Барбара ХЭМБЛИ
Первой жертвой стал кадет по имени Котт Барак.
Один из членов экипажа крейсера сопровождения Новой Республики «Несокрушимый» обнаружил его лежащим поперек стола в комнате отдыха на девятом уровне, куда он за полчаса до этого отправился глотнуть каф. Через двадцать минут после того, как Бараку полагалось вернуться на пост, артиллерийский сержант Гэлли Уовер пошла его искать, уверенная, что он опять полез в информбазу, «просто чтобы проверить, не упоминается ли где наша миссия».
О миссии, естественно, никто упоминать не собирался. Хотя и в сопровождении «Несокрушимого», путешествие главы государства Леи Органы Соло в сектор Меридиана было исключительно неофициальным. С точки зрения партии рационалистов — что было почти правдой, — Сети Ашгад, человек, с которым она должна была встретиться в назначенной точке в окрестностях системы Хориоса, не занимал никаких официальных постов на своей родной планете Нам Хориос. Организация официальной конференции стала бы молчаливой поддержкой его требований, а также требований партии рационалистов.
Что, собственно говоря, и являлось поводом для переговоров.
Первым, что увидела сержант Уовер, войдя в комнату отдыха девятого уровня, было голубоватое мерцание экрана информблока.
— Котт, астероид тебе в лоб, я же говорила…
Затем она увидела молодого человека, неподвижно распростертого возле экрана, головой на столе, с закрытыми глазами. Даже с расстояния в три метра Уовер не слишком понравилось его дыхание.
— Котт! — она в два прыжка обогнула стол, опрокидывая стулья. Ей показалось, что, когда она выкрикнула его имя, глазные яблоки юноши чуть шевельнулись. — Котт!
Практически не раздумывая, Уовер нажала кнопку экстренного вызова. За несколько мгновений до появления медицинских дроидов она понюхала остатки темного напитка в серой пластиковой чашке в нескольких сантиметрах от его безвольных пальцев. Каф даже не успел остыть. Тонкая пленка жидкости засохла на светлом пушке, который Котт оптимистично именовал усами. Запах был вполне нормальным — насколько нормальным может быть запах флотского кафа; во всяком случае, об алкоголе или наркотиках не могло быть и речи. На кораблях сопровождения Республики такого не позволяли. И уж от Котта такого ожидать тем более не приходилось. Он был вполне законопослушным парнем.
Уовер была из тех, кто предпочел бы провести пятнадцать лет на торговых межпланетниках, чем оставаться в составе регулярного флота после того, как к власти пришли головорезы Палпатина. Она заботилась о «своих» кадетах так, словно они были ее собственными сыновьями, которых она потеряла во время восстания. Она бы сразу же узнала, если бы на корабле появилась травка, выпивка или прочее зелье.
Болезнь?
Это было бы кошмаром для любого длительного космического путешествия. Но команда «доброй воли», поднявшаяся вчера на борт с маленького корабля Сети Ашгада, прошла медицинскую проверку; и, во всяком случае, на планете Нам Хориос уже четыре столетия не знали опасных вирусов. Все, кто был на «Свете Разума», прилетели прямо с планеты.
Тем не менее Уовер набрала код командора на стенной панели.
— Сэр, говорит Уовер. Одному из кадетов плохо. Медики еще не появились, но…
Дверь комнаты отдыха позади нее резко распахнулась. Обернувшись, она увидела несколько дроидов 2-1Б со столом, который рке выпускал из своих недр сканеры, реанимационные шланги и кабели, словно монстр из плохого голофильма.
— …Похоже, что-то серьезное. Нет, сэр, я не знаю, что случилось, но, возможно, вам следует связаться с флагманом ее превосходительства и со «Светом» и дать им знать. Хорошо… хорошо, — добавила она, поворачиваясь к вежливо застывшему перед ней дроиду 2-1Б. — Мое сердце принадлежит тебе.
Ох, не до шуток тут, но ей тоже надо было обследоваться, и этот тугодум не отстанет. А голова не собой занята.
Дроид на мгновение замер, с легким щелканьем обрабатывая мегабайты данных; по его расчетам, ее слова с вероятностью восемьдесят пять процентов являлись шуткой.
— Премного благодарен, сержант Уовер, — вежливо сказал 2-1Б, — но сам орган не потребуется. Достаточно будет снять данные о его функционировании.
Но Уовер уже отвернулась и с нарастающим страхом смотрела, как другие два дроида бережно перемещают Барака на стол и подключают к нему приборы. Заметались линии на экранах, раздались тихие тревожные звонки.
— А… чтоб!.. — Уовер вырвалась от обследовавшего ее дроида и метнулась к столу. — Что, во имя света…
Лицо Барака приобрело серовато-восковой оттенок. Стол уже впрыскивал стимуляторы и антишоковые препараты в вены парня. Дроид по другую сторону стола с отсутствующим видом передавал информацию другим медицинским станциям корабля. Линии на экранах диагностов пульсировали все медленнее.
Никаких бактерий. Никаких вирусов. Никаких ядов.
В теле Барака вообще не было никаких инородных примесей.
Линии на экранах тихо сползли к нулю и замерли.
— У нас осложнения на Нам Хориосе, ваше превосходительство.
Сети Ашгад отвернулся от четырехметрового пузыря обзорного экрана, глядя на женщину, стройную и хладнокровную, сидевшую в одном из серых кожаных кресел, стоявших в холле.
— У нас — это у кого, мастер Ашгад? — у Леи Органы Соло, главы государства Новой Республики, был удивительный голос, намного более глубокий, чем можно было бы ожидать.
Относительная молодость этой маленькой, выглядевшей почти хрупкой, женщины удивляла всех, кто не знал о том, что в семнадцать лет она оказалась в самой гуще Восстания, возглавляемого ее отцом и великой государственной деятельницей Мон Мотмой. После смерти отца Лея стала, в сущности, ядром мятежа. Она командовала войсками, избегала смерти; после того, как за ее голову была назначена награда, она бежала через полгалактики — тогда ей еще не было двадцати трех лет. Сейчас ей было тридцать три, но на свои годы она не выглядела, разве что глаза, точнее, взгляд.
— У жителей Нам Хориоса? Или только у некоторых?
— У всех, — Ашгад снова подошел к ней, встав совсем рядом: высокорослый, и он стоит, в то время как она остается в своем кресле; он пытается демонстрировать свое превосходство, подавить ее. Лея посмотрела на Ашгада, взгляд ее карих глаз безмолвно сказал ему, что она прекрасно понимает, что он делает или пытается сделать, и он отступил на шаг. — У всех нас, — поправился он. — И у Новоприбывших, и у теранцев.
Лея сложила руки на коленях; широкие бархатные рукава и просторная юбка ее темно-красного платья, казалось, вбирали в себя мягкий свет скрытых ламп над головой и далеких звезд, висевших во тьме за изогнутым стеклом экрана. Даже пять лет назад она бы не преминула отметить, что он не упоминает о большей части населения планеты — не технологически развитых пост-имперских Новоприбывших и не оборванных фанатиков-теранцев, населявших холодные и безводные пустыни, но обычных фермеров. Пять лет назад горяч был молодой политик с косами, уложенными короной. Сейчас она молчала, выжидая, что он еще скажет.
— Я должен объяснить, — продолжал Ашгад; глубокий, сочный баритон собеседника напоминал Лее голос его отца, который она слышала в записях. — Нам Хориос — бесплодный и враждебный мир. Без современных технологий здесь в буквальном смысле невозможно жить.
— Заключенные, которых ссылали на Нам Хориос гриссматы, похоже, за последние семьсот лет как-то справились.
Ее собеседник на мгновение смутился. Потом улыбнулся широкой белозубой улыбкой.
— О, понимаю. Ее превосходительство изучала историю сектора, — он попытался сделать вид, что сей факт ему весьма приятен.
— Достаточно знать самые основы, — спокойно ответила Лея. — Мне известно, что гриссматы ссылали сюда политических заключенных, надеясь, что они умрут с голоду, и установили по всей планете автоматические орудийные башни, чтобы никто не мог их спасти. Мне известно, что заключенные не только не умерли, но их потомки — и потомки их охранников — до сих пор живут на этой планете, в то время как Меридиан, родной мир гриссматов, — не более чем обугленная радиоактивная пустыня.
Собственно, в Реестре относительно Нам Хориоса больше почти не было никаких сведений. В течение многих веков планета считалась глухим захолустьем. До нынешнего кризиса Лея лишь однажды слышала о ней: отец как-то раз заметил, что император Палпатин, похоже, использует Нам Хориос по его первоначальному назначению — как мир-тюрьму. Сорок лет назад ходили слухи, что старший Сети Ашгад был похищен и брошен на этой изолированной и неприступной планете агентами его политического врага, тогдашнего сенатора Палпатина. Слухи эти оставались неподтвержденными, пока младший Ашгад — копия старого политика, пропавшего без вести, только черноволосый, а не седой — не связался с Советом по следам раздоров на планете и не попросил, чтобы его выслушали.
Впрочем, нет никаких причин, подумала Лея, давать ему понять, насколько мало она или кто-либо другой знают об этой планете.
«Не встречайся с Ашгадом» — говорилось в сообщении, полученном буквально в тот самый момент, когда она собиралась подняться на борт челнока, который должен был доставить ее на флагман. «Не доверяй ему и не соглашайся ни с какими его требованиями. И ни в коем случае не лети в сектор Меридиана».
— Отлично! — усмехнулся Ашгад. — Но ситуация, конечно, отнюдь не столь проста.
Из угла холла, где темные листья лозы диантиса затеняли часть помещения возле обзорного экрана, послышался тихий голос:
— Но ведь она никогда и не бывает простои, не так ли?
— Что ж, мне дали понять, что единственными жителями планеты, прежде чем после падения Империи возобновилась колонизация, были потомки заключенных и охранников Меридиана.
В тенистом углу улыбнулся Дзим, секретарь Ашгада.
Лея не могла понять, почему она испытывает невольное отвращение к Дзиму. Да, были чужие расы, которых человеческие народы Галактики — кореллиане, алдераанцы и другие — считали отталкивающими, обычно на подсознательном уровне, например, из-за феромонов или культурных различий. Но уроженцы Хориоса — старожилы, как их называли, независимо от того, принадлежали они к теранскому культу или нет, — происходили от того же самого человеческого корня. Может быть, ее отвращение к ним было связано с чем-то совсем простым, вроде пищи? Она не ощущала никакого странного запаха, исходившего от маленького смуглого человечка, черные волосы которого были стянуты в гладкий узел. Но она знала, что часто подобных вещей просто не чувствуешь. Возможно, имела место некая подсознательная реакция на уровне феромонов, может быть — результат кровосмешения на планете, где человеческие сообщества были широко разбросаны и никогда не были большими. Или, может быть, это было нечто индивидуальное, связанное с ничего не выражающими очертаниями рта или безразличным взглядом темных глаз, никогда, казалось, не моргавших.
— Вы урожденный хорианец, мастер Дзим?
Он не пошевелился. Лея поняла, что подсознательно ожидает от него какого-то неприятного, возможно, шокирующего жеста. Он даже не кивнул, лишь сказал:
— Да, мои предки были среди тех, кого сослали на Нам Хориос гриссматы, ваше превосходительство.
Что-то изменилось в его глазах, взгляд почти остекленел, словно Дзимом завладела мысль о чем-то важном.
Ашгад поспешно продолжил речь, словно пытаясь исправить чужую ошибку:
— Проблема в том, ваше превосходительство, что семьсот пятьдесят лет полной изоляции превратили старожилов Нам Хориоса в… прошу простить за откровенность, в наиболее непоколебимых фанатиков-консерваторов. Да, я понимаю — они лишь грязные фермеры. Они прожили века в условиях минимальной технологии, невероятно тяжелой погоды и бесплодной земли, и мы с вами оба знаем, что является причиной консерватизма и, грубо говоря, предрассудков. Одним из начинаний моего отца на этой планете была современная клиника в Хвег Шуле. Но фермеры не в состоянии поддерживать работоспособность медицинских дроидов. Они предпочитают отвести своих больных к какому-нибудь теранскому служителю культа, чтобы тот вылечил их с помощью «силы, высосанной из воздуха».
С саркастической усмешкой он развел руками и сел в другое серое кожаное кресло — крупный, крепкий мужчина в простой коричневой рубашке и. брюках, явно скроенных и сшитых стандартным дроидом-портным. На тусклом фоне неброской одежды странно и неестественно смотрелись украшения — тяжелая застежка из очень дорогого сплава на воротнике, пояс с пряжкой и цепь на груди, из этого же мягкого и тускловато-желтого металла с минимумом примесей для прочности, — подобное Лея видела на старых голограммах ее отца. Ашгад поставил локти на колени, доверительно наклонившись вперед.
— Партия рационалистов пытается помочь не только Новоприбывшим, ваше превосходительство, — сказал он. — Еще и самим фермерам. Старожилам, которые не являются теранцами, которые просто хотят выжить. Если только не удастся вырвать контроль над старыми орудийными башнями у теранских фанатиков, которые запрещают любого рода межпланетную торговлю, этим людям придется и дальше жить, как… как сельскохозяйственным рабам, которыми они когда-то были. На Нам Хориосе — сильная партия рационалистов, и она становится все сильнее. Нам нужна торговля с Новой Республикой. Нам нужна технология и разумная эксплуатация ресурсов планеты. Неужели это столь пагубно?
— Большинство жителей планеты считают, что да.
Ашгад вскинулся. Лея отметила, что он начал жестикулировать. Не в полную силу — жест явно просился быть более размашистым, — но яростно.
— Большинству жителей планеты промыли мозги полдюжины сумасшедших, которые нажрались корня брахниля и бродят по пустыне, беседуя со скалами! Если они хотят, чтобы их посевы погибли и их дети умерли из-за того, что они отказываются войти в современный мир, полагаю, это их дело, хотя сердце мое разрывается от этой картины. Но они запрещают вступить в современный мир и Новоприбывшим!
Хотя Лея знала, что Дзим, несомненно, поддержит все сказанное Ашгадом — вряд ли он мог поступить иначе, будучи его секретарем, — она повернулась к хорианцу. Он все так же сидел молча, глядя в пространство, словно сосредоточившись на некой совершенно иной проблеме, хотя время от времени бросал взгляд на хронометр на стене. Рядом с ним на обзорном экране разворачивалось живописное зрелище — зеленовато-лиловые очертания Брахнис Хориос, самой далекой планеты нескольких систем, объединенных под этим именем, — планеты, крупнейший спутник которой был избран в качестве места секретной встречи.
Крейсер сопровождения «Несокрушимый» едва был виден, тупоносый беловато отсверкивающий силуэт, казавшийся нереальным в звездном свете. Чуть ниже него, рядом с ярким треугольником разноцветных звезд, вокруг которых вращались планеты Брахнис, Нам и Педдуцис Хориос, трогательно миниатюрный на фоне крейсера, виднелся корабль Сети Ашгада «Свет Разума». Рядом с флагманом Леи «Бореалисом» он казался еще меньше. Столь маленький корабль мог незаметно проскочить через бдительные экраны старинных защитных сооружений Нам Хориоса, но вряд ли когда-либо ему доводилось совершать гиперпространственный прыжок.
«Отсюда, с тревогой подумала Лея, — и эта миссия». Даже до того, как она получила тайное сообщение, расстояние, которое отделяло их от ближайших баз Новой Республики возле Дуррена, и близость к бывшей имперской сатрапии, сектору Антемеридиан, внушали ей немалое беспокойство.
Что означало-то сообщение? Или было что-то еще?
— Теранские фанатики — не те люди, в чьи руки я желал бы вверить свою судьбу, ваше превосходительство, — пробормотал Дзим. Казалось, он включился в беседу с некоторым усилием, сложив маленькие руки в фиолетовых кожаных перчатках. — Они обладают огромной властью в поселениях Старожилов вдоль водяных каналов. Как может быть иначе, если они вооружены, подвижны и в течение многих поколений были единственными, кто были известны этим людям как целители?
За листьями диантиса, закрывавшими края обзорного экрана, Лея заметила мерцание огоньков вдоль блестящих бортов «Несокрушимого». Она увидела, что в задней части корабля сопровождения некоторые из них погасли.
— Что значит — не пробиться ? — командор Зоалин измученно отвернулся от пульта связи, сверкавшего огнями, словно праздничная иллюминация, нажимая очередную мигающую кнопку. — Вы что, не можете получить ответ от «Бореалиса»?
— Похоже, сигнал заблокирован, сэр, — главный связист Оран коснулась виска, нервно отдавая честь. — Легасси пытается сканировать эфир.
На маленьком экране Оран повернулась в кресле, давая командору возможность бросить взгляд на центр связи, на главном пульте которого светились яркие желтые линии коммуникационных цепей «Несокрушимого». Вдоль них плыли красные огоньки, отыскивая помехи, которые в обычных обстоятельствах легко было обнаружить и устранить, Обстоятельства превратились из обычных в ужасные всего за десять минут. И, судя по красным огонькам, вспыхивавшим по всему пульту связи, по поспешным отрывочным сообщениям из лазарета, по неожиданному отсутствию какого-либо ответа из ремонтного блока, из энергоотсека, шлюзовых и других частей корабля, дела становились все хуже — со скоростью разрушающейся орбиты.
— Легасси! — Оран поднялась с кресла. Зоалин увидел, что кресло перед консолью сканера, которое он считал пустым, на самом деле было занято. Старшина Легасси лежал ничком на консоли, судорожно сжимая оранжево-розовыми чешуйчатыми верхними конечностями край пульта; все его тело волнами сотрясали страшные спазмы.
Считается, что каламари не подвержены человеческим вирусам,.. подумал Зоалин.
Если это был вирус.
То же, естественно, можно было сказать и о суллустианах или налронцах — обе эти расы были представлены членами экипажа, заболевшими за последние пять минут. Зоалин вроде бы помнил из курса ксенобиологии, что налронцы и мон каламари являлись типичным примером взаимоисключающих иммунных систем. Тем, чем мог заболеть налронец, никак не мог каламари. И наоборот.
— Легасси! — Оран склонилась над содрогающимся телом мон каламари. — Легасси, что?..
Она слегка пошатнулась, словно от удара, и прижала руку к груди, словно стараясь нащупать источник онемения или боли.
— Командор Зоалин, — послышался по оставшемуся открытым каналу спокойный голос 2-1Б, главного в больничном секторе. — С сожалением вынужден сообщить, что терапия в бакта-камере, похоже, ускоряет, а не замедляет распад тканей пациента на тридцать пять процентов, насколько показывают результаты анализа.
Слыша в наушнике размеренный механический голос, от которого кошмар ситуации представал все явственнее и все беспощаднее, Зоалин переключал экран центральной консоли с изображения на изображение, проходя вдоль коридоров, где группы, искавшие блокировавшее сигнал устройство, направлялись в сторону лазарета; и на пути сначала один из них, потом другой останавливался, прислонялся к стене и начинал массировать грудь, голову или бок. Изображение переключилось на изолятор, где бесстрастные и неустанные дроиды поднимали безжизненное тело сержанта Уовер из бакта-камеры, потом в зал управления шлюзами, где последний дежурный старшина одиноко лежал, умирая, в углу возле двери.
Пятнадцать минут, тупо подумал Зоалин. Пятнадцать минут с тех пор, как Уовер сообщила о несчастье в комнате отдыха на девятом уровне.
Он еще не успел разорвать соединение, когда начали лавиной поступать новые вызовы. Кадет Гасто болен. Главный инженер Чо П\'Кун болен. «Сэр, мы не получаем никаких сигналов из ремонтного отсека…»
— Отдел 4Ц, — он переключился на канал отдела управления центральным компьютером. — Срочный запрос на перепрограммирование. Всем ремонтным дроидам… — его голова раскалывалась, грудь тоже. Он обнаружил, что ему тяжело дышать. Стресс. Он не любил выдумывать себе болячки. Ничего удивительного. Нужно было найти помеху, связаться с флагманом главы государства, с Медицинским Сектором на Ним Дровисе.
— Всем ремонтным дроидам категории ЦЗ.
Поиск нестандартного оборудования в…
Какого цвета должны быть линии, в которых могла бы затесаться помеха?
— Нестандартного оборудования в зеленых линиях, — он надеялся, что прав. Голова трещала. — Приступить немедленно.
Вряд ли из этого что-то выйдет, почему-то усомнился Зоалин. Дроиды действовали систематически. Их метод поиска нестандартного оборудования заключался в том, чтобы начать с носа «Несокрушимого» и двигаться к корме, обследуя каждый люк и проход, вместо того чтобы сначала проверить наиболее очевидные места, где кто-нибудь из небольшой приветственной группы Сети Ашгада мог на несколько мгновений остаться один.
Впрочем, это не обязательно должен был быть Ашгад. Блокировка сигнала могла включаться по таймеру. Устройство могло быть на «Несокрушимом» еще до того, как он, ничего не подозревая, стартовал с Гесперидиума.
Зоалин обнаружил, что, сам того не сознавая, откинулся на спинку кресла. Его руки и ноги отчего-то замерзли. Он переключился на изображение флагманского корабля «Бореалис», казавшегося далеким на фоне звездной черноты. На самом деле он был близко, всего лишь в километрах от них, в бледном мерцающем зеленом сиянии лежавшей внизу планеты.
Случилось ли и там нечто подобное, чем бы оно ни было? Пытался ли капитан Иоа связаться с ним?
Он откинул голову назад, двадцать минут, подумал он. двадцать минут. Он почувствовал себя словно в кабине турболифта, проваливающегося в темную бездну.
— Я понимаю, что за последние несколько лет о партии рационалистов было сказано немало плохого, — Сети Ашгад поднялся с кресла, словно движимый необычайной важностью происходящего, и начал расхаживать взад и вперед позади него. — Но уверяю вас, ваше превосходительство, что мы вовсе не безжалостные капиталисты, какими нас изображают. Новоприбывшие прилетели на Нам Хориос в надежде открыть новые границы. Индивидуальные предприниматели не могут найти опору на Педдуцис Хориосе. В таких местах, как Ним Дровис, Бадпок или Ампликен, есть свои цивилизации, давно там обосновавшиеся. Учитывая наличие тяжелой промышленности в секторе Антемеридиан, одни лишь возможности для торговли делают всю колонизацию Нам Хориоса самодостаточной!
Лея молча слушала.
— Но дело не просто в том, что Новоприбывшим запрещено прилетать сюда на кораблях размером больше персонального флиттера — или покидать на них планету. Теранский обычай открывать огонь по любому кораблю больше определенного размера означает, что, когда оборудование изнашивается, его невозможно заменить иначе как за астрономическую цену. Это означает, что отсутствует какой-либо экспорт, который мог бы поддержать нечто большее, нежели жалкое существование. Это означает, что нам приходится платить за все контрабандистам. Это означает, что, поскольку Реестр не предоставляет достаточной информации о местных условиях, эти люди обречены на изгнание в культурное захолустье. Вряд ли вы можете назвать подобное положение дел честным.
— Нет, не могу, — медленно проговорила Лея. — Но разве не в этом состоит колонизация? В том, что приходится лишь предполагать, какие условия встретят тебя там, куда ты направляешься? Я не говорю, что теранцы правы, — добавила она, подняв руку, так как ее собеседник набрал в грудь воздуха, намереваясь возмущенно возразить. — Я хочу лишь сказать, что их поддерживает большинство населения планеты.
— Которое держат в рабстве с помощью предрассудков и лжи!
Это не дело Республики. Лея распрямила плечи под бархатным платьем, Ашгад в ярости… он и не подозревает, что точно такой же была бы ее собственная реакция, когда ей было восемнадцать. Но так не должно быть! Она вспомнила, как кричала на отца, когда после непростого и эмоционального судебного разбирательства относительно вампиров-гархунов и их добычи — добыча предпочла вернуться к своим вампирам. Ей потребовалось немало времени, чтобы понять и с уважением отнестись к решению ее отца больше не касаться этого вопроса.
— Нам Хориос не является частью Республики. С точки зрения закона, мы не имеем права вмешиваться в их дела.
— Даже чтобы защитить права колонистов? Права мужчин и женщин, которые…
— Которые покинули Республику, — сказала Лея, — чтобы поселиться в мире, не являющемся ее частью. Решили попытать счастья на планете, о которой почти ничего не знали. Всем известно, насколько неполна информация в Реестре. И Империя «защищала права» Альцока III, Гарниба, Троша.
Широкое лицо Ашгада покраснело.
— Это не имеет с нашим делом ничего общего! Мы вовсе не просим вас поработить местное население! Лишь гарантировать право на достойную жизнь тем, кто этого желает.
— Большинство населения Нам Хориоса проголосовало за то, чтобы не присоединяться к Республике, — сказала Лея. — И колонисты об этом знали. У нас нет права пренебрегать мнением большинства. Я не хочу показаться жестокосердной, мастер Ашгад, но Новоприбывших никто не ограничивает ни в одном из отношений, о которых я слышала.
— За исключением того, что их жизни — там. Все их имущество, которое, пока действуют орудийные башни, они даже не смогут забрать с собой, если им придется покинуть планету. Их будущее — там, на этой планете.
— Так же, как и будущее местных жителей, мастер Ашгад.
Ашгад несколько мгновений стоял, подбоченившись, а другую руку положив на спинку кресла; он опустил голову (упрямый наклон, подумалось Лее), темная прядь густых волос свесилась на лицо — на две глубокие мимические морщины. Дзим неподвижно сидел в тени листьев миниатюрной беседки, сложив руки в перчатках, сосредоточенно нахмурив гладкий лоб. Насколько могла заметить Лея, он даже не делал заметок в скрытый микрофон в дополнение к шедшей записи беседы.
— Что касается меня, то я сделаю следующее, — сказала Лея после небольшой паузы. — Когда я вернусь на Корускант, я уполномочу исследовательскую группу выяснить, что в действительности происходит на планете, и, если возможно, рассмотреть другие варианты. Может быть, нам удастся договориться с теранцами, которые управляют орудийными башнями.
— С теранцами невозможно договориться, — яростная горечь прозвенела в голосе Ашгада и сверкнула, словно клинок, отразилась в зеленых глазах. — Они фанатичные безумцы, под заклятием которых в течение многих поколений находятся вся эта масса доверчивых дураков.
Среди листьев диантиса произошло какое-то движение. Лея бросила короткий взгляд в сторону Дзима, успев увидеть, что секретарь откинулся на спинку кресла, странно бесформенный в одеждах гранитного цвета, с выражением экстаза, уже переходящего в пресыщение, на маленьком лице. Он глубоко, с наслаждением вздохнул и застыл неподвижно.
— Я надеялся убедить вас прийти нам на помощь, ваше превосходительство, — голос Ашгада снова отвлек ее от странно бездеятельного секретаря. — И я очень ценю ваше предложение направить комиссию. Я непременно использую все влияние, которым я обладаю в сообществе Новоприбывших, чтобы помочь им.
Лея встала и протянула руку.
— Знаю, что вы так и поступите, — в голосе ее звучала искренняя теплота, хотя циничный мятежник, все еще сидевший в глубинах ее разума, добавил: Могу побиться об заклад, что вы так и поступите.
Ашгад низко склонился к ее руке, по старомодному обычаю, с которым она не сталкивалась с тех пор, как покинула двор Палпатина. Ашгад казался совершенно искренним, и инстинктивное стремление самой Леи защищать угнетенные меньшинства и помогать им вызывало в ней сочувствие к его положению. Ей рке приходилось иметь дело с такими фракциями, как агроактивисты или объединенные сепаратисты, и ей по-настоящему хотелось сделать хоть что-нибудь для современных, интеллигентных людей, боровшихся за освобождение от неразумной тирании.
Если действительно имело место нечто подобное.
— Проследи, чтобы мастер Ашгад нашел дорогу к причалу для челноков, хорошо, Ссирмик?
Телохранители Леи вскочили на ноги, в то время как глава государства и ее гости направились к дверям приемной конференц-зала. Летенант поклонилась и взяла на плечо церемониальное лазерное ружье с дорогостоящей металлической отделкой.
— Сюда, мастер Ашгад, мастер Дзим.
Глядя на молодые лица полудюжины выпускников Космической Академии Новой Республики, Лея вдруг почувствовала себя столетней старухой.
Трое телохранителей, которых привел с собой Ашгад, тоже поклонились ей — симпатичные бесполые существа в обтягивающей голубой униформе и со странно мертвыми волосами, как у очень дорогих кукол.
Глядя, как за ними закрываются украшенные барельефами двери в коридор, Лея услышала за спиной тихий, раскатистый шепот:
— Эти трое не так пахнут, госпожа. Они не живые.
Лея обернулась к четырем невысоким серым морщинистым гуманоидам, которые, казалось, появились прямо из стен. Самый маленький, едва достававший Лее до локтя, смотрел на узорчатые двери сузившимися желтыми глазами.
Прошло несколько лет с тех пор, как под все возрастающим давлением со стороны Совета Лея исключила из числа своих телохранителей ногри, охотников-убийц. Лея хорошо понимала ситуацию; еще до злополучного инцидента с барабельским послом находились те, кто говорил, что ей не следует пользоваться оружием, прежде принадлежавшим Палпатину. Взяв их с собой в эту свою миссию, она пошла на страшный риск.
«Не доверяй Ашгаду», — говорилось в сообщении.
Она послала за ними тайно, перед самым отлетом. Определенный риск был все же существенно большим, нежели возможный раскол в рядах Совета.
— С технической точки зрения, они все же живые, — задумчиво сказала Лея. — Это синтдроиды, Эзрах. Я видела их в домах развлечений на Гесперидиуме и Кароси. Синтетическая плоть на металлических каркасах. Внутри у них лишь минимум электроники; они управляются централизованно, вероятно, с корабля Ашгада, — мне неизвестна технология, с помощью которой можно было бы передавать сигналы с самого Хориоса.
Она скрестила руки, между густыми бровями пролегла тень.
— И, насколько я знаю, они очень, очень дорогие. Проследи, чтобы они действительно вернулись на свой корабль, хорошо?
Ногри наклонил голову, хотя в глазах мелькнуло удивленное выражение.
— Гшкаат уже за этим следит, госпожа.
Может быть, она чересчур всерьез приняла полученное сообщение? Лея покачала головой. Она постоянно пыталась гнать прочь подобные мысли, но личные предубеждения никогда нельзя было сбрасывать со счетов.
Ногри отступил было назад — они старались держаться в стороне от, почетной стражи из Академии, тех немногих, кто вообще знал об их присутствии на корабле, — но Лея быстро подняла руку.
— Как насчет мастера Дзима? — спросила она. — Как тебе его запах?
Эзрах поколебался, мысленно взвешивая вопрос; складки на его кожистом сером лице натянулись.
— Он пахнет как человек. Мне он не нравится, госпожа — мне не нравятся его глаза, — но он пахнет как любой другой человек.
Лея кивнула, несколько успокаиваясь.
— Пойдешь со мной? — спросила она. — И ты, Маркопиус, если ты не против, — она улыбнулась одному из молодых охранников из Академии. Она знала, что не их вина в том, что охотники-убийцы с Хоногра могут разорвать противника на куски, прежде чем обычный человек — особенно эти ребята — успел бы снять с плеча бластер; не было виной охранников из Академии и то, что она не могла рисковать любой возможной опасностью во время этой миссии. В течение всего полета она была очень осторожна, постоянно держа охранников из Академии рядом с собой и подчеркивая, что ногри — лишь подстраховка, оружие на случай непредвиденной катастрофы.
И, как сказал бы Люк, никто не мог бы предугадать, кто именно оказался бы ее спасением в критической ситуации.
У турболифтов она нажала кнопку вызова и, когда она и двое ее телохранителей были уже в кабине, коснулась сенсора уровня, на котором находился ангар для челноков.
2
Не встречайся с Ашгадом.
На летной палубе «Бореалиса» Люк Скайуокер вертел в руках листок тонкого пластика.
Листок был небольшой, примерно в два пальца в длину и ширину, из полупрозрачного материала, использовавшегося для упаковки и обертки хрупких предметов при транспортировке. Он был тщательно, но неровно оторван от большого куска и туго засунут внутрь дешевого проигрывателя. Слова были написаны графитным маркером, таким же, каким его дядя когда-то помечал найденные в поле камни и металлические обломки.
Мелодия была старой — песня о плененной королеве и трех ее волшебных птицах.
Почерк принадлежал Каллисте.
Не доверяй ему и не соглашайся ни с какими его требованиями. Самое главное — ни в коем случае не лети в сектор Меридиана. Записка была подписана: Каллиста.
Сердце его гулко колотилось о ребра.
Он едва расслышал быстрое, тихое гудение рядом с собой, когда Р2Д2 появился из-за крыла модифицированного истре6ителя-\"бритвы\", возвышавшегося словно стена в дальнем углу ангара на шестом уровне. СИ-ЗПИО, робот-секретарь, следовал за ним, сверкая золотистым корпусом в мягком свете.
— Судя по тому, что утверждает Р2Д2, все системы в порядке, масса Люк, — заявил он механическим тенором. — Но лично я был бы более счастлив, если бы вы взяли корабль побольше, с большим запасом кислорода.
Люк с отсутствующим видом кивнул.
— Спасибо, СИ-ЗПИО.
Он, видимо, запомнил, что сказал дроид, но, слушая и отвечая, занят был одним — листком пластика, чуть-чуть согревшимся в его ладони, с написанными-на нем несколькими Строчками — четким, твердым, слегка старомодным почерком.
Он видел снега Хота и лазерный меч Каллисты, прорезавший яркой желтой линией сумрак ледяной планеты с тусклым солнцем. Разрушенный бункер и блеск ледяных кристалликов на ее взлохмаченных отрастающих волосах — прядка светленькая, прядка потемнее… Их бой с вампа, когда она казалась частью его самого, как рука с оружием, нет, даже в большей степени:
он знал, куда она повернется или уклонится, куда погонит снежных убийц.
Ледяной сумрак, бесконечный снег… Люка окутало и подхватило другое воспоминание — о теплых запахах ночи на Йавине IV, о том, как они лежали в объятиях друг друга на склоне холма посреди джунглей, считая звезды. Каллиста с серьезным видом объясняла ему, почему ей и двум другим ученикам джедаев казалось столь логичным тридцать три года назад — в другом теле, другой жизни — попытаться создать иллюзию призраков, населяющих старую дрейфущую станцию на Веснине, чтобы озадачить их учителя, и почему в конце концов оказалось, что это вовсе не было хорошей идеей.
Он страдал от неразделенного желания. Ему недоставало ее. Она была нужна ему.
«Я поняла, что не смогу вернуться к тебе. Прости, Люк».
Ослепительное сияние чудовищного корабля «Молот Рыцарей», и пламя, в котором гибнут все надежды возродившегося на миг флота адмирала Даалы…
Каллиста была на «Молоте Рыцарей», и он считал ее погибшей.
Горящие джунгли Йавина IV и его собственный голос, выкрикивающий имя Каллисты…
Она не погибла. Но ни сама, ни ведомая им, не могла использовать Силу — бывшая женщина-джедай, утратившая свою главную способность. Их любовь не возмещала ей этой потери.
Он готов был принять все как есть. И жить долгие годы, любя и уча ее. Она — нет.
«Мне нужно пройти собственный путь…» Женщина не приняла помощь мужчины. А учитель не сумел помочь ученице.
Теплый, мальчишеский, хрипловатый голос, доносящийся с видеозаписи, серые глаза на призрачном овале ее лица…
«Прости, Люк…» На полетной палубе «Бореалиса» было тихо. Лишь несколько офицеров безопасности стояли кокруг древнего брига, построенного на верфях Сейнар, доставившего Сети Ашгада со «Света Разума», разговаривая с седеющим, мрачного вида пилотом брига; их серебристо-белые церемониальные бластеры висели за спиной. Ашгад прибыл только со своим секретарем, своим пилотом 14 тремя синтдроидами; Люк мог заверить охрану своей сестры, что бриг не в состоянии взять на борт больше шести человек. Такие корабли— особенно старые Н-10, вроде этого — были основной составляющей малого персонального транспорта. Люк собрал и разобрал достаточное их количество в пору своей юности на Татуине и знал, что на них не было достаточно большого помещения, чтобы туда можно было запихнуть представителя расы ранатов, не говоря уже о человеке или о ком-либо человеческих размеров.
Корабль был в хорошем состоянии, но старый металл был весь в заплатах и рытвинах. Если Сети Ашгад, который, по словам Леи, был одним из самых богатых людей Нам Хориоса, не в состоянии был обзавестись чем-либо получше, не стоило удивляться, что он хотел объединиться с партией рационалистов, чтобы попытаться улучшить условия на планете.
Люк снова повертел письмо в руке. Проигрыватель, дешевое и остроумное устройство без единой микросхемы внутри, был доставлен с Атракена, но анализ своеобразной кристаллической пыли под головками винтов, крепивших панель, под которой обнаружилось письмо, показывал, что он был собран на Нам Хориосе.
Каллиста была сейчас на Нам Хориосе.
Или была там тогда, когда посылала письмо.
Р2Д2 снова запищал, несколько тише. Р2Д2 был единственным дроидом из всех, кого когда-либо встречал Люк, который, казалось, мог чувствовать человеческое настроение. СИ-ЗПИО мог в конечном счете понять проблему, если перевести ее в двоичный код и полностью загнать в его рецепторы, а затем ощутить и выразить неподдельное сочувствие — но Р2Д2, похоже, просто чувствовал сам.
Вздохнув, Люк погладил выпуклую крышку маленького дроида, словно голову любимого питомца. Сквозь зияющую пропасть шлюза, закрытого магнитной мембраной, на фоне россыпей звезд и галактической пыли виднелось фиолетово-белое пятнышко — солнце планеты Нам Хориос.
Что-то в нем было такое… Странное покалывание Силы, которое Люк ощущал даже на таком расстоянии. Что это могло быть — он не знал.
Не встречайся с Ашгадом.
Не лети в сектор Меридиана.
— Я могу еще чем-нибудь помочь, масса Люк? — послышался застенчивый голос СИ-ЗПИО.
Люк заставил себя улыбнуться и покачал головой.
— Нет, спасибо.
— Судя по моему внутреннему хронометру, встреча ее превосходительства с мастером Ашгадом должна сейчас завершиться. Нормальный протокол прощания занимает в среднем двадцать минут, и вы выражали желание покинуть «Бореалис», прежде чем мастер Ашгад вернется к своему кораблю.
Люк бросил взгляд на хронометр на стене — машинально, поскольку он знал, что внутренние часы СИ-ЗПИО работают с точностью до двух или трех внутриатомных колебаний.
— Верно. Спасибо — вам обоим.
Он поколебался, потом сунул листок пластика в карман серого летного комбинезона.
— Всего хорошего, масса Люк, — сказал СИ-ЗПИО. Поколебавшись, он добавил:. — учитывая примерную численность населения, менее одного миллиона человек, и отсутствие местных форм жизни на Нам Хориосе, вероятность найти госпожу Каллисту в течение стандартного года составляет около семнадцати процентов.
Люк снова заставил себя улыбнуться.
— Спасибо.
Семнадцать процентов — за год — не так уж и плохо. Учитывая, сколь обширна даже известная часть Галактики. Прошел рке год с тех пор, как «Молот Рыцарей» яркой вспышкой нырнул в атмосферу Йавина.
По крайней мере, круг поисков суживался до одной планеты.
Если она еще была там.
Почему Нам Хориос?
Он уже повернулся к трапу, который вел к люку его «бритвы», когда открылись главные двери ангара и вошла его сестра. Отделанные металлической нитью носки туфель неярко блестели из-под длинного изящного подола, мантия из темно-красного бархата развевалась у нее за спиной, словно крылья транты. Юный кадет из Академии, сопровождавший ее повсюду, остановился у дверей. Протягивая к ней руки, Люк заметил ногри Эзраха, который скрывался в тени, оставаясь почти невидимым.
— Ну как, он выхватил пистолет и пытался тебя убить?
Лея улыбнулась, но бледная улыбка исчезла почти сразу же, едва она покачала головой.
— Дело в том, что я просто… не знаю. Может быть, он показался мне слишком похожим на голограммы его отца. Я искренне ему сочувствую — ему и Новоприбывшим на эту планету. Но это не входит в нашу юрисдикцию, — она окинула взглядом бриг и удивленно спросила: — он прилетел на этом?
— Он не шутил о тех орудийных башнях, — Люк показал на длинный обожженный след на борту брига. — «Бритва», пожалуй, смогла бы проскочить незамеченной.
Наступила неловкая тишина — никто не знал, что сказать. Чтобы прервать молчание, Люк достал из кармана письмо Каллисты.
— Оно тебе нужно для чего-нибудь? Для анализа?
— Оставь себе, — она положила руки ему на плечи, привлекла к себе и поцеловала в щеку. — Мы выясним все, что удастся. Может быть, станет ясно, где искать ее, когда ты окажешься там.
Снова наступило молчание. Потом Люк тихо проговорил:
— Она должна вернуться. Гораздо больше шансов, что она вновь сможет использовать Силу, если она вернется в Академию, чем если будет пытаться делать это самостоятельно. У нас есть все существующие на данный момент записи, все средства обучения, которые ты нашла на Белсависе. Сила джедаев по-прежнему в ней. Край Мингла обладала ею. Каллиста нужна Академии.
Лея молчала.
— Она нужна мне.
— Ты найдешь ее.
Она все еще держала его за руки, желая, чтобы он ощутил ее поддержку. Она никогда не видела брата более счастливым, чем в то время, когда он был вместе с той непредсказуемой, молчаливой и обманчиво мягкой женщиной без возраста — рыцарем-джедаем, неполно возродившимся в другом теле, женщиной, которая была когда-то лишь призраком, записью в памяти компьютера, и теперь жила снова.
Лея была вместе с ней на Белсависе, когда поняла, что способность Каллисты использовать Силу не перешла в тело, которое завещала ей доктор Крэй Мингла. Плюс на плюс в конечном счете дало минус. Лея видела горе, разочарование и медленно растущее отчаяние женщины; женщины с миловидным лицом, с девически стройной длинноногой фигурой — познавшей долгую жизнь вне тела. Войны, перемирия, смерти, рождения — все текло мимо Каллисты, видимое ей, но недоступное для участия. Дух стареет медленнее тела; и все-таки, сколько лет, даже эпох было этой женской душе? Глядя на Каллисту, Лея уверялась, что поворот головы, движение плеча, взмах руки, сжимающей лазерный меч, уже не напоминали Крэй, и белокурые прядки все больше вытеснялись русыми, а порой и каштановыми; облик стирался и проявлялся, повинуясь тайной работе духа Каллисты; и отчасти — ее женской сущности, которую на Белсависе довелось понять Лее. Но ни сестра, ни возлюбленная не передала бы Люку хоть часть из того, что было сказано между ними.
Люк должен найти ее, с грустью подумала Лея. Каким-то образом она это знала. Но чем это закончится?
— Тебе лучше уже лететь, — сказала она. — Люк… когда будешь там, осмотрись хорошенько, ладно? Судя по тому, что говорит Ашгад, теранские фанатики, которые управляют орудийными башнями, прибегают к насилию и суевериям, чтобы править местным населением.
Говорила уже на ходу: времени было немного. Лея прошла вместе с Люком в угол, где он сложил все припасы, которые собирался взять с собой: флягу с водой, маленькую аптечку, пищевые таблетки. Они предпочли «бритву» меньшему по размерам истребителю-\"крестокрылу\", отчасти из-за близости пиратских гнезд на Педдуцис Хориосе, отчасти же — из-за предупреждения Каллисты. Сканирующие системы сообщали о том, что все чисто, но Лее по-прежнему было несколько не по себе, «Бритва» могла сражаться на равных с кораблем значительно крупнее ее, но масса ее была крайне близка к той, на которую реагировали автоматические прицельные устройства орудийных башен.
— Что ж, даже если это лишь суеверие, мы ничего не можем поделать, — продолжала Лея. — Они были вольны выбирать и проголосовали подавляющим большинством за то, чтобы сохранить в силе прежние ограничения на торговлю. Но если речь идет о насилии, наше отношение к рационалистам будет меняться. Возможно, нам удастся начать переговоры. Мофф Гетеллес все еще управляет сектором Антемеридиан «от имени Императора», и это не так уж далеко.
Еще одна причина для того, чтобы воспользоваться «бритвой».
— Если начнется борьба между Новоприбывшими и теранцами, он может попытаться вмешаться. У нас достаточные силы на орбитальной базе Дуррен, но я бы предпочла к ним не прибегать.
Люк кивнул. Сестра стояла внизу, глядя, как Люк поднимается по длинному, хрупкому трапу к крылу и начинает укладывать бутылки и пакеты во все свободные закутки кабины. В дни Восстания и во время последующих многочисленных стычек со всевозможными Моффами, губернаторами и самопровозглашенными Великими Адмиралами Империи ему приходилось участвовать в бесчисленных космических боях. Учитывая наличие имперских военачальников и внушительного имперского флота, находившегося в руках тех, кто тосковал по старому режиму, он полагал, что ему придется принять участие еще в нескольких сотнях сражений. Но все больше и больше где-то в глубинах его разума нарастало чувство сожаления и чудовищной потери.
— Я буду осторожен, — сказал Люк. Он снова спустился к ней и застегнул комбинезон из легкой прочной ткани. — Может помочь то, что я буду там инкогнито. — Он бросил взгляд на бриг, пилот которого все еще беседовал с охранниками. Отлет корабля сопровождения не вызывал излишнего любопытства, учитывая близость Педдуцис Хориоса.
— Сам факт, что Каллиста прислала такое письмо, вышла из укрытия, чтобы его отправить, означает, что там что-то происходит. Есть другой факт — она не надеялась на то, что оно уйдет через подпространственные каналы. Значит, там происходит нечто серьезное.
Лея покачала головой; блеснули драгоценные камни на заколках в ее волосах.
— Может быть… Я хотела тебя спросить еще кое о чем, — она оперлась плечом о крыло, которое слегка покачнулось в антигравитационной подвеске, и понизила голос. — Этого почти никто не знает, Люк, но в Совете, похоже, происходит утечка. Информация попадает к адмиралу Пеллаэону и к имперским Моффам вроде Гетеллеса и Шаргаэля в секторе И. Государственный министр Риеканн считает, что виной тому может быть некто в партии рационалистов, может быть, даже сама Кью-Варкс, хотя я верю в ее честность. У них есть сторонники как в Республике, так и почти в любом обломке Империи, все еще достаточно большом для того, чтобы иметь собственный флот.
Она на мгновение поколебалась, криво улыбаясь, и Люк увидел, как ее карие глаза внезапно постарели. На радужках плясало отражение крошечного Люка и краешка его корабля, а в глубине глаз, как в колодце, навсегда запечатлелись годы мучительных раздоров и измен — Мон Мотма отравлена, Совет раскололся на фракции, адмирал Акбар предан, дискредитирован, затравлен…
— Что касается меня, — тихо сказала она, — я думаю, это мог быть почти кто угодно. Но Каллиста что-то об этом знает.
— Буду держать ухо востро, — он проверил застежки летного комбинезона и ведущие к шлему трубки системы аварийного жизнеобеспечения — другое дело, что эта система вряд ли могла спасти кому-либо жизнь в случае реальной аварии в вакууме. — Лея… — он протянул ей руку, не будучи вполне уверенным в том, что именно он хочет сказать.
Их взгляды встретились. Он понял, что она сейчас видит. Сестра видела свою семью, свои мир, все, что она знала и что было как бы между делом уничтожено в знак демонстрации могущества Империи, когда ей было всего двадцать лет. Еще до того, как он впервые ее встретил, она потеряла некую существенную часть самой себя.
Но была в ее взгляде и усталая твердость, чувство ожесточенности, не дававшее застать врасплох даже самому худшему…
И она это знала. Она чувствовала, кем она становится.
Брат неожиданно сказал, хотя вовсе не собирался этого говорить:
— Продолжай тренироваться. Кип или Тионн наверняка смогут тебе помочь. Они лучше всех умеют сосредоточиться на Силе. Тебе это необходимо. Сейчас я говорю как твой учитель, Лея.
От удивления прежняя ожесточенность в ее взгляде исчезла, но она быстро отвела глаза. Потом она снова посмотрела на него с легкой улыбкой, словно скрывая неловкость.
— Слушаю и повинуюсь, учитель.
В словах ее звучала ирония, но во взгляде читалось: «Пожалуйста, пойми». Хотя она сама не осознает того, что множество обстоятельств — заварушка в Большом Совете, крупное расследование злоупотреблений Корпорации «Лоронар» в системе Ганто, галактический суд над работорговцами с Тервига, обучение ее детей, все что угодно — неминуемо отвлекает ее от необходимых джедаю тренировок. В необходимости которых она сама была в глубине души убеждена.
Зато он осознает. Поэтому не стал настаивать.
— Поцелуй от меня детей, — он привлек ее к себе и быстро поцеловал в щеку, несколько неуклюже из-за шлема, трубок и проводов. — Скажи ребятам в Академии, что я вернусь.
— Если бы ты мог взять с собой хотя бы Р2Д2…
Он поднялся на несколько ступенек по трапу.
— Я думал об этом. Но даже если я разберу его на части и распихаю их по всем углам и под сиденье, места все равно не хватит.
Она отошла назад, глядя, как он поднимается по лесенке и устраивается в кабине «бритвы».
— Я передам по подпространственному из Хвег Шуля, когда меня нужно будет забрать, — сказал он металлически звучавшим голосом через коммуникатор шлема. — Возможно, и раньше, если сумею найти достаточно мощный передатчик.
— Я буду ждать, — она мысленным усилием коснулась его, разума через сверкающую внутреннюю сеть Силы, словно теплым рукопожатием, и ощутила его благодарность за последнюю поддержку.
Потом она и дроиды отошли от корабля, и по ее сигналу охранник, пилот челнока и Маркопиус присоединились к ней у дверей ангара. Эзрах уже скрылся в тени коридора. Большие створки из темно-серого металла раскрылись, выпуская их. Последней, что она увидела в ангаре, была «бритва» Люка, поворачивавшаяся с невесомой грацией к черному, усеянному звездами прямоугольнику магнитного портала, и яркая фиолетовая точка далекой планеты, где нашла себе убежище Каллиста. Двери закрылись.
Продолжай упражняться с лазерным мечом.
Почему она почувствовала себя виноватой, когда он это сказал?
Тебе это нужно.
Почему она ощутила в груди легкое чувство паники, словно смертельно больная, которая боится спросить у врача, что с ней?
Она знала, что это ей действительно нужно.
Когда она добралась до своей каюты, там мигала лампочка коммуникатора, но когда она нажала кнопку и сказала: «Органа Соло», послышалось лишь тихое гудение открытого канала. Она нахмурилась, слегка обеспокоенная, и, отбросив в сторону тяжелый шлейф платья, села в кресло перед радиостанцией.
— Если с вашей стороны нет больше никаких требований, ваше превосходительство, Р2Д2 и я воспользуемся возможностью и подзарядимся, — сказал СИ-ЗПИО.
Она быстро подняла взгляд — оказалось, что она, сама того не сознавая, задумчиво смотрит на мигающую лампочку коммуникатора, — и ответила:
— О конечно. Спасибо.
Она набрала на коммуникаторе другой номер, но снова послышался лишь шум.
Конечно, когда-то это должно было случиться. Обычно подобное означало, что вахта связистов находится в комнате отдыха. В детстве у нее была досадная привычка кодировать и перекодировать коммуникационные номера, пока она не добивалась результата. Ей потребовалось несколько лет, чтобы избавиться от этой привычки — расслабиться на несколько минут, заняться чем-нибудь другим, потом попробовать снова, как любой нормальный человек.
Но сейчас ситуацию нельзя было назвать нормальной. Хотя сектор Меридиана включал в себя ряд планет Республики и две крупных базы флота на орбите Дуррена и на Сайблоке XII, сатрапия Моффа Гетеллеса в секторе Антемеридиан была не столь уж далеко. И, несмотря на сомнения в том, что он или его адмиралы попытаются что-либо предпринять перед лицом объединенной огневой мощи «Бореалиса» и «Несокрушимого», ее миссия в системе Хориоса не была широко известна. Возникни у нее сейчас проблема — реакция последовала бы далеко не сразу.
Румяные ребята и девушки — охранники из Академии — вскочили на ноги, когда она вышла в прихожую, и взяли оружие на караул. Лея тяжело подняла руку.
— Маркопиус, не будешь ли ты так любезен? Я понимаю, что это звучит как настоящая паранойя, но у меня горит лампочка вызова, и я не могу достучаться ни до кого из связистов. Не мог бы ты сходить к ним и выяснить, не случилось ли чего-нибудь?
— Конечно, ваше превосходительство.
Он взял оружие, поклонился и удалился, словно живая реклама Академии, прежде чем она успела поблагодарить. Вернувшись к себе, Лея задумчиво улыбнулась. Несколько членов Совета — в особенности Кью-Варкс, которая, подобно большинству рационалистов, была очарована всяческими техническими штучками — обзавелись почетной охраной в виде новых синтдроидов. Дескать, уже одно то хорошо, что теперь нет никакой необходимости прибегать к услугам ногри, а кроме того — синтдроидов дешевле содержать в течение длительного времени, и они обеспечивают большую безопасность при меньших шансах на предательство или личную ошибку.
На ее столе — тщательно убранном СИ-ЗПИО, который периодически проносился по ее каюте, словно буря на Татуине, оставляя за собой ровные, гладкие поверхности, идеал порядка и аккуратности, — стоял очень красиво изготовленный рекламный кубик отделения синтдроидов Корпорации «Лоронар», содержавший описание эстетических качеств, высокой исполнительности и низкой стоимости («Ха!», — подумала Лея) новых дроидов.
«Их даже нельзя назвать дроидами», — расхваливал приятный голос диктора, явно синтдроида, прежде чем Лея не приглушила звук. Кубик стоял у нее в каюте с самого начала миссии, и, насколько она могла сказать, реклама ни разу не повторилась.
Управляемая технология независимого воспроизводства, как утверждалось, могла воспроизвести бдительность и боевые способности ногри, хотя Лея в это не верила и сомневалась в том, что ей хотелось бы видеть нечто подобное в свободной продаже. Она вынуждена была признать, после того как увидела троицу Ашгада, что они приятно выглядят, несомненно действенны, более эстетичны, нежели дроиды, и наверняка не внушают такого страха, как ногри. Освобожденные от стандартных требований к памяти дроидов, во всех отношениях они выглядели как человеческие существа — если именно это и было нужно.
Тряхнув головой, она снова села к станции связи, внезапно охваченная усталостью. Члены Дайсонга, отколовшейся фракции Партии Прав Разума, заявляли, что почетная охрана является формой рабского унижения и должна быть заменена дроидами («Неужели эти люди никогда не слышали о деструкторах магнитного поля?»). Но Лея не считала ни Эзраха, ни, к примеру, старшину Шриела ни рабами, ни униженными. В свободное от службы время — впрочем, нельзя сказать, что ногри когда-либо бывал полностью свободен от службы, — маленький охотник-убийца рассказывал Лее истории о своем детстве на Хоногре, об оставшихся там жене и детях, так же как старшина Шриел или старшина Маркопиус показывали ей голограммы своих братьев, сестер и домашних любимцев, оставшихся дома.
Члены Дайсонга, естественно, яростно возражали и против синтдроидов на том основании, что синтетическая плоть была живой и тоже имела свои права.
Вряд ли теранские Слухачи, бродившие по пустыне и беседовавшие со скалами, могли быть более безумными.
Лея откинулась на спинку кресла, чувствуя охватившую ее ни с чем не сравнимую усталость. Внезапно она ощутила, как холодеют ее руки и ноги. Дышать не было больно, но каждый вдох давался с трудом. Она попыталась поднять руку и дотронуться до груди, но рука, казалось, налилась свинцом.
«Странно», — подумала она. Каждый член группы Сети Ашгада, побывавшей на корабле, был тщательно проверен. Никаких вирусов, никаких микробов, никаких ядов… ничего обнаружено не было.
У нее закружилась голова. Она потянулась через стол к кнопке коммуникатора, но сознание покинуло ее, и она бесшумно соскользнула на пол, сминая шлейф бархатного платья.
— Ваше превосходительство! — дверь распахнулась. — Ваше превосходительство, я пытался проверить связь, и… Ваше превосходительство!
СИ-ЗПИО ковыляющей походкой вошел в каюту, воздев золотистые руки в удивительно человеческом жесте тревоги.
— Ваше превосходительство, что случилось?
Р2Д2, следовавший по пятам за сверкающим роботом-секретарем, подкатился к Лее сбоку и направил на нее сканирующий луч. Потом обеспокоенно засвистел.
— Я знаю, что ей плохо, ты, глупая жестянка с болтами! И не нужно передавать мне данные о ее сердцебиении, — он был уже возле настенного коммуникатора. — Лазарет? Лазарет? Нет ответа! — он театрально повернулся к своему напарнику. — Происходит нечто ужасное! Я пытался связаться с «Несокрушимым», просто чтобы проконтролировать наш отлет к точке встречи, и ответа не было! Мы должны…
Дверь каюты открылась, и в ее прямоугольнике появилась маленькая сгорбленная фигура Дзима.
— О мастер Дзим! — воскликнул СИ-ЗПИО. — Случилось нечто ужасное! Вы должны немедленно сообщить в службу экстренной помощи…
Дзим перешагнул порог и подошел к Лее. Казалось, он несколько неуверенно держался на ногах, словно был пьян или под действием наркотика. Выражение его лица с полуприкрытыми бесцветными глазами было столь странным, что СИ-ЗПИО не смог определить, хотя бы предположительно, что это — экстаз, сосредоточение, неясная боль? Но, на беду, робот-секретарь никогда не умел по-настоящему интерпретировать выражения человеческих лиц, несмотря на самую совершенную программу распознавания образов. Он только беспомощно и добросовестно наблюдал, как Дзим немного постоял рядом с Леей, глядя на нее, потом присел и начал снимать фиолетовые кожаные перчатки.
Дверь позади него распахнулась.