32

Тяжело опустившийся на выровненную площадку грузового космопорта малый транспортник «Понтифик Арктурий» не мог похвастаться ничем, кроме звучного названия. Внешний корпус был частично перекошен от давнего попадания в жутчайший пресс между ледяной глыбой и кормой огромного транспортника, обшивка зияла дырами, вместо шести манипуляторов осталось только два, а учитывая то, с какой неуклюжестью ледовоз приземлился, можно было быть уверенным, что у него большие проблемы с маневровыми движками. Но ему все же удалось не только благополучно войти в атмосферу и приземлиться, но и открыть нижние трюмные створки. Стоило им раздвинуться, как вниз полетел какой-то мусор, со стуком ударяясь об оплавленную посадочную площадку. Одновременно с этим в диспетчерскую, а следом и во всю инфо-сеть колонии Сфено начала транслироваться картинка с установленных в космопорте и на самом транспортнике камер. Под изображением бежала красная бегущая строка: «Бесплатный образец товаров перед началом торгов. Наши цены окончательны и не обсуждаются. Список наименований товаров и цен прилагается. Все предложения отправлять на: …». Дальше следовал длинный анонимный сетевой адрес.

Первым подъехавший к прибывшему в космопорт кораблю медицинский инспектор ударил по тормозам, и небольшой белый электрокар с визгом затормозил, оставив после себя черный след покрышек. Замерший инспектор сквозь грязное ветровое стекло застывшим взглядом смотрел на то, что лежало под ржавым решетчатым брюхом «Понтифика».

Трупы.

Много трупов.

Покрытые инеем мертвые тела вповалку лежали на горячем камне. Их тут было несколько десятков. В грязных тряпках с трудом угадывались некогда элегантные платья и деловые костюмы, многие босы, на некоторых телах зияют ужасные раны и следы ожогов. Под воздействием тепла иней стремительно таял, и по мертвым лицам потекли ручейки… Перевалившись через край, вниз упало еще одно тело, с силой ударившись черепом о площадку. Хруст был настолько громким, что донесся до ушей инспектора даже через поднятые по инструкции стекла электрокара. Вздрогнув, он снова опустил вскинутые было руки на руль, не заметив, что зажал пиктограмму сигнала. Над площадкой зазвучал нескончаемый горестный сигнал, и словно на этот звук к ней уже летело несколько машин с сине-красными мигалками.

Ужасная прямая трансляция исчезла через несколько минут — когда опомнившиеся администраторы заблокировали сигнал установленного на корабле передатчика. Но было поздно — десятки тысяч людей увидели кошмарное видео. Еще сотни тысяч вскоре получат его по гиперсвязи и в свою очередь разошлют миллионам других…

Если те, кто послал беспилотную посылку с ужасающим содержимым хотели сделать публичное заявление, то своего им добиться удалось…

33

Для разговора генерал-полковник, что сегодня предпочел обычнейший серо-синий комбинезон, выбрал пару ближайших к лазарету мягких кресел, что были снабжены амортизирующими подголовниками, ремнями безопасности и опущенными сейчас толстыми подлокотниками, чья верхняя поверхность по большей части представляла собой сенсорные экраны.

Поймав мой осторожный взгляд, Николаев с понимающей усмешкой пояснил:

— Здесь зона отдыха, но это все же военный корабль. И никто не может гарантировать, что сигнал боевой тревоги не застигнет тебя далеко от назначенного поста. В таком случае любой из офицеров может занять место в одном из таких кресел, что тут же трансформируется в оперативный терминал со своей системой жизнеобеспечения, что сработает даже при разгерметизации. Сфера сейчас свернута и находится в спинке, но при необходимости она раскроется за шесть секунд.

— Круто, — признал я, медленно опускаясь в достаточно жесткое кресло, чья поверхность неспешно промялась под моим весом. — Все ради выживаемости команды…

— Все ради сохранения боеспособности команды, — поправил меня военный, и в его словах не было ни намека на шутку. — Это боевой корабль Федерации, Тим. Каково главное назначение военных кораблей?

— Предсмертной записки он не оставил. Оставил аудиозапись. И довольно… печальную, чертовски печальную.

— М-м-м… побеждать?

— Вы ее слушали?

— Почти. Еще попытка?

— Я был одним из копов, расследующих это дело, так что да, прослушал. Вообще-то даже сделал себе копию. С тех пор ни разу ее не включал. И мне не стыдно признаться, что я расплакался, когда ее прослушал.

— Выживать?

— Это наверняка оказалось особенно тяжелым ударом для Кэролайн и ее матери, — заметила Джеймисон, а Соверн согласно кивнула.

— Нет. Наша главная цель — выполнять поставленные перед нами задачи. Выполнять любой ценой. Поэтому мы должны обладать всем, что позволит достигнуть этой цели. В том числе при возможном разрушении командного мостика.

Келли пожал плечами:

— Естественно. По-моему, это окончательно вбило клин между ней и ее отцом, но потом Мэдди тоже погибла, и только они с ним и остались. Не хочу сказать, что Кэролайн было по-прежнему плевать на отца, но… В общем, все сложно.

— То есть крейсером можно управлять…

— Она говорила нам примерно то же самое, — заметила Джеймисон.

— Напрямую отсюда. И с любого кресла.

Тут загудел телефон Декера. Вытащив его, он просмотрел несколько фотографий и отчетов, только что присланных по электронной почте. По мере того, как его взгляд бегал по экрану, Амос все больше напрягался, а потом по лицу его расплылось выражение осознания.

