Роберт Брындза

Смертельные тайны

Посвящается Рику и Лоле
Человек редко бывает искренен, когда говорит от своего имени. Но позвольте ему надеть маску – и он скажет всю правду. Оскар Уайльд
Robert Bryndza

DEADLY SECRETS



© Robert Bryndza, 2018

© Хатуева С., перевод, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Глава 1

Поздно вечером, накануне Рождества, Марисса Льюис вышла из электрички на станции Брокли и, слившись с подвыпившей толпой, направилась к наземному переходу. Падали первые снежинки, от людей веяло теплом и алкоголем, и всем не терпелось прийти домой и начать праздновать.

Марисса, безусловно, была красива: черные, как смоль, волосы, точеная фигура и фиалковые, благодаря цветным линзам, глаза. Матери советуют сыновьям остерегаться таких женщин – и она гордилась тем, что она именно такая женщина. Сейчас же она возвращалась домой из лондонского бурлеск-клуба, в котором работала танцовщицей. На ней было длинное винтажное пальто с изысканным меховым воротником, на лице – плотный тон, накладные ресницы и красная помада. На самом верху лестницы идущие впереди два парня обернулись и похотливо осмотрели ее с ног до головы. Проследив за их взглядами, она увидела, что пальто у нее распахнулось, оголив ногу в чулке и подвязке, в которых она выступала. Марисса остановилась и начала застегивать крупные медные пуговицы. Людской поток хлынул в обход нее.

– Надеюсь, мех искусственный, – неодобрительно фыркнул кто-то сзади.

Марисса оглянулась и увидела костлявую девушку с немытой головой и не менее костлявого парня. Сами они шли в поношенных пуховиках.

– Да, искусственный, – ослепительно улыбнувшись, соврала Марисса.

– А мне кажется, что натуральный, – не успокаивалась девушка.

Ее бойфренд между тем открыв рот смотрел на кружевные подвязки Мариссы.

– Фрэнк! – прикрикнула та на него и потащила за собой по лестнице.

Мех и в самом деле был натуральный. Она отыскала это пальто в винтажном секонд-хэнде в Сохо. Там же был куплен и клатч, висящий у нее на плече.

Марисса поднялась по лестнице и двинулась вперед по переходу. Внизу в свете луны сияли рельсы, а крыши домов начали покрываться снегом. В конце перехода, перед спуском, те самые два парня замедлились и остановились. У Мариссы заколотилось сердце.

– Может, помочь? – спросил тот, что повыше, выставив локоть.

Он был очень симпатичный – с рыжими волосами и гладкой, румяной кожей. На нем был костюм-тройка, длинное коричневое пальто и начищенные коричневые кожаные ботинки. Второй был ниже ростом. Одетый также с иголочки, он тем не менее не мог похвастаться столь привлекательной внешностью, как его друг.

– Нет, все в порядке, – ответила она.

– Здесь скользко, – настаивал первый, беря ее под руку.

Эта парочка стояла перед ней, загородив половину лестницы. Оценив ситуацию, Марисса решила, что сейчас лучше уступить.

– Спасибо, – поблагодарила она и оперлась на его руку.

Второй попытался взять у нее клатч, но она с улыбкой покачала головой. Они двинулись вниз по засыпанному солью снежному месиву, зажав Мариссу посередине. От них разило пивом и сигаретами.

– Ты модель? – спросил тот, что повыше.

– Нет.

– А что такое M.L.? – подхватил его товарищ, указывая на аббревиатуру на клатче.

– Это мои инициалы.

– Да? И как тебя зовут?

– Кстати, я – Сид, а это мой друг Пол, – взял инициативу в свои руки рыжий красавчик.

Пол засмеялся, обнажив крупные желтые зубы. Внизу лестницы Марисса еще раз поблагодарила их и высвободила свою руку.

– Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, мне надо домой.

Парни остались стоять на ступеньках, вынуждая толпу обходить их. Они же взвешивали свои шансы.

– Да ладно, сейчас же Рождество, – не отставал Сид. Марисса отошла на другую сторону лестницы, и теперь их разделяла толпа. – Может, тебя подвезти? – предложил он, снова подходя к ней.

Пол также переместился к Мариссе, оттолкнув попавшего ему под ноги парня. Его глаза-бусинки сверлили ее насквозь, но взгляд был расфокусирован.

– Нет. Мне надо домой, правда. Вам спасибо и счастливого Рождества!

– Уверена? – спросил Пол.

– Да, спасибо.

– Можно с тобой сфотографироваться? – спросил Сид.

