Дэйв Волвертон

Выбор принцессы Лейи



(Звездные войны)

Глава 1

Генерал Хэн Соло стоял у пульта управления в обзорной рубке крейсера «Мон-Ремонда», входящего в состав звездного флота Мон-Каламари. Корабль готовился выйти из гиперпространства на Корускант, где находилась столица Новой Республики. Звуки предупредительных сигналов переливались, как пение ветра.

Как долго Хэн не видел Лею! Пять месяцев — пять месяцев погонь за супер-разрушителем «Железный Кулак», кораблем военного диктатора Цзинджа. Пять месяцев назад Новая Республика казалась такой безопасной, такой управляемой! Может быть, теперь, когда «Железного Кулака» пропал и след, Цзиндж будет разбит и дела пойдут лучше. Хэну так хотелось выбраться из сырого корабля каламари — даже больше, чем ласк и поцелуев Леи. За последнее время он слишком долго всматривался в космическую тьму.

Гиперагрегаты отключились, белое звездное поле на экране рассеялось. Чубакка тревожно заревел: на темном бархате неба, под которым сверкали ночные огни Корусканта, четко виделось множество огромных «блюдец» — звездных кораблей. Хэн распознал хэйпанские боевые драконы. Среди них выделялись десятки синевато-серых имперских разрушителей.

— Уходим, быстро! — крикнул Хэн. Прежде он всего раз видел хэйпанский корабль, но этого было достаточно.

— Полный силовой щит! Уклоняющийся маневр!

Генерал смотрел на три кормовых ионных пушки ближайшего дракона, ожидая, что вот-вот увидит вспышки выстрелов. Бластерные орудийные башни у края «блюдца» развернулись к кораблю.

«Мон-Ремонда» нырнула вниз, к огням Корусканта. В животе у Хэна все сжалось. Пилот-каламари прошел хорошую школу и знал, что нельзя лететь куда попало, поэтому он врезался в гущу хэйпанских кораблей, чтобы те не могли стрелять без риска попасть друг в друга.

Как и вся техника каламари, обзорная рубка «Мон-Ремонды» была совершенным произведением искусства; проносясь мимо хэйпанского боевого дракона, Хэн даже смог различить не только встревоженные лица троих хэйпанских офицеров, но и серебряные номера на воротниках их мундиров. Раньше Хэн никогда так близко не видел хэйпанцев. Их звездный сектор славился богатством, они ревниво охраняли свои рубежи. Хэн знал, что это люди, — люди как сорная трава рассеялись по галактике, — но его удивило, что все три женщины-офицера были поразительно прекрасны, словно хрупкие живые украшения.

— Прекратить уклоняющийся маневр! — проревел капитан Онома, оранжево-розовый каламари, сидевший у пульта управления.

— Что? — вскрикнул Хэн, удивленный, что младший по званию каламари отменяет его приказ.

— Хэйпанцы не стреляют, они явно демонстрируют дружелюбие, — ответил Онома, повернув к Хэну большой золотистый глаз.

— Дружелюбие? — переспросил Хэн. — Это же хэйпанцы! А хэйпанцы дружелюбными не бывают.

— И тем не менее они, очевидно, прибыли для переговоров и заключения какого-то договора с Новой Республикой. Разрушители, что их сопровождают, отобраны у имперцев. Как видите, наши планетарные силы самообороны невредимы.

Капитан Онома мотнул головой в сторону разрушителя в другом квадрате, и Хэн различил по опознавательным знакам флагман Леи «Мятежная Мечта». Когда корабль захватили у имперцев, он казался огромным, но сейчас, рядом с хэйпанским флотом, выглядел маленьким и незначительным. «Мятежную Мечту» окружала дюжина республиканских дредноутов, чьи корпуса еще хранили опознавательные знаки старого Альянса Повстанцев.

Впервые Хэн встретил хэйпанский боевой корабль, когда в сопровождении небольшого конвоя под командованием капитана Рулы тайно провозил оружие. Поскольку тогда хэйпанцы еще не напали на Империю, контрабандисты пользовались внешним постом на нейтральной территории у границ звездного скопления Хэйп. Они надеялись, что близость к хэйпанцам удержит имперцев от преследования. Но однажды после выхода из гиперпространства обнаружилось, что на пути снуют хэйпанские боевые драконы. Хотя все происходило на нейтральной территории, хотя контрабандисты ничем не проявляли агрессивности, после хэйпанской атаки уцелело лишь три корабля из двадцати…

— Генерал Соло, вызов от посла Леи Органы, — сообщил офицер связи.

— Я поговорю из своей каюты, — сказал Хэн и поспешил на вызов.

На маленьком экране появилась Лея. Она улыбалась, ее темные глаза радостно сверкали.

— О, Хэн, — нежно проворковала Лея, — как здорово, что ты здесь!

На ней была строгая белая форма альтераанского посла. Прическу Леи украшали серебряные гребни с опалами, добытыми в Альтераане еще тогда, когда великий Мофф Таркин первой Звездой Смерти не превратил планету в прах.

— Я тоже скучал, — хрипло отозвался Хэн.

— Спускайся на Корускант, в Большой Приемный Зал. Вот-вот прибудут хэйпанские послы.

— Чего они хотят?

— Не «чего хотят», а что предлагают… Три месяца назад я летала на Хэйп и говорила с королевой-матерью, — сказала Лея. — Просила ее о помощи в борьбе с Цзинджем. Она вела себя уклончиво, однако обещала подумать. Предполагаю, послы прибыли сообщить решение королевы.

Хэн понимал, что война с остатками Империи может занять годы, даже десятки лет, прежде чем завершится победой. Цзиндж и другие диктаторы помельче укрепились более чем в трети галактики, но теперь, похоже, активизировались, устраивая грабежи по всем звездным системам и продвигаясь к свободным мирам. Новая Республика не могла патрулировать столь обширный фронт. Как когда-то Империя отражала атаки Альянса Повстанцев, так Новая Республика теперь сражалась против мощи военных диктаторов и их многочисленных флотов. Хэну не хотелось, чтобы Лея возлагала надежды на союз с хэйпанцами.

— Особенно не надейся на них, — сказал он. — Я ни разу не слышал, чтобы хэйпанцы что-то делали — кроме неприятностей.

— Значит, ты плохо их знаешь. Приходи в Большой Приемный Зал. — Лея вдруг приняла сугубо деловой тон. — С возвращением, Хэн!

Она отвернулась. Сеанс связи закончился.

— Да, — прошептал генерал. — Я тоже скучал по тебе.