— А управляющий ИскИн…

Заметив это, Джеймисон шепнула:

— На военных кораблях у ИскИнов куда меньше свободы действий, чем на гражданских и полугражданских судах. Мы по старинке больше полагаемся на людей — на хорошо обученных людей, что знают свое дело, полны решимости и отваги, обладают железными принципами и правильными взглядами на мир. На таких людей, как ты.

— Ну что там?

— Хм… мне на секунду почудилось, что…

Взгляд Декера метнулся к лестнице, по которой недавно поднялась Кэролайн. Он поднялся.

— Такой, как ты, нам бы подошел, — кивнул генерал-полковник. — Да, ты чересчур независим и свободолюбив, это заметно сразу, но несколько лет подготовки в надежных опытных руках превратили бы тебя в отличного боевого офицера, Тим Градский.

— Ты куда? — спросила его напарница.

Помолчав, я ответил просто:

— Не я, а мы. Пообщаться с Кэролайн.

— Спасибо. Правда.

Вмешалась Соверн:

— Это лишь мое частное мнение.

— Понимаю.

— А можно мне с вами? По-моему, я могу вам в чем-то помочь. Она еще совсем слабенькая…

— Но по моему приказу на твой корабль уже скинули всю необходимую информацию о ВКС Федерации. Мне сообщили, что твой ИскИн в полном восторге от открывающейся перспективы. В общем, я ни на чем не настаиваю, но при этом советую обдумать такой вариант. Твои недавние достижения послужат отменной рекомендацией и трамплином для ускоренной карьеры. Я, в свою очередь, буду рад дать тебе мою личную рекомендацию.

Декер посмотрел на Джеймисон, которая согласно кивнула.

— Спасибо… но…

— Ладно, но при одном условии: что бы вы ни услышали, никому об этом не рассказывать.

— Гроссы погибают куда чаще, Тим. Ты должен это понимать. И речь не о сохранении жизни. Ты парень рисковый, и мы все это уже поняли. Нет. Я говорю о самореализации. И в качестве боевого офицера шансов у тебя куда больше. Шансов однажды стать кем-то действительно значимым.

— Договорились.

Возникла еще одна пауза, и на этот раз я просто кивнул, дав понять, что все услышал, понял и принял к сведению.

— Надеюсь, я не вхожу в это число, — подал голос Келли. — Вообще-то, это я расследую дело!

— Хорошо, — улыбнулся военный и, поднеся к губам небьющуюся кофейную чашку, предложил: — Спрашивай. У меня есть еще четверть часа, и советую потратить это время с пользой.

— Мы обязательно посвятим вас в результаты, — заверила его Джеймисон.

Я отреагировал мгновенно. Глянув на бегущую по стене информационную строчку, засек время и сделал ответное предложение:

Поднявшись, они направились к лестнице, предоставив встревоженным Келли и Шейну смотреть им вслед.

— Так, может, вы будете говорить, а я молчать и мотать на ус?

— Мотать на ус, — повторил Николаев. — Старая русская поговорка. Я обратил внимание на твою фамилию и ознакомился с твоей биографией. Сочувствую потере.

— Благодарю.

Глава 75

Пространство над баром представляло собой череду комнат. Одна была значительно больше остальных и, очевидно, предназначалась для проведения всяких мероприятий. Вдоль одной стены здесь выстроились многочисленные стулья вперемежку со складными столиками. На длинной буфетной стойке, протянувшейся вдоль другой стены, лежали стопки аккуратно сложенных салфеток и скатертей. Декер, Джеймисон и Соверн прошли от входа к барному уголку, представляющему собой точную копию бара внизу, только поменьше размерами. По пути Амос приметил моток бечевки, лежащий на одном из столов. Подхватил его и сунул в карман куртки.

— Вот тебе еще одна старая русская поговорка — шила в мешке не утаить. И, к моему удивлению, я услышал ее от старшего дознавателя Инори Такаши. Выразившись столь необычно, он прояснил ситуацию. Дело в том, Тим, что снятые с твоих камер данные были разосланы в немалое количество мест, где ими занялись максимально пристально. Каждая секунда записи была не просто просмотрена и изучена. Они пошли дальше и создали поисковой фильтр, передав в его распоряжение огромные операционные мощности. Не прошло и пяти часов, как знающий теперь что искать фильтр начал выдавать первые результаты. Много результатов, Тим. Обрывки выложенных в сеть видеозаписей, фотографии, рисунки детей-сирот с дальних космических станций… Я не имею права раскрыть тебе много. Но… они среди нас, Тим. Они уже давно среди нас. И, судя по датировке некоторых записей и иллюстраций, они здесь никак не меньше трех-четырех лет. Ставшие известными благодаря тебе их характернейшие силуэты отфильтрованы и представлены в виде достаточно большой подборки, что позволяет с уверенностью заявить: они уже несколько лет постепенно изучают именно эту окраину обитаемого космоса. Стоило опознать этих, назовем их «разведчиками», и кое-где рядом с ними было зафиксировано кое-что еще… но это как раз то, что я не могу обсуждать. Объем данных накапливается, некоторые из гражданских свидетелей уже пометили эти черные силуэты шутливыми инфометками вроде «Чужие?», «Кто это?», «Киборг или бот?». А это говорит только об одном: очень скоро плотина будет прорвана, и тайное станет явным. Но у нас еще была надежда, что это на самом деле какая-то неизвестная модификация боевых киборгов или дронов, прикрытая новейшей камуфляжной системой. Но собранные тобой образцы развеяли эти надежды… Тот хрупкий металл неизвестен нам. Равно как и образцы биологической жидкости, что обнаружились на месте твоей схватки с этим существом. Там же было кое-что еще, но… тут уже грань того, что я могу разгласить.

