Он все еще до конца не верил в то, что действительно в этом подвале, в стене, за слоем кирпича хранится легендарный золотой запас нацистской партии.

— Ну что, передохнем? У меня еще есть пиво, — предложил Феликс.

— Я с удовольствием, — послышался из темноты голос отставного капитана.

Вокруг были груды битого красного кирпича, какие-то странные ржавые куски металла, обломки каких-то бревен, балок. За долгие годы здесь образовалась большая подземная помойка, поэтому приходилось смотреть под ноги, чтобы не зацепиться за какую-нибудь железяку и не свалиться в вонючую лужу.

Марина приблизилась к Феликсу и тронула его за руку.

— Скажи, что тебе плохо, что ты задыхаешься, — шепнул он ей на ухо.

Колчанов вытащил из сумки рулетку, попросил капитана Сапунова подержать один конец и принялся разматывать ленту. Когда фонарик гас, в подвале становилось абсолютно темно. И все время слышался какой-то странный, тяжелый, тревожный гул.

— Послушай, капитан, что это гудит? — спросил Феликс.

Капитан махнул рукой.

— Да это машины наверху ездят — танки, бэтээры. Перегоняют, наверное, их с одного места на другое.

— А почему так хорошо слышно?

— Не знаю, наверное, один из колодцев выходит наверх.

— Ой, мне дурно, — негромко произнесла Марина.

— Что такое? — насторожился отставной капитан.

— Плохо, задыхаюсь…

— Вот, бля, незадача! Зачем ты только с нами полезла сюда?

— Я же хотела как лучше.

— Что будем делать, Феликс?

— Где здесь ближайший выход? Капитан пожал плечами.

— А хер его знает! Может, его и нет нигде, тогда надо назад возвращаться к железной двери.

— Ладно, пошли. Держись за меня, — Феликс взял Марину под руку и отдал фонарик капитану. — Свети, Федор, будем двигаться за тобой.

Так они и пробирались, петляя, переходя из одного тоннеля в другой, поднимаясь и опускаясь по скользким широким ступенькам, выщербленным временем и людьми.

Наконец они добрались до большого тоннеля, который проходил под стеной. И тут Феликс вскрикнул:

— Вот незадача!

— Что такое?

— Да часы забыл там, в подвале.

— Ты что, одурел? Как ты их теперь найдешь?!

— Вот, блин! Часы дорогие, жалко.

— Давай схожу поищу, — предложил отставной капитан, хотя идти туда было минут пятнадцать-двадцать, не меньше.

— Да ты не найдешь. Посиди лучше с ней. Вот пиво, попейте.

Феликс вытащил из сумки еще одну упаковку запаянных в целлофан баночек.

— Нате, пейте, а я сбегаю.

— Не заблудись только.

— Да ты что, Федор! Я заблужусь? Я быстро. Помню даже, где я их снимал. Вот не везет!

— Ладно, иди скорее. Я с ней боюсь оставаться.

У Марины обнаружился настоящий симулянтский талант. Капитану и в голову не пришло, что она притворяется.

Феликс свернул за угол и побежал. Стук его сапог гулким эхом отдавался во влажной темноте. Луч фонаря скакал по стенам, по ступеням, и иногда Колчанову казалось, что он не спускается в подземелье, а поднимается по какой-то странной лестнице, ведущей в небо. Ему даже чудилось, что, если не обращать внимания на тяжелый смрад, можно увидеть над головой мириады сверкающих звезд.

Наконец он добежал до заветной стены и принялся тщательно осматривать кладку. На одном из кирпичей на уровне груди был условный знак: три глубокие зазубрины.

Колчанов вытащил тяжелый нож и стал постукивать рукояткой по кирпичам. Было четко слышно: там пустота. Феликса била мелкая дрожь. Он знал самое главное: ящики там, и они не тронуты.

