Антология мировой фантастики

Том 7

Космическая одиссея

Альфред Элтон Ван Вогт

Странствования «Космической гончей»

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Керл медленно шел вперед, все дальше и дальше. Темень безлунной, беззвездной ночи неохотно уступала место сумрачному красноватому свету зари, заполняющему небо слева от керла. Свет был скучным, тусклым и не нес в себе тепла. Мало-помалу обнажался ландшафт, нереальный, будто из ночного сновидения: безлесная черная равнина, черные зубчатые скалы вдали. Над причудливой линией горизонта поднималось розовое солнце, щупальца света неуверенно прокладывали себе дорогу средь утренних теней.

Вот уже почти сто дней он занимается поисками идов — и нигде ничего. Его силы и терпение были уже на исходе.

Внезапно он остановился, насторожившись. По его огромным передним лапам пробежала дрожь, острые когти изогнулись дугой. Растущие из плеч толстые щупальца волнообразно заколыхались. Он повел туда-сюда головой, очень похожей на кошачью, в то время, как состоящие из маленьких тоненьких волосков усики, образовывавшие по бокам его огромной головы нечто вроде ушей, отчаянно завибрировали, изучая каждый звук и шорох в эфире. Ответа не было. Его сложная нервная система не приняла ничего, что напоминало бы ответный сигнал. Никакого намека на присутствие ид-существ, его единственного источника питания на этой пустынной равнине. Керл безнадежно припал к земле. Его огромный силуэт вырисовывался на пурпурном фоне неба как выгравированная на камне фигура тигра или гигантской кошки. Керла беспокоила потеря контакта. Его органы чувств, когда все было в порядке, обнаруживали ид-существа на расстоянии нескольких миль в окружности. Теперь же порядок был, по-видимому, нарушен. Его неудавшаяся попытка установить контакт указывала на физическое расстройство, на смертельную болезнь, о которой ему приходилось слышать. Семь раз за последние сто лет он натыкался на керлов, таких слабых, что они уже не могли передвигаться. Он без труда убивал их и забирал то малое количество идов, что еще поддерживало их жизнь.

При воспоминании об этом керл вздрогнул. Потом он громко зарычал, звуки его голоса завибрировали в воздухе, отдаваясь эхом в горах — инстинктивное выражение его воли к жизни. И вдруг высоко над линией горизонта он заметил крошечную светящуюся точку. Она быстро приближалась и так же быстро вырастала во все увеличивающийся металлический шар. Потом шар превратился в круглый корабль. Огромный, сверкающий, как отполированное серебро, он явно замедлял свой ход, просвистев над самой головой керла. Затем корабль отклонился вправо за черную линию холмов, секунду повисел неподвижно и скрылся из виду.

Керл вышел из оцепенения и с быстротой тигра понесся вниз по склону. Его круглые черные глаза горели алчным огнем. Усики-антенны, будто забыв о своей уменьшающейся активности, так сильно вибрировали, посылая сигналы об идах, что тело ответило им острым приступом головной боли.

Далекое солнце, теперь розоватое, висело высоко в пурпурно-черном небе, когда он припал к скале и уставился из-за нее на простиравшиеся внизу перед ним развалины. Серебряный корабль показался ему совсем маленьким посреди пустынного, лежащего в руинах города. И все же в нем, в корабле, было столько живого, угадывалась такая сила затаившегося движения, что он казался властелином этой пустыни. Словно в колыбели, он покоился во впадине, возникшей под действием его веса при посадке, являя разительный контраст с мертвыми линиями города.

Керл, не мигая, смотрел на двуногие существа, появившиеся изнутри корабля. Небольшими группками они стояли у подножия лестницы, тянувшейся из ослепительно-яркого отверстия, находящегося в сотне футов над землей. Его глотка сжалась. Его сознание помутилось от дикого желания броситься и смять эти, казавшиеся игрушечными, существа. Их тела испускали свойственную для идов вибрацию. Клетки памяти затормозили этот импульс, пока он не успел подобраться к мускулам. Это было давнее воспоминание о прошлом его расы, о машинах, умеющих уничтожать, об энергии, превосходящей мощь его собственного тела. Он успел заметить, что тела этих существ окутаны прозрачным блестящим материалом, сверкающим под лучами солнца.

Память перегрела каналы его схем. Только теперь керл подумал о том, что это, должно быть, экспедиция с другой звезды. Ученые будут исследовать, а не разрушать. Если он не нападет, ученые не станут его убивать. Ученые тоже глупы на свой лад!

Осмелев от голода, он вышел на свободное пространство. Он увидел, что существа сразу его заметили и стали смотреть в его сторону. Трое, находившихся к нему ближе, медленно повернули к более удаленным группам. Самый маленький из них вытащил из футляра на боку металлический прут и держал его в руке.

Все это насторожило керла, но он продолжал продвигаться вперед. Поворачивать назад было слишком поздно.

Эллиот Гросвенф остался там, где стоял, возле трапа. Он уже привык держаться на заднем плане. Единственный некзиалист на борту «Космической гончей», он месяцами игнорировался специалистами, которые не слишком понимали, что такое некзиалист, и вообще очень мало об этом беспокоились. Гросвенф планировал исправить такое положение дел, но пока подобной возможности не представлялось.

Передатчик, вмонтированный в шлем его скафандра, ожил. Кто-то негромко рассмеялся и произнес:

— Что касается меня, то я не пойду на риск близкой встречи с таким великаном.

Гросвенф узнал голос Грегори Кента, главы химического отдела. Слабый физически, Кент был, однако, сильной личностью. На борту корабля у него имелось много друзей и сторонников, и он уже выставил свою кандидатуру на пост директора экспедиции на предстоящих выборах. Их ожидали с нетерпением, они вносили определенное оживление в монотонную жизнь корабля. Из всех, кто следил за приближающимся чудовищем, лишь Кент вытащил оружие и теперь держал его в руке.

Ему ответил другой голос, более низкий и спокойный, принадлежавший, как распознал Гросвенф, Хэлу Мортону, директору экспедиции.

— Вы слишком мало оставляете места случайностям, Кент; по всей вероятности, это и привело вас в экспедицию.

Замечание было дружеским. Оно оставляло без внимания тот факт, что Кент уже реально претендовал на пост директора, который занимал сейчас Мортон. Конечно, его можно было рассматривать и как некую дипломатическую уловку, если принять во внимание, что таким образом наивные слушатели оповещались о том, что Мортон не питал злых чувств к сопернику. Гросвенф не сомневался в том, что директор способен на подобный ход. Он считал Мортона умным, честным и весьма проницательным человеком, который мог без труда управлять любой ситуацией.

Гросвенф заметил, что Мортон продвигается вперед, стараясь держаться чуть впереди остальных. Его крупное тело сквозь прозрачный металлический костюм казалось еще крупнее.

Ушей Эллиота Гросвенфа достигли комментарии остальных:

— Не хотелось бы мне повстречаться с этой малышкой в темноте один на один.

— Не будь дураком! Это явно высокоразвитое существо, возможно, из господствующей расы.

— Его физическое развитие, — произнес голос, принадлежавший психологу Сидду, — указывает на свойственную животным адаптацию к окружающей среде. С другой стороны, направляясь к нам, зверь действует не как животное, а как умное существо, знающее о нашем умственном развитии. Вы заметили, что оно сковано в движениях? Это указывает на то, что оно понимает, что мы вооружены, и поэтому осторожничает. Я бы хотел как следует разглядеть концы щупалец, расположенных на его плечах. Если они суживаются в рукоподобные отростки или чашечки, то я, пожалуй, рискну утверждать, что мы имеем дело с потомком жителей этого города. — Он смолк на минуту, после чего заключил: — Было бы очень полезно установить с ним связь, пока же я склонен к предположению, что оно выродилось в первобытное состояние.