— А это еще зачем? — удивилась Джеймисон.

— Увидишь.

— Погодите… то есть он или оно на самом деле…

Была там и его личная подпись — размашистая, с росчерком в конце.

Потом они прошли в открытый дверной проем, свернули влево и быстро подошли к единственной двери.

— С очень большой вероятностью — иная форма разумной жизни, — подтвердил генерал-полковник. — Мы не одни во Вселенной. И не мы, а они первые, кто обнаружил это. И у меня к тебе главный вопрос, гросс Тим Градский… сможешь понять, какой?

Шагнув к ней, Декер постучал.

Я вынул из кармана полученную накануне бумагу и сравнил почерк и подпись. Я оказался прав — между почерком на бумаге и на учетной карточке не было ничего общего.

— Ну… тут, думаю, ответит любой, кто смотрел хотя бы один фантастический фильм про чужих. Где первый контакт?

— Кэролайн, это Декер и Джеймисон, надо поговорить!

Ну что ж, приблизительно этого я и ожидал. Должно быть, он собирался избавиться от меня, прежде чем я успею воспользоваться этой бумагой. Неужели он думал, что я поверю, будто это его почерк, только потому, что получил бумагу непосредственно из его рук? Это был психологический трюк.

— Именно. Если это действительно иная разумная форма жизни… то почему не состоялся официальный первый контакт двух цивилизаций? У тебя есть предположения на этот счет?

— Пожалуйста, уходите! Я неважно себя чувствую.

— Кэролайн, — обратилась к ней Соверн. — Я тоже здесь. По-моему, тебе и вправду стоит с ними поговорить.

Разгадав его замысел, я соображал, как поступить — нанести ему удар незамедлительно или сделать вид, что попался в мышеловку, и придумать способ выскользнуть из нее, прихватив с собой наживку и подстроив все таким образом, чтобы мышеловка захлопнулась в тот момент, когда Герман сунет в нее руку.

— Нет, — признался я.

— Я слишком устала. Хочу поспать.

Дома я раскрыл утреннюю газету и задумался. Мне порядком поднадоело вечно скрываться и все время быть начеку. Пора бы уже зажить спокойной жизнью, когда можно прийти в городской парк, усесться на скамейке и не спеша разобраться в своих мыслях. Как мне недоставало уютной квартирки, где бы я мог чувствовать себя как дома и безмятежно валяться на диване с газетой в руках и верным псом, лежащим у моих ног.

Соверн беспомощно оглянулась на Декера.

— Вот и у меня нет, — подытожил Николаев, отставляя опустевшую чашку. — А вот мыслей разных нехороших достаточно много… В результате таких вот интересных открытий и было принято решение не превращать тебя в немого вечного узника. К тому же ты умеешь хранить секреты.

— Ваш отец не покончил с собой! — крикнул тот сквозь дверь, притягивая изумленный взгляд Джеймисон. — Его убили.

Да, я действительно порядком устал и чуточку ослабил хватку, хотя знал, что всегда могу наверстать упущенное, — те ошибки, которые я наворотил когда-то, теперешний Эд Дженкинс уже ни за что не повторит. В какие неприятные ситуации я только не попадал! Но это в прошлом.

— С чего вы так решили? — удивился я.

После этого за дверью послушались шаги. Дверь открылась, и перед ними возникла Доусон — босиком, с заплаканными глазами. Но на лице ее ясно читался гнев.

Мои размышления прервал тихий стук в дверь. Бобо сделал стойку, потянул носом, вопросительно посмотрел на меня, но не оскалился.

— Так уверенно заявляет твой ИскИн, — рассмеялся генерал-полковник. — Что ж… мое время истекло. Решай, Тим. Как доберешься до Астероид-Сити? С комфортом в личной каюте на боевом крейсере Федерации или…

— Что за чушь вы тут несете? Он покончил с собой! Мы все это видели!

Я открыл дверь.

— Или, — улыбнулся я, вставая. — Хочу домой…

— Можно войти? — спросил Декер.

На пороге стояла девушка в низко надвинутой шляпке с узкими полями, из-под которых выбивалось несколько вьющихся прядей, большие глаза настороженно смотрели на меня.

— Это твой выбор.

Долю секунду вид у Кэролайн был такой, будто сейчас она с треском захлопнет дверь прямо у него перед носом. Но потом лицо у нее смягчилось, и она отступила назад.

Я поклонился:

— Последний вопрос!

Джеймисон уселась в кресло, а Декер остался стоять, пока Доусон опять сворачивалась калачиком в постели. Над ней нависла Соверн, с тревогой посматривая на подругу.

— Пожалуйста, проходите, мадам. Чем могу быть полезен?

— Спрашивай.

— Так вы вообще о чем? — требовательно вопросила Кэролайн.

Это была Элен Чэдвик, однако я не подал вида, что узнал ее.

— Что теперь будет с «Гранд Че»? Его ведь отремонтируют?

Декер вытащил свой телефон.

Пока я закрывал дверь, она подошла к Бобо и протянула к нему свою тонкую изящную ручку, так что ее пальцы оказались перед самым носом пса. И прежде чем я успел предостеречь ее, она, пожав плечиком, положила руку собаке на голову. Если на свете и существует пес-однолюб, то это, несомненно, мой Бобо, поэтому я затаил дыхание в ожидании маленькой драмы, лихорадочно пытаясь вспомнить, есть ли у меня бинты и йод под рукой.