«Скорее всего все так и было, как рассказывал Моргенштерн, — думал искатель сокровищ. — Здесь работали заключенные, а затем их вывели, наверное, по этому же гулкому тоннелю, по этим крутым ступеням и расстреляли уже наверху. Но как же сюда забраться, чтобы вытащить ящики?»

Феликс свернул в один из тоннелей, настолько узкий, что пришлось даже пригнуться, и прошел по нему метров пятьдесят. Тоннель привел в довольно большой полуобвалившийся подвал. Феликс осматривал одну стену за другой, пробираясь по грудам кирпича, проваливаясь в воду, которой в этом большом подвале было предостаточно. Кое-где вода ручейками текла по стенам, сочилась сквозь кирпичную кладку.

Наконец он увидел пролом и, немного помедлив, двинулся в него. Но этот ход уткнулся в стену. Пришлось возвращаться. Еще два тоннеля тоже кончались тупиками, а третий был просто завален.

Уже возвращаясь к выходу, Феликс вытащил из кармана куртки часы и защелкнул браслет на запястье. Ну вот, теперь все нормально.

— Мы уже было подумали, тебя там крысы съели, — добродушно пошутил отставной капитан.

— Ну как ты? — обратился Феликс к Марине, пропустив мимо ушей реплику насчет крыс.

Девушка закивала в ответ, что в переводе означало: спасибо, мне уже лучше и не стоит волноваться.

— А что ты так долго? — поинтересовалась она.

— Да свернул не туда. В этих чертовых лабиринтах, если потеряешься, можно и погибнуть.

— А ты что себе думал? — вставил капитан. — Просто катакомбы. Ходов всяких нарыли… Ну что, еще пойдем осматривать?

— Можно, только вот не знаю, что с ней делать, — Феликс посмотрел на Марину.

Девушка виновато улыбнулась.

— Мне уже лучше, я пойду с вами, — предложила она.

— Да нет, ты уже никуда не пойдешь. Возвращайся в гостиницу. А мы с Федором еще побродим, хочу кое-какие замеры сделать.

Марина пожала плечами.

— Нет, я хочу с вами, — раскапризничалась она.

— Хотеть не вредно, — изрек Сапунов. —

А вдруг тебе опять станет плохо?

Феликс наклонился и прошептал девушке на ухо:

— Я нашел все, что надо. Теперь осталось только выход отыскать. Ясно? Улыбайся, словно бы я тебе анекдоты рассказываю.

Марина добросовестно выполнила это указание.

— Ну что, уговорил? — Федор смял банку из-под пива.

— Да вроде, — ответил кладоискатель.

— Тогда иди.

Капитан пристально взглянул на Феликса, затем на Марину.

— Ну что, отправим ее домой? — спросил он у Колчанова.

— Да-да, конечно, — кивнул Феликс. Сапунов посмотрел по сторонам. Ему явно не хотелось тащиться к КПП, тем более что он был грязнее вокзального бомжа.

Но тут ему повезло. Неподалеку показался какой-то сержант.

— Сержант, иди сюда! — крикнул капитан и махнул рукой.

Сержант остановился, размышляя, следует ли выполнять приказ отставника. О том, что капитан Сапунов был в отставке, в части знали все. Но затем решил лучше не связываться и неторопливо направился к троим исследователям казематов.

— Слушаю вас, товарищ капитан, — отрапортовал сержант.

Он был в расстегнутой гимнастерке, но офицер не обратил на это никакого внимания.

— Слушай, боец, вот эту девушку доведи до КПП и проследи, чтобы к ней никто не приставал, — распорядился капитан.

— Понял, товарищ капитан.

Сержант явно обрадовался. Вот, думал он, все в части от зависти лопнут, когда увидят меня с такой красавицей.

— Заткнись, — произнес Донохью.

Марина медлила. Она все еще поглядывала на Феликса, ожидая, что тот смилостивится и позволит ей еще раз спуститься в подвалы.

— Мистер Донохью, не в ваших интересах…

— Нет, — Феликс покачал головой, — иди в гостиницу, поспи, отдохни. А я часа через четыре приду.