Керл остановился в десяти футах от ближайшего к нему существа. Потребность в идах угрожала завладеть им целиком. Его сознание готово было ввергнуться в хаос, и ему стоило огромных усилий удержать себя от этого. Он чувствовал себя так, как будто его тело погружено в раскаленную жидкость. Перед глазами возникла пелена.

Его окружили люди. Керл знал, что они изучают его благожелательно и с любопытством. Когда они говорили, их губы двигались под прозрачными шлемами. Форма их общения — он был уверен, что чувства его не обманывают, — была ему недоступна, поскольку происходила на частоте, принимать на которой он не мог. Все его сигналы оказались бесполезными. Силясь казаться дружелюбным, он передал по усикам свое имя, одновременно указывая на себя щупальцем.

Голос, которого Гросвенф не узнал, протянул:

— Когда он шевелит этими волосами, Мортон, в моем приемнике возникает нечто вроде помех. Вы не думаете…

Спрашивающий назвал Мортона по фамилии, и это отличало его от остальных. Это был Гурлей — начальник отдела связи.

Гросвенф, записывающий разговор, был доволен. Эпизод со зверем помог ему записать голоса многих людей, имеющих вес на корабле. Он пытался это сделать с самого начала экспедиции, но без особого успеха.

— Ага, — произнес психолог Сидл, — щупальца оканчиваются чашечками-присосками. Это указывает на достаточно сложную нервную систему. При соответствующей тренировке он мог бы управлять любой машиной.

— Думаю, нам следует подняться на корабль и позавтракать, — предложил директор Мортон. — Нам предстоит много работы. Мне бы хотелось получить сведения о развитии этой расы и особенно о причинах ее уничтожения. На Земле, в ранний период, одна культура за другой достигали вершины и разрушались. И на их обломках возникали новые. Что же случилось здесь? Каждому отделу будет поручена особая область для исследования.

— А как с котенком? — спросил кто-то. — Мне кажется, что он жаждет подняться к нам.

Мортон хмыкнул и серьезно сказал:

— Я бы хотел, чтобы существовала возможность взять его с нами, но только не силой. Кент, что вы об этом думаете?

Маленький химик в раздумье покачал головой.

— Здешний воздух содержит больше хлора, чем кислорода, хотя и того и другого не так много. Наш кислород явился бы для его легких настоящим динамитом.

Для Гросвенфа было ясно, что кошкообразное существо не понимает этой опасности. Он наблюдал за тем, как чудовище последовало за первой группой людей наверх по лестнице, к большой двери.

Все оглянулись на Мортона, но тот махнул им рукой и заявил:

— Снимите второй замок и дайте ему вдохнуть кислорода. Это его излечит от излишнего любопытства.

Минутой позже в приемнике послышался удивленный возглас директора:

— Будь я проклят! Он даже не заметил разницы! Это означает, что у него нет легких или что его легкие поглощают вовсе не хлор. Держу пари, что он сможет к нам войти! Для биологов это будет кладом, и достаточно безопасным, если мы проявим осторожность.

Биолог Скит был высоким, худым, костлявым человеком с длинным печальным лицом. Его голос, необычайно контрастирующий с наружностью, зазвучал в приемнике Гросвенфа:

— За все исследования, за все полеты, в которых мне приходилось бывать, я видел только две высшие формы жизни. Представители одной зависят от хлора, представители другой нуждаются в кислороде — эти два элемента поддерживают горение. Я слышал весьма смутные отчеты о жизненных формах, живущих на фторе, но сам подобного примера не видел. Я готов поручиться репутацией ученого, что ни один сложный организм не может приспособиться к использованию обоих газов одновременно. Мортон, если только это возможно, мы не должны позволить этому существу нас покинуть.

Мортон довольно рассмеялся и рассудительно заметил:

— Кажется, он озабочен лишь тем, как бы остаться.

Он уже поднялся но лестнице. Теперь он проходил сквозь герметизированный шлюз вместе с керлом и двумя другими людьми. Гросвеиф заторопился вперед, но он был лишь одним из дюжины людей, вышедших в вестибюль. Огромная дверь захлопнулась, и воздух со свистом хлынул в помещение. Гросвенф наблюдал за чудовищем с растущим чувством тревоги: у него возникли кое-какие мысли. Ему хотелось сообщить о них Мортону, Согласно правилам, действующим внутри корабля, всем главам отделений должна быть обеспечена удобная и быстрая связь с директором. Это касалось и главы некзиального отдела — хотя он и был единственным его членом. Вмонтированный в его скафандр превосходный передатчик был устроен таким образом, что он мог разговаривать с Мортоном напрямую подобно главам других отделов. Однако на самом деле он обладал лишь мощным приемником. Это давало ему привилегию в слушании разговоров «руководителей», когда они занимались работой вне корабля. Если же он хотел с кем-нибудь поговорить или дать сигнал об опасности, ему необходимо было щелкнуть переключателем, открывавшим выход в центральный канал связи.

Гросвенф не подвергал сомнению ценность такой системы. Он был лишь одним из тысячи людей, находящихся на корабле, и было очевидным, что все они не могли болтать с Мортоном, когда им вздумается.

Наконец, отворилась внутренняя дверь. Гросвенф двинулся вперед вместе с остальными. Через несколько минут все уже стояли у основания лифтовой системы, ведущей к жилым отсекам корабля. Между Мортоном и Скитом произошла краткая беседа, после которой директор решил:

— Если он поедет, пошлем его наверх одного.

Керл не выказал никаких возражений, но когда услышал, что дверца за ним захлопнулась и лифт пошел наверх, он с рычанием развернулся. Его разум мгновенно пришел в хаотическое состояние, и он ударил по двери. Под его напором металл прогнулся, отчаянная боль обезумила его. Ощущая себя пойманным в ловушку зверем, керл загрохотал когтями о сталь. Прочно пригнанные панели подались под действием его сильных щупалец. Машина резко загудела, протестуя, но несмотря на то что выступающие части лифта царапали по стенкам шахты, неумолимая сила продолжала тащить лифт наверх. В конце концов лифт достиг места назначения и замер. Керл сорвал остатки двери и вывалился в коридор. К нему подбежали люди с оружием наготове.

— Мы дураки! — заявил Мортон. — Нам следовало показать ему, как работает лифт. Он же решил, что мы его обманули или что-то в этом роде.

Он решительно подошел к чудовищу. Гросвенф увидел, что, когда Мортон несколько раз открыл и закрыл дверцу ближайшего лифта, дикий огонь погас в угольно-черных глазах чудовища. Когда урок закончился, керл направился в примыкавшую к коридору огромную комнату. Там он разлегся на покрытом ковром полу и утихомирил электрическое напряжение нервов и мускулов. Керл был страшно зол на себя за выказанный им страх. Ему казалось, что спокойное и мирное поведение было бы ему выгоднее и дало бы ему преимущества. Его злобное поведение в лифте, вероятно, встревожило и обескуражило их не на шутку. А это могло помешать осуществлению его планов: керл задумал захват корабля. На планете, с которой явились эти существа, наверняка было сколько угодно идов.

Глава 2

Немигающими глазами керл наблюдал за тем, как двое людей оттаскивали обломки валунов от металлической двери большого старого здания. После ленча человеческие существа снова одели скафандры и приступили к работе, забрав с собой керла. Куда бы он ни посмотрел, он видел их по отдельности или группами. Керл решил, что они изучают мертвый город. Его собственные интересы полностью сосредоточились на еде, каждая клетка его огромного тела требовала идов. Страшное желание отдавалось болью во всех его мышцах, затемняя сознание, требуя броситься за людьми, которые углубились в город. Один из них вообще ушел без спутников.

Во время ленча человеческие существа предлагали ему различную пищу, но вся она была для него бесполезна. Очевидно, им не приходила в голову вероятность того, что он питается исключительно живыми существами. Иды, по сути дела, были не субстанцией, а формой субстанции, и получить их можно было лишь из ткани, в которой еще теплился огонек жизни.

Текли минуты, часы, а керл по-прежнему сдерживал себя. Он лежал, наблюдая и зная, что людям известно о том, что он наблюдает за ними. Они спустили с корабля машину и установили ее перед валуном, преградившим путь к главному входу в здание. То напряженное состояние, в котором он находился, давало ему возможность отмечать все их движения. Хотя голод и был для него нескончаемой пыткой, он четко отмечал все их действия с машиной и видел простоту управления ею.

Он знал, что должно было произойти, когда пламя раскалит твердую глыбу, но намеренно вскочил и зарычал, будто в ужасе.

Гросвенф наблюдал за ним с борта маленького патрульного корабля. Он добровольно взял на себя роль наблюдателя за керлом, больше ему нечем было заняться. Никто, казалось, не ощущал необходимости присутствия на борту «Космической гончей» некзиалиста. Тем временем путь к двери расчистили. К ней направился директор Мортон и еще один человек. Они вошли внутрь здания и исчезли. Их голоса сразу же зазвучали в приемнике Гросвенфа. Первым заговорил спутник директора:

— Все разбито… Вероятно, тут шла война. Но схему этой машины можно проследить. Она выполнена из вторичного вещества. Хотел бы я знать, как она конструировалась и управлялась!

— Мне не совсем ясна ваша мысль, — заметил Мортон.

— Все очень просто. До сих пор я не видел ничего, кроме инструментов. Почти каждая машина, является ли она орудием или оружием, оснащена трансформатором для получения энергии, ее преобразования и использования, А где силовая установка? Надеюсь, что библиотеки дадут нам ключ к ответу на этот вопрос. Что могло здесь случиться такого, что в корне сгубило цивилизацию?

В приемнике раздался голос психолога:

— Говорит Сидл… Я слышал ваш вопрос, мистер Пеннос. Есть, по крайней мере, две причины, по которым эта территория могла стать необитаемой. Первая — отсутствие пищи. Другая — война.

Гросвенф обрадовался тому, что Сидл назвал спутника Мортона по фамилии — к его коллекции добавился еще один голос. Пеннос был главой инженерного отсека корабля.

— Однако, дорогой психолог, — проговорил Пеннос, — их наука должна была помочь им разрешить проблему питания хотя бы для части населения. А если нет, то почему бы им не развивать область космических полетов с тем, чтобы отправиться в поисках пищи куда-то еще?

— Спросите у Гюнли Лестера, — послышался голос директора Мортона. — Я слышал, что у него зародилась какая-то теория, прежде чем мы успели приземлиться.

Астроном отозвался после первого же вызова.

— Нужно еще как следует проверить все расчеты. Но один из них, думаю, вы со мной согласитесь, говорит сам за себя. Этот отдаленный мир состоит всего лишь из одной планеты, вращающейся вокруг этого несчастного солнца. И больше ничего: ни луны, ни даже планетоида. А ближайшая солнечная система находится на расстоянии девятисот световых лет. Так что перед господствующей расой этой планеты стояла ужасающе сложная проблема: им было необходимо одним ударом разрешить проблему как межпланетных, так и межзвездных перелетов. Вспомним для сравнения, каким медленным было наше собственное развитие в этой области. Вначале мы достигли Луны, потом начали полеты к планетам. Каждый успех вел к следующему, и лишь спустя долгие годы был совершен длительный перелет к ближайшей звезде. И наконец, человеку удалось изобрести антиускоритель, который позволил совершить межгалактический перелет. Так что я сомневаюсь, чтобы какой-то расе удалось совершить межзвездный перелет, не накопив предварительно опыта.

За этим высказыванием астронома последовали другие замечания, но Гросвенф их уже не слышал. Он смотрел туда, где только что видел огромного кота, но тот куда-то исчез. Он тихонько выругался, злясь на себя за невнимательность. Пришлось метаться на своем суденышке в беспорядочном поиске. Но вокруг было слишком много зданий. Куда бы он ни посмотрел, всюду его взгляд натыкался на препятствия. Он приземлился и стал расспрашивать нескольких в поте лица работающих техников. Большинство ответили, что видели кота примерно двадцать минут назад. Обескураженный Гросвенф влез в свою спасательную шлюпку и полетел над городом.

Незадолго до этого керл осторожно двинулся вперед, в поисках удобного случая. Он переходил от одной группы к другой — напряженный сгусток энергии, нервный и больной от голода. Подкатила маленькая машина, остановилась перед ним и зажужжала, делая его фотоснимки — великолепная камера. Гигантская дробильная машина нависла над каменистым холмом, готовая действовать. Сознание керла было заполнено очертаниями не слишком внимательно наблюдаемых им предметов, а изогнутое дугой тело стремилось за человеком, который ушел в город один.

Внезапно керл потерял над собой контроль. Его пасть наполнилась зеленой слюной. Он метнулся за каменистую насыпь и помчался со всех ног. Керл несся огромными плавными скачками. Было забыто все, кроме одного-единственного желания, как будто некая магическая, стирающая память щетка прошлась по его мозгам. Он пролетел по пустынным улицам, срезая путь с помощью проломов в тронутых временем стенах. Затем он перешел на неторопливый бег — его усики-уши уловили вибрацию идов.

Наконец, он остановился и стал пристально смотреть вперед из-за скалистых обломков. Двуногое существо стояло возле того, что раньше было окном, направляя в темноту луч фонарика. Фонарик щелкнул и погас. Сильный, приземистый человек мягко шагнул назад и тревожно посмотрел по сторонам. Керлу не понравилась его тревога. Она означала готовность к опасности, а значит, и осложнения.

Керл подождал до тех пор, пока человеческое существо не исчезло за углом, и быстро вышел на открытое пространство. Точно призрак, он скользнул по боковой улице мимо длинного квартала разрушенных зданий. На огромной скорости он свернул направо, пролетел через открытое пространство, потом лег на живот и вполз в темное отверстие между домом и грудой развалин. Улица впереди была каналом между двумя грядами разбросанных камней. Она заканчивалась узким углом, выход из которого находился как раз под керлом.

В последний момент он стал, вероятно, недостаточно осторожен. Когда человеческое существо вступило на отрезок пути под ним, керл испугался, потому что от того места, где он притаился, пролетел вниз крошечный камень. Человек вздрогнул и посмотрел наверх. Его лицо исказилось страхом, он схватился за оружие. Керл метнулся вперед и нанес сокрушительный удар по светящемуся прозрачному колпаку. Послышался хруст разламываемого металла, хлынула кровь. Человек сложился пополам, будто его согнули. Мгновение его кости и мускулы каким-то чудом удерживали тело, потом оно рухнуло. Лязгнул о камни металл космического скафандра.

Конвульсивным движением керл ринулся на свою жертву. Он уже создал поле, которое должно было помешать идам смешаться в потоке крови. Он молниеносно раздробил металл и лежавшее внутри него тело. Хрустнули разламываемые кости. Он погрузил рот в теплое тело, и крошечные чашечки-присоски начали вытягивать идов из клеток. В экстазе он занимался этим минуты три, потом по его глазам пробежала тень. Насторожившись, он посмотрел наверх и заметил маленькую машину, летевшую в его сторону против заходящего солнца. На мгновение керл оцепенел, потом быстро скользнул в тень от груды обломков.

Когда он опять посмотрел наверх, крошечное суденышко лениво уплывало влево. Но оно летело кругами, и керл понимал, что скоро оно вернется к нему. Доведенный почти до исступления тем, что его прервали в момент пиршества, керл все же бросил свою добычу и помчался обратно к кораблю. Он летел, как подстегиваемый опасностью зверь, и замедлил ход лишь тогда, когда увидел первую группу людей, занятых работами. Он осторожно приблизился к ним. Все были заняты делом, и он проскользнул мимо них незамеченным.

Гросвенф все больше отчаивался в успехе своих поисков. Город был слишком велик. Руин и укромных местечек было значительно больше, чем показалось ему вначале. В конце концов он направился к кораблю и с облегчением вздохнул, обнаружив животное, спокойно растянувшееся на валуне под солнцем. Гросвенф осторожно посадил машину на удобное возвышение позади чудовища. Он был еще там, когда двадцать минут спустя группа людей, изучающих город, наткнулась на раскромсанное тело Денервея из химического отдела и передала об этом вызывающее дрожь сообщение.

Гросвенф сразу же взял курс к месту происшествия. Он почти сразу же узнал, что Мортон не прибудет смотреть на тело. В приемнике послышалось его угрюмое распоряжение:

— Перенесите останки на корабль.

Друзья Денервея были уже там и в жуткой тишине взирали на труп товарища.

Гросвенф посмотрел вниз на ужасающие клочья человеческого мяса, на запачканные кровью куски металла и ощутил, как спазмы сжали ему горло. Он слышал замечание Кента:

— Черт побери, и нужно же ему было пойти одному!

Голос главы химического отдела звучал хрипло.

Гросвенф вспомнил о том, что Кент и его старший заместитель Денервей были добрыми друзьями. По всей вероятности, кто-то еще из химического отдела сказал что-то по личной связи отдела, потому что Кент ответил:

— Да, будем делать вскрытие.

Эти слова напомнили Гросвенфу о том, что если он не настроится на их волну, то пропустит большую часть происходящего. Он торопливо тронул за плечо ближайшего к нему человека и спросил:

— Не возражаете, если я через вас послушаю химиков?

— Давайте.

Гросвенф слегка прижал пальцы к его руке и услышал, как дрожащий голос говорил:

— Хуже всего, что убийство выглядит совершенно бессмысленным. Тело раздавили прямо в желе, но, похоже, все части на месте.

В разговор вмешался биолог Скит. Его длинное лицо выглядело мрачнее обычного.

— Убийца напал на Денервея, чтобы его съесть, но потом обнаружил, что по составу тело для него несъедобно. Совсем как наш огромный кот. Что бы перед ним не поставили, ничего не ест… — тут он осекся и медленно продолжил: — А как насчет этого зверя? Он достаточно велик и силен для того, чтобы проделать подобное своими конечностями.

— Вероятно, эта мысль пришла в голову многим из нас, — промолвил Мортон, слушавший весь разговор. — В конце концов, это единственное живое существо, которое мы тут нашли. Но, естественно, мы не можем расправиться с ним по одному лишь подозрению.

— Кроме того, — заметил один из мужчин, — он не исчезал из поля моего зрения.

Прежде чем Гросвенф успел заговорить, по главной линии послышался голос психолога Сидла:

— Мортон, я беседовал со многими людьми, и впечатление у меня сложилось следующее: их первое чувство таково, что зверь ни разу не исчезал из поля зрения, но, поразмыслив немного, все они соглашались с тем, что на несколько минут, может быть, и исчезал. У меня тоже сложилось впечатление, что он все время был поблизости. Но серьезно поразмыслив, я припоминаю кое-какие бреши. Были моменты, и, возможно, достаточно длительные, когда он совершенно исчезал из виду.

Гросвенф вздохнул и промолчал теперь уже намеренно. Его точка зрения была высказана другим.

Молчание нарушил Кент, который сурово заявил:

— Я считаю, что нечего разводить пустые разговоры. Нужно прикончить чудовище по первому подозрению, пока оно не наделало еще больших бед.

— Корита, вы далеко? — осведомился Мортон.

— Возле тела, директор.

— Корита, вы расхаживали по городу вместе с Кранесси и Ван Хорном. Как вы считаете, может быть этот кот потомком тех, кто населял эту планету?

Высокий японец медленно и задумчиво проговорил:

— Директор Мортон, тут есть какая-то тайна. Посмотрите на эту удивительную линию небосвода. Обратите внимание на контуры архитектурных сооружений. Эти люди были близки к землянам. Здания не просто украшены, они украшены в определенном стиле. Есть эквиваленты греческой колонне, имеется большой собор в готическом стиле, для создания которого нужно было обладать верой. Если рассматривать этот одинокий мир как планету-мать, то она должна быть для обитателей любимым местом, несущим им тепло и духовные силы. Эффект увеличивает строение улиц. Машины этого народа доказывают, что он был математиком, но прежде всего он был художником. Поэтому-то он и не создал геометрически причудливых городов из мира ультра-софических метрополисов. В оформлении домов кроется непринужденность гения, глубокое, радостное восприятие мира, усиленное непоколебимой верой в божественное. Это не почтенно-седовласая цивилизация, а культура юная и энергичная, уверенная в себе и сильная знанием своей конечной цели. А потом все внезапно кончилось, как будто на определенной стадии эта культура пережила великую битву и рухнула, как бывшая Мохаммедианская цивилизация, или, миновав столетия процветания, она вступила в период борьбы и распрей. Как бы там ни было, у нас нет сведений ни об одной культуре во вселенной, сделавшей такой резкий скачок. Преобразования всегда происходят медленно. И первый этап на их пути — безжалостное сомнение во всем, что некогда было свято. Следующий этап — внутренние противоречия. Бесспорные прежде убеждения подвергаются жестокой критике со стороны ученых и аналитиков. Скептики становятся господствующими существами расы. А эта культура, я бы сказал, прекратила свое существование внезапно, в цветущем возрасте. Социологической бомбой для подобной катастрофы должен быть конец всей морали, взрыв жесточайшей преступности, разрушение всех идеалов, полнейшее бессердечие. Если этот… кот — потомок подобной расы, тогда он может быть лукавой натурой, ночным татем, хладнокровным убийцей, который ради одного зернышка может перерезать горло собственному брату.

— Довольно! — прозвучал отрывистый голос Кента. — Директор, я намерен совершить возмездие.

Его резко прервал Скит:

— Я категорически возражаю! Послушайте, Мортон, мы не должны убивать кота, даже если он и виновен. Это настоящая биологическая сокровищница!

Кент и Скит сердито уставились друг на друга.

— Дорогой мой Кент, — внушительно и веско проговорил Скит, — я в достаточной мере считаюсь с тем, что вы в своем химическом отделе будете счастливы сделать химический анализ его крови и плоти. Но я должен, к сожалению, уведомить вас о том, что вы чересчур спешите. Нам, в биологическом отделе, он необходим живым, а не мертвым. И у меня такое предчувствие, что физики тоже захотят заняться им живым. Так что боюсь, что вы будете последним в списке. И примиритесь, пожалуйста, с этой мелочью. Вы сможете заняться им через год, но никак не раньше.

— Я смотрю на это дело не с научной точки зрения, — угрюмо возразил Кент.

— А следовало бы… Ведь Денервей мертв, и для него ничего нельзя сделать.

— Я — человек, а уж потом ученый, — хрипло сказал Кент.

— И, ради удовлетворения эмоций, вы готовы уничтожить столь ценный экспонат?

— Я хочу прикончить это существо, потому что оно таит в себе неведомую опасность. Мы не можем подвергать риску остальных.

Конец дискуссии положил Мортон, который задумчиво произнес:

— Корита, я готов принять вашу теорию в качестве рабочей гипотезы, но у меня возник один вопрос. Возможно ли, чтобы эта культура была более поздней на этой планете, чем считается наша в колонизированной нами галактической системе?

— Такое предположение не исключено, — сказал Корита, — Данная культура может быть серединой десятой цивилизации этого мира, в то время как наша, насколько нам удалось выяснить это, является концом восьмого скачка от Земли. Каждая из десяти, конечно, была построена на обломках предыдущей.

— В таком случае, почему ему ничего не известно о скептицизме, который заставляет нас подозревать его в совершении преступления?

— Нет, для него это было бы откровением.

Приемник донес угрюмый смешок Мортона, который заявил:

— Успокойтесь, Скит. Мы отдадим вам кота живым. И если существует риск, теперь нам о нем известно, и мы будем бдительными. Существует, конечно, вероятность того, что мы ошибаемся. У меня, как и у Сидла, сложилось впечатление, что существо все время находилось поблизости. Вполне возможно, что мы к нему несправедливы. На этой планете могут обитать и другие опасные обитатели. Кент, каковы ваши планы насчет Денервея?

Глава химического отдела с горечью произнес:

— Поспешных похорон не будет. Проклятый кот чего-то хотел от тела. Похоже на то, что все на месте, но что-то наверняка исчезло. Я собираюсь выяснить, что именно, и прижать этого убийцу к стенке, чтобы поверили в его преступную сущность, отбросив все сомнения.

Глава 3

Вернувшись на корабль, Эллиот Гросвенф направился в свой отдел. Табличка на двери гласила: «СПЕЦИАЛИСТ ПО НЕКЗИАЛИЗМУ». За ней находились пять комнат, а все помещение было размером сорок футов на восемьдесят. Большая часть машин и инструментов, о которых «Некзиальное управление» просило правительство, была установлена. В комнатах было весьма тесновато. Оказавшись в помещении, Гросвенф остался наедине с собой.

Он поудобнее устроился за письменным столом и принялся составлять письменное сообщение Мортону. Он проанализировал возможное физическое строение котообразного обитателя этой холодной и отдаленной планеты… Он указал на то, что такое зрелое чудовище нельзя рассматривать лишь как биологическую сокровищницу. Фраза была опасна тем, что могла заставить людей забыть, что существо могло иметь свои собственные планы и нужды, базирующиеся на нечеловеческом метаболизме.

— У нас теперь достаточно фактов, — стал диктовать он на магнитофон, — чтобы проделать то, что некзиалисты называют «утверждением направления».

Для того чтобы укомплектовать «утверждение», ему понадобилось несколько часов напряженной работы. Он отнес запись в отдел стенографии и попросил немедленно ее обработать. Как глава отдела, он пользовался привилегией обслуживания. Через два часа он доставил отчет в офис Мортона. Младший секретарь выдал ему расписку. Убежденный, что сделал все, что мог, Гросвенф отправился пообедать. Потом он осведомился у официанта, где кот.

Официант не был уверен, но полагал, что животное в главной библиотеке.

В течение часа Гросвенф сидел в библиотеке, наблюдая за керлом. Все это время существо лежало, растянувшись на толстом ковре, и ни разу не переменило положения. Через час одна из дверей открылась, и в комнату, таща огромный чан, вошли двое мужчин. За ними шел Кент. Глаза химика пылали лихорадочным огнем. Он остановился посреди комнаты и произнес усталым, но все же пронзительно звучащим голосом:

— Я хочу, чтобы вы все это видели.

Хотя его слова подразумевали всех тех, кто находился в комнате, он в основном имел в виду группу ученых, сидевших в специально отведенной секции. Гросвенф встал и посмотрел, что принесли в чане. Это было какое-то коричневое варево.

Биолог Скит тоже поднялся со своего места.

— Минутку, Кент. В другое время я не стал бы подвергать сомнению ваши действия. Но вы переутомились и у вас больной вид. Вы получили разрешение Мортона на эксперимент?

Кент не спеша повернулся к Скиту, и Гросвенф, снова занявший свое место, увидел, что слова Скита лишь частично отражали суть. Под глазами шефа химического отдела темнели синяки. Щеки его ввалились.

— Я просил директора прийти сюда, — сообщил Кент, — но он отказался присутствовать. Он считает, что, если это существо добровольно сделает то, что я хочу, это не принесет никакого вреда.

— Что у вас там? — поинтересовался Скит. — Что в чане?

— Я обнаружил исчезнувший элемент. Это калий. В теле Денервея осталось только две трети или три четверти от нормального количества калия. Вам известно, что калий во взаимодействии с большой молекулой протеина является основой для электрического заряда клетки. Это основа жизни. Обычно после смерти клетки тела умершего высвобождают содержащийся в них калий в кровяной поток, отравляя его. Я доказал, что некоторое количество калия исчезло из клеток тела Денервея, но в кровь он не попал. Полная картина еще не ясна, но я намерен ее проявить.

— А при чем тут чан с едой? — прервал его кто-то.

Люди оставили книги, журналы и с интересом переводили взгляды на развертывающуюся перед ними сцену.

— В еде живые клетки, содержащие калий. Как вам известно, мы можем создавать их искусственно. Может быть, именно из-за этого чудовище и отвергало во время ленча нашу пищу. Его не устраивает форма входящего в нее калия. Моя идея такова, что он использует свое обоняние или что там у него вместо обоняния…

— Думаю, нечто, связанное с вибрацией, — вмешался Гурлей. — Иногда, когда он покачивает этими усиками, мои приборы демонстрируют отдельную и очень мощную помеху, а потом снова ничего. Моя версия такова, что их движения направлены вверх и вниз по шкале колебаний. Похоже на то, что он излучает колебания по своей воле. И я думаю, что частоту колебаний создают не сами усики.

Кент с очевидным нетерпением дождался конца пояснений Гурлея и заговорил сам:

— Отлично… Итак, его ощущения связаны с вибрацией. Мы сможем решить, что вызвало его реакцию на данную вибрацию, когда он начнет реагировать… А что думаете вы, Скит? — более мягко произнес химик.

— В вашем плане имеются три ошибки, — ответил биолог. — Во-первых, вы, кажется, забыли, что он мог объесться, пообедав Денервеем, если он это сделал. И вы, кажется, думаете, что у него не возникнут подозрения. В-третьих, вы считаете… Ладно, устанавливайте ваш чан. Может, его реакция на это что-нибудь и даст.

Несмотря на споры, эксперимент Кента обещал быть интересным. Существо уже доказало, что внезапные стимуляторы способны подтолкнуть его на самые решительные действия. Его реакцию на то, как он оказался в закрытом лифте, никак нельзя было списывать со счета. Так считал Гросвенф.

Керл немигающим взглядом уставился на двоих людей, ставивших перед ним чан. Они быстро отошли, а Кент шагнул вперед. Керл узнал в нем человека, достававшего утром оружие. Несколько минут он наблюдал за этим двуногим существом, потом его внимание переключилось на чан. Его усики уловили испускаемое его содержимым волнующее излучение идов. Оно было слабым, таким слабым, что оставалось для него незамеченным, пока он полностью на нем не сконцентрировался. Иды содержались в жидкости в такой концентрации, которая была для него почти бесполезной. Но все же вибрация была достаточно сильной, чтобы указать на причину происходящего. Керл с рычанием поднялся на ноги. Он схватил чан чашечками-присосками на конце одного, изгибающегося дугой, щупальца и выплеснул его содержимое в лицо Кенту, который с воплем отпрянул назад.

Одной рукой Кент яростно вытирал испачканное лицо, другой схватился за оружие. Его дуло уставилось в массивную голову керла, и из него вырвался луч белого цвета.

Усики-уши керла зашевелились, автоматически сводя на нет энергию оружия. Круглые черные глаза сузились, уловив движения мужчин, схватившихся за оружие.

Гросвенф, ближе всех находившийся к месту происшествия, громко воскликнул:

— Стойте! Мы все можем пожалеть о том, что поступаем как истерики!

Кент опустил оружие и, слегка обернувшись, послал Гросвенфу озадаченный взгляд. Керл лег, ненавидя человека, вынудившего его показать свою способность контролировать внешнюю энергию. Но делать было нечего, он мог лишь с тревогой ожидать последствий.

Кент вновь посмотрел на Гросвенфа. На этот раз его глаза зло сузились.

— Какого черта вы тут распоряжаетесь?

Гросвенф промолчал. Его роль в этом инциденте была исчерпана. Он распознал эмоциональный кризис и сказал необходимые слова командным тоном. Тот факт, что, повиновавшись его команде, люди теперь спрашивают, насколько он уполномочен давать команды, был неважен. Кризис миновал.

То, что он сделал, не имело никакого отношения к вине или невинности керла. Конечным результатом его вмешательства должно быть такое положение дел, при котором решение об этом существе будет вынесено не одним человеком, а группой авторитетных специалистов.

— Кент, — холодно сказал Сидл, — я не верю в то, что вы действительно потеряли над собой контроль. Вы умышленно пытались прикончить кота, зная, что директор приказал оставить его в живых. Я намерен составить рапорт и требовать, чтобы вы понесли наказание. Вам известно, в чем оно заключается, — потеря главенства в вашем отделе и невозможность занять эту должность в любом из двенадцати других отделов.

Группа мужчин, в которых Гросвенф узнал сторонников Кента, тревожно задвигалась. Один из них заявил:

— Нет, нет! Оставьте эти глупости, Сидл.

Другой был более циничным.

— Не забудьте, что есть свидетельства не только против Кента, но и за него.

Кент обвел присутствующих угрюмым взглядом.

— Корита был прав, когда говорил о почтенном возрасте нашей цивилизации: она явно клонится к упадку, — сказал он с дрожью в голосе. — О, Боже, да неужели тут нет человека, который бы видел весь ужас происходящего? Денервей мертв всего несколько часов. А это существо, вину которого мы все знаем, лежит здесь на свободе и планирует новое убийство. И жертва его, возможно, находится здесь, в этой комнате. Что же мы за люди? Дураки, циники или упыри? Или наша цивилизация уже дошла до того, что мы можем даже симпатизировать убийце? — он перевел взгляд ввалившихся глаз на керла. — Мортон был прав. Это не животное. Это дьявол, поднявшийся из глубины ада забытой богом планеты!

— Не пытайтесь делать из нас участников мелодрамы, — сухо сказал Сидл. — Ваши выводы лишены психологического анализа. Мы не упыри и не циники. Мы просто ученые, которые должны узнать об этом коте все. Теперь, когда он находится под нашим наблюдением, мы сомневаемся в его способности напасть на кого-нибудь из нас. Один против тысячи — слишком малая вероятность. — Он оглядел всех присутствующих. — Поскольку Мортона здесь нет, я предлагаю проголосовать. Говорил ли я от имени всех?

— Только не от моего, Сидл, — это был Скит. Отвечая на удивленный взгляд психолога, он продолжал: — В этот волнующий момент все произошло так молниеносно, что никто, кажется, не заметил, что, когда Кент выстрелил из вибратора, луч угодил этому животному в самый центр и не причинил никакого вреда!

Изумленный взгляд Сидла метнулся со Скита на керла и снова на Скита.

— Вы уверенны, что он в него попал? Как вы сказали, все произошло так внезапно… Я подумал, что кот остался невредимым, потому что Кент промахнулся.

— Я совершенно уверен, что он попал ему в морду, — заявил Скит. — Вибрационный пистолет, конечно, не может мгновенно убить человека, но причинить вред он может. Кот не выказал никаких признаков того, что ему нанесен ущерб. Он даже не вздрогнул. Я не стану говорить, что это окончательный вывод, но, принимая во внимание наши сомнения…

Сидл был явно смущен.

— Возможно, его кожа хорошо защищена от высокой температуры.

— Возможно, но ввиду нашей неуверенности, Мортону, я думаю, следует отдать приказ запереть его в клетку.

Пока Сидл сомневался, вновь заговорил Кент:

— В ваших словах есть смысл, Скит.

Сидл мгновенно подхватил:

— Так вы будете удовлетворены, Кент, если мы поместим его в клетку?

Кент подумал и неохотно согласился:

— Да, если только слой стали в четыре дюйма толщиной сможет его удержать, то можно сделать и так.

Гросвенф, державшийся на заднем плане, вновь промолчал. Он рассмотрел вариант заточения керла в своей записке Мортону и нашел его неприемлемым, в основном из-за особенностей запирающих механизмов.

Сидл подошел к встроенному в стену коммутатору, тихо о чем-то переговорил и вернулся.

— Директор сказал, что, если мы сможем водворить его в клетку, не применяя насилия, тогда все в порядке. В противном случае, нужно просто запереть его в любом помещении, где он находится. Что вы на это скажете?

— В клетку! — раздался единодушный хор голосов.

Гросвенф подождал, пока установится тишина, и заявил:

— На ночь его нужно выпустить. Он никуда не денется.

Большая часть присутствующих проигнорировала его замечание. Кент посмотрел на него и кисло спросил:

— Вы, кажется, переменили мнение, а? То вы спасаете ему жизнь, то признаете его опасным.

— Он сам спас свою жизнь, — проронил Гросвенф.

Кент отвернулся и пожал плечами.

— Мы поместим его в клетку. Самое подходящее место для кровожадного убийцы.

— Вопрос решен, но как мы возьмемся за дело? — спросил Сидл.

— Вы твердо решили посадить его в клетку? — уточнил Гросвенф.

Он не ожидал ответа, и он его не получил. Эллиот прошел вперед и тронул кончик ближайшего к нему щупальца керла. Щупальце слегка отдернулось, но Гросвенф был настроен решительно. Он снова взялся за щупальце и указал на дверь. Животное немного поколебалось, но потом медленно двинулось через помещение.

— Подготовьте помещение для кота, — произнес Гросвенф.

Керл послушно направился вслед за Гросвенфом через дверь. Он очутился в квадратной металлической комнате со второй дверью в противоположной стене. Человек вышел в нее. Керл попытался было последовать за ним, но дверь захлопнулась перед самым его носом. Сразу же за его спиной послышался металлический лязг. Он повернулся и увидел, что входная дверь тоже захлопнулась. Он ощутил струю энергии, когда электрический замок вставал на место. Когда керл понял, что его заперли, его губы исказились гримасой ненависти, но никаких внешних признаков волнения он не выказал. Он сознавал разницу между своей первой реакцией на короткое заточение в лифте и настоящей. Сотни лет все его существо было направлено на поиски еды. Теперь в его мозгу ожили тысячи воспоминаний прошлого. В его теле зашевелились давно уснувшие невостребованные силы. Теперь они были разбужены, и сознание автоматически использовало их возможности в применении к настоящему моменту. Он уселся на гибкие задние ноги и с помощью усиков-ушей исследовал энергию того, что его окружало.

Потом он лег. Глаза его выражали презрение. Дураки!

Прошел примерно час, когда он услышал, что какой-то человек — это был Скит — возится наверху клетки с каким-то механизмом. Керл насторожился и вскочил. Его первой мыслью было, что он недооценил этих людишек и что они собираются его прикончить. Керл рассчитывал на то, что у него будет время осуществить задуманное.

Опасность заставила его растеряться. И когда он внезапно ощутил радиацию, источник которой находился гораздо ниже видимого уровня, он собрал все силы своей нервной системы против возникающей опасности. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что происходит. Кто-то делал снимки его тела. Через некоторое время люди ушли. Вскоре снова послышался шум что-то делавших людей. Керл терпеливо ждал, пока корабль не погрузится в молчание. Давным-давно, еще до того как керлы достигли относительного бессмертия, они тоже спали по ночам. Наблюдая в библиотеке за дремлющими людьми, он вспомнил эту привычку.

Не замирал лишь один звук. Еще долго после того, как весь корабль уснул, он слышал шорох двух пар ног. Беда заключалась в том, что стражи держались не вместе. Вначале слышались шаги одной пары ног, затем, примерно на тридцать шагов сзади, — другой.

Керл позволил им прошагать так несколько раз, все время вычисляя, сколько времени это у них занимает. Наконец он узнал, что хотел. Он подождал, пока они совершили очередной круг. На этот раз он, как только они прошли, переключил все свои чувства с концентрации на вибрацию, создаваемую человеческими существами, на вибрацию более высокого ранга. Пульсация мощного реактора в машинном отделении отдалась в его нервной системе запинающейся речью. Электродинамомашины бойко забарабанили песню о своей мощи. Керл чувствовал, как этот поток вливается в него сквозь вмонтированную в стене его клетки систему проводов и сквозь электрическое запирающее устройство в его двери. Он заставил свое вибрирующее тело застыть в напряженной неподвижности, пытаясь в то же время влиться в этот свистящий шквал энергии. Внезапно его усики завибрировали в лад с ним.

Раздался резкий металлический щелчок. Сильным движением одного из щупалец керл толкнул дверь, и она отворилась. Он очутился в коридоре. Мгновение он испытывал вернувшееся чувство презрения и превосходства при мысли о глупых существах, осмелившихся повернуть свой разум против него. Неожиданно он вспомнил, что на этой планете существуют и другие керлы. Мысль была странной и ортодоксальной. Раньше он их ненавидел и боролся с ними. Но теперь он ощутил эту маленькую исчезающую группу своим кланом. Если бы им был дан шанс к размножению, никто, а уж меньше всего эти людишки, не смог бы им противостоять.

Раздумывая об этой возможности, он ощутил, как давит на него одиночество, скованность в действиях, потребность в других керлах — он один против тысячи, а за ними — вся Вселенная. Звездный мир будоражил его хищные, ненасытные устремления. Если он проиграет — другого случая не представится! В лишенном пищи мире для него не будет возможности разрешить тайну путешествий в пространстве. Даже Строители не смогли оторваться от своей планеты.

Керл пробежал через большой салон в отходящий от него коридор. Тут он очутился перед дверью в спальню. Она была заперта на электрический замок, но он бесшумно открыл его. Он проскользнул внутрь и нанес точный удар по горлу спящего человека. Безжизненная голова отлетела прочь. Тело дернулось и зафантанировало кровью. Излучение идов, испускаемое телом, едва не захватило его, но он заставил себя двинуться дальше.

Семь спален, семь трупов без головы. Потом он тихо вернулся в клетку и запер за собой дверь. Он выверил время с микроскопической точностью. Сейчас охрана, как и должно было быть, прошла мимо, заглянула в аудиаскоп и продолжала свой путь. Керл ринулся во второй набег и в течение нескольких минут опустошил еще четыре спальни. Потом он подошел к большой спальне, где спали двадцать четыре человека. Он убивал мгновенно, все время помня о моменте, когда ему нужно было возвращаться в клетку. Но возможность уничтожения такого количества людей сразу омрачила его сознание. Более чем тысячу лет он уничтожал все формы живого, которые мог уничтожить. Даже самые примитивные, которые могли дать ему не больше одного ида. И все же он никогда не чувствовал необходимости сдерживаться. Он прошел через комнату, как большой кот, тихий, но несущий смерть. И только тогда освободился от чувства радости уничтожения, когда все спавшие в спальне оказались мертвы.

Внезапно он обнаружил, что превысил свое время. Непоправимость ошибки потрясла его. Он планировал ночь убийств, и каждый смертельный рейс должен был заканчиваться так, чтобы он успевал вернуться в свою тюрьму и быть там, когда охранники будут смотреть на него, завершая очередной круг. Теперь же надежда овладеть этим кораблем-монстром за одну ночь была разрушена.

Керл потерял остатки разума. Как безумный, не заботясь теперь о бесшумности, он промчался по салону. Он влетел в тот коридор, где стояла клетка, напряженный, почти ожидая, что будет встречен энергией бластера, слишком сильной, чтобы он мог с нею справиться.

Двое охранников стояли рядом, бок о бок. Было очевидно, что они только сейчас обнаружили, что дверь открыта. Они одновременно подняли головы и застыли, парализованные кошмарным видением когтей и щупалец, чудовищной головой кота с горящими ненавистью глазами. Один из них схватился за бластер, но слишком поздно. Другой же был психологически сломлен неизбежностью смерти. Он испустил дикий вопль ужаса. Жуткий звук понесся по коридору, будя спящих людей. Звук перешел в холодящее душу всхлипывание, когда керл одним неуловимым движением отправил оба тела в противоположный конец коридора. Он не хотел, чтобы трупы были найдены возле клетки. Это была его единственная надежда.

В отчаянии, понимая весь ужас своей ошибки, неспособный связно думать, он ринулся в свою тюрьму. Дверь за ним мягко захлопнулась. Сильный поток энергии вновь хлынул в запирающее устройство. Керл скорчился на полу и, слыша топот многих ног, гул испуганных голосов, притворился спящим. Он почувствует, если кто-нибудь заглянет в аудиаскоп. Самый напряженный момент наступит, когда будут обнаружены остальные трупы.

Он приготовился к величайшей в его жизни битве.

Глава 4

— Нет больше Шивера! — услышал Гросвенф голос потрясенного Мортона. — Что мы будем делать без Шивера? Без Бекендриша? Без Культора? О, ужас!

Коридор был забит людьми. Гросвенф, пришедший с опозданием, стоял в самом хвосте. Дважды он пытался пробиться поближе, но был немедленно оттеснен людьми, даже не взглянувшими на него. Они преграждали ему путь, даже не интересуясь, кто он такой. Гросвенф оставил бесплодные попытки. Директор обвел толпу мрачным взглядом. Его подбородок, казалось, выдавался больше обычного.

— Если у кого имеются соображения, выкладывайте! — заговорил Мортон снова.

— Космическое сумасшествие!

Это предположение подействовало на Гросвенфа раздражающе. Ничего не значащая фраза, все еще бывшая в ходу после стольких лет космических путешествий. Тот факт, что человек заболевал в пространстве от одиночества, страха и напряжения, еще не говорил о специфическом заболевании. В длительном путешествии, подобном этому, существовали некоторые опасности — и это была одна из причин, по которой он находился на борту, — но психическое расстройство от одиночества вряд ли входило в их число.

Мортон колебался. Казалось ясным, что он тоже рассматривает это замечание, как бред шизофреника. Но время для споров о деталях было неподходящим. Эти люди были чрезвычайно напуганы. Они жаждали действий, возвращения уверенности и знания того, что приняты действенные контрмеры. Именно в такие моменты директоры экспедиций, командиры и прочие лица, занимающие должностные посты, теряют доверие своих подчиненных. Гросвенфу показалось, что, когда Мортон заговорил, он думал именно о такой возможности, настолько осторожно подбирал он слова.

— Мы это обсудим, — сказал директор. — Доктор Эгерти и его помощники конечно же всех обследуют. А сейчас он осматривает трупы.

Звучный баритон сказал у самого уха Гросвенфа:

— Я уже здесь, Мортон. Нельзя ли мне к вам пройти? Велите этим людям пропустить меня.

Гросвенф повернулся и узнал доктора Эгерта.

Люди уже сами расступались перед ним, и Эгерт нырнул вперед. Безо всяких колебаний за ним пошел Гросвенф. Как он и ожидал, все решили, что он с доктором. Когда они очутились рядом с Мортоном, доктор Эгерт проговорил:

— Я слышал ваши слова, Мортон, и могу вам сразу заявить, что версия с космическим сумасшествием не годится. Этим несчастным перерубили глотки чем-то таким, на что была нужна сила десятерых. У бедняг не было возможности даже вскрикнуть. — Эгерт помолчал, потом медленно произнес: — Как насчет кота, Мортон?

Директор качнул головой.

— Киска в своей клетке, доктор, и расхаживает туда-сюда. Я бы хотел узнать мнение на его счет у специалистов. Можем ли мы подозревать кота? Клетка построена с таким расчетом, чтобы удержать четырех чудовищ в четыре-пять раз больших, чем он. В его виновность трудно поверить, если только речь не пойдет о новой науке, превосходящей все наши представления.

Скит мрачно заявил:

— Мортон, у нас есть все необходимые свидетельства. Мне страшно не хочется об этом говорить, вы же знаете, что я предпочел бы, чтобы кот остался в живых. Но я направил на него телекамеру и попытался сделать несколько снимков. Все они оказались пустыми. Вспомните, что сказал Гурлей. Это существо может, вероятно, посылать и получать колебания всех длин волн. То. как он справился с излучателем Кента, является для нас, после случившегося, бесспорным доказательством того, что он обладает уникальной способностью управлять потоками энергии.

Кто-то недовольно проворчал:

— Какого черта мы тут делаем? Ведь если он может контролировать энергию и посылать волны любой длины, то ничто не помешает ему убить нас всех.

— Это только указывает, что он не всемогущ, иначе бы он сделал это давно.

Мортон направился к механизму, контролировавшему клетку.

— Вы не должны открывать дверь! — завопил Кент, хватаясь за бластер.

— Нет, но если я опущу этот рубильник, электрический ток хлынет в пол и убьет все, что есть в клетке живого. Мы встроили это во все клетки для предосторожности.

Он отпер специальное устройство и опустил рубильник. Какое-то время прибор работал на полную мощность. Потом металл вспыхнул голубым светом. Ряд предохранителей над головой Мортона сделался черным. Мортон потянулся, вытянул один из предохранителей из патрона и осмотрел, нахмурившись.

— Забавно, ведь с ним ничего не должно было случиться! — он покачал головой. — Теперь мы даже не сможем заглянуть в клетку. Выведено из строя и радио.

— Если он может управлять электричеством настолько, чтобы открыть замок, то он, весьма вероятно, учел и такую возможность и был готов противостоять этой опасности, когда вы опустили рубильник, — заметил Скит.

— По крайней мере, это доказывает, что кот не чувствителен к нашей энергии, — мрачно скривился Мортон. — Ведь он вернул ее совершенно безболезненно. Важно то, что он прячется за слоем плотнейшего металла в четыре дюйма толщиной. В крайнем случае, мы можем открыть дверь и испытать на нем действие бластеров. Но вначале нам следует попытаться послать ему электрические заряды, пропущенные через мощный телефлюарный кабель.

Его речь прервал донесшийся из клетки звук. Тяжелое тело ударилось о стену. За этим последовала серия таких оглушительных звуков, как будто на пол низвергнули целую кучу тяжелых предметов. Гросвенф мысленно сравнил это с грохотом лавины.

— Он знает, что мы намерены сделать, — сказал Скит Мортону. — Держу пари, это киске совсем не по душе. Кот свалял дурака, вернувшись в клетку, и теперь понял это!

Общее напряжение спало. Мортон и другие нервно заулыбались. Кто-то даже хмыкнул, представив себе нарисованную Скитом картину огорченного чудовища. Гросвенф же насторожился. Ему не понравились звуки, которые он услышал. Слух — самый обманчивый из всех чувств. Невозможно проверить, что на самом деле происходит в клетке.

— Я хотел бы знать, — сказал главный инженер Пеннос, — почему показания телефлюарно-измерительной шкалы подскочили и заколебались на высшей цифре, когда кот стал шуметь. Шкала у меня под носом, и я пытаюсь понять, что же случилось.

И в клетке, и вне ее наступила тишина. Неожиданно за спиной Скита послышался шум, и появился капитан Лич с двумя офицерами в военной форме. Командир, жилистый пятидесятилетний мужчина, резко произнес:

— Думаю, мне следует поставить тут пост! Кажется, между учеными возник спор: убивать чудище или нет… это правда?

Мортон качнул головой.

— Спорить уже не о чем. Мы пришли к единому мнению, что кота следует уничтожить.

— Я собираюсь отдать об этом приказ, — козырнул Лич. — Я убежден в том, что безопасность корабля под угрозой, а это уже моя область. — Он возвысил голос: — Освободите место! Подайтесь назад!

Понадобилось несколько минут на то, чтобы оттеснить людей. Гросвенф был раздражен собравшейся толпой и обрадовался вмешательству капитана. Если бы чудовище неожиданно выскочило, вся эта толпа не могла бы быстро податься назад и многие были бы ранены и уничтожены. Теперь такая опасность заметно уменьшилась.

— Как странно! — раздался чей-то возглас. — Можно подумать, что корабль вот-вот взлетит.

Гросвенф ощутил то же самое. Большой корабль дрожал, будто приходя в себя после долгой спячки.

— Пеннос, кто в аппаратной?! — резко спросил капитан Лич.

Главный инженер побледнел.

— Мой заместитель и его помощники. Но я не понимаю, как они…

Толчок! Корабль накренился, угрожая свалиться набок. Жесткая сила швырнула Гросвенфа на пол. Он отключился, но тревога быстро привела его в сознание. Вокруг него распластались остальные. Некоторые стонали от боли. Директор Мортон выкрикивал какой-то приказ, но Гросвенф ничего не мог разобрать. Капитан Лич с трудом поднялся на ноги. Он ругался.

— Какая дрянь включила двигатели? — яростно завопил он.

Ускорение продолжало нарастать. Величина его была уже не менее пяти-шести гравитонов. Сознавая его страшную силу как нечто, находящееся вне пределов его контроля, Гросвенф с трудом встал на ноги. Кое-как он добрался до ближайшего коммуникатора и набрал номер аппаратной, не особенно надеясь на то, что связь действует. За его спиной кто-то испустил звук, похожий на рычание. Гросвенф изумленно оглянулся. Директор Мортон вцепился в его плечо и закричал:

— Это кот! Он в аппаратной! Мы взлетаем в космос!

Даже когда заговорил Мортон, экран остался пустым, а давление силы тяжести все не уменьшалось. Гросвенф с трудом добрался до двери салона и через него выбрался во второй коридор. Там, в кладовой, как он помнил, находились скафандры. Подойдя к ней, он обнаружил, что его опередил капитан Лич, который пытался влезть в непослушный скафандр. Наконец капитан справился со скафандром и теперь манипулировал с антигравитационным приспособлением. После этого он помог облачиться в скафандр Гросвенфу. Уже через минуту Гросвенф уменьшил гравитационность скафандра до одного гравитона и с облегчением вздохнул. Теперь их было двое, а вскоре стали подходить и другие. Понадобилось всего несколько минут на то, чтобы истощился запас скафандров в этой кладовой. Недостающие скафандры принесли с нижнего этажа, но теперь этим делом могли заниматься и другие. Капитан Лич быстро куда-то исчез, и Гросвенф, гадая, какой следующий шаг предпринять, заторопился к клетке, в которой раньше был заперт кот. Он нашел там ученых, сгрудившихся вокруг двери, которую только что открыли.

Гросвенф пробрался вперед и заглянул через плечи тех, кто находился ближе к двери. В задней стенке клетки зияла дыра. Она была достаточно большой для того, чтобы в нее могли пролезть пять человек одновременно. Металл прогнулся и был испещрен по краям многочисленными зазубринами. Отверстие выходило в другой коридор.

— Я готов был поклясться, — прошептал Пеннос сквозь незакрытый колпак скафандра, — что это невозможно. Один удар десятитонного металлического молота сможет оставить на стене из микростали лишь зазубрину в четверть дюйма глубиной. А ведь мы слышали только один удар. Автоматическому дезинтегратору понадобится для такой работы не меньше минуты, но после этого вся территория была бы отравлена радиоактивными элементами, по крайней мере, на несколько недель. Мортон, это — *суперсущество*!

Мортон ничего не ответил. Гросвенф заметил, что Скит изучает пролом в стене. Наконец, биолог поднял голову.

— Если бы Бекендриш был жив… Чтобы объяснить это, необходим специалист по металлургии. Смотрите!

Он тронул обломанный край металла. Кусок под его пальцами отвалился и, упав на пол, рассыпался в пыль.

Гросвенф шагнул веред и пробормотал:

— Я кое-что смыслю в металлургии.

Ему сразу освободили дорогу, и он оказался рядом со Скитом. Х Биолог хмуро уставился на него и спросил подчеркнуто резко:

— Один из помощников Брека?

Гросвенф сделал вид, что не расслышал вопроса. Он наклонился и пробежался покрытыми материалом скафандра пальцами по груде обломков на полу, после чего быстро выпрямился.