Михаил Михеев
Рейдер
Часть первая
Каждый выбирает по себе: Женщину, религию, дорогу, Дьяволу служить или пророку — Каждый выбирает по себе
(не помню, кто — вроде, Визборн)
Пролог
Стрелы ударили внезапно и, казалось, со всех сторон. Командир охраны, всю дорогу развлекавший принцессу разговорами, кулем свалился с коня — прочные стальные доспехи рыцаря не спасли его от трех арбалетных болтов, выпущенных почти в упор. Солдаты пережили своего командира совсем ненадолго и вскоре узкая лесная дорога покрылась неподвижными телами — кто-то умер, не успев осознать опасность, кто-то, раненый, пытался уползти, но меткие стрелы быстро положили конец их потугам. Двое или трое успели выхватить мечи, но никто не стал вступать с ними в схватку. Храбрецов расстреляли из-за кустов, не давая им продемонстрировать свое мастерство.
Разбойников оказалось совсем немного — человек десять или двенадцать, все без доспехов, зато с мечами, топорами и арбалетами. Они вышли компактной, плотной массой, умело прикрывая друг друга. Самый высокий, очевидно, вожак, одним небрежным движением сорвал с петель дверь кареты.
— О! Гляньте, ребята, какая птичка нам попалась!
Грубые руки выдернули принцессу наружу. Однако прежде, чем подоспели остальные, вожак взвыл и схватился за правое плечо — тяжелая арбалетная стрела пробила его насквозь. Удар был столь силен, что человека развернуло и это спасло его от второго болта, попавшего точно между глаз одному из спешащих к карете бандитов. Он успел только булькнуть нечто невнятное и осел, а остальные шарахнулись. Главарь с проклятьем выдернул стрелу — ему было не занимать ни смелости, ни силы. В следующий момент он вновь едва спасся — голубовато-блестящая полоса стали распорола его кожаную куртку и оставила глубокий порез на груди. Лишь мгновенная реакция, не притупившаяся даже от боли в раненом плече, спасла человека от мгновенной смерти.
Между толпой разбойников и принцессой стоял оруженосец командира — совсем молодой парнишка, сжимающий в руках короткий и широкий меч. Всю дорогу он чистил своему патрону коня, разводил костер, готовил пищу для всего отряда — и глаз не сводил с девушки. Любовь с первого взгляда, надо понимать. Сейчас настал момент показать, чего он стоит на самом деле — и юнец не сплоховал. Два арбалета, которые у него были, он использовал вполне по назначению, а то, что главарь остался жив, так это случайность, ясное дело.
Повинуясь рыкающей команде вожака, разбойники начали медленно приближаться к отважному молокососу, однако парень был явно не промах — вокруг него вдруг сияющей стеной заблистал меч, и разбойники шарахнулись. Веерная защита чертовски эффектна и, хотя опытный воин прорвет ее без труда, для вчерашних крестьян вид сплошной завесы из бешено крутящейся стали был по меньшей мере пугающим.
Впрочем, разбойники были далеко не дураки и не желали зазря подставляться под меч отчаявшегося парня. Задние принялись натягивать тетивы арбалетов и, возможно, этот день стал бы последним в жизни храбреца, однако провидение, как это часто бывает, рассудило по своему.
Из-за поворота дороги появился неторопливо едущий одинокий всадник. Любой знающий человек, глядя на то, как он держится в седле, поднял бы его на смех — более неумелого наездника встретить куда как непросто. Однако он пришпорил свою клячу, которая с шага перешла на нечто, должное изобразить галоп, и подъехал к месту схватки. На удивление небрежно соскочив с лошади, этот странный человек задал риторический вопрос о том, что здесь происходит и одновременно быстрым движением выхватил из притороченных к седлу ножен свой меч.
Главарь банды был опытным человеком. В свое время он успел послужить и стражником в городском ополчении, и в баронской дружине, участвовал в паре крупных сражений и в бессчетном количестве мелких стычек. Сейчас он не мог понять, что-же ему кажется странным в происходящем. Да, новоявленный герой был очень высок, почти на полторы головы выше любого из его молодцов, и соответственно шире в плечах, однако это не было чем-то из ряда вон выходящим. Встречаются очень высокие люди, но они далеко не всегда так опасны, как кажется. Более того, часто они, привыкнув к преимуществу в силе, пасуют перед опытным бойцом, не сумев вовремя понять, что в бою требуется и мастерство. Странная черная одежда, облегающая пришельца словно вторая кожа, тоже не вызывала особых опасений, ровно как и легкая серебристая кольчуга — мало ли что люди не носят, а такая пародия на доспехи от арбалетного болта, а тем более от меча все равно не спасет. К тому же шлема на нем все равно не было. Меч… Да, меч был великолепный, двуручный. На три ладони длиннее обычного двуручника и чуть уже. Серебристое лезвие холодно блестело и солнечный свет, казалось, стекал с покрытого странным узором клинка. Для того, чтобы просто поднять такой клинок, требуются очень сильные руки…
И тут вожак понял, что ему показалось странным. Человек держал меч одной рукой и не напрягался. Похоже, в схватке такой противник может быть страшен, однако разбойники видали еще не таких. Двое, успевших зарядить арбалеты, вскинули их к плечу и разом выстрелили.
Однако таких, как этот воин, они еще явно не видали. Одна из стрел звонко щелкнула по клинку, с невероятной скоростью взлетевшему навстречу, а вторая внезапно оказалась зажатой в затянутой в черную перчатку ладони перед самым лицом воина. Такой трюк не сумел бы проделать даже ярмарочный фокусник — слишком быстро и со слишком большой силой летит стрела.
Замешательство, вызванное небывалым зрелищем, длилось недолго — если судить по времени. Но оно все-же длилось чуть больше, чем могли позволить себе разбойники. Оно длилось дольше, чем можно, ровно на жизнь. Никто даже понять не успел, что происходит, а неизвестный воин уже начал движение, стремительное, как и все, что он делал.
Воин шагнул вперед и влево, меч его оказался повернут клинком назад, вдоль руки. Узкое лезвие скользнуло на развороте и его лезвие пластануло противника, словно гигантский нож в руках повара. Серебристый клинок холодно блеснул и ударил точно в живот ближайшего разбойника. Разбойник коротко взвыл и рухнул, прижимая к животу вывалившиеся кишки. А воин был уже далеко впереди и меч его пошел вперед широким полукругом. По дороге он самым кончиком коснулся второго разбойника и его голова откинулась назад — горло было перерезано с хирургической точностью.
Вожак шайки мог лишь непонимающе смотреть, как гибнут один за другим его люди. Их было десять — и вдруг стало восемь, потом семь, потом шесть… Двое успели вскочить на коней, захваченных на месте боя. К чести их, они не отступили, не попытались бежать, пока неизвестный был занят их товарищами. Их натиск был силен, но безнадежен — первый умер мгновенно — меч ударил его на уровне пояса и мгновенно перерубил пополам, словно куклу. Второй ударил воина мечом, но тот скользящим змеиным движением ушел от удара и в следующий момент ударил сам, перехватив рукоять обеими руками.
Никто из видевших это никогда не поверил бы, если бы ему самому рассказали об этом. Тяжелое отточенное лезвие разрубило всадника от плеча до седла, перерубило седло и обрушилось на коня, развалив несчастное животное пополам. И тут же оно вновь метнулось вперед, невиданным колющим ударом убив еще одного.