Сопровождаемый Чубаккой, Хэн спешил по корускантским улицам к Большому Приемному Залу. Они находились в древней части Корусканта, где занявший всю планету город не строился на руинах, и вокруг, как стены каньона, возвышались пластиловые дома. Они создавали такую тень, что летающие между домами шаттлы не выключали фары даже днем. Когда друзья, добрались до Большого Приемного Зала, торжественный оркестр исполнял на пищалках и длинных вутовых рогах нелепый семенящий марш.

Большой Приемный Зал представлял собой огромную площадку — более километра в длину, обрамленную четырнадцатью гигантскими балконами-ярусами. Приблизившись, Хэн обнаружил, что все они забиты зеваками, жаждущими поглазеть на хэйпанцев. Пробежав вдоль первого яруса, он увидел золотистого церемониального дройда, который забавно подпрыгивал и вставал на цыпочки, чтобы заглянуть поверх толпы. Многие говорили, что все дройды определенной модели ничем не отличаются друг от друга, но Хэн мгновенно узнал Трипио — ни на каком ином церемониальном устройстве не могло отразиться столько нервозности и волнения.

— Трипио, старая ты жестянка! — закричал Хэн, перекрывая шум толпы. Чубакка приветственно зарычал.

— Генерал Соло! — В голосе Трипио слышалось облегчение. — Принцесса Лея попросила меня найти вас и проводить на балкон альтераанского посла. Я боялся, что не отыщу вас в толпе! Вам повезло, что я предусмотрительно дожидался вас здесь. Сюда, сэр, сюда!

Трипио повел Хэна и Чуви через широкий коридор, затем вверх по какому-то проходу мимо нескольких караулов.

Пока они карабкались по длинному извилистому коридору, минуя дверь за дверью, Чубакка принюхивался и рычал. Свернули за угол, и Трипио остановился у входа в ярус. С застекленного балкона несколько человек наблюдали происходящее в Зале. Хэн узнал некоторых:

Карлист Рьикан, альтераанский генерал, командовавший базой на Хоте; Трекин Хорм, председатель влиятельного Альтераанского Совета, необъятно толстый мужчина, развалившийся в кресле из силовых полей, чтобы не напрягаться, собирая воедино свое тяжелое тело. Глава Новой Республики Мон Мотма стояла рядом с седобородым готалом, который безразлично уставился на нижний этаж, опустив голову и направив свой сенсорный рог в направлении Леи.

Одни дипломаты тихо переговаривались, другие прислушивались к комлинкам — портативным приемникам, третьи поглядывали на Лею, сидевшую в Зале на возвышении и царственно взиравшую на хэйпанский дипломатический шаттл, приземлившийся здесь же неподалеку. Внизу собралось тысяч пятьсот различных существ, в нетерпении жаждавших взглянуть на хэйпанцев. Десять тысяч гвардейцев расчистили золотистый ковер между шаттлом и Леей. Хэн тем временем огляделся. Чуть ли не каждая звездная система старой Империи имела здесь свой балкон, и у каждого балкона был свой флаг. Сегодня более шестисот тысяч знамен висели на древних мраморных стенах, говоря о нынешней их принадлежности к Новой Республике. Шаттл выпустил аппарель. Все притихли.

Хэн приблизился к Мон Мотме.

— Почему вы не с принцессой Органой? — спросил он.

— Меня не пригласили на встречу с хэйпанскими послами, — ответила та. — Хэйпанцы просили свидания только с Леей. Даже Старая Республика имела весьма ограниченные контакты с хэйпанскими монархиями. Я решила держаться пока в стороне…

— Очень тактично, — сказал Хэн, — однако вас избрали руководителем Новой Республики…

— Королева-мать Та\'а Чьюм видит угрозу в наших демократических обычаях. Нет, пусть послы ведут переговоры с Леей, она все же принцесса. Вы сосчитали, генерал, сколько боевых драконов в хэйпанском флоте? Шестьдесят три — по одному от каждой обитаемой планеты скопления Хэйп. Хэйпанцы никогда не устанавливали с нами контактов в таком масштабе. Подозреваю, для наших народов эта встреча будет самой важной за последние три тысячелетия…

Хэн так не думал. К тому же он ощутил обиду за то, что с главой Новой Республики обошлись подобным образом.

Первой из хэйпанского шаттла появилась женщина с длинными темными волосами и сверкающими, как ониксы, глазами. На ней было легкое платье, мерцающий цвета персика материал позволял видеть длинные ноги. Микрофоны донесли до балкона вздох толпы, когда прекрасная женщина вышла на верхнюю палубу корабля.

Приблизившись к Лее, она грациозно опустилась на колено и, не отрывая глаз от принцессы, звучным голосом проговорила по-хэйпански:

— Эллене селлибет э Та\'а Чьюм. Шака Лея, эренесет а\'апелле серанел Хэйпс. Реннителле сароон.

Она обернулась и шесть раз хлопнула в ладоши. Из шаттла спустились женщины в мерцающих золотистых платьях. Часть из них принялась, танцевать, одновременно играя на серебряных флейтах и барабанах, другие запели чистыми высокими голосами: «Хэйп, Хэйп, Хэйп!»

Мон Мотма внимательно слушала свой комлинк, пока транслятор переводил слова на «интерлингву», но Хэн не слушал перевода.

— Ты понимаешь хэйпанский? — спросил Соло у Трипио.

— Я свободно владею шестью миллионами форм общения, сэр, — виновато ответил тот, — но, кажется, у меня какая-то неисправность. Хэйпанский посол не могла сказать то, что я услышал. — Дройд повернулся, чтобы уйти. — Черт бы побрал эти ржавые логические цепи! Извините, мне нужен ремонт.

— Погоди! — остановил его Хэн. — Забудь о ремонте. Что она сказала?

— Сэр, я думаю, что неправильно понял, — отвечал Трипио.

— Говори! — потребовал Хэн. Чубакка предупреждающе зарычал.

— Ну что ж, если вам так охота! -Голос дройда отразил обиду. — Если мои датчики доложили правильно, посол передала слова великой королевы-матери: «Достойная Лея, приношу тебе дары от шестидесяти трех миров Хэйпа. Радуйся им!»

— Дары? Для меняете звучит довольно прямолинейно.

— Так оно и есть. Хэйпанцы никогда не просят милости, не предложив сначала в дар что-либо равноценное, — снисходительно пояснил Трипио. — Нет, что меня беспокоит — это употребление слова «шака» — «достойная». Королева-мать никогда не обращалась к Лее с этим эпитетом. Хэйпанцы пользуются им только при разговоре с равными.

— Что ж, обе они царственные особы, — рискнул предположить Хэн.

— Верно, — согласился Трипио, — но хэйпанцы прямо-таки боготворят свою королеву-мать. Ведь одно из ее имен — «Эренеда», то есть «не имеющая равных». Как видите, со стороны королевы-матери нелогично обращаться к Лее как к равной.

