Жизнь с молодым спрингер-спаниелем оказалась совсем другим опытом.

По в жизни не видел такого сгустка концентрированной энергии. В первый год их совместной жизни Эдгар признавал только три занятия: еду, сон и бег. Всякий раз, когда они покидали Хердвик-Крофт, им приходилось преодолевать расстояние в пять раз больше, чем требовалось, поскольку Эдгар, казалось, был неспособен бежать по прямой. Он выбирал максимально странные обходные пути, иногда в прямо противоположном направлении.

За двенадцать месяцев Эдгар вымотал По все нервы.

Понемногу он все же поумнел, и до По наконец дошло, за что обладатели спрингер-спаниелей так их любят. Общаться с ним было сплошным удовольствием. Он жевал рукава По, повсюду за ним следовал и лаял при малейшем шуме. Он бесстрашно нырял в обледеневший ручей, но отказывался заходить в ванну. По еще не нашел ту пищу, какую Эдгар отказался бы есть, но больше всего он обожал сыр и овечье дерьмо. За две минуты он мог изгваздаться с головы до ног, а потом десять часов вылизывался. Он пил из унитаза и капал По на лицо. Он воровал еду из холодильника и рычал, если По пытался ее вернуть.

Что еще подарило бы ему столько эмоций?

* * *

По прямой линии ферма Томаса Хьюма находилась километрах в пяти от Хердвик-Крофта. Если бы все было как обычно, По загнал бы свой «БМВ» прямо во двор и забрал Эдгара, не беспокоя старого ворчуна, а уж тот из сплетен узнал бы, что По вернулся в Камбрию. Однако на этот раз он ехал в маленькой арендованной машинке, и ему совсем не улыбалось, чтобы лобовое стекло изрешетили картечью – Хьюм легко пугался и всюду носил с собой пистолет двенадцатого калибра.

По припарковался на краю широкой проезжей части, рассчитанной на трактора, и остаток пути прошел пешком. Едва завернув за поворот, он понял: что-то не так.

На ферме, где обычно не умолкал лай собак и кудахтанье кур, теперь царила мертвая тишина. Побитый «Мерседес» Хьюма стоял на своем обычном месте, но рядом с ним стояли еще три автомобиля, все маленькие и все чистые. Городские, а не деревенские машины. Весь транспорт в сельской Камбрии был грязным и мощным, способным преодолеть трудный путь.

По вспомнил женщину, ответившую на звонок. Она не представилась и насторожилась, когда он назвал ей свое имя. И как будто почувствовала облегчение, услышав, почему По звонит. Он задался вопросом, не попал ли Хьюм в беду. Как вариант, связанную с финансами, учитывая, какие гроши фермеры в последнее время зарабатывали. Может, эта женщина – дочь Хьюма, принявшая По за кредитора.

Теперь ему уже не казалось такой хорошей идеей прокрасться на ферму и схватить Эдгара. Но никаких идей лучше этой в голову тоже не приходило. Черт возьми, подумал По, как же я не люблю делать того, чего раньше не делал. Он подошел к входной двери.

Ферма и хозяйственные постройки были из того же пестрого серого камня, что и Хердвик-Крофт – все здания в этой части Камбрии походили друг на друга ввиду небогатого выбора стройматериалов. Только новые конструкции фермы – сарай для стрижки, сортировочные загоны и овчарня – были изготовлены из более современных материалов: стали, гофрированного железа.

На входной двери не было звонка, и По постучал так мягко, как только мог. Никто не ответил, и никаких звуков он не услышал. Приложив ухо к теплому дереву, постучал снова, чуть громче. На этот раз ответом ему стали шепот, приглушенный плач и шаги. Он сделал шаг назад и стал ждать.

Дверь открыла женщина, примерно ровесница По. Они молча изучили друг друга. Ее лицо было мокрым и пятнистым, макияж размазался, глаза опухли. Она только что плакала.

– Я могу вам помочь? – Ее голос оказался надтреснутым и хриплым, как будто она постоянно курила русские сигареты.

– Э-э-э… здрасьте. – По всегда терялся при виде проявлений чувств. – Меня зовут Вашингтон По, я недавно звонил. Томас присматривает за моей собакой, когда я в отъезде. Это с вами я говорил, да?

Женщина кивнула.

– Томас дома? Можно с ним поговорить?

Она покачала головой, но не стала вдаваться в подробности.

– У него что-то случилось, да?

По часто видел в кино, как актеры плачут, и редко у кого получалось по-настоящему. В жизни люди редко разражаются слезами. Почти всегда это происходит постепенно. Сперва они пытаются сдерживаться, потом что-то переключается, и сдерживаться они уже не могут.

Как сейчас.

Кончик носа женщины покраснел. Рот дернулся. Глаза набухли. По щеке скатилась слеза. И еще одна. И еще. И вот уже все ее тело тряслось от беззвучных рыданий.

