Роберт Блох

ФОТОГРАФИЯ

Фарли нашел Дьявола в телефонном справочнике.

Правда, вначале ему пришлось кое-что разузнать. Он не вылезал из запасников городской библиотеки, пока не разыскал старинную книгу, содержащую необходимые заклинания. Затем принялся рыскать по магазинам в поисках мела, свечей и некоторых ароматных трав. Наконец, порядком выдохшись от забот, он начертил пентаграмму, установил свечи и сжег свои травы.

Фарли нараспев прочел заклинания и вызвал Астарота — довольно гадкого типа, сразу давшего понять, что он вовсе не испытывает восторга от подобного беспокойства.

Но Фарли, находясь под защитой пентаграммы, не торопясь высказал свое желание.

— Не мой отдел, — покачал головой Астарот. — Тебе придется поговорить с начальником.

— А где его найти?

— Здесь он обитает под именем доктора Хорнера. Адрес в справочнике.

— Могу я сослаться на вас?

— Можешь, и будь ты проклят, — сказал Астарот. — А я убираюсь к чертовой матери.

И он исчез.

Целых два дня после этого Фарли пришлось проветривать квартиру, и, вдобавок, ему здорово досталось от домовладелицы из-за поднятого этим мероприятием шума. Но в конце концов он взял телефонную книгу и нашел Хорнера.

Его не слишком удивило, что доктор Хорнер оказался психиатром из Беверли Хиллз.

Впрочем, договориться о встрече оказалось довольно сложно. Вначале секретарша применила обычный трюк, заявив, что часы приема расписаны на год вперед и что он может позвонить «после дождичка в четверг». Тогда он упомянул имя Астарот. Оно произвело магическое действие.

— Приходите сегодня вечером, — пригласила она. — В десять часов.

Так Фарли очутился в отдельном кабинете лицом к лицу с начальником Астарота.

Хорнер оказался пожилым и довольно низеньким. В пристальном взгляде прячущихся за массивными линзами глаз не было ничего необычного, да и на лбу не наблюдалось никаких отростков.

— Вы не похожи на человека, страдающего манией, — моргнув, ответил доктор. — Но, естественно, как только секретарша сказала про Астарота, я понял, что мой профессиональный долг — повидать вас как можно скорее. Вы не хотите рассказать о своей проблеме?

— Я разочарован, — сказал Фарли.

— Как и все мы, — кивнул Хорнер. — Налоги, инфляция, повсеместное взяточничество, насилие. И в довершение всего проклятый закон о возмещении убытков, причиненных неправильным лечением… Но простите! Не угодно ли присесть и рассказать мне обо всем?

И Фарли рассказал. О несчастном детстве — никаких пятерок в школе, никаких спортивных достижений, никаких девушек. И о том, как война во Вьетнаме помешала учебе в колледже и ему пришлось работать в торговле лаками и красками, несмотря на врожденную аллергию к скипидару.

Затем он перешел к женитьбе. Маргарет имела довольно заурядную внешность, не баловала его ничем, кроме «телевизионных обедов» и не смогла завести детей, поскольку оказалась стерильной. Кроме того, она была фригидной, занудой по натуре и обожала народные песни. Именно это и послужило причиной ее смерти от гепатита — она приобрела подержанную гитару с инфицированным медиатором.

Так что последние полгода Фарли жил один. Этот пухлый мужчина средних лет, с седеющими — поскольку он не занимался политикой — волосами, все еще работал в лакокрасочном магазине, питался «телевизионными обедами» и не ждал от жизни ничего, кроме прихода старости.

— Вы когда-нибудь думали о самоубийстве? — спросил Хорнер.

— Часто, — ответил Фарли. — Это все, что вы можете рекомендовать?

— Я не рекомендую, просто размышляю, — покачал головой Хорнер. — Принимая во внимание все ваши невзгоды… Что заставляет вас продолжать жить?

— Только это, — ответил Фарли, вынимая из бумажника фотокарточку.

Хорнер, прищурясь, Посмотрел на нее сквозь толстые линзы. Она была старой и чуть выцветшей, размером три на три дюйма — ничего особенного, но красоту изображенного на ней объекта отрицать было невозможно. У снятой во весь рост юной девушки в бикини была роскошная фигура и чувственное, вызывающее лицо, обрамленное ореолом жгучих рыжих волос.

