Илья Тё
НИКТО, КРОМЕ ГОСПОДА БОГА
Считать Землю единственным населенным миром в беспредельном пространстве было бы такой же вопиющей нелепостью, как утверждать, что на громадном засеянном поле мог бы вырасти только один пшеничный колос.
Эпикур
Тот, кто знает, но творит зло — вкусит отмщение, которое считал ложью!
Коран, сура 32, строка 20–21
Бойтесь меня, обладатели рассудков!
Коран, сура 2, строка 193
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ КАК СПОСОБ ВЕРБОВКИ
Пролог
Говорят, истинная красота неописуема, как неописуем Господь. Одинокий охотник, замерший перед опушкой хвойного леса, сумрачного и грозного, словно бурлящий иссиня-черный океан, не верил в это. Хрупкая девушка, что покоилась перед ним, казалась совершеннейшим из существ.
Длинные ноги, узкая талия, великолепная грудь, точеный аристократический лик с выразительными чертами — то был список достоинств, наполнявший мужское сердце восхищением и восторгом. Однако одной лишь внешностью исключительность незнакомки не ограничивалась.
Неподвижная красавица была облачена в легкий космический доспех, обтягивающий стройное тело, как пленка нейлона, но в то же время неуязвимый для стали. Круглый шлем с опущенным забралом валялся рядом. Казалось, девица спала.
Мужчина явился к ней не один. Его товарищи — числом пятеро — стояли чуть дальше, рассматривая глубокий кратер с оплавленными краями, образовавшийся на месте падения хрупкого женского тела. Прелесть незнакомки почему-то интересовала спутников меньше, нежели бездонное небо и кратер. На плечах мужчин висело оружие — гладкоствольные ружья с двумя, а у одного с четырьмя стволами. Оружие дарило отвагу. Лес здесь кончался, чуть дальше простирались болота, полные питательных многоножек, и жирные мохнатые стрекозы с подпалинами на крыльях мелькали туда и сюда, выискивая в водной глади зазевавшуюся добычу.
Мужчина-наблюдатель наклонился и внимательно посмотрел на совершенное лицо небесной путешественницы. Веки девушки были опущены, и цвет глаз оставался недоступен для наблюдателя. Возможно, подумал охотник, за томным опахалом ресниц скрывается зелень морских глубин, возможно — агат черной ночи.
Внезапно и резко веки девицы разверзлись, выдув бредни из головы царапающим кожу вихрем. Под веками прятался лед. Звенящая синяя бездна, морозная глыба смотрела на него из этих огромных, блистающих холодом глаз.
Девица подняла правую руку и… схватила разглядывавшего её за кадык.
Мужчина дернулся, пытаясь оттолкнуть незнакомку. Но та оказалась слишком сильна для такой тоненькой девушки. Стройные ноги вспорхнули вверх, оплетая ценителя красоты то ли в объятиях страсти в последние секунды соития, то ли в борцовском захвате пред удушением на смерть. Левое бедро прижало к плечу его правую руку, правое колено зафиксировало на расстоянии локоть, рвущийся к собственному горлу, чтобы оттолкнуть от него нежные пальчики прекрасноликой убийцы. Не в силах сопротивляться, наблюдатель судорожно пытался поймать раскрытым ртом хотя бы глоток воздуха.
Девушка перевернулась, воткнула колено в опрокинутое лицо «поклонника» и, припечатав таким образом мужчину к земле, резким движением вырвала из его шеи хрящ кадыка вместе с куском окровавленной плоти.
Товарищи возле ямы заверещали. Схватка произошла слишком быстро, чтобы их притупленное ночным бдением внимание успело среагировать на стремительное убийство, занявшее всего пару секунд. Вскинув ружья и на ходу передергивая затворы, они запоздало бросились на помощь.
Перекатившись через поверженный труп, красотка нырнула в сторону — к своему шлему с опущенным забралом. Накинув его на голову, она застегнула скафандр.
Три выстрела грянули дружно. Три пули настигли цель, полоснув по лицу и груди. Свинец чиркнул о ткань скафандра и отлетел в сторону, как горох, бессильный перед доспехом из космоса.
Плавно и медленно девица согнулась, схватила труп за ноги и вскинула его над головой. Сила ее казалась нечеловеческой. Она ударила трижды — самим мертвым телом, вращая им, словно огромной дубиной, махнув в воздухе кошмарным росчерком из крови и брызг болотной воды. Ещё пара секунд, и охотники поломанными фигурами с разбитыми черепами пали к ее ногам.
Оскалившись под тонированным забралом, девица откинула свое оружие — первый, обезображенный труп, и тщательно осмотрела остальные. Одна из трофейных гладкостволок в руках крайнего из стрелков осталась в приличном состоянии, и девушка, подхватив её рукой за счетверённый ствол, не спеша обыскала горе-охотника.
Тело, одежда и вещи этого последнего из мертвецов казались самыми целыми, а лицо — наиболее удивленным. Порывшись в карманах, убийца нащупала книжицу, которая, очевидно, более всего соответствовала цели ее поиска.
«Метрика. Республика Торватин», — было написано на плотной обложке. Далее следовала запись: «Тим Амблер, личный код 692–1457, округ Гошаль, компания „Бессмертие-25“ г-на Минциберга. Ведущий специалист по клонированию».
Смертоносная красавица усмехнулась, встала и заспешила в лес.
Питательные многоножки и жирные стрекозы устремились вниз, чтобы есть.
Шесть трупов смотрели в небеса пустыми, бессмысленными глазами.
Тело 1
КАТРИНА БЕТА, БЛИСТАТЕЛЬНАЯ И ГРОЗНАЯ
Искусственное Мироздание.
Кластер Шакрам.
Тридцать минут после падения с неба.
В селении Семенхара, единственном городе и, соответственно, столице системы-яйца Торватин, настолько далекой от центра Искусственного Мироздания, насколько вообще может быть далека глухая провинция от процветающего столичного экуменополиса, рекламный ролик на телевизионных экранах сменился яркой заставкой, и игривая мелодия возвестила зрителям о начале информационной программы. На проекторе голограмм возникли уютная студия местного новостного канала, огромный мраморный стол и два представительных диктора в длинных роскошных хитонах.
— И вновь в эфире «Новости Текущего Часа»! — возвестил диктор-мужчина.
— В студии работают Ном Травин… — заявила женщина.
— …И как всегда обворожительная Неферта Джавади! — добавил мужчина.
— Итак, мы представим вам обзор важнейших происшествий за минувшие шестьдесят минут.
По традиции новостных дикторов всех времён и народов, по очереди они коротко перечислили тезисы множества разнообразных новостей от достаточно никчёмных до действительно способных взбудоражить умы обывателей.
— Итак, — подытожил мужчина-ведущий, когда зачитывание тезисов закончилось, — по традиции мы начнем с главной новости. Напомним, что примерно тридцать минут назад неизвестная девушка-когнат, личность которой устанавливается, попыталась осуществить угон пассажирского лайнера компании «Аякс-Демархия», угрожая его взрывом. Злоумышленница потребовала выкуп в пятьдесят миллионов душ за освобождение космического корабля от своего присутствия!
— Проблема казалась несерьезной, — дополнила журналистка. — По всей видимости, охранники имели дело с психически больной, поскольку одному человеку, специально не подготовленному, осуществить угон космического корабля совершенно невозможно. Пронести взрывчатку на борт — тоже. Спецслужбы среагировали относительно быстро. Лайнер был выведен на орбиту, где планировалось совершить операцию по захвату террориста. Однако по неизвестным причинам в момент прибытия спецподразделений полиции и пожарников лайнер взорвался. Погибло и готовится к реинкарнации почти двести пятьдесят пассажиров и четырнадцать членов экипажа… — Дикторша сделала скорбно-сосредоточенное лицо: — Что ж, итоги спасательной операции, равно как и способность наших спецслужб отвечать на вызовы преступного сообщества — удручают.
— Полицейские органы отказываются от каких-либо комментариев, — продолжил мужчина, а женщина победоносно закончила:
— К расследованию привлечено ССБ!
Искусственное Мироздание.
Экуменополь Дуат. Особый центр ССБ.
Два часа после падения с неба.
