Сергей Антонов

2 – Герой – 2

Автор, именуемый в дальнейшем \"Авторы\", выражает огромную благодарность Светлане Соколовой, Филиппу Киркорову, Уитни Хьюстон, Юрию Горскому, Джо Линн Тернеру, Сэму Спэйду, Генри Миллеру, Никите Михалкову, Мадонне, Андрею Ширяеву, Qasis, корпорации Кока-кола, Борису Гребенщикову, Б.Стругацкому-однофамильцу, Васко да Гаме, и, по-прежнему, лично Андрею Геннадьевичу Лазарчуку, за то что они НЕ предоставили никаких материалов, и вообще здесь ни при чем. Отдельное переходящее спасибо Роберту Асприну.
Джеймсу Камерону и Роберту Земекису – со всем нашим решпектом
ПРЕДИСЛОВИЕ

1. НИЖЕСЛЕДУЮЩЕЕ – НЕОБХОДИМО 

Для Авторов представляется кристально очевидным: далеко не все, заинтересовавшиеся сегодня, кто ж такой и что ж такое есть Двойной Герой, нанесенный Авторами на титульный лист, смогут без предварительной информации, изложенной хотя бы и вполне конспективным (документальным) манером, смогут свой законный интерес удовлетворить образом наиболее приятным. Ибо, по разным причинам, как объективным, так и совершенно не извинительным, но не все еще ознакомились с художественно-публицистическим текстом озаглавленным, с известной долей поэтики \"Врата Испуганного Бога\". Сей текст, ныне уже вполне апокрифический, является как бы первой частью текста настоящего, первой его книгой, если угодно. Особо интересующиеся могут отнестись к нему, там имеется все, и подробно: рассказ о рождении Двойного Героя, о превосхождении Им необходимых для успешного Геройствования наук и умений, также и об Учителях Героя, о Соратниках Его и о Его Врагах; о Первом Драконе Героя, каковой Дракон выглядел и был обыкновенной коровой; а такожде о прочих людях и обстоятельствах натуры, нашего Двойного Героя, окружавших в прежние, недавние времена. Но для остальных, интересующихся не особо, Авторы предваряют свой настоящий рассказ Некоторыми Сведениями; таким образом, нижеследующее – необходимо.



2. НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ: 

(Документ 1)

Дональд «Музыкальный Бык» («Мбык») Маллиган, первый пилот Аякс, регистр ППС Маллиган Дон 76353 00мбык00. Происхождение: ирландец. Родился: 5.7.334, Дублин-4, столичный Дублин. Гражданин Галактики, подданный Е.В. Анастасии Второй, Романовой-Брюлловой, Королевы Английской. Родители: папа и мама. Полный гуманоид. Образование: начальное стандартное, частное бессистемное, Школа Аякс (Жмеринка). До начала обучения в Школе Аякс – без определенных занятий, игра на гитаре в ресторане «У Третьего Поросенка», с августа 350 года – во всегалактическом розыске по подозрению в убийстве; дело закрыто по спецприказу МВД СМГ от 2 января 351. С 1 мая 353 года – оперативный работник спецподразделения Аякс Патрульно-Пограничной Службы Запада СМГ, первый пилот, малый патрульный корабль «Карраско» (порт космического базирования «Ямаха»), патрульный штурмовик «Калигула» (ПКБ «Ямаха» же). Операции: патрулирование района предполагаемой НК-агрессии, сектор S-80 «Погост»; разведка боем планеты Странная, январь 354. Статус: свободный оперативник, с правом команды «Всем моим» (особое распоряжение Большого Шефа ППС Запада Х.Д.Ларкин от 27 ноября 353). Звания: рядовой-контрактник (свободный контракт), ротмистр. Награды: Треть Большого Звездного Приза, Малая Президентская Премия, Королевская Благодарность.

Интуитивный музыкант. Ксенофил, обладает уникальным свойством натуры: непредвзятым реагированием на неведомое. IQ – 99, по усредненным тестам. Прирожденный пилот, полностью отождествляет себя с пилотируемым аппаратом, скорость реакции – 0,98, скорость принятия решения – 0,75, анализ менто-карт, снятых во время учебных боев показывает, что за штурвалом практически перестает думать: в графиках сплошной эмоциональный WU-фон, без каких бы то ни было признаков MQ и MI фонов. В жизни туповат, в меру добр, признаков жлобства лишен напрочь, чувство юмора своеобразное; честолюбив особым образом: малейшие комплименты приводят его в отличное расположение духа, горы готов свернуть и денег не взять. Иногда читает. Гурман, причем со вкусом, без графоманства. Безусловно преданный друг и товарищ. Беззлобный и бескорыстный врун. В рукопашном бою жёсток, но не заходится, достаточно хладнокровен. Языки: родной, английский, русский. Абсолютный профан в компьютерных технологиях, по определению преподавателя: «Сплошной чайник, раскали – не закипит!» В киберспейсе мгновенно теряется, перестает соображать, закукливается в уголке и ничего не предпринимает.

Удачлив. В описываемый момент – готовится к помолвке.

Хороший человек.



(Документ 2)

Збигнев «Призрак» Какалов, системный оператор Аякс, регистр ППС Какалов Збигнев 76354 00призрак00. Происхождение: поляко-болгарин. Родился: Краков-1, город Краков. Гражданин Галактики, подданный Е.В. Анастасии Второй Романовой-Брюлловой, Королевы Английской. Родители: с родителями в разводе. Полный гуманоид. Образование: начальное стандартное, неполное высшее (Львовский ГУ, факультет информатики, факультет сетевого протокола, отчислен с пятого курса за академическую неуспеваемость, хвостов – аж с первого курса, терпели за способности), Школа Аякс (Жмеринка). До начала обучения в Школе Аякс – без определенных занятий, наемный программер, хакер, сетевой вор. В анонимном всегалактическом розыске (дело выкуплено по спецприказу Директора Школы Аякс Э.Нурминена от 30 августа 350 года). С 1 мая 353 года – оперативный работник спецподразделения ППС Запада СМГ Аякс, системный оператор, малый патрульный корабль «Карраско» (ПКБ «Ямаха»), патрульный штурмовик «Калигула» (ПКБ «Ямаха»). Операции: патрулирование района предполагаемой НК-агрессии, сектор S-80 «Погост»; разведка боем планеты Странная, январь 354. Статус: «вольный охотник», с правом команды «Всем моим» (особое распоряжение Большого Шефа ППС Запада Х.Д.Ларкин от 27 ноября 353). Звания: вольноопределяющийся; шпак на службе у Мамы Ларкин, из уважения к ней же, если так можно выразится. Награды: Треть Большого Звездного Приза, Малая Президентская Премия, Королевская Благодарность.

Суперхакер. Вероятно, лучший в Галактике, во всяком случае, в потенции. IQ – 179, по усредненным тестам. Ксенофил. В киберспейсе – бог, сетевой псевдоним Призрак, класс пользователя Меганетом – при допуске спецагента Аякс «минус_2» – неопределим, при гражданском общем допуске – «призрак-никто». Пилот – никакой, динамику движения тел в реальном мире практически не чувствует, что, по мнению экспертов Аякс, есть остаточный эффект заболевания «синдромом Винтера» (нетофилия, сетевая наркомания), тяжелейшей формой которой страдал до поступления в Школу Аякс. Скорость чтения, обработки, размещения и интерпретации входящей информации в режиме открытого боя – 100,0%. Эффективность, качество и уместность рекомендаций для первого пилота во время боя – 0,79 по шкале Карлоноса. Штурман. Кибертехник.

Очень умен и абсолютно легкомысленен, начинает действовать по первому порыву, принимая дальнейшие решения в реальном времени событий. Чрезвычайно осведомлен, начитан. Подвержен депрессиям, из которых обычно сам выйти не в состоянии. Чувство юмора – отличное, знаток сетевых баек. Недурной интересующийся историк (семинар профессора Отлиння, Львовский ГУ). Добр в меру. Клептоман, хотя действительно ценные предметы украсть не в состоянии, поскольку, как помянуто выше – добр, и очень этим удручен. Ест что есть, когда есть, когда хочется. Пьет все, много, пьянеет мгновенно, мгновенно же трезвеет, и напивается вновь. В рукопашном бою остроумен, жёсток, умел; прекрасно владеет японским мечом. Завистлив. Неосознанно нагл. Трепач. Безусловно предан друзьям и товарищам, всячески старается это скрыть: любой пафос ненавидит. Экстраверт, темперамент взрывной, с женщинами легок и циничен; однако женщин друзей – уважает, умных женщин и Хелен Джей Ларкин – любит, причем совершенно бескорыстно, по неосознаваемой им самим душевной потребности.

Удачлив. В описываемый момент – валяется в госпитале флагмана ППС Запада «Стратокастер» полупарализованный, слушает ужасную музыку и засыпает.

Хороший человек.



(Документ 3)

Регистр ППС СМГ, Запад, объект: Аякс; объект: оперативная группа; объект: «ГРУППА МАЛЛИГАНА».

ГРУППА МАЛЛИГАНА – боевая единица в составе флота мгновенного реагирования ППС, Западная Область. Спецподразделение Аякс.

ПОДЧИНЕНИЕ: Большой Шеф Х.Д.Ларкин (непосредственно), Заместитель Большого Шефа Директор Э.Нурминен (консультативно), командование порта базирования (рекомендательно).

СОСТАВ ГРУППЫ МАЛЛИГАНА: первый пилот, старший группы, боец – 76353 00мбык00, системный оператор, штурман, кибертехник, оператор боевых систем и систем защиты, боец – 76354 00призрак00.

СТАТУС Г.М. – «вольный охотник», с правом ответственного использования формулы локального подчинения «ВСЕМ МОИМ» (особое распоряжение Большого Шефа ППС Запада Х.Д.Ларкин от 27 ноября 353).

РЕЙТИНГ Г.М. – 0,81 (по итогам подготовки и одного задания, разведка боем в секторе S-80 «Погост»).

ОЦЕНКА БОЕВОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ЧЛЕНОВ Г.М. – 100%.

ОЦЕНКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ СОВМЕСТИМОСТИ Г.М. – 96,2.

ЦЕННОСТЬ Г.М. – 402%.

ПОРТ БАЗИРОВАНИЯ Г.М, НА МОМЕНТ «СЕЙЧАС»: флагман ЗППС «СТРАТОКАСТЕР».

КОРАБЛЬ: штурмовое патрульное судно класса «конвой» «КАЛИГУЛА». Киберпилот – искусственный интеллект класса 1000001 «Макропулус», второй киберпилот – ИИ 1000001 «Аматиус».

СЕТЕВОЙ ДОПУСК (ОБЩИЙ) Г.М. – «минус три».

СВЯЗЬ: приоритет «колокол».

ФОНДЫ: неограниченные. 

3. ВОТ ТАКИЕ ВОТ ЛЮДИ! 

4. ПРЯМО КАК ПО ПИСАННОМУ 

Прямо как по писанному собираются далее Авторы объяснить происхождение исполняющих большую часть повествования документов и реконструкций. Впрочем, объяснение просто и весьма всеобъемлюще: Меганет тогда уже был велик, и сейчас, став Метанетом, он велик, и будет он велик вечно. Необходимо, однако, отметить следующее: рассказывая историю одной недели марта 354 года (15 – 22 марта), насыщенную событиями характера совершенно глобального, Авторам не удалось остаться исключительно репортерами: пошел, увидел, рассказал, – не удалось. К сожалению ли, к счастью, но это оказалось совершенно невозможным по причинам как чисто техническим (начиная с раннего утра 17 марта плотность конкретных информационных массивов в Меганете понизилась катастрофически – цензура, военное положение, уничтоженные позже файлы; во второй части нашего повествования реконструкции стали преобладать над авторизованным пересказом), так и по причинам субъективным, эмоциональным, называемым – авторским отношением.

Изначально предполагалось: никакого редактирования – только замена точечками определенных выражений, сноски к непонятным словам и понятиям, и исправление явных грамматических ошибок в текст-файлах. Конкретность Персонажей – все имена, псевдонимы и клички подлинные, имена негуманоидных Персонажей – транскрибированы, насколько это возможно для воспроизведения на русском языке. Конкретность Мест и Событий – абсолютная, галактические координаты приведены в системе счета \"полдень XX\". И поначалу отношение свое к описываемым событиям Авторы ОЧЕНЬ пытались скрыть. Это не удалось вполне, хотя историческая правда соблюдена, насколько это вообще возможно, хотя, как часто происходит, историческая правда вступает в довольно жесткий конфликт с устоявшимся мнением общественности относительно некоторых людей, некоторых событий. Так, например, образ лихого казака Матвея Кребня, сложившийся у большинства граждан после славных фильмов Изосима Грепоныги и сестер Вражковых, которые (фильмы) Авторам, кстати, тоже очень нравятся, ничего общего с Матвеем Кребнем реальным не имеет, как это не прискорбно. Да, Кребень был казак. И был он вполне лих. Но и только. Вспомните историю Робина из Локсли, историю Василия Чапаева или Секу Асахара. Вспомните вообще истории, господа. Претензии, кажется нам, будут, но мы – эти – претензии не примем, заранее благодарим.. В любом случае, читатель должен признать, что Авторы здесь отменно прямодушны, и когда мы имеем в виду рвоту, мы говорим «нас рвало», а не «мы срыгивали». 