Психиатр непрофессионально, но с явным одобрением, присвистнул.

— Кто она?

— Линда Дювалль. Такой она была, победив на конкурсе красоты в нашей школе. Вообще-то, она была еще симпатичнее. Это фото я вырезал из ежегодного школьного альбома.

— Ваша подружка?

— Я даже не встречался с ней, — вздохнул Фарли. — Она гуляла только со спортсменами. Футбольная команда, баскетбольная, бегуны и прочее. И конечно, запасные тоже.

— Любвеобильна, не так ли?

— Я бы сказал, демократична. Хотя все это лишь догадки. Повторяю, я ее не знал.

— Но были по-мальчишески влюблены?

— Нет. Мужчина не носит фото девушки в своем бумажнике целых двадцать лет из-за школьного увлечения. Я разглядывал ее дни и ночи, но она до сих пор не перестает сводить меня с ума.

— Понятно. Поэтому вы и пришли ко мне. Хотите избавиться от эротических фантазий.

— Нет. Я хочу, чтобы вы помогли их осуществить.

Психиатр долго не сводил с посетителя глаз.

— Так вы действительно видели Астарота?

— Конечно. И он сказал, что начальник — вы.

— Астарот — порядочный болтун, — нахмурился Хорнер. — Но, предположим, я сумею помочь. Вы готовы заплатить по счету?

— Все, что хотите. Только достаньте мне Линду!

— А что вы собираетесь с ней сделать?

Фарли подробно разъяснил.

— Ну и ну! Надеюсь, вы это выдержите. Довольно плотный график для одной ночи.

— Одна ночь? — скорчил гримасу Фарли. — Но я-то рассчитываю на лет семь…

— Извините, но это очень старый контракт, — пожал плечами Хорнер. — Сейчас он не в ходу. В старые времена, когда клиентов было мало, — я имею в виду людей типа Фауста, — мы могли уделять им персональное внимание. Но теперь сделок так много, что только успевай регистрировать. Боюсь, одна ночь — это все, что мы можем предложить.

Посетитель поднял фото рыжеволосой девушки и впился в него взглядом. Кабинетную тишину нарушило шумное дыхание.

— Я должен ее заполучить… Должен.

— Понимаю, — улыбнулся психиатр.

— В самом деле?

— Ну, конечно. Ведь недаром меня прозвали Стариной Хорни.

Он извлек из ящика стола пергамент, исписанный буквами-крючками.

— Подпишите здесь.

Прищурясь, Фарли пробежал документ.

— Я не читаю по-латыни.

— Очень жаль. Это единственный цивилизованный язык, — покачал головой Хорнер. — Впрочем, можете не беспокоиться, контракт стандартный. Учитывает все, кроме Божьего вмешательства. У нас служат довольно видные юристы.

— Еще бы.

— Что же вас пугает? Если боитесь вида крови, не волнуйтесь. Можем обойтись без этой формальности. — Психиатр протянул ручку, — Пожалуйте. Мне нужна всего лишь подпись.

Фарли взял ее, но снова засомневался.

— В чем же дело?

— Скажу честно. Говорят, вы не прочь надуть клиента…

— Это чертовская ложь! Я не мошенник.

— Сдается, я это уже слышал.

— С вашей сделкой полный порядок, — покачал головой Хорнер. — Вы получите девушку на фото, Линду Дювалль. Как я могу обмануть?

— По-разному. Я и сам пытался ее отыскать, знаете ли, но остался с носом. Вдобавок, до меня сейчас дошло, что за двадцать лет Линда могла измениться, как и я. Положим, вы найдете ее и представите мне — эдакую пожилую толстуху…

— Этого не будет, обещаю.

— Да и вообще, она может оказаться покойницей. Оживленный труп меня тоже не устраивает.

— Не беспокойтесь, — усмехнулся психиатр. — Она будет живой и ни днем не моложе и не старше, чем на фото. И чтобы предварить все опасения — я также гарантирую, что она не окажется душевно больной, фригидной или лесбиянкой. И еще — просто, чтобы сделать вам приятное, — она будет девственницей.