Пока миллионы бессмертных пенсионеров кластера Шакрам, мучаясь от безделья, взирали с равнодушными лицами на картинки персональных голопроекторов, в далекой столице Искусственного Мироздания сидел одинокий сморщенный человек, которого, очевидно, не коснулись удивительные клонические технологии. Старший нукер ССБ со странной фамилией Йенг смотрел новости, однако совершенно неравнодушно — он нервничал и обильно потел. Глядя на дикторов кластера Шакрам в красивых одеждах, Сальвадоро Йенг теребил поношенный мундир, стучал костлявыми пальцами по столу и ерзал в неудобном пластиковом кресле — между прочим, выбранном специально для неудобства, дабы не засиживаться в кабинете. Йенг обожал труд в поле, работу на местности, когда обстановка меняется ежесекундно, но столь же быстро разрешается решительностью его бойцов и напряжением его разума. Молниеносные силовые акции, проводимые ССБ, служили Йенгу наркотиком, почти физически заряжали нукера молодостью и страстью — молодостью духа, какая только и может иметься у бессмертного когната Нуль-Корпорации, и страстью ко всемогуществу, каковым только и наделяют псов всесильной спецслужбы. Однако расклад, разворачивавшийся перед Йенгом сейчас, отличался от прошлого опыта кардинально.
Во время просмотра голографической передачи щека бывалого следователя несколько раз непроизвольно дернулась, то ли демонстрируя варианты доступных лицу следователя мимических движений, то ли являясь непроизвольным нервным тиком. Дослушав новости, хитроглазый старикашка несколько мгновений молчал, упершись взглядом в пустой экран. Наконец он отвернулся от голопроектора, опустил острый сухой подбородок и с отвращением уставился на лежащий на столе документ, отпечатанный на официальном бланке с исходящим номером. На бланке, в частности, значилось:
Служебная записка.
Комиссару по безопасности Йенгу.
Срочно. Секретно.
Настоящим сообщаю, что двенадцатого фаменота около девяти часов утра полицейским департаментом сферы Торватин кластера Шакрам зарегистрировано преступление, представляющее возможный интерес для вашего специального расследования по делу «Темной воды». В полицейском рапорте сообщается, что неизвестным лицом женского пола (личность устанавливается) совершена попытка угона космического лайнера модели Сокол-515М туристической компании «Аякс-Демархия» под угрозой взрыва и уничтожения тел заложников. Лайнер следовал по маршруту экуменополь Дуат — кластер Роза транзитом через кластер Шакрам. При посадке на борт лайнера злоумышленник зарегистрирован как Хади Патимат, т. е. под вымышленным именем, под которым скрывался агент вашего отдела.
Проверка полиции также не подтвердила идентификацию документов. Ситуация потенциально опасна, поскольку несовпадение регистрационных и посадочных данных по классу «А» однозначно выдает участие ССБ…
Далее следовало длинное описание криминального происшествия на пяти листах с подробностями, мелкими деталями и частными соображениями работников аналитического отдела. Текст, впрочем, интересовал Йенга меньше, чем простая, сделанная от руки запись на том же листе, в самом углу, по косой:
Йенг, сволочь, разобраться и доложить утром в 08:00!
Жду!!!!
(Подпись неразборчиво.)
Следователь потер рескрипт начальника пальцем, будто в надежде, что он магическим образом исчезнет, затем устало крякнул и, недобро поминая клоническую матушку, коряво написал под текстом:
Входящий номер, дата.
Дело принято к рассмотрению.
Требуется поддержка флота и спецподразделений.
Йенг.
«Итак, — подумал он, отложив листок, — чудовище сделало ход».
Искусственное Мироздание.
Кластер Шакрам.
Три часа после падения с неба.
Некоторое время спустя к большому бочкообразном аппарату, одиноко стоящему на углу чисто вылизанной коммунальными роботами улицы, подошла усталая девушка в изодранной одежде непонятного покроя и цвета, измазанной глиной и пропитанной потом. Несмотря на красивые черты лица и стройную фигуру, она выглядела кошмарно. Тридцатикилометровый бросок по пересеченной местности с охотничьих болот к первым человеческим домам селения Семенхара — единственного и главного города дряхлого пенсионного мира — был под силу космическому спецназовцу в роботизированном доспехе, но с обликом длинноногой красавицы совершенно не увязывался. Тем не менее взгляд девушки горел уверенностью и спокойствием. Вытерев глаза и руки влажной салфеткой, предлагавшейся стоящим рядом уличным торгово-информационным комплексом, беглянка бодро наклонилась к экрану.
Аппарат располагался на углу Шестой улицы Рамантикар и проспекта Согласия. Так, по крайней мере, гласили голографические надписи на стенах, время от времени подмигивавшие космической террористке яркой рекламой. Бывшая рабыня, разумеется, плевать хотела на рекламу, однако видеокамеры, торчащие над фасадами зданий, ее волновали. Лицо девушки тут некому было узнать, но уровень автоматизации и сетефикации даже в малонаселенных кластерах Корпорации поражал ее с первого дня пребывания в новом мире.
Огромная вселенная, на просторах которой длинноногая девица угоняла корабли и убивала бессмертных людей, называлась Искусственным Мирозданием не случайно. Рукотворная от начала и до конца, она делилось на кластеры, то есть на изолированные пространства, сотворенные Нуль-Корпорацией с помощью невероятных машин. Согласно легендам Сети Информации, создатели Нуль-Корпорации, ставшие впоследствии ее обожествленными акционерами, привезли указанные агрегаты с древней прародины человечества, ныне канувшей в Лету: то ли погибшей, то ли заброшенной в одной из мертвых вселенных. Ложные технобоги признавали четыре важнейших открытия, украденных с Древней Земли: нуль-синтез, ишед, хеб-сед, а также порталы лифтов.
Аппараты нуль-синтеза позволяли создавать материю из пустоты, вернее, некой субстанции, наполняющей эфир энергией и движением. Именно нулевой синтез дал название новой вселенной — Нуль-Корпорация, Искусственное Мироздание. Нуль стал материальной основой ее могущества и нетленным символом ее бесчеловечной идеологии.
Словом «ишед» назвали мистический «абсолютный материал», о котором когда-то мечтали алхимики и из которого ныне, вполне обыденно и повсеместно, верфи Нуль-Корпорации творили планетоиды заводов-роботов и корпуса военных линкоров.
Хеб-седом считалась клоническая реинкарнация, гарантировавшая молодость и бессмертие каждому, рожденному под светом искусственных звезд. В уродливых «натуральных» телах прозябали лишь добровольцы, а также феноменальные тшеди — искусственно выращенные Корпорацией экстрасенсы.
Порталы нулевых лифтов являлись, пожалуй, важнейшим из всех чудес. Лифты позволяли не только путешествовать меж сотворенными кластерами, но и создавать кластеры новые — почти без числа и конца. Именно лифт, а не синтез, был откровением Бога, чудом, способным творить иные миры, ячейки пространства и времени, новые кластеры Искусственного Мироздания.
Красивую девушку в изодранном охотничьем балахоне, впрочем, волновало, скорее, пятое изобретение лжебогов, по неизвестным причинам не включенное в перечень чудо-открытий. Открытием этим являлась Сеть.
Сеть Информации Нуль-Корпорации, иногда именуемая просто СИНК, представляла не просто систему передачи данных, но фантастическую систему контроля. Неусыпное око Сети смотрело не только через видеокамеры — оно смотрело сквозь сами мозги людей! Каждый житель Искусственного Мироздания носил в черепе шунт — ради собственного бессмертия. В случае гибели шунт передавал матрицу личности в систему реинкарнации, и лишь немногие сознавали, что устройство, способное считать память с мертвого мозга, может считать ее и с мозга живого. Обратной стороной бессмертия, таким образом, явился тотальный контроль — над мыслями, над памятью, над душой.
В силу известных причин беглой девице удавалось избегать внимания СИНК уже более шести месяцев. Она являлась тшеди, и ее нейрошунт не фиксировался вселенской системой. Впрочем, для сокрушительно провала ей было достаточно и внимания видеокамер без всяких нейрошунтов. Думая об этом, красавица плотнее надвинула на лицо капюшон и украдкой огляделась по сторонам. Даже если какая-то из камер лизнула своим «взглядом» ее лицо, до идентификации и явления мстителей прошло бы некоторое время — все же кластер Шакрам оставался слишком глухой провинцией, чтобы бойцы ССБ могли мгновенно домчаться сюда из гигантского экуменополя с другого конца вселенной.
Девушка принялась размышлять. После падения с космолета и зверского убийства шести мужчин-охотников прошло ровно три часа. Любителей шляться по болоту беглянка уложила голыми руками, буквально разломав несколькими ударами. Особого зверства убийство не подразумевало, поскольку все «местные» смертные были бессмертны по определению и наверняка уже воскрешались в палатах для хеб-седирования. Ничего из вещей, добытых на космолете, у девушки не осталось: перед прыжком из лайнера она выбросила все предметы, которые имела в карманах, для облегчения веса. В расход пошло все подчистую, в том числе золотая карточка когнатки с глупым именем Патимат и небольшое количество оставшихся после космопорта в Дуате наличных денег. На теле в момент падения оставался лишь тактический скафандр и… какая-то усталая ненависть, наполнявшая шестимесячную агнатку-клона с первого часа физического изготовления ее тела Нуль-Корпорацией.
