— Потом поговоришь с Джагердом. Подмечай манеру поведения, разговора, движений. Всё полезное мы из него уже вытащили… — Мар вздохнула. — Полезного было немного. Он занимался изучением кристаллов и пытался найти способ извлечения из них информации.

— То есть смыслов?

— Да. Похоже, он добился определённых успехов. Я полагаю, что тэни осознали ценность прозрачного кристалла, не успели перехватить кристалл до Продавца, но сумели напасть на патруль и забрать кристалл. На протяжении года мы искали выход на похитителей. Они владеют кристаллом, но он для них, к счастью, бесполезен. Поэтому, как только Джагерд опубликовал свои исследования, на него немедленно вышли.

— Мы?

— И мы тоже. Сегодня вечером у него назначена встреча. Мы знаем место, но бессмысленно захватывать того, кто на встречу придёт. Наверняка там будет цепочка ничего толком не знающих посредников и меры против слежки на каждом этапе. Ты должен проявить заинтересованность, выйти на нынешних владельцев кристалла и сообщить, где находишься. Штурмовая группа атакует их убежище. До этого момента ты должен будешь обеспечить безопасность кристалла. Потребуется — убивай всех. Они сами подписали себе смертный приговор.

— Допустим, я попаду туда, где находится кристалл, — сказал я. — Как мне выйти на связь?

— Через Форт. Мы будем следовать за тобой удалённо с ретрансляторами, ты будешь всё время оставаться на связи. Разумеется, если тебя разоблачат — мы постараемся тебя спасти.

— Гладко, — согласился я. — А он и впрямь может считать смыслы с кристалла?

— Результаты экспериментов неоднозначны, — уклончиво ответила Мар. — В статье Джагерда всё было очень расплывчато. В лабораторном журнале, который он сжёг, — но мы сумели восстановить информацию, — куда более оптимистично. В итоге ему пришлось признать, что когда он принял эссенцию кристалла, то воспринял часть смысла.

Монах отошёл от цилиндра-ретранслятора и доложил:

— Всё должно работать, комендант. Рельеф местности очень, очень плохой, а высоковольтная линия в порту давала помехи. Но я всё настроил.

— Остался последний штрих, — сказала Мар. Встала, подошла ко мне сзади. Взяла за левую руку.

— Какой штрих? — Я вскрикнул, вырывая руку. Боль вспыхнула и тут же почти исчезла, погашенная организмом призванного. Но кисть теперь торчала под углом.

— У него был перелом несколько лет назад, — сообщила Мар. — Неудачно упал, сломал руку. Да не смотри на меня так! Пока будешь общаться с Фортом — всё заживёт!

— Да, конечно, — придерживая руку, ответил я. — Заживёт. Неожиданно получилось…

— Неожиданно — не так больно. Давай, — кивнула мне Мар.

А что «давай»?

Я не чувствовал Форт. На Земле с Гнездом всё было прекрасно. На Саельме я сразу почувствовал Школу… честно говоря, разница невелика, только Школа оказалась грубее и недоверчивее.

Форт я не ощущал. Никакой тёплой мягкой волны, накатывающей на сознание. Может, глухая боль в руке мешала?

— Сейчас, — подбодрила меня Мар. — Ты в чужом облике, Форт подстраивается.

Если я не смогу наладить контакт?

Я же не настоящий разведчик-морф…

Осторожно поглаживая место перелома (мышцы сами стянули сломанные кости), я мучительно придумывал, что же мне сказать и на что ссылаться, если связи не будет.

И тут меня обдало холодом. Я почувствовал, как тело застывает и выгибается, будто все мышцы разом сократились.

— Ага… — сказала Мар удовлетворённо.

«Дай мне информацию!» — потребовал я мысленно.

«Кто ты?»

Мои веки закрылись сами собой — и я будто провалился в тёмный туннель.

Краткий миг полёта.

И я оказался сидящим в темноте на жёстком стуле. Вокруг скорее угадывались, чем слышались шорохи, звуки дыхания, движения. Руки были заведены за спину и, кажется, связаны.

Я что, потерял сознание?

И теперь меня будут допрашивать?

— Кто ты?

Я облизнул пересохшие губы. Сказал:

— Свет.

— Кто ты?

— Свет! — выкрикнул я.

И свет появился.

Пространство вокруг было столь смутным и бесконечным, что я сразу понял — это не реальный каземат или тюрьма. Мой разум находится в сознании Форта.

Допрашивать меня тоже будет Форт — коллективный разум всех Изменённых, прошедших Трисгард.

Из темноты, из движущихся теней, выступил молодой парень с хмурым лицом. На нём был комбинезон стража, а лицо, если всмотреться, начинало расплываться, превращаясь в лицо Изменённого.

Парень наклонился надо мной. Требовательно спросил:

— Да кто ты такой? Или что такое? Ни один Изменённый не способен общаться со мной так!

Я даже ни на секунду не задумался о том, чтобы соврать. Вряд ли бы это получилось. Да и зачем?

— Меня зовут Максим. Я с Земли. Ещё месяц назад был человеком.

Парень молчал, смотрел мне в глаза. Я напрягся, вытащил руки из-за спины — если что-то их и держало, то исчезло. Посмотрел — все пять пальцев на месте. Здесь я снова был собой. Как и этот страж.

— Но сейчас ты совсем не человек.

— Я был призван. Защищал Гнездо. Потом… мне пришлось пройти второй Призыв.

Темнота рассеялась окончательно, превратилась в молочно-белый свет, из которого выходили тени. Нет, не тени — люди. Молодые парни и девушки, некоторые почти дети.

— Разве так бывает? — спросил страж растерянно.

— Первый раз, — я протянул ему руку. — Привет.

Бесплотная ладонь коснулась меня, я ощутил едва уловимое тепло.

— Почему ты притворяешься разведчиком-морфом?

— Так получилось, — я встал. Посмотрел на лица. — Инсекам может не понравиться, что я ушёл с Земли и теперь среди вас.

— А они не знают? — спросил парень с сомнением.

Его будто смыло в сторону, теперь передо мной стояла девчонка лет семнадцати, с необычно дерзким для Измененной взглядом. Очень странно одетая, сверху — половина комбинезона жницы, ниже — джинсы с дырками и стразами.

— Ты несёшь нам беду?

— Не знаю, — честно ответил я. — Но я уже умирал за вас.

— Чего ты хочешь?

— Да ничего я не хочу! По течению плыву, как могу барахтаюсь! Это от меня все чего-то хотят!

Девчонка растворилась в свете, вместо неё возникла девушка старше, моих лет. Тоже странно одетая: в платье вроде как ей по размеру, но совсем детского фасона, с принтом из зверюшек и цветочков, такое бы даже Наська отказалась надевать. Сказала:

— Извини. Мы растеряны. Все мы.

— Думаешь, я хоть что-то понимаю? — ответил я. — Я даже не пойму толком, кто вы. Что такое Гнездо и Форт.

— Это как раз просто, — ответила девушка. — Взаимодействие и обучение каждой группы Изменённых осуществляется посредством распределённой информационной системы, использующей комбинированные биологические и волновые технологии. По большей части это слабые и сверхслабые взаимодействия, но, чтоб тебе было понятнее… паутину вокруг Гнезда видел?

Я кивнул. Сказал:

— У меня даже трусы были из паутины.

— Ну вот, считай, что ты носил на своей попе часть суперкомпьютера, — девушка усмехнулась. — Уже отработавшую и выключенную, конечно. Каждый, кто подключается к той или иной информационной системе, оставляет в ней полный отпечаток сознания. Копию себя.

— Это я понял, — кивнул я. — Но Гнездо не похоже на Форт…

— Гнездо — это ясли, в нём разум детей. Он развивается, но… — девушка покачала головой. — Я могу говорить об этом бесконечно! Я монах, занималась как раз нашими системами.

— А я думал, что все монахи — парни…

— Сексизм, — фыркнула девушка.

— Так твой разум и тут, и ещё где-то на планете?

— Только тут. Моя биологическая личность погибла.

Я невольно опустил глаза.

— Извини.

— Неважно. У Изменённых плохо с чувствами, у нас — тем более. Я коллективная личность, понимаешь? Мы все поодиночке и в то же время одно целое, довольно странное состояние… Значит, ты прошёл двойной Призыв? Это многое объясняет. Чтобы призвать человека на помощь, Гнездо создаёт в нём свой отпечаток. Что-то вроде упрощённой копии, позволяющей взаимодействовать, изменять своё тело, восстанавливаться. Ты сам отчасти Гнездо. Понимаешь? В тебе появилась информационная суперсистема, привязанная к твоему ДНК в качестве материального носителя.

— А двойной Призыв?

— До сих пор это было лишь теоретической возможностью, — девушка покачала головой. — Что же у вас творилось? Как мать с хранителем на такое решились?

