По тропинке, что вилась над обрывистым берегом реки, шли с удочками трое ребят. Впереди шагал Вася в отцовской шинели, просторным балахоном свисавшей до самых пят, и в пилотке, сползавшей на нос. За ним шел Дима — сын врача, который жил в доме Васиного отца. Сзади всех, придерживая у подбородка края накинутого на голову теплого платка, семенила младшая Васина сестренка Нюша.
Солнце зашло недавно, однако было темно, как ночью, потому что небо закрывали густые, клубящиеся тучи. Изредка и не надолго тучи разрывались, и в образовавшийся просвет проглядывали зеленоватое небо и бледные звезды. Время от времени набегал ветерок, и тогда большое ржаное поле справа от тропинки глухо шелестело колосьями.
Слева, под обрывом, поблескивала река, а за речкой, на низком берегу, почти у самой воды, топорщился черный лес.
— Полпути прошли, — не оборачиваясь, сказал Вася. — Теперь еще метров триста — и вниз, а там такой омут, что ахнешь.
— Такой омут… мне аж с ручками, — подтвердила Нюша.
Дима шел, зажав удочки подмышкой, сунув руки в карманы серого пальто. Вид у него был сонный, недовольный.
— Глупо! — сказал он, зевнув.
— Чего? — обернулся Вася.
— Глупо было так рано выходить. Могли бы поспать до полуночи.
— Рановато, конечно, зато у костра посидим и самую уху застанем. У нас, знаешь, какая рыба? Если на самой-самой зорьке придешь, килограмма три наловишь, а чуть солнышко показалось, — и как отрезало, не клюет.
— Ну, насчет трех килограммов это вы, Васечка, того… Немножко хватили.
— Ну, три не три, а знаешь, сколько в прошлый раз наловил?.. Восемь штук вот таких ершей да еще две плотвички!
— Так бы и говорил «восемь ершей». А то — три килограмма. Любишь ты фантазировать!
Вася больше не спорил. Он замедлил шаги и приглушенно сказал:
— Нюшк!
— А?
— Покажем Димке то место?
— Ага! Дима, сейчас мы тебе такое место покажем!.. Ты прямо упадешь со страху.
— Какое место?
— Увидишь… Вася, ничего ему не говори.
Вася прошел еще немного и вдруг остановился.
— Тут, — сказал он шопотом.
На том берегу у самой воды росли две большие корявые ветлы. За ними виднелась лужайка, отлого спускавшаяся к реке, а в конце лужайки, наполовину закрытые ветлами, неясно белели стены большего дома.
Нюша крепко вцепилась в рукав Диминого пальто:
— Страшно как!.. Вот увидишь!..
Вася подошел к ним поближе. Его лицо, овальное, с носом, похожим на кнопку, было очень серьезно.
— Слушай! — шепнул он и, набрав в легкие воздуху, крикнул: — Эй!
— Эй! — послышалось с того берега, да так громко, что Дима вздрогнул.
— Эй! — донеслось еще раз, но уже глуше, отдаленней.
— Эй! — отозвалось где-то совсем далеко.
— Страшно, да? — спросил Вася.
Дима пожал плечами.
— Страшного ничего нет… — начал было он и осекся.
— …ашного ничего нет, — отчетливо сказал противоположный берег.
— …ничего нет, — прокатилось в конце лужайки.
— …чего нет, — замерло вдали.
Дима помолчал секунду и продолжал на этот раз шопотом:
— Обыкновенное эхо. Отражение звука.
— Сам знаю, что отражение, а все-таки боязно. Будто кто-то в развалинах сидит и дразнится.
— В каких развалинах?
— А вон там. Видишь, белые? Там санаторий был, а в сорок первом его разбомбило: фашист не долетел до Москвы и все фугаски тут побросал.
— Восстанавливают его?
— А что там восстанавливать? Только две стены остались.
— Говорят, новый построили. В другом месте, — добавила Нюша.
Ребята помолчали. Никому больше не хотелось тревожить эхо. Над рекой стояла мертвая тишина.
— Идем? — прошептал Вася.
— Пошли, — ответил Дима.