5. POSTSKRIPTUM 

После сказанного Авторы готовы немедленно приступить к делу, если вы, господа, в состоянии следовать за Авторами тотчас же. И бинарной Авторской душе потребно начать совершенно классически:

\"Я приближался к месту…\" – нет, не так, чересчур высоко… слушайте:

\"– Eh bien, mon prince…\" – да иди ты! вот так:

\"Однажды…\" – нет… слишком безлично… нет! вот как! вот как:

\"Давным-давно, в далекой Галактике…\"

В тютельку!

И так далее: слушайте:

Глава 1



ДАМА ВАША УБИТА

Стрелок он был отменный, удачливый, в том смысле, что, всякий раз промахиваясь по колену противника, неизменно угождал ему ровно в лоб… Фарамант, Страж Ворот, зелёный человечек«Мой друг Дин Гиор»
Встреча предпосредников произошла ровно за пять средних (земных) дней до момента Х. О сути дела, о сроках, о цели предпосредники не знали ничего, да что нам греха таить! – никчёмные были людишки, эти – предпосредники…

Встреча произошла в отеле \"Гривна\", последние пятьдесят лет занимавшим в шесть этажей семь с половиной тысяч квадратных метров на нечётной стороне улицы Лис в городе Тыкатаме, мир Растопчино, Крайний Север СМГ, Дельта Ветви Фараона (ЕН-3136). Устаревший, но крепкий ещё отель помещался на улице между Сбербанком и девятиэтажным особняком, неизвестно какой организации принадлежащим и неизвестно какой фирмой реставрируемым: за несколько лет до описываемого события особняк как затянули в силовое покрывало, так он и стоял, скрывая от зевак-растопчан строительные леса, робо-рабочих и, надо полагать, большие деньги. Мир Растопчино – непритязательный мир – тихий, гравитация один запятая один, наскоро колонизирован сто лет назад, областной центр пяти необитаемых систем, крупная автозаправочная станция, если угодно… Тихое место – во всех требуемых смыслах.

Тут-то и сошлись нос к носу десяток средней руки тороватых адвоката с целью обсудить некоторые аспекты известного в то старое доброе время процесса \"СМГ против Никитского\"… На втором этаже отеля Северной Ассоциацией Права снят был конференц-зал с прилегающими номерами, пыльный, как и весь мир Растопчино, для прослушивания оборудованный слабо, защищенный плохо, с обслуживанием никаким. После обычного ряда приветствий, заявлений, обсуждения повестки дня, когда стало совершенно ясно: опять предстоит пустая болтовня, к сожалению, обязанная быть и войти в анналы процесса, – расселись, открыли папки… Заседание началось. Из глубин кожаных кресел, под незлобивое спиртное говорились плохо поставленные речи, падали на ковер скучные столбики пепла, монотонные мантры параграфов и списков комментариев вращались на мониторах персональных папок; толковище длилось полный рабочий день, спокойно и скучно: не за живот торговались, но за зарплату.

В середине дня частный адвокат Критический Валентин Царевич (Грохоборск, мир Облачный, ЕН-7889), белокожий, изысканный, нанятый государством, поднялся из кресел, произвел, не обращая внимания на коллег, несколько приседаний и наклонов, извинился и вышел в соседнюю залу, где, кроме холодного камина, располагался ещё и бар. Критический Валентин Царевич выгрузил из бара на прибарный столик необходимое для возгнания напитка, потребного сейчас его душе, совместил ингредиенты в приемной колбе серва-миксера, осуществил набор команды на текст-программере серва, спотыкаясь на западающем знаке \"слэш\", закурил трубочки и принялся, в ожидании чуда, расхаживать взад-вперед по ковру не первой свежести. Два часа дня; скучно; душновато пополам с застарелой пылью и запахом стылой сажи; отель тих, стекла в стенах вакуумные, коллеги гудят из конференц-зала сонными мухами… Серва заколотило, совсем как старинный холодильник на выставке антиквариата: процесс приготовления достиг пика; и в эту секунду в комнату вошел и прикрыл плотно за собой двери конс-адвокат Ряябс Некрочюс, также обуреваемый жаждой. Поклонившись коллеге Критическому, Ряябс прямиком прошел к бару, извлек, не мудрствуя и не скорбя, бутылку джина, наплескал немалую толику его в стакан, выпил залпом, прислушался ко внутреннему голосу, изъявившему восторг, повернулся к Валентину Царевичу, уставился на него округлившимися глазами, сглотнул и показал толстым пальцем себе на кадык. Валентин Царевич, обладающий, как видно, несколько более изысканной идеомоторикой, приподнял брови, извлек из бокового кармана сюртука хран-диск и протянул его в пространстве, удерживая двумя пальцами, по направлению к Ряябсу. \"Тогда через час,\" – невнятно пробормотал Ряябс, пряча диск за пазуху, на какие слова интеллигентный господин Критический сделал поклон, потерял Ряябса из виду и озаботился исключительно ожиданием напитка, каковой и был почти немедленно ему миксером выдан. Часы же на камине грянули ровно четырнадцать.



В четырнадцать часов одиннадцатого марта среднего времени Хелен Ларкин находилась на борту правительственного лайнера \"Толкиен\", каковой в означенное время держал полный ход и проходил над риманом траверз Питтсбурга по пути от штабной планеты Патрульно-Пограничной Службы Запада СМГ Аякс к Столице, каковой путь составлял во временном исчислении восемнадцать часов. В 14.00 \"Толкиен\" отстоял от конечного пункта маршрута почти ровно на полпути. Хелен Ларкин спала в адмиральской каюте.



В четырнадцать же часов одиннадцатого же марта по среднему времени полный гуманоид Гринев Вахтанг Рувимович, сменный водитель грузовика, обслуживающего морской сектор санатория Прибрежный (правительственный курорт Амальгама, мир Амальгама, ЕН-4421) в ходе ужина раскалывал крепкими белыми имплантированными зубами мозговую кость, только что извлеченную для него женой, Гриневой Сулико, из гигантской блистающей кастрюли с борщом. Сморщив вот такое лицо, производя довольно большое количество звуков и брызг, Вахтанг Рувимович с большим удовольствием вспоминал отпуск, проведенный в горделивом мужском одиночестве на высокогорной турбазе \"Иерихон\", подошва пика Скоростень, мир Сноу-Сноу, ЕН-5609. К большому удовольствию примешана была легкая грусть от того, что отпуск закончен, завтра с утра квалификация и медосмотр, потом ментотест, и уж послезавтра, – ибо никаких сомнений в собственной здоровости и добропорядочности у Вахтанга Рувимовича не было, – на работу. По шесть часов в день четыре дня, день профилактический и два полных выходных; оклад сто двадцать золотых в неделю плюс правительственная надбавка – восемь двадцать; жена-красавица, здоровые дети, павлины на гобеленах в спальне… Пятьдесят четыре года от роду, полная школа, Водительская Академия, десять месяцев в армии – для анкеты, – счастливый человек. Мягкое солнце висит над морем, видимое сквозь не до конца закрытые жалюзи, жена тихо вяжет на стульчике в углу столовой, часто поглядывая в сторону мужа: не нужно ли тому чего; дети смотрят в гостиной телевизор. А покончив с костью, Вахтанг Рувимович, горбоносый блондин, коренной житель Амальгамы, вытер шею и затылок вышитым полотенцем и приступил к жаркому. Через час же, не до конца овладев женой, он прилег вздремнуть – после обеда.



Ровно через два часа после первой мимолетной встречи Критического с Ряябсом и, соответственно, ровно через час – после второй, ответной, последовавшей по времени точно, Валентин Царевич в лифте \"Гривны\" передал хран, возвращенный ему с пометками Ряябсом, рассыльному Дворку. Каковой Дворк, на рассыльного похожий очень отдаленно и потому предельно неподозрительный, в течении десяти минут пересек оживленную улицу Лис и доставил хран на автостоянку напротив отеля. Автостоянка принадлежала крупному государственному гастроному и отделялась от проезжей части улицы цепочкой на столбиках. Дворк, мелкий человечек без роду без племени, переступил цепочку, поискал глазами, определился и положил пакет с диском на капот свежевымытого \"газика\" с черными стеклами, за рулем которого угрюмо ждал посылки некто Стачински, прапорщик-бессрочник, штатный водитель военторговской базы \"Стабильность-39/11\", расположенной в пригороде Тыкатама. Стачински проводил Дворка, стремительно удалившегося с автостоянки, угрюмым взглядом (и это был единственный прокол в операции: Дворк позабыл про чаевые, готовые к употреблению в потном кулаке прапорщика), угрюмо выразился сквозь зубы, угрюмо вылез из кабины, пряча ничьи теперь деньги подалее, сцарапал пакет (пластиковый, непрозрачный, со встроенной системой уничтожения) с капота, осмотрел, высунув язык, пломбу, угрюмо огляделся вокруг, готовый послать любого любопытствующего вдаль до самой сути, сел снова за руль и, не теряя больше времени, улетел со стоянки в неизвестном направлении; что далее сталось с героями предварительных переговоров неизвестно и неважно; гораздо более важно, что переговоры прошли исключительно удачно: все договоренности о месте, времени и процедуре встречи приближенных посредников, достигнуты были успешно.



Каковую встречу, произошедшую менее чем сутки спустя, ранним утром двенадцатого марта среднего времени, на территории поселка Доброе, мир Кавказ-2, Крайний Север, Альфа Креста (ЕН-1234) мы и опишем подробно. В орбитальный порт (спутник \"Бублик-9\") пришли два борта: стайер представительского класса \"Вишнаватан Ананд\", частный корабль, и пассажирский старенький шаттл бортовой номер ЦДТ-20787, арендованный далеко отсюда, оплаченный наличными без страховки, и доставленный в систему ЕН-1234 явно что в брюхе какого-нибудь межзвёздного монстра, оставшегося за кадром. Кавказ-2, не имевший естественного спутника, небогатый, к тому же, мир, не мог принимать крупнотоннажные многокорпусные звездолеты на орбитальный порт, слишком для них легкий.

На единственный горизонт порта сошли четверо. Неизбежная для небогатых невесомость; цокнули на сильно тёртом рубчатом металлическом настиле магнитные подковы. Ровно шесть часов двенадцать минут ATC. Дежурный стюард проводил прибывших к таможенному терминалу, отстоящему от шлюзового колеса \"Бублика\" на пятнадцать метров. Усатый таможенник начал процедуру. Паспорт ваш, господин хороший. Цель прибытия на свободный Кавказ? Время пребывания? Адрес пребывания на планете? Очень хорошо. Таможенный сбор, прошу вас, два с половиной золотых. Страхование? Жаль, очень рекомендую, чрезвычайно выгодные условия… Фрукты провозите? Благодарю вас, приятного отдыха, прошу вас, следующий… Паспорт ваш… Обычная дребедень.

Кавказская встреча обещала стать, и стала встречей исторической. Но внешне все выглядело добропорядочно. Двое от некоей старой североамериканской Корпорации, легализованной в Галактике системой риэлтерских фирм и несколькими адвокатскими домами, приехали на деловые переговоры, по делам строительного бизнеса, каковой есть альфа и омега и так далее; получить подряд на работу, проще говоря. Двое же прочих, пока назовем их работодателями, приехали, да, действительно, мир спасти, но цели преследуя, большей частью, личные, карьерные. Обычное ведь дело, не так ли?

Перейдя терминал, две ещё не представленные друг другу делегатские группы расположились ждать бубличный шаттл, долженствовавший доставить их на поверхность Кавказа, в депутатском зале орбитального порта. В разных концах зала, тихо переговариваясь между собой, они исподтишка рассматривали друг друга. Пока что только рассматривали.



На Столицу генерал Ларкин, сопровождаемая Наместником Запада бароном Спакером К.Мадригалом (по протоколу, конечно, наоборот, Хелен Джей сопровождала Мадригала, но на деле, конечно, Мадригал сопровождал её, если вы понимаете), прибыла заполночь, уже двенадцатого. \"Толкиен\" сел в Президентском порту, прямо в центре Столицы. В момент же, означенный выше, как начало таинственной встречи на Кавказе-2, то есть в половине седьмого утра среднего (и в полдень по времени Столицы), генерал ожидала аудиенции у Е.К.В. Анастасии Второй Романовой-Брюлловой, Английской. С Президентом Чандрагуптой Ларкин встречалась назавтра, а доклад в Сенате запланирован был на пятницу (а была среда, раннее утро в Добром, позднее – на Столице).



