Шон Уильямс
Шейн Дикс
Эхо Земли
1.1
НЕБЕСНАЯ ПАУТИНА
Космическая исследовательская миссия от 2160.8.17
(10 июля 2163 г. по земному летосчислению)
1.1.1
Питер Эландер, слегка улыбаясь, посмотрел на плоды своих трудов. Он живо представил, как впервые за последнюю сотню лет будет принимать «ванну».
С непривычки, наверное, придется жарко. Стоит, пожалуй, над этим подумать. Отключение температурных рецепторов, активный нагрев при температуре, близкой к абсолютному нулю, и глубокое согревание в «ванне» — это, конечно, далеко не одно и то же.
После такой процедуры для него наступит момент Великой Чистоты. Нанороботы, «чистильщики», отвратительно справлялись со своими обязанностями: после их работы лицо оставалось жирным, а суставы сердито скрипели и гудели. Все это — и еще то, что глаза постоянно чесались — нельзя было назвать приятными ощущениями.
В принципе телу Питера не требовались ни чистка, ни согревание, однако почему-то желание пройти подобные процедуры не исчезало — даже несмотря на то что его жизненный опыт не предполагал наличия подобных ощущений.
В конце концов, в том, как он будет принимать такую «ванну», есть нечто умиротворяющее.
Питер нагнулся, чтобы в последний раз проверить крепления.
— Да ты просто спятил!..
Раздавшийся за спиной голос был хорошо ему знаком.
— Хочешь поиздеваться, Клео?
Клео Сэмсон, химик-органик их экспедиции, негромко рассмеялась.
— Тебе бы следовало знать меня получше, Питер.
В ее голосе слышалось нечто, напоминающее камнепад в горах: сплошь хрипловато-угрожающие интонации.
— Я здесь только для того, чтобы восхищаться твоими действиями.
— Даже если считаешь их ерундой?
— Как бы тебе объяснить…
Питер включил цепь нагрева и посмотрел Сэмсон прямо в лицо.
— Знаешь что, Клео, а не могла бы ты оказать услугу — и себе, и мне, и…
— Не люблю оказывать услуги.
Клео стояла в сторонке и молча наблюдала за работой Питера — как обычно, не собираясь вмешиваться. Ее тело странным образом не отбрасывало тени, а светлые волосы не отражали пурпура неба, что делало Сэмсон похожей на призрак.
— Я не удивлен, — отозвался он несколько раздраженно.
— Неужели?
— Совершенно, — подтвердил Питер.
Он наблюдал за Клео, пока та совершала прогулку по краю навеса. Их лагерь был расположен на узкой выступающей площадке вдоль стены каньона тысяч в пять километров длиной.
Ветер трепал полог палатки Питера, но он знал, что ощущать движение воздуха физически Клео не в состоянии.
Однако она все же что-то заметила и подошла к Эландеру: он почти почувствовал прикосновение пальцев к своему плечу.
— Знаешь что, Питер…
Он довольно бесцеремонно отвел ее руку в сторону — во всяком случае, Эландеру так показалось, потому что кисть свободно прошла через предплечье Клео.
Тем не менее женщина поняла, что он хотел сделать, и тут же отдернула руку.
— Оставь меня в покое, — бросил Питер, возвращаясь к своему занятию.
Нагревательный элемент уже раскалился, и Питер явственно ощущал запах углеродсодержащих испарений от катушки. Он дотянулся до края толстого черного шланга, перекинул его через край «ванны», затем закрепил.
— Ты действительно этого хочешь, Питер? Я имею в виду — остаться в одиночестве?
— В противном случае я бы не просил тебя о помощи.
— Н-да… Кстати, а вот если бы Лючия…
— Что конкретно тебя интересует?
— Ты предпочел бы одиночество и ее компании тоже?
— Что за глупый вопрос? В любом случае ее здесь нет, так что…
— А ты хотел бы? — Женщина улыбнулась. — У нас всегда есть желания, Питер. Это истинно человеческое качество.
— Послушай, Клео…
Питер решил убедить ее. Слишком долгая беседа осложнилась неприятной сухостью в горле, но он старался не придавать этому значения.
— Мне необходимо время, чтобы все устроить. И если ты позволишь мне действовать так, как я захочу, то уверен — в итоге все получится.
— А если Кэрил заметит?
Питер понял, что она имеет в виду «ванну».
— К черту Кэрил!..
Он явственно ощутил тепло Клео на собственной спине и шее, как будто она очутилась сзади и совсем близко.
— Никогда не торопись в делах, Питер…
Когда он повернулся, чтобы возразить и сказать, что так или иначе, но он-то как раз делает свое ДЕЛО, женщина уже исчезла.
За Клео Сэмсон всегда оставалось последнее слово. Эландер хорошо это знал и потому злился. Участники экспедиции на «Типлере» частенько составляли конкуренцию друг другу: все были экспертами в своих областях и не очень желали слушать других. Каждому хотелось командовать, и никто не мог представить себя в качестве подчиненного…
Давно Питер не оказывался в таком незавидном положении.
После ухода Клео Питер вновь вернулся к мыслям о воде для своей «ванны».