Но ребята не успели двинуться с места. Нюша случайно оглянулась на ржаное поле, колосья которого сливались вдали в темную, серую муть. Мальчики заметили, что глаза у Васиной сестренки страшно расширились. Взглянули и они в ту сторону, куда смотрела Нюша. Взглянули — и на мгновение оцепенели.
Над рожью по направлению к ним, быстро увеличиваясь в размерах, неслась какая-то тень. Прошло не больше секунды. Нюша тихо вскрикнула и присела, мальчики, словно по команде, припали к земле.
В каких-нибудь трех метрах от ребят пролетела огромная, невиданная птица. Распластав в воздухе черные крылья, она мелькнула над тропинкой, бесшумно скользнула над рекой и скрылась в темной листве одной из ветел, что росла на противоположном берегу. Оттуда донесся легкий шорох, потом все стихло, как будто ничего и не было.
Очень долго ребята боялись шевельнуться. Нюша сидела на корточках, закрывшись платком. Мальчики стояли на коленях, опираясь на локти, пригнув головы к земле. Лишь минуты через две Нюша тихо прошептала:
— Вася!.. Ой, Вася!.. Что это такое было?
Вася осторожно приподнял голову, сдвинул с носа пилотку:
— Димка… Видел?
Тот молча кивнул головой.
— Птица, да?
Не меняя позы, Дима пожал плечами.
— На ту ветлу села. Да?
Дима опять кивнул.
Вася медленно выпрямился, но продолжал стоять на коленях. Все трое смотрели на ветлу за рекой. Однако в темной листве ее ничего невозможно было разглядеть.
— Орлов таких не бывает, — снова зашептал Вася. — И журавлей таких не бывает: каждое крыло больше метра!
— Такой… только этот… кондор бывает, — сказала Нюша.
— Кто?
— Кондор. Помните, в «Детях капитана Гранта»? Как он мальчишку унес…
Все опять умолкли. Ветлы на том берегу были совершенно неподвижны, и оттуда не доносилось ни звука.
— Притаилась. Высматривает нас, — прошептал Вася.
Дима припал еще ниже к земле и пополз в том направлении, откуда они пришли. За ним поползла Нюша, скребя землю носками маленьких сапожек, за Нюшей — Вася, путаясь в своей шинели.
Пилотка опять съехала Васе на глаза. Он наткнулся лицом на кустик репейника и вскрикнул.
— Ой! Ой! Ой! — трижды отозвалось за речкой.
Все трое вскочили, словно подброшенные, и помчались вдоль обрыва.
Метров триста, если не больше, бежали ребята, пока не очутились на улице маленькой деревушки, у ворот своего дома. Остановившись, они долго не произносили ни слова. Все трое тяжело дышали. Дима обмахивался кепкой, Нюша махала приподнятым над головой краем платка, Вася вытирал лицо пилоткой. Взмокшие светлые волосы его торчали вихрами во все стороны.
— Глупо! — сказал наконец Дима.
— Чего глупо?
— Кондоры в Советском Союзе не водятся.
— А что же это тогда за птица?
— Такие большие птицы у нас вообще не водятся, — решительно сказал Дима.
Вася пристально смотрел на него:
— Димк!
— Ну?
— А вдруг это взаправду кондор? Случайно залетел…
— Чепуха! Таких случайностей не бывает.
— А вдруг… вдруг это вовсе неизвестная птица!.. Подстрелить бы ее, а? Вдруг это для науки такое значение, что… — Вася помолчал, словно к чему-то прислушиваясь, и вдруг бросился в калитку: — Погодите! Я сейчас.
Вернулся он скоро. В руках его было отцовское двуствольное ружье, вместо шинели был надет старенький пиджачок с куцыми рукавами. Пилотку он оставил дома. Он подбежал к Диме и раскрыл перед его носом ладонь, на которой поблескивали две медные гильзы:
— Во! Жаль только, что бекасинник. Пошли, попытаемся, а?
Вася зашагал по направлению к околице. Нюша и Дима очень неохотно двинулись за ним.
— Васька, чего ты выдумал! Никуда я не пойду, — сказала Нюша.
— И не ходи. Мы с Димкой вдвоем…
— Со мной? Ну нет! Я не такой дурак.
Вася остановился:
— Не пойдешь?
Дима пожал плечами:
— Что я там не видел? Думаешь, очень интересно гоняться за какой-то птицей, которая давно улетела?
— А если не улетела? Если у нее гнездо на той ветле?
— А если нет гнезда?
— В лесу пойду искать.
— А если не найдешь?
— А если найду?
— А если и найдешь, все равно дробью не застрелишь. Только разозлишь ее, она тюкнет тебя клювом по голове, вот тебе и капут.
— Ну и пусть капут! Значит, погиб за науку.
— Все героя из себя корчишь, да? А хочешь знать: может, это самая обыкновенная птица. Может, нам только показалось, что она такая большая.
— Так всем сразу и показалось?
— А что ты думал? Бывают оптические обманы.
— Ну тебя! С тобой говорить то… — Вася махнул рукой и быстро зашагал.
Нюша побежала рядом с ним.
— Вася, я пойду, только я близко подходить не буду. Ладно?
Дима постоял с минуту на месте, пожал плечами.
— Глупо! — сказал он громко и поплелся вслед за уходящими ребятами.
* * *
И вот началась охота на невиданную птицу.
Идя по тропинке над обрывом, Нюша все время повторяла: «Вася, я больше не пойду, я боюсь», но все-таки шла все дальше и дальше.
Немного не доходя до того места, где ребята впервые увидели птицу, Вася вспомнил, что еще не зарядил ружье. Он остановился, обтер рукавом гильзы и вложил их в каналы стволов. Запирая ружье, он тяжело вздохнул:
— Бекасинник! Разве бекасинником такую убьешь!..
— Васька, я боюсь, не ходи! — прошептала Нюша.
Вася топтался на месте, тоскливо озираясь по сторонам. Тучи стали еще плотнее. Лес за рекой казался чернее, гуще и река под обрывом — глубже и холоднее.
— Стой тут. В случае чего, в рожь спрячься, — тихо сказал Вася и двинулся вперед, выставив перед собой ружье. Пройдя несколько шагов, он обернулся: — Нюшк!
— А?
— Если со мной что случится, ты в школе скажи: так, мол, и так…
— Васька, ну тебя!.. Васька, не ходи! — плаксиво начала Нюша, но Вася даже не оглянулся.
Сзади, метрах в пятидесяти от Нюши, смутно маячила фигура Димы.
— Глупо! — негромко донеслось оттуда.
— Тише ты там! Какой-то!.. — прошипела Нюша.
…Вот и знакомые ветлы на том берегу, поляна за ними, белые пятна развалин… Вася задержал дыхание, прислушался.
Ни звука.
Вася поднял, ружье, прицеливаясь в ветлу, потом опустил его, облизнул губы и снова прислушался.
Послышался шорох. Вася резко обернулся: совсем близко от него среди колосьев торчала Нюшина голова. Она прошептала свое обычное: «Вася, я боюсь!» Зато у Васи прибавилось храбрости. Он опять прицелился и громко крикнул:
— Эй!
Эхо трижды повторило его крик и затихло. Ветлы на том берегу не шелохнулись.
— Эй! — снова крикнул Вася.
Все было попрежнему спокойно.
— Улетела, — сказала Нюша.
Вася подошел к самому краю обрыва, прыгнул и съехал по крутой песчаной осыпи на довольно широкий пляж. Не выпуская ружья из рук, он снял тапочки, брюки и пошел к воде. В это время наверху послышались шаги. Вася оглянулся: над обрывом сидела на корточках Нюша, а возле нее стоял Дима.
— Ну, что я говорил тебе? Говорил, что ничего не получится? Говорил?
— Здесь не получилось — в лесу поищу, — буркнул Вася и пошел через речку вброд.
— Вася! Вася! — тихо позвала Нюша.
Охотник остановился.
— Вася, а вдруг она это нарочно?.. Вдруг сидит на дереве и виду не подает, а потом как выскочит…
Вася постоял, подумал, затем очень быстро, но бесшумно вернулся на берег.
Дима тихонько засмеялся:
— Что ж ты выскочил? А еще герой!
Вася не ответил. Нюша и Дима видели, как он ходит по песку, высматривая что-то у себя под ногами. Скоро он нашел сухую корягу, поднял ее, бросил в ветлу и тут же вскинул ружье. Послышался плеск: тяжелая коряга, не долетев до дерева, упала в воду. Вася нашел толстую короткую палку. Вот он взвесил ее в руке… прицелился, как городошник битой… размахнулся… швырнул…
— Мама! — пискнула Нюша.
— Ой! — басом крикнул Дима.
Они увидели, как большая тень отделилась от ветлы и, быстро снижаясь, описывая крутую дугу, понеслась над рекой. Внизу блеснул красноватый огонь, грохнул выстрел, раскатами прокатившийся по тому берегу. Птица взмыла вверх, перекувырнулась в воздухе и помчалась прямо на маленькую темную фигурку, застывшую с приподнятым ружьем.
— Ма-ма! — протяжно закричала Нюша.
Снова огонь, снова грохот… Птица подпрыгнула в воздухе и… на глазах у изумленных ребят распалась на куски.
Первой пришла в себя Нюша. Она прыгнула на осыпь, съехала по ней и подошла к Васе. То же сделал и Дима.
Около Васи пахло порохом. Даже в темноте было видно, что лицо его совершенно мокро от пота. Он стоял неподвижно, часто дышал.
Нюша тронула его за руку:
— Вася… Чего ты? Испугался, да?
— Ага! — промычал тот и, глотнув слюну, спросил: — Что это было?
Дима отошел в сторону и поднял одни из кусков, на которые распалась «птица». Это был продолговатый плоский предмет, длиной чуть побольше метра. С минуту Дима вертел находку в руках. Потом он сел на песок и расхохотался, обхватив колени руками, раскачиваясь вперед и назад.
Вася и Нюша приблизились к нему.
— Димка, ты что?
Дима захохотал еще громче.
— Герой! — взвизгнул он, указывая пальцем на Васю. — Охотник! Ты… ты знаешь, что подстрелил? Модель! Авиамодель подстрелил! — Он повалился на спину и принялся болтать в воздухе ногами.
* * *
Прошло полчаса. Никто из ребят больше не думал о рыбной ловле. Они притащили Васин охотничий трофей в деревню и теперь рассматривали его на застекленной веранде у Димы, отец и мать которого были сегодня в Москве.
На столе под яркой керосиновой лампой лежали большой, чуть ли не в рост человека, фюзеляж и крыло обтекаемой формы. То и другое было сделано из множества тончайших планочек и папиросной бумаги, покрытой синим лаком. Хвостовое оперение модели сохранилось, но передняя часть фюзеляжа была вся измочалена дробью. Немногим лучше выглядело крыло, из которого среди лоскутков бумаги торчали сломанные планочки. Второго крыла ребята не нашли. Должно быть, его отбросило в реку и унесло течением.
— Так-с! — проговорил Дима, заглядывая внутрь фюзеляжа. — Резинки нет — значит, это планер. Фюзеляжная модель планера.
— Откуда она к нам-то попала? — спросил Вася.
— Хотите знать, откуда она прилетела?.. Со всесоюзных авиамодельных соревнований. Вы в газетах читали?
— По радио слышал. А где они идут, эти соревнования?
— Не очень уж далеко. На станции С*** по нашей дороге.
— А ты почему знаешь?
— Отец рассказывал, вот почему. Он из вагона видел, как они над аэродромом летают. — Дима прошелся по веранде. — Ты понимаешь, что наделал? Эта модель около двадцати километров пролетела. И это только по прямой. Может быть, она мировой рекорд поставила, а ты ее раздолбил!
Вася стоял, опираясь о ружье, стволы которого почти касались его подбородка. Он обескураженно поглядывал то на Диму, то на исковерканную модель.
— Вася, а тут чего-то написано, — сказала Нюша и ткнула пальцем в фюзеляж.
Дима и Вася подошли поближе к столу.
К фюзеляжу был приклеен бумажный ярлычок. Большая часть его была сорвана, а на сохранившемся кусочке можно было прочесть отпечатанные на машинке слова:
— Ясно! — сказал Дима. — Тут было написано: «Модель № 112. Нашедшего просим вернуть туда-то».
— А если я не верну? — спросил Вася.
— Тогда, значит, ты нечестный гражданин. Может, конструктор над этой штукой полгода работал… Может, она мировой рекорд поставила… А если ты не вернешь — все это пропало.