— Это закрытая информация. Но вряд ли в ближайшие годы лайнер вернется на свой маршрут. Учитывая его размеры и объем внутренних помещений, нашим исследователям потребуется немало времени, что изучить там каждый миллиметр. Лично я не поверю, что эти вот… призраки… оказались там случайно. Они были точно такими же пассажирами, как и люди — судя по нашим текущим данным. Кто-то их принял на борт и разместил. Обеспечил подходящими условиями и пищей. С какой целью? Что они там делали? С кем они там общались? О чем договаривались? Учитывая пассажирский контингент… В любом случае, себя они проявили только в критический момент. И…

— Я только что получил вот эти фото и отчеты от криминалистов, которые работали на месте гибели вашего отца. И говорят они вовсе не о самоубийстве.

Но я ошибся. Бобо с минуту стоял неподвижно, потом повернулся и вопросительно посмотрел на меня, при этом рука девушки продолжала лежать на его голове. Чувствовалось, что наша гостья хорошо знает собак.

— И?

— Как это так?

Заметив выражение испуга на моем лице, она сказала:

В ответ Амос извлек из кармана моток шпагата, раскатал его на длину на фут больше собственного роста и поднял над головой.

— И что самое плохое, Тим — они убивали. Подобные ранения, что были зафиксированы на твоих записях, мы обнаружили уже более чем на двух десятках мертвых тел. И убивали они отнюдь не только плохишей в черных комбинезонах. И вот тебе мой ответный последний вопрос на обдумывание, Тим: что это за гости такие, что с легкостью убивают представителей чужой расы? Тут даже неважно кто прав, а кто виноват — в подобную ситуацию третьей столь чуждой стороне вмешиваться категорически нельзя. Но они вмешались… Это может привести ко множеству бед — ты уж мне поверь, я знаю о чем говорю. Дипломатия она такая… Гости себя вообще так не ведут. А вот на хозяйское поведение это вполне похоже… Что ж! Ты свой выбор сделал. Пожалуй, провожу тебя до челнока, что доставит тебя на борт родного корабля. Есть пожелания?

— О, не беспокоитесь, мистер Дженкинс. Все в порядке. Можно подружиться с любой собакой, если перед тем, как погладить ее, дашь ей понюхать кончики пальцев. Собаки все воспринимают на нюх, и им не нравится, когда кто-нибудь незнакомый лезет к ним.

— Бечевка? — недоуменно произнесла Доусон.

— Термос с этим кофе! Не мне — моей команде. Если можно, конечно.

Впрочем, то же самое можно отнести и к людям. Стоит им убедиться, что вы их друг, и тогда совсем другое дело. По запаху рук собака может даже читать ваши мысли. Правда, песик?

— Я попросил одного из технарей замерить длину шпагата, привязанного к спусковым крючкам. Вышло семь футов и четыре дюйма. Примерно как вот этот кусок.

— Это можно, — с улыбкой кивнул офицер, активируя служебный массивный браском. — Это можно…

— И что?

Я предложил ей сесть:

34

— А вот что: почему он использовал такой длинный отрезок? От спусковых крючков до приклада и обратно до его руки примерно сорок три дюйма — ему пришлось обвести шпагат вокруг приклада, чтобы тот тянул за крючки в нужную сторону. После раз обернул вокруг руки — это еще несколько дюймов. Зачем же тогда остальные три фута с небольшим?

— Как его зовут?

Дома меня встретили торжественно.

— Я… я не знаю. Может, он просто отрезал, сколько отрезалось, без всяких замеров. С запасом. Так что это ничего не доказывает.

— Бобо.

Вот прямо торжественно.

— Нет, на самом-то деле требовалась вся эта длина.

Она рассмеялась низким серебристым смехом:

Когда открылась внутренняя дверь шлюза и я, «поймав» нашу гравитацию, неспешно спустился по лестнице и развернулся, то… изумленно уставился на стоящую передо мной троицу. Все были тут.

— В каком это смысле?

— Какое славное имя! Ты хороший пес, Бобо.

Садовник Костя, в чистейшей белой рубашке и черных брюках со стрелками.

— На руке у вашего отца была обнаружена круговая отметина, оставленная бечевкой, и еще один след от нее остался на ручке одного из выдвижных ящиков письменного стола. Я также попросил того технаря сделать снимки сверху, чтобы была видна столешница.

С этими словами она ласково похлопала его по голове, в ответ он вильнул хвостом. Потом она опустилась на стул, а Бобо уселся возле меня, глядя на девушку.

Побрившийся Вафамыч в новом зеленом комбинезоне.

— И зачем попросили? — поинтересовалась Кэролайн.

Она вздохнула, откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу и, глядя из-под полей шляпки, после недолгого колебания произнесла:

Парящая над поставленным у стены столиком голограмма золотого дроида.

— Брызги крови могут стоить дороже тысячи слов и тысячи умозаключений. Кровь и другие органические вещества были повсюду — только вот на снимках, которые я только что получил, видна длинная двойная линия, пересекающая поверхность стола. На эту двойную линию кровавые брызги не попали.

— Меня зовут Элен Чэдвик.

Оглядев их, опуская тяжелый армейский рюкзак на пол, я осторожно спросил:

Я встал и поклонился:

— И что это значит?

— Ребят… а вы чего?

— А вы, мисс Чэдвик, похоже, уже знаете мое имя. Эд Дженкинс всегда к вашим услугам. Буду рад помочь вам.

Чем могу быть полезен?

— Значит, что Декер прав, — произнесла Соверн, которая внимательно следила за его словами. — Вашего отца кто-то убил.