— Я попросил мать и хранителя внутри Гнезда. Бывших мать и хранителя. Ну — вот так, как сейчас.

— Обалдеть, — сказала девушка восхищённо. — А они рисковые. Ты стал… я даже не могу до конца понять, чем именно. Ты стража, жница, монах, морф… ты всё сразу. Но дело даже не в этом! Ты одновременно и человек. И Гнездо. А теперь и Форт.

— Разве мозг может такое вместить? — удивился я.

— Мозг не может. Но Призыв кодируется на уровне ДНК каждой клетки. Я пока не могу понять, к чему это способно привести. Тут нужен стратег или хотя бы тактик, или кардинал, но на планете был лишь локальный тактик, и тот всего один… Извини, я должна уй…

Она исчезла.

А вместо неё появилась Мар.

Я сразу узнал коменданта, хотя сейчас это была женщина лет сорока. Не очень красивая, какая-то вся растрёпанная. В белом комбинезоне, на котором приколота брошка — нелепая и старомодная, из здоровенных фальшивых жемчужин, соединённых проволочками в виде морской звезды.

— Времени мало, — сказала она без церемоний. — Мой локальный тактик не в лучшем состоянии, я полагаю, это связано с её исчезновением. Но она соберётся и даст совет. А я дам свой. Не доверяй моей биологической форме. Она была хорошей, но теперь — стерва. Если прижмёт… скажи, что я передаю ей привет. Скажи, что прошу помочь тебе. Скажи… — она помолчала. — Куколка, балетница, воображуля, сплетница, царь, царица, красная девица…

Я кивнул, запоминая.

— Меня зовут Маргарита, не Мария и не Марина, ясно? Эту брошку носила моя мама. Она забыла лицо матери, но брошку помнит, она её обожала, иногда тайком надевала на форму…

Комендант мгновенно преобразилась. Стала девочкой лет десяти, с толстыми косичками, завязанными пышными бантами, в унылой школьной форме из дешёвой мятой ткани. На руках у девочки елозил маленький рыжий котёнок.

— Вот как-то так, — Мар снова стала собой. — Запомни её такой! Сейчас будет тактик, она даст совет в пределах своего профиля. После этого мы снабдим тебя всей информацией, необходимой для задания.

— Так вы со мной? — спросил я.

Лицо Мар расслабилось.

— Мы теперь навсегда с тобой… балбес.

— Дайте мне и базовую информацию! — попросил я. — Меня же не учили в Гнезде.

— Есть разовые объёмы информации, предельные для человеческого сознания. Язык и обычаи тэни и без того перегрузят тебя, — она помедлила. — Хорошо. Мы дадим кое-что в виде капсулированных знаний, которые будут проявляться в моменты отдыха. Ты поймёшь. Бывай, Макс.

Она исчезла.

Остался только белый свет и движущиеся в нём тени. Я обернулся — даже стул, на котором я сидел, исчез. Да и был ли он вообще?

— Макс.

Подросток, появившийся передо мной, явно был локальным тактиком. И дело не в комбинезоне вызывающей ярко-зелёной расцветки, я не знал, как кодируется профиль тактика, да и обязательно ли это. В нём было что-то от Анны, маленького стратега с Земли. Какая-то отстранённость во взгляде, чужеродность — он ушёл от людей дальше, чем все остальные. И лицо с заострёнными чертами, и глаза чуть большего, чем положено, размера — всё это сбивало с толку. Я даже не мог понять, мальчик это или девочка. Мар говорила о тактике в женском роде, но они всегда так говорят.

— Макс, всё очень плохо и сложно, — сказал локальный тактик.

— Скажи что-нибудь новое…

— Связь моей биологической формы с Фортом была разорвана, ещё когда они отправились к лавке Продавца. Это соседний город, взаимодействие на таком расстоянии невозможно. Главной ошибкой Мар являлось то, что она отправила группу без ретранслятора и, соответственно, без контроля происходящего.

Я кивнул.

— Странно то, что это было одобрено моей биологической основой, — продолжил локальный тактик.

— Почему?

— Не могу знать. Взаимодействие Форта и Изменённых не подразумевает полный контакт сознания. Даже ты общаешься со мной глубже и полнее, чем наши биологические формы.

Тактик закрыл на миг глаза, продолжил:

— Я буду говорить так, мне тяжело смотреть на тебя… Вторая странность — почему тэни решились на захват группы. Это очень нелогичное и опасное решение с точки зрения их менталитета. Они предпочитают торговаться и обмениваться уступками, а не воевать и устраивать мятежи.

— Есть и третья странность? — спросил я.

— Так точно. Моя биологическая основа лично выбрала очень хорошую группу поддержки. Девять стражей. Три старшие стражи. Локальный тактик. Все опытные бойцы, участвовавшие в реальных сражениях. Уничтожить можно любой отряд, но последствия от столкновения с такой группой можно заметить даже со спутника. А их нет! Все Изменённые исчезли бесследно.

— А потом ещё двое разведчиков-морфов…

— Так точно.

— Мар предполагает предательство в гарнизоне.

— Вероятность предательства близка к девяноста семи процентам. Она права.

— Почему тебе так плохо? — спросил я. Протянул руку, взял подростка за плечо. Он вздрогнул, моя рука погрузилась в его тело, как в туман. — Потому что ты… твоя биологическая основа погибла?

— Потому что я не знаю, погибла ли она, — ответил локальный тактик. Открыл глаза, посмотрел на меня, и вдруг его лицо исказилось отчаяньем. Почему-то в этот миг я сразу понял, что это был парень. — Макс, найди предателя. Найди и убей! Пообещай, что ты убьёшь его, кем бы он ни был!

Не знаю, почему я пообещал ему.

Потому что он готов был разрыдаться?

Или потому, что разделял его отношение к предательству?

— Я убью предателя, — сказал я. — Обещаю. И если ты… твоя основа жива… я спасу его.

Локальный тактик кивнул. Выдохнул:

— Спасибо. Но никогда не обещай две вещи сразу.

Он исчез.

— Почему? — спросил я.

А в следующий миг моё сознание будто взорвалось от хлынувшего в него потока информации.

Часть 2. Глава первая

Часть вторая

Глава первая

На тюремную камеру комната, где держали биохимика, никак не походила.

Тут поставили кровать (ничего особенного, видимо, трудно придумать иное устройство для лежания), столик и два стула. Продукты, вода… разве что упаковка воды смущала — стеклянные банки, а не пластиковые бутылки.

Нечто, напоминающее массивный металлический стул с коробом внизу, явно было компактным унитазом. От него пахло — к счастью, не дерьмом, а какой-то химией.

— В вашей культуре существует понятие двойника? — спросил Джагерд.

Сейчас он выглядел спокойным, хотя, судя по кровоподтёку под глазом, и впрямь пытался драться со стражей. Одет тэни был в мешковатый серый балахон.

Его одежду отдали мне: рубашку с несколькими застёжками у ворота, как у поло, но с длинными рукавами, и штаны, о которых нельзя было сказать ничего хорошего и ничего плохого. Просто штаны. Ботинки мне тоже достались от Джагерда: с толстой подошвой, из чёрной лакированной кожи, с двумя эластичными петлями-застёжками вместо шнурков.

— Оборотня? — уточнил я.

Джагерд качнул головой. Я уже понял, что язык тэни, на котором мы сейчас говорили, несёт в себе куда больше отличий от человеческого, чем внешний облик.

Он был очень точный.

И манера разговаривать у тэни тоже не допускала вольностей со словами.

— Оборотень — это мифическое существо, способное принять облик животного, — сказал он. — Возможно, для вас мы — животные. Но я говорю о двойниках. О людях, способных становиться точными копиями других людей.

— Да, такое у нас есть, — сказал я. — Не на самом деле, конечно! В культуре.

— Это положительные персонажи?

Я подумал.

— Нет. Наверное, нет.

Джагерд удовлетворённо прищёлкнул языком.

— У нас тоже. Человек, способный принять чужой облик, — вор. Он похищает твою судьбу, твоё место в мире.

Вор, пожалуй, было самым грубым словом в их языке. Оскорблением, почти проклятием.

— Я ненадолго, — заверил я. — Верну то, что вы у нас украли. И приму свой облик. Поверьте, мне он больше нравится.

Джагерд резко качнул головой вправо. Это был жест отрицания.

— Мы ничего у вас не крали. Если ты говоришь о кристаллах, так это вы их воруете.

Я вовсе не собирался его переспорить или что-то доказать. Вряд ли это возможно. А вот поговорить, запомнить манеру общаться и спорить было важно.

— Мы не воруем. Инсеки заключили с вами торговое соглашение. Вы продаёте кристаллы, получаете за них хорошие вещи. Инсеки не вмешиваются в вашу жизнь. С Прежними у вас был точно такой же договор.

— Раньше мы не знали, что такое кристаллы, — возразил Джагерд. — Мы думали, они имеют энергетическую или биохимическую ценность. А это информационный пакет.

— И что с того?

— Теперь мы знаем про сущности.

— Смыслы? — уточнил я.

— Мы говорим «сущности». — Джагерд сердито уставился на меня.

— Давай пообщаемся? — предложил я. — Начистоту. Ты расскажешь, как вы понимаете ситуацию. Я расскажу, как всё выглядит с нашей стороны. Может быть, если мы определим позиции, то сможем достичь компромисса?

Тэни выглядел удивлённым. Но, пожалуй, ещё и заинтересованным. Теперь я ловил его мимику: движения бровей, губ, лицевых мышц.

— Мы можем сделать попытку, — решил он. — Скорее всего, твой фальшивый облик заставляет меня испытывать ложные надежды. Но всё имеет обратную сторону. Приняв мой облик, ты тоже должен лучше меня понимать.

— Сделка, — сказал я, прикладывая ладонь ко лбу. Тэни повёл головой, подтверждая. Тоже приложил руку ко лбу — непременный жест честной сделки. Сказал:

— Прежние завоевали нашу планету много лет назад. Они безжалостны, их солдаты чем-то походили на вас, но были даже страшнее. Но мы поняли, их что-то сдерживает. Какие-то законы или обычаи не позволяли бесконтрольно уничтожать нас. Мы пошли на переговоры. Выяснили, что их интересует лишь сбор кристаллов, которые будут появляться в людных местах. К тому же они были готовы платить за кристаллы. Это сделка, заключённая под давлением, но на приемлемых условиях. Мы согласились. Появились лавки со странными Продавцами. Кристаллы возникали повсюду, многие из низших слоёв общества занялись их сбором, некоторые разбогатели. Экономика даже испытала подъём. Мы жили так больше века. Потом пришли вы, мы воевали, но в итоге всё снова кончилось сделкой. Даже на лучших условиях, многие были довольны. И лишь потом мы поняли, что в обоих сделках есть подвох.

— Какой?

— Наше развитие замедлилось. — Джагерд вскинул руки перед собой, что было аналогом пожатия плечами. — Мы строили дороги и города, развивали искусство и науки. Но почему-то всё наше развитие стало количественным. Исчезли рывки, исчезли качественные изменения, исчезли прорывы в науке и технике. Было написано много хороших книг, но ни одной великой. Появились новые симфонии, но все они уступали старым. Будто мы разучились создавать сущности. Понимаешь?

Я кивнул:

— Мы называем это «смыслами». Но да, понимаю.

— Даже понимание того, в чём причина беды, далось нелегко, — продолжил Джагерд. — Хотя всё было открыто и доступно для осмысления. Кристаллы… они образуются в тот миг, когда человек испытывает душевный подъём, острые эмоции. Радость открытия, творческое любопытство, вдумчивое планирование, безумная любовь — всё это возникает в человеке… и превращается в кристалл. Излучение, взаимодействующее с мозгом и порождающее кристаллы, идёт откуда-то сверху.

— Это космические корабли, — сказал я. — Искусственные спутники планеты. Они облучают ваш мир.

— Мы их так и не создали, — вздохнул Джагерд. — Мы поняли, что у нас воруют сущности, не дают им родиться и вырасти в нашем мире. Нас лишают открытий в науке и роста нашего духа. Мы жертвы воровства. У нас украли будущее.

Я качнул головой влево.

— Да. Это так. Но мы не Прежние и не Инсеки. Мы служим им, но наш мир находится в таком же положении.

— Тогда ты должен нас понимать, — спокойно сказал Джагерд. — Нам не нравится происходящее. И Прежние обворовывали нас, и Инсеки. Но при Прежних новые сущности иногда всё же возникали. После прихода Инсеков они исчезли полностью.

Вот это номер!

Я недоверчиво смотрел на Джагерда. Тот, похоже, уловил моё удивление.

— Ты этого не знал, — сказал он.

— Уверен? — спросил я.

— Мы долго изучали вопрос. Да, я уверен. Это само по себе важная сущность, которую наш обворованный мир создал с большим трудом. А как у вас? Вы служите Инсекам?

— Когда-то Прежним, — признался я. В конце концов, мне никто не запрещал сказать Джагерду часть правды. — Теперь Инсекам. Те, кто сильнее, борются за владение чужими мирами, чтобы собирать их смыслы… сущности.

— При ком из них ваш мир развивался?

Я молчал.

Да, конечно. При Прежних, безжалостных и надменных, наш мир развивался куда быстрее, чем при Инсеках. Прежние вообще не забирали «смыслы», не было в нашей истории никаких загадочных кристаллов, или же делали это как-то иначе. Я думал, что причина в том, что Земля — родина Прежних.

Но так ли это?

Или в методике «сбора смыслов» есть разница? Прежние оставляют часть жителям захваченного мира, Инсеки выгребают всё подчистую?

Тогда вопрос, кто из них лучше, снова встаёт во весь рост…

— Я заставил тебя задуматься, — сказал Джагерд с гордостью. — Я доволен. Понимаю, ты пришёл ко мне, чтобы наблюдать. Изучать мою манеру речи и движения. Что ж, тут я мало что могу сделать. Но ты задумался. Это уже хорошо.

— Мне нравится думать, — зло ответил я. — С детства такая привычка.

— Больше ничего полезного я тебе не скажу, — продолжил Джагерд. — Твои друзья допрашивали меня несколько дней, они делали мне инъекции, и я говорил всё, даже те вещи, которые не сказал бы жене или матери. Я создал сущность, может быть, не очень великую, но всё же… я разработал метод перевода кристаллов в иную форму. Наверное, если развивать метод дальше, можно полноценно забирать информацию из кристаллов. Возвращать украденное! Со мной связались, предложили хорошую плату за участие в эксперименте. Я понял, что речь идёт о каком-то особом кристалле, содержащем очень, очень важную сущность. Я согласился бы и за ничтожную плату. Я даже согласился бы бесплатно. Это эксперимент и это восстановление справедливости. Всё! Я не знаю, кто и где меня ждёт. Я не знаю, о каком кристалле идёт речь. Всё, мне известное, я сказал.

Мы молчали, глядя друг на друга. Я понимал, что Джагерд напуган, и в то же время полон решимости. И он действительно говорил мне правду, язык тэни вообще хреново годится для лжи.

— Ты прав, Джагерд, — признал я. — И мне симпатично твоё желание восстановить справедливость. Но беда в том, что Инсеки не позволят вам узнать важные сущности. И Прежние бы не позволили. Ты прав, им запрещено уничтожать целые планеты. Но они сумеют доставить вам много, очень много неприятностей. Вам станет не до новых сущностей. Вы будете заняты тем, чтобы выжить.

Лицо Джагерда даже не дрогнуло.

— И что с того? Любой риск в пути лучше, чем топтание на одном месте.

Удивительно, а ведь у этого народа торгашей стальные яйца!

Хотя чему я удивляюсь?

Это в наши дни торговец занят тем, что покупает дешевле, а продаёт дороже. А всю человеческую историю торговцы отправлялись в самые дикие места, торговали с дикарями, страдали неведомыми болезнями, плавали на утлых судёнышках и пересекали пустыни. Они были и дипломатами, и разведчиками, и солдатами, и переводчиками, и картографами, и натуралистами. Да иной солдат за всю жизнь не испытывал столько опасностей, сколько выпадало торговцу, отправившемуся на другой континент за перцем и корицей!

— Твоя внешность, когда ты ещё был собой… — спросил вдруг Джагерд. — Это исходная форма вашего народа?

— Вроде того. Мы довольно похожи.

— Значит, ты молод? — Джагерд прищурился. — Молод, но уже прошёл долгий путь и принимал нелёгкие решения… Ты знаешь, чего требует настоящий риск?

Я молчал.

— Крови, — сказал Джагерд. — Всё и всегда приводит к крови.

— Можешь мне не верить, — буркнул я. — Но я понимаю тебя, Джагерд. И желаю тебе и твоему народу лишь самого хорошего.

— Я поверю тебе, — ответил биохимик. — Я не желаю ничего хорошего ни тебе, ни твоему народу. Но вынужден сотрудничать.

Я хотел понимающе кивнуть, но вместо этого прицокнул языком.

— Оставайся во здравии и порядке, — сказал я и вышел из комнаты.

— Прощай, — произнёс Джагерд вслед. — Этот разговор — не лучшая сделка с моей стороны. Но даже плохая сделка лучше никакой.