Лицо у Васи было очень несчастное.
— Как же… как же я ее повезу, такую изуродованную?
Дима усмехнулся:
— Это уж дело ваше. Не я на нее охотился, а ты…
Вася долго молчал, исподлобья глядя на Диму.
— Попадет, да? — угрюмо сказал он.
— Уж конечно, по головке не погладят. Такую прекрасную модель разбить!
Вася судорожно глотнул.
— А если не повезу… если не повезу — может, и в самом деле у них рекорд пропадет?
Дима пожал плечами:
— А ты как думал?
— Димк!
— Что прикажете, товарищ герой?
— Димк!.. А ты бы не отвез, а?
— Я? Ну нет! Если сам поедешь, я тебя, так и быть, провожу, чтобы ты не растерялся. А отдуваться за тебя… Нет уж, спасибо!
— Димк! А ты никому не скажешь на аэродроме?
— О чем не скажу?
— Ну, что это я ее так… Мы знаешь что скажем? Будто мы ее так нашли, уже поуродованную.
— Ладно уж! Не скажу.
* * *
На следующий день, примерно около часа. Дима и Вася прибыли в электричке на станцию С***.
Оба перед отъездом из деревни надели белые-пребелые рубахи, красные галстуки и тщательно отутюженные брюки. Соломенные Васины волосы были смочены, расчесаны на пробор и держались в таком положении довольно сносно, за исключением двух вихров, поднявшихся над ушами.
Выйдя из электрички, ребята увидели почти у самой железной дороги несколько больших брезентовых палаток, а за палатками — ряд учебных самолетов.
Мальчики направились в ту сторону. Вася тащил завернутый в несколько газет фюзеляж. Вид у «охотника» был такой, словно он идет к зубному врачу. Дима, наоборот, был весел и шагал бодро, держа подмышкой обернутое газетой крыло.
Возле ворот их остановил парнишка с красной повязкой на рукаве. Дима объяснил ему, зачем они приехали.
— В штабе никого сейчас нет, — сказал парнишка. — Идите на поле, там спросите планерный старт.
Ребята вошли на аэродром.
День был ясный, солнечный. То здесь, то там на широком поле колыхались голубые флажки с белыми буквами на полотнищах. Каждый такой флажок обозначал место запуска моделей определенного класса, и возле каждого флажка можно было насчитать несколько десятков авиамоделистов. Здесь звучала и русская речь, и эстонская, и узбекская, и украинская… Тут были студенты и студентки, военные, мальчики и девочки в пионерских галстуках, тут были и пожилые люди, которые годились в отцы этим мальчикам и девочкам. Одни куда-то спешили, неся в руках красивых птиц, построенных из планочек и папиросной бумаги, другие ползали на животе и на коленях по короткой траве, что-то налаживая в своих хрупких аппаратах, третьи стояли, подняв лица к высокому небу, следя за полетом моделей.
Над головами ребят с легким стрекотом проносились миниатюрные самолеты с резиновыми моторчиками, бесшумно парили модели планеров всех цветов, форм и размеров. Один такой планер, снижаясь, клюнул Диму в затылок. В другой раз товарищам пришлось удирать от модели с бензиновым мотором, которая закапризничала и, свирепо треща, принялась носиться кругами над землей.
Дольше всего ребята задержались возле флажка с буквой «С» на полотнище. Здесь стартовали «схемки» — самые простенькие модели, у которых фюзеляж заменен четырехгранной планочкой. Одна из девочек, с виду чуть постарше Нюши, подняла над головой неказистую «схемку» и, придерживая пальцами пропеллер, обернулась через плечо:
— Иван Андреевич, засеките мне.
Стоявший у флажка человек нажал кнопку секундомера. Девочка выпустила модель, и та очень быстро набрала высоту. Девочка побежала по полю вслед за улетающей «схемкой». Сначала за моделью следил только человек с секундомером. Но та летела все дальше и дальше, девочка упорно бежала за ней, и авиамоделисты, бывшие на старте, один за другим поднимали головы, начинали следить за полетом. Когда модель стала чуть заметной точкой, а девочка маленьким пятнышком, человек с секундомером припал к окулярам стереотрубы, установленной на треноге. Прошла еще минута. Люди крутом заволновались:
— Самолет!.. Модель уходит!.. Давайте самолет!