— Что, еще четыре часа будем ползать в этом дерьме? — ужаснулся отставной капитан.

— Я собираюсь ответить на ее вопрос, ладно? — Донохью посмотрел на Джейн. — Я не нанимал их. Я даже не знаю, кто эта женщина. — Он взглянул на посмертное фото Джейн Доу с новым интересом и хмыкнул. — Привлекательная девка. Какая жалость.

— Надо, Федя. Еще не все посмотрел.

— А мужчина? Вы узнаете его?

— Да ты, Феликс, здесь и за месяц все не осмотришь, — «обнадежил» Сапунов.

— Возможно. Выглядит немного знакомо. Как думаешь, Шон?

Сержант и девушка неторопливо направились к КПП. Отвыкший от женского общества воин чувствовал себя не в своей тарелке. Марина это заметила и сама пришла к нему на выручку.

Шон посмотрел на фото.

— Ну как, сержант, служба? — спросила она.

— Думаю, я видел его поблизости. Не знаю, его имени, но он здешний. Украинец или русский.

— Да мне еще пару месяцев осталось, а потом домой.

Донохью покачал головой.

— А где твой дом?

— От таких парней одни неприятности. Полностью отсутствуют какие-либо моральные принципы. Могу сказать, что этот парень никогда не работал на меня, — он взглянул на Джейн. — Думаю, теперь уже и не будет.

— Да километров двести от Бобруйска в сторону Бреста.

— И почему же я вам не верю? — спросила она.

— Понятно. — Девушка тряхнула волосами.

— Потому что ты уже решила. Несмотря на то, что я готов поклясться на Библии моей матери, что не нанимал этих двоих. — После первоначального шока от фотографий, его цвет лица и дерзость возвращались. — Поэтому тебе стоит задуматься об отступлении.

— А как вас зовут? — осмелел сержант.

— Вы угрожаете мне, мистер Донохью?

— Меня зовут Марина.

— Умная девочка. А сама как думаешь?

— А что вы делали в подвалах?

— Думаю, что вы напуганы. Думаю, вы знаете, что загнаны в угол.

— Да надо было посмотреть кое-что.

— Тобой? — он расхохотался. — Ты самая меньшая из моих забот.

— Ох уж эти подвалы! Вообще хорошо, что они есть.

— Вы назвали меня бульдогом, помните? Ну, так я и буду продолжать копать в вашем дворе, потому что здесь и найду кости Джоуи Гилмора.

— Чего же хорошего? Грязь, вонь…

— Ой, да ладно. Повар убил этих людей и выпустил себе мозги. Все знают, что это было самоубийство, но старая ведьма, мать Джоуи просто не может это принять. Поэтому она и прислала мне это чертово послание.

— Не в этом дело. — Сержант приблизился к девушке и доверительно понизил голос, хотя вокруг не было ни души. — Подвалы знаете чем хороши? Через них можно выбраться из части, даже не ходя через КПП и не лазая через заборы.

Джейн замерла на месте.

— Как это? — изумилась Марина.

— Вы получили сообщение?

— Очень просто. Есть один ход, все время в самоволку ночами ходим к девушкам или в гости куда-нибудь.

— Несколько недель назад мне пришла копия некролога Джоуи. Плюс глупое сообщение, которое она написала на обороте. Я знаю, что произошло на самом деле. Что, черт побери, это должно означать?

— Молодцы! А как вы это делаете? Сержант неопределенно помотал головой.

— Там, возле столовой, есть вход. И вот через него можно попасть в подвалы, а из подвалов — на ту сторону. Метров через двести есть выход. Правда, он грязный, узкий, тесный, но все равно можно пробраться. Его знают все, кто прослужил год, все им пользуются.

— Если миссис Гилмор — это причина, по которой вы наводите справки о мистере Донохью, — заявил адвокат, — не тратьте свое время.

— А начальство? Офицеры? Что, разве не знают?

— Откуда вы знаете, что эти послания отправляет Мэри Гилмор? — спросила Джейн. — Разве она подписывается? Или там был указан обратный адрес?

— Бог миловал. А то показали бы нам, где раки зимуют.

Адвокат нахмурился, когда осознал, что именно сказала Джейн.

— Понятно, — улыбнулась Марина. — Так где, ты говоришь, этот выход?

— Послания, во множественном числе? Вы утверждаете, что она отправила больше одной записки?

— Там высоковольтный столб, на нем еще такая табличка: «Не влезай, убьет!» Так вот шагах в пятнадцати от столба есть дырка, закрытая досками. Вот в эту дырку — шасть, и через нее прямиком, никуда не сворачивая. Только надо брать с собой фонарик

— Были и другие. Письма отправлены всем членам семей жертв «Красного Феникса». Послания похожи на то, что получил мистер Донохью.

— А что, этот ход соединяется с подвалом?

Адвокат выглядел растерянным.

— Конечно. Но туда лучше не лазить. Там смердит так, что дальше некуда. Да и грязи по колено.

— В этом нет никакого смысла. Зачем миссис Гилмор беспокоить других людей этими письмами?

«Вот Феликс-то обрадуется!» — подумала Марина.

— Возможно, потому, что их отправила не она, — сказала Джейн.

Сержант проводил ее до КПП, и, уже стоя у ворот, девушка вынула из сумочки пачку дорогих сигарет и вручила сержанту.

Адвокат и Донохью уставились друг на друга.

— Вот, покуришь. И зажигалку бери, у меня еще есть.

— Мы должны переосмыслить это, — произнес адвокат. — Если Мэри Гилмор не делала этого…

Сержант прямо-таки обалдел. Мало того что он прошелся с такой шикарной девушкой на зависть всей части, еще и получил не менее шикарное курево! А ведь сомневался, не хотел подходить к отставному капитану. Вот уж воистину: судьба играет человеком!

Пальцы Донохью сжались в два пухлых кулака.

Марина вернулась в отель и долго смывала с себя стойкую вонь подземелья. Затем она выпила кофе и стала смотреть телевизор, время от времени поглядывая на дверь. Но Феликса все не было.

— Я хочу знать, кто это, черт возьми.

А тот и забыл о существовании своей спутницы. Вместе с капитаном Сапуновым он рыскал по подземным лабиринтам Бобруйской крепости. Капитан валился с ног от усталости. Феликс, напротив, был неутомим. Он заставлял капитана измерять рулеткой длину стен, их высоту, делать еще какие-то промеры. В конце концов этот психованный ученый надоел капитану до смерти.

— Может, хватит, а? — взмолился Сапунов. — Я уже начинаю задыхаться, как твоя Марина. Сейчас блевать начну.

Глава двадцать вторая

— Ладно, сейчас пойдем, Федор, погоди, вот этот коридор промерим.

— На хрен тебе все это надо?

Маура проснулась на рассвете и обрадовалась, увидев, что день обещает быть солнечным. Она приготовит блинчики и сосиски для мальчика, а затем они отправятся в тур по Бостону. Первыми по плану шли «Тропа Свободы» и Норт-Энд,[41] затем они пойдут на пикник и будут бегать наперегонки с собакой по Блю Хиллз Резервейшн.[42] Она запланировала день, настолько заполненный мероприятиями, что времени для неловкого молчания просто не останется, ничто не будет напоминать о том, что они по-прежнему оставались незнакомцами друг для друга. Шесть месяцев назад, в горах Вайоминга, она доверила Джулиану «Рэту» Перкинсу свою жизнь. Теперь Маура была вынуждена признать, что этот неуклюжий подросток со здоровенными ножищами все еще остается для нее загадкой. Ей было интересно, чувствует ли он то же самое по отношению к ней. Беспокоится ли о том, что она бросит его, так же как и все остальные в его жизни?

— Денег хочу подзаработать, книгу написать.