– В смысле?

– Селфи сделать с красивой девушкой можно же? Ты нам понравилась, пусть у нас будет фото, на которое мы будем смотреть долгими зимними вечерами.

Они смотрели на нее, как волки. Голодные, страшные волки. Они прижались к ней с обеих сторон, Сид вытянул вперед руку с «Айфоном», обнял Мариссу, сделал селфи, затем еще одно. В следующую секунду его пальцы были уже между ее ягодиц.

– Отлично, – сказала она, высвобождая руку.

Они показали ей фото. В камеру она смотрела вытаращенными глазами, но выглядела менее испуганной, чем на самом деле.

– Ты в отличной форме, – заметил Сид. – Точно не согласишься выпить с нами?

– У нас есть водка, ром, вино, – подхватил Пол.

Марисса кинула взгляд на пустеющий переход.

– Извините, ребята. Не сегодня, – сказала она, натужно улыбнувшись, и посмотрела на камеру наблюдения, которая висела прямо над ними.

Они проследили за ее взглядом и, наконец поняв намек, отвернулись и пошли.

– Упрямая сучка, – бросил Пол через несколько шагов.

Марисса с облегчением вздохнула. Они подошли к припаркованной машине и еще раз оглянулись на нее. Она еле успела отвести взгляд и лишь услышала, как они заржали и хлопнули дверьми. Только когда они уехали, Марисса поняла, что продолжает стоять, затаив дыхание.

Выдохнув, она снова бросила взгляд на лестницу. С нее спускались последние пассажиры – высокий красивый мужчина чуть за пятьдесят с невероятно бледной женой.

– Черт, – выдохнула Марисса и, метнувшись к ближайшему билетному автомату, уткнулась в экран.

– Марисса! Я тебя вижу! – послышался сзади пьяный женский голос. – Я тебя вижу, шлюха!

Послышалось торопливое цоканье.

– Джанет! – закричал мужчина.

– А ты вообще сюда не лезь! – заорала в ответ женщина, подойдя вплотную к Мариссе. – А ты не смей к нему приближаться! – сказала она, тыча ей в лицо длинным пальцем.

У нее было багровое опухшее лицо, налитые кровью глаза, а красная помада растеклась по трещинкам вокруг рта.

– Джанет! – Мужчина схватил ее за руку и начал оттаскивать от Мариссы.

Они были примерно одного возраста, но у него было красивое лицо с резкими чертами. Марисса невольно подумала о том, насколько более милосердно время к мужчинам.

– Я стараюсь не попадаться вам на глаза, но мы живем на одной улице, и совсем не пересекаться не получится, – улыбнувшись, сказала она.

– Ну ты и сука!

– Ходила в бар, Джанет?

– Да! – зарычала та. – С законным мужем!

– А ты совсем трезвый, Дон. Хотя тебе не повредила бы пара кружек пива. Тогда и женщина рядом станет красивой.

Джанет замахнулась, чтобы ударить Мариссу, но Дон успел схватить ее за руку.

– Хватит. Марисса, ты что, не можешь промолчать? Видишь же, что ей нехорошо.

– А чего это ты говоришь так, будто меня здесь нет? – заплетающимся языком проговорила Джанет.

– Поехали домой.

И он повел ее по улице так, будто она инвалид.

– Проститутка чертова, – пробормотала Джанет, уходя.

– Мне никто никогда за секс не платил! – закричала Марисса ей вслед. – Спроси у Дона!

Он обернулся и с болью в глазах посмотрел на нее. Непонятно было, кого он жалеет – свою жену-алкоголичку или самого себя. Он посадил Джанет в машину, и они уехали. Марисса закрыла глаза, не в силах противиться воспоминаниям о временах, когда он приходил к ней поздно ночью. Ее мать обычно уже спала, и они тихо пробирались в ее комнату и занимались любовью. Она все еще помнила его тепло на своей коже.

Открыв глаза, Марисса поняла, что стоит совершенно одна – все, кто ехал с ней в электричке, разошлись. Снег падал крупными хлопьями на освещенную площадь перед станцией. Марисса повернула направо, на Фоксбери-роуд. В окнах домов горели рождественские елки, и тишину нарушал только хруст снега у нее под ногами.

За крутым поворотом начиналась неосвещенная Хаусон-роуд. Марисса задумалась и замедлила ход. Ей предстояло преодолеть жилую улицу длиной пятьсот метров почти в кромешной тьме – из всех фонарей горело только два. Она планировала пройти этот участок вместе с другими людьми с электрички – всегда находилось несколько человек, кто шел тем же путем, и было не так страшно. Но из-за Джанет и тех молодых придурков об этом плане пришлось забыть.