— Смирно! — рявкнула голограмма, и старики вытянулись, расправили плечи. — Капитан Градский на борту!

Она смотрела на меня с минуту, потом улыбнулась:

Амос объяснил:

— Если вы действительно хотите помочь мне, то должны сегодня же жениться на мне.

— Ребят…

— В момент выстрела дробовика бечевка, которая использовалась для того, чтобы потянуть за спусковые крючки, лежала на поверхности стола и была туго натянута. Она не позволила крови и прочим частицам попасть на столешницу под собой. След совсем тоненький, честно говоря, но вот здесь он хорошо виден.

— Доклад капитану! За время вашего отсутствия…

Ох уж эти мне девицы! Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Я-то думал, здесь будет море слез, истерики, протесты и заверения, что никогда в жизни она не уступит требованиям Германа, думал, она будет просить у меня совета, как заставить Германа оставить ее в покое, и все такое прочее. И вот она сидит передо мною, и, когда я, отдавая дань вежливости, задаю ей вопрос:

Он передал Доусон телефон с открытым на экране фото.

— А ну прекратить! — чуть ли не крикнул я, сгорая от смущения.

«Чем могу быть полезен?» — она невозмутимо отвечает, что я должен жениться на ней прямо сегодня. А я-то, наивный человек, ждал криков, рыданий, объяснений, обвинений в шантаже…

— Что-то я не пойму… — проговорила та, уставившись на снимок.

Шагнув вперед, я сгреб встречающих за плечи, подтянул к себе и крепко обнял:

Да, поначалу она, сама того не ведая, выбила у меня почву из-под ног. Глупо похлопав глазами, я все же спохватился и небрежно поинтересовался:

— Кто-то взял бечевку, привязал ее к спусковым крючкам, обвел вокруг приклада ружья, предварительно укрепив его на столе, обмотал ее вокруг запястья вашего отца, пропустив через ручку выдвижного ящика, а затем протащил через верх стола туда, где некто наверняка сидел на корточках на полу, значительно ниже уровня столешницы, в полной безопасности. После этого этот «некто» потянул за бечевку из данной позиции, произведя выстрел из ружья, который и убил вашего отца. Это полностью соотносится со всеми криминалистическими свидетельствами, которые нам удалось обнаружить.

— Я дома. Я дома и рад что все хорошо…

— И в котором часу вы предполагаете сделать это, мисс Чэдвик?

— Но мой отец был крупным, сильным мужчиной. Он никогда бы не…

Меня облапили ответно, и довольно долгое время мы стояли неподвижно и молча. Не требовалось больше слов. И так все понятно — по одной только торжественной встрече. Эту неподвижную и чуть мрачноватую сцену немного портила принявшаяся танцевать на столе голограмма золотого дроида…

Она глянула на наручные часики:

Декер перебил ее:

— О, думаю, часа в четыре получим разрешение, скажем, в пять брак будет зарегистрирован, а потом можно пообедать и ехать к Герману.

35

— В тот момент он наверняка был без сознания. Если его чем-то опоили, вскрытие это покажет. Хотя если его сильно ударили по голове, то заряд картечи из ружья полностью уничтожил все свидетельства такого удара.

Я представил себе эту картину:

— Так что, вы и вправду хотите сказать, что его убили? — недоверчиво произнесла Кэролайн.

Само собой, вся секретность и все подписки полетели к черту уже через несколько минут, после того как мы все уселись в нашем вполне процветающем фруктовом садике. Костя чуть поменял расположение кадок, и стало гораздо лучше. Яблоневые, лимонные и апельсиновые деревца подрагивали под потоком воздуха из модуля жизнеобеспечения, выстроившись вокруг нас неправильным полукругом. Чуть поодаль появился наклонный самодельный стол из пластика и металла — на большой столешнице не было ни единого пустого места. Вся занято лотками и горшочками. В некоторых только формирующаяся почва, в других островки лишайника, мха и холмики из настоящих живых грибов. Даже свисающие с потолка прозрачные трубки не портили картины: для нас, неизбалованных, создавалось полное впечатление, что мы сидим за столом на опушке весеннего леса. Легкий ветерок, шелест листвы… и кружки с крепким настоящим кофе в руках.

— Это Герман велел вам явиться ко мне?

— Я в этом практически уверен.

Наводящих скромных вопросов мне никто не задавал. Они атаковали в лоб, потребовав рассказать все с самого начала. Ничего не утаивая, ничего не умалчивая и не сглаживая острых углов, если таковые имеются. Лео попытался напомнить, что я подписал документ о неразглашении и он, как мой друг, не может допустить, чтобы я нарушил его, учитывая, насколько суровое наказание грозит тому, кто… Но он быстро сдался и пробубнил, что лично он никому и никогда. Но выслушать — выслушает. На этом и порешили.

Она отрицательно покачала головой:

— А он оставил записку?

Следующий час я был занят подробным откровенным рассказом. Первую его часть Лео дополнил моими же записями — теми, что я успел передать на корабль в последний сеанс связи. Военные их скопировали, изучили… и разрешили оставить, понимая, что копий наверняка несколько и проще отправить рудовоз на солнце, чем отыскать их в его объемах. Все равно на тех записях еще нет ничего «особого». И да — Вафамыч подтвердил, что сделал несколько копий и спрятал их в самых неожиданных местах.

— Ах да, вы ведь еще не в курсе, — спохватился Декер.