— На хрен такие деньги нужны!

Она натянула джинсы и футболку, подходящий наряд для пробежек с собакой. Подумала о сэндвичах с курицей и авокадо, которые она собиралась приготовить для пикника и спросила себя, любит ли Рэт авокадо. Пробовал он когда-нибудь авокадо, ростки люцерны или эстрагон? Я так мало о нем знаю, подумала она. Но он здесь, и он часть моей жизни.

— Нужны, нужны.

Маура прошла по коридору и увидела, что дверь спальни мальчика была открыта.

Наконец они выбрались. Капитан был измотан до такой степени, что даже банка пива его не обрадовала.

— Рэт? — позвала она. Заглянула, но его там не было.

— Ну что, Федор, во сколько завтра встречаемся? — вытирая вспотевшее лицо рукавом куртки, негромко спросил Феликс Колчанов.

Она обнаружила его на кухне, сидящим перед ноутбуком, который она оставила на столе прошлым вечером. Пес сидел у его ног и навострил уши при виде Мауры, словно обрадовался, что хоть кто-то, наконец, обратил на него внимание. Взглянув через плечо мальчика, она вздрогнула, увидев на экране изображение вскрытия.

— А может, ну его? Не полезем завтра, а? Ты же и так почти все казематы обошел.

— Не стоит на это смотреть, — сказала она. — Я должна была убрать ноутбук подальше прошлым вечером. — Она нажала клавишу «Выход» и посмертное фото исчезло. Маура поспешно собрала все папки по делу «Красного Феникса» и убрала их со стола. — Почему бы тебе не помочь мне приготовить завтрак?

— Я еще не все промерил.

— Зачем он это сделал? — спросил мальчик. — Зачем убил людей, которых даже не знал?

— Да не надо это! Давай послезавтра? Отдохнем, мне на дачу надо съездить, там стройматериалы привезли, надо все посмотреть.

Маура посмотрела в его обеспокоенные глаза.

— Хорошо, если завтра нельзя, тогда давай послезавтра в десять утра. Мы с Мариной будем у ворот.

— Ты читал полицейский отчет?

— Да не бери ты ее с собой! На кой черт ей таскаться по этим вонючим подвалам! Еще опять дурно станет, выводи ее потом…

— Он лежал тут на столе, я и не смог удержаться. Но я не вижу в этом никакого смысла. Не понимаю, зачем кому-то делать такое.

— Ладно, посмотрим, — сказал Феликс, — а теперь проводи меня до КПП.

Она выдвинула стул и села напротив него.

— Пошли, — отставной капитан тяжело поднялся, размял затекшие ноги и, пошатываясь, как после тяжелой и продолжительной пьянки, направился вместе с Феликсом к КПП.

— Иногда, Рэт, такие вещи просто невозможно объяснить. Жаль говорить об этом, но я слишком часто не имею ни малейшего понятия, зачем люди совершают подобные поступки. Почему они топят своих детей, душат жен или стреляют в коллег. Я смотрю на результаты их действий, но не могу объяснить, что побудило их к этому. Я всего лишь знаю, что такое случается. И люди способны совершать ужасные вещи.

Если капитан едва переставлял ноги, то Феликс шел довольно бодро, и ничто не выдавало его усталости. Наоборот, если бы Сапунов был в состоянии что-то замечать, то наверняка заметил бы, как странно блестят глаза его спутника и как на его губах появляется и исчезает загадочная улыбка. Но капитану было не до душевного состояния чудаковатого австрийского историка. Сапуновым владела одна мысль: как можно скорее добраться до дома, выпить стакан водки, вымыться и завалиться спать. Он и сам не мог предположить, что деньги этого чокнутого достанутся ему так тяжело.

— Я знаю, — пробормотал Рэт и взглянул на собаку, которая уткнулась своей огромной головой ему в колени, словно зная, что в этот момент мальчик нуждался в поддержке. — Так вот чем ты занимаешься?

