнце. Нет, я не умею это описывать!

Не умею, а все-таки попробую.

Вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода, вода и еще много воды, воды, воды, воды.

Небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо, небо и еще много неба, неба, неба, неба.

СОЛНЦЕ.

Плывет себе и плывет Павлова в сторону сброшенного предмета и радаром впереди себя пространство осматривает.

На животе у нее фотокамера, на спине что-то вроде пулемета. И все это больших доисторических размеров.

Вот на нее надвинулось большое планктоновое облако.

Видимость глазами уменьшилась до метра. И тут она услышала незнакомый голос:

— Привет, старуха… ты что, на дачу собралась?

Павлова оглянулась и увидела справа недалеко от себя красавца Тристана.

— При чем здесь дача? На какую такую дачу?

— А при том. Зачем на тебе вся эта мебель?

— Это не мебель! — ответила Павлова. — Это приборы такие. А почему я тебя не заметила? Почему я тебя не слышала радаром?

— Потому что на мне антирадарный жилет. Я — Тристан, из Америки. Я морской разведчик.

— Я — Павлова из России. У меня приказ тебя обезвредить.

— Меня не надо обезвреживать. Я и не вредный вовсе.

— Вот так сюрприз! — сказала Павлова. — А они там думали, что ты атомная бомба или торпеда. И что ты будешь разведывать?

— У меня задание сфотографировать подводную лодку, переходящую в самолет. Это трудно?

— Это пара пустяков. Они по утрам проводят испытания. Их штук десять здесь кружится.

— А что нам делать до этого?

— Понятия не имею.

— Знаешь что, давай я тебя сфотографирую на память.

— Здесь?

— Здесь. Мой аппарат все снимает даже ночью.

— Ну уж нет, — сказала Павлова. — Если фотографироваться, то на фоне пейзажей. Чтобы было что друзьям показать.

— Отлично. Плывем к пейзажам.

— Подожди, — сказала Павлова. — Я эти хомуты сниму.

Тристан помог Павловой расстегнуть пряжку на животе и все неудобное техническое оборудование благополучно отправилось на дно.

Чтобы найти и достать его, дельфинам понадобилось бы не больше трех минут. Они видят дно и буквально осязают все предметы на нем, просто не сходя с места. Гораздо труднее для них снова напялить на себя всю эту обязаловку.

Павлова пошла шпарить по волнам в сторону берега.

— Э, нет, — сказал Тристан, — так я за тобой не угонюсь. Мне с этими шкафами надо расстаться.

— А как же фотография?

— Фотографии делают перед расставанием. А мы только встретились.

Ультрасовременное снаряжение Тристана последовало вниз вслед за оборудованием Павловой.



Курортный берег Фороса представлял собой сплошной праздник. Отовсюду неслась музыка: с пароходов, из парка, с танцплощадок и просто от отдельных лиц с магнитофонами.

По всей длине берега висели лозунги:


«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПРАЗДНИК НА ВОДЕ!»

«ВСЕ КАК ОДИН УЙДЕМ ПОД ВОДУ!»

«ДОРОГИЕ ФОРОСЦЫ!
НЕПТУН ОЖИДАЕТ ВАС ПОД ВОДОЙ!»

«МОЛОДЕЖЬ! ВАШЕ МЕСТО НА ДНЕ!»

«ПОСЕТИТЕ ДЕЛЬФИНИЙ ЦИРК МАРКА АЛМАЗНОГО!»


— Послушай, Павлова, — спросил Тристан. — Как мне к тебе обращаться. Не звать же мне тебя по фамилии.

— Дядя Яша, наш завхоз, зовет всех нас «Рыбки». Он обычно кричит по утрам, когда еду приносит: «Рыб, рыб, рыб! Рыбки! А ну, Рыбка, быстро ко мне!». Мой тренер Васильев зовет меня Анна.

— Аннет, значит, — понял Тристан. — Так вот, Аннет, я бы с удовольствием посетил дельфиний цирк.

— Ну и посетим, — согласилась Павлова.



Проплыв вдоль побережья, они увидели на правом краю большой кусок моря, огороженный трибунами. Трибуны были забиты зрителями — взрослыми и детьми, и радостный их рев волнами катился в сторону моря.

В дельфинарии шла игра в волейбол. Дельфины в белых жилетках перекидывали мяч через сетку к дельфинам в красных. Они ловко подныривали под мяч и осторожно клювом толкали его вверх. Порой какой-нибудь красавец дельфин умудрялся в изящном полете ударить мяч носом и переправить его к противнику. Иногда мяч залетал на скамейки к зрителям.

Тристан подплыл к трибунам сзади и стал стучать клювом по стенке.

Тотчас несколько детских голов высунулось и дети стали смотреть на Тристана и Павлову сверху. Этих голов становилось все больше и больше.

— Ой, смотрите, еще дельфины!

— Морские! Настоящие!

К Тристану и Павловой полетели яблоки, булочки, конфеты. Постепенно половина зрителей переключила внимание с домашних дельфинов на диких. Ребят становилось все больше и больше. Даже трибуна слегка погрузилась в воду и стала скользкой.

Тристан стал плавниками просить мяч. И как только мяч прилетел к зрителям, они немедленно переправили его Тристану.

Игра тем временем сменилась. Дельфины в белых и красных жилетках заиграли в баскетбол.

Тристан отплыл подальше, так что ему хорошо стало видно баскетбольную корзину, прицелился, мотнул огромной башкой и отправил мяч в сторону баскетбольного щита.

Мяч подлетел к самой корзине, но в корзину не попал. Он заметался короткими ударами между корзиной и щитом.

— Ура! — завопил целый стадион детей.

— Повторить! — кричали взрослые.

Мяч снова передали Тристану.

Еще бросок. И опять неудача!!! Если можно считать неудачей бросок в район корзины почти с двадцати метров.

— Еще раз! Еще раз! — ревели трибуны.

В третий раз Тристан бросил мяч точно в корзину. Он долго вращался там в сетке, потому что попал туда под очень острым углом.

Стадион зааплодировал. Старший тренер подошел к краю трибуны с ведром рыбы и бросил Тристану и Павловой несколько самых сочных рыбин и крикнул:

— Эй, может, вы заплывете сюда.

Он стал жестами приглашать Тристана и Павлову заплыть в дельфинарий.

— У нас тут весело. И еда классная.

Тем временем с другой стороны дельфинария вышли в море два катера, между которыми была натянута волейбольная сетка.

«Мало того, что забрали лучших тренеров! — думал Алмазный Марк. — Мало того, что запретили ходить в море за рыбой. Они еще не разрешают производить отлов дельфинов. Хорошо, что эта пара сама сюда пожаловала».

Два катера с растянутой сеткой приблизились к Тристану и Павловой.

— Что будем делать? — спросила Павлова. — Перепрыгивать или подныривать?

— Зачем? — сказал Тристан. — Сделаем все совсем по-другому. Вперед!

Он разогнался, как мощная торпеда. Перед самой сеткой он выпрыгнул из воды и таким мокрым бревном шлепнулся в сетку всеми своими тремястами килограммами. Мало того, что он шлепнулся всем весом, он еще сделал резкое движение, почти удар, нижней частью туловища.

Разумеется, оба ловца, державшие сетку, потеряли равновесие и вылетели из катеров прямо в воду под невероятно радостный вой трибун.

«Надо будет записать этот трюк в мой тренерский опыт, — решил про себя Марк Алмазный. — И надо будет запомнить эту пару. Мне нужны такие ребята».



А пара плыла все дальше и дальше от берега под настырный крик белых чаек и тихий плеск волн.

— Знаешь что, — сказала Павлова. — Мне надо снова надеть мою мебель. Иначе на базе будет скандал. И тренеру влетит.

— А мою? А моя мебель?

— Твою пока оставим на месте. А то ты такое нафотографируешь — одни щепочки останутся и осколочки.

Дельфины направились к месту сбрасывания сбруи и с трудом напялили на Павлову ее оборудование — фотоаппарат, миноискатель и намордник для перекусывания якорных цепей.

После этого они быстрым солдатским шагом поплыли дальше.

— Вот мы и подплываем, — сказала Павлова. — Видишь, впереди на горах белая роща. Эта роща поднимается на гидравлических столбах, а под ней пещера.

— И там медведи спят, — проявил свои знания о России Тристан.

— Какие медведи? Там аэродром. Там подводные лодки, переходящие в самолеты. Они оттуда вылетают.

— А как же я туда доберусь? — спросил Тристан.

— Зачем?

— Чтобы их сфотографировать или взорвать. У меня же приказ на руках.

— Взрывать ничего не надо. И добираться туда не надо. Я же тебе говорила, что у них по утрам учебные полеты. Рано утром сюда приплывешь и фотографируй сколько хочешь.

— А ты?

— У меня по утрам занятия. «Поимка и задержание диверсантов».

— Вот и приходи сюда на практические занятия. Будешь меня задерживать сколько хочешь.

— Мы отрабатываем поимку аквалангистов. Ты же не аквалангист.

Они быстро плыли дальше и дальше.

— Стоп! — вдруг резким голосом сказала Павлова. — Ни с места.

— А что? Что случилось?

— Впереди синий луч.

— Что это такое — синий луч?

— Это охранное устройство. Если ты пересечешь синий луч, вон из той будки вылетит тепловая торпеда. И начнет тебя преследовать.

— Меня?! — закричал Тристан. — Да меня ни один катер не догонит.

— Катер не догонит, а торпеда догонит, — возразила Павлова. — Она с форсированным двигателем и на нее натянута акулья шкура.

— А как же вы? — спросил Тристан. — Вы же пересекаете луч.

— У нас есть фосфоресцирующая фольга на груди. Это и пароль и пропуск в одно и то же время.

— Значит, я должен остаться здесь? — спросил Тристан.

— Здесь ты пропадешь с голоду. Здесь очень плохо с рыбой. Пойдем со мной. Тебя же надо накормить — такого здоровяка.

— Но как я пройду?

— Тебе придется меня обнять. Мы пройдем одним телом.

— О\'кей!

Тристан очень много чего знал про повадки и выдумки ребят средних лет. И он подумал про себя: «Как школьники в метро».

Очевидно, в предыдущей своей жизни Тристан был школьником. (А может быть, Тристан так много знал про школьников потому, что младший сын морского технолога Старского Джонни постоянно читал ему книжки о городе и показывал видеокиномультфильмы и детективы.)

— Уж чего-чего, а обниматься я умею, — сказал Тристан и облапил Павлову. (Хотя это неправильно так говорить про дельфинов. Ведь у них плавники.)

— Но, ты не очень, — сказала Павлова. — Не очень-то обнимайся.

— Я же для дела, — возразил Тристан.

— Сейчас ты у меня схлопочешь тоже для дела.

— Но-но, — сказал Тристан, — без рук.