Вахтанг же Рувимович Гринёв помещался в тест-боксе медсерва ДГ-5000. Вахтанг Рувимович спал. Вахтанга Рувимовича метографировали. Процесс подходил к концу. Оператор медсерва, некто Дмитриева, следила за монитором невнимательно, но ей, опытной сестре, было и так ясно, что с Вахтангом Рувимовичем все в полном порядке и завтра он точно выйдет на работу.



Шаттл принял их на борт без пятнадцати семь, и в два счета доставил в государственный космодром \"Шамиль Хаттаб\", где, прямо на взлетной полосе, их ожидала колонна боевых машин. По три броневика с фронта и с тылу старинного двухкупейного \"линкольна\". К трапу шаттла подошел высокий старик в папахе, с белоснежной жидкой бородой, с вот этаким маузером под мышкой. При его посредничестве и была тут же, у трапа, под низким солнцем и пронизывающим утренним ветром, произведена процедура представления сторон. Мистер Буль, мистер Смит, – мистер Сидоров-Петров, мистер Иванов-Николаев.

Секретность встречи и охрана делегаций обеспечивалась мирными жителями села Доброго; таким образом спокон веку добровцы неплохо зарабатывали себе на боеприпасы, на предметы чести, на плов с мясом длиннохвостого барашка да на блины с икристым концентратом. И репутация жителей села Доброе была белоснежна как брада их старейшины-председателя, и охранная лицензия, под номером 001831, продлевалась уже сколько десятилетий Северными Наместниками без проволочек – и с минимальным вознаграждением.

Посредники расселись по местам и колонна двинулась в путь.

От космодрома \"Шамиль Хаттаб\" до Доброго дороги в общепринятом смысле нет. Четыреста полновесных километров бреющего полета по долинам, отрогам и ущельям, под аккомпанемент удалых выкриков и нестройного пения расположившихся на броне усатых добро-молодцев в древнем камуфляже. Была также стрельба из всех видов легкого и среднего оружия по кустам, скалам и прочим каменьям; достаточно за четыреста километров наслушались дорогие гости свиста ветра в обтекателях, странного лада громкой музыки из динамиков купе и словоречий старейшины-председателя в паузах ее. Менее шумное путешествие было бы, во-первых, подозрительно, толков не оберешься, и, во-вторых, по местным понятиям, для дорогих гостей оскорбительно. Дорогие гости, что одни, что другие, в Добром уже бывали, имели понимание местного протокола и, насколько возможно расслабившись, старались получить определенного рода удовольствие…

Стариной и величием веяло со всех сторон, огромные маломытые витязи с \"абаканами\" и \"мухами\" чудились в небесах… Колонна ворвалась на главную (единственную) улицу села, лихо разом остановилась, броневики окружили лимузин, бородатые добро-молодцы ссыпались наземь и образовали живой коридор к окраине, где, под сенью искусственных виноградных лоз, было устроено все необходимое для торжественного угощения. Старейшина-председатель досточтимый Додоев в три взмаха зарезал трех баранов, молодое белое вино, закупленное в местной столице Грозное, выплеснулось из кувшинов (куда его заблаговременно перелили из бутылок) в рога, поднесенные гостям на специальных подставках (чтобы неверные могли рога ставить, если слабо допить), темные женщины подали закуски… шашлык и плов… тосты, тосты, тосты… ах, хорошо встречали гостей в независимом селе Добром, так, что хотелось позабыть о деньгах, уплаченных заказывающей стороной… эх! – однако, люди прибыли на встречу деловые, сиживавшие за столами, в строях шагавшие, – никто не расслабился, лишь один из представителей подрядчика, статный красивый мужчина в штатском, названный как независимый делегат Смит, часто поглядывал на часы, стараясь делать это – незаметно… Нужное количество приличий было, наконец, к половине десятого утра, отправлено, досточтимый Додоев принял деловой вид и пригласил дорогих гостей отдохнуть. Четверо немедленно поднялись с мест, бросили салфетки в тарелки и прошли – снова сквозь живой коридор – в отведенный для переговоров старый благоустроенный дот.

Там посредники расположились по сторонам отменно компьютеризованного стола и приступили к делу. о соображениям этики и в свете высоких достижений галактического права типа \"не пойман – не вор\", термины \"заказчик\" и \"киллер\" давным давно из словаря подобного рода переговоров вышли. Как музыкант любого качества обижается на паразитное \"лабух\", так и убийца не любит древнее, утерявшее с веками благородный оттенок, слово \"киллер\". Впрочем, беда невелика: не менее сотни слов на трех десятках языков, имеющих в Галактике широкое хождение, тонко и тактично заменяли его, теша киллерово сознание собственной легальности и, можно сказать, непорочности. Кроме того, и заказчик, всегда во сто крат подонок, получал некое облегчение. Представлялось: деловые люди собрались поговорить о деле. На встрече 12 марта использовалось слово \"специалист\" и использовалось слово \"подрядчик\", а переговоры велись на русском языке, коим присутствующие, как они выяснили допрежь прочего, владели вполне.

(Чтобы потом не отвлекаться, сразу следует сказать о том, что во время переговоров, впрочем, никак на них не повлияв, произошел мелкий внешний инцидент: молодая пара жителей Доброго не в добрый час выбрала для душевного общения в полдень – ближе к концу встречи – точку пространства, расположенную в поле сканирующих устройств дота; естественно, у влюбленных не имелось датчиков \"свой\", коими оснащалась охрана, они просто пообнимашки-поцеловашки намеревались устроить подальше от родительских глаз; молодо-зелено; естественно, сканеры сработали, понятно, что переговоры были ненадолго прерваны для разъяснения ситуации; сам досточтимый Додоев, разбуженный от стариковской дремоты, ринулся с завалинки сельсовета в дозор, лично нарушителей обнаружил, идентифицировал и сам же провел скорый суд и привел в исполнение неотвратимый, единственно возможный приговор. Старейшина-председатель Амиран Додоев не был чужд маленьких слабостей, но маленьких настолько, что понизить огромный авторитет в Добром как самого стр.-пр.-а, так и гордой его фамилии, они, конечно, не могли. Традициям был стр.-пр. очень привержен. Все должно идти так, как всегда шло. Но старик Додоев любил детей. Он отвел застранца и застранку, внука и двоюродную правнучку за отдаленный плетень, выстрелил дважды в землю, пинками загнал негодяев в канаву и привалил хворостом. После чего сам же принес несколько напрягшимся гостям всяческие извинения. Так как собственная – и более современная – аппаратура гостей слова его, в общем, подтвердила, то инцидент сразу же и сочли исчерпанным, а извинения – достаточными… добровцы даром денег не брали… а что пацан с пацанкой остались в живых – так гуманизм же… родная кровь… гости были вполне реальные люди).

Известно, что любому мероприятию можно подобрать девиз, будь это простая пьянка, будь это встреча глав враждующих планетных систем. Встрече в Добром вполне подошло бы известное классическое \"Чужого нам не надо, но свое нам отдай!\". Торг, господа и читатели, торг, пошлый, но необходимый всегда и во всем, торг. Однако, похоже, настала пора, уже к горлу подступила необходимость, отрекомендовать, наконец, гостей старейшины Додоева, хотя бы кратко.

Так называемую Корпорацию (сторона \"специалист\") представляли: актер Лиланд Джексон, полный гуманоид, настоящий американец, чей род стартовал чуть ли не с палубы того самого \"Мэйфлауера\", впрочем, тем не менее, отменно образованный человек. Его партнер, полный же гуманоид Джералд Суви Сайд, свободный художник, бизнес-терапевт класса \"драйзер\", Московский Государственный Университет, мир Бирюлево. С ним нам придется познакомиться подробнее – позже…

Сторона же \"подрядчик\" имела в составе своем двух военных, военных же, и ныне и присно – военных. Командовал парадом (так, во всяком случае, считалось) блестящий штабной офицер, полный полковник А.Т.Хутырко, первый адъютант Набольшего Шефа Патрульно-Пограничной Службы адмирала Сухоручко (являющегося, кроме того, уже декаду как, И.О. Министра Обороны СМГ), Академия Генерального Штаба, мир Киев, курсы повышения квалификации ППС (Вест-Пойнт), все с отличием, полный гуманоид без вредных (отмеченных) привычек, без порочащих (выявленных) связей… блестящий офицер, родившийся, можно сказать, в гимнастерке и фуражке, впрочем, на Кавказ-2 явившийся, по соображениям вящей секретности, в штатском. Партнером его, против своей, но по того же адмирала Сухоручко, воле, явился добрый казак войсковой есаул Кребень, и комментарии излишни: кто ж в Галактике ныне не знает казака Кребня, спасителя Вселенной?! одних фильмов про него – десять…

Вот такие люди.

Теперь – о деньгах. Деньги были большие. И достаточно о деньгах. К делу.

Встреча началась и обычно и, одновременно, необычно: вступительным словом заказывающей стороны. Это слово сказал полковник Хутырко, а необычность заключалась в следующем. \"Нам, – сказал, в частности, полковник Хутырко, голосом пониженным и тоном отстраненным, – нужна от Корпорации услуга. Серьезная услуга. Чего там греха таить. Мы готовы купить у Корпорации услугу. И мы собираемся заплатить за услугу…\" – и тут полковник Хутырко без обиняков назвал цену.

Полковник долго репетировал выражение лица своего, должное здесь иметь место. И оно (выражение) долго не выходило. Стоило полковнику вслух произнести эти безумные цифры (наедине с зеркалом, в тесном гальюне нанятого шаттла), как брови сами собой лезли на лоб, сдвигая ухоженный скальп назад, и ничего невозможно было поделать… На встрече Хутырко справился удовлетворительно, но все же мельком пожалел, что он не в мундире – фуражка здорово помогла бы, удерживая брови в положении \"смирно\"…

Сумма была астрономической – в прямом смысле слова. Перемещение подобного количества денег – в любом эквиваленте – по Галактике, вызвало бы такие возмущения вакуума, что их у Эпсилона Тукана засекли бы невооруженным глазом. Впрочем, следуя строгим рекомендациям, Хутырко оперировал суммами, выраженными в недвижимости, если зеленую планету массы единица запятая двенадцать сотых корректно называть недвижимостью.

Следующий период, продекламированный полковником тотчас, без потери драгоценного времени, гласил: \"Дело такое, что против названной цены поперед всего прочего требуется полное согласие, а имя цели и прочие, сопутствующие сделке условия, дискутируются позже… То есть имя цели, конечно, не дискутируется… вы понимаете меня, господа Петров и Иванов… Вот такова наша позиция и отступать с нее мы ни в коем случае, господа Петров и Сидоров, не будем.\"

Начало было просчитано, подготовлено и текст вступления, прочитанный полковником Хутырко по памяти, одобренный лично адмиралом Сухоручко, поразил представителей Корпорации, словно гром. Впрочем, виду им удалось не подать, лицо сохранить, но чуть ли не на час они оказались в серьезном кризисе, поскольку так дела делать не привыкли и, помимо всего прочего, потеряли свободу торга… Требовалось срочно что-то предпринять.

Сложившийся, испытанный тандем Джексона и Суви Сайда провел около сотни сложнейших деловых переговоров от имени Корпорации, переговоров, как вполне добропорядочного свойства, так и свойства сомнительного. Роли были расписаны годы назад, раз и навсегда, и КПД тандема приближался к величине абсолютной, почти невозможной, как, например, КПД вечного двигателя. Джексон, интуитивный риторик, отличный актер и отменно образованный микропсихолог был, в штатном расписании тандема, \"болтун\". Суви Сайд, по прозвищу \"Шахматист\", действительно, анонимный чемпион Центра Галактики по шахматам, бизнес-терапевт, как уже сказано, класса \"драйзер\", с IQ зашкаливавшим за двести, был \"оценщик\". В Галактике действовала ещё только одна такая известная группа, из трех человек, работающая на игрушечный концерн \"Мишутка\", так что, слава богу, никогда Суви Сайд и Джексон с ней не пересекалась. В Корпорации оба занимали почетнейшие места \"консультантов по маркетингу\", получали большое жалованье и обладали правом решать без лидера. Правда и ответственность на них лежала громадная, но их опыт и профессиональные качества сводили опасность ошибки к величине почти что неосознаваемой. И они справились с ситуацией и на сей раз, причем с обычным блеском.