— Ну и грязный же ты, Феликс! Как трубочист! — всплеснула руками Марина.

— Да, именно этим.

— А почему я должен быть чистый? И скорее всего я похож не на трубочиста, а на шахтера.

— Тебе нравится твоя работа?

— Ладно, шахтер, иди мойся.

— Не думаю, что нравится подходящее слово.

— Сейчас.

— А какое правильное?

Феликс поставил сумку с инструментами на пол прямо у двери, сбросил сапоги, повесил куртку и направился в ванную.

— Она сложная. Интересная.

— Может, помочь тебе? — — предложила девушка.

— И когда ты видишь подобные вещи, они не вызывают в тебе беспокойства?

— Что, хочешь спину потереть? — улыбнулся

— Кто-то должен говорить за мертвых. Я знаю, как это сделать. Они говорят мне… их тела говорят мне… о том, как они умерли. Была ли их смерть естественной или насильственной. Да, это может расстраивать. Это может заставить задаваться вопросом, что это такое — быть человеком, когда видишь, что люди делают друг с другом. Но я всегда чувствую, что должна делать эту работу, должна быть их голосом.

Феликс.

— Думаешь, я смог бы этим заниматься? — он посмотрел на стопку папок. — Твоей работой?

— Да, хочу, — кивнула Марина.

— Ты имеешь в виду, стать патологоанатомом?

— Не надо, спасибо. Я помоюсь сам. А потом пойдем ужинать.

— Я тоже хочу знать ответы, — он посмотрел на нее. — Я хочу быть, как ты.

— Нет, не пойдем, — сказала Марина. — А вдруг там опять будут эти уроды, с которыми ты вчера дрался.

— И это, — ответила она с улыбкой, — самая приятная вещь, которую мне когда-либо говорили.

— Ты их боишься?

— В Ивенсонге, мои учителя говорят, что я отлично замечаю то, что упускают другие. Поэтому, полагаю, у меня получится.

— Ха! Они того не стоят. Но все-таки противно.

— Если ты хочешь стать патологоанатомом, — произнесла она, — ты должен окончить школу с очень хорошими оценками.

— Ничего не поделаешь, ужинать-то надо.

— Я знаю.

— Давай поужинаем здесь.

— Ты должен поступить в колледж, а затем четыре года отучиться в медицинской школе. После этого тебе будет необходимо пройти резидентуру,[43] плюс аспирантуру по судебной медицине. Это много лет и много обязательств, Рэт.

— Где здесь?

— Ты пытаешься намекнуть, что я не справлюсь?

— В номере. У нас же полный холодильник всякой еды.

— Я всего лишь говорю о том, что ты должен хотеть этого по-настоящему. — Она заглянула в темные глаза мальчика и подумала, что может представить, каким человеком он станет однажды. Серьезным и преданным. Мужчиной, который не только будет говорить за мертвых, но и сражаться за них. — Тебе придется изучать науку, ибо только она докажет твои доводы в суде. Потому что одной интуиции недостаточно.

— Ну что ж, давай, если, конечно, ты приготовишь.

— А что же делать, если предчувствие очень сильное?

— У нас даже есть бутылка хорошего вина.

— Оно никогда не будет настолько убедительным, как то, что может рассказать тебе капля крови.

— Давай готовь. — Феликс отправился в ванную.

— Но интуиция подсказывает нам, когда что-то не так. Как на той фотографии.

Зашумела вода, Колчанов стал что-то напевать. Вскоре он вышел, улыбаясь, посвежевший и, казалось, помолодевший.

— Какой фотографии?

— С легким паром, — сказала девушка.

— Китайца, покончившего с собой. Я покажу тебе. — Он поднялся и принес ноутбук и папки обратно на стол. При помощи нескольких щелчков мыши он вновь открыл цифровое изображение Ву Вэйминя, лежащего на кухне «Красного Феникса». — Полиция говорит, что он прострелил себе голову одним выстрелом, — сказал Рэт.