— Нет, я сама. Хотя Герман, как вам, должно быть, известно, настаивал, чтобы мы поженились. Что я могу поделать? Он поставил меня в такое положение, что я вынуждена выполнять его требования — не ради себя, а ради матери. Сегодня утром он высказал опасение, что вы откажетесь от его предложения, и тогда у меня не останется выхода. Конечно, я тут же поспешила к вам.

Стараясь не проявлять ненужных эмоций, кое-где все же сглаживая — особенно то, что касалось увиденного мной пиршества смерти и глумления, — я говорил и говорил, одновременно раскладывая на столе все принесенное в рюкзаке. Малую его часть занимало мое собственное снаряжение.

Инициативу перехватила Джеймисон:

Может быть, вы все же передумаете и согласитесь? Адрес мне дал Герман, я сама попросила его об этом. Разумеется, он догадался, зачем мне ваш адрес, но ничего не сказал.

— Там говорится, что он убил Стюарта Макклеллана и теперь кончает с собой из-за чувства вины.

Меня слегка все же обманули — помимо камер фиксации, военные забрали и всю одежду. Ладно еще пробитую тем странным оружием защиту торса. Но ботинки-то им зачем понадобились? А ременная сбруя? Мой старый верный рюкзак? Спорить было бессмысленно, и я покорился неизбежному. Но особо не переживал — ведь в рюкзаке лежала достойная замена.

Чувствовалось, хитрости Герману не занимать. Он предусмотрительно сообщил девушке, что я якобы не желаю принимать участие в игре, подразумевалось, что тем самым спасение утопающих стало делом рук самих утопающих.

— А она у вас с собой?

Мне не верилось, что девушка и впрямь смотрит на этот брак с таким безразличием, в особенности после того, как я видел ее в кабинете Германа, и я решил поубавить ей этой нарочитой легкомысленности.

Джеймисон повернула к Кэролайн экран телефона.

Даже сам по себе рюкзак являлся верхом мечтаний — легкий, вместительный темный, полностью из модифицированного баллистического нейлона, с несколькими вставками бронированных пластин. Он не боялся большинства игл, мог остановить и пулю. Модель тактического обеспечения — чтобы это ни значило.

— Итак, вы действительно хотите, чтобы этот брак был заключен?

— Вот фото.

Она ответила мне открытой мальчишеской улыбкой:

Внутри рюкзака легко уместилось мое разобранное и опломбированное оружие — умные пломбы отключились, как только мы отошли от федерального крейсера. Там же находилось несколько денежных карт с весомой символикой ВКС Федерации — уже представил, с каким видом буду оплачивать ею пиво в каком-нибудь баре. Вот лицо будет у бармена… особенно когда он прочтет бегущую по карте надпись «Высшая Справедливость». Хотя, по сути, это обычнейшие стандартные денежные карты — такие получают на время увольнительной все из офицерского состава.

— Господи! Да как вы можете спрашивать?! А зачем же, по-вашему, я пришла сюда? Как все девушки, я мечтала о настоящей свадьбе: с венчанием в церкви, со множеством гостей. — В голосе ее послышались тоскливые нотки. — И, конечно, я никак не предполагала, что мне достанется жених, который начнет артачиться. Вот я и примчалась сюда, чтобы уговорить вас.

Доусон внимательно изучила записку.

Я понял, что она обошла меня. Наклонившись вперед, я сказал:

На дне рюкзака расположились десять полевых витаминизированных военных пайков, каждый на четыре тысячи килокалорий. Под ними ножны с простым с виду боевым ножом. Рядом уместился пластиковый контейнер с красным крестом на крышке — внутри, как мне объяснили, оставшийся курс необходимых мне лекарств, плюс несколько доз восстановителей — несмотря на закрывшиеся и вроде как полностью излеченные раны, мое тело будет восстанавливаться еще как минимум несколько недель.

— Послушайте, мисс Чэдвик…

— Очень похоже на почерк и подпись моего отца. Я достаточно часто их видела. Если кто-то это подделал, то очень убедительно.

Она подняла руку:

— Еще несколько человек, — произнес Декер, — знающих почерк вашего отца, сказали то же самое, но вообще-то это не окончательное подтверждение. Сейчас анализом почерка занимается эксперт. Я думаю, в итоге выяснится, что это искусная подделка.

— О, Эд, зовите меня просто Элен. Если учесть, что к вечеру мы будем мужем и женой, обращение по фамилии звучит несколько неестественно.

Кстати — браском мне вернули, но честно сообщили, что полностью скопировали его содержимое, удалили все связанное с памятным боевым рейдом по «Гранд Че» и что вообще бы забрали его, не будь устройство моим официальным удостоверением гросса с установленным на него специализированным программным обеспечением Лиги Гроссов. С ней они объяснятся сами — по поводу беззастенчивого изъятия, копирования и удаления данных, чего Лига категорически не приветствуют. И ведь так и есть — я убил многих смертников, но… доказательств этому у меня не осталось. И мертвые тела тоже не в моем распоряжении — нечего предъявить в ближайший полицейский участок. Меня словно ограбили. А после этого успокоили — все необходимые данные будут предоставлены в Лигу в ближайшее время. Все обязательно зачтется, наградные будут выплачены. После всех манипуляций с моим браскомом на него установили небольшую медицинскую программку, что на постоянной связи с вживленным мне в правый бок имплантом — мониторинг состояния тканей рядом с зоной ранения. Военные доктора были крайне обеспокоены тем, что у меня трижды открывалось кровотечение, и настоятельно рекомендовали постоянно отслеживать эту зону — если начнется внутреннее кровотечение, оно будет зафиксировано, приложение выбросит предупреждение, и мне придется мчаться в ближайшую больницу. Да уж… зато теперь буду знать, что в устах военных «настоятельная рекомендация» воспринимается как приказ, требующий немедленного выполнения. Лично меня никто не спрашивал, хочу ли я себе в пузо отслеживающий имплант… Учитывая тот факт, что мне опять же «настоятельно рекомендовали» не налегать на физическую активность в течении следующего месяца, у меня возникли законные легкие опасения… Решу так пробежаться слегка по центральному коридору, а из шкафа выскочит военный штурмовик и ласково упрекнет «ну тебе же рекомендовали настоятельно… ты чего-то не понял?» …

— Но зачем кому-то такие сложности?