По отвел глаза. Наблюдать за чужим горем казалось ему каким-то вуайеризмом. Минуту спустя рыдания утихли, и он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы поднять взгляд. Красные глаза, полные слез, вызывающе смотрели на него. Он уже знал, что она сейчас скажет.

– Мой отец умер, мистер По.

Он кивнул.

– Мне очень жаль, миз…

– Хьюм. Виктория Хьюм. Я его старшая дочь.

Она не стала вдаваться в подробности, повисла неловкая пауза. По первым решился ее нарушить.

– Я понятия не имел… Он болел?

– Инсульт.

– Мне очень жаль, – глупо повторил он. В лоб потребовать, чтобы она отдала ему собаку, было невозможно, но вести такие разговоры он никогда не умел. Ему захотелось, чтобы здесь была Брэдшоу – она бы выложила все как есть. Может, добавила бы, сколько людей, согласно статистике, каждый год умирает от инсультов.

От дальнейшей неловкости его спас лай. Эдгар выскользнул из-за угла небольшого сарая, а вслед за ним выбежали два бордер-колли. Джек-рассел, маленькие ножки которого двигались вдвое быстрее, чем ноги больших собак, замыкал шествие. Когда Эдгар увидел По, его возбужденный лай превратился в оглушительные визги чистой радости.

Он никогда не умел чувствовать момент.

Виктории Хьюм удалось слабо улыбнуться.

– Кто-то рад вас видеть.

По уловил невысказанное «хоть» в начале фразы. Она что-то скрывала. Ему вновь вспомнилось, как она занервничала, когда он позвонил. Она что-то недоговаривала, и это не имело отношения к смерти ее отца.

– Я сейчас уйду, – пообещал он, понимая, что сейчас явно не лучшее время выяснять подробности. – Я очень вам соболезную. Мы с Томасом всегда хорошо ладили, и он всегда помогал мне с Эдгаром.

Она натянуто улыбнулась ему, но не ответила. Продолжать семейную традицию в ее планы явно не входило, что ставило По в затруднительное положение, но сейчас и это обсуждать не стоило.

Поскольку он не сразу повернулся и ушел, Виктория Хьюм, по всей видимости, подумала, что ему нужно что-нибудь еще. Она стиснула зубы, скрестила руки на груди. Их глаза встретились.

– Простите, мистер По, но сейчас я не в состоянии ничего с вами обсуждать.

По выдержал ее взгляд. Он понятия не имел, о чем она говорит.

– Мне пора идти. – Она отступила внутрь и закрыла тяжелую дубовую дверь.

Какое-то время По смотрел на нее, прежде чем погладить уши Эдгара.

– Да, приятель, это было довольно странно. Поехали домой?

Спаниель поднял взгляд, его карие глаза казались расплавленным шоколадом. Он был так счастлив слышать голос По, что не мог сдержать нежного воркования.

– Тогда вперед.

Глава двадцатая

День 7

Научно-исследовательское управление располагалось в Престоне. Оно открывалось в восемь, и По надеялся быть первым, кто войдет в эти двери. Путешествие обещало быть долгим, и По решил взять Эдгара с собой – не то чтобы у него был выбор, не Виктории же его оставлять.

Встреча с генеральным директором могла быть назначена самое позднее в девять, но По решил приехать пораньше, чтобы выяснить, нет ли в их работе каких-нибудь слабых мест.

М6 была не загруженнее обычного, и По приехал даже на пятнадцать минут раньше, чем предполагал. Немного прогулялся с Эдгаром по территории, заодно осмотрел комплекс, но ничего необычного не увидел.

Обдумал как следует свою стратегию поведения с генеральным директором. Она почти наверняка будет защищаться, думал он. Контракты с полицией составляли больше тридцати процентов их бизнеса, и ошибка процесса, позволившая подтасовать доказательства, могла иметь для них катастрофические последствия. Молчать и прятаться за командой юристов генеральный директор тоже вряд ли могла бы – попытка сокрытия ничем не лучше собственно сокрытия. Любой полицейский контракт будет расторгнут. Нет, сегодня По ожидал, что генеральный директор сделает ставку на свое обаяние, будет подчеркивать сильные стороны управления и преуменьшать слабости, все в таком духе. По не волновался. Ему уже приходилось иметь дело с корпорациями.

Зазвонил телефон. Это была Эстель Дойл.

– Вчера вечером пришел твой анализ, По, – сообщила она.

– И?

Она помолчала. Никто не молчит, прежде чем сообщить хорошие новости. Во рту у него пересохло.

– Я отправила тебе полный анализ по электронной почте, но уж прости, По, радоваться нечему. Образец, который ты мне дал, полностью совпадает с контрольным. Это действительно кровь Элизабет Китон.

* * *

Гэмбл провел По к себе в кабинет. По отметил его затуманенный взгляд и небритость. Он откинулся на спинку стула, покрутил шеей и плечами.