Марисса прибавила шагу, устремляясь к ближайшему горящему фонарю. Вздохнуть с облегчением она смогла только на Конистон-роуд, ярко освещенной благодаря расположенной на ней школе. Повернув налево, она прошла мимо игровой площадки и перешла дорогу. Скрипучая калитка ее собственного дома была уже в нескольких метрах. Света в окнах не было, и палисадник утопал во мраке. Она достала ключи и почти что вставила их в замочную скважину, как вдруг услышала сзади какой-то шорох.

– Черт! Как же ты напугал меня, Бикер! – выдохнула она, увидев запрыгнувшего на мусорный бак кота. – Пойдем, – сказала она, сгребая его в охапку. – Слишком холодно нам с тобой ошиваться на улице.

Бикер замурлыкал и пристально посмотрел на нее яркими зелеными глазами. Она зарылась лицом в его теплую шерсть. Кот, вытерпев несколько секунд, заерзал у нее в руках.

– Ну и ладно, ты, маленький мешок дерьма.

Он спрыгнул и пулей метнулся в соседний сад.

Марисса уже вставляла ключ в скважину, когда скрипнула калитка. Она застыла. Послышалось тихое царапанье и шаги на снегу. Марисса медленно повернулась.

За спиной у нее стоял человек в длинном черном плаще. На его лице был противогаз – блестящая кожаная маска, плотно облегающая череп. Глаза скрывались за толстыми стеклянными линзами, дыхательная трубка свисала на грудь. Левой рукой в черной перчатке он держал длинный узкий нож.

Марисса попыталась вставить ключ в скважину, но человек подбежал к ней, схватил за плечо и швырнул об дверь. Взмах лезвия – и на стеклянные линзы брызнули капли крови.

Клатч упал на землю. Марисса дотронулась до шеи и только тогда почувствовала жгучую боль от глубокого пореза. Она попыталась закричать, но в горле только булькало, рот заполнился кровью. Она стала поднимать руки. Человек потерял равновесие на скользком снегу и махнул ножом, отрезав ей два пальца и нижнюю часть рукава. Марисса задыхалась. Судорожно пытаясь вдохнуть, она только больше захлебывалась кровью. Взяв ее за шкирку, незнакомец потащил ее по дорожке, ударив лицом о кирпичную стойку калитки. Треснула кость, и боль заполонила всю голову.

Мариссу мутило. Она больше не могла дышать. Со спокойной отстраненностью она смотрела, как этот странный человек пытается оттащить ее от входа в глубь маленького палисадника. Он зашатался и чуть не упал, но все же удержался на ногах. Обеими руками он снова взял нож и нанес удар ей в шею. Кровь хлынула на чистый белый снег, и жизнь оставила ее. В последнюю секунду Мариссе показалось, что она узнала лицо, прятавшееся за толстыми линзами противогаза.

Глава 2

Будильник в спальне старшего инспектора Эрики Фостер прозвенел в семь утра. Из-под одеяла высунулась тонкая бледная рука и выключила его. В комнате было темно и холодно. Тусклый свет уличных фонарей проникал сквозь тонкие занавески. Эрика уже три года хотела их поменять, но так и не нашла времени поговорить об этом с хозяином квартиры. Она перевернулась на спину, отбросила одеяло и поплелась в ванную чистить зубы и принимать душ.

Уже одевшись и положив в карман телефон, кошелек и удостоверение, она вспомнила, что сегодня Рождество и она приглашена на праздничный обед к капитану Полу Маршу.

– Черт, – выругалась она, плюхаясь на кровать. – Черт!

Абсолютное большинство сотрудников полиции восприняли бы приглашение на семейный рождественский обед к капитану как подарок судьбы, но Эрика чувствовала тяжесть своих отношений с Маршем.

Она только что завершила изнурительное расследование и арестовала молодую пару, совершившую целую цепочку убийств. Звеном этой цепи стало похищение ими двух маленьких дочек Марша и нанесение телесных повреждений его жене Марси. Дело постепенно приобрело большой резонанс, и Эрика должна была найти и освободить девочек. Ей это удалось, и сейчас она понимала, что Марш и Марси пригласили ее на обед, чтобы выразить свою благодарность. Однако их жест противоречил ее желанию оставить все в прошлом и жить дальше.

Эрика встала с кровати, открыла шкаф и оглядела свой скромный гардероб, большая часть которого годилась только для работы. Пробежав взглядом по аккуратно развешенным черным брюкам, свитерам и белым блузкам, она достала синее платье без рукавов, повернулась к зеркалу над туалетным столиком и приложила его к себе. Без обуви ее рост составлял метр восемьдесят три. Из зеркала на нее смотрела женщина с высокими скулами, большими карими глазами и короткими, мокрыми, торчащими во все стороны волосами.

– Ну и отощала я, – сказала она самой себе, расправляя платье на месте былых округлостей. – На такие кости никто бросаться не будет, да? – сказала она, переведя взгляд на фотографию своего погибшего мужа Марка. – Смерть мужа – лучшая диета.

Испугавшись собственного цинизма, она мысленно попросила у него прощения. Марк тоже работал в полиции. Он, Эрика и Марш сблизились во время совместных учений, а четыре года назад Марк погиб во время облавы на наркопритон. На фотографии, стоящей на комоде, он был снят в гостиной их манчестерского дома, в котором они прожили пятнадцать лет. В луче солнца его коротко стриженные светлые волосы были похожи на золотой ореол.

– Не знаю, что сказать Маршу и Марси, – сказала Эрика, глядя на его красивое лицо. – Я хочу просто перевернуть страницу и двигаться дальше, не делая из мухи слона.

Марк лишь заразительно улыбался ей в ответ.

– Ерунда какая, да? Уже слишком поздно придумывать отмазку, чтобы не идти?

«Да, – словно говорил он. – Давай, Эрика, веди себя хорошо».

– Ты прав, нельзя сливаться. С Рождеством тебя! – Она приложила палец к губам и дотронулась до фотографии в рамке.

Эрика перешла в маленькую кухню, совмещенную с гостиной, где из мебели был только маленький диванчик, телевизор и полупустой книжный шкаф. На микроволновке стояла маленькая пластиковая елка. Много лет Эрика ставила ее на телевизор, но с приходом плоских экранов единственным местом, где ее вид не вызывал бы недоумения, осталась микроволновка. Эрика включила кофемашину и раздвинула занавески. Парковка и проезжая часть за ней были покрыты снегом, который под светом уличных фонарей казался оранжевым. На улице не было ни людей, ни машин. Словно во всем мире была одна она. Налетевший вдруг порыв ветра снял верхний слой снега и пронес его знакомым путем к образовавшемуся у стены парковки сугробу.

Когда Эрика наливала себе кофе, зазвонил домашний телефон. Она поспешила в коридор, надеясь, что случилось чудо и ей звонят сообщить об отмене обеда. Вместо этого она услышала голос Эдварда, отца Марка.

– Я тебя не разбудил, дорогая? – спросил он с милым йоркширским акцентом.

– Нет, я уже встала. С Рождеством!

– И тебя с Рождеством! Холодно у вас там в Лондоне?

– Снег выпал. Всего ничего, по щиколотки, не больше, но в новостях только о нем и говорят.

– А у нас здесь больше метра. А в Беркли еще больше.

Голос у него был какой-то слабый и напряженный.

– Ты там не мерзнешь?

– Нет, дорогая. У меня горит камин. Оставлю его на весь день – гулять так гулять. Жаль, мы с тобой не увидимся.

Эрика почувствовала укол совести.

– Я приеду после Нового года. У меня есть неиспользованный отпуск.

– Надеюсь, сегодня ты не на работе?

– Нет. Сегодня я приглашена на обед к Полу Маршу. Будет вся его семья… После всего, что с ними случилось, я просто не могла отказать.

– А кто это, милая?

– Пол. Пол Марш…

Повисла тишина.

– А, ну да, конечно. Тот молодой человек по имени Пол. Ему в итоге удалось продать свой «Форд»?

– В смысле?

– Вряд ли, правда, ему кто-то даст много за эту ржавую посудину. Ее же рукой можно проткнуть.

– Эдвард, ты сейчас о чем?

У Марша и правда был «Форд», но это было много лет назад, в начале девяностых.

– Ой, это я что-то не то говорю. Плохо спал. Как у них дела после всего, что произошло?

Эрика не знала, что сказать. Она теребила в руках телефонный провод. Эдварду было почти восемьдесят, но он всегда отличался острым умом и адекватным восприятием реальности.

– Еще мало времени прошло. Я их видела только…

По ту сторону провода послышался свист чайника.

– Передавай им привет от меня, хорошо?

– Конечно.

– Пойду, дорогая. Мне нужно выпить чашку кофе с утра и проснуться. И открыть подарки. Береги себя, с Рождеством!

– Эдвард, ты уверен, что ты в порядке? – спросила она, но он уже повесил трубку.

Помедитировав на телефон еще несколько секунд, Эрика пошла к окну. Стоящий напротив величественный и красивый особняк в викторианском стиле, как и остальные дома на ее улице, был превращен в многоквартирный дом. В некоторых окнах горел свет, и в одном из них Эрика увидела, как родители с двумя маленькими детьми открывают подарки, собравшись вокруг большой наряженной елки. По улице шла женщина в пуховике. Она тащила за собой маленькую черную собачку, пряча голову от летящего в лицо снега. Эрика вернулась к телефону, взяла в руки трубку, но снова ее положила.

* * *

Около одиннадцати она собралась и вышла из дома. Валил снег, и из-за закрытых магазинов складывалось ощущение, что все спят. Только несколько детей играли в снежки.

У магазинов на станции Крофтон-парк движение автомобилей замедлилось, а затем и вовсе замерло. Впереди мигала полицейская сирена. Эрика взбодрилась – сирена настраивала на рабочий лад. Машины ползли невероятно медленно. За зданием местной школы дорога налево была перегорожена двумя патрульными автомобилями и заградительной лентой. Рядом стоял констебль Джон Макгорри и что-то говорил двум другим сотрудникам. Поравнявшись с ними, Эрика посигналила, и они обернулись.

– Что случилось? – прокричала она, опустив стекло.

Внутрь сразу полетели снежинки, но ей было все равно. Макгорри, молодой брюнет с небрежно спадающей на лоб челкой, поднял ворот длинного черного пальто и быстрым шагом пошел к ней. У него была гладкая бледная кожа, но щеки горели румянцем. Подойдя к машине, он убрал со лба мешавшую челку.

– С Рождеством, босс. Едешь праздновать? – спросил он, заметив макияж и серьги.

– На обед… А что случилось?

– Зарезали молодую женщину, прямо перед дверью ее дома. Убийца оторвался на ней по полной. Все залито кровью, – сказал он, качая головой.

Машина перед Эрикой тронулась, и Макгорри сделал шаг назад, ожидая, что и она сейчас уедет.

– Желаю хорошо провести время! Я и сам надеялся сдать смену к этому времени. Завтра дежуришь?

– А кто дежурный следователь сегодня? – вместо ответа спросила Эрика.

– Питер Фарли, но он уехал в Кэтфорд, там тройное убийство. Даже в Рождество нельзя обойтись без убийств.

Машина спереди уже отъехала на значительное расстояние, и ожидающий позади Эрики минивэн начал сигналить. Для нее место жестокого убийства было намного более приятным местом, чем праздничный стол у Марша. Минивэн снова засигналил, и Эрика заехала на тротуар, чуть не сбив Макгорри. Взяв удостоверение и пальто, она вышла из машины.

– Покажи мне место преступления.

Глава 3

У кордона Эрика предъявила удостоверение, и они с Макгорри пошли по улице мимо обветшалых домов, жители которых, разной степени одетости, стояли у дверей и смотрели в сторону заградительной ленты в конце улицы. А кто-то подтянулся ко второму кордону, у которого сновали полицейские.

Эрика с трудом поспевала за Макгорри – туфли на каблуках, которые она надела на праздничный обед, скользили по льду. В более теплое время года она бы просто сняла их и пошла босиком.

– Худшего дня для перекрытия улицы не придумать. Нам приходится разворачивать людей, приезжающих в гости к родственникам, – сказал Макгорри.

Обернувшись, он увидел, что Эрика цепляется за ближайший забор и передвигается с крайней осторожностью.

– Что? – переспросила она, поймав его взгляд.

– Ничего. Ты на каблуках.

– Какая редкая наблюдательность, следователь!

– Я хочу сказать – прекрасно выглядишь. Очень… красиво.

Эрика нахмурилась и двинулась дальше, но поскользнулась. Макгорри еле успел ее подхватить.

– Не хочешь взять меня под руку? Осталось немного.

– Не хочу, но так, наверное, будет быстрее. Не хотелось бы растянуться прямо перед всем народом.

Она взяла его под руку, и они медленно двинулись дальше.

– А я тоже один раз надевал каблуки, – признался Макгорри.

– Да?

– Пятнадцатисантиметровые шпильки. В Хендоне мы устраивали благотворительное рождественское представление. Я играл Леди Брэкнелл в пьесе «Как важно быть серьезным».

Сергей Высоцкий

Несмотря на свое раздражение, Эрика улыбнулась. Невозможность передвигаться с нормальной скоростью сводила с ума.

ВЫСТРЕЛ В ОРЕЛЬЕЙ ГРИВЕ

– Шпильки? А разве Леди Брэкнелл – не степенная чопорная дама викторианской эпохи?

Повесть

– У меня 46-й размер обуви, – сказал он, показывая на свои огромные ступни. – На него получилось найти только одну пару туфель.



– И сколько денег вы собрали?



– Четыреста семьдесят три с половиной фунта.

– Тогда изобрази мне Леди Брэкнелл.

– Сумочку? – спросил он, подражая надтреснутому голосу пожилой аристократичной леди.

Эрика покачала головой и улыбнулась.

– Все-таки хорошо, что ты не бросил основную работу.

1

Второй кордон стоял перед домом в самом конце улицы. Когда они подошли, Эрика отпустила руку Макгорри. Палисадник заслоняла низкая стена и высокий, покрытый снегом забор. Перед домом работали криминалисты в синих защитных комбинезонах. Сотрудница у кордона внимательно посмотрела на удостоверение Эрики.

Утром к подполковнику Корнилову зашел старший инспектор уголовного розыска капитан Белянчиков. Сел молча и пробарабанил пальцами по облезлой коже кресла какую-то затейливую, ему одному известную мелодию. Корнилов мельком взглянул на капитана и понял, что у него есть новости. Игорь Васильевич уже давно научился безошибочно определять состояние своего ближайшего помощника: Белянчикова всегда глаза выдавали. Пристальный, иногда до неприятности пристальный его взгляд становился в таких случаях чуточку рассеянным.

– Уже вызвали дежурного инспектора. Он задерживается из-за тройного убийства в Кет…

— Сиди, сиди, — пробормотал Игорь Васильевич, — может быть, что и высидишь. Только не повышение по службе… — и уткнулся в свои бумаги.

– Но его здесь нет, а я – есть, – перебила ее Эрика.

— Вы, товарищ подполковник, всё доклады пишете? — не выдержал наконец Белянчиков. — И опять небось о профилактической работе среди подрастающего поколения? А настоящих преступников за вас будут ловить учителя географии? — Он сделал паузу. — Таких, например, как Санпан…

Та кивнула и подняла пластиковую ленту. Они подошли к фургону криминалистов. Строгая женщина средних лет, с сережкой в носу и коротким седым ежиком на голове, выдала им по комбинезону. Они сняли пальто и оставили их на крыше фургона.

Корнилов резко вскинул голову:

– Ну и дубак, – сказал Макгорри, быстро натягивая защитный комплект на тонкий костюм.

— Что Санпан? Задержан?

– Ночью было до минус двенадцати, – включилась в разговор сотрудница.

— Задержан? — пожал плечами Белянчиков. — Да разве это возможно, когда уголовный розыск профилактикой занимается?

Эрика одной рукой оперлась о фургон, встала на одну ногу и стала натягивать на себя комбинезон. Острый каблук на левой ноге прорвал синтетический материал вдоль икры.

— Да что ты заладил: профилактика, профилактика! — вспылил Корнилов. — Всю душу вымотал. Что про Санпана известно?

– Черт!

Санпан — Александр Панкратьевич Полевой, опасный вор, — два года тому назад при попытке ограбить квартиру убил старика. В квартире нашли отпечатки его пальцев да финку с наборной ручкой. Ее потом опознали два Санпановых «приятеля» по прежним делам. Но самого Полевого задержать не удалось. Всесоюзный розыск объявили, а не нашли.

– Давайте мне этот, держите новый, – сказала коллега, подавая ей другой комплект. Эрика надела его, но произошло то же самое. – Нужно без каблуков было приходить, особенно в такой день.

Белянчиков привстал с кресла и, облокотившись на стол, быстро сказал:

— Только что звонил Белозеров из Луги. Санпан живет на Мшинской.

Эрика метнула на нее красноречивый взгляд. Макгорри отошел в сторону. С третьего раза ей удалось справиться с каблуками, она натянула комбинезон, застегнула его, и они вместе с Макгорри подняли капюшоны. Затем им пришлось надеть бахилы, что тоже составило для Эрики определенную сложность. Наконец они подошли к калитке и вошли в крошечный, забитый людьми палисадник.

— Взяли?

На маленьком клочке земли вместе с двумя ассистентами работал судмедэксперт Айзек Стронг – высокий худой мужчина за сорок. Из-под его капюшона виднелась линия темных волос с глубокими залысинами на лбу. Тонкие длинные брови придавали его лицу недоуменное выражение.

— Нет. Его опознал по расклеенной на вокзалах фотографии рабочий лесхоза. Сегодня рано утром этот рабочий приезжал в Лугу, приходил в отдел…

Прямо под эркерным окном на спине лежала окровавленная молодая женщина в распахнутом длинном пальто. На морозе лужа вытекшей из ее перерезанного горла крови застыла и напоминала красный сорбет. Кровью было пропитано и тонкое зеленое платье без бретелей, в разрезе которого была видна левая нога в черном чулке и подвязке. Замерзшие кровавые брызги покрывали и эркерное окно, и откос под ним.

Корнилов встал из-за стола, сгреб все бумаги и, открыв сейф, небрежно свалил их в кучу. Достал пистолет.

– Доброе утро. С Рождеством, – поздоровался Айзек, качая головой.

— Сам поедешь? — спросил Белянчиков, хотя ему и так все было ясно.

Его неловкое приветствие повисло в воздухе. Эрика посмотрела на лицо девушки. Оно было сковано – не только морозом, но и страхом. Рот был открыт, обнажая сломанный почти под корень передний зуб. Синие глаза, несмотря на помутневший взгляд, были ослепительно красивы даже после смерти.

— Ты готов? — Игорь Васильевич подошел к столу и стал набирать номер телефона. — Углев за баранкой?

– Личность уже установлена? – спросила Эрика.

Белянчиков кивнул.

Углев был лучшим водителем управления.

– Двадцатидвухлетняя Марисса Льюис, – ответил Айзек.

— Михаил Иванович, Корнилов докладывает, — сказал Игорь Васильевич в трубку. — Александр Полевой под Лугой объявился… Нет, нет, никаких ЧП. Его рабочий лесхоза опознал. Разреши мне выехать. Я его проворонил, мне его и задерживать… Что?.. К черту!

– По документам?

Корнилов нажал на рычаг и снова набрал номер.

– Тело нашла утром ее собственная мать. В кошельке были права.

— Мама, к ужину не жди. Буду, наверное, поздно.

Эрика села на корточки и присмотрелась. Квадратный клатч с инициалами M.L. валялся под снегом у забора, рядом с черной туфлей на высоком каблуке. На обоих объектах была нанесена цифровая маркировка.

Он надел пальто, сунул в карманы по пачке сигарет.

– Кто-то трогал тело?

— Ты, Юра, за недооценку профилактической работы с подростками, наверное, еще один выговор получишь, — пообещал Игорь Васильевич Белянчикову. — Но то, что Углев с нами поедет, — это хорошо. Душевный ты человек!..

– Нет, – ответил Макгорри. – Я первым прибыл на место вместе с полицейскими. Мать сказала, что и она ничего не трогала.

Когда машина отъехала от управления и Углев, молодой широкоплечий парень с флегматичным лицом, перестал ворчать на то, что опять как на пожар, а дорога скользкая и шипованной резины не допросишься, Корнилов сказал:

– Время смерти установлено?

— Юрий Евгеньевич, давай подробности!

– Из-за сильных заморозков это затруднительно, – ответил Айзек. – Горло перерезано очень острым лезвием. Порезы глубокие, повреждены сонные артерии с обеих сторон, что привело к быстрой кровопотере. Смерть наступила в считанные мгновения. Указательный палец на правой руке отрублен практически полностью, также есть порезы на большом и среднем пальцах, на самих руках, что позволяет предположить, что она пыталась защищаться.

— Да какие подробности, Игорь Васильевич? — удивился Белянчиков. — Я тебе почти все уже доложил.

– Из палисадника можно выйти или за калитку, или в дом, – добавил Макгорри.

Корнилов нетерпеливо дернул головой.

Эрика увидела замерзшие брызги крови и на выцветшей голубой входной двери.

— Живет Санпан в пятнадцати километрах от станции. Деревня домов пять. Владычино, что ли…

– Это ее ключи? – спросила она, заметив связку с брелоком в виде сердца.

— Память сдавать стала?

– Да, – подтвердил Макгорри.

— Владычкино. Живет у какой-то женщины. Я не стал Белозерова подробно расспрашивать, — сказал Белянчиков. — Тут время дорого.

Эрика закрыла глаза и представила, каково это – оказаться лицом к лицу с вооруженным ножом маньяком в этом маленьком пространстве. Открыв глаза, она снова начала вглядываться в лицо Мариссы.