— Спасибо, — ответил Феликс, поудобнее устраиваясь в кресле у журнального столика, на котором была разложена еда в одноразовых пластиковых тарелках, стояли два граненых стакана и откупоренная бутылка вина.

— Да.

— Так что, ты действительно обнаружил то место, где спрятано золото?

— Посмотри, что лежит на полу рядом с ним.

— Да, обнаружил, — сообщил Феликс.

Вчера вечером она быстро проглядела фотографии. Время шло к ночи, у них с мальчиком был долгий день, и после двух бокалов вина ее клонило в сон. Сейчас она более пристально сосредоточилась на мертвом поваре и оружии, которое он по-прежнему сжимал в руке. У его плеча лежала гильза.

— А как ты его собираешься оттуда забрать?

Рэт указал на то, что находилось на кромке фото, на то, что она упустила. Вторая гильза.

— Вот в это все упирается. Я пока еще не решил.

— Тут сказано, что в его голове была всего одна пуля, — заявил Рэт. — Но если он стрелял дважды, куда же делась другая?

— А я знаю, как можно попасть в казематы.

— Она могла попасть в любое место кухни. В подобных обстоятельствах полиция, скорее всего, не нашла причины искать ее.

— И я тоже знаю, — улыбнулся Феликс. — Проходишь через КПП, берешь у капитана Сапунова ключи, открываешь железную дверь и спускаешься вниз.

— А почему он стрелял дважды?

— А вот и нет, — Марина покачала головой. — Знаешь, Феликс, как солдаты из этой части ходят в самоволку?

— Конечно, знаю. Через забор.

— Я видела такое прежде при самоубийствах. Жертва должна собраться с мужеством, чтобы покончить с собой и в первый раз может промахнуться. Или оружие даст осечку. Я даже как-то расследовала самоубийство, когда жертва выстрелила себе в голову более двух раз. А еще один застрелился недоминантной рукой.[44] И был мужчина, который… — Она замолчала, потрясенная тем, что разговаривает об этом с шестнадцатилетним мальчиком. Но он смотрел на нее так же спокойно, как и любой профессионал.

— Нет, не через забор. Где-то возле столовой есть ход в подвалы. Так вот, этот ход ведет за территорию части, а возле высоковольтного столба, — Марина неопределенно махнула рукой, — есть лаз, через который солдаты выбираются наружу и идут к девушкам.

— Это, несомненно, подходящий повод для беспокойства, — сказала она. — Уверена, что полиция приняла его во внимание.

— А зачем они к ним ходят? — усмехнулся Феликс.

— Но это не изменило их мнения. Они по-прежнему считают, что он убил тех четверых, хотя и не могут объяснить, почему.

— Как это зачем? Книжки вместе читать.

— А как бы им это удалось? Слишком мало людей по-настоящему знали повара.

— Вот как! А ты откуда знаешь? Поджидала кого-нибудь у того лаза?

— Как никто по-настоящему не знает меня, — тихо произнес он.

— Нет, Феликс, мне просто рассказал сержант.

Теперь она поняла, что на самом деле беспокоит мальчика. Его тоже называли убийцей и так же осуждали люди, которые почти его не знали. Когда Рэт смотрел на Ву Вэйминя, то видел в нем себя.

— Наверное, ты его обольстила.

— Хорошо, — признала она, — давай на минутку представим, что он не покончил с собой. Допустим, что кто-то обставил все как самоубийство. Это означает, что кто-то другой застрелил четырех человек, а затем убил повара.

— Может быть. Я нравлюсь мужчинам.

Рэт кивнул.

— Это точно. Я заметил. Особенно лицам кавказской национальности и рэкетирам всех мастей.

— Подумай вот над чем. Представь, что ты повар. Ты стоишь на кухне, и вдруг в соседней комнате кто-то начинает стрелять. Оружие без глушителя, поэтому ты слышишь эти выстрелы.

— Я обижусь и не буду с тобой разговаривать и не буду с тобой ужинать.