– Больше никаких шансов?

– Никаких. Я был в научно-исследовательском управлении, когда позвонила Эстель Дойл.

После новостей, которые она ему сообщила, встречаться с генеральным директором было уже ни к чему, но он все-таки встретился. Его визит только подтвердил то, что сказала ему Эстель: компания пользуется заслуженной репутацией профессионалов. Он рассказал об этом Гэмблу.

– Даже если это и не так, теперь уже неважно, – проговорил Гэмбл. – Эта девушка – Элизабет Китон, а Джаред Китон был безвинно осужден.

По кивнул. Другого объяснения не было.

– Не вините себя, По. В таких ситуациях виноватых всегда множество. Полиция, судмедэксперты, команда защиты Китона – все облажались.

Гэмбл, конечно, был прав. По был маленьким винтиком в большой машине, но СМИ воспринимали это иначе. И жители Камбрии, само собой, тоже.

– Я попрошу у Китона прощения, сэр. Я сильно виноват перед ним.

Гэмбл кивнул. Казалось, его внимание сосредоточено на чем-то другом. Как будто он слушал музыку, слышную только ему.

– Тюремная служба уже перевела его в Дарем. Должно быть, они ожидают его скорого освобождения.

Это было логично. Как правило, в последние несколько дней отбывания наказания заключенных переводили в тюрьму, наиболее близкую к их месту освобождения.

– На завтра вам назначена встреча с Китоном, – продолжал Гэмбл. – Вас будет сопровождать констебль Ригг.

– Вы знали, что я хочу перед ним извиниться?

– Нет, я не знал.

– Тогда… почему?

Взгляд Гэмбла снова сфокусировался. Теперь он буравил глаза По.

– Потому что по неизвестным мне причинам Джаред Китон попросил о встрече с вами.

Глава двадцать первая

День 8

Ночь прошла странно. По вроде бы спал, но при этом отдавал себе отчет, что не спит. Мысль о предстоящей встрече с Китоном стучала в его беспокойном мозгу. Если он просто хочет позлорадствовать, почему с глазу на глаз, в тюремной комнате для допросов? Этот сукин сын был звездой – опозорить По перед мировыми СМИ было бы очень в его стиле.

Это казалось абсолютно нелогичным. И действовало на нервы.

Потому что Джаред Китон никогда ничего не делал без причины.

По встал рано, съел свой завтрак над раковиной и прямо со сковороды, после чего ее дочиста вылизал Эдгар. Поскольку Хьюма уже не было на этом свете, а дочь Хьюма не относилась к числу фанаток По, он вынужден был сделать то, чего поклялся никогда не делать: поместить Эдгара в питомник. Он знал, что потом ему все равно придется придумать план получше, но сейчас у него не было выбора.

Официально это был визит полиции Камбрии, поэтому Ригг вел машину. Он встретил По у главных дверей Карлтон-холла в семь часов. Двигатель он не выключил и двинулся с места до того, как По закрыл дверь.

Путь проходил по прямой через горную трассу A66 и еще немного вверх по A1.

Всю дорогу Ригг молчал и даже не повернул головы в сторону По, пока они не миновали армейские полигоны военных полицейских, то есть добрых тридцать минут пути. Когда же он наконец удостоил По какими-никакими словами, это был лишь грубый ответ на его вопрос.

– А вы как думаете, Ригг, почему Китон хочет меня видеть?

Ригг ничего не сказал, лишь челюсть его напряглась и чуть дернулась, как будто у него был тик.

– Потому что, честно говоря, меня это немного беспокоит, – продолжил По.

На этот раз Ригг что-то пробормотал себе под нос.

– Простите, я не расслышал.

– Я сказал, что вот-вот расплачусь от сочувствия.

По не стал придавать слишком много значения нарушению субординации. Хотя Ригг на него и злился, это был праведный гнев, и По был даже рад, что констебль рядом, хотя и не смог бы объяснить, почему.

Может быть, потому что он чем-то напоминал самого По.

* * *

Даремская тюрьма, одна из немногих сохранившихся с девятнадцатого века, давно устарела. Много лет здесь содержались самые знаменитые заключенные Британии: убийцы Роуз Уэст, Майра Хиндли и Ян Брэйди, гангстеры Ронни Крэй и Джон Маквикар, которым удалось сбежать, Фрэнки Фрейзер – все они провели немало времени за мрачными стенами Дарема. Теперь в этой двухсотлетней тюрьме содержалось больше тысячи заключенных. Переполненную и ужасно финансируемую, невыносимо жаркую летом и опасно холодную зимой, ее следовало бы снести еще пятьдесят лет назад. По всегда считал Даремскую тюрьму символом рухнувшей системы уголовного правосудия Великобритании.