Черный шланг вел к десятитонному алюминиевому контейнеру, на треть заполненному драгоценной влагой. Пароуловители целыми сутками прокачивали перегретый воздух в надежде добыть хоть каплю воды, жизненно необходимой в качестве реагента для следующего визита космического челнока. В обязанности Питера входило тестирование контейнера на возможную течь либо случайное переполнение, но ни в одной инструкции не говорилось о приеме «ванн» из контейнерного содержимого. С другой стороны, прямого запрета на это в правилах также не содержалось. Надо лишь позаботиться о повторной очистке воды. Конечно, один из руководителей проекта, а именно Кэрил Хацис, может взглянуть на подобное самоуправство иначе, но к такому повороту событий Питер также приготовился.
Из черного шланга текла горячая вода — наверное, она успеет немного остыть, пока заполнит «ванну». Питер снял спецкостюм и остался нагишом под чужим, неприветливым небом. Солнце стояло высоко, и его ярко-оранжевое пятно виднелось сквозь сплошную облачность. Отвесные стены каньона пропускали прямые солнечные лучи на всю глубину всего на час в день. Остальное время приходилось довольствоваться лишь пурпурной дымкой адрастейского неба.
Как только импровизированная ванна заполнилась на треть фута, Питер перебрался через бортик — поближе к воде. Острое ощущение тепла приятно растеклось по его «новым» конечностям. В отраженном свете кожа приобрела пурпурный оттенок.
Вообще-то, строго говоря, кожа представляла собой трансплантат, выращенный на основе человеческих генов. «Новые» вены оказались шире, их сеть носила геометрически и функционально более правильный характер; полупрозрачные ногти росли не быстрее, чем на миллиметр в месяц, а волосы на «новой» коже начисто отсутствовали. На «новом» теле Питера также имелись и гениталии, чем-то напоминавшие свой исходный первоначальный образец — как, впрочем, и «новое» же лицо. Странным и нелепым во всем этом был тот момент, что принципиально новое содержание во многом сохраняло старый облик.
Питер вздохнул, потянулся и ощутил во рту вкус горячего пара. Он позволил себе как следует расслабиться, и вскоре тепло охватило все его тело. Убаюканный шумом стекающей воды, Питер зажмурился и замер.
Как всегда в таком состоянии, его навещали воспоминания. В памяти всплыла дата — 29 октября 2049 года по календарю экспедиции (26 ноября по обычному календарю), то есть день накануне даты активации первой энграммы памяти в его мозгу. Питер вместе с Лючией Бенк сидели в ее комнате в лагере и горячо, как и многие другие тем вечером, спорили о том, что их может ждать в будущем.
— Если не для нас, то для кого же? — спрашивал у нее Питер, с трудом подбирая слова.
Слушая его, Лючия широко улыбалась.
Комната была залита таинственным светом ламп, внешне походивших на стеариновые свечи. В желтоватых лучах поблескивала ее гладкая кожа цвета свежего меда. Золотистые зайчики мерцали в гуще темных волос. Темно-карие глаза Лючии были широко раскрыты, выдавая затаенное беспокойство.
— Нам придется остаться в стороне, Питер, — возразила она. — Хотя, если говорить строго, то все равно это будем именно мы… Лично я пытаюсь не углубляться в логику подобного несоответствия. Я вижу свою задачу в том, чтобы подготовиться к обоим вариантам сразу. Не хочу проблем ни для кого — и в первую очередь для себя.
— Но ведь лично тебя это не коснется.
— И тебя тоже, — нахмурилась Лючия. — Никто не сможет включить в программу ни твое, ни мое тело, потому что у нас слишком большой вес, мы много спим и едим, и на нас очень легко нагнать скуку.
— Согласен…
Питер перевернулся на спину и начал разглядывать потолок. Лючия последовала его примеру и легла рядом.
— Мы останемся здесь, — сказала она. — И это мне не очень нравится.
— Ты серьезно? — В голосе Питера тогда промелькнуло удивление, но теперь его память, словно электронный калькулятор, была совершенно лишена эмоций.
— Вполне. Я хочу стать одной из них, Питер. Получить возможность изучать, познавать новое… Как можно этого не хотеть? Наверняка ты думал о том же самом.
— Видеть новое в качестве исследователя или же туриста, осматривающего достопримечательности? Лично мне всегда хочется быть первооткрывателем.
— Новые знания — очень щедрая плата, — заметила Лючия. — Только это оправдывает участие в программе. Впрочем, мне кажется, что в команде слишком много обычных туристов. Согласен?
— Ты права. Но правда все равно на стороне охотников за знаниями…
Они обнялись и поцеловались.
К тому времени отношения Лючии и Питера сделались довольно ровными, хотя и сохранили в себе приятную свежесть новизны. Они даже были готовы расстаться, хотя и ненадолго.
В тот памятный вечер Лючия была серьезна и задумчива.
— Самым важным остается вопрос о том, куда мы должны отправиться. Трансформированные куски живой памяти, энграммы, поведут их носителей на встречу с тысячами новых солнц, но что в это время делать нам? Следует ли вести себя так же, как и до присоединения к исследовательской программе? Делать вид, словно ничего не произошло? Неужели мы никогда не узнаем, что увидели или сделали наши двойники? Как следует провести эти томительные месяцы и годы ожидания? А что произойдет, если кто-то из наших двойников погибнет, или если погибнем мы? Кто мы на самом деле — бессмертные исходные матрицы или фактически уже умерли тысячи раз подряд?
— Мне показалось, будто ты недавно уверяла меня, что логика несоответствий тебя не интересует, — хмыкнул Питер.
— Я говорила лишь о том, что стремлюсь не залезать слишком глубоко в метафизические дебри.
Лючия сделала достаточно красноречивый жест, выдающий ее отношение одновременно ко всему сразу: к ее комнате, проекту ОЗИ-ПРО (что означало Околоземная Звездная Исследовательская Программа), Земле, куску Галактики радиусом в сотню световых лет, который человечество не оставляет надежды заполнить себе подобными.
— Энграммы активизируются завтра утром. В течение года большинство их носителей отправятся неизвестно куда. Потом отвечать придется нам. Тебе, мне, Дональду, Крису — и другим тоже… Мы напоминаем вдов древних викингов, прощающихся со своими мужьями перед тем, как их поглотит морская пучина. Правда, они не наши мужья, не жены и даже не друзья. Они — воплощение наших мыслей.
— На самом деле все не совсем так, Лючия. Они только копии.
— Я уверена, что если бы они услышали твои слова, Питер, то вряд ли бы обрадовались, — возразила женщина. — Не забывай, что наш разговор через копию твоей памяти станет частью и их воспоминаний. Носители энграмм могут посчитать себя вполне самостоятельными и реально существующими персонажами…
Настоящий Питер Эландер широко улыбнулся после этих слов.
— Меня не очень волнует, что они там себе подумают. Мы здесь с тобой, Лючия, вполне реальны и ничто другое пока что меня не тревожит. Даже то, что нас записывают.
Лючия улыбнулась в ответ.
— Но только если будет сохранена конфиденциальность, не так ли?..
Они снова поцеловались, и на этом блок энграммной памяти для Питера-копии закончился.
Эландер мог бы воспроизвести все до конца, однако не захотел этого делать, потому что дальше все походило бы на порнографию: достаточно привлекательные, но холодно отчужденные сцены — словно все происходило с кем-то другим.
Впрочем, в определенной степени так и было.
Теперь Питер находился так же далеко от бывшего Питера Эландера, как и от его подруги Лючии Бенк. Около сотни лет назад состоялась последняя встреча между ними и их исходными биологическими матрицами, оставшимися на Земле, но его воспоминания почему-то застряли на одном месте.
Если это не для нас, то для кого именно?..
Вода уже доходила Питеру до пояса и обжигала тело. Он заставил себя покинуть «ванну» и уменьшить степень нагрева. Снаружи оказался ледяной холод, резко контрастировавший с приятным теплом «ванны».
Питер снова с наслаждением потянулся. Вода продолжала прибывать, и вскоре почти все его тело ощущало благотворное тепло.
Эландер некоторое время отрешенно рассматривал фиолетово-серые облака в вышине, пытаясь найти повторяющиеся формы, но тщетно.
Для кого именно?..
По земному календарю со времени тех самых проводов прошло сто лет, один месяц и восемнадцать дней. Но для тех, кто находился на борту «Фрэнка Типлера», летевшего со скоростью 0,8 скорости света, годы летели намного быстрее — и всего сорок два года, три месяца и три дня прошло от момента их выхода за пределы Солнечной системы до времени прибытия на орбиту звезды Эпсилон Водолея.
Эта зеленоватая звезда находилась на расстоянии семидесяти двух световых лет от Земли. Ее система включала в себя семь планет: на периферии — три газовых гиганта, подобных Юпитеру; ближе к звезде — еще три планеты, из более плотного вещества; и, наконец, на самой далекой орбите — некое образование, среднее между планетой и астероидом, отчасти похожее на Плутон.
Самая близкая к звезде планета была лишена атмосферы, а температура на ее поверхности оказалась очень высокой. Самая же удаленная из планет атмосферы тоже не имела и была при этом страшно холодной.
Еще одна планета, промежуточная по своим характеристикам между этими двумя, похоже, обладала запасами кислорода и воды, что подтверждалось результатами спектрального анализа. Но даже при самом богатом воображении она мало походила на Землю…
Адрастея являлась небольшой планетой, состоявшей из плотного вещества. Она имела изрезанный рельеф местности — отчасти из-за частых метеоритных бомбардировок, отчасти за счет тектонической активности по типу земных землетрясений. В ее атмосфере существовали значительные перепады давления на разных высотах; на дне каньона, где поселился Питер Эландер, она была слишком плотной, чтобы считаться комфортной, а у ближайших горных вершин воздух делался весьма разреженным. Его средняя температура была ниже нулевой отметки (точки замерзания воды), а то небольшое количество кислорода, которое имелось, можно было почти полностью отнести на счет деятельности цианобактерий, деливших весь объем относительно теплых слоев атмосферы планеты с облаками, не несущими, впрочем, сильных дождей.
Другим источником воды на Адрастее, кроме облаков, были подземные запасы. Этому изначальному порядку пришлось существовать недолго, если бы за дело взялись специалисты по терраформированию, стремящиеся из любой мало-мальски подходящей планеты сделать земной рай.
И все же жизнь на планете была. Помимо слабых намеков на ее существование в экваториальных ложбинках, которые изучали коллеги Питера, основным звеном являлись цианобактерии, обитавшие в облаках. Это обосновывало возможность зарождения жизни иным путем, нежели земной. Не находилось доказательств того, что бактерии имели земное происхождение, чему, впрочем, продолжали верить некоторые скептики, приводившие доказательства, полученные на Марсе и Ио.
То, что цианобактерии оказались несколько иного типа, чем на Земле, прибавляло Питеру Эландеру уверенности в правильности его теорий зарождения жизни во Вселенной. Кроме того, становилось ясным, почему исследователей с Земли не приветствовали представители местного разума.
Цианобактерии Адрастеи даже не пытались эволюционировать в нечто более сложное, хотя условия для жизни здесь фундаментальным образом не отличались от таковых на Земле, Марсе или на Европе. Жизнь на Адрастее не двигалась в сторону более сложных ее форм — по одной из теорий, из-за слишком низкой вероятности таких событий. По большому счету жизнь не должна была бы развиваться самостоятельно в принципе, даже до уровня тех же бактерий.
Однако определенные намеки на эволюцию все же присутствовали — хотя бы по той причине, что количество исходных потенциальных вариантов для развития жизни являлось числом, близким к бесконечности, если рассматривать Вселенную на раннем этапе как громадный компьютер с бесчисленным перебором вариантов, непрерывным созданием и разложением веществ. Такие события происходили до тех пор, пока не появилось нечто, что уже можно было назвать живым. Начальная одноклеточная жизнь была бессознательной, но она зародилась и расцвела повсюду в многочисленных мирах, умножалась и развивалась вне обзора и участия разума.
Появление же разума сразу все изменило. Под его влиянием параллельные, множественные пути развития остановились, сошлись в одну тропинку, и, несмотря на почти бесчисленное число звезд во Вселенной, шанс развития разума из примитивных организмов стал практически равен нулю. Поскольку природа уже где-то использовала данную ей возможность, исследователям новых планет, прилетевшим с Земли, оставался лишь старый бактериальный мусор.
Отсутствие сложных форм чужой жизни на Адрастее соответствовало начальным предположениям Питера: теперешними исследователями Вселенной являются только люди, а появление иных форм высокоразвитой жизни где-либо нереально. Остаются бактерии, застывшие в своем развитии с незапамятных времен. Ничего другого не случится, если не погибнет человечество и Вселенная снова не включит свой «компьютер».
И все же окончательный вывод придется делать только после того, как все исследовательские корабли возвратятся на Землю. «Типлер» отправил свои данные на Землю сравнительно недавно, пять месяцев назад, то есть через месяц после их прибытия сюда. Он, Питер Эландер — или его не слишком хорошая копия, — не участвовал в открытии здесь цианобактерий, во всяком случае, не был живым свидетелем тех событий. Теперь же Питер старательно прокручивал назад каждую секунду своей памяти — для того чтобы попытаться решить более важную проблему: как здесь выжить и понять, что же в действительности произошло на планете.
Питер угрюмо заворочался в «ванне». Краешек его сознания не покидало ощущение досады, хотя Эландер, полностью поглощенный воспоминаниями, не отдавал себе в этом отчета. Сколько он уже здесь пролежал? В любом случае успел согреться и отдохнуть, хотя бы физически. Экспедиция проходила совсем не так, как хотелось бы Питеру, но он привык к трудностям.
«Если не для нас, то для кого именно…»
Обрывки воспоминаний продолжали пульсировать в мозгу Питера практически без передышки. Всего лишь хрупкие кусочки памяти… Впрочем, они не смогли бы помешать ему заснуть. Питер боялся и расстаться с этими воспоминаниями, и того, что они смогут стать собственностью, частью его самого.
Однако если это были не его воспоминания, то кто он есть сам и какое отношение имеет ко всему происходящему? Почему его зовут Питером Эландером? Почему он вообще существует? Иногда он ощущал себя копией протоинтеллекта оригинального Питера Эландера, пытающейся выбраться из информационного мусора и осознать свою суть. В такие моменты какая-то внешняя сила сводила все попытки действия к нулю.
Ты слишком торопишься. Пока для тебя ничего нет. Возвращайся туда, откуда пришел, и ты никогда не почувствуешь разницы.
Вернуться Питер уже не мог, а лежать и ждать развязки не хотел. Он был просто обязан выжить. Если он не Питер Эландер, а другой человек, то должен выяснить, кто именно, и стать именно им. Питер не сомневался, что в этом вопросе Лючия была бы на его стороне.
Эландер опустил в воду подбородок, собираясь погрузиться туда целиком.
Тут он почувствовал запах горелого и вспомнил, что звук падающих в «ванну» капель воды уже давно прекратился.
1.1.2
Кэрил Хацис закончила сеанс связи с Клео Сэмсон с ощущением, что будет вынуждена пойти на уступку.
Именно вынуждена — из-за теперешних весьма скромных возможностей. С этим типом Эландером Кэрил всегда было непросто: придется снова выделять ему ресурсы, предназначенные для самых успешных и удачливых в проекте. Если преимущества окажутся не на стороне Питера, пострадает она сама. Если же получится наоборот, то ей придется иметь дело с еще более самонадеянным Эландером. Наконец, Кэрил просто устала от напрасной траты собственного времени. Возможно, Питер пытается найти то, чего нет и в помине. Если, конечно, кто-то на Земле…
Нет, только не это.
Кэрил усилием воли отбросила неприятную мысль, хорошо представляя, куда она может ее завести.
Возможно, основатели проекта ОЗИ-ПРО уже после их вылета с Земли выявили и решили все потенциальные проблемы, связанные с энграммами памяти. Вполне вероятно, проблемы Питера можно «вылечить» обыкновенным патчем к устаревшему программному обеспечению. Наконец, не исключено, что просто следует понадеяться на принцип «время — лучший лекарь». в любом случае просьба о помощи дойдет до адресата только через сотню лет, да еще столько же придется ждать ответа.
Членам экспедиции придется все решать на месте. Или Эландер разберется во всем сам, или его придется заморозить, закрыв информационный канал. Кэрил не раз размышляла об отдаленных последствиях последнего шага. В любом случае деморализующий эффект будет налицо. Кого-нибудь из команды обязательно заинтересует, что же случилось с беднягой Питером или его перемороженной и не слишком хорошей копией, и почему они теперь вынуждены таскать останки Эландера за собой.
Что бы подумал об этом его оригинал?
А что скажут организаторы всей программы?..
— Сволочи вы, — сказала вслух Кэрил, адресуясь к своему далекому начальству. — Я же не психолог. Меня никто не учил.
Кэрил наблюдала за тем, как постепенно заполняется «ванна» Питера, и думала о возможной роли Клео Сэмсон во всем происходящем.
Кэрил ревновала Эландера к Лючии Бенк еще до старта экспедиции. Очевидно, энграмма памяти Хацис сохранила те сильные эмоции. Неужели ее и сейчас подсознательно тянет к Питеру?..
Однако будет величайшей глупостью позволить соединение тел подопечных, даже если это будет иметь весьма благотворные последствия для Эландера. Во всем этом Хацис находила некоторое сходство с историей Франкенштейна, породившего монстра, который погубил своего создателя…
Да уж — чудовище, лишенное невесты.
Впрочем, если Клео Сэмсон действительно настолько неравнодушна к Эландеру, почему же она доносит на него?
— У нас очередная вспышка активности объекта, похожего на пульсар, — раздался с мостика голос Джеми Сивио, специалиста по военным вопросам в их проекте.
На «Фрэнке Типлере» понятие «корабельный мостик» было достаточно условным, однако Кэрил легко определила, где должен находиться этот сухощавый, всегда спокойный человек сорока с небольшим лет.
— Интересно, в какой точке неба проявился предполагаемый пульсар?
Джеми показал ей полученные в форме многоцветных диаграмм данные.
— Здесь, над эклиптикой.
Он обратил внимание Кэрил на точку в нескольких астрономических единицах дальше Адрастеи. Пульсирующий золотистый свет в безжизненном космическом океане.
Слишком далеко.
— Тот же спектр, что и в прошлый раз, но вдвое ярче.
— Есть ли по нашим данным в том направлении какие-либо объекты?
Джеми отрицательно покачал головой:
— Самый ближайший известный нам объект — это мы сами. Хотите отправить космозонд?
Кэрил задумалась.
Один зонд они уже потеряли в прошлый раз: вспышка длилась менее суток, а зонду необходима минимум неделя, чтобы добраться до места. В итоге их посыльный ничего не обнаружил: ни плотного объекта, ни остаточной космической пыли.
— А не выбрасывает ли эта штука каких-либо объектов, обладающих массой? — Кэрил захотела еще раз перепроверить детали.
— Ничего такого, что могло бы причинить нам вред.
— Пульсар движется?
— Да, но не очень быстро. Пока у нас слишком мало данных для расчета его траектории, — пожал плечами Джеми. — Наши астрофизики Отто и Налини скоро должны представить точные данные.
— Как всегда.
— Но это не соответствует…
Джеми умолк, заметив, как нахмурилась Кэрил.
— В общем, понятно, что я имел в виду.
Джеми улыбнулся, что усилило недовольство Хацис.
— Если бы я думала, что объект имеет искусственное происхождение, то не стала бы этого скрывать.
— О\'кей. Значит, ты, Кэрил, полагаешь, что пульсар — просто кусок космического мусора?
— А это уже совершенно другой вопрос.
Про себя Хацис добавила: «А ты на него так и не ответил».
— Какие еще данные есть в нашем распоряжении? — сказала она вслух.
— Мы наблюдаем его уже в течение часа, — снова заговорил Джеми. — Пульсация ритмичная, но не настолько, чтобы казаться подозрительной. Если бы наши датчики были менее чувствительными, они могли бы ошибочно принять данный объект за настоящий пульсар.