Джексон и Суви Сайд, в изящных выражениях, храня вежливое внимание на лицах, высказали полное понимание ситуации, и заверили, что ни в коем случае не собираются \"подрядчика\" с позиции его смещать… Опытнейшие дипломаты, Джексон (Петров-Сидоров) и Суви Сайд (Сидоров-Николаев) переводили дыхание и собирали мысли и слова, разбежавшиеся мгновенно в стороны, по углам. Бога душу мать, господа! Контракт обещал быть, безо всяких натяжек, контрактом века. Ни Суви Сайд, ни Джексон не помнили случая, – хотя отлично знали теневую историю – когда за жизнь одного человека платили бы такие деньги. \"Подрядчики\" рассчитали верно. Вероятность моментального согласия бандитов на сделку без обсуждений была почти стопроцентной, ТАКИЕ деньги бандиты должны были с ходу взять, и только потом-потом-потом перейти к обсуждению подробностей. Но Джексон выиграл время пустой болтовней, а Суви Сайда привела в чувство простенькая мысль: согласиться на первую цену… отказаться от торга… что ж ты за бизнесмен будешь после этого, опомнись, Шахматист?

И ещё подумал Суви Сайд, весьма честолюбивый человек, что перед ним сегодня образовалась-таки вершина, взяв которую, не грех и погордиться собой… И он опередил Джексона, готового уже ляпнуть что-то утвердительное, шевельнув губами \"Нет!!!\"

В числе прочих достоинств, тандем консультантов обладал ещё и тем, что оба читали по губам, как Ростропович ноты с листа, а для особой маскировки выработали особый неслышный язык на основе примитивного детского тайного языка \"бакалдака\", когда слово делится на слоги и к каждому из слогов добавляется слог бессмысленный. Поэтому, не прерывая переговорный процесс ни на миг, они вели непрерывное и совершенно незаметное для оппонента общение. Именно таким образом Суви Сайд остановил Джексона, и на безмолвный вопрос бровями показал: мне нужно время. Базарь. И, вставляя время от времени в разговор неопределенного содержания междометия, \"драйзер\" включил мозг.

А Джексон, положил руки перед собой на стол, не касаясь одной другую, устроил на лице благостное выражение \"как мне приятно с вами поговорить\" и завел: прекрасно, господа, отлично… конечно, только моя организация способна… нет, нет, какие могут быть у моей организации конкуренты… это великолепно, господа, но и странно в то же время… странно, господа… очень странно… это отличное предложение, смысла нет кривить душой, мы и не будем, но, согласитесь… странно… вот так, с ходу… не думаем, что это приемлемо… ну что вы, при чем тут риск, у нас старая, серьезная организация… предложение очень заманчивое, но, господа, на контракт с такими начальными условиями мы согласиться не можем… честь фирмы… честь профессии… ну какие конкуренты, ну что вы, право: \"Нимфа\", туды ее в качель, разве кисть дает… одним словом, начался тот процесс, что называется \"базаром\". Тончайшее искусство сказать ничего и выяснить все, усиленное многократно сознанием простого факта \"деньги – прах, но информация – это то, что даже прах организует в деньги\"…

Информации, пригодной для обработки, у Суви Сайда имелось очень мало. Настолько мало, что окажись на его месте здесь и сейчас компьютер даже и конечного поколения, с открытым сознанием, оснащенный, вдобавок, новейшим программным продуктом \"Светлая Лакуна\" (обладателя, между прочим, Приза Ассоциации Пользователей Галактики), то сей компьютер никаких рекомендаций, во всяком случае, внятных, как честный разум, не выдал бы, в лучшем случае, извинившись. Однако Джералд Суви Сайд хлеб свой ел и водку пил свою недаром. Суви Сайд был человек. Аналитический аппарат человека работает странно. Логика анализа зачастую необъяснима, не читается: невыразима. И Суви Сайд, непостижимым образом, отбросив все возможные, но не стоящие предложенных денег, варианты, отметя варианты невозможные (их, вообще, набралось всего-то два), пришел к выводу, оказавшемуся на поверку СОВЕРШЕННО точным: наниматель, \"подрядчик\" – государство. Государство – богато. Значит, мы ведем переговоры с заказчиком, обладающим высшей степенью платежеспособности. Таким образом, сумма обсуждению все-таки подлежит. Не может не подлежать. Объявленная окончательность предложения – не более, чем личная инициатива оппонента, происходящая от стыдной необходимости вести переговоры с бандитами, низшей расой, – замутненная честь, повышенная брезгливость, и, естественно, – активная неприязнь пополам с удушающей душу жабой. Тысячи раз Суви Сайд с этим сталкивался. А значит говорить, коллега Джексон, надлежит то-то, то-то, и ещё, пожалуй, вот это.

По информации, имеющейся в громадной памяти Суви Сайда, ни одного политика СМГ, со времен установления Галактической Конституционной Монархии, не заказывали; сенатор Негоро все-таки погиб случайно; отменно бессмысленное занятие – убивать госслужащего, даже и неудобного. Академия Власти на Столице выпекает полторы тысячи их каждый год. Неудобного госслужащего покупают, это всегда во сто крат дешевле и надежнее. Лезть в большую политику СМГ Корпорация никогда не лезла, времена не те, но раз заказ поступил, то, значит, во-первых, в высших сферах возникли и нынче столкнулись отдельные интересы, а это, в свою очередь, означает, что подобные заказы, очевидно, будут и впредь, следовательно, очень важно не продешевить сейчас, сначала, чтобы выторгованная сегодня стоимость сделки автоматически становилась стартовой ценой всех последующих, совершаемых на данном уровне. Любопытная история, подумал Суви Сайд. Очень жаль, что невозможно прервать переговоры и обсудить с руководством Корпорации свои интересы, но… переговоры прервать нельзя. Да, милейший Шахматист, в мире что-то коренным образом изменяется, где-то что-то накопилось и требует прорыва… что-то, персонифицированное в ком-то, кого сегодня государство и заказывает Корпорации. Министерство Обороны заказывает Корпорации… военные заказывают, сами не последние специалисты на ниве устранения препятствий… Личности мистера Смита и мистера Буля Суви Сайд и Джексон определили во время веселого полета к Доброму, по спецканалу: полковник Хутырко и войсаул Кребень, тоже, нашлись конспираторы… впрочем, войсаул и не скрывается – одет по форме и естественен в движениях, умный человек… Так что все, как всегда, просто. Интересы. Деньги. Суви Сайд не испытывал никакого удивления, он давно находился на таком месте, откуда отлично виден и понятен каждый стежок с изнанки шва. В каком-то смысле он и являлся тем самым портным, что проходил по шву зубами… В мире, рано или поздно, случается ВСЕ, случилось и это, тем более, что не впервые. Так что – деньги, и только. Просто и понятно: деньги.

Суви Сайд был прав чертовски: полковник Хутырко Афанасий чувствовал себя плохо: простым солдатом, оставленным командиром прикрывать отход подразделения, чувствовал он себя, вдвоем с перегревшимся уже пулеметом и с перспективами, ясными предельно. С бандитами полковник вел переговоры первый раз в своей жизни, хотя в Добром, конечно, бывал часто, тайных переговоров, совещаний и сделок в жизни полковника случилось достаточно… но человека – бандитам – он заказывал впервые… он участвовал тогда в процедуре удаления любовника сестры адмирала из Центра Галактики, и то, мужик живой ушел, сообразил, даром что шпак, а бандитами и близко не пахло, со штрафниками договорились с Принстона… Но сегодня Хутырке приходилось заказывать смерть, более того, смерть женщины, более того, смерть воина, чьи подвиги восхищали каждого, кто носил мундир и присягал чести и совести, миру и мирам… Но полковник Хутырко, при всей обуревавшей его душевной смуте, все-таки был полковник: имелся приказ, причем приказ разъясненный; таким образом, полковник Хутырко знал маневр, и собирался, несмотря на не очень достойный способ ведения боя, душу продать и жизнь положить за победу в бою всерьез, ибо считался и был настоящим патриотом на страже жизни и демократических завоеваний Союза Миров Галактики. И его оценят. И его воспоют. В песнях. В былинах. Скромного рабочего войны. У которого очень мало оставалось времени… Словом, приказ несколько стабилизировал его совесть и честь, хотя вид гладких и образованных трутней рода людского действовал ужасно на честного полковника.

А вот войсаул Кребень, усатый, полосатый (весь в ремнях, весь в портупее, не было силы в Галактике способной заставить войсаула осквернить казачье мускулистое тело гражданским платьем, без лампасов, шашек, погон и прапрапардедовских орденов накось к пупку), злой, опытный и хитрый, начальник Службы Охраны адмирала Сухоручко, напротив, никаких душевных борений не испытывал. Никаких. Ибо. Первое: баба – не воин, а, тьфу, прости Господи, небылица. Второе: ну, приказ, это ясно. И, товарищи солдаты, третье: настолько глубоко ему, войсаулу Кребню, было на все чихать по морозцу… но вот за ради счастья собственноручно перепилить опосля дела горлышко Хутырке, так это куда как с добром. Именно на это намекнул вчера Сухоручко, возбудив в войсауле настоящий огонь: никого на свете Кребень так не ненавидел, как Хутырку, причем совершенно бескорыстно, за красивые глаза. И четвертое, главное: умница Сухоручко намекнул ещё и на особую свою благодарность, что немаловажно. Плох казак, что не мечтает стать атаманом.

Войсаул Кребень был казак отменный.

То есть, все сестры по серьгам огребали. А что до брезгливости к бандитам – нет, Кребень не был сентиментален.

И сделка должна быть совершена сегодня. Времени нет и терпения тоже нет. Недаром тупица Хутырко поминутно смотрит на часы, изо всех сил стараясь делать это незаметно. Лучше бы не скрывался.

Скоро они врежут, подумал Кребень, слушая Джексона. Если сразу с ног не сбились – врежут. Тонкие губы его под усами чуть раздвинулись, крупные зубы блеснули. Сейчас идиот-полковник не выдержит, ляпнет глупость, и лихачи нас раскатают по кредитной карточке.

Кребень не ошибся.

К моменту, когда Суви Сайд всё понял, всё просчитал и всё решил, переговоры длились уже несколько часов, без единого перерыва. Отлучаться из комнаты не полагалось, закуски и напитки находились в холодильнике у стены, кофейный автомат и чаеварка стояли прямо на столе… Комната, размером восемнадцать метров, с низким потолком, без окон, с замкнутой системой жизнеобеспечения, была уделана зеркальными плоскостями сплошь: даже отойдя к холодильнику и повернувшись к столу спиной, невозможно было спрятать руки или выражение лица. Стол был прозрачный. На пульте с двумя идентичными панелями, обращенными к каждой из договаривающихся сторон, сияла зелень: все спокойно.

Пора, коллега, шевельнул губами Суви Сайд, выбирая из разложенного перед ним курительного набора лепесток папиросной бумаги. Щепоть табаку он уже приготовил. Часы, вделанные в крышку набора, показывали семь минут второго пополудни среднего времени, пот на лбу Хутырко, несмотря на прекрасную работу кондиционеров, вырабатывался уже полчаса как непрерывно. Кребень не сгрыз левый ус разве что чудом. Они не выдерживали; время работало на \"специалистов\". И Суви Сайд прошептал: пора, коллега. Джексон среагировал моментально.

– Судите сами, господа, – произнес Джексон, ничуть за три часа непрерывной говорильни не осипший, размеренно переводя взгляд с переносицы Хутырки на переносицу войсаула – и обратно, в неощутимых для них паузах успевая следить боковым зрением за губами Суви Сайда и вдобавок – любоваться своими ногтями. – Воистину, господа, судите сами. Вы назвали сумму – вполне достойную, – и вы назвали срок. После чего, чуть ли не четыре битых часа мы произносили по двадцать пять слов каждый каждую минуту, но не пришли ни к чему. Так дела не делаются, не правда ли, господа? Это же не переговоры, а черт знает что.

Произнося речь, Джексон физически ощущал исходившие от \"подрядчиков\" усталость, раздражение, постепенно перетекающие в ярость и ненависть, Джексон был очень доволен. Суп вполне готов, коллега Джералд прав, можно снимать с плиты. Достаточно хорошо собой владеет войсковой есаул, слишком умен, но неуклюжий экстраверт Хутырко – странно, как его в военные-то взяли? да ещё и до полковника дослужился? – распространял вокруг себя такое болезненное нетерпение, какое испытывает разве что дикарь, после полубочки светлого пива, стоя с завязанным членом посреди Священной Долины Предков. Джексон ставил на Хутырку. Сейчас он ляпнет, думал Джексон. Снять напряжение, перейдя на простой, солдатский язык, ни стоило ему ни гроша, но даже и не пришло в голову: оппонент, потерявший над собой контроль, – почти союзник, и Джексон с наслаждением играл роль бандюги, лихостью нажившего денег и с них, с лихих денег, купившего положение, титул, диплом, подсмотревшего в кино несколько приличных в обществе манер и вовсю, и всегда не к месту ими козыряющий. Фальшивейшая роль, приводящая, однако, практически любого военного, – а перед Джексоном сидели военные, легко различимые, хоть ты смокинг на него, хоть обезьянью шкуру с лампасами и усами напяль, – в неустойчивое душевное состояние: военному кажется, что это его передразнивают. И Хутырко ляпнул.

– Мистер Джексон! – произнес Хутырко, вытер пот со лба платком, скомкал платок и швырнул его в мусорную корзину под стол. Корзина была смятыми платками уже переполнена. – Мистер Суви Сайд! Может быть, стоит отбросить, наконец, все условности и начать разговор деловых людей о деле? Без обиняков. В открытую? А, мистеры? Чего нам греха таить?

Фразку-то вычитал где-то, – одновременно подумали Суви Сайд и Джексон, приветливо улыбаясь. Потом улыбки сползли. \"Специалисты\" как бы сильно смутились и посерьезнели.

Мудак! – подумал Кребень, однако промолчал. Регистратор в погоне мундира его работал исправно. Пущай гуторит.

– О, господин полковник, – сохраняя на лице серьезное выражение, сказал Суви Сайд. – Мы польщены. Вы нас вычислили. Тут нам и конец. Вообще-то это признак дурного тона, я имею в виду нарушение оговоренного инкогнито лиц, участвующих в переговорах, но – положим. Хорошо. Деловой разговор о деле.

Вы предлагаете организации, каковую мы с господином Джексоном имеем честь представлять, произвести в интересах высшего руководства Галактики, (Хутырко сел по стойке \"смирно\"), подчеркиваю повтором, в интересах высшего руководства Галактики, а ещё точнее, Министерства Обороны Галактики, ликвидацию неугодного – здесь мы не станем гадать, конкретизируя, – по той или иной причине неугодного названному высокому институту политика. Кстати, с точки зрения Галактического Права, социальный статус гражданина СМГ абсолютно неважен, не так ли?.. Ликвидацию, проще говоря, убийство – человека, – или иного носителя разума, – гражданина Галактики. Прекрасно, господа! Дело есть дело. Мы не политики. Организация, коей мы с господином Джексоном, служим, есть организация сугубо коммерческая. Но! Речь идет о гонораре! Деньги есть деньги. А элементарный анализ, с большой долей вероятности, показывает мне, что сумма, предложенная высшим руководством Галактики моей организации, есть все-таки величина неокончательная, что бы здесь не говорилось. И представляется нам – с господином Джексоном – что торг, которым мы здесь четыре битых часа занимаемся – есть – ваша, господа, личная инициатива. Чего им, бандитам, переплачивать, гадюкам. Подонкам рода человеческого. Так ведь, господа? М-м?

Полковник Хутырко хлопал полными губами. Несчастный был деморализован. От ярости и бессилия он ничего вокруг не видел и ни хрена не соображал. Суви Сайд и Джексон смотрели только на войсаула, а войсаул смотрел на них и вежливо скалился.

Кребень, хладнокровный и опытный, где-то восхитился тончайшей издевкой, учиненной Суви Сайдом. Бандиты, строго говоря, правы, у них, у бандитов, по определению ни чести ни совести, – бандиты же, на них не сэкономишь, и Хутырко, всю дорогу бивший себя в усеянную юбилейными орденами грудь и кричавший, что на такие деньги можно тринадцатый флагман построить, вел себя просто глупо… Впрочем, восхищенный, Кребень ничуть не удивился информированности \"специалистов\". Организация, существующая два века, конечно, не могла иметь дипломатов низкого класса и не иметь отлично осведомленной службы разведки. Войсаул, однако, подумал, что, если бандиты зарвутся и сделка сегодня не будет совершена, то придется убирать троих, поскольку один деморализован (сам напросился, идиот, форсировал, называется, переговоры, одно слово – п-полковник), а остальные двое теперь – ходячая утечка информации и прямая угроза национальной безопасности. Естественно, что с планеты их теперь просто так не отпустишь… Говоря о национальной безопасности, войсаул Кребень прежде всего имел в виду прочность почвы под ногами Иосифа Сухоручко, которому был не безоглядно, но достаточно, предан: именно Сухоручко когда-то извлек молодого войскового старшину Матюшу Кребня из приграничного скучнейшего кровавого Хосе-Луиса, провинциального мира, где не началась ни одна заметная карьера, и многие закончились… О подробностях знакомства с Сухоручко Кребень никому никогда и ни за что не рассказывал… Да, троих придется убрать, думал Кребень, облизывая изнутри ус. Эх, едреныть, сложно все это слишком, Шеф!.. все-таки вы, Шеф, чепуху спороли… взялся бы я за операцию, и вся недолга… разговоры эти, да ещё плати волкам… Вам, Шеф, яссдело, виднее, как оно там, в сферах, но недаром я с собой сотню прихватил, недаром…

Личная Собачья Сотня войсаула Кребня стояла над Кавказом-2, на борту крейсера \"Конь Каурый\". Связаться с ней Кребень мог моментально; а космодром на планете был только один. Операция по разрыву цепи посредников была давно готова, запланированная с самого первого контакта представителя Министерства Обороны СМГ с представителем Корпорации. План по уничтожению несговорчивой Корпорации целиком, рассчитанный на полтора года, ждал старта по первому же сигналу Кребня. Дальнейшая целесообразность существования Корпорации в Галактике целиком зависела от согласия ее на сделку, или отказа от нее.

Суви Сайд и Джексон хорошо понимали опасность игры, но бизнес есть бизнес. Джексон показал Суви Сайду глазами: полегче, коллега. Не пережать! Суви Сайд и сам это чувствовал. Полковник, штабной полотер, ушехлоп и стрелочник, искренне полагающий себя главным в делегации – с ним-то бог. А вот казак… Казак есть казак.

– Наше встречное предложение, господа, – сказал Суви Сайд, – таково. Сумма удваивается. Минутку, полковник… Заметьте, я по-прежнему не спрашиваю – кого и где. Убить можно любого – и везде. Я не собираюсь также торговаться с вами по поводу сроков. Право заказчика получить свой товар в момент, для заказчика наиболее удобный. Без обсуждения. Вы, полковник, обмолвились что-то про будущую субботу. Пусть будет так. Времени мало, но коль скоро вы, люди, я убежден, близкие к реальности, полагаете возможным осуществление акции в названный срок, – я просто верю вам на слово. Итак: сумма удваивается, оперативные расходы – за счет заказчика, и, – наше обычное условие – допуск к Меганету, соответствующий статусу цели. На все время операции, начиная с момента заключения сделки. С вашей стороны ничего больше не потребуется. Аванс – четверть договорной суммы и система неограниченных кредитов в обеспечение оперативных расходов, после исполнения контракта, понятное дело, отчет будет полный и, – Суви Сайд позволил себе понимающе улыбнуться, – отчетливый. Процесс передачи гонорара обсуждается после исполнения заказа. Не с нами.

– Аванс не возвращается? – спросил Кребень, глядя Суви Сайду прямо в глаза.

– Войсаул! – зашипел сбитый с толку полковник Хутырко. – Это же неприемлемо… Это же грабеж!

– За два столетия работы мы ни разу не возвращали аванс, – сказал Джексон Кребню.

– Довольно двусмысленно звучит, – сказал Кребень, не отрывая взгляда от Суви Сайда. Суви Сайд приветливо ему улыбался.

– Да, простите, – поправился Джексон кротко. – Поправка: не было ни одной рекламации, а, значит, и повода к возврату аванса. Нам ни разу не приходилось возвращать аванса. Работа исполняется всегда. Чрезвычайно приятно с вами беседовать, господин войсковой есаул.

– Договорились, – сказал Кребень решительно.

– Я не думаю… – начал Хутырко и попытался встать.

– Полковник, перестаньте вы говорить свою чушь! – сказал Кребень. Хутырко уставился на него. – Дело есть дело, а в добропорядочности и ответственности господ Суви Сайда и Джексона мы с вами уже имели возможность убедиться. Некогда, полковник, дело не терпит. Гляньте на свои на золотые. Господа! Предложение приемлемо. Сделка состоится тотчас.

Суви Сайд и Джексон мельком переглянулись. Джексон чуть пожал плечами.

– Разногласия между представителями заказчика у нас вызывают серьезные сомнения в вашей ответственности, господа, – сказал он. – Ситуация некорректна. Считаю, встречу следует перенести, пока вы не обсудите наше предложение.

И Суви Сайд с Джексоном поднялись из-за стола. Хутырко все-таки не усидел на месте и вскочил, злобно вперившись и ища слова.

Тогда Кребень цыкнул под усами слюной, побледнел, расцепил руки (сидел он, сложив их на груди, очень прямо, чуть касаясь обшлагами мундира столешницы), решился, оскалился совсем и ударил снизу ребром правой ладони растерявшегося остолбеневшего полковника Хутырко в кадык. Полковник выкатил глаза, шаря руками над воротником кружевной блузы, уставился на отвернувшегося от него Кребня, не в силах больше говорить, дышать и жить… осел обратно в кресло и умер. Суви Сайд и Джексон переглянулись. Джексон чуть пожал плечами.

– Прошу вас, господа, садитесь, – проговорил Кребень. У него горели глаза. \"Специалисты\" сели.

– … поганое, – сказал Кребень, потирая ребро ладони и гадливо морщась в угол. – Крыса паркетная… Извините, господа, моего партнера за глупость и высокомерие. Сделка должна состояться. Сегодня. Тотчас, господа. Я очень серьезен.

– Мы готовы, – сказал Суви Сайд спокойно. – Продолжайте, господин войсковой есаул. – Имя.

– Ларкин, господа, – произнес Кребень. Вышло у него хрипло, чему он сам удивился. Джексон поднял бровь, Суви Сайд – нахмурился. Кребень прокашлялся. – Полный генерал Хелен Джезебел Ларкин, стратег-мастер, Большой Шеф Западной Патрульно-Пограничной Службы СМГ, семидесяти семи лет. Она должна быть уничтожена не позднее следующей субботы. Самое лучшее – в субботу. Пятнадцатого марта.

Целых десять секунд Джексон и Суви Сайд молчали.

– Вид смерти? – спросил Джексон.

– Очень было бы желательно – чтоб естественная. Катастрофа там… пищевое отравление… на ваше усмотрение. Но, люди мы, верно, реальные. Миссия сложна уже сама по себе… так что – не выйдет – хер с ней! Желательно – но не обязательно. Главное, чтоб насмерть. В конце концов Ларкин – крупный бизнесмен. Деньги есть деньги. Всегда их убивали, бизнесменов, и убивать будут.

– Крупный бизнесмен, но и государственный бизнесмен, – уточнил Суви Сайд задумчиво. Он ещё раз прокрутил в голове ситуацию, и пришел к выводу, что не продешевил. Лишку особого не хватил, но Корпорация не в накладе в любом случае. И Суви Сайд не стал продолжать мысль.

– Сексуальный, например, маньяк, – тихонько сказал Джексон. Всё-таки он был ошарашен больше, чем нужно. Суви Сайд сдвинул брови.

– Черт возьми! – сказал Кребень. – Хер ее! Главное – результат. Мы говорим здесь о деньгах, а не о политике, но – Ларкин – прямая и явная угроза национальной безопасности Галактики. Никому мало не будет, останься она жива ещё хотя бы на год. На Западе ее уничтожить практически невозможно, ее вотчина, но до субботы она на Столице. А потом, вероятно, отбудет на Амальгаму… вряд ли ослушается… Болтовня! – рявкнул Кребень, обращаясь прежде всего к себе самому. Войсаул ненавидел болтовню. – Простите, господа.

– Согласен с вами, господин Кребень, – произнес Джексон. – Болтовня. Как верно заметил некоторое время назад господин Хутырко, ныне покойный, отношения наши достигли определенной короткости, смысла в изяществе словес никакого не осталось. Вы назвали имя. Вы согласились на нашу цену и сопутствующие условия. Патриотизм, сложность миссии и тому подобные песнопения – не более, чем гарнир. Переходим прямиком к мясу. Коллега Суви Сайд, ваше слово.

– Сделка заключена, – сказал Суви Сайд. – Подробности – почтой. Господин Кребень, допуск к Меганету, как я вчерне прикинул, требуется нам ни ниже шестерки. И тотчас. Лоцман хакерам Корпорации не нужен, но, поскольку допуск высокий, вы, вероятно, будете настаивать на сопровождающих…

– Конечно, – сказал Кребень. – Вы ж обязательно сунетесь, куда не надо.

– …и мы, понятное дело, согласимся. Мы тоже патриоты, господин Кребень, национальная безопасность для нас – священна. Сделка заключена. Мы немедленно отбываем для встречи с руководством. Подпишите сделку. – Суви Сайд поставил торчком перед собой графический регистратор с текстом переговоров. Кребень прижал сверху регистратор пальцем, подержал палец секунду, отнял, потом повторил процедуру с независимым регистратором дота; на кристаллах остались особым способом извлеченные и обработанные ментосрезы; Суви Сайд и Джексон последовали его примеру (войсаул подставил плечо с погоном). Копию, оставшуюся в Добром, можно было отобрать у горцев только распылив село… кроме того добровцы ее копировали – для вящей безопасности села, в конце концов, мало ли, метеорит залетит, – и укрывали неведомо где, с инструкциями \"в случае смерти вызывать прессу\".

Затем Кребень обыскал мертвеца, свесившегося с кресла на бок, вытащил из внутреннего кармана его сюртука диск-хран и бросил через стол Джексону.

– Вот здесь ваш хакер встретит нашего, – сказал Кребень. – Пароли, коды, все такое. Только осторожнее, господа. Территория государственной тайны. Строго по тропинкам. Не сомневайтесь, нужная информация – доступна.

– Тогда разрешите откланяться, господин Кребень, – сказал Суви Сайд. – Мы немедленно начинаем. Времени мало. Честь имею.

– Честь имею, – сказал Джексон.

– Честь имею, – ответил Кребень. – Прощайте.

Он закурил (впервые за день). Джексон и Суви Сайд собрали со стола папки, поклонились войсаулу, тот ответил, и вышли в тамбур дота. Регламент требовал раздельного исхода сторон с территории переговоров; помимо того, Кребню предстояло ещё, во-первых, расплатиться с добровцами за стол, кров и охрану, и, во-вторых, решить вопрос с транспортировкой трупа полковника Хутырко. \"Специалисты\" вызвали с коммуникатора, устроенного на стене тамбура, старейшину-председателя. Мы закончили, достопочтенный, сказал Джексон в микрофон. Опытные, \"специалисты\" положили руки на стену и опустили головы.

Вошли трое, в камуфляже и масках. Один остался за спинами Джексона и Суви Сайда, двое прошли в помещение. Некоторое напряжение возникло, когда охранники обнаружили труп – Кребень уже выволок его из кресла и уложил на стол. Впрочем, Кребень тут же все уладил, объяснившись и дав необходимые расписки. Немедленно засим Суви Сайда и Джексона проводили к бронетранспортеру.

Отъезд задержался ещё на минуту: Суви Сайд попросил старейшину-председателя, проснувшегося проводить гостей, продать ему пару литров целебного козьего молока. Козье молоко из Доброго в определенных кругах ценилось высоко, редкий дорогой гость уезжал отсюда без дешевенького одноразового герметика, по самое горлышко наполненного свежей ослепительной жидкостью. Досточтимый Додоев прокричал что-то через пустырь (дот располагался на окраине Доброго) в сторону темных домов села. Один из камуфлированных молодцев без приказа побежал за молоком. Суви Сайд достал бумажник и некоторое (немалое) количество королевских купюр перешло из рук в руки. Джексон стоял у теплого борта лимузина и смотрел в небо. Звезды сияли. Хорошо, подумал Джексон, и воздух… Горы… Только так в горы нынче и выберешься… По делу.

Перед ними открыли дверцу. Суви Сайд, сжимая герметик с молоком, пролез в салон первым. Джексон – следом.

– Это мы с вами, Джералд, неплохо сегодня зашли, – сказал он, устраиваясь.

– Согласен, коллега, – ответил Суви Сайд. В душе его царил мир.

Войсаул Кребень и один из добровцев, молодец, облеченный доверием, взрослый внук Додоева, открыли сейф-гардероб, чтобы достать некий чемоданчик. Добровцы признавали либо золото, либо королевские. В данном случае в чемоданчике Кребня позвякивало: во время поездки от космодрома рассыпалась одна из колбасок. Чемоданчик уложили на стол подле трупа, Кребень внимательнейшим образом осмотрел печати, предъявил их подоспевшему старшему сыну старейшины-председателя Магомаду, и попросил расписку. Расписка немедленно была дана. Тогда Кребень снял с чемоданчика два внешних секрета, нейтрализатором, спрятанным в солдатском медальоне, обезвредил систему уничтожения чемоданчика и набрал на замке код. Несколько минут потребовалось на проверку золота (детектор был встроен в приклад старинного лучевого М-41 Магомада Додоева) и на пересчет целых колбасок и монет, составлявших рассыпавшуюся. По традиции, Магомад вернул Кребню одну монету, тот бросил ее в опустевший чемоданчик. Затем, как по волшебству, возник пластиковый мешок, над трупом взлетели опытные руки, и Кребню ничего делать и не пришлось – спустя минуту погибший при исполнении служебного долга полковник Хутырко, примерный муж и отец двоих детей, превратился в аккуратный сверток, только что из супермаркета. Примерно в это время на консоли охранной системы дота мигнули индикаторы и монитор тут же показал отъезжающий лимузин с бандитами.

– Вам придется полчаса обождать, брат, – сказал Магомад Додоев. – У нас только одна представительская машина, да?.

– Ничего, брат, – ответил Кребень. – Немного времени всегда есть.

Вдруг дьявольский соблазн охватил войсаула. Времени, действительно, достаточно, чтобы одним ударом с орбиты аннулировать сделку, а запись переговоров передать генералу Ларкин. Вот уж тогда веселья не оберешься!

Кребень смотрел на чёрный мешок с трупом, лежащий на столе, думал об этом и улыбался. Однако, дело сделано. А Ларкин… Кребень много знал о Западной ППС, несколько раз выезжал по приказу Сухоручко с инспекциями… его люди и сейчас сидели на флагманском шипоносце Западной ППС \"Стратокастер\"… И нравилась войсаулу Ларкин, и войско ее, отвязанное, смелое, – казачье, черт побери, войско, нравилось… эх, коли б не баба!.. коли б так не зарвалась!.. Войсаул медленно поднял руку, резко бросил ее вниз и с оттяжечкой, коей не научить, коль с ней не родился, сказал:

– А и х-хер с ней!

Встреча закончилась.



В субботу, 15 марта, в 9.34 среднего времени, Вахтанг Рувимович Гринев убил Хелен Джей Ларкин.

Умертвие произошло в середине Серебряной аллеи морского сектора Амальгамы, у поворота к спуску на пляж. Хелен Джей направлялась купаться, завернутая в махровый халат, в широкополой шляпе, с бутылкой пива в руке. Ее телохранитель Ттоп Лапа, с утра неспокойный, опередил ее на десяток шагов и осматривал с лестницы пляж. Что-то его сильно тревожило, хотя, на первый взгляд, пляж был пуст и безопасен, но что-то там было, опасное, и Ттоп Лапа решил остановить своего принципала, с трудом отговорить от купания и увести обратно в корпус.

Он обернулся к проему в сплошной стене зелени позади. Он слышал спокойные шаги Хелен Джей и не предощутил никакой опасности тотчас и не со стороны пляжа. На пляже опасность присутствовала, за спиной Ларкин – нет.

Да, Ттоп Лапа слышал гудение грузовика – если можно назвать грузовиком приземистую платформу о восьми полозьях на воздушной подушке, с крейсерской скоростью порядка десяти километров в час. Платформа (с Гриневым у руля и полутонной картонных ящиков с продуктами, потребными для приготовления ленча) двигалась по дорожке, отделенной от Серебряной Аллеи, по которой шла Большая Мама, зеленой стеной (растение, образующее аллейные лабиринты в морском секторе Амальгамы не местное, завезено с планеты-заповедника Зеленые Холмы, называется гроррох). Дорожка нарочно проложена для подвоза продуктов к корпусу санатория; воздушное сообщение над Амальгамой, как известно, запрещено.

Трудно описать, что произошло. И как произошло. Ларкин не видела грузовика через стену аллеи, водитель Гринев не видел Ларкин. Перед ним, на его дорожке, был поворот – под прямым углом, так что, преодолев его, грузовик начинал удаляться от пляжа – перпендикулярно ему. За два метра до поворота Гринев надавил на кнопку сигнала – согласно Правил Передвижения в черте Правительственного Курорта Амальгама. Последний раз перед этим он сигналил за три минуты.

Сигнал, установленный на грузовике, представлял собой цифровой нейтральный гудок, тоном чуть выше среднего спокойного \"до\", интенсивностью порядка 45-52 децибел. В блоке настроек грузовика отсутствует панель настройки сигнала, то есть, иными словами, тревожный сигнал грузовой платформы МК-5416 не подлежит никакому редактированию, представляя собой неподвижный активный объект. Его можно включить, его можно выключить, и только. Тремя минутами раньше все так и было.

Гринев надавил на кнопку. Сигнал заревел. У Гринева заложило уши, он перепугался до смерти, он инстинктивно ударил обеими ногами под руль, по тормозу (вопреки инструкции, ноги его в момент ЧП не находились на педальной панели, он сидел в кресле нога на ногу, грузовик двигался на автогазе, с фиксированной скоростью 7 км/ч, даже медленнее, поскольку вблизи поворота скорость стала автоматически падать) и – одновременно – рванул руль влево, а локтем – включил полный газ. Не отпуская кнопку сигнала. Сигнал ревел.

Его слышали только трое. Не являясь профессионалами в оценке структуры звука, двое оставшихся в живых, не могли звук впоследствии описать, а экспертам исследовать ничего не досталось, поскольку, когда одеревеневший от ужаса водитель Гринев отклеил палец от кнопки, сигнал умер и больше никогда не воскрес.

Генератор сигнала – стандартная дешевая микросхема, с ещё более дешевым выводом на \"звучки\", штука слишком простая, чтобы стать объектом повышенного внимания для механиков гаража Амальгамы – и она необратимо сгорела. Как потом удалось определить, плата с микросхемой, то есть собственно генератор, производимый специально для грузовой платформы МК-5416, не была покрыта защитным лаком PWW+. После печати на нее нанесли (ещё на заводе) обычный лак LWW. И сухие озоновые туманы, те самые, что поднимаются на Амальгаме по утрам, столь ценимые отдыхающими, что даже закоренелые совы просыпаются с восходом солнц и выбегают из корпуса, и бродят по курорту, и дышат, и не могут надышаться, так вот, туманы съели нейтральный лак на плате, и с генератором что-то произошло.

Все важные механизмы на Амальгаме, конечно, защищены, но защищать генератор сигнала грузовика никому не пришло в голову… Механик просто достал из коробки блок, провел контактами по направляющим тестера и вставил плату в рэк на панели грузовика, не обратив на цвет лака ровно никакого внимания…

По мнению экспертной комиссии сигнал, не превышая своей громкости, изменил тон в сторону тяжелого ультразвука, возможно, депрессивного наполнения, возможно, жестко колеблющийся по оси стереофонии. Будь он на двадцать децибел громче, он убил бы всех в радиусе ста метров – почти мгновенно.

Сигнал ревел. Что там могло реветь? Да ужас, как ревел! – причитал впоследствии Гринев, пытаясь хватать следователей за руки и заглядывающий им снизу вверх в глаза больными кровавыми глазами… Вахтанг Гринев был серьезно поврежден. Гринев оглох на одно ухо (другое, намертво прижатое им к плечу во время акустической атаки слух сохранило), в глазах полопались сосуды… левая половина лица заплыла, обе руки были сломаны – Ттоп Лапа не церемонился, сворачивая подозреваемого в колобок… Не мог он реветь, водила, говорил ему следователь-эксперт. Усилителя нет ни в генераторе, ни в излучателе, водила. Мог измениться тон, но не интенсивность, му.. водила! Признавайся, падла, нечего крутить!.. Гринев не признавался. Ему не в чем было признаваться. Следствие нашло, что ни в одном грузовике, функционирующем на Курорте, конкретный генератор не защищен специальным лаком от тумана. Ментопробы, отобранные у Гринева, утверждали – не врет, несчастный дурак. Ревел сигнал, а как мадам погибла – так я ж не видел!.. Я ж в обмороке был!.. Хватит врать, ублюдок!.. И так далее…

Мадам погибла. Судя по всему, она оказалась точно в фокусе, в точке идеальной стереофонии, посередине между излучающими звуковой сигнал пластинами, располагавшимися под фарами грузовика, на расстоянии полутора метров друг от друга… Несомненно, она даже не поняла, что произошло. Сработали, конечно, какие-то рефлексы – Ларкин никогда не расслаблялась, Ларкин была профессиональным летчиком-космонавтом, кроме того, Ларкин, зная нечто, могла ожидать неприятностей… ее убили – во-первых, абсолютная неожиданность по времени и по качеству атаки, во-вторых – проклятые годы, в-третьих – имела место ещё одна роковая случайность. Бутылка с пивом. Ларкин выронила бутылку с пивом и через мгновение, подаваясь в сторону, наступила на нее – и упала. А была она не в космосе. На тяжелых планетах требуются несколько другие движения… Вдобавок, по оценке тех же экспертов, попав в фокус акустической атаки, генерал Ларкин в течении первой же секунды происшествия утеряла сознание на двадцать-тридцать процентов. Она, да, попыталась отпрыгнуть в сторону, поворачиваясь в прыжке лицом к предполагаемому противнику, но наступила на бутылку и упала, и никакой возможности защитить руками голову не было: просто не получалось по времени. Если бы не бутылка, если бы Ларкин не подавила – надо думать, повинуясь боевому инстинкту, – желание закрыть руками уши… руки требовались для исполнения прыжка… Сила тяжести на Амальгаме – 1,5 g. Ларкин с телохранителем прибыла на курорт утром, за три с половиной часа до смерти, акклиматизироваться, понятное дело, не могла.

Да, произошло называемое \"цепь роковых случайностей\".

Ттоп Лапа видел последнюю фазу ее падения. Она упала боком, она ударилась виском об цветной асфальт аллеи, лицо было закрыто полями шляпы. Лапа, профессионал, мгновенно почуявший смерть принципала от черепно-мозговой травмы, несовместимой с жизнью, профессионал, оглохший полностью, с брызжущей из носа кровью и заплывшими кровью глазами, кинулся не к ней, а прямо сквозь зеленую стену, туда, откуда исходила атака. Сигнал прекратился моментально, когда Лапа сорвал Гринева с сиденья грузовика.



Сообщение о преждевременной, нештатной смерти Цели, дошло до координатора ликвидации, боевика Тома Денбро, спустя двести секунд. Готовый к огню Снайпер-1, не дождавшийся в указанное время Цели на пляже, по истечении запасных тридцати секунд задал вопрос приближенному к Цели Следящему-5. Тот почти не мог говорить, получив по касательной акустическую контузию, но из невнятного его шепота Снайпер-1 сделал вывод, что акция отменяется, о чем моментально доложил координатору. Денбро распорядился поставить обе камеры охранной системы курорта, наиболее близкие к месту последнего нахождения цели (поворот на пляж был в мертвой зоне), на общее сканирование и приказал доставить контуженного Следящего-5 к нему, – на связь ли, лично ли, но – немедленно. Почти сразу же операторы, производящие общий мониторинг территории акции, сообщили о сигнале чрезвычайной тревоги, сошедшем с коммуникатора телохранителя Цели, о сигнале неопределимой частоты, сошедшего с того же коммуникатора, и о высокоскоростном дальнобойном сигнале, содержащем нечитаемый код, сошедшем с того же коммуникатора, каковой коммуникатор, вроде бы, для подачи сигналов подобного типа слишком маломощен. Томас Денбро понял, что его опередили. И его очень мало утешило сообщение, пришедшее несколько позже от отдаленного Следящего-4, что Цель поражена.

Томас Денбро отлично знал правила игры. Всю жизнь он неукоснительно следовал им. Он не сделал даже попытки сыграть против правил.

Томас Денбро, равно как и остальные участники несостоявшейся операции, 14 человек в общей сложности, был уничтожен немедленно после амбаркации с Амальгамы на орбиту.

Президент Корпорации немедленно вызвал к себе Коммерческого Директора и задал ему ряд неприятных вопросов. Вопросы касались предполагаемых крупных финансовых вливаний в бюджет Корпорации, а точнее, возможной отмене этих вливаний, в связи с создавшимся странным положением. А доходы уже внесены в смету. И что теперь делать с пошатнувшейся репутацией? Которая всех денег в мире дороже, но и смета уже составлена, что ж теперь, Брыло, конкретно нам с тобой делать? Короче, решай вопрос. Коммерческий Директор пообещал немедленно прояснить ситуацию, провести тщательное расследование.

Однако, как показали дальнейшие события, беспокоились бандиты, во-первых, зря, а во-вторых, немного не о том. Но это уже другая история.

Глава 2



ТРИШКИН СКАФАНДР

Сикорски вдруг упал на землю, зарыдал и забил по ней кулаками. Все было очень хорошо. А. ЛазарчукОпять в небе
– Смотри, вон-вон-вон – взвизгнула Манятка, показывая грязным пальцем. Аришка и Парашка перегнулись через борт глайдера и уставились вниз с замершими сердцами… Точно так же Манятка визжала тогда, на \"Страннике\".

Горбовского, Сикорски и Каммерера вывели из машины и повели к сараю, у стены которого уже стояли Майя Тойвовна и Попов.

– Ста-а-ась! – крикнула Парашка, ветер высоты отнес мягкий знак прочь. Попов поднял голову, прищурился и помахал в ответ рукой.

– Здравствуйте, Леонид Андреевич, – сказала Майя Тойвовна Горбовскому, подчеркнуто не замечая Сикорски и Максима, которых ненавидела. Горбовский кивнул. Его прожгло необъясненное чувство… От Глумовой разило потом.

Они построились у стены, Каммерер попытался прикрыть Майю Тойвовну собой, но она с ненавистью сказала: \"Отлезь, гнида!\"

– Сейчас врежут, – с удовлетворением пропела Манятка, наблюдая за тем, как андроиды устанавливают напротив сарая скорчер на треноге.

– Ничего им не сделается, – наморщила лоб Аришка. – Они всё-таки бессмертны…

– А мы что, не бессмертны?

– И мы… немного. Не очень.



Ночь с 14 на 15 марта Президент спал плохо, выпил много дорогой воды и выкурил табачную сигарету. Из постели он выбрался в пять, отчаявшись отдохнуть, искупался в водопаде, тут же, у водопада, на берегу позавтракал салатами и яблоками, в купальном халате прошел по галерее в свой кабинет, вызвал на стол документы и стал их просматривать, делая немногочисленные марки на экране настольной папки. Время то ползло, то делало рывок, – всякий раз, посмотрев на часы, Президент видел, что опять не угадал время. Однако, к семи утра нервозность отступила: Президент увлекся работай. Ждать он умел, как умеют немногие: занимаясь другими делами, думая о другом, с аппетитом завтракая, со тщанием просматривая спецпрессу, внимательно выслушивая мнения советников по разным поводам; ждал нечувствительно; дурацкая полусонная ночь забылась. И он ждал сообщения все утро.

Внешне утро прошло под девизом \"Выборы Верховного Рыбаря на Марине и как их выиграть\". Претендент Наалимм активно Чандрагуптой поддерживался, финансирование его кампании вела – незримо – Демократическая Партия Центра, – партия, созданная Чандрагуптой-Сенатором для Чандрагупты-Президента в триста четырнадцатом, во имя идеалов и всеобщего счастья и беспредельной справедливости… Рейтинг Наалимма на момент \"сегодня\" (до второго тура, куда Наалимм вышел голова в голову с правым демократом Муурсским, оставались считанные дни) стоял достаточно и высоко, шансы аналитиками оценивались как два к полуединице, проблем никаких не предвиделось, кроме, разве что, незначительной утечки информации в прессу Марины (и в Меганет, естественно) о неформальных отношениях Наалимма с независимым демократом Вооддослем, известным на Марине трепачом и несерьезным человеком; сколь-либо заметно повредить Наалимму это не могло, но было излишним; впрочем, посовещавшись с советником по имиджу, Чандрагупта решил все же оставить утечку без последствий. С вероятностью ноль запятая девяносто два никто ее и так не заметит; комментарии привлекли бы больше внимания. Спросят – ответишь, не спросят – молчи, – примерно такое сообщение отправили Наалимму, а тут и второй завтрак подоспел. Ко второму завтраку Президент переоделся, сменил халат, подсохший на теле, на толстовку, мягкие широкие, подчеркнуто немодные штаны, сандалии…

Чандрагупта продолжал заниматься делом Наалима и за ленчем, не глядя беря с подноса тосты с яйцом и запивая прожеванное крепким чаем без сахара – как любил. Он увлекся, читая последний отчет первого вице-президента Дука Пяарта. Пяарт, в прошлом журналист-популяризатор науки, ксенолог, ученик доктора Верховцева, так за десять лет работы в Администрации и не научился писать отчеты скучно и обезличенно. Чандрагупта в самом деле увлекся до степени отстраненного философствования над текстом отчета; поразительно, думал он, пусто глядя на плоскость включенной папки, человечество за триста лет создало сорок девять негуманоидных цивилизаций. По-настоящему негуманоидных: те же протоноиды, сформированные (как раз триста лет назад) Китайским Космическим Союзом (безвременно канувшая в Лету организация) для добычи обогащенного золота с туннельных гор Атолла-9, эволюционировали от исходной биоформы так, что научники только руками разводят… а вот политикой занимаются совершенно по-людски. Политикой занимаются совершенно одинаково, что люди, что нелюди, – по старинке, с рейтингами, институтами прогнозирования общественного мнения, сенатскими дрязгами и, разумеется, всенародным голосованием по любому мало-мальски серьезному поводу… Любопытно, а чем голосуют, например, те же рыбообразные с Марины? Икру в урны наваливают? Надо будет у Пяарта спросить, может, он знает…

Политика… Странно, что никто не удосужился дать такое название планете новооткрытой… а жили бы на ней политикане. Чандрагупта засмеялся – смеялся он, будто кашлял – кха-кха-кха; классический индус, сухой, оливковый, неистовый Радетель и верный Слуга, без напряжения выигравший год назад третий пятилетний срок. На стене кабинета его висел портрет Великого Советника Джоана Оливера де Алвиса Шри Раджасинхга, и когда Президент вдруг словно впервые увидел его, смех оборвался: Президент вспомнил, ЧТО сегодня за утро. Он посмотрел на часы. Девять тридцать. Президент поежился. Президент сильно потер повлажневшими ладонями лицо, отодвинул, внезапно раздражившись, от себя папки с делами и стал просто ждать.

В десять ноль шесть телефон зазвонил.

– Да, – сказал Чандрагупта, прижав кнопку.

– Господин Президент, к вам Министр Обороны. С ним его начальник службы безопасности. Сообщаю согласно вашему распоряжению.

– Просите. Советник фон Марц ждет?

– Да, господин Президент, советник господин фон Марц также в приемной.

– Просите и его. И отключите меня от сети на время совещания.

– Сделано, господин Президент.

Чандрагупта достал из-за пазухи белую шапочку, надел ее и надел на нос круглые очки. В стене кабинета образовался проем, и показались идущие цепочкой люди.

– Серв, лесную поляну, сиденья, стол, – приказал Президент, с кряхтением вылезая из-за стола. Кабинет видоизменился, как было велено. Трое остановились у плетенных кресел, расставленных проекционной аппаратурой вокруг преогромного пня, и ждали, пока Президент с приличествующей неторопливостью приблизится и сядет. Встреча была конкретная, деловая, хотя и как бы неназначенная, поэтому обошлись без нарочитого пожимания рук и скаления в камеры.

– Господин Президент, – хором сказали ему навстречу.

– Господа, – ответил Чандрагупта, усаживаясь. Фон Марц, действительный тайный советник, сел по правую руку от Президента, военные – напротив.

– Как я понимаю, Иосиф, вы имеете сообщить что-то, – сказал Чандрагупта.

– Президент! У нас чрезвычайная ситуация, – сказал Сухоручко. У него дергалась щека. – Только что на Амальгаме погибла генерал Ларкин. Несчастный случай.

Президент опустил голову, чтобы не видеть страшного тика на страшном лице Сухоручки.

– Несчастный случай. Вы не поверите, Президент, но, судя по всему Хелен Ларкин, оступившись на ровном месте, упала и раскроила себе череп. Извините. Насколько я понял, реанимация была невозможна, никакие мероприятия даже не проводились. Я просил бы избавить меня от необходимости описывать подробности состояния тела. Да и вам это вряд ли понравится, Президент. Воин не должен ТАК умирать.

Кребень, впервые попавший в кабинет Президента Союза Миров Галактики, вдруг поймал на себе косой бешеный взгляд Сухоручки. \"Ох ты, тох ты, – подумал Кребень, несказанно удивившись. – Так ты что ж, Иося, думаешь, это я спроворил таким макаром дело? Ну-ка, ну-ка…\"

– Невероятно! – сказал Чандрагупта спустя минуту. – Это… это… это большой удар. Даже сами НК не смогли бы ударить больнее… Встанем, господа.

Минутой молчания почтили. Кребень с огромным любопытством смотрел и слушал. \"Вот, значит, как оно дела делаются!\" – думал он.

– Напитки, господа, – приглушенным голосом сказал Президент. – И курите, прошу вас.

Кребень немедленно полез за сигаретами. Ему казалось, что он в цирке. Сухоручко глянул на него совсем уж внятно, но войсаул вдруг ощутил приступ безудержной лихости и сигарету не спрятал обратно, а наоборот, прикурил от верной своей антикварной zippo. Чандрагупта вздохнул, поднялся и сходил к шкафу в кустах за пепельницей.

– Не забывайся, Кребень, – негромко сказал Сухоручко. Кребень покосился на фон Марца. Тот сидел, как истукан, на лице его было написано ничего. Кребень сдержался, хотя на языке вертелось \"никто старикана за язык не тянул\". Однако, гасить теперь сигарету было уже глупо: Чандрагупта вернулся с пепельницей и поставил ее перед войсаулом.

– Мне кажется, наступают очень сложные дни, – сказал Президент. – Ваше мнение, господа.

– Это очевидно так, господин Президент. Полная консолидация сил сейчас нам необходима, – сказал, словно по бумажке читая, Сухоручко. – Армия Галактики в полной готовности. Хочу особо подчеркнуть, что на Западе, столь внезапно оставшемся без Большого Шефа погранвойск, по счастливому стечению обстоятельств находится инспекторская группа Генерального Штаба ППС. Это сейчас очень кстати, и даже если в эти тяжелые скорбные дни нагрянет очередная НК-армада, я совершенно уверен, мы справимся, атака будет отбита. Гарантирую. Громадной заслугой генерала Ларкин является в высшей степени отлаженная боеспособность флотов Западной ППС. При толковом и.о. Большого Шефа – проблем с охраной Западных рубежей Галактики не возникнет.

– Да-да, – сказал Президент. – Это сейчас самое главное… Скорбь мы допустим в наши сердца позже… когда кризис будет преодолен… Ваши рекомендации, Иосиф?

– Мой начальник службы безопасности войсковой есаул Кребень, пограничник со стажем, представляю вам, господин Президент, – сказал Сухоручко. Кребень вскочил и щелкнул каблуками. Сухоручко был зол, но Сухоручко держал слово: одно дело делали, одним фалом связаны.

– Вот как, – сказал Президент, не удивляясь. – Не возражаю, полагая вашу рекомендацию, адмирал, достаточной. Насколько я знаю, в войсках генерала Ларкин царило нечто вроде казачьей вольницы, недопустимой, если бы генерал Ларкин каким-то необъяснимым образом, не обращала эту особенность во благо боевой подготовке войск… Судя по всему, – Чандрагупта очень выразительно глянул на прижатую к лампасу сигарету, – вы, господин войсковой есаул, придетесь ко двору на Западе.

– Я абсолютно уверен в войсауле Кребне, господин Президент, – твердо, государственно произнес Сухоручко.

– А не жалко казачка в люди отдавать, Иося? – спросил вдруг деревянным голосом фон Марц. Все уставились на него. – Вместе дела делали, честь воинскую блюли?

Вопрос, вообще-то, вертелся на языке у Чандрагупты, вполне приличный вопрос, если задать его с соответствующей отеческой интонацией и другими словами… У фон Марца получилось очень резко и вызывающе – именно от деревянности тона, кроме того, все знали, как не терпит Сухоручко какого-либо уменьшения своего гордого имени. \"Эге, – сообразил Кребень, – да они враги! А Сухоручко на столе фото держит, где они с фон Марцем в обнимку улыбаясь…\" Встреча получалась очень поучительной для войсаула.

– Конечно жалко, господин тайный советник, – после неуловимой паузы ответил Сухоручко. – Только дело требует.

– Господа, – сказал Президент. – Спокойнее. Всем сейчас тяжело, а я не собираюсь растаскивать вас, как мальчишек, если вы опять сцепитесь. Извольте тогда выйти вон, господа…

Неизвестно, что собирались ответить Сухоручко, побелевший, и фон Марц, внешне спокойный. Скорее всего, они извинились бы. Но тут в дверь кабинета раздался стук. Чандрагупта поднял брови.

– Господин Президент, – пискнул женский голосок в приоткрывшуюся щель. – Извините, но к вам принцесса Элеонора… Она настаивает.

Чандрагупта, известный своей терпимостью, сдержался.

– Извините, господа… – начал он, и тут принцесса Элеонора Романова-Брюллова, ворвалась.

Через две недели принцессе должно было исполниться пятнадцать. Элеонора была умная, добрая девочка, лишь в меру испорченная высоким происхождением и предстоящим царствованием. Более того, она была вполне симпатичный ребенок, счастливо избежавший как угловатой неправильности черт мамы, так и неземной истонченной красоты папы. При дворе ее любили, причем не за то, что она принцесса, – пока что просто так.

– Дядя Чандра! – твердо сказала принцесса, приближаясь к столу и косясь на Кребня. – Простите, но у меня срочный вопрос. Доброе утро, господа. Можете сидеть. Дядя Чандра!

– Да, дитя мое, ваше высочество? – бархатно сказал Чандрагупта и принял ручку, и вытянул губы, и коснулся ими нежной кожи, прямо под драгоценными часиками, отметив походя время – 10.20.

– Дядя Чандра! – в третий раз произнесла принцесса Элеонора, но теперь голос дрожал, а за стеклами очков – точно таких же, как у Президента – текло с небольших хорошо очерченных глаз. – Во дворце слух, что погибла баба Лена Ларкин. Я звоню ей – автомат отвечает \"Абонент недоступен\". Я хочу все знать! Я требую! Пожалуйста, я вам приказываю мне все сказать! Ну что же вы молчите!

Сухоручко, много раз предлагавший Президенту почистить двор от сплетников, как всегда в самый неподходящий момент, неведомо как заполучающих строго секретную информацию, ухмыльнулся про себя. Генерал Ларкин очень любила принцессу, и та любила Ларкин, так, что Королева испытывала иногда самую настоящую материнскую ревность. Сухоручко часто задумывался, о природе феномена Хелен Джей, ведь он сам сколько раз нечувствительно подпадал под ее невероятное обаяние, только жесткий разум политика мог противостоять наваждению, или предварительная серьезная подготовка, как было в случае с Президентом три дня назад: Сухоручке пришлось применить почти все свои придворные способности и, во-первых, заранее создать у Президента мнение, а потом, во-вторых, обставить доклад Хелен Джей не как доклад, а как допрос… Ларкин заметила это и оценила. Она ничего не могла сделать. Она была уже подозреваемая, неблагонадежная. Космонавт и воин в мыслях и делах, она не могла не проиграть опытному интригану Сухоручке в коридорных наземных войнах. Интрига – сложное искусство, это как стрельба в мишень, тренировка нужна постоянная; Ларкин проиграла и отправилась в отпуск.

Тем временем, Чандрагупта решился.

– Элеонора, девочка, ваше высочество, – сказал он, оливковый лоб его пошел скорбными морщинами, голос понизился и плечи упали. – Эти господа явились ко мне и сообщили мне скорбную весть только что… Да, Элеонора, девочка, генерал баба Лена Ларкин погибла на Амальгаме в результате несчастного случая… Скорбь и ужас ещё не успели даже поселиться в наших сердцах, так внезапно и необратимо это случилось… Мужайтесь, ваше высочество, ибо мы, слуги народов и миров Галактики не имеем права на… девочка моя, Элеонора, успокойтесь… Фон Марц, черт побери, дайте же какой-нибудь воды!

Принцесса взахлеб рыдала на впалой сухой груди Президента. Фон Марц попытался сунуть ей в руку стакан, – она отпихнула его, стакан разбился. Чандрагупта по очереди посмотрел на посетителей, поджал губы и приподнял плечи. Сухоручко сказал:

– Господин Президент, разрешите мне и войсковому есаулу Кребню идти и исполнять ваши приказания.

– Идите и выполняйте, – ответил Чандрагупта. – И – адмирал! – тщательное расследование смерти нашей любимой Хелен Джей! Идите!.. Я вас вызову, встретимся через три часа, и первичные результаты расследования обстоятельств смерти генерала Ларкин должны уже у вас наличествовать! Идите!

\"И не грешите,\" – добавил про себя Кребень, щелкая каблуками и разворачиваясь через левое плечо к выходу. Он был рад уйти, явление сентиментальной принцессы неожиданно сильно на него подействовало, и он подумал, что ему и впрямь далеко ещё до Сухоручки, много нужно пройти порогов, подробно обстучав лбом и прочими частями тела каждый из них, чтобы приобрести подобную реакцию, точное знание сути дела и научиться точно оценивать соответствие данной сути своим собственным интересам… Однажды, не так давно, случился у них с адмиралом вечерок, штука редкая и невообразимо ценная для растущего карьериста, – вечерок с начальником… После третьей стопки \"Казачьей Перцовой С Вишнями\" Сухоручко сказал, сверля войсаула неопределимого наполнения взглядом, словно в стереоприцел разглядывал, то ли целясь, то ли просто заинтересовавшись… сказал: \"Вижу я, Матвей, как ты иногда косишься на меня. Бывало, бывало, не юли… Это не страшно, вот не косился бы – хуже… Я тебе скажу сейчас, а ты запомни. Ведь очень просто! Да, я, адмирал Сухоручко, сукин сын. Но я – запомни, Матвей! – я сукин сын наш! Свой собственный, конечно, но и наш, правильный! Вот и думай. Я – тот, кто делает карьеру, одновременно делая историю… Наливай! И меня держись.\"

Сухоручко был не очень умен, как и все карьеристы. Но он обладал неизмеримо более важным качеством – чутье и скорость реакции его были беспредельными. \"Галактика – очень зыбкая вещь, – говорил Сухоручко. – Мир очень плохо плавает, если представить мир пловцом по божьему океану. Такие как я – нас немного – мы отмели, оказывающиеся под ногами пловца, когда он уже захлебывается. Просто я не отказываюсь от медалей за спасение утопающих, вот и все…\"

Кребень никогда никого не боялся. Но сейчас он испытывал неуверенность, ибо предстоял очень серьезный разговор.



– Кребень! – сказал адмирал, проходя к своему креслу и попутно мельком указывая войсаулу на стул. – Ну-ка, сядь и, мать твою за ногу, объясни мне, что же произошло? Был выстрел, или нет, так его и так?

– Мой человек утверждает, что не было. Там какая-то дикая случайность, господин адмирал.

– То есть прогадили бандиты операцию?

– А это, господин адмирал, вопрос сложный. Судите сами. Операция подготовлена, вероятность успеха громадная. За несколько секунд телохранитель явно что-то почуял, но Ларкин была перекрыта со всех сторон – она неминуемо погибала, в любом случае.

– Кребень! – сказал Сухоручко. – Если ты ждешь разноса от дурака-начальника, то ты сам дурак. Цель поражена, все остальное – уже детали. Я тебя даже за службу готов поблагодарить, но! Детали деталями, но я тебя, как специалиста, спрашиваю: нет ли оснований для расторжения договора с бандитами? Очень уж огромные деньги.

Кребень ждал этого. Ответ был готов, но явно не тот, которого хотел адмирал.

– Как специалист, господин адмирал, могу рекомендовать одно: сполна и в срок расплатиться.

– Твою мать! – заревел Сухоручко. – Но не стреляли же они!

– Но они были готовы, и, без всякого сомнения, выстрел был бы точным. Господин адмирал, не то нынче время, чтобы затевать с Корпорацией склоку. Ей-богу.

Сухоручко помолчал.

– А, – сказал он, – я понял. Боишься, что, как ты выразился, склоку, я повешу на уши тебе? По принципу: начал – заканчивай?

Кребень признался себе, что Сухоручко смотрит в корень. Основания не платить были налицо. Выстрела не было, клиент на встречу не явился. Никто заказ не перехватывал. Однако, Кребень ясно видел последствия: бандит, не получивший ожидаемого, – непредсказуем, тем более, когда речь идет о таких деньгах. Первое, что отказывает в подобной ситуации – здравый смысл. Ни в чем не виноватые непосредственные исполнители покушения сейчас, вероятно, уже мертвы, как прогадившие и не оправдавшие. Все так. Но Кребень действительно не хотел заниматься сейчас делом, не стоившим после смерти генерала Ларкин выеденного яйца. Сухоручко смотрел в самую тютельку.

– Ты допустил ошибку, Матвей, – сказал Сухоручко. Кребень и сам уже это понимал. – Ты подвел меня. Я усомнился в тебе. Что теперь делать?

– Я могу только повторить, что сказал, – произнес Кребень. – Возможно, я ошибаюсь.

– На хрена мне специалист, дающий, возможно, ошибочные рекомендации?

– Господин адмирал, разрешите мне говорить вольно?

– Валяй. Выпутывайся.

– Объективно моя рекомендация безошибочна. Поскольку нельзя терять времени. А любые торги с Корпорацией времени и сил займут – ого-го. Как я понял из беседы с Президентом, я назначен Большим Шефом Запада, правильно? Я – лично я – предпочел бы заниматься только этим. Считайте, что я беру у вас деньги в долг. Заплатите Корпорации, дайте мне год на освоение Запада, а потом я вам деньги верну – много больше.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Сухоручко, усмехаясь.

– Дело в том, Шеф, что я подготовил ликвидацию Корпорации. Я вам ещё не докладывал, но план готов. Гарантия успеха – стопроцентная. Разумеется, если командовать операцией буду я. Но дело долгое. Некогда. Сейчас, господин адмирал, – некогда.

– Ах ты лис степной, – сказал Сухоручко. – Некогда, говоришь… Выкрутился. Молодец. Что ж… Хорошо. Рекомендация принимается. Пиши отчет, вставляй туда пункт-обязательство… ну, что ты мне пообещал… кодируй, и ко мне на стол. С этим все. Что на \"Стратокастере\"?