Лишь несколько секунд прошло с начала боя, и вожак шайки внезапно обнаружил, что остался почти что один. Рядом с ним был, правда, последний из разбойников, но толку от него быть не могло, слишком уж он был напуган. А на них медленно и очень спокойно надвигался воин и из его льдисто голубых глаз, полуприкрытых веками, глядела смерть.
— Ты! — воин ткнул пальцем в вожака. — Ты останешься жив. Я отвезу тебя в город. Королевские палачи — народ изобретательный, великие мастера своего дела. А тебя, сопляк, — ткнул он пальцем во второго разбойника, — я сейчас убью.
С диким воплем разбойник кинулся на него и умер. Его голова была аккуратно разрублена пополам, но пока он оседал на землю вожак успел здоровой рукой метнуть топор. В этот бросок он вложил всю свою силу, ненависть, желание жить. Топор мог, наверное, насквозь пробить рыцаря в полном вооружении и он ударил в грудь воина. Однако лезвие только и смогло, разрубив составленную из сложного переплетения колец и пластинок кольчугу, сбить воина на землю — убить его сил уже не хватило, кольчуга оказалась невероятно прочной. А в следующий момент воин, вскочив на ноги, с диким воем подпрыгнул в воздухе и удар ноги в тяжелом сапоге отшвырнул вожака назад. Тот успел подхватиться и даже ударил мечом, но воин с легкостью парировал неловкий выпад и край гарды, широкой, вычурной, непривычной формы, ударил вожака в висок…
— Ну, что стоите? — прошипел воин на застывших в нерешительности принцессу и оруженосца. — Вяжите эту сволочь.
— А он разве…
— Жив, принцесса, жив он. Я же обещал ему это.
Оруженосец бегом кинулся выполнять задание, а когда вожак разбойников лежал, стянутый собственным ремнем по рукам и ногам, воин вдруг выронил меч, осел на землю и прохрипел:
— Помоги снять кольчугу…
Общими усилиями оруженосец и принцесса стянули с него доспехи, расстегнули и сняли рубаху. Под ней обнаружилась худощавая фигура отнюдь не богатырского сложения. На груди была широкая, но не глубокая рана, бок был залит кровью. Подняв глаза на побелевшую принцессу, воин усмехнулся уголком рта и скомандовал:
— Ну, чего ждете? Перевязывайте. Да поосторожнее — боюсь, как бы у меня пара ребер не была сломана.
Пачкаясь в крови — его, чужой, да еще и лошадиной оруженосец туго перебинтовал раненого кусками собственной рубахи. Тот сидел весь белый, но ни разу не дернулся и даже не застонал, когда руки неумелого доктора буквально угодили в рану. Лишь когда парень закончил, воин на миг прикрыл глаза, но тут же вновь открыл их, усмехнулся и даже пошутил:
— Глянь-ка, парень, на нашу красавицу. Как думаешь, у нее лицо белее моего, или как?
Принцесса к тому времени уже дважды успела сбегать к обочине и проблеваться и сидела сейчас белая, как мел. Оруженосец посмотрел на нее, на раненого, потом снова на принцессу и вдруг рассмеялся.
— Вот и отлично, парень, — подбодрил его раненый. — А то ты тоже белеть начал, я уж думал, ты тоже сейчас блеванешь. Возись тут потом с вами.
С усилием поднявшись на ноги, он подошел к своей лошади. Та спокойно стояла и флегматично жевала траву — видимо, к поведению хозяина ей было не привыкать. В седло воин забирался неумело — так залезает на лошадь человек, впервые увидевший ее совсем недавно, может быть, пару месяцев назад. Поймав изумленный взгляд оруженосца, человек нахмурился.
— Эй, парень! Как тебя хоть зовут-то?
— Кэвин, сэр.
— Ну вот и замечательно. Запихивай девочку в карету — и поехали. Я вас провожу до замка, меня выслали вам навстречу, но я малость опоздал к разборке. Прихвати мою кольчугу, кстати.
Пять минут спустя карета уже бодро громыхала по дороге, а нечаянный сопровождающий бодро ехал рядом. Казалось, его совершенно не заботят ни рана, ни тряская рысь его лошади, причиняющая, должно быть, сильную боль. Лишь однажды он вдруг застонал и свесился было с седла, но тут же вновь восстановил равновесие и решительно толкнул лошадь пятками.
***
Замок короля Дарна Второго, гордо именующийся Лесным, стоял на высоком холме. Как это часто бывает, вокруг замка поселилось много пришлого люда, так что в результате Лесной замок оказался вместо леса в центре… Ну, городом это было назвать пока еще сложно, а вот поселком — в самый раз. Люди селились здесь, рассчитывая и поторговать, благо торговый путь проходил прямехонько через замок, и спокойно прожить под покровительством местного властителя. Король Дарн был неплохим правителем, в меру умным, без излишней жестокости и по своему справедливым. В течение последних четырех лет он даже ни с кем не воевал, если не считать войной вялотекущие перемещения войск на севере. Там лет пятнадцать назад интересы отца Дарна, Дарна Первого, основателя королевства, шестидесятилетнего, но все еще крепкого телом и воинственного старика, схлестнулись с интересами такого же как он сам короля. Оба короля в годы Великой Смуты успели оттяпать себе по куску пирога от развалившейся Империи. По сути, они были обычные, необразованные лесные бродяги, главари шаек головорезов. От других таких-же они отличались только мозгами и решительностью.
Дарн Второй, в отличие от отца, был сравнительно миролюбив и неплохо образован, хотя и сам не был чужд ни седла, ни меча. Приняв трон после смерти отца, он постарался прекратить войну, тем более что при практически равных силах война давно уже зашла в тупик и местные отцы-командиры с обоих сторон стремились не столько нанести друг другу урон, сколько уклониться от сражения и получше укрепиться в разбросанных тут и там крепостях. Его визави, который также унаследовал трон после смерти отца, по вопросу войны придерживался такого-же мнения. Вот и приехала принцесса Кала для того, чтобы выйти замуж за Гаральда, сына Дарна Второго. Такой брак должен был положить конец войне, которая обходилась обоим воюющим сторонам слишком дорого, и давал возможность обоим сторонам сохранить лицо — Белая пустошь, из-за которой, собственно, и шла война, отходила к Дарну как приданное принцессы и это снимало все вопросы.
Карета принцессы загремела колесами по мостовой. Дорога была вымощена камнем, что уже само по себе было редкостью — чаще всего, дороги в таких селениях представляли из себя просто более или менее утоптанную полосу земли, на которой даже вездесущий подорожник не мог укорениться от обилия вытаптывающих его ног и избытка навоза. Удобрение ведь тоже яд, когда его слишком много… В дождь такие дороги расползались непроходимой грязью, в сухую погоду над ними висело облако пыли. Редко, очень редко богатые правители приказывали выложить такую дорогу бревнами, чтобы не мучились люди с застревающими повозками да не ломали ног лошади. Такие дороги стоили дорого, а служили недолго — копыта коней и подкованные сапоги солдат со временем разбивали бревна в мелкую щепу. Практически-же вечные каменные дороги стоили столько, что редко кто отваживался начать строительство. Видимо, в этой стране с деньгами проблем не было, равно как и с решительными в действиях людьми.
Со всех сторон к дороге бежали мальчишки, а также всякий праздношатающийся люд. Заезжие принцессы, видимо, появлялись здесь нечасто, поэтому люди стремились поглазеть на диковинку. Мгновенно образовавшаяся толпа колыхнулась и двинулась было к карете, но сопровождающий рыкнул на них:
— А ну, назад! Осади назад, я кому говорю! Здесь вам не зоопарк, чтобы пялиться… А ну назад, а то всех перепорю!
Угроза возымела действие. По-видимому, этого человека здесь знали, уважали и слегка побаивались. Во всяком случае, даже наиболее буйные и хмельные мужики сочли за лучшее поискать себе другое занятие, менее опасное для жизни и здоровья. В огороде копаться, например, или диких лошадей объезжать… Так что до замка они доехали совершенно беспрепятственно.
Ворота замка охраняла аж дюжина отменно вооруженных дружинников. Все были, несмотря на жару, в кольчугах, на поясах — добрые мечи, за спинами — щиты. Местный король не был идеалистом и не жалел денег на солдат, а его воевода, надо полагать, умел поддерживать дисциплину.
— Привет, Виктор! — весело окрикнул его один из стражников.
— И тебе того-же самого, тем-же самым, по тому-же самому, очень-очень много раз и очень-очень больно, — ответил воин. Стражники рассмеялись немудреной шутке. — Ты где был с утра?
— Да проспал после вчерашнего. И голова болела — у-у-у…
— Смотри, Таксфорд узнает — оторвет эту самую, которая у-у-у. Я же вон в порядке.
— Да твое пойло только ты сам и терпишь.
— Неправда. Вон мы с Таксфордом на той неделе три дня пили — и ничего, живы, здоровы.
— Да у Таксфорда такой бурдюк, что в него можно бочку залить — не лопнет. Не то что мы, сирые да убогие, — и стражник похлопал себя по плоскому животу.
— Да, тут ты прав, в тебя много не влезет. Молодой ты еще…
Стражники снова заржали, а острослов побагровел, но все-же нашел в себе самообладание, чтобы отшутиться:
— Да не будь ты такой здоровый, я бы тебе морду-то набил…
— Вот только драться сначала по-хорошему научись, — посоветовал ему Виктор, слезая с лошади. — Ладно, не обижайся. Зови лучше Таксфорда, будет у нас серьезный разговор. И распорядись удвоить охрану, скажи — я приказал. Боюсь, это будет нелишним.
Стражник кивнул и бегом умчался выполнять поручение. Остальные подобрались, надели шлемы и взяли в руки копья, до того прислоненные к стене караулки. Виктор чуть заметно усмехнулся, отдал поводья подбежавшему конюху и еле заметно скривился, неловко повернувшись — видимо, рана в боку причиняла немалую боль.
Сэр Таксфорд примчался очень быстро. Фактически, прошло лишь несколько минут, а седобородый великан в сопровождении дюжины солдат в полном доспехе уже галопом вылетел из ворот, легко соскочил с коня и с неожиданной для его роста, сложения (его живот действительно напоминал большой, туго набитый бурдюк) и тяжелых рыцарских лат легкостью поспешил навстречу. И принцесса, и Кэвин хорошо помнили старшего королевского воеводу — именно он еще год назад приезжал к отцу Калы договариваться о свадьбе. С того времени Таксфорд почти не изменился, разве что еще больше заматерел, а голос его был громким и повелительным, как и прежде.
— Виктор, рад тебя видеть. Ваше высочество… — он склонился в поклоне. — Ты чего-же здесь их держишь, ирод?
Начальник караула хотел было что-то ответить, но Виктор повелительным жестом заставил его замолчать.
— Это я не стал въезжать, не ругай его, Роберт. Я встретил их чуть дальше, чем планировалось. Их конвой был мертв и мне пришлось драться…
— Кто это был? — мгновенно подобрался Таксфорд.
— Обычные разбойники. Но работали они по заказу.
— Уверен?
— Да. Нападение было спланировано очень грамотно, а в полумиле их ждал еще один отряд. Видимо, разбойники бы прожили ровно столько, сколько им потребовалось бы, чтобы сделать дело. Из-за этого отряда я и запоздал — там были куда лучшие бойцы, я потерял время, чтобы их убить.
— Думаешь, кто-то из наших?
— Уверен. Жаль, не догадался взять никого из первого отряда. Зато из второго я одного прихватил.
— Понятно. Тогда поехали. Его величество на месте, так что…
Могучие спины дружинников мгновенно отрезали принцессу от внешнего мира. В окружении охраны она двинулась во дворец. Кэвин оказался снаружи и несколько секунд нерешительно крутил головой, но Виктор взял его за плечо и подтолкнул следом за принцессой. Так, все вместе, они и вошли в замок.
***
Замок поражал своими размерами. Строили его явно «на вырост» и теперь это давало возможность разместить под защитой могучих стен много чего. С трех сторон замок прикрывали обрывистые берега неширокой, но довольно бурной реки, укрепленные камнем, и лишь с одной дома теснились почти у стены — всего в двух полетах стрелы. Здесь стена была дополнительно укреплена и прикрывалась вдобавок широким рвом и довольно мощным валом, засаженным по склонам травой, скользкой даже на вид, и невысоким, но чертовски колючим кустарником сверху.
Внутри большого замка находился второй, поменьше, но все равно очень внушительный — даже несколько больше, пожалуй, чем дворец отца Калы. Здесь, собственно, и находилась резиденция Дарна Второго, прозванного соотечественниками Спокойным. Большой зал, в котором король принимал гостей, был очень внушительным. Эта его внушительность еще больше подчеркивалась пустотой — никаких людей, кроме Калы, Кэвина, Виктора, Таксфорда и собственно короля в зале не было. Вернее, вначале-то они, конечно, были, но после официальной аудиенции король отослал всех — и придворных, и слуг. Повара в спешном порядке накрыли стол и вновь прибывшили поели — Виктор с Таксфордом плотно и со вкусом, остальные — через силу. Дарн не торопил — он был умным человеком. Собственно после трапезы (ранний обед или поздний завтрак — не поймешь) и состоялся разговор.
Виктор рассказывал обо всем происшедшем коротко и ясно, не вдаваясь в подробности. Король — высокий, дородный мужчина в подбитой мехом парадной мантии — слушал, не перебивая, лишь беспрерывно барабаня пальцами по подлокотнику трона. Когда Виктор закончил, он несколько секунд молчал, а потом негромко спросил:
— Считаешь, кто-то из своих?
— Уверен. Слишком все хорошо было продумано. Не случись там меня — и все, никаких концов бы не нашли.
Король задумался на миг, потом тяжело вздохнул:
— Кто-же тогда, по-твоему?
— А пес его знает. Очень многим смерть принцессы выгодна, ведь тогда — опять война. На это могли пойти ваши офицеры, которые, в общем-то, не против получать двойное жалование, ничем при этом не рискуя. Мог на это пойти кто-то из ваших советников с дочерью на выданье. В конце концов, ваш сын тоже заинтересован в таком варианте — все знают, что ему не особенно нравится мысль о женитьбе.
— Но тогда под подозрением и ты сам.
— Да, и я сам. В конце концов, я тоже в определенной степени заинтересован в войне. Или вон Таксфорд… Роджер, не обижайся, пожалуйста, но если бы ты не был болезнненно честным человеком, я бы тебя первого заподозрил. Короче, круг подозреваемых — десятки, если не сотни человек. Не исключено, что они объединились в группу, а может, в несколько групп. Кто знает…
Король надолго задумался, механически теребя в руках край парчовой мантии. Виктор вновь принялся за еду. Таксфорд покрутил в руке изящный серебряный ножик, с помощью которого он до того ловко расправлялся с мясом, и спросил:
— Слушай, а как твоя рана?
— А, — отмахнулся с набитым ртом Виктор. — Больше шуму, чем неприятностей. Костоправ сказал, ребра целы, а синяки да царапины — вещи приходящие и уходящие. Жить буду, надеюсь.
— Так! — Король стукнул ладонью по подлокотнику. — Что предлагаете?
— Меры принимать, — фыркнул Таксфорд.
— А какие меры? Я не вижу выхода, если мы никому не можем доверять.
— А ведь выход на поверхности, — закончив наконец жевать, Виктор всем корпусом повернулся к нему. — Принцессу надо выдать замуж, и причем как можно скорее. Если свадьба состоится, ее смерть в дальнейшем уже ничего не решит и ее оставят в покое. Думаю, дня три мы сможем ее оберегать.
— Кто мы?
— Я, сэр Таксфорд и вот этот парнишка, — Виктор кивнул в сторону Кэвина. — Больше я сейчас никому доверять не могу. Таксфорд-же, как я уже говорил, честен до идиотизма, а мальчик уже доказал, что готов ради принцессы на смерть. Это, знаете ли, дорогого стоит.
— А твои мальчики?
— Кто сказал, что они не замешаны? Нет, моих учеников, конечно, не купишь, но, в конце концов, среди них немало юных идеалистов, мечтающих прославиться на поле брани. Так что, из самых лучших побуждений, многие из них искрошили бы принцессу в мелкие кусочки и, со своей точки зрения, поступили бы честно и правильно.
— А люди сэра Таксфорда?
Виктор молча сунул руку в кожаную сумку, стоящую около его стула, выудил из нее тяжелую рыцарскую перчатку и протянул ее Таксфорду:
— Узнаешь?
— Сэр Генри? — Таксфорд удивленно поднял глаза.
— Да, он ждал в засаде и первым приказал открыть по мне стрельбу. Будь у них вместо арбалетов луки — и все, мне крышка.
Таксфорд заплакал. Было странно видеть, как огромный, немолодой уже мужчина не может, да и не пытается сдержать слез. Король мрачно посмотрел на Виктора:
— Послушай, разве нальзя было обойтись без этого?
— Без чего этого?
— Разве нельзя было оставить его в живых?
— Кого, сэра Генри?
— Да, его.
— А кто сказал, что он умер?
Король удивленно вскинул брови.
— Но ты же сам сказал…
— Я его не убивал, — фыркнул Виктор. — Я сказал, что в отряде были лучшие бойцы и я потерял время, пока их убивал. Кто вам сказал, что сэр Генри — из лучших?
— М-да-а… — Король на несколько секунд смешался. — И где же он теперь?
— Не знаю. Наверно, во весь опор мчится к границе. Да вы не волнуйтесь, я сам ему это посоветовал. А через два-три месяца, когда вы остынете малость, он вернется. Так будет лучше, а то попадет пацан под горячую руку, срубите вы ему, ваше величество, глупую башку с широких плеч и сами потом не рады будете.
Король несколько секунд подумал и согласно кивнул, а потом негромко буркнул:
— Но ты его хоть допросил?
— Конечно. Абсолютно зря, правда — главой заговора он считает себя.
— Да, этот юнец никогда не отличался умом.
— Именно так. Кто-то использовал его, как игрушку, а чтобы легче было им крутить, наговорил ему три воза арестантов. Пацан надулся, как индюк — и дулся до тех пор, пока я не отхлестал его по щекам. К сожалению тот, кто связывал его с настоящими заговорщиками был в том же отряде и к моменту нашей беседы уже умер.
Все несколько секунд помолчали, потом выпили тягучего красного вина и закусили. Кала уже обратила внимание на то, что, хотя вино лилось рекой, а закуски здесь стояли самые изысканные, но мужчины налегали в основном на простые и полезные блюда — мясо, сало, рыбу — и почти не пьянели.
Первым нарушил молчание король:
— А что там наш пленный? Все еще молчит?
Сэр Таксфорд отреагировал только после того, как Виктор ткнул его локтем в бок. Секунд пять, оторвавшись от тяжких дум, он мучительно соображал, о чем же был вопрос, а потом кивнул утвердительно:
— Молчит, сволочь. Может, действительно ничего не знает и использовали его втемную, а может, боится своих нанимателей больше, чем нас со всеми палачами. Если верно второе, то это само по себе о многом говорит.
— Ну это мы сейчас проверим! — Король хлопнул в ладоши и зычно скомандовал: — Привести сюда этого… который на дорогах шалил!
Приказание было выполнено незамедлительно. Главаря разбойничьей шайки буквально приволокли в залу и бросили на пол — стоять он уже не мог.
— Ты, мерзавец, выбирай: или говоришь, кто тебя нанял, или твоих родственников вырежут до пятого колена, а с тебя сдерут шкуру.
Пленный несколько секунд лежал неподвижно, а потом медленно поднял голову. Взгляд его был наполнен болью и ненавистью так, что казалось, будто он готов испепелить все вокруг. Зубы его явственно скрипнули, но он не издал ни звука. Таксфорд пожал плечами:
— Вот видите, ваше величество? Над ним трудились лучшие мастера своего дела — и ноль эмоций. Может, лучше сразу повесить его?
— Нет, погодите, — Виктор встал из-за стола. — Я попробую сам с ним потолковать.
— Магия? — с интересом спросил король.
— Наука, — ответил Виктор не оборачиваясь и достал из кармана небольшой медальон на тонкой цепочке. — Но сейчас это непринципиально…
Было заметно, что профессору тяжело. Несмотря на то, что специально в честь его приезда силу тяжести в Академии уменьшили с двойной до полуторной, ему все равно было неуютно. Даже молодым курсантам, прошедшим самые строгие медицинские комиссии, в первые дни на станции приходилось несладко, а если человеку далеко за сорок и он страдает избыточным весом и одышкой….Словом, тяжко было профессору психологии на орбитальной станции Академии космической межпространственной разведки России. Однако он держался и держался неплохо — в конце концов, он был человеком долга и готовился выполнить свой долг (читай, отработать двухгодичное жалование, положенное ему в качестве премии за одну-единственную недельную командировку сюда).
— Итак, господа курсанты, я прекрасно понимаю, что вас готовят воевать и выживать в любых условиях. Поэтому вы уважаете оружие, а на всякие побочные курсы типа философии и прочей педагогики стараетесь терять как можно меньше времени. Однако помните, ребята: при грамотном использовании гипноз, например, — не менее грозное оружие, чем нож или пистолет. Так что готовьтесь к трудному курсу, ребята. Поблажек вам не будет, я не прощу себе, если кто-то из вас погибнет, потому что в руках его не окажется именно того, что нужно здесь и сейчас.
Виктор обернулся и демонстративно утер со лба пот.
— Порядок, господа, он действительно больше ничего не знает. Можно его кончать.
Король кивнул. Один из палачей вытащил нож и шагнул было к бесчувственном пленнику, но тут короля осенила мысль получше.
— Ну-ка стоп. Отставить, я сказал! Не стоит разводить здесь кровавые лужи. Лучше завтра с утра, при большом стечении народу просто повесим его. Тогда вообще все, считай, двух зайцев убьем — и накажем примерно, и другим неповадно будет, и все поймут, что мы не шутим…
— Трех, — не поднимая головы, буркнул Виктор.
— Что «трех», — непонимающе обернулся король.
— Три зайца получаются, — пояснил Виктор.
***
Все сгорело дотла в равнодушном и страшном «не жаль»,
И уже не понять, чувства умерли или устали.
Ты уже не берсерк — это просто летящая сталь,
С абсолютным спокойствием остро заточеной стали.
И не все ли равно, чья в защите взметнется рука,
Отраженьем сверкнув в ледяной окровавленной грани…
Смертоносный полет — как стрела невесомо легка,
С той же легкостью все на пути разбивая и раня!
И тебе так к лицу эта цепь из разбитых сердец,
И любое из них можно было бы взять и без боя.
Только все от любимой руки находили конец.
Только знай, что мы все до последнего шли за тобою.
(М. Карабинская)
Кэвин стоял на страже у спальни принцессы. Позиция была что надо — длинный коридор заканчивался тупиком, а налево шел короткий аппендикс, такой узкий, что даже стоять там вдвоем было проблематично, а уж драться… Дорогу к спальне принцессы мог легко удержать и один человек при условии, что он будет соответствующим образом вооружен, обмундирован и обучен. Поэтому на Кэвине красовались новенькие доспехи из того же металла, что и у Виктора, легкие, но невероятно прочные, способные выдержать удар арбалетного болта с пяти шагов. На поясе оруженосца покоился короткий меч, удобный для резни в узком проходе. Чуть позади стоял прислоненный на всякий случай до поры к стене великолепной работы двуручник. Такой меч редко встретишь у знатного рыцаря, не говоря уже о простых латниках. На левой руке Кэвина висел щит способный, при нужде, защитить своего хозяина и от меча и от арбалета. Кстати, сразу пять заряженных арбалетов лежали рядом с ним.
Хуже всего дело обстояло с подготовкой. Тогда, за завтраком, когда все же решили драться и все по очереди охранять принцессу (все, кроме короля, разумеется — ему по чину не положено, не поймут), Виктор без обиняков заявил, что нападение будет в дежурство Кэвина, как самого слабого и хуже всех владеющего оружием. Кэвин тогда вспылил было, да и принцесса заявила, что отец учил ее владеть мечом и в охране она не нуждается.
Виктор не стал спорить. Он просто встал и предложил Кэвину убить его. Оруженосец решил было, что это шутка, однако все смотрели на него серьезно и с сочувствием, учебного оружия тоже рядом не было. Тогда он взял в руки меч и молча принял защитную стойку.
Удара он не заметил. Не заметил даже, как Виктор извлек из закинутых за спину ножен меч — только услышал свист клинка и почувствовал слабое дуновение ветра на щеке. И еще он ощутил вдруг странную легкость в руке — меч Виктора с филигранной точностью и невероятной легкостью перерубил его клинок у самого эфеса.
— Слабовато, парень, — Виктор улыбнулся, но глаза его оставались холодными. — Сэр Таксфорд, одолжите мальчику свой меч, пожалуйста.
Таксфорд недовольно заворчал, но все-же протянул Кэвину свой меч — настоящий рыцарский двуручник стоивший, наверное, целое состояние. Виктор небрежно махнул рукой принцессе:
— Присоединяйтесь, Ваше Высочество. Решим вопрос о том, кто здесь отдает приказы, раз и навсегда.
Принцесса резко встала и оглянулась вокруг, ища глазами оружие. Король, видя ее замешательство, встал, подошел к развешанной на стене коллекции оружия и снял легкий, как раз под руку девушки, меч с простой и удобной рукоятью. Приняв из его рук оружие, девушка кивком поблагодарила монарха и стремительно, но осторожно двинулась вперед и вправо, стремясь зайти к Виктору с тыла.
Виктор рванулся ей навстречу, занося меч для удара, но в последний момент круто изменил направление движения, шагнув навстречу бросившемуся на выручку принцессе Кэвину. Тот разом сбился — дистанция сократилась слишком резко. Легко уклонившись от неловкого удара, Виктор скользнул в сторону и вперед и нанес удар плашмя по заднице оруженосца. Кэвин взвыл и крутанулся вокруг своей оси, пытаясь достать Виктора страшным рубящим ударом по ногам. Опытный воин, Виктор легко подпрыгнул, пропуская клинок под собой и, пока Кэвин судорожно пытался справиться с собственной инерцией, шагнул вперед и вновь оказался у него за спиной и снова врезал по заднице, только с другой стороны. Тут-же развернулся, поймал кончиком собственного меча меч Калы, направил его вниз, в пол, и, ловко зайдя к ней со спины, врезал по заднице теперь уже ей. Не столько больно, сколь обидно.
— Ну что, хватит? — насмешливо спросил он, салютуя им мечом. — Может, еще хотите?
Красный от гнева и унижения, Кэвин вернул меч Таксфорду. Кала протянула было свой клинок королю, но тот лишь отмахнулся:
— Оставьте себе, Ваше Высочество — может, когда и научитесь… — в глазах Дарна Второго вспыхнули насмешливые искорки.
— Следовало бы набить им обоим задницы так, чтобы сесть не смогли, — усмехнулся Виктор. В схватке он даже не сбил дыхания и сейчас, кинув клинок в ножны, уселся за стол и плеснул себе в кубок вина.
— Но все равно это не совсем честно, — отозвался сэр Таксфорд. — Против них никогда не выйдет противник, равный тебе, ведь ты — первый меч королевства.
— Да. А мог бы стать и первым мечом Империи, даже во времена ее расцвета, — спокойно и просто, совершенно без рисовки отозвался Виктор. — Равного мне здесь нет и еще долго не будет. Но если среди этих орлов окажется хоть один мой ученик… Тут ведь не надо балет устраивать — достаточно убить, а это куда как проще.
— И что ты предлагаешь?
— Разместить принцессу так, чтобы проход к ее комнате мог легко прикрыть один человек, чтобы негде было развернуться. Предлагаю комнату за библиотекой — окно маленькое и с решеткой, коридор узкий — отобьемся, если что.
— Согласен, — кивнул король.
— Ну, — Виктор залпом допил вино и привстал, оперевшись руками на стол. Серые глаза стали жесткими, — тогда работаем.
Вот так Кэвин и оказался на своем посту. Сразу после завтрака было официально объявлено о помолвке принца Гаральда и принцессы Калы и, после довольно длинной и нудной церемонии, затянувшейся аж до вечера, все, кроме Кэвина, Виктора и Таксфорда отправились отсыпаться. Сэр Таксфорд встал на страже у дверей принцессы, а Виктор повел Кэвина в свою личную кузницу выбирать доспехи и оружие.
Кузница Виктора (сэра Виктора, если быть точным — рыцарские шпоры у него были) стояла в наружном дворе замка среди других мастерских и в то же время чуть на отшибе, у стены. На двери висел большой, но очень аккуратный замок, который отпирался не ключом — Виктор повертел пять колец из блестящего металла с непонятными символами и дужка сама собой отскочила. Дверь отворилась беззвучно и Кэвин вслед за Виктором шагнул в сухой полумрак.
Пламя факела озарило небольшое чистое помещение. К удивлению Кэвина, аккуратный горн, наковальня и прочие аксессуары занимали сравнительно немного места. Зато были большие столы, заваленные всевозможными (и не только кузнечными) инструментами, непонятными поделками, пергаментными свитками и бумагами (О, бумага! Два года назад она вдруг стала здесь предметом экспорта и приносила баснословный доход — никто из соседей просто не производил ничего подобного. Правда, иногда купеческие караваны привозили издалека папирус, но сейчас эти времена канули в лету — местная бумага была и много лучше и во много раз дешевле). Отдельно стоял стол со странной формы посудой из стекла (тоже предмет экспорта, тоже очень ценный и тоже появившийся на рынке около двух лет назад).
Но основное внимение Кэвина привлекло оружие — мечи, сабли, ножи в изобилии развешанные по стенам и стоящие в специальных стойках. Отдельно висели великолепные кольчуги, какие не стыдно носить и самому королю. Кэвин как зачарованный шагнул было к ним и очень удивился, когда Виктор, небрежно хмыкнув, отстранил его и сдвинул часть стены в сторону. Позади этой фальшивой стены открылась вторая комната, много больше первой, но так же заставленная, забитая и заваленная. И оружие здесь тоже было, причем куда лучшее (Кэвин был профессионал и сразу это определил), чем в первой комнате. При том, что и там оружие было великолепно.
Вначале Виктор подобрал для Кэвина кольчугу двойного плетения, усиленную металлическими пластинами. Блестящие, словно серебряные, кольца переливались в его руках и как живые стекали вниз. К удивлению Кэвина, кольчуга была почти такой-же легкой, как и та, что была во время боя надета на самого Виктора. Уловив недоверие в глазах парня, Виктор засмеялся и напялил кольчугу на деревянное чучело, специально поставленное здесь для подобных экспериментов. После этого он взял лежащий в углу тяжелый боевой топор с изрядно иззубренным лезвием и жестом предложил Кэвину испытать доспех.
Кэвин не зря готовился в будущем стать рыцарем — он умел владеть любым оружием и сейчас удар его был куда как хорош. Из под лезия брызнули искры. Оруженосец взглянул на кольчугу и едва сдержал возглас удивления — на ней не было ни царапинки, зато на лезвии топора прибавилось несколько новых зазубрин.
— Титановый сплав, — пояснил Виктор. — Желаешь еще попробовать?
Кэвин помотал головой, потом стянул с манекена кольчугу и под насмешливым взглядом Виктора тут же натянул ее на себя, удивившись, как ладно она сидит на теле.
Меч Виктор предложил ему выбрать самому — любой, на свой вкус и руку. Кэвин шагнул было к стоящим особняком двуручникам, но остановился, понимая, что такой меч ему уж точно не светит. Даже не всякий рыцарь сумеет наскрести денег, чтобы обладать таким клинком. Поэтому Кэвин скромненько отошел к соседним стойкам, выбрал себе короткий меч, несколько метательных ножей и щит.
Виктор внимательно наблюдал за ним и, когда Кэвин закончил экипироваться, одобрительно кивнул головой и с интересом спросил:
— Я видел, вначале тебе понравилось чуточку другое оружие. Почему ты решил остановиться на этом?
— Бой будет в узком проходе. Вероятно, короткий меч там удобнее. И потом… Кто позволит мне взять такой меч?
— Чушь! — взорвался внезапно сэр Виктор. — То, что ты сейчас сказал — чушь, а ты — идиот! Не в том смысле, что ты неправильно рассудил насчет боя — тут ты прав, разумеется. А вот насчет того, что эти мечи не для тебя — глупость несусветная. Я тебе сказал — любой, значит — любой. Тебе идти в бой, а не реверансы на ковре ногами выписывать. Ты должен взять то, что считаешь нужным, а не то, что думаешь, что тебе дадут.
Ошарашенный и немного обиженный, Кэвин не нашелся, что возразить. Он вернулся к стойкам, довольно долго рылся, пока не выбрал себе меч по руке. Прямой узкий клинок плавно сбегал к столь же простой, удобно сидящей в ладони рукояти. Украшений не было никаких, зато разве не прекрасна сама голубоватая узорчатая сталь?..
Виктор кивнул удовлетворенно и, подхватив с пола связку (и когда он успел ее собрать?) арбалетов, вышел из кузницы, аккуратно притворив сначала дверь в тайную комнату, а потом защелкнув замок на наружной. Вооруженные до зубов, оба воина направились в замок. Они шли мимо многочисленных трактиров, забитых приезжими купцами и местными мастеровыми, мимо складов, набитых товарами, мимо менял, готовых обменять любые деньги на любые деньги. Несмотря на поздний час, жизнь бурлила, деньги крутились, принося доход в королевскую казну. Кэвин вдруг понял, что если так пойдет и дальше, а война не прекратится, то королевство, из которого он был родом, скоро проиграет — более богатый сосед попросту задавит его. Но сейчас его беспокоило другое и он ни на что не обращал внимание. А вокруг кипел жизнь. Столица королевства росла, богатела и процветала.
— Виктор, погоди!
Сзади раздался тяжелый топот и из сгущающегося сумрака появился Гаральд, уже не в парадных одеяниях, а в обычных рубахе и штанах, заправленных в короткие сапоги. Он старался держаться спокойно, но двигался излишне торопливо и руками жестикулировал резко. Грудь его тяжко вздымалась — похоже, он хорошо пробежался.
— Виктор, я рад тебя видеть.
— Взаимно, — ответил Виктор совершенно спокойно, без эмоций.
— Слушай, нам не дали поговорить, а потом я не мог тебя найти.
— Я был занят.
— Этого, что ли, вооружал? — Гаральд небрежно кивнул головой в сторону Кэвина, почтительно замершего чуть поодаль.
— Да, и это тоже, — Виктор чуть заметно усмехнулся.
— Но теперь-то ты свободен, я вижу. Пошли, тут рядом трактирчик с отличным пивом.
— Нет, не хочу. Я от пива писаю криво, — попытался отшутиться Виктор, однако Гаральд намека не понял.
— Тогда ответь мне на вопрос, — он тряхнул головой и длинные, до плеч, по последней моде волосы колыхнулись, как львиная грива (а вот Виктор, как успел заметить Кэвин, стригся очень коротко). — Ответь… Это обязательно?
— Что обязательно?
— Брось, ты все прекрасно понимаешь. Мне обязательно жениться?
— Думаю, что да.
— Но я не хочу. Конечно, папина воля — закон, но скажи мне… Разве нельзя как-нибудь помешать этому?
— Послушай, мальчик, — Гаральду было восемнадцать, а Виктору вряд-ли намного больше, но он сказал именно так. — Заткнись и слушай. Ты — сын короля, наследник престола. Со дня своего рождения ты имел все самое лучшее, и это правильно. Но высокое положение — это не только большие права, это еще и обязанности. Сейчас твоя обязанность — жениться так, чтобы это принесло максимум пользы твоей Родине. Запомни — принц женится не по любви, а по расчету, это — закон. Ты можешь и дальше развлекаться охотой, балами, драками и турнирами, можешь посещать шлюх, ходить по бабам или, как твой отец, завести официальных любовниц и менять их хоть каждую неделю. Но жениться ты должен, причем так, как тебе сказано.
— Я никому ничего не должен, — почти взвизгнул принц.
— Мальчик, не обижайся, пожалуйста, но ты должен. Должен каждому гражданину своего государства, потому что живешь в кредит. Они платят налоги, а ты за счет этого обеспечиваешь им возможность жить спокойно. Их не волнует, как ты это сделаешь — они за это уже заплатили. Когда-нибудь ты, я надеюсь, поймешь это. А теперь иди и постарайся хоть эти дни вести себя пристойно.
Гаральд вдруг съежился, будто из него выпустили воздух. Тяжело вздохнув, он ссутулился и побрел прочь. Виктор смотрел ему вслед с жалостью и Кэвин вдруг понял, что необычного было в этом разговоре — даже не сам разговор. Просто Гаральд, высокий, сильный, настоящий рыцарь и уже опытный боец, рядом с Виктором выглядел… безобидным.
И вот теперь Кэвин стоял на страже, уверенный и в себе, и в своем оружии. А главное, в чем он был уверен, так это в том, что его не оставят без помощи. Рядом с ним, на стене, матово поблескивала кнопка: стоит ее вдавить — и в комнате Виктора (а она совсем рядом) зазвенит звонок. Почему так происходит, Кэвин не знал, но Виктор показал ему, что это работает, и оруженосцу было этого достаточно.
Другим важным моментом было окно. Со стороны основного перехода оно было совершенно незаметно, зато Кэвин легко мог видеть все, что там творится. Виктор называл это «бронированное стекло с односторонней прозрачностью» и хвастался, что его не разбить ни стрелой, ни топором. Кэвин ему верил.
Дверь позади Кэвина была прочная, из потемневшего от времени дуба. Толстые доски были надежно скреплены между собой стальными полосами и запирались изнутри на тяжелый засов. Комнатка была небольшая, но для кровати и необходимых женщине мелочей места хватало. На совете все мужчины единодушно решили, что три дня принцесса потерпит, а дальше будет проще. Мнения самой Калы, правда, не спросили, поэтому она надулась и сделала обиженное лицо. Впрочем, никто не обратил на это внимания. Сейчас оскорбленная в лучших чувствах принцесса мирно спала (правда, в кольчуге — так настоял Виктор) и видела уже наверное пятые сны…
Легкий шум привлек внимание оруженосца — как будто рядом скрипнул металл. Кэвин посмотрел в окно и обомлел — по коридору к нему шла толпа. Толпа разношерстная — и несколько рыцарей в легких доспехах, и наемники из личной стражи какого-то вельможи, и совсем уж непонятные личности в странной пятнистой одежде — эти все, как на подбор, очень молодые, поджарые, движущиеся с кошачьей грацией. На мгновение Кэвину стало страшно.
— Можешь идти, парень, — высокий плотно сбитый рыцарь с веселым и открытым лицом махнул ему рукой. — Теперь мы дежурим.
— Пароль! — пароля не было, но надо было выиграть секунду, чтобы нажать кнопку. И эту секунду Кэвин выиграл. Замешательство, потом быстрое движение к мечу — но поздно, поздно, кнопка уже вдавлена, арбалет в руках и то, что мгновение назад было благородным рыцарем, оседает на пол, превратившись в кучу обычного мяса с металлическим стержнем в голове.
Вторая стрела угодила в живот какому-то наемнику, выскочившему из-за угла с топором в руках, третья, четвертая и пятая тоже нашли свою цель, а затем пришел черед клинков. Ловко поймав щитом меч какого-то толстого олуха, Кэвин проворно ударил его мечом снизу и тут же отскочил назад, спасаясь от удара тяжелого боевого топора. Вслепую ткнул мечом перед собой, попал — клинок вошел в мягкое, наемник дико взвыл. Остальные отхлынули, шарахнулись за угол, оставив убитых и раненых на полу.
Сзади скрипнула дверь. Кэвин удивленно обернулся — позади него стояла принцесса — с мечом в руке, в кольчуге поверх ночной рубашки.
— Куда? Назад! — Кэвин левой рукой, отшвырнув щит, подхватил ее поперек туловища.
— Отпусти, хам! — взвизгнула принцесса, но Кэвин держал ее мертвой хваткой. Распахнув дверь, он одним движением забросил девушку обратно и закрыл дверь снаружи на засов. Обернулся в страхе, что могут подойти сзади, ударить в спину — и нос к носу столкнулся с высоким жлобом в рыцарском шлеме, украшенном внушающими уважение рогами. Меч его был уже занесен, но в том и недостаток тяжелых двуручных мечей — им надо много времени. Относительно много, конечно, но этого хватило. Кэвин успел поднырнуть под руку, ударить мечом в живот. Обычный клинок наверняка лишь отбросило бы, но чудесный меч Виктора как масло пробил доспех и противник Кэвина осел на пол, вывалив из широкой раны сизые кишки.
Следующий противник оказался одним из тех непонятных субъектов в пятнистой одежде. Он рубил коротким мечом с такой скоростью, что Кэвин, прижавшийся спиной к двери, успевал лишь отражать удары. Лишь узость коридора, мешающая его противнику маневрировать, спасала пока оруженосца, однако он уже заработал две неглубокие раны — одну на лбу, вторую — на ноге. Возможно, тут бы и кончилась его эпопея, если бы сзади не раздался тревожный крик и нападающие не бросились бы назад. Кэвин устало опустил меч и замер, хватая ртом воздух. Прямо перед ним было окно и он хорошо видел, что происходит в коридоре. Честное слово, это зрелище заслуживало, чтобы на него посмотрели.
По коридору стремительным плавным шагом даже не шел, а скользил Виктор. Он двигался совершенно бесшумно, сверкающая кольчуга, надетая поверх облегающей черной одежды, слабо искрилась в свете факелов. Рукоять меча торчала над плечом, а в каждой руке он держал по арбалету.
— Ну что, товарищи курсанты, приступим? — инструктор, седой, как лунь, но еще совсем не старый, жилистый, свитый как будто из капроновых веревок человек прошелся мимо замершего строя. Самый маленький в этом строю был на пол головы выше его. — Помните: в будущем вам придется идти через параллельные миры и высаживаться на неизученные планеты. Мы никогда не знаем, что нас там ждет — в двух десятках исследованных пространств мы уже натолкнулись на такое количество сюрпризов, что перечислить их просто невозможно. И даже в них мы постоянно обнаруживаем что-то новенькое, неучтенное и неисследованное. Наверняка вам придется столкнуться с чем-нибудь неприятным, а главное, опасным. Вы все уже умеете стрелять из любой позиции и справляться с любым противником голыми руками, но это ориентир, в первую очередь, на наших основных врагов. Да, Штаты тоже не дремлют, но ваша основная задача не война с ними — для этого существует военный флот. Вы же — дальняя разведка, элита элиты. Поэтому вы должны научиться владеть любым оружием, даже таким, которое покажется вам жутким анахронизмом. Курсант Можейко, два шага вперед…
— Господа, — негромко и совершенно спокойно сказал Виктор. — Я предлагаю вам бросить оружие и лечь лицом вниз, руки за голову. Через несколько минут здесь будет сэр Таксфорд и дворцовая стража. Гарантирую, что сейчас вас убивать никто не будет, а дальше — как решит Его Величество.
В ответ раздались хлопки арбалетов — всего три, но для человека хватит и одной стрелы. Правда, для этого в него надо попасть. Сейчас же это оказалось весьма и весьма затруднительно — стрелы прошили воздух там, где за мгновение до этого стоял Виктор и с лязгом ударились в стену. Секундой позже по полу загремели арбалеты Виктора, а сам он… висел на потолке, непонятным образом зацепившись руками и ногами. Двое стрелявших медленно оседали, пробитые его стрелами навылет.
На пол Виктор приземлился плавно и бесшумно. Мгновенно выпрямившись во весь рост, он посмотрел на застывшую в недоумении толпу с оттенком легкого презрения и вдруг резко взмахнул руками. Один из наемников охнул и осел на пол — во лбу у него застрял тяжелый стальной шар с длинными шипами. Второй завыл, отчаянно пытаясь зажать пальцами струю крови, бьющую из сонной артерии — две метательные звездочки лишь звякнули о кирасу, одна улетела неизвестно куда, еще одна сбрила человеку ухо, но последняя все-таки нашла свою цель.
— Я не шучу, — заметил Виктор, извлекая из ножен меч. — Бросайте оружие, или я вас всех здесь поубиваю.
Вместо ответа здоровенный наемник прыгнул ему навстречу и нанес страшный удар топором. Небрежным движением Виктор ушел от удара, его меч описал красивый полукруг и небрежно отделил руки наемника от тела чуть пониже локтей. Перехватив меч левой рукой, Виктор правой подхватил упавший топор и в кувырке ушел назад, уклоняясь от удара следующего противника. Следующий удар он перехватил обухом топора, направил его в сторону, с разворота смахнул мечом голову нападающему и, завершив круг, выбросил руку с мечом вперед, буквально насадив на клинок следующего противника. Сделал шаг назад, метнул топор, раскроив голову еще одному, снова перехватил меч правой рукой и замер, ожидая продолжения. Его противники тоже застыли.
Потом навстречу ему вышли те, что были в пятнистой одежде. Их было четверо и они надвигались полукругом. Виктор отсалютовал им мечом.
— Ребята, бросьте оружие — останетесь живы.
— Нет, командир, — ответил один из них. — Мы не хотим, чтобы все кончалось так…
Виктор вздохнул, быстро извлек непонятно откуда короткий и легкий меч, взял его в левую руку и так, с двумя клинками, шагнул им навстречу.
Схватка была короткой и кровопролитной. Казалось, что в воздухе мелькают молнии — отсветы факелов отражались от полированных клинков, придавая сцене сюрреалистический вид. А когда клубок тел и стали распался, Кэвин увидел, что Виктор стоит, зажимая рану на щеке, а все остальные уже мертвы.
Противников у Виктора осталось пятеро. Они осторожно двинулись вперед, выставив перед собой мечи. Виктор, кривясь от боли, шагнул им навстречу и вдруг дважды резко взмахнул рукой. Один из атакующих осел, как будто из него разом выдернули все кости — из левой глазницы торчала рукоять метательного ножа. Второй нож лязгнул о чью-то кольчугу и улетел в сторону. Кэвин, перехватив свой меч поудобнее, захромал было на помощь Виктору, но тут по коридору разнесся оглушительный топот. Секунду спустя к месту схватки выскочили пятеро королевских гвардейцев во главе с сэром Таксфордом. Миг — и все четверо заговорщиков оказались аккуратно уложены на пол. Правда, один оказал сопротивление, попытавшись зарубить бросившегося к нему гвардейца, но тот оказался опытным рубакой, живо выбил у своего противника меч и врезал ему эфесом по зубам. Остальные сразу рассудили, что сопротивляться — значит вредить здоровью. Поэтому они побросали оружие и били их после этого только ногами и то не слишком сильно.
Виктор с Таксфордом подошли к Кэвину. Оруженосец был залит кровью, но его раны были скорее страшны на вид, чем опасны. Он даже отсалютовал им мечом — четко, как на параде.
— Жива?
— Жива, — Кэвин кивнул, поморщившись.
Виктор открыл дверь. Точнее, попытался это сделать — принцесса заперлась-таки изнутри и засов отодвинула только после того, как удостоверилась, что это свои. Она была бледна, но храбрилась и даже успела переодеться. Удостоверившись, что все в порядке, мужчины хором пожелали ей спокойной ночи и удалились. На сей раз на страже остался сэр Таксфорд, а Виктор и Кэвин пошли к костоправу на перевязку.
Наутро Кэвину торжественно вручали рыцарские шпоры. Он был горд, несказанно горд — самый молодой среди известных ему рыцарей. Портило настроение только то, что Виктор так и не пришел, даже на пиршестве он не появился. Поэтому после того, как все хорошенько напились и перестали обращать внимание на виновника торжества, Кэвин тихонько улизнул и отправился искать его.
Виктор был у себя. Он сидел за столом и пил. Под столом уже валялась пустая стеклянная бутылка. Судя по запаху, в ней раньше было то самое пойло, которым с недавних пор славились местные винокурни — прозрачное, с неприятным запахом, но очень крепко бьющее в голову. Вторая бутылка была почти пуста и Виктор как раз выливал из нее остатки в высокий серебряный кубок.
— Зачем ты пришел? — голос Виктора звучал хрипло и непривычно. — Что тебе надо?
— Ты не был…
— И не буду. Уходи.
— Но почему?
Вместо ответа в голову Кэвина полетела бутылка. Кэвин успел увернуться, но тяжелый кубок, смятый пальцами Виктора в уродливый металлический ком, все же чувствительно задел Кэвина по спине.
— Ты чего, с ума сошел? — Кэвин ошалело замотал головой.
— Не-ет, я с ума не сходил. И еще долго не сойду. Не дождетесь… Мертвецы…
Виктор ошалело тыкал перед собой рукой. Глаза его налились кровью, а лицо, напротив, побелело.
— Мертвецы. Всюду мертвецы. Капитан, ребята… Все мертвецы. А вчера — мои ученики…
— Но нельзя же было иначе…
— Можно было умереть самому, было бы проще.
— Но разве не проще было бы их обезоружить?
— Слушай сюда, сопляк! Ни один мой ученик не попадет в руки палачу, пока я жив. Ты слышишь меня, щенок?
Виктор уже не говорил — он кричал и сам не замечал, что кричит. В ярости он рывком встал, выбрался из-за стола, шагнул к Кэвину, но тут ноги его подкосились и он рухнул на пол…
Глава 1
На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…
Как известно, все гениальное просто. В очередной раз эта избитая истина нашла подтверждение, когда человечество, страдая от острой нехватки ресурсов, забыв обиды и распри (а точнее, по негласному соглашению, забив на них), рванулось в космос. Объединив усилия, удалось добиться многого, но Солнечная система оказалась далеко не самым гостеприимным местом — планет, годных для жизни, в ней больше не было, а приспосабливать, скажем, Марс было просто нереально — для этого не было ни ресурсов, ни технологий.
Тогда взоры людей устремились к звездам. Первая звездная экспедиция к Альфе Центавра особых успехов с точки зрения материальных выгод не принесла, однако сам факт ее проведения доказал — межзвездные перелеты возможны.
Однако тянущиеся долгие годы полеты никак не устраивали людей. Была сделана попытка преодолеть световой барьер. Крейсер «Виктория», один из лучших кораблей-разведчиков Земли, разогнался до субсветовой скорости, затем форсировал двигатели и… исчез. Его поиски не дали результатов. Физики-теоретики лишь пожимали плечами и требовали повторения попытки. Вторым исчез крейсер «Тиман».
Следующая попытка была проведена лишь три года спустя, когда, казалось, были исключены все случайности. Специально построеный для этой цели крейсер «Сидней», пройдя многочисленные проверки, подтверждающие его сверхнадежность, разделил судьбу своих предшественников. После этого человечество перестало рисковать людьми и кораблями, а предалось своей любимой забаве — поискам виновных.
Виновных, как и следовало ожидать, нашли быстро. В общем-то, никого по-настоящему не интересовало, действительно ли так уж виноваты два профессора и дюжина их помощников. Вероятнее всего, они как раз были мелкими сошками, почти ни за что не отвечающими, однако народ жаждал крови и ему эту кровь дали.
Неизвестно, чем бы все это кончилось для ученых-неудачников, если бы в разгар заседания суда по всему миру не разнеслась сенсационная новость — вернулся «Тиман». Крейсер вернулся неповрежденным, экипаж его был цел и невредим, а сведения, принесенные им, изменили всю дальнейшую судьбу человечества.
Расклад оказался более чем прост — при достижении кораблем светового барьера происходил прорыв пространственно-временного континиума и корабль проваливался в параллельное пространство. На кораблях этого даже не замечали — Солнце и планеты параллельного мира издали были абсолютно идентичны их родной системе. Разница обнаруживалась лишь при близком рассмотрении.