Человек с секундомером оторвался от трубы и побежал к стоявшему недалеко старенькому «УТ-2».
Через минуту самолет с ревом пронесся над стартом и помчался в ту сторону, куда улетела «схемка».
— Димка, видел? — тихонько сказал Вася.
— Что «видел»?
— За такой ерундовской моделью целый самолет послали!
— А ты как думал? Что ж, по-твоему, пусть модель пропадет? Идем!
Мальчики снова зашагали по аэродрому.
— Дима!
— Что тебе?
— Дима, никому не скажешь, а?.. Здесь такую ерундовскую модель так берегут, а я такой огромный планер так покалечил! Не скажешь, Дима, а?
— Я-то не скажу, только по твоему лицу всякий догадается.
Вася вздохнул и замедлил шаги. Видно было, что ему очень хочется удрать с аэродрома. Но было поздно: ребята уже подошли к планерному старту.
— Здравствуйте, товарищ, — обратился Дима к женщине средних лет, в синем комбинезоне, с секундомером в руке. — У вас не пропадала модель?
Та резко обернулась:
— Пропадала. Сто двенадцать? Большая синяя? Неужели нашли?! — сказала она быстро и закричала: — Аббас! Аббас! Позовите Аббаса, модель нашлась.
Это взволновало всех моделистов. С гомоном, с радостными возгласами они окружили ребят.
— Вчерашний планер нашелся!
— Где нашли? Далеко?
— Аббас! Аббас! Сюда! Скорей!
Сквозь толпу протиснулся мальчишка одного возраста с Димой. Он был смуглый, большеглазый, с черными курчавыми волосами.
— Нашли? Где она? Где нашли? — проговорил он отрывисто, с восточным акцентом.
Наступил страшный момент.
Дима сунул крыло Васе в руки и отошел в сторонку.
Аббас выхватил у Васи фюзеляж и начал снимать газету.
— Она… она немного попорченная, — пробормотал Вася.
Аббас развернул газету. Моделисты дружно ахнули и затихли, увидев нос планера, превращенный в мочалку.
— Как же это ее угораздило? — послышался негромкий, мягкий баритон. Рядом с Васей стоял худощавый военный с черными косматыми бровями. На плечах у него были погоны полковника, а на груди — золотая звездочка.
Женщина в комбинезоне внимательно рассматривала остатки планера:
— Сама по себе она не могла так изодраться, товарищ полковник.
Полковник молча кивнул и обратился к Васе:
— Где ты ее нашел?
Вася назвал свою деревню и железнодорожную станцию.
— Неплохо полетала, — задумчиво сказал полковник. — Какая же каналья ее так испортила?
Дима потупил глаза и улыбнулся, но разжимая губ. Вся его круглая физиономия как бы говорила: «Я-то уж знаю, что это за каналья!»
Вася залопотал:
— Мы… Я так ее и нашел, товарищ полковник. Она такая уже была…
— Какая «такая» была?
— Дробью прошибленная.
— Чем? — повысил голос полковник.
— Дро… — начал было Вася и умолк, почувствовав, что проговорился.
Толпа моделистов загудела. Полковник в упор смотрел на Васю:
— Откуда же ты знаешь, что именно дробью? Я, например, старый охотник, но и то не догадался.
Вася молчал. Он смотрел в одну точку и часто помаргивал. Он был такой красный, что, казалось, даже волосы его порозовели. Дима улыбался, прикрыв ладонью рот. Аббас подскочил к Васе и закричал, размахивая руками:
— Я знаю!.. Он сам стрелял! Сам дробью модель стрелял! Смотрите, какой лицо! Сам стрелял!..
— Тихо, тихо! Не надо кричать, — мягко сказал полковник и обратился к Васе: — Ну?
Вася теребил пальцами кончики своего галстука и не отрываясь смотрел на них.
— Я… я нечаянно, — еле выдавил он.
— То-есть как «нечаянно»?
— Я не знал, что это модель.
— Не знал? За что же ты ее принял? За перепелку?
Из левого Васиного глаза скатилась слеза и задержалась на уголке рта. Он быстро слизнул ее.
— За… за кондора принял, — прошептал он еле слышно.