— Так, — облизнул губы Фарли, но опять помрачнел. — А вдруг она меня возненавидит?

— Об этом я тоже позабочусь. Даю слово, что она будет охвачена страстью, как и вы.

— А вы не сделаете меня импотентом?

— Ну и подозрительный же вы тип! — оценивающе улыбнулся Хорнер. — Я обещаю зарядить вас энергией на неопределенно долгое время. И определенное также.

— И что потом?

— Я приду за вами на рассвете.

— Но ночь мы проведем с ней наедине?

— Несомненно.

— Говорите, в точности, как здесь? — указал на фото Фарли.

— Абсолютно.

Фарли схватил ручку и подписал.

Психиатр поднял пергамент и уложил на место, в ящик стола.

— Наконец-то!

— Но где же она?

— Линда ожидает вас в вашей квартире.

Фарли тоже улыбнулся — первый раз.

— Что ж, с удовольствием погостил бы у вас подольше, но, надеюсь, вы извините мою спешку…

— Ради бога. — И доктор Хорнер проводил посетителя до двери.

— Поосторожнее за рулем, — предупредил он.

Фарли ехал очень осторожно.

Он отнюдь не страдал отсутствием этого качества и всегда был осторожен. Именно поэтому он столь внимательно отнесся к контракту — из-за нежелания оказаться одураченным. Фактически он даже несколько удивился, что у Дьявола не густо было с трюками. Получилось, что это Фарли одурачил его.

А теперь, на пути домой, настал его черед посмеяться при мысли о том, с какой легкостью «психиатр» поверил его истории.

На самом деле детство Фарли не было несчастным: родители чертовски баловали его, первого в округе забияку. Единственной причиной школьных неуспехов была его склонность к валянию дурака вместо учебы. При желании он мог попасть в футбольную команду, но предпочитал убивать время азартной игрой на биллиарде, успешно облегчая карманы сотоварищей по учебе. Служба во Вьетнаме была «конфеткой»: он не вылезал из Сайгона, где в дневное время служил ротным писарем, а по ночам спекулировал на черном рынке, увеличивая свой капитал. А когда азартные игры все же вытряхнули его начисто, смерть родителей принесла ему солидный страховой куш по возвращении со службы. Правда, он в самом деле работал в магазине лаков и красок, но лишь в качестве партнера с пятидесятипроцентной долей общей прибыли. Что касалось девиц, то уж здесь он получал все сто процентов. Как раз поэтому и лопнул его брак — об этом узнала Маргарет. Идея с инфицированным гитарным медиатором принадлежала целиком ему. И разрешала все проблемы.

За исключением Линды Дювалль. Эта часть истории — о двадцати годах разочарований — была правдивой. Он втюрился в нее в школе, и это состояние длилось все эти годы и до настоящего момента. Она была единственной вещью, которую он хотел, но не мог получить — но получит сегодня ночью…

Фарли усмехнулся: он и так уже проклят с дюжину раз, так был ли Дьяволу прок в этой сделке? Фарли ободрал его, как липку.

На всякий случай он еще раз мысленно пробежал по контракту, но не нашел никаких зацепок. Он получит именно то, чего добивался, — Линду, в точности, как на фото, живую и горящую желанием. И тогда…

При мысли о том, что произойдет тогда, сердце его заколотилось, а ладони задрожали и все еще подрагивали, когда он парковал машину и отпирал дверь квартиры.

Но в гостиной было пусто и тихо.

На миг Фарли усомнился, не солгал ли ему Дьявол. Потом заметил в холле полоску света, бьющую в щель из-под двери спальни.

Он бросился туда, распахнул дверь и вошел.

Она была здесь.

Фарли уставился на нее: Линда Дювалль во плоти — роскошная, рыжая и совершенно нагая, возлежала на постели и завлекающе улыбалась.

Дьявол не солгал — она была прекрасна, как на фотографии, точь-в-точь.

Лео Фарли всхлипнул и отвернулся. Он решил ждать рассвета. Ничего иного ему не оставалось.

Рост девушки не превышал двух дюймов.