Однако еще недавно тюрьма была частью зоны повышенного риска, и это значило, что в ней установили самые современные ворота. После проверки удостоверений личности, распечатки пропусков и тщательного досмотра По и Ригг прошли в апартаменты для официальных посетителей. То, что обозначалось грандиозным термином «люкс», на деле представляло собой коридор с восемью грязными ящиками по обеим сторонам, похожий в лучшем случае на колл-центр в какой-нибудь стране третьего мира, где заодно продают поддельные лекарства. Стены из прозрачного плексигласа, унылый декор, невыносимый запах отбеливателя.

Им выделили комнату номер три, вторую слева, где пахло уже не только отбеливателем, но и последним обитателем. По и Ригг оба вздрогнули от этой вони. В комнате были четыре стула и стол, прибитые к крашеному бетонному полу, из декора – только дешевая пепельница.

Коридор номера имел входы с обоих концов. По и Ригг прошли через вход для посетителей. Другой вел в недра тюрьмы. По не мог оторвать взгляд от молчаливой металлической двери. Поскольку другие комнаты для допросов были пусты, следующим войти сюда мог только Джаред Китон.

Металлическая дверь с громким стуком открылась, и По увидел человека, прошлой ночью преследовавшего его во сне.

Китон прошел в третью комнату, не дожидаясь приглашения, и уселся на один из двух пустовавших стульев. С минуту По и Китон молча смотрели друг на друга. Ригга с таким же успехом могло там и не быть.

По не видел Китона со дня его осуждения. Хотя он уже не был таким гламурно-лощеным, как во время суда, шесть лет тюрьмы не испортили его великолепной внешности. Зубы уже не были такими ослепительно белыми, светлые волосы стриг тюремный парикмахер, а не знаменитый стилист, и все же он по-прежнему был прекрасен. Идеально симметричное лицо. Четкие скулы и волевой подбородок. Стильная небритость. Ярко-голубые глаза, восхищавшие стольких поклонников. Он стал достаточно брутальным, чтобы не казаться смазливым, но остался достаточно симпатичным, чтобы всем нравиться. Неудивительно, что телекомпании и издательства так за ним увивались.

До ареста Джаред Китон пробегал пять миль в день и час до завтрака проводил в спортзале. Тюремная жизнь не лучшим образом сказалась на его мускулистой фигуре, но роба все еще туго облегала мощную грудь и бицепсы. От него пахло сигаретами, хотя По знал, что он не курит. Неудивительно – в тюрьме от всех пахло сигаретами.

Ригг откашлялся, но Китон выставил вперед ладонь и не дал ему сказать ни слова. Он одарил детектива озорной улыбкой. Той улыбкой, какой сиял на камеру, объясняя сложные кулинарные техники какой-нибудь из льстивых знаменитостей. Обезоруживающей и самодовольной одновременно. Украшавшей обложки и главные развороты многочисленных журналов. «Отмеченной наградами улыбкой», как ее описала одна газета.

– Прежде чем мы начнем, вы хотите мне что-нибудь сказать, мистер По? – Его напускной французский акцент каким-то образом пережил суровую тюремную систему.

По не ответил. Он планировал начать с извинений и принять все, что будет потом. Китон был человеком, которому он сильно испортил жизнь, имевшим полное право злиться. Едва ли не по наитию По украл шесть лет у него и шесть лет у его дочери.

Но атмосфера была не той.

Китон должен был кипеть от ярости. Жестокой ярости, которую невозможно скрыть. Но он был холоден. Он смотрел на По, как гремучая змея, готовая напасть.

Какое-то время они изучали друг друга.

Когда стало ясно, что никто из них не хочет начинать разговор первым, заговорил Ригг. С полчаса он рассказывал, как ищут похитителя Элизабет Китон, где находится полиция, расследующая возможную судебную ошибку, и когда Комиссия по рассмотрению уголовных дел может передать дело Китона в Апелляционный суд.

Китон не сводил глаз с По.

В конце концов словесный понос Ригга иссяк – Китон, вне всякого сомнения, и без него все знал от своей команды юристов. Ригг выжидающе посмотрел на Китона, но не получил в ответ никаких доказательств того, что он вообще слушал.

– У вас есть вопросы, мистер Китон? – спросил он.

Не глядя в сторону Ригга, Китон повторил вопрос, который задал полчаса назад:

– У вас есть что мне сказать, мистер По?

По должен был сказать хоть что-то.

– У вас богатый опыт, мистер Китон.

Что-то подсказывало ему не извиняться.

Китон поднял брови и улыбнулся шире. Ригг поморщился.

– Я уверен, что мой коллега имел в виду…

Китон отмахнулся от Ригга. Продолжая пристально смотреть на По, он сказал:

– Ваш коллега прав, мистер Ригг. У меня действительно богатый опыт.

Ригг сглотнул.

– Можете ли вы представить, что значит быть обвиненным в убийстве? Чтобы все ваши друзья думали о вас мерзости? Чтобы навсегда испортить свою репутацию? Чтобы потерять все, к чему вы всю свою жизнь стремились? Вы можете представить, что это такое, констебль Ригг?