Это означало одно: все, чем беглянка располагала сейчас, досталось ей от убитых и было снято с изувеченных мертвецов — ведь в скафандре она не могла пойти в Семенхар. Шестеро бессмертных умерли, поделившись с ней вещами.
На данный момент самое ценное из имущества Катрины Беты 19–725, рабыни-клона для сексуальных утех и, по удивительному стечению обстоятельств, ужасающего бога Гора, возрожденного злоумышленниками по коду ДНК в клоническом цеху для создания проституток, теперь составляли охотничьи «трофеи». В частности, мешковатая одежда одного из убитых, кое-как отмытая от крови, крепкий большой рюкзак, а также два гладкоствольных ружья в разобранном состоянии — брать все шесть Кэти посчитала излишеством. Охотничью куртку перепоясывал веревочный шнур — мужские ремни на её талию оказались велики, обувь же пришлось оставить космическую, от скафандра, поскольку болотные ботфорты для узкой ножки тоже совершенно не подходили.
Суровый господь Гор, прятавшийся внутри ее головы или, возможно, внутри каждой клеточки ее холеного женского тела, наверняка воспринимал свой новый облик скептически, однако молчал, ибо другого носителя на данный момент у него не имелось. Каким образом ДНК одного из самых знаменитых мужчин древности стало телом клонированной проститутки, Катрине оставалось непонятным. Впрочем, думала она об этом без особого напряжения, благо прочих, неизмеримо более важных забот у нее хватало с лихвой.
Главную ценность лично для Катрины Беты, как для девушки и беглеца, а не для падшего технобога и экстрасенса, составляли, безусловно, обычные документы и деньги. Старой карточки с пятью десятками тысяч душ на имя несчастной Хади Патимат она лишилась, новых же карт имелось в наличии целых шесть. Кэти вытащила карты одну за другой, внимательно осмотрела и, торопясь, выбрала наименее измазанную в засохшей крови. Затем фыркнула и склонилась над аппаратом.
Традиционно кредитные карточки в Искусственном Мироздании, как и когда-то на Земле, являлись именными и использовали пароль. Одна пластиковая карта совмещала все виды личных документов, от паспорта когната или диплома арфиста до возможности использования любых расчетных, ссудных, страховых или прочих личных счетов. Особенностью этой так называемой «единой карты» было почти полное отсутствие внешних средств идентификации — карточка привязывалась к биологическим особенностям владельца. В частности, к его ДНК, образец которой, считанный с пробы крови и сохраненный в форме информационной реплики в магнитной полосе карты, служил главным паролем. Дополнительными паролями в разных кластерах Искусственного Мироздания могли выступать структура глазной сетчатки, отпечатки пальцев, матрица памяти, выбранный владельцем кадр видеозаписи из собственных воспоминаний, личная фотография и так далее до бесконечности.
В каком-то смысле организация безопасности карточной системы представлялась идеальной. С одной стороны, индивидуальные данные, перенесенные в цифровую форму, представляли очень сложный, трудно читаемый многослойный электронный код. С другой стороны, код можно было достаточно легко подтвердить, пройдя тесты на специальной аппаратуре в правительственных центрах идентификации.
Впрочем, размышляла Катрина Бета, система тотальной реинкарнации и тут внесла свои коррективы. Ведь в момент хеб-седа многие когнаты перемещали свой разум не в собственные клонированные тела с аналогичным ДНК, а в принципиально иные оболочки. На этот случай для перезаписи биологических кодировок финансистами Нуля был веден дополнительный цифровой код. Последний, впрочем, не слишком отрывался от «личности» владельца, поскольку соответствовал номеру, под которым регистрировался в Искусственном Мироздании любой рожденный или «произведенный» в ней человек. Номер, под которым каждый хомо сапиенс распознавался в Сети, номер его нейрошунта, номер его собственной жизни. При реинкарнации Сеть запоминала этот код и присваивала его новому телу, сохраняя в новом шунте.
Именно последняя особенность пластиковых карт внушала Кэти надежду на успех ее воровского предприятия: она хотела снять деньги с расчетных счетов убитых. Подумав об этом, девушка мысленно покачала головой. «Прикончить, а потом использовать документы, чтобы обобрать банк, — упрекнула она себя, — ей-богу, это сродни грабежу кладбищ».
Оставалось надеяться, что в старом пенсионном кластере стоит оборудование не из числа самых лучших и надежных моделей, а банковская машина запросит только цифровой код, считанный с шунтов покойников, и не станет сверять данные «получателя» с биологическими характеристиками подлинного владельца.
«Похоже, сегодня мне понадобятся все способности господа Гора», — подумала Катрина, помня, что Гор являлся не просто тшеди, но тшеди машинным, то есть способным влиять не на разум людей, а на поток электронов внутри схем и сетей. «Впрочем, — продолжила она размышления, — для начала попробуем по-простому. Без экстрасенсорики — пальцами». Еще раз, украдкой оглядевшись по сторонам, беглая рабыня согнулась над голоэкраном.
Уличный аппарат на окраине города, одиноко громоздящийся на тротуаре полупустынной улицы, плавно переходящей в шоссе и чуть далее, за последними домами, устремлявшейся куда-то в сторону и вверх, в небеса, принадлежал к разряду старых, не очень удачных, громоздких, но в то же время почти вечных синтетических устройств. Предметы, порождаемые в недрах удивительной, но совершенно обыденной для Искусственного Мироздания машины, не просто выдавались, а сотворялись ей почти буквально из пустоты, если понимать под таковой отсутствие привычных атомов и молекул. Источником энергии для одиноких синтез-аппаратов являлась орбитальная станция, болтавшаяся примерно в двухстах километрах выше Семенхары в космосе, и способная передавать поток электронов внутрь удаленных устройств.
Катрина совершенно не задумывалась над научной стороной подобных технологий по целому ряду причин. Как беглой проститутке, ей не хватало знаний и образования. Как человека практичного, ее интересовал только фактический результат. Кроме синтетической функции всякий уличный аппарат являлся ячейкой СИНК, информационной сети, следовательно, он был подключен к финансовой системе, в данный момент интересовавшей Катрину Бету прежде всего остального.
Простое прикосновение пальцев заставило темный экран мгновенно вспыхнуть. Над поверхностью Единого сервисного аппарата всплыла яркая надпись:
Добрый день!
Для активации программы связи нажмите «1».
Для синтеза товаров по каталогу нажмите «2».
Для активации финансовой программы нажмите «3».
Недолго думая, Кэти решительно ткнула изящным грязноватым пальцем в «тройку». Программа банка тут же активировалась и ответила тихим мелодичной музыкой, а также ожидаемым столбиком из запрашиваемых данных:
Спасибо.
Теперь введите:
1. Ваше имя.
2. Идентификационный номер (пароль личного доступа к карте).
Катрина вздохнула и послушно застучала по клавишам. Имя было ей известно из пенсионной метрики, идентификационный номер — автоматически считывался господом Гором с шунтов убитых. Время уходило, но раз нужны деньги, подумала она, следует рисковать.
Её пальчик отстучал:
Имя: Тим Амблер.
Номер регистрационной идентификации: 692–1457–6832953.
Ввод данных.
Аппарат немного пожужжал, обдумывая ситуацию. Наконец выдал:
Ошибка.
Анализ дополнительно запрошенных сведений не вполне соответствует введенной Вами информации.
Повторите попытку.
И снова — столбик из данных, на этот раз расширенный:
1. Введите имя.
2. Введите личный код.
3. Введите округ Вашей регистрации.
4. Введите место Вашей постоянной работы.
5. Введите имя поручившегося за вас работодателя.
6. Введите Вашу должность на текущую дату.
По всей видимости, полуразумный уличный механизм был соединен с неким диагностическим оборудованием, сравнивающим биологические характеристики клиента с архивными данными. В разных кластерах Корпорации дела с подобной машинерией обстояли по-разному, только результат сейчас получался один — отсутствие денег. С другой стороны, аппарат, возможно, просто медленно работал от старости.
Катрина вздохнула — она надеялась, что обналичивание пройдет проще. Ну что же…
Девушка прищурилась, и мир снова уже привычно поплыл. Показателем эффективности экстрасенсорного воздействия тшеди являлась вовсе не мощь их мистической силы, а умение ею пользоваться: работа с пси-энергией не походила на мышечную работу накачанных рук — суммарная энергия ментального удара в любом случае оказывалась минимальной. По мощности — не сильнее заряда пальчиковой батарейки. Максимальными же при пси-ударе получались точность и скорость.