— Тогда почему же никто ничего не сделал? В отчете говорится, что в трех квартирах наверху были люди, но они слышали только один выстрел. Вот почему никто сразу и не вызвал полицию. Затем жена повара спустилась вниз и обнаружила тело своего мужа.

— Ладно, ладно, Марина, успокойся. Так этот лаз точно существует?

— Как много страниц ты прочитал?

— Ну да, если, конечно, сержант не наврал.

— Большинство.

— Да нет, врать он не будет, тем более такой хорошей девушке, как ты.

— Опять ты за свое? Опять подкалываешь?

— Это больше, чем осилила я, — призналась она. Маура открыла папку отчета, поданного Стейнсом и Ингерсоллом. Когда детектив Тэм оставил эти материалы, она не обрадовалась дополнительной работе и отложила их до прошлого вечера, когда и беглым взглядом просмотрела фотографии. Теперь она прочитала полицейский отчет от начала до конца, который подтвердил слова Рэта. Семь свидетелей заявили, что слышали всего один выстрел, однако, в общей сложности в ресторане «Красный феникс» было обнаружено девять гильз.

— Я не подкалываю, я рассуждаю. Вот что: собирайся, пойдем.

Ее шестое чувство начало подавать сигналы. Здесь чувствовалось что-то неправильное, как и сказал мальчик.

— Как «пойдем»? Куда?

Она начала читать отчет о вскрытии Ву Вэйминя. По словам патологоанатома, повар был найден лежащим на боку, блокируя спиной дверь подвала. С его правой руки, все еще сжимающей пистолет, позже были взяты образцы, и тесты подтвердили наличие остатков пороха. Не обращая внимания на глазеющего Рэта, она открыла посмертные снимки повара. Роковая пуля вошла в правый висок, и на крупном плане было видно, что ранение нанесено оружием, плотно прислоненным к коже, края раны в форме дула опалились и почернели из-за давления пороховых газов, вылетевших из ствола. Выходного отверстия не было. Маура щелкнула по рентгеновскому снимку головы и увидела фрагменты металла, разлетевшиеся по всему черепу. Экспансивная пуля,[45] решила она, созданная разрывать и расплющивать, передавая свою кинетическую энергию непосредственно тканям. Максимальный урон с минимальным проникновением.

— Пойдем посмотрим, где находится этот лаз.

Она перешла к другим файлам.

— Так мы пойдем или поедем?

Второй отчет был о вскрытии Джеймса Фэнга, тридцать семь лет, обнаружен лежащим за кассовой стойкой. Ему один раз выстрелили в голову. Пуля вошла в лоб над правой бровью.

— Поедем, если, конечно, там можно проехать на машине, — сказал Феликс и стал собираться.

Третий отчет рассказывал о Джоуи Гилморе, возраст двадцать пять лет. Его тело упало перед кассой, картонные упаковки для еды разлетелись по полу вокруг. В него выстрелили один раз сзади прямо в голову.

Уже смеркалось. Феликс поглядывал на часы и уверенно вел машину.

— С какой стороны? — спросил он у Марины после того, как они переехали железнодорожные пути.

Последними двумя жертвами были Артур и Дина Мэллори, оба обнаружены возле углового столика, где они сидели. В Артура стреляли дважды, сначала в заднюю часть головы, затем в позвоночник. В его жену выстрелили трижды, пули пробили щеку, поясницу и череп. Тщательно изучив заключение патологоанатома, она увидела, что тот сделал такой же вывод, как и она сама: Дина Мэллори двигалась, когда в нее выстрелили первые два раза, вероятно, она пыталась убежать от нападавшего. Маура уже было отложила отчет в сторону, когда заметила часть, описывающую вскрытие желудка и двенадцатиперстной кишки.

— Где-то там… — девушка неопределенно мотнула головой, — во всяком случае, так говорил сержант. Он сказал, что шагах в пятнадцати или в двадцати от столба.