— Ну хорошо, Элен. Почему вы все-таки настаиваете на этой женитьбе?

Она посмотрела мне в глаза:

Понимал ли я, что в мой живот вшит отслеживаемый ВКС маячок? Да, понимал. Но не особо переживал об этом. Понадобится — вытащу позднее. А пока нет никакого смысла дергаться, учитывая, к кому на беседу я направляюсь и сопровождающий нас грозный крейсер Федерации.

— Это может быть тесно связано с убийством Макклеллана. И пусть я даже считаю, что предсмертная записка, уверяющая, что за его смерть ответственен ваш отец, — фальшивка, все-таки имеются некоторые свидетельства его причастности к смерти Стюарта. И он вполне мог быть к ней причастен. Только вот я не думаю, чтобы ваш отец стал бы из-за этого кончать с собой. Это две совершенно отдельные проблемы.

— Ну, по самым разным причинам. Одни из них настолько личные, что вряд ли могут быть вам интересны.

А остальные вполне обычные: любовь и всякое такое, а во-вторых, мне нравится ваша собака. Человек, подобравший такую собаку, не может быть плохим. Знаете, я кое-что понимаю в собаках. Правда, Бобо? Подойди ко мне, хороший песик.

— Вот это ножичек, — задумчиво произнес Вафамыч, вытащивший клинок из ножен и столь бережно опустивший его на стол, будто нож мог разбиться.

— Какого рода свидетельства?

И пес подошел к ней. Я бы ни за что не поверил, если бы не увидел это собственными глазами.

Сам по себе нож не впечатлял и без ножен. Темное не слишком длинное матовое лезвие, нет никаких зубцов или выкрутасов. У верхней кромки клинка уместилась надпись: «Честь и Отвага. ВКС Федерации».

Она наклонилась к нему и ласково похлопала по голове. Я разглядывал сверху ее шляпку и тонкую длинную руку. Да, это была настоящая маленькая леди. И тут, в луче света, пробившемся через окно, я увидел слезинку, которая упала на голову собаки. Продолжая гладить собаку, девушка как бы невзначай смахнула ее рукой, и если бы я не наблюдал так внимательно, то, скорее всего, вообще ничего бы не заметил.

— В данный момент я не имею права говорить.

— Круто, — признался я, с трудом удержавшись от того, чтобы потянуться за ножом.

— Элен, а вы понимаете, к чему приведет эта женитьба? Вы же знаете, что Герман самый настоящий мошенник и проходимец. Завлекая всех в это грязное дело, он не испытывал никаких угрызений совести. Выйдя за меня замуж, вы разрушите свою жизнь. Конечно, можно добиться развода, признать брак недействительным и все такое прочее, но ваша жизнь будет поломана.

Доусон отдала телефон обратно.

Не поднимая головы, она продолжала гладить собаку:

— Но с другой стороны покруче будет, — хитро улыбнулся инженер, переворачивая нож и показывая обратную сторону лезвия.

— Но с чего это моему отцу желать смерти Стюарта?

— О, все не так уж плохо. Разводы сейчас в моде. Я молода и — как это там говорили раньше — мое сердце не принадлежит никому. Я свободна, как вольная пташка. И потом, я не могу не думать о матери. Ведь она не вынесет, если… Нет, я просто не могу сидеть сложа руки и ждать, когда этот ужасный человек, Герман, выполнит свое обещание. Этим он просто убьет мою мать и уничтожит доброе имя отца. Ведь теперь он не сможет постоять за себя и опровергнуть всю эту грязную ложь.

Я задумался. Конечно, Герман без колебаний пустит в дело эти расписки, чтобы запятнать память Х. Болтона Чэдвика и довести до смерти его вдову. Разве я не видел властную безжалостность, когда на короткое мгновение с него слетела маска и он предстал в своем истинном обличье? Этот человек не остановится ни перед чем.

Там имелась еще одна надпись — подлиннее: «Тиму Градскому на добрую память. Крейсер „Высшая Справедливость“».

— А вам не приходит в голову какая-то причина? — спросил Декер.

Тогда я обратился к ней по-отечески, стараясь говорить как можно мягче:

— Послушайте, Элен, я не собираюсь жениться на вас.

— Ого… — это все, что я смог выдавить, и все же потянулся, взял именное оружие в руку, поднес к глазам. — Ничего себе…

Кэролайн постаралась взять себя в руки и опустилась спиной на подушку.

Лучше вам обратиться к хорошему адвокату, рассказать ему все и послушать, что он скажет. — Тут она наконец посмотрела на меня, успев спрятать слезы. Глаза ее были чуть влажными, но по-прежнему чистыми и ясными.

— Наградное оружие, — кивнул Костя. — Вручали торжественно?

— Нет. В смысле, они были деловыми конкурентами, но больше для виду. Оба нуждались друг в друге. И Стюарт только что выплатил моему отцу огромную сумму денег.