Хэн взглянул на стоящий внизу шаттл и поежился от странного предчувствия. Загремели барабаны. Из корабля вышли три женщины в ослепительно ярких щелках, неся большой перламутровый контейнер.

— Я действительно должен исправить свои логические цепи, — продолжал говорить Трипио, в то время как женщины высыпали содержимое контейнера на пол, перед Леей. У толпы захватило дыхание.

— Радужные самоцветы из Галлимара!

Самоцветы горели десятками оттенков — от багрово-красного до пылающего изумрудом. В действительности, бесценные самоцветы были вовсе не драгоценными камнями, а силиконовыми формами жизни, излучающими свет. Существа, часто вправляемые в медальоны, достигали зрелости только через тысячелетия. За одну такую драгоценность можно было купить каламарийский крейсер, а хэйпанцы высыпали на пол сотни взрослых пар. Лея не выказала ни малейшего удивления.

Вторая тройка женщин, намного выше остальных, спустилась из дипломатического шаттла, держа в руках светло-коричневые ремни. Женщины, пританцовывая под звуки флейты и барабанов, вынесли на ремнях платформу с маленьким корявым деревцем, на ветвях которого висели красновато-коричневые плоды. Над ним, разбрасывая ровные лучи, плыло несколько огоньков, точно солнца какого-то далекого мира. Толпа тихо зашепталась, а посланница пояснила:

— Селабах, террефель н ласарла («От Селаба, плодоносящее дерево мудрости»).

Толпа восторженно закричала. Хэн ошарашенно застыл. Раньше он считал, что селабское дерево мудрости — всего лишь легенда. Говорили, его плоды восстанавливают интеллект у тех, кто дожил до преклонных лет.

Кровь тяжело била у Хэна в венах, в голове ощущалась пустота. Под музыку вышел воинкиборг в полном хэйпанском вооружении и доспехах, черных от серебряной насечки. Ростом киборг был почти с Чубакку. Намеренно широко шагая, он подошел к Лее, вынул из предплечья какой-то прибор и положил на землю.

— Харубах эндара, мелла н сесселтар («От высокотехнологичного мира Харубах, примите Командное Ружье»).

Чтобы устоять на ногах, Хэн прислонился к стеклу балкона. В ближнем бою Командное Ружье делало сопротивление хэйпанским войскам почти невозможным, поскольку распространяло электромагнитное поле, фактически подавлявшее волевые и мыслительные процессы противника. Те, в кого попадал заряд, становились беспомощными, как слабоумные, не понимая, что происходит кругом, и готовые выполнять любой приказ, поскольку не отличали приказа врага от собственных побуждений. Хэна прошиб пот.

«Каждый из их миров, каждая из планет Хэйпа предлагает свои величайшие сокровища, — понял Хэн. — Чего же они хотят? Что надеются получить взамен?»

Пошел второй час, как звучали флейты и барабаны. Чистые женские голоса пели: «Хэйп, Хэйп, Хэйп!» Хэну казалось, эти звуки бьются в венах, пульсируют в висках. Двенадцать беднейших миров подарили Лее по захваченному у Империи разрушителю. Другие принесли более изощренные дары. Их значение мог оценить далеко не всякий. С Арабанта прибыла старуха, произнесшая всего несколько слов о важности всеобъемлющей жизни при встрече со смертью — ее народ придавал большую ценность этой головоломке. С Ума прислали женщину, которая так прекрасно спела, что звуки теплым бризом унесли Хэна в ее мир.

В какой-то миг он уловил шепот Мон Мотмы:

— Я знала, что Лея просила денег на войну с диктаторами, но не могла предположить…

Внезапно пение прекратилось, барабаны смолкли. Богатства таинственных хэйпанских миров остались лежать на полу Большого Приемного Зала. Хэн обнаружил, что дышит часто, как после бега. Пока приносились дары, он непроизвольно затаил дыхание.

Повисшая в зале тишина казалась зловещей.

Более двухсот посланцев из миров Хэйпа стояли на верхней палубе шаттла, и Хэн вновь поразился их чудесной грации и красоте. До сего дня он никогда не видел хэйпанцев. Теперь он никогда их не забудет.

Хэйпанцы хранили молчание. Хэн ждал. Чего же они попросят взамен? Кровь застыла в его жилах, когда он понял: хэйпанцы попросят Республику присоединиться к тотальной войне против объединенных сил диктаторов, последних остатков Империи.

Склонясь с трона. Лея осмотрела дары.

— Вы сказали, что будут дары ото всех шестидесяти трех ваших миров, — сказала принцесса, — но я вижу дары лишь от шестидесяти двух. Вы не подарили ничего от самого Хэйпа.

Хэн был шокирован этой репликой. Сам он давно потерял счет подаркам, ошеломленный предложенным хэйпанцами богатством. Замечание Леи показалось ему неуместным. Он ожидал, что хэйпанцы высмеют ее дурные манеры, заберут все обратно и отправятся восвояси.

Между тем женщина-посол дружелюбно улыбнулась, словно обрадовавшись, что Лея заметила «недостачу», и прямо взглянула принцессе в глаза. Трипио перевел ее ответ:

— Величайший дар мы припасли напоследок.

Женщина махнула рукой. Хэйпанцы расступились. Без фанфар, без звуков труб и рогов, в полной тишине появился последний дар.

Из корабля вышли две женщины в скромных платьях, с серебряными ободками на темных волосах. Между ними шел мужчина. Серебряный ободок на его голове поддерживал закрывающую лицо черную вуаль, длинные белокурые волосы ниспадали на плечи. Торс мужчины был обнажен, если не считать маленькой шелковой полунакидки с серебряными же пряжками. В мускулистых руках мужчина нес большой украшенный серебром ларец из эбенового дерева.

Подойдя, он поставил ларец на пол, сел на пятки и положил руки на колени. Женщины откинули с его лица вуаль. Никогда Хэн не видел такого красавца. Глубоко посаженные глаза цвета моря на горизонте говорили о юморе, сообразительности и уме, мощные плечи и твердо очерченная челюсть выражали спокойствие и силу. Хэн решил, что это — высокий сановник из самого Хэйпанского королевского дома. Женщина-посол сказала:

— Хэйпесах, рурахсен Та\'а Чьюм\'да, элеза Иазльдер Чьюме\'да («От Хэйпа, королева-мать дарит свое величайшее сокровище — сына Изольдера, чья жена станет править как королева»),

Чубакка зарычал. Толпа, казалось, заговорила разом, и шум, как рев бури, ударил Хэна но ушам.

Мон Мотма опустила наушник комлинка и задумчиво смотрела на Лею, один из генералов выругался и осклабился, а Хэн отступил от окна.

— Что? — переспросил Хэн. — Что это значит?

— Та\'а Чьюм хочет, чтобы Лея взяла в мужья ее сына, — тихо проговорила Мон Мотма.

— Она не сделает этого, — сказал Хэн, однако его уверенность тут же угасла. Шестьдесят три богатейших планеты… Править как матриарх миллиардами подданных, рядом с таким мужчиной…

Мон Мотма взглянула Хэну в глаза, словно оценивая.

— Потратив на войну богатства Хэйпа, Лея может быстро покончить с остатками Империи, сохранить миллиарды жизней. Я знаю, какие чувства вы пытали к ней, генерал Соло. И все же, думаю, выражу мнение всех граждан Новой Республики, если скажу, что ради победы, надо надеяться, она примет предложенный дар.

Глава 2

Люк почувствовал приближение к развалинам древнего дома Мастера Джедая еще до того, как проводник-уифид привел его на место. Ландшафт здесь был тот же, что и повсюду на Тууле, — безжизненная равнина. Лишь кое-где через толстый слой снега пробивались низкорослые пурпурные лишайники. Руины не пугали. Люк чувствовал, что в развалинах некогда обитал какой-то добрый Джедай.

Белый, как слоновая кость, мех уифида теребило весенним ветром. Сам он с вибротопором в лапе устало тащил свое огромное тело по пурпурному мху. Неожиданно остановившись, уифид поднял длинное рыло, так что массивные бивни уставились на далекое багровое солнце, и, глядя маленькими черными глазками куда-то вверх, издал трубный звук.

Откинув капюшон комбинезона, Люк оглядел горизонт. Из прогалины среди снеговых туч высыпала стая снежных демонов. Их мохнатые серые крылья сверкали в косых лучах солнца. Уифид протрубил боевой клич, ожидая атаки, но Люк своим биополем ощутил, что демоны голодны и охотятся за стадом косматых мотмотов, которые, подобно живым ледяным холмам, виднелись вдали. Демоны присматривали в жертву детеныша поменьше.

— Успокойся, — сказал Люк, коснувшись локтя уифида. — Покажи мне руины.

Он старался использовать Силу, чтобы успокоить воина. Тот весь трепетал, сжимая топор.

Уифид протяжно свистнул в ответ, указывая на север. Люк при помощи Силы перевел:

«Ищи могилу Джедая, малыш, а я иду на охоту. Сегодня ночью мое племя устроит пир из этих демонов».

Достав из множества привешенного к боевому поясу оружия почерневший железный «моргенштерн», уифид огромными прыжками понесся по тундре. Люк не ожидал от него такой прыти. Он покачал головой, жалея снежных демонов.

Сзади защелкал Арту, прося сбавить ход, — маленький дройд преодолевал коварный ледяной участок. Вместе Люк и Арту двинулись на север, пока не достигли двух плоских камней. Это был вход в туннель. Вынув из кармана комбинезона мини-фонарик, Люк спустился внутрь. Невдалеке от входа туннель углублялся, но проход преграждал огромный валун. Черная копоть на нем указывала, что века назад камень сдвинули взрывом термического детонатора, укрыв то, что теперь хранилось за ним.

Люк закрыл глаза и активизировал поток биополя. Наконец Сила потекла сквозь него, Люк сдвинул с места и приподнял камень.

— Давай, Арту! — прошептал он. Испуганно засвистев, дройд прошмыгнул под парящей в воздухе глыбой. Люк нырнул следом, затем позволил валуну опуститься.

На грязном полу виднелись оставленные много лет назад следы сапог имперских гвардейцев. Люк рассматривал их, гадая, нет ли тут следов отца. Дарту Вейдеру, вероятно, довелось здесь побывать. Он один мог убить Мастера Джедая, жившего в этих пещерах. Но следы молчали.

Туннель вел вниз. В затхлом воздухе подземных хранилищ пахло мехом и пометом грызунов. У одного из входов безжизненно лежал небольшой, но мощный квадратный дройд, давно исчерпавший все запасы энергии. Саму комнату заполнял термический обогреватель, его силовые кабели были изгрызены. Люк двигался дальше, четко ощущая нарастающее присутствие Джедая, и наконец нашел комнату умершего Мастера. Тело Джедая исчезло, рассеялось, как раньше тела Йоды и Вена Кеноби, но Люк чувствовал остатки Силы Мастера. Он нашел иссеченный, опаленный Огненным Мечом комбинезон, Меч лежал рядом. Люк поднял его и зажег. Оружие загудело, ожило, из него вырвался поток молочно-белой энергии.

Люк на мгновение задумался о владельце этого Огненного Меча, затем погасил клинок. Он почти ничего не знал, кроме того, что Мастер Джедай служил Старой Республике в ее последние часы. А теперь Люк несколько месяцев шел по следам корускантского хранителя джедайских записей. Этот человек, вероятно, был всего лишь мелким исполнителем и вряд ли удостоился быть отмеченным вторгшимися имперцами.

И все же он сбежал с Корусканта с записями о тысяче поколений Джедаев,

Записи, как надеялся Люк, окажутся не просто перечнем джедайских деяний. Нет, они могли заключать в себе мудрость древних Мастеров, их мысли, стремления. Молодой Джедай, не обученный всем секретам Силы, Люк надеялся проникнуть в глубокие тайны обучения провидцев, воинов, лекарей.

Люк прошел по помещению, разыскивая при неверном свете своего мини-фонарика, что могло бы послужить ключом к разгадке. Арту, освещая путь головной фарой, спустился в боковой ход. Услышав оттуда его печальный свист, Люк поспешил к дройду.

Это была прихожая перед выдолбленной в камне почерневшей комнатой, где клетка за клеткой хранились голографические видеозаписи. Но все записи были взорваны и сожжены в прах. Компьютерные цилиндры лежали кучами сплавившихся слитков, их запоминающие сердечники спеклись. Термические детонаторы все уничтожили. Люк заметил в вековой пыли рукоятки стирающих гранат, — видимо, уничтожая голограммы, сначала их попытались стереть.

Люк шагал по туннелю мимо десятков и десятков клеток, заглядывая поочередно в каждую, и сердце рвалось из груди. Ничего не осталось. Все пропало. Знания и деяния многих поколений Джедаев.

— Все бесполезно, Арту, — сказал он, и слова поглотила темнота безмолвных пустых туннелей.

Арту тихо свистнул и покатился дальше по коридору, приподнимаясь на колесах, чтобы заглянуть в каждую клетку.

Ничего. Не осталось ничего, понял Люк. Императору не достаточно было затравить и перебить Джедаев. В своих притязаниях на абсолютную власть над галактикой он чувствовал необходимость не просто погасить огонь Силы во всей вселенной, но уничтожить сами угли, развеять золу, чтобы Джедаи никогда не возродились вновь. И вот, после месяцев поисков, Люк нашел одну золу.

Он сел на пол и закрыл глаза руками, не зная, что делать дальше. Наверняка были другие записи, другие копии. Нужно возвращаться на Корускант и продолжать поиски там.

Арту взволнованно свистнул из конца туннеля.

— Что-то нашел? — спросил Люк, вставая. Он отряхнулся от пыли, с трудом заставляя себя не спешить.

Это была клетка с нерасплавленными записями. Термический детонатор лежал на ней, очевидно, не сработав. Люк взял верхний компьютерный цилиндр и вставил в Арту. Дройд, присвистнув, согнулся, готовый воспроизвести голограмму. Увы, через мгновение он со скрежетом выбросил цилиндрик обратно.

— Попытаемся еще, — с надеждой прошептал Люк, пробуя вновь и вновь.

Добравшись почти до дна кучи, он в который раз вставил в дройда цилиндр. Наконец Арту выдал топографическое изображение мужчины в ниспадающих бледно-зеленых одеждах. Однако даже неподвижное изображение было так повреждено, что образ вскоре исчез. Арту выплюнул цилиндр, и фара снова осветила клетку, предлагая Люку попытать счастья еще раз.

— Ладно, — вздохнул Люк и стал искать цилиндры подальше от гранаты.

Люк перерыл всю кучу, нашел какой-то и уже хотел достать, когда ощутил, что Сила тянет его в другую сторону. Люк принялся ощупывать цилиндры, лежавшие сбоку, и, коснувшись очередного, вдруг отчетливо ощутил покой.

«Это — он, — казалось, шепчет какой-то голос. — Это то, что ты ищешь».

Люк схватил находку. Если какие-то ответы существуют, то они здесь, у него в руке.

Он вставил цилиндр в Арту, и тот почти сразу поймал сигнал. В воздухе рядом с дройдом возникло изображение древнего тронного зала. Один за другим Джедаи выходили с докладами господину. Сохранились лишь обрывки голограммы, порой столь блеклые, что Люк с трудом их разбирал, — вот какой-то синий человек описывает детали изнурительной битвы с пиратами, вот желтоглазый Туи\'лек с тугими, как проволока, косичками рассказывает о раскрытом заговоре… Перед каждым докладом мелькали даты. Все они были почти четырехсотлетней давности.

Затем появился еще не старый, без привычной клюки Йода. Он выглядел веселым, почти беспечным — а не сгорбленным несчастным старым Йодой, какого знал Люк. Большая часть звука стерлась, но сквозь шипение четко послышались слова:

«Чу\'утор, представитель Датомира… Мы пытались его спасти, но вас отогнали ведьмы… Схватка с Мастером Гра\'атоном и Вулатаноя-. Четырнадцать послушников убито… вернулись для ремонта…»

Снова раздалось шипение. Изображение превратилось в голубой фон с мигающими огоньками.

Снова и снова Люк повторял про себя: «Чуутор, представитель Датомира». Кто такой Чу\'утор? Политический деятель? Или целый народ? И где это — Датомир?

— Арту, — сказал Люк, — просмотри астронавигационные файлы и сообщи, если найдешь место с названием Датомир. Это может быть звездная система, а может — просто планета. — И с ужасом подумал: «А может быть, даже чье-то имя».

Спустя некоторое время Арту отрицательно свистнул.

— Так я и думал, — признался Люк. За время Войны Клоннеров множество планет было разрушено. Возможно, Датомир — один из миров, от которых не осталось даже воспоминаний. А может быть, это маленькое местечко, спутник какой-нибудь планеты Наружного Края, столь удаленной от цивилизации, что данные о нем не попали в файлы. Быть может, это вовсе не спутник, а просто континент, остров, город? Как бы то ни было, Люк был уверен, что когда-нибудь его найдет.

Они вышли наверх. Оказалось, что, пока они работали под землей, на поверхности уже наступила ночь. Проводник-уифид поджидал их, сидя у тела выпотрошенного снежного демона, длинные белые когти которого изогнулись в воздухе. Меж мощных клыков змеей высунулся длинный багровый язык. «Как он умудрился притащить такое чудовище?» — удивился Люк. Но проводник, одной лапой схватив демона за длинный волосатый хвост, без усилий поволок добычу в лагерь, пригласив Джедая следовать за ним.

Там Люк вместе с уифидами провел ночь. В огромном чуме из ребер мотмотов, покрытом от ветра шкурами, уифиды развели костер и зажарили снежного демона. Молодежь плясала, старшие когтями перебирали струны арф. Люк сидел, глядя на языки пламени и слушая бренчание инструментов. Он медитировал.

«Ты увидишь будущее и прошлое. Давно забытых друзей…» — послышалось ему.

Это были слова Йоды, сказанные ему, когда Люк только учился смотреть сквозь мглу времен.

Он взглянул на ребра мотмотов. В десяти-двенадцати метрах над землей уифиды клинописью царапали на костях родословную предков. Люк не умел читать клинопись. Фигурки, казалось, плясали и крутились в свете костра, как падающие с неба сучья и камни. Он провел взглядом вдоль изогнутого ребра. Дергающиеся камни и сучья начали падать, угрожая его завалить. Он увидел десятки, сотни несущихся на него валунов. Люк раздул ноздри. Со лба скатилась струйка холодного пота. Снова возникло видение: каменная стена горной крепости, внизу — равнина, за которой открывалась панорама темных заросших лесом холмов. Вдруг поднялся ветер — сильный ветер, принесший с собой вздымающиеся горы пыли и темные тучи. Деревья с шумом валились, стволы мелькали на фоне неба. Сверху гремело. Затмевая солнце, сверкали багровые вспышки. Стоя на стене, Люк чувствовал скрытую в тучах злобу. Он знал, что тучи созданы энергией Темной Стороны Силы,

Пыль и камни носились в воздухе, как осенние листья. Чтобы не оказаться сброшенным со стены, Люк попытался спрятаться за каменным парапетом. Ветер выл и стонал, словно бушующий океан.

Казалось, буря Темной Силы свирепствует над равниной. Среди гремящих, вздымающихся темных туч Люк внезапно услышал смех, чарующий женский смех. Он взглянул на небо и увидел женщин, несущихся, как пылинки, вместе с камнями и обломками деревьев. Женщины смеялись, а Люк услышал шепот:

«Датомирские ведьмы».

Глава 3

Лея в смятении отбросила наушник комлинка. С хэйпанцами нелегко иметь дело — они слишком вежливы, официальны, легко обижаются. Рев пятисоттысячной толпы нарастал. Не зная, что отвечать, принцесса взглянула на окна альтераанского балкона. Хэн Соло, отвернувшись, взволнованно говорил с Мон Мотмой.

Глубоко вдохнув, Лея проговорила:

— Передайте Та\'а Чьюм, что ее дары изысканны, ее щедрость не знает границ. Мне нужно время, чтобы обдумать ее предложение.

Она помолчала, соображая, какой длительности можно просить отсрочку. Хэйпанцы были решительным народом. Та\'а Чьюм имела репутацию женщины, способной принять судьбоносное решение за считанные минуты.

— Разрешите? — спросил принц Изольдер. Он говорил с акцентом, но Лея удивилась, что он вообще знает ее язык. Принцесса взглянула в серые глаза, напоминающие теплые грозы тропических гор Хэйпа. Изольдер улыбнулся:

— Я знаю, ваши обычаи отличны от наших. В частности, мы иначе устраиваем королевские браки. Я хочу, чтобы принцесса не стеснялась любого решения. Вам нужно время познакомиться с Хэйпом, с нашим миром, традициями,нужно время, чтобы узнать меня.

Что-то в его словах дало Лее понять, что это не обычное предложение.

— Тридцать дней, — сказала она. — Я бы взяла срок покороче, но мне необходимо на пару дней съездить в систему Роша. С дипломатической миссией.

Принц Изольдер согласно опустил глаза.

— Конечно. Принцесса должна служить своему народу. — Затем извиняющимся тоном добавил: — Если вы уезжаете с дипломатической миссией, могу я до отъезда встретиться с вами в менее официальной обстановке?

Лея в смятении задумалась. До отъезда ее ждала уйма дел — торговые соглашения, разбор жалоб, изучение экзобиологии. К тому же верпаи, раса насекомых, грубо нарушили десятки контрактов на постройку боевых кораблей плотоядным браблам, а разрыв соглашений с браблами был бы весьма убыточен. Тем временем верпаи объявили, что корабли отобрала одна из их сумасшедших маток, и не чувствовали никаких обязательств заставить матку вернуть товар. Дело осложнялось слухами о том, что якобы браблы вели переговоры с вождями кубази — больших любителей насекомых — о продаже частей верпайских тел. Лея считала, что не может позволить личным проблемам примешиваться в государственные дела — по крайней мере, сейчас.

Она взглянула ва ярусы. Хэн с Чубаккой ушли. Мои Мотма стояла неподвижно, но сидевший рядок Трекин Хорм, председатель Альтераанского Совета, утвердительно кивал, убеждая Лею согласиться.

— Хорошо, — сказала она. — Если у вас найдется время посетить меня до моего отъезда.

— Мои дни и ночи принадлежат вам, — ответил принц с милой улыбкой.

— Тогда, пожалуйста, приходите на ужин сегодня вечером в мою каюту на борту «Мятежной Мечты».

Изольдер опустил на лицо вуаль. Лея была поражена красотой хэйпанца и теперь чувствовала сожаление, что Изольдер скрыл лицо, а к сожалению примешивалось чувство вины за свое желание смотреть на него подольше.

Принцесса вышла из Большого Приемного Зала. Тысячи глаз смотрели на нее, но обеспокоенная Лея хотела сейчас одного — найти Хэна. Лея пошла в свои апартаменты в посольстве, надеясь, что Хэн там, но там никого не оказалось. Озадаченная, она настроила комлинк на частоту военного ведомства и узнала, что тот, покинув Корускант, отправился на «Мятежную Мечту». Это был плохой признак. На «Мятежной Мечте» стоял старый крейсер «Сокол». Когда Хэн был расстроен или обеспокоен, он любил работать на «Соколе». Работа руками, решение привычных задач, казалось, давали облегчение уму. И поэтому он отправился на корабль работать. Хэйпанское предложение глубоко его взволновало — возможно, еще ничто в жизни так его не волновало… Лея смертельно устала, но могла понять причину его депрессии. Принцесса вызвала персональный шаттл.

«Сокол» находился в девяностом доке. Хэн и

Чубакка в главной кабине копошились у пульта управления над запутанной массой проводов, соединяющих различные боевые и силовые щиты. Чуви, увидев Лею, приветственно заревел, но Хэн с плазменной горелкой в руках смотрел в сторону.

— Привет, — тихо проговорила Лея. — Я надеялась найти тебя в своей комнате на Корусканте.

— Да знаешь, мне нужно кое-что проверить, — ответил Хэн.

Лея молчала. Чубакка крепко обнял принцессу, прижав лицо девушки к своему заросшему рыжеватой шерстью брюху, затем вышел, оставив людей наедине. Хэн обернулся к Лее. На лбу его блестел пот, но Лея знала, что у него не было времени вспотеть от работы.

— Ну, как там внизу, чем все закончилось?

Что ты сказала хэйпанцам?

— Я попросила несколько дней на раздумья…

Она не чувствовала себя готовой сообщить ему, что вечером на борт «Мятежной Мечты» придет принц Изольдер.

— Х-м-м… Хэн покачал головой. Взяв его за руки, Лея шепнула:

— Не могла же я просто так отослать их обратно — это было бы грубо. Даже если я не хочу брать в мужья этого принца, нельзя упускать случая установить с хэйпанцами дружественные отношения. Они очень могущественны. Я ведь затем и летала на Хэйп — узнать, не помогут ли они нам в войне против диктаторов.

— Понимаю, — вздохнул Хэн. — Ты на все готова ради победы.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты ненавидишь Империю, но теперь Цзиндж и прочие — это все, что от нее осталось. Десятки раз ты рисковала жизнью, воюя с ними. Ты готова не колеблясь отдать жизнь за Новую Республику — разве нет? Без раздумий, без сожаления.

— Конечно. Но…

— Подозреваю, теперь ты ее отдашь. Хэйпанцам. Но вместо того, чтобы умереть, будешь жить для них.

— Я… Не могу же я!..

Хэн, тяжело дыша, посмотрел на нее, и в его голосе выразилась вся боль и упрек:

— Конечно, не можешь. — Он вздохнул и положил горелку на пол. — Извини…

Лея провела ладонью по его волосам. После пяти месяцев разлуки она ощущала неловкость. Она ожидала, что предложение хэйпанцев он превратит в шутку, но он молчал. Произошло что-то еще. Что-то глубоко его ранило.

— В чем дело? Ты не похож на себя.

— Не знаю, — пробормотал Хэн. — Наверное, слишком устал в последнем походе. Видела, что «Железный Кулак» наделал на Селладжисе? От колонии не осталось камня на камне. Я преследовал его несколько месяцев, и везде мы встречали одно и то же: звездные станции уничтожены, верфи разрушены. Из-за одного суперразрушителя с убийцей у руля… Раньше, когда Император умер, я думал, мы победили. Но мы продолжаем сражаться с чем-то огромным, чудовищным. Я закрываю глаза и вижу, как другой Великий Мофф объявляет о новом плане грандиозного объединения или как снова поднимает безобразную голову хозяин или хозяйка какого-нибудь задрипанного звездного сектора. Ночью мне снится, что я в тумане сражаюсь с этим зверем, этим громадным зверем, который с ревом пожирает вокруг все живое. Я вижу его тело, но голова теряется в тумане, только горят глаза… И я рублю его топором, отрубаю голову. Но тут же слышу из тумана рев, и голова отрастает снова. Я уже не вижу и тела, только знаю, что он где-то тут, но кругом ничего не видно. Мы много проиграли и продолжаем проигрывать.

— На фронте у многих такое ощущение, — успокоила Лея. — Диктаторы похожи на Империю, которой служили, — они строят свое благополучие на страхе и жадности. Но как дипломат я вижу победы, а не поражения. Каждый день к Новой Республике присоединяются все новые миры. Каждый день мы понемногу, но наступаем. Может быть, мы проигрываем небольшие бои, но выигрываем войну.

— А что будет, если Империя усовершенствует защиту своих разрушителей? — спросил Хэн. — Нас все время преследуют разные слухи. Если Цзиндж или какой-нибудь новый Великий Мофф построят другой корабль вроде «Железного Кулака», а то и целую флотилию?

— Мы будем сражаться дальше, — сказала Лея. — Чтобы содержать такие огромные корабли, нужно слишком много энергии. Цзиндж не может позволить себе это. Больно велики расходы. В конце концов мы его измотаем.

— Война не закончена, — сказал Хэн. — Ее может хватить на всю нашу жизнь.

Никогда Лея не видела его таким подавленным.

— Не сможем завоевать покой для себя, завоюем его для наших детей,ответила она.

Хэн пристально взглянул на принцессу. Лея знала, о чем он подумал. Она сказала «наших детей», и Хэн подумал о хэйпанцах.

— Да, — сказал он, — конечно, сегодня хэйпанцы сделали очень заманчивое предложение. Милая, ты наслушалась баек о богатстве «скрытых миров»! Много ли ты увидела, когда была на Хэйпе?

— Да, — твердо ответила Лея. — Ты бы видел, что королева-мать построила за века! Их города прекрасны, величавы, спокойны! А их народ, их идеалы! Это напоминает… мир.

Хэн заглянул в мечтательные глаза девушки.

— Ты влюбилась.

— Нет, — ответила Лея. Хэн обнял ее за плечи.

— Да. — Он снова посмотрел принцессе в глаза. — Послушай, родная моя. Может быть, ты не влюбилась в Изольдера, но влюбилась в его планету! Когда император уничтожил Альтераан, он уничтожил все, что ты любила, за что сражалась. Ты не можешь этого вынести, тебе нужно иметь дом!

У Леи захватило дыхание: Хэн был прав. Ее не покидала тоска по Альтераану, по утерянным друзьям. Между Альтерааном и Хэйпом существовало определенное сходство — такая же простота архитектуры, изящество. Люди Альтераана настолько почитали все живое, что отказывались строить города на равнинах, где пришлось бы топтать траву. Величественные города поднимались среди отвесных скал, в песчаных пустынях, в расщелинах под полярными льдами или на гигантских сваях, вбитых в дно неглубоких альтераанских морей…

Лея закрыла лицо руками, слезы застилали глаза. Все это осталось в прошлом.

— Иди ко мне, — прошептал Хэн. Он взял ее руку и поцеловал. — Не надо плакать.

— Поездка к верпаям, бои с диктаторами…— пожаловалась Лея. — Я так много работаю, одна поездка следует за другой. Я храню надежду, что мы найдем свой дом, но ничего не получается.

— А как Новый Альтераан? Вспомогательные службы подыскали тебе хорошее место.

— Пять месяцев назад агенты Цзинджа его обнаружили. Пришлось эвакуироваться — по крайней мере, на время.

— Будь уверена, подвернется еще что-нибудь.

— Возможно, — сказала Лея, вытерев слезы. — Каждый месяц Альтераанский Совет обсуждает возможность воссоздания одного из миров нашей системы, запуска космической станции или покупки другого мира, но большинство уцелевших беженцев — бедные торговцы или дипломаты, которых во время нападения Империи не было на планете. У нас нет денег купить мир или создать новый. Это обретет на нищету не одно поколение. Наши разведчики ищут какой-нибудь неизвестный мир у границ галактики, но купцы резонно не хотят в этом участвовать. Они уже установили торговые пути в другие миры, мы не можем просить их отказаться от своих источников существования. У многих членов Совета просто опускаются руки.

— А полученные сегодня дары? Они делают реальной покупку планеты.

— Ты не знаешь хэйпанцев. У них строгие правила. Или я принимаю все, или ничего. Если я не беру Изольдера, то должна вернуть остальное.

— Тогда верни, — сказал Хэн. — Не думаю, что тебе очень хочется связываться с хэйпанцами.

— Ты их совсем не знаешь, — ответила Лея, удивленная, что он так пренебрежительно говорит о культуре, охватывающей десятки звездных систем.

— Можно подумать, ты знаешь лучше, — парировал Хэн. — Неужели неделя жизни на Хэйпе сделала тебя экспертом по их цивилизации?

— Ты говоришь о целом звездном скоплении, в миллиардах людей. До сегодняшнего дня ты не видел ни одного хэйпанца, как ты можешь так о них говорить?

— Хайпанцы держат свои границы на замке более трех тысяч лет, — сказал Хэн. — Я знаю, что случается, когда подходишь к ним слишком близка Поверь мне, хэйпанцы что-то скрывают.

— Все, что у них есть, — это мирная жизнь, угрозу которой они видят во внешнем мире.

— Если королева-мать так могущественна, с чего бы ей видеть угрозу в нас? Она боится, ей есть что скрывать.

— Я в это не верю, — сказала Лея. — Если в Хэйпанском созвездии дела были плохи, мы бы увидели перебежчиков, беженцев. Никто никогда не бежит с Хэйпа.

— Может быть, потому, что оттуда не убежишь. Может быть, патрули существуют не только для того, чтобы отгонять чужаков.

— Чепуха! — убежденно сказала Лея. — Ты свихнулся!

— А ты, принцесса? Неужели несколько безделушек так тебя ослепили?

— О, как ты самоуверен! Или ты боишься Изольдера?

— Боюсь? Я? Этого увальня? Конечно, нет! Лея знала, что Хэн не лжет.

— В таком случае не будешь возражать, если сегодня вечером Изольдер поужинает со мной?

— Поужинает? — ревниво переспросил Хэн. — С чего бы мне возражать против его ужина с женщиной, которую я люблю и которая как-то призналась, что любит меня?