Ригг покачал головой.

По зачарованно наблюдал за ними. То, как Китон управлял людьми, завораживало. Ригг, закаленный в боях ветеран бесчисленных допросов, застыл как вкопанный. Даже рот приоткрыл. Кажется, он был не в силах до конца поверить в происходящее.

Ригг наконец-то обрел голос:

– Однако вы улыбаетесь, мистер Китон.

Китон повернулся к нему.

– Я?

– Да.

– Полагаю, потому что я счастлив, констебль Ригг. Оправдание, даже спустя шесть лет, остается оправданием.

Ригг молчал.

Китон повернулся к По и, даже не пытаясь скрыть радость, подмигнул ему.

– Или, может быть, потому что я знаю, что произойдет дальше.

Глава двадцать вторая

– Вы какой-то нетипично притихший, сержант По.

По мог бы сказать то же самое. Они были на полпути назад, и это была первая фраза, что произнес Ригг. Зато он уже почти полчаса смотрел на По, будто ожидая каких-то утешений, и, с тех пор как они вырулили на А1, нервно постукивал пальцами по рулю. Поведение Китона как альфа-самца явно его расстроило. Прежняя угрюмость ушла, сменившись задумчивостью. По хорошо его понимал – после встречи с Китоном он и сам ощущал то же самое. Этот человек умел доминировать над любой компанией, в которой находился. Все остальное не имело значения. Даже то, что он был осужденным за убийство, а Ригг – опытным и жестким полицейским. Одним движением запястья он выпотрошил Ригга. Выхолостил.

– Не позволяй ему до тебя добраться, Эндрю.

Ригг сжал руль сильнее. Его костяшки побелели.

– Кому, По?

– Китону. Не дай ему проникнуть в твой мозг. Если он туда проникнет, ты никогда от него не избавишься, уж поверь.

Ригг повернулся к По. Его глаза сузились от злости.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил, По?

По не ответил.

Ригг направил на него палец.

Роберт Блох

– Я не думаю ни о каком сраном Джареде Китоне. Это ясно?

Енох

– Как божий день, констебль Ригг.

– И о тебе тоже. – Ригг снова положил руки на руль и посмотрел вперед. Его нижняя челюсть дернулась.

– Ну и на здоровье. – Если Риггу нужно было сохранить лицо, то По был даже не против какое-то время побыть его боксерской грушей. Открыв блокнот, он записал свои мысли, подумал, прочитал написанное. Что-то здесь было не так, но он не мог понять, что именно. Оно вертелось в мозгу, постоянно ускользая. Он перечитал еще раз, пытаясь уловить недостающее, и когда ему наконец удалось, он удивился, как не понял этого сразу. Китон и не пытался скрыть. По взглянул на Ригга. Констебль по-прежнему злился, но По больше не мог ждать.

Каждый раз одно и то же. Сначала ты его чувствуешь. Представляете – по голове, по самой макушке, быстро-быстро семенят малюсенькие ножки? Топ-топ, топ-топ, взад и вперед, без остановки… Так оно всегда начинается.

– Ты помнишь, чтобы Китон спрашивал, как себя чувствует его дочь?

Ты ничего не видишь. Действительно, как можно разглядеть, что делается у тебя на голове? Решили схитрить, терпеливо подождали как ни в чем не бывало, а потом быстренько провели по волосам, чтобы стряхнуть непонятное существо? Нет, так просто его не поймаешь. Он все понимает. Прижмите обе руки к голове – даже так умудрится выскользнуть. А может, он умеет прыгать, кто его знает?

Ригг повернул голову. По ожидал, что он снова его облает, но его полицейское начало все же взяло верх.

Понимаете, он ужасно быстрый. И даже не пытайтесь не обращать на него внимания. Если не помогает первая попытка, он делает вторую. Спускается по шее и начинает шептать всякие разности на ухо.

– Что-то не припомню, если честно.

Вы чувствуете его, такое крохотное, холодное существо, тесно прильнувшее к самому мозгу. Коготки у него, наверное, выделяют какое-то обезболивающее средство, потому что вам совсем не больно. Но потом видишь на шее маленькие длинные царапинки, которые долго кровоточат. Ощущаешь только одно: ледяное тельце, все время давящее на затылок. Прижалось и постоянно шепчет, шепчет, шепчет.

По не сомневался, что Китон не задавал вопросов насчет Элизабет. Ни одного. Не спросил, как она себя чувствует. Не интересовался подробностями поисков ее похитителя. Казалось, все это совершенно его не интересует.

Тут наступает решающий момент. Вы начинаете с ним бороться. Пытаетесь отвлечься, забыть о навязчивом шепоте, спорите. Потому что, если послушаете, все пропало. Придется делать то, что он велит.

– И тебе это не кажется странным?

Он такой хитрый, такой умный!

– Несколько дней назад они общались по телефону, – заметил Ригг, – и, может быть, он выяснил все, что требовалось.

Он знает, как напугать, чем пригрозить, если осмелишься перечить. Но я-то больше почти не пробую. Для меня же лучше просто внимательно слушать, а потом молча исполнять, как сказано.

– Может, и так.

Пока не противишься шепоту, все не так уж плохо. Он ведь может быть таким убедительным, таким ласковым… То, что ты слышишь, так соблазнительно! Ох, чего он только не обещает, этот шелковый, мягкий шепоток!

По сказал Риггу и Гэмблу, что знаменитый шеф-повар совмещает третью и девятую по популярности карьеры среди психопатов, но это был лишь ненавязчивый способ продемонстрировать особенности психики Китона. Насколько знал По, официального диагноза шеф-повару не ставили. Он отказался проходить какие бы то ни было тесты, прежде чем судья приговорил его к двадцати пяти годам заключения.

Енох всегда выполняет свои обещания.

Возможно, он понимал, что эти тесты покажут.

Здешние считают, что я бедный, ведь у меня никогда не водятся деньги и живу я в старой хижине у самого болота. Но он дает богатства почище людского злата!

Ну и что с того? Как сотрудник отдела анализа тяжких преступлений По знал, что критериям психопатов соответствует почти один процент населения, но большинство людей полагают, что все они – серийные убийцы, за что спасибо Голливуду с его штампами. Правда заключается в другом. Большинство психопатов – обычные законопослушные граждане, живущие в обществе и работающие на его благо, как и все остальные.

Когда я выполняю то, что велит голос, в благодарность он вытаскивает меня из моего тела и уносит далеко-далеко на много дней. Понимаете, кроме нашего мира существует множество иных мест. Там я царствую.

В том, что Китон был психопатом, По не сомневался и принимал это как данность. Он подходил по всем критериям. Видимо, он потому и добился такого успеха, что обладал преимуществом, позволившим подняться над любыми конкурентами.

Люди смеются надо мной, дескать, у меня нет друзей. Девчонки из города называли меня «пугалом». Но часто, после того, как я сделаю свое дело он приносит цариц разделить со мной ложе.

Но… чтобы получить все, чего он хотел, Китон вынужден был скрывать свою особенность. Ему пришлось стать экспертом в имитации эмоций, которые он был неспособен испытывать. Подобно дальтонику, который не понимает, что такое красный цвет, но знает, что если загорается верхний сигнал светофора, нужно ждать, Китон репетировал эмоции, пока привычка не стала его второй натурой. Возможно, он не знал, что значит сочувствие, но знал, когда требовалось его проявить. Он научился смеяться, когда его смешили, и слушать рассказы о чужих детях. Научился обсуждать погоду и планы на отпуск. Слушал скучную болтовню так, чтобы собеседник и не подозревал, что его считают не более чем скотом, который нужен, только если с него можно что-нибудь поиметь. Только если можно использовать его как средство для достижения цели.

Просто сны, галлюцинации? Да нет, едва ли. Сон – это жизнь в убогом домишке на краю болота; она больше не кажется мне взаправдашней.

В этом плане Китон достиг совершенства. Был лучше всех, с кем По доводилось встречаться. Он понимал, что люди хотят видеть и слышать, и давал им то, в чем они нуждались.

Даже когда я убиваю…

Да, правда, я убиваю людей.

Но по этой причине версия, что он забыл сделать вид, будто сочувствует дочери и переживает за нее, казалась совершенно неправдоподобной. Где была ложная ярость? Клятвы отомстить похитителю? Возмущение катастрофической ошибкой полиции?

Вот чего хочет Енох, вот чего он требует, понимаете?

Почему он не надел маску?

Вот о чем он шепчет все время. Он велит убивать для него.

Ответ был очевиден: он не хотел. Но почему?

Мне такое не нравится. Когда-то я даже с ним боролся, – ведь я вам уже говорил? – но теперь не могу.

Мысли По прервало приглушенное жужжание, доносившееся из бардачка. Он забыл переложить мобильник в карман – даже полицейским запрещалось проносить их в тюрьмы – и теперь кто-то звонил. По взглянул на экран. Эстель Дойл.

В общем, он хочет, чтобы я убивал людей. Енох. Существо, живущее у меня на голове. Я не могу его увидеть. Не могу поймать. Только чувствую, слышу и повинуюсь голосу.

– По, – ответил на звонок он.

Иногда он оставляет меня в покое на несколько дней. Потом вдруг чувствую – вот он опять скребет по самому мозгу. И отчетливый шепот объясняет, что, кто-то снова идет к болоту.

– Мне пришли результаты теста на наркотики, – выразительно произнесла она.

Откуда он все это знает? Не спрашивайте у меня. Видеть он их не может, но всегда подробно описывает, и ни разу не ошибся.

– Спасибо, босс. – По не хотел, чтобы Ригг был в курсе просьбы Гэмбла еще раз перепроверить информацию. Констебль уже и без того достаточно на него злился.

– По Элисвортской дороге идет бродяга. Маленький толстый и лысый человек по имени Майк. На нем надеты коричневый свитер и голубая спецовка. Еще десять минут, и он свернет сюда. Когда солнце зайдет, остановится у большого дерева рядом со свалкой.

– Тебе неудобно говорить, да?

– Тебе лучше спрятаться за этим деревом. Подожди, пока он не начнет искать ветки для костра. Потом ты сам знаешь, что нужно сделать. Быстрее иди за топором. Поторопись.

– Верно.

– Что у тебя там творится, По?

Иногда я спрашиваю Еноха, как он потом меня наградит. Но обычно просто доверяюсь его словам. Все равно ведь придется выполнить все, как он говорит. Так что лучше сразу приниматься за дело. Енох никогда не ошибается и каждый раз ограждает от всяких неприятностей.

Он понял по голосу, что она улыбается.

По крайней мере, так было до сих пор. До того последнего случая.

– Какая информация у вас появилась, босс?

Однажды вечером я сидел в своем домишке, ужинал, и вдруг он начал говорить о девушке.

– Тест на наркотики оказался отрицательным. Но его следы остаются в организме лишь несколько часов, так что тут ничего удивительного.

– Она скоро придет к тебе, – шептал голосок. – Красивая девушка, вся в черном. У нее отличная голова – прекрасная кость. Просто прекрасная.

– Этого и следовало ожидать. Спасибо всем…

Сначала я подумал, что он говорит об одной из тех, кого дает мне в награду. Но Енох имел в виду обычного человека.

– По, милый, можешь помолчать? Тяжелых наркотиков мы не нашли, зато нашли кое-что другое, тоже очень интересное.

– Девушка придет сюда и попросит помочь починить машину. Она съехала с шоссе, чтобы попасть в город быстрее. Теперь она совсем близко, у нее спустила шина, надо поменять.

Желудок По сжался.

Смешно было слушать, как Енох рассуждает о всяких там колесах и покрышках. Но он знает и о них. Он все знает.

– Продолжайте.

– Когда она попросит помощи, ты пойдешь с ней. Ничего с собой не бери. В автомобиле лежит гаечный ключ. Используй его.

– Если бы мы не стали делать жидкостную хромато-масс-спектрометрию, мы бы этого и не узнали. Но раз уж вы согласились отстегнуть четыре тысячи фунтов…

Впервые за долгое-долгое время я попытался сопротивляться. Я стал скулить:

По сглотнул. Он уже и забыл, насколько высокую цену она запросила.

– Нет, я не стану ее убивать, не стану…

– …то мы обнаружили некоторую несостыковку. Сначала мы подумали, что это похоже на тетрагидроканнабинол, и это, по крайней мере, было бы логично.

Он только засмеялся, а потом объяснил, что сделает, если я откажусь. Повторял снова и снова.

– Почему?

– Лучше я поступлю так с ней, а не с тобой. Или ты хочешь, чтобы…

– Тетрагидроканнабинол указывает на микроэлементы, что называется, «травки», и очевидно, что она остается в организме гораздо дольше, чем иные вещества. Если мы и могли обнаружить какой-никакой наркотик, то только этот.

– Нет! – быстро сказал я. – Нет-нет! Я согласен.

– Но это оказался не он?

– Ты ведь знаешь, я тут ни при чем, просто не могу обойтись без этого, – прошептал Енох. – Время от времени приходится обо мне заботиться. Чтобы я остался жив и сохранил силу. Чтобы мог и дальше служить тебе, давать разные вещи. Вот почему меня надо слушаться. А если не хочешь, я останусь с тобой, и…

– Нет, не он, По. Хотя посредственный специалист мог бы и не понять разницу, но я, как ты сам понимаешь, не посредственный специалист. Это не ТГК, это кое-что другое. Разделив белки и повторив анализ, мы обнаружили, что на самом деле это химическое вещество, которое содержится только в тубер аэстивум.

– Нет! Я не стану больше спорить.

– Тубер аэстивум? – Теперь По уже не волновало, что Ригг все слышит, да и в любом случае ему эти слова вряд ли о чем-то говорили.

Я сделал, как он велел.

– Черные летние трюфели, По. Они стоят фунт за фунт, больше, чем золото.

Прошла всего пара минут, и раздался стук в дверь. Все произошло в точности, как он нашептал мне на ухо. Такая яркая, красивая девушка, блондинка. Мне нравятся блондинки. Когда я пошел с ней к болотам, меня радовало одно – не придется портить ей волосы. Я стукнул ее гаечным ключом сзади.

– То есть ты хочешь сказать…

Енох подробно описал, как поступить потом, шаг за шагом.

– Ты знаешь, что я хочу сказать, По. До того, как прийти в библиотеку Олстона, Элизабет Китон лакомилась одним из самых дорогих ингредиентов в мире.

Я немного поработал топором, а затем бросил тело в зыбучий песок. Енох не оставил меня, он объяснил насчет следов от каблуков, и я от них избавился.

Я беспокоился о машине, но он рассказал, как использовать полусгнившее бревно, чтобы столкнуть ее в болото. Я зря боялся, что она не потонет, пошла ко дну как миленькая, и гораздо быстрее, чем можно было подумать.

Глава двадцать третья

С каким облегчением я смотрел, как скрывается в мутной жиже автомобиль! Ключ я тоже забросил в болото. Потом Енох велел мне идти домой, я так и сделал, и сразу почувствовал, как подступает приятная сонливость предвестник награды.

По сумел сдержаться и ничем себя не выдать. Ригг ничего не заподозрил, и хорошо. По не знал, как это преподнести.

За эту девушку он пообещал что-то особенное, и я сразу погрузился в сон, чтобы поскорее получить, что заслужил. Почти не ощутил, что на голову больше не давит вес маленького тельца, потому что Енох оставил меня и прыгнул в болото за своей добычей.

Если Элизабет Китон ела трюфели, прежде чем явиться в библиотеку Олстона, объяснений могло быть только два: либо ее держал в плену самый эксцентричный гурман в мире, либо… ее вообще не держали в плену.

Не знаю, сколько времени я проспал. Наверное, долго…. Помню только, что начал пробуждаться с неприятным чувством, что Енох вернулся и произошли какие-то неприятности.

В правдоподобности первого варианта По сильно сомневался.

Потом проснулся окончательно от громкого стука в дверь.

Причина, по которой Китон не спросил о дочери, теперь была очевидна: он знал, где она все это время находилась.

Я немного подождал хотел услышать привычный шепоток, который подскажет как поступить.

Каков отец, такова и дочь.

Но Енох как назло отключился. Он всегда впадает в спячку… ну, после этого. Несколько дней его не добудишься, а я хожу сам по себе. Раньше-то я радовался такой свободе, но в тот момент – нет. Понимаете, мне нужна была его помощь.

Но если ее не похитили, что, черт возьми, они задумали? Ради чего оба согласились отдать шесть лет жизни? Какой у них мог быть мотив?

Тем временем в дверь колотили все сильнее; дальше ждать становилось невозможно.

И что они планировали делать дальше? По какой-то причине Китон назначил По личную встречу и сделал ему загадочное предупреждение. Чего тут не хватало? Какой части головоломки недоставало?

Я поднялся, открыл дверь.

Ему нужно было поговорить с Элизабет Китон. Так он и сказал Риггу.

В хижину ввалился старый шериф Шелби.

– Зачем?

По заранее подготовил версию для констебля.

– Собирайся, Сет, – сказал он угрюмо. – Пойдешь со мной в тюрьму.

Я промолчал. Его маленькие черные глазки шарили по комнате. А когда этот колючий взгляд стал сверлить меня, я так перепугался, что захотелось куда-нибудь убежать и спрятаться.

– Чтобы извиниться за то, через что ей пришлось пройти. И выяснить, смогу ли я понять, почему Китон не спросил о ней.

Он, конечно, не мог увидеть моего Еноха. Ни один человек не способен на такое. Но тот был со мной, я чувствовал, как он пристроился на макушке, укрылся волосами, словно одеялом, вцепился в них. Спал как ребенок.

Он ожидал, что Ригг возмутится и скажет, что Элизабет явно не в том состоянии, чтобы разговаривать с человеком, по вине которого ей пришлось пережить шесть лет ада.

– Родные Эмили Роббинс сказали, что она хотела проехать через болото, – сказал старый Шелби. – Следы от шин ведут к зыбучим пескам.

Но Ригг возмущаться не стал.

Енох забыл предупредить об этих следах. Что я мог ответить? Вдобавок…

– Она пропала.

– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас, – так объявил шериф. – Ну, пошли, Сет.

– Что значит пропала?

Я и отправился с ним. Ничего другого не оставалось. Добрались до города, и куча зевак попыталась открыть дверцы машины. Среди толпы я увидел женщин. Они визжали мужчинам, дескать, давайте, хватайте его!

– Нам не удалось связаться с Элизабет Китон. Она не выходит на связь с сотрудником по взаимодействию с семьями, не появляется на встречах со службой поддержки потерпевших. Не появлялась в «Сливе и Терне». Прости, По, но мы понятия не имеем, где она.

Но шериф Шелби утихомирил всех, и наконец я, живой и здоровый, очутился в самом конце здания, где они держали заключенных. Он запер меня в средней камере. Остальные две были пустыми, так что я снова оказался один. Ну конечно, со мной остался Енох, который проспал все представление.