— Спасибо за совет, Эд, — просто сказала она. — Я была у папиного адвоката, и он, похоже, уже знает о той дубине, которую занес над моей головой Герман.

Он боится. Если бы папа был жив, он поправил бы дело, но, к сожалению, он умер как раз в тот момент, когда его дела совершенно запутались… Простите, Эд, но здесь уже ничего не поделаешь. Я вынуждена подчиниться условиям Германа.

Декер был явно разочарован, но тут Соверн вдруг заерзала на стуле.

— Первый раз увидел его только что, — машинально ответил я. — Даже в рюкзак ведь не заглядывал. Мне дали и сказали — в нем все твое. Не стану же я перед офицерами просматривать свое потрепанное барахлишко.

Какое-то время она задумчиво смотрела на меня, потом продолжила нарочито безразличным тоном:

— Знаете, никаких доказательств у меня нет, но… — начала она.

— А почему они не указали, что ты гросс? — спросил Лео, направивший потолочную камеру на нож.

— Я думала, что буду ненавидеть вас, хотя, конечно, постаралась бы скрыть свою ненависть. Ведь, в конце концов, не вы же придумали эту женитьбу. Но, слава Богу, вы честный человек и к тому же джентльмен. Я сужу о человеке по его собаке. И по его манерам.

— Все, что вы нам скажете, все равно будет больше того, что у нас сейчас есть, — поощрил ее Декер.

— Интересное наблюдение, — признал Костя. — Они ведь в курсе твоего статуса.

Я с трудом удержался, чтобы не положить руку ей на плечо. Эта малышка оказалась настоящим бойцом, и я чувствовал к ней все большую симпатию. Только один раз она не смогла справиться с собой и уронила несколько слезинок, да и то постаралась скрыть их от меня. А я-то думал, она постарается перевалить всю тяжесть на мои плечи, начнет плакать и причитать, что лучше умереть, чем лишиться чести. Да, передо мною был честный игрок, открыто выложивший карты на стол.

Лиз бросила нервный взгляд на Кэролайн.

— Вот что, — сказал я наконец, — я не допущу этой женитьбы. Однако постараюсь что-нибудь придумать, чтобы вызволить вас из этого положения.

— Не знаю, — улыбнулся я, убирая оружие в ножны, а их в нагрудный карман. — Но спасибо им.

— Помнишь, как погибла твоя мать?

— Эд, только, пожалуйста, не усложняйте ситуацию.

— Конечно, помню, а что? — отозвалась та.

— Думаю, такой нож может пробить даже бронежилет, — заметил Вафамыч. — При правильном ударе. И вряд ли лезвие ножа из обычной закаленной стали. Тебе сделали очень дорогой подарок, Тим. И явно хотели выразить этим что-то. Военных ведь еще поди пойми…

Вы представить себе не можете, как все это серьезно. Тут уже ничего нельзя поделать. Я была откровенна с вами, Эд. Да, я мечтала встретить человека, которого могла бы полюбить. Однако другого выхода у меня нет. Так что, пожалуйста, Эд, не усложняйте. Ни вы, ни кто другой не могут мне помочь. Я уже взрослая и вполне способна разобраться в своих мыслях, я отдаю себе отчет, чем мне все это грозит. Проявляя жалость и сочувствие, вы лишь добавляете лишний груз моей ноше, которая уже и без того для меня непосильна.

— Может, вы расскажете мне, что у Германа есть против вас?

Соверн стрельнула взглядом в Декера, после чего опять повернулась к ней:

— Спасибо им, — повторил я и, убедившись, что больше ничего в рюкзаке нет, вопросительно уставился на членов команды. — Ваша очередь рассказывать.

Она снова покачала головой:

— Все бесполезно. Если вы действительно хотите помочь мне, сделайте так, как я прошу.

— Все говорили, что это несчастный случай. Но твоя мама родилась и выросла здесь. Ей уже случалось попадать в буран. Почему она не вышла из машины, чтобы оценить обстановку, когда слетела с дороги? Она явно сразу поняла бы, что выхлопная труба забита снегом. Когда это случилось, я говорила Уолту то же самое. И он со мной согласился, хотя при вскрытии не нашел ничего подозрительного.

— Было бы о чем, — дребезжаще рассмеялся старый инженер. — Все что мы сделали — выжали из корабля максимум скорости и не забыли подать на антенны столько мощности, что они едва не полыхнули. Скорость мы набирали медленно, особых перегрузок не было, так что…

Некоторое время я сидел молча и думал, как тяжело сейчас этой малышке и в какую ловушку затащил ее этот негодяй Герман. Я не мог предложить ей помощь, пока она сама не расскажет мне о долговых расписках. Она же истолковала мое молчание по-своему.

— Имелись указания на то, что она могла быть без сознания после удара головой о боковое стекло, — заметила Джеймисон.

— Ну же, Эд, — произнесла она с улыбкой, — я стану вам хорошей женой — тосты будут хорошо поджарены, обед готов и все такое прочее.

— Перегрузки были в наших сердцах, — вздохнул садовник Костя и костяшками пальцев постучал себя по груди. — Все мысли были о тебе. О людях на лайнере. Те видеозаписи с жестоко поврежденным огромным кораблем… я до сих пор разглядываю их перед сном, Тим. Зонд сделал немало полных кругов вокруг лайнера и записал многое. Господи… мертвые люди, плывущие в космосе… не поверишь — но на лицах многих удивление, а не ужас.

В ее голосе слышалась легкая ирония.

Соверн упрямо помотала головой:

Тогда я решил рассказать ей все: