Эдуард Успенский
25 профессий Маши Филипенко
Вступление, или Почти начало
Однажды в третий класс, в котором училась Маша, пришёл лектор. Он был пожилого возраста, старше тридцати, такой, ничего себе, в сером костюме, и сразу сказал:
— Здравствуйте, меня зовут профессор Баринов. Сейчас мы все возьмём ручки и напишем сочинение: «Что бы я сделал, если бы я был председатель горсовета». Понятно?
Ребята во главе со старостой Киселёвым вытаращили глаза и сказали:
— Понятно.
Хотя им ничего понятно не было. А профессор продолжал:
— Лучшие сочинения будут переданы в горсовет и выполнены. Договорились?
Ребята посмотрели на Екатерину Ричардовну. Она кивнула им головой: мол, пишите, ребята, договорились.
И они начали писать. Класс у Екатерины Ричардовны очень самостоятельный. Раз она решила за них, что надо писать, они уж напишут.
Главное — их включить. И вот они сидели, залитые последними осенними лучами солнца, и писали. А профессор Баринов смотрел во все стороны: в окно, на лампочки, в шкаф, только не на Екатерину Ричардовну. Наверное, влюбился.
Валера Готовкин, сосед Маши Филипенко по парте и главный школьный друг, написал:
«Если бы я был приседателем городского совета городских трудящихся, я бы не ломал старые дома. Которые из дров. Они такие старинные у нас. Я бы ставил их на крыши новых кварталов. Или бы оставлял их во дворе для играния ребят. Чтобы они сохранились для будущих детей и людей. И ещё я на улице сажал бы не деревья, а яблони».
Дима Аксёнов, второй Машин школьный друг, заместитель Валеры Готовкина по хозяйственной части, поглядел, что у него написано, и тоже написал:
«Я бы сделал так, чтобы на газонах росли капуста и помидоры. Уж, в крайнем случае, репа. И надо, чтобы граждане на балконах сеяли картошку и виноград. Тогда с продуктами будет легче, когда они созреют. Если бы я был председателем, я бы запретил продавать водку в магазинах и везде».
Дима Аксёнов был легендарный мальчик, очень глазастый и очень хозяйственный. Его глаза всегда были распахнуты и на хозяйство направлены. Он всегда знал, в какой магазин что завезли и где что выбросили. Где валенки, где рыбу. Родители на него не нарадовались. А папа у него выпивал.
Впрочем, не только Дима Аксёнов был хозяйственный. И другие дети тоже. Только каждый по-своему. Маша Филипенко придумала так:
«Если бы я была председательница городского совета, я бы сделала так, чтобы электрички и метро по ночам ходили в один вагон. А то они идут длинные и пустые. И ещё. Я перенумеровала бы все станции Киевская. А то их много и я в них с мамой путаюсь. Надо, чтобы была Киевская 1, Киевская 2 и Киевская 3. И ещё. В больших домах дети много пользуются лифтами без толку. Особенно вниз. Надо сделать специальные детские винтовые съезжалки на ковриках».
В общем, ребята много чего толкового написали. Так что пожилой профессор Баринов стал ещё пожилее и серьёзнее. Он прочитал все сочинения и сказал:
— Я всегда считал, что дети — это люди с незамутнённым мышлением. Сегодня я в этом ещё раз окончательно убедился. Мы все сочинения передадим заместителю председателя горсовета по улучшению товарищу Костомарову. Потому что в сочинениях есть много ценных советов. И пусть он их воплощает. Но этого мало…
Профессор положил руки за спину и сурово прошёлся по золотому от солнца классу. Значительно оглядел всех, кроме Екатерины Ричардовны, и продолжал:
— Среди ребят с незамутнённым мышлением встречаются особо незамутнённые ребята. У вас тоже есть один такой ребёнок. Я не буду называть его точно, чтобы не смущать. Просто скажу, что это Маша Фэ. Или Филипенко Мэ. И этот ребёнок понадобится нам для дальнейших исследований и работ.
— А какие у вас исследования? — спросила Екатерина Ричардовна. — Этот ребёнок очень зазнательный, и вы можете его испортить.
Удивительный человек Екатерина Ричардовна. Никогда не кричит, никогда никого не наказывает, а все её слушаются. Она даже двойки ставит совсем не двоечные, а воспитательные.
— Мы исследуем производство — колхозы, фабрики, магазины. Стараемся новыми глазами посмотреть на старый труд. Берём ребят с незамутнённым мышлением и сажаем на взрослую работу. Чтобы ребята делали открытия.
— И у вас уже есть успехи?
— Да, и очень большие. Вы слышали, что недавно у Савеловского вокзала подъёмный кран упал на электричку?
— Слышали.
— Это результат нашей работы.
— В чём же тут успех?
— На кране работал наш улучшатель мальчик Валера Петросов. Он грузил вагоны и увидел машину с квасом. И решил машину с улицы перенести на платформу к пассажирам. Кран упал, квас разлился. Но мы узнали, что устойчивость крана недостаточная, что её надо увеличивать. А главное — сработало противопадающее устройство мальчика Петросова.
— В чём же оно заключалось? — спросила засекреченная Маша Фэ. — Кран не до конца упал?
— Кран упал до конца. Но с мальчиком ничего не случилось. По его предложению кабина крана была оклеена надувными матрасами. И теперь все крановщики так работают.
Профессор Баринов попрощался и ушёл. Он только ещё зашёл в учительскую и спросил адрес незамутнённой третьеклассницы Филипенко М.
Оставшийся третий «А» долго сверкал и светился под взглядами любимой Екатерины Ричардовны. Вот это урок — ни одного замечания, ни одной даже тройки!
Глава 1.
Первая профессия Маши Филипенко. Лучшая закройщица
Целую неделю Маша жила как на вулкане. И всё ждала, когда же он взорвётся, когда её позовут исследовать колхозы и фабрики. И вот наконец она приходит из школы, а в почтовом ящике открытка.
«Уважаемая Маша!
Институт Улучшения Производства приглашает тебя для получения работы. Ждём тебя в понедельник, в три часа дня. Рекомендуем прийти вместе с родителями (папа, мама), но без бабушек и дедушек. При себе необходимо иметь дневник и фотографию.
Нам кажется, работа тебе понравится. Тем более что она оплачиваема. Наш адрес: дом самый близкий к Музею Пушкина.
Маша как вытащила открытку из почтового ящика, так с места и пошла в институт получать работу. Чего там понедельник, зачем там беспокоить родителей — папу и маму.
Через тёплый дождик по городу прошагала она по указанному адресу.
У входа в длинное трёхэтажное здание её остановил вахтер.
— Ты куда?
— К учёному Баринову. По приглашению.
— Успеется. Дневник при тебе? Видно, этот вахтер никуда не спешил.
— При мне.
— Покажь, пожалуйста.
Маша достала дневник. Вахтер долго горестно кашлял над ним:
— Надо же! Восемь троек. А туда же в незамутнённые попала. Ну и времена. Не иначе как родители ценный подарок сделали руководству. Или родственники из министерства звонили.
У Маши так и заскакали в голове всякие остроумные выражения типа: «Сами вы ценный подарок!» или «Это ваши родственники звонили из министерства, а мои не звонили!» Но Маша сдержалась, ничего не сказала, строго взяла дневник и прошла мимо.
Она поднялась на второй этаж. По бокам на дверях висели таблички: «Сотрудник по алгебре», «Сотрудник по русскому языку», «Начальник отдела диктантов».
Маша сразу поняла, зачем эти сотрудники. Если какой-то улучшатель увлечётся улучшением и нахватает двоек, его немедленно начнут подтягивать. Профессор Баринов очень обрадовался, что Маша пришла. Он усадил её в мягкое кресло, так что Маша совсем исчезла, и сказал:
— Мы вас направим в ателье женской одежды. Там уже три года не выполняется план. Им прислали сильную руководительницу, но и она ничего не может сделать. Посмотрите, в чём там у них дело, и столкните с мёртвой точки. Их необходимо расшевелить, взбудоражить.
Он забрал у Маши фотографию и повёл её в отдел кадров. Там строгие люди в очках выдали ей напечатанное на бланке направление на работу.
Маша взяла его и весь вечер радостно читала:
«Институт Улучшения Производства направляет свою улучшательницу Марию Александровну Филипенко в ателье женской одежды „Силуэт“ № 78 для исследования условий работы и улучшения. Просим руководство „Силуэта“ обеспечить сотрудницу типовым рабочим местом и материалом.
Рабочий день сотрудницы не должен превышать трёх часов. О всех затруднениях с ней просим звонить по телефону 42-29-86 научному руководителю пр. Баринову».
Маше очень хотелось показать эту бумагу родителям — папе и маме, но она не стала рисковать. Покажешь им бумагу, они спросят: «А как у тебя с отметками?» А потом будут долго думать и вздыхать не хуже того вахтера из Института Улучшения. И неизвестно, чем всё это кончится. Потому что мама может сказать:
— Знаешь что, девочка, сначала ты свою успеваемость улучши, а потом чужой производительностью занимайся.
А папа добавит:
— Я скоро стану седым от горя. Я такого количества троек за всю жизнь не встречал. Их тут тысяча или две?
На следующий день Маша отправилась улучшать. В ателье № 78 «Силуэт» было очень интересно. Горели длинные лампы дневного света. Стояли швейные машинки и манекены. Приёмник в углу светился зелёным светом и рассказывал про новые домны.
Все работники сбежались смотреть на Машу. Толстая пуговичница Лизавета Чуркина сказала:
— Ой, прислали сиротку! С такими только план выполнять! А мужская брючница Четверикова добавила:
— Тоже мне улучшательница! Её саму улучшать и улучшать, вон она какая дохленькая!
Директриса товарищ Сабинова строго спросила:
— Девочка, ты когда-нибудь работала на швейной машинке?
— Я папе джинсы подшивала.
— И что, получилось? Подшились джинсы?
— Не совсем. Машинку заклинило. Папа до сих пор не может её стронуть с места. Он говорит, что то и другое спасти не удастся. Придётся или машинку выбрасывать, или джинсы. Надо только узнать, что дороже стоит. Кажется, джинсы дешевее.
— Джинсы шьют из парусины, — сказала Сабинова. — Это очень плотный материал. Мы тебе для начала мешковину дадим. А пока иди садись к машинке и крути её, как мясорубку. Привыкай к вращательным движениям. Другой рукой можешь книжку читать. Будем автоматизм вырабатывать.
Маша так и сделала. Села и стала одной рукой машинку крутить, а другой стала журналы переворачивать.
Пуговичница Лизавета Чуркина, такая маленькая и кудрявая, спрашивает:
— Скажи, девочка, почему у тебя волосы так красиво блестят и так хорошо уложены?
Маша возьми да и ответь:
— А я их молоком перед сном промываю. Слабым раствором. Уже целый год.
Лизавета Чуркина всё это запомнила и мужской брючнице Четвериковой секрет открыла. И обе они глубоко задумались.
Закройщик Лопухин, такой высокий и воспитанный, говорит:
— Девочка, а вот те джинсы недорогие, которые ты папе испортила, где покупали?
— Как вы не знаете? — отвечала Маша. — На станции Клязьма новый магазин открыли, «Дом джинсов» называется. Там на первом этаже польские брюки продают, на втором — чешские, а наверху — из итальянской народной капиталистической республики. Там этих джинсов завались, даже бархатные есть.
Закройщик Лопухин всё это тоже запомнил и даже в книжечку записал.
Для чего всё это Маша наговорила, она и сама не знала. Может быть, потому, что профессор Баринов просил ателье взбудоражить, чтобы они не закисали.
На другой день было воскресенье — самый рабочий день для ателье. Маше в школу идти не надо было. Она с утра в ателье направилась — улучшать.
Маша шла по улице вся важная и занятая. И всё хотела, чтобы попался кто-либо из одноклассников и спросил бы:
— Куда это ты, Филипенко, направилась?
А она бы ответила:
— Это тебе делать нечего, ты весь извертелся. А я на работу иду.
Но, как назло, никто не попадался. В это прохладное мохнатое утро все ещё, наверное, спали после тяжёлых школьных битв.
Товарищ Сабинова строгая, как сабля, стояла у входа с тетрадкой и отмечала, кто опоздал. Только отмечать было некого. Никто не приходил.
Товарищ Сабинова дала Маше большой кусок подкладочной мешковины и стала звонить, куда все делись:
— Алло. Позовите к телефону Чуркину Елизавету Аркадьевну.
Ей там говорят:
— Лизавета Аркадьевна подойти не может. Она к подушке приклеилась.
— Что это за шутки? — вскричала товарищ Сабинова. — Скажите ей, чтобы немедленно шла на работу.
А там отвечают:
— Не можем сказать. Подушка мешает. Не слышит она ничего. Потому что она пуховая.
Товарищ Сабинова совсем рассердилась:
— Вот я сейчас сама приеду с ней поговорю. Она у меня всё сразу поймёт и услышит всё. Она у меня станет шёлковая.
— И у вас она ничего не поймёт. Она в ванной сидит. Отмокает, чтобы отклеиться.
Товарищ Сабинова мужской брючнице Четвериковой позвонила:
— Почему это вас нет? Немедленно явитесь на работу! А Четверикова в ответ говорит:
— Да как же я явлюсь? У меня подушка к затылку прилипла. Я в ней — как Наполеон в треуголке.
— Так и приезжайте, как Наполеон в треуголке. Я здесь ножницы возьму и буду вас отстригать.
Следующим делом товарищ Сабинова закройщику Лопухину позвонила. У Лопухина к телефону подошла бабушка:
— А Володенька заболел. Он за джинсами поехал на станцию Клязьма.
— Всё ясно! — сказала директор Сабинова. — Кто-то хочет нас погубить. Кто-то на наше ателье порчу наслал. Это, наверное, всё та же Митрохина из главка. Не любит она нас. И материалов хороших не даёт. И глаз у неё дурной — чёрный.
Товарищ Сабинова так разволновалась, что побежала в аптеку успокаивающее покупать. А Маше велела клиентов развлекать и задерживать.
И сразу клиентка пришла. Такая высокая, с большими глазами и грустная. Маша стала её развлекать.
— Хотите, я вам анекдот расскажу?
— Хочу, — говорит клиентка, но как-то не очень уверенно.
— Он вам понравится, — говорит Маша. — Про тараканов. У одного человека были тараканы. Он не мог их вывести. Он на работу пришёл и горюет. А ему один сотрудник говорит: «Ты не горюй. Ты дырку в стене прокрути и в двенадцать часов ночи скомандуй: „Все тараканы, из моей квартиры шагом марш!“ Они и уйдут, только при этом смеяться не надо ни за что». Этот человек с тараканами так и сделал. Пришёл домой, дырку прокрутил и скомандовал: «Все тараканы, из моей квартиры шагом марш бегом!» Тараканы из всех щелей вылезли, построились и в дыру зашагали. Человек увидел и засмеялся от радости. Вдруг вылез большой рыжий таракан на костылях и как закричит: «Ребята, он пошутил! Возвращайтесь!» И все тараканы обратно вернулись. Интересно?!
— Интересно, — вежливо ответила красивая клиентка. — Только мне тараканы не нравятся.
— А кому они нравятся, — сказала Маша. — А дальше ещё интереснее будет. Этот человек на работу пришёл и снова горюет, даже плачет весь. Ему сотрудник снова говорит: «Ты не рыдай. Ты ночью проснись в двенадцать часов и закричи: „Тараканы, на нас враги напали! В атаку на врагов!“ Они в атаку уйдут, а ты дырку закрой. Только не спи ни за что». Человек так и сделал. Ночью как закричит: «В атаку на врагов шагом марш!» Тараканы отовсюду выскочили впопыхах, схватили иголки, гвозди всякие и в дырку побежали. А наш человек заснул. Просыпается, кругом полон дом тараканов. Все полы заняты, все табуретки. Рыжий таракан его за ногу дёргает: «Просыпайся, хозяин. Мы войну выиграли, пленных привели!»
Тут Маша остановилась и клиентку спрашивает:
— Интересно я вам про тараканов рассказываю?
— А много ещё? — с надеждой спросила женщина.
Нет, совсем немного осталось. Этот человек плачет, а сотрудник ему говорит: «Два раза ты меня не слушал. Больше я тебе ничего не скажу. Только ты рыжего таракана не убивай». Человек, который с тараканами, домой ушёл. Назавтра приходит на работу весь-превесь в слезах. Его все спрашивают: «Что случилось?» — «А вот что. Я домой пришёл, там одни тараканы. И этот рыжий, на костылях, спрашивает: „Ну как дела, хозяин?“ Я как закричу: „Какой я тебе хозяин?“ — и как тресну его столовой ложкой по лбу, он и сдох». — «Ну и что?» — спрашивают на работе. «Ничего, — говорит человек. — Со всего города тараканы на похороны собрались. У меня теперь тараканов в сто раз больше стало». Всё, конец.
Красивая клиентка была поражена. Она внимательно всё прослушала про тараканов и говорит:
— Я к вам в ателье столько раз прихожу, и никогда у вас материалов хороших нет. Ничего интересного и особо модного.
Маша даже обиделась за родное ателье:
— Как ничего особо модного? А вот мешковина из Италии.
— Интересно, — говорит клиентка, — как может быть мешковина из Италии? У них там даже картошки нет. У них там одни апельсины. А апельсины в ящиках бывают, а не в мешках.
— Мешков у них нет, — согласилась Маша, — а мешковины завались. Потому что это самый модный материал в этом осенне-летнем сезоне. Сейчас все о мешковине просто мечтают.
— Почему? — удивилась клиентка. — Почему никогда о ней не мечтали, а в этом осенне-летнем сезоне начали?
— Потому что этот осенне-летний сезон будет особенно жарким. Такая жара раз в сто лет бывает. Наша Земля будет очень близко от Марса пролетать.
Вежливая клиентка совсем запуталась:
— При чём тут Марс? Тепло-то от солнца бывает.
— Правильно, от солнца. Но когда мы к Марсу подлетим, он всю атмосферу на себя оттянет. И с нашей стороны атмосферы будет мало. Поэтому солнце без задержки всех нагревать начнёт. Понятно?
Маша на себя поражалась — как это всё из неё сыплется? Она за всю жизнь не наговорила столько ерунды, сколько за эти два дня.
— Понятно, — сказала женщина. — А при чём тут мешковина?
— Мешковина с дырочками. Через неё и ветер проходит, и загорать можно. Давайте я сошью вам вечернее платье из мешковины, с вышивкой.
— Это не очень дорого? — спросила клиентка.
— Нет, совсем не дорого. Ведь я ученица.
Клиентка согласилась, и они стали размеры снимать. Измерили клиентку с головы до ног.
Маша тут же за ножницы схватилась. Стала мешковину резать.
— Что-то вы не так делаете, — сказала женщина. — Надо сначала выкройку из бумаги сделать.
— Передовые методы! — объяснила Маша. — Новая культура производства! Сейчас мы прямо на вас приметаем и сразу же шить начнём. Вы сегодня в платье и уйдёте.
— Ой, как хорошо! — сказала женщина.
Маша стала примётывать и увидела, что размахалась. Что ни в каком вечернем платье из мешковины клиентка сегодня не уйдёт. В лучшем случае, в летнем облегчённом, с коротким рукавом. Тогда она клиентку спросила:
— Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
— Ирина Вениаминовна.
— Я забыла вам сказать, Ирина Вениаминовна, что ещё в моде короткие спортивные платья сарафанного типа. Сейчас ими вся Италия охвачена и юг Франции.
Ирина Вениаминовна сказала, что она ничего об этом не знает.
— Наверное, это очень красивая мода, если ею охвачена вся Италия.
Но она не выразила немедленного желания перейти на спортивное платье сарафанного типа. Видно, идея недорогого вечернего платья из мешковины с вышивкой была для неё более привлекательна по возрасту.
Маша решила шить дальше, что получится, и уже потом, когда выйдет удача, уговорить Ирину Вениаминовну это носить.
Она внесла кое-какие поправки, сделала выкройки из газеты, но когда она стала собирать всё в одно целое, она поняла, что и сарафанное южнофранцузское платье куда-то исчезло. И если клиентка прямо сегодня в чём-то уйдёт, то это будет максимум безрукавка бальная плюс юбка конноспортивная… южнопляжный вариант.
Слава богу, явилась мужская брючница Четверикова в подушке, надетой треуголкой. Следом за ней прошла товарищ Сабинова, щёлкая ножницами. Они немного отвлекли клиентку. Но после того как они прошли, Ирина Вениаминовна насторожилась и у неё стал такой вид, словно она хотела спросить: «А что это с этой женщиной? Почему она в подушке ходит?» И если она ничего не спросила, то только из-за своей повышенной интеллигентности. А Маша сказала:
— Вы знаете, сегодня какой-то день невезучий. Как вы смотрите на вечерние шорты из мешковины?
— Которыми охвачены вся Англия и Южная Скандинавия? — ехидно спросила Ирина Вениаминовна. — Это всё, что осталось от вечернего длинного платья?
— Ещё четыре носовых платка.
— Из мешковины?! Нет уж, не надо.
«Эх, — подумала Маша. — Не понимает. Это же так удобно — носовой платок с дырочками. Сморкаешься — и всё пролетает. В руках чистый платок остаётся. И стирать не надо, только гладить».
Пришёл высокий закройщик Лопухин, потом кудрявая пуговичница Чуркина. И спрос на Машу резко повысился.
— Простите, Маша, я бы хотел с вами поговорить, — сказал Лопухин.
— И я бы хотела, — сказала мокроголовая Чуркина.
— И я бы! — закричала товарищ Сабинова. — Ученица Филипенко, срочно зайдите ко мне.
Вместе с этими словами из её двери вылетело много-премного пуха.
— Сейчас! — ответила Маша. — Я только Ирину Вениаминовну провожу, клиентку постоянную.
Они вышли на улицу. Маша не отходила от Ирины Вениаминовны ни на шаг. И провожала её всё дальше. Она говорила:
— Вы не удивляйтесь, что я вас провожаю. У нас теперь в ателье только так. Передовые методы, новая культура обслуживания. Провожаем клиентов до всех видов транспорта.
— Я вам очень благодарна, — отвечала Ирина Вениаминовна. — Если вы уж так любезны, позвоните мне, когда у вас будут новые ткани. А то у вас уже два года шаром покати. Вот вам мой телефон.
Она дала Маше визитную карточку:
Ирина Вениаминовна Архангельская.
Заведующая литературной частью
детского театра марионеток.
Адрес: Москва. Телефон: 217–740.
У метро они расстались. Маша тоже захотела себе такую карточку. «Маша Филипенко. Сотрудница ателье „Силуэт“ № 78», Но она поняла, что, наверное, она уже не сотрудница. И направилась не в ателье, а прямо в Институт Улучшения.
Мимо вахтера она прошла по-деловому, как своя, и поднялась к научному руководителю.
— Здравствуйте! — закричала она. — Здравствуйте… — Она забыла, как профессора зовут, высунулась из кабинета, посмотрела табличку на двери — «Профессор Баринов Д. Д.» — и снова засунулась: — Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич. Я всё поняла про ателье номер семьдесят восемь.
— Я вовсе не Дмитрий Дмитриевич, — сказал профессор, — а Дементий Дементьевич. И что же вы поняли?
— Почему у них ничего не повышается. Я уже два дня там проработала.
— Два дня это мало. Но если вы поняли, напишите докладную записку и передайте мне. Вот вам стол, садитесь и пишите.
Маша села и написала:
«Дакладная записка. Дакладываю: ателье № 78 плохо работает патаму, что кто-то наслал на него порчу. Наверное это Митрохина из главка. Не любит она ателье № 78 и второй год не даёт хороших материалов. Вот клиенты уходют, и плана нет. Клиентам надо послать открытки».
— Написали? — спросил Баринов.
— Да.
— Хорошо, оставьте, будем рассматривать. Если всё окажется правильным, примем меры. А вам найдём новую работу. Ждите от нас открыток.
Маша грустная пошла домой и стала ждать открытки, как люди зимой ждут лета, а летом отпуска.
Глава 2.
Вторая профессия Маши Филипенко. Один в поле не воин
Маша ждала от них известий, а известий не было.
«Какие противные! — думала Маша. — Хотят извещают, хотят — нет. Когда я буду взрослая, я буду не такая. Я всех буду извещать».
В классе жизнь шла своим чередом. Екатерина Ричардовна даже не заметила, что Маша стала улучшательницей и по-прежнему ставила ей то двойку ближе к тройке, то тройку ближе к двойке.
Сегодня на уроке она сказала:
— Ребята, называйте мне домашних животных.
Ребята стали кричать:
— Собака! Лошадь!
— Овца!
— Бык!
— Курица!
— А ещё? — сказала Екатерина Ричардовна.
— Всё, — ответили ребята. — Больше нет.
— Кончились животные.
— Эх вы! А самого домашнего зверя забыли. Давай, Маша, называй.
А Маша и не слышала ничего. Она о мешковине думала и о вечерних валенках на высоком каблуке. Она молчит. Екатерина Ричардовна ей подсказывает:
— Что ж ты, Маша. Вот у бабушки живёт. Ласковый такой, с усами. Кто это?
Маша как ляпнет:
— Дедушка!
Валера Готовкин в жизни так не смеялся. У него от смеха мыльные пузыри изо рта пошли. Екатерина Ричардовна сказала:
— Ой, не могу! Беру тайм-аут на две минуты. Смейтесь, кто сколько хочет. — И даже ругать Машу не стала.
А вечером открытка пришла.
«Уважаемая Маша!
Институт Улучшения Производства сообщает тебе, что твоя докладная об улучшении работы ателье № 78 оказалась правильной.
В ателье завезены новые материалы, и уже сделано много хороших заказов. Тебя там ещё помнят.
Приглашаем тебя для следующего улучшения.
Маша сразу нарядилась и в институт пошла. На ней была длинная юбка до пола и белая кофточка. Профессор Баринов был потрясён и сказал ей в своём кабинете:
— Есть две заявки на улучшение. Первая — сельскохозяйственная, с отрывом от обучения. Вторая — торговая, без отрыва от школы.
Маша сказала:
— Я хочу с отрывом. — Уж больно её тройки измучали.
— Тогда придётся пригласить родителей.
— А можно пригласить Екатерину Ричардовну? Это наша учительница. Она добрая, она поможет.
— Можно пригласить Екатерину Ричардовну. Можно и директора школы. Можно и из Министерства просвещения кого-нибудь. Но главное, чтобы были папа и мама.
Маша пошла домой. Уговорить родителей на отрыв. Эта операция будет посложней, чем работа в ателье № 78.
Теперь пришла пора поговорить про Машиных родителей. И надо о них узнать всего побольше, чтобы они неожиданно чего-нибудь не выкинули.
Как вы знаете, родителей себе не выбирают. Берут, какие достаются. Но достаются почему-то самые лучшие.
Я сколько хочешь знаю людей, которые недовольны своими учителями, соседями по парте, своей работой. Даже руководителями Центрального телевидения: мол, что это за ерунду у нас показывают! Но я не знаю людей, которые недовольны своими родителями.
(Это всё у нас. Может быть, у них, у капиталистов, наоборот. И какой-нибудь человек ужасно возмущается: «Ах, зачем мои родители миллионеры! Лучше бы они были из трудового крестьянства и воспитали бы меня тружеником».)
А Маше Филипенко особенно повезло. Ей достались просто самые лучшие родители. Мама — технолог в троллейбусном парке. Папа — инженер с электрическим уклоном. Они были современные люди, любили музыку и конный спорт. Говорят, что папа в молодости был хиппи.
Маша прибежала домой и заявила:
— Папа и мама! Вас срочно вызывают!
Папа сразу сказал:
— Допрыгалась! — но даже с места не сдвинулся. Как читал на диване фантастику, так и продолжал читать. А мама спросила:
— Почему срочно?
— Потому что весь урожай может пропасть.
Мама отошла от телевизора, отложила в сторону жилетку, которую вязала, и спокойно произнесла:
— Не дави на психику и спокойно расскажи. Мы твои методы уже давно изучили.
У Маши действительно были методы. Она, например, прибегала в дом в слезах и говорила, что на свете есть злые и жестокие люди. И что ей, Маше, тяжело, потому что они котёнка на помойку выбросили. И что все взрослые такие. Тогда папа говорил:
— Не все. Есть и хорошие. Не рыдай, тащи сюда своего котёнка.
Маша сразу переставала плакать. Так она натаскала домой много всякой полудохлой живности: галчонка Кралю, кудлатую собаку Астру, рыбок. Ухаживали за всем этим разнообразием, разумеется, родители — папа и особенно мама.
— Так зачем нас срочно вызывают?
— Понимаешь, мама, группу молодёжи посылают за город, чтобы усилить сбор урожая. И меня тоже, как сотрудника Института Улучшения Производства.
Папа и мама совсем отложили свои дела и решили всё выслушать от начала до конца. Пришлось Маше рассказывать про то, как в школе писали сочинения, про то, как она попала в незамутнённые, про то, как она уже работала в ателье.
Папа посмотрел на маму, улыбнулся и сказал:
— Ладно. Будь по-твоему. Поехали к профессору Баринову.
Папа с мамой нарядились. Папа даже галстук надел. И они приехали.
Дементий Дементьевич принял их очень серьёзно. Посадил в большие кресла в своём кабинете. Позвонил в кнопочку и сказал секретарю:
— Ко мне, пожалуйста, никого не пускайте. У меня важные посетители.
Он рассказал папе и маме, что Институт Улучшения приносит много пользы. Что ребята по-новому подходят к взрослым работам и дают полезные рекомендации. Они решают всякие загадочные проблемы.
Папа на это сказал, что у них на заводе есть одна загадочная проблема:
— Мы выделяем детали на пятьсот пять телевизоров. А на склад поступает только пятьсот. Пять телевизоров куда-то деваются.
— Вы напишите нам заявку об этом. Мы направим к вам улучшателя, — сказал Баринов. — И проблема будет решена.
— Не знаю, не знаю! — сказал папа. — Лучшие умы нашего завода, все контролёры в тупике, а вы возьмёте и решите?
— А мы возьмём и решим! Потому что у нас работают незаштампованные мозги. И мы просим родителей оказывать содействие.
— А как же её отметки? — спросила мама.
— Это мы берём на себя. Опыт показывает, что работа улучшателем улучшает успеваемость. Даже читаемость книг у ребят повышается.
— Ладно! — сказал папа. — Тогда по рукам.
Дома он сказал маме, что профессор Баринов ему очень понравился.
Под конец разговора они обговорили, сколько одежды давать Маше в сельскую местность и что объяснить в школе Екатерине Ричардовне.
Через день мама провожала Машу за город. Она несла рюкзак по платформе и говорила:
— Пятая по счёту остановка будет называться Опалиха. Прямо напротив станции правление. Там тебя встретит бригадир Шкатулкин. В правлении есть телефон. Позвонишь и скажешь, всё ли у тебя в порядке.
— Хорошо, мама.
— Желаю успеха в повышении урожайности!