— Возможно, это кусок антиматерии? — предположила Кэрил. — Метеор неправильной формы, состоящий из антивещества, залетевший извне и время от времени зажигающийся в потоках солнечного ветра… Световые вспышки, зависимые от скорости вращения объекта. Это допустимо?
— Если дела обстоят именно так, то Отто и Налини во всем разберутся. Они работают уже втрое больше обычного.
Кэрил кивнула, соглашаясь.
Для членов ее команды в этой экспедиции использовалась специальная технология переменного времени, позволявшая замедлять ход мыслей почти до полной их остановки в момент собственно полета — и, наоборот, при необходимости ускорять работу интеллекта. В итоге одна ее личная минута для двух астрофизиков команды равнялась трем, и эта скорость была близка к верхнему пределу быстроты обработки энграммной памяти.
— Мне очень хочется надеяться, что это сигнал с Земли, — призналась Кэрил. — Какая-нибудь программная ошибка, либо что-то, чего мы не можем понять. В любом случае у них тоже прошло достаточно времени, а технологии постоянно совершенствуются.
— Без сомнения, — согласился Сивио.
Последний сигнал с Земли они получили, когда «Типлер» уже находился в полете. Их предупреждали о возможных паузах в связи, но кто думал, что речь идет о перерыве в сотню лет? Такой интервал мог стать либо результатом поломки передатчика, либо следствием очень серьезных причин — вроде крушения цивилизации в Солнечной системе. Отсюда, с Эпсилона Водолея, более точное определение не представлялось технически невозможным.
И все же немногие сомневались в том, что контакт с Землей возобновится. Правда, неизвестно когда и каким образом.
Кэрил вздохнула и вновь обратила свое внимание к «пульсару».
Хотя это было явным самообманом, он ей виделся реальным объектом, воспринимаемым всеми органами чувств. Кэрил казалось, что она находится в большой каюте на одном из космических кораблей первых типов, так подробно описанных писателями в научно-фантастической литературе: полукруглая стена с большим экраном; несколько вспомогательных пультов управления рядом с креслом командира; барьер, ограничивающий доступ непосвященным к сердцу самого корабля… Кэрил легко представила себе Сивио в униформе.
Вечная игра воображения, — подумала она. — В глубине души мы все равно дети, даже сейчас.
От увиденной картинки ей стало легче. На деле «Фрэнк Типлер», дважды в местные короткие сутки обращавшийся вокруг планеты, представлял собой плотно упакованную коробку с минимумом движущихся частей — и совсем без свободного пространства.
Предназначенный для длительных путешествий в межзвездном вакууме, «Типлер» являлся воплощением практичности. Мобильные нанозаводы выдали на-гора за год пребывания на орбите несколько сотен спутников. Спутники обеспечивались всем необходимым с помощью космических челноков, которые связывали их с поверхностью планеты. На орбитальных нанозаводах строились временные «дома» для астронавтов, исследовавших поверхность планеты. К сожалению, такие «дома» не являлись надежной защитой, и все, кто решал ими воспользоваться, должны были помнить об этом.
В том числе и сама Кэрил.
— Напомни мне, Джеми, каким образом мы получили последнюю информацию с Земли?
— От сенсора на краю системы Адрастеи. От других источников подтверждения пока не поступало, хотя мы не теряем надежды.
— Получается то же самое, как с последней вспышкой, — задумчиво сказала Кэрил. — Одна вспышка, которую заметил один сенсор, никаких подтверждений. Если это реальность, а не техническая ошибка, то случившееся одновременно и удача — ведь мы поймали слабый сигнал, и наш просчет, так как не поторопились подтвердить его получение. Но если это всего лишь технический сбой, к чему я пока склоняюсь, тогда нам необходимо найти его причину. Меньше всего нам сейчас нужны всякие ошибочные данные.
— Согласен…
Сивио впервые выглядел озабоченным.
Кэрил знала, что он рад ее назначению руководителем следующего этапа экспедиции по прибытии к Эпсилону Водолея. С другой стороны, она помнила, что по многим вопросам у него имеется свое личное мнение, которое Хацис высоко ценила, даже если оно расходилось с ее собственным.
— Есть конкретные рекомендации? — спросила она.
— Думаю, надо подождать. Необходим тщательный мониторинг всех поступающих данных.
Некоторое снижение интенсивности звука его последних слов подсказало Кэрил, что Джеми включил канал спецсвязи, предназначенный только для руководящего состава проекта.
— А вдруг это следствие какого-либо саботажа? — спросила Кэрил через спецканал.
— В принципе не исключено. Все могло быть спланировано заранее, а команда на активацию поступила, к примеру, через «жучки» в программном обеспечении. Или случайно — через устаревшие тестовые модули. Кто знает? У нас уже бывали фатальные ошибки в генетических алгоритмах и раньше. Если дело в саботаже, мы вскоре найдем, где кроется злой умысел.
Кэрил тоже очень хотелось поверить в это.
— А если нет?
— Тогда есть шанс, что мы в любом случае узнаем что-то новенькое. Мы здесь именно за этим, в конце-то концов.
В ответ на широкую улыбку Джеми Кэрил кивнула.
Вероятность скрытой обструкции всегда существует. Хотя у них не имелось точной информации о результатах, полученных другими исследовательскими экспедициями, до сих пор Хацис не могла пожаловаться: дела шли неплохо вплоть до последних событий. Теперь на почве слухов, зачастую совершенно нелепых, Кэрил стала плохо спать.
— А вдруг тут задействованы наши мобильные нанозаводы?
— Ты подозреваешь тайное наблюдение со стороны начальства?
В голосе Джеми послышалось недоверие.
— Вряд ли стоит думать о таком всерьез, Кэрил.
— До этого еще не дошло, хотя очень похоже, что нас проверяют.
— Кто, например?
— Думаешь, не Земля?..
Джеми рассмеялся.
— Получается, что, с одной стороны, за нами наблюдают чужаки, а с другой — доморощенные шпионы? Не слишком весело. Хорошо, что все придется разгребать тебе, а не мне…
Кэрил вновь повернулась в сторону Эландера, принимавшего ванну. Теперь она позавидовала ему: Питер выглядел расслабленным, не обремененным никакими заботами и очень естественным. В нем не было ничего от человека-призрака, танцующего внутри электронной цепи и выкидывающего кибернетические трюки, чтобы потом представить их в виде реальности…
И все же такое поведение Питера имело как плюсы, так и минусы — для всех членов экспедиции и его самого.
Джеми высказывал немало здравых технических идей как военный специалист, а она, Кэрил, относилась к гражданскому персоналу. Самая трудная часть миссии, связанная с далеким перелетом и риском того, что «Типлер» потерпит аварию, очевидно, была позади, и Сивио передал ей часть управленческих функций.
Однако руководить экспедицией не стало легче. Кэрил сравнила задачи на новом этапе с деятельностью какого-нибудь академического администратора, вынужденного продвигать проект с помощью морально и физически истощенного персонала и ограниченных ресурсов.
Только этих пульсаров не хватало. С нее и так достаточно.
Размышляя таким образом, Кэрил продолжала наблюдать за Эландером. Питер лежал неподвижно, а вода поднималась все выше к краю бортика «ванны». Когда же Питер закроет воду?
Через некоторое время Кэрил не вытерпела:
— Джеми, есть ли у этой цистерны контрольный сенсор объема жидкости?
— Конечно.
Раздался щелчок, и на экране главного монитора появилась красная пунктирная линия объемной шкалы. Кэрил нахмурилась:
— Кто-нибудь, скажите ему, пока я не перекрыла эту чертову воду своими руками! Если уровень жидкости упадет ниже критической массы, я за себя не отвечаю.
— Очень убедительно. Я сразу же сообщу ему, как только… Джеми не дал договорить зуммер сигнала тревоги.
Кэрил уставилась на экран дисплея, по которому метались цветные векторы:
— Что происходит?
— Принимаем новый сигнал, — раздался голос Али Дженовезе из команды телеметристов.
— Откуда? — спросил Сивио. — С каких спутников?
— Отовсюду! Что бы это ни было, импульс сильный и прервался только несколько секунд назад. Похоже, его источник — Адрастея.
— Покажите, — приказала Кэрил.
За какие-то доли секунды монитор вывел требуемое изображение, после чего все услышали, как, оказывается, умеет браниться всегда такой спокойный Джеми Сивио.
1.1.3
Холод внезапным ледяным ветерком окутал плечи Эландера, и он пришел в себя.
Мысленно выругавшись, Питер потянулся к панели управления нагревательным элементом, отключил ток и поднялся.
«Ванну» окружало расползающееся грязное пятно. Питер приподнял край подающего воду шланга, и последняя одинокая капля воды сиротливо свалилась в «ванну».
— Дело дрянь…
Похоже, скрытое реле успело отключить цистерну до ее полного опустошения. Как же он не подумал об этом? Правда, если бы Эландер, как положено, следил за стоком воды, проблемы бы не возникло.
Но Питер этого не сделал. Он слишком расслабился и совершил ошибку. Теперь предстоит крупный разговор с Кэрил Хацис.
Почти одновременно раздались два сигнала вызова — один у самого уха, другой донесся со стороны коммуникатора, стоявшего на краю грязной лужи.
Питер выбрался из «ванны» и вытерся импровизированным полотенцем, которое приготовил заранее.
Внезапно ему стало страшно.
Эландер догадывался, кто вызывает его на беседу. Очевидно, в цистерне с водой находился датчик с реле, иначе на «Типлере» не догадались бы о том, что емкость начинает опустошаться.
Если бы только он знал…
— Слушаю, — хрипло ответил Эландер, прижимая динамик к уху и стараясь говорить как можно более спокойно, чему серьезно мешала охватившая его дрожь.
— Это Джеми.
Питер выдохнул с некоторым облегчением. Хорошо, что не Хацис…
— Послушай, вышла ошибка, но я все исправлю…
— Забудь, Питер. Посмотри на небо.
— Что случилось?..
Все, что он мог заметить, представляло собой небольшую бледную линию, просвет в сплошной облачности, сквозь которую пыталось прорваться местное солнце. Сразу же доложить об увиденном Питеру помешала внезапно осветившая небо золотистая полоса, которая быстро передвигалась по небосводу и была настолько яркой, что оставляла после себя остаточное изображение. В то же мгновение в динамике его переговорного устройства раздался оглушительный треск.
Следующая полоса возникла через секунду, она двигалась по небу уже в другом направлении, затем появилась третья. В итоге все три полосы пересеклись в одной точке — сразу за утесом, недалеко от лагеря Эландера, и он решил отправиться туда, чтобы выяснить, что происходит.
— Сначала следует одеться, Питер. — Голос Сивио в динамике показался ему сердитым. — Мы не можем позволить себе роскошь лишиться такого тела.
Слегка смущенный Эландер щелкнул пряжками спецкостюма и направился в сторону своего более теплого «жилища», чтобы там экипироваться полностью. Через полупроницаемую крышу тента Питер увидел на небе еще одну золотистую вспышку.
— Что там стряслось, Джеми? — спросил Эландер, когда очередной всплеск радиопомех прекратился.
— Точно не знаем. Они прибыли недавно, и мы уже пытались приветствовать их. Пока что без ответа.
Эландер закончил переодевание.
— Кто — «они», Джеми?
— У нас слишком мало времени, чтобы рассказать тебе обо всем подробно. Увидишь сам. Возможна прямая загрузка с нашего центрального монитора. Хочу только сказать, что они направляются в твою сторону.
После этих слов голос Сивио полностью потонул в разрядах статического электричества.
Эландер снял шлем и вышел наружу.
В небе полыхали ярко-золотистые полосы, которые крестообразно пересекались. Питер рукой прикрыл глаза от яркого света и попытался рассмотреть непонятные объекты. Может быть, это электромагнитное свечение типа земного северного сияния? Возможно, причина во вспышках на местном солнце? Все произошло внезапно, без всякого звукового сопровождения, и можно было даже засомневаться в реальности этих ярких полос.
Однако вскоре стало точно известно, что вспышки не имели никакого отношения к системе «КонСенс», обслуживавшей по сети как реальные, так и иллюзорные события — наподобие встречи с образом Клео Сэмсон. Поэтому небо в глазах Питера и вспышки на нем были реальными, какими бы странными они ни казались.
Он попытался войти в сеть, но безуспешно. Канал связи с Сивио был забит сплошными помехами. Питер дождался очередной паузы в небесных вспышках и повторил попытку. На этот раз у него получилось, но Сивио уже не было в сети — очевидно, он отвлекся на какие-то новые проблемы. Чувствуя некоторую дрожь в руках, Эландер вошел в режим сетевых новостей системы «КонСенс».
Он нашел меню, представлявшее собой хаотический набор постоянно меняющихся в реальном времени изображений. Питер выбрал наудачу первое попавшееся и оказался один на один с предметом, похожим на блестящее желтое веретено, из кончика которого сочилась будто бы раскаленная добела нить. Несмотря на максимально возможное разрешение, Эландеру не удавалось внимательно рассмотреть странное веретено. Когда Питер поменял масштаб изображения, то вначале не поверил своим глазам.
Веретено имело более двух километров в длину.
Питер кликнул по другому изображению в меню и сразу обратил внимание на его удачное расположение в реальном пространстве. Он оказался в леграновой точке между Адрастеей и одним из ее спутников, намного выше «Типлера» и большинства спутников наблюдения. Уже знакомую ему грязно-коричневую поверхность планеты оживлял яркий свет. В поле зрения вертедись какие-то дуги и спирали, быстро появлявшиеся и исчезавшие; внезапно абсолютно правильные геометрические линии пошли вверх и снова исчезли. Сначала Питеру показалось, что вывод изображений на экран происходил безо всякой системы, как будто свежие данные где-то смешивались с рутинной биосферной информацией. Однако вскоре Эландер понял, что такой информационный коктейль заварен слишком круто, чтобы быть похожим на чью-то шутку.
На третьей картинке плавало все то же веретено, но только показанное с далекой геостационарной орбиты. Веретено выбрасывало яркие нити, однако они шли вниз, в сторону планеты. Хвосты этих нитей двигались вниз с постоянным ускорением.
Внезапно из противоположного конца веретена выделилась другая, более темная нить.
Противовес, мгновенно догадался Питер.
Что за чертовщина, ведь они выстраивают…
— Видел эту штуку, Питер?
От хрипловатого голоса Клео Эландер вздрогнул.
— Орбитальная башня. Они строят такие штуковины…
— Об этом мы уже знаем. А теперь посмотри сюда. Голос Клео тонул в статических помехах. Изображение на мониторе Питера мгновенно сменилось на
объемный макет того, что возводилось на противоположном краю планеты. Вдоль Адрастеи на геостационарной орбите висело семь веретен, выбрасывавших нити разной длины на поверхность. Прямо на глазах у Эландера появилось еще одно веретено, оно сразу же заняло недостающее место в строящейся геометрически правильной системе, а затем еще два — для полноты картины.
Итого десять веретен и столько же орбитальных башен. Положение одной из башен по долготе оказалось опасно близким от Питера.
— Кто они, черт побери? С Земли, что ли?
Последняя фраза Эландера улетела в пустоту, оставшись без ответа. Питера охватил страх, перемешанный с ужасным ощущением раздвоенности сознания.
— Джеми? Клео?.. Где вы?..