Синеволосая должна была вернуться с минуты на минуту, и Привереда решила задать самый главный вопрос:

— Почему ты решил довериться именно мне?

Ответ она знала, но хотела, чтобы Грозный его озвучил. Для закрепления, так сказать, сделки.

— В таком деле требуется равноправный партнер, а не помощник.

Нужный ответ прозвучал, однако девушка поняла, что Грозный чего-то недоговаривает.

— И тем не менее. Я ведь тебя действительно изучила, ты мог бы обойтись без посторонней помощи. — Привереда прищурилась: — Почему ты доверился мне, Грозный?

— Потому что я кое-что вспомнил, — медленно ответил мужчина.

— Мы женаты?

— Нет, — усмехнулся Грозный. — Перед катастрофой меня пытались убить.

* * *

— Адигенская тварь!

— Врежь ему еще, Стиг!

— С удовольствием, Том!

Удар. Удар в лицо, в скулу, если быть точным. Во рту появился привкус крови… Нет, привкус крови появился давно, теперь же во рту просто кровь. Много крови, потому что это не первый удар.

— Как же мне нравится избивать этих сволочей.

— К сожалению, это редкое удовольствие, Том.

— Надо наслаждаться моментом.

Удар.

Тихий смешок сзади.

Подленький такой смешок, мерзкий. Кто смеется? Непонятно. По всей видимости — главный. Но повернуть голову и посмотреть нет никакой возможности — он уже пытался, да палачи не позволили. Подленький весельчак не хочет показывать физиономию. Значит ли это, что его не хотят убивать? Вряд ли. Не нужно тешиться пустыми надеждами — его судьба предопределена. А главный прячет лицо, потому что даже сейчас, в момент своего триумфа, не способен справиться со страхом. Главный покажет себя в самый последний миг, перед тем, как…

— Задумался, урод? Ну, на тебе еще!

Удар.

— Недолго тебе осталось, гадина.

\"Так что же ты медлишь, психопат?\"

Они в комнате… Нет, они в каюте — кто будет делать в комнате круглые иллюминаторы? Они в каюте цеппеля. Прямо перед глазами — придвинутый к стене стол, слева виден кусок шкафа, а справа — довольно широкая койка, на которой лежит человек со сломанной шеей. Стюард. Не вовремя зашел проведать богатого пассажира и получил перелом шеи. Тихая, почти бесшумная, а главное — совсем не грязная смерть. Нет крови, нет выделений, ничего нет. Хрустнуло что-то, и человека нет. Лежит теперь на койке богатого пассажира, вывернув голову под неестественным углом. А богатый пассажир веселится в кресле. Руки скованы наручниками, лицо разбито…

— Дай ему еще! — распорядился главный.

— Охотно.

Удар. Тихий смешок.

— Ты нам все испортил, сволочь!

— Переживете.

\"Это сказал я?\"

Голос какой-то странный: хриплый, срывающийся, такое ощущение, что чужой голос… Но палачи разъярились.

\"Значит, это сказал я. Молодец\".

— Он еще огрызается!

Удар.

Кровь.

И гудение.

\"Гудение… гудение… — Голова тяжелая, соображает медленно, нехотя. — Гудение… Это, наверное, сирена. Просто слышно ее плохо. Меня крепко избили, и завывание сирены кажется мне гудением… А сирена… Сирена — это Пустота\".

Пустота.

Цеппель едва заметно дрожит, реагируя на включение первого контура астринга. Скоро астролог наведет машину на Сферу Шкуровича, запустит второй контур, и цеппель втянет в переход. В стремящееся Ничто, наполненное Пустотой и Знаками. Будет передышка…

Нет.

Палачи, как оказалось, ждали перехода.

— Отличная новость, ребята: мы в Пустоте!

— Мало повеселились!

— Тебе бы все убивать.

— Как раз наоборот: я жалею, что придется его убить.

— Пусти слезу на прощание, Том.

— Лучше я ему врежу.

Удар.

— Кулаки не испортил?

Голоса палачей становятся невнятными. Все правильно — Пустота. Даже без Знаков она давит на людей.

— Шевелитесь, болтуны! Переход не вечный.

— Типун тебе на язык!

— Сглазишь ведь!

— Какие вы, оказывается, нервные.

И вновь — подлый смешок.

Палачи мнутся, им стыдно, что главный уличил их в трусости.

— Шевелитесь!

Тот громила, что стоял слева, лезет на стол и начинает возиться с иллюминатором. Второй стаскивает с кровати труп стюарда, но останавливается, с сомнением смотрит на иллюминатор, после чего уточняет:

— Нас в него не вытянет?

— Не будь кретином.

— Я просто так спросил.

— Шевелитесь! — в третий раз приказывает главный. — Нужно успеть до прихода Знаков.

Сидящий на столе громила наконец-то распахивает иллюминатор, соединяя каюту с Пустотой, и главный тут же открывает баллон с кислородом, пытаясь хоть как-то компенсировать уходящий воздух.

— Первый пошел!

Труп стюарда летит в Пустоту.

Они хотят скрыть преступление! Во время переходов случается разное, и все решат, что богатый пассажир поймал Знак и прыгнул за борт. И стюарда с собой прихватил. Или они на пару поймали Знак и отправились в вечное путешествие по великому Ничто.

Никто не удивится.

— Скорее!

Но справиться с живой жертвой сложнее, чем с трупом.

— Бери его под руки.

— Я думал, он станет дергаться.

— Он слишком горд.

— Он просто адигенская свинья.

Избавившись от стюарда, они захлопнули иллюминатор, но это ненадолго, сейчас его снова откроют. Круглое окошко, ведущее в никуда.

— Удачи тебе в последнем путешествии, адигенская тварь!

Тихий смешок позади.

Иллюминатор открыт, и воздух убегает в Пустоту. Мне кажется или она подмигивает? Разве у Пустоты есть лицо? Или его видят только те, кому предопределено с ней слиться? Или у меня Знак? Или галлюцинации от побоев? Или…

— Передавай привет своему Праведнику, скотина!

Никогда не думал, что смогу пролезть в иллюминатор.

И вот, пожалуйста — пролез. Какие они, оказывается, большие, эти иллюминаторы, эти дыры в ничто.

А Пустота улыбается и подмигивает. Пустота ждет. Пустота говорит…

Вихрь… Откуда в Пустоте вихрь? Ведь в ней нет ничего, даже воздуха…

Вихрь.

Вспышка.

* * *

— Вот почему на мне были наручники, — негромко продолжил Грозный. — Я сидел на стуле, а два крепких парня меня избивали. Третий стоял за моей спиной и командовал. Потом они потащили меня к иллюминатору, а дальше… Ничего.

— Дальше Пустота.

— Да, дальше — Пустота. — Лысый помолчал. — В каюте были мужчины, и поэтому я могу доверять только женщинам.

— Тебя хотели убить тайно, — убежденно произнесла Привереда.

— То есть?

— Ты — бамбальеро и адиген. Мне кажется, ты весьма важная птица. И потому тебя хотели убить тайно, чтобы списать смерть на переход. Мол, словил Знак и нырнул в Пустоту. Логично?

— Вывод логичный, — кивнул Грозный. — Но странный для скромной девушки.

— Хотела бы я сказать, что читала много детективов.

— Почему не говоришь?

Привереда огляделась:

— Тебе не кажется, что Куга чересчур задержалась?

— Непривычная пища, — пожал плечами мужчина.

Рассказывать о том, что за завтраком он подсунул синеволосой слабительное, Грозный не стал.

— Ты мне доверился. Я могу в ответ довериться тебе?

— Мы заключаем союз?

— Да, — кивнула девушка. И тут же добавила: — Но ты должен пообещать, что поддержишь меня в любом случае.

— Что ты вкладываешь в понятие \"любой\"?

— А ты?

— Скажу так: я поддержу тебя только в том случае, если выяснится, что ты не являешься моим врагом или врагом тех, в отношении которых у меня уже существуют обязательства.

Настоящий адигенский ответ.

Привереда улыбнулась:

— Куга просила тебя о чем-нибудь подобном?

— Нет.

— Значит, хоть сейчас я успела.

— Да, здесь ты успела.

Они смотрели друг другу в глаза, они готовились друг другу поверить, а потому не спешили. Два человека без прошлого делали свой выбор в настоящем.

— Куга не помешает нашему союзу?

— Давай определимся: у меня нет никаких обязательств перед Кугой. И, в общем-то, отношений никаких нет. Тем более теперь, когда я убежден, что среди нас прячется гипнот.

— Звучит перспективно, — не удержалась Привереда.

— Перейдем к делу, — предложил Грозный, бросив взгляд на кусты, в которых скрылась Куга. — Я дал слово.

И девушка решилась:

— Я нашла на цеппеле три паспорта с моими фотографиями и на разные имена.

Грозный нахмурился:

— Настоящие?

— Я не знаю. Похожи на настоящие.

— И они ни о чем тебе не напомнили?

— Нет.

За время их знакомства Привереда проявила себя неплохой актрисой, однако на этот раз она не лгала.

— Ты помнишь о слове?

— Помню, — вздохнул Грозный. — Я…

— Секретничаете?

Куга натянуто улыбнулась.

— А мы уж собрались тебя искать, — легко ответила Привереда.

Они неторопливо зашагали вдоль реки.

— Не понимаю, что происходит, — пожаловалась синеволосая.

— Непривычная пища, — бросила Привереда.

— Похоже…

Куга посмотрела на Грозного, сообразив, что не следовало поднимать эту тему в его присутствии. Однако лысый отреагировал спокойно:

— Мы прихватили из цеппеля нужные таблетки.

— Правда?

— Т-сс!

Вид выскочившего из-за скалы Рыжего говорил сам за себя: вытаращенные глаза, перекошенный рот, пистолет в руке.

— Т-сс!

— Что случилось? — немедленно спросила Привереда.

— Тихо!

Куга ойкнула. Грозный прищурился:

— Ну?

— Ты должен это видеть.

Значит, ничего спешного, и пистолет Рыжий извлек машинально, а вовсе не потому, что ему угрожали.

Грозный кивнул, снял и положил на землю рюкзак, помедлил, но расчехлять бамбаду не стал, просто вернул ее на плечо и двинулся к скале:

— Показывай.

— Он здесь, — сообщил вынырнувший навстречу Тыква.

— Я оставил тебя следить, — прошипел Рыжий.

— Никуда он не денется.

— Кто \"он\"? — Привереда топнула ногой.

— Ядреная пришпа! — Заглянувший за скалу Грозный не смог сдержать возглас.

— Я знал, что тебе понравится.

— Кажется, мы отыскали обратный билет…

— Грозный, что там? — Привереда изнывала от любопытства. — Не томи!

— Цеппель, — тихо ответил Грозный, поворачиваясь к девушке. — Целенький, неповрежденный цеппель.

Колышимый несильным ветром корабль важно покачивался над неглубоким каньоном, по которому устремлялся в реку быстрый ручей. Скромного размера цеппель — серебристая обшивка не достигала в длину и двух сотен метров, разгонялся лишь двумя двигателями и, судя по всему, не обладал большой грузоподъемностью.

— Вольный торговец, — пробормотал Рыжий.

— Скорее всего, — согласился Грозный.

Полезный груз тонн тридцать, вполне достаточно, чтобы сновать между мирами, принимая на борт лишь высокодоходные, а значит, рискованные и, частенько, — незаконные грузы. Как правило, вольные торговцы слонялись по краю Герметикона, как раз там, где, по мнению Грозного, они сейчас и находились.

— Мы сможем улететь? — радостно спросила Куга.

— Я бы не спешил с выводами.

— Почему? — удивился Тыква.

— Потому что ты не побежал к нему радостно, а вытащил пистолет, — хмыкнул Грозный. — Именно поэтому.

— Мы не знаем, кто там, — проворчала Привереда.

— А может, там никого и нет, — предположила синеволосая. — Как на \"Изабелле\".

— Есть, — уверенно ответил Грозный.

— Откуда ты знаешь? — В голосе Рыжего послышалась привычная ревность. Рыжего бесило умение вожака подмечать детали.

— Цеппель пришвартован, — объяснил Грозный. — Правда, несколько странно.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Привереда.

Лысый снял с плеча бамбаду, облокотился на камень и негромко сказал:

— У цеппелей есть на носу швартовочное устройство, которым они крепятся к мачте…

— Я знаю.

— Здесь нет мачты, — ухмыльнулся Рыжий.

Он хотел развить мысль, но вожак не позволил.

— Правильно — нет, поэтому цеппель должен быть закреплен веревочными концами. Пара палубных спускается на землю и вяжет их к чему-нибудь подходящему: деревьям или камням. А эти предпочли бросить якорь. — Грозный указал на тоненький, едва заметный трос, тянущийся от носа цеппеля к земле. — Это часть швартовочного устройства, и цепари не любят им рисковать. Ведь если потребуется экстренно взлететь, придется бросить дорогой стальной трос.

— Какой вывод?

— Выводы сделаем позже, пока я отмечаю факты. — Грозный поднес к глазам бинокль и громко прочитал: — \"Дедушка Джо\", порт приписки — Илиар, сферопорт Бахора. Вольный торговец или контрабандист, хотя разница между ними минимальна. Экипаж такого судна — не менее десяти человек. Два пулемета…

— Откуда знаешь?

— Видимо, разбираюсь в цеппелях.

— А в чем ты не разбираешься? — осведомился Тыква.

— У нас не было возможности поговорить об искусстве, — припомнил Грозный, не отрываясь от бинокля. — Как ты относишься к направлению \"фулио\", что в моде сейчас среди каатианских скульпторов?

Куга хихикнула.

— Что будем делать? — спросила Привереда, показывая, что шутки сейчас неуместны.

— Нужно пообщаться с экипажем, — пожал плечами Грозный.

Предложение правильное, но вот с исполнением было не так просто.

— Кто пойдет? — нервно спросил Рыжий.

Фраза о двух пулеметах запала ему в душу, и Рыжий не горел желанием подставляться.

— Нам нужен транспорт, а значит, я не могу доверить переговоры никому из вас. — Грозный прищурился на цеппель, словно прикидывая, как лучше его атаковать.

— Ты самый важный член команды, — резко произнесла Привереда. — Пусть Рыжий идет.

Она тоже помнила о пулеметах.

— Грозный умеет уговаривать.

— А ты бесполезен.

— Как и ты.

Куга прыснула. Тыква старался быть незаметным, всем своим видом показывая, что дискуссия не имеет к нему никакого отношения.

Тем временем Грозный снял с плеча бамбаду и протянул ее Привереде:

— Не потеряй.

— Ты пойдешь без оружия? — изумилась девушка.

— Не знаю лучшего способа установить доверительные отношения.

— Я тебя не пущу. — \"Это я сказала? Я?!\" Однако изумление исчезло так же быстро, как и появилось, и Привереда убежденно продолжила: — Ты не должен рисковать.

— Да, Грозный, не надо. — Куге была неприятна проявленная соперницей забота.

\"Ладно, сучка, мы еще посмотрим, кто кого!\"

— Пистолет, — произнес лысый, отдавая Привереде патронташ.

Тыква протянул вожаку оружие и поинтересовался:

— Что нам делать?

— Вы поймете. — Грозный спрятал пистолет в карман и усмехнулся. — Если я договорюсь, я вас позову. Если не договорюсь — уходите.

И уверенно направился к цеппелю.

Разговор закончился. Куга судорожно вздохнула, Тыква отвернулся, не желая встречаться взглядом с Привередой, а та подошла к Рыжему и негромко произнесла:

— Если с Грозным что-нибудь случится, я тебя убью.

Она вдруг поняла, что сможет.

\"Кто же я?!\"

— Глупо, — буркнул Тыква.

— Глупо, — подтвердил Рыжий. И пояснил: — Теперь мне придется стрелять первым.

— Не успеешь.

— Посмотрим.

— Он остановился! — воскликнула Куга, и путники вновь устремили взоры на каньон.

Цеппель пришвартовался шагах в пятистах от скалы, от которой начал свой путь Грозный. Лысый преодолел примерно половину расстояния и теперь стоял, неотрывно глядя на корабль.

— Чего он ждет?

— Хочет, чтобы его заметили.

— Зачем?

— Если его появление получится неожиданным, мы получим не переговоры, а перестрелку, — хрипло объяснил Тыква.

— Не мы, а он, — зло уточнила Привереда.

— Он бамбальеро, он справится.

— Замолчите, — попросила Куга.

Грозный сделал еще полсотни шагов и вновь остановился.

Тишина.

— Они спят.

— Или там никого нет.

— Или…

Одно из боковых окон гондолы распахнулось, и на Грозного уставился ружейный ствол. Синеволосая вскрикнула, Привереда сдавила бамбаду так, что побелели костяшки пальцев, Тыква нервно потер лоб, а Рыжий снял пистолет с предохранителя.

Грозный поднял руки и крикнул:

— Без оружия!

Тишина.

Привереда поняла, что слышит стук своего сердца.

Тридцать восемь… семьдесят шесть… На сотом ударе над ружейным стволом появился рупор:

— Подойди! Медленно!

\"Добрые Праведники, помогите ему! Добрый Маркус, Грозный ведь твой, он ведь лингиец, не оставь его, Маркус! Пожалуйста…\"

Цепарь не указывал, что делать, но следующие сто шагов Грозный преодолел с поднятыми руками.

— Добрый день!

— У меня пулемет!

— А у меня его нет!

Невидимый собеседник хотел произвести впечатление, но добился обратного.

\"Ты слаб и неуверен!\" Грозный улыбнулся, не раздвигая губ. Теперь он знал, что переговоры увенчаются успехом.

— Я ничего не слышу!

— У меня нет рупора!

— Подойди ближе!

— У тебя пулемет.

Несколько секунд цепарь обдумывал ответ, после чего предложил:

— Подойди еще! И… руки опусти.

— Спасибо.

Теперь Грозный стоял прямо под гондолой.

— Ты кто?

— Наш цеппель потерпел крушение. Нужна помощь.

— Сколько вас?

Пауза. Грозный понимал, что ответит на вопрос и ответит честно, но демонстрировал понятные сомнения.

— Я видел за скалой рыжую башку.

— Нас пятеро! Трое мужчин и две женщины!

— Как тебя зовут?

— Грозный.

— А по-настоящему?

— Не помню! Никто из нас не помнит.

Это было опасное признание, однако Грозный чувствовал, что может его сделать. Странная швартовка, так и не открывшиеся пулеметные гнезда, неуверенность цепаря — все говорило о том, что цепарю нужна помощь не меньше, чем путникам.

\"Ты один, — понял Грозный. — У тебя есть цеппель, надеюсь, исправный, но ты один. Ты застрял\".

— Меня зовут Лео Мон. Капитан Лео Мон. — Цепарь помолчал, после чего убрал винтовку и хмуро спросил: — Что это за планета?

Глава 8,

в которой Вандар льет кровь, Осчику это нравится, Мон рассказывает о прошлом, Грозный принимает решение, а Старшая Сестра просит подождать

— Местная жрачка? — удивился Берт Секач, подозрительно разглядывая кусок мяса, который Баурда положил на хлеб. С виду — заурядный копченый окорок, однако сильный и весьма своеобразный запах подсказал менсалийцу, что Дан раздобыл еду не на экспедиционной кухне.

— Пошарил по кладовкам, — подтвердил беззаботно сидящий на бочке следопыт. — Хочешь попробовать?

На физиономии Секача появилось брезгливое выражение:

— Нет.