— Да, конечно, — согласился Корнилов. — А морочить мне голову у тебя время нашлось. Не вспугнут они там Полевого?

– У нее сломан нос.

— Нет, это исключено. Белозеров будет ждать нас на Мшинской с тремя сотрудниками…

– Да. И левая скула. Передний зуб нашли у опорного столба калитки, – сообщил Айзек.

Заметив недоуменный взгляд подполковника, Белянчиков пояснил:

Эрика и Макгорри посмотрели на него и увидели посередине цифровую отметку. На кирпичной кладке лежал снег. Рядом стоял мусорный бак на колесах и коробка для стекла, переполненная пустыми бутылками из-под водки. Эрика повернулась и посмотрела на дом. Занавески были задернуты, свет не горел.

— На станции-то надо будет своих оставить? На всякий случай.

– А где мать?

— Эх, не ушел бы! — вздохнул Игорь Васильевич, посмотрев в окно. На улице мела метель.

– У соседей, – ответил Макгорри, указывая на дом через дорогу.

— В Луге тоже снег, — сказал Белянчиков. — А из Владычкина уйти только к станции можно. К Мшинской. Там, Белозеров говорит, как тайга. Леса.

– А мы уверены, что жертва жила здесь? Она не в гости к матери приехала?

Они помолчали. Потом Белянчиков спросил:

– Это нужно проверить.

— Ты не замерзнешь в своем драпе? Ехать-то часа три, не меньше.

– Поднять тело будет непросто, – сказал ассистент Айзека, закончив вычищать снег из-под забрызганных кровью ног.

Сам он щеголял в новенькой дубленке.

– Почему? – спросила Эрика.

…До Мшинской они доехали за два часа. Свернули с шоссе. Машина шла, натужно гудя, по заснеженной пустынной Вокзальной улице, и Белянчиков вглядывался в номера домов, разыскивал тридцать седьмой — в этом доме жил участковый. Там и должен был ожидать их Белозеров. Дома в поселке были большие, многие — свежерубленые, еще не отделанные вагонкой. Корнилов подивился маленьким, подслеповатым окошкам. «В таких домиках да окна бы большие, чтоб свет да простор», — подумал он.

Ассистент был невысокого роста, с большими ярко-карими глазами. На Эрику он смотрел снизу вверх.

Дом участкового инспектора был старый, потемневший, какой-то уж совсем неприютный. Перед ним ни деревьев, ни кустов, ни даже палисадника. «Временный жилец товарищ участковый, — решил Корнилов, вылезая из машины. — Небось в сторону города смотрит». Ноги у него одеревенели от холода и неподвижности и плохо слушались, все время съезжали с узкой тропинки в сугроб.

– Вся эта кровь, – показал он на лужу замерзшей крови под телом, – намертво приморозила ее к земле.

— Где же они машину поставили? — удивился Белянчиков, оглядываясь вокруг.

Глава 4

— Да, может, он и не приехал еще, твой Белозеров, — сказал Корнилов. В управлении всем было известно, что Белянчиков с Белозеровым вместе учились в университете и были большими друзьями.

Айзек и Эрика пошли к калитке. Он поднял голову на серое, низко висящее облако.

— Наш Белозеров, — нажимая на «наш», ответил Белянчиков, — не мог не приехать, товарищ подполковник. А машину, наверное, где-нибудь в гараже поставили. Чтоб не маячила тут…

– Мне нужно ее убрать отсюда до того, как изменится погода. По прогнозам, грядет новый снегопад, – сказал он.

В доме их заметили. Со скрипом открылась дверь, и на покосившемся крыльце появился в клубах морозного пара Белозеров — широкоплечий, краснолицый, с озабоченным лицом. Корнилов знал его несколько лет и привык всегда видеть с доброй улыбкой. «Уж не сбежал ли Санпан?» — подумал он.

Эрика снова повернулась и посмотрела на тело. Ассистенты Айзека осторожно выкапывали его из замерзшей окровавленной земли. Эрика ощутила хорошо знакомую смесь ужаса и предвкушения, которая всегда посещала ее на месте преступления. В ее жизни многое не поддавалось контролю, но в ее силах было выследить того, кто это сделал. И она выследит.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — Белозеров молодцевато подтянул начинающий уже расти живот.

– Как думаешь, когда получится сделать вскрытие?

— Здравствуйте, Белозеров! Что тут у вас случилось? — спросил Игорь Васильевич, пожимая ему руку.

Айзек надул щеки и выдул воздух.