Мар ждала меня за обеденным столом. Всё уже убрали, остался только кофейник и вазочка с печеньем. Ни стражи, ни жницы здесь не было. На одном из стульев лежал мой многострадальный плащ, обшитый по рукавам и подолу ярко-оранжевой узорчатой тесьмой.

Это у них такая мода? Ужас…

— Не лучший разговор, — заметила Мар. — Но даже плохой разговор лучше, чем никакой.

Я даже и не сомневался, что она внимательно слушала, а скорее всего, и наблюдала за моим общением с биохимиком.

— Он говорил довольно откровенно, — сказал я.

— Как и ты.

— Иначе не завоевать доверие, — я поднял руки, в очередной раз вздрогнул, увидев четыре пальца. Казалось бы, зачем человеку мизинцы? А вот исчезли — и не по себе. Наверное, добавочный шестой палец я пережил бы легче. — Про замедление развития — это правда?

— Ты же только что с Земли, — фыркнула Мар.

— Думал, мы временно тормозим…

— Это сделано не нарочно, — убеждённо сказала Мар. — Полагаю, что не нарочно. Но это побочный эффект отбора смыслов, который устраивает и Прежних, и Инсеков. Конкуренты растут медленнее… Что скажешь о своём прототипе?

— Вряд ли он врёт, — решил я. — Он не знает, кто похитил кристалл, как это смогли сделать и зачем. И даже не понимает до конца, как его открытие можно реализовать.

— Джагерд гений, — сказала Мар. — Что особенно важно, он холодный и рассудочный гений. Именно это позволило ему совершить прорыв в науке, не потеряв его. Если бы он ощутил восторг или страх, додумавшись, как переводить информацию из кристаллов в доступную форму — рядом упал бы ещё один кристалл. А он забыл бы то, что придумал.

— Может, он просто тупой? — предположил я.

Мар удивлённо глянула на меня.

— Бывает такое, — объяснил я. — Человек в какой-то области и впрямь гений. Ну, или ему повезло сделать какое-нибудь открытие. Он даже не понял, что именно придумал! Потому и никакого восторга не было.

— Может быть, — согласилась Мар. — Но это частности. Главное — ты знаешь точку и время завтрашней встречи. Ты вполне сойдёшь за Джагерда, пока дело не дойдёт до его профессии. Но к этому моменту мы прибудем на помощь.

— Хорошо, — сказал я.

— Сейчас ты отправишься домой к Джагерду. Он женат, у него двое детей. Живёт в частном доме. В общем-то ничего сильно отличающегося от земной жизни ты не увидишь.

— Все разумные виды настолько похожи на людей? — спросил я то, что меня волновало уже некоторое время.

Мар покачала головой.

— Нет, конечно. Ещё насмотришься. Ты морф, тебя будут швырять на самые разные планеты. Летающих форм немного, но, может быть, ты и их осилишь. Всё остальное, построенное из белка, тебе точно доступно. Тэни ещё будешь вспоминать, как друзей по детскому садику.

В голосе у неё было столько убеждённости, что я сразу поверил.

Это что же, теперь моё будущее?

Навсегда?

Меня станут отправлять через экраны по всей Галактике. Я буду притворяться серыми, синими, розовыми человечками. Мужчинами и женщинами. А потом и не человечками. У меня отрастут не дополнительные соски, а щупальца и жвалы. Кожа превратится в чешую, а чешуя в мех или перья. Мне придётся заниматься сексом с чудовищами из ночных кошмаров, а потом их убивать. Я буду охотиться на летучих мышей и строить хижины из помёта гигантских черепах.

У меня хорошее воображение, когда становится по-настоящему страшно!

Где-то там, на Земле, мама и папа будут тосковать по мне и воспитывать Наську. Потом они умрут, Наська вырастет и забудет, как кошмарный сон, детство в Гнезде. А Дарина всё так же будет учить куколок стрелять и сражаться. Потом ей всё надоест, и она пройдёт мутацию в хранителя.

А я буду сидеть где-нибудь на ветке и высиживать яйца, потому что требуется похитить смысл у больших разумных дятлов!

Я захихикал мерзким, противным голосом биохимика Джагерда.

— Думаешь о будущем? — спросила Мар холодно.

— Да.

— Не стоит. Вредно. Думай о прошлом, думай о долге. Повтори действия, которые ты сейчас совершишь.

Я глубоко вдохнул.

— Когда ты отдашь приказ, я выйду через вон ту дверь.

— Как открываются двери?

— Как на Земле. Все двери открываются от себя, исключений нет. Замки традиционно механические, связка ключей — символ статуса, первый ключ вручается ребёнку, когда он начинает говорить.

Я похлопал себя по карману, там звякнуло. Связка была здоровенная, тэни таскали с собой изрядный груз, несмотря на то, что ключи делались из лёгкого металла, кажется, титана.

— Я окажусь в редко посещаемой складской зоне грузового порта. Все склады по данной линии арендованы на длительный срок нами через подставные компании. Я выйду за территорию, она охраняется, но выход из складской зоны свободен, воровство — слишком аморальный проступок. В двухстах метрах направо от выхода будет остановка городского транспорта.

— Какой транспорт ты ждёшь?

— Это что-то вроде автобуса, — сказал я. — Он разделён на взрослую и детскую зоны. Водитель в кабине, вынесенной на крышу. Мне нужен автобус с надписью «Ухол», это конечная. Я сажусь на одиночное сиденье. Оплата за проезд списывается с чекера.

— Что такое чекер?

— Механическая кредитка. — Из другого кармана я достал странный механизм, похожий на карманные часы. На нём даже были стрелки и цифры. А ещё — фигурный вырез вместо заводной головки. — Прижимаю порт к датчику кассы, устройство фиксирует мой банковский код и вводит данные в механизм. Каждый чекер надо раз в три дня сверять с банковским терминалом, чтобы зафиксировать расходы и доходы… Мар, у них что, нет электроники?

— Практически нет. Зато механику они развили до немыслимой степени.

— Как же так?

Мар посмотрела на меня как на идиота.

— Планета двести лет под сбором смыслов. Совершенствовать имеющееся гораздо проще, чем открыть новое.

— А. — Я спрятал чекер в карман. — Ну да. Я доезжаю до остановки Ухол-два. Названия объявляет водитель, также они дублируются на перекидном указателе внутри автобуса. От остановки я иду по улице, лежащей перпендикулярно трассе. Мой дом… то есть дом Джагерда, носит название «Красная волна». Что это значит?

— Не в курсе, — Мар нахмурилась. — Считаешь, что это важно?

— Нет… Я вхожу в дом, забираю саквояж с вещами. Его собрала жена и должна была оставить у дверей. Ни её, ни детей дома не будет, они в отъезде. Я сажусь на автобус в обратном направлении и еду до остановки «Клинг». На остановке жду. Ко мне кто-то подойдёт. Всё.

— Верно, — сказала комендант. — Если жена или дети всё же окажутся дома и поймут, что ты не Джагерд, побеспокойся, чтобы они не помешали.

— Как? — спросил я настороженно.

Мар вздохнула:

— Как угодно. Свяжи и запри в чулане, например. Это не важно.

— А что важно?

— Важно выполнить задание и найти кристалл! — с напором сказала Мар. — Ты моя последняя надежда, понимаешь? Я в тебя верю.

Она что, серьёзно?

Вначале потеряла ценнейший кристалл, потом угробила двух разведчиков-морфов.

А теперь «последняя надежда», «верю»!

Но я кивнул и сказал с уверенностью, которой не испытывал:

— Всё будет хорошо.

Часть 2. Глава вторая

Глава вторая

У лысеющего биохимика была красивая жена.

…Нет, слава всем богам и пришельцам, её не оказалось дома! Ни её, ни детей Джагерда. Наверное, я смог бы с ними поговорить достаточно убедительно, чтобы не пришлось никого связывать и запирать в чулане. Но очень уж этого не хотелось — орущая инопланетная женщина, истерящие инопланетные дети… бр-р!

К моменту, когда я добрался до коттеджа под названием «Красная волна», с меня семь потов сошло, а нервы были на пределе.

Я же ехал по инопланетному городу, живущему своей инопланетной жизнью! Нет, если глянуть быстро и не всматриваясь, то можно было бы даже не найти отличий. В голубом небе светило жёлтое солнце, здания напоминали ту унылую урбанину, что понастроили в Москве, да и по всему миру, перед Переменой. В портовой зоне вообще всё выглядело так функционально, что этим могли пользоваться хоть люди, хоть тэни, хоть Инсеки. Дороги покрыты или шестиугольной плиткой, или чем-то вроде бетона. На улицах машины, на тротуарах люди. Есть деревья, похожие на наши хвойные, летают какие-то птички (хотя, похоже, они покрыты не перьями, а какими-то нитями, вроде меха или волос).

А вот если вглядеться…