Сложнейшей из самостоятельно выполняемых операций в личном перечне экстрасенсорных достижений Катрины Беты до этой секунды являлось простое отключение и включение энергопитания, примитивное «дерганье рубильников» — и этот прием, слава богу, выходил у нее неплохо. Просто «видеть» и даже «лететь» вдоль энергетических линий, составляющих кровеносную и «нейронную» системы глобальной Сети, изучая ее структуру и слизывая с магнитных баз запретную информацию, все это было ерундой по сравнению с настоящим действом, с управлением машинерией.
«Мне удалось это во вселенной Эливинера, — решила Кэти, — удастся и сейчас!»
Она сконцентрировалась. Гор и Каталина спали в ее мозгу, их можно было разбудить, но почему-то все захотелось сделать одной. Самой, лично!
И она рухнула вниз. По сетям, в недра прожорливого Единого аппарата. Безвольное тело осталось выше, оно застыло, чуть покачиваясь, как в наркотическом опьянении, впившись руками в стойку, вонзив раскрытые, бездумные глаза в опалесцирующий экран.
Ниже. Ниже. Правее. Еще правее. Теперь выше.
Вот он, процессор! Нащупав его, она мысленно разбила устройство на геометрические зоны, соединенные энергетическими сетями в отдельные пакеты, контактирующие с прочими как единые комплексы-схемы. Определив таким образом механические составляющие компьютерного мозга, Кэти медленно и очень осторожно прощупала каждую из них.
Спустя почти восемь секунд — время, немыслимо долгое, учитывая скорость работы электроники и ее собственного, удивительным образом синхронизировавшегося с машиной мозга, — она победно вздохнула: участок, ответственный за проверку владельцев карт по биологических характеристикам, лежал прямо под ней!
Разбираться далее не имело смысла. Не мудрствуя лукаво, Катрина сделала то, что стало уже привычным. И хотя в целом операция оказалась тоньше и сложнее всего, что ей приходилось совершать ранее, итоговый результат не слишком отдалился от знакомого «рубильника». Кэти просто блокировала нужный участок электронного мозга, отведя в стороны бегущие к микросхеме по оптоволокну электроны.
Обезумевшая машина, казалось, вздрогнула от ужаса. Огоньки замигали, пропел зуммер, программная оболочка впала в глубокую кому и… Единый сервисный аппарат начал перезагрузку.
Уже через минуту, как только снова вспыхнула надпись «ВХОД», Кэти смело набрала на клавиатуре:
Имя: Тим Амблер.
Личный код: 692–1457–6832953.
Округ: Гошаль.
Место работы: компания «Бессмертие-25» г-на Минциберга.
Должность: ведущий специалист по клонированию.
Но, тем не менее, ещё пару секунд изнасилованная вторжением чуждого разума машина не сдавалась. Катрина разозлилась.
— Давай, твою мать, — процедила она сквозь зубы и долбанула по железяке кулаком, сопроводив свой удар накалом всех линий Единого сервисного аппарата — так же как восемь часов назад кипятила электронные линии в лайнере «Аякс-Демархия».
И машина сдалась!
То ли столкнувшись с гневной реакцией человека, то ли физически испугавшись ментального воздействия тшеди (именно испугавшись — назвать происходящее иначе Катрина бы не смогла), а также перегрева собственных линий и схем, аппарат пал и ответил интонациями побежденного:
Извините за задержку в обслуживании.
Тим Амблер. Идентификация личности завершена.
Желаете:
1. Обналичить сумму с расчетного счета?
2. Синтезировать товар согласно прайсу?
3. Отправить сообщение?
Кэти нажала «один» — разумеется, обналичить.
Несколько мгновений спустя все состояние господина Амблера, вернее все, что имелось у него на расчетном счету, лежало в синтез-лотке Единого сервисного аппарата. Еще через пару минут то же самое было проделано с остальными пятью банковскими картами, и общее состояние Кэти теперь составляло почти сто семнадцать тысяч душ. Пластиковые купюры лежали в приёмном лотке аппарата и выглядели как новые (ассигнации Корпорации делались именно пластиковыми — они не горели, не гнили, не обесцвечивались со временем и даже не тонули).
Поскольку разборка с синтез-машиной закончилась полной и безоговорочной капитуляцией последней, Катрине оставалось только победоносно запустить руку в лоток и вытащить оттуда пачки. Тем не менее, когда плотные, увесистые «кирпичи» коснулись пальцев, а затем вынырнули на свет, беглянка почувствовала легкий укол совести за обдирание мертвецов и странное ощущение чужой крови, страданий и смерти, словно оно липло к рукам.
С некоторым усилием справившись с тошнотворным наваждением, Кэти торопливо положила свое маленькое состояние в карман охотничьих шаровар. Она не знала, как реагируют старинные синтетические аппараты на вмешательство полубогов-тшеди. Возможно, полицейские из ближайшего участка уже мчатся сюда, получив сигнал о банальном хакерском взломе, а лишние трупы ей ни к чему, и, значит, надо спешить.
Оставив перекресток Шестой Романтикар и проспекта Согласия, клонированная девушка, пользуясь тем, что улицы в этот утренний час все еще оставались не многолюдны, вскрыла первый, стоявший немного в стороне от дороги пустующий космомобиль, используя тот же способ, что и с аппаратом для выдачи денег. Флаер не сопротивлялся — в мире компьютеров и электроники, в котором все замки и системы управления двигателями были завязаны на электронные сигналы и кодировки, а вовсе не на поворот механического ключа, Кэти превращалась в совершеннейшего из взломщиков.
Пролетев на угнанной колымаге семнадцать кварталов, она отправила машину далее — по запрограммированному маршруту в другой конец города, а затем обратно к болотам. Сама же, не мудрствуя лукаво, прошла пару улиц пешком и зашла в первый же приглянувшийся дом. Конечно же, дверь оказалась заперта. Встав на пороге и закрыв глаза, она на мгновение сконцентрировалась. Затем последовало движение рукой и с ним — движение мозга. Замок звонко щелкнул.
Катрина вздохнула и смело вошла внутрь. Просторный холл, встретивший ее высоким потолком и широкой винтовой лестницей, порадовал двумя вещами — пустотой и наличием столика при входе. Быстро скинув на столик охотничий вещмешок, преступница достала блок стволов одного из ружей, коротким движением сцепила его с прикладом и ложем, задвинула цевье. Затем раскрыла оружие и зарядила четыре жирных патрона. Вместе с охотничьими гладкостволками ей достались добротные, вычурно отделанные ножи для разделки звериных туш. С кровотоками, пилами, гравировкой, а также прочей ненужной атрибутикой, на которую падки при покупке оружия тупые обыватели. Скинув со спины рюкзак, Кэти вытащила один из самых длинных, а потому удобных для предстоящей работы клинков — ужасающее чудовище из нержавеющей стали, огромный тесак, годный едва не для рубки дров.
В следующее мгновение мир снова окрасился красным. Катрина Бета не являлась обычным пси-экстрасенсом и не могла видеть своим внутренним взором тепло человеческих тел, читать их мысли, слышать биение живых сердец. Но это и не требовалось — в голове каждого жителя Корпорации имелся шунт, связывающий человека всеобщей информационной сетью, делающий его бессмертным, обеспечивающий реинкарнацию в палатах хеб-седа. А в данном случае шунт обеспечит жителям дома нечто кардинально противоположное.
Человек что-то видит, если глаза его открыты. Нейрошунт видит то, что видит его носитель. А Сеть, если ее просит об этом подобный господу Гору машинный тшеди, видит все это вместе, совмещая с электронными схемами — архитектурными планами и строительными проектами, сливаемыми в Сеть при постройке зданий и городов.
Графический движок раскрасил мир вокруг Кэти смесью трех колеров. Она закрыла глаза — мир вокруг теперь передавался непосредственно в мозг в виде привычной уже анимационной картинки. Кэти видела улицу, дом и каждый его этаж. Схематичными фигурами, словно в трехмерном анимационном мультфильме, отражалось несколько человек.
Пожилая женщина в верхней спальне, почти на грани возраста принудительной реинкарнации, скорее слушает, чем смотрит голопроектор. Когнатка. Возраст — триста пятьдесят лет.
Ребенок, играющий в соседнем холле, плачет. Он недоволен родителями. Когнат. Возраст — четыре года.
Мать и глава семейства, встревоженные внезапным щелчком двери и странными звуками из холла, суетятся на кухне, обмениваются никчемными фразами. Когнаты. Возраст — девяносто восемь и двести четырнадцать лет. Очень молодые для пенсионного кластера, однако, по сравнению с Катриной Бетой, с ее недавним шестимечным днем рожденья — просто динозавры. Впрочем, плевать на возраст.
— Проверь подключение жителей дома к хеб-седу, — выдохнула девушка в Сеть.
— Проверено, сикха, — беззвучно ответила ей электронная бездна. — Обнаруженные когнаты, включая ребенка, застрахованы системой социальной реинкарнации.
— Хеб-сед оплачен?
— Да, сикха, оплачен полностью для всех членов семьи. Реинкарнация гарантирована.
Катрина Бета кивнула — непонятно, кому. Совесть и обычная человеческая жалость в последний раз спазматически сжались внутри ее сердца вместе с очередным сокращением мышечных камер. И сгинули, раздавленные примитивным анализом тактических вариантов.
«На некоторое время, — шепнула она себе, — мне понадобится этот дом. Всего лишь на час или два…»
Сняв собранную четырехстволку с предохранителя, прижав обнаженный тесак к бедру, она решительно развернулась к кухне.
* * *
Несколько часов спустя Кэти ходила по спальне пожилой когнатки. Четыре новых трупа, включая хозяйку комнаты, покоились этажом ниже, сваленные в чугунную ванну в гараже для космомобилей. Сигнал, считанный с мозга мертвецов, уже давно бы ушел с их шунтов в муниципальную службу морга, однако Кэти задержала информационные импульсы — сейчас шунты спали, и о смерти четверых когнатов пока никто не знал. Разумеется, слишком долго скрывать подобные вещи в техногенном мире было невозможно, и через некоторое время весть об их гибели проползет в Сеть тем или иным способом. И все же смерть этих людей принесла Катрине искомые несколько часов отдыха и подготовки. Остов лайнера «Аякс-Демархия» давно догорел, трупы охотников наверняка уже обнаружены. Полиции не составит никакого труда сопоставить два этих факта, и, значит, время поджимает. Впрочем, как и всегда.
Волнообразным движением ладони большеглазая красавица с духом бога внутри головы поправила непослушную прическу. Шоколадные локоны ниспадали на узкие плечи, которые казались очень хрупкими, но были способны выдержать вес межзвездного транспорта. Тонкая, почти прозрачная кожа девушки переливалась то ли оттенками сияющего бархата, то ли восточных шелков. Рабыня-убийца еще раз повертелась перед зеркалом — сначала одним, потом другим боком.
В салонах одежды, где обслуживал «человеческий» персонал, можно рассчитываться наличными, а не только картой. Это значило, что в момент переодевания и покупки сандалий ей не стоило переживать по поводу полиции, которая могла ворваться в салон в самый неподходящий момент, привлеченная сигналом о внешнем вторжении.
Однако Кэти красовалась сейчас не в салоне. В крупных домах на окраине города, где проживали зажиточные пенсионеры, их не менее зажиточные дети, а также бизнесмены средней руки (в основном торговцы и продавцы различных услуг, в том числе парикмахеры, аптекари, спортивные тренеры, адвокаты), имелись так называемые «домашние» синтезаторы. Возможности у них сильно уступали стандартным «коммерческим» синтезаторам, а уж до «промышленных» им было, как агнату-рабу до демиурга-акционера.
Различались «частные», «коммерческие» и «промышленные» синтезаторы двумя вещами — размером синтетических камер и, конечно, каталогом доступных к синтезированию товаров. Тем не менее Катрине требовался именно такой аппарат.
Легендарный создатель Искусственного Мироздания, широко известный в анналах глобальной Сети под нелепым именем Анубис, совершенно не напрасно выбрал для своего удивительного творения форму промышленной организации. Заводы Нулевого Синтеза являлись в рукотворной вселенной основой основ, ибо в каталоге «высших» машин-синтезаторов значились планеты и звезды. Катрина слышала, что некогда, очень давно, организационной формой человеческой ойкумены был божественный Пантеон, но ныне властной структурой Искусственного Мироздания, стоящей над планетами-государствами, служила промышленная Корпорация. Боги, впрочем, от подобного поворота никуда не исчезли.
Большинство древних технобожеств, оставленных в живых Анубисом, ставшим после переворота Учредителем Корпорации, продолжало существовать под личиной демиургов-акционеров, то есть совладельцев Корпорации Нуля. Именуемая также иногда «Корпорацией Человека», «Нулевым Синтезом», «Нуль-Корпорацией» или же просто «Нулем», эта вселенская организация монопольно использовала синтез материи, ишед, хеб-сед, производство шунтов, глобальную сеть и даже нулевые порталы. Она же эксплуатировала бытовые и торговые синтезаторы на планетах.
В «частных» синтезаторах можно было производить продукты, напитки, одежду и кое-что из домашней утвари, бытовых приборов, игрушек, посуды и так далее. В некоторых — даже мебель. «Коммерческие» предназначались для того же самого, но уже в «потребительских» масштабах, то есть для работы с большими партиями или более габаритными товарами.
«Промышленные» синтезаторы, размещавшиеся в космосе на планетоидах Корпорации, производили все остальное, вплоть до космических грузовозов, а надо заметить, что космические грузовозы, в данном случае, Катрину совершенно не интересовали.
В течение первых минут, прошедших после убийства, Кэти тщательно обыскала и заперла дом, стащила трупы в гараж, выбросила провонявшую за время марш-броска охотничью мужскую одежду, приняла ванну, вымыла и расчесала волосы. Потом она вошла в комнату, где стоял «домашний» синтезатор (это был кабинет отца семейства), и привычным уже способом «взломала» электрическую машину с помощью карточки хозяина дома.
Галопом изучив каталог, она выбрала себе обтягивающий темный костюм с узким, но очень глубоким капюшоном, широкий кожаный пояс, комплект белья, новую сумку, сапожки, длинный вечерний хитон, обнажающий руки и плечи, а также блистающие самоцветами сандалии на высокой шпильке.
Оделась она именно в вечерний хитон и обувь на шпильке, еще раз пересчитала деньги и разложила их аккуратными блоками, связав лентой по несколько пачек. Оставшуюся неровную часть распихала по карманам большой сумки, внутрь которой поместились и все остальные вещи.
К удивлению стороннего наблюдателя, если бы таковой случайно отыскался на тот момент, роскошная дамская сумочка, позаимствованная Кэти у мертвой хозяйки дома, осталась пока совершенно пустой — ни косметика, ни деньги, на даже пластиковые карты не легли на ее узкое замшевое дно.
С серьезным выражением на лице, но в то же время с блистающими глазами, Катрина Бета смело подошла к аппарату и сделала свой финальный заказ.
Гладкоствольные ружья, собранные и заряженные, лежали на кровати, готовые к применению в случае неожиданных обстоятельств. Однако теперь, думала Катрина, они уже не нужны. В отличие от торговой зоны в космопентере «Аякс-Демархия», за ней сейчас не наблюдала служба безопасности транспортной компании. Поэтому, ничуть не стесняясь, Кэти взломала машинный код в последний раз за этот стремительный день, и после непродолжительного жужжания в емкости синтезатора лежал, посверкивая полированными гранями, хищный корпус классической «Правительственной модели». С ребристой рукоятью-курком, тусклым блеском никелированной пластины, хищным оскалом дульного среза и тяжелым браслетом защелки. Более красивой и совершенной вещи Кэти, пожалуй, не видела никогда. В миллионолетнем наручном бластере не имелось ни одной лишней детали, голая функциональность сочеталась в нем со сдержанной красотой, а ужасающая мощь — с простотой и четкостью линий. Перед девушкой покоилось настоящее воплощение смерти.
Лучевой эстимет, он же бластер-перчатка, немного похожий на рыцарский наруч из немыслимо далекого земного средневековья, являлся штатным оружием правительственных войск и спецподразделений Нуль-Корпорации. Сунув кисть в браслет защелки, Кэти свела его края на запястье, тем самым пробуждая эстимет к жизни. Тонкая ткань и мягкие пластиковые «капканы» тут же оплели ей предплечье — крепко, но почти невесомо. Правая рука оказалась как будто в длинной стальной перчатке с пластиной, идущей от локтя к костяшкам кулака. «Привет», — сказала тогда Катрина и, ослепительно улыбнувшись старому другу, повела перчаткой перед собой. Индикатор заряда вспыхнул: только что созданный пистолет был полон энергии для убийства.
Тело 2
ТИМ АМБЛЕР, ОКРУГ ГОШАЛЬ
Искусственное Мироздание. Кластер Шакрам. Планета-яйцо Торватин. Окрестности Семенхары.
Вопреки мнению Катрины Беты, Искусственное Мироздание, в просторечии именуемое своими обитателями Корпорацией Нулевого Синтеза или Корпорацией Нуля, вовсе не было вселенной насильников, садистов, рабовладельцев и массовых извращенцев. По большому счёту оно было всего лишь вселенной массовых потребителей.
Просто наличие в арсенале доступных человечеству технологий таких товаров, как бессмертие и синтез материи, делали потребление… более полным, наверное. Во всяком случае, нечто подобное заявили бы Катрине маркетологи Нуль-Корпорации в ответ на подобный вопрос, случись ей встретить их на бескрайних просторах штампованных вселенных.
У программных клонов, и прежде всего у самой Катрины Беты, на этот счет имелось собственное, весьма специфическое мнение, озвучить которое возможно было с использованием жесткого сленга и некоторых не вполне приличных идеоматических оборотов.
Но мнение клонов, разумеется, в данном случае никто не спрашивал.
Мнение клонов не спрашивали не только потому, что они после инициации в искусственных телах являлись «агнатами», то есть должниками Нуль-Корпорации за произведенное авансом «коммерческое» воскрешение, а прежде всего потому, что программные клоны с точки зрения среднестатистического жителя Континиума Корпорации считались слишком юными существами для умудренного прожитым миллиардом лет Искусственного Мироздания. А юность, как известно, очень редко идет рука об руку с мудростью…
В отличие от Кэти и ее подруг, жители кластера Шакрам показались бы неискушенному исследователю опытными и мудрыми, ибо Шакрам считался относительно старым кластером. Сотворенный около миллиона лет тому назад по основному времени Корпорации, Шакрам не являлся одной из самых древних вселенных, однако обычный для миров первой категории «цикл» он давно миновал.
Все кластеры Корпорации переживали четыре основных цикла своего «бытия».
Первый цикл условно назывался «Сотворение».
Под Сотворением понималось проникновение бога-робота в пустоту, создание нового времени и пространства — некой емкости, замкнутой самой на себя для размещения внутри очередной «штампованной» звездной вселенной. Для простоты обозначения такая пространственно-временная емкость называлась «кластер».
Каждый кластер напоминал в геометрическом четырехмерном пространстве поверхность огромного шара. Что для простого обывателя означало: если лететь внутри кластера в любом направлении неизмеримо долго, то в конечном итоге прилетишь в начальную точку.
Каждый кластер развивался по стандартной схеме. Бог-робот размещал в нем галактики и скопления галактик в произвольном порядке (функция «случайность»), рассеивал по ним семена жизни и прокручивал ускоренное время, за которое на каждой из многочисленных обитаемых планет появлялся человек и создавал множество оригинальных языков, культур и цивилизаций.
Это и было «Сотворение».
Сами миры, только что созданные бог-роботом и, соответственно, живущие в ускоренном времени, носили названия, прямо проистекающее из названия цикла. Название более чем прозрачное: «миры Сотворения».
И хотя их физическая и биологическая история в этот период времени проживала миллиарды лет, а история культуры и цивилизации — десятки тысячелетий, по основному летоисчислению Корпорации цикл Сотворения считался самым коротким и занимал от одной до нескольких секунд…
* * *
Второй цикл назывался «Интеграция».
Этот период был более долгим и занимал примерно тысячу лет по счету Нуль-Корпорации.
Начало Интеграции знаменовалось «уравниванием» временных потоков в «новой» вселенной с основным временем Нулевого Синтеза. Над сотворенной звездной системой с ее планетами и их оригинальной культурой зависали космические линкоры, Корпорация выходила на контакт с «изготовленным» ею миром.
Самостийные государства вступали в Торговый союз, превращаясь, таким образом, в сателлитов Корпорации. Исключений тут не существовало. И дело, конечно, заключалось не только в военном превосходстве Нулевого Синтеза над молодыми мирами. Корпорация предлагала жителям бессмертие и синтез материи, читайте — вечность и бесконечное богатство. Кто бы тут устоял? Миры не завоевывались, миры покупались. Членство в Торговом союзе было сладким плодом. За ничего не значащие на первый взгляд обязательства соблюдать мир и признавать администрацию Нуля арбитром при разрешении политических споров молодые государства получали от Корпорации гигантские трансферты — денежные вливания (в валюте Корпорации, разумеется), на которые могли приобретать произведенные в космосе товары.
Трансферты делились на две примерно равные части. Первая часть выплачивалась по числу постоянно проживающих в государстве граждан. Эта часть должна была (теоретически) распределяться между самими гражданами в качестве социальных пособий. Вторую часть (помноженную на различные коэффициенты, такие как площадь государства, обеспеченность ресурсами, уровень дохода населения до Интеграции и т. п.) государство могло расходовать на себя. Сплошь и рядом случались нарушения, коррупция пожирала значительную часть средств, а в тиранических режимах социальная половина трансферта также расходовалась на государственные нужды. Но на общую картину это не влияло. Неуклонно, как собачки на поводке, государства «сотворенных» планет вливались в бесконечную, можно сказать, вселенскую экономику Корпорации.
А далее Интеграция вступала в наиболее интенсивную часть своего развития. Подпитанные из космоса, не ограниченные в ресурсах, получившие новые технологии и избыток рук на рынке труда (вспомните бессмертие), а также относительную социальную стабильность (не забывайте — бесплатные пособия для жителей), молодые государства совершали головокружительный скачок во всех сферах экономической деятельности.
Бурным ростом шло строительство, взрывообразно росло население, совершенствовалась сфера услуг, и на прилавках правил бал фантастический переизбыток дешевых товаров. Именно дешевых, ибо себестоимость молекулярного синтеза по сравнению с привычным производством оказывалась до смешного ничтожна.
Перед молодыми государствами открывались почти неограниченные возможности. Доступ к практически бесплатной электроэнергии, неограниченность любых минеральных, ископаемых и сельскохозяйственных ресурсов. Все — от нефти и металлопроката до строительного леса и алмазов — синтезировалось теперь в Планетоидах Корпорации. И все это было дешево.
Пресная вода и хлеб, чистый воздух и ядерное топливо — ни в чем теперь не возникало недостатка. Однако одной избыточностью ресурсов позитивное влияние на экономику не исчерпывалось. Молодые государства, вступив в Союз, превращались в игроков на глобальном экономическом поле всего Искусственного Мироздания.
Свободная торговля, свободное движение капиталов, простота перемещения товаров, рабочей силы и информации, отмена таможенных пошлин, свободная миграция населения и стандартизация законодательства, бесконечность ресурсов и простота молекулярного синтеза, а также, разумеется, единая валюта, основанная на клоническом эквиваленте, — все это объединяло искусственный космос, превращая его в бесконечный, но притом очень тесный единый рынок. Лик звездной системы менялся…
Народы разных стран и планет в пределах звездной системы принудительно объединялись Нуль-Корпорацией в единое государство с единым правительством для всей системы. Вместо множества государств вдруг появлялось одно — интегрированная федерация, конфедерация или союз. Влияние этого государства на граждан еще более ослабевало.
Прежде всего государства отказывались от налогов. Налоги на прибыль коммерческих предприятий, налоги на доходы жителей, таможенные сборы — все это компенсировалось Нулем. Корпорация увеличивала трансферты, а государства отказывались от системы налоговых сборов и фискальной отчетности. Все это, безусловно, стимулировало частную инициативу и рост предприятий, однако влияние государств существенно уменьшало, ведь исчезал самый сильный рычаг контроля за бизнесом.
Еще более уменьшал влияние государств туризм. Миграция по условиям Торгового союза была абсолютным правом любого обитателя Искусственного Мироздания. Более того, один раз за одну инкарнацию Корпорация оплачивала каждому свободному человеку билет в любую из своих бесконечных вселенных.
Но такой билет «в один конец» только на первый взгляд являлся безобидным бонусом. На практике он приводил к миграции триллионов людей, в основном молодежи, в полную неизвестность в незнакомые миры и вселенные.
Единая валюта также нивелировала могущество молодых государств. Не имея возможности печатать собственные деньги, они лишались возможности существенно воздействовать на собственную финансовую систему.
К подобному результату приводило и единое законодательство. Если в уголовном законе различия можно было сохранить (на разных планетах применялись различные наказания для преступников), то в коммерческом праве подобных «излишеств» Корпорация не допускала. Общие принципы для организации предприятий, общие таможенные правила и общие законы о наемном труде и даже общая регистрационная служба, фиксирующая товарные знаки, патенты и авторские права, все это сужало мощь государства и делало предприятия практически независимыми от локальных госструктур.
К подобному же результату приводило и повсеместное шунтование. Вживление нейроразъемов в мозг только в первые годы Интеграции вызывало предубеждение населения. После того как люди осознавали абсолютную медицинскую безопасность подобной процедуры и в полной мере оценивали все выгоды ультрасовременного технического новшества, в центры по шунтованию выстроились настоящие очереди. Прежде всего шунтование отражалось на скорости получения образования: изучить языки, освоить сложные профессии становилось смехотворным делом. Кроме того, прошунтованных граждан с большим удовольствием принимали на работу транспланетные корпорации. Так что все побочные свойства шунтов (например, контроль перемещения со стороны спецслужб, записи разговоров и так далее) вскоре отодвигались на второй план перед возможностью занять более высокооплачиваемую вакансию и получить возможность реинкарнации.
Взрывообразный рост населения, волны миграции и бурные темпы жилищного, а также коммерческого строительства приводили к логичному результату — кроме единого государства на планете, появлялся еще и единый город.
Вся поверхность молодого мира к концу периода Интеграции превращалась в гигантский мегаполис, соединенный как линиями трансконтинентального метро, проходящего через центр планеты, так и множеством космопортов, соединяющих «интегрированный мир» с другими мирами звездной системы, галактики, кластера и всего Искусственного Мироздания. В небеса рвались немыслимые небоскребы, а на окраинах макрорайонов по поверхности тянулись гигантские малоэтажные здания площадью в миллионы квадратных метров. Фантастические технологии из космоса преображали архитектуру молодого мира почти до неузнаваемости. Урбанистическая симфония растекалась от экватора до полюсов…
Не оставалась без изменений и социальная сфера. Продажа коммерческого бессмертия приводила к быстрому расслоению населения на традиционные для Корпорации классы когнатов и агнатов. Социальные пособия, изначально выплачиваемые Корпорацией каждому жителю, были велики, их с лихвой хватало, чтобы жить в достатке и даже относительной роскоши. Однако для оплаты хеб-седа пособий явно не доставало. В результате все граждане молодых планет прозябали в вечном страхе перед дряхлостью и смертью от старости. И интенсивно работали, стараясь накопить на хеб-сед.
Те, кому это удавалось, становились когнатами, то есть полноправными гражданами со всеми правами свободных избирателей. А те, кому нет, — рабами по социальным контрактам. После смерти от старости они возрождались Корпорацией «в долг» и до отработки своего воскрешения должны были вкалывать на Корпорацию бесплатно. Новый мир становился неотличим от триллионов таких же, созданных до него.
С приходом периода Интеграции в звездных системах происходили и чисто внешние изменения: здесь вступала в силу еще одна особенность корпоративного мироустройства, очень яркая и наглядная. Где-то к середине Интеграции планетарное строительство в молодых мирах неуклонно набирало бешеный темп и выходило в космос. Стремясь увеличить жизненное пространство и уменьшить давление растущего населения, единые правительства, накопившие достаточно денег для подобных акций, заказывали у Нуль-Корпорации дополнительные космические тела.
Лучшим и самым простым вариантом подобного масштабного зодчества почти повсеместно служила «астрономическая скорлупа», то есть тонкая сферическая оболочка, сооружаемая Нуль-Корпорацией вокруг центральной звезды. Системы со многими звездами строили по несколько сфер или объединяли несколько звезд в одну.
Плюсов у оболочечной конструкции имелось много, прежде всего — полная утилизация поверхностью скорлупы энергии центральной звезды, гигантская площадь, а также относительная простота. После возведения скорлупы-сферы система превращалась в замкнутое «космическое яйцо». Большинство изначальных планет системы уничтожалось, дабы избежать повреждений скорлупы в случае столкновения. Оставалась только звезда — и сама оболочка. Континенты и города с разрушенных планет могли перемещаться на скорлупу или воссоздаваться там в виде точных копий.
На этой «строительной» ноте процесс Интеграции завершался. Возведение гигантской скорлупы-сферы отодвигало конец Интеграции на сотни, иногда даже тысячи лет, однако он с неизбежностью наступал. Процесс экономического и политического внедрения молодого мира в единый ареал человечества под флагом Нулевого Синтеза неумолимо подходил к логическому концу, оставляя за собой на месте убогих политически раздробленных планет со слабой экономикой, множеством валют, конфликтов, взаимных обид, языков и культур унифицированную яйцо-сферу единого вселенского механизма.
Таковы были «миры Интеграции».
* * *
Третий цикл носил название «Стабилизация», а проживающие его системы звались «мирами Стабилизации». Этот цикл был еще более длительным и тянулся обычно несколько десятков тысячелетий. Начало Стабилизации традиционно не связано с каким-то отдельным событием, но характеризуется моментом прохождения некого «пика», экстремума, точки кипения, если хотите, за которой дальнейшее интенсивное развитие экономики попросту невозможно.
В какой-то момент своего безумно стремительного развития новый мир — не важно, мир-сфера или обычный планетарный набор вокруг звезд — элементарно переполнялся. Переполнялся всем — населением, количеством выстроенной недвижимости, количеством товаров, способных быть купленными на планете, количеством компаний, оказывающих слуги, количеством денег, необходимых в обороте.
Количество безработных превышало количество работающих, количество разорившихся предпринимателей — количество оставшихся на плаву. Конкуренция оказывалась столь высока, что большинство предприятий просто не выдерживали бешеного темпа при столь минимальных наценках. Но главное — население увеличивалось до такой степени, что людям уже просто негде было жить. Цены на недвижимость и проценты по кредитам покоряли немыслимые вершины, а земля становилась дороже, чем золото, купленное по весу.
Подобная критическая во всех отношениях ситуация выражалась иногда в жестоком экономическом кризисе и массовом разорении рядовых граждан. Но чаще служащим Корпорации удавалось его избежать. Когда экономические показатели развития и численность населения приближались к крайним пределам, Нуль-Корпорация издавала законодательный акт, о переводе бывшего «мира Интеграции» в категорию «миров Стабилизации» с присвоением соответствующего статуса в Торговом союзе.
Получив новую «степень» в классификации миров, бывшая «молодая» система еще раз существенно преображалась. Бывший новый, а ныне чуть постаревший мир проводил жесткую реструктуризацию законодательства, состоящую главным образом в ограничении рождаемости, ограничении для иммигрантов с других миров, ограничении присутствия инопланетных брэндов, введении налогов для инопланетников и налогов на содержание агнатов.
Численность населения начинала падать, напряженность конкуренции — тоже. Одновременно, в связи с переводом мира, прожившего более одной тысячи лет в Торговом Союзе, в стадию Стабилизации, Корпорация увеличивала ему как «постоянному члену» сумму ежемесячных трансфертов. Каждый из рядовых потребителей и все планетарное государство в целом получали больше денег и отгораживались от внешнего мира стеной из ограничительного законодательства. Мир по-прежнему входил в Торговый Союз, мир по-прежнему был доступен для внешних контактов, мир по-прежнему оставался неотъемлемой частью Искусственного Мироздания, однако внезапно для самого себя он становился миром стабильности, чуть более спокойным и чуть менее активным, чем миры на стадии Интеграции.
Впрочем, как это ни странно, начало Стабилизации связывается многими специалистами вовсе не с «критическими» показателями экономики, не с предельной урбанизацией, не с увеличением суммы трансфертов и даже не с Актом о присвоении планете нового космического статуса, а с упадком духовности и культуры.
Упадок этот зарождался все в тех же туризме, рабстве и шунтовании. Появление агнатов, туристическая миграция и быстрое образование через шунт приводили к унификации культурных ценностей. Каждому, кто прошел хеб-сед, каждому, кто переехал из кластера в кластер, каждому, кто получил знания от Сети, вбивались в голову корпоративный язык и часть корпоративной этики.
Единый язык и единый рынок, единые товары и единые деньги, единые новостные каналы и единая информационная Сеть порождали единый способ мышления и одинаковые, как штамповка, мозги обывателей.
То была глобализация в наивысшей из своих форм!
Во время периода Сотворения, изолированно развиваясь в ускоренном бог-роботами времени, планеты порождали различные культуры и цивилизации, однако к концу Интеграции и началу Стабилизации они теряли свою уникальность, превращаясь в похожие друг на друга, сверх урбанизированные города-клоны, покрывающие всю поверхность планеты. В таких городах унифицировались прежде всего деловая и потребительская культура, однако вскоре изменения поедали ржавчиной сами основы человеческой этики.
К началу Стабилизации на планетах умирала такая категория, как семья. Если в первые столетия Интеграции большая часть молодежи, несмотря на обещанное бессмертие, все же вступало в брак в возрасте тридцати-пятидесяти лет, то по прошествии тысячелетия, большинство населения уже имело детей и опыт семейной жизни. Время браков заканчивалось. Тысячелетние старцы и старушки с молодыми телами, выглядящие так же молодо, как собственные, живущие рядом праправнуки и праправнучки, не стремились рожать новых детей. Эта общая тенденция, зародившаяся в «старых» слоях, быстро захватывала и молодежь. Почти никто из жителей уже не стремился заводить семью и плодиться.
Естественный прирост населения сокращался, сходил на нет. Искусственный же прирост в основном заключался в приросте агнатов, людей, не способных в условиях жесткой конкуренции оплатить свой хеб-сед. Законодательство «стабильного мира» ограничивало количество агнатов, за которых владелец-когнат мог не платить налог. В результате все большая и большая часть «воскрешенных в долг» местных жителей вывозилась в другие, более молодые миры.
Планета пустела. Городская застройка все более сокращалась. Титанические здания разрушались и сносились. Средний возраст населения увеличивался. Благосостояние «уцелевших» жителей постоянно росло за счет накоплений.
К моменту завершения периода Стабилизации, примерно через десять-двадцать тысяч лет после ее начала, в планете уже почти невозможно было узнать прежний процветающий, кипящий город эпохи Интеграции. Число постоянных жителей составляло от силы несколько сотен тысяч, большая часть планеты напоминала ухоженный парк или сад. Вместо гигантских небоскребов, оставшихся только в нескольких небольших деловых центрах (назвать их городами не поворачивался язык), поверхность покрывали гигантские ранчо, бунгало, дворцы, замки, виллы, особняки, собранные в элитные деревеньки и села, с зажиточными пенсионерами, почти столь же старыми, как и само членство планеты в Торговом Союзе.
То был уже не мир, а пенсионный рай. Работала здесь только приехавшая с других планет молодежь. Последняя, несмотря на высокие налоги для инопланетников, находила возможным вкалывать в «стабильном мире» за небольшие, но гарантированные деньги, вместо того, чтобы карабкаться по карьерной лестнице вверх в мирах Интеграции, выцарапывая себе право на богатство в суровой битве с многочисленными зубастыми конкурентами.
Подавляющая же часть местных жителей средним возрастом в несколько тысяч лет прожигала накопления и проедала высокое социальное пособие, предусмотренное исключительно для постоянных граждан.
Такова была эра Стабилизации, однако и она по истечении времени завершалась…
* * *
Четвертый цикл не имел названия. Этот, самый большой из всех названных периодов времени обычно именовали «Глубокой стабилизацией» или же «Вторым пенсионным циклом». Однако в литературе, а также в вольных социологических исследованиях, не брезговавших народным сленгом, четвертый цикл именовался «дряхлостью миров».
Для официальных документов имелись условные обозначения, понятные специалистам: «Период Стагнации» или «Постгосударственный Цикл».
И оба названия казались верны в одинаковой степени.
К этому времени все сферы жизнедеятельности планет четвёртого цикла поражал глубокий застой — полное отсутствие развития, торможение всех экономических и социальных процессов. Производство, торговля, частная инициатива, творчество — все становилось неподвижным, как мертвое, затянутое тиной болото.
С политической же точки зрения цикл характеризовался упразднением до сих пор существовавшего на территории планеты единого государства. Иммиграционное законодательство миров четвёртого цикла оказывалось к этому моменту столь жестким, а население столь малым, что считать его Конфедерацией, Федерацией, Республикой или Монархией было уже просто нелогично.
Цикл занимал по времени до сотни тысячелетий. Все это время миры медленно деградировали, а население уменьшалось. Естественный прирост среди когнатов отсутствовал, умершие от старости и не имеющие денег на реинкарнацию вывозились на другие планеты, а миграция из других миров, ограниченная законом, приводила на данную планету только обслуживающий персонал для немногочисленных отелей, курортов, лечебниц, национальных парков и публичных домов. Преимущественно — рабов, очень редко — свободных.
В конце концов, после уменьшения количества постоянно проживающих на планете когнатов (агнатов, разумеется, никто никогда не считал за полноправных жителей) до нескольких тысяч человек, по инициативе Корпорации проводился аукцион, на котором целиком разыгрывалась вся территория планеты.
Если у местных зажиточных пенсионеров хватало средств на выкуп, то планета превращалась из республики «X», например в акционерную компанию «X» с соответствующим списком владельцев.
«Местными» в данном случае могло быть как все население, скинувшееся из личных средств и выкупившее акции новой компании, так и часть населения, наиболее богатая, разумеется. В последнем случае всех, кто «не платил» за собственную планету, могли попросить с нее убраться.
В бывших монархиях всю землю часто выкупал монарх, превращаясь, таким образом, в единственного собственника. С сохранением титула, но… без прав «союзного» государства и, конечно, без прав на получение трансфертов от Нуля. Бывшие подданные, соответственно, выселялись.
Иногда (но очень редко) звездные системы выкупались богачами со стороны, прежде всего — акционерами Нуль-Корпорации или же иными частными компаниями. В случае наличия на планете культурных, архитектурных ценностей, признанных достоянием человечества, а также редкой флоры и фауны, отдельная планета могла быть выкуплена музеями или университетами.
Если же желающих на выкуп не находилось (а их не находилось в большинстве случаев), то сама система отходила в собственность Нуль-Корпорации, а всех жителей-когнатов вместе с их рабами-агнатами выселяли в другие миры с сохранением имущества и прав на повышенное соцпособие (отнимались только земля и недвижимость — за них выплачивалась денежная компенсация).
И после этого все циклы прокручивались снова.
Планетоиды Нулевого Синтеза окружали старую звездную систему силовым полем, снова закручивали вокруг нее кокон времени, увеличивали массу звезды, чтоб увеличить срок ее работы, ускоряли в коконе бег тысячелетий и давали уставшему миру-скорлупе «отдохнуть» примерно миллион лет. На планеты системы выбрасывались особые микроорганизмы, уничтожающие металл, пластик и древние строения. Силовые поля активировали вулканическую деятельность, потопы и сдвиги континентов, а новые «семена жизни» рассеивали по планете новые виды растений и животных. В новом мире возникала новая цивилизация и появлялась новая человеческая раса с оригинальными языком и культурой. История повторялась вновь.
В результате всего в ту самую минуту, когда беглянка Катрина Бета висела в лайнере в космосе над Торватином, обновленная и совершенно не узнаваемая система-яйцо медленно заканчивала свой четвертый цикл, готовая для повторного обновления.
Вечность, таким образом, замыкала круг…
* * *
Для большинства систем-яиц кластера Шакрам вечность сворачивалась в круг уже трижды. И в данный момент это самое «большинство» давным-давно перешагнуло порог Сотворения, пережило бешенный взрыв Интеграции и довольно бодро прошагало по пути Стабилизации. От Стагнации, смерти и нового цикла Шакрам отделяли еще тысячи лет и воля главного инженера системы.
Однако планетарных мегаполисов на большинстве миров кластера уже не существовало.
Шакрам населялся в основном пенсионерами Нуль-Корпорации, как и множество прочих «древних вселенных». Сорок триллионов звезд, две сотни миллиардов галактик — все они стали курортами и домами для престарелых.
Одной из таких звездных систем-яиц являлась FD-345–678, в просторечье именуемая также «Торватином». Некогда система вмещала пять звезд, сто сорок планет и девяносто миллиардов престарелого, множество раз реинкарнированного населения. В один из последних циклов Торватин превратили в сферу.
На Торватине свободно проживало около пяти миллионов человек, что для гигантской космической сферы являлось ничтожной цифрой. С другой стороны, по меркам прочих «пенсионных резерваций» системы FD-345–678, населен Торватин был с избытком, ибо на некоторых мирах-сферах из соседних систем не набиралось и сотни тысяч когнатских «голов».
Одной из таких голов Торватина пять тысяч лет назад стал когнат по имени Тим Амблер, специалист по клонированию.
В тот летний погожий день Тим Амблер выехал на охоту с пятью приятелями-стрелками на болото в поисках жирных мигрирующих стрекоз.
А в это время над их головой примерно в сотне парсек от границы звездной системы Торватин скользил по кластерам из портала в портал межзвездный лайнер «Аякс-Демархия» маршрутом с многоликого, шумного куба Дуат на веселую планету Роза…
Тело 3
ТУТМОС, УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Система-яйцо Торватин. Селение Семенхара.
Казино «Циркус Циркус». Тот же вечер. 19:00.