— Очень мило с твоей стороны, — с сарказмом проговорила Лея. — Я пришла сюда пригласить на ужин и тебя, но, наверное, будет лучше оставить тебя помучиться наедине со своей ревностью и глупыми фантазиями.

Лея выбежала из командной рубки «Сокола». Хэн крикнул ей вслед:

— Спасибо за приглашение! — и стукнул кулаком по стене.

Когда Лея ушла, Хэн весь отдался работе на «Соколе», до полного отупения, пока пот не залил лицо. Он знал некоторые хитрости, позволившие повысить эффективность заднего отражателя на четырнадцать процентов. Затем спустился в док под днище корабля, к поворотным пушкам. Чуви остался наверху регулировать главные фокусирующие линзы бластеров.

Захваченный азартом труда, Хэн не сразу заметил присутствие в доке посторонних. Председатель Альтераанского Совета,, старый жирный Трекин Хорм плыл в своем силовом кресле, ведя за собой Изольдера, его охрану и полдюжины любопытствующих хэйпанцев.

— Это один из наших ремонтных доков, — прогнусавил Трекин, засунув большой палец между третьим и четвертым подбородками. — А это наш уважаемый генерал Соло, герой Новой Республики, ремонтирует свой персональный — хм, э-э-э — корабль.

Принц Изольдер внимательно оглядел ржавеющий металл, нелепые листы старой брони на блестящей черной палубе судна. Корабль напоминал вскрытую консервную банку, хотя за долгие годы полетов на «Соколе» Хэна никогда не смущали эти подробности. Изольдер был выше него. Широкая грудь и мощные плечи выглядели впечатляюще, так же как царственные манеры принца, спокойная сила, исходящая от его лица и серых глаз, от густых, ниспадающих на плечи волос. Он сменил прежний наряд на белую полунакидку, не скрывавшую рельефных мышц живота и бронзового загара, и казался ожившим варварским богом.

— Генерал — старый друг ее высочества принцессы Леи Органы, — добавил Трекин Хорм. — Если не ошибаюсь, он многократно спасал ей жизнь.

Изольдер дружелюбно улыбнулся.

— Значит, вы не только друг принцессы, но и спаситель? — спросил принц. В его голосе слышалась искренняя благодарность. — Наш народ в большом долгу перед вами.

Изольдер говорил сильным, звучным голосом, и в его речи слышался странный акцент. Хэйпанец как-то растягивал гласные, словно боялся их проглотить.

— Нас с принцессой связывают более близкие отношения, — ответил Хэн.Точнее сказать — мы любим друг друга.

— Генерал Соло! — прошипел Трекин Хорм, но принц Изольдер поднял руку:

— Все в порядке. Принцесса Лея — прелестная женщина, и я понимаю ваше чувство. Надеюсь, мое появление не вызвало большого… расстройства.

— Раздражение — вот правильное слово, — поправил его Хэн. — Я бы не сказал, что жажду вашей смерти или чего-то подобного. Возможно, хватило бы кастрации.

— Извините меня, принц Изольдер! — забормотал, заикаясь, Трекин, бросив убийственный взгляд на Хэна. — Я ожидал большей воспитанности от генерала Новой Республики. Думал, он, по крайней мере, умеет себя вести.

Изольдер бросил на Хэна короткий взгляд, затем отвесил небольшой поклон, так что длинные белокурые волосы рассыпались по плечам, и вновь улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Поверьте, я ничуть не обижен. Генерал Соло — воин и ведет себя как подобает воину. Генерал, не будете ли вы так любезны показать мне внутреннее устройство корабля?

— С радостью, ваше высочество, — ответил Хэн.

Трекин Хорм, что-то бормоча, попытался полезть за ними по трапу, но телохранительницы принца заступили дорогу. Одна из рыжеволосых красавиц небрежно положила руку на бластер. Хэну доводилось видеть подобных людей, уверенных в себе и так привыкших к оружию, что оно казалось продолжением тела. Эти женщины представляли опасность. Трекин Хорм понял это и остановился как вкопанный.

Шагая по кораблю, Хэн почему-то ждал, что Изольдер нападет на него сзади. Но принц шел следом, внимательно слушая разъяснения о работе гиперблоков, досветовых двигателей, вооружения и защитных устройств.

Когда экскурсия подошла к финалу, Изольдер изумленно спросил:

— И вы хотите сказать, что он в самом деле летает?

— Да, — ответил Хэн, не понимая, действительно ли принц удивлен или просто дерзит, — и очень быстро.

— То, что вы способны не дать этому кораблю развалиться, говорит о вашем большом искусстве. Насколько мне известно, этот корабль предназначен для контрабанды? Высокая скорость, тайники, скрытое оружие-.

Хэн пожал плечами.

— Я знаком с контрабандистами, — продолжал Изольдер. — Я покинул дом в юности и несколько сезонов был контрабандистом. А вы видели наши хэйпанские крейсеры класса «Новая Звезда»?

— Нет, — ответил Хэн, впервые взглянув на Изольдера с любопытством.

Сцепив руки за спиной, принц задумчиво проговорил:

— Скоростные, более четырехсот метров в длину, они могут год летать без дозаправки. Корабль вроде вашего могут разнести моментально, и вскрикнуть не успеете.

— Вы мне угрожаете?

— Вовсе нет, — сказал Изольдер и заговорщицки шепнул: — Я подарю вам один, если вы пообещаете пользоваться им где-нибудь далеко-далеко отсюда.

Придвинувшись к принцу, Хэн тем же тоном ответил:

— Негодная сделка.

В глазах Изольдера мелькнуло уважение.

— Я вижу, вы человек с принципами. Тогда позвольте спросить, генерал Соло, что вы реально можете предложить принцессе Лее?

Хэн на мгновение смешался.

— Она любит меня, я люблю ее. Этого достаточно.

— Если вы действительно ее любите, оставьте принцессу мне, — сказал Изольдер. — Хэйп предлагает ее народу безопасность. Дайте ей немного пожить так, как она заслуживает.

Он двинулся мимо Хэна в тамбур, но тот схватил соперника за плечо и повернул к себе лицом:

— Минутку! Что происходит? Оружие на стол!

— Что вы имеете в виду? — спросил Изольдер.

— Я имею в виду, что во вселенной множество принцесс, и мне хочется знать, почему вы здесь. Почему ваша мать выбрала именно Лею?

Лея не богата, и ей нечего предложить Хэйпу. Если вы хотите заключить договор с Новой Республикой, есть более легкие способы этого добиться.

Изольдер сверху вниз посмотрел Хэну в глаза и улыбнулся:

— Насколько я понимаю, вас Лея тоже пригласила на ужин сегодня вечером. Думаю, вам